Привожу свое мнение о романе, который ты мне посоветовал, а я согласился прочитать. И как подобает порядочному человеку, дочитал до конца.
"Представители серьёзных издательств, - как ты мне говорил, - отзывались о романе как о сопоставимом с трудами Толстого и Достоевского".
Что ж... Пожалуй, я выпадаю из континуума носителей Подлинной Русской Культуры. Я прочитал всего два романа Льва Николаевича ("Войну и Мир" по велению школьной программы и "Воскресенье" по своему почину) и два же - Фёдора Михайловича ("Преступление и наказание" по вышеобозначенной причине и "Братьев Карамазовых", чтобы не отстать от друга). И меня не торкнуло. Ну, недоумок я, куда деваться.
Недоумку по сути его надлежит недоумевать. И я недоумеваю: художественная ли литература то, что ты мне предложил к прочтению? (Заранее предупреждаю: к концу рецензии я несколько поумнею.)
Недоумки мелки, им не свойственно глубокомыслие. И я, плавая мелко, отмечаю щедрою рукой автора рассыпанные по тексту там и здесь кривобокие сравнения, граничащие с плагиатом цитаты и сходные с извлечениями из справочников и энциклопедий длинноты.
С последовательностью педантически акцентуированного невротика опишу всё по очереди.
Сравнения. Почему я назвал их кривобокими? Приведу несколько примеров и отмечу их характерные черты.
* "Было что-то болезненное в нашем ожидании, словно в ожидании крестьян, кои тыкаются глазами в пустое небо, когда хотят дождя на иссушённые поля" (этот пример не характерен, но в нём обращает на себя внимание союз "кои", коих, наряду с "ибо", "аки", "дабы" и иже с ними в тексте паче надобного).
* "Его серое, обмякшее, точно вываренное лицо покривилось, как у того, кто испытывает парестезию, когда возникает ощущение онемения, покалывания и ползания мурашек по спине".
* "По сознанию точно шуга висит, то есть мелкий рыхлый лёд, который появляется перед ледоставом и во время ледохода".
* ...и даже голос точно дистанцировался, выделился из нашего круга, как выделяется из города подвергнутый остракизму".
* "У старика был такой вид, точно пытался он развернуть эволюту, то есть плоскую кривую, по определённому правилу в другую плоскую кривую, называемой для простоты в общении (!!! - С.А.) эвольвентой".
* "Я был невозмутим, будто коала, неподвижно сидящий на стволе манного эвкалипта".
* "Ощущение глубинного одиночества разрывало мне сознание и душу выдавило, как европейский крот пальцами передних ног и передними зубами выдавливает из кишечника дождевого червя ещё не переваренную землю".
* "...на костях блокадников громоздились киоски для мелкооптовой торговли, как громоздятся по бокам и на спине желтоногой сумчатой мыши десять её детёнышей".
* "...я брёл за священником, словно бытие, способом существования которого является движение, а оно, в свою очередь, осуществляется в различных формах".
Согласен, сравнение должно быть свежим, подобно колбасе - да, но и, подобно ей же, должно быть сделано из традиционного мяса, а не из мяса желтоногой сумчатой мыши! Вообще, функция сравнения - облегчить читателю понимание сравниваемого предмета. Но кто из потенциальных читателей видел манный эвкалипт, кто знает, чем эволюта отличается от эвольвенты, и кто испытывал парестезию? Вероятно, таковых меньше, нежели испытавших болезненное ожидание, невозмутимость, одиночество. Вот и выходит, что сравнения автора кривобоки: перекошены они от предмета в сторону того, с чем предмет сравнивается, и имеют тем самым ценность не литературную, а дидактическую. О, сколь много читатель узнает из этих сравнений о биохимических феноменах, редких явлениях природы и философских категориях!
(Тут мне не терпится сказать вам следующее: "Читатель! Замечу в скобках: столь же дидактичны (сиречь имеют обучающую (просветительскую, познавательную, развивающую) функцию(а функция в данном контексте - то, для чего оные используются)) многочисленные скобки в диалогах. Люди не говорят (не общаются) скобками!")
Впрочем, автор - скорее, всё же биолог. Поэтому биологически-просветительские участки текста ему удаются хотя бы правдоподобными, и он их, судя по всему, не списывает, а свободно генерирует. А то, что я назвал граничащими с плагиатом цитатами, принадлежит другим предметным областям.
Поначалу я удивлялся: почему это Аркадий, от лица которого ведётся повествование, то на удивление осведомлён (знает слова "кунктатор", "солипсизм", "симбиоз", "конъюкция" (да, именно в таком написании 2 раза подряд со ссылкой на книгу Давида Гилберта!), "симультанный параллелизм"), то необразован до крайности (не знает слов "структура", "креативный", "хемотаксис", "дерматоглифика", "прозектор"). Потом понял: для разъяснений, всё для разъяснений! Если Аркадий знает, он разъясняет, если нет - спрашивает, и разъясняет уже его собеседник. Опять дидактика!
А ближе к концу романа я обнаружил и один из источников разъяснений. Это Современный Словарь Иностранных Слов! Стоило автору проболтаться, сказав устами Аркадия: "...говоря НЕ языком словаря иностранных слов" - как я снял оный с полки и на протяжении двадцати страниц своей распечатки (а она у меня плотная, убористая, шрифтом 5пт в 4 колонки с минимальными полями) с восторгом первооткрывателя сверял точность цитирования. В некоторых разъяснениях она достигает 90-95%, и расхождения ограничиваются заменой "или" на "либо".
А чего стоят пресловутые длинноты! То видовое описание какого-нибудь трубкозуба, то мини-трактат о сере и её соединениях, а вот - о, словари с их алфавитным порядком! - растянувшийся более чем на 2000 символов с пробелами алфавитный список философов и философско-религиозных школ от Абеляра до Ясперса! В первой части романа всё было несколько скромнее: всего лишь перечисление современных видов оружия с указанием их тактико-технических характеристик.
Да, так к чему и зачем всё это? Не знаю, то ли имел в виду автор, что разглядел я, но так или иначе, я нашёл в тексте романа своего рода краткое авторезюме, которое и процитирую:
"НАМ С ТОБОЙ ПОДБРАСЫВАЮТ МАССУ ПОДРОБНОСТЕЙ, ГОНЯЮТ ИЗ ПРОИСШЕСТВИЯ В ПРОИСШЕСТВИЕ, НАДЕЯСЬ, ЧТО НЕ ХВАТИТ У НАС НИ ВЫДЕРЖКИ, НИ ОХОТЫ, НИ ТЕРПЕНИЯ КОПАТЬСЯ В ДЕЛЕ ПЕРЕСВЕТА".
И ниже по тексту: "ОБВАЛ ИНФОРМАЦИИ ИНТЕРЕСА УЖЕ НЕ ВЫЗЫВАЕТ, А ВГОНЯЕТ В АПАТИЮ".
И вот, начиная писать рецензию, полагал я, что хотя бы в конце её отмечу то, что у автора действительно удалось. Но - чу! - и Пересвет, и сами вечники уже упоминаются, как пишет и сам автор, в других книгах. И я уже подозреваю, что даже столь искренне порадовавшие меня "бесоловки" (сиречь ловушки на бесов) - придумка не авторская.
Нет, я всё-таки найду, за что похвалить автора, потому что где-то под обвалом информации оно, ждущее признания, теплится.
Во-первых, в романе есть оригинальный сюжет. Детектив Верагуа и его помощник Аркадий Бахмуров в ходе сюжета распутывают нечеловеческое, мистическое, потустороннее преступление.
Ведь обыкновенно бывает как? Либо сыщик выводит на чистую воду мистификатора, и оказывается, что всё подстроено, либо сыщик обращается за помощью к служителю культа, и детектив превращается в мистический триллер. В рецензируемом же романе именно силами следствия, а не магии, раскрывается именно нечто мистическое, а не подстроенное. Это важно понимать и ценить.
Второе. Роман этот - гигантский компилятивный труд. На стержень сюжета нанизано такое количество разнообразных сведений, что автор сравним не только с Толстым и Достоевским, но и с Далем, Ожеговым, Брокгаузом и Ефроном.
Существуют различные письменные памятники эпох. Есть "Илиада", "Махабхарата", "Слово о полку Игореве" - и есть библиотека Ашшурабанипала, содержавшая как жизнеописания богов и царей, так и таблички с хозяйственными записями. По любому из этих памятников можно изучать эпоху, которую он увековечил.
Полагаю, роман твоего знакомого - памятник нынешней эпохи, как бы трудно ни читался этот текст.
С уважением....
Дружище,
первым делом, выражаю тебе мою глубочайшую признательность за твой труд. Я надеюсь, ты не пожалел, что я обратил твое внимание на эту вещь. Тебе стоило это прочитать.
Я недаром называл тебя умницей, ты много чего подметил.. но не многое, еще большее же - просто недопонял, увы..
Мне кажется, если б ты знал автора лично, если б ты слышал его высказывания про свой роман, некоторые разъяснения (разъяснения потому, что тогда я сам не читал его вещь), - мда, если бы..
Основные твои претензии: кривобокие сравнения, граничащие с плагиатом цитаты (?) и сходные с извлечениями из справочников и энциклопедией длинноты. Ну, и дидактизм.
Скажу тебе прямо: сколько помню автора, он всегда говорил сравнениями, мыслил сравнениями, о чем бы не рассуждал, всегда в аргументы подсовывал какое-нить сравнение - и оно всегда выходило по сути, точно и сочно обозначающим предмет разговора, было такое ощущение, что у него есть сравнения на любые случаи жизни.
Твои извлечения (не самые-самые, прямо скажем) сами по себе разностилевые, мне ж он говорил, что в его романе минимум 27 стилей, и ведь очень многие его другие сравнения и прочие тропы (отличные, имхо) ты оставил за бортом внимания..
Насчет обвала информации и нагромождения происшествий ты верно подметил (точнее, процитировал), но самое-то интересное, что в последнее время автор часто сетовал, что напесал роман слишком простым.. он говорил, что в голове у него сейчас "сидит" другой роман, намного сложнее, грандиознее этого, что нужно просто подобрать время - "сесть и написать" ("всему свое время" было одним из любимых его выражений)..
Он говорил, это будет до того сложный роман, что в конце Верагуа скажет Бахмурову: оказывается, то, что было в этом романе, всего лишь прелюдия, преамбула, граничащая с отвлекающим маневром, настоящее-то злодеяние, совсем уж несоразмерное по размерам, ВОТ где оказывается было.. (есстественно, передаю своими словами , дословно не помню так как, но суть верна).
Ладно, имею много чего про эту тему (и про длинноты, и про цитаты, и про плагиат(?!) сообщить тебе, поговорить с тобой, но места тут сам понимаешь...