Аннотация: Рассказ о том, как ушёл на войну и пропал мамин отец, мой дед, Семушин М.Е.
Отец мой, тятей мы его звали, Михаил Евдокимович Семушин, ушёл на войну летом сорок первого, забрали его почти сразу, как началась война. Служил он в сапёрной роте, на Волховском фронте. В сорок первом ушёл, а в сорок втором уже его не стало, пропал без вести где-то под Великим Новгородом. С папой в одной роте служили Иван Николаевич, его в деревне Коба звали, и Иван Андреевич, дядька мужа, он был командиром роты, имел чин капитана, их обучал. Трое в одной роте воевали с одной местности, и не видели, куда человек делся. Ну, так бы уж прямо и сказали, что он был бесхитростный, отец-то; ну, послали его. А что, сапёры, если войска наступают, значит, сапёры впереди, переправу делают, если отступают - сапёры минируют. Всё сапёры делали. А эти два Ивана, Коба и Иван Андреевич, Царство им Небесное теперь, остались живы. Трое их было в одной роте, двое остались живы, а отец ушёл из жизни, пропал без вести. Правда, потом Иван Андреевич, он был председателем колхоза, всячески помогал. Бывало, трудно жили: хлеб, там ячмень или рожь, понемногу давали, по килограмму на трудодень на человека, так он всегда уж старался побольше нам отписать.
И вот, я тогда не понимала, а потом уже до меня дошло, что в какой-то степени они, два хитрых Ивана, одного бесхитростного Михаила загубили. Трое было в роте с одной деревни, а погиб один наш отец. Я плакала, как же так - "пропал"?! Как скотина! Я же не понимала. У мамы, она конюхом работала, бывало, то лошадь пропадёт, то корова, то свинья, она всю жизнь на животноводстве проработала. А тут человек пропал! Ну, хотя бы написали, что потерялся, а то - "пропал". Ну, потом-то мне объясняли, что "пропал без вести" - это вот именно ни в мёртвых, ни в раненных не обнаружено. Нам шесть месяцев не давали пособия - "Пропал без вести - может он в плен сдался". И такое думали. Они, два Ивана, ходили тот и другой к маме: один ходил, как бригадир, другой, как председатель. Всегда приходили, разговаривали. Но что-то они не договаривали.
Когда Иван Андреевич пришёл домой с войны, у него только пальцев на руке не было и одного глаза не было, чёрной повязкой глаз зарывал. Когда Иван Николаевич, Коба, пришёл....От него раньше была похоронка, как потом выяснилось, неправильная. Ну, раз была похоронка, Матрёна, жена Кобы - у неё трое детей, приняла примака, старичка из соседней деревни Верхоледки, из которой сама родом была. Коба так её избил, когда пришёл! Она два месяца едва ли пожила, и концы отдала, оставила ему трёх детей. Вот!
А наш отец так и пропал без вести. Я всё плакала - "пропал"! Хоть бы "погиб" или "потерялся" написали, а то "пропал"! Потом нас реабилитировали и за все шесть месяцев, что нам не давали пособия, нам выплатили его благодаря Степану Егоровичу, маминому брату, он работал в НКВД. У него не было руки, демобилизовали его, он работал в районном НКВД. Потом, через шесть месяцев, мы всё получили, всё, что нам не додано было, и потом - посылка за посылкой, посылка за посылкой, наверно, дядя старался.
Добавляет муж Анны Михайловны, Василий Федорович: в тридцать восьмом году мой дядя, Иван Андреевич, председателем колхоза был. В колхозе корова пропала, и ему приписали "враг народа" и дали десять лет! Вот так! Дядя просидел 2 года, какой-то там человек - умная голова нашлась, его освободил. Дядя два года посидел и всё, уже не "враг народа". Это ещё до войны было. А потом, когда мы уже жили в Кировской области, в то время (начало 60-х годов - А.Т.) даже не десятки, а сотни скотин пропадали и "всё нормально". А там, в тридцать восьмом, одна скотина пропала, мало ли что она съела не то, и сразу - "враг народа!" В то время была такая "тройка", три человека выбранных, они и судили, без всяких законов - "враг народа" и всё, "10 лет лагерей"! А бывало и "вышка" (высшая мера наказания - расстрел - А.Т.). Да, страшное было время.
Со слов Тарасовых Анны Михайловны и Василия Фёдоровича записал и отредактировал их сын, Тарасов Александр Васильевич. Пос. Канифольный, 23 марта 2013 г.