- 108 -

Алексей Тарасенко (и Андрей Тарасов*).

Роман с Мариной.

Фантастико-мистический текст.

Абсолютно вымышленная история об абсолютно вымышленных событиях, происходящих в несуществующих странах. Все персонажи вымышлены. Россия имеется в виду не та, что есть, а вымышленная, как бы параллельная. Москва тоже. Президент, дай Бог ему здоровья, Волгоград и всё-всё-всё - в данном тексте - вымысел и не имеют никакого отношения ни к кому и ни к чему из того и тех, что и кто реально существуют или существовали, или будут еще существовать.

Окраи?на (ударение на букву "и") - выдуманная страна, соседка выдуманной (в данном тексте) России, уграинцы тоже, вымышленные люди, живущие на вымышленной Окраине.

Любые ассоциации и совпадения - происки наших реальных, путь иногда и тайных, врагов.

Часть 1. "Вспышка".

Вглядываться в бездну? Ну, уж и не знаю. Где вы бездну-то достанете, чтобы в нее вглядываться? То ли дело - тьма. Она всегда под рукой, всегда где-нибудь рядом с вами, где-нибудь под рукой - да найдется. Мелкая, но - тень, завсегда обнаружится даже в самой хорошо освещенной комнате. Вокруг полно тьмы, и, для редкого Кого-то это даже прекрасно.

Вот так вот. Но в принципе - Бездна - это Хранилище Тьмы.

Так что все взаимосвязано. И если тот, кто стремится к свету - в случае успеха обретает счастье, то тот, кто стремится к тьме - черт его знает, зачем это делает. Во всяком случае, поначалу он думает, что ищет либо знания, либо вообще - мудрости. Но вот в итоге...

Глава 1.

В этот раз встреча с друзьями, на дорожку, была, конечно, и скучнее и менее продолжительнее, чем другие, предыдущие встречи. Такие встречи уже были три раза, полтора года назад, год назад, и потом месяца как четыре назад.

Роман уже три раза совершал попытки уехать в Москву надолго, там осесть, но, увы - до сих пор у него этого не получалось. То есть всё в целом было в порядке, Роме звонили из Москвы (не он звонил и напрашивался, нет! Звонили ему!), предлагали заменить одного человека на работе на месяц, потом другого - на полтора, потом даже на три месяца еще одного парня, но, более того, так, чтобы его взяли на постоянную работу аналитиком в это аналитическое агентство (ААСС [1-1]) - такого не было.

Это расстраивало всю текущую жизнь Ромы, внося в нее, и без этого не очень упорядоченную, еще больший кавардак. Роме приходилось бросать свою работу в редакции газеты "Калач-на-Дону" и уезжать, зачастую не дописав даже текущих, обещанных главному редактору статей. Статьи, начатки - почеркушки, конечно же, не пропадали даром, их дописывала за Ромой его новая любовь - Ирина, но вот гонорары-выплаты от этих статей Роме не доставались. Ирочка не считала нужным передавать за ромины статьи даже часть денег, которые она получала после за Романа, доделав за него его работу.

Слава Богу, что все это компенсировалось деньгами получаемыми в Москве, по меркам Москвы - в принципе средними, но по меркам Калача-на-Дону - совсем не плохими, но, как все знают, даже очень хорошие единовременные, или кратковременные деньги ни за что не смогут заменить постоянного, пусть и не шибко какого шикарного, заработка.

***

Тем не менее, тех трудностей, что раньше, теперь Роману преодолевать уже не приходилось. Роман знал уже, где можно точно за небольшую плату разместиться в Москве, вернее, в Реутове, но совсем-совсем у МКАД-а, Рома знал еще много чего, кроме того, обзавелся в ААСС кое-какими связями, пусть, может быть, и совсем пустяшными, связями в том числе и немного романтического характера, и пусть все это кому-то и могло со стороны показаться чем-то незначительным, но вот Роман вполне себе жизненно-оправданно полагал, что на безрыбье и рак свистнет.

***

Итак, во время отмечания очередного отъезда Романа в Москву, в Калаче, в кафе "Пальма", месте, по местным меркам, вполне себе богемном, присутствовали все сплошь Ромины друзья, их подруги и жены. Там были - Олег с женой, местный главврач городской больницы ?1 (он же и последний номер, потому как иной больницы, или даже поликлиники в Калаче нет), местный вполне себе успешный, на российских-то почвах - пастор пятидесятнической церкви Игорь, человек непьющий, чем смущал всех остальных весь вечер, подруга Ромы Ира, местный писатель, вполне себе, кстати, известный в пишущих кругах, и даже раз получивший общероссийскую премию, а так же школьный друг Ромы Андрей, парень такой себе шаляй- валяй, беспутный, можно сказать, но, впрочем, который в случае чего мог вполне себе достать, если уж надо, по вполне себе приличной цене - что угодно. Например, пистолет. Роман, конечно, ничем таким не интересовался, но Андрея на этот счет (а вдруг вот будет надо?) - всегда имел в виду.

***

Итак, уже выпив по бокалу-другому местного пива "Царская романтика", компания разговорилась кто о чем. Роман проговаривал, например, свои мечты о том, чтобы закрепиться в Москве, на что Олег, его друг, врач, отвечал, что в Москве, в принципе, и без Ромы олухов хватает, да и вообще город весьма трудный. Олег это говорил еще и потому, что сам как-то получал приглашения устроиться в крупную московскую клинику, но после, даже съездив в Москву, попробовав пожить там, поработав, решил оставить идею осесть в Москве, и вернуться домой, исходя из соображения, что лучше уж ему быть первым номером у себя, в Калаче, нежели хорошим, и, может быть, даже очень ценным спецом в столице, где таких, как он, еще сотня-полторы.

-- А еще, а еще, Рома - уже немного хмельной Олег припоминал Роме относительно недавние события жизни своего друга, иногда косясь на Ирину, подругу Ромы, наблюдая, чтобы та не прислушалась к их разговору, пока отвлекалась на разговоры с женой Олега - а еще я вот совершенно не понимаю тебя, отчего ты с Ленкой расстался? Чего тебе не хватало?

Имелись в виду, конечно, отношения Романа с его второй женой Леной - женщиной весьма замечательной, что называется, сочной, и, кроме того (что немаловажно) - весьма обеспеченной. Роман после долгих лет расставания с Леной, когда-то, еще в школе бывшей его любовью, после, спустя много лет вновь сошелся с ней, и дело даже дошло до того, что они поженились. Это был второй брак Ромы, и он был менее долговечным, нежели первый. С первой же супругой у Романа был сын, а развелись они спустя шесть лет совместной жизни. Развелись, однако, вполне себе необычно - мирно и тихо.

Итак, Рома мнется, но, с другой стороны, на какой-какой, а на этот вопрос (и на подобные ему) у него всегда есть ответ:

-- Даже не знаю, что сказать. Весна пришла, мне захотелось гулять! - Роман посмотрел в потолок и вытер губы салфеткой.

Трезвый, стрёмный, до того угрюмо молчавший Игорь (пятидесятнический пастор) вдруг вступил в разговор, как показалось Роману, даже сквозь ромин хмель, обращаяь при этом к друзьям несколько поучительным тоном, который, впрочем, у него такой был почти всегда:

-- Вот вы, ребят, все в столицу стремитесь - начал он, хорошо, кстати, при этом зная "столичную" историю Олега - о том, что Олег, в общем, насчет Москвы в свое время передумал - но на самом деле я, например, считаю, что где родился - там и пригодился....

Игорь хорошо знал при этом и то, что у Романа - обстоятельства, ему деваться некуда, Роме хочется бульших денег, нежели есть у него сейчас, и в Москву, потому что там комфортней и красивее, чего греха таить, визуально, как Роман думал - комфортнее эстетически. И, тем не менее, Игорь упрекал Романа за его отъезд, за его попытки, как сам Рома говорил - "выбраться", упрекал, будто в том была какая-то вина Ромы, будто это не было делом, можно сказать даже, похвальным.

Впрочем, теперь все было уже и не так плохо как в прежние времена - правительство, начав новую индустриализацию страны, не забыло и о замечательном Калаче-на-Дону, намереваясь в несколько этапов задействовать в производстве и обслуживании все наличествующее население, даже с учетом того, что в город обратно будет возвращаться молодежь, раньше уехавшая искать свое счастье по стране, а то и заграницу, и там не заимевшая возможности свить себе гнёздышко.

Но это - были всего лишь планы правительства, имеющие, сами понимаете, свойство время от времени (чтоб не сказать "часто") меняться, а вот жить надо было (и очень хотелось) - уже сейчас. Но больше - надо, чем "хотелось", увы...

-- Да ты ж сам, Игорек, кто? - Рома в уже сильном хмелю решил все же ответить, на игоревский, как Роме представилось, "наезд" - переводчик? С латыни? Да кому сейчас эта латынь нужна?

-- А вот и нужна - ответил Роме Игорь, немного, как показалось, обиженным теперь тоном - не представляешь, насколько сейчас востребованы переводы, в том числе и с латыни, хотя, ты и сам знаешь, что я не только латынь изучил. Еще и древние всякие языки, кроме трех современных европейских.

-- Ну да ж! - Роман засмеялся, впрочем, после быстро сконфузился - ты же у нас полиглот! Куда ж нам до тебя со своим easy English!

-- Я тут вот как раз один текстик перевел, для заказчика одного. Мне за выполненную работку уронили деньги на карточку. Так-то!

-- И все-то эти денежки, Игорек, ты теперь потратишь на церковь!

-- И на нее тоже - печально вздохнув, ответил Игорь и как-то сконфузился при этом, будто лишнего сказал.

Затем разговор пошел по другим темам, но в целом Роман был при этом как бы и на месте, здесь, с друзьями, но одновременно тут же и витал где-то далеко в своих мыслях и мечтах.

***

Еще через какое-то время Игорь смущенно и будто стесняясь попросил Рому.... перевести в Москву его (как поначалу Роме показалось) книгу в количестве пяти штук экземпляров. Рома закатил глаза (еще один пишущий на его душу!), и, пока Игорь отвлекся и не видел Рому, доставая книжки из сумки, сумрачно произнес:

-- Ну, давай....

-- Я тебе дам телефоны людей, - позвони им, будь другом, они сами к тебе приедут и заберут - сказал Игорь, а Роман был уверен, что из пяти игоревских книг у него заберут максимум две, да и еще с большой неохотой и вознёй для Ромы! Ведь теперь ему нужно будет звонить - встречаться в метро, то-сё. То, что московские друзья Игоря наверняка согласились взять экземпляры книги только из вежливости, но... но деваться было некуда, и, с тяжелым вздохом, Роман взял у Игоря книжки - слава Богу, хоть в пакет сложенные.

Вслед за Игорем - теперь уже ожидаемо, о том же самом Рому попросил местный писатель-обладатель либеральной литературной премии, правда, у того книг было всего две, (то есть два экземпляра одного и того же) да и кроме того - обе нужно было передать всего одному человеку. Но - "тяжелее книг только кирпичи" - подумал тогда Роман, впрочем, продолжая улыбаться, на ходу обещая Игорю, сказавшему, что один экземпляр книги предназначен Роме как подарок - прочитать, его, как Рома тогда думал, твореньице.

-- Да-да, обязательно - Роман опять улыбнулся, хотя в сердце все это ему приносило чрезвычайное отягощение, и положил в тот же пакет, что и книги Игоря, книги либерального писателя, как-то слишком плотно упакованные в непрозрачный пакетик и зачем-то перевязанные скотчем.

***

В целом же Рома переживал очередной этап пресыщения книгами - как человек неглупый Роман читал много, быстро поглощая информацию, но и у этого дела есть своя обратная сторона. В конце концов много читающему человеку начинает казаться, будто он зависит от книг как наркоман, да и вообще - книгой отгораживается от реальной жизни. Кроме того, книги - не совсем наркотик, от которого человек становится жестко зависимым - их, книги, в определенный момент можно бросить читать и с большой легкостью! Да и читать в принципе сейчас нечего! Все эти объемы воды, эмоций ненужных, тем более непонятных, чем более многословно описываемых.

Итак, Рома был ныне временно (как думал) пресыщен чтением и совершенно читать не хотел ("переел" - как сам он это называл), но, с другой стороны, друзья его пишущие, например Андрей Земсков из Петербугра, вполне себе успешный, на зависть Роме, много печатаемый автор, часто спрашивал мнение Ромы о его новых творениях, заставляя тем самым читать свои книги! Рома был не против, но так часто и много! Эх. Рома не знал что делать. В конце концов, он додумался порекомендовать Андрею написать что-то уже крупное, в полной мере, что-то типа "Тихого Дона", в конце концов, "Войны и Мира"! Роман даже придумал название такой книге - "Ни Войны, ни Мира", но идея эта у Андрюши, что называется, не пошла. Шли годы, а он писал всё приключения, разные, про разведчиков и прочее, а вот что-то такое бульшее - ну, скажем, так, на что-то такое бо?льшее Андрей наверное просто пока не решался, видимо, не ощущая в себе присутствие на то сил. Так и жили.

***

За сим все как-то заскучали, уже даже и расходиться собрались, но перед тем все же решили выпить уже немножко, но водочки, и к ней взять "большой Цезарь" - то есть большое блюдо с салатом "Цезарь", но на котором порций Цезаря стандартных - штук сорок.

Итак, покушали, выпили, после всем, ну уж совсем на дорожку, захотелось торта шоколадного - ну так и его принесли, да и с водочкой ничего, нормально пошло, а вот от десерта отказались. Просидев еще - от заказа Цезаря и водочки часика три (на дорожку, как уже говорилось) все, наконец, стали собираться по домам, на удивление легко перед этим расплатившись по счету. В этот раз деньги, что удивительно, оказались даже у либерального писателя, и что еще более удивительно - он с ними расстался с огромной легкостью, и, даже как Роме показалось, с радостью.

Потом все разошлись- разъехались, Рому и Ирину какое-то время по пути сопровождал либеральный писатель, постоянно с кем-то разговаривая по мобильному телефону (за чем раньше замечен никогда не был), но потом он попрощался и отвернул - куда ему было надо, и уже совсем до дома Ира и Роман добирались вдвоем.

***

Совсем у дома Ирины, у подъезда, им встретились два друга, любителей попить пивка и погрызть семечки, сидя на лавочке, как их в районе прозвали - Лёлик и Болик, приятели Ромы по школе, и Роман тогда решил с ними немного пообщаться, а Ирина пошла домой.

Про этих парней в Калаче ходили всякие слухи, в том числе и нехорошие. Например, никто не понимал, чем они живут и где работают, а так же про них ходил совсем уж страшный слух - что, дескать (правда, давно) они взъелись на одного парнишку, так того после зарезанным у канала нашли. Но Роман в такую жуть никак не верил, потому что помнил и Лёлика, и Болика как парней с достаточно покладистыми и спокойными характерами, какие и бывают обычно у людей здоровенной, богатырской комплекции.

Лёлик и Болик, впрочем, общаться почему-то сейчас, не в пример другим временам, были настроены не очень, и будто вдруг, после какого-то звонка Лелику на мобильный телефон, перебросившись с Романом всего парой формальных фраз, засобирались по домам. Не в пример прежним временам сейчас они аккуратно положили бутылки свои в мусорную урну, и, попрощавшись с Ромой за руку - ушли.

Рома еще какое-то время смотрел им вслед, на их мощные спины, на их длинные, от света фонарей идущие, тени, после чего, сидя на лавочке, стал разглядывать носки своих ботинок, и тут с ним случилось вот что....

Вспышка!

Перед глазами Романа вспыхнул свет, всего на какую-то долю секунды, будто от электросварки, а в ушах прозвучало гудение, будто тоже от сварки, неожиданно так и сильно. Конечно, Рома понимал, что это произошло только в его мозгу, но... такого с ним еще никогда не было. Быстрые мысли и подозрения, будто что случилось, типа инсульта, ушли так же как и пришли- быстро, но все равно - это было что-то, что заставило Рому почувствовать, будто с сего момента, от этой вспышки, жизнь Ромы теперь потечет по-иному, и уже никогда не станет прежней.

Посидев еще минуту - Роман встал с лавочки и пошел к Ире домой.

***

Дома у Иры, после всякого такого, Рома уснул, тут же, мигом, провалившись в темноту сна.

Лишь к утру, того не зная, что уже почти утро, Рома увидел странный сон, который, впрочем, забыл тут же, как проснулся - Рома увидел русского ратника, в кольчуге, с остроконечным шлемом на голове, пешего, с луком и колчаном. Рома будто стоял в чистом поле, посреди травы, а ратник этот, не видя Рому, шел мимо. Ну так вот - через плечо у ратника был лук, и крест-накрест с луком - так же через плечо, за спиной висел колчан, ремень от которого был виден спереди. И вот когда ратник-лучник этот шел мимо Ромы, прошел, а потом стал идти дальше, уже спиной обернувшись к Роману - Рома и увидел ,что в колчане у ратника всего одна стрела, и она в колчане - не опереньем вверх, как надо, лежит, а вверх другим концом, на котором, по идее, должен был быть наконечник, но вот его как раз на стреле и не было.

-- Всего одна стрела - зашептал Рома, не зная, что во сне говорит - и та без наконечника....

И тут Роман проснулся, аккурат за восемь минут до того, как должен был прозвенеть будильник на мобильном телефоне. 5 часов две минуты.

***

Ровно в шесть утра Роман был уже на автобусной остановке, с большой дорожной сумкой, наполненной вещами лишь на две трети, и с рюкзаком за плечами, и, едва приехала первая маршрутка в Волгоград - отправился. В маршрутке заснуть не удалось, и Роман грустно смотрел на родные степные просторы, проплывавшие за окном мимо. И опять, опять ему казалось, явно и сильно чувствовалось, скажем, будто Рома сюда больше не вернется. Но и раньше он ощущал такое, отправляясь из Калача, и вот потом опять возвращался обратно домой, и все это не укладывалось в голове его, а более того - в душе. Все это вчистую противоречило тому, что Роман чувствовал - будто жизнь его совсем-совсем не соответствовала собой его представлениям ни о том кто он, Роман, ни о том, где он должен находится, чтобы соответствовать своему, какому-то высшему, что ли, предназначению.

Роме было уже слегка за сорок и он явно ощущал себя не в своей тарелке, притом уже давно. Лет, этак, несколько.

***

В Волгограде пришлось, впрочем, немного, задержаться, от момента покупки билета на автобус до Москвы и до отправления автобуса, пришлось ждать где-то полтора часа, которые Роман в основном провел на железнодорожном вокзале, в основном копошась в своих вещах и поедая шаверму!

Итак, первым делом Роман стал разбирать то, что ему надавали так любящие что-нибудь писать его друзья: первая книжка (слава богу, совсем не тяжелая - изготовленная из какой-то новой бумаги она не весила почти ничего) - первая книга была книга Андрея Земскова "Проект "Вальхалла"; вторая - книга Игоря, пастора, - "Восхождение к свету", и третья, наконец, была книга либерального местного писателя, знакомого Ромы - "Мрачные думы", хотя и "Мрачные думы" были запакованы так, что разворачивать их Роме было просто лень. Кроме того, "Мрачные думы" Рома уже, было дело, начинал читать... но как-то не пошло, что ли, ибо даже из Калача-на-Дону жизнь в России, во всяком случае, с точки зрения Романа, не представлялась столь мрачной, как ее презентовал уважаемый премированный либеральный автор. Роман как-то даже лично спорил с автором о книге, зачастую ловя автора на преднамеренном и сознательном сгущении красок, но автор в споре был непреклонен, зачастую отвечая Роме, что бы тот, дескать, пожил с его, да в страшном Советском Союзе, да под присмотром почти постоянным КГБ, да под угрозой оказаться в психушке, да без вины и оснований на то!

-- Да вы же сами давали им все основания для того, чтобы вас туда посадили - не унимался Рома - зачем вы воровали из школьной столовой котлеты и прятали их под матрац? На вас же соседи настучали в милицию, они реально подумали, будто в вашей квартире труп!

-- Ох, ну и виноват ли я в том, что у меня, из-за гнета режима гипосмия? А про котлеты я вам, уважаемый Роман, отвечу вот что - не голодали вы, молодой человек - отвечал на то Роману автор, слегка даже всхлипнув и при этом прослезившись, сам, впрочем, в жизни ни разу не бывший голодным - не знали жизни, не нюхали горя фунт с лихом! Махру в ГУЛАГ-е не куривали!

Конечно, ни в ГУЛАГ какой, ни в психушку Ромин друг-писатель так и не попал, хотя и точно был на грани, в свое время, еще советское, чтобы его отправили лечить нервы, правда, не в Сибирь, а в ближайшую психлечебницу в Волгограде, но это ничего не меняло. Иногда даже казалось, что либеральный писатель даже жалел сколько-то об этом, а так... так сейчас писатель себе уютненько накрапывал что-то на старом ноутбуке, писал что-то, редко, но издавался, ходил в ближайшую "Шестерочку", да и только. Жизнь шла тихо и безмятежно, безусловно, под присмотром всевидящего КГБ, в чем либеральный писатель был уверен "на все двести".

-- Меня же постоянно прослушивают! - вспомнил Рома, как говорил ему его приятель - Они! Они! Плохие! Они меня облучают, негодяи!

-- Они-же-дети? Кто это - они?

-- О, Боже! У тебя ещё есть силы ёрничать? Да в какой же стране мы живем, Рома? Они! Да как они смеют! Читают мою переписку с московским издательством! А там! Боже! Я у них на прицеле, там я критикую их за Крым, Рома, а это у них в их ГУЛАГ-е пунктик есть теперь такой, Крым!! Что за блажь! Они отобрали у свободной Окраины этот островок, полуостров, и теперь гордятся этим? И мировое сообщество молчит!

Итак, Рома тасует, как карты, книжки, выбирая, с чего бы начать, но через буквально секунду он вынимает из "колоды" "Мрачные думы", на подвиг чтения коих он уже не был способен, да и распаковывать этот скотч... в общем устал Рома, от дум-то. Мрачновато. Затем Роман откладывает книгу Земскова - собираясь ее читать в дороге, и вот, получается, осталось одно лишь "Восхождение к свету".

"В ходе охоты на ведьм католическая церковь не только ловила и казнила ведьм, некоторые из которых были реально виновны в преступлениях уголовного характера, многочисленных убийствах, в том числе и детей и прочем. Но и изымала у ведьм и колдунов их тайные черные сатанинские книги, которые, интересно, после вместе с ведьмами на костер не отправляли, но собирали в Ватикане, в тайных библиотеках. Но и этого недостаточно! Колдовские книги в Ватикане не только хранились, но и изучались специальными людьми, назначаемыми для того кардиналами, а то и самим Папой!" - "Хм" - подумал Рома, немного прочитав, на первом попавшемся месте открыв "Восхождение" - "Интересненько!" - Послюнявив палец, Роман перелистнул несколько страниц и снова стал читать текст Игоря, выбрав страницу наугад:

"Во время войны в Югославии католические бойцы-хорваты прославились особой жестокостью по отношению к пленным сербам и, особенно, к мирному сербскому населению. Зачастую зверства, творимые хорватами, можно было бы квалифицировать именно как ритуальные пытки и убийства жертв. Есть подозрения, что многое из совершаемых такого рода деяний были именно ритуальными убийствами во славу сатане, либо в виде наложения заклятия на народ, землю и т.д. и т.п. . Заметим, что данные пытки, массовые групповые изнасилования и убийства, зачастую были как две капли воды похожи на средневековые сатанинские ритуалы, совершаемые в те времена, в основном, англосаксами".

И еще: "В последствии аналогичными вещами занимался т.н. "ИГИЛ".

Роман обдумал то, что прочел, после чего еще перелистнул страниц десять-пятнадцать:

"Оккультная направленность банковской системы хорошо видна из ее истории - первые кредитные ставки зачастую тяготели к различным комбинациям числа "666" - например, в средние века мореплаватели из Испании за 1 денежную единицу, взятую в кредит, должны были вернуть 1,666 единиц. И это - происходило в среде католиков, вроде бы христианской веры людей, банкиры были откровенны и совершенно не скрывались! В последствии они стали более расторопны в том, чтобы скрыть свои деяния, но, тем не менее, и в современной системе кредитования, особенно простого населения, видны сложные нити связей банков с оккультным. В целом же кредит, как и любое получение денег взаймы, является проклятьем, от которого зачастую возникает, как от наркотиков, зависимость, и от которой после трудно избавиться. См. сноску 16-ую".

Найдя в конце книги сноски, там Роман прочитал:

"п. 16 - Наложение заклятие на "удушение" (есть мнение, что может быть наложено в том числе и на целую страну, либо даже на какую-либо отрасль экономики какой-либо страны) - заклятие, налагаемое через проведение определенного обряда, для которого нужно иметь от жертвы, добровольно ею принесенный какой-либо ценный предмет. Такой предмет в последствии назывался залогом, и брался под тем предлогом, будто перейдет в собственность заимодавца, в случае неуплаты долга. В результате, как это всегда происходит, бедные только беднеют".

Игорева книга Рому заинтересовала, и он, продолжая скакать со страницы на страницу, продолжил чтение:

"Люди, изучавшие под присмотром кардиналов ведьминские книги впоследствии организовали несколько боевых католических орденов, участвовавших в войнах, но, более даже не в самих боевых действиях, хотя и в них тоже, а более занимаясь убийствами, унижениями и пытками пленных и "враждебного" мирного населения, этническими чистками и массовыми убийствами. Но главное даже не это - католики из этих тайных орденов активно проводили сатанинские обряды, почерпнутые ими из ведьминских книг, хранящихся в Ватикане, обряды, целью которых было наложение заклятий на врага, на его землю, население, скот, поля и проч. Самое же страшное в этом было то, что это у них получалось! Людей, сопротивлявшихся воле Ватикана и его союзников просто преследовали несчастья, такие как эпидемии, неурожаи, падеж скота, высокая младенческая смертность и прочее".

-- Фух! - Роман перевел дух и продолжил читать:

"Сатану же, дьявола, люди из католических орденов называли в обрядах и между собой не сатаною, а Хастуром, и во имя Хастура творили они свои сатанинские делишки".

Заложив на этом месте книгу, Роман отправился с вокзала к автобусу, потому как заметил, что его уже подали. Дальнейшее чтение Роман решил продолжить уже в автобусе в ожидании отправки.

Еще немного - и водитель, осмотрев полупустой автобус, закрыл двери и объявил, что отправляется. Радостно (для Ромы) загудел двигатель, за окном промелькнула женщина с маленькой девочкой, которые провожали мужика, сидящего прямо перед Ромой. Девочка та что-то крикнула своему папе (наверное - папе) на прощание, но что - Роман разобрать через стекло так и не смог, ему послышалось лишь что-то типа: "Дымдолен дымчин папа рым ды сым абум даля!", ну да и ладно. Толку-то с этих детей!

***

Уже на выезде из Волгограда водитель включил радио, которое транслировалось по всем динамикам в автобусе, как раз шла передача на одной общественно-политической радиостанции, "Вещает Москва" [1-2] называлась, и там на какую-то тему спорили писатель Александр Андреевич Броханов [1-3] и Майкл Бум [1-4]- американский журналист.

Броханов на радио говорил об исследовании тьмы, той, что на Востоке восстает в "своей яростной и жестокой энергии, противопоставляя ее России и ее доброй, светлой миссии":

-- Энергии, которая имея под собой фундаментом магометанство, правда, извращенно понятого, поднимает за собой массы обездоленных, голодных и нищих, оборванных, но верящих в эту сверхидею, в основном молодых, никуда не пристроенных людей.

C Брохановым спорил в студии американский журналист, Майкл Бум, уже, видать, надолго осевший в России и не пропускавший, фактически, ни одного визита в российские СМИ, куда бы его не приглашали. На всех этих встречах и интервью его ненавидели все, кто только мог, ведущие, слушатели, оппоненты, ругали американца на чем свет стоит, что, эту ругань, Майкл переносил с чрезвычайной стойкостью. Майкл был мал ростом, наверняка его били в школе, так что он, видать, привык к унижениям, а может и вообще - получал от них какое-то свое, ему одно ведомое, извращенное удовольствие.

Ну так вот, сейчас, на этой встрече на радио с Брохановым, Бум утверждал что:

-- Да, безусловно, Америкой правят уже и не скрывающиеся откровенные сатанисты. С другой стороны, судя по разным признакам - Россия, наверное, ради идеи собственной обороны, стала потихоньку обзаводиться сатанистами собственными.

-- Клин вышибается клином? - спросил Бума ведущий радиопрограммы.

-- Да, что-то вроде этого. И еще здесь важно вот что: все дело в том, что за всеми этими сатанистами, связанными с ними масонами, католиками и...

-- И вудуистами? - перебил Бума ведущий.

-- Нет, вудуисты у этих людей так - силовой блок, люди на побегушках, те, кто может, случись что, эффективно запугать кого-нибудь... Ну так вот - за сатанизмом в Америке стоит старая уже идея американского истеблишмента о мировом господстве. Что же за идея стоит за сатанистами в России? Думаю - то же самое. Дерево одно и плоды у него будут единообразные.

-- И вот откуда, скажите мне, откуда у старой протестантской страны, основанной на принципах самозабвенного кальвинизма и пуританства, такой как США, такая сильная тяга ко всему темному, связанному с князем мира сего? - вновь вступил в разговор Броханов.

-- Сатанинские идеи, в принципе - отвечал тогда Бум - произрастают от протестантских приходов в болотах Луизианы.

-- Мдя.. - заметил тогда Броханов - мрачноватое место!

-- Это есть - ответил Бум - болота, но там, скажу откровенно, солнце светит значительно чаще, чем в Москве...

-- Крокодилы! - поёрничал Броханов - можно запросто избавляться от трупов!

Бум шутку воспринял всерьез:

-- Именно что!

-- Концы в воду! - поддержал Броханова ведущий.

Далее ведущий спросил Бума, может ли он назвать хоть одну фамилию, так называемого "сатаниста", находящегося в российской власти?

Майкл отвечал, что его неправильно поняли:

-- По моим данным - говорил он, - это не люди первого эшелона во власти, да и вообще они - хорошо умеют, как у вас говорят - шифроваться. Тем не менее, они плотно связаны с КГБ, в основном всё бывшие сотрудники, и, прежде всего, сегодня они заведуют подконтрольным КГБ частными охранными предприятиями.

-- Охранники - сатанисты, что ли? - опять поёрничал Броханов - так вы считаете?

-- Нет - Бум, видимо, снова не заметил ёрничания - это всё начальники среднего звена, а так же люди из первого эшелона руководства этих ЧОП-ов, но не старой закалки люди, советской, а те, что помоложе, смена молодая, и, соответственно, другой несколько ментальности, нежели "старики". В сатанинские ячейки, кроме того, часто переходят люди, которых у вас называют родной веры...

-- Родноверы - подсобил Буму Броханов - у меня есть знакомые родноверы, мои друзья, уверяю вас, ничего такого за ними я никогда не замечал!

После этих слов Броханова водитель переключил станцию, на что-то попроще, его уму, видать, соответствующее, а потом и вовсе радио выключил. Какое-то время в динамиках звучали помехи, а затем появилась глухая, сдавленная, как показалось Роме, и пыльная тишина, отчего Рома не нашел ничего лучшего, нежели продолжить читать книгу своего друга Игоря.

***

"Тамплиеры были именно одним из оккультных орденов Ватикана, который был почти полностью вырезан другими подобными орденами за то, что вышел из подчинения Папе"

"Евреев же сделали, а фактически - назначили, банкирами люди из Ватикана, дабы они, случись что, например, народный бунт по поводу банковской ватиканской оккультной политики, стали бы в этом деле козлами отпущения, а Ватикан - пожалуйста, остался бы чист, как стёклышко. Ватикан даже возглавил бы, если бы было надо, народный гнев против евреев. Принуждение евреев к сатанинским делам в банках происходило прежде всего потому, что еврейские мудрецы посредством Каббалы могли расшифровать и изобличить дела Ватикана, а католикам, кардиналам и Папе этого было не нужно. Таким образом, евреев насильно, под угрозой этнических чисток, заставляли мараться в этом деле, перевязывая себя с Ватиканом и, прежде всего - с католическими орденами, которые я называю "Орденами Хастура или "Детьми Хастура".

"Одним из важнейших дел детей Хастура была дезинформация, целью которой были, во-первых, люди, самостоятельно изучавшие оккультные науки в поисках мудрости. Таких людей в средние века просто казнили, хоть и вины, кроме духовных поисков, за ними никакой не было, после же их стали дурачить, опираясь прежде всего на главный ресурс Ватикана - огромные запасы золота, произведенного из олова и железа с наложением заклятья. Так вот - для введения в заблуждение "ищущих" Ватиканом были произведены три фальшивки - якобы "сатанинские бибилии" - "Книга красного дракона", "Ключи царя Соломона" и "Гримуар папы Гонория", а книга "Пророка Еноха" весьма по духу, кстати, созвучная Евангелиям - наоборот, была названа апокрифом и запрещена. Долгие годы считалось, что книга эта потеряна навсегда, и только благодаря одному смелому католику, искреннему верующему, полный текст книги якобы "нашелся" только в восемнадцатом веке, но и дальше Ватикан не давал возможности его печатать и переводить. Судьба же человека, пошедшего против воли Ватикана и вернувшего человечеству эту замечательную книгу была печальной. Он якобы сам наложил на себя руки, повесившись. Под его телом, висящим на перекладине его кельи, кто-то рассыпал тридцать мелких серебряных монеток".

"В деле же введения в заблуждение ватиканские сатанисты преуспели прежде всего потому, что хорошенько изучили опыт египетских апокрифов, по факту, в первых веках, бывших просто-напросто художественными произведениями, написанными по мотивам Евангелий и жизни Христа, а так же его матери. Прибыв в Египет во время еще первого крестового похода, первые прото-тамплиеры перерезали, фактически, все местное население, массово принося людей в жертву по особому обряду (откуда и появились т.н. "мумии") - хороня людей заживо в могилах и склепах, после чего стали с оставшимися неубитыми строить пирамиды, используя выживших после резни как рабов, по ходу дела заживо погребая между слоями бетонных монолитных блоков пирамид их строителей.

Построив же пирамиды, "дети Хастура" с их помощью провели обряд, добив во время проведения которого всех оставшихся в живых египтян - и уже после этого обряда в считанные годы бывший некогда цветущим садом и райским местом Египет превратился в выжженную пустыню.

Спустя века, заметая ватиканские следы, Наполеон приказал своим солдатам массово уничтожать мумии, и оставлять только те из них, которые были созданы тамплиерами из мертвых людских тел с извлечением всех внутренних органов. Внутренние же органы небольшого числа своих жертв прото-тамплиеры вырезали еще из живых людей, после чего ели их, сырыми, либо слегка обжаренными на вертеле, фактически таким зверским образом ставя эксперименты по выживанию воинов в суровых условиях войны при отсутствии пищи".

"Т.н. "конкистадоры" так же были тамплиерами - из тех, кто выжил в большой резне - из небольшой ветви ордена, которая вовремя успела покориться воле Папы и активно работала на судилищах против своих братьев-тамплиеров, выступая в роли подложных "свидетелей" и "очевидцев".

Так вот, прибыв в Южную Америку, конкистадоры по приказу папы начисто вырезали майя, ввиду того, что жрецы этого южноамериканского народа, так же как и Ватикан, были сопричастниками тайн Хастура, но в своем каком-то немного измененном исполнении. Майя так же умели делать золото из смеси олова и железа, так что и не ценили этот металл. Ватикану конкуренты были не нужны, и майя были все поголовно перебиты. Книги же майя, не в пример колдовским книгам в Европе, были уничтожены, а уже где-то в 20-м веке, для отвлечения ищущих - по мотивам рисунков на пирамидах майя были изготовлены фальшивки. Уничтожение же настоящих книг майя объясняется тем, что в них, не смотря на всю их сатанинскую мрачность, так же упоминалось, что в мире кроме тьмы и зла все же существует и некая единая, светлая сила. Иными словами майя как-то интуитивно "нащупали" существование Бога, светлого, могучего, и доброго, что почему-то и не понравилось Ватикану".

Читая это, Роман уже начинал постепенно клевать носом (хотя написанное Игорем его и заинтересовало крайне), посекундно вздрагивая и просыпаясь, после чего, подергавшись, так сказать, еще немного, он уснул окончательно.

***

И тут Роме приснился сон. Сон этот был, хотя Роман об этом еще и не догадывался - первым в ряду целой серии роминых однотипных и схожих по сюжету снов, таких долгожданных для Ромы.

Все дело в том, что еще недавно Роман об этом думал - о снах, о снах повторяющихся, то есть о снах однотипных. Так вот, все дело в том, что у Ромы таких снов никогда в жизни не было, так что в конце концов у Ромы даже возникла одна такая небольшая мечта - увидеть такие сны, именно чтобы они были повторяющиеся, либо с продолжающимся в каждом сне, но одним и тем же сюжетом.

Так вот, Роме приснилось, будто он на вертолете типа Ми-8 с распахнутой дверью в пассажирском отделении, одетый почему-то в белый комбинезон, не один, а с товарищами какими-то, такими же, как и он, в комбинезонах, летит над пустыней. Роман осматривал пассажирский салон - там кроме него было еще несколько человек, и люди эти были кто с автоматами Калашникова (у Ромы тоже в руках был автомат), а кто - с большими алюминиевыми матового покрытия кейсами, а еще там была одна весьма недурственная собою брюнеточка смугленькая, так вот, у нее в одной руке был карандаш, а в другой - планшет-папка с зажатыми в ней листами формата А4. Брюнетка жевала иногда этот карандашик свой, иногда же делала им на бумагах в планшетке пометки.

Вдруг вертолет медленно стал опускаться, зависнув на месте, на некий город посреди пустыни, сверху, как Роману казалось - овальный в плане, но с прямыми и пересекающимися друг с другом под прямыми углами улицами.

Ну так вот - город этот был будто сильно порушен войной, был в полном запустении, то есть в нем совсем не было людей. Войны?, которая порушила этот город так сильно, в городе уже не было, лишь только вдали-вдали, у горизонта самого, вокруг города в небо возносились черными толстыми столбами дымы?, которые наводили на мысль, что война - она все еще где-то недалеко, и продолжается, но вот этот, конкретно этот, город, она уже покинула, оставив за собой лишь развалины некогда наверняка красивых белых домов, в основном не более трех этажей в высоту.

Рядом с вертолетом, в котором был Рома, кружили еще несколько таких же, похожих на МИ-8-е, хотя черт их разберет, что за модель, и, пока два вертолета из целой группы кружили над городом, все остальные, их было несколько, снижались, так же как и вертолет с Ромой, и, в конце концов, подняв клубы пыли и мусора, Ромин вертолет наконец приземлился, после чего все, кто был в пассажирском салоне вертолета стали спешно спрыгивать на землю. Люди, у которых как и у Ромы было оружие - заняли вокруг места посадки круговую оборону, те же, у кого были кейсы и девушка с планшеткой - спрыгнув на землю, остались в центре круга, образованного вооруженными людьми.

Рома, как и все остальные ребята с автоматами, занял свое место в строю, и, глядя по сторонам через коллиматорный прицел, стал внимательно осматривать свой сектор.

-- Пусто! - закричал Рома, внимательно осмотрев сектор, после чего, после того как вооруженные товарищи Ромы так же крикнули что не видят опасности - вся группа, и вооруженные ребята, и те, что с кейсами - организованно куда-то пошли, в центре строя шла девушка с планшеткой и ребята с кейсами - и уже вскоре они встретились с такими же, как эта, группами, вместе образовав большую группу человек в сорок пять.

Посмотрев немного по сторонам, девушка с планшеткой вдруг крикнула:

-- Ну, всё! Идем! - и вся группа пошла в направлении, указанном девушкой.

Еще какое-то время Рома с группой пробирался по развалинам города, все куда-то идя, время от времени краем уха слыша разговоры товарищей, говоривших что-то типа того что: "Мы ищем вход", "Нам нужно найти здание, оно где-то в центре города, это огромный дом, мимо него мы пройти не сможем, не ошибемся" - ну и тому подобное.

Эти люди уверенно и безостановочно шли вперед, постоянно оглядываясь по сторонам, но без опаски, будто зная наперед, что ничего плохого с ними просто не может случиться.

Затем вся картинка разрушенного города, неба голубого над городом, людей, пыли, дорожной какой-то грязи стала размываться, все больше и больше, до тех пор, пока Роман не проснулся - и, проснувшись, первым делом он увидел в окне автобуса потрясающе красивое, все в облаках, и необычного, морской волны цвета небо.

***

Небо заставило Рому вспомнить старинные картины европейских художников - те, на которых были ангелы и библейские герои, архангелы, херувимы, Мадонна с Младенцем, и еще кто-нибудь, твердо, как по земле идущий по небу.

Это небо наполнило Рому каким-то чувством капитальной простоты и надежности жизни, не смотря на суровость ее и необходимый человеку нелегкий труд, чувством незыблемости бытия, твердости его оснований, и неким сильным чувством силы и веры в существование добрых и светлых мистических сил. Роман, можно сказать, испытал восторг, глядя на это небо, притом восторг абсолютно беспричинный, ну, и, в конце концов, решил, что сейчас, сегодня, в этот приятнейший майский теплый день это небо стало будто бы его залогом на успешное его, Ромы, будущее, стало предвозвестником серьезных и благих перемен в Роминой жизни.

На секунду Роме даже подумалось, непонятно с чего, будто это, такое необычное небо, видел даже сам Христос, умирая на кресте, небо, которое вскоре после его смерти наполнилось чрезвычайной и могучей силой, такой, что тьма была и буря после смерти Христа, и несколько часов она продолжалась, и она, тьма, и небо, ее принесшее, все это, исполненное могучей вышней силы опрокинуло весь мир, перевернув его с головы на ноги - все! Теперь шел отсчет новой эпохи, потрясающей и беспокойной, но сильной и славной в своем могуществе. Великой эпохи Христа.

-- Вот ж задрали эти тамплиеры! - процедил Рома тогда сквозь зубы - и, достав из рюкзака планшет, стал смотреть очередную серию "Карточного домика", как раз тот момент, где главный герой сериала просил голого нищего не кричать на пороге Капитолия, потому что "всем наплевать".

Глава 2.

Проведя в пути не много - не мало - пятнадцать часов, уже поздно-поздно вечером Роман, наконец, измочаленный вдрабадан дорогой (а попробуйте посидеть на одном месте столько времени, даже с перерывами, правда, нечастыми), уставший от долгого пути, с затекшими ногами - наконец прибыл в Москву, а конкретно - на Павелецкий вокзал.

Москва встретила Рому сильным теплым майским ветром и жуткой человеческой суетой, начавшейся сразу же за дверью автобуса.

Но, едва Роман ступил ногой своей на асфальт столицы - оказалось, что его уже ждали - к нему, узнав его, как Роме показалось, даже издали, подбежал молодой человек, и, представившись другом Игоря, попросил Рому передать обещанную Игорем книжку. Роман был только рад избавиться от небольшого груза, пусть и одного экземпляра книги. Когда же он передавал книжку молодому человеку - тот спросил Рому, нет ли у Ромы еще одного экземпляра? Рома тогда переспросил:

-- Погодите, это вам Игорь сказал - что вам он передает две книги?

-- Нет - ответил молодой человек, - но я бы даже взял не два, а три экземпляра, если можно, больно интересно - а то бы и все! Вам Игорь подарил книжку? Вы ее читали?

Рома ответил - не зная даже и почему, ему показалось, что в мягком и добродушном голосе молодого человека появились - скрываемые, безусловно - но все-таки угрожающие нотки:

-- Нет, я не читал эту книжку, я всю дорогу, знаете ли, спал.

Дальше Рома обещал молодому человеку, что обязательно позвонит Игорю на этот счет, все выяснит, а потом, если надо, перезвонит молодому человеку, и, если Игорь даст добро, обязательно сделает все так, как велит ему Игорь.

Немного же отвлекшись на закрывание своей дорожной сумки, нагнувшись к ней и на полсекунды буквально потеряв молодого человека из виду, Рома, вновь выпрямившись, больше молодого человека не видел. Тот исчез просто, испарился, его и след простыл.

Недоуменно хмыкнув, немного удивленый, Роман взвалил на себя вещи и пошел к метро.

***

В маршрутке, по пути от станции "Щёлковская" в Реутов, Роман пытался несколько раз дозвониться Игорю, но тот не отвечал на его звонки, зато, очень кстати, позвонил Ромин приятель Григорий - примерно его возраста человек, зарабатывающий себе на жизнь тем, что делал ремонты квартир. Несколько дней назад Рома звонил Григорию - выяснял насчет жилья, и ещё тогда они договорились, что Рома приедет в Реутов и там будет жить в двухкомнатной квартире с Григорием, деля на двоих плату за квартиру.

-- Правда у меня пока тут ещё Павел живёт - сказал Роме Григорий - он со мной квартировал тут, но на днях уезжает домой, а комнату, в которой он живет, он готов тебе освободить уже сегодня, если за завтра и послезавтра, пока он ещё в Москве, платить будешь уже ты.

Роман согласился.

Уже высадившись напротив дома, в котором ему предстояло теперь пожить, Роман первым делом зашел в продуктовый магазинчик - и там купил хоть какой-то еды и две бутылки так им любимого вина "Арбатское".

***

Встреча с Григорием, старым уже приятелем Ромы, была достаточно теплой. Гриша познакомил Рому с Павлом, после чего вся компания уселась худо-бедно ужинать. За ужином оказалось, что Павел - так же как и Григорий - человек шибко верующий, и вина поэтому не пьет, что было логично: они оба, и Григорий, и Павел, что называется, были из одной среды, вместе работали...

И так вот, вся компания, жуя, чем бог, как говорится, послал, не сразу, но все-таки разговорилась.

Григорий рассказывал Роме о своей жизни в Москве, которую, не смотря на то, что прожил в столице уже как больше двадцати лет, ненавидел, как казалось, всеми фибрами души, непонятно и почему. Да, Григорий был приятелем Роме, но совсем не другом ещё, чтобы так откровенничать, ну так вот - Григорий вдруг стал в подробностях рассказывать свою жизнь, её недавний период, последние годы, и, если честно, своим отношением к жизни вообще, своим пониманием её, как бы, несправедливости, чем-то Роме напомнил Роминого друга-писателя из Калача-на-Дону. Короче, ко всем прочим переплетениям судьбы Григорий прибавлял еще сильное, как он говорил, влияние на него КГБ, в которое, это самое влияние, Григорий, судя по всему, весьма сильно верил:

-- И вот, когда в банке, в котором я работал, мне стали намекать на то, что меня вполне могут уволить, я, знаешь ли, попытался пойти в полицию служить. А там...- Григорий грустно вздохнул, а Рома, не специально, конечно, слишком, наверное, громко отхлебнул вина из большой керамической кружки с большим красным цветком на ней - а там, оказывается, у них - все данные на меня есть. Я же что? Я в свое время, давно уже, лет двадцать как назад учился в пограничном училище, закончил, получил лейтенанта, но потом - отказался служить. В то время можно было загреметь служить в Таджикистан, который свои границы сам отчего-то охранять не хотел, ну и я отказался служить, боялся на войну попасть. И не потому, что боялся погибнуть - нет, но, другое дело - я же верующий, я убивать боялся - понимаешь? Боялся что будет ситуация - и придется убивать!

-- Террориста? - Рома уже немного разомлел, и ему уже хотелось принять участие в разговоре.

-- Ха, дружище! - другом Григорий Рому назвал впервые в жизни - это сейчас с ними разобрались, кто они. Террористы. Тогда и слов-то таких-то не было. Были группировки разные, с разными названиями, с какими-то идеями и идеологами своими. Бандиты, конечно, но под видом идейных. Если бы, если бы с ними еще драться хотели бы, о! С ними то переговоры вели, то воевали, то наступали на них, то отступали, то уступали им что-то, то во власть вводили, потом оттуда выводили. И все с насилием, с боями, драками, стрельбой и взрывами! Наши офицеры там из городов семьи забирали свои - и жили все в военных городках, потому что опасно было выйти за ворота - зарежут!

Григорий отхлебнул чая, а Павел отчего-то слегка поежился, посмотрев на Григория, после - на Рому, и потом, заметив, что тот так же смотрит на него - стал глядеть в окно.

Пока же Григорий говорит, Роман, слушая, параллельно просматривает на планшете "Лицо-книгу", там он читает небольшую заметку о Майкле Буме, о том, что этот человек, по слухам, решил переметнуться на российскую сторону, и теперь бросает свою жену и детей в Америке, отказывается от американского гражданства и переезжает к своей любовнице в Москве. Любовница же эта, по слухам, российская кореянка.

-- Допляшется - цедит на это тихо и себе под нос Роман - супчик!

Но его не слышат, Григорий продолжает:

-- Ну так вот - я выяснял в полиции, возьмут ли меня на работу. И ты знаешь - нет! Они мне предъявили выписку из своей базы данных, что я у них записан как неблагонадежный человек! А когда я отказался служить целая история была - суд, меня на суд вызывали, из гостиницы КГБ-шной выгоняли, на площади... Маяковского.

-- Триумфальной - поправил Григория Роман, не живший последние двадцать лет в Москве.

-- Да какая разница! Ты её видел? Какой там триумф, о чем ты говоришь?

-- Ну, центр, как-никак...

-- Центр тоже бывает разным - тут вступил в разговор Павел - мы с Григорием много и в центре работали, всяким занимались.

-- Ну да - вновь вступил Григорий - да разве это и важно? Важно, что меня выгнали на улицу, было время я на вокзалах ночевал, угол у бабки одной на Бабушкинской снимал. Эх! Питался йогуртами и лапшой быстрого приготовления!

Тут Григорий на какое-то время замолчал, потом тяжело, нет, даже можно сказать так - тяжелейше вздохнул, после чего (видимо, упоминание йогуртов вызвало в нем определенного рода желание) встал, подошел к холодильнику и извлек оттуда вишневый российского производства йогурт. Посмотрев на йогурт, повертев его в руке, он предложил своим товарищам: "Никто не хочет?" - но Рома и Паша отказались. Тогда Григорий, снова немного повертев йогурт в руке - поставил тот обратно в холодильник - и потом вернулся к столу и сел. Табуретка как-то предательски заскрипела под ним:

-- Вот так вот! - ни в полицию меня не взяли, ни в машинисты в метро. Ужас. Хорошо, что еще Володя Тарбаев [2-1] подсобил, взял в бригаду ремонты делать, там я подучился руками работать...

Но мысли Гриши скачут:

-- Вот так вот! Я, оказывается, в базах данных! Они следили за мной, с училища, все запомнили мне, ничего не забыли, ничего не простили, супостаты. Да и, в принципе, ладно. Тут я только и понял одну священную мудрость для себя - мудрость, что когда умирает последняя твоя надежда, тогда-то и начинается настоящая жизнь, а жизнь, скажу вам: по-любому - это счастье! Встаешь рано-рано утром - и тебя будто энергия наполняет, заряжает, будто от земли идет, благодать Господня!

-- Григорий, в принципе у тебя все было в шоколаде, чего ты такое говоришь? - снова вступил в разговор Паша - прописан в Москве, жена, дочь, было где жить... зачем ты ушел из семьи? Не понимаю.

Роман усмехнулся - параллели с его собственной жизнью были на лицо - Роман тоже был женат второй раз на женщине весьма неплохо обеспеченной, но, тем не менее, Рома предпочел свой вид мужской свободы, как он это понимал, нежели золотую, но клетку. С другой стороны - мотивации Григория были несколько иные, чем у Ромы - да и вообще, уйдя из семьи, уйдя из дома, где была его супруга, тесть, теща, дочь, он все равно с супругой своей не разводился, но вот дальше - что? Дальше, как показалось Роману, мотивации Григория представляли темный лес, даже для самого Гриши, хоть он и хорохорился, рассказывая, будто ему-то как раз все ясно, как божий день и он не понимает, почему его не понимают другие! И он, таким образом, продолжает, всё более обескураживая Рому, иногда Роману даже кажется, что Григорий, может быть даже, слегка-слегка, но тронулся. Не так, чтобы полностью и окончательно, конечно, но вот в определенном сегменте, что ли, его жизни, и, если эти вот струны, что ли, души Григория не трогать, то он и будет жить себе спокойно как все, как нормальные люди.

-- Они следят за мной - говорит Григорий - да, я точно это знаю - прослушивают, почту читают. Понимаешь? А у меня семья, ребенок. Я не хочу, чтобы они пострадали - и вот, я ушел, чтобы их не коснулось. И это - всё. Даже встречаться не могу, с женой, с дочерью - ведь поймут эти тогда, что они мне дороги, могут это использовать...

Павел тяжело вздохнул, после чего, наверное, желая чтобы его друг закончил эту тему, так бередящую его, уходит с кухни, и потом, сходив в туалет, потом в комнаты, возвращается со старой, побитой гитарой в руках - из тех, у которых расстояние от струн до грифа - не менее сантиметра, а то и больше.

Вернувшись на кухню, Павел, пока Григорий продолжает свои жалобы на КГБ, начинает уже потихоньку поигрывать, простыми аккордами, после чего совсем ненадолго отставляет гитару в сторону, прислонив её к холодильнику, и еще немного слушает Григория. Затем Павел вновь берет гитару в руки, и, тихим голосом, пока Григорий сделал недолгую паузу, спрашивает его:

-- Может, споём?

Гриша на какое-то время остывает, и отвечает что : "Да, давай".

Затем друзья заводят свои, им известные, христианские песни, которые Роме, совсем уже скоро, под хмелем начинают даже нравиться. Итак, Григорий и Павел поют "Свободу через кровь Христа", потом - "О, лишь кровь Иисуса" и другие. Так как в песнях часто повторялись определенные фразы, Рома, хоть и немного стесняясь, ведь он немного, но пьян, а это, по его мнению, может быть и будет как-то неуважительно по отношению к Богу, в конце концов, начинает подпевать:

"Подними нас выше, выше небес" - поет Роман с приятелями, удивленный тем, как вместе с песней, в него проникает какой-то ему еще странный мир и покой, и уверенность в жизни: "где Ты сидишь одесную Отца, слава Твоя - превыше небес".

Затем фразы начинают повторяться, всё усиливая в Роме ощущение покоя и мира:

Подними нас выше, выше, выше, выше, выше!

На Свою святую гору!

Ну и так далее.

В конце концов, Роме чуть ли не захотелось заплакать, что-то в печенках у него ёкнуло, и уже для того, чтобы его приятели не увидели чего такого от него, еще немного посидев - Рома говорит, что ему пора спать и уходит.

Пока же Роман стелет себе постель - ему вспоминается небо, недавно увиденное им из автобуса, цвета морской волны, зеленоватое небо, те образы, что ему представлялись, когда он смотрел на это небо, и какая-то благодать, и мир заполнили всё его сердце.

Уже лежа в постели, Роман поставил будильник на утро, на шесть часов, и после - спокойно себе уснул. Необычно для себя спокойно и мирно.

***

Роме позвонили на мобильный телефон в восемь утра, когда он уже стоял на остановке в ожидании маршрутки в Москву. Пропустив одну маршрутку, уже подошедшую, Роман предпочел поговорить в меньшей суете, на улице, нежели залезая в этот переполненный микроавтобус.

-- Алло! - заговорил на том конце женский молодой бодренький такой голосок - это Роман Николаевич Белоусов? Я правильно дозвонилась?

-- Да - ответил Роман - это я. Я, так понимаю, вы из ААСС?

-- Да, Роман Николаевич, здравствуйте, меня зовут - Марина Исаева, я сейчас заменяю временно начальницу отдела кадров в ААСС, мне вчера Дмитрий Евгеньевич говорил о вас, что вы должны с утра прийти к нам...

-- Так и есть - ответил Рома.

-- Мне указали спросить вас - вы сегодня придете? Вы не задерживаетесь? Я, так понимаю, вы из Волгограда, вы уже в Москве?

-- Да - ответил Роман - именно так и есть, я сейчас как раз из Реутова еду к вам в ААСС.

-- Ну тогда окей - говорит Марина Исаева, - я тогда прошу вас сегодня, сразу как приедете к нам, зайти ко мне - мы вас оформим договором, и Дмитрий Евгеньевич мне сказал, чтобы после я вас сразу устроила, он очень хочет, чтобы вы уже сегодня приступили к работе, у нас сейчас очень много работы, мы ловим момент, пока пришли заказчики, не хотим их подводить и все делать в обговоренные сроки.

***

Итак, выйдя на станции метро "Охотный ряд", Роман идет на улицу Кузнецкий мост, и там заходит, недалеко от Моспроекта-3 в арку, где во внутреннем дворе располагался как раз вход в ААСС [2-2].

Немного постояв на входе, на охране, показав документы, Рома идет дальше, в помещения, после чего, на втором этаже заходит к своему старому знакомому, Евгению, в отделе которого работал в прошлый свой визит в Москву, и уже потом, кратко с ним переговорив, направляется в отдел кадров.

***

Марина Исаева сидела в кабинете отдела кадров, отгородившись от входящих мониторами на ее рабочем столе. Кроме нее в кабинете, по левую от нее руку, стоял, опершись еще на один соседний офисный стол, парень, примерно возраста Ромы, но больше Ромы ростом, могучего телосложения, но, при этом, с удивительно утонченным, интеллигентным лицом, с большими черными глазами. Кисти рук его так же были похожи на кисти рук какого-нибудь пианиста, с тонкими, длинными пальцами.

В кабинете, как-то даже чересчур, громко звучала музыка, из последних моднейших, из тех, что в последнее время звучала на волнах всех музыкальных поп-станций:

Давайте двигаться вместе,

Давайте двигаться вместе в такт,

Давайте воскликнем: О!

О!

Давайте воскликнем: У!

У!

Роман немного стеснялся признаться себе в том, что песенка Роме понравилась, ведь всё это было попсятиной голимой, но уж больно песенка та была, в то же время и такой какой-то духоподъемной и оптимистической.

-- Вы, наверное, Роман Николаевич? - привстав из-за стола, спросила Марина Рому, протягивая ему руку для рукопожатия, и приветствуя его - доброе утро! Меня зовут Марина Исаева, я тут временный начальник отдела кадров!

-- Доброе утро - ответил Рома Марине, пожимая ей руку, после чего пожал еще руку молодого человека, бывшего тут, так же пожелавшего, неожиданно для Ромы, поручкаться с Ромой.

Тогда Марина быстро сделала звучавшую музыку много слабее, почти не слышно, но до конца ее всё же так и не выключила. Марина, прежде предложив Роме сесть, указав на стул перед ее столом, после этого села сама, скрывшись от Ромы за двумя мониторами, стоявшими у нее на столе, иногда пристально поглядывая на Рому в щель между ними. Некоторое время она изучала его документы, после чего стала рассказывать, так сказать, о сложившейся современной структуре момента:

-- Роман Николаевич! - начала Марина, после немного закашлялась, но потом продолжила - нам нужно, чтобы вы пока поработали у нас в том отделе, в котором работали в последний свой к нам визит, но эта работа временная, ее надо срочно сдать побыстрее, после чего, пока тот отдел будет ждать нового заказа, Евгений Дмитриевич мне сказал, чтобы я вас подключила к кое-какой другой нашей работе. Вы согласились бы принять участие в аналитической работе по ситуации на Окраине? Вам знакома ситуация, что там сейчас сложилась? Вы вообще за ситуацией там следите?

-- Да - ответил Роман - слежу, у меня там даже есть знакомые, мы с ними переписываемся иногда. Через Интернет.

-- Хорошо.

-- А... - Рома немного замялся - там что-то происходит особенное? Нехорошее?

-- Да уж - тогда, неожиданно для Романа в разговор вступил молодой человек - там по идее должно произойти кое-что очень нехорошее для самой Окраины! - после этих слов молодой человек рассмеялся каким-то странным немного смехом, более похожим на сухой кашель, после чего, быстро прервавшись, как раз и закашлялся этим самым сухим кашлем.

-- Ладно... - Роман, до того сидевший прямо немного развалился, положив ногу на ногу. - Но, если это только не секрет, хотелось бы все же хотя бы немного, но побольше узнать о той будущей работе.

-- Ничего особенного - отвечала Марина Роме - та же самая работа, какой вы занимаетесь обычно, но конкретно по Окраине, с расчетами, а после, может быть, мы вас повысим немного, просто писать будете записки аналитические по ситуации, по конкретным вопросам, которые вам будут присылать.

-- Есть только одна просьба, - Марина немного замялась, после чего, переведя взгляд своих черных глаз с Ромы на монитор, продолжила, - пока даже в ААСС об этом никому не говорить не нужно, ну, разве что совсем уж доверенным и проверенным людям, но только тем, кто в ААСС и имеет отношение к агентству.

-- Хорошо - ответил Рома - не буду.

Затем разговор пошел как-то больше по отвлеченным темам, а потом Марина и вовсе замолкла, что-то писала, распечатывала, и, пока она была занята, молодой человек, что был в кабинете, стал расспрашивать Рому о Волгограде, перед этим как раз узнав, что Роман оттуда:

-- Сталинград - прекрасный город - начал говорить молодой человек, - я там как раз недавно был, архитектура просто великолепная, ну, если, конечно, любить сталинский ампир. Ведь город отстраивался с нуля фактически. Имени Сталина, при живом еще Сталине! Представляю, как старались проектировщики. От души, небось!

-- Да - ответил Роман - но квартиры в этих сталинских домах - зашатаешься. Вот у одной моей знакомой - квартира в доме у набережной, недалеко от планетария и аллеи Героев. Так там огромные комнаты, в длину - по три-четыре ширины, туалет с огромным окном, выходящем в помещение, на кухню, и огромная, но бестолковая кладовка! А какие ступени на лестнице? Ноги поломаешь! Снаружи - конфетка, а внутри - все как-то неказисто и не очень уютно. Но люди привыкли, конечно, хотя некоторые даже ставят перегородки какие-то, или встроенную мебель, разгораживая нелепые эти комнаты и коридоры, лишь бы жилье было более человечным, что ли.

Выслушав Рому, молодой человек рассмеялся, как Роме показалось, немного натужно, театрально (впрочем - а Роме-то что?), после молодой человек еще раз (после первого при встрече рукопожатия) протянул руку Роме:

-- Будем знакомы? Сергей Субботин. Я - двоюродный брат Марины.

Марина при этом как-то странно хмыкнула, почти что хрюкнула, шумно и в нос.

-- Будем знакомы - ответил Роман и подал руку Сергею - Роман Белоусов.

-- Надолго к нам? - но за Рому отвечает Марина:

-- Роман Николаевич к нам где-то на три, наверное, недели, заменить пока одного человека, человечек этот вернется скоро, потом планируем Романа подключить к проекту по Окраине, а потом как пойдет. Папа, во всяком случае, просил Роме что-то подыскать на подольше.

-- И где вы будете находиться? - спросил тогда Сергей.

И опять за Романа ответила Марина:

-- На минус первом, там недавно ремонт сделали и оборудовали новые помещения.

Рома хмыкнул - минус первый этаж, во всяком случае, так считалось в агентстве, обычно отводился для сотрудников более "крутых", что ли, нежели остальные рядовые. Это можно было бы воспринять как некий намек, но, кто знает, что будет:

-- Ни разу там не был - сказал Рома тогда - хотя и любопытно было очень, что там.

-- Когда вы были у нас, Роман Николаевич, в последний раз - ответила Марина - там было несколько помещений, где были офисы, в общем, совсем-совсем обычные офисы. Теперь там сделали ремонт, и помещений стало больше. Неплохо, что сказать, сейчас стало - просторно достаточно, светло, не знаю, когда всё это заполнится, пока посидите в большом кабинете один, там, правда, целых шесть столов. Ну так есть из чего выбрать! А задания будете получать у Евгения - с которым вы раньше работали, пока я вас, наконец, не заберу.

***

Итак, Рому отправляют на минус первый этаж этот, с ключом от минус 156-ой комнаты, в которой ему предлагают расположиться, как ему самому захочется - занять любой стол, который он пожелает. Найдя кабинет, Роман открывает его, усаживается на уже оборудованное место с компьютером у двери и тогда в голову ему приходит мысль позвонить хотя бы одному из приятелей Игоря, своего друга, чтобы поскорее уже начать избавляться от экземпляров "Восхождения к свету".

Едва же он набрал первый номер из списка для обзвона - номер какого-то Сергея (фамилии Игорь не указал в списке вообще) - как в кабинет вошел Сергей Субботин, у которого, вот совпадение, когда Рома стал звонить, зазвенел мобильный телефон.

Ну, вы поняли. Сергей, выхватив из кармана куртки телефон, резко развернулся и вышел в коридор, после чего, какое-то время попереговаривавшись, Роман понял, что Сергей Субботин, и Сергей, которому Игорь просил передать "Восхождение" - это один и тот же Сергей.

-- Оп-па! - так же обо всем догадавшись, Сергей возвращается в кабинет - ого! Вот совпадуха!

-- Мда... - ответил Рома - бывает же! - А здорово! Откуда вы с Игорем-то знакомы?

И тут, показалось, Сергей замялся:

-- Я... аааа... ну, знакомы и все. Честное слово - не помню особо, как-то познакомились. Наверное, когда я был в Волгограде, что ли.

"Может, и я с ним встречался" - подумал тут Роман, но припомнить, было ли это, или нет, - не мог.

Тем не менее, как подумал Рома - если бы Сергей с Игорем был бы знаком шапочно - он бы тогда наверняка так не рвался бы к книжке, которую Рома уже вынимал из своего рюкзака - а вот тут скрыть свою даже, как казалось, крайнюю заинтересованность Сергею удавалось плохо.

Едва взяв переданную ему книгу в руки, Сергей ее открыл, и, как Роме показалось - стал жадно читать, потом перелистывать, читать снова, потом опять перелистывать - и так несколько минут, прямо как Роман еще недавно на вокзале в Волгограде.

-- Ага! - бормотал он при этом себе под нос - вот! Ага! Вот! Воооот! И после спросил - не даст ли ему Рома "карандашик". Карандаши, как оказалось, были под рукой, стояли аккуратно в стаканчике - тогда Сергей берет карандаш и потом что-то начинает подчеркивать в книге, после чего - что-то пишет, прямо на страницах - ага!! Вот! Вот!! Вот!!!

Через минуту-другую, Роман спросил Сергея, интересна ли ему книга?

-- Интересно ли? Да еще как! - после чего, продолжая читать, добавил нечто непонятное - мы так долго ждали этого перевода!

Но Рома решил не спорить, думая, что, может, в книге есть фрагмент с цитируемым переведенным текстом, который и был сильно интересен Сергею.

-- Ну а ты? - спросил тогда Сергей - ты читал книжку?

-- Да- ответил Роман - мне она показалась интересной и увлекательной, но фантазией Игоря, большой такой фантазией. Публицистической, я бы так сказал. По мотивам.

-- Хм... - Сергей, кажется, смутился - понял. Ну, то есть понял, что тебе ничего не сказали. Впрочем, - дальше он уже больше бормотал себе под нос - всё как мы договаривались.

Еще постояв минуту- другую Сергей засобирался, после чего, сказав Роме, непонятно зачем: "Ну, теперь твой телефон у меня есть" - ушел, предварительно попрощавшись.

-- Ладно - Рома привстал, когда Сергей уходил, потом подошел к двери - и закрыл ее. Минут через пять Роман засобирался к своему непосредственному начальнику - Евгению, и уже в коридоре, выходя, опять встретил Марину:

-- Сергея не видел? - спросила она, после чего схватилась за мобильник - уже ускакал?

Рома предположил, что да. Потом Роман и Марина некоторое время шли по коридору к лифтовому холлу, после чего Марина пошла на лестницу - подниматься наверх, ну а Роман решил ехать на лифте.

***

Итак, у Жени Роман получает целый ворох заданий, впрочем, как оказалось, не сложных, которые Рома все переделал часа за четыре, после чего снова сходил к Жене, получил инструкции складывать все сделанные задания в открытую сетевую папку, а о выполнении - докладывать по телефону. Потом Женя дал Роме еще заданий, со строгим указанием сделать их не раньше, чем завтра к 12-ти часам. В этой ситуации Рома решает все сделать по возможности быстрее, а доложиться - где-нибудь в 11 часов назавтра.

Ближе уже к вечеру переделав все дела, Рома откладывает всё в сторону и начинает обзванивать всех, кому должен передать книжки - экземпляры "Восхождения", а вот насчет "Мрачных дум" Роман "адресату" так и не смог дозвониться.

Итак, не смотря на прежние ромины предположения, что книги забирать никто не явится, оказывается, что, все москвичи, которым предназначалось это "Восхождение", настроены сами срочно приехать и все забрать, нисколечко, как Роме раньше казалось, не собираясь что-то оттягивать, подыскивать какие-то там варианты, как им проще, или даже чтоб Рома к ним подъехал сам. Нет, ничего этого нет, что даже удивительно. Итолько один человек из списка, когда Роман ему позвонил, чей голос Роме показался до боли знакомым, ну так вот, этот самый Евгений, в списке, сказал, что "Рома, мы с тобой и так пересечемся на днях, не парься". Что Рому в общем-то даже немного обрадовало, возни, знаете ли, меньше.

Итак, обзвонив всех, кому должен был отдать книжки, Рома начинает звонить своему другу Андрею Земскову, писателю из Петербурга, по случаю как раз бывшему в Москве, а также Алексею Т, москвичу, с напоминанием - как раньше договаривались, встретиться где-нибудь в хорошем месте. И тут тоже, неожиданно для Ромы, оказалось, что все друзья ромины решительно настроены встретиться и пообщаться, притом безо всяких там отлагательств, никто ничего не мешкает и не затягивает.

Итак, решили пересечься назавтра, вечерком. Притом Земсков собирался привести с собой еще одного своего московского друга, так что компания в итоге подбиралась нормальная, а Алексей Т говорил, что знает, куда всем пойти, то есть в одно, как он говорил, симпатичное местечко.

***

Следующим утром, на работе в отделе охраны Роме выдали целый набор электронных ключей - чтобы без проблем ходить по помещениям ААСС, и еще направили в отдел охраны труда, где без всяких инструктажей ему просто надавали кучу всяких брошюр по технике безопасности, после чего заставили подписать бумаги, будто он эти брошюры прочел.

Дойдя до своего кабинета, по дороге - где только можно, при любой встрече с какой-нибудь урной избавляясь от еще одной брошюры по технике безопасности, у самого порога своего кабинета Рома встретил Марину, с кучей бумаг в руках. Так вот, Марина передала Роме скрепленные маленькой клипой листы А4, штук двадцать, - как она сказала, по теме Окарины, и просила ознакомиться, потому как, дескать:

-- Вчера звонил Евгений Дмитриевич, он вспомнил про тебя и вновь просил, так как тебя вскоре подключат к работе по Окраине - уже начинать тебя потихоньку подключать к этому делу.

Роме, конечно, приятно, что столь симпатичная особа, такая как Марина, уже с ним "на ты", но...

-- Я, честно говоря, не особо разбираюсь в тонкостях дел Окраины - начал было Роман, но Марина его перебила:

-- Ты же вроде говорил, что в принципе знаешь обо всех событиях, последних, что там происходят?

-- Это-то да, но я говорю о тонкостях...

-- А этого пока от тебя никто и не требует - Марина улыбнулась, но, как Роме показалось, как-то уж не по-доброму, будто уловить в чем-то она хотела Рому, будто показывала, что, де, знает, будто у Ромы есть что-то нехорошее за душой - вот тебе материальчик по Окраине, прочти, желательно сегодня-завтра, а после будет небольшой у нас разговор, и тебя уже где-то через неделю-другую начнут подключать к аналитике по вопросам этих чокнутых наших не-дай-бог соседушек!

За сим она резко на каблуках своих огроменных (делавших ее на несколько сантиметров выше Ромы) развернулась, и, повиливая задом, вышла, на прощание оглянувшись и бросив на Рому свой какой-то насмешливый, как Роме показалось, недобрый взгляд, после чего тихо и как-то уж слишком, что ли, деликатно притворила за собою дверь.

Рома был некоторое время в замешательстве и даже как-то несколько минут на месте своем разместиться не мог, всё ёрзав в кресле и поводя им налево и направо, но потом успокоился, взял себя в руки, встал, пошел к двери, открыл ее, посмотрел, и уже удостоверившись, что Марина ушла, выпалил:

-- Вот сучка!

***

Когда же Рома включил компьютер, только тот загрузился, Роме тут же позвонил Евгений, сообщив, что он в принципе все выполненные Ромой накануне задания уже готов принять, и ждет их в папке общего доступа.

Тогда Роман копирует свои файлы куда ему было сказано, после чего перезванивает Жене и сообщает о том, что все сделал и ждет новых поручений. Евгений велит Роме подождать какое-то время, и за сим все успокаивается, но ненадолго, потому как минут через пять после этих созвонов к Роме приходит Алиночка, подружка Лены (а Лена - это как раз подруга Иры, с которой сейчас живет в Калаче Рома), и вот как раз в свое время Лена по просьбе Иры через Алину устроила Рому в ААСС - в его первый раз на этой работе. Лена же сама когда-то работала в ААСС, и, как Роман думал, еще и пыталась туда устроить его Иру.

В принципе минут несколько Рома и Алина говорят как бы и не о чем, ну, там об Ире, как она там в Калаче поживает, о Лене, почему та ушла недавно из ААСС, все такое, но после Алина переводит разговор, и, как показалось Роме, специально это делает, будто желая что-то узнать, вот в какое русло:

-- Ты тут еще не встречался с Гургиняном? [2-3]

-- С каким это? - Рома был искренне удивлен, что столь известные на всю Россию люди работают с ААСС.

-- Нет, ну а что? Ты разве не знаешь?- Алиночка делает какое-то уж слишком нарочито удивленное лицо, такой своей чрезмерной мимикой, как представляется Роме, слишком даже как-то подчеркивая свою раскраску в стиле "вамп" - он же у нас акционер. Владеет какими-то жалкими тремя, что ли, процентами акций, но все время лезет в дела конторы и постоянно пытается ее использовать для обделывания своих делишек. Говорит, такой : "Я вам рекламу делаю!" - но, знаешь ли, я согласна с Дмитрием Евгеньевичем, что реклама нашей конторе как раз не нужна, наша лучшая реклама - отсутствие рекламы. Все равно - кому мы нужны - те про нас знают.

Рома зевает, впрочем, прикрываясь рукой:

-- Ну и чего он?

-- Гугринян? Да непонятно - то ли он сам чего-то там затеял, в связи с Окрианой, какие-то свои гуманитарные конвои туда направлять, то ли его об этому сверху попросили. Теперь он использует ААСС для подготовки этих конвоев, хотя свою организацию, на сколько я слышала, он в этом деле напрягает больше.

-- "Сыны света"?

-- "Сыны света"? Да нет же! "Сыны света" - это его ребята, из его конторы, которые воюют на юго-западных территориях... Его организация "Судьбы времени", а "сыны" - это, так сказать, боевое крыло, воюющее на юго-западе. Кстати, Гургиняну очень симпатизирует Мариночка.

Так вот незатейливо разговор повернулся к Марине:

-- А что же Марина? - спросил Рома - она вроде в отделе кадров теперь, ты же вроде там работала раньше.

-- Так и работаю - Алина закатывает глаза, как бы говоря: "ну что ж ты ничего не понимаешь?" - она меня подменяла на время отпуска.

-- Не боишься, что подсидит?

-- Нет - Алина спокойна, как танк - это же дочь Евгения Дмитриевича, он ее тут учит работать, то тут она подменит одного человека, то там. Прям, как ты.

-- Ах ты! - Рома делает вид, что только об этом догадался, будто впервые слышит - то-то я думаю - он - Исаев, она - Исаева!

-- Ну так как же! Сейчас везде так и только так, иначе, как говорится, не пролезешь.

Затем Рома говорит, что название типа "Сынов света" - больно, на его взгляд, на что-то такое масонское смахивает!

-- Ну так так оно и есть! - Алина вновь изображает, будто Ромина неосведомленность (деланная, кстати, вид один только) ее удивляет - он же сам так и говорил, мэээ, как там? Нужно, дескать, брать у врага его символы, и названия, и использовать, десакрализируя их! Типа как противоборствуя оранжистам - самими одеваться во все оранжевое, не отдавая им этот цвет, например. Потому как, дескать, он общий.

Роме такая мысль кажется интересной:

-- Ну да - говорит он тогда - это как если бороться с фашизмом, используя свастику как свой антифашистский знак!

В ответ Алина только хмыкает, как Роме кажется, из-за непонимания, тем не менее, она не выдает себя, свое непонимание, а отвечает:

-- Что-то типа того, наверное, да. Хотя... хотя это ты слишком загнул!!

После этого разговора Алина, пообещав навещать Рому и даже пригласив его сегодня вместе сходить на обед, уходит, напоследок просив передавать привет Лене, общей знакомой, если как-то доведется ему с ней встретиться или созвониться, - и вот, на некоторое время Рома остается, наконец, один, и, пока Женя ему не прислал новых заданий, имеет возможность продолжить чтение игоревской книжки.

***

"Вообще, даже выражение "на все воля божья" было придумано католиками, вернее, их верхушкой, не для объяснения, хоть какого-то, верующим сути происходящих с ними событий, но именно для подавления людей, и отвращения их от христианской веры. Например - тебя избили, ограбили, изнасиловали, унизили, оскорбили? Ну так на все воля божья, смирись. Через это Бог тебя чему-то научить хочет, смирению, наверное. И ни слова - что преступники поступали ну никак не по воле Божьей, а даже наоборот, против Его воли, против его заповедей, совершая преступление против Бога - прежде всего! Иными словами, верхушка Ватикана всё извращала с точностью до наоборот, трактуя христианское учение извращенно, с прямой целью высевать семена неверия в Христа".

С этого момента книга Игоря начинает казаться Роме все более какой-то натянутой и выдуманной. Особенно же его расстроил следующий пассаж:

"Да и в итоге получается, что нет никаких таких великих мистических тайн и таинств, но есть одно - выбор человека, исходя из ему известного, или нет, принципа сеяния и жатвы. Короче, нет особых тайн, скрытых от людей, но есть лишь свет и тьма, и право выбора у человека - на чью сторону встать. И это не добро и зло, в традиционном его понимании, но выбор, интуитивный, что ли, света, либо тьмы, выбор, более подсказываемый человеку его совестью, нежели умом!".

-- Ага! - пробурчал себе под нос Рома тогда - вот тут я узнаю Игоречка, с его постоянными нудными нравоучениями! - Затем, почти на распев, как бы смеясь над текстом Игоря, Рома стал читать книгу вслух, конечно, совсем негромко, а то вдруг услышат другие и подумают еще что:

"Сделанное человеком зло бумерангом возвращается ему, с силой вдаряя по человеку, зачастую более сильно, нежели было совершенное зло. Проще говоря, для понятности - если вы украли у кого-то рубль, приготовьтесь к тому, что потеряете полтора!".

На этом Рома закатывает глаза вверх, разглядывая подвесной потолок - весь в квадратиках, и все пытаясь мысленным взором в этих квадратиках как бы составить коловрат, но его взгляда никак не хватает на то, чтобы единовременно разглядеть большой квадрат состоящий из двадцати пяти маленьких и он оставляет это безнадежное дело...

Тогда, пока еще не позвонили, Роман, выдохнув так, будто тяжкий груз у него с души упал - достает из своего рюкзака "Проект "Вальхаллу" и принимается уже за эту книгу.

***

В итоге до обеда Евгений Роме так и не позвонил, и уже где-то минут за пятнадцать до двух часов к Роме зашла Алина:

-- Ну ты чего? Обедать идешь?

Роман хмуро закопался в карманах, вытаскивая последние бумажки, и на ходу их считая, что, впрочем, заметила Алина и пообещала Роме по этому поводу "что-то, типа аванса сообразить".

Глава 3.

Уже в кафе разговор о Гургиняне продолжился.

-- Сейчас Гургинян собирается провести в Москве целый рад мероприятий по информационной поддержке своей гуманитарной миссии на юго-западе, будет в это дело пытаться втянуть ААСС, но начальство на это смотрит пока, как мне кажется, достаточно холодно - начала сходу Алина, едва усевшись за свободный стол, на сквозняке у прохода, даже не взглянув в меню - другое дело, что эта вот Мариночка, доченька Исаева - она как раз сейчас от Гургиняна без ума, от его теорий, особенно вот этих всех перехватов "сакральных смыслов" и прочего, и она, представь себе, не смотря на возраст - серьезно так давит на папу, чтобы ААСС подключить к этим делам, помочь, то есть Гургиняну, вначале раскрутиться, информационно, а потом и вовсе - оплатить часть его расходов по конвоям.

Роме же, честно говоря, все это скучно. В принципе завязки ААСС с Гургиняном ему кажутся делом не то, чтобы пустяшным, нет, совсем нет, но вот скучным - так это точно. Когда-то познакомившись по видео и статьям с этим постоянно на взводе и даже плюющимся, когда говорит, политиком чуть ли не всероссийского масштаба, Рома быстро к нему охладел, в виду того, что посчитал его пустомелей и пиарщиком, даже самопиарщиком - и больше никем.

-- Ты-то что об этом думаешь? - неожиданно для Ромы Алина вывела его из задумчивости и даже поставила в неловкое несколько положение - Рома прослушал большую часть того, что говорила перед этим Алина. Но Рома знал, как выплывать:

-- Я? Не знаю. Честно говоря мне этот Гургинян... как его?

-- Сим Ефратович.

-- Да! Сим! Честно скажу - не понравились мне его эти видео с лекциями, уж просто жуть. Человек, который (вообще не могу себе представить откуда только силы берутся) может говорить целый час не переставая, и притом постоянно на каком-то эмоциональном взводе таком сильном! Боже ж мой! Откуда в нем столько энергии?

-- Ну как же? - Алина, наконец, обратила внимание на меню, лежащее прямо перед ней и стала его разглядывать, как Роме показалось - слегка выпучив глаза, а после пальцем поводя у века стала "изображать японца" - чем ж ему еще заняться-то? На работу с утра не бежать, сидит себе целыми днями, придумывает всякую фигню!

-- Мы должны уйти в катакомбы! Построить констракты! Наполнить их смыслами! - передразнивает Рома Гургиняна, как он помнил того по видео-лекциям - ух!

-- О да! - Алина даже немного рассмеялась, прикрыв рот ладонью, после чего, все улыбаясь, отдышавшись, сказала - да, Ром, только ты ничего такого не говори при Марине, а то, знаешь, она может и обидеться!

-- Ладно - отвечает Роман - не буду, хорошо, что ты предупредила, но мне вот кажется что девке мозги, наверное, надо все-таки обратно вправлять! После такой пудры-то!

-- Мдя... - Алина замялась, после облизала губы - хахаль ей нужен, вот что, ей ведь сколько уже... мммм... двадцать... нет! Ей уже тридцать один! Она без семьи, без мужа, без детей, все такое, вот горе-то отцу! - Алина так осуждала Марину, будто была в другом положении в свои тридцать пять - всё она с какими-то идеями носится, во что-то непонятное ей самой, наверное, верит, идеалистка хренова!

-- Живет у родителей? - Роме было не то, чтобы слишком как-то это интересно, просто он хотел поддержать разговор.

-- Нет, вроде, с подругой снимают квартиру где-то в районе Белорусского вокзала. Вроде.

-- Так может она того...

-- Нет, ну что ты! - Алина почему-то начинает краснеть, правда, всего лишь слегка - в этом, как говориться, девушка замечена не была.

И тут, только вот сейчас, прямо сейчас-сейчас только Роман, наконец-то догадывается задать Алине этот самый важный вопрос по этому... вопросу:

-- Алиночк, а вот ты не скажешь мне вот что... - Рома несколько замялся, потом отвлекся на официанта, который пришел принять заказ, потом подождал, пока Алина закажет на двоих обед - не скажешь, почему мы юго-восточные территории Окраины называем юго-западными? [3-1]

Ну и, конечно, спрашивающему отвечают:

-- А... это.. ну, как сказать? Для них это территории юго-восточные...

-- Для уграницев...

-- Да! А вот если с нашей стороны смотреть - то ведь они на юго-западе, так?

Рома понял всю простоту темы. И как же он не догадался раньше об этом сам?

Но вскоре принесли обед, и Роме пришлось заняться грибным супом.

***

Вернувшись с обеда, Рома первым делом зашел к Жене и спросил - не загрузит ли тот его еще, потому как вся работа, что Роме поручили до этого, уже сделана. Евгений обещал заняться этим в ближайшее время, позвонить, но так же спросил Рому - начал ли он читать выданные ему материалы по Окраине?

-- У Марины есть такая манера, Рома - сказал тогда Евгений, почесывая себя за ухом карандашом - она дает что-то сделать, например, говорит, что время исполнения работы - день, ну а потом приходит через час и спрашивает, не выполнено ли ее задание. Так что ты лучше выполняй ее поручения сразу, а то еще начнется чего!

Тогда Роман ответил, что все понял и ушел.

Уже на рабочем месте Рома первым делом включил через Интернет радиостанцию "Вещает Москва", там как раз заканчивался очередной блок новостей, и стал слушать: "И последняя новость на этот час - бодрым голосом говорил диктор радио - еврейская община США требует от России вернуть ей часть книг из библиотеки Моше Шнерсона, российский же МИД, в свою очередь, на днях заявил о возможности рассмотрения вопроса о передаче части книг общине Хабард [3-2] или какой другой. В список передаваемых книг включен Талмуд, принадлежавший некогда великому каббалисту Иосифу Вишни".

***

Тем не менее, за всем за этим приходится, даже супротив желания, заняться чтением материалов, выданных Мариной по Окраине.

В записке, информацию из которой, читая, Роман время от времени проверял в Интернете, иногда расширяя сухие, краткие и даже скомканные выжимки по некоторым вопросам, в принципе была выстроена достаточно стандартно. Прежде всего, там давалась краткая информация по стране ("Зачем?" - подумал Роман), территории, климату, и ее природным ресурсам. Но потом становилось интересней - сразу после самой общей информации шла информация по этническому составу Окраины с цветными картами, на которых были изображены пятна преимущественного расселения того или иного этноса, проживающего на Окраине. Затем историческая справка - больше о том, какие территории Окарина оттяпала у России. Потом - справка о большевиках, участвовавших в идеологических обоснованиях отторжения русских территорий в пользу Окраины, и об их связях с каббалистами.

-- Ого! - забубнил себе под нос Роман - а ведь я что-то такое читал у Игоря в книжке об этом.

Порывшись некоторое время в тексте "Восхождения" Рома минут через десять, наконец, наткнулся на нужный ему фрагмент: "Желая оградить себя и свой народ, но, прежде всего того, свои знания, от расхищения ватиканскими сатанистами, каббалисты, причастные к банковским делам, а так же каббалистические шпионы, проникшие в тайные библиотеки Ватикана, разработали на основе католических сатанинских обрядов целый комплекс защитных, своих, обрядов, которые пытались по ходу дела "переосвятить" - используя, якобы, на благо божьего дела и Его народа. В частности, таким образом был разработан обряд Пульса де-нура, который, по некоторым сведениям не является обрядом, но целым комплексом защитных обрядов. В то же время мнение, будто данные обряды не "работают" в случае желания использовать их кому-либо во зло - ошибочно".

Чтение прервала Марина, аккуратно так, тихо, даже, можно сказать, украдкой, войдя в Ромин кабинет:

-- Ого! - сказала она - я смотрю, ты даром времени не теряешь! Как твоя работа с Евгением?

-- Все переделал, все отдал - ответил Роман - сейчас как раз читаю материал по Окраине, который ты мне дала - Рома решил поддержать доверительную манеру разговора на "ты" начатую недавно Мариной. Тут как раз вовремя зажужжал принтер, расположенный на тумбе, справа от Ромы, и стал печатать один за другим листы с материалами с большей, нежели в данной Роме записке информацией, по вопросам, упоминавшимся в записке.

-- Хорошо! - Марина, как показалось, была довольна, - я просто зашла сказать, что теперь я переехала в кабинет рядом с отцом - побуду пока у него секретаршей, а там, что будет дальше - посмотрим. Евгений Дмитриевич, кстати, скоро будет работать тут в офисе, больно работы много стало.

Потом повисла на какое-то время пауза, после чего Марина села в одно из кресел, и уставилась на Рому:

-- Скоро, может, завтра, может, послезавтра к нам заедет Гургинян, как раз по вопросам Окраины, я его буду знакомить с людьми, которые будут задействованы в проекте, зайдем и к тебе. Так что завтра-послезавтра по утрам не отлучайся особо - ладно? Сейчас он носится со своим проектом гуманитарных конвоев на юго-западные территории, и хочет задействовать в этом деле ААСС. Отец поначалу был против, потому как боится посылать людей из ААСС в зоны боёв, но правительство выделило Гургиняну такие деньги под это дело, что нам сейчас упускать такой кусок было бы большой ошибкой. Еще Гургинян обещает, что если у него все получится, то он приобретет в ААСС большую долю, чем у него есть сейчас. А для нас это сейчас актуально. Кризис.

-- Хм... - Рома задумался, нахмурившись - Марин, но вот скажи... а зачем это Гургиняну? Конвои, вроде, на Окраину ходят регулярно и без него? Правительственные, официальные.

-- А вот этого никто и не знает - отвечает Марина тогда - думаю только, что кроме официальных и "чистых" поставок нужны и полутеневые, что ли. Но беспокоиться об этом не нужно - это все идет с одобрения с самого нашего верха. Если и тут Сим Ефратович не врет, но, думаю, что все-таки не врет, это такое дело... у нас на этот счет есть информация.

Роман чешет лоб, после чего отворачивается к монитору:

-- И зачем в записке все эти упоминания большевистских вождей-каббалистов? Да и вообще - правда ли это всё? На выдумку похоже!

-- А, ты об этом! Ну так привыкай - это гургиняновский стиль такой, заморочен чувак на мистике, понимаешь ли, такой х*рни, извини, бывает, наплетет! Экзистенциальные экзистенциалы! У-ху! Ёршкин кот! - Марина закатывает глаза, типа, как ей это опостылело.

-- Ну и ладно - вдруг, помолчав перед этим немного, продолжила она, уже вставая, перед этим громко хлопнув себя ладонями по коленкам - короче, теперь ты все знаешь, где я сижу, если что - заходи. Сегодня тебя Евгений еще погрузит делами, ну а завтра, наверное, я уже сама тебя слегка пригружу, попрошу папу, чтобы он тебя мне на время выделил.

За сим Марина ушла, на прощание, как Роме почудилось, подмигнув ему.

***

Так и не получив никаких заданий от Жени вплоть до самого вечера, где-то полвосьмого Рома засобирался на встречу с друзьями, тем более что и Алексей Т., и Андрюша Земсков ему уже обзвонились. Встретившись у памятника Пушкину где-то около семи часов, друзья Ромы уже сидели в "Чоколаднице", и, как Рома понял, уже успели слегка загрузиться пивом.

Уже в кафе, едва Рома подошел и уселся, к компании присоединился Дмитрий Панкратин, друг Андрея Земскова. Дмитрий был просто огромным человеком, высоким, широким в плечах, и, как казалось, весьма сильным. Голова Димы была начисто выбрита, лицо - умное, глаза - светло-серые, с какой-то искрящейся бесовинкой, что ли, как показалось Роме. Весьма кстати были усы - черные, с небольшой сединой с краю справа, очень, очень аккуратно постриженные.

В ходе разговоров, которые, к слову, продлились аж до одиннадцати вечера, выяснилось, что Дмитрий недавно уволился из КГБ и теперь работал начальником среднего уровня в каком-то ЧОП-е. ЧОП этот был, как Рома понял, подчиненным и подконтрольном КГБ. В целом Рому даже позабавило, как Дмитрий объяснял свой уход с Лубянки (а он, работал на самой Лубянской площади). Ну так вот, Дмитрий говорил, что ему, дескать, "стало скучно перекладывать бумажки из одной стопки в другую". Захотелось, дескать, ему "жизни" - ну и всякое такое. Действия, что ли, захотелось, и беготни, и общения с людьми. В общем - понятно, чиновником Дмитрий быть никак не хотел, хотя Роме всегда и казалось, что работа в КГБ это что-то иное. А вот, оказывается, и не всегда так.

Итак, Алексей Т. рассказывал о своих делах, Андрей спрашивал Рому, читал ли он андреевские книжки, и только когда уже все порядком загрузились, в разговор постепенно вступил Дмитрий, рассказывая о своих военных командировках на Северный Кавказ.

Итак друзья обсудили свойства автомата "Вал", Кавказ, текущую внешнюю и внутреннюю политику России, затем Рома не смог не высказать Андрею Земскову, что, дескать, тому пора, притом давно, "заняться крупным жанром" в литературе, потом... потом, как и всегда Рома стал приглашать друзей в Волгоград, на что все угрюмо ответили, что, конечно, очень надо как-нибудь, но потом, всем собраться и съездить к Роме в гости.

-- Но ты же тут надолго? - стал говорить Роме Алексей Т - какой сейчас Волгоград, когда ты в Москве?

Роме не оставалось ничего другого, как вновь высказать свои сомненья в том, что ему и в этот свой приезд удастся закрепиться:

-- Бог его ведает, Леш, на сколько я тут. Вроде пока есть какая-то работа... но перспективы, ох, уж и не знаю что сказать.

-- Ну хоть срубишь слегонца бабла - ответил Алексей Роме, как он часто делал, в утешительном таком тоне - платят-то нормально?

Рома ответил, что доволен, и что в Калаче ему этих денег хватит на жизнь где-то на год, но это не какую-то роскошную, что ли, жизнь - а просто оплачивать налоги, за квартиру, то-сё, да и первой жене нужно отвалить хоть слегонца, денег. Он, дескать, Рома, весьма ей благодарен, что она отказалась от претензий на алименты при разводе. Помогла. Но, с другой стороны, кто сейчас знает, что будет дальше, ведь в любой момент эта тема может возникнуть вновь, важно не забывать, и хоть что-то, хоть иногда бывшей подкидывать.

Дальше - когда уже особо из-за вдарившего в голову пива уже было сложно разобрать, кто с кем и чего там не поделил - пошли какие-то странные споры Алексея Т и Панкратина насчет "работы с мирным населением в горячей точке". Так вот, Панкратин упорно утверждал, что подавление партизанщины на Северном Кавказе в свое время сильно зависило от работы с местными информаторами, которые, не смотря ни на какие деньги, должны были прежде всего сами хорошо относиться к русским:

-- Ну вот был у меня, например, информатор - говорил Дмитрий, нахмурив брови и строго глядя на Алексея Т, отчего тот как-то начал ерзать на стуле и глаза его забегали туда-сюда - и вот даже если я ему денег много-много дам, ты думаешь он нас оттого любить будет?

Алексей же стоял на своем:

-- Да зачем ему вообще деньги-то давать? А? Ты эти деньги... Как бы это сказать? Сам бы себе возял, а начальству отчитался бы, что дал их информатору!

-- А информатор?

-- А информатору прикладом в рожу дал бы, еще чего - деньги ему платить!

Короче, абсолютно гражданский Алексей Т, как бы знал, как работать с информаторами на Кавказе, вот, а Дмитрий Панкратин, человек, несколько раз ездивший на Севрный Кавказ в командировки, участвовавший в боях, под пулями ходивший, дескать, по мнению Алексея - в этой теме не разбирался:

-- Вот американцы! - чуть было уже не кричал Алексей - чуть что, кто им не нравится - они того по роже бьют! Ага! А мы? А мы всё сидим, сопли жуем, братьев каких-то там, лохлов, себе понапридумывали. Ага! Видали братушек! По братьям из гаубиц лупят! По детям! По школам!

Но Панкратин гнул свою линию:

-- У нас - строгая отчетность, узнают что (а ведь узнают)- уволят - так это хорошо отделался, считай! - это он говорил про деньги информаторам.

Алексей в ответ только мотает головой.

-- И вообще в целом - Панкратин продолжал - народ местный - люди в основном зачуханные, обычные, простые люди, люди, которым эта война ни в каком виде не сдалась к черту, они хотят только одного - просто жить, иметь пропитание, и чтобы их в покое оставили. Мы как раз и должны вести себя таким образом, чтобы местные поняли - что мы несем с собой мир.

Потом разговор (Роман уже в неком тумане воспринимал его) не всегда стыкуя концы с концами, зашел об юго-западных территориях:

-- Там ополченцы! - немного уже подвзвизгивая чуть ли уже не кричал Алексей Т - вот герои! Они взялись за оружие! За русский мир! За наше право...

-- О Боже! - с тяжелым вздохом перебил Алексея Панкратин - ты-то откуда знаешь, что там происходит?

-- Из Интернета!

-- А-а-а-а, там да, напишут. Ополченцы, пока там порядок не навели - это почти что бандиты были, вот чего - Панкратин посмотрел на дно уже почти опустевшей пивной кружки, после чего окликнул официантку, чтобы принесли еще, Алексей Т присоединился:

-- И мне! И мне! - опять чуть было не визжа заверещал он - конечно, будут бандиты! Идейных-то в расход пускают. Говорят, по приказу аж из самого Кре... Кре...

-- Да они сами друг друга пуще уграинцев в расход пускают! - Панкратин, нахмурившись мрачнее тучи, казалось, еще немного и ударит Алексея - ты, вообще, кого имеешь в виду?

-- Кого! Да взять, хотя бы того же самого... Башковитого! [3-3]

-- А, Башковитый, это тот, кто уграниские фуры с пивом облегчал на три тонны - в пользу ополчения, якобы.

-- Ну и что, что облегчал? Ему деньги нужны, он сам говорил, людей работы, эти лохлы лишили, обстрелы постоянные, платить-то ополченцам надо? Хоть какую-то копейку! У них там семьи, дети. А Кре... Кремль мог бы и подсобить! Но не делает этого!

-- Подсобляет - не беспокойся - Панкратин, кажется, немного стал остывать, либо просто крепился, впрочем, уже снова принесли пиво - но бандитизму - бой!

-- Бесперделу- ша! - поддержал друзей Андрей Земсков, впрочем, при этом как-то лукаво улыбаясь - ну а вообще, Лех, ты не задавался вопросом - зачем нам, России, Новороссия?

Но Алексей, видимо, тут вообще (то есть совсем-совсем) не думал, а лишь эмоционировал по поводу:

-- Как это зачем? - Леша удивленно выпучил глаза - как - зачем? А русский мир?

-- А что такое "русский мир"? - переспросил Андрей.

Но ответ, и четкий, будто заранее отрепетированный, у Алексея был:

-- Идея политического объединения русского народа! - Алексей выпалил фразу и гордо-величаво обвел своих друзей взглядом формата "царь я, или не царь?" - а у нас, у русских - традиция. Где политическое объединение - там и территориальное!

-- Нам еще Крым расхлебывать долго - Панкратин, как показалось Роме - уже подзуживал таким образом Алексея, видя, как тот бесится от всего, что творилось на юго-западных территориях - санкции, то-сё...

Но Алексей не унимался:

-- Да хоть и санкции! Надо стоять! На своем! До конца! Крым мы не отдадим - и точка, вплоть до ядерной войны!

Дальше все начали рассуждать о том, что вот Россия чего-то произвести не может, в смысле - промышленной продукции, даже для себя, технологически от запада зависит и прочее в таком же духе.

-- О, да! - Алексей не унимался, видимо уже ощущая себя центром внимания компании - а самолеты? Автобусы? Джипы, двигатели, Арматы! Мы это все производим! И хорошего качества, для себя!

Мнения разбредаются по разным сторонам, потом вообще все как-то притихло, и, заполучив момент, Панкратин стал расспрашивать Земскова о его жизни в Питере:

-- Квартирку прикупил - начал было Земсков, но Алексея Т это тоже почему-то сильно туркнуло:

-- Ух ты! Вот это да, поздравляю, братишка! - вдруг, снова заголосил он, до того несколько минут молчавший:

-- Двушка? Двушку взял?

Рома отчего-то запечалился - "вот живут же люди, имеют жилье, в крупных городах, хорошо!" - подумал он, с маленькой, но все-таки завистью, но потом так же поспешил изъявить радость по поводу новоселья Андрюши:

-- Вот это да! - Рома поднял вверх бокал, показывая, что готов произнести тост, честно говоря, в общем-то больше для того, чтобы Алексей Т наконец заткнулся - Ну, Андрей, с новосельем!

Все чокнулись, после чего пошли расспросы Андрея про то-се, про квартиру, а потом и про дела питерские.

Но Андрей, как всегда, в своей манере, скромничал:

-- Ну, а что я? - осмотрел он своих друзей своим хитрым взглядом с каким-то таким ленинским прищуром - квартиру в центре Питера - продал, тут мне и хватило денег вложиться в новостройку.

-- Ух! - запричитал снова Алексей - не страшно было?

-- Ну так, ездил, смотрел, строят ли...выяснял все через знакомых, вынюхивал.

Потом Панкратин стал расспрашивать Андрея о его работе в муниципалитете:

-- Да у нас там это, смешно - ответил Земсков - блокада, как это не цинично звучит, все дальше, а вот блокадников! Господи, я разуверяюсь в народе нашем, Алёх, вот ты все за народ - да ты бы посидел на раздаче бесплатной продуктовой помощи пенсионерам! Убить хочется. Приходит пенсионер, спрашивает, почему муниципалитет Красной речки выдал макароны пенсионерам в соседнем доме, и не выдал ему! Я ему: да вот вы включены в список, в следующем месяце получите! Так не верит, размахивает корочками - он, дескать, блокадник. Смотрю - да не блокадник, а ребенок блокадников. Что ты будешь делать!

-- Совки! - вновь ступает Алексей Т - вот иду на работу, стою на остановке, жду автобуса, рань раннющая, часов семь утра - так они уже тут как тут, старперы эти! С палками, с тачками своими на колесиках, ковыляют! А потом... - Алексей замялся и зачем-то стал выковыривать рукой кусок застрявшего в зубах арахиса - а потом - как пойдут на штурм! Вот так у них все. Автобус - на штурм идут! В поликлинику - как на осаду ходят. И так всегда. За этим автобусом - пустой идет, его видно издали на просвет, что он пустой. Но нет! Они пойдут лучше на штурм переполненного! Зачем, спрашивается?

Тут всем кажется, что данный вопрос предполагает ответ кого-то из присутствующих, но не самого Алексея, но не тут-то было. Алексей задает вопросы только себе, чтобы на них же и отвечать -

-- А чтобы, видать, ощутить победу! Победить! Доказать себе, что ли, что еще живы, и могут. Ох... - Алексей тяжело вздыхает и потом умолкает.

-- Мдя... - протягивает тогда Рома - но эти люди, Леша, страну создали, построили, подняли. И что им за это? Пенсия 12 тысяч?

-- Думаешь, Рома? - как показалось, пьяные глаза Алексея засверкали каким-то смертельным и подлым блеском, казалось, вот-вот и он пойдет этих самых стариков отлавливать и душить голыми руками - пенсия двенадцать тысяч?! А налоги последние двадцать лет кто не платил? Пенсия адекватная сейчас была бы им тысяч сорок, платят максимум двадцать, срок активной рабочей жизни - сорок лет, из них они двадцать, ну, пятнадцать лет налогов не платили! Вот и получили, а что? Справедливо ведь. И ведь, Рома, не просто не платили, но еще и платили. Зарплаты. Другим. В конвертах. Многие, многие из них. И вот - теперь результат!

Короче, вот такие разговоры.

-- Но ты, Рома - не переживай, - на этот раз, видно что, иссякнув, Алексей говорил уже напоследок - силы в этих стариках - ух! На троих, таких как мы, хватит! Идет бабка, как говорится, старуха щлёп-нога, с палочкой, с сумкой своей на колесиках, и ведь силища! Силы сколько в ней, а? Как Т-34 прет! Не стой на пути, да...

За сим все немного замолкли, но время уже подвинулось к одиннадцати и настала пора по домам, а Земскову - так вообще на вокзал.

На улице, впрочем, всем захотелось проводить Земскова, слава Богу, что недалеко. У самого же входа на станцию "Пушкинская", попросив всех немного подождать, в сторонку отошел Панкратин, чтобы позвонить. И тут - оп-па! Оказалось - что бы вы думали? История с Сергеем повторилась - только на этот раз звонили Роме, а не Рома. Так вот, оказалось, что Панкратин звонил Роме, и тут тоже, как и с Сергеем, речь шла о книге "Восхождение".

-- Вот тебе и раз! - сказал Дмитрий повернувшись к Роману - вот совпадение!

Дальше Рома с Димой стали договариваться, когда встретятся, чтобы Роман передал Дмитрию книгу, потому как при себе экземпляры уже не таскал. Условились на следующее утро:

-- И еще вот что хочу сказать - по ходу разговора забивая Ромин номер телефона в память своего мобильника говорил Панкратин - если ты так... не уверен, что в Москве тебе удастся закрепиться, то, если хочешь, я могу тебе в этом подсобить. Если ты уж... как сказать - такой наш, что ли, человек. Смотри - подумай! Если, где ты там работаешь, работы не будет - звони, я, может, и подсоблю тебе. Местечко какое найду. Зарплаты у нас, конечно, не ахти, но это ведь хоть что-то - по сравнению с ничем.

Рома поблагодарил Дмитрия и обещал подумать:

-- Я только за, конечно - сказал он и посмотрел в землю, после чего посмотрел на Андрея, потом снова на Диму - спасибо за предложение.

***

По дороге к метро, а потом у самого Ленинградского вокзала Роман и Алексей Т, поддержавший Рому, стали усиленно уговаривать Земскова "начинать писать серьезную книгу":

-- У тебя есть язык, Андрей! - говорил Рома, и Алексей вторил ему:

-- Сюжеты эти боевикового типа ты пишешь на "отлично", но нужно же двигаться дальше!

-- Да у меня отдел такой, с которым я в издательстве сотрудничаю! - отвечал Андрей - это "отел боевиков"!

-- Ну а дальше? - не унимался Алексей - ну, зайди ты, что ли, в другой отдел!

-- Не могу - Андрей, кажется, начал немного стесняться.

-- А чего так?

-- Ну, там у меня завязок нету. Помнишь, я тебе рассказывал, что в издательствах часто бывает такая политика - что сам не разберешься, чего им надобно? Вроде как должны люди ориентироваться на тиражи, они деньги приносят, все такое. Но потом оказывается, что нет, и какой-нибудь хмырь-редактор своими "бла-бла-бла" разводит главного редактора на прекращение печати доп. тиражей вполне себе успешной книги. Вот так вот. Политика.

-- Да, ты мне это говорил - несколько грустно ответил Алексей - было дело. Неприятно, конечно, но, понимаешь, Андрей, а что делать? Надо стараться двигаться вверх. Правильная дорога - это дорога, по которой идти трудно. Если идешь - и никаких препятствий, значит, не по правильной дороге идешь!

Банальные "мудрости" Алексея, как показалось Роме, Земскова раздражали, но тот старался держать себя в руках:

-- Ой, Лех, ну что ты от меня хочешь? - Андрей уже и глаза прятал от Алексея, и как-то начинал дистанцию держать, но Алексей, и не без помощи Ромы, продолжал все дуть в ту же дуду:

-- Крупный жанр - это новая планка! Вот что нужно тебе, Андрей, это тебя взбодрит - вот увидишь, будто новая жизнь началась!

Тем не менее, то ли вправду спеша, то ли только сделав вид такой, Андрей засобирался на поезд, а Дмитрий, Алексей и Роман не стали проходить за турникеты и полицию на вокзал.

***

Вслед за этим, пообещав позвонить Роме назавтра днем, и подождав немного, посмотрев на часы:

-- Ах, вообще-то уже и сегодня! - Дмитрий так же, попрощавшись, бодрым шагом замаршировал ко входу в метро, и тогда Рома остался с Алексеем один на один - выслушивать его болтовню.

Впрочем, иногда казалось даже интересно. Речь зашла о том, кто что сейчас пишет и, главное, что собирается делать с написанным потом.

-- Мне вот сейчас друг один, с работы, тоже рекомендует написать что-то такое, сногсшибательное, настоящее - как он говорит - залепетал Алексей, отруливая с вокзала в метро, вслед за стремительно унёсшимся вдаль Панкратиным, но, конечно, не так быстро - я тут и размечтался, понимаешь ли!

-- Ну и что надумал?

-- Ну, и мне тут пришла в голову мысль, Рома, что было бы неплохо, что ли, написать что-то этакое, знаешь, о тьме! О тьме, как о такой штуке, что ли, которая в общем не просто тьма, что ли, в душе человека, например, но нечто большее - о тьме, как о явлении полу-физическом, вот чего.

-- Не понял.

-- Ну... как тебе сказать? Вот тут как-то раз было у меня, на даче, там, знаешь ли, электричество нам ремонтировали, новые линии ставили, ну и, естественно, временно свет отключали, а перед этим, а перед этим, понимаешь, электричество было таким слабым, что все было прямо как в фильме ужасов! Нет, ну ей-богу! Лампочки, можешь ли ты себе представить, освещали только сами себя! И какие тогда были тени по комнатам! Особенно в углах. Так и казалось, что там кто-то копошится.

Рома был несколько впечатлен, но все равно не совсем понимал, о чем идет речь.

-- Ну так вот - продолжал Леша, - я хочу написать о том, что вот в этих тенях, которые глазами видно, не в тенях души чьей-то, нет, именно там, внутри теней, которые именно что видно - кто-то копошится, и что вот, дескать, нашелся будто некий человек, который увидев эти тени, и тех, смутно, конечно, тех кто в них копошится - вот человек этот будто зашел внутрь этой тени, или теней, и там вот разобрался, что к чему, кто там это копошится и так далее, а после, а после вернулся, все разузнав, и вот, теперь рассказывает об этом тем, кто читает. Понимаешь?

Рома представил себе нарисованные Алексеем картины и ему, не то, чтобы сильно, нет, но все-таки стало от этих слов несколько не по себе, неуютно:

-- Леш, у тебя фантазия, что ли...

-- Ну а что? - Леха заулыбался, впрочем, так, что Роме он, наконец, показался абсолютно нормальным за весь этот вечер - фантазия в таком деле хороший помощник! Но я, Роман, хочу написать вот эту вот книгу, то есть текст, о тьме так, чтобы люди с ума сходили, читая, реально так, потому что увидели бы эту вот самую тьму, и, главное, тех кто там.

-- Ну, народец сейчас не очень впечатлительный стал - было возразил своему другу Роман, - народ у нас сейчас, сам знаешь, какой пошел - ничем не проберешь!

-- Так вот и я о том же! - воскликнул радостно Алексей - я же не о фантастике хотел бы написать какой, а вот как раз о другом, что ли! Я бы хотел, Рома, сам туда сходить, ну, понимаешь, на ту сторону, в тени эти, все исследовать и вернуться, и рассказать, что там происходит!

Рома зевнул - поздновато уже было:

-- По-моему, Леша, от всех этих "путешествий" может только тебе самому произойти какая беда.

-- Слышал ли ты голос духов? - торжественно произнес тогда Алексей, но Роман не помнил, откуда была цитата.

У Ромы появляется мысль, не дать ли Алексею книгу Игоря, чтобы угомонился, отбил так сказать себе вкус, чтобы желание пропало вообще писать о чем-то подобном, но он, повинуясь какому-то внутреннему чувству, подсказывающему, что этого делать нельзя, удержался. Ну а было бы забавно - что еще, более фантастичного, представлялось Роме, можно было бы написать?

-- Ну, хорошо. Положим. - Роман постарался как-то тоном вернуть Алексея в реальную, а не фантастическую реальность - положим, ты хочешь проникнуть в эту, как ты говоришь, тьму. Ну и что дальше? Где там вход, дверь, что ли, как ее открыть, если ты ее даже найдешь?

-- Хм. Да было бы желание - вслед за успокоенным голосом Ромы потихоньку начинает успокаиваться и Алексей - вначале ты просто веришь в то, что встал на этот путь, а потом, а потом смотришь - что тебе говорят знаки там всякие или приметы.

-- Приметы? Это ты про черную кошку, что ли?

-- Нет, Ромыч, примет общих для всех не существует. Черная кошка, если куда-то идет, даже если она тебе перешла дорогу - просто идет по своим делам и все тут. Речь идет о персональных, твоих личных приметах.

-- Но вот у тебя, например, какие?

-- Ром, дружище, ты только не обижайся, но если я тебе про них расскажу - они перестанут работать. Так что вот так. Некие персональные приметы, плюс сюрреалистические, как я их называю, совпадения.

-- Совпадения?

-- Да. Вот у меня, например, было дело, я один текст решил посвятить сатане, не потому, что ему поклоняюсь, сатанист я какой, нет, а именно в формате: "я тебя вижу!" - Алексей показал "козу" - "я тебя знаю! Я тебя не боюсь!". И что ты думаешь? Только принял это решение - пошел на лестничную клетку покурить, а там, над дверью на лестницу - кто-то иконку повесил. Вот те на! Такая дешевенькая иконка была, у которой сзади липучка такая, которую в машинах на торпеду некоторые прикрепляют. И иконка такая - лик Спасителя. Не Дева Мария с Младенцем, а именно Спаситель. Ух, Ромыч, страшно, тебе скажу!

Рома задумался:

-- Ой, да ну и ладно! Тем не менее, я как-то не верю в то, что живу, как бы идя по дороге, направление на которой мне указывают какие-то приметы.

-- Ну, дело твое. - Ответил Алексей, - думай сам. Но я вот что тебе скажу: жизнь наша, казалось бы, обычная, со всей ее бытовухой, полна мистики и сюрреализма. Сны, приметы, совпадения. Я даже удивляюсь, как люди всего этого не замечают. Иногда было бы и полезно. Жизнь - это как дорога, по которой ты едешь, но по краям дороги стоят знаки, которые тебя направляют и предупреждают. Многие люди на знаки эти не обращают внимания, а иногда бы было бы это и полезно.

***

Уже в метро, уже расставшись с Алексеем, Роман, тем не менее, еще какое-то время думал о том, что тот ему говорил. Рому смущали те совпадения, которые были у него с Сергеем Субботиным и Панкратиным, по поводу книги "Восхождение к свету", и он думал, что Алексей, может быть, хоть отчасти, но прав, в том плане, что не известно уж и как, не некие, конечно, "персональные приметы", но вот совпадения, совпадухи, вполне могли сегодня уже, сейчас, как бы показывать Роману направление правильного движения. И, судя по всему (сегодня - уж точно) Рома шел по правильному пути, будто бы случайно встретившись и с Субботиным, и Панкратиным и все по одному поводу. И все это (пока во всяком случае) вращалось вокруг Москвы, книги Игоря и Аналитического Агентства Сакральных Систем.

***

Уже "дома", в Реутове, сидя на кухне с Григорием, перед окном, с видом на МКАД, Роман допивал - чтобы бутылку только выбросить, свое "Арбатское", закусывая, чем бог послал, и за разговорами. Павел уже уехал, что в принципе было удобно, потому, как теперь по ночам можно было спокойно посидеть на кухне, попить чай, например, чем Григорий и Рома и занимались сейчас. Роман иногда поглядывал на часы - время шло уже к двум ночи, надо было уже ложиться спать, потому что рано на работу, да там вдруг Гургинян с утра припрется, но, увы, Роме ну никак теперь не спалось, и даже вино в этом ему не помогало.

За сим - беседовали.

-- Был у меня один офис - рассказывал Григорий, - в центре, там был банк, потом его закрыли. Банк, конечно, под КГБ...

-- Опять ты о своем! - процедил Рома сквозь зубы - откуда ты знаешь, что под КГБ? Тебе это кто сказал?

Но Григорий непреклонен:

-- Думаешь, я вот просто туда пришел и начал ни с того, ни с сего стены обдирать, а потом по своей воле штукатурить? Там были люди, заказчик, нам звонили, приглашали, договаривались! Кончено, мы общались с заказчиками-подрядчиками и они нам вот это и рассказали! Ох, Рома, ну, буду же я тебе болтать!

-- Ну так вот - Григорий спиной прислонился к стене - пока мы начинали, этот банк съезжал, оттуда вывозили вещи, я видел их картины, которые у них до того висели, они их, как сняли, в кучу поставили. Так вот, представь себе, что там было на них?

-- Ну и что?

-- Какая-то пшеница, золотая, на красном фоне, так вот - по ней ползали насекомые, много-много насекомых, ужас. Да противных таких!

-- В смысле? - Рома не понял - по картине ползали, или...

-- Ну, нарисованные, по колосьям золотым ползают такие же золотые насекомые.

-- Это было на картине? На картине?

-- Да-да! На картине нарисовали колосья, с зернами, и вот по ним насекомые ползают, такие противные! Это еще на нижних этажах, а вот на верхних - там уже фон у картин был золотой! Там еще одна была... я вначале думал, что трава нарисована, только красным, так вот это, оказалось, не трава была, а волосы, и вот в них - вши! Ааааа!

-- О, боже! - Рома чуть не поперхнулся - что за хрень?

-- Вот не знаю, жуть, конечно. Но самое мерзотное было у них в главном зале, на первом этаже, где были еще кассы, все такое. Там пол был у них, мраморный, белый, так вот, из мрамора, совсем-совсем почти незаметно, но цветом потемнее, чем основной, они на этом полу мозаику такую сделали, что ли, пентаграмму. Потом прикрыли какими-то резиновыми ковриками, наверное, когда все это стало лучше видно, люди-то ходят, эту звезду решили прикрыть и спрятать.

-- Блин, Гриш, не знаю...

-- Вот и я тебе говорю - смотри, что люди творят! Я эту пентаграмму с особым усердием отдирал, перфоратором! Еще у них была скульптура - бык золотой.

-- Золотой телец?

-- Именно что! Так они ему тюльпаны клали каждый день под копыта! Я их видел - они валялись там, их не убирали долго, много-много, на пьедестале бетон крашеный от влаги аж серым стал! Вот что за дела, скажи мне, а? Это же банк! Понимаешь?

Но понимать Рома уже ничего не мог, настолько за сегодня устал. И устал он, прежде всего, слушать других. Итак, попросив на него не обижаться и обещав помыть посуду с утра, сославшись на жуткую усталость, пожелав Грише хорошего сна, Роман ушел спать, потому, как никак не хотел упускать тот сладостный момент, наконец его накрывший, когда так хочется спать, что, кажется, едва ляжешь - и уже больше не проснешься никогда.

Глава 4.

Утром Роме было, конечно, не очень хорошо, но все проблемы более-менее разрешает горячий душ. Быстро побрившись-помывшись, надев все свежее, в памяти сделав отметку постираться вечерком, Роман уносится на работу ни свет, ни заря, придя на место даже раньше, чем положено.

Пока же никого нет еще, и никто Рому не тормошит, Рома, ожидая предполагаемого визита Гургиняна, решил поподробнее изучить этого персонажа, естественно, через Интернет, понятное дело, первой ссылкой в ТЫндексе [4-1] была ссылка на статью в Пикипедии [4-2]. Итак, Гургинян Сим Ефратович ("Не Евфратович!"- мысленно заметил про себя Рома) - председатель общественно-политического патриотического движения "Свет времени", со-председатель движения "Союз Патриотических сил против оранжизма", заместитель Молоднякова. Ну и так далее. 66 лет. Родился-женился, дальше страшное слово "имеет" двух дочерей от трех браков. Фотография, официальный портрет (судя по всему) демонстрирует миру настолько наглую и самоуверенную физиономию Гугриняна, что Рому аж затошнило!

-- Тьху! - говорит Рома, но тут в кабинет входит Марина.

Марина приветствует Рому, после чего, извинившись за то, что не догадалась об этом раньше - передала ему небольшой желтый конверт, после чего сказала, что визит Гургиняна на сегодня "пока отменяется", от чего Роман, почувствовал большое облегчение.

Посмотрев же в конверт Рома разглядел там деньги, и вот как раз эта тема Рому заставила себя почувствовать значительно лучше:

-- Ух ты! - Рома был даже удивлен - спасибо!

-- Конечно, - Марина несколько, как показалось Роме, надменно, посмотрела на Рому - это вычет из неофициальной части твоей зарплаты, которая еще предстоит, но все равно - я еще раз извиняюсь, что не догадалась, что у тебя, может быть, нет денег.

-- В принципе я должен был подумать об этом сам - несколько извиняющимся тоном стал, будто оправдываться, Рома, но Марина его прервала:

-- Ну, ничего, не извиняйся. Как, кстати, там дела по Окраине? Ты готов писать по ней записки?

-- С радостью - без всякой радости ответил Роман.

-- Ну, тогда и ладно, - Марина как-то странно прищурилась, глядя на Рому, будто в чем-то его заподозрила - тогда в ближайшее время по этой теме мы и начнем работу. Завтра приедет папа, если не сегодня вечером, я ему скажу про тебя, что забираю тебя из отдела Евгения, у них работы еще полно, ну так пусть справляются сами. И без тебя. У Жени людей в подчинении достаточно.

***

Едва же Марина уходит - прибегает Алина:

-- Ну что? - с порога, даже не здороваясь спрашивает она - она у тебя была? Денег дала?

-- Да - ответил Рома, удивленный такой осведомленностью Алины.

-- Ну, слава Богу, Ром, с тебя причитается!

-- Ах, это что же? Ты подсобила?

-- Ну да! А ты думал! Эта, думаешь, вспомнила бы про тебя? Да как бы не так. Я вот зашла сегодня к ней, поговорила. Все равно эти деньги через бухгалтерию оформлять не нужно, они в конверте. Вот, думаю, пусть немного пораньше выдадут.

-- Теперь заживем! - пошутил Рома - понятное дело на такую сумму особо не разгуляешься, но хоть есть что-то до зарплаты.

-- С тебя - ресторан! - сказала тогда Алина и подмигнула Роме.

Рому это смутило, но Алина, деликатно, видя его смущение, сказала:

-- О, господи! Ромыч! Да не боись ты! Думаешь, все сразу пропьем? Я понимаю твою ситуацию, так что... просто вечерком кофейку попьем? Я тут знаю одно местечко...

Ну что вот тут поделать? Конечно, Рома благодарен Алине, но все равно - смущен (все дело в том, что в позапрошлый визит Ромы в Москву у него с Алиной кое-что намечалось, намечалось - да не вымечалось). Роман в принципе боялся всяких там намеков на этого рода отношения с Алиной, потому как она, Алина, ему совсем не нравилась, хотя сейчас Алина и напирала на Рому, понятно, в каком отношении, как танк.

***

Ближе к двенадцати позвонил Панкратин, спрашивал, не будет ли у Ромы возможности встретиться с ним в обед:

-- Ты, в принципе, где сейчас сидишь-то?

Рома ответил, где, и после какое-то время Дмитрий соображал, на какой станции им с Ромой было бы легче пересечься, мыча в трубку, после чего спросил, когда Рома может быть на "Охотном ряду". Договорившись о встрече в обед (Рома, признаться, рад был этому, потому как подозревал, что Алина может его еще и на обед "отвлечь", а тут будет повод, вроде, отказаться) Дмитрий и Роман попрощались.

***

Затем опять пришла Марина, с флешкой, и попросила Рому переписать на компьютер вопросы по Окраине, на которые он должен был представить развернутые, но не более двадцати тысяч знаков, аналитические записки.

Итак, Рома углубился в разбор этих материалов. Первым вопросом был вопрос о желательных (по мнению аналитика) форматах обмена пленными между ополчением, воюющем на юго-западе и уграинскими военными.

-- С-спади - процедил Рома тогда себе под нос - чего ответить-то? Ну, положим, один к одному...

Вопрос пришлось отложить на потом. Далее: желательный формат использования пленных уграинских военных- срочников ВСО.

-- Блин, вот же! - Рома был удивлен - а чего с ними делать-то? Что они имеют в виду? Сделать их недобровольными донорами крови? Или органов? На жрачку, что ли, их пустить? На сухой корм для собак? С другой стороны - есть! Разбор завалов, например, разминирование, хотя - нет! Какое разминирование? Это вообще - гуманно? Или при чем тут гуманизм, война ведь? А женевская конвенция? А она вообще работает в таких условиях? А Окраина приняла на себя обязательство конвенцию эту соблюдать?

Итак, Роме становилось постепенно не по себе.

"Что же дальше будет?" - спрашивал он себя, вопросов-то всего шесть, а тут сразу - и, пожалуйста, затыка.

-- Каковы перспективы переговоров с уграинской стороной на конференции в Минске? - опять читает Роман очередной вопрос вслух - твою ж дивизию! Какие перспективы? Да мне откуда знать-то? Следует ли ополченцам, в ответ на захват уграинскими силами населенных пунктов в "нейтральной полосе" так же захватывать населенные пункты в "нейтральной полосе"? Следует ли проводить минирование, при условии, что может пострадать мирное население с "той" стороны? Да вы хотя бы о населении с "этой" стороны позаботьтесь!

Ну и так далее.

Роман в смущении грызет карандаш. Потом смотрит в потолок. Потом включает чайник. Потом достает пакетик чаю:

-- Господи, да если и дальше так пойдет, даже и не знаю, смогу ли я здесь работать!

***

Ближе к обеду оказывается, что Рома был прав, когда буквально предчувствовал, что Алина позовет его обедать вместе. Сколь сильно ему не хотелось общаться с Алиной, с той же силой, видимо, Алине хотелось общаться с Ромой.

Итак, Алина заглядывает к Роме, Рома ей говорит, что сегодня не сможет с ней посидеть в обед, Алина на это отвечает в том духе, что, типа, ну и ладно, в другой раз - и уходит, но тут Роман, не успев порадоваться, что отвязался, начинает мучаться совестью, притом стремительно так в нем это все переменилось, что, едва Алина ушла - вскакивает с места и бежит за Алиной, чтобы поговорить с ней о вечернем ресторане.

-- Ух, а я-то уже думала... - было начала Алина тогда.

-- Но ты же хотела - перебил ее Роман - вот, я уже настроился, чего ты? Ведь ты мне не устроишь сегодня вечером облом по этому поводу?

-- Ах нет, конечно же, - ответила Алина - тогда ближе к семи звони.

-- Непременно! - Роман улыбнулся, правда, как Алине показалось, вымученно - и, немного как бы маршируя, пошел обратно к себе.

***

В обед Рома встретился с Дмитрием Панкратиным в центре зала станции "Охотный ряд". Странное дело (Рома к этому был не привычен), но Дмитрий, хоть Рома и ожидал от него, как от типического москвича, опоздания минут минимум на тридцать - оказалось, Дмитрий пришел на место даже раньше Ромы (а Рома, кстати, имеет привычку приходить на все встречи на пять минут раньше). Итак, Роман отдает Дмитрию "Восхождение к свету".

-- Тут такое дело - заговорил по поводу Дмитрий - меня вот человек, которому ты должен еще одну книжку отдать, просил, чтобы ты ее мне передал. То есть не с ним лично чтобы встречался, а через меня передал.

-- Погоди, - Рома замялся - еще одно "Восхождение"?

-- Ну да, этот человек вообще мой начальник, ну, кому книжка должна пойти. Вот он попросил, чтоб ты и тот экземпляр мне отдал, а я ему передам тогда, при встрече.

-- Так, погоди - Рома в уме стал прикидывать, сколько у него при себе экземпляров "Восхождения" осталось - и тут, к его собственному удивлению понимает, что всего один, кроме того, что ему подарил Игорь.

-- Хорошо - ответил Рома - тогда можно встретиться где-нибудь... ну, короче, звони. Когда будет тебе удобно, только не сегодня вечером.

Дмитрий, тем не менее, не смотря на то, что вроде как уже все, что ему нужно, случилось, тем не менее, продолжает общаться с Ромой:

-- Ну, вообще, как дела-то?

Тут, не смотря ни на какую секретность всех этих заданий, о которой, о секретности, говорила Марина, Роман, в виду отчаянья, что ли, которое у него возникло в связи со всеми этими вопросами в ААСС по Окраине, ухватившись за случай, обратился к Диме, обрисовав, правда, в общих, таких чертах, ситуацию, как бы даже невзначай:

-- Да там, всякое.

-- А ты кем работаешь-то? - с каким-то хитрым прищуром спросил Рому Панкратин - чем занимаешься?

-- Аналитиком, в агентстве. Всякие вопросы, надо просчитывать, теперь вот - писать записки. Личные, авторские, как бы, за своей персональной подписью. Просят, чтобы покороче.

-- Ага - Дмитрий отчего-то заулыбался - и что? Это же интересно!

-- Да еще как! - тут Рома, кстати, не рисовался ничуть, ему взаправду было интересно работать в ААСС - только вот сегодня мне вопросов задали, жуть что, по это Окраине, будь она неладна, чтоб ее!

-- Угу - ответил Дима - а ты помнишь вчера, этого вашего приятеля, Лешу, хе-хе, который напился и кричал? Знаешь, как я знаю в этом ААСС, если ты уж пишешь аналитические записки...

-- А ты ААСС знаешь?

-- А почему б и не знать-то? - Дима удивленно взглянул на Рому - Москва город маленький, даже иногда кажется, что слишком.

-- Ну так вот - он продолжил - в ААСС лучше свою позицию как-то обозначить, в записках, какая у тебя есть, и чем самостоятельнее, позиция эта, тем лучше. Ну, это насколько я знаю.

-- В том-то и дело! - перебил Диму Рома - у меня позиции-то по этой теме и нету!

-- Ну так и я о чем? - Дмитрий уже засмеялся в голос - а у вашего, этого, Леши, есть! Всем в рожу прикладом! Мочить всех налево-направо! Информатора замочить! Ага! Напалмом всё выжечь и всех вырезать. Ишь ты!

-- Ох... - Роме-то было, в отличие от Димы не смешно - ну и?

-- Чего? Свяжись с ним, он тебе все и растолкует. А ты это потом оформишь в виде аналитической записки!

И вдруг Рома понимает, что идея эта, в принципе, здравая:

-- Ух! А, что, а если... - у Ромы пока нет слов, так за него договаривает Дима:

-- Ну вот! Не имей сто рублей, как говориться!

Итак, распрощавшись с Дмитрием, Роман бежит обратно к себе, после чего по Интернету, через разные соцсети, тут же связывается с Алексеем Т.

Но тот, конечно, не только на связь не выходит через Интернет, но и на телефонные звонки не отвечает, хотя, подождав не более получаса после того, как Рома написал Алексею в "Лицо-книгу", Роман начинает звонить ему на мобильный каждые пять минут.

***

Не зная сроков выполнения работы, когда ее надо сдавать, Роман бежит к Марине, (то есть в предбанник кабинета Евгения Дмитриевича) но на месте Марину не застает, а застает там самого Евгения Дмитриевича:

-- Ба! Какие люди! - как показалось, совершенно искренне обрадовался появлению Ромы тот - ну что, Рома, как поживаешь?

Рома, конечно же, ловит момент, чтобы подольстить начальнику:

-- Вот - отвечает он - Евгений Дмитриевич, начал работу, очень вам благодарен, что опять взяли к себе.

-- Ну так ты нам просто дешевле обходишься! - засмеялся Евгений Дмитриевич, впрочем, тут же осекся - шучу. Ты нам подходишь, вот и все. И все, как говорится, такое. Но и денег меньше берешь, это тоже аргумент. Тебя Марина уже подключила к работе по Окраине?

-- Да, уже подключился! Марина мне с утра принесла вопросы... на флешке. Так Марина вроде мне говорила, что вы будете вечером...

-- Ну так дела рабочие! Что тут поделаешь! - Евгений Дмитриевич все смотрел на Рому, будто насмешливо, но, как Роме казалось, по-доброму:

-- Сейчас как раз по этой Окраине идет большой вал работы, плюс Гургинян везде нос свой сует, со своими многочисленными идеями. Вот же человек! С ним и противно, но, вот - приходится работать, он вроде, за собой деньги тащит. Притом, не в первый раз. А это важно. Он у нас, получилось, старый поставщик заказов. И денежных, между, прочим!

Ну, как-то все так. Когда же Рома сказал, что заходил к Марине, Евгений Дмитриевич ответил:

-- По-моему она пошла в наш внутренний двор, там, где все курят. Курилка хренова.

-- Хорошо, я тогда пойду ее искать там! Может, встречу! - Рома стал делать вид, что уходит, но, уже на пороге своего кабинета Евгений Дмитриевич его окликнул:

-- Рома - а вот ты... тебе вроде сказали кое-какие книги привезти в Москву - да?

-- Ну да, а вы откуда...

-- Ну так одна - мне.

-- Игорь? Игорь и вам одну передавал? Опять совпадение какое-то?

-- Конечно мне! Не помнишь, что мы с тобой вчера говорили вечером по телефону?

-- Ах, осекся Роман - извините, Евгений Дмитриевич, не узнал ваш голос вчера, богатым будете! А номер телефона вы, я так понял, сменили.

-- Да уж куда богаче! - засмеялся Исаев - А номер этот у меня для текучки. Ну, так когда поднесешь книжку? "Восхождение к свету" - так ведь она называется вроде, да?

Рома мнется, потому что у него при себе сейчас как раз ни одной книжки нету:

-- Могу завтра, книжки эти у меня все дома сейчас лежат...

-- Ладно, тогда - Евгений Дмитриевич, было перестав улыбаться, заулыбался вновь - но завтра, пожалуйста, с утра прямо мне занеси - хорошо? Твой Игорь, он нам перевод кое-какой сделал...

-- Вам - это ААСС?

-- Ну да, ну и еще кое-кому, ну а тебя просто попросили привезти эти экземплярчики в Москву. Мы. Через Игоря.

И тут Рому осенило:

-- Погодите! - сказал он - это что же? Важная книжечка, что ли? Почему мне тогда не сказали об этом раньше?

-- Это? Это перевод, сделанный Игорем для нас. А что касается того, почему не сказали сразу - так зачем? Твоя роль в этом какая была? Привез - раздал, и спасибо на этом! - уже поворачиваясь к двери своего кабинета, тише, чем раньше говорил, сказал Евгений Дмитриевич - хорошо, Рома, иди уже, ищи эту курилку.

***

Во внутреннем дворе Рома был в первый раз. Не бывши курильщиком, он никогда не заходил на этот двор за ненадобностью раньше. Во дворе как раз было оборудовано (если так вообще можно сказать про мусорную урну и ведро с водой) место для курения, но именно в этот момент курильщиков, кроме Марины, тут не наблюдалось.

-- Ах, вот ты где! - даже как-то чересчур обрадовано сказал Рома, завидев Марину, и направляясь к ней - я в принципе к тебе вот по какому вопросу...

Но Марина обрывает Рому на полуслове:

-- Ой нет, погоди ты! Тут вопрос есть один мелкий, пока не забыла, хотела тебя спросить. Ты случайно не знаешь какого-нибудь технически подкованного мужичка, скажем, который мог бы быть у нас завхозом? Тут наш старый ушел на пенсию, как не уговаривали, так что есть теперь такая вакансия. Кончено, хотелось бы, чтобы это был человек с московской пропиской.

Рома тут же вспомнил про Гришу.

-- Знаю одного - ответил он - ремонтами занимается, дела идут не очень у него, вроде разбирается, в сантехнике, электрике, все такое.

-- Ух ты! Хорошо.

-- Я с ним поговорю тогда, если ты не против.

-- Как раз не против, но только пусть этот чел думает быстрее - ладно?

-- Хорошо, Марина, я с ним сегодня же переговорю, но не знаю, захочет ли он, посмотрим. Заранее обещать за другого человека я не могу.

-- Ну, так что ты хотел у меня узнать? - после некоторой паузы, пустив тугую струю дыма вверх, спросила Марина, отчего Роман понял, что Марина курит - больше дым пускает, не пропуская табачный дым через легкие - что там у тебя?

Рома спросил о сроках выполнения работы по Окраине, конкретно тех вопросов, которые ему с утра приносила Марина, но потом, повернув голову немного в сторону, влево от Мариночки, был увиденным там настолько поражен, что прослушал Маринин ответ.

Так вот, слегка влево от Марины по курсу, в самой середине этого внутреннего двора стояла... огромная, бетонная, облупленная, покрашенная грязно-желтой краской... корова. Вернее, как потом Рома рассмотрел - бык (у него были там все признаки того, ну, что это бык все-таки). Так вот, бык этот стоял так же на высоком бетонном пьедестале, так же когда-то выкрашенном в желтый цвет, теперь же краска эта была облупленная, и, частично, кусками такими большими, попадала на пол, выложенный большими, в шахматном порядке, квадратными белыми и черными плитами.

Едва все это разглядев, Рома вновь повернулся к Марине и переспросил:

-- Извини, пожалуйста, я прослушал.

-- Завтра, завтра вечером я сказала - ответила Марина, и после затушила окурок о выкрашенную в какой-то нереальный красный цвет стену - завтра часам к пяти желательно чтобы все уже было. И, кстати, не забудь, что где-то с восьми утра и до одиннадцати будет Гургинян, хотелось бы тебя ему показать, дескать, вот у нас уже снаряжены люди, которые проводят подготовку по его замыслам по гуманитарным конвоям на Окраину эту, или даже нет - в народные эти республики новые.

-- Хорошо - ответил Роман, и после, немного посмотрев во след уходящей Марине - пошел осматривать эту необычайной эпической силы скульптуру коровы, необычнейшую, и стоящую в чрезвычайно необычном, даже для Москвы, месте.

***

Стоя у подножья этого, скажем так, сооружения, Роман вдруг вспомнил то потрясающее, зеленого оттенка, небо, которое ему недавно приснилось, пока он ехал в автобусе из Волгограда в Москву.

Романа вдруг будто окутали какие-то странные, ничем не вызванные видения, будто его жизнь, его ментальная какая-то сила, что ли, окружая Рому каким-то прозрачным, серым, а местами и черным облаком - обвивает этого быка, от подножия ног до самых кончиков его слишком острых и непропорционально больших рогов, вдруг, впиваясь в эту статую, извлекает из нее еще одни, уже другие, более цветастые видения, видения каких-то жутких жертвоприношений детей у этой статуи, видения оргий каких-то у ее у подножия, видения курения каких-то трав возлежащими на полу перед этим быком людей. Все это переливалось и изгибалось, будто от дрожащего нагретого воздуха, кроме того, освещалось будто пляшущим светом от огня, сейчас невидимого, но явно жаркого, такого, что огонь этот заставлял всех людей в видении раздеваться, иногда и абсолютно донага.

Подойдя к пьедесталу совсем-совсем близко, Рома, на полу рядом, разглядел два гладиолуса, валявшихся там, уже старых и выцветших, высушенных и пыльных, цветка, почти уже чуть ли не черного цвета, и посмотрев по сторонам, поднял один.

Цветок, как казалось Роме, должен был вот-вот развалиться у него в руке, такой он был высушенный и хрупкий, но, тем не менее, гладиолус этот в то же время обладал какой-то злой, дьявольской притягательной силой.

Подняв с пола второй цветок, Роман уж было повернулся обратно к выходу, но тут в его голове, как-то слишком четко и громко для наваждения или сна прозвучал, опять-таки, голос Марины: "Роман! Ты что? Разве это твое? Не тронь, потому, что это - жертва, и жертва заклятая!".

Тогда, бросив цветы обратно на пол, Рома буквально убежал из этого двора, и не успокоился, пока не оказался вновь на своем рабочем месте.

***

Тем не менее, работа никуда пока так и не сдвинулась. Но, едва представив в памяти своей те странные видения, которые Роман видел только что во внутреннем дворе ААСС, Роман вдруг, неожиданно для себя стал исполняться некоей до сих пор ему неведомой силой и решимостью.

"Представим себе вот что - подумал он - представим себе, будто по всем заданным мне вопросам у меня есть, все-таки, какая-то своя позиция и мнение, и представим себе, хоть это и не так совсем, что я сейчас категорически и даже агрессивно настроен против Окраины. Ну, например, как тот же Леша. Никогда в армии не бывший, ни разу из настоящего оружия в жизни не стрелявший, тем более никого и никогда не убивший, но вот почему-то имеющий в себе какой-то странный и непонятный запал агрессии против всех, кого считает врагом России. Чуть что, считает Леша, надо бить кулаком или по столу, или по лицу тому, кто нам не нравится. Итак, представим себе, будто я, наполнен ненавистью и вот что бы я тут сказал?".

И тут, знаете ли, Роме поперло! Рома размахнулся - да так, что сам себе временами даже говорил притормозить немного. Короче, в часа два по всем вопросам Ромой были даны ответы, но вот какие! Распечатав свои аналитические записки, Роман, чуть ли не визжа от восторга, принялся их читать, уже через минут пять будучи готовым свои творения записать в шедевры! В целом же, даже у автора по поводу его же творений складывалось впечатление, будто для него, для Ромы, Окраина - это такая, как бы сказать? Площадка для проведения на ней некоего сатанинского, буквально, фестиваля, с пусканием кому ни попадя на ней кровищи.

-- Адищще! Адищще! - причитал Рома, чуть ли не визжа от восторга - пустить кровь! Выжечь напалмом! Да и не просто - а извлечь из этого себе выгоду, да хоть из органов человеческих, хоть из работорговли, хоть из сексуального рабства, хоть из наркотиков - и положить потом всё себе в карман!

И всему, всему этому было оправдание у Романа, и простое, заметьте, оправдание - оправдание его состояло в том, что уграницы все это сами делали, вот так пусть это им и вернется бумерангом!

-- Совершить правосудие! Воздать тем же! - резко выдергивал Рома страницы распечатанного своего текста из левой руки и бросал на стол перед собой - отомстить! Отомстить! Отомстить! И правда следует за нами! И справедливость для всех!

***

Тем временем позвонил Алексей Т, как раз в тот момент, когда Роману его помощь уже была и не нужна, как раз через несколько минут после того, как все было распечатано. Тут Роме ничего не осталось, как на ходу придумать, по какой причине он так разыскивал Алексея. К слову сказать, Рому с Григорием в свое время, когда Роме нужно было найти съемное жилье, свел как раз Алексей, потому как Григорий - приятель Алексея, в то время как раз подыскивал человека, чтобы на двоих снимать именно ту квартиру, где жили сейчас в Реутове Гриша и Рома.

Ну так вот, на ходу придумывая причину звонков Алексею Роман изобразил беспокойство по поводу Гриши. Роман стал спрашивать Лешу, что он думает по поводу чрезмерной зацикленности Григория на всех вот этих теориях, что, якобы его преследует, или, следит за ним, КГБ?

-- Меня тут просто спросили, не смогу ли я найти человека на одно место, чисто по хозяйственной части. Вот я и беспокоюсь, как бы не получилось так, что он потом будет там работать, начнет чудить - и тогда что обо мне скажут люди?

Алексей какое-то время думает, явно не зная вот так сходу, что и ответить, но после говорит:

-- Ну, Ром, по большому счету Гриша, если эту тему его больную не касаться, то, вроде он тогда и сам о ней не упоминает? Или что-то изменилось? Я с ним вживую, если честно, встречался достаточно давно, с тех пор могло многое поменяться, как бы сказать, если его эта теория прогрессирует, то...

-- Вот именно что прогрессирует - ответил Рома - раньше, я помню, да, он говорил об этом всем, но как-то мало, все больше по поводу какому-нибудь, к слову, как говорится, а сейчас, сейчас, как мне кажется, он уже сам стал этот повод выискивать, лишь бы об этом поговорить!

-- Ну, тогда и не знаю - немного помолчав, сказал Алексей - тогда, если ты так боишься, что про тебя чего-то нехорошее могут подумать - тогда не рекомендуй его!

-- Да - ответил Роман - не знаю, с другой стороны - жалко парня.

-- Что там с ним сейчас-то?

-- Работает вроде, нормально все, но, как я понял - очень хочет получить постоянную работу, что ли. Надоели ему, судя по всему, все эти временные заработки, которые то есть, то их нет, хочет спокойствия и стабильной зарплаты.

-- И что? Все бухтит о своем КГБ?

-- Да вот уже почти постоянно стал, вот в чем дело.

-- Можно, Рома еще вот что - поговори с ним, скажи, чтобы притих по этой теме, что ли, он всегда парнем был разумным! Ты - человек убедительный, вполне возможно, что он тебя послушает! В конце концов, ты ведь в том же заинтересован! Вы с ним на двоих ведь квартиру снимаете!

-- Это да - тяжело вздохнул Рома, так войдя в роль беспокоящегося о Грише, что, кажется, стал и вправду немного за того переживать - ну, Леха, спасибо тебе, я тогда еще как-нибудь позвоню - может, увидимся.

-- Да, хорошо - ответил Алексей, и на этом все.

***

Закончив разговор, Роман продолжил восхищаться своим, как он считал, шедевром, пока, наконец, к нему опять не зашла Марина, которая так обрадовалась тому, что Рома так быстро все сделал, что тут же забрала у него все распечатки, а потом приказала затереть на компьютере все файлы по этому, как она сказала, "опроснику", с помощью специального шрёдера, и потом ушла, напоследок позволив Роме уйти с работы сегодня раньше:

-- Молодец! - сказала она - сегодня ты заслужил! Мне завтра с утра будет чем перед носом у Гургиняна поразмахивать. Столько бумаги! Выглядит солидно! Но все равно, Рома - не забывай, завтра утром не опоздай, с восьми до одиннадцати ты точно должен быть на месте, хорошо? И ни к кому не ходи, даже если позовут.

Вот так вот! Не успевает Роман даже рот открыть, чтобы - как собирался, сказать, что Марина еще не читала его записок, еще и не знает что там, может ей еще и не понравится -как Марина выталкивает его чуть ли не взашей, чтобы уходил. Ну, Рома в данном случае и рад повиноваться.

Зайдя перед уходом к Алине, Роман договорился с ней, где они встретятся после окончания работы, и после, со спокойной душой, и, даже в приподнятом каком-то настроении - пошел прогуляться по Москве, ожидая, пока освободиться Алина.

Рому очень радовало, что у него все так хорошо получилось с этим "опросником", что он даже позволил себе немногий расслабон - зайти в одно кафе и выпить там кружку пива с кофе, и заесть это все кексом!

***

С Алиной встретились, конечно же, у памятника Пушкину.

-- Ну что же? - казалось, Алина была искренне рада вновь снова видеть Рому - отметим твою первую мелкую получку?

-- Ох, Алиночка, - ответил Роман - у нас в Калаче эти "мелкие деньги" - у некоторых две зарплаты месячные!

-- Ой! - Алина скорчила комичную гримасу - а вот, Ром, у нас в Саратове! Давай хоть сегодня вечером не будем об этом!

Итак, усевшись в очередной, в этот вечер переполненной и душной "Чоколаднице" Рома и Алина разговорились, но, увы, опять о работе:

-- Алина, вот я тут не понял кое-что - заговорил Роман - ты вроде говорила, что Гургинян хочет, чтобы ААСС вкладывал в его идею конвоев на юго-запад деньги, вроде так, а вот Марина сказала наоборот, что этот проект им принесет прибыль, и даже большую.

-- Хм - Алине, вроде как начало разговора не понравилось - Рома, даже не знаю что ответить. Я слышала что проект расходный в чистом виде. А если Марина...

-- И Евгений Дмитриевич!

-- И он тоже? - Алина нахмурилась, впрочем, ее быстро отпустило, - тогда, Рома, я думаю, что нужно просто суммировать всю информацию, что у тебя есть и не париться.

Рома немного подумал, прикинул в уме, что бы это могло означать, а потом выдал:

-- Ой ты ж господи! Тогда все получается просто - деньги пойдут в ААСС, после чего частично уйдут на конвои.

-- Да, может быть оно и так - Алина как-то слишком звучно через трубочку начала употреблять свой морковный сок. - Им дают, они переводят, часть остается у них. Вот и вся петрушка, и бухгалтерия, заметь, Рома, тут совсем не при чем!

Рома так же прикладывается к своей огромной чашке с капучино, на ходу раздумывая, не взять ли еще пива. В итоге, обсудив тему, вместе с Алиной решают пока ограничиться каркаде. Но это так...

-- Если этот проект у них разовьется, Рома, - вновь начала Алине разговоры о серьезном, - туда, на юго-запад, будут ездить наши люди, может быть и тебя привлекут? Наверняка там будет доплата серьезная за "боевые". - Алина заулыбалась, после чего взялась за каркаде, слава богу, в котором не было трубочек.

-- Я вот не понимаю - ответил Рома - зачем там, на юго-западе, аналитик, типа меня? Там же война идет, обстрелы, там бойцы нужны.

Алина в ответ изображает недоуменную гримасу:

-- Наверняка Гургинян там что-то делает свое, непонятное, что-то, а параллельно напускает дыму под видом гуманитарных операций каких-то, или как это там называется. Во всяком случае, я слышала, что ему недавно разрешили дополнить свои батальоны "Сынов Света" еще людьми, а так же туда ввезли какое-то новое оборудование и всякое такое прочее.

-- Это как это? - Роман не понял, - это кто-то за него решает, или за них, сколько людей туда направить?

-- Ой, ну что ты хочешь от меня ? - Алина даже, казалось, возмутилась, - вроде да, я так слышала, за него эти вопросы решают, не он сам, или его люди, но за них решают, вот так вот.

-- Ага - сказал Рома - а он такой, весь важный, только для вывески!

-- Может и так - Алина допила свой чуть не литр каркаде, после чего, видимо, ей захотелось чего-то такого, погорячее.

Сделав паузу, поразглядывав Рому, как тот зачем-то салфеткой стал вытирать кружку от остатков капучино, Алина наконец предложила взять чего-нибудь такого, спиртного, что сам каждый выберет - да и закусочку к нему.

За сим согласились, после чего Алина стала заказывать себе шампанского, бокал за бокалом, и тут уже и Рома, стало быть, поддержал инициативу, стал заказывать себе, так же пива, да так вот все и вышло, что оба потеряли контроль над собой, потому как, видимо, обоим, наверное, уже жизнь так рассудила, что хотелось не то, чтобы напиться, а больше расслабиться.

-- Эх, Алина! - уже громко так стал говорить Роман через час-полтора - а ты не в курсе, что там у вас за корова? Во внутреннем дворе стоит, из бетона такая, с рогами...

-- Это нам от прежних владельцев досталось - ответила Алина, - тут банк какой-то был, но, насколько я знаю, те старые владельцы банка были как-то связаны с Исаевым.

-- С Евгением Дмитриевичем? - Рома как раз вспомнил, что ему еще этой ночью говорил Григорий - с Исаевым?

-- Вроде да - Алина звучно заглотнула остатки какого-то ликера и после смачно так облизала губы - у него друзья были, какие-то совместные дела, но что там, я точно не знаю, только слышала краем уха. Короче, вроде как дела не пошли, это версия Исаева, или, есть версия, но это уже больше слухи - дела пошли, и как-то уж слишком хорошо - ну так вот, то ли продавали они это здание, потому что денег не было, то ли потому как для них это здание было уже не таким крутым, в общем, не важно!

-- Ага - Рома уже погружался слегонца в туман - и вот от них-то ААСС и досталась эта корова.

-- Эх, Ром, кто знает? Может, это наследие лихих девяностых? Золотой Телец, то-сё, понты-монты?

Но тут их милое воркование прервал телефонный звонок Игоря из Калача-на-Дону:

-- Эх, ма! Какие люди! - радостно заголосил Роман в мобильник - ну, Игорек, говори, как там у вас делишки в Калаче-на-Дне?

Но Игорь, как оказалось, звонил просто узнать, как дела у Ромы, и все такое, спрашивал, все ли в порядке, ну, или просто волновался почему-то за друга. Выслушав Игоря, Роман ответил:

-- Тут такая история вышла, да что я говорю? Да ты и сам, наверняка, в курсе. Я тут твою книгу раздаю людям, звоню им по телефонам, которые ты мне дал, и вот, Игорек, странное дело - все эти люди как-то связаны с моей новой работой. Да и книжка, как мне тут сказали - не твоя, а, говорят, ты просто перевод людям сделал, что ли, подработал.

-- Ох, Ромыч - отвечал Игорь из Калача - даже не поверишь, я просто сделал то, что мне велели, вот и вся петрушка. Перевел, сделал несколько экземпляров в типографии, как велели, вот. То, что это мое творение, я тебе и не говорил, что ты! Там только мои комментарии есть, да, как специалиста. А потом я, как мне сказали, передал книгу через тебя, то-сё, контактики мне дали, я реально не знал, что все экземпляры пойдут к каким-то людям, которые там рядом с тобой работают. Короче, Рома, я сделал все, что мне сказали, а вот сообщать тебе подробности дела, эти люди мне не велели. Кстати, на заказчиков я вышел через твою Иру. Даже не так. Она ко мне обратилась сама. Она же тебя устроила в свое время в Москве? Ну вот, имея там какие-то завязки, она и мне работенку подкинула, потому, как людям был нужен переводчик сразу с нескольких языков, включая латынь, да еще и знакомый с католичеством, а я, так вышло, несколько раз был в Италии и Германии на католических форумах. - Игорь сделал паузу - Приглашали.

Вот тебе и раз! Тут вот не то, чтобы Рома смутился, откуда у Иры такие связи, совсем нет, просто Роман как раз сейчас вспомнил об Ире, ну, сами понимаете, хоть просто попивая пивко - но с другой.

Итак, получалось вот что - Ира передала Игорю заказ на перевод текста (видимо, от ААСС или от близких к агентству людей), после чего, когда Игорь все сделал - текст передали через Романа людям, которые и были заказчиками перевода. С другой стороны - Панкратин. Он что? Он же не в ААСС? Да, но как-то ведь связан, он же говорил при встрече с Ромой в метро об ААСС, так говорил, будто был знаком с агентством. И Субботин - тоже, он вроде и не в агентстве, но имеет с ним связь, хотя бы потому, что он племянник Исаева.

Короче, от всех этих мыслей у Ромы в голове туман только усилился, стал только гуще, что ли, и он стал спешить завершить разговор с Игорем, но вот сам Игорь, увы, не спешил особо, спрашивая всякую ерунду, короче, как показалось Роме, попусту вися на телефоне. В конце концов, у самого Ромы возникли кое-какие соображения:

-- Тут, братишка, вот какая затыка получилась - Рома смотрел, прижав ухо к телефону, на то, как Алина подливает ему в кружку пива из кувшина, после ей показал рукой, что достаточно - мне кажется, что мне вот этих экземпляров не хватит, чтобы раздать всем желающим.

-- Понял. То есть нет. Это как это? Я же тебе дал четыре номера телефона, по ним надо было позвонить, и четыре человека у тебя должны были забрать "Восхождение"...

-- Ну да, Панкратину отдал, Субботину тоже, завтра надо один экземпляр отдать Исаеву, Евгению Дмитриевичу, а еще один у меня взял человек на вокзале, а тут еще оказывается, что начальнику Панкратина надо дать один. То есть надо-то пять! Ну, я отдам свой ему, конечно, хотя мне и понравилось это твое, или не твое "Восхождение".

Игорь явно задумался, как-то уж чересчур часто задышав в трубку:

-- Не знаю, Ром, что тебе сказать. Мне дали передать тебе только номера телефонов и имена. Без фамилий. Только учти, Субботин, ох не телефонный это разговор, ну ладно. Сам знаешь кто, мне по секрету рассказала, что Субботин - он из ГРУ, или был в ГРУ, потом уже не работает, не знаю, Панкратин - из КГБ. Так что вот так. Не знаю, что тебе сказать, но ты лучше, наверное, свяжись с человеком, которому больше всего доверяешь, и который заинтересован.

Рому это смущает, даже кажется ему, что он вот-вот и начнет жутким образом трезветь, чего ему и не хотелось, потому, как больной было хорошо только что, и вот теперь его отвлекают:

-- О! Да если бы я тут кому-то бы доверял, Игорек!

Игорь, кажется по голосу, смущается:

-- Тогда Рома сам думай. Не знаю, что сказать, особо не углубляйся только, что ли...

На этом разговор закончился, и друзья попрощались, а Рома понял для себя пренеприятнейшую вещь. Так вот, хоть и за всем этим пьянством Алина и намекала ему уже, ну, вы поняли, о чем, но получится ли у него сегодня с ней, потому как надо ехать "домой" в Реутов, за книгой для Евгения Дмитриевича, чтобы завтра утром книгу отдать?

Еще выпив немного пива, Роман принимает решение, если уж получится с Алиной, (которая, удивительным делом теперь, не как раньше, уже представлялась ему дамой весьма себе и привлекательной) то Роме придется уехать от нее, опять-таки, если случится, на такси, в Реутов.

***

Ну так случается. После посиделок, покинув "Чоколадницу" уже очень пьяные, Рома и Алина ловят такси - и едут к Алине, в ее замечательную, пахнущую свежим ремонтом ипотечную двушку, за которую ей еще платить - не переплатить, и потом там происходит всякое такое, без подробностей [4-3]. После чего, после всяких, сами понимаете, дел, Рома, поспав немного, час, наверное, счастливым образом проснулся (чувство долга, видимо, пробудило), и после всяких там "да ты куда пошел" и "да я тебя никуда не отпущу" от Алины, еще раз отработав свое право убежать - свалил, на улице еле-еле поймав машину.

***

Водитель, конечно, Рому просто ограбил, заломив цену за поездку в Реутов, как будто до Питера ехать надо было, но деваться было некуда, и вот, уже около четырех утра Рома был дома, все еще немного пьяненький, шатающийся, правда уже не так, чтобы очень сильно, уставший, но немного счастливый, и уже теперь точно понимающий, что спать ему сегодня уже лучше не надо. Приляжешь на чуть-чуть - и все, проспишь все что можно.

А сейчас было как раз именно что нельзя.

Глава 5.

Уже в Реутове, на квартире Роман развел такую бурную деятельность, что даже разбудил Гришу. Тот, сонный, поначалу выказал жуткое недовольство шумом, да и происходящим вообще (Роман носился из своей комнаты на кухню, потом в ванную, потом обратно), но едва узнал, что Рома собирается его устроить на работу - угомонился, и даже стал помогать Роману что-то делать.

-- Вот! - чуть ли не крикнул Рома Грише - тут вот есть книжка, моя, ее, наверное, придется сегодня отдать, не мог бы ты мне помочь - сфотографировать, сколько сможешь?

Григорий соглашается, и тут же, придерживая книгу одной рукой - другой фотографирует книжные развороты один за другим, на мыльницу, впрочем, дающую, как Гриша сказал, вполне себе неплохое качество снимков.

Сбагрив такое дело на Григория, Рома бежит стираться - у него ничего не стирано, после чего - и майку свою черную всегдашнюю (у Ромы только черные майки), и носки, и даже трусы - бросает в микроволновку сушиться.

Потом он быстро моется, бреется, пользуется Гришиными шампунями, гелями и дезодорантами, выбегает из ванной, сушит голову невесть откуда у Гриши имеющимся (каким-то загаженным) феном, потом кое-как гладится, бросает, чтобы не забыть впопыхах, книжку для Евгения Дмитриевича в рюкзак, и потом только, нацепив шорты свои домашние и нелепые, в клеточку, подарок второй жены Лены, начинает делать яичницу, не забыв и про Григория, после чего садится завтракать, пока Григорий продолжает, один за одним, отщелкивать развороты "Восхождения".

Едва Рома успевает поесть и погладиться, пусть и кое-как - настает время уходить. Слава богу, что, вспотев даже, но Гриша успел быстро отщелкать всю книжку на фотоаппарат, и книгу Роман тут же, опять, чтобы не забыть только, бросает в рюкзак.

Итак, Роман, кое-как, но в отглаженной одежде, свежий, на сколько это возможно, побритый и помытый (тут душ опять выручил, хоть слегка, но помог), с книгами в рюкзаке, отобрав у Григория карту памяти от фотоаппарата, чтобы на работе скачать снимки к себе на компьютер, сказав Грише: "Сегодня я поговорю насчет тебя на работе, если они согласятся, завтра поедем в мою контору вместе" - уходит.

Гриша в ответ, покачивая все еще сонной головой, почесывая коленку - идет закрывать за Ромой дверь.

Когда Роман оказывается уже на лестничной клетке, в открытую еще дверь Гриша говорит Роме: "Если что- звони", и за сим все.

***

Далее Рома несется на работу, по дороге, счастливо успевая прикорнуть везде, где только можно. Роман спит в маршрутке, Роман потом спит в метро, ему удалось сесть в вагоне, и после, проснувшись, уступив одной бабушке свое место, он продолжает спать уже стоя, вплоть до станции "Площадь революции", где ему выходить.

***

Едва прибежав на работу, где-то в 7-45, Роман первым делом заскочил к Евгению Дмитриевичу, проведать, на месте ли он. Евгений Дмитриевич был уже на месте:

-- Ого, Рома! В какую рань! - Евгений Дмитриевич встал со своего начальственного кресла, и даже сделал несколько шагов навстречу Роме, протягивая руку для приветствия.

-- Ну так вы тут, Евгений Дмитриевич, получается, еще раньше!

-- Я? - Евгений Дмитриевич заулыбался - я-то что! У меня это уже старческое, куда деваться.

Поздоровавшись с Евгением Дмитриевичем за руку, Рома достал из своего рюкзака книжку с игоревским переводом и протянул ее Евгению Дмитриевичу. Но тот книгу не взял, а легким таким жестом указал, чтобы Рома книгу положил к нему на стол. И тогда Рома положил её на самый край.

-- Тут вот какая затыка вышла, - заговорил после непродолжительного молчания Роман - я так понимаю, вы знаете, что это за книга и вам как-то она важна, но тут вышло вот что.

Евгений Дмитриевич вопросительно, даже, кажется, как-то слишком, посмотрел на Романа:

-- Игорь, который книгу...

-- Перевел - помог договорить Евгений Павлович Роме.

-- Ну да, он мне дал четыре телефона, контакты то есть, людей, которым я должен был отдать книжку, а так получается, что у меня теперь экземпляров не осталось. То есть остался, один, только мой, и все.

-- Ага! - Евгений Павлович, казалось, что ничего не понял, но делал вид, будто понимает. - Хочешь сказать, ты мне отдал последний экземпляр и у тебя больше нет.

-- Да.

-- И в чем проблема?

-- Проблема в том, что вчера я отдал одну книжку одному человеку...

-- Панкратину, да-да, знаю... он мне звонил.

-- Вы знакомы? Ну так он просил меня ему сегодня передать еще один экземплярчик, а у меня больше нет. Только мой, и все.

-- Угу. Я понял. Хорошо. - Евгений Павлович, казалось, был спокоен как танк, но все равно во всем его виде Роме что-то не нравилось, наверное, вот это вот всё его вроде как спокойствие казалось слишком уж ненатуральным - Понял, Рома, я все понял. Так. Давай начнем сначала и ты скажешь мне, кому передавал книжки и мы с тобой все спокойно посчитаем.

-- Ох, - Роману что-то стало как-то тяжело и не по себе - одна книга вам, Евгений Дмитриевич.

-- Да, вот она, - Евгений Дмитриевич взял книжку в руку и стал листать страницы, после чего, будто там найдя, что нужно (даже было видно по лицу) успокоился, и положил книгу обратно, но уже не на край стола, как положил вначале Рома.

-- Потом одну Пан...

-- Панкратину, да, знаю, паренек в принципе мне знакомый, иногда, редко, правда, помогает мне по вопросам безопасности, да. Был замом в КГБ у одного очень серьезного человека, которого до сих пор начальником зовет, потом ушел, у них натянутые отношения.

-- Потом - Субботину одну...

-- Моему племяшу, да. Сестры сын от первого брака. Взял себе фамилию отца. Биологического, как сейчас говорят.

-- И одну - у меня на вокзале парень взял один, даже не знаю, как его описать.

-- Как ты ему отдал книгу??

-- Он подошел ко мне и сказал, что его послали забрать у меня один экземпляр.

-- Ах! Вот теперь все ясно! - Евгений Дмитриевич, казалось, испытал облегчение какое-то - кто-то, кто, как я понял, произвел на тебя впечатление человека, который был очень в курсе.

-- Да! Да! - Роме в этот раз очень понравилось, что Евгений Дмитриевич продолжил за него - тот парень меня узнал, да, подошел, обратился ко мне.

-- Угу, ясно. Ну так что ж? - Евгений Дмитриевич задумался - Ром, значит, я думаю, теперь ты пока иди на место работать, а то, что у тебя для начальника Панкратина ничего нет, как я теперь понял, этот вопрос буду я решать теперь. Если что - я тебя позову, хорошо? Ну а так... ладно, пока иди. Кстати, какие у тебя там дела сегодня предстоят?

-- Марина говорила, что приедет Гургинян, и что она хочет с ним зайти ко мне.

-- Ах, ну это и великолепно. Посмотрим, Ром, что получится, ну а пока - иди.

***

Итак, Роман, наконец оказывается у себя на рабочем месте, первым делом, едва компьютер загрузился, заметив, что тот стал как-то немного, но медленнее работать.

Затем Рома, опять-таки, имея счастливую привычку засыпать, когда есть возможность, немного прикорнул, после чего, где-то через час с небольшим, проснулся, уже чувствуя себя намного лучше, чем до этого.

Где-то же и не в одиннадцать даже, как обещала Марина, а даже ближе к двенадцати, к нему, наконец, пожаловал такой долгожданный гость.

Итак, открывается дверь нараспашку, после чего в кабинет входят Марина и Гургинян:

-- Вот! - с порога заявила Марина, показывая рукой в сторону Ромы - Сим Ефратович - познакомьтесь! Это Рома, наш сотрудник, он сейчас как раз со мной работает по вашему проекту. Вчера - вот! - она стала показывать пачку Роминых распечаток, - уже приступил к работе, достаточно плодотворно работает человек, так что...

-- Ага! - Гургинян, странное дело, но совсем (не как обычно на его видео) был спокоен, и казалось, даже немного заторможен - это значит, Роман, Мариночка, о котором вы мне говорили! Очень приятно! - Гургинян протянул руку Роме, как раз когда Роман вставал уже на встречу ему - будем знакомы, Сим Ефратович!

-- Очень приятно - ответил Рома, пожимая руку Гургиняну - Роман Белоусов!

-- Вот, Сим Ефратович! - опять заговорила Марина - Рома уже много чего сделал, вот, я вам уже показывала, а еще на первом этаже у нас работает группа, я хочу вам показать ребят, так сказать, познакомить с теми двумя, кого вы еще не знаете. Люди, которые от нашей конторы работает в группе.

-- Угу - ответил Гургинян - тогда, Марина, пожалуй, вы дайте мне работу Ромы почитать, и пойдемте к остальным!

Тут и Марина и Гургинян стали выходить из кабинета, а Рома последовал за ними, да так, что успел даже вперед, и открыл перед Гургиняном дверь, после чего еще следовал за Гургиняном, пока тот шел к лестнице, а Марина семенила на своих огромных каблуках следом, но после, пропустив Марину вперед - свернул к туалету.

***

И дальше было вот что. Роман зашел в туалет, закрыл за собой дверь, но, так получилось, та закрылась неплотно, а вот Гургинян и Марина, по старой, кстати, российской офисной привычке важные вопросы обсуждать в коридоре у туалета, либо вообще в туалете, остановились, и стали между собой переговариваться, и, как случилось, Роме удалось услышать практически весь их разговор.

-- Это тот самый человек, Марина, что вы мне рассказывали? - начал "разговор у туалета" Гургинян - это он?

-- Ну да, он.

-- Ой, ну и чего вы тогда смутились? Вы будто знали его, что ли? Симпатизируете? Ничего так себе паренек... высокий!

-- Нет, Сим Ефратович, - ответила Марина - он у нас работал тут и раньше, но я с ним не встречалась, потому что училась и у папы не работала, бывала я тогда тут редко. Что же касается вашего предложения тогдашнего, то оно как-то, мне показалось, слишком, что ли, резким, вы это знаете, я это уже и раньше говорила вам.

-- Да, - продолжил Гургинян - И прервали фактически беспроигрышную операцию, стоившую, может, и не таких больших, но хороших денег. Ну, так и что вы теперь предложите?

-- А и ничего. Ничего и не надо. Если вы об этом... чрезмерном решении вопроса. Да и вообще, мне кажется, вопроса-то никакого нет. Все тихо, спокойно и безопасно... вам. Везде и всегда рискую я, надеюсь, не задарма какие-нибудь.

-- Да, я это понял. С другой стороны, вы говорите, Марина, что он может пригодиться нам в нашем деле. Этот человечек.

-- Это да, почитайте, что он написал. Мне вот понравилось. Впечатление такое, что он наш в полной мере, искренне наш человек, так пусть делает дело!

-- Ну и это хорошо - немного просипев, потом прокашлявшись ответил Марине Гургинян - если он молодец, и вы его надеетесь подключить к делу, то будет хорошо, а если его и на наших конвоях использовать, да с поездкой на Окраину, так вообще, получится, он будет полностью тогда под нашим контролем, и все что нужно, если придется, сделать, нам сделать будет легче.

-- Ох! - Марина выдохнула, казалось, разговор этот ее реально напрягает - Сим Ефратович! Мне бы вообще не хотелось с вами говорить на эти темы, я в этом участвовать не хочу, понимаете? Я вам уже говорила это и повторяю, пожалуйста, я столько сделала для продвижения ваших проектов в ААСС, что мне совершенно не хотелось бы, чтобы вы меня замешивали в такое!

-- Ну и хорошо - Гургинян снова закашлял, потом, через паузу продолжил - Как скажите. Только знайте - такими делами иногда приходится заниматься серьезным людям. И дело не в том, что я зверюга какая-то и мне это нравится. Что же касается той информации, что у нас теперь есть, то я - да, впечатлен, но дальше, я вам расскажу кое-что. Там дело такое... в книжке есть только ссылка на основной источник, Марина, без которого во всех нас интересующих вопросах мы не разберемся. Но доберусь ли я до этого источника, Марина, я не знаю, у меня не такие шикарные связи, увы.

-- А тут я думаю вот что - Марина, было слышно, с каким-то цокотом каблуков переминалась с ноги на ногу - этот источник, о котором вы говорите, он в Москве находится...

-- Его же хотят отдать в США!

-- О да, но, как мне известно, если кто-то влиятельный будет настаивать на том, что нужно сделать вначале копию источника, то источник тот, о котором вы говорите, будет вначале тщательно скопирован, и уже потом его только отдадут этим хасидам или... жидомасонам, как их там? Уже и запуталась!

-- То есть вы, Мариночка, думаете...

-- Я уверена, что папа этим делом займется, через Сумрачного [5-1], так что у меня будет возможность достать копию источника и на этом все. А Сумрачный - вы знаете, всеми этими диковинами интересуется, так что если папа попросит, наверняка сделает все, чтобы нам дали сделать копию.

-- Мариночка, буду весьма обязан! С другой стороны - неужели с книги до сих пор не сняли копию?

-- Нет, потому что всем пофиг! Ее только отфотографировали, да и то, тяп-ляп, нам такое качество не поможет! Сим Ефратович! Не стоит благодарить меня за мои еще не предпринятые усилия, еще ничего не решилось, но, уверяю вас, что если вы будете продолжать свое дело, как и прежде, а меня не забывать, как и прежде, все, что вы хотите по этим вопросам будет оказываться и у вас на столе всегда, когда только смогу достать!

После этого Гургинян опять закашлялся, потом стал шелестеть какими-то бумагами, может быть, и ромиными записками, а потом оба - Марина и Гургинян, ушли.

***

Тихо выйдя за дверь туалета в коридор, еще какое-то время прислушиваясь, ушли ли Марина и Гургинян, Роман пошел обратно к себе в кабинет, на ходу как-то даже огорчаясь, если не сказать, что чрезмерно, услышанным. Что-то такое нехорошее зрело в душе Ромы, потому как он стал чего-то сильно подозревать, что только что разговор Марины и Сима Ефратовича шел именно о нем. Скользкий такой разговорчик у них был, да, без имен и без каких-то точных формулировок, но все же.

Уже где-то чрез час, а может быть и больше, Роман заходит к Алине, где ее девушки сообщили, что Алина на сегодня взяла отгул. Рому такой поворот обрадовал, и он в кои-то веки опять почувствовал себя мужиком: "Могу еще, когда захочу!" - подумал он про себя тогда, наполняясь какой-то большой такой мужской гордостью - "Есть еще, чего там должно быть, где-то там, где оно должно быть!".

Но, тем не менее, получается, что обедать придется одному, а он уж было рассчитывал на компанию. Тем не менее, перед уходом на обед Рома решает заглянуть к Марине, испросить новых заданий, но Марины, увы, нету на рабочем месте, и тогда Рома идет к Евгению, расспросить где она, если он знает.

-- С Гургиняном усвистала по делам - ответил Евгений устало, по всему было видно, что человек зашивается на работе - ну, а ты как там?

-- Вчера что-то не шло всё, но потом, знаешь ли, накатило, так что быстро выполнил всю работу, часа за два-три, работу, какую задали сделать лишь сегодня к вечеру. К пяти, вернее.

-- Ух ты! Молодец! - как-то одобрительно заулыбавшись даже, кажется, с какой-то завистью сказал Женя - а я вот, видишь ли, утопаю, отдел большой подо мной, людей много, да, все равно с трудом движемся к концу. Да, и еще все знают, что после этой работы, если еще успеем, получим деньги - и нас всех отправляют в неоплачиваемый отпуск. Так что сколько бы мы не получили в итоге, настроения у людей работать с огоньком нету! Тут еще и тебя у меня забрали...

-- Ясно - ответил Рома - а что этот отдел, который Марина возглавляет?

-- Да вот, - отвечает Евгений - сидят напротив, шесть человек. Она, как я понял, им заданий вчера еще надавала, и усвистала, непонятно, куда, наверное, к Гургиняну, если, как ты говоришь, это все одного плана задания, то, как ты сказал, к пяти она захочет знать результаты. Так что к этому времени и явится. Сегодня она туда, в этот отдел, Сима этого, Ефратовича приводила - показывала, как они пашут.

-- А ты? - Рома, вспоминая прежнюю работу на ААСС, припоминал женино усердие в деле - тебя почему не подключили к этому проектику? Чем-то не угодил им?

-- Я? Я - наоборот, все переделал, что только возможно, они же на меня свалили почти всю работу, кроме работы по Окраине, и вот, посмотри - какая благодарность! Я все проекты доделал, какие-то даже переделал, некоторые - так вообще, деньги давно получены и потрачены, так надо было доделывать забесплатно, ну так доделывал забесплатно... И теперь - все. Последний проект - и неоплачиваемый отпуск. Пока-пока! - Евгений с какой-то горечью вздохнул, после чего снял очки и стал их протирать.

-- Ага- Рома решил хоть немного морально поддержать приятеля, хотя бы тоном своим, что ли - то есть на тебя спихнули все, что было, кроме проекта по Окраине, и когда ты все это сделал - с тобой вот так вот обращаются? И что будешь делать дальше? Есть предложения? Ищешь новое место? Ну, хотя бы чисто ради интереса?

-- Нет, - отвечает Женя - когда закончим, я реально месяц отдыхать буду, ну а вот если через месяц вернусь и тут снова всё будет тоже самое, бескормица эта, тогда и начну искать что-то другое. А так... пока нет, я точно уже просто выспаться хотел бы!

После этого Рома предложил Жене сходить вместе пообедать, и уже потом, когда пошли, еще раз, на всякий случай, и опять безуспешно, заглянул к Марине в кабинет. Но нет, ее не было, лишь только через открытую дверь он увидел сидящего за своим рабочим столом Евгения Дмитриевича, и, как показалось, Евгений Дмитриевич, увидев Рому, подмигнул ему.

***

Уже в кафешке Рома все хотел вытянуть из Жени какую-нибудь новую информацию, более, наверное, из любопытства, чем для того, чтобы узнать что-то для себя важное, что ли.

-- Ну, как вы тут, в Москве, без меня пока были, что новенького-то? - спросил он Женю, едва сделав заказ - чего вообще, в целом, происходит тут?

Женя же, явно погруженный в свои думы, казалось, искренне не понимал, чего тут Роман не понимает или не догоняет:

-- Ну, как что? - ответил он с каким-то усталым вздохом - да все тоже, как и тогда, когда ты у нас в последний раз был! Работаем на АП, даем им реальную статистику по их популярности у народа, вот, ты, наверное, еще слышал, как пару раз работали на госдеп американский - не? Не слышал?

Роман отрицательно замотал головой, уже предчувствуя что-то забавное.

-- Ой, да веселенькая история была. Госдеп нам дал два заказа, хорошие такие, денежные, на исследования по нашему профилю, типа того, что мы делаем для АП, статистику плюс какие-то выводы и рекомендации...

-- Ага, и...

-- Ну и Евгений Дмитриевич был вынужден связаться с нашей разведкой, которая через ААСС выдала госдепу ложную информацию, ну, я понял, чтобы ввести по важным каким-то вопросам американцев этих в заблуждение.

-- Ух! И что дальше?

-- Господи, Ром, а что может быть дальше? Дальше они протумкали все только когда либералы, ими поддержанные, проиграли выборы в Твери, и все. Обращаться к нам больше не хотят.

-- Да - сказал Роман - это когда оппозиция получила где-то ноль-два процентов голосов?

-- Именно, на недавних выборах. Смешные такие. Они тогда еще, с нашей информацией, пошли смело в бой и такого наговорили в своей кампании, что их предполагаемые шесть процентов обнулились, фактически, до величины меньше статистической погрешности! И это, заметь, при том, что им ничего не ограничивали, давали время на телевидении местном, на радио, плакаты их не срывали, и все такое. Только один раз пресекли привоз наличных долларов, от того же самого госдепа! А голоса считали, Роман, абсолютно честно, даже людям на местах грозились, чтобы не баловали с этим делом!

Рома рассмеялся, вслед за ним, видимо, Роман смеялся слишком заразительно, засмеялся и Женя:

-- Вот так вот, Ромыч, - говорил Женя сквозь смех - вот так вот и живем, кого-то надуем, кого-то обманем, с миру, как говорится, по ниточке!

***

Когда Рома уже вернулся на рабочее свое место, ему позвонил Панкратин, и Роме пришлось объяснять ему ситуацию с книжками, то-сё, ну и, конечно, он предложил Панкратину отдать свой экземпляр, чтобы Дмитрий передал его своему начальничку, но Панкратин, хоть, как показалось, и как-то угрюмо, но все же сказал Роме, что все в порядке и он обратится теперь напрямую к Исаеву.

***

Уже совсем где-то около шести вечера в коридоре, за дверью кабинета, где сидел Роман, послышался громкий, на эмоциях, разговор Марины с Гургиняном. "А вот она и вернулась!" - подумал тогда Роман и вышел в коридор. В этот раз Марина и Гургинян особо не таились и свидетелей не стеснялись:

-- Вот! - поводила вокруг рукой Марина, показывая на двери недавно созданных новых кабинетов - вот! Посмотрите! Сколько у нас места! И что нам с ним делать? Мало того, что не заполнены новые кабинеты, а мы в это дело деньги вложили, Сим Ефратович, вы же акционер, заинтересованы в эффективном использовании активов нашего предприятия! Так вот - мало того, что существующие наши площади пустуют, так еще и старые скоро освободятся и неизвестно, как надолго!

Сим Ефратович же, отнюдь не дурак, отвечает Марине:

-- Маринчк! Что ты, солнышко! Я, конечно, хоть и акционер, но не такая большая у меня доля в ААСС, чтобы особо переживать. Копейки это все, так что... вот когда прикуплю еще ваших акций - тогда да, я буду, обещаю, вынужден буду даже, кудаж деваться, больше думать о коммерческой успешности ААСС.

После паузы, как будто даже отдышавшись, Гургинян продолжил:

-- Вы ж поймите, Маринчк, - и дальше Гургинян снизил громкость разговора, явно переходя на пониженные тона - и тогда Марина строго посмотрела на Романа, буквально стоящего рядом:

-- Ах, Рома! Ты что-то хотел спросить меня?

-- Нет - ответил Роман - извиняюсь, я тогда подойду позже.

Но Марина настаивала:

-- Перестань! Чего ты хотел? А то опять забудем все к чурту, блин!

-- Спросить хотел, что делать дальше, и насчет моего этого друга, он мог бы быть по хозчасти у вас, ты вроде говорила вчера, или...

-- Ах да, - ответила Марина, - знаешь, Ром, я к тебе сейчас сама подойду, не спеши.

Согласно покачав головой, Роман сделал вид что отправляется не к себе в кабинет, обратно, но в туалет, на самом же деле, притаившись за углом поворота коридора к туалету, и перед этим хлопнув туалетной дверью (дескать, он в туалете) - Роман стал подслушивать, что там говорят Марина и Гургинян.

-- Ну так вот - громким шепотом продолжал Гургинян - мне дали деньги на съем помещений, и я даже готов был снять у вас, Мариночка, в ААСС, но, вы вчера мне сказали, что сегодня-завтра, КГБ-шная контора будет ставить тут систему наблюдения.

-- Но это же для нашей же безопасности! - слишком грубо и громко вначале прикрикнув даже, ответила Марина, после, к концу фразы, впрочем, маринин тон очень смягчился.

-- Конечно! - отвечал Гургинян, как бы даже не заметив грубости Марины - так всегда говорят, когда ставят везде камеры, фильтры, всякое оборудование для слежки за людьми. Но я этому не верю, Марина, поймите меня. Кроме того, вот вы говорили о людях, которые этим занимаются, установкой систем безопасности, ну так вот, я кое-кого из этих компаний знаю, они сами такие по природе - никому и никогда не верят. Да. Но вот используют же чужое доверие! Еще как! Ага. А меня призывают доверять им! Спасибо! Хотя сами не верят, иногда кажется, что даже самим себе.

-- Ой, ну, ладно, - ответила Марина - просто вам дали деньги на аренду, и вы хотите чтобы они шли через ваши руки непосредственно, а не оформлялись в том числе и нами, ААСС.

-- Ну и это. Вы ж процент берете, даже больше скажу - проценты! Эх!

Ну, в общем, вот так вот.

-- То есть - как показалось Роме по тону, Марина уже хотела заканчивать разговор - сейчас ААСС распускает предпоследнюю группу, которая у нас есть, а та, что осталась, ваша, можно сказать группа...

-- Работающая на меня, Марина, но не моя, а наша! Мы с вами заодно!

-- Да, так вот, последняя группа, работающая по Окраине, должна будет ехать в Сити?

-- Ну да, Марин, и вы уже все правильно сказали, почему. Вот стану я большим держателем акций ААСС - уверяю вас, буду день и ночь только печься о том, чтобы заполнить офисы людьми! А пока... а пока я сам решу, куда направить деньги, выделенные мне на аренду помещений для группы по Окраине.

-- Ясно, и вы, выбрали Сити вместо нас - в голосе Марины прозвучала, можно сказать, сильная обида.

-- Ну да, а чего тут плохого? Прекрасное место, современное, стекло и сталь над облаками!

Тут Марина, кажется, потеряла интерес к разговору с Гургинянном:

-- Так! Блин! - сказала она - только что тут был Рома. Куда делся Рома?

Роме ничего не остается, как громко хлопнув дверью туалета, дескать, он оттуда выходит - выйти в коридор.

-- Ах, вот ты где! - Марина смотрит на часы, всем видом своим показывая, что спешит - Ну, Ром, что ты хотел у меня спросить?

-- Марина, я про вчерашнего завхоза.

-- Ага. У тебя есть человек?

-- Да. Когда подойти, если, конечно, еще надо.

-- Подойти, Ромочка, лучше с утра завтра, прямо в начале дня, то есть в восемь, а то я не уверена, что после буду здесь.

-- И еще... и еще простой вопрос - что делать дальше?

Опять посмотрев на часы, Марина сказала что решит этот вопрос завтра с утра.

-- Я бы не хотел тут у вас за ваш счет штаны просиживать - начал было тогда Роман, конечно же, явно выпендриваясь, потому что просиживать штаны, да за хорошие деньги готовы все и всегда, но Марина каким-то, как показалось, пренебрежительным взмахом руки показала ему, что ей сейчас просто не до того, чтобы выслушивать тут его откровения, граничащие с беспардонной лестью:

-- Завтра, Рома, завтра об этом поговорим, как приведешь своего товарища, так сразу и обсудим. В принципе наша работа по Окраине продолжается, сейчас будет второй этап, и мы тебя тоже задействуем в нем.

Гургинян же, который, как казалось еще минуту назад, всем своим видом показывал, будто уходит, вдруг, неожиданно обратился к Роме:

-- Роман, я сегодня утром как раз прочитал ваши записки, пока мы с Мариной кое-куда ездили, в машине, спешу сказать вам, что это что-то. Спасибо вам, я вот как раз на днях собираюсь передать копии материалов из ААСС в МИД, уверяю вас, ваш труд будет включен так же. Спасибо вам, сразу видно, когда человек работает на совесть, что называется, от всей души!

Рома в ответ только заулыбался, и после пожал протянутую Гургиняном руку:

-- Спасибо вам - ответил Рома Гургиняну - Сим Ефратович, что работу даете, и что боритесь, так сказать, за наше, русское дело на юго-западных территориях, помогаете новым молодым республикам выживать!

И тут Гургинян просто засиял! Расплылся в улыбке, все такое. Роме показалось, что Симу Ефратовичу и вправду приятно слышать его слова, и он, Рома, даже подивился, мысленно - неужели такой человек может так вот запросто купиться на такую откровенную лесть?

Но Гургинян, видно было, купился. То ли дело - Марина. Пока Гургинян ее не видел - бросала в сторону Ромы взгляды полные презрения и нескрываемой злобы, буквально говорящие: "Ах, ты сукин сын! Ага! Значит, ты так можешь? Стало быть, с тобой надо держать ухо востру!".

После этого Гургинян с Мариной уходят, а Роман возвращается на свое рабочее место и уже из кабинета звонит Григорию, рассказать о том, о чем они говорили сейчас с Мариной. Григорий безмерно благодарен и за сим все. Роман начинает собираться домой, собирает вещи, но потом ему звонит Алина и приглашает к себе.

Рома соглашается, после чего снова звонит Грише, чтобы назначить ему место встречи назавтра, потому как ночевать он будет в другом месте. Все спокойно выслушав и даже записав, как сказал, Григорий снова поблагодарив Рому заканчивает разговор.

***

Едва Роман пребывает к Алине, она, Алиночка, даже не покормив человечка, что было весьма, как показалось Роме, даже не очень правильно, увлекает его, Рому, во всякие там, ну, вы сами поняли, игры, что и сказать стыдно.

Впрочем, после первых двух часов всякого такого, несчастного Рому все же накормили, правда, невкусно, после чего опять заставили вот это все просто стыдоба и все тут!

Тогда Роман, истекая потом, подумал, что сегодня ему с Алиной совершенно не так комфортно, как было вчера, и все это от того, что объемы употребленного алкоголя были, видимо, в разы меньше, нежели вчера.

Короче, то ли из-за этого, то ли от чего-то еще, Рома находился в каком-то неприятном ему напряжении все время, что был с Алиной, хотя, впрочем, та, наоборот, как казалось, была в восторге, что и не скрывала, показывала даже, можно сказать, это всем своим видом ну и всякое такое, стыдоба просто об этом даже думать!

***

В течении ночи Алина несколько раз будила Рому, потому как всякое такое, а потом - потому что он храпит, и вот, часа в три ночи Рома, взяв с собой подушку и покрывало из шкафа - улегся на неудобном и скрипучем алинином диване в соседней комнате, и, едва заснув, вдруг подскочил как ошпаренный, потому что с ним произошла

Вторая Вспышка

***

Впрочем, вторая вспышка была не такая сильная, как первая, но, как и та, что случилась у дома Ирины в Калаче-на-Дону - весьма Рому впечатлила, во всяком случае, после нее Роман еще долго не смог уснуть.

Короче, все было опять как и тогда, несколько дней назад. Перед глазами вспыхнул сильный, будто электрический, свет, а в ушах прогудел этот звук, как от электрической сварки. Но более всего остального Рому удивило другое - ему вдруг вспомнился, уже забытый им сон, про вертолеты эти, про группы людей в белых комбинезонах, среди которых и он, Рома, и автоматы и движение по какому-то городу в поисках некоего входа и так далее. И еще, самое неприятное было то, что, Рома четко это вспомнил, что вот та брюнеточка худенькая из его сна, та, что жевала карандаш и несла с собой планшетку- так вот, та смугленькая брюнеточка, и Рома понял вдруг это очень, очень четко - была один к одному Марина Исаева.

***

Утром Рома, за завтраком с Алиной сказал ей, что ни в коем случае не простит себе, если она поле ночей с ним перестанет ходить на работу. Алина заулыбалась, смущенно одергивая халатик, но потом, ставя перед ним тарелку с сырниками, сказала:

-- Нет, ну а что? Работы особой сейчас нет. Не отгуленных отпусков у меня пруд пруди. ААСС сейчас не то, чтобы тонет, но переживает не лучшие свои времена. Недавно зачем-то прикупили новые помещения в нашем подвале, взяли кредиты, отремонтировали все там как надо, то же кредиты взяли, а вот работ у нас сейчас как-то не ахти, чтобы много было. Чем все эти кредиты отдавать-то? Отдел Евгения, последний из оставшихся старых, сейчас кое-что доделать должен, потом людей распустят, в отпуск неоплачиваемый они уйдут, так что даже если что-то и появится потом - вернутся совсем не все, точно говорю. Отдел кадров...

-- Твой отдел кадров! - Рома не преминул вставить словечко, в общем-то опять льстя.

-- Да! Так вот! Нас - еще хуже! Моих девок через месяц, или около того, вообще - увольняют, я останусь одна! И все отчего? Говорят что работы нету, но я в это не особо верю. По-моему ААСС просто будут сейчас давать много денег на проекты Гургиняна, для изображения, будто ААСС финансирует эти проекты, так вот, думаю, что не желая ни с кем делиться деньгами за такие вот операции, ААСС стал сокращать свою деятельность и количество сотрудников. Ах! И все это после того, как пришла эта Мариночка!

-- Ух ты! - воскликнул Роман - то-то я смотрю, ты с ней, вроде на ножах!

-- Но-но, молодой человек! - засмеялась Алина - только без наездов, а то я вас не повезу в своем мерседесе сегодня на работу! Поковыляете пешком!

-- Ох ты ё! - вдруг воскликнул Роман - хорошо, что ты мне об этом напомнила!

-- Что такое?

-- Ой, да я в семь-сорок пять должен встретиться с приятелем в метро.

-- Ох, что это за встречи в такую рань?

-- Да так, вроде, мне Марина сказала, что нужен завхоз...

-- Ах, ты об этом! Да уже две недели как есть вакансия, я все хотела позвонить в кадровое агентство, но тут опять эта Мариночка мне запретила, сказала, что нужен свой человек и что она, дескать, будет такого искать сама.

Роме понятно, что Алина не любит Марину за то, что та подминает под себя все, что только возможно, с молчаливого согласия Евгения Дмитриевича, но да что тут поделаешь? Не она, не Алина, главная в ААСС и все тут.

Сетуя сам на себя - "Боже ж, как же от меня разит путом!" - Рома несется к метро, оставив Алину одну. Сейчас Роме нужно спешить.

***

Но опять удается все успеть. Встретившись с Гришей на станции "Охотный ряд" Роман ведет того к себе на работу, но, почти уже у ворот арки, в которую надо войти, и дальше - через двор - будет вход в офисы ААСС, Григорий останавливается, и начинает артачиться, говоря, что дальше не пойдет, потому что это, дескать:

-- Рома! Это то самое здание! Я не пойду туда! Ты что?

-- О, господи, - утром, да еще впопыхах, в такой спешке, он, Рома, встречается с Гришей, чтобы вести его туда, где он договаривался о Грише, что его посмотрят, может, там ему работа есть, и тут - вот тебе на! Какая неблагодарность!

-- Гриша! Да ты знаешь, какую польку-бабочку я сплясал, уговаривая свое начальство тебя взять? Ты чего творишь-то? - врет Рома Грише, но Григорий, как кажется, вернее, как видится Роме сейчас - искренне напуган:

-- Рома! Ну, что ты! Это же тот самый банк, ну, то есть то самое здание, где эти картины были, где бык этот стоял, пентаграмма на полу была!

-- Ах, какие мы слова знаем! - Роман начал нервничать. - Так ты говоришь, что в этом здании и стоял тот самый Телец?

-- Да! Он самый! Ты не представляешь себе, как там тяжело находиться! Да там каким-то ужасом несет! И ты что? Там работаешь? Да неужели ты ничего такого там не ощущаешь?

Но Роман, с одной стороны удивлен - "о чем это Гриша?", с другой стороны - расстроен, потому как Григорий упирался так, что, уже через минуту попыток его сдвинуть с места Рома понял, что ему это просто не по силам.

И тогда Рома идет на уловку:

-- Послушай, - говорит он - Гриша! Вот ты меня сейчас просто подводишь, понимаешь? В плохом свете выставляешь перед моим начальством, перед очень, кстати, хорошими людьми, которые ко мне хорошо относятся, да и вообще - дали возможность нормально зарабатывать в вашем этом воню... прекрасном городе! Ну так вот, Гриша, тут у меня кое-какие отношения завязались, понимаешь ли, с женщиной одной хорошей, так вот, если ты сейчас не пойдешь туда, Гриша, я, честное слово, съеду с этой нашей квартиры в Реутове, за которую мы с тобой на двоих платим, и тогда ты как хочешь! Представляешь, эти деньги за квартиру на одного тебя свалятся? Как тебе? Сможешь оплачивать?

Тут Гриша перестал упираться и задумался:

-- Но Ром, - начал он где-то через полминуты - эти твои люди, как ты говоришь, хорошие, такими быть просто не могут, потому как они - связанны с этими странными вещами, которые тут в этом банке происходили. Хорошо, Рома, я понимаю тебя, ты не чувствуешь того гнета, что я, но как же я? Мне же тут работать будет просто невмоготу!

Видя же, что Гриша, судя по всему, абсолютно искренен, Роман принимает решение предложить ему кое-какой компромисс:

-- Гришечка! - говорит тогда Рома уже ласково, правда, деланно очень, но все же - ласково - ну, дружище, ну, пойми, ну, выручи меня, пожалуйста ты! А? Чего тебе стоит? Хорошо, я понял, что ты не хочешь иметь с этим... домом ничего общего, но ты пойми - я обещал привести человека, и я ну никак не хотел бы, чтобы про меня здесь думали, будто я пустомеля какой! Гриша, ну, ты просто, пожалуйста, тогда здесь поприсутствуй, а завтра, например, уже по телефону, скажешь этим людям, что у тебя срочный заказ, например, так что ты не можешь тут работать, так как... ну, что-нибудь такое, ладно? Или уезжать надо на родину срочно... Я такое твое вранье только поддержу!

Тогда Гриша, как показалось Роме, немного, но, главное, это было видно, взбодрился и перестал упираться, прошло еще полминуты - и приятели были в фойе офисов ААСС на входе у турникетов и охраны.

Глава 6.

Сразу же Роман ведет Григория к Марине, но, едва Гриша разместился на стуле перед Марининым столом, как через открытую в кабинет Исаева дверь - Рому к себе позвал Евгений Дмитриевич. Рома вошел к Евгению Дмитриевичу в кабинет, и тот попросил Рому закрыть за собой дверь "поплотнее". Кроме Исаева в кабинете находился еще и Панкратин.

-- Роман, ты уж прости ради бога - начал разговор Евгений Дмитриевич, пока Рома размещался в кресле напротив его стола - ты, как я понимаю, во всяком случае я тебе и сам уже это говорил -понимаешь эту ситуацию с книгами, которые тебя просили мы перевезти, просили через твоего друга Игоря.

-- Да - ответил Рома, на ходу как-то съеживаясь и уходя в себя, потому как он понимал, что все эти разговоры ему, персонально, скорее всего ничего кроме неприятностей не принесут. - Да - повторил он, Евгений Дмитриевич, я все понимаю, другое дело, как я понял, что, если эта ваша книжка такая уж важная была, то... то вы могли бы меня хотя бы об этом предупредить, я бы был бдителен!

-- Да в том-то и дело, Роман, что мы это и понимали, с одной стороны, что, не зная важности книжки ты будешь вести себя естественно и ненапряженно, так что если уж и была бы с тобой какая ситуация...

-- Ну, какая, например? - от нетерпения Роман перебил Евгения Дмитриевича вопросом.

-- Ну, например, за тобой бы кто-то следил!

-- Ах, вот оно как! То есть это все так серьезно?

-- Да в том то и дело, что и серьезно, с одной стороны, но, и с другой стороны - мы были абсолютно уверены, на сколько это только возможно, процентов на 98, скажем, что ничего такого не случится.

-- Вот вам, Евгений Дмитриевич, и использование, скажем так, агента втемную, вот что случилось! - вступил в разговор Панкратин, ежась в своем кресле, отчего казалось, что он чувствует себя очень неуютно.

-- Ох ты! - Евгений Дмитриевич улыбнулся, повернувшись к сидящему напротив Панкратину - а что такое? Это предложение было сделано моей дочерью, да, но кто скажет, что оно было неразумным?

Тут Панкратин, кажется, смутился:

-- Ну, определенный смысл, думаю, вы правы, в этом был.

-- В том-то и дело! - казалось, вспыхнул Евгений Дмитриевич - ну ведь обо всем этом знал очень ограниченный круг заинтересованных людей, которые были заинтересованы в получении каждым своего экземпляра - и дальше все! Мы. Так. Договорились между собой.

Тут опять вступил Рома:

-- Евгений Дмитриевич! Дмитрий! Ну, я же уже говорил - отдаю свой экземпляр, который мне дал Игорь - и дело с концом, чего вы?

-- Роман, понимаешь - начал было говорить тогда Панкратин, но его прервал Исаев:

-- Твой экземпляр, Роман, на одну четверть меньше, чем остальные. Специально так было сделано, в расчете на то, что, если кто им завладеет - не будет иметь всей необходимой информации, а если бы этот кто-то завладел бы всеми пятью экземплярами - тогда у него, по нашим расчетам, не могли не возникнуть сомнений формата - а какой из экземпляров правильный? Четыре с одинаковой информацией, или пятый с уменьшенным объемом информации, без списка литературы, там это вообще - главное, и плюс по тексту кое-какие изменения? Да, и этот кто-то вполне мог бы подумать, будто самый точный источник - это вот твоя книжка.

-- О, господи! - Роман был и вправду, того, воодушевлен, что ли - и кто же такое, мягко говоря, придумал?

-- Моя Мариночка! - Евгений Дмитриевич улыбнулся и как-то даже выпрямился, слегка подняв плечи, сидя в своем крессе, сразу видно было, что он гордился дочерью.

-- Да! Но это не сработало! - вставил тогда слово Панкратин - уж лучше б мы группу послали свою, проверенных ребят!

-- Ну да! КГБ! Да кто ж вам поверит - Евгений Дмитриевич, казалось, искренне возмутился - так! Всё! Мы все четверо под таким решением подписались, Дима, так что изволь и последствия принять! Вот что. И смирись с этим. Группу свою он послать хотел, ага, чтобы остальные, даже если бы получили бы свои книжки, что не факт, потом всю жизнь мучались бы по ночам бессонницей, думая, что их надули и все такое, фальшивку подсунули и так далее. Ага. Еще чего!

-- Ладно тогда - Евгений Дмитриевич снова обратился к Роме - Рома, пока ты свободен, только прошу тебя сейчас, значит, в ближайшее время особо никуда не отлучаться, и даже если Марина ушлет тебя по каким делам, сообщай тут же мне, понял?

-- Да, конечно - ответил Роман Евгению Дмитриевичу, и, поняв его слова как указание срочно уйти, встал и пошел к двери.

Но у самой двери Панкратин его окликнул:

-- Ромыч! - Рома повернулся к Дмитрию - ты только не думай, я тебя доверяю, ничего такого про меня не думай - сказал Дима так, что Роме страшно стало, от серьезности тона Панкратина. Ведь что есть самое тяжелое на свете? Это доверие людей, вот что. И уж не знать ли об этом людям из КГБ!

-- Ага, спасибо - ответил Рома Диме - и вышел за дверь, правда, прикрыв ее за собой неплотно, оставив небольшую щель.

***

После этого Рома, делая вид, что слушает, как Марина разговаривает с Григорием о работе в ААСС, на самом деле стал прислушиваться, о чем беседуют Исаев с Панкратиным у него за спиной за дверью:

-- Как бы то ни было, уважаемый Евгений Дмитриевич - говорил Панкратин - теперь, увы, мое начальство нас подозревает в том, что мы его обманываем и водим за нос, из-за этой вот затыки, да.

-- Ну так, Дима, не мне тебя учить - казалось, раздраженным тоном отвечал Панкратину Евгений Дмитриевич - ну, постарайся убедить его, этого, твоего, Железного!

-- Это после того, что между нами было? - Панкратин значительно повысил голос, отчего его стало слышно за дверью значительно лучше - нет, Евгений Дмитриевич, этот человек мне не доверяет, как и я ему, и очень давно!

-- Ну, это ваши проблемы с вашим начальством! - ответил Евгений Дмитриевич, - вас как будто кто-то умалял с Железным в конфликт входить!

-- Да как же тут не войти в конфликт - явно с трудом сдерживая ответное на исаевское раздражение говорил Дмитрий, как-то по-особому четко, но, в то же время, все так же быстро произнося слова - вы же, Евгений Дмитриевич, сами свидетель того, что происходило.

-- Ох, да - подхватил Исаев, теперь немного снижая голосом накал, более мягким тоном говоря, видимо, желая чтобы раздажение между ним и Панкратиным ушло - та же самая наша Иришка, которая достала нам этого специалиста по языкам и религиям! Она от нашей конторы с Железным пересекалась, по работе, потом он ее на свою сторону перетянул, дела всякие делать - так и она, оторва эта, спустя полгода не выдержала и сбежала от него к себе домой. У нас она хоть и была оформлена, так вот как сбежала, даже официально не уволилась. Ты же помнишь, с каким трудом ее вновь подрядили, уговаривали снова начать на нас работать, хоть и не напряженная работенка ведь! И что этот Железный твой, не понимаю, что в Ирке-то нашел? Ну, баба как баба, чего к ней он привязался?

-- Как чего? - по тону казалось, будто Дмитрий даже возмущен немного, как это его коллега не догадывается - сами говорите - оторва! Спортивная, сильная, чтобы не говорили, с характером пробивным, умная, память хорошая. Бегает.

-- Ну да, и, наверняка - прежде всего сторонний человек.

-- Конечно, сторонний, и преданный человек, ни к конторе не причастный, ни к нему, особо. Если бы что случилось - только бы я да вы знали, что она с ним связана, но у нас, даже при всем желании не хватило бы ресурсов его прищучить. Да и не вздумали бы мы против Железного переть. Да и поводов пока нету, кроме личной неприязни.

После этих слов на какое-то время Рома отвлекся на Гришу, слушая его, больно тот умело врал Марине, что забыл трудовую с собой, так что принесет ее, обязательно, но завтра только, и даже подумал, что его приятель, с виду такой вполне себе честный парень, простоватый даже какой-то, а вот, глядишь ты - какой умелый враль!

-- С другой стороны, - Рома опять переключился на разговор в кабинете Исаева - Дима, как мне представляется, то, что в нашем небольшом кружке, или, я бы даже сказал, квадратике, все друг другу не доверяют - это даже хорошо!

-- Вы так находите? - спросил Евгения Дмитриевича Дима и кашлянул.

-- Да. Я бы даже сказа так: Дима, между мной и тобой доверие растет, и я считаю, что это хорошо, даже очень.

-- Я тоже так думаю.

-- А в целом, мы с тобой, с Сережей и с твоим начальником люди такие, что если бы мне с самого начала, кроме, конечно, племянника, стали бы как-то шибко доверять - я б даже обиделся бы, ей-богу!

-- Ха-ха-ха - Дмитрий, кажется, пришел в себя, оттаял немного, смех его казался искренним - типа вы бы подумали, что вас не боятся, потому как не считают профессионалом!

-- Вот и я о том же! - сказал Евгений Дмитриевич и тоже засмеялся вместе с Дмитрием.

-- Ну, хорошо. - Вновь продолжил разговор после небольшой паузы Панкратин - но тогда, Евгений Дмитриевич, я бы у вас, коли мы с вами друг другу уже начали больше доверять, хотел бы спросить совета - как мне поступить в этой ситуации?

-- Я бы на твоем месте, Дима, - ответил Исаев, немного перед тем помычав, видимо, задумавшись - поступил бы как бы сказать... так, чтобы Железный подумал бы о твоей чрезвычайной открытости и доверии к нему...

-- Положим, но каким действием это можно было бы выразить?

-- Отдай ему свой экземпляр.

-- Ой ты!

-- Ну да! Пересними книжку на фото, и все. А книжку отдай, и, умоляю, не хитри, он тебя даже не в бараний рог согнет, он тебя убьет, и никто не придерется. Знать буду, или даже - только догадываться, лишь я один.

-- Ясно - Дмитрий, кажется, немного смутился, в голосе его наметилась некая грустинка.

-- Но фото ни в коем случае не храни ни в каком Интернете, Дима, умоляю! - продолжил Евгений Дмитриевич - даже на компьютере не храни, который к Интернету подключен!

-- Ну, это само собой!

-- Береженого бог бережет, Дима, береженого бог...

-- Ну, ладно - было слышно, как Дмитрий встает с кресла, потому как оно заскрипело - тогда - договорились. Но по вопросу, кто же мог завладеть тем экземпляром...

-- По этому вопросу, Дмитрий, я предлагаю всем подумать. Я привлеку Субботина, а ты попробуй вовлечь в участие Железного так, чтобы он, наконец, воспринял всех остальных как часть одной команды, что ли, а не как он обычно - партнеры, до первого столба, а там расстанемся, как в море... использует людей и выкидывает. Вот этого - не надо.

-- А что? - послышались шаги Димы к Исаеву, видно он подошел к тому попрощаться за руку, - идея правильная, мы, как вы уже сказали, Евгений Дмитриевич, уже складываемся в одну команду...

-- Да-да, ты, я, а Субботин - так племяш же, привлеку, не бойся.

-- А Железый...

-- А Железного ты обихаживай, Дима, как можешь, это твое дело, но все одно - держаться вместе нам надо, Дмитрий, если это дело, которым мы занялись у нас выгорит... это повлияет на многое, точно тебе говорю.

-- Это если эти штуки-дрюки еще работают в жизни, Евгений Дмитриевич, а то получится еще как тогда, при Ельцине!

-- Ага, поимели нас тогда капитально. Но вот видишь ли - как-то выкрутились! И не в последнюю очередь благодаря Марине!

После этого Дмитрий пошел к двери, его шаги приближались, и Роме пришлось срочно, быстро, но тихо, переместиться ближе к Грише, сидящему напротив Марины. Итак, делая вид, что уходит, Роман встал за спиной у Григория и уставился на Марину. Марина из-за стола посмотрела на Рому, и спросила, чего он ждет?

-- Марина, я вчера вечером еще спрашивал - мне новые задания будут? - сказал Роман, косясь на выходящего из кабинета Евгения Дмитриевича Панкратина - или потом подойти?

Тут Марина оживилась, и ответила, что, дескать, обязательно зайдет к нему в кабинет, как только представится возможность, тем более, что новые задания у нее для Ромы уже есть.

-- Ладно! - сказала Марина потом, уже обращаясь к Грише, вставая из-за стола - сейчас я вас, Григорий Борисович, провожу в наш отдел кадров, куда вы завтра должны зайти (только не забудьте, пожалуйста, вашу трудовую книжку) чтобы вы знали, куда идти завтра. Потом я вас провожу до дверей, там скажу в вашем присутствии охране, чтобы на завтра вам дали пропуск на целый день.

И тут происходит вот что - выходя из кабинета Исаева Дмитрий Панкратин видит всю компанию - Рому, Гришу и Марину, и, видимо, ну никак не может не отметить гришину военную выправку:

-- Военным был, военным навсегда остался? - спросил Дмитрий Григория и протянул ему руку для рукопожатия.

-- Ну, как вам сказать - замялся было Гриша, видя такое расположение к нему Панкратина - учился я в свое время в училище, но давно же это было!

Короче, каким-то таким непонятным Роме финтом эту двое с пол-оборота начинают общаться, отчего, видимо почувствовав, что она тут лишняя, Марина садится обратно к себе за рабочее место, ну а Рома вообще уходит к себе.

***

После всего этого уже где-то через час, наверное, а, может даже и больше, к Роме в кабитнет прискакала Марина со своими новыми заданиями по Окраине:

-- Ух! - сказала она с порога - этих двоих я еле-еле растащила. Чего-то разговорились, общались, прям, аж за уши не отодрать! Оказывается, папа Панкратина преподавал в военном училище, где учился Григорий. И вот тут оно пошло-поехало! Кто где с парашютом падал, кто из какого подствольника каким боеприпасом в какую мишень попадал!

-- Ага - поддержал тему Роман - а про метание ножей Григорий ничего не рассказывал? У него это одна из первых тем!

-- Да! - отметила Марина - и это тоже, да, было! Григорий рассказывал, что лучше топора ножа для метания нету, а Панкратин заявил, что если солдату в реальном бою нужно метать в кого-то нож, то этот солдат - законченный кретин!

-- Ну, и чем все это закончилось? - поинтересовался Роман - как им разойтись-то удалось?

Марина нахмурилась, по ее замечательному смугленькому лобику пошли горизонтальные морщинки, было видно, что она очень напряженно думает, ну, или крайне раздражена, но это быстро закончилось, и было в общем-то видно, что для Марины такие напряжения все еще остаются делом пока непривычным:

-- Ну как же? - как показалось, и не Роме даже, но самой себе отвечала Марина - я устала ждать, пока они наговорятся и буквально силой отвела Григория в отдел кадров. Панкратин следовал за ним, вплоть до лестницы, а потом они еще минуты три прощались. Панкратин все выяснял как дела у твоего Эдуардова и телефон взял, говорил, чтобы обращался если будет нужна работа. Эх! - Марина тяжело вздохнула, после чего, очень как-то уж слишком между прочим спросила Рому - ты, кстати, не в курсе, чего приходил Панктратин? Ты же с ним и папой разговаривал? О чем речь шла?

Тут Рома засмущался, да так, что даже вжался в кресло и спрятался от взгляда Марины за монитором, потому как именно сейчас ну никак не мог сообразить, чтобы такое на ходу соврать, чтобы выкрутиться из ситуации.

"Что делать?" - подумал он про себя - "соврать ей абы что, или все рассказать, как есть?". И он выбрал все-таки не юля и не изворачиваясь прямо ответить Марине в лоб:

-- Марин, - Рома выглянул из монитора и серьезным усилием воли заставил себя смотреть Марине в глаза - я перед тобой очень сильно извиняюсь, но, боюсь, то есть думаю, то есть... в общем я не уверен что твой папа одобрил бы, если бы я передал тот разговор. Прошу тебя меня правильно понять, я совершенно не хочу тебя обидеть, при всем моем уважении к тебе...

-- Бу-бу-бу, бла-бла-бла - прервала Марина Ромин спич, и потом, покачав головой туда-сюда, как это иногда делают старшие, когда осуждают младших за какую-нибудь явную ошибку, выказывая им при этом некую смесь усталости, расстройства и презрения, положила перед Ромой на стол распечатку с новым заданием по Окраине.

На сей раз суть задания состояла в оценке некоторых личностей из окраинского правительства.

***

И снова, снова вспомнив, на сей раз уже намеренно, о золотом тельце, стоящем во внутреннем дворе здания, у места для курения, Роман будто наполнился силой, притом явно, что совсем недоброй, для выполнения и этой работы.

В течении пяти часов, или даже больше, будто одержимый, Роман писал, не переставая, текст, притом абсолютно ему, Роме, непривычным методом. Роман писал так - он создал сразу несколько файлов, каждый из которых назвал по фамилии исследуемых персонажей, и, одновременно открыв все эти файлы, писал понемногу, в основном по одному абзацу, то тут, то там. В конце концов Роман даже перестал стесняться копировать куски текста, и немаленькие, из одного файла в другой, тем самым существенно ускорившись, хотя, кстати, и не теряя при этом правильной, выбранной Ромой линии изложения его мнения.

***

Где-то около четырех часов к Роме зашла Алина:

-- Ну, ты что? - весело спросила она его - сегодня совсем без обеда? Зашиваешься?

-- Ох, увлекся, - каким-то даже извиняющимся тоном ответил Рома - а что такое, Алиночка? Ты уже обедала?

-- Я, сегодня - нет. Хм... ждала твоего звонка, и вот теперь - не выдержала.

-- Предлагаешь сходить вместе?

Роман, конечно, понимал, что то, что говорила Алина было, в некотором смысле, очередным ее подкатом к нему, но, боже, как же это было приятно:

-- Да, Алиночка - ответил он, уже вставая с кресла и хватаясь за свой рюкзак.

***

По дороге к кафе Алина все рассуждала о том, что будет теперь дальше с ААСС, в виду, как ей казалось, временного кризиса с работой:

-- Моих девок уволят, отдел Жени отправят в отпуск, Рома, и это после того, как где-то полгода назад взяли на работу огромное количество новых людей, молодняк этот, господи, который еще и обучить надо по клавишам не промахиваться, люди, которым наобещали золотых гор, потом, конечно, ничего не дали, ну, и некоторые из которых бросили свои старые работы, где им тоже было в общем-то неплохо, просто ради наобещанных перспектив, которых так и не случилось!

Рома в ответ мычит, потому что и не знает, что ответить. Роме даже кажется, что в голосе Алины будто звучит какой-то упрек по отношению к Роме, и он даже, настолько Алина умеет быть убедительной, чисто тоном, даже начинает испытывать некоторое подобие чувства вины.

-- Хорошо, ну, а что насчет команды по гургиняновскому проекту? - спросил Роман Алину, едва они уселись в кафешке и заказали бизнес-ланч - что это за люди?

-- А что? Марина так и не познакомила тебя с этими ребятами?

-- Нет.

-- Вот тебе на! То есть ты совсем-совсем не знаешь, кто там?

-- Нет, пока я работаю только непосредственно с самой Мариной, с другими людьми из этой группы не пересекаюсь.

-- Ну так, я даже не знаю. В этой группе половина людей, если не больше, это люди Гургиняна. Так что зарплату они получают, фактически, из его кармана. Среди этих ребят двое каких-то сценаристов, кстати, из театра, я так поняла, и еще двое - психологи. Вот. И двое наших. Аналитики.

-- Ничего себе! Гургенян что же? Собирается спектакль ставить? Ужас. И как этих ребят записали? Аналитиками или откровенно - сценаристами?

-- А что? Гугринян как-то раз сказал, в своем каком-то доморощенном университете, кажется, имени самого себя, что необходимо ввести профессию сценариста будущего, и даже сценариста конфликтов. Для просчетов вариантов развития событий.

Алиночка рассмеялась, и потом, немного подумав, продолжила:

-- А почему ты думаешь, что то, что Гургинян собирается делать на Окраине - не спектакль какой-нибудь? Что он делает, например, в своей организации?

-- Сплошной спектакль самораскрутки у него там какой-то - ответил Рома.

-- Ну так не зря же он все это делает! Имеет же на кусок хлеба с маслом и икрой!

Бизнес-ланч был каким-то безвкусным, и еще Роме показалось, что порции были какими-то мелкими. Рома прежде, чем приступить к салату, решил его понюхать, как бы это не выглядело со стороны, глядя на что Алина поморщилась, то ли не одобряя Рому, что он делает в людном месте, да так нарочито, то ли у нее теперь появились те же мысли насчет салата, что и у Ромы.

-- Ой, даже на знаю - Роман, все еще продолжая разглядывать салат, отставил его в сторону, и пока решил начать с первого - наверное, здесь к этому времени порции салатов делают из остатков салатов, что были в обеденный перерыв!

Алина поперхнулась морсом, слава богу, не сильно:

-- Господи! Ромыч, ну ты дашь мне поесть? - сказала она, но тут же, отставив морс в сторону, закашлялась еще сильнее - и вот в этой компашке, Рома, сценаристов теперь находишься и ты!

Роман улыбнулся:

-- Теперь, знаешь, мне с этими ребятами даже не захочется знакомиться.

-- Это почему?

-- Боюсь психологов. Вот, знал я одну психологиню... вообще не понимаю, как нормальный человек может захотеть вдруг стать психологом, и уж тем более психиатром! Конечно, скажу банальность - но люди, которые интересуются этими вопросами, думаю, сами изначально психи ненормальные!

-- Да уж, банальность, но верная. Именно так оно и есть. Люди идут учиться на эти профессии потому, что сами изначально имеют проблемы.

-- Ох... - Рома выдохнул, со стороны наверное могло показаться, будто у него тяжело на душе - Не люблю я этих психов. Клинит меня при общении с ними. Убежать просто хочется - и все тут. Будто стена между нами непробиваемая!

-- Ну уж, Ромочка, что тут поделаешь? Кто-то тебя, как будто, спрашивает! Если понадобится, придется тебе работать и с этими психами!

-- Ну да ладно. - Роман снова тяжело вздыхает, потом ему начинает казаться, что и суп пахнет как-то не совсем правильно, как и салат, и он начинает принюхиваться и к супу, правда, не так демонстративно, как до того принюхивался к салату. - Что сегодня не так?

Роман смотрит пристально на Алину, как она, вытерев рот салфеткой отставляет от себя все блюда, видимо, от того, что Рома ей весь аппетит испортил, и после поворачивается - ища официанта.

-- Ох, Алиночка, - извини меня ради бога, пожалуйста - произнес Роман тогда, уже вставая и как-то, может слегка резковато, что ли, бросив салфетку на стол - то ли с едой сегодня что-то тут не так, то ли я чего-то устал. Ох. У меня такое чувство, будто из меня все соки выжали, что ты будешь делать!

-- Хм - Алина пристально посмотрела на Рому, но так, мило так, будто мама на заболевающего ребенка - да, Рома, ты чего-то побледнел, господи! Ты себя нормально чувствуешь?

-- Да, вроде да - Рома присел обратно на стул, потом немного отдышался, после чего вновь встал и они стали с Алиной уходить - видимо, это работа, мне осталось совсем немного, чтобы закончить тот объем, что я делал, но как-то, наверное, я слишком с места в карьер начал делать все. Резко стартовал, что ли, с чрезмерным энтузиазмом!

***

Вновь вернувшись на свое рабочее место Роман вдруг обнаружил, что его мобильный телефон, оставленный им на рабочем столе - стал горячий, ну почти как утюг, а компьютер стал еще больше, нежели вчера, тормозить.

"Ну что за ёпть?" - спросил сам себя Роман тогда, смотря на индикатор заряда батареи мобильника, аккумулятор которого еще до обеда был заряжен почти на пятьдесят процентов, и вот теперь - заряд был всего лишь три процента!

-- Что же такое? - Рома огляделся вокруг, будто где-то тут, в его кабинете рабочем, может быть, в тенях по углам, что ли, мог обнаружить ответ на свой вопрос.

Уже сев в кресло, Роман положил голову на стол и накрыл ее руками. Какая-то неожиданно свалившаяся на него усталость придавила его. Захотелось спать... и тут Роман вспомнил о Золотом Тельце, одно только воспоминание о котором последние дни придавало ему сил. Роман уже и сейчас понадеялся на то, что это вдруг повторится - но не тут то было! Рома закрыл глаза, подумал об этом истукане и тот вдруг представился ему, отобразившись в мозгу так четко, что было понятно - сам по себе так, во всех деталях вспомнить истукана Роман бы не смог. Так вот, теперь истукан представился Роме как некий такой большой источник энергии, энергетический сгусток, правда, в этот раз энергию уже не источавший, а сберегавший ее, аккумулирующий, попутно поглощая, или даже можно было бы сказать высасывая энергию из всего живого, что было рядом.

Роме виделось, будто он смотрит на тельца снизу вверх, но так, будто от уровня пола, а над тельцом, над его рогами простирается красное небо, а в самом центре между рогов тельца сияет звезда: "Утро! Новое утро! Восход!" - будто слышит Роман хор мужских голосов и дальше чувствует, как телец этот начинает выпивать из Ромы его душу, в этот момент сметенную, трепещущую и боящуюся. И дальше все - от звезды отделяется будто ком тьмы и поглощает собой Рому.

***

Проснулся Рома где-то через час, впрочем, вполне себе отдохнувшим, пришедшим в себя и успокоенным:

-- Вот же приснится всякая чушь! - сказал он сам себе тогда и снова взялся за работу, закончив ее всю уже где-то минут через сорок.

Едва распечатав все свои записки, и вновь, как ему велела Марина - стерев все свои файлы с компьютера с помощью специальной программы, Рома, собрав свои бумаги и вещи - отправился к Марине, по пути, в коридоре вновь встретившись с Алиной - звавшей его к ней домой "погостить".

Не застав Марину на рабочем месте, да и вообще- предбанник кабинета Евгения Дмитриевича был заперт, Рома, даже обрадовавшись как-то этому, напоследок зайдя в кабинет гургинянской группы (там, впрочем, тоже никого уже не было) - за ручку с Алиной направился к выходу.

Фенита ля.

***

Дома у Алины все было как-то скомкано и нелепо, что ли. Они быстро все такое, потом ели какой-то заветренный салат, который Алина нашла у себя в холодильнике, невесть сколько он там пролежал, потом Алина пыталась в микроволновке разогреть какие-то котлеты быстрого приготовления, которые Рома съел с радостью, аппетит к нему вновь вернулся, но в самом центре которых, котлет этих, мясо все еще было заморожено . Алкоголь не пили, потому что надоело, потом смотрели телевизор, говорили о чем-то ни о чем, после же всего этого, ровно тогда, когда уже собрались спать и даже выключили телевизор, Алина вдруг вспомнила, что

-- Нет молока к кофе, чтобы утром попить!

Вот тебе раз. Какое-то время, конечно, Роме удавалось делать вид, будто ну чего тут такого? То-сё, это пока Алина на Рому только смотрела намекающим взглядом, но, когда она все-таки, не очень, как показалось Роме, вежливо попросила Рому сходить в магазин, Рома понял, что не отвертеться и стал одеваться, намеренно и показушно кряхтя и делая вид, как же ему тяжело это все делать и как он не хочет вот прямо сейчас куда-то уходить.

Получив же задание к молоку прикупить еще кое-что, туалетную бумагу, например, сыр, колбасу, яйца, ну, всего почти что ничего, конечно, Роман, уходя, прихватил с собой свой рюкзак.

-- Ты так любезен! - заулыбалась Алина на пороге, закрывая за ним дверь и протягивая деньги, но Рома, будучи любезным, деньги взять отказался.

***

Самый ближний к дому Алины круглосуточный магазин был "О-У-И", дорога к которому шла через небольшой парчок такой, который Роман называл не иначе, как зачуханным, но, на самом деле, это Роман был просто негативно предвзят к нему, как и вообще к Москве, и это не смотря на то, что уже давно хотел в столице закрепиться.

"Зачуханный" парк на самом деле был вполне себе цивильным местечком, где чуть ли не круглые сутки хоть кто-то, да находился. Днем - пенсионеры гуляли, молодые мамаши с колясками, вечерами - молодежь какая-то, впрочем, никогда не громкая и никогда не агрессивная. Впрочем, сейчас, часа так в два ночи, тут не было даже бездомных.

Деревья в парке были еще молодыми, не старше десяти-пятнадцати лет, и только в центре парка, в самом-самом центре, рос большой дуб в окружении множества ухоженных кустов, непонятно чего.

Отвернув по закругленной дорожке от дума немного влево, к мощенному и хорошо освещенному пути, уже по окончательной прямой к "О-У-И" Роман встретил тут наконец людей - двух относительно молодых парней, друг с другом о чем-то оживленно и даже весело говорящих, и быстро шедших Роме навстречу.

Едва же поравнявшись с этими ребятами, всем видом показывавшими, что идут мимо, Рома вдруг, будто опять произошла с ним еще одна Вспышка, узнал одного из парней, того, что был к нему ближе.

Да! Это был тот самый молодой человек, который у Павелецкого вокзала взял у Ромы экземпляр "Восхождения"! Роман удивленно оборачивается вслед молодым людям - и тут же получает металлическим прутом по голове!

Рома обхватывает голову руками, защищая ее, и тогда получает, еще несколько раз, прутом по голове и по закрывающим ее рукам. После того, как Роман падает на землю, на колени сначала, ничего уже не видя - на него обрушивается град ударов ногами в живот, отчего Роман, схватившись руками уже за живот - скорчивается на земле в поле эмбриона.

Сознание Ромы "пляшет", тот как-то, словно это провал в сон, уходя от него, то возвращаясь, так что нападавшие, видимо, думая, что Рома без сознания, но это не так, и он прекрасно все слышит, слышит их разговоры:

-- Ну что? - спросил один другого - чего мнешься? Давай! Начинай!

Но второй, как-то сопя в нос, присев на корточках перед Ромой - просто залез к нему в рюкзак, и копошился.

-- Давай сюда! - сказал он первому, после чего опять взялся за рюкзак.

Еще через несколько секунд все повторилось:

-- Ну, давай уже, быстро - и мотаем! - но, ситуация, видимо, у этих двоих, вернее, между этими двумя, не была однозначной:

-- Знаешь что? - сказал через несколько секунд тогда тот, что сидел перед Ромой на корточках, а Рома уже стал приоткрывать даже глаза, и уже стал разглядывать нападавших, лица которых, освещенные парковыми фонарями были хорошо различимы - я это... того...

-- Погоди, братишка - второй, тот, что у Ромы на вокзале книжку забрал, сплюнул через зубы, и, видно, стал сильно раздражаться - ты что же это? Ты же, *ука, деньги взял, ты чего теперь?

-- Ой да и деньги ваши - копейки, за такое дело, и начальничек твой *издабол, мне не нравится... Продаст, сука. За копейку, гнида. Я откинулся недавно и снова в тюрьму не хочу, а за такое дело мне уже пожизненное светит!

-- Еще денег надо? Дадим, только дело сделай!

Но тот, что сидел на корточках, уже, видимо, не слушал, а, встав на ноги, вдруг стремительно повернувшись, побежал, да лихо так, к другому выходу из парка, противоположному тому, куда шел Роман.

Тогда парнишка "с вокзала", оставшись один тоже присел перед Ромой на корточки и потянулся к роминому рюкзаку, а Рома, уже придя в себя (во всяком случае его сознание уже окончательно прояснилось) вдруг, будто это к нему пришло откуда-то извне, вспомнив о Золотом Тельце и наполнившись какой-то дьявольской силой и решимостью - в полсекунды изогнувшись и вывернувшись, со всех сил пыром вдарил парнишку ногой в нос.

Парень, вскрикнув от боли, схватился за лицо, и после встал, даже вскочил, вначале отвернувшись от Ромы, после чего, пошатываясь, стал поворачиваться обратно, но Роман, уже вскочив на ноги, полный жажды мщения за боль, которую ему причинили, вдарил его еще несколько раз по корпусу ногой, в район живота, и еще при этом добавляя руками со всей силы по рукам, закрывавшим лицо и лицу.

Тем не менее, парнишка тот был, видимо, из спортивных, он умело прикрывался руками, правда, не контратакуя, и после того, как повернувшись спиной к Роме, получил хорошим таким пыром в самый центр задницы - еще немного, и, как и его товарищ - припустил из парка.

Обратно к дому Алины Роман возвращался большим кругом, все время идя так, что бы быть в виду хоть каких-то прохожих, которых в Москве, увы, уже полно и в середине ночи.

***

Алина, конечно, ужасалась жутко, потом стала вокруг Ромы бегать, помогала ему, чем могла, какие-то примочки прикладывала, и очень настаивала на враче, но Роман отказался.

-- Ты не хочешь вызвать полицию, Рома? - чуть ли не кричала она - а скорую? Может, ты скорую хочешь?

И тут вот получается, что, уже поняв, что все не просто так, Роману приходится, не смотря на то, что чувствует он сейчас себя просто жутко как, с одной стороны, держаться физически, но, с другой стороны, хоть очень и хочется все рассказать, но скрывать от Алины свои мысли по поводу. Ведь что он может ей сказать? Исаев меня просил привезти книжку, так парень, который ее у меня, как у лопуха, умыкнул, сейчас меня еще и избил?

Еще через время Роман пошел в душ, и уже там, слегка успокоившись, понимает, еще раз вспомнив то, что вот только что с ним произошло, что его сейчас не просто избили до полусмерти, нет, его сейчас еще хуже - его же убить хотели! Просто подряженный на это дело человек, если правду говорил, что недавно вышел на волю, в последний момент струхнул, ну так и понятно, за это и наказание серьезное, если поймают, да и вообще - убить человека это того... это тебе не на бумаге стратегию разводить! Это трудно даже законченным подонкам.

Выйдя из душа, обвернув голову вафельным белым полотенцем, которое быстро пропиталось кровью, Роман первым делом проверил свой рюкзак, что вокруг него так возились его обидчики, и был прав - из рюкзака умыкнули его кошелек, старый планшет, но взамен подложили... экземпляр "Восхождения к свету"! тот самый, что Рома отдал тогда на вокзале!

Все. У Ромы в голове сложилась ясная и четкая картинка - у него взяли, как оказалось, важную книжку, потом же попытались его убить, перед этим вложив ее к нему в рюкзак, для того, чтобы спихнуть всё на Рому. Дескать, это он книгу умыкнул, ну а потом это выяснилось, потому как при попытке ограбления его зарезали. Кто бы не стоял за этим, он точно знал, что, если Рому убить, то те, кому надо, точно будут интересоваться его смертью и точно будут иметь возможность узнать, что книга была при нем. Сидя на диване во второй, не спальне, алининой комнате Рома испугался - а вдруг за этим стоит и Алина?

Но Алина ну никак не производила впечатление злодейки, и вскоре Рома на ее счет успокоился.

"Опять бессонная ночь" - подумал Рома, но после, где-то еще пободрствовав полчаса, ну, или минут сорок, уснул, как сурок, и на сей раз уже не видел, может, и к лучшему, никаких снов.

***

Проснулся Рома, пусть и с очень больной головой, но все же отдохнувший, от того, что его будила Алина, которая, уже собравшись, уходила на работу, а его собиралась оставить сегодня у себя дома:

-- Рома, я все расскажу Исаеву, так что он поймет, после такого тебе точно надо отлежаться, не то вдруг чего?

Но Рома настаивает, он понимает, что ему нужно срочно переговорить о произошедшем с Евгением Дмитриевичем, так что ехать на работу точно надо. Притом тут телефоном не обойдется, надо бы с глазу на глаз. Так как видок у Ромы тот еще, Алине на какое-то время, хоть Рома и торопится, приходится задержаться, и тогда она звонит своим "девкам", чтобы, если что, предупредили начальство, что она задержится.

Тем не менее, вскоре Алина уехала, а Роман, специально задержавшись, быстро перефотографировал и этот вариант "Восхождения" на свой мобильный телефон, после чего перекопировал фотографии в алинин компьютер, стер у всех фотографий расширения и положил их, заархивировав перед этим в Интернете в свой аккаунт на ТЫндекс-Диске. После чего, собравшись, и еще немного посидев, попил чаю и тогда уже поехала на работу, сказав себе перед этим под нос, обращаясь будто к своему начальству:

-- Вы тут все хитрые такие, ага, ну так давайте будем друг против друга хитрить теперь, да.

***

Прибыв на работу, Роман первым делом идет к Евгению Дмитриевичу, на ходу соображая - крепко внимательно посмотреть на его реакцию на ромин избитый вид.

Но Исаев, кажется, то же, или непричастен, или уж слишком хорошо театральничает - Евгений Дмитриевич, едва завидев Рому, начинает так охать и ахать, что Роман уже через минуту думает, что его наивысшее начальство тоже не причем.

-- Ох, Евгений Дмитриевич! - Роман сходу начинает изображать, как он себя не ценит, но вот всё-то у него для работы - тут дело вот в чем - и кладет на стол перед Исаевым экземпляр "Восхождения" - Евгений Дмитриевич! Вы теперь понимаете, что это?

Исаев, впрочем, не выказав никаких эмоций, как увидел книгу, сел свое кресло.

-- Мдя...

-- То есть, Евгений Дмитриевич, я все понял. Из двух нападавших один, точно, был тот парнишка, что меня встретил на Павелецком тогда.

-- Который тебя узнал, взял книжку...

-- Да, именно он, а второй... а второго, я понял, подрядили меня убить.

-- Так серьезно?

-- Я слышал их разговор! Евгений Дмитриевич! Он испугался и убежал, но разговор у них был именно об этом.

-- Я понял - Исаев снова встал и заходил туда-сюда перед столом - то есть они хотели, чтобы мы думали, будто ты что-то сделал с книгой, ну а потом - напоролся на нож? Типа случайно?

-- Да! Под видом ограбления! У меня деньги сперли из рюкзака, и планшет...

Исаев на какое-то время задумался, после чего попросил Рому подождать у себя, пока он его вызовет:

-- Я понимаю, что ты пострадал ради нашего дела, и должен тебя отпустить сейчас отдыхать - тяжело вздохнув, сказал Евгений Дмитриевич - но сейчас мне надо переговорить с людьми о произошедшем, с тем же Панкратиным, после чего будем решать, что делать дальше, думаю, Панкратин может помочь нам тебя спрятать. Просто так тебя уже отпускать одному ходить по улицам, наверное, не получится. Кто знает - не придут ли эти люди тебя добивать.

"Ну да" - подумал в ответ Роман - "конечно, если вокруг вашего кружка друзей начнут сыпаться трупы, то наверняка вашу, не пойму, еще какую, деятельность засветят, а привлекать к себе внимание вам не с руки. Так что не изображайте обо мне заботу, Евгений Дмитриевич, я-то знаю, вы и ваше ААСС - это люди, которые думают только о себе".

Глава 7.

Но в целом Роман понимал, что теперь он наверняка находится в большей безопасности, нежели до нападения. Его пытались подставить, и у этих супчиков фокус не выгорел. Повторять попытку убийства - просто глупо, потому как убийство Ромы уже ничего не изменит, попытка свалить на Рому вину за исчезновение одного экземпляра "Возрождения" провалилась.

***

Через полчаса совершенно бездеятельного роминого сидения на рабочем месте, которое ему очень разнообразят приступы жуткой головной боли, в дверь постучались и в кабинет зашли Григорий и Панкратин. Оказалось, что Панкратин по своей линии устраивает Гришу на свою работу, а пока нанял его устанавливать камеры слежения в офисах ААСС, как понял Рома, неофициально. То есть в ААСС Гриша не устраивается, а идет к Дмитрию.

После пары-тройки минут разговоров ни о чем, всё больше о нападении на Рому, вид у него был соответствующий, Панкратин просит Рому пойти с ним к Исаеву "поговорить сам знаешь о чем, мы тут уже с Евгением Дмитриевичем говорили, в том числе и о тебе, сейчас без тебя не обойдется".

***

-- Ну что ж - начал разговор первым Панкратин, едва все расселись по креслам - вот что я думаю. Романа хотели подставить, Евгений Дмитриевич, тут я с вами согласен, но вот что его надо срочно прятать, я так не думаю. Трюк этим людям не удался, и теперь им убирать Рому просто нет необходимости.

Евгений Дмитриевич в ответ помолчал, после чего протянул Дмитрию "Восхождение":

-- Вот, Дим, и твоему начальству экземплярчик нашелся! - сказал он, после чего замолчал и уставился на стол перед собой - Железному твоему будет что почитать. Проверь, правда, вначале, вдруг наши "друзья" эти невидимые...

-- Ну, это только пока! Пока только невидимые! - Дмитрий, как казалось, был исполнен решимости найти тех, кто ему и его компашке вредил.

-- Дай бог - продолжил Исаев - ну так вот, вдруг они отредактировали там чего, правда, не знаю, зачем, но вдруг.

-- Экземплярчик этот теперь мой - ответил Панкратин - Железному пришлось отдать тот, как мы договаривались вчера, я его перед этим отфотографировал.

-- Меня больше всего смущает вот что - снова заговорил Исаев - это ведь что получается? Кто-то знает наши дела, Дима, ходит тут, где-то рядом с нами, все вынюхал, узнал, как мы не скрывали всё, полез в наш... Наш! Дима! Огород! А теперь уже дошел до того, что взялся за убийства. Рома? - Исаев обратился к Роману - Ты на все сто уверен, что они тебя убить хотели?

-- Еще как - Рома уже и сомневаться в этом начал, так на него напирает Евгений Дмитриевич, но решил все же держаться этой линии - они об этом говорили. Тот парень, которому это поручили, сказал, что ему с его прошлым за это могут пожизненное дать.

-- Ох! - выдохнул Исаев - значит так оно и есть.

-- Ну, так кто это? - прервал всех Панкратин - кто это может быть таким осведомленным в наших делах? Рома исключается? Вы за него поручились, вроде, Евгений Дмитриевич, я ему тоже доверяю. Дальше - я. Мне не с руки это делать. Вас я тоже не подозреваю. Кто еще знает? Сережа?

-- Сережа, Марина моя, и Железный!

Затем в кабинете повисла тишина, возникла пауза, которую Роман хотел использовать для того, чтобы уйти, но ему не дали. Едва же Роман заикнулся, что хочет уйти, Панкратин встал и, грубо так, больно копошась в роминых волосах осмотрел его голову:

-- Нет, Ромыч, - сказал Дима - на этот раз не покатит, дружище. Точно надо ко врачу.

-- Сводишь? - спросил Диму Исаев.

-- Да, прямо сейчас, думаю, надо ехать. - Дмитрий встает и жестом показывает Роме, чтобы шел с ним.

***

Уже в машине Панкратина Рома теряет сознание, и приходит в себя только тогда, когда Дмитрий въезжает на внутренний двор какого-то здания, судя по всему, расположенного где-то в центре Москвы. Дмитрий глушит мотор, вынимает ключи, после чего обходит машину кругом и открывает перед Ромой дверь, и... ловит падающего ему в руки Рому:

-- Оба-на! Братишка! - говорит Панкратин Роме, - эк тебя заколбасило! - после чего сажает Рому обратно в кресло, снова его пристегивает и уходит.

Тут Рому начинает тошнить, правда вначале ничего из него не выходит, и он запрокидывает голову, отчего ему становится трудно, почти просто невозможно, как тогда показалось, дышать.

Панкратин возвращается всего через минуты три, бегом, и не один, а с двумя здоровенными ребятами, одетыми в черную форму охранников. Будто сквозь густой туман, отстранившись от происходящего, Роман смотрит, как к машине подбегает Панкратин, открывает дверь, потом Рому берут на руки и несут к входу в дом, к белой большой двустворчатой двери, которую сейчас придерживал еще один человек в форме охранника.

"Скорее! Скорее!" - слушал Рома, будто вдали звучавший голос Панкратина, так, будто слышать голос Дмитрия было теперь Роме очень важно, будто его голос был для Ромы как последняя соломинка для утопающего - "Давайте, ребят, еще немного, вот! Сюда!" - хрипел Панкратин, и тогда Роман снова потерял сознание.

***

Роману видится, как он некогда, впрочем, относительно еще недавно, не больше, чем полгода назад, в очередной свой заезд в Москву, встречался со своим приятелем, Алексеем Т, в ресторане "Последний глоток". Тогда они сидели за столиком, расположенным в глубине этого ресторашки, и, попивая пивко, темненькое, хорошенькое такое, разговаривали о тексте, который несколько лет назад написал Алексей:

-- Я все думал - говорил Алексей, отхлебывая звучно из кружки - что у дьявола на сегодняшний день есть два, как бы это сказать, стандартных, что ли, изображения, которые, наверное, формировались у людей веками, после превратившись в такие уже, конечно, достаточно затасканные штампы. Первое, я бы сказал, изображения дьявола - это он с копытами, рогами и хвостом, с вилами в аду грешников жарит.

-- И второе? - Рома, как сам потом удивлялся, но заинтересовался этим вопросом.

-- И второе изображение - как мне кажется, более современное, что ли, наверное, произошло из готических романов и романов про вампиров.

-- "Влюбленный дьявол", например?

-- Ром, стыжусь, но не читал. Но знаю о "Клубе Дюма", да.

-- Ну, ладно.

-- Ну вот, второе изображение дьявола таково, что дьявол представляется людям как некий аристократ, соблазнитель, персонаж изысканный и утонченный. Эстет. Думаю, именно оттуда пошла такая вот вампирская эстетика, что ли. Как их изображают - всегда стильно одетые, вечно красивые и молодые...

-- Угу.

-- И вот тут я подумал - Бог же троицу любит? Не изобразить ли мне дьявола таким, каким его вижу я? Скажем так - третье изображение дьявола.

-- Каким же? - спросил Рома.

-- Скажем так - я решил изобразить дьявола в виде, скажем так, такого, может быть, немного запутавшегося в жизни, или себе даже, молодого человека, в очках, что ли...[7-1]

-- Как ты? Ты же в очках. Сам.

-- Ну... нет. Я не себя же решил изобразить. Ну так вот, молодой такой человек, который, в принципе, ничего такого плохого сделать не хотел, но, к сожалению, где-то там, в высших, что ли, сферах произошло некоторое недопонимание, что ли, лет, этак, тысяч семь назад, и вот с тех пор он такой вот весь сидит, недопонятый, и все хотел бы объяснится, что он, дескать, не войной против Бога пошел, нет, а именно что просто что-то такое, свое, хотел замутить а его вот не поняли.

-- И восприняли как бунтаря и отвергли?

-- Вот! Лучше и не скажешь. Но потом, потом, Рома, произошло вот что.

-- Ты прочитал примерно такое же описание дьявола у Достоевского? [7-2]

Алексей рассмеялся:

-- Боже мой, Рома! Ты все знаешь! Просто мысли мои читаешь! Спустя пять лет, да, решил восполнить пробелы!

-- "Братья Карамазовы".

-- Да-да! - Алексей смеется, просто заходится, видно, что он уже сильно опьянел.

Тут это ромино воспоминание будто заволокло тьмой, такой, кружащейся какой-то, будто вихрь или смерч даже, и тогда Рома увидел...

***

Роман увидел козлиную морду дьявола.

То есть была просто тьма, и, перед Ромой, эта самая морда. Притом Рома чувствовал, ему это так казалось, будто между ним, Ромой, и дьяволом - расстояние, ну, если не сотни тысяч, то десятки тысяч километров. То есть морда та была огромной, может быть, размером с Луну!

Ну так вот, козлиная эта морда как таковых каких-то негативных эмоций в Роме не вызывала, даже несколько наоборот, козел, во всяком случае у Ромы, ассоциировался с грязью и мерзким запахом, чего тут, сейчас, совсем не было. Шерсть на морде козла этого наоборот, просто лоснилась от чистоты, и, иногда, будто от дуновений каких, немного колыхалась. Дьявол смотрел на Рому своими звериными, очень зелеными, глазами, с вертикальными, вводящими в дрожь зрачками, внимательно, будто сверля, изучая, долго, от чего и становилось страшно, и... И ничего! Дьявол молчал, но Рома каким-то внутренним чутьем понимал, что козел этот сдерживает в себе такую к нему громаднейшую ненависть, что, высвободив ее лишь миллиардную долю - можно было бы в доли секунды превратить Рому в пыль.

"Зверь" - тогда подумал Роман, - "не чудовище с трезубцем, не вампир, не интеллигент в очках - просто зверь".

"Войди, человечек, в мой мир" - послышался в голове Ромы мужской, низкий, с бархатцой какой-то, голос - "приди сюда и будь здесь. Посмотри, как тут все устроено. Не другому, но тебе я открою тьму".

После этого Рома перенесся в другой свой сон - где он в белом комбинезоне и с автоматом бредет среди таких же, как и он "товарищей", по развалинам города в пустыне, и вот, уже впереди, а не в середине строя, девушка, и это Марина, и вся группа приходит в центр города, к большому, многоэтажному, разрушенному зданию, и там, наконец, Марина кричит всем - "Это здесь, в этом здании!" - и после этого группа идет внутрь здания.

Вслед за эти Роман очнулся.

***

Первое, что Рома увидел - было лицо молодого доктора, человека в медицинском халате, стоявшего, наклонившись над Ромой, и со шприцом в руке.

-- Так! - сказал молодой человек, едва Рома открыл глаза - вот вы и пришли в себя. Честное слово - вам повезло иметь такой крепкий организм! Я думал, что вы будете приходить в себя даже не часами, а сутками!

Рома попытался приподняться, и у него тут же закружилась и заболела голова:

-- О, боже! Где я?

-- В медпункте охранной фирмы "Троян". Вас привез сюда Дмитрий Панкратин - помните это?

-- Да. Спасибо Дмитрию, и... и вам...

-- Да не за что. Это моя работа.

В принципе, Роман был решительно настроен уйти, как только будет возможность, он даже хотел уйти отсюда сходу, едва на ноги поднялся, но, оказалось, что то, что он пришел в себя, очнулся, встал - это еще ничего не значило. Это было только началом.

Итак, врач долго осматривал голову Ромы, спрашивал о периодичности головных болей, их силе и характере. После этого Рому повели делать томограмму мозга, рентген головы, и все такое.

Врач цокал языком и покачивал головой, разглядывая снимки роминой головы, иногда давал Роме какие-то таблетки, потом долго что-то писал, дал Роме целый список лекарств, потом Рому полностью выбрили (полностью!), помыли голову, перевязали, и, напоследок сказав, что голова его будет болеть еще кошмар, как долго, да и вообще, нужно быть счастливым что жив, пообещав, что могут быть еще и галлюцинации, визуальные, обонятельные, тактильные и слуховые - с богом отпустили восвояси.

***

Выйдя из здания головного офиса фирмы "Троян" Роман первым делом отправился искать, где купить себе бейсболку, чтобы прикрыть голову, пока там повязка и пока волосы не отрастут, и только тут вспомнил, что деньги у него все вытащили при ограблении, так что ему ничего не осталось, как, терпя на себе иногда пристальные взгляды полицейских, оправится обратно на работу в ААСС.

***

Уже на работе Роман ни к кому не заходит, а идет прямиком на свое рабочее место. Головные боли у него продолжаются ужасные, он мучается, а тут еще, едва он вошел в свой кабинет, над его рабочим местом, прямо за спиной, оказалась установлена камера видеонаблюдения, что Рому расстроило так, что уж и слов нет. Роман уселся в свое кресло, обхватил голову руками, и, едва головная боль, ее очередная волна, пошла на спад, как в коридоре за дверью послышался звук работающего перфоратора. Тут, вспомнив о Грише Роман вышел в коридор.

Гриша нашелся быстро - настолько шумел этим перфоратором, установив, только в коридоре, где-то уже к трем часам дня больше десяти камер.

-- Ух ты! - обрадовано заголосил Гриша, увидев подошедшего к нему Рому - как ты? Лучше стало?

-- Уж и не знаю - ответил Роман - голова просто раскалывается, правда как-то волнами боль находит, тяжело...

-- Понимаю - растянул слово Гриша, после чего, вытерев нос рукавом, с сочувствием посмотрев на Рому, продолжил - ты тут пока не волнуйся, эти камеры еще не скоро подключат. На следующей неделе начнем провода тянуть.

-- И что же, Гриша? Ты тут один будешь работать, что ли?

-- Да. - Григорий, кажется, даже как-то расправил плечи, видимо, гордясь тем, что вот он один может такую работу сделать - делить деньги на нескольких мне бы было не с руки.

Роман сочувственно покачивает головой, отчего голова вновь начинает болеть, но, как Роме кажется справедливым, вставить пистон Грише он все-таки не преминул:

-- Смотрю, Гриша, ты все-таки решился тут работать, хотя еще вчера так боялся! Просто ах! Тут от стен! Ой! Прёт ужас и мрак!

-- Про мрак я не говорил - Гриша, кажется, немного засмущался, после чего, видимо, желая быстренько прекратить ромин на него наезд - достал перфоратор, залез на стремянку и стал выдалбливать в потолке еще одно отверстие, помимо уже имеющихся двух:

-- Оспаде! Матерь твою раз так! - закричал тогда Рома, потому как от перфораторной долбежки вновь заболела (да еще и как!) голова, и, резко повернувшись (отчего голова ко всему прочему еще и закружилась) - направился обратно к себе на рабочее место.

***

Едва же Роман вновь уселся в свое кресло за рабочим столом, едва как-то более-менее унялась головная боль, на его, с разбитым экраном мобильный телефон звонит Марина, притом рингтон у Ромы, бывший когда-то любимым, теперь, казалось, просто сверлом вонзается в мозг! Рома абсолютно по-честному пытался ответить на вызов, но, увы, с разбитый телефон заглючил, так что ответить на маринин звонок Роме не удалось, и тогда он пошел к Марине сам, взяв с собой перед тем бумаги, распечатки по вчерашней работе, по пути в коридоре как раз с Мариной встретившись:

-- О, Боже! - едва увидев Рому запричитала Марина, опять прибавляя ему головной боли - Рома! Я слышала о том, что произошло, но даже не знала, что это так серьё... ой, извини.

-- Я слышал твой вызов, Мариночка - ответил Рома - но телефон мне хорошенько вправили, когда меня били, так что теперь он чего-то глючит, извини!

-- Ладно. Я тебе отдам свой тогда, не переживай, старый, в тумбочке валяется, чтоб не пропадал даром!

Рома довольно хмыкнул, а Марина, казалось, замялась. Роме показалось, что она явно готова его загрузить выше крыши, но смущена его видом, поэтому Роме приходится выяснять все эти вопросы самому, проявляя, так сказать, инициативу:

-- Мариночка, я все равно готов продолжать работать, ты не волнуйся. - Роман протянул Марине его вчерашние распечатки - вот, что вчера я сделал, сегодня готов продолжать!

Но Марина все равно мнется:

-- Я спрошу у отца, или же мы можем поступить так - сейчас я дам тебе список новых вопросов, и если папа позволит тебе сегодня уйти, то, если хочешь, можешь просмотреть вопросы дома, например.

***

После этого, уже вместе, Роман с Мариной идут к Евгению Дмитриевичу, который, слава богу, конечно же настроен, даже очень, Рому срочно отпустить домой и даже дать ему отгулов:

-- Не, Ром, - говорит он, выслушав Мариночку и еще раз посмотрев на Рому, с каким-то явным сочувствием, что ли, даже немного морщясь - ты у нас ценный работник, особенно сейчас, как Гургинян этот наш высоко оценил твою работу, да-да, он мне говорил, виделись тут пару часов назад, так что сейчас, думаю, тебе будет важным отдохнуть.

Ну и на этом, в принципе, все, тем не менее, уходя, Рома все же выпрашивает у Марины список новых вопросов, сам же, собравшись, идет вначале к Алине, и уже от нее, взяв ключи - к ней домой. Уже совсем на рецепшине его вновь перехватывает Марина и дарит ему старый LG телефончик, с экраном 4 дюйма, и уже тогда - полный всё.

***

По пути домой к Алине Рома всю дорогу мечтал, что, едва придет и разденется - плюхнется спать, он дико устал, ночь предыдущую почти не спал, выбился из сил, терял даже сознание и его периодически мучили ужасные головные боли. Но, как это обычно и бывает с такими намерениями, едва Роман прибыл домой к Алиночке, тут же засел за Интернет, а потом и вовсе - стал читать новое задание от Марины и так увлекся, что начал его выполнять.

Итак, речь шла о психологической оценке основных действующих окраинских политиков находящихся в оппозиции к действующей власти. Именно психологическая сторона вопроса. Как себя вести с ними? Кто из всех их наиболее опасен?

Здесь у Ромы вышло вот что. При выполнении этого задания Роман решил испробовать новый свой метод - вначале на бумаге вкратце изложить основные мысли по поводу. И только потом записать все в файл. Итак, Рома берет карандаш, кладет перед собой на стол лист А4 и начинает писать, пока что чисто для себя:

"Вот, например, Кикуенко там есть. Юлия Ладимировна. Сущая ведьма. Наилучшим методом работы с ней является полный отказ от каких бы то ни было контактов с ней. В случае, если получится ее каким-либо образом пленить - обязательно тут же сжечь на костре за колдовство. Ни в коем случае не пытаться изолировать, в этом случае есть большая опасность, что, войдя в контакт с охраной, околдовав ту, сбежит на метле. В случае пленения приложить все усилия по удалению от оной метел, веников и швабр".

Взяв со стола этот лист бумаги, Роман встал, и, ходя туда-сюда стал его читать и перечитывать:

"Да!" - подумал Рома тогда вслух - "конечно, рациональное зерно тут есть, но в официальной записке под собственную подпись, да еще уже говорят, что работа в МИД-е читается, такое не пошлешь".

С другой стороны - а если эти примерные тезисы просто офисным языком изложить, растянуть и чуть-чуть припудрить, подлив в текст водички?

Рома призадумался, но потом решил вначале все-таки вкратце хотя бы пройтись по основным оппозиционным деятелям Окраины, для чего он взял еще один, свежий лист А4, снова сел за стол и стал писать, теперь уже о мэре столицы Окраины Куеве, Виталии Очко.

"Ну, что ж, Очко?" - подумал Рома - "Полезный, например, человек, например! Если, например, Куев оккупировать, в целом не следует развивать этот город, вкладывать в него деньги, а, стало быть, наоборот даже, следует его как-нибудь, непонятно, как сказать, разваливать потихоньку, например! Поддерживать идеи, которые выдвигают сами же куевляне, формата, затопить метро, все троллейбусы на металлолом сдать...А под это дело самый незаменимый человек будет, конечно, Очко! Думаю, сотрудничать с новой властью он точно станет, и будет при этом абсолютно лоялен. Ему главное, где его *опа находится, а не то, что там происходит с Окраиной".

Тут начинает названивать Алина, на мобильный, а Роман уже переставил сим-карту на старый-новый телефон LG, так что пока тот звонит, минуты две, незнакомым Роме рингтоном, Рома на него не реагирует, думая, будто это на улице у кого-то из машины играет громко музыка. Так как музыка это время от времени останавливается, а потом начинает заново играть то же самое, в конце концов Рома догадывается, что это, видимо, его "новый" телефон, ищет его, туда-сюда бегая, и, уже когда ему показалось, что телефон ну совсем уже рядом - тот замолкает и Рома вновь не понимает, где тот находится.

Тем не менее, продолжив искать, позвонив на свой мобильный номер с алининого городского, Роман, в конце концов, находит телефон у себя в рюкзаке, и, посмотрев, обнаруживает вызов Алины. Решив не ждать, пока Алина позвонит снова, Роман звонит ей сам.

-- Ах, вот ты ж! - заголосила на том конце Алина, кажется, веселым голосом - ты что там? Спишь?

-- Ой, еще нет, - ответил ей Рома, - чего-то собирался уже, но потом стал читать вопросы новые, по Окраине, и решил их немного проработать.

В целом же Алина спрашивала, что купить на вечер, и Рома заказал себе бейсболку.

***

Тем не менее, до вечера, пока не приехала Алина, в целом, Роман смог накропать карандашом только общие тезисы по оппозиционным уграинским политикам, и особо не продвинулся в том, чтобы все это корректно, чтобы можно было отдать Марине, расписать в файлах.

Роман изгрыз аж целых два карандаша, по пути вдруг, к большому своему сожалению заметив, что два зуба его, там, где его прутом металлическим по роже хлестали, зашатались.

-- Вот блин! - Рома побежал в ванную, к зеркалу, и там внимательно посмотрел, что же происходит во рту.

Там все в принципе было не хуже, чем раньше, но вот два зубика, хорошо, что крайних (как бы сказать?) внутрь, избиения роминого не выдюжили.

-- Твою ж мать! - Рома пошатал один зуб карандашиком - да, есть дело, второй... - эх! Денег нету даже на удаление, спасти, наверняка, не получится, придется ходить так, и кушать так...

О привычке с удовольствием вгрызаться в курочку на время придется забыть.

***

Еще немного - и домой вернулась Алина, принеся с собой не одну, а целых аж три бейсболки для Ромы, притом носить более-менее, наверное, можно было только одну, две другие были вообще - одна - оранжевая, притом ядрёно так, ярко-кислотного, цвета, вторая же была малиновая, слава богу, темного малинового цвета, но, все равно, и она Роме не понравилась цветом. Притом еще Алина последовательно просила Рому одевать их одну за другой, все нахваливая, а Рома, стоя перед сидящей в кресле нога на ногу Алиной должен был, по ее указке, крутить туда-сюда головой, и даже иногда прохаживаться вперед-назад.

-- Выпрямись, в конце концов! - командовала Алина, - ты ж мужик хоть куды! А все горбишься! Давай, распрямись, а то девушки любить не будут! Плечи расправь, голову выше, держи хвост пистолетом!

От движений головой по указанию Алины у Ромы вновь разболелась голова, и он застонал, впрочем, боль эта была ему уже несколько привычной, терпимой, так что в ромином стоне больше было натяжки, что ли, театральничания, что Алина и не могла не заметить:

-- Перестань, Ромик! Будь мужиком! Ты у нас теперь, конечно, тут герой, я сегодня слышала, что говорил о тебе Исаев, ну так и соответствуй! Марина эта, чтоб её, тоже ходит, охает-ахает, тебя все нахваливает, называет героем, и все сочувствует, как ты пострадал несчастненький! По-моему она на тебя глаз положила, Рома, стерва такая! Держись, Рома, если это все так, то она теперь своей тощей задницей перед тобой обвиляется, утомишься!

Рома при этом как-то хмыкнул, что Алиной было воспринято в штыки, и его за это сильно отругали, отчего снова заболела голова и он на время спрятался от Алины в туалете, выйдя из которого обнаружил, что Алина в душе, после чего он пошел и улегся на кровать.

***

Тем не менее, спать Роме опять не дали, всякое такое, потом его насильно, как слабого больного, через не хочу, кормили ужином, как раз пресловутой курочкой, которую пришлось поглощать аккуратно, не дай бог косточка попадет на шатающийся зуб.

-- Женин отдел вскоре распустят - говорила Алина, подперев голову рукой, оперевшись на кухонный стол, и глядя на кушающего Рому - у них там совсем немного осталось по работе, еще неделька-другая, и все уйдут в отпуск...

-- Жендоса-паравоза жалко, - не особо находя, что ответить говорил Рома - вот на таких парнях все и держится обычно. Трудяга. Сначала на него наваливают невозможные вещи, поручают горы свернуть, а как только они это делают, от них избавляются!

-- На днях Гургинян обещал притащить с собой самого министра иностранных дел! - неожиданно переключилась на другую тему Алина - вроде как, говорит, познакомить того с людьми, которые прорабатывают все эти вопросы по Окраине.

-- Да? - Рома искренне удивился - такой человек? Небось, заполонят все охраной, хе-хе, а там, в подвале Григорий с перфоратором ходит!

-- Да уж - Алина пошла ставить чай, вначале налив воды в фильтр, и какое-то время стояла, смотрела, как тот наполнятся, потом пошла, открыла холодильник, потом долго рассматривала его содержимое, не смотря на то, что холодильник через минуту начал пронзительно пищать - кстати, твой Григорий как-то очень, как мне кажется, задружился с Панкратиным, я слышала, что как только Эдуардов поставит и подключит в офисе камеры - тот его собирается взять к себе в эту, свою охранную структуру.

-- В "Троян", что ли?

-- Да, туда. И вот чего-то ходят, болтают, Панкратин Григория по плечу похлопывает. Сдружились, кажется, притом сразу и быстро. Потом видела твоего Гришу еще у Марины. Они то же чего-то долго трепались, так и не поняла, о чем. Мне-то стоять слушать не с руки, я с ней по делам переговорила - ну, и, понятно, ухожу. Да. А вот Гриша этот...

-- Ну, ясно - Роме хотелось переключить разговор на что-нибудь другое - Гриша как пострел - везде успел. И с Панкратиным сдружился, и с Мариной.

-- Ну да, - Алина извлекла из холодильника пачку "Фиоллы", покрутила в руках и бросила, почти метко, в мусорное ведро - только Панкратин сам стал Гришу обихаживать, а Марину, наоборот, Гриша.

Но Роме не до этого. В принципе, где бы теперь не работал Григорий, и с кем, ему было не важно. Хорошо тут было то, что у Гриши теперь есть работа, хоть какая-то, и в перспективе намечается еще и другая работа. Это намного лучше Роме, нежели на двоих, не имея денег, делить плату за квартиру с человеком, у которого нет работы. Так что Рома только рад.

***

На следующее утро Роман на работу не отправился. С утра болела голова так, что ему иногда казалось, что еще чуть-чуть, и он помрет. Тем не менее, к обеду боль более-менее стала отступать, таблеток обезболивающих Роман принципиально не пил, хоть Алина и звонила его проведать, и настаивала, чтобы он принял Анальгин, и уже где-то часам к двум Рома уже стал работать по тем вопросам, наброски по которым сделал накануне.

Вечером на мобильный телефон позвонил Григорий, который поделился с Ромой соображениями насчет снимаемой ими на двоих квартиры:

-- Старик! - зачем-то кричал в трубку Гриша, видимо, хоть Рома и слышал его прекрасно, так что сложилось впечатление, будто сам Гриша Рому слышал не очень - тут такое дело, понимаешь, Дмитрий...

-- Панкратин, что ли?

-- Да! Дмитрий! Он мне сказал, что после того, как я закончу у вас в офисе, возьмет меня к себе в охранную фирму, так вот, он говорит, что устроит меня на объект, где можно ночевать, я тут подумал, зачем мне тогда съем квартиры, если у меня с деньгами все время напряженность?

Эта новость Рому ошарашила. Получается, ему предлагали заранее подумать над этим вопросом, чтобы не вышло в итоге, будто его застали врасплох.

-- Ну, Гриша, а этот месяц ты оплатишь?

-- Этот? Уже оплачен, просто придется говорить с хозяйкой, лучше тоже заранее ее предупредить. Я вот хотел бы испросить у тебя санкции на это.

-- То есть ты съедешь и я останусь один? - Вообще по всему получалось, что если Григорий не будет снимать квартиру, Роме придется за нее платить самому, а это половина, ну, или чуть меньше того, что он только еще предполагает получать официально и не официально. - Спасибо, Гриша, что предупредил!

-- Нет, старик, ну а что? - Гриша, казалось по голосу, был совершенно доволен собой и ничуть не смущался - я не знаю, получится ли все, выгорит ли, но даже если все будет хорошо, даже если я буду работать постоянно, никуда не уезжая, на одном объекте - деньги по нынешним временам будут так себе.

Ну и все. На прощание спросив, чисто формально, из вежливости, как себя чувствует Роман, попрощавшись, Гриша разъединился.

***

Роме пришлось задуматься. В принципе есть вариант - пожить у Алины. Но тут вот какое дело было - это было бы неплохо, если она еще согласится. Либо еще кое-что. Можно, например, и это - пошлая вещь! - изобразить, будто Рома к Алине очень неравнодушен, ну, сами понимаете, мягко подвести ее к тому, чтобы она была не против того, чтобы он жил с ней и все такое. Но Рома же этого не хотел! Это проституирование какое-то! Одно дело - вот так вот ездить к Алине, и совсем другое - напроситься на подольше! С другой стороны - можно было жить одному в Реутове, но денег на оплату то же было жалко.

Короче Рома быстро запутался, и принял решение подумать об этом потом.

Уже вечером, когда пришла Алина Рома стал мягко и издали вентилировать этот вопрос, так сказать, заходя издали, и получил позволение, но как-то так, с условиями, что ли, что, если его уж припрет к стенке, какое-то время пожить у нее. Это Рому и обрадовало, и огорчило. С одной стороны - ценная вещь в нашем сегодняшнем мире - полная ясность, с другой стороны, Рома понял, что все эти Алинины приставания к нему откровенные - просто желания ее сами понимаете чего, и за этим не стоит ничего большего, чем Ромин... все еще стоящий, когда надо - ну такое все прочее.

***

На следующее утро Роман все-таки пошел на работу, надев наиболее приличную из купленных Алиной бейсболок, чтобы прикрыть и своё полное отсутствие волос на голове, и слегка, но все-таки в подтеках крови бинты. Пошел, не смотря на головную боль, которая, хоть и оставалась не иначе как сказать, кошмарной, но все же была уже не такой сильной, как два дня до этого.

Первым делом Рома зашел на свое рабочее место, по пути удивившись, что не слышит нигде Гришиного перфоратора, потом, распечатав свою работу - пошел к Марине, как раз на месте застав там как саму Марину, так и Гришу.

-- Ух ты! - говорила Марина в ответ на что-то, что - было не особо слышно, что говорил ей Гриша - да, это очень интересно. Да, да - мне это интересно. Удивительно, как так совпало, что именно сейчас, я как раз об этом недавно думала, и вот, пожалуйста - ты мне об этом говоришь тоже самое!

Григорий же, кажется, с особым удовольствием, сально как-то улыбаясь, что-то продолжал говорить Марине, близко к ней придвинувшись, но потом, все-таки заметил, что пришел Роман:

-- Рома! - Гриша, как показалось, искренне был рад встрече - ты уже в строю? Вернулся?

-- Да - ответил Роман, - как только более-менее в себя пришел, тут же решил выйти.

Тогда Гриша, наверное, заподозрив, что будет мешать Роме и Марине разговаривать, вышел, на ходу подтягивая рабочие, испачканные какой-то строительной пылью, штаны, впрочем, напоследок посмотрев на Рому весьма дружелюбно.

-- Вот - Роман протянул Марине свою последнюю работу.

-- Хорошо, - взяла Марина ромины бумаги, и отложила в сторону, даже не глядя - тут у меня к тебе, Рома, есть небольшой разговор... хотя, можно об этом поговорить и потом.

Но Рома настаивает:

-- Марина, если есть возможность, я бы хотел все знать заранее. Что ты хотела мне сказать?

Марина какое-то время тогда помолчала, глядя в монитор, потом продолжила:

-- Сегодня есть работа по все тем же вопросам, ну, в смысле, по Окраине, и это надо сделать... сегодня - пятница, ну, к понедельнику. А потом, папа сейчас уехал, он как раз просил, чтобы я с понедельника тебя подключила к жениной группе, потому что там у ребят совсем завал, и ему нужна помощь. Тут и Гургинян, и папа, говорят что тебе как будто запросто удается делать серьезную работу, качественно и быстро, так что у Жени в группе сейчас ты нам поможешь очень.

Рома немного струхнул - а не собираются ли его уволить, как всю группу Жени? Но выяснить это он собирается заходя как бы издали:

-- Погоди, Марина, а как же группа, что по Окраине работает?

-- Группа постепенно, начиная с понедельника, будет переезжать в Сити, тут на это дело мы Григория подключили, ну, там, разгружать-устанавливать все, а ты, тогда, ну, когда закончишь работать по последним вопросам по Окраине, перейдешь к Жене.

Итак, прояснить ничего не удалось. Но Ромы все эти перемены обеспокоили.

Немного взгрустнув, взяв еще целую пачку бумаг по работе, Роман уходит к себе в кабинет, где, стоя на стремянке прямо за спинкой роминого кресла Гриша уже подключает видео-камеру к кабелю:

-- Ну что, братишка? - даже не взглянув на Рому заговорил с ним Гриша, едва Рома вошел - тут мне сказали, что мы с тобой еще поработаем?

-- Это как это? - Рома не понял вопроса, тогда Гриша слез со стремянки, и, приблизившись к Роме (отчего тот стал чувствовать немного более, чем чрезмерный запах пота Гриши) сказал:

-- Мне тут сказала Марина, что после того, как ты все сделаешь тут, в этом зданьице, с этим... дурацким тельцом...

-- Так ты теперь его перестал бояться?

-- Привык, что тут! - Гриша заулыбался - так вот - как ты закончишь тут все дела, она нас с тобой вместе устроит охранять кое-какие помещения в Сити, представляешь? В этих небоскребах! Красотища. Ну, про тебя она еще сказала, что будет тебя грузить дополнительно, да, а я вот только по охране буду...

Слова Гриши Рому немного успокоили, с другой стороны - что означало, что они будут вместе с Гришей? Рому сделают охранником? А ему это надо? Но, с другой стороны, уж чего-чего, а в особенности после того, как Рому так сильно избили за делишки ААСС, со стороны Исаева и Марины было бы, наверное, уж слишком циничным его просто так увольнять. Кроме того, все эти книжки, все эти дела вокруг "Восхождения", опять-таки - еще раз - и то, что Роман за всё это получил по голове - все это давало Роме надежду на то, что его не выкинут из ААСС просто так. Вроде как Роме казалось, будто ААСС ему теперь хоть немногим, но обязан.

***

Более-менее окончательно сомнения Ромы развеяла опять Алина, в обед аккуратно прискакавшая к Роме и пригласившая его вместе с ним поесть, а так же (вот же баба-молодец!) принесшая Роману небольшой конвертик, с небольшим, но приятным содержимым, как Алина сказала, она эти деньги выбила из Исаева, в качестве компенсации за то, что за их дела ("знать не хочу что там у вас за шуры-муры" - сообщила она походу) Рома остался совсем без денег.

-- Хорошо - ответил Рома тогда - значит, Алиночка, с меня опять причитается, за обед плачу я, про себя при этом подумав что-то типа того что: "вот чтобы я делал без Алины?". И даже небольшая обида, которая было возникла у Романа насчет того, что Алина как-то без энтузиазма восприняла его просьбу пожить у нее, по необходимости, даже вот это как-то сразу смазалось и стало слабее.

***

Этим же вечером Роман решил переночевать в Реутове, дабы особо не докучать Алине, и, опять, Алина несколько, что ли, поцарапала Рому тем, что запросто, как-то легко слишком, что ли, отпустила его.

Раздосадованный Роман приехал на квартиру в Реутове, после чего, сидя с Гришей на кухне за скудным, мужским ужином из этой всегдашней яичницы, еще долго выслушивал Гришины монологи о том, как вот они теперь заживут, будут вместе работать охранниками, да на объектах, где можно ночевать и прочее-прочее.

На следующий день, уже в субботу, в выходной, Рома, грозно припомнив Грише, кто ему помог с работой, согнал Гришу с его старого, еле-еле дребезжащего компьютера, слава богу, хоть с каким-то, но Интернетом, и начал прорабатывать последнюю пачку вопросов по Окраине.

Глава 8.

Вначале работа как-то не идет. Увы. Рядом с Ромой постоянно пляшет Гриша, нудит, просит дать ему компьютер на пять минут, ну, пожалуйста, ну, на минуточку, но затем, после нескольких громких и раздраженных окриков Ромы Гриша успокаивается, идет на кухню делать яичницу, и уже после того, как приятели поели, Роман, чтоб уж услать Григория на подольше и наверняка из дому, дав Грише немного денег, упрашивает того съездить в Москву погулять, да хоть к семье, будь она неладна, но Гриша, зараза, ни в какую.

Тогда Рома посылает Гришу в магазин, с наказом купить в меру возможностей мяса, только нормального, "мы ж мужики" и все такое, и только тогда Гриша, шлепая тапочками идет в свою комнату одеваться, впрочем, по пути все равно на десять минут заняв компьютер, что, впрочем, Рома еще как-то способен стерпеть, лишь бы Гриша ушел потом. Кроме того, Рома пьет кофе и думает о работе, чиркая карандашом на очередном листе А4, и небольшой перерывчик, тем более с большой надеждой на то, что после него Гриша уйдет, и надолго, ему не помешает.

Новое задание предполагает написание двух небольших сценариев действий России в отношении Окраины.

Едва же Гриша уходит, Рома, наполнившись силой и энергией, будто вновь вспомнив о Золотом Тельце, впрочем - нет, не вспомнил он о нем, садится за работу и начинает, сам даже себя удивляя, впахивать так, что аж дым из ушей валит!

Часа через полтора возвращается Гриша, а у Ромы, еще недоредактированный, но уже имеется первый вариант сценария.

Гриша вернулся, стал что-то там возюкаться в коридоре, а у Ромы в голове и в тексте, конечно, дымят развалины, грохочут танки, самолеты наносят точечные удары по уграинскому парламенту - по Зраде, танки и артиллерия разносят все в клочья, поливают уграинцев напалмом, ополченцы допрашивают пленных путем бития им в рожу прикладами, и, показательно всенародно судя предателей уграниского народа, вешают тех на фонарных столбах по два-три на одном за раз.

-- Ух! - Рома доволен собой, впрочем, текст еще нуждается в серьезной редактуре.

С другой стороны, возникает вопрос по второму сценарию. Что с ним? Первый, вроде, и так уже радикальный дальше некуда, так что второй - непонятно каким должен быть? Примиренческим? Или оставить все, как есть? Пусть Окраина купается в своем... ну, вы поняли. Хочется, конечно, чтобы было еще более нечто радикальное, но ядерный удар по соседнему государству, с последующим вырезанием всего населения может повредить самой России радиацией, так что это не вариант. В какой-то момент Роман, еще не уверенный в том, что это будет правильно, предполагает как вариант - вариант полного отгораживания от Окрианы стеной, с минными полями и пулеметными точками, с прекращением всех связей с Окраиной, ну и всякое такое, но тут перед Ромой встает вопрос - а где стену эту ставить?

-- С другой точки зрения - сам себе под нос бубнит Рома - стена это идея как раз уграинская, не можем же мы опускаться до их дурацкого уровня? Или нет?

-- Нет! - еще через какое-то время находит ответ Рома - это у них стена - неправильная, дурацкая, а наша будет что надо, лучше даже, чем мост в Крым, будет еще один символ, так сказать, сакральный, с одной стороны - чудо инженерной мысли - мост в Крым, с другой стороны - еще одно чудо инженерной мысли, стена. Противоуграинская стена. А их стену - уже разворовали окрестные люди. Нашу же никто не разворует, даже вороватые уграницы, так она будет надежно построена, а кто посмеет к ней приблизиться, лохол, например, какой-нибудь поганый, пьянь, так сказать, подзаборная, того отстреливать без пощады! И мины, мины вокруг разбросать, противопехотные, целые поля мин! Обычные фугасные - хорошенько просыпанные лепестковыми!

Но граница... и тут Роман задумался. Где ж ее, паскудину, проводить? С одной стороны, Рома, как патриот, и вообще, порядочный человек, конечно, хотел, чтобы русские земли Окраины вернулись в состав великой, как он сам считал, России. С другой стороны, руководство в Кремле уже который год по этому вопросу что-то как-то вело себя не совсем четко, что ли. Ни два - ни полтора, ни нет, ни да. Подавляющее число россиян хотело торжества справедливости, в виде наваляния уграинцам по самое не хочу, ну а вот Президент при этом вел себя как-то не совсем, что ли, решительно, чем и смущал народ. Тем более это было неприятно, что Президента в народе, в принципе, любили, правда, поминали при этом к месту и не к месту, обвиняя зачастую во всех бедах, даже, порой, мелких и незначительных, таких, которые он, со своего Олимпа, просто не мог заметить, да и не обязан был, еще чего.

Тем не менее ситуация требовала творческого участия. Стена, как идея, точно не прокатывала, фантастика хорошая, но разумного обоснования особого не было, и, главное, не было понятно где провести границу с Окраиной, чтобы потом по этой границе ставить стену.

***

И тут у Ромы вновь возникла идея, подобная первому сценарию, но более исподтишковая, что ли. Короче, расписать все то же самое, что и в первом сценарии, только предложить уничтожение Окраины не прямым военным вмешательством, но тайным влиянием за счет информационного давления и использования самих же уграинцев.

-- Ес! - вскрикнул Роман от восторга и закусил губу - так! Может быть, надо даже сделать так, чтобы уграинцы эти, несчастные, снова себе святой гайдан устроили, новый, очередной, свежий, как глоток воздуха свежего, главное, чтобы разрушительный. Только как это все утроить? Нужны деньги ведь, много, много денег, но уграинцы, вот незадача, сколько им не дай - все разворуют. Всё!

-- Тогда следующее... - продолжил Рома отчаянно, даже с яростью какой-то, что ли, размахивая карандашом по бумаге, писать - надо чтобы...на юго-западные территории прибыла (конечно хорошо профинансированная) группа подготовленных людей, которая бы, чтоб Россия была тут как бы и не при чем, с этих-то территорий и начала распространять новую какую-нибудь, утопическую, идею, но так, чтоб еще самим себе не повредить, так, чтобы идея эта обраткой в Россию не пошла, а только на Окраину распространялясь. А идея эта должна быть такой, типа, чтобы всем хорошо было, мда. И чтобы всё было по-честному, по справедливости, по совести, так сказать. Вот ведь самое замечательное основание для полного уничтожения чего бы то ни было!

-- С кем это ты там разговариваешь? - спросил Рому вдруг вошедший в комнату Гриша.

-- С кем-кем? Да с сатаною самим! - ёрным тоном ответил Роман - так, мысли, что называется, вслух!

Тут Роман встает со стула, что перед компьютером, и идет руки в боки к окну, а за окном - бушующий весенний май, как раз сейчас поливающий Реутов холодным моросящим дождичком:

-- Если я все закончу за сегодня - говорит он тогда Грише - то завтра спать буду! Целый день!

-- А что? Твоя женщина тебя к себе позвать не может?

Напоминание об Алине Роме почему-то было неприятно, и он поспешил переключиться на другую тему:

-- Гриша, так что мы с тобой решим с квартирой? Ты уже принял решение?

Григорий какое-то время думает, переминаясь с ноги на ногу, но потом все-таки дотумкивает:

-- Думаю, пока нет определенности, об этом думать еще преждевременно.

-- Ты же, вроде, говорил, что уже собираешься чуть ли не съезжать, чуть ли не хозяйке звонить?

-- Да, так оно и есть, и звонить придется, но есть один момент - я все-таки решил, что пока у меня не будет полной определенности по работе, я, пожалуй, не хотел бы отсюда съезжать. Сейчас я доделаю работу в твоем этом ААСС, потом, если Панкратин меня к себя возьмет - потом я посмотрю. Если точно меня возьмут и на охраняемых объектах можно будет мне жить - тогда да, но пока это точно неизвестно, я, пожалуй, перестрахуюсь. Тем более, что до конца мая квартирка наша наперёд оплачена, а определенность с "Трояном" этим, вроде как, должна быть уже на днях.

Рома ответил, что это разумно.

-- Да - продолжал он - ну а как там наше мясо? Мяса ты купил?

Оказалось, что за "вполне себе мясо" Гриша принял замороженные куриные окорочка:

-- Ох ты ж нет ж! - взмолился Рома, и его голова тут же вновь начала болеть, хотя, пока он писал свои записки и наброски боли не было - опять курочка!

Гриша был удивлен:

-- Не, ну а чего? - отреагировал он - сейчас я ее запеку, пальчики оближешь! Да с картошечкой!

Дальше Рома долго уговаривал Гришу уйти погулять, впрочем, безуспешно, потому как даже деньги не помогли, потому что Грише уже Панкратин что-то дал, какие-то деньжата, и потом Рома вновь засел за записки, в принципе, уже через какое-то непродолжительное время перестав раздражаться по поводу Гриши, потому как с кухни стали, как бы это сказать - доноситься, такие запахи, что просто ах-ах!

***

Обед был просто великолепен, ну, или Рома просто проголодался, во всяком случае он точно давно не ел чего-то такого капитального, домашнего приготовления:

-- Я сегодня тоже хотел бы отдохнуть, как и ты. Ты как? Успеваешь свою работку сделать? - через какое-то время, минут через несколько, все еще жуя, заговорил Гриша.

-- Должен, - ответил Роман - сегодня надо напрячься, чтобы завтра ничего не делать. На этой неделе мне проблем больше чем хватило, и я просто устал...

-- Да, я то же - грустно как-то посмотрел Григорий на Рому - вся эта возня с камерами...

И тут Рома кое-что вспомнил:

-- Гриша... - несколько как бы полушутя спросил Рома - ты, помнится, говорил, что подключать камеры будешь только на следующей неделе, вроде, да? А вчера? У меня в кабинете подключал...

-- Это да - Григорий поперхнулся, впрочем, не сильно, закашлялся, покраснел, но быстро пришел в себя, и после заговорил с Ромой уже шепотом:

-- Рома, ты только обещай мне, что не скажешь никому!

-- Господи, да что ж тут такого?

-- Меня об этом попросила Марина!

-- Хм... - для Ромы такой оборот был полной неожиданностью - именно Марина, ты говоришь?

-- Ну да, она самая. Притом она сказала, чтобы в первую очередь именно твой кабинет. И подключил я эту камеру, Роман, к марининому компьютеру!

Рома задумался. Что бы это значило и что теперь делать? С другой стороны - а что можно сделать? Спросить напрямую- да и только? Рома говорит об этом Грише.

-- Ой, да что ты! Я боюсь, что мне тогда работу не дадут. - Запричитал Гриша.

-- Ну, а что тут такого? Я ведь Марину буду спрашивать, а ты работаешь на Панкратина.

-- Ой, ну... а ты не мог бы это сделать тогда, когда меня не будет уже, например, если меня возьмет Панкратин и я свалю?

Рома улыбается, потом начинает смеяться и Гриша понимает, что Роман его разыграл:

-- Ах ты прыщ! - кривляется Гриша, впрочем, засмеявшись вместе с Ромой - я просто вот что хотел сказать - завтра, я с Панкратиным и с охраной вашего ААСС договорился - поеду работать в ваш офис, чтобы, честно скажу, быстрее всю работу закончить и уже тогда Панкратин должен сказать мне более определенно, что дальше. Если меня берут, и мне можно будет жить не здесь, то я съеду.

-- Угу...- Рома прикидывает, что делать с квартирой, потому как и у Алины жить как-то неудобно, а здесь, в Реутове, одному - дороговато.

Но, опять-таки, это же еще только начиная с июня, до которого еще дожить надо. С такими-то приключениями!

***

Как-то так, но где-то к вечеру, увы, к позднему вечеру, еще с перерывами, Роман все же закончил свою работу, так что в понедельник ему остается её только распечатать. Закончив, он пошел в свою комнату, но там, комфортненько так, разместившись в его кровати, спал Гриша. Тогда Рома решил Гришу не будить, а вернулся в Гришину комнату, и уже там, как не был велик соблазн, все-таки заставил себя выключить компьютер и лечь спать на Гришину кровать.

***

В принципе, относительно, но всё же рано уснув, приятели и проснулись рано. Роман, лежа в гришиной кровати на покрывале и укрывшись мелким покрывалом, стащенным с обтрепанного кресла, стоявшего в комнате, еще какое-то время наблюдал за тем, как Гриша на цыпочках бродит по своей комнате, боясь разбудить Рому и собирает свои вещи, но потом (а ему уже реально не спалось) встал и пошел умываться, а как только, позавтракав с Ромой, Гриша ушел работать, Роман вернулся в свою комнату, подивился, как Гриша аккуратно расправил на его кровати покрывало, вернулся в комнату Гриши, сделал то же самое с его покрывалом на кровати, и после стал думать, что делать дальше.

Вчера (но это было вчера) да, так вот, вчера Роман был уверен, что весь этот день проспит, но вот, увы, ночного сна, часов, этак, больше восьми получилось, оказалось, было вполне достаточно, и вот теперь деятельная ромина натура все никак не давала Роме покоя, требуя хоть какой-то, но деятельности, и, желательно, продуктивной.

Сидеть, и, воспользовавшись отсутствием Гриши целый день использовать его компьютер, со всё засасывающим Интернетом Рома себе решительно запрещал, так что он, еще немного подождав, в конце концов решил совместить полезное и приятное - сходить погулять, в Москву, и еще по пути, если получится, наконец избавиться от двух книг Либерального Писателя [8-1], приятеля Ромы из Калача-на-Дону, тех, что тот дал Роме для передачи его знакомому в Москве.

Подождав где-то до полдвенадцатого, ну, чтобы этого самого приятеля писательского, москвича этого, не дай бог не разбудить, Рома позвонил по номеру, который ему дали еще в Калаче, но приятель писателя (впрочем, Рома ожидал это) отвечал Роме уклончиво. То есть он хотя и обещал забрать книжки, и, в конце концов, сказал, что ромин телефон у него определился, так что он перезвонит Роме, как только сообразит, когда сможет забрать у Ромы книжки, но в итоге ничего более конкретного так и не сказал.

Несколько раздосадованный, Роман попрощался и сбросил вызов. Теперь ему приходится думать, как развлечь себя самому. В какой-то момент захотелось позвонить Алине - вдруг чего? Нет, Роман не хотел того, о чем вы тут подумали, совсем нет, но как-то вдруг, что ли, ему стало неимоверно скучно и хотелось хоть какого-то, но действия.

Чтобы уже не отступать Рома одевается для улицы, собирается, но потом вновь мешкает и ходит по квартире туда-сюда.

Так и не придумав ничего интересного, Рома включает телевизор, что на кухне, и смотрит последние новости на канале "Ай-Ньюз". Там как раз показывают американского журналиста, и, не приведи, господи, "эксперта" Майкла Бума:

-- Я долго думал, и, как у вас говорят, рефлексировал по этому поводу, но потом пришел к выводу, что должен остаться в России и попросить у властей вашей страны политического убежища.

-- Правда ли то - стала спрашивать Бума ведущая - что вы, якобы, передали российским спецслужбам какую-то очень важную и секретную информацию?

-- Я об этом не могу говорить - ответил Бум, как показалось, ничуть не смутившись - но точно можно сказать, что если бы я и передал какую-то информацию российским спецслужбам, то она все равно никак бы не затрагивала бы интересы США.

-- То есть вы до сих пор остаетесь патриотом США?

-- Да, это так. - Бум помолчал, но как только, чтобы убрать паузу, ведущая захотела было заговорить снова, Бум продолжил - Тем не менее я вынужден, именно что вынужден, из-за обстоятельств просить политического убежища в России.

Дальше ведущая стала спрашивать своего гостя о том, что Майкл решил остаться в России из-за женщины, но Бум, выслушав вопрос, стал продолжать отвечать на предыдущий:

-- Я просто был уверен, что руководство вашей страны должно знать очень важную информацию, которая попала мне в руки в свое время чуть ли не случайно, по работе.

-- Журналистской?

-- И да и нет. Журналисты, не знаю, как в России (хотя и думаю, что у вас всё тоже самое) короче, журналисты-международники в США вынуждены сталкиваться с работой своих спецслужб, так что иногда, редко, но, как говорится, метко, могут стать обладателями очень важной информации, даже, например, таким образом, что соберут из разных кусков информации пазл, как бы я сказал, истины.

Тут Рома выключил телевизор:

-- Еще один! - сказал он сам себе - то этот Сноумен, теперь Бум!

Короче, поняв про себя, что ничего так и не предпримет, если силой воли не заставит себя выйти на улицу, Рома пошел прогуляться - освежиться, намереваясь хорошенько пройтись по центру Москвы.

***

Выйдя на станции "Площади Революции", у гостиницы "Москва", Роман совершил большую пешую прогулку - от "Москвы", через Александровский сад к Крымскому мосту, ну и после, уже на мосту, решил посмотреть что там за задние стоит, слева по ходу движения, если идти от метро "Парк Культуры" к "Октябрьской", и вот, это оказался Дом Художника, а там, правда дорого, зараза, но все же были всякие выставки, по которым Роман и пошлялся часа так три - не меньше.

Засев же напоследок в кошмарно дорогущем кафе на первом этаже Дома Художника, Роман просидел там не менее часа, точно, немного, но нагрузился пивом, и вот, как только уже собрался было уходить, будто назло, ему на мобильный телефон позвонил Гриша.

-- Рома! - казалось, голос Гриши был встревоженным - ты когда уходил, дверь за собой запирал?

Рома точно помнил, что да:

-- Да, а что случилось? - Роман с ходу стал волноваться, и легкий хмель от пива как рукой сняло.

-- Я пришел, дверь наша не закрыта. - Ответил Гриша, но потом, помолчав, продолжил - хотя, знаешь, что?

-- Что?

-- Может, наша хозяйка была? Зашла, посмотрела, никого нет, ушла - и забыла за собой дверь закрыть?

От этих Гришиных предположений Рома немного стал уже успокаиваться, но точно ведь они с Гришей ситуации не знали?

-- И что теперь делать? - спросил Роман Гришу.

-- Я позвоню ей, правда, уже поздновато, но позвоню, все выясню и перезвоню тогда тебе - ответил Гриша, и на этом разговор закончился.

Тут Рома еще раз принял пивка, правда уже не пошло у него это дело как-то, и он, так и недопив последний бокал, уже почти что протрезвевший, обидно, да, ушел из кафе.

***

Пока Роман возвращался, Гриша так и не перезвонил, так что Роман уже напрасно понадеялся, что все в порядке, но, вернувшись на съемную квартиру, обнаружил, что все не так уж радужно, как могло ему показаться, пока он ехал.

Короче, дверь в квартиру была вскрыта, правда, без повреждения замка, на нем была лишь глубокая и длинная царапина, видимо, оставленная взломщиками. Когда Роман подошел, Гриша как раз пробовал ключами открывать-закрывать замок, что, к счастью у него получалось, но, как говорил Гриша, "туговато как-то теперь идет". Кроме Гриши на месте была хозяйка квартиры, и вот как раз Гриша с ней обсуждал вопрос - вызывать ли ей полицию.

-- У меня, странное дело, ничего не украли - говорил Гриша Роме, хотя у меня в комнате были деньги, правда, немного, но они на месте, я проверил, да. И документы тоже на месте. Я вообще не понял, что это было. Рома! Я у тебя был, там тоже вид такой, будто ничего не пропало, как будто туда и вообще никто не заходил. Посмотри сам, дружище, проверь!

Тем не менее Роман, войдя в свою комнату, тут же обнаружил, что у него пропал рюкзак, который на момент ухода роминого был пустым:

-- Господи! Да кому ж он понадобился? Со сломанной-то молнией?

И, покопавшись в письменном столе - обнаружилась пропажа... запакованных книг Либерального Писателя из Калача-на-Дону!

У Ромы начался ступор:

-- Да боже ж ты мой! - запричитал он - да что ж такое тут деется-то? - Рома недоуменно посмотрел на Гришу, потом на Марьванну (условно так говоря, Роман никогда не мог запомнить имя-отчество хозяйки квартиры) - потом, а разговор уже на кухне шел - подошел к окну и сел на табуретку.

-- Что такое? - спросила Марьванна - Рома (Марьванна Рому знала уже больше года как) - ты расскажешь мне, что у тебя украли?

И тут Роману начинает казаться, на интуитивном уровне, что ли, что особо распространяться насчет того, что у него украли, не следует. Во всяком случае - перед Марьванной. Тогда Роман на ходу сочиняя, начиная врать ей напропалую:

-- У меня увели рюкзак, в котором были деньги. Да, и прилично денег было. Тысяч *-дцать.

От удивления услышанным раскрыли рты все, и, прежде всего, Гриша.

Но Марьванна в смущении, потому как вызывать ей полицию не с руки, иначе ведь с нее спросят, чего у нее делают эти два мужика в квартире. Понятное дело в полиции обо всем догадаются сразу, что она сдает квартиру никак не оформляя это дело договорами и не платя с этого налогов, ну и всякое такое. Опять-таки, четко это понимая, Роман как бы предлагает свой вариант:

-- Думаю, наркоманы это какие-нибудь. Да. Теперь буду деньги хранить на работе, там попрошу мне их в сейф класть. Гриша! - Рома повернулся к Грише, театрально так, неестественно - тебе тоже могу помочь с сейфом, если что.

К этому моменту Гриша уже закрыл рот, и, как Роме показалось, уже догадался о лжи Ромы и даже стал ему подыгрывать:

-- Да! - сказал он - определенно! Я как-нибудь тебе занесу!

Но Марьванну это напрягло - то ли она подумала чего, то ли... бог ведает. Короче, Рома и дальше гнет свою линию, потому как деваться ему уже некуда:

-- В полицию обращаться, думаю, не нужно, потому как они нам наговорят всякой фигни по поводу, и никого не найдут в итоге...

-- Да! - Марьванна, казалось, как-то очень уж с большим энтузиазмом поддержала Рому - не будем. Все равно они никого не будут искать, ничего не найдут, придут тут, вынюхивать, натопчут, ну их!

Чтобы уже и закончить с этим, Роман переключает разговор на съем квартиры, рассказывая Марьванне, что, дескать, может так получиться что Гриша и Рома с квартиры съедут в какой-то срок, а посему - не расскажет ли Марьванна, что им делать чтобы все отношения разрегулировать, чтобы никому не было обидно, да и чтоб в следующий раз, если уж надо будет, можно было бы без проблем к Марьванне обращаться?

Тут Марьванна оказалась в своей стихии, и начала Роме рассказывать всякое, понятное дело, что. Что вот теперь, дескать, найти нормальных, русских, съемщиков сейчас сложно, то-се, все лохлы какие-то лезут, и разные люди с Кавказа, из Средней Азии, требуют подешевле, а от них проблемы одни, и вот, как оно все (как всегда) по нынешним временам-то сложно. В общем, пошли разговоры, в ходе которых Роман, как сам про себя потом подумал, был как лох, так что согласился, что один, сам оплатит квартиру до середины июня, пока Марьванна будет искать новых съемщиков.

Итак, Марьванна уходит, а Гриша тут же набрасывается на Рому и начинает его прессовать, выпрашивая, что же это все было:

-- Я ничего не понял, Роман! - начал он говорить, да напористо так и агрессивно - нас, получается, все-таки ограбили? Ты что говорил?

-- Оспаде! - Роман аж стал руками отмахиваться - не можем же мы звонить в полицию, Гриша, ты что? А что у меня увели - так рюкзак мой старый, не понимаю, кому он нужен ты ж боже ж мой, и еще кое-что из письменного стола, и все! Деньги при мне всегда все мои, тут не храню! Документы? Паспорт и права всегда со мной в кармане! И как, спрошу я тебя, Гриша, мне вот Марьванне объяснить что тут было? Зачем они были тут? Мы же не пострадали? Замок вроде работает...

-- Заедает теперь.

-- Ну и? Ты не пострадал, я, относительно, то же. Что еще тебе?

Но Гриша мнется:

-- Хочешь оставить все, как есть?

-- Да уж, оставим все, как есть.

Тут Гриша разводит руками и уходит к себе, а Роман, включив чайник, немного посидев, после встает и включает телевизор. Там, всё по тому же "Ай-Ньюз" сообщают о взрыве ранее угнанного автомобиля на проспекте Буденного. Погибли два человека, водитель и его пассажир. Полиция предполагает, что в машине взорвалось неизвестное взрывное устройство, вслед за которым последовал взрыв бензобака автомобиля. Водитель и пассажир фактически сгорели заживо.

-- Весело тут - сказал Роман сам себе, и, решив попить не чаю, а кофе, полез в холодильник за молоком.

***

В понедельник утром у Марины настроение было значительно более дружелюбным, во всяком случае, по отношению к Роме, нежели в пятницу. Принеся Марине свои материалы, Рома, подойдя к марининому столу так, что ему было видно, что у нее там на мониторе, немного, но, достаточно, пока Марина не выключила, наблюдал на экране какое-то (видимо, Гриша Марине дал) видео, как Рома заметил, он знал вообще что это такое - христианские проповеди.

Проповедь Марина слушала через наушники, но когда Рома ей передавал свои бумаги с результатом работы по сценариям по Окраине, она их вынула из ушей:

-- Ах! - Мариночка протянула навстречу Роме свои, как ему показалось, совсем чуть-чуть, но пухленькие, такие миленькие ручки - принес? Ну, давай мне сюда.

Притом вот это вот самое "ну, давай мне сюда" прозвучало, как Роме представилось, так, будто это было от нее ему как бы просьба ну просто аж стыд какой о чем там "давай ей туда".

Ну, вот так как-то. Немного посмотрев Ромины записки, Марина, наконец, стала говорить о том, что он так долго ожидал узнать, мучаясь от неопределенности:

-- Вот - начала Марина - Рома, значит на этой неделе - Марина подождала немного, потом посмотрела на календарь - во вторник и среду, наверное, Гриша, и, я думаю, ты, должны перевезти компьютеры группы по Окраине в Сити. Машина заказана на вторник, я договорилась, что, если понадобится ещё, нам ее дадут и в среду. В Сити надо все привезти, разместить и подключить, Гриша наладит сетевую работу и подключит один компьютер к Интернету.

-- Хорошо - ответил Роман, хотя, естественно очень даже сильно прифигел, иначе и не скажешь, от того, что Марина собирается его использовать как грузчика.

-- Потом... - продолжила Марина - потом ты возвращаешься, и подключаешься к работе группы Евгения, и помогаешь им все закончить, Женя тут утверждает, что еще неделя-другая и работа его будет сделана. Но я думаю, что времени у его группы уйдет на работу значительно больше, чем вот он нам тут втирает.

-- Угу.

-- После, Рома, так как у нас возникла рабочая необходимость до лучших времен изобразить, будто наше агентство временно приостановило свою работу, и вот, чтобы не было вопросов, что, вот, например, все ушли в неоплачиваемый отпуск, а одного аналитика почему-то вот оставили, мы тебя официально уволим, но ты не беспокойся об этом. Мы уже договорились, я это Грише тоже, кстати, говорила, что тебя возьмет к себе Панкратин, охранником, а мы тебе, неофициально, будем доплачивать к его зарплате в конвертиках. Тогда, - Марина замялась - тогда ты поедешь в Сити, и уже там нам надо будет сделать одну работу, она будет тебе поручена, и мы даже под это дело сняли небольшое помещение отдельное ото всех. Вот там тебе придется побыть какое-то время, и уже потом, или сразу, или вперемешку, я думаю тебя привлечь помогать мне организовывать всякие там мероприятия, ну, возить, если надо, что-нибудь. Вот так!

Ну, что тут сказать? Роме как-то и противно, с одной стороны, все это, но, с другой стороны и деваться некуда. Еще немного послушав, что ему делать, да куда идти, Роман отправляется в отдел к Жене.

***

И вот только Алиночка как-то скрашивает Ромино, можно сказать, некоторое разочарование. Так вот, когда Рома, усевшись вновь на свое рабочее место, получив уже от Евгения задание, было начал работать, она пришла к нему и вновь пригласила его этим вечерком к ней "зайти в гости". Настроение Ромы тут же улучшилось, и тогда он пошел искать Гришу, чтобы сообщить, что этим вечером в квартиру в Реутове не вернется. Конечно, можно было бы и позвонить Грише на мобильный телефон, но как-то хотелось поразмяться, что ли, и тогда, не найдя Гришу в подвале, Роман обшарил все офисы, фактически, но нашел своего приятеля только во внутреннем дворе, где Григорий стоял и, подняв голову вверх, как зачарованный, смотрел на Тельца, что-то там тихо, и совсем неслышно шепча себе под нос.

-- Что тут? - Рома, подойдя сзади спросил Гришу, так что тот аж содрогнулся от неожиданности.

-- Рома, - чуть ли не простонал, будто страдая от боли какой сказал Гриша - они... они собираются этого быка перевезти в другое место и Марина просила меня подумать, как его демонтировать и увезти, притом, как я понял, далеко-далеко.

-- Далеко - это как? - нахмурился Рома - это вывезти из Москвы, что ли? Не за границу ли?

-- Нет! - Гриша повернулся к Роме лицом, и Роман даже забеспокоился за Гришу - уж больно у того лицо выражало какую-то крайнюю степень обеспокоенности - не за границу, но в какое-то далекое Подмосковье, на какой-то остров, боже ж ты мой!

Тогда Роме ничего более не остается, как, изобразив некоторое участие, похлопав Гришу по плечу, сказать ему:

-- Ну ты, это... не *сы, что ли. Все же вроде ничего?

-- Да, как тебе сказать? - отвечал Гриша - мне почему-то кажется, я так чувствую, что ли, что этот бык не просто какая-то там скульптурка, нет. Мне кажется, - Гриша перешел на шепот - мне кажется, что они ему поклоняются!

Роман тогда еще больше нахмурился, покачал головой, после чего, сказав Грише что этой ночью ночевать в Реутове не будет - пошел к себе обратно.

***

Оказавшись же в коридоре на первом этаже, пока шел к лестнице, Рома встретил идущего куда-то с бумагами, суетного такого Женю, как показалось, немного, совсем чуть-чуть, но навеселе:

-- Ух ты! - заголосил тот, едва завидев Рому - ты что же, ходил смотреть на эту корову, Ром, что ли?

Роман утвердительно покачал головой.

-- Ха! - разулыбался тогда Женя - Ромыч, ты даже не представляешь, какие тут у этого быка раньше проходили party!

-- Пати?

-- Ох, ну да, стыдно вспомнить! Конечно, только для избранного круга лиц, но... было же времечко!

-- И что же? Тебя туда брали?

-- Да, было дело, в самом начале, давным-давно, когда еще ААСС был просто SS, да, было дело. Я тогда еще в SS приносил основные и заказы и доходы! Пати с девушками были, Ром, представь, очень неплохими девушками, тебе скажу, с кокаинчиком там, шампусиком, дорогим, что надо, французским натуральным, да. Э-эх! Мне с тех пор всё кажется, что я, дожив теперь до своих сорока пяти, вот до сих пор не женился, потому что в то время столько наобщался с девушками из эскортов, что теперь на женщин смотреть иначе, как на продажных тварей и не могу!

Роман немного смутился. Ему теперь почему-то было даже как-то неудобно немного, что ли, что он, в свои годы до сих пор смотрел на девушек, пусть и порой как на предмет вожделения, но точно при этом никак не без уважения.

-- Маринка была тогда еще совсем молодка! - продолжал Евгений - такое вытворяла, ха! Впрочем, подробностей не знаю!

-- Марина? И что она? И с тобой?

-- Ой, ну нет, конечно, и не со мной, и ни с кем еще, из тех, кого я знаю, вот она-то как раз - Женя заговорил значительно тише - она как раз после этих пати для избранных и продолжала пати, вела их, но уже совсем для избранных, что ли. Там у нее были только девушки, только дочери ну очень высокопоставленных людей, да. А что они там творили - ну, не знаю. Что она там делала- происходило за закрытыми дверями. Ага. Да, Ром. Ну это - только тебе, лады? А если что - учти, был как-то один журналист, из "Московского богомольца", да, вот узнал он об этих пати, хотел все вынюхать, да потом и исчез. Да. Нашли несколько лет спустя, мумию его, говорят, без некоторых частей тела, и ужаснулись - недоброй смертью пал герой, Рома! Ох, недоброй!

За сим Женя, похлопав Рому по плечу и сказав, что теперь ему и, соответственно, Роме тоже придется повкалывать без выходных и часов по двенадцать в сутки - удалился.

***

Ну, как-то вот так вот всё. Дальше ничего интересного или примечательного не происходило неделями. Рому не привлекли к погрузочно-разгрузочным работам, как хотелп поначалу Марина, ни во вторник, ни в среду. Машина для вещей группы по Окраине приехала только в четверг, и оказалось, что Григорий с водителем за мзду малую справляется со всеми делами и без Ромы себе вполне. Ну и хорошо!

Рома же в это время, и еще потом-потом, неделями, работал на Женю, фактически в его отделе, но сидя в одиночестве в отдельном незанятом кабинете (где и сидел с приезда, короче), под наблюдением видео-камеры над головой, и так до середины июня, прямо до того момента почти, как его проплата квартирки в Реутове закончилась.

По ходу всех этих дел, многочасовых рабочих дней, поздних уходов с работы, работы по выходным, Роман иногда (когда она его звала к себе) бывал у Алины, и так вот, много работая, и вообще в напряге (ну, а чего еще делать?) Роман более-менее, кстати, спокойненько себе, доработал до того момента, как женину группу аналитиков расформировали, потому что вся работа была сделана и сдана, всех постоянных сотрудников ААСС отправили в неоплачиваемый отпуск, когда назад возвращаться - не сообщили, а работников на договоре, среди которых был и Рома - попросту уволили.

После этого, как и обещали, Рому связали с Панкратиным и тот его устроил к себе, в "Троян", рядовым охранником, и уже как бы по работе в "Трояне" (где-то через несколько дней после устройства на работу в "Троян") Рому перебросили в Сити, временно, в офис к группе по Окраине, туда, где еще был охранником Гриша.

Гриша в Сити был просто охранником на рецепшине, а Рома его подменял иногда, ну и на этом все. Пока Рому не перевели, сидели в основном вдвоем.

Григорий был всем доволен, ночевал в офисе, душ есть, кухня небольшая тоже, форму дали, ну и диван, чтобы спать. Рома же доволен не был, охранником быть ему было унизительно, форма, черный костюм, белая рубашка, черный галстук, бейджик нелепый, желтый с фотографией Ромы, все это раздражало. Ночевал Рома у Алины, на что Алина сама согласилась, правда, со скрипом, всем видом давая понять, что эта затея ей не очень нравится.

Из приятного, выпавшего Роме, были только деньги за работу в ААСС, с премией (тут вот Рому реально порадовали, так порадовали) и, увы, с вычетом того, что ему давали раньше, в том числе вычли и те деньги, которые ему дали сразу после того, как Рому ограбили. Так же порадовал авансец, небольшой, да ранний, который ему дали уже по линии "Трояна".

Уже из Сити, куда Марина наведывалась часто, где-то через день, а то и чаще, а то и по два раза на дню, Марина часто забирала как Рому, так и Григория, для того, чтобы привлечь к чему-нибудь в офисах ААСС. Первым делом она, непонятно, почему, будто в Роме и Грише разглядев спецов по перетаскиванию огромных и тяжелых монументов, привлекала приятелей к обдумыванию, что ли, короче, чего надо делать, чтобы со внутреннего двора ААСС перевезти Тельца. Куда - не сказала.

Тут как раз все дело состояло в том, что понять, как так Тельца во внутренний двор ААСС поместили - было совершенно невозможно. Все дело в том, что Телец этот был значительно больше размерами, чем все двери о окна, выходившие во внутренний двор, а предположение, что того поставили с улицы краном со стрелой большого вылета, представлялось нереальным, потому как техники такой, казалось, не было.

Когда же Гриша, вполне себе логично спросил Марину, а как этого Тельца во двор сей поместили, непонятно, когда, и не узнать ли это, и не поступить ли с точностью до наоборот, обратным, так сказать, методом, тогда Марина задумалась, и пообещала, даже странно как-то, будто даже отчитывалась перед кем, найти людей, которые изначально всю эту прелесть тут учудили.

На том и порешили.

Затем Рома помогал Грише проводить кабели к куче камер слежения в офисах ААСС, затем они вместе ставили и подключали камеры во внутреннем дворе у Тельца, впрочем, это было не напряжно. Затем они тем же самым занимались в Сити, под предлогом таким, что, дескать, система безопасности в Сити позволяет следить за деятельностью группы "О" в Сити, так что от нее отказались и сделали свою. Потом пришла очередь, наконец, еще одного офиса, снятого Гургиняном через его собственную организацию, который находился в том же небоскребе буквально над офисом, снимаемым для группы, но значительно, значительно выше, на 53-м этаже, куда, после того, как все было сделано по теме безопасности, и запихнули Рому охранником. Итак, настал момент, и в новом офисе Роман оказался совсем, совсем один, один - в как этом офисе, так и на целом этаже.

***

Офис этот был небольшим и представлял из себя нечто, чем-то в общем напоминавшее большую квартиру, но только с одной комнатой, очень большой, и со стеклянными наружными стенами, перед которыми, впрочем, имелись, от стены к стене, металлические блестящие поручни, так что страшно стоять у стекла почти не было. В очень маленькую прихожую выходили двери крошечных туалета и душа, отдельных, потом начиналась небольшая кухня, и, справа по ходу, как войдешь, располагалась большая комната, отгороженная по всем другим стенам, кроме наружной и хода к кухне глухими стенами, а напротив кухни, если к ней повернуться спиной, был вход в очень, даже слишком, можно сказать, большую кладовую. В кладовке, по правую руку, было всякое электрооборудование, а так же стоял новенький письменный из ДСП стол, и рядом с ним стоял пластмассовый нелепого кислотного фиолетового цвета стул. По левой же стене в дальнем углу стоял сундук, большой и пыльный, накрытый какой-то пыльной тряпкой и закрытый на огромный, старый, наверное, и очень ржавый амбарный замок. Кладовка освещалась одним длинным светильником лунного света, ну и в целом чем-то походила на морг, что ли, только без кафельной плитки ну и всякого такого. Над самим входом, на самопальной нелепой полочке на уголках стоял и мигал диодиком роутер местной небоскребной интрасети.

В целом же, кроме кладовой, офис был отделан просто великолепно, искусственный камень, современный дизайн, черно-белых, да и не черно-белых фотографий или еще чего в рамочках по стенам не висело (что Рому очень порадовало, ему эти штуки никогда не нравились) и в нем имелась совсем не офисная мебель, как, например, большущий из искусственной кожи диван в комнате, стол стеклянный перед ним, то же огромный, вокруг него стояли стильные, впрочем, как показалось Роману, недавней моды прошедшей, стулья ну и всё. Кухня прямо посреди была буквально перерезана стойкой, типа барной, но слишком какой-то узкой, под светлое дерево, и рядом с ней, со стойкой, стояли три стула на ножках, слишком уж распоследнего дизайнерского писка, чтобы быть красивыми. Еще на кухне был холодильник, огромный, серого металла, матовый, настольная электроплита, и старая, когда-то белая, заляпанная, а внутри - вонючая, микроволновка.

Едва установив в этом офисе камеру слежения, Гриша подключил ее к через блю-туз к старому и потертому лэптопу "Toshiba", выданному Мариной, после чего пришла Марина, забрала Гришу с собой, а Роме приказала являться именно в этот офис, никуда не заходя по пути, каждое утро в восемь и ждать дальнейших инструкций.

А уходить - в восемь вечера.

Вот так.

Глава 9.

На следующий день Роман прибыл в офис во всеоружии полной готовности не умирать со скуки. Он, короче, увел у Алины (нагло даже как-то) планшет, она ругалась, конечно, по этому поводу, но не долго, взял с собой синтетическое одеяло, купленное в большом супермаркете по дешевке (акция там была, типа - не замерзни этим летом) и там же купленную подушку, набитую то ли папугайскими перьями, толи бамбуком резаным, что ли, Рома этого так и не понял, во всяком случае на этикетке был криво нарисован попугай, странно как-то косящий глазом и сидящий в зарослях бамбука на фоне желтого неба и солнышка в окружении корявенько нарисованных облачков.

Едва же Рома устроился на диване, вполне себе с комфортом, как у двери послышалась какая-то возня, а потом в дверь постучали, да еще нагло так, настойчиво, слишком даже, и весьма нервно.

***

Это, конечно же, была Марина, кто же еще. Войдя, нет, даже ворвавшись в офис, она пронеслась по нему всему насквозь и, шлепнувшись на стул, стоящий у большого стеклянного стола, свесив голову и руки, мрачно, будто даже со злобой какой, сквозь зубы процедила:

-- Вот *опа-то! А? - Марина помолчала, подумала немного, потом повторила - *опа, да! Реальная *опа!

Роман испугался, прежде всего, конечно, за самого себя, потому как хотел продолжать работать в Москве и все такое, а вот эта самая "*опа" у начальства могла даже означать, что по этой линии у Ромы будет напряг, либо даже хуже того - облом:

-- Что случилось? - Рома был встревожен, и не на шутку.

-- Ох, да вот! - Марина приподняла свой взгляд - от пола - к Роме - все эти мои подруженции, их папочки, я их просила подсобить в одном дельце, а они не могут. То есть что-то делают, да, понимают, что мне очень надо, но не прёт у них ничего. Не получается, короче. А как понты разводить - ах! Обычно у них у всех нос кверху, пузо вперед и надменный взгляд и говорят они с оттопыренной губой!

Тут Марина встает и начинает оправлять свою кофточку спереди, будто растягивая, как будто кофточка Марине мала:

-- Ну, хоть делают, что прошу, не посылают меня! - она вздыхает, но потом ее неожиданно разводит на щедрость, что ли, и даже заботу о Роме:

-- Идем! - командует она, и, схватив сумочку свою, лежащую на столе - решительно направляется к выходу их офиса.

***

Спустившись в лифте где-то на третий этаж, Роман с Мариной, еще побродив по коридорчикам, зальчикам и рекреациям разным, через какое-то время оказываются в супермаркете, где Марина начинает закупать всякого съестного, потом покупает какой-то дешевый чайничек электрический, маленький и противного голубого, зараза, цвета, после чего грузит всем этим Рому, как осла вьючного, и уже после этого говорит Роме, что это все ему, потому как может случиться, что в ближайшее время ему придется припахивать на работе даже сутками, настолько будет большая и настолько срочная у него работа.

Все это высказав, Марина, гордо виляя задом (и тут Рома подметил, что Алина была права когда говорила, что не сочный у Марины зад, да) удаляется, сказав, чтобы Рома шел к себе, а она посетит гургиняноских ребят (она их теперь так называла) и Гришу!

По пути обратно записавшись в какой-то стрёмной конторке "Дента-Зуб", затесавшейся странным образом среди темных коридоров нижних этажей небоскреба на удаление зубов, Роман вернулся в свой офис.

***

Следующие деньки были скучными и мрачными. Скучными - потому что Роме было нечего делать, и развлечь себя было нечем, и мрачными - потому, что лето в этом году не задалось (больно уж весна ранней была) и было холодным, тревожным, ветреным, с низкими серыми облаками, которые обволакивали пеленой небоскреб, в котором был Роман, при этом будто погружая Рому в сон или сказку какую... В эти деньки, последние из относительно спокойных, Роме почти все время хотелось спать, да и по-честному говоря, Роман в последнее время, когда работал в группе Жени, в общем-то замотался. Да и после - было не лучше, все эти перфораторы-хренаторы, камеры-хренамеры! Сними костюм - одень спецовку рабочую, сними спецовку - одень костюм, Рома просто устал, потому что честно и с полной самоотдачей припахивал, да и все тут.

Голова его разбитая постепенно переставала болеть, волосёнки потихоньку отрастали, зубы, увы, те, что шатались, пришлось удалить (он спрашивал, ему врачи говорили, что все, да, только удаление)... Короче, после всего этого, пока еще Марина не объявила "полную боевую готовность", чтоб Роман сидел и работал круглыми сутками, замотанный Рома все больше пролёживал на диване и пил накупленный Мариной в огромном количестве для офиса чаёк да кофеёк, иногда потреблял "До-Ши-Пак" и всякое такое, что еще похуже, типа супчиков "Болтон", а так же еще чего-нибудь, что давала ему с собой в коробочке Алина по утрам, например, вчерашние заветренные суши, о которых Рома удивлялся всё, как так они еще у Алиночки из ушей не полезли!

***

Иногда Роман начинал пристально вглядываться в пелену обернувшего собой небоскреб очередного облака, медленно, как тихая вода полноводной широкой реки будто омывавшего здание, представляя себе всякое что-то фантастическое и даже мистическое. Тогда Роман садился на стуле перед стеклянной стеной (окном это просто никак назвать нельзя было) и смотрел в неё, в стену эту, всматривался, потому что облака не представляли собой монотонную белую пелену, но местами меняли свою плотность, то становясь даже несколько прозрачным, так что можно было сквозь них разглядеть, или даже нет - просто ощутить, что ли, контуры домов, находящихся внизу. А иногда и наоборот, облака становилось такими, что, казалось, если бы можно было вылезти наружу - тогда даже вытянутую перед собой руку можно было бы не разглядеть в упор! Это было зрелище... будто на огонь смотреть, или текущую воду!

А еще бывало, что, редко-редко, но, вдруг, в облаках обозначался просвет, и тогда - вууу! - и Рома отпрянет в страхе от стекла, потому что становилось видно землю, такую далекую, так что страшно становилось от высоты!

И Роме будто чудилось, что облака эти могут его растворить в себе, расчленив на атомы, и потом увлечь за собой в далекое, одним только этим облакам известное путешествие, чтобы вместе с ним, растворенным в них, после долго молчаливо созерцать землю, тихо и безмятежно, кажущуюся с такой высоты тоже мирной, тихой и спокойной. Будто и нет там, на ней, в ее грязи и пыли никаких сует и забот. Да и нету вообще ни пыли, ни грязи, лишь полупрозрачная картина зелени и благородного серого цвета домов. И все эти огромные объемы воздуха, что под облаками и с облаками, влажные, или нагретые солнцем, или луной освещенные, будто обволакивают, как одеялом, землю, будто убаюкивают ее, говоря ей, как ребенку непослушному, чтобы спал и угомонился.

И призраки разных некогда живших людей появлялись в облаках, и что-то пытались крикнуть Роме, но, разевали лишь рты свои, и ничего не было слышно, так что на миг будто вспыхнувшее в Романе любопытство внимания тут же и проходило.

И облака, и воздух и призраки эти и пелена, и сон, будто веявший от них, убаюкивали, так что Роман и носом клевали и после вдруг

Солнце!

Вспышка солнечного света, прорвавшегося через облака, вмиг пробудила и протрезвила Рому.

И не было будто наваждения. Рома встает и быстро-быстро, пройдясь немного, даже помявшись просто на месте - забывает то, что только что ощущали и переживал.

Жизнь продолжается. Земная пыль и грязь никуда не делись. Они найдут тебя, сколько бы ты не оборонялся, и, проникнув в любую щель, залезут, как бы ты не старался от них избавиться, вынимая из тебя силы твоей жизни на уборку сора этого, заматывая до тех пор, пока ты и сам не превратишься в пыль и грязь, и, прейдя через юдоль свою земную, умрешь

и не станет тебя.

***

Тем не менее жизнь куда-то все же движется, и вот как-то раз, в один из таких денечков, где-то в три часа дня, когда Роман уже было и прикорнул на диване, в офис заявился Гургинян и... сам министр иностранных дел! При министре была охрана - два огромных и широких, в бронежилетах, молодых человека, бритых наголо, и у них были пистолеты-пулеметы, очень напоминавшие ППС.

Молодые люди, совершенно будто в упор не видя Рому, молча быстро осмотрели весь офис, после чего, покивав друг другу головами, встали в коридоре на входе, но министр дал им знак, тоже кивнув головой, и тогда один из них сказал: "Хорошо. Мы будем за дверью - рядом!" - и молодые люди удалились.

Итак, Гургинян ведет министра в комнату с диваном, где только что Роман уже чуть было не уснул, но потом зовет Рому и просит его налить, видите ли, им кофейку с молоком, будто Роман им лакей какой. Пока же Роман, не смотря на всю значимость, так сказать, лиц, немного от всего этого в ступор входит, по поводу наглости вот такой его просить им кофе принести, министр, повернув голову смотрит на Рому, и тогда Гургинян, представляет министру Романа:

-- А вот это, Александр Иванович, - Гургинян мягко и корректно показывает рукой в сторону Ромы - наш сотрудник, он работает в нашем отделе, и, кстати, Александр Иванович, это тот самый человек, который был автором тех самых записок, которые так вас заинтересовали!

-- Ах, вот оно что! - министр тут как-то оживился, что ли, его доселе каменное лицо вдруг исказила улыбка, непонятно, деланная, или нет, но Роме показавшаяся точно искренней - вот, значит кто таков Роман Белоусов!

Министр, уж ты ж боже ж мой, даже встал тогда, и, сделав два шага навстречу Роме, протянул ему руку:

-- Роман! - сказал министр - ваши записки, среди прочих, да, не вы один так думаете, как вы там написали об Окраине, но ваши записки выделяются. Так вот - они все же повлияли на ситуацию, так что поздравляю, вы лично оказали влияние на определенные решения серьезных международных вопросов аж на самом верху!

После рукопожатия с самим министром Рома аж засиял, и, когда тот вновь сел у стола с Гургиняном уже не как-то так, будто под палкой ходя, а наоборот, от всей души и с радостью побежал делать Гургиняну и министру кофе.

***

Уже поставив на стол перед визитерами кофе, Роман спросил Гургиняна - не покинуть ли ему, Роме, офис, чтобы не мешать, и Сим Ефратович ответил, чтобы Рома, если захочет, посидел пока на кухне.

Весь такой сияющий Роман уселся на один из стульчиков перед барной стойкой, и стал читать книгу Апельсинова на планшете, тем не менее, разговор, где лучше, где хуже слышно было, Гургиняна и министра он расслышал:

-- Александр Иванович! - начала разговор Гургинян - вот мы вам показали, что делаем по проекту нашему для вас, вот, пожалуйста. Вот помещения, люди, оборудование, всё есть, всё работает, результаты вы видели сами.

-- За наши деньги, отметьте - вдруг вставил министр, удивив этим несколько Рому, потому как он знал министра иностранных дел только по тому, что видел в телевизоре, конечно, и вот Роман ни разу не слышал, чтобы Перцов хотя бы раз произнес слово "деньги". И тут такое, будто ему жалко, что ли. С другой стороны, министр тут же смягчился, что ли, тоном - но результатом, особенно сценариями, мы довольны, да. И хорошо, с душой написано, и как-то эти сценарии хорошо, к месту и вовремя пришлись ко двору в МИД-е и на докладах у Президента!

-- Да, конечно, и мы вам чрезвычайно за это благодарны - не растерялся Гургинян - хотя, можно было бы и сказать что за то, что мы делаем для вас и Родины, можно было бы и побольше нам давать, что ли. Но не суть! Поговорим не об этом. Так вот, теперь у меня и у Марины Исаевой есть еще одна задумка, и я бы, так сказать, просил бы вас посодействовать в том деле, о котором мы вас уже просили, о котором говорили. Но, прошу помочь нам я, уже не в виде награды за наши труды и жертвование собой, что ли, а в виде помощи по приобретению нами необходимого инструментария, что ли, мудрости, что ли, древней, можно сказать, классической, для дальнейшего осуществления нами задуманного на юго-западе.

-- Вам необходима эта книга, Сим Ефратович, я понимаю.

-- Да, очень.

-- Но ее от нас уже требуют США!

-- Ну так нам, мне и ААСС, это нужно всего на два-три дня, да. Ну, максимум - на неделю!

-- Понял.

-- И мы тут же все вернем, и всё. Тут Мариночка, Исаева, все пыталась устроить эти дела для нас по своим линиям, со своими связями, да. Но чего-то дела не пошли. Она, как я знаю, через подруг и папу дошла до Сумрачного даже, но все как-то все равно не очень у них вышло.

-- Ну да! - министр, и это было слышно по его тону, точно был обрадован - Сумрачный сейчас не в фаворе!

-- Может, и к лучшему? Что он там устроил-то на юго-западе?

-- Это, кстати, да, Сим Ефратович, согласен, без него, может, дела и пойдут лучше. Кто знает?

-- Так что так.

-- Я понял вас - министр, было слышно, отхлебнул кофе, потом чего-то зазвенели по блюдечкам чашки, но потом оказалось, что Гургинян и Перцов совершенно не расходятся еще, и Гургинян позвал Рому, чтобы тот принес еще кофе.

"И хлеба с маслом!" - добавил Перцов, - "только порежь потолще, а масло я сам намажу, не парься!" - продолжил он, когда Рома вошел в комнату забирать чашки.

Едва Рома опять сел на кухне, после того как отнес обновленный кофеёк Гургиняну и министру, ну и масло с хлебом, разговор их продолжился, впрочем, дальше он уже был недолгим:

-- Я не буду обещать вам, Сим Ефратович, того, что дело это у нас получится - сказал министр - но обещаю, что приложу все усилия, по этому, как сам считаю, странному проекту, ну да и бог с вами, коли вы на нашей стороне, готов исполнить вашу блажь я, хоть и опять скажу, что ни черта тут не понимаю, зачем вам эта старая рухлядь нужна!

Тут Гургинян начинает фонтанировать благодарностями и беспардонной лестью, после чего министр и Гургинян звучно отхлёбывая, еще минут пять пьют кофе:

-- Да-да! - говорил еще Гургинян - да я и сам удивлен был, что так вот не получилось у нас, вроде дело незначительное, и тут вот так вот всё! Если же и у Марины не вышло ничего!

-- Как там, Маринка-то? - вдруг прервал Гургиняна Перцов - ведь лучшей моей ученицей была, в МГИМО-то, одной из...

-- Все хорошо у нее, Александр Иванович! - вот, уже пять институтов закончила, три языка...

-- Пять? Институтов? - министр, казалось, не рад, а даже возмущён, что ли - она чего? С ума сошла? Чокнутая, что ли?

-- Да вроде нет, а что?

-- Замуж дуру! Срочно замуж!

Гургинян какое-то время не отвечает, кажется даже, смеётся, но после некоторого молчания, деланно так изобразив тоном сочувствие, сказал:

-- Ну так давно ей намекали, и все намекали, и даже не намекали, прямым текстом говорили...

-- Нет подходящего парня, что ли?

-- Да искали ей, находили даже, сыновья богатых папочек, все такое, так она только смеется, и на их мильярды, кажется, плюёт с презрением!

С этого момента настала пора делать паузы министру, но через минутку-полторы, он, посопев, все-таки что-то выдал:

-- Да? Вот когда она у меня училась, помню, денежки она любила, как раз. Про нее всё слухи ходили, что за вознаграждение она деньги размножает.

-- Размножает?

-- Ну да, вроде брала у людей суммы, разные, и большие тоже, и за проценты возвращала потом через месяц или два - с прибавкой.

-- Ах! - Гургинян, казалось, не удивлен, но именно что изображает удивлённость - не знал о ней такого!

-- Да... я тогда еще думал, что она не по линии дипломатии пойдет, а в бизнес вдарится, а вот она, я понял, ни то теперь, ни это...

-- Нет, ну а чего? Она при папе, вот теперь видите, какое дело замутила.

-- Вот это-то меня и смущает! - министр звучно поставил чашку на блюдце, даже Роме стало понятно, что разговор подошел к финалу - ее деньги не интересуют, но они у нее есть, ее не интересует политика, или в меру какую-то, но не интересует, а вот, оказалось, мистика какая-то ее волнует.

Ну, вот так. Еще через минуту Гургинян с министром ушли, напоследок, у Ромы аж голова закружилась, оба пожали Роме руку, и на этом все.

Едва же министр с Гургиняном удалились, Роман позвонил Марине, сообщить, что заходил Перцов, и что она с ним могла встретиться, если она в небоскрёбе, но Марина ответила, что хрен с ним, с этим министром, потому как он **дак, мнется, вместо того чтобы помочь хорошим людям по важному делу, аж этого г**баного Гургиняна пришлось привлечь, чего и не хотелось бы совсем, и на этом разговор прекратился.

***

На следующее утро, совсем-совсем рано, где-то в семь сорок, Роман пришел в офис, ну а вслед, буквально, за ним, прибежала Марина, а с ней еще грузчики, несущие просто огроменный ящик, грузчиков трое было, и еще один какой-то паренек в очёчках.

-- Вот сюда ставьте! - повелительным тоном, и, показывая пальцем на место - прямо перед барной стойкой на кухне, указала Марина, после чего вынула деньги и расплатилась с грузчиками за доставку и те ушли.

Дальше началась галиматья с распаковкой того, что было в ящике, Роман принял в распаковке активное участие, под окрики Марины, после чего оказалось, что в ящике - сканер. Притом не простой, а обалденный! А-ноль! А А-ноль это очень много, плюс разрешение - огромные точки на дюйм, максимально - где-то 4800. [9-1]

-- Вот! - Марина указывает Роме на сканер, и Роман понимает, что сейчас лучше совсем-совсем не отсвечивать, так Марина разошлась, и пнужно росто согласно покачивать головой на всё, что Марина скажет - техника! Не было ни одного, Рома, ни одного сканера без wi-fi и блюю-туз устройств внутри!

Роман делает возмущенный вид такой, типа: ах ты! Вот ж беда! Негодяи! Куда катится мир? А Марина все ходит вокруг сканера, цокая каблуками, сегодня не высокими, и нервно поглядывает то на сканер, то на Рому, то на системщика-наладчика очкарика, то вообще - в мутную облачную московскую даль за... окнами (?).

Теперь, едва воткнув сканер в электросеть, очкарик этот начинает настраивать его, попутно, видно, что не зная Марину, рассказывая ей о преимуществах беспроводных технологий, дескать - вот, сканер, сигнал передает на компьютер и никакие провода ему не нужны.

Ну и, конечно, паренек тут же получил по ушам такую отповедь, что вскоре, согнувшись в три погибели, едва унёс ноги.

-- Вот! Вот вам! - бежит за ним Марина, мелко семеня на каблуках - хотела вам чаевых дать хороших, а вот теперь - нате вам меньше!

Дальше Марина звонит Грише, чтобы тот немедленно бежал на место, потому что срочно нужен, и когда Гриша, запыхавшийся, взмыленный просто, приносится, Марина как-то чрезмерно, что ли, рядом размахивая своей ручкой перед его лицом, говорит, чтобы Гриша извлек из сканера блоки (или как их там) вай-фая и блю-туза.

Но для этого Роме и Грише приходится двигать сканер, который даже на ножках с роликами не так просто развернуть!

Тем не менее, правда что, совсем-совсем не сразу, сканер был лишен напрочь всей этой беспроводной хренятины, как выразилась Марина, после чего подключен к лэптопу через шнур, на который, ноутбук, писались видео с камеры, после чего Марина с Гришей удалилась, но вернулась через где-то полчаса с какими-то печеньками и крендельками.

Итак, Гриша ушел, а Марина, сходив в тот супермаркет на третьем, или втором этаже небоскреба, вернулась чайку попить.

-- Вот, Ромыч! - мечтательным тоном заговорила она, едва они уселись с наполненными чашками на стулья перед стойкой - теперь, если уже все в последний момент не сорвется, заживем! Хорошо будет!

Дальше Марина закурила, правда не как раньше, толстые сигареты, ну, обычные то есть, а теперь дамские - длинные и тонкие, так что в воздухе разлился такой смрад, будто от паленой соломы:

-- Я говорила с папой на днях, если все получится, Рома, тебе придется много работать, но я уверена, папа компенсирует все тебе очень хорошо. Бессонные ночи, например, которых будет, я уверена, немного.

-- Ясно...

-- Потом же, глядя по обстоятельствам, вполне возможно, что именно тебя папа отправит на время в Калач, или как там ваш город у вас называется? - Марина стряхнула пепел сигареты на блюдечко под чашкой, впрочем, Роме показалось, что во фразе "как там ваш город у вас называется" не прозвучало ни высокомерия со стороны Марины, ни тем более презрения - опять же по работе. Наверное, если всё сложится, к Игорю, подкинуть ему работы, ну и за одно поговорить с ним кое о чем.

-- Понял.

-- Папа после тебе все расскажет, - Марина скомкала далеко еще недокуренную сигаретку - а то, как я поняла, твоя Ира - да? У тебя подруга Ира?

Невероятно, но Роме показалось, будто в словах Марины прозвучала... ревность.

-- Да-да, Ирочка, Ирина - ответил Роман.

-- А то вот говорят, что-то там происходит, такое, что никому не нравится, и надо было бы всех успокоить там, что ли, ну, чтобы все были довольны и всё такое, а Ира твоя, как я слышала, там на месте специально поставлена, чтобы все эти вопросы держать под контролем, но уже не справляется.

Ничего не ответив, Роман встал, взял свою чашку и понес ее к мойке, на что как бы в ответ Марина, не попрощавшись, встала и ушла, оставив свою чашку на столе.

"Нет, ну и сучка же" - сказал Рома, когда мыл свою чашку в раковине, глядя на только что захлопнувшуюся дверь - "за кого она меня держит? Я ей слуга, что ли?".

И всякие мысли, которые, в принципе, могли бы и сойти за правильный ответ на этот ромин вопрос заполонили его голову. Типа того, что ну да, тебя держат тут за лакея, абсолютно точно понимая, что тебе некуда деваться, и ты будешь терпеть, потому что вынужден, все что угодно. И охранником будешь, вместо аналитика, и установщиком камер наблюдения, то есть разнорабочим каким-то и так далее и тому подобное.

***

На следующий день, около двенадцати, пришли Панкратин и Железный. Железного Рома видел впервые в жизни, и, как повидал, больше себе такого "счастья" не желал.

Короче, когда Панкратин и Железный вошли в офис, Дмитрий поздоровался с Ромой за руку, а Железный нет, хотя Роман и протянул ему руку для приветствия. Будто не видя Рому в упор, Железный, вслед за Панкратиным прогулялся по офису, постоянно качая головой в ответ на то, что говорил ему Панкратин, и уже потом, минуты через три, они оба собирались уже уходить, Дмитрий даже попрощался с Ромой, но вот Железный, гад, как-то встал, как вкопанный, перед Ромой, и демонстративно и нагло стал так в упор разглядывать его, снизу- вверх, да так, что у Ромы от его взгляда аж душа со страху ушла в пятки! Глаза Железного чем-то наполнили Роме глаза акул, каких он видел в передачах о природе, совершенно безучастные, будто за ними, чуть-чуть в глубину - какой-нибудь железобетонный забор находится, что ли.

Итак, смерив своим тяжелым, страшным взглядом Рому, Железный еще какое-то время постоял, руки - в карманах легкого тёмного плаща, покрутившись на каблуках туфель, впрочем, Рома отметил Железному в плюс, что не остроносых, и после обратился к Диме:

-- Что, Дима? Это тот самый Рома, о котором ты мне рассказывал?

-- Да - ответил Железному Панктратин - тот самый, да. Абсолютно наш человек, Николай Борисович! Отвечаю! - и тут, скажем, Роме стало еще страшнее, чем было до того, потому как он почувствовал, будто Дмитрий, этот огромный человек-боец, вояка, силовик - боится, притом не слабо так, Железного, и не слабее чем Рома сам! Притом Роман с Железным сейчас вот встретился - и до свиданья, а вот Панкратину с тем приходится иметь дело чаще!

"Боже ж ты мой!" - еще тогда подумал Рома - "вот же я влип! Этот, наверняка, убьет и не поперхнется! И точно по морде же видно, что и убивал и много раз!".

Но пытка тяжелым взглядом вскоре закончилась - Железный, обнажив ровные ряды красивых, но, кажется, вставных все-таки зубов - громко, и, как показалось, по-доброму рассмеялся, и протянул Роме руку для рукопожатия.

-- Вижу! - сквозь гогот смеха сказал он - вижу, что наш человек!

Панкратин облегченно вздохнул, видно было, что у того как будто гора с плеч свалилась.

На прощание Рому даже немного приобняв, Железный и за ним напоследок так с сочувствием посмотрев на Рому, Панкратин, удалились.

Рома же, тяжко плюхнувшись на предварительно низко спущенный барный стульчик, какое-то время еще после сидел, впярившись в стену, после чего, сказав : "Да ипи его всё в качель!", схватив с собой мобильник, побежал в магазин внизу, и купил там аж целых три бутылки пива.

Более-менее отпустило Романа только в конце второй.

***

Еще в тот же день, почти в восемь вечера заходила Марина, все осмотрела, зашла даже в кладовку, после чего приказала Роме быть готовым в ближайшее время работать сутками:

-- Тебе, Ромочка, - Марина еще жевала жвачку при этом, громко чавкая и как-то сопя при дыхании - завтра-послезавтра придется начать. Сканер установили как раз для этого. Если все получится, а получиться должно, нам сюда принесут один очень ценный документ, и нам бы хотелось бы с него иметь скан. Вот что. Главная загвоздка состоит в том, что нужно, чтобы разрешение у скана было не меньше, чем 2400 точек на дюйм, и сканирование листов с таким разрешением длится очень долго. Не меньше, чем десять минут на один лист, притом в режиме хорошей фотографии. Весь этот источник, свиток, в длину около пятидесяти метров, если его развернуть, а А-ноль формат - это как раз примерно метр в длину. То есть получается, где-то пятьдесят раз по десять минут, плюс пересканирование, если что, и вот считай.

-- Где-то пятьсот минут - ответил Роман равнодушно, пятьдесят делить на шесть - и получатся часы.

-- Правильно... а сколько получается?

-- Ну, как двадцать пять разделить на три.

-- Великолепно! - Марина достала мобильный телефон и стала считать - восемь и три-три-три-три...

-- Всего восемь часов?

-- Да, но это - если постоянно сканировать никуда не отлучаясь, даже в туалет! Когда же ты закончишь - надо будет посмотреть результат, и, если понадобится - переделать. Времени у нас нет совсем, надо сделать все как можно скорее и вернуть свиток этот, будь он неладен, назад! В эту ****аную библиотеку имени Ленина! Вернее, в ее хранилище, потому что она буквально на днях записана на путешествие в лабораторию, где ее просмотрят и будут, если необходимо, реставрировать!

-- Реставрировать? Этим... хасидам?

-- О! Наконец вспомнила, как их называют! А то я все их жидомасонами называю! Да, реставрировать, чтобы время протянуть, вдруг чего. Слава богу, есть повод, свиток в таком изгаженном состоянии находится, что ты, Рома, можешь на него кофе ставить, позволяю, да. - Марина прошлась перед Ромой туда-сюда, руки в боки, потом посмотрела на Рому, будто не видя и с прищуром - Эх, спасибо Перцову, помог, зараза, зря я его отругала вчера! Я же тогда, В МГИМО старалась-старалась, старалась-старалась, а он все мне препятствовал, когда я там дела всякие делала, все учиться заставлял, все звонил маме!

-- Ясненько.

-- Ну и ладно! - Марина хлопнула ладошами, потом ими довольно потерла - значит, Рома, завтра с утра осваивай этот долбанный сканер, может уже завтра придется сканировать. Главное - стекло ему не грохни, у таких сканеров, я выясняла, это главная проблема, люди из-за их размеров, сканеров этих, начинают к ним относиться как к столу, к мебели, а они в этом плане довольно хрупкие штуки, да!

После этого, забрав у Ромы со стола неоткрытое пиво, Марина, опять повиливая своим худосочным задом, удалилась, на ходу откупоривая бутылку.

***

С утра пораньше Роман быстро разбирается со сканером, подключенным Гришей через провод к марининому ноутбуку. Там все оказывается в принципе просто, только Марина была права - сканирование на формат А0 было делом чрезвычайно долгим, особенно начиная от разрешения где-то 2400 точек на дюйм. С другой стороны - площадь сканируемой поверхности можно было сокращать в специальной программе, выделяя на картинке предварительного просмотра необходимые куски. Притом кусков этих можно было выделить до шестнадцати, и они потом по желанию уходили либо в отдельные файлы, либо в один с прозрачным фоном. Это ускоряло процесс, притом на минуты, и если предположить, что у сканируемого, как Марина сказала, свитка, есть какие-нибудь ненужные поля, их можно было исключить из сканирования.

Ближе к вечеру пришел, точно немного, но, как говорят, поддатый, Евгений Дмитриевич, и после, поздоровавшись с Ромой, еще долго стоял в коридорчике, после чего, тяжело ступая и сопя, проследовал в комнату и там грузно шлепнулся на стул у стола. Рома предложил Исаеву кофе или чаю налить, но Евгений Дмитриевич отказался, и даже больше того - сам из своей деловой сумки светло-коричневого цвета достал уполовиненный уже "Хеннесси" и сказал Роме принести с кухни два бокала.

Когда Роман принес бокалы и печеньки - закушивать всю эту благодать, Евгений Дмитриевич вдруг так хорошо, точно, без тряски в руках разлил коньячок по бокальчикам, что Рома стал подозревать, будто Исаев то ли не пьян так сильно, как показалось вначале Роме, то ли притворяется, что ли:

-- Выпьем за Родину, выпьем за Сталина! - поднял Евгений Дмитриевич бокал вверх и Роман чокнулся с ним.

-- Выпьем, и снова нальем - поддержал Роман, уже по-второй разливая коньяк:

-- За вас! - льстиво так и с лукавинкой скала Роман - Евгений Дмитриевич! За ваш успех!

-- Ох! - выпив коньяк залпом ответил Исаев - я-то что? Я уже ближе к закату, Роман, да, не смейся, я тебя старше, но, думаю, в свои сорок с гаком ты меня не можешь не понять! - Исаев осекся, помолчал, как-то тяжко повздыхал, и потом продолжил, как казалось, набрав смелости, для того чтобы говорить дальше - меня заботит будущее, Роман, вот что!

-- И что же с вашим будущим не так, Евгений Дмитриевич? - заулыбался Роман подхалимски - вроде ж все у вас пучком? Деньги, наверное, по моим меркам огромные, то-сё.

-- Ага - ответил Исаве - деньги-хренаденьги! А на кого их оставить? Кто наследует?

-- Ну, - Рома сделал вид, конечно, только, что замялся - ну, Марина ваша, кто еще?

-- Хех! Ну, а что, Рома, будет, если я тебе скажу, что все эти бабки, скажем так, они в свое время через мою Марину к нам и пришли?

-- Да? Это как это?

-- Ну, она еще подростком была, а я с товарищами, после службы в КГБ как раз новый банк начинали, в основном работали в белую, ну и, конечно, года через два уже на грань разорения встали, притом тогда это была такая штука - могли убить за такое. Я же, Роман, такие деньги серьезных людей прос**л! Деньжищи! И, и что ты думаешь? - Евгений Дмитриевич сделал паузу - что ты думаешь? Маринка наша, цветочек, деточка, лет шестнадцать ей было тогда, дитё еще, сказала, что все устроит, и вот, мать ее, Вера Павловна, нашему банку вдруг как поперло! О! Дошло до того аж, что нам стали давать под проценты такие люди, зашатаешься, голова закружится! Первый эшелон власти! Да!

Роман не знал что ответить, поэтому угрюмо молчал, деланно улыбаясь, как только Евгений Дмитриевич на него смотрел:

-- И вот теперь, Рома, смотри какой расклад получается - Евгений Дмитриевич больно ударил Рому по плечу ладонью, как бы похлопывая, но, видимо, просто не рассчитал силу - теперь получается, что благодаря ей и я, и наше ААСС с такими людьми вращается - Исаев покрутил пальцем в воздухе - не совсем, конечно, первого плана, но плана такого, что, можно сказать, первого второго плана! И что в итоге?

Рома понял, что, хоть он и смущен, но хоть что-то, но отвечать надо, как-то поддерживая разговор:

-- И что, Евгений Дмитриевич?

-- А вот то, Роман, что наша некогда реально теплая, я б сказал, наитеплейшая, компашка (а как можно иметь не теплые отношения, когда с людьми пуд соли съел, бабки делая?) вдруг распалась на враждебные группки, где все против всех, почему-то, в союзе со всеми! - тут Исаев снова замолчал, после чего достал из сумки бумажные платочки одноразовые, вынул из пачки сразу три, скомкал их и потом громко в них высморкался - на улке, Рома, холодища! Жуть!

Роман промычал лишь в ответ, представляя сам себе насколько у него сейчас недоуменное лицо.

-- Тут, Рома, - наконец продолжил Исаев, получается вот какой расклад в нашем кругу заинтересованных лиц, кучкующихся вокруг книжки, которую ты привез от Игоря. Панкратин и Железный - более-менее одна команда, правда, Панкратин запуган Железным, вот что, эта команда не на дружбе держится, то есть все это единство на соплях, и Панкратин больше симпатизирует, надеюсь, мне и ААСС. Вид делает такой - уж точно! У нас с Субботиным родственные отношения, но Сережа, хоть и бывший из ГРУ, человек не шибко инициативный, больше ведомый, хоть и преданный, надеюсь. Кроме этого - Гриша твой, как Марина думает о нем, теперь уже информатор Панкратина, но мы его держать будем при себе, потому как хотим знать, что он может знать о нас, чтобы докладывать Панкратину и, стало быть, Железному. А еще...

Исаев осекся, и еще с полминуты дышал шумно в нос, будто наполняясь каким-то раздражением, что ли:

-- А еще, Рома, Игорь ваш, из Калача, чего-то вроде есть информация, очковать стал, и это бы ничего, пусть боится, и держит язык на замке, ну так он не так! Он боится, и стал чего-то шолохаться, видишь ли, и его на месте твоя Ира еле-еле сдерживает, как я знаю! Так что теперь тебе, Рома, когда все сделаешь, что Марина велит, я с ней говорил, придется туда съездить, свозить Игорю денег, и Ире денег свозить, отдать материалы для работы, и потом вернуться, но, главное - поговорить с Игорьком, будь он неладен, чтоб сидел тихо, ведь мы ему заплатили! Так что сам бог велел после таких денег молчать! Ну, и тебя, Роман, мы с Мариной решили держать к себе поближе, чтобы, как человека, извини, уже в наши дела вовлеченного, контролировать, и чтобы не было у нас, как с Игорем! Он, видите ли, там хрен знает где, и в глаза его не спросишь, если надо что, и по душам с ним не поговоришь. Вот ты и поговори с ним, Рома!

-- Короче, - через паузу продолжил Исаев - скажешь ему, что за новую работу он получит много больше, чем за первую, но еще скажешь, что если он продолжит в том же духе, его угомонят, да, и навечно, Ром, понимаешь? Не хочу ему зла, никому не хочу, но Железный его раздавит, если надо, как слон жабу!

Снова помолчали.

-- Короче - Евгений Павлович уже стал вставать - вот что надо сделать, Рома. Как с работой закончишь, Марина тебя проинструктирует, поедешь в Калач ваш с деньгами для Иры и Игоря, с материалами для Игоря, и все. Поговоришь с Ирой, Игорем, вот так. Ну, еще поговорим.

И тут происходит приятное. Исаев вынимает из своей сумки конверт и передает его Роману :

-- Ромыч, это тебе, за то, что привез книжку, мы тебя использовали в темную, не со зла, прости. Мы реально думали что это все безопасно. Вот это тебе за то, что использовали тебя, и за то, чтобы молчал, Рома, прежде всего, молчал, понимаешь?

Роман согласно качает головой, впрочем, радости скрыть не может, так что он улыбается, и после, взяв конверт, потрясся его слегка перед Исаевым, говорит:

-- Евгений Дмитриевич! Обращайтесь! Вот за это я готов не только молчать, как рыба, но даже и язык себе отрезать!

-- Вот! - Исаев, кажется, доволен, но просиял он довольством быстро, и его лицо снова омрачилось будто печалью - и главное, Рома, я тебя уже прошу не как нашего работника и как нашего человека, я тебя прошу, Роман, как отец - присмотри за Мариной, если, как я вижу, она с тобой общается часто. Гришу просить об этом я не могу, он панкратинский человек, только ты остаешься! Я приплачивать тебе буду, Рома, сам! За это.

-- Без проблем, Евгений Дмитриевич! - ответил Роман - но, что вас беспокоит, по поводу Марины? Вы не можете конкретнее сказать, ведь с ней, вроде, все нормально?

-- Что беспокоит? Что меня беспокоит, ты спрашиваешь? А что? Так сразу не видно, что ли? Ей, дуре, тридцать один, а она не замужем! Мне внуки уже нужны, Рома, ну так где они? У всех моих друзей, знакомых уже есть, а я? Все-то она чушью какой-то интересуется, мистикой, вуду-шмуду!

Тут Исаев осекся, выдохнул, а потом взял со стола "Хеннесси", посмотрел на него - и отдал Роме:

-- На! - Исаев встал, он уже шатался, впрочем, как казалось, еще контролировал процесс держа себя в руках - выпей, Рома, допей, за мое здоровье!

На этом и расстались. Еще немного - и Роман пошел домой, и, когда он был в лифте, ему дозвонилась Марина, сообщив, что назавтра начнется та самая работа, которая потребует от него круглосуточного просиживания в офисе, дня так два-три подряд.

-- Я готов - отвечает Роман Марине, после чего, дослушав, как она сбросила вызов, посмотрел на потолок лифта, на эти лампы лунного света, и тут на мгновение ему показалось, будто там, в этом свете, застыли, уже никуда не двигаясь, будто навек, облака, обволакивающие небоскреб, облака, будто уже проникнувшие внутрь здания, готовые уже и помещения его занять, чтобы потом, тихо и величаво, клубясь и переливаясь всеми градациями серого, остаться тут на веки вечные.

Глава 10.

"Хеннесси" Роман выбросил в ближайшую помойку, как только вышел из небоскреба и поплелся к ближайшей станции метро, по пути на ходу пересчитывая денежки, которые ему только что дали, и прикидывая в уме, сколько у него вообще при себе денег теперь, и, соответственно, сколько он сможет дать первой жене и маме, если его и взаправду ушлют в Калач в ближайшее, как говорил Исаев, время.

В метро Рома вновь читал Апельсинова, потом придремал, затем слушал с мобильного того же самого Апельсинова, его выступление на радио в записи в мп-3, трехдневной где-то давности:

-- И знаете, - говорил Апельсинов - и я, как, можно сказать, современный такой пророк, подобный, что ли, древнему пророку какому-нибудь, уже давно предсказывал, что та ситуация, в которой оказалась сейчас Россия, эта ситуация подобна тому, что предсказано было в свое время еще апостолом Иоанном.

-- Крестителем? - спросил у Апельсинова ведущий.

-- Нет, нет, креститель - это не апостол, это так называемый Предтеча Христа, вот он кто. Апостол Иоанн - это ближайший и любимый ученик Христа. Так вот, будучи в ссылке на острове Патмос этот человек написал книгу...

-- Ах вот вижу! - грубо перебил Апельсинова ведущий программы - точно! Это разные Иоанны! Я извиняюсь перед вами, Вениамин Эдуардович, я тут посмотрел всё в Пикипедии, да, вы правы. Извиняюсь.

-- Ну так вот! - уже как-то раздраженно продолжил Апельсинов - вы всё меня, молодой человек, перебиваете, слушайте, что я говорю, в конце концов, что я вещаю миру! Я ведь что говорю? Эта борьба, как я говорю, какое у меня о том впечатление складывается, борьба, о которой мы думали, что борьба эта духовная, что ли. Мы, например, думали, что то, что написано в книге Откровения - это образы и символы. Просто символы.

-- Как, например, число зверя 666?

-- Ну, тут по-моему все ясно, что тут такое! - опять раздражился Апельсинов.

-- И что же это? - не унимался, будто поставив перед собой задачу раздражать и нервировать Апельсинова ведущий.

-- Это же символ Израиля! Шестиконечная звезда! Шесть... как это сказать? Отрезков, что ли, шесть пересечений этих отрезков, и шесть вершин!

-- Ух! Такой версии на этот счет я еще не слышал!

-- Ну так верьте мне! - Апельсинов, кажется, уже плюнул в душе на ведущего, этого молодого дурака и уже не раздражался на его счет - я человек старый, мне скрывать нечего, я открыт всем и всегда, заметьте, говорю только правду!

-- Хорошо! - прерывает тогда вновь Апельсинова ведущий программы - а сейчас у нас, Вениамин Эдуардович, реклама!

Тут Роман тщетно пытается пальцем по экрану мобильника прокрутить звуковой файл вперед, но у него не получается, он начинает раздражаться, крутит файл туда-сюда, ничего не получается, потом оказывается, что файл сам собой как-то возвращается на момент начала рекламы, и тогда Роману приходится прослушать рекламу и новости заодно, притом - в записи же, трехдневной давности, и только потом - продолжить слушать все эти бесконечные пререкания Апельсинова и его ведущего:

-- Так! - вновь зазвучал бодрый голос молодого радиоведущего еженедельной программы с Апельсиновым - курс доллара - такой-то!

-- О, господи - запричитал Апельсинов - ну, что вот опять вы со своим долларом?! Курс евро! Курс доллара! Ха! Да мы в какой стране живем? Рубль! Рубль у нас!

-- И о погоде, в Москве плюс восемнадцать градусов, ГИЗ-метео прогнозирует шквалистый ветер с порывами и дождь! Продолжаем, Вениамин Эдуардович!

-- Так вот! На чем мы закончили...

-- Мы закончили, Вениамин Эдуардович на том, что вы говорили о пророчествах Иоанна апостола.

-- Ну да! И я о том же! Так вот, что я говорю, у меня сложилось впечатление, будто пророчества Иоанна богослова, как его называют, касаются не символов, а именно что ли материальной стороны нашей жизни и даже больше - геополитики, где, соответственно, силы света, силы добра это, скажем так, Россия, а вот силами сатанинскими, тёмными, выступают США и их приспешники, их союзники, сателлиты и прочие.

Самое же интересное в этом то, что я свои пророчества такого рода говорил уже очень давно, лет двадцать назад, в книге, дай бог памяти, "Разбалованная казарма", и вот недавно, представьте себе, что-то подобное уже слышал от двух, не менее, человек, и это были разные люди и выступали они на радио, на вашем, кажется, радио, и вот они так же ощущают, что ли, эту ситуацию! И это, заметьте, люди, которые заметные люди! Что же говорить о тех, кто не имеет возможности высказываться на радио, а? Да таких как мы, голубчик, наверняка тысячи, я думаю, десятки тысяч, не меньше!

Ведущий на какое-то время замолчал, видимо, задумавшись, после чего этот молодой парень почему-то не смог на высказаться иначе как:

-- Ну вы даёте, Вениамин Эдуардович! То есть вы утверждаете, что согласно пророчеству Иоанна Богослова Россия представляет собой силы добра и света, и она, Россия, противостоит силам зла, адским, скажем, силам, и эти тёмные силы - это США?

-- Да! Верно, именно это я имел в виду, с одной маленькой оговоркой - не США, но все, все англосаксы. Уж поверьте мне! Я жил в штатах, я знаю этих людей, простых людей я там изучал, и непростых, известных, великих я даже видел там людей, общался с ними, уверяю вас - все это люди, как мне кажется, патологически жестокие, до садизма, у них жестокость, кажется, в крови, им будто нравится издеваться над другими людьми, унижать других, слабых, например.

-- Доминируй, властвуй, унижай?

-- Да, наверняка этот слоган они придумали, да, это в их манере. Только изначально наверняка это было всерьез, и только потом этот слоган перешел в эти... как их? Мотиваторы с котами!

Обратите внимание, кстати, вы, люди, которые так гордятся размерами нашей уважаемой, конечно, Родины, что наши территории, размер страны нашей сейчас, не знаю уж как во времена СССР, я говорю про сейчас, так вот - наверняка англосаксы по всей земле занимают территории ну никак не меньше, нежели мы, русские, так сказать, люди русского мира, вот.

-- Ну да - подхватил ведущий - это же и Австралия, там англосаксы живут, и Новая Зеландия, и Канада...

-- Да-да! Канада, штаты, британский этот остров дурацкий! Совершенно! Безвкусная такая, дорогой вы мой, совершенно антиэстетическая такая вот нация - и что же?

-- Антиэстетическая? Это что такое?

-- Это люди, дорогой вы мой, у которых категорически отсутствует вкус. Каждый паб поганый у них, бар фактически, ну, а вообще, если быть точным, пирожковая по-нашему, столовка, забегаловка, всё, что не сетевое, все у них погано и безвкусно, но пафосно! - слово "пафосно" Апельсинов растянул - а сетевые конторы, конечно, имеют дизайн более продуманный, но серых таких и зеленых тонов, что прям понимаешь - пацифизм тебе навязывают, исподтишка, пацифистом делают, ну, или таким образом заботятся, чтобы люди в супермаркетах не увели чего. Не украли, то есть.

-- Вы об этом писали в "Разбалованной казарме".

-- Наверное! Я уже и не помню, что я там писал, молодой человек, давно это было, вот, видите - люди до сих пор читают!

-- Ну так все, что не сетевое, такое безвкусное уних, но! С претензией! Малюют себе львов там всяких желтой краской, короны дурацкие, и все это так криво, как у нас лебеди на ковриках! Каждая банда бандитская у них там, еще ничего не взяв себе под контроль, никакую территорию, а в США этих банд я уверен - десятки тысяч, так каждая банда у них еще не оперившись уже придумывают себе дурацкие и плохо нарисованные символы и значки! И вот эти люди, вот такие, дураки, нас съесть хотят!

-- Вы имеете в виду Россию? И как они это сделают?

-- Я думаю, и я, скажу вам, даже уверен в этой моей теории абсолютно, что они уже решили провести массовый геноцид против русских вот что. Ведь что есть Россия без русских?

-- Ее не будет?

-- Именно, вот тогда территориальный развал нашей страны возможен, еще как! Как старая ваза Россия разобьется, развалится на тысячу частей, еще меньше, в прах рассыпится просто наша страна!

-- Ну, вы прям так говорите, Вениамин Эдуардович - перебил ведущий Апельсинова, и Роме показалось, что в его голосе звучит какая-то тревога, или даже испуг - а как же ядерное оружие, наша армия? Арматы там всякие, комплексы разные, С-600 в конце концов?

-- Так накой, простите меня, нам ядерное оружие, дорогой вы мой, когда у руководства нет решимости, сил, напористости, что ли, его применить? По какому праву, едрён батон они нас уничтожить хотят, вот что!

-- Англосаксы, вы имеете в виду?

-- Ну да, а кто ж еще! Думаете, если бы у них была бы такая возможность, они бы давно ее не использовали? Возможность нас уничтожить под корень? Они нас собирались в свое время бомбить атомными бомбами, когда у нас еще не было чем им ответить! Представляете? Это после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, то есть тогда, когда им точно уже были известны последствия, ужаснейшие, таких бомбардировок! Ох, ну, что тут поделаешь?

-- И что тут мы можем поделать?

-- Не знаю, но я уверен, что если бесов от нас корёжит, значит мы - святые.

Здесь Рома стал выходить из вагона, потому как прибыл, куда ему было надо, в это самое Митино, которое сам считал почему-то ср*ным, но в принципе ведь райончик-то ничего так себе, нормальный, это Рома из засвисти, что ли так считал!

-- Ангелов переулок хренов! - бормотал себе под нос Роман, совсем уже подходя к алининому дому - хехе! Ангелы сторонятся Ангелова переулка! Обходят за версту!

***

Рано утром, понимая, что теперь ему придется, скорее всего, быть на работе сутки-двое, если не больше, и не ночевать у Алины, Роман сообщает об этом Алиночке, этим самым, почему-то вызвав в ней бурю какую-то негатива, буквально с намеками на то, чтобы он больше не возвращался.

-- Ну и ладно! Конь педальный! - говорила Роме Алина, какая-то такая вся раскрасневшаяся, и в каком-то странном, с места - в карьер гневе - ну и проваливай.

Затем началась совсем какая-то чушь типа кто она ну всякое похожее на это. Роман, как может, пытается успокоить Алину, но она вообще почему-то не хочет его слушать, и буквально, ну, чуть ли не пинками выпроваживает его за дверь.

"Ну и ладно" - думает тогда Роман, вытолкнутый за дверь, - "одну, вторую ночь я буду в офисе, а после посмотрим, может быть, настроение у Алины и изменится!".

***

Страдая от недосыпа, едва приехав в офис, Роман, в общем-то верно понимал, что скорее всего прямо так вот сразу, прям так вот в восемь утра работой его не пригрузят. Ну и все.

И так все оно и вышло, только уже ближе к обеду, этак в двенадцать часов, да еще и сверх того, пришла Марина, и с нею какая-то строгого вида женщина, наверное, около пятидесяти, и вот, они вместе принесли большой черный тубус, тяжелющий, и передали его Роме.

Рома, как можно аккуратнее тубус этот открыл, после чего, под охи и ахи пришедшей с Мариной женщины, стал оттуда извлекать завернутый во многие слои матовой белой кальки свиток, после чего, извлекши его, положил на стеклянный стол в большой комнате офиса.

-- Ох! Марина Евгеньевна! - все причитала женщина, глядя на то, как Рома управляется с этим всем - ну, вы понимаете, я вас очень прошу, чтобы вы с этой книгой обращались аккуратно!

-- Да какой, Татьяна Сергеевна? - Отвечала Марина с каким-то явным раздражением в голосе - вы же сами знаете, в каком изгаженном состоянии этот свиток находится! Ему чего-то прибавить - так уже совершенно невозможно, я просто не представляю даже себе, чего такого с ним делали все эти пятьсот лет. А вот то, что вы говорили, будто он очень дорогой, ну так это только сейчас все вдруг вспомнили о нем, а до этого момента никто о нем и не знал ничего! Все было тихо и гладко, вплоть до момента, пока свитком не заинтересовалось ААСС. Тут же иски начались, требования эти, госдеп давит, чикагский суд штрафы выписывает, видите ли, а наши, а наши управители, будь им всем пусто, ушами хлопают, глазенками моргают, на детей нашкодивших похожие, и берут под козырек и встают перед пиндосами этими погаными, которыми жидомасоны эти манипулируют, по стойке смирно!

-- Короче! - продолжает Марина, вам, Татьяна Сергеевна, Перцов лично приказал - так делайте, что сказано. Мы вам вообще ничего нее должны, а вот, видите, чтобы вы не нервничали - отбашляли вам, от души, потому что мы люди добрые. Хотя и не были обязаны, да! Так что вот. Вам отбашляли, за молчание, вот идите, купите себе чего-нибудь, внизу магазин есть, например!

Тем не менее Татьяну Сергеевну сей яркий монолог Марины не впечатлил, баба явно была не из пугливых, и она, хотя и сделала вид, что уже уходит, продолжила:

-- Мариночка, все так, но, умоляю - будьте аккуратнее, у вас пять дней, потом - убейте - не могу больше!

-- Лады! Лады! - отвечала Марина, чуть ли уже не выталкивая тетку в дверь, - да все будет пучком, что вы так разнервничалсь!

-- Да книга ценная! Дорогая - продолжает причитать тетка даже из-за двери, которую Марине все же удается захлопнуть у нее перед носом.

-- Фу! - Марина проходится перед Ромой, пока тот, достав свиток из тубуса и развернув его, дальше не смеет разворачивать, потому как ждет указаний - вот, Ромочка, знакомься - Вавилонский Талмуд! Собственной персоной, книге пятьсот с гаком лет, как ее написали. Старая она очень, эта книга, принадлежала одному именитому перцу некогда. Тяжелющая, зараза, килограммов десять - не меньше весит, еле дотащили! Написана вручную и на свитке, хотя в те времена уже и было книгопечатанье, и выпускались книги в более-менее таком же виде, который и у современных бумажных книг имеется!

-- И вот ее - продолжает Марина - эту заразу, стало быть, нам следует как можно быстрее отсканировать, и вернуть в библиотеку Ленина, будь оно всё неладно!

***

После этого Марина вместе с Ромой освобождают от калек свиток, и после, включив сканер, какое-то время прилаживают свиток так, чтобы на стекле сканера он лежал и не шевелился. С двух сторон они подносят стулья, положив вначале свиток на один из них, и затем, протянув полотно свитка на сканер, пробуют первый раз сканировать. Удивительное дело, но у них получается, и неплохо, так что, просмотрев на ноутбуке результат, Марина в целом довольна. Разрешение - 2400 точек на дюйм, режим сканирования - фотографический, так что при первом просмотре получившегося файла изображения изображение долго открывается, но в итоге - вроде все хорошо получается, Марина довольна.

-- Ладно! - говорит она тогда - вот, Рома, так что давай, вперед, надо как можно все сделать скорее, но не забывая про качество. Качество не снижай, вперед и с пезней!

Ну и что тут поделаешь? Рома начинает стараться. Посмотрев, как Роман справляется, Марина, видимо решив, что все нормально, уходит.

Решив вначале все отсканировать, и только потом просматривать результаты, Роман принялся за дело.

В целом же, не особо спеша и напрягаясь, весь Талмуд этот был Ромой отсканирован часам так к девяти вечера, после чего Роме пришлось еще два часа, не меньше, просматривать результаты на лэптопе, и уже затем пересканировать целых четыре фрагмента, потому что книга при сканировании сдвигалась и изображения от этого были смазанными. Переделав и эти куски, Роман, посмотрев результаты, и поняв, что все как надо сделано, посмотрел на часы. Почти двенадцать. Поздно, но Рома позвонил Марине и отчитался:

-- Это очень хорошо, Роман - ответила Марина, когда он доложился - значит тогда вот чего - сегодня, даже не смотря на то, что ты все успел, тебе лучше подежурить там в офисе, а я, я сейчас позвоню Грише он к тебе поднимется, чтобы вам там вместе повеселее было!

Тем не менее Гриша пришел не раньше, чем через полчаса:

-- Дарова, чувак! - заголосил он с порога, сонный такой и несчастный - что тут у вас? - и потом, так и не получив ответа пошел в большую комнату и там развалился на диване.

-- Чай будешь? - довольно громко спросил Роман Гришу, стоя на кухне и наливая чаю себе, но теперь настала уже его очередь не получить ответа - Роман тогда пошел в большую комнату и увидел, что Григорий, полулежа на диване, уснул, как цуцик.

-- Вот блин - сказал, правда, очень тихо, тогда Рома - занял тут место, зараза! - и пошел в кладовку, где, сев перед столом на том самом нелепейшем пластмассовой стульчике, вскоре уснул, положив голову на письменный стол и закрыв ее руками.

***

Во сне перед Ромой прыгали обрывки фраз на идише, будто из только что им отсканированной книги, после растворяясь, исчезая во тьме, но некоторые надписи, наоборот, начинали выпрыгивать вперед, потом вращаться, и буквы, чьи закорючки так напоминают звериные рога - как раз в эти рога и превращались, всё накапливаясь вместе, где по два-три, а где и больше, после чего стали образовывать огромную массу, будто вода в море, и волноваться волнами, приближаясь к Роме, будто желая поглотить его.

-- Ах! - вскрикнув от страха, проснулся Рома, после чего посмотрел на часы - три часа! - и, встав, пошел проверить Гришу.

Гриша, с тех пор как Роман оставил его спящим, уже вставал, разделся и вновь улегся на диване, накрывшись Роминым покрывалом.

-- Негодяй и подонок! - опять тихо, не дай бог, чтобы не разбудить Гришу, и совсем беззлобно сказал Рома и тогда уже уселся на кухне, за стойкой, все так же положив голову и обхватив ее руками.

Но сны Рому не оставили.

Ему вновь привиделся этот разбитый город в пыли, в пустыне, движение вперед со товарищами, с автоматами и каким-то оборудованием в кейсах, и вот, вся эта группа наконец нашла здание, большое и разбомбленное, похожее на какой-то огромный торговый центр, с пустыми оконными проемами, а вокруг него там и тут валялись ошмётки из частей этого здания, выбитыми, видимо, бомбежкой, то собранными в разные кучи, пыльные и безобразные, то по отдельности.

Недалеко впереди по движению закаркала ворона.

Роман посмотрел вокруг, но потом услышал голос Марины:

-- Сюда! Все сюда! - и вся группа стала заходить в здание, при этом не забывая постоянно оглядываться по сторонам.

В конце концов все оказываются в некоем большом круглом зале, с неработающими (конечно) эскалаторами, искусственными пальмами и кучами мусора под ногами, в центре которого, этого зала, будто бомбой какой выдолблена огромная дырища, лучше и не скажешь, диаметром, наверное метров восемь, не меньше, и потом, поглазев на эту дырищу, Марина командует готовить снаряжение, чтобы группа начала в нее спускаться.

***

В шесть часов утра Рома проснулся от того, что Гриша стал уходить и завозился по офису:

-- Ну, все, старик! - сказал он Роме, видя что он тоже проснулся - я пошел к себе вниз, а ты запрись тут и жди Марину, ну, сам понимаешь.

Рома так и поступил, и, как только Гриша ушел, бегом добрался до дивана и на нем проспал, в блаженстве еще два часа, пока не пришла Марина.

***

Марина тоже в это утречко выглядела не очень, но, просмотрев результаты роминой робатенки, осталась довольна:

-- Отлично! Отлично! - приговаривала она, просматривая один скан за другим - все есть, все хорошо.

Затем она заставила Рому принести свиток на стол в большую комнату и развернуть его, а сама ходила перед свитком и проверяла из лэптопа соответствие картинок в компьютере свитку.

-- Все сделано - сказала Марина, посмотрела на Рому, после чего положила лэптоп на стол и хлопнула Рому по плечу - ты - молодец!

Затем она еще походила по комнате, потом стала разглядывать свиток через увеличительное стекло, за которым еще сходила на кухню к своей сумке:

-- Ромыч, ты все сделал быстро, но тут надо будет еще кое-что сделать - сказала она, какое-то время помолчав и походив вдоль стола туда-сюда разглядывая Талмуд - вот тут, на полях, много надписей карандашом сделанных, это серебряный карандаш, или свинцовый, или и тот, и тот одновременно... короче, извини, друг, но эти надписи тут главное, я уверена, ты уже это понял. Конечно, они есть у нас уже, в хорошем качестве, но мне чего-то стрёмно. На всякий случай, дружок, ну, успокой ты мою совесть - пересканируй их отдельно, фрагментами, по 4800 точек, ладно?

В принципе Рома готов работать, и даже, не смотря на то, что еще предстоит несколько часов работы, видя, что это такое и понимая, что скоро все сделает, несколько взбодрился:

-- Да конечно же, Мариночка, - ответил Роман - я понял. Надо - так надо.

-- Хорошо! - Марина, кажется, и сама взбодрилась, видя ромин энтузиазм. - Тогда все. Сейчас я позову сюда Гришу, пусть с тобой посидит, или нет. Сначала позвоню Сереже, и вот когда он приедет заменить Гришу, тогда Гриша придет сюда. Так что так.

Тут Марина идет на кухню и оттуда уже звонит по мобильнику.

Напоследок Марина говорит Роме, что сейчас спустится вниз и там в ресторане одном закажет обед и ужин на троих, чтобы Роме и Грише было тут не скучно.

Роман согласно кивает Марине головой и закрывает за ней дверь, но через несколько секунд Марина стучит в дверь, и Рома снова ей открывает:

-- Ты закрыл, да? Закрылся? На замок?

-- Ну да, - Роман понял, что Марина подумала будто он оставил дверь открытой - закрыл... как ты говорила.

-- Ну, тогда ладно! - Марина устало как-то улыбнулась Роме и тогда ушла уже окончательно.

***

Итак, Роман начинает работать с фрагментами Талмуда, теми, что карандашом на полях написаны, сканирует их, и, в принципе, дело идет у него ладно. Часа через полтора, а то и больше приходит Григорий, снова располагается на диване, но в этот раз он принес с собой радиоприемник, так что теперь это как-то немного развлекает Рому, притом совсем не отвлекая. Затем приносят обед на троих, и минут через пятнадцать приходит Субботин Сережа, своим появлением разрешив вопрос почему обед на троих. Рома Сергея не видел уже очень давно, Гриша видел так и вообще - в первый раз, тем не менее, Сергей парень веселый и общительный, так что вскоре все трое уже разговорились, тем более за обедом, и буквально через минут пятнадцать уже чувствовали себя более-менее свободно при общении. Обед, конечно, был сметен вмиг, Сергей из рюкзака достал пиво, предложил всем, сказал, что Марина, он точно знает, будет только завтра, так занята и не засечет их, и вот Гриша отказался по религиозным своим причинам, а Рома ответил, что пока не сделает работу, не будет. Тогда Сергей, вообще без комплексов - выпил одну бутылку один, все остальное поставил в холодильник, и, напоследок сказав, что ужин у них тоже будет на троих - усвистал вниз в офис к "гургинятам".

-- Ромыч - на прощание Сергей весело подмигнул Роме - давай, старайся, если к вечеру все успеешь - попьем пивка!

Дверь за Сережей закрыл Гриша.

-- Двоюродный брат Марины - сказал тогда Гриша Роме, перед этим послушав - ухо- к двери, как Сергей уходит.

-- Ой, да знаю я - ответил Рома.

-- В последнее время часто заходит сюда, все спрашивает Марину, когда они на Окраину поедут, гургинянский рай там строить, то-сё...

-- Они собираются ехать на Окраину?

-- Ну да, в эти республики две. Ромыч, да еще ведь и тебя заставят! Ты подумал, что ты им скажешь, если они тебя привлекут к этому делу, как бы по работе?

Тут Роме становится немного страшно, но потом он думает, что такая поездка, если она еще состоится, да если еще его туда возьмут, совсем для него не означает что он окажется там, где происходят постоянные обстрелы и бои.

-- Не знаю - отвечает тогда Рома Грише - еще не думал об этом, мне, помнится, что-то про это говорили, но... короче не знаю, что сказать. Вот если за это все еще и приплатят, даже не знаю, может и согласился бы, а так, у них тут все постоянно меняется, думаю, что если Марина и Сергей захотели ехать на юго-запад, то это совсем не значит, что туда из ААСС кто-то поедет, вот что!

Но Гриша не угомонился, и продолжает говорить так, будто кого-то его планы заботят:

-- А я тут же уволюсь, Рома, как только меня соберутся, ну, если меня туда отправить соберутся. Еще чего. Никаких денег не стоит, если тебя там прикончат. А, может, еще чего хуже быть - взрывом ноги-руки оторвет, уверен, всё это ААСС тебя тут же бросит на фиг, и все тут. И закончатся все твои приключения тогда навсегда.

***

В восемь приносят ужин, потом приходит Сергей, и когда он с ужином начинает пить пиво (а он с собой еще принес, кстати) Роман не удерживается, и, объясняя это усталостью, сам выпивает бутылочку. Тем не менее, не как ожидалось, пиво Роме, слава богу, никак не вредит, и работа продолжается без снижения темпов, аж до самого конца, впрочем, заканчивает всё Роман уже где-то далеко за два часа ночи, когда Гриша уже давно лег спать, сняв свой рабочий костюм, и Рома, не смотря на поздний час, звонит Марине отчитаться.

Как оказалось Марина в этот поздний час тоже не спала, и, похвалив Рому и пообещав приехать с утра часов в десять, дает ему отбой, после чего Роман все равно до четырех ночи не спит, все проверяет сделанную работу, что-то по пути пересканировав, и только разложив все файлы по порядку уходит в кладовку, чтобы там сидя за столом прикорнуть пару часиков.

В шесть утра просыпается Гриша, и уже снова в костюме будит Рому и предлагает ему идти спать на диван. Попросив разбудить его в девять, чтобы быть готовым к приезду Марины, Роман, раздевшись, ложится на диван, и, накрывшись покрывалом, мигом засыпает.

***

В десять приехала Марина, сходу начала просматривать результаты Роминой работы, при этом, что хорошо Роме, все его нахваливая, после чего начинает крутиться на месте туда и сюда, будто не зная, что делать, но потом сообщает:

-- Рома, ну ты видел текст на свитке, тот, что продавлен, но без цвета?

-- Да - ответил Рома, - такие надписи тоже там были, их мало, всего четыре фрагмента, не больше.

-- Вот они тоже нужны - говорит Марина - но на сканах их видно плохо.

-- И что? - Рома понимает, что, наверное, фрагменты придется еще раз сканировать, но так же и понимает вместе с тем, что теперь работы осталось совсем немного, так что он спокоен - пересканируем эти фрагменты еще раз?

-- Они уже есть и видны - Марина вся такая в задумчивости, после чего, опять покрутившись на месте, наконец излагает идею - я сейчас съезжу к знакомой, у нее хороший фотик есть, я возьму его. Потом внизу у Гриши возьму лампу с крепежом, мы эти фрагменты еще снимем на фото, ты пока их отсканируй с разрешением 4800, а потом вместе мы их пофоткаем, и тогда уже позвоним Татьяне этой Сергеевне!

Итак, напоследок, на дорожку, видать, Марина курит на кухне:

-- Что - спрашивает она тогда Рому - Ромочка, замотала я тебя? Ну, ты сейчас не тушуйся, скоро отдохнешь.

Рома в ответ только согласно кивает головой, после чего идет закрывать за Мариной дверь, и потом вновь направляется сканировать этот свиток.

***

Тем не менее, Марина категорически права. Рома, отсканировав эти самые выдавленные фрагменты просматривает результат и понимает, что на цифровых изображениях практически ничего не видно. Тогда Роман пытается снять эти кусочки полей Талмуда на мобильный телефон под разными ракурсами, и, удивительное дело, понимает, что даже плохой фотик мобильного телефона сделал все лучше, чем сканер. Отбрасываемые слабые тени от продавленных фрагментов ручных записей дают впечатление наличия иногда несвязного, а иногда и вполне себе, написанного там текста.

Короче, Роман понимает, что Марина тут бесконечно права и эти кусочки лучше всего именно отфотографировать, притом освещая их направленно и временами меняя и двигая свет.

-- Что-то тут такое, но есть - говорит себе Роман, посмотрев снимки на своем, вернее, Маринином, мобильном телефоне, - Мариночка была права - эту дрянь будет более правильным фотографировать.

Затем Рома еще раз объелозил весь этот Талмуд, понял, что фрагментов с продавленным и стертым текстом больше нет - ну и успокоился.

***

Марина прибыла где-то уже около трех часов с Сережей, после чего, достав фотоаппарат и лампы всякие, стала фотографировать, пока Роман, по ее указке, с этими лампами туда-сюда перемещался, светя на нужное место в книге, а Сережу, уже начав фотографировать, Марина отправила вниз к Грише.

Вся эта фотосессия продолжается не больше получаса. Потом Марина долго смотрит получившиеся снимки на лэптопе, потом на своем планшете, потом - на ромином планшете, то есть алинином, потом на своем мобильном телефоне, потом на ромином, потом стирает все снимки со всех этих гаджетов, после чего из сумочки извлекает аж целых три разного цвета флешечки, потом форматирует их, потом копирует снимки на флешки, после чего, взяв с собой две, одну отдает Роману:

-- Рома! - серьезным голосом, но с оттенками какой-то доверительности, что ли, говорит тогда Мариночка, - только, пожалуйста, не терять, понял? Это приказ. Тебе отдаю на всякий случай, вдруг чего, не спускай с нее глаз, а лучше, купи шнурок к ней и повесь себе на шею! Вот! Копировать куда бы то ни было нельзя! Нельзя! Тем более на аппарат, к Интернету подключенный. Понимаешь?

Рома кивает головой:

-- Ну, хорошо, - говорит тогда он - дальше-то что делать?

Марина молчит, хмурит свой лобик, после чего, видимо додумавшись, говорит:

-- Сейчас будем звонить в библиотеку Ленина, если они заберут эту рухлядь сегодня - тут же пойдешь вслед за ними домой, если заберут завтра - придется уже додежурить тут до завтра, а сейчас давай эту гадость завернем обратно в тубус!

Тем не менее, через полминуты, собравшись звонить в библиотеку, Марина говорит Роме, чтобы он пока не трогал Талмуд, потому что

-- Может, они сами это сделают, когда приедут, а то еще скажут, что мы эту рухлядь еще больше рухлядной сделали!

Роман подчиняется, потом идет на кухню и наливает там воду в чайник, после чего туда приходит Марина, на ходу разговаривая по мобильному телефону:

-- Татьяна Сергеевна! - голос Марины звучит как-то одновременно и строго, и мягко - вы же спешили? Хотели как можно быстрее. Вот, мы все уже сделали, можно забрать. Как? У вас машины сейчас нет? Ну да, вечер, да, понимаю. Почти шесть, ну да, минут сорок еще до шести, но понимаю. Но мы можем и сами привезти, нам же не жалко. Хорошо, значит завтра днем, ах, утром, ждем вас... А утро - это во сколько? Ага. Десять, но по ситуации, да, пробки, да, это я поняла.

Дальше Марина еще топчется на месте, полминуты где-то, опять о чем-то думает, потом звонит опять:

-- Сережа? Заберешь меня сегодня? Я все, да, все отлично, одна флешечка тебе, а Железному и Панкратину ты сделаешь копии сам! Хорошо, жду. И еще... и еще я думаю, что кое-чего сообразила тут, и ты мне должен помочь в этом. Это надо. Нам. Мы их всех надуем, надеюсь, чтоб не баловали, с-суки, ага! Ну, будь!

Тут она вновь смотрит на Рому.

-- Рома, друг, прости, пожалуйста, завтра они только смогут забрать свиток этот, так что вот как оно все. Сейчас я позову сюда Гришу, когда с Сережей спускаться будем, зайду ему сказать, так что я вам сейчас денег дам, чтобы не голодали - там, внизу, куча мест есть, можно пообедать, да, так что так. Сходите туда по очереди, поешьте.

После этого Марина дает, впрочем, немного, денег, потом курит, гладит зачем-то сканер, затем садится за стульчик:

-- Сканер тоже на днях должны забрать, я его уже продала, блин, не было в лизинг! Положи на него эти блоки, пожалуйста, вай-фай и блюю туз, вставляют сами пускай, покупатели эти. Если захотят. Теперь через недельку этот офис мы закрываем, съем закончился, тебя переведем вниз, пока работает группа Гургиняна, посидишь там, потом вы с Гришей мне кое в чем помогать будете. Сначала надо корову нашу перевезти, потом подежурите кое-где, пока Гургинян раскачается по своим замыслам, потом - посмотрим. Ну, и совсем-совсем перед этим всем - съездишь домой, развеешься, да и дела кое-какие порешаешь параллельно.

***

Вскоре пришел Сережа, радостно как-то, добродушно поздоровался с Ромой, и потом, взяв у Марины флешку, положив ее себе во внутренний карман куртки, удалился вместе с Мариной, напоследок так же добродушно с Ромой попрощавшись. Марина так же попрощалась с Ромой как-то по-особому тепло, не как раньше, ну и на этом все.

Еще через двадцать минут позвонил Гриша, сказав, что сегодня всю группу Гургиняна распустили пораньше, он сейчас все закроет и поднимется к Роме.

Минут через тридцать приходит Гришечка, и, когда Роман отдает ему часть денег, что выделила им Марина "на покушать" аккуратно кладет их во внутренний карман своего пиджака и говорит, что это он себе в заначку положит, денег лишних не бывает, а поест он как-нибудь "До-Ши-Пак".

Тогда Роман отвечает Грише, что он как раз денег, тем более выделенных, не пожалеет и вообще жрать пойдет сегодня в ресторан, если такой найдет, на полную катушку жрать! Итак, Гриша дежурит в офисе, а Рома отправляется вниз, искать какую-нибудь забегаловку.

***

На следующий день Марина приехала на полчаса позже, чем Татьяна Сергеевна приехала со своими людьми, так что Роман, угостив Татьяну Сергеевну чайком, сидел с ней на кухне, дожидаясь Марины и разговаривая ни о чем, в то время как люди, приехавшие с Татьяной Сергеевной паковали, как Роме показалось, небрежно как-то, свиток Талмуда обратно в тубус.

Марина тоже приехала не одна, а с Сергеем Субботиным, вся такая запыхавшаяся, и тут же стала перед Татьяной Сергеевной извиняться и распыляться за опоздание, но все это продолжалось недолго, и вскоре, сказав, что она с Сережей сопроводит машину из библиотеки до библиотеки, ушла, напоследок сказав Роме, чтобы он сегодня шел домой отдыхать, где-нибудь в шесть, не позже, а завтра продолжил сидеть в этом офисе, где-нибудь часов с десяти утра.

В ответ Рома, покачав головой, типа, все понял, прощается с Мариной, потом закрывает дверь за всей этой ватагой, и после успокоено так начинает готовится к тому, чтобы уйти, но потом, вспомнив про Алину, звонит ей чтобы узнать, можно ли ему сегодня быть у нее. А то он тут прособирается! Поедет - а там ему от ворот отворот будет. Тут оказывается, что Рома был прав тогда, когда предполагал, что настроение у Алины вскоре изменится, и Алина, хотя и каким-то отстраненным голосом, что ли, слишком, что ли, холодным тоном, говорит Роме, чтобы приезжал.

Остаток дня провалявшись на диване, ровно в шесть часов вечера Роман отправился к Алине.

***

Уже дома у Алины Рома долго думает о том, а не сделать ли ему, ну, на всякий случай, копию всех картинок, которые были у него на флешке, которую ему Марина подарила и сказала, чтобы он ее берег.

Немного помявшись, сидя за компьютером, постоянно ощущая на своей спине неодобрительные, тяжелые взгляды Алины, Роман все же решился. Итак, первым делом он отключает компьютер от сети, щелкнув на значке в правом нижнем углу рабочего стола, потом вынимает сетевой кабель из сетевой платы, после чего вставляет флешку, копирует все файлы на новую папку на жестком диске, вынимает из компьютера флешку, потом переименовывает в этой папке все файлы, с помощью программы "Тотал-Обей", меняет все расширения у файлов на rbf (Roman Belousof format - шутка, типа, такая), потом файлы упаковывает в один архив rar, затем стирает у архива расширение, после чего заливает его на Тындекс-Диск, предварительно там создав новый аккаунт.

-- Все - говорит себе под нос тогда Роман, - если уж пошла такая пьянка... если в этой компании все друг другу не доверяют, то пусть у меня это полежит, так, на всякий случай.

***

Дальше, так, сяк, по-разному, скуля и подлизываясь, льстя напрпалую, изображая виноватый вид, без вины оправдываясь, Роман еще где-то полчаса пытался разбить лед в отношениях с Алиной, что, впрочем, ему удалось, потому как Алина, видимо, то ли ему поверила, то ли пришла уже в себя, после этих двух дней роминого отсутствия, и, в конце концов, накормила парня, что называется от души, жаренной картошечкой и мясом!

Потом они, Рома и Алина, выпили немного винца, сидели на кухне, трепались, и от вина (хоть Роман и выпил его немного) Роме стало казаться, что жизнь прекрасна, и что все будет у него хорошо.

Но, увы, как только Роман вспоминал об ААСС, об Исаеве, Марине, Сереже этом, Субботине, Панкратове да Железном, о Гургиняне еще, вспоминал Талмуд и Тельца, чувство "хорошей перспективы" его вдруг начинало покидать, будто свет от Ромы какой-то удалялся, что ли, или ослабевал, свет этот, и тогда Роме вновь не хотелось вспоминать ни про ААСС, ни про этих всех персонажей, которые занимались с его точки зрения бог весь чем, при этом, как Рома уже понял это точно, тратя на все эти свои дела огромные суммы денег, да еще бог знает, откуда взявшихся.

Дела эти казались Роме делами черными, хотя и не имеющем силы никакой, дела, которые как каракатица, когда выпускает в воду свои чернила, так так же и они, одним тем, что эти дела свершались в реальности, отравляли собой все вокруг, превращая людей, задействованных в них в каких-то одержимых фанатиков, которые, некогда бывши друг другу друзьями, постепенно дошли до того, что были готовы съесть друг друга, за одно за то, чтобы быть одними лишь носителями старых, древних даже, темных тайн, тайн, дающих ключи к силе и власти через поклонения разноликому, но всегда подлому, хитрому и лживому Обманщику.

-- Еще немного - сказал тогда Роман Алине - и, мне кажется, эти люди могут начать друг друга убивать. Вокруг них будто облако черное висит, ненависть у них друг ко другу какая-то несусветная проглядывается. Они ее скрывают за вежливостью, видом откровенности, простодушности, но она есть, она чувствуется, она висит перед ними в воздухе! Где-то ненависть, ну а где-то и страх. А и это не лучше. Что-то с ними такое, что ли, происходит, нехорошее, темное и недоброе.

Алина же с Ромой в целом согласилась, впрочем, возразив, что у нее нет впечатления, будто эти люди друг друга поубивают хоть когда-нибудь, больно уж они переплелись плотно во всех своих делишках.

Спустя какое-то время оказалось, что Рома в целом была прав. Во всяком случае внутри кружка посвященных, тех, кто начиная с переводных материалов, составленных в сборник "Восхождение к свету", и после дальше, через работу с древним списком Вавилонского Талмуда и записями на полях в нем, продолжил путешествие за ключами от всех дверей, были и примеры большой дружбы и доверия, но так же и примеры жестокости, коварства и подлости.

Да благословит Вас всех Господь.

Текст первой части "Романа с Мариной" в целом был написан в марте 2016-ого года.

СНОСКИ, по всем главам 1-ой части.

* - Тарасов Андрей Андреевич, большой друг автора, помогает, чем может, хотя автору иногда и кажется, будто Андрюша человек мутный. Отваживает автора от написания в подробностях сексуальных, откровенных сцен. То же самое можно сказать и о сценах насилия. Делает легкую редактуру, первый читатель. Занимался набросками к обложкам.

[1-1] ААСС - Аналитическое Агентство Сакральных Систем. Далее по тексту аббревиатура расшифровывается. Когда-то называлось SS (Sacral Systems Inc.) в те времена, когда была мода на латиницу и закадычные, иностраннозвучащие названия. В 2001-м переименовали, причина переименования неизвестна, скорее всего, это инициатива Марины Исаевой.

[1-2] Радиостанция, чем-то похожая на радио "Говорит Москва", та, где главный редактор сейчас (март 2016) С. Доренко.

[1-3] Чем-то похож на уважаемого Александра Андреевича Проханова, дай Бог ему здоровья.

[1-4] Чем-то похож на Майкла Бома, персонаж противный, язвительный, хитрый, мутный, но не умный.

[2-1] Владимир Тарбаев - христианский музыкант, умерший в 2008-м году от рака. Царствие ему небесное!

[2-2] Топография Москвы из текста может не совпадать с топографией Москвы реальной. В данном тексте Москва - город "по мотивам" реально существующей Москвы.

[2-3] Гургинян - персонаж, чем-то, внешне, наверное, похожий на Кургиняна, но, конечно же, лишенный всех благородных черт наиблагороднейшего человека Кургиняна, персонаж, скорее состряпанный по мотивам Кургиняна и имеющий к тому совершенно отдалённое отношение.

[3-1] Юго-западные территории - территории Окраины, прилегающие к России с юго-запада. Две независимые, самопровозглашенные, непризнанные республики, желающие независимости от Окраины, либо вообще - присоединения к России. Дай Бог им успеха.

[3-2] Хабард - вымышленное направление в иудаизме, отличается крайним мистицизмом и верой в возможности менять материальный мир через произнесение в должном порядке заклинаний, сокрытых в Торе и Талмуде. К Хабаду, направлению в хасидизме, или Хаббарду, основателю саентологии, никакого отношения не имеет.

[3-3] Башковитый - вымышленный человек, никакого отношения к Мозговому не имеющий.

[4-1] ТЫндекс - поисковая система, чем-то напоминающая Яндекс, но с другим оформлением, красным по цвету. Красный цвет используется везде. Навязчивых предложений сделать ТЫндекс главным поисковиком пользователя, а так же предложений поставить на компьютер ТЫндекс-броузер от ТЫндекс не поступает.

[4-2] Пикипедия - интернет-ресурс, аналогичный Википедии, сетевая энциклопедия, имеющая другой, нежели у Википедии дизайн, красного цвета.

[4-3] Подробности - нарочито вырезаны Андреем Тарасовым.

[5-1] Сумрачный - некто, похожий на Суркова, что ли. Глава Администрации Президента. Никакого отношения к Суркову не имеет, обрисован по мотивам настоящего Суркова, так скажем (прим. А.Тарасов).

[7-1] Алексей Т, прототип, на самом деле не в очках. У него прекрасное зрение. Ему бы снайпером быть (прим. Андрей Тарасов).

[7-2] Имеется в виду, что схожи, но все же как-то отдаленно, описания внешности дьявола. В остальном описания разнятся. Дьявол у Достоевского просто бездельник (прим. Андрей Тарасов).

[8-1] Либеральный Писатель - будем его так называть, потому что либерал никак не имеет права на то, чтобы иметь свое имя и фамилию (прим. Андрей Тарасов).

[9-1] Как выяснил Андрей Тарасов, в реальной реальности таких сканеров не существует. Ну, так это же чисто фантастический текст (прим. Андрей Тарасов).