Тарасенко Анна Александровна : другие произведения.

Главы 10-12

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Глава 10. Провал.
  
  

Утро 15 апреля, Милигет

  
   Сквозь щели в ставнях робко просачивался солнечный свет, золотя плавающий в воздухе дым. Посетители разошлись, кроме нескольких уснувших прямо за столами. Служанки, убиравшие помещение, не обращали на них внимания.
   - Нежить тоже разной бывает, - Берк с сожалением отодвинул пустую кружку. - Есть опасные, есть и почти безобидные, вроде русалок. Если поймать русалку в ночь летнего солнцестояния, когда они хвосты сбрасывают, поцеловать и сказать "Беру тебя в жены", она год будет служить, исполняя любые желания. Некоторые наши ловили.
   - И что, прямо жили с ними, как с женами? - изумился Горт.
   - Есть любители, - поморщился Берк. - По мне, так живых девок достаточно, каждый год новых привозят. Русалки хороши только тем, что дом в чистоте держат.
   - Надо же, как...
   Их новый знакомец оказался человеком общительным, ночь за кружками эля пролетела незаметно. Горт слушал его, раскрыв рот. Мысль податься в егеря казалась ему все более привлекательной.
   - Подумайте, - сказал Берк, как бы подводя итог разговору. - Зачем идти в Заозерье? Ничего хорошего вас, вестников беды, там не ждет. Да и бродят по дорогам патрули, ловят тех, кто у реки был. Странно, что вы вообще сюда добрались.
   Горт и Грейди тревожно переглянулись. Хотя они и шли в Милигет, избегая дорог и шумных мест, но особо не прятались. Видимо, зря посчитали, что никому больше ничего не должны.
   Распахнулась дверь, внутрь вошел офицер в чернёной кирасе и остроконечном шлеме. Его сопровождали мечники. Они быстро осмотрели помещение, спящих людей бесцеремонно ухватывали за волосы, поднимали им головы, вглядывались в лица.
   Стражники остановились у их стола. Офицер сдержанно кивнул Берку:
   - Доброе утро, эрл. Надолго ли в наши края?
   - Доброе утро, - любезно улыбнулся тот. - Через пару дней уезжаю в Чернолесье. Вот, новобранцев для заставы подобрал в Кэр-Лайоне.
   - Счастливого пути, - кивнул офицер, сразу потеряв к ним интерес, и жестом послал подчиненных наверх, проверить комнаты. Послышался скрип открываемых дверей, голоса, что-то уронили. Но, видимо, ничего интересного там не оказалось, поскольку стражники вскоре спустились.
   Завершив обыск, они покинули постоялый двор же быстро, как и появились.
   - Крут претор, - сказал с непонятным выражением Берк. - Чуть что не так, сразу в темницу, а то и голову на стену. И титул не спасет.
   - Зато здесь на ночь дома не запирают, - неожиданно сказала служанка, ожесточенно скоблящая ножом соседний стол. - И на рынке ни один торгаш не посмеет тебя обсчитать.
   Горт припомнил, что когда они вошли в провинцию, барон Верлен строго-настрого запретил скаре и ополченцам даже приближаться к деревушкам, не то, что входить в дома. Теперь он начал понимать, почему.
   - Берк, почему ты ему сказал, что встретил нас в Кэр-Лайоне? - спросил Горт.
   - Ну, я еще сказал, что нашел двух новобранцев себе в отряд, - усмехнулся тот. - Или вы против?
   Бывшие дружинники переглянулись. Идти им некуда, а тут вопрос с трудоустройством решился сам собой.
   - Мы не против, - сказал Грейди. - Только нам прежде надо в Заозерье, исполнить последний долг перед нашим бароном.
   - Долги надо отдавать, - кивнул Берк. - У меня тоже есть должок в Блиссе. Так что мы можем сделать небольшой крюк и заодно помочь друг другу.
  
   ***

В это же время, замок Сандара

  
   Солнечный свет резал глаза, и незащищенная кожа, там, где лучи касались её, неприятно зудела. Сандар сказал, что неудобство временное, пройдет само собой, когда закончатся изменения в его теле. Кое-что уже произошло: когда ему располосовали руку от кисти до локтя ритуальным ножом, рана затянулась буквально на глазах, не оставив даже шрама. Но его мучило ощущение гнетущей внутренней пустоты, словно у него забрали что-то важное, ценное. Но вот что именно, не понимал.
   Басс Левенгрин пытался вспомнить, что с ним произошло, когда он вошел в воду, но не мог. Не вспоминалось. Несколько часов жизни просто выпали из памяти: он вошел в подземелье Сандара в полночь, а вышел на рассвете. Но повелитель им доволен, во всяком случае, сказал, что испытание пройдено, и его ждет должность магистра Ангиона.
   Басс побоялся спросить, что стало с его предшественником, решил, что потихоньку выяснит сам, когда доберется с караваном до Чернолесья. Сандар ушел через портал вместе с остальными магами, а ему поручил погрузить всё мало-мальски ценное имущество в повозки и привезти в Ангион. Не сочти это за пренебрежение, сказал верховный маг, ради твоего же блага тебе не стоит появляться в Ангионе, пока не завершатся изменения в твоем теле. Иначе мы рискуем приобрести вместо магистра неуправляемую кровожадную тварь. И, помедлив, добавил: Но и задерживаться здесь не стоит. Скоро Милигет тряхнет так, что мало не покажется.
   Он и сам чувствовал опасность. В подземельях замка стоял неумолкающий гул, усиливающийся с каждым днём, из стен выпадали камни. Пробуждалась сила, одинаково равнодушная и к темной, и к светлой магии, сила, которая абсолютно беспристрастно уничтожит любого, кто окажется на её пути. Эльфы, люди, гномы, орки - ей нет разницы, она даже не знает об их существовании.
   Эр-Тирион еще вернется в Милигет, когда гнев земли утихнет, подумалось ему, и окончательно очистит эти земли от эльфов. А на развалинах будет построен новый мир, в котором Эр-Тирион (и Басс, разумеется), займет подобающее ему место - на вершине. Грезилось уже, как въезжает он в ворота родового замка, отстроенного заново. Сладкие мечты позволяли легче переносить боль.
   Погрузка, которую Басс перепоручил Саймеру, почти закончилась. Не так уж много имущества оказалось в замке, возможно, потому что Сандар не рассматривал это свое прибежище как постоянное и особо не занимался его обустройством. Басс отметил, как властно его новый ученик командует стражниками и рабами. И откуда что взялось? Куда исчезла опасливая подобострастность бывшего дружинника?
   Того Саймера, который Бассу во время допроса показался недалеким деревенским парнем, лишь по случайности оказавшимся в баронской скаре, больше не было. Вместо него появился уверенный в себе человек, имеющий цель и намеренный добиться её, во что бы то ни стало. Он даже словно прибавил в росте и обрёл мрачноватое достоинство.
   Басс нахмурился, вспомнив, как наутро после боя с эльфами Саймер пришел к нему и буквально приказал взять себя в ученики - вежливо, но так, что отказать было невозможно. У мага в тот момент возникло странное ощущение, будто он говорит с особой королевской крови. Честно говоря, он даже испугался.
   Надо отдать должное Саймеру, приличия тот соблюдал, и на людях и наедине, выполняя все, что положено ученику. Но оба знали, что учеником быть ему недолго. Сандар, удостоивший Саймера коротким разговором, распорядился готовить его сразу к испытаниям на пятую ступень.
   Заметив Басса, Саймер подошел к нему и с легким учтивым поклоном, которым подобало, скорее, приветствовать равного себе эрла, сообщил:
   - Всё готово к отъезду, учитель.
   - Завтра с утра отправимся в дорогу, - кивнул Басс. - До отъезда мы должны завершить одно небольшое дельце.
  
   ***
  
   В условленное время Торен Тарли, сопровождаемый личной стражей, подъехал к Варге. Бурный мутный поток, с рёвом мчащий вывернутые с корнем деревья, ничем не напоминал прежний ручей, который можно было спокойно перейти вброд. Но кто-то уже озаботился возведением бревенчатого моста, на вид достаточно прочного, чтобы выдержать лошадь со всадником.
   Возле моста претор и остановился, не решаясь его перейти, ведь эльфы вполне могли расценить это как вторжение. Ожидание было недолгим. Вскоре из-за деревьев показался Аскарон во главе небольшого отряда. Подъехав к мосту, он спешился и прошел до середины. Эскорт остался на берегу. Помедлив, Тарли сделал то же самое.
   - Приветствую вас, претор, - мелодично произнёс Аскарон.
   Тот молча отвесил лёгкий поклон.
   - Лорд Морион внимательно изучил предложения вашего Императора. Они приемлемы, если бы не одно обстоятельство.
   - Какое?
   - Вам всё равно придется покинуть эти земли. Недавние события пробудили заснувший тысячелетия назад разлом, - Аскарон сухо улыбнулся. - Гнев земли будет страшен и основной удар придется на Милигет и окрестности.
   - И..., - претор похолодел. У него не возникло даже тени сомнения. Перворожденные никогда не унижались до лжи. Они могли промолчать, но всё сказанное ими неизбежно оказывалось правдой.
   К тому же Тарли прекрасно знал, что город выстроен не в самом лучшем месте: по весне окрестные холмы раскисали от дождей, бывало, их склоны сползали в реку. В Милигете частенько приходилось засыпать ямы, образующиеся от проседания почвы. Пару лет назад даже обвалился жилой дом на северной окраине. Претор давно лелеял мысль построить новый город с широкими улицами и каменными домами, даже выбрал место и собственноручно начертил план. Император согласился с его доводами, но денег не дал, и всё это так и осталось мечтой.
   - А что с мирным договором? Что мне сказать Императору?
   - Мы принимаем предложения вашего Императора. С небольшой поправкой. Новая граница полностью пройдет по реке Арна, а не по рекам Арна, Песчанка и Рона. Но первое же нарушение условий договора с вашей стороны приведет к войне.
   - Да будет так, - вздохнул с облегчением претор. На карте, размеченной рукой Императора, по Арне проходила синяя линия, обозначавшая границу приемлемых уступок. Красная черта - граница предельных уступок, свидетельствовала о готовности Ортона отдать эльфам почти всю Милигетскую провинцию, за исключением Кэр-Лайона и окрестностей.
   Аскарон обозначил лёгкий поклон в сторону Тарли и сошел на берег, показывая, что считает разговор оконченным. Как и в прошлый раз, десять лет назад, переговоры были краткими.
  
   ***
   Теофраст, всю ночь читавший летописи и уснувший прямо за столом, поднял голову и вскрикнул от острой боли, пронзившей затекшее плечо. В голове шумело, как после хорошей попойки. С трудом поднявшись, канцлер добрёл до шкафа, открыл потайной ящичек и извлёк оттуда маленький синеватый пузырёк. Выпив его залпом, Теофраст сморщился от едкой горечи, наполнившей рот. Зато голова прояснилась, он почувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся, словно всю ночь мирно спал в удобной постели. Злоупотреблять зельем не следовало, но канцлеру предстоял трудный день и работа, с которой никто, кроме него не справится.
   До аудиенции оставалось чуть больше двух часов. Неторопливо занимаясь приведением себя в порядок, Теофраст размышлял о том, что ему удалось узнать ночью. Продираясь сквозь зубодробительные описания одежды, оружия, мебели, построек, он всё-таки уяснил главное: Грайвен и Вириэна часто ссорились. Основной причиной было разное отношение к вырубке лесов под пашни. Эльфийка считала, что уничтожается слишком много деревьев, и в будущем это поставит под угрозу существование вообще всего живого. Короля же больше заботили насущные заботы своих подданных. Не способствовало теплоте отношений и отсутствие детей у королевской четы. От Грайвена начали требовать, чтобы он взял себе другую жену, способную родить наследника. Что он и сделал с неприличной поспешностью, чуть ли не на следующий день после расторжения союза с Вириэной.
   Однако вторая жена Грайвена, Эсме, родила ему сына только через семь лет. Причем родился он уже после смерти короля. Историки слегка путались в датах смерти Грайвена и рождения Ортона Первого, что невольно наводило на крамольную мысль: а был ли тот сыном Грайвена? Варданы после смерти короля отказались присягнуть на верность королеве Эсме и её сыну. Так что безутешной вдове пришлось подавлять мятеж, для чего она прибегла к услугам заморских наёмников. Причём тех же самых, которых Грайвен не без помощи эльфов изгнал из Аластрима.
   А мятеж, между прочим, возглавил Тайрен, младший брат Грайвена, который имел гораздо больше прав на престол, чем сын Эсме. Так что вопрос, кого в этой истории следует считать мятежником, остаётся открытым. Хотя... историю, что ни говори, всегда пишут победители...
  
   ***
   Ремесленные окраины остались позади. Ближе к центру города улицы были шире, каменные дома - выше и основательнее, а мостовая вымощена булыжником. Горт то и дело косился на Грейди, который сбрил бороду и как будто разом сбросил лет двадцать.
   Берк выдал им посеребрённые жетоны с гравировкой в виде оскаленной волчьей морды и увесистые мешочки, набитые медью и серебром, сказав, что позже вычтет это из их жалованья. Он отправил их на рынок, объяснив, что именно они должны купить и на какие цены рассчитывать. Милигет не славился оружейными мастерами, но здесь можно было дешево купить переделки из обломков эльфийских, гномьих и вообще непонятного происхождения клинков. Берк сказал, что качество не так важно, как состав. Главное, чтобы металл содержал хоть небольшую примесь эльфийского серебра -- мифрила. Сталь нежити Чернолесья нипочём, а вот в смеси с мифрилом...
   - Не боишься, что мы просто сбежим с твоими деньгами? - поинтересовался Грейди.
   - Далеко не убежите, - Берк мотнул головой в сторону проходившего мимо патруля. Трое стражников в кожаных кирасах с нашитыми железными бляшками и островерхих шлемах неторопливо шли по улице, шарили цепкими взглядами по лицам прохожих. Берка они, видимо, хорошо знали, так как поприветствовали его, а на Горта и Грейди хоть и косились подозрительно, но вопросов задавать не стали, увидев на них серебряные жетоны.
   Послышался шум. Из-за поворота выбежал человек в окровавленной одежде. Он затравленно озирался, беззвучно шевеля разбитыми губами. Прохожие делали вид, что ничего не видят.
   - Он же из скары Кайера!
   Горт узнал его и уже собрался окликнуть, но Берк, больно сжав юноше плечо, зло шепнул:
   - Стоять!
   Патруль заметил беглеца и пошел к нему. Стражники обнажили мечи, а за поворотом нарастали звуки погони: топот, голоса, ржание. Мужчина понял, что ему не убежать и поднял руки в знак того, что безоружен и не будет сопротивляться.
   Тем временем подоспела погоня - двое всадников на взмыленных лошадях. Остановившись, один из них показал стражникам медальон Имперской Разведки.
   - Этот человек - мятежник, - сказал он, не без труда удерживая на месте разгоряченного коня, роняющего хлопья пены с губ. - Мы забираем его с собой.
   Второй спешился и сноровисто замкнул на шее беглеца магический ошейник. Теперь тот не смог бы отойти от своих конвоиров больше чем на пять шагов.
   Когда разведчики со своим пленником скрылись за поворотом, старший стражник злобно сплюнул и крикнул собравшимся вокруг зевакам:
   - Расходитесь! Нечего здесь стоять!
   - Мятеж, - пробормотал Грейди. - Час от часу не легче.
  
   ***
  
   Кабинет императора представлял собой узкую вытянутую комнату, лишенную украшений, с выбеленным потолком и стенами из необработанного камня. Большую часть помещения занимал дубовый письменный стол, а кресла с высокими спинками, расставленные вокруг него, были жесткими и неудобными. У Теофраста тут же заныла поясница.
   Единственная портьера из тёмного бархата скрывала вход в альков. Арочный проём в противоположной стене вёл в личную библиотеку, по левую сторону от него располагалась карта Аластрима. Айру, расположенную на берегу Великого Океана, окружали двумя широкими поясами провинции. Ближний пояс, состоящий из провинций Каррона, Ингорра и Альма, имел лёгкую штриховку, означавшую, что там есть императорские домены и в целом земли находятся под контролем Короны.
   Из семи провинций внешнего пояса такую штриховку имел только Милигет. Из незаштрихованных земель самую большую площадь занимало Заозерье. Три четверти его напоминали лоскутное одеяло: владения большинства тамошних баронов можно было неспешным шагом обойти за день.
   По правую сторону висел портрет старинной работы, с которого хищно улыбалась королева Эсме. Казалось, её глаза - зеленые, горящие, словно у голодной кошки, всегда устремлены на зрителя, в какой точке кабинета ни находись.
   Император пробежал глазами подготовленную для Большого Совета речь, кивнул и отложил свиток в сторону. В детстве над его памятью поработали маги, благодаря чему он мог воспроизвести дословно любой текст, бросив на него единственный беглый взгляд.
   - Вот, полюбуйтесь, - Ортон взял со стола другой свиток и протянул Теофрасту. - Очередной мятеж и очередной якобы потомок Тайрена. Почему они все вытаскивают на свет божий именно эту историю трёхсотлетней давности? Неужели нельзя изобрести что-то новое? Я бы даже сохранил жизнь мятежнику, придумавшему себе другого предка.
   - А зачем? - пожал плечами канцлер. - Это ведь до сих пор срабатывает.
   - Теофраст, вы верите в пророчество?
   - В какое именно? - уточнил тот. В архиве Канцелярии целый зал был заставлен стеллажами с пухлыми фолиантами предсказаний: сбывшихся и нет, правдоподобных и бредовых. Чуть ли не на каждый день на тысячу лет вперед.
   - Пророчество Рангона о кровном кольце.
   - Честно? Я не считаю этот набор слов пророчеством. Придумал стишок мятежнику Тайрену в утешение.
   - А Эсме считала, - император растянул губы в невеселой улыбке. - Она называла Рангона старой сволочью, но воспринимала всерьёз всё, что он говорил. Потому и Тайрена отпустила с остатками войска, а могла бы покончить с ним раз и навсегда.
   Канцлер мысленно хмыкнул: о королеве Эсме и её сочной манере выражаться до сих пор ходили легенды. Злые языки поговаривали, что её в каком-то портовом притоне подобрали матросы одного из кораблей завоевателей. Впрочем, у большинства приплывших из-за Великого Океана происхождение было не аристократическое. В Аластриме они обрели земли и титулы, а на своей далёкой родине были нищими, бродягами, а то и вовсе каторжниками. Но кем бы ни была эта женщина в прежней жизни, именно при её регентстве Аластрим завоевал три четверти своих земель и получил право гордо именоваться Империей.
   Император, поднялся, подошёл к шкафчику у окна.
   - Сделаю я нам кофе. Вам покрепче?
   - Не откажусь, - сказал Теофраст. Он был одним из немногих при дворе, кто разделял любовь Ортона к этому терпкому горькому напитку, завезенному из Кемпера.
   - Кстати, я обдумал ваше предложение, Теофраст, - Ортон заговорил сухо и деловито. - Насчет школ в доменах. В этом есть здравое зерно. Но, на мой взгляд, простонародье надо обучать не только грамоте, но и дать им пищу для ума и души в виде Слова Вседержителя.
   - Не все разделяют эту веру, - удивлённо глянул на него Теофраст.
   - Это их выбор, - согласился Император. - Я не собираюсь отменять древний закон о свободе веры. Просто верующие во Вседержителя получат не только образование, но и другие возможности.
   - Какие, Ваше Величество?
   - Возможность заслужить титул, как мы сделали для военных. Чтобы даже вольноотпущенник мог получить титул, если принесёт весомую пользу Империи, даже на невоенной стезе.
   - Ваше Величество, - осторожно заметил Теофраст. - Лига Баронов восстанет. Она и так возмущена привилегиями егерей Чернолесья.
   - Проще перечислить, чем она не возмущена, - усмехнулся Ортон. - Пользы на солид, а гонора на импер.
   - Культ Вседержителя может быть весьма полезен в воспитании у народа покорности, - сказал Теофраст, давно и не без опасений наблюдающий за усилением влияния культа. - Но не слишком ли много власти получит Храм Вседержителя? Обучая и проповедуя, жрецы...
   Послышался осторожный стук в дверь и в кабинет бочком проскользнул раб, единственной обязанностью которого было сидеть в Пурпурном Зале, наблюдая за зеркалами.
   - Милигет, великий господин, - рухнув на колени и глядя в пол, выдохнул он.
   - Вы можете идти, Теофраст, - сказал Император. - Жду вас вечером на "Морском Льве". Совершим небольшую прогулку.
  
   ***
  
   Рыночная площадь расположилась наискосок от городской ратуши, между двумя прямыми широкими улицами, ведущими к Северным и Западным городским воротам. Площадь окаймляли колоннады трёх святилищ: Герина, бога воинов, Семиссы, богини плодородия, и Мерка, покровителя ремесла и торговли. В дальних провинциях Империи многобожие всё ещё твёрдо удерживало позиции, не сдаваясь натиску культа Вседержителя.
   Вседержитель не был ни добрым, ни злым, не покровительствовал ни одному ремеслу: он стоял над миром. Создав Элиндар и всё живое, Вседержитель каждому от рождения до смерти предопределил судьбу и отмерил ровно столько испытаний, трудностей, лишений и бед, сколько данный человек в состоянии вынести. Терпи, неси безропотно свою ношу и будет тебе вечное счастье в Небесных Садах после окончания земной жизни. Людей свободных и обеспеченных новый культ не особо привлекал, но на храмы они жертвовали охотно: рабы, искренне верящие во Вседержителя, причиняли не в пример меньше хлопот. Трудились добросовестно и о побегах не помышляли.
   Горт и Грейди не преминули зайти в храм Герина, за неимением жертвенного барана, положили серебряную монету на блюдо у входа. Жрец потом сам выберет животное из храмовой отары и заколет над алтарём, оросив его кровью вощеную табличку с нацарапанными именами жертвователей. Не мешало бы ещё принести жертву и Астрее, богине воинской удачи, но в Милигете её храма не было.
   Рынок, обнесённый дощатым забором, оказался бедным, грязным и полупустым. Половина лавок закрыта, в остальных ничего интересного воины не нашли. Товар лежалый, не самого лучшего качества. Разочарованные, уже собрались уходить, решив, что, видимо, сегодня не торговый день.
   Но тут появился хозяин оружейной лавки, и они для очистки совести вошли за ним.
   - Сегодня не продаю, - буркнул рослый верзила в кожанке, но рассмотрев серебряные жетоны, сменил гнев на милость и вывалил на прилавок несколько ножей и коротких мечей. - Десятка серебром и забирайте всё.
   - Уважаемый, - вежливо, но твёрдо сказал Грейди. - Можно мы посмотрим остальной товар и сами решим, что нам нужно?
   - Пять золотых, и вся лавка ваша, - равнодушно бросил хозяин. - Копайтесь здесь хоть до скончания веков.
   - Нас интересует другой товар, - Грейди пристально смотрел на торговца. - Особый.
   - А денег-то хватит на особый? - продавец слегка оживился, смерил их недоверчивым взглядом. Покупатели показались ему так себе. Одежда добротная, но потрёпанная, кожанки не раз чинены. Они производили впечатление наёмников, переживающих не лучшие времена. Хотя жетоны егерские при них, а в Чернолесье платят неплохо.
   - Если товар стоящий, найдём, - кивнул Грейди.
   Верзила полез под прилавок, долго возился там, бренча железом, вынырнул, осторожно поставил продолговатый ящик. Каждый предмет, лежащий в нём, был обёрнут ветошью.
   Горт взвесил в руке короткий, слегка изогнутый меч. Клинок добротный и легче, чем позаимствованный у мёртвого легионера. Но зато тем удобно и рубить, и колоть, а с этим для укола придётся сильно сгибать кисть. Всё же задумался, потому что его привлёкло лёгкое синеватое мерцание лезвия. Вряд ли эльфийская работа, но наличие мифрила чувствовалось, весь вопрос в том, в какой пропорции к обычному металлу его добавили.
   - Три золотых, - заявил торговец, заметив интерес.
   - А чего не сто сразу? - засмеялся Грейди. - Красная цена ему полимпера в базарный день. Мифрила едва ли двадцатая часть, только на мерцание и хватает.
   - Один к одному со сталью кровавой закалки! - торговец едва не задохнулся от возмущения. - Да в Айре за такой сдерут в десять раз больше!
   - Так и продай его в Айре, - усмехнулся Грейди.
   Начался остервенелый торг. Они забирались всё дальше в дебри кузнечного мастерства, и вскоре Горт перестал понимать, о чём идёт речь. А потом ему стало не до них, потому что он увидел ЕГО. Короткий узкий меч с чашеобразной гардой. Чёрный металл с вкраплениями сияющих точек. Словно кто-то взял кусок ночного неба и придал ему форму оружия. Горта вдруг охватило странное чувство узнавания, по спине пробежал холодок: клинок так удобно лёг в руку, словно всю жизнь принадлежал ему.
   Торговец поперхнулся и умолк.
   - Пять золотых, - сказал он тоном, исключающим дальнейший торг.
   Горт, не реагируя на предостерегающий взгляд Грейди и чувствительный тычок в бок, начал снимать пояс, в котором были зашиты как раз ровно пять имперов. После этой покупки у него остался бы только кошель с медью и серебром, выданный Берком. Но сейчас для юноши это значения не имело: впервые в жизни он испытывал всепоглощающее желание обладать вещью. Настолько сильное, что готов был за неё отдать, всё что имеет, или убить.
   - Совесть имей, лентяй, - буркнул Грейди, вперив тяжелый взгляд в торговца. - Не твой он. Меченых лови.
   Тот как будто смутился, ловким движением отобрал у Горта чёрный клинок, обернул ветошью и спрятал под прилавок.
   - Отдай! - воскликнул юноша. Вышло так по-детски, что он сам почувствовал себя неловко. Наваждение схлынуло, оставив дрожь в руках и неприятный кислый вкус во рту.
   - Могу предложить нож из железа с десятой частью мифрила, - как ни в чём не бывало, сказал торговец. - Один золотой.
   В итоге сошлись на импере за меч и нож, хозяин лавки не стал торговаться, явно желая, чтобы они поскорее убрались. На Грейди он то и дело бросал короткие взгляды, исполненные опасливого уважения.
   - Что это было-то, а? - спросил Горт, когда они удалились от лавки на почтительное расстояние. - Почему ты не дал мне купить тот меч?
   - Потому что это Проклятый Клинок, - сердито ответил Грейди. - Плохо, что ты трогал его. Нужно обряд очищения провести, как только подальше от Милигета уберемся. Много нехорошего некроманты понастроили. Неспроста тут эта вещичка Невлина всплыла.
   - Невлина? - удивился Горт, припомнив сказки, слышанные в детстве. В них Великий Маг неизменно выступал в роли дарителя волшебных вещей. - Разве он не был добрым магом?
   - Добрым? - Грейди рассмеялся так, что на них стали оглядываться прохожие. - Да если бы не Аэрион, этот добрый маг уничтожил бы всё живое в Элиндаре.
   - А ты-то, откуда знаешь? Жил тысячу лет назад? Ты неплохо сохранился, если так.
   - А ты откуда знаешь, что он был добрым?
   - Отец в детстве рассказывал, а ему рассказывал его отец.
   - Мне другое рассказывали, да и сам повидал. Когда старому барону служил, прибился к нам паренек, с клинком на этот похожим. Знатный боец, отчаянный, в самую гущу лез, и ни царапинки, ни разу. Только странный. Бывало, глянет, так мороз по коже. А потом мертвяки пришли. Вокруг замка бродили. Рубили их, жгли, закапывали, а они опять приходили. Селяне пугались сильно, к соседям перебегать стали. Барон мага из города привез. Тот причину быстро нашел, паренька убить пришлось, меч отдавать не хотел. Маг и сказал, что это Проклятый Клинок Невлина, и нам повезло, что парнишка оказался без способностей к некромантии, а то бы началось веселье. А как меч он увез, так и мертвяки пропали.
   - Слышал я об этом, - кивнул Горт. - Думаешь, тот самый клинок-то?
   - Может тот, а может и другой, мало ли, сколько Невлин их сделал. Все одно, лучше не трогать такое, неизвестно, чем платить придется.
   За разговором они сами не заметили, как прошли центр города и оказались в ремесленном квартале. Когда же свернули в переулок, ведущий к постоялому двору, вдруг земля дрогнула под ногами, и буквально в нескольких шагах позади, провалился кусок мостовой, и от провала во все стороны зазмеились трещины.
   Несколько минут царила оглушительная тишина, затем из окрестных домов стали выбегать люди, самые смелые подходили к краю и заглядывали в провал. Вскоре появились стражники. Огородив яму деревянными щитами, они быстро и решительно разогнали начавшую собираться толпу. Слаженность их действий ясно говорила о том, что делать такое им приходится не впервые.
   - В нехорошем месте выстроен Милигет, - сказал Грейди, когда они уже подошли к постоялому двору. - Подземных пустот много. Когда-нибудь весь город вниз ухнет.
  
   ***
  
   День Императрицы Виданы начинался после полудня. Полчаса она нежилась в ванне, наполненной свежим молоком молодых ослиц, еще полчаса в отваре девяти трав. Потом рабыни с помощью горячего воска удаляли нежелательные волоски с её тела, и обтирали ароматной губкой, пропитанной специальным составом, снимающим раздражение и смягчающим кожу. Далее наступал черед ногтей, им придавали полукруглую форму и полировали до блеска. В завершение пышную смоляную гриву Виданы умащивали амирисом и бергамотом и посыпали золотой пудрой.
   И начиналась церемония облачения. На ноги - котурны, расшитые золотой нитью и украшенные изумрудами и сапфирами, с пробковой подошвой с толщиной в четыре пальца. В них и без того рослая Императрица становилась почти вровень Императору, и вдвоем они почти на голову возвышались над придворными.
   Поверх белой хлопковой туники надевалась полупрозрачная золотистая шелковая стола длиною в пол, перехваченная под грудью широким поясом, расшитым драгоценными камнями, и скрепленная на плечах золотыми аграфами в форме имперского герба. Довершали наряд изумрудный кулон на массивной золотой цепочке, браслеты на предплечья и золотой обруч на голову, также украшенный изумрудами.
   Сегодня её умащивали и одевали особенно тщательно: наступил первый из трех дней, благоприятных для зачатия. К тому же придворные звездочеты дружно утверждали, что наследник, зачатый в эти дни, будет обладать выдающимися способностями, и ему предначертана великая судьба. Так что Император обязательно должен был посетить супружеское ложе. Видана с трепетом ожидала его визита.
   Сирена, первая жена Ортона, умерла при родах, младенец не прожил и дня. После окончания траура он женился второй раз, поскольку обязательно нужен был наследник. Видану выбрали ему в пару придворные лекари, тщательно осмотревшие всех незамужних девушек самых знатных родов Аластрима.
   Видана каждый день молилась Семиссе, приносила богине богатые дары, но пока они не возымели действия. За четыре года она родила двух девочек, и у неё оставалась последняя попытка удержаться на троне. Если и в этот раз родится не мальчик, Император, в лучшем случае, расторгнет брак и запрет её на всю оставшуюся жизнь в одном из храмов Вседержителя. И она больше никогда не увидит своих дочерей. Род же Виданы, как только появится новая Императрица, неминуемо попадет в опалу, лишится всех подаренных Императором владений.
   Мрачные раздумья прервало деликатное покашливание любимой фрейлины. Делая вид, что поправляет пояс на Видане, она засунула в складки ткани записку.
   - Все прочь, - негромко произнесла Видана. - Буду молиться.
   В личном алькове Императрицы стоял алтарь Семиссы - статуя беременной женщины с чашей в руках. Голову богини украшал венок из пшеничных колосьев, на полу стояли четыре постоянно горящих масляных светильника. Здесь Видана проводила много времени, в том числе и потому, что это было единственное место во дворце, где никто за ней не подглядывал, и не подслушивал.
   Великая Госпожа! Смиренный раб Ваш ждёт в известном Вам месте, в полночь, если угодно Вам принять предложение.
   Подписи не было, но Видана знала отправителя. Сердце её тревожно забилось. Слишком многое поставлено на карту. И раз Семисса не в силах помочь, она примет помощь самой Тьмы. О цене Императрица старалась не думать.
  
   ***
  
   Поселение, в котором проживали приёмные родители Саймера, показалось Бассу даже не бедным, а нищим. Два десятка полуземлянок под дерновыми скатами ютились вокруг пустого загона для скота. Перед убогими жилищами в уличной пыли копошились чумазые дети, куры и собаки. За десять лет вынужденные переселенцы из Долины Неметона так и не обзавелись основательными домами и хозяйством, словно не считали нынешнее место обитания постоянным.
   "И оказались правы", мрачно подумал Левенгрин. Следом пришла мысль об эльфах - виновниках всех бед местных жителей и Басса лично. Однако в ней не было горечи, и привычная ярость не сжала горло. Не возникло вообще никаких чувств. С удивлением эр-тирионец вдруг понял, что та причина, по которой он вступил в Орден, больше не имеет для него значения. И его гораздо больше волнуют те возможности, что откроются перед ним, когда он станет магистром Ангиона. Вот он, путь к безграничному познанию, любые радости и горести мира ничто в сравнении с тайнами мироздания. Мысль отдавалась радостным холодком предвкушения. Странно, раньше он никогда не задумывался о ценности знаний самих по себе, вне нужности их для достижения какой-либо цели.
   Внутри жилище оказалось тесноватым, но чистым. Большую часть его занимала печь-каменка, сложенная довольно искусно, во всяком случае, дым не висел в воздухе, а на беленых стенах не было копоти. Вокруг неё расположились широкие глиняные лавки, используемые для сна и приготовления еды. Дощатый стол ломился от еды, большая часть которой явно была лесного происхождения. Раньше Басса это взбесило бы, но сейчас он не без удовольствия поглощал дичь, приправленную травами, и соленые грибы, размышляя иронически о том, что простые селяне как-то ухитряются договариваться и мирно сосуществовать с кем угодно - хоть с орками, хоть с эльфами, хоть с нежитью.
   Фира и Стан суетились вокруг Саймера, норовя прикоснуться. Часть внимания перепадала и Бассу, и это даже было приятно. Саймер же здесь вновь стал самим собой - простоватым, недалеким деревенским парнем. Эр-тирионец подумал, что, похоже, пришли они сюда зря. Приемные родители Саймера не подходили на роль жертвы Тьме. Жизненных сил маловато. Не будут сопротивляться смерти. К тому же нужно, чтобы с точки зрения новичка, жертва заслуживала смерти. Поэтому выбор делался среди тех, кто сильно обидел, кому хотелось отомстить.
   В дверь осторожно поскреблись, в комнату вошла девушка лет двадцати с глиняным кувшином в руках. Её сложно было назвать красивой, и даже хорошенькой. Но медленные, плавные движения гибкого стройного тела, облаченного в цветастое полотняное платье, привлекали внимание любого мужчины. В них чувствовалось что-то остро волнующее, что-то темное. Девушка казалась легкой добычей, готовой уступить при первом же решительном натиске. Однако из-под длинных ресниц блестели насмешливые карие глаза, на пухлых губах играла легкая полуулыбка. Басс подумал, что наверняка многие, поверившие первому впечатлению, были глубоко задеты и даже оскорблены, не получив от неё ничего. И, судя по тому, как напрягся Саймер, он был из их числа.
   - Доброго дня, тетя Фира и дядя Стан, - даже голос у нее звучал медленно и плавно. - Мама передала вам молоко.
   - Поставь вон там, - Фира показала на глиняную лавку. - Останешься поужинать с нами?
   - Нет, спасибо, завтра с утра в дорогу, а я еще не все уложила в сундуки.
   - Куда вы едете, Тайри? - спертым голосом спросил Саймер.
   - Куда и все, в Ильму, там нам дали землю.
   - Ясно.
   Одарив напоследок Басса и Саймера многообещающим взглядом, Тайри удалилась. Мужчины переглянулись. Судя по всему, поиск окончен. Оба понимали, что здесь этого делать не стоит. Но дорога в Ильму длинная, и по пути наверняка представится удобный случай завершить ритуал посвящения Саймера.
  
  
   ***
  
   Осмотрев внимательно все их приобретения, Берк одобрительно хмыкнул.
   - Пожалуй, лучшего здесь и не найти, - сказал он. - Лошадей купить не смог, говорят, в окрестностях всех выкупили для легиона Венжера. Придется пешком идти до Самира.
   - И когда в путь?
   - Завтра пойду в ратушу за пропуском. Надеюсь, много времени это не займет.
   - Зачем пропуск?
   - Мятежников ловят. Из города выйти можно только по личному разрешению претора.
   - Не нравится мне это, - буркнул Грейди. - Если легион здесь, нас в любой момент кто-нибудь может узнать.
   - На вас жетоны Егерей, никто вглядываться не будет, - отмахнулся Берк.
   - Я знаю один ход, - негромко сказала светловолосая худая рабыня, ставя на стол кружки с элем. - Возьмете с собой, покажу.
   - И далеко ты уйдешь со своим украшением? - поинтересовался Грейди, глядя на её ошейник.
   - Вот именно, украшением, - фыркнула та. - Заклятие-то кончилось. Хозяин нынче ходил к некромантам обновлять, да нет их никого, уехали.
   - Что, прямо все уехали? - приподнял бровь Берк.
   - Да, все. Пару слуг оставили за имуществом приглядывать.
   - Интересно, - эрл задумчиво отхлебнул из кружки, поморщился. - Некоторые из моих состоятельных знакомых тоже внезапно решили покинуть Милигет.
   - Уходить надо сейчас, - сказал Грейди. - У меня нехорошее предчувствие.
   - Так что, берете меня с собой? Слышала, вы в Блисс собираетесь. Мне тоже туда надо.
   - Нам еще кражи чужого имущества не хватало, - фыркнул Берк.
   - Как знаете, - светловолосая злобно сверкнула глазами. - Обойдусь без вас.
   Ухитряясь даже спиной выражать все свое безмерное к ним презрение, она пошла к двери, ведущей на кухню.
   Горт, доселе молчавший, встал из-за стола.
   - Сейчас вернусь, - сказал в ответ на недоуменные взгляды.
   Вернулся он только через полчаса, в сопровождении довольного Хина, хозяина постоялого двора.
   - Ирбет! - зычно рыкнул он. - Подойди.
   Светловолосая, переменившись в лице, осторожно поставила кружки на стол, и, медленно, с подчеркнуто независимым видом, подошла к ним. Посетители затихли в ожидании развлечения.
   - Она твоя, - сказал он Горту. - Ошейник с клеймом есть?
   - Нет, - смутился молодой воин.
   Девушка побледнела, в глазах мелькнула бессильная ярость, но почти сразу её лицо приняло выражение равнодушной покорности.
   - Плохо. Без ошейника её из города не выпустят.
   - Тогда я дам ей свободу.
   Ирбет удивленно вскрикнула и поспешно прикрыла рот рукой.
   - Ты готов на ней жениться? - удивился хозяин. По залу прокатились сдержанные смешки.
   - Это еще зачем?
   - Закон такой. Отпускаешь - женись. Иначе любой желающий может надеть на неё ошейник.
   - Ты что, купил её? - сдавленным голосом поинтересовался Берк. - И сколько отвалил за это сокровище?
   - Два золотых.
   - Сколько? - эрл недоверчиво рассмеялся.
   - Хорошая цена, - обиделся Хин. - За такую красотку. Посмотрите, как она сложена.
   - На что смотреть? Кожа да кости.
   - И что теперь делать? - спросил Горт.
   - Ошейник-то я тебе дам, с клеймом сложнее. Если своего нет, надо в ратушу идти за разрешением, пять имперов стоит. Потом к кузнецу, чтоб изготовил печатку. Дней десять займет.
   - Долго.
   - За пару золотых попробую за день устроить все, - поспешно добавил Хин.
   - Подойдет? - Грейди положил на стол железную печатку в виде двух перекрещенных остроконечных лепестков. Горт удивленно посмотрел на него, но промолчал. Ирбет же заворожено уставилась на печатку.
   - Изящная вещица, - одобрил хозяин постоялого двора. - Не видел раньше такого клейма. А что там написано? Буквы какие-то странные.
   - Девиз рода. Староларнийское начертание, - пояснил Грейди.
   - Надо же, - Хин глянул на него с явным уважением. - Схожу за ошейником и щипцами, и завершим сделку.
   - Зачем тебе это? - спросил Берк, когда хозяин постоялого двора скрылся за кухонной дверью. - На Заставе женщины и дети долго не живут. Место нехорошее для них.
   - Она выведет нас из города, и я её отпущу, - помедлив, ответил Горт.
   - Как у тебя всё просто, - усмехнулся Берк. - Слышал, что Хин сказал? До первого встречного она свободна. Придется тащить её с собой в Блисс, а то и дальше.
   - Ирбет, ты говорила, что в Блиссе у тебя кто-то есть? - спросил Грейди.
   - Да, господин, - её губы искривила странная усмешка. - Есть.
   - Значит, решено. Дойдем до Блисса, а там решим, что дальше.
   - Ну, вы даете, - рассмеялся Берк.
   Вернулся Хин со щипцами, медным ошейником и миской, наполненной резко пахнущей зеленоватой жижей.
   - Держи, - он поставил миску на стол, а щипцы и ошейник протянул Горту. - Клеймить доводилось?
   - Только домашнюю скотину.
   - Значит, справишься, - хмыкнул Хин. - Мужчинам обычно метят лоб, а женщинам левое плечо.
   - Это обязательно? - болезненно поморщился Горт. - Там, откуда я родом, рабов не клеймят. Просто пишут имя владельца на ошейнике.
   - Да поставьте вы уже его мне и покончим с этим! - не выдержала Ирбет.
   - Цыц, рабыня! - Хин сопроводил свои слова чувствительным тычком. Девушка покачнулась, уцепилась за стол, чтобы не упасть, глаза наполнились слезами.
   В зале послышался смех, кто-то выкрикнул:
   - Знай свое место, девка!
   - Дай сюда, - Грейди отобрал у Горта щипцы. - Сам сделаю.
   Аккуратно взяв печатку щипцами, он подошел к очагу, сунул её в огонь и держал там, пока она не раскалилась докрасна. Затем вернулся к столу.
  
  
   ***
  
   Теофраст, впервые приглашенный на борт императорского либурна, с интересом осматривался. Ортон счел нужным показать ему весь корабль, и делал это с явным удовольствием.
   "Морской Лев" был единственным в своем роде - не весельным, а колесным, приводили его в движение три пары быков, ходящих по кругу. Они заменяли сотню гребцов. Сборная мачта с треугольным, расшитым золотом парусом при необходимости разбиралась и укладывалась на палубу верхнего яруса. На остром носу имелась мощная катапульта и небольшой навес, обтянутый кожей, под ним хранились снаряды - глиняные горшки, наполненные смесью смолы и селитры. Управлялся либурн двумя мощными рулевыми веслами.
   "Морской Лев" ни разу не участвовал в морских сражениях, его назначение было другим. Император бывал на либурне, когда ему хотелось покоя и уединения, иногда он проводил здесь особо важные встречи и доверительные беседы.
   А два раза в год, в дни солнцестояний, на корабле проводился обряд Подношения Великому Океану. На либурн всходили двенадцать рабов, их отвозили на три морские мили от берега и торжественно, с песнопениями и молитвами, бросали в море. Те из них, кто сумел добраться до берега, освобождались и никогда более не могли быть обращены в рабство. Из казны им выдавались пять золотых - сумма, достаточная для того, чтобы начать новую жизнь. Жрецы по количеству и состоянию доплывших делали выводы, какими будут следующие полгода для Империи.
   На корме находился навес, предназначенный для отдыха. Туда Ортон и привел Теофраста. С удобством расположившись на мягких подушках, они наслаждались подогретым вином и свежим бризом.
   - Вас не удивляет, Теофраст, почему я так легко отдал эльфам Милигет? - неожиданно спросил Ортон.
   - Напротив, Ваше Величество, - ответил канцлер. - Эти бесплодные земли обуза для Империи. Урожаи скудные, лесов почти не осталось, даже рудники, и те истощены.
   - Так было не всегда, - вздохнул Император. - Вырубка эльфийской Рощи была ошибкой. Как выяснилось, именно она держала те земли.
   - Это же не первая вырубленная Роща? Лет триста назад... - Теофраст умолк, поняв, что сказал лишнего.
   - Вы и до этого докопались? - улыбнулся Ортон. - Что ж, я рад, что не ошибся в Вас. Думаю, настало время рассказать Вам кое-что.
   - Я весь внимание, Ваше Величество.
   - Расскажу самое основное, а прочее узнаете из Тайной Библиотеки, куда с завтрашнего дня получите полный доступ. Началось все несколько тысяч лет назад, когда Илфирин разрешил Перворожденным остаться в Элиндаре, после того, как они выполнили свою задачу.
   - Простите, что? - Теофраст поперхнулся вином. - Неужели Вы верите в эльфийские сказки? А как же культ Вседержителя, который Вы всемерно поддерживаете?
   - Вседержитель наиболее близок к моему представлению об Илфирине. Но давайте поговорим о вере в другой раз.
   - Прошу прощения, Ваше Величество, - канцлер, втайне считавший, что легенды и предания эльфов гораздо точнее отражают природу мира, нежели любые культы божеств Империи, был слегка ошарашен тем, что и Император придерживается такого же мнения.
   - Перворожденные собрались на одном континенте, а второй населил людьми, как и собирался изначально. Эльфы, гномы и другие разумные не-люди, остались только здесь. Королем эльфов стал Аэрион, это вышло само собой. Но единства среди Перворожденных не было, постепенно они разбрелись по континенту, благо места всем хватало. Первым ушел Невлин и поселился в Милигете. Все свое время он и его сторонники посвящали поиску новых знаний. Гордые до надменности, они стали называть себя Великими Магами. Невлин мечтал сравняться в могуществе с Илфирином, и однажды перешел грань, обратившись к Тьме. После этого многие покинули его. Они обосновались в Чернолесье. Невлин не простил предательства, но отомстил далеко не сразу. Долго готовился, и месть вышла на славу.
   - Великое Искажение? - догадался Теофраст.
   - Верно, - кивнул Император. - Оно затронуло не только бывших сторонников Невлина, а вообще всех, кто жил в Чернолесье и на несколько сотен миль вокруг. Так появились орки, ларны и варданы. Все они бывшие Перворожденные, утратившие прежние знания, способности и сильно изменившиеся внешне. Понадобилось вмешательство Илфирина и больше тысячи лет, чтобы мир вновь обрел равновесие.
   - А почему Илфирин не вернул всех изменившихся к первоначальному виду?
   - Не знаю. Он и Невлина не наказал, хотя, на мой взгляд, стоило. Орки и варданы смирились с изменениями, а ларны нет. Особенно их расстраивала потеря знаний. И хотя именно Невлин им это устроил, они стали ему служить. Чтобы сделать ларнов сильнее, он начал менять их природу магией. Но что-то пошло не так, и ларны почти потеряли способность размножаться. Потомство у них получалось только с людьми, более того, Невлин обнаружил, что во втором-третьем поколении у некоторых таких полукровок проявляются очень интересные свойства. Он стал заниматься этим целенаправленно, а так как людей, живущих на нашем континенте, ему уже не хватало, отправлял за ними корабли через Великий Океан. Привозили их тысячами, большинство погибало в первые два-три года. Но многие все же выжили. Невлин недооценил их живучесть и способность к развитию. Меньше чем через тысячу лет люди так размножились и усилились, что даже создали несколько государств и начали серьезно теснить остальные расы. Невлин, которому люди тоже стали мешать, попытался их уничтожить, но неожиданно Перворожденные, варданы и некоторые из ларнов встали на их сторону, и началась Всеобщая Война. Невлин потерпел сокрушительное поражение. Считается, что он погиб в Последней Битве, но я думаю иначе.
   - То есть он выжил?
   - Не только выжил, но и готовится к новой войне. Раздел произойдет не по государствам, и даже не по расам, - вздохнул Ортон. - Будет война Невлина с Илфирином, война всех со всеми. Скорее всего, Перворожденные встанут на сторону Илфирина, орки Шартанга и островной сброд будут за Невлина. С остальными пока неясно.
   - Голова кругом идет, - признался Теофраст. - Если честно, я не знаю, как относиться к Вашему рассказу. Мы-то в этой войне, на чьей стороне будем?
   - Какой хороший вопрос, - Император усмехнулся. - Боюсь, когда дело дойдет до открытого противостояния, выбора у нас не будет. Мы его лишились триста лет назад, уничтожив Дариану.
   - Да, эльфы вряд ли нам простят её. Но я не понимаю, как это связано с выбором стороны? Разве люди не такие же создания Илфирина, как и Перворожденные?
   - Те люди, что живут за Океаном, безусловно. Но не мы. Нас людьми можно назвать лишь условно, после всех опытов Невлина над нами.
   - Пусть так, - кивнул Теофраст. - Но если по совести, Илфирин хозяин этого мира, а Невлин захватчик. Если он победит, наступит новая Эпоха Тьмы, и будут бродить по Элиндару толпы нежити, охотясь на живых. Мне бы не хотелось жить в таком мире.
   - Мне тоже, - помедлив, Император добавил. - Я задумался о долговременном мире с эльфами, но пока не вижу пути. У них слишком много независимых анклавов, и с каждым придется договариваться отдельно, а на это нет времени.
   - Осмелюсь заметить, Ваше Величество, что, прежде всего, следует договориться с Арденским Лесом, и если мы сумеем убедить Мориона, то все остальное будет значительно проще. Однако тогда мы рискуем испортить отношения с Эр-Тирионом.
   - С ними отношения у нас рано или поздно все равно испортятся. Чернолесье давно уже подчиняется Короне лишь формально, и я не удивлюсь, если однажды Сандар поднимет мятеж, прихватив для начала и часть Перелесья. И, боюсь, нам нечего ему противопоставить.
   - Некромантов мало кто любит. Объявите Орден вне закона, и народ Вас поддержит.
   - Народ? - Лицо Ортона приобрело отрешенно-усталое выражение, в голосе звучала горечь. - Кто именно? Бароны? Они воспользуются случаем, чтобы поднять мятеж. А простонародью нет разницы, Корона или Эр-Тирион, их волнует только свой маленький мирок. Вы же читали донесения преторов Ингорры, Карроны и Альмы. Повсюду народ жалуется на налоги, подорожание зерна и мизерные заработки. Им нет дела до побед и поражений Империи, они не хотят понимать, что благополучие не придет к ним в одночасье. Они забыли, что я освободил их из рабства, дал землю и возможность научиться грамоте и ремеслу. Но зато будут вечно помнить налоги и жаловаться, что я их не накормил и не защитил.
   Не смея пошевелиться, Теофраст тревожно смотрел на Императора, впервые он видел его в минуту слабости и сомнений, впервые задумался о том, как, должно быть, устал повелитель Аластрима. И то сказать, тридцать лет постоянных войн, с внешними и внутренними врагами, каторжный труд во имя объединения Аластрима.
   - Ваше Величество, - мягко сказал канцлер. - Увы, такова природа власти, желчи и горечи в ней куда больше, чем сладости. Вы взвалили на себя тяжкое бремя ответственности за любимую страну и несете его достойно, делая всё для блага людей. Уверен, что потомки назовут Ваше правление великим.
   - Если только у нас будут потомки, - хмыкнул Император, лицо его вновь приобрело выражение невозмутимого спокойствия. - Пожалуй, нам пора возвращаться, предстоит немало работы, которую за нас никто не сделает.
  
  
   ***
   Темная фигура в длинном плаще с капюшоном возникла, словно из ниоткуда. Высокий, на голову выше Императрицы, и раза в два шире, с легкостью, неожиданной для такого гиганта, мужчина опустился на одно колено и тут же поднялся, не дожидаясь разрешения встать.
   - Вы пришли, моя госпожа...
   От этого тихого голоса кожа Виданы покрылась мурашками, в низу живота словно набух ледяной ком. Холодная волна прошла по телу, заставила гордо выпрямиться.
   - Доброй ночи, мессир, - спокойно произнесла она. - У Вас есть не более четверти часа, так что можете опустить все эти придворные любезности.
   - Возьмите, - он протянул ей маленький фиал с мерцающей темной жидкостью, плотно закупоренный позолоченной пробкой.
   - Что это?
   - Снадобье, которое поможет Вам достичь желанной цели, - эр-тирионец позволил себе легкую улыбку, в голосе явно звучало наслаждение ситуацией и временной властью над первой женщиной Империи. - Если мужчина перед соитием выпьет его, у него обязательно родится мальчик. Достаточно трех капель.
   - Верится с трудом.
   - Вы же не думаете, что это яд? - насмешливо поинтересовался тот. - Было бы крайне глупо пытаться отравить Императора с Вашей помощью. Тем более Эр-Тирион заинтересован, чтобы столь мудрый государь как можно дольше правил Аластримом.
   - Объясните, как оно действует.
   - Охотно, моя госпожа. Женщина - лишь сосуд для семени, только от мужчины зависит пол ребенка. Если мужчина болен, или устал, или отягощен многими горестями и заботами, скорее всего, родится девочка. Снадобье же укрепит его семя. Не бойтесь, многие знатные дамы прибегали к нашим услугам, и до сих пор никто не жаловался.
   - Хорошо. Сколько это стоит?
   - О плате не может быть и речи, - в голосе эр-тирионца появились вкрадчивые нотки. - Благо Империи превыше всего. Считайте это дружеской услугой.
   Отвесив почтительный полупоклон, он отступил на шаг назад и словно растворился в ночи, исчезнув так же бесшумно, как и появился.
  
   Глава 11. Сны Звёздного Озера.
  

Утро 13 апреля 1253 года, замок Мориона

  
   Юноша подрос, стал широк в плечах. Тело его закалили ветер и дождь, летний жар и зимний холод. Кожа посмуглела, на ней белели шрамы - отметины воинской науки. На темном лице светились решимостью серые глаза.
   Девушка привычно скользнула к нему в объятия, ласково взъерошила густые волосы, неровно, будто отхваченные ножом, падающие на плечи.
   - Сегодня мы видимся последний раз, anmethy, - тихо сказал он. - Утром мы уйдем на равнины. Настало время вернуть земли, отнятые людьми из-за моря, или погибнуть. Не вечно же прятаться по лесам.
   Она высвободилась из его рук, тихо сказала:
   - Отец ждет. Мне сказано привести тебя в Дариану.
   - Как-то я неподобающе одет для встречи с королём, - вздохнул юноша.
   - Только вы, люди, придаете такое значение мелочам, - улыбнулась девушка. - Разве ты станешь кем-то иным, если сменишь охотничью кожу на придворный шёлк?
   - Не называй нас людьми, - нахмурился тот. - Оставь это имя для чужеземцев, которые подло обманули не только наше, но и ваше доверие. Мы - варданы.
   - Пойдем, - она взяла его за руку и повела по тропинке, уводящей от озера в сумрак леса.
   Он мог поклясться, что не было её только что. Никогда раньше не было. И что-то ему подсказывало, что тропинка исчезнет, как только приведет их к цели. Эльфийские чары, не иначе.
   Вскоре они вышли к неширокой лесной речушке. Возле берега на волнах покачивалась лодка с высокими бортами и узким носом, на котором красовался искусно вырезанный единорог. Вёсел в уключинах не было. Он помог девушке сесть в лодку и устроился рядом.
   Река эта, насколько он знал, уходила под землю в предгорьях. И всё-таки не успел заметить перехода. Только что по берегам был лес, и вдруг они оказались в подземной пещере - огромной, не менее сотни фарлонгов в ширину и двадцати - в высоту. Сталактиты оплавленным воском стекали с потолка, стены переливались мелкими радужными кристалликами, над провалами вздымались естественные арочные мосты. Одна пещера сменяла другую. Подземная река причудливо петляла, часто разветвлялась, некоторые потоки вскоре сливались снова, а другие уходили в сторону, теряясь в сумраке.
   - Велик мастер, сотворивший всё это, - восхищенно шепнул юноша.
   - Имя мастера - Природа, - так же тихо сказала эльфийка. - Мы бы жили здесь, если бы меньше любили звёзды и солнечный свет.
   Впереди явственно слышался шум водопада, многократно усиливаемый гулким эхом. Юноша внутренне сжался, предчувствуя падение с высоты, девушка же безмятежно улыбалась.
   И вновь он не ощутил перехода, только легкое льдистое покалывание, когда они проплывали сквозь мерцающую радужную завесу из мельчайших водяных капель. Лодка остановилась.
   Выбравшись на берег, юноша осмотрелся. Перед ними лежало ущелье, окруженное кольцом гор. Словно кто-то отсёк всё лишнее ударом огромного меча - такими гладкими казались их отвесные склоны. По дну ущелья мчался искрящийся на солнце широкий, но не глубокий поток, начинающийся от низвергающегося с головокружительной высоты водопада.
   Но где же Дариана? Ущелье не выглядело обитаемым, как он ни старался, не заметил ни единого следа какого-либо вмешательства в первозданную дикость этих мест.
   - Нам туда, - девушка направилась к водопаду, и ему ничего не оставалось, как последовать за ней.
   Только очень внимательный взгляд, причем знающий, что именно следует искать, мог распознать в выемке в скале вход в пещеру. В дальнем её углу начиналась узкая каменная лестница. Она привела их на скалистое плато, расположенное в начале каменного моста длиною почти в милю, ведущего к нагромождению скал посреди глубокой впадины, окруженной неприступными горами.
   Мост привел их к двум скалам, почти смыкающимся вершинами. За этим своеобразными воротами начинался другой мир. Буйство зелени и цветов ослепляло после серовато-коричневых тонов окрестных гор. А всё, что не было занято растениями, покрывал мрамор. Мирно журчала вода в фонтанах, расположенных по обеим сторонам сверкающей беломраморной дорожки, ведущей ко входу в замок. Юноша решил, что это именно замок, хотя за острыми иглами скал не было видно ничего, даже отдаленно напоминающего башни или купола.
   Внезапно картина начала расплываться, словно глаза заволокло слезами и...
   Эрин проснулась. Комнату наполняли ночь и тишина. Девочка закрыла глаза, надеясь заснуть и досмотреть сон, но у неё не получилось. Так она и ворочалась до рассвета. Очень хотелось узнать, что же было дальше, о чём говорили юноша и король. Но теперь ей хоть стало понятно, кто они. Девушку звали Вириэна, ведь у Аэриона не было других дочерей, а юношу - Грайвен. Король-освободитель, вернувший варданам их исконные земли. Король-предатель, пошедший войной на недавних своих союзников - эльфов. Грайвен...
   Дверь отворилась, и в комнату вошла Айлин. Вид у веледы был озабоченный, в руках она держала кожаный мешок.
   - Оденься для дальней поездки, - сказала она. - Уложи в мешок то, что считаешь нужным, и спускайся во двор.
   - Айлин, что случилось? - встревожилась Эрин. Сердце забилось быстро и сильно, внутри разлился холод.
   - Поторопись, тебя ждут, - Айлин вышла из комнаты, бесшумно притворив за собой дверь.
  
   ***

В это же время, Звездное Озеро

  
   Сквозь узкие высокие окна и самоцветный купол на книжные шкафы и светло-зеленый мраморный пол лился солнечный свет, наполняя комнату таинственным сиянием. Библиотека в северной башне, пожалуй, была единственным местом в Летнем Доме, которое нравилось Риану: здесь тишина и сладковатый запах старой бумаги обволакивали, создавая особенное ощущение покоя и отрешенности.
   Взяв наугад с ближайшей полки фолиант потоньше, Риан устроился на скамье возле окна. С книгой ему не повезло. Это оказался словарик фарлинка. Эльф уже собрался отнести его обратно, как вдруг из книги выпал тонкий листок, плотно исписанный мелким, убористым почерком.
   Любимая, не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня. Но, поверь, у меня не было другого выхода. Помнишь, что сказал Морион, когда мы покидали Лес? История повторяется, только теперь вместо трагедии будет фарс. Но он даже не подозревал, насколько прав.
   Нам не дано видеть Предопределенность, хотя мы и свободны в выборе, принимая то или иное решение, конечная цель пути скрыта от нас. Поэтому я поехал в Кемпер и заглянул в Чашу. Не могу рассказать тебе всего, ибо это отвратительно. В мельчайших подробностях мой путь должен повторить путь моего злосчастного предка и частично пророчество уже сбылось. Но я не больше не хочу быть актером в пьесе, написанной мстительным чудовищем.
   Об одном лишь жалею: наш сын вырастет без меня, я не увижу его первой улыбки, первых шагов, не научу его всему тому, что знаю сам. Но, по крайней мере, он будет жить, а после его совершеннолетия проклятие, довлеющее над твоим и моим родом, потеряет силу. И мы, возможно, сможем если и не предотвратить, то сильно отсрочить закат нашего мира...
   Риан смущенно вложил листок обратно в книгу и отнёс её на место. Вряд ли предсмертное письмо Редвина предназначалось для его глаз.
   И тут же ему стало не до письма: он почувствовал мысленное прикосновение Рэйвен и поспешил ей навстречу, радуясь и недоумевая, почему она вернулась из замка на день раньше.
  
   ***
  
   Сборы не заняли много времени, у Эрин всего-то и было имущества, что платье на ней.
   Рэйвен ждала её возле открытых ворот, конь под ней нетерпеливо пританцовывал. Увидев Эрин, она нахмурилась:
   - Ты собралась ехать в этом?
   - Но у меня нет ничего другого, - смутилась девочка. Конечно, платье и легкие туфельки не очень подходили для дальней дороги. Но это было все же лучше, чем обноски, в которых она ходила раньше.
   - Оденем тебя в Летнем Доме. Сейчас на это нет времени. Иди сюда, - сказала Рэйвен и приказала стражнику, стоящему возле ворот. - Помоги.
   Эрин сама не поняла, как оказалась на лошади, а через мгновение за ними закрылись ворота. Странная это была поездка. Казалось, они стоят на месте, а мимо проносятся пейзажи. Холмы, озера, дремучие чащи неожиданно сменялись изумрудным сиянием лужаек, покрытых яркими цветами, и так же неожиданно вновь начинался лес. Как долго это продолжалось, Эрин не знала, потому что потеряла ощущение времени.
   Путешествие окончилось внезапно. Впереди, окруженные синеватым сумраком леса, высились мерцающие, будто сотканные из звездного света, башни таинственного замка. Очертания ажурных лестниц и галерей, соединяющих башни, казались тонкими, резкими, изломанными, оставляя странное ощущение незавершенности и прерванного полета.
   Рэйвен помогла Эрин слезть с лошади. Сделав пару неуверенных шагов, девочка уцепилась за рукав эльфийки, потому что земля вдруг закачалась под ногами. Последний раз она испытывала такое чувство лет десять назад, когда после нескольких дней в трюме корабля её вместе с другими рабами вывели на пристань Кэр-Лайона.
   К ним навстречу вышел высокий светловолосый эльф. Увидев его, Рэйвен просияла и бессознательно стиснула Эрин руку.
   - Я ожидал тебя к вечеру, - улыбнулся он эльфийке, скользнув по Эрин взглядом. - Неужели ты пришла по тайным тропам?
   - Да, - кивнула Рэйвен.
   - Ты так спешила, что преодолела свою нелюбовь к этому способу передвижения? - насмешливо восхитился он.
   - Я просто соскучилась, - ответила она.
   - Я тоже скучал, - сказал он, но в глазах мелькнула легкая тень, как будто он понял, что она, скорее, торопилась покинуть замок, нежели приехать сюда.
   Пока они разговаривали, незаметно и непонятно откуда возникли слуги. Коней расседлали, накрыли попонами и увели, седла вместе с сумками отнесли в замок. Женщина, похожая на Айлин, но постарше, взяла Эрин за руку. Все это происходило быстро и молча, словно каждый и без приказаний знал, что нужно делать.
   В отведенную ей комнату пришли девушки со стопками одежды - и новой, и ношенной. Все это ей пришлось примерить, включая легкую детскую кольчужку. В результате придирчивые девушки оставили несколько коротких туник, пару шерстяных плащей, две пары штанов с кожаными вставками и высокие мягкие сапожки на шнуровке. Они так же сняли с неё мерки и обещали через пару дней принести недостающие части гардероба, хотя, по мнению Эрин, вещей и так было слишком много - больше, чем она когда-либо имела.
  
   ***

Полдень 13 апреля, Долина Неметона

  
   В полдень небольшой конный отряд хумансов под белым флагом перешёл Варгу и остановился на берегу. Аскарон в сопровождении десяти воинов выехал навстречу послам, которые привезли предложения своего императора об условиях мирного договора.
   Когда эльфы показались из-за деревьев, один из хумансов, подняв вверх трубу, бросил в небеса протяжный унылый зов. После этого вперед выехал другой, самый пышно одетый. Он выделялся среди своей свиты чёрно-золотым атласным плащом, украшенным драгоценными камнями и крупным жемчугом. На его ярко сияющем позолоченном шлеме красовались крупные рубины, сверкающие в лучах солнца, словно капли крови.
   - Торен Тарли, претор Милигетской Провинции, полномочный военный представитель Императора Аластрима Ортона V, к вашим услугам, - гордо представился он.
   Аскарон, сидящий на рослом белом иноходце, сдержанно улыбаясь, ответил:
   - Аскарон, командир Лесной Стражи Арденского Леса.
   Пока шел обмен любезностями, оба эскорта молча приглядывались друг к другу. Закованные в стальную броню люди критически оглядывали кольчуги и вооружение эльфов; а те всматривались в людей светлыми глазами, неподвижные и высокомерные.
   - У меня есть специальное поручение, рассказать о котором я имею право только Мориону, лорду Арденского Леса, - продолжил Тарли, протягивая Аскарону два свитка, скреплённых матово мерцающими черными печатями. - Мои полномочия удостоверяет императорская грамота.
   Аскарон внимательно осмотрел оба свитка, убедившись, что если посмотреть на печати под небольшим углом, виден рычащий тигр. И... вскрыл свитки.
   Претор едва не задохнулся от возмущения: взломать эти печати имел право только он сам, либо лицо, которому эти грамоты были адресованы, то есть Морион. Однако сдержался, с каменным выражением лица глядя на эльфа и ожидая объяснений.
   - Здесь я представляю Мориона и весь Арденский Лес, - спокойно произнёс Аскарон. - И в мои полномочия входит решение вопроса о том, стоит ли содержимое свитка личного внимания нашего лорда.
   С этими словами он вернул изумлённому претору тот свиток, в котором шла речь о его полномочиях, а второй начал внимательно читать.
   - Но, простите, - начал претор. - Так не принято.
   - Вы ожидали чего-то другого? - поинтересовался эльф. - Нарушать без повода мирный договор тоже не принято.
   Тарли промолчал, вспомнив о данных ему указаниях. Следовало терпеть и не поддаваться на провокации. Но это было так унизительно! Милигетская Провинция занимает большую территорию, чем Арденский Лес, а этот эльф, в подчинении которого едва ли больше двух тысяч воинов, ведёт себя так, словно не с послом могущественной Империи разговаривает, а с вождём захудалого племени кочевников. Или у них есть за душой нечто, что позволяет держаться с такой наглостью? Ответ на вопрос, впрочем, был очевиден - достаточно посмотреть по сторонам и вспомнить, что осталось от войска Визимира и легиона Венжера.
   - Свиток я передам по назначению, - сказал Аскарон, окончив чтение. - Ответ будет дан через три дня. И если Империю заботит благополучие города Милигет, надеюсь, до того времени вы будете соблюдать перемирие так же строго, как мы. До свидания, претор.
   Эльфы развернулись и, не торопясь, поехали к лесу.
  
   ***

В это же время, окрестности Звездного Озера

  
   Выйдя к огромному замшелому пню возле ручья в третий раз, Эрин поняла, что заблудилась. Злиться было не на кого, только на себя. Её предупреждали, что не стоит отходить далеко от Летнего дома, но девочке очень хотелось посмотреть вблизи на озеро, увиденное со смотровой площадки южной башни. Оно очень напоминало то, что привиделось ей во сне.
   До озера она так и не дошла. Сев на пень, Эрин решила, что не сдвинется с места, будет ждать, когда в Летнем Доме заметят её отсутствие и начнут искать. Не могут же они совсем забыть о ней.
   Неожиданно девочка почувствовала, что за стеной деревьев кто-то есть, и он наблюдает за ней. Она вскочила, повернулась на шорох, и ей показалось, что в листве мелькнул темный плащ. Но этот кто-то не собирался выходить на поляну. Пожав плечами, она снова села и прикрыла глаза, подставив лицо солнечным лучам. Угрозы Эрин не ощущала: Лес усыплял тревогу, здесь время текло незаметно и не хотелось думать ни о чем плохом.
   Когда тень упала на её лицо, она лениво открыла глаза. Всё, на что её хватило, это издать сдавленный писк: перед ней стоял орк, казавшийся просто огромным, потому что она смотрела на него снизу вверх. Меховые штаны зрительно увеличивали его и без того мощные ноги, голый торс бугрился мышцами, а зеленоватую кожу, включая лицо, сплошь покрывали татуировки и шрамы. Мерцающие желтые глаза с кошачьими зрачками выражали, скорее, любопытство, чем злость.
   - Нет кричать, - гортанно сказал орк на фарлинке и добавил. - Позалуста.
   Он скинул заплечный мешок, обдав её запахом влажной земли и прелых листьев, и принялся в нем копаться. Что-то шуршало и звякало. Наконец, он извлек серебряный кубок тонкой, явно эльфийской работы и зачерпнул воду из ручья - осторожно, чтобы не потревожить песчаное дно.
   Утолив жажду, он и Эрин предложил отпить, но она помотала головой.
   - Ти пась олок? - спросил орк, тщательно обтер кубок чистой (!) льняной тряпочкой и спрятал в мешок.
   - Что? - Эрин понятия не имела что означает "пась олок".
   - Я видеть, ти ходить, - продолжил тот. - Дорога не знай?
   - Да, я заблудилась, - Эрин пребывала в недоумении, это существо опровергало всё, что она когда-либо слышала об орках. Он явно не собирался её убивать, напротив, кажется, хотел помочь.
   - Пась олок, моя вести, - орк бесцеремонно схватил её за руку, сдернул с пня и потащил в лесную чащу. Эрин несколько раз упала, ссадила коленку и оцарапалась. Орка её медлительность раздражала, он фыркал и бормотал что-то гортанное себе под нос. В конце концов, он на ходу сгреб её и закинул на плечо.
   Орк мчался по лесу, не снижая скорости, около часа, пока не выбежал на опушку. Там он остановился и поставил Эрин на землю. Она осторожно огляделась по сторонам и, наконец, поняла, что означает "пась олок". Её притащили в мелларскую деревню.
   Ни один из трёх десятков домов, окруженных невысокой живой изгородью, не походил на другой. Попадались прямоугольные строения с колоннами, и терема с круглыми крышами, подобными куполам храмов, и даже нечто похожее на несколько больших деревьев, сросшихся стволами - и не сразу поймешь, что это дом.
   - Ини! - взревел орк. - Ини!
   Из-за ограды опасливо выглянул маленький мальчик, его глаза округлились, и он куда-то побежал, через несколько томительных минут вернувшись вместе с высоким молодым мужчиной в кожаной кузнечной куртке.
   - Чего орёшь? - поинтересовался мужчина у орка.
   Тот подтолкнул Эрин вперед и молча протянул руку ладонью вверх. Хмыкнув, мужчина извлек из поясной сумки несколько мелких монеток и отдал ему. Орк кивнул, развернулся и ушел.
   - Иди домой, - обратился мужчина к девочке. - Мать, наверно, места себе не находит, думая, куда ты делась. Постой-ка, ты кто вообще? Откуда взялась?
   Эрин открыла рот, чтобы объяснить, и вдруг застыла, как громом пораженная, разглядев тонкие радужные кольца вокруг зрачков мужчины. Неужели вардан? У неё перехватило дыхание, сердце замерло и пустилось вскачь. Со времен Кэр-Лайонской Резни она не видела ни одного соплеменника.
  
   ***
  
   Есть что-то умиротворяющее в том, чтобы наблюдать за тем, как женщина расчесывает волосы, готовясь ко сну. Рэйвен уделяла значительно меньше внимания своей внешности, чем многие из знакомых ему женщин, но ритуал с самшитовым гребнем соблюдался неукоснительно, вне зависимости от того, останавливались ли они на ночлег посреди чистого поля или во дворце. Сто легких движений, ни больше, ни меньше. Она шутила, что так приводит накопившиеся за день мысли в порядок.
   С легким шелестом соскользнула камиза, открывая хрупкое изящное тело. Все его изгибы и впадинки были ему давно знакомы, но все равно Риан ощутил легкое волнение. В последнее время он часто представлял себе, как её тело станет более округлым и женственным после рождения ребенка, но пока это оставалось несбыточной мечтой. И в Синегорье, и в Арденском Лесу достигнут предел населения, и желать рождения ребенка означало желать кому-то смерти.
   - Зачем Морион вызывал тебя в замок? - спросил он.
   - Не знаю, - она вздохнула. - Никакой особой нужды в этом не было. Разве что он хотел, чтобы меня некоторое время не было здесь.
   - Он поговорил со мной и, кажется, еще с Велмиром, - задумался Риан. - Мои воины видели его у Звездного Озера. Со мной он ни о чем важном не разговаривал. Интересно, что за тайная беседа у него была с друидом?
   - Мне он не ничего не говорил, - ответила Рэйвен. - Если отец решил, что мне не нужно об этом знать, значит, мне действительно не нужно.
   - Для женщины ты удивительно нелюбопытна, - усмехнулся он.
   - Я доверяю ему, - просто ответила она.
   - Завтра днем я положу к твоим ногам клинок, - сказал Риан. - Если, конечно, ты не передумала.
   - Не передумала. Да и жестоко было бы это по отношению к тем, кто поверил в нас и готов рискнуть, начав новую жизнь в новом анклаве.
   - А по отношению ко мне это не было бы жестоко? - фыркнул он.
   - Разве между нами что-то изменилось бы? - ответила она вопросом на вопрос.
   - Думаю, ты сама знаешь ответ, - спокойно сказал Риан. - Лишенные общей цели, мы недолго удержимся вместе. Ты ведь не настолько влюблена в меня, чтобы, забыв обо всём, жить только любовью?
   - Я бы не пожелала всепоглощающей любви даже злейшему врагу, - её голос дрогнул. - Давай спать, завтра трудный день.
   В этом он был с ней полностью согласен. Довелось испытать и повторения не хотелось. С Рэйвен всё было иначе. Спокойней, проще. Ни слёз, ни кокетства, ни манеры добиваться желаемого окольными путями. Женская хитрость у неё либо напрочь отсутствовала, либо очень хорошо пряталась. Она стала ему, скорее, другом, чем возлюбленной.
   Вспомнилась их первая встреча в Логрейне. Риан не хотел туда ехать, потому что еще кровоточила рана в душе после разрыва с Эмор. Чувство самосохранения подсказывало, что он ещё не излечился в полной мере, ехать не хотелось. Но отец настоял, сказав, что он уже не ребенок, чтобы ставить свои личные проблемы превыше интересов анклава.
   Но всё изменилось, стоило ему заглянуть в синие глаза Рэйвен. Ливнем с ясного неба на него обрушилось открытие: вот жена, ему предназначенная. Всё, что было раньше, больше не имело значения. Слова заготовленной речи вылетели из головы, он смотрел на неё и улыбался. И совершенно не представлял, что с этим делать дальше.
   В Логрейне ему так и не представился случай поговорить с ней: почти всё её время занимал Фэррон, бессовестно пользуясь преимуществами хозяина. Он показывал ей то верфь, то шахты или карьеры, и каждый раз находились какие-то благовидные предлоги отсечь от этих поездок всех прочих претендентов на внимание Рэйвен.
   Казалось, её выбор очевиден, во всяком случае, Талион, сын лорда Мистраля, сказав, что не намерен соперничать с Фэрроном, покинул Логрейн, и его примеру вскоре последовали остальные. И Риан сильно удивился, когда через некоторое время получил личное приглашение от неё на Майские Костры в Арденском Лесу.
   Впоследствии он не раз задавал ей вопрос, почему все-таки она выбрала именно его. Но Рэйвен или отшучивалась, или переводила разговор на другую тему.
  
   ***
   В лице Инниса Эрин нашла внимательного и благодарного слушателя. Она и сама не подозревала, насколько нуждается в том, чтобы её просто выслушали.
   - Почему ты не попросила орка отвести тебя в Летний Дом? - поинтересовался он, когда девочка окончила рассказ.
   - Так он не спросил, куда мне надо, - фыркнула Эрин. - Просто сгреб и притащил сюда.
   - Да, они слегка туповаты, - признал Иннис. - Хотя бойцы отменные.
   - Откуда вообще орк взялся в Лесу? Разве они не воюют с эльфами?
   - Воюют, но этот клан - особый случай. После Великого Искажения те, кто изменился лишь внешне, не утратив памяти, искали помощи у эльфов. Морион оказался единственным, кто не отрекся от родства и дал им приют в своем анклаве. Прочие отвергли орков, не вынеся их уродства. Подданные Мориона сначала тоже были не в восторге, но потом поняли, что он принял верное решение. Орки - прирожденные воины и надежно защищают Лес от своих соплеменников из Шартанга.
   - Я раньше думала, что эльфы замкнуты в своих анклавах и враждебны к чужакам, - задумчиво улыбнулась Эрин. - Но здесь всё совсем не так.
   - Арденский Лес особенный, но в других анклавах, за исключением, пожалуй, Синегорья, всё именно так, как ты сказала, - кивнул Иннис.
   - Потому что Морион - Старший? - уточнила она.
   Иннис хмыкнул, в глазах мелькнуло такое выражение, словно Эрин сказала глупость.
   - Всеми эльфийскими анклавами управляют Старшие, - мягко сказал он.
   - Прошу прощения, если сказала что-то не так, - девочка покраснела.
   - Не извиняйся, я и сам, прожив здесь почти сто лет, знаю немногим больше.
   - Сколько? - ахнула Эрин. Он выглядел вдвое моложе, чем должен был бы.
   - Всё дело в домах Посёлка, - улыбнулся Иннис. - Эльфы вырастили их для нас, посчитав это более приемлемым, чем позволить рубить деревья. Так вот, эти дома полностью подстраиваются под хозяина и заботятся о нем. Мы, меллары, живем очень долго и никогда не болеем. Правда, есть и оборотная сторона.
   - Какая же?
   - Мы не можем надолго покидать Лес, - вздохнул вардан. - Потому что вне Посёлков болеем и быстро стареем. Морион обещал, что через три-четыре поколения эта проблема исчезнет.
   - Пожалуй, я бы не хотела жить здесь, - поёжилась Эрин. - Это мало чем отличается от магического ошейника.
   - Рано или поздно наступает время, - задумчиво проронил Иннис. - Когда больше не хочется приключений. Хочется простой и спокойной жизни, к земле поближе. Здесь у меня всё это есть. Когда-нибудь ты поймёшь.
   - Так всё-таки, кто такие Старшие и чем Морион отличается от других Старших? - Эрин поспешила сменить тему.
   - Попробую объяснить, хотя сам не всё понимаю, - ответил Иннис после долгого молчания. - Когда Илфирин создавал Элиндар, то часть работы поручил своим старшим детям, эллиарам. И некоторые из них так полюбили этот мир, что захотели связать с ним свою судьбу. И поскольку Илфирин даровал эллиарам свободу выбора, то не стал им препятствовать, хотя и сожалел об их решении. Они отказались от Вечности и лишились могущества, потому что обрели тела, которые подчиняются законам Элиндара. Бывшие эллиары поселились среди Перворожденных, поскольку на тот момент это была единственная разумная раса.
   - Грустно это, - вздохнула Эрин. - Видеть, как меняется к худшему любимый мир и не иметь возможности повлиять на его судьбу.
   - Почему ты решила, что у Старших нет такой возможности?
   - Они ведь лишились могущества.
   - Ну, это смотря с чем сравнивать, - хохотнул Иннис. - Звезду зажечь или погасить движением руки они, конечно, не смогут. Но им доступно то, что самым великим магам даже не снилось.
   - И даже Невлину?
   - С ним не всё так просто. Он ведь тоже бывший эллиар. Правда, в отличие от остальных, Невлин не смирился с потерей могущества, а начал искать его... в других источниках.
   - И нашел во Тьме?
   - Ничего он там не нашел, только потерял, - буркнул Иннис. -Ладно, ты, наверно, устала, а я тут потчую тебя россказнями.
   - Нет-нет, нисколечко, - запротестовала Эрин, но тут же непроизвольно зевнула, почувствовав вдруг, что глаза слипаются.
   - Ложись спать, - сказал Иннис, отодвинув полог, скрывающий нишу с кроватью. - Я отведу тебя в Летний Дом утром.
   - Спасибо, - пробормотала она, уснув раньше, чем голова коснулась подушки.
   Утром, Иннис, как и обещал, отвез её в Летний Дом. Он молчал всю дорогу, словно накануне исчерпал весь запас слов. Эрин тоже молчала, ей было о чем подумать.
   В Аластриме мелларов называли предателями и презреннейшими из рабов, потому что они добровольно служили враждебной расе. Говорили также, что эльфы обращаются с ними как со скотом, выращиваемым на убой. Эрин понимала, что, скорее всего, в этом мало правды, ведь и о варданах рассказывали чудовищные вещи. Но она понимала также, что неволя - она и есть неволя. Ведь меллары привязаны к Посёлкам даже надежней, чем рабы в магических ошейниках к поместьям своих хозяев.
   Однако жители поселка отнюдь не казались рабами. Более того, у неё создалось впечатление, что они на полном серьёзе считают себя полноправными подданными Арденского Леса. Во всяком случае, если судить по Иннису.
   Орки, меллары, эльфы лесные и Старшие, её собственный дар, о котором она и не подозревала - было от чего голове пойти кругом. А ведь она живет здесь всего несколько дней, и толком ничего не видела. Какие еще тайны скрывает Лес? Эрин боялась только одного: однажды она проснется и поймет, что ей всего лишь приснился чудесный сон...
  
   ***

Утро 14 апреля, Звездное Озеро

  
   Пока они шли по тропинке, Рэйвен рассказывала ему об Аэрис. После возвращения в Арденский Лес, она поселилась в Летнем Доме, и вела уединённый образ жизни, общаясь только с друидами, и постепенно уходя в мир грёз и воспоминаний.
   Морион надеялся, что рождение сына вернет её в реальный мир, но этого не произошло. Более того, она не проявляла к младенцу никакого интереса, могла надолго без предупреждения и объяснения покинуть Летний Дом. Ребенка пришлось отдать кормилице из мелларского поселка, а позже Морион забрал его в замок, чтобы дать ему образование, приличествующее его происхождению.
   Последние лет десять она жила в заброшенной гномьей сторожке, оставшейся со времен строительства Летнего Дома. Рэйвен и Морион первое время пытались с ней общаться, но она вскоре перестала узнавать их, уходя все дальше в мир грёз и воспоминаний.
   - Её жизнь окончилась, когда умер Редвин, - сказала Рэйвен в завершение. - Память, не умеющая забывать, стала проклятием для неё. Она медленно умирает, и никто из нас не в силах ей помочь.
   Сначала Риан решил, что видит мраморное изваяние, поскольку не может ни одно живое существо сидеть так неподвижно. И лишь подойдя очень близко, можно было заметить, что она всё-таки дышит. Мерцающий кулон в виде четырехлистного клевера на её груди казался более живым, чем она.
   Должно быть, когда-то эта женщина была неотразимо прекрасной. Но теперь её лицо словно состояло из острых выступов и голубоватых впадин. А широко раскрытые глаза - серые, мерцающие, ясно говорили о том, что их владелица находится не здесь, а где-то очень далеко. Капли дождя стекали по её лицу, серая туника промокла насквозь, но ей это, видимо, не доставляло неудобства.
   - Мама, - негромко позвала Рэйвен, легонько прикоснувшись к её плечу, и тут же отдёрнула руку, словно обожглась. - Мама, ты узнаёшь меня?
   С таким же успехом она могла задать вопрос статуе. Они простояли возле неё довольно долго. Риан уже взял Рэйвен за руку, чтобы увести отсюда, когда Аэрис пошевелилась и перевела взор на них.
   - Рэйвен, почему ты плачешь? - удивилась она.
   - Я не плачу, это дождь, мама.
   - Дождь, - лицо Аэрис озарила слабая улыбка. - Вода очищает и защищает от непрошенных гостей.
   - Мама, я пришла попрощаться. Скоро мы покидаем Лес. Посмотри, это мой избранник.
   - Уж не сын ли ты Эндемиона? - Аэрис скользнула по Риану странным взглядом, под которым ему стало не по себе. Словно она знала о нём что-то такое, чего он сам не знал. - Очень похож.
   - Да, - кивнул Риан. Слова, которые полагались по обычаю, не шли с губ, он будто онемел.
   - Что ж, - она улыбнулась, осторожно сняла кулон и протянула Риану. - Я передаю его тебе, потому что пришло время.
   И Аэрис, словно сочтя свой долг исполненным, вновь впала в глубокую задумчивость.
   - Пойдем, - тихо сказала Рэйвен. - Благословение получено, хоть это произошло совсем не так, как я себе представляла.
   Риан молча обнял её за плечи. Он не знал, что сказать, да и какие слова вообще тут могут быть сказаны?
   Однако следовало поторопиться, Велмир уже ждал их на берегу Звездного Озера.
  
   ***

Вечер 14 апреля, Арденский Лес, Звёздное Озеро

  
   Велмир и Рэйвен сидели на камне и задумчиво созерцали небольшой родник, окружённый рощицей мэллорнов. Сквозь песчаное дно, выложенное самоцветами, неторопливо сочилась прозрачная студёная вода. Обугленные меллорны друиды выкорчевали, на их месте уже пробивались из земли два тоненьких ростка. Скорость, с какой это произошло, изумляла и радовала Велмира - обычно требовалось несколько десятков лет.
   - Вот и всё, жребий брошен, - сказала Рэйвен. - Мне стало легче от этого.
   - Еще нет, - возразил Велмир. - У вас обоих ещё есть время до Майских Костров.
   - Ты думаешь, кто-то из нас изменит решение?
   - Почти уверен, что нет, но не понимаю, радует меня это или огорчает.
   - Просто признайся, что тебе будет не хватать меня в Лесу, - Рэйвен улыбнулась.
   - Безусловно, - друид вздохнул, помедлив, поднялся и сказал. - Эту ночь ты должна провести здесь, в полном одиночестве. Таков обычай.
   После его ухода Рэйвен легла на траву, вглядываясь в воду. По мере того, как садилось солнце, всё заметнее становилось собственное свечение родника. Вскоре, однако, перед глазами начали плясать радужные пятна, и Рэйвен со вздохом легла на спину и замерла неподвижно, вглядываясь в ночное небо. Было в его чёрно-синей необъятности и ясном сиянии звёзд что-то, что позволяло памяти так же свободно переходить от одного воспоминания к другому, как взгляду - от звезды к звезде...
   Небо Дарианы было другим: низким, розовато-серым - и днём, и ночью. Этот город принял на себя слишком сильный магический удар. Его до сих пор наполняла тёмная магия, терзая душу рискнувшего войти туда безотчётным страхом и воспоминаниями ... тех, кто давно мёртв.
   Дариана уже триста лет была мёртвым городом. Королевский дворец, фонтаны и статуи - время потихоньку разрушало их, улицы устилало мелкое каменное крошево и толстый слой опавшей листвы. Над городом стояла тишина - мёртвая, не нарушаемая ни звуками шагов, ни пением птиц, ни даже шелестом ветра в кронах деревьев.
   Рэйвен единственный раз в жизни довелось побывать там. Это было одним из самых мрачных воспоминаний детства - в Дариане она впервые пронзительно ясно поняла, как хрупок и прекрасен мир, и как легко его уничтожить.
   ...Они шли по сумрачным залам и коридорам королевского дворца, оставляя цепочки следов в вековом слое пыли. Семь лордов Арленора, она и Ханджер. На его лице не было обычной усмешки, и он крепко держал её за руку. На короткое время страх сплотил их, они стали теми, кем и были - братом и сестрой. Подойдя к мощной каменной двери, Эндемион с трудом открыл её, и перед ними предстало округлое помещение со сводчатым потолком, украшенным созвездиями из самоцветов. В центре белело круглое мраморное возвышение с инкрустированным символом Oronta Rie -- солнце в окружении двенадцати звёзд, означавших двенадцать анклавов. Пять звёзд были чёрными - память о канувших в вечность эльфийских народах.
   - Сначала ты, - негромко сказал Морион, обращаясь к Ханджеру. - Отпусти его, Рэйвен.
   Побледневший Ханджер медленно поднялся по ступенькам и остановился в центре. Ничего не произошло, и он вздохнул с таким нескрываемым облегчением, что Рэйвен едва сдержала улыбку. Может, он думал, что его испепелит молния? Ей страшно не было, наоборот, мягкое свечение стен и потолка успокаивало. И здесь не было того невнятного шепота, который неотступно сопровождал их с момента, как они прошли через городские ворота.
   - Достаточно. Спускайся, - кивнул Морион. - Теперь ты, Рэйвен.
   Стоило ей подняться и ступить в центр Oronta Rie, как вокруг разлилось золотистое сияние, раздался перезвон колокольчиков, а в следующее мгновение на неё обрушился поток ярких образов, и она, смятая и оглушённая этой волной, потеряла сознание и рухнула на пол.
   Когда Рэйвен пришла в себя, первым, что она увидела, был сочувственный взгляд Ханджера. Он тут же отвернулся, а когда вновь посмотрел на неё, в его глазах было обычное, слегка насмешливое выражение.
   - Я не справилась с испытанием? - встревожилась она.
   - Справилась, - вздохнул Морион. - Это меня и пугает.
   - По силам ли этой хрупкой девочке такая ноша? - спросил Фэррон, лорд Логрейна. В его голосе вроде бы звучало беспокойство, но взгляд был холоден и ироничен.
   - Илфирин говорил с ней, - ответил ему Эрлуин, лорд Аселена. - Она даже более сильный маг, чем мы думали.
   После этого в её жизни всё переменилось. Началось обучение. Очень жёсткое. Морион и Велмир были прекрасными учителями, но не делали ей никаких поблажек. Она и не просила, понимая, что так нужно, и делала всё, чтобы заслужить их уважение. Они были центром её маленького мира и их мнение для неё значило гораздо больше, чем всё остальное...
   Между тем, Рэйвен не чувствовала, что чем-то сильно отличается от других. "Королевская кровь" никак себя не проявляла, а Илфирин больше не пытался с ней говорить - наверно, услышать его голос можно только в Дариане, но туда она возвращаться не хотела. По-крайней мере, сейчас. Возможно, потом, когда её сил хватит, чтобы рассеять царящий над ней сумрак...
   Ей вдруг вспомнилась первая поездка в Логрейн, и встреча с Аэлфином и Мириэлью. Они жили очень уединённо, почти не появляясь в обществе.
   "В тебе нет ничего от Аэрис", - сказала тогда Мириэль, окинув её долгим взглядом. В её голосе одновременно прозвучали облегчение и грусть.
   "И всё-таки я - её дочь", - ответила Рэйвен, мысленно добавив. - "Что бы она ни совершила".
   Аэлфин ничего не сказал, только неопределённо усмехнулся, но на приём в королевском дворце, устроенный в её честь, они пошли втроём. И там Рэйвен поняла, что каким бы ни было отношение к Аэрис, на её родственников оно не распространялось - их приняли довольно тепло.
   Тогда же она второй раз в жизни встретилась с Фэрроном. Безусловно, ей льстило внимание лорда Логрейна: прославленный бард и воин, легенда Часа Тьмы.
   Однажды Фэррон лёгким тоном, равно допускающим и серьёзный, и шутливый ответ, напомнил ей о древнем праве сюзерена. Рэйвен предпочла отшутиться, но провела не одну бессонную ночь, представляя, как это могло бы быть с ним. Да, её влекло к нему. Но она не обманывалась в природе его интереса к себе. И это до какой-то степени помогало противостоять его обаянию.
   Кроме Фэррона, было ещё пять возможных претендентов на её руку - неженатые лорды анклавов или сыновья лордов, достигшие совершеннолетия. Но, в конечном счёте, выбор обуславливался не её желанием, и даже не интересами Арденского Леса. Хотя Морион и предоставил ей право выбора, она прекрасно понимала, что на самом деле никакого выбора нет...
   Мысли начали путаться, сами собой закрывались глаза. Рэйвен ещё успела подумать о том, что спать как раз не следует, ведь эта ночь предназначена для воспоминаний и размышлений. С этой мыслью она и уснула, и снилось ей озеро Таир и синие цветы, растущие на его берегах.
  
   ***

Полдень 15 апреля, Звёздное Озеро

  
   Фэррон с дружинниками выехал из замка Мориона на рассвете, направляясь к Звёздному Озеру, с одной-единственной целью: найти Рэйвен и увезти с собой в Логрейн. После того вечера он намеренно не тревожил её, давая время самой принять решение, точнее, осознать, что у неё нет никакого выбора. Поэтому он так поздно узнал, что она покинула замок. Сбежала от него.
   Внешне Фэррон выглядел спокойным и сосредоточенным, хотя после разговора с Морионом был в бешенстве. Он просил руки его дочери, но получил отказ с подробным объяснением причин. И его злило не столько то, что он может потерять её навсегда, сколько то, что они сделали это за его спиной. Морион, с каменным лицом выслушав напоминание Фэррона о праве сюзерена, отказался сообщить ему, где Рэйвен. Впрочем, выяснить это не составило труда.
   Но на другой чаше весов лежала война с Синегорьем и Арденским Лесом. Покидая замок, Фэррон был вне себя, но через несколько часов пути, занятых размышлениями о возможных последствиях того, что он намеревался сделать, чаши почти уравновесились. Теперь он был почти спокоен. И в немалой степени этому способствовала своеобразная, дикая красота этих мест, невольно настраивающая на неторопливое созерцание. Пробивавшиеся сквозь кроны деревьев лучи солнца казались золотыми нитями, вплетёнными в старинный гобелен.
   А ведь моя жизнь - такой же потемневший от времени гобелен, где ткань мироздания кое-как держится вокруг редких золотых нитей сильных чувств и желаний, не давая окончательно соскользнуть в тишину и забвение. Любовь, ненависть, потребность создавать красоту или стремление разрушать - какая, в сущности, разница, если это придаёт жизни смысл, да что там, просто позволяет чувствовать себя живым?
   Занятый далеко не радостными размышлениями, он и не заметил, как добрался до озера. Приказав дружинникам ждать его у опушки, Фэррон спешился, лёг на деревянные мостки, вглядываясь в воду. И вновь увидел то, из-за чего не был здесь с самого Часа Тьмы, то, что иногда приходило к нему в грёзах - полуснах наяву. Улыбчивое девичье лицо с сияющими глазами, только теперь это не звёздный свет её души, а тени снов, эхо...
   О чём ты думала, Вириэна, когда чёрная вода сомкнулась над твоей головой? Пожалела ли о том, что переступила клинок, вручая себя тому, кто просто не мог вместить в свою душу твой дар, кто предал тебя, не понимая, что убивает и себя тоже? Успела ли ты почувствовать, как умер Грайвен, когда меч в его руках разлетелся на сотни сияющих осколков?
   - Не понимаю, что находят наши женщины в хумансах? - задумчиво спросил у самого себя Фэррон, разбивая рукой отражение в воде.
   За спиной послышался знакомый серебристый смех, эльф вздрогнул, потому что не слышал её шагов.
   Рэйвен стояла на берегу и, улыбаясь, смотрела на него. В черных глазах явственно читался призыв. В ярких солнечных лучах её волосы приобрели заметный оттенок рыжины. И, казалось, её светлое платье соткано из солнечных лучей.
   - Рэйвен, - решительно сказал Фэррон. - Я приехал за тобой. Ты поедешь со мной в Логрейн?
   - Я ждала тебя, - улыбнулась она и подошла ближе. - Любовь моя.
   Они никогда не целовались так прежде: её губы обожгли его, острые зубы впились в нижнюю губу. Его тело ответило мгновенно и свирепо: он целовал её грубо и жадно, тонкая ткань платья сминалась под его руками, обнажая грудь. Он забыл обо всём на свете, в мире не существовало ничего, кроме них двоих.
   А поцелуй всё длился, уже разрываемые болью лёгкие мечтали о вдохе, но он  не мог оторваться от неё -- проще было вырвать сердце из груди...
   Он не сразу понял, что произошло. Рэйвен дёрнулась в его объятиях и обмякла, оседая - Фэррон инстинктивно сжал руки, чтобы удержать. В её широко открытых глазах стыло удивление. Почти сразу же он ощутил, как по руке стекает что-то холодное и липкое, похолодев, нащупал дрожащее древко стрелы. Точный выстрел - прямо в сердце.
   Умом понимая, но, не веря в происходящее, Фэррон чувствовал, как холодеет её тело. Ничто больше не имело смысла. И в этот миг пришла боль, страшная, раздирающая - и его сознание захлебнулось в ледяном мраке.
  
   Глава 12. Лезвие Судьбы
  
  

Утро 17 апреля, постоялый двор в окрестностях Альмерры

  
   Бертран Деборн проснулся незадолго до рассвета, рывком вынырнув из странного сна, в котором он шел по лесу с кривыми черными деревьями. Под ногами хлюпала грязь, по обочинам заброшенной дороги колыхались уродливые серые цветы. А рука сжимала серебристо мерцающий меч. И был этот сон настолько реален, что юноша и, проснувшись, продолжал чувствовать кожей противную маслянистую влагу, пропитавшую всё в том лесу.
   Бертран, на ночь снявший только кольчугу, поднялся. Собрался разбудить Ренли и Шина, но пожалел, решил дать еще немного поспать. Мальчишки спали без задних ног, зарывшись в козьи шкуры, предоставленные хозяином постоялого двора вместо одеял. Вымотались, бедняги: в этом коротком, но насыщенном путешествии им впервые пришлось взять на себя полностью бытовую сторону вопроса. И как большинство новичков, они тратили гораздо больше сил, чем нужно, даже на относительно несложные действия. Привыкнут, научатся со временем, конечно.
   Бертран и сам слегка подустал носиться по Приграничью подобно ошпаренной кошке. Лицо юноши омрачилось, когда он подумал, что находился буквально в шаге от победы в Турнире. Недостойно рыцаря таить злобу на противника, победившего его в честном поединке, но... не раз он мысленно помянул Ханджера недобрым словом. Теперь, чтоб выполнить обещание, данное сэру Вейдену полгода назад, когда тот понял, что его болезнь неизлечима, Бертрану пришлось улаживать формальности, связанные со снятием обета безбрачия. Обет он дал, как полагается, при получении серебряных шпор, и должен был соблюдать до получения шпор золотых. Но вряд ли у сэра Вейдена есть эти два года, которые Бертран проведет в дальних странах, прежде чем заслужит на них право. И Тейя с матерью останутся без защиты, поскольку сэр Вейден последний в своем роду. В Беотии нередко похищали девушек, да и вдов, оказавшихся без покровительства, силой принуждая к замужеству, и чаще всего не от великой любви. И Бертран ни капли не сомневался, что именно это и произойдет: земли Вейденов лакомый кусочек.
   Поэтому пришлось искать тех трех рыцарей, в присутствии которых он давал обет, чтобы каждого лично уведомить. Двоих, по счастью, он нашел в Альмерре. А третий инспектировал пограничные крепости Бесплодных Земель, расположенные на расстоянии дневного перехода друг от друга. Всего их было семь, и Бертран вдохнул с облегчением, найдя рыцаря всего лишь в третьей по счету крепости.
   Приграничные земли произвели на юношу тягостное впечатление. Среди бескрайних вересковых пустошей и болотистых низин кое-где встречались возделанные поля и деревушки, жмущиеся поближе к замкам, расположенным на вершинах холмов. Саманные хижины и землянки с торчащей трубой служили приютом поселенцам. Зачем строить крепкие и красивые дома и обзаводиться хозяйством, если в любой момент из степи могут налететь орки и всё это разрушить? Местные жили в постоянной готовности бросить нажитое и уйти под защиту крепких стен замка.
   Времени на отдых не было совсем, через десять дней он должен быть в порту Альмерры, откуда начнется двухлетнее странствие, так что сразу после разговора они поехали в замок Вейденов. Ночь застала их в пути, в нескольких часах езды от Альмерры, и они остановились у первого же постоялого двора.
   Взяв меч, Бертран выскользнул за дверь и спустился вниз по скрипящей лестнице. Внизу было тихо и пусто. У камина на бочке дремал прислужник. Увидев рыцаря, поднялся, буркнул, подойдя к входной двери и откидывая тяжёлый засов:
   - Слева, за конюшней. Факел возьми. И дверь не забудь запереть по возвращении.
   - Спасибо, - поблагодарил его смущённый юноша, принимая факел.
   Дождь, шедший всю ночь, закончился. После душного тепла помещения промозглый предрассветный воздух показался ледяным. От порыва ветра факел, зашипев, погас. Коротко и энергично выругавшись, Бертран собрался вернуться, но вдруг боковым зрением уловил движение. Он успел повернуться, выставив меч навстречу. А в следующую секунду на него словно ураган обрушился.
   Напавший буквально насадил себя на клинок, но это его не остановило. Тяжелая туша сшибла юношу, придавив к земле. Плотный ватный поддоспешник немного смягчил удар, но Бертран едва не задохнулся, так резко воздух покинул легкие. Тело напавшей твари содрогалось в коротких волнах агонии, но всё равно она норовила вцепиться клыками ему в горло. Наконец, из её пасти хлынула кровь, и туша, последний раз дернувшись, застыла. Продолжалось это едва ли больше минуты, но показалось Бертрану неимоверно долгим.
   Столкнув тушу с себя, он откатился в сторону и некоторое время лежал, жадно глотая воздух. Подняться удалось далеко не сразу, тело не слушалось, мышцы дрожали от напряжения. Оскальзываясь на размокшей глине, Бертран подошел к поверженному врагу.
   Почти рассвело, юноша хорошо разглядел зеленоватую кожу, широченные плечи, мощные ноги, до колен закрытые юбкой из кожаных лохмотьев, клыки, больше похожие на бивни. Один глаз желтый, вместо второго в глазницу вставлен грубо ограненный рубин. На шее - ожерелье из зубов, некоторые, похоже, человеческие. Даже лежа на земле, орк казался гигантом, Бертран оценил его рост примерно в восемь футов.
   Осматривая труп, Бертран понял, что ему невероятно повезло: клинок сломался, но глубоко вошел в тело, пробив мощные брюшные мышцы орка и повредив, по всей видимости, какую-то важную артерию. Попади он чуть выше, меч сломался бы о ребра, нанеся в лучшем случае поверхностную рану. И тогда бы шансов победить орка в рукопашной не было вовсе.
   Тем временем начали собираться разбуженные шумом работники и постояльцы. Шин и Ренли, увидев окровавленного Бертрана, перепугались, засуетились вокруг него, пытаясь вытереть кровь с лица и снять поддоспешник, пока тот не рявкнул:
   - Успокойтесь вы, я не ранен.
   Собравшиеся с интересом разглядывали труп, не подходя, впрочем, близко. Хмурый хозяин постоялого двора отправил работников осмотреть окрестности.
   - Пшла вон, - злобно пнул он собаку, рычащую на орка. - Раньше рычать было надо.
   Та взвизгнула, отбежала подальше, села и продолжила принюхиваться и рычать.
   - Не понимаю, как он сюда попал, - хозяин заискивающе смотрел на Бертрана. - Частокол цел, ворота закрыты. Собаки, будь они неладны, ни одна не гавкнула.
   - Ворожба у них такая, - вмешался в разговор один из постояльцев, пожилой селянин. - Не хуже эльфов могут живность успокоить. А у тебя собаки на орков не натасканы, да и без оберегов.
   - Много ты знаешь, - буркнул хозяин.
   - Да уж поболе тебя, - ехидно ответил селянин. - Чай всю жизнь на границе прожил.
   - Ворожба или нет, но как он внутрь попал? Впустил что ли кто? Поймаю, убью падлу.
   - Да как, как. Говорю же, ворожба, - пожилой сплюнул. Его спутники, два плечистых парня лет двадцати, одобрительно закивали. - Небось, днем, когда ворота нараспашку, прошмыгнул.
   - Эта орясина? Прошмыгнул?
   - Ага, - селянин разгорячился. - Ежели у них шаман умный, они полдеревни успеют вырезать, пока тревогу кто-нибудь подымет.
   - Э... Уважаемый, - обратился к нему Бертран. - Шаманы поодиночке не ходят. Значит, тут поблизости еще орки прячутся?
   - Не, - махнул рукой тот. - Шаманы мелкие, пониже человека. Это перерожденец, небось. Они одиночки.
   - Кто? - Бертран слышал о перерожденцах впервые.
   - Перерожденец, - терпеливо повторил селянин. - Сами-то орки огню поклоняются, но есть племена, которые поклоняются Дагону. Так вот, бывает, что Дагон благословляет какого-нибудь воина, чтоб тот волю его исполнил. И тот становится как шаман, перерождается вроде.
   - Дагон это какой-то орочий бог? - уточнил Бертран.
   - Да не, не бог. Просто очень сильный шаман, говорят даже, бессмертный.
   - И что делал тут этот перерожденец?
   - А мне почем знать, мил человек, что втемяшилось в орочью башку? Может, Дагон стащить чего послал, или найти кого.
   - Ладно, - вздохнул Бертран и добавил, обращаясь к хозяину постоялого двора. - Падаль эту на лед положи пока, я пришлю за ним кого-нибудь из Ордена. Погреб-то есть?
   - Да есть, - тот замялся. - А как долго он там лежать будет?
   - Полдня, может день, - пожал плечами Бертран.
   - Так может, я повозку дам, да сами отвезете? Уж больно не хочется погреб поганить.
   - Можно и так, - согласился юноша. - Только мне бы сначала вымыться, да еще неплохо бы меч где-нибудь раздобыть. Мой-то сломался.
   - Насчет ванны я уже распорядился, - закивал хозяин. - В вашу комнату отнесли. А с мечом... Есть у меня меч. Рыцарь один заложил. Сказал, что вернется с деньгами, да уж года три прошло, а он всё едет.
   - А вы что встали? - поинтересовался Бертран у Шина и Ренли. - Вещи собирайте, лошадей седлайте. В дорогу пора.
  
   ***

В это же время, замок Вейденов

  
   Под сводами трапезного зала плавала дымка, пахло жареным мясом и свежевыпеченным хлебом. Серые каменные стены украшали знамена: золотисто-зеленые и фиолетово-черные. На невысоком помосте стоял стол, предназначенный для хозяев замка и почетных гостей. Одно кресло пустовало: Бертран не приехал, хотя его ждали еще два дня назад.
   За столом для гостей и домочадцев рангом пониже бродячий менестрель, подыгрывая себе на лютне, напевал балладу. Чувствуя, что настроение в зале не совсем праздничное, он пел негромко и его голос был едва слышен за стуком оловянных тарелок и чаш.
   За хозяйским столом шла легкая, ни к чему не обязывающая беседа, люди учтиво улыбались друг другу, но чувствовалась неловкость. Отчасти это объяснялось присутствием нежданного гостя.
   Увидев поутру Ханджера, въезжающего в ворота замка, Тейя скорее испугалась, чем обрадовалась. Со времени их встречи на турнире его образ в памяти девушки успел потускнеть, заслоненный последними событиями. Но всё-таки сердце затрепетало и ноги стали ватными, когда она его увидела. Однако он не оказывал ей внимания больше, чем требовали правила приличия, и она решила, не без досады, что это и к лучшему.
   Однако ей кусок в горло не лез из-за его присутствия за столом. Ханджер тоже почти не притронулся к еде, рассеянно поглаживая чашу с вином: ему, как особо знатному гостю, поставили золотой прибор, украшенный драгоценными камнями. Леди Милена и леди Айрис вполголоса обсуждали последние детали приготовлений к свадьбе, изредка бросая короткие взгляды на Ханджера. Их живо интересовало, зачем сэр Вейден вызвал его письмом в замок, но они не решались дать волю любопытству. Аллена тоже как будто смущало присутствие полуэльфа. Тейя отметила, что они поздоровались так, словно были знакомы прежде и от этого знакомства остались не лучшие воспоминания. Только отца и младшего брата Бертрана, кажется, ничто не смущало: они лихо угощались вином, атаковали каждое блюдо, словно изголодавшиеся и громко смеялись своим же шуткам.
   - Мессир Аллен, - спросила Тейя. - Вы обещали рассказать о Кербенне. Правда ли, что наш замок стоит на месте её развалин?
   - Чушь, - фыркнул старший Деборн, оторвавшись от ножки цыпленка. - Развалины Кербенны где-то посреди степей Шартанга. Орки разрушили город.
   - А я слышала, что Кербенна находилась у подножия Северных Гор, - возразила леди Айрис.
   - Вы оба правы, - улыбнулся Аллен. - Развалины действительно находятся на дне Соленого Озера в Шартанге, именно там город настигло Великое Искажение. Но Кербенну правильнее назвать магическим островом, у неё не было постоянного места, она перемещалась и могла оказаться посреди любого моря или достаточно большого озера.
   - Как интересно, - сказала леди Айрис, деликатно отщипнув кусочек лепешки. - А откуда вообще взялись Великие Маги?
   - Вы мне лучше скажите, мессир Кенворт, - хмуро спросил старший Деборн. - Как можно упокоить данака, не прибегая к некромантии?
   Маг едва не поперхнулся вином:
   - Почему вас это интересует?
   - Да в наших деревнях за последний месяц три молоденьких девушки умерли, - с досадой ответил тот. - Здоровые, полные сил, зачахли ни с того ни с сего. Отец одной из них рассказал, что за три дня до смерти дочь прибежала домой радостная, мол, её руки попросил знатный молодой незнакомец. Ну, родитель её слегка вожжой поучил и посадил под замок. А она к вечеру слегла да и померла через три дня.
   - Так может, просто переусердствовал родитель-то? - поморщился сэр Вейден.
   - С двумя другими та же история, только их родители точно и пальцем не тронули, - мотнул головой старший Деборн. - Наши знахари в один голос твердят, что тут данак постарался. Откуда только взялся, лет тридцать такой напасти не было, с тех пор как Роксенский Лес выжгли.
   Тейя заметила, как встрепенулся Ханджер, услышав про Роксенский Лес. Но он почти сразу принял безразличный вид.
   - Это не данак, - сказал Аллен. - Тот бы убил и сожрал на месте. Это что-то другое. Девицы связаны родством?
   - Нет, вроде бы.
   - Может быть, они были девственницами?
   - Ну, родственники говорят, что да, - усмехнулся Деборн. - А как оно там на самом деле, не проверяли. И уже не проверить. Сожгли их тела, на всякий случай.
   - Может, вы обсудите это после трапезы? - ледяным тоном негромко осведомилась леди Айрис.
   И начавшая беседа угасла снова. Сэр Вейден потянулся за поджаренным куском мяса, но под укоризненным взглядом жены вернулся к бульону и хлебу. Вчера ему стало значительно лучше, он даже начал медленно, но без посторонней помощи передвигаться по замку. Но в еде его пока ограничивали, следуя рекомендациям Аллена.
  
   ***
  
   "Неплохо для провинциального рыцаря", мысленно хмыкнул Ханджер, войдя вслед за хозяином в кабинет. Шкафы и полки забиты книгами, простенки заполняют искусно вырезанные деревянные фигуры, образуя изящные жанровые сценки. Особенно привлекал внимание коленопреклоненный горожанин, униженно протягивающий воину небольшой ларец. Центр комнаты занимал стол, сделанный из тщательно отшлифованного и натертого воском огромного пня, вокруг которого расположились кресла с высокими спинками, выточенные из пней поменьше.
   - Что нового в столице? - сэр Вейден сел в кресло и сделал приглашающий жест.
   - Смотря, что для вас старое, - пожал плечами Ханджер. - Последний раз я был там с полгода назад.
   - А я там был последний раз лет тридцать назад, - в глазах рыцаря на мгновение вспыхнули ироничные огоньки.
   - Вы сказали в письме, что дело касается моего отца? - Ханджер выжидающе глянул на сэра Вейдена. - Вы ведь были в свите принца? И можете рассказать, что всё-таки произошло на той злополучной охоте?
   - Да, для этого я и попросил вас приехать, - кивнул сэр Вейден. - Охота стала последней точкой в одной запутанной и очень некрасивой истории.
   Он не без труда поднялся и подошел к статуе коленопреклоненного горожанина.
   - Если хочешь что-то спрятать, положи на видное место, - он взял ларец из рук статуи и поставил на стол перед Ханджером. - Принц отдал мне её на хранение в тот же день, как узнал, что леди Аэрис ждёт ребёнка.
   - Закрыто, - Ханджер, взяв ларец, не мог отделаться от ощущения, что держит в руках живое существо. На ощупь дерево казалось тёплым. И на нём не было ни узоров, ни надписей, ни замочной скважины.
   - Ключа у меня нет, - вздохнул рыцарь. - И не спрашивайте, что внутри, я не знаю.
   - Но почему вы не отдали мне её раньше, а ждали тридцать лет?
   - Потому что я вообще не знал о вашем существовании, - помедлив, ответил рыцарь. - Точнее, не помнил. Вспомнил лишь несколько дней назад, когда жена рассказала мне о вашей блистательной победе на Турнире.
   - Странно, - хмыкнул Ханджер.
   - Нет, - возразил сэр Вейден. - Королевский маг наложил на меня заклятие забвения, впрочем, как и на всех участников той злополучной истории. Разумеется, кроме короля и леди Аэрис. Позвольте мне рассказать всё по порядку.
   - Слушаю вас внимательно.
   - Супруга старшего сына короля, принцесса Эллина, родом из Радуана. В то время при тамошнем королевском дворе была мода на карликов, горбунов и прочих уродцев. Одну такую карлицу она привезла с собой. Ох, и злобное же было создание. Частенько затевала ссоры с придворными, не без молчаливой поддержки своей госпожи, как мне кажется. Очень уж многое ей сходило с рук. И вот в эту самую карлицу Редвин влюбился вдруг ни с того, ни с сего. Отправил жену с глаз долой в свой замок, а сам остался во дворце, чтобы без помех наслаждаться обществом этого чудища.
   Последние слова рыцарь произнес тихо, избегая смотреть на Ханджера.
   - Бред, - процедил тот. - Представляю, как потешался Двор.
   - Не без этого, - подтвердил сэр Вейден. - Однако король быстро пресёк веселье. Нескольких особо смешливых отправил в приграничные крепости, пользу родине приносить, остальные намёк поняли. Карлицу, невзирая на слёзы и протесты принцессы Эллины, тоже спровадили из дворца. Только вскоре вернули, потому что чем дальше её увозили, тем хуже становилось принцу. От боли он буквально на стенку лез. Тут уж в дело вмешался королевский маг.
   - Значит, без магии не обошлось?
   - Не обошлось. Как выяснилось, опоили Редвина приворотным зельем. Да не простым, а каким-то особенно редким и гнусным. Действует пожизненно, а противоядия нет.
   - Мерзость какая, - поёжился Ханджер. - И кто же посмел такое сотворить?
   - Месть карлицы, - поморщился рыцарь. - Не Редвину предназначалось, но досталось это пойло именно ему.
   - И где же она взяла его? Полагаю, такую вещь не в каждой магической лавке купишь.
   - Естественно. Я в магии не очень силён, но королевский маг сказал, что некоторые ингредиенты этого зелья достать невозможно, нигде и ни за какие деньги. Но об этом вам лучше спросить его самого, если, конечно, он захочет рассказать.
   - Где искать его?
   - Мессир Саграмор живет в Альмерре, думаю, любой в городе скажет, где его найти.
   - Так всё-таки, где карлица зелье взяла?
   - Купила у болотной ведьмы. Нашли мы её. Сидела в своей хижине на лавке напротив двери, словно ждала нас. Мёртвая. Уже и запах пошел. А на лице ухмылка, гаденькая такая, - рыцаря передернуло. - Король был вне себя от ярости. Редвина он очень любил, больше чем остальных своих детей. Округу перевернули вверх дном, но делу это не помогло. Зато хоть выжгли, наконец, это осиное гнездо, Роксенский Лес. Сколько окрестный люд жаловался, что дети пропадают, да и вообще дела нехорошие творятся. Всё недосуг было. А как лично задело, мигом решилось.
   - Так чем дело-то кончилось? - в голосе Ханджера звучало с трудом подавляемое нетерпение. - И неужели совсем никто не мог помочь беде?
   - Видимо, никто. Смирив гордость, король даже просил помощи у Мориона, хоть леди Аэрис была против. Но эльфийская магия оказалась бессильна. Поговаривали, что и к тогдашнему верховному магу Эр-Тириона король обращался, но... врать не буду, не знаю, правда это или досужий вымысел.
   Сэр Вейден вдруг посерел, на лбу выступила испарина. Он покачнулся и упал бы, не успей Ханджер подхватить его и осторожно усадить в кресло.
   - Вам нехорошо? - встревожено спросил он, ища глазами колокольчик для вызова прислуги. - Давайте поговорим в другой раз?
   - Нет, - сказал тот. - Другого раза может и не представиться.
   Некоторое время он собирался с силами, прикрыв глаза. Ханджер терпеливо ждал, чувствуя себя неловко оттого, что сейчас является невольным мучителем для него.
   - Так вот, когда всё это выяснилось, карлицу заточили в один из подземных казематов, - продолжил сэр Вейден. - Редвину дозволялось видеться с ней раз в день, в присутствии королевского мага. Не жизнь это была, одно мучение. Для принца, леди Аэрис, всей королевской семьи. Долго так продолжаться не могло. Подозреваю, что Редвин сам искал смерти, чтобы положить конец этой истории.
   - То есть, он дал себя убить дикому зверю? - уточнил Ханджер.
   - Полагаю, что так. Слишком уж искусным охотником был он для такой нелепой смерти. За день до той охоты принц и отдал мне ларец. Был он грустный и как-то по-особому отрешённый. Я сердцем почувствовал, что вижу его в последний раз. А Саграмор наложил на меня заклятие. Я должен был забыть о ларце, как только надёжно спрячу его, и вспомнить о нём, когда при мне произнесут ваше имя.
   Рыцарь надолго замолчал, по-видимому, заново переживая те давние события. Ханджер не торопил его. Ему тоже требовалось время, чтобы осознать услышанное. И он подозревал, что вскоре узнает еще более неприятные вещи.
   - На охоте и на похоронах меня не было. Так что о дальнейших событиях знаю только понаслышке. Леди Аэрис вернулась в Лес, карлица вскоре после смерти Редвина удавилась на поясе в своей темнице, хотя, возможно, ей помогли. Раньше тронуть её нельзя было, а тут вроде как нужда отпала жизнь ей сохранять. Вот и всё. Что знал - рассказал вам.
   - Благодарю вас за беседу, - Ханджер поднялся и слегка поклонился сэру Вейдену.
   - Подождите, - очень серьезным голосом сказал тот. - Я вижу в вас то же упорство в достижении цели, что и у Редвина. Будьте осторожны, принц. Не дайте ненависти завладеть вами.
   - Я не собираюсь никому мстить, - так же серьезно ответил Ханджер. - Я просто хочу знать правду.
   - Хвала богам, если это действительно так, - задумчиво проронил старый рыцарь, когда тот ушел.
  
   ***
  
   Бертран рассчитывал, что просто оставит тело орка в замке Грифона. Но мессира Кенворта в замке не оказалось, а заменяющий его маг на себя ответственность брать не захотел, поэтому пришлось ждать Саграмора. Бертран освободился только поздно вечером, несколько раз, в подробностях, рассказав ему и еще нескольким магам, которых тот созвал на консилиум, о происшествии на постоялом дворе.
   Из-за этого он не успел зайти к оружейнику Ордена, чтобы попросить на время какой-нибудь меч. Что ж, пока придется обходиться тем ржавым куском железа, что дал ему хозяин постоялого двора. А в замке Вейденов наверняка найдется хорошее оружие, ну или, в крайнем случае, он возьмет меч у отца или у брата.
   Сидя на жестком топчане в казарме, где они были вынуждены остаться на ночь, Бертран хмуро разглядывал дареный клинок. Неудивительно, что тот рыцарь не вернулся с выкупом. Меч, возможно, и был хорошей работы, но время и плохой уход покрыли его ржавчиной и зазубринами, рукоять давно лишилась драгоценных камней, которые её когда-то украшали.
   Юноша отдернул руку, оцарапавшись о кромку лезвия. Капля крови упала на клинок и с легким шипением впиталась, растворив ржавчину. Явственно блеснул голубовато мерцающий металл. У Бертрана перехватило дыхание, по спине пополз холодок.
   - Неужели зачарованный клинок? - выдохнул он.
   Ему доводилось видеть такое оружие в действии. Изготовленные в Эпоху Великих Магов, эти клинки воистину становились продолжением руки, многократно увеличивая силу и искусство воина. Ни добыть в бою, ни купить их было нельзя. Такой клинок сам выбирал себе хозяина, оставаясь бесполезным куском ржавого металла до тех пор, пока не попадет в нужные руки. Так неужели ему настолько повезло?
   У Бертрана возникло непреодолимое искушение проверить догадку. Царапина всё еще кровоточила. Он вытянул руку над мечом, позволив нескольким каплям упасть на лезвие. Нет, не показалось. Действительно, ржавчина исчезала, обнажая металл. Юноша отдернул руку, точнее, попытался. Неведомая сила удерживала её над клинком, а кровь уже не капала, а лилась тонкой струйкой, исчезая при соприкосновении с металлом.
   Страшно ему не было. Откуда-то пришла уверенность, что меч не возьмет больше, чем ему нужно, и что его жизни ничто не угрожает. И, действительно, кровотечение вскоре прекратилось, более того, царапина исчезла, будто её и не было. А на топчане лежал меч без единого пятнышка ржавчины, слегка мерцая в свете настенных факелов.
  
  
   ***
  
   Тейя из окна своей комнаты увидела, как Ханджер прошел мимо тренировочной площадки к конюшням, вскочил на коня и направился к воротам. Почему-то ей хотелось плакать. Происходило что-то неправильное. Она смутно чувствовала, что имеет какие-то права на него, но он не перемолвился с ней ни единым словом и вообще за обедом делал вид, что не замечает её. Девушка понимала, что иначе и быть не могло, но в глубине души страдала от жестоко уязвленного самолюбия и несбывшихся надежд - туманных и не вполне ей самой понятных. В самом деле, чего она ждала от незнакомца, будучи невестой другого?
   - Ну и уезжай, - с досадой прошептала она, швырнув на пол тунику, которую украшала вышивкой в подарок Бертрану.
   Девушка дернула за шнурок возле кровати. Где-то внизу, в комнатах прислуги, зазвенел колокольчик. Ждать пришлось долго: прислуга с ног сбивалась, украшая замок и готовясь к свадебному пиру. Тейю от участия в подготовке отстранили, предложив отдыхать и наслаждаться последними днями свободы. Она бы и рада, да не получалось, этот вынужденный отдых раздражал её, девушка буквально места себе не находила.
   - Иди в конюшню и скажи, чтоб оседлали Серебрянку, - приказала она явившемуся на зов слуге.
   Тот поклонился и ушел. Тейя надела рейтузы с кожаными вставками на внутренней стороне бедер и платье для верховой езды, фасон которого придумала сама: пышная многослойная юбка имела высокие разрезы по бокам, что не стесняло движений и позволяло сидеть в седле по-мужски. Наряд завершили высокие сапожки на шнуровке и темный шерстяной плащ с капюшоном.
   - Ты куда? - спросила леди Милена, отвлекшись от разговора с экономкой.
   - Немного прогуляюсь, подышу свежим воздухом, - стараясь, чтобы голос звучал беззаботно, ответила Тейя.
   - Хорошо, - кивнула мать. - Только недалеко и недолго. Бертран скоро должен приехать.
   Оказавшись за воротами замка, Тейя некоторое время стояла в раздумье. Мелькнула догнать Ханджера, ведь он не мог уехать далеко. Она представила, как на его лице появится удивление, когда... Нет, глупо, тряхнув головой, решила девушка. Да и что ему сказать? Подумав, она направила Серебрянку к озеру.
   Почему-то она совсем не удивилась, когда, подъехав к своему любимому укромному местечку за лесистым мысом, глубоко вдающимся в озеро, обнаружила, что там кто-то есть. Высокий мужчина в плаще развлекался тем, что кидал камушки в воду. При взгляде на него у девушки отчаянно затрепетало сердце.
   Некоторое время, оставаясь за деревьями невидимой, Тейя наблюдала за ним. Затем спешилась и решительно направилась прямо к нему.
   - Это я, - сказала она просто.
   - Вижу, - он глянул на неё без удивления, с отчуждённо-холодным выражением, и вновь вернулся к своему занятию.
   Тейя, немного постояв рядом, принялась бродить по берегу, набирая в руку камешки. Но когда она вновь подошла к нему, он вдруг спросил:
   - Зачем вы пришли?
   - Я не искала вас, - Тейя сама слегка опешила оттого, как резко прозвучал её ответ. - Если вы об этом меня спрашиваете.
   - Зря вы пришли, - Ханджер как будто не услышал то, что она сказала, и Тейе даже показалось, что он разговаривает не с ней, а ведёт какой-то спор с самим собой. - Мне нечего вам предложить.
   - Предложить? - засмеялась Тейя. - Разве я что-то прошу?
   - Вам лучше уйти, - его голос прозвучал тускло и невыразительно.
   Она взглянула на него, но он по-прежнему смотрел на озеро.
   - Значит ли это... - она запнулась. - Значит ли это, что вы любите другую женщину?
   - Нет.
   - Тогда, может быть, я неприятна вам?
   - Нет.
   - Вас останавливает то, что я связана обязательствами с кем-то другим?
   - Нет.
   - Так объясните же мне! - попросила она, удивлённая и раздосадованная его односложными ответами и всем этим странным разговором.
   Он не ответил. Повисла мучительная пауза. Тейе вдруг стало холодно и неуютно.
   - Ну и оставайтесь здесь, со своими... камешками, - процедила она.
   Теперь ей оставалось только удалиться с гордо поднятой головой, что она и сделала. Ханджер её не остановил.
  
   ***
  
   Начало смеркаться, когда вдали показался замок, стоящий на берегу озера. Каменное строение с арками, резными окнами, башнями и контрфорсами, казалось, касалось небес. К нему вели две дороги, вдоль которых раскинулись ухоженные сады. Вокруг замка на склонах холмов и далеко на запад тянулись возделанные поля и пастбища; на восточном берегу озера темнел лес. Горы в пурпурном великолепии возвышались на севере.
   Заходящее солнце отражалось в окнах, которые то вспыхивали, то погружались во мрак. Неожиданно Бертрану почудилось в этом что-то зловещее, ему даже захотелось оказаться как можно дальше отсюда. Кажется, я нервничаю перед свадьбой, мысленно усмехнулся он.
   Бессознательно юноша поглаживал рукоять меча, не замечая встревоженных взглядов оруженосца и пажа. А те пребывали в недоумении с самого утра. Их господин весь день то впадал в задумчивость, то злился. Он едва не ударил Ренли, который замешкался, подавая ему пояс с мечом.
   Стражники привратных башен сурово окликнули их, несмотря на то, что прекрасно видели цвета знамени. Это тоже вызвало у Бертрана раздражение, хотя они просто выполняли свою работу. Еще больше его взбесили каменные олени у крыльца - много раз он проходил мимо них, но никогда прежде не замечал, как они уродливы. Служанка, встретившая юношу у входной двери, поймав его взгляд, отшатнулась, едва не выронив факел. Испуг пожилой женщины привел, наконец, Бертрана в чувство. Он устыдился своей беспричинной ярости.
   - Вас ждут наверху в гостиной, сэр Деборн, - сказала она, избегая смотреть на него.
  
   ***
  

Альмерра, пару дней спустя

  
   Подойдя к таверне "Лазурный Дракон", Ханджер поймал себя на том, что совершенно не хочет туда входить. Вспомнились вдруг слова Мориона: "Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов". Он отказался говорить с ним об отце, объяснив, что не может нарушить обещание, данное Аэрис. А у неё самой бесполезно что либо спрашивать.
   После яркого солнечного света он не сразу разглядел в полумраке таверны одинокую фигуру в мантии. Саграмор клевал носом над чашей с давно остывшим глинтвейном. Ханджер подошел к столу, остановился в нерешительности, кашлянул, привлекая внимание.
   - Сядь, - не открывая глаз, проронил старый маг.
   Тут же к ним подошла пожилая женщина в ослепительно белом переднике.
   - Еще глинтвейна, мессир Саграмор? А что будет ваш, м-м-м, юный друг?
   - Нам, пожалуйста, ужин, еще глинтвейна и кувшин воды, - Ханджер положил на стол золотую монету.
   Женщина просияла и начала перечислять:
   - У нас есть жаркое из зайчатины, седло барашка с овощами, тыквенный пирог...
   - На ваше усмотрение, Марта, - вежливо прервал её маг.
   Хозяйка понимающе улыбнулась и, ловко смахнув монету в карман передника, отправилась на кухню.
   - Знаю, зачем ты пришел, но стоит ли ворошить историю тридцатилетней давности? - поинтересовался маг.
   - Я хочу знать правду.
   - Похвальное желание, похвальное. Запоздалое слегка, ну да ладно.
   - До недавнего времени я не знал, что в смерти моего отца есть какая-то тайна, - вспыхнул Ханджер, почувствовав себя ребенком, которого отчитали за какую-то провинность.
   - Но, тем не менее, десять лет назад ты покинул Арденский Лес, - скучающе глянул на него маг. - И сразу же отправился в Аластрим на встречу с самозванцем, объявившим себя принцем Редвином. Зачем, если ты точно знал, что твой отец мёртв и в его смерти нет ничего загадочного?
   - Это сложно объяснить, - Ханджер ответил неохотно и не сразу. - Я должен был...
   Не рассказывать же этому старику, которого он видит первый раз в жизни, что у Аэрис случился очередной пророческий приступ. Будучи очень сильно не в себе, она, тем не менее, изредка выдавала такое, к чему прислушивался даже Морион. В такие моменты её устами словно бы говорил кто-то другой, очень значительный. Возможно даже сам Илфирин. В тот раз Аэрис сказала, что долг сына - забрать у самозванца то, что принадлежало Редвину по праву крови.
   - То есть, ты всё-таки чувствовал что-то неладное, - удовлетворенно кивнул Саграмор, истолковав заминку собеседника на какой-то свой лад. - И какие выводы ты сделал?
   - Тот человек много знал, даже слишком. Например, что Редвин - потомок Тайрена и может претендовать на престол Аластрима. И у него были некоторые личные вещи... Фамильный рубиновый перстень, кинжал, одежда с вышитыми монограммами.
   - Вышивку можно подделать, но перстень уникален, - задумчиво проронил старый маг. - Это объясняет, почему варданы поверили ему. Он поднял мятеж, что дало повод Императору лишить Кэр-Лайон статуса Вольного Города и вырезать большую часть живших там варданов, давно раздражавших его.
   - Перстень я забрал, но выяснить, как он попал в Аластрим, не смог. Хотя и узнал попутно много интересного. Например, что...
   - Я не хочу этого знать, - поспешно прервал его Саграмор. - Это уже не моя война.
   - Война?
   - Именно. Война, которую Великий Маг Невлин объявил всему человеческому роду.
   - Невлин мёртв уже тысячу лет, если не больше, - рассмеялся Ханджер.
   - Великие Маги не умирают, - возразил Саграмор. - Они могут лишиться тела, на время. Но полностью уничтожить Невлина по силам разве что Илфирину.
   - Мессир Саграмор, всё это, конечно, интересно, но...
   - Понимаю, - кивнул маг и прикрыв глаза, впал в глубокую задумчивость.
   Через несколько минут Ханджер уже открыл рот, чтобы напомнить Саграмору о своём присутствии, как вдруг тот резко открыл глаза.
   - Жизнь твоего отца резко делится на две половины, - сказал маг. - Вторая, когда он стал Паладином Лезвия Судьбы, совершил много подвигов и женился на эльфийской принцессе, хорошо известна. О первой же предпочитают не вспоминать.
   - Вот как? - слегка улыбнулся полуэльф. В Арденском Лесу о Редвине предпочитали не упоминать вовсе. Разве что заезжие барды в длиннющих балладах посвящали ему пару куплетов. Да и то, пели лишь о его битвах с орками.
   - В юности твой отец был тот еще сорвиголова. Ни одной юбки не пропускал. И постоянные кутежи, попойки, дебоши в компании таких же молодых знатных бездельников.
   К столу потянулась вереница слуг с подносами. Принесённой ими еды, по мнению Ханджера, хватило бы паре прожорливых орков.
   - Чудил принц со скуки, - продолжил Саграмор, когда они ушли. - Он и черной магией баловался, на пару со своим двоюродным братцем Эдрианом.
   - Не тот ли Эдриан, которого сожгли на костре как некроманта?
   - Да, тот самый, - сказав это, он принялся за седло барашка, запивая его глинтвейном. Уничтожив барашка, маг принялся за зайчатину, следом их участь разделил тыквенный пирог. Наконец, насытившись, Саграмор умиротворённо откинулся на спинку скамьи и произнёс, прикрыв глаза:
   - В свите старой королевы была фрейлина, молоденькая, хорошенькая, из знатного, но обедневшего рода. Литта звали её. И Редвин, и Эдриан волочились за ней, но она отвергла обоих, так как нацелилась повыше, на наследника. Однажды с Литтой случилось несчастье. Многие видели, как она выбежала из своей комнаты, бледная от ужаса, наступила на подол собственного платья, покатилась по лестнице и сломала себе шею. Осматривая комнату Литты, я нашел следы очень нехорошей темной магии. Но король ясно дал мне понять, что копаться в этом не стоит. Он обеспечил приданым двух младших сестер Литты, братьев пристроил на хорошие должности подальше от столицы, и вскоре об этой истории все забыли.
   - Но она на этом не кончилась?
   - Не кончилась. Через некоторое время ко мне пришел гофмейстер и пожаловался, что прислуга под любыми предлогами отказывается убирать в крыле фрейлин, а сами фрейлины замучили его просьбами дать им другие комнаты. Видите ли, кто-то ходит по ночам, стонет, плачет, мебель двигает. Я обещал, что через несколько дней разберусь, что там происходит, но не успел.
   - И что же случилось?
   - Бойня, - вздохнул маг. - Устроенная восставшей из мертвых Литтой. Три десятка человек положила она. У меня с большим трудом получилось её упокоить. Огласки избежать не удалось. Тут уж король больше не мог покрывать принцев и был вынужден действовать.
   - А причем тут мой отец?
   - Притом, что эти два молодых идиота решили наказать девушку за высокомерие. Редвин придумал напоить её приворотным зельем, чтоб она мучилась от неразделенной любви к какому-нибудь уродливому нищему простолюдину. А Эдриан нашел рецепт и взялся изготовить его. Только это было совсем не приворотное зелье, хоть и называлось красиво, "Зов любви". Страшная вещь.
   Мага передернуло, и он умолк, остекленевшим взглядом уставившись на кружку с глинтвейном.
   - И чем же она страшна?
   - Тем, что оно убивает человека и превращает в нежить, полностью послушную воле изготовителя зелья. Только Эдриану не хватило сил и мастерства управлять Литой. Возможно, он даже и не знал, для чего в действительности предназначено зелье. Был суд, Эдриана приговорили к очищению огнем, а Редвина король отправил послушником в храм Венды на пять лет. Там он выполнял самую тяжелую и грязную работу, учась смирению.
   - Кошмар, - пробормотал Ханджер. Он чувствовал себя так, словно его на полном скаку вышибли из седла. И где-то в глубине забрезжила страшная догадка. Он смотрел на Саграмора, боясь задать вопрос.
   - Из храма твой отец вышел совершенно другим человеком, серьезным, сосредоточенным, неулыбчивым, - продолжил маг. - А вскоре после этого обрёл Лезвие Судьбы и проявил себя наилучшим образом в войне с орками. И вроде бы всё складывалось хорошо, пока не случилось то, что случилось.
   - Это была месть за Литту? Его тоже напоили "Зовом Любви"?
   - То, чем его опоили, отличалось от зелья Эдриана как шедевр мастера от ученической поделки, - качнул головой Саграмор. - Параллель, конечно, очевидна, но я не смог выяснить, кто за этим стоит.
   - Или вам опять дали понять, что не стоит в этом копаться? - уточнил Ханджер.
   - Нет, как раз наоборот. Король не жалел сил и средств, чтоб узнать правду. Жаль, что я не оправдал его надежд.
   - Но хоть какие-то предположения у вас есть? Зачем кому-то понадобилось так изощренно мстить моему отцу?
   - Неуверен, что это была месть, - Саграмор слегка улыбнулся. - Есть у меня одно предположение, зачем это сделали. Но доказательств нет.
   - Вы поделитесь им со мной?
   - Для этого нужно вспомнить события отдаленного прошлого. Лет триста пятьдесят назад, примерно. Пророчество Рангона.
   - Какое пророчество? И кто такой Рангон?
   - Плохо, что ты не знаешь истории собственных предков, - вздохнул Саграмор. - Рангон был наставником обоих принцев, Тайрена и Грайвена. Он сумел тайно вывести их из Ар-Сантена, захваченного чужеземцами. До совершеннолетия они скрывались в Чернолесье, а потом возглавили восстание варданов и сумели изгнать захватчиков из Аластрима. Как всё потом обернулось, надеюсь, ты знаешь. Так вот, именно Рангон убедил Тайрена не воевать с королевой Эсме, а увести остатки своего народа за степи Шартанга. Он же тогда и сказал, что придет время, и круг крови замкнется, как и было предначертано.
   - И что он этим хотел сказать?
   - Не все, но многие ушли за Тайреном. Они обосновались на беотийских землях, выжженных дотла орками, и буквально подняли страну из руин. Не без помощи старших рас, конечно. Горные кланы помогли заново отстроить приграничные крепости, эльфы восстановили плодородие почвы. Тайрен женился на дочери короля и после его смерти унаследовал трон. С тех пор его потомки правят Беотией.
   - А причем тут пророчество?
   - Когда приключилась история с карлицей, леди Аэрис в сердцах сказала, что дочери Аэриона не пристало сносить подобные оскорбления. Вот тут-то мне и стало понятно, о каком кровном кольце говорил Рангон.
   - Допустим, я - результат замыкания кольца, - хмыкнул Ханджер. - И что дальше? К чему меня обязывает пророчество?
   - Может быть, и ни к чему, - усмехнулся Саграмор. - Но кто-то подумал иначе, и решил обезопасить свой трон. А тебя спасло только то, что ты родился и вырос в Арденском Лесу, и, по всей видимости, находишься под личной защитой Мориона.
   - Оно и видно, - буркнул себе под нос полуэльф. Саграмор, очевидно, заблуждался. Из эльфов только Рэйвен снисходила до общения с ним, остальные его или игнорировали или разговаривали с ледяной вежливостью. Вряд ли кто-то из них стал бы его защищать. Ведь само его существование было для них оскорблением.
   Входная дверь распахнулась, в таверну влетел запыхавшийся паж, мальчишка лет двенадцати. Увидев Саграмора, прямо от порога выпалил:
   - Мессир, вас ждут в замке Грифона. Это срочно.
   - Прошу прощения, - Саграмор поднялся. - Дела, дела.
   - Но мы еще с вами увидимся? Мне кажется, что разговор не окончен.
   - Как знать, - хмыкнул маг и не торопясь пошаркал к двери, где его ждал приплясывающий от нетерпения паж.
  
   ***
  
   Роща Предков никогда не нравилась Тейе. Эта сумрачная дубрава, пропитанная запахом влажной земли и гнили, вызывала в ней безотчетный ужас. Черные ветви смыкались высоко над головой, не пропуская солнечный свет, а уродливые корни сплетались подобно змеиному клубку. На чёрных стволах сквозь грубую кору явственно проступали скорбные лики, вырезанные неведомо кем во времена, когда эти деревья были юными. Девушку пробирала дрожь, когда она думала об их невообразимой древности: самые старые родовые деревья Вейденов, которым было более трехсот лет, казались здесь беззащитными ростками.
   Роща досталась Вейденам вместе с полуразрушенным древним замком. Основатель рода Вэллиан Вейден не стал ни строить новый замок, ни сажать новую рощу. Сплошь сложенный из камня, замок мог простоять еще не один век, нужно было лишь восстановить кое-где обвалившиеся стены. Из тех же соображений Вэллиан просто присадил первое родовое деревце Вейденов к этим мрачным исполинам.
   Беспокойство Тейи усугублялось тем, что она не понимала, почему свадебный обряд решили провести здесь, а не в замке. Только главы родов заключали браки в Роще Предков, а она явно не может принять главенство, потому что женщина. Разве только отец передает главенство Бертрану, обожгла её внезапная мысль. Теперь ей стало понятно, почему Деборны вышли из кабинета отца такими довольными, а Кристоф, младший брат Бертрана, просто светился от счастья. Ещё бы, теперь он становился старшим в роду и наследовал все владения Деборнов, за исключением приданого двух младших дочерей. Девушку пронзило острое ощущение собственной никчемности: опять ей никто ничего не сказал. Они просто делали с её жизнью то, что считали нужным, и мнение самой Тейи никого не интересовало. Даже Аллен, который должен был поговорить с ней еще несколько дней назад, словно избегал разговора, находя бесчисленные предлоги отложить его на потом.
   Вскоре она убедилась, что её догадка верна. Торжественную тишину Рощи сегодня нарушало жалобное блеяние овец. Можно и не пересчитывать - шестнадцать, по числу деревьев. Старшие жрецы храма Венды под неистовый бой барабанов ритуальными каменными ножами перерезали несчастным животным горло над корнями деревьев.
   Лет триста назад вместо жертвенных овец такая участь постигла бы рабов. Тейя содрогнулась, невольно подумав, чем тогда занимались младшие жрецы, которые сейчас вырезали лучшие куски мяса у обескровленных животных. Все остальное будет сожжено, а пепел развеют в Роще.
   Бертран легонько сжал её руку и Тейя прижалась щекой к его плечу, благодарная за эту безмолвную поддержку. Тем временем два жреца в изумрудных туниках привели любимого коня сэра Вейдена. Тейя бросила быстрый взгляд на отца и отвернулась, смущенная: губы рыцаря дрожали, а глаза блестели от едва сдерживаемых слез.
   Коня подвели к заранее выкопанной яме, куда посадят деревце Бертрана.
   - Прости меня, друг, - едва слышно прошептал сэр Вейден, когда жрец точным движением перерезал коню горло.
   - Да не сгинет род Вейденов во глубине времен! - воскликнул рыцарь, когда затихли последние содрогания коня. - Ныне я сажаю здесь древо наследующего мне по праву жертвенной крови. Пусть же оно растет и крепнет, умножаясь славными ветвями на страх врагам!
   Вдвоем с Бертраном они опустили деревце в кровь и держали, пока жрецы закидывали яму землей.
   Те же жрецы, сменив окровавленные одежды на белые туники, провели свадебный обряд. Происходящее Тейя запомнила смутно, механически передвигаясь по указаниям жрецов и произнося слова клятвы. Бертран тоже выглядел подавленным, сутулился, словно свалившееся на него главенство рода давило ему на плечи.
   Наконец, тягостная церемония закончилась, и прозвучало приглашение на свадебный пир. Люди вздохнули с облегчением, торопясь покинуть это мрачное место.
  
   ***
  
   Столы накрыли в старом донжоне. Главным украшением был большой лебедь, запеченный целиком и в белоснежном оперении выглядевший почти живым. Рядом на блюде развалился жареный вепрь, начиненный кроликами, которые, в свою очередь, были нафаршированы куропатками. На скатертях стояли пироги с начинкой из десяти видов рыбы.
   О богатстве Вейденов свидетельствовали золотые и серебряные тарелки, которыми был сервирован возвышавшийся на подиуме стол для почетных гостей. Тейя и Бертран по обычаю пили из одного кубка.
   Между столами, в центре, оставили свободную площадку. Здесь пели менестрели, выступали танцовщики, акробаты и большая черная кошка, привезенная из Кемпера, прыгала сквозь горящие обручи.
   Тейя смеялась над шутом, притворилась, что довольна, когда по-девичьи красивый менестрель сочинил и спел балладу для неё. Честно говоря, она почти не слышала его. Ей было очень не по себе. Не то, чтобы она боялась того, что произойдет, когда за ней и Бертраном закроются двери опочивальни. Мысль об этом не вызывала ни страха, ни любопытства, только какую-то странную грусть.
   - Ты почти ничего не съела, - укоризненно сказал Бертран.
   - Что? - рассеянно улыбнулась Тейя.
   - Съешь хоть немного, иначе вино ударит тебе в голову, - посоветовал Бертран.
   - Да, - кивнула она.
   - Ты чем-то расстроена? - в голосе Бертрана слышалось искреннее огорчение. - Может быть, ты передумала выходить за меня замуж?
   - Не говори ерунды, - Тейя ответила чуть резче, чем следовало, и поспешила добавить. - Меня просто немного расстраивает твой... обет.
   - Меня он тоже расстраивает, - Бертран слегка покраснел. - Но два года пройдут очень быстро, поверь мне, ты даже не заметишь.
   Он улыбнулся, взял её за руку и нежно прижался губами к запястью.
   - Это для тебя они пройдут быстро, - пожала плечами Тейя. - А мои дни будут наполнены скукой и ожиданием.
   - Поверь, - Бертран загадочно улыбался. - Тебе некогда будет скучать. Впрочем, ты сама всё узнаешь через два дня.
   - Ты возьмешь меня с собой? - засмеялась девушка.
   - Ты все узнаешь через два дня, - повторил Бертран.
   После обеда столы были сдвинуты к стене, чтобы освободить место для танцев. На галерее заиграли музыканты. После первого традиционного танца Бертран подхватил Тейю на руки и понёс к брачному чертогу, слуги, выстроившиеся по пути, забрасывали их зернами и лепестками цветов.
  
  
  
  
   Милая
   Примерно 2,5 метра
   Местный эквивалент вампира
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"