В тронный круглый зал вбегает Желтый Король, в золотом одеянии, держа "будничную" корону в руке, по временам иногда ею размахивая.
Желтый Король:
-- О! Хастур! Город мой! Es nombre a la gierras! Великая столица! И сколько я трудов вложил в твои стены крепостные! И имений! Сокровища свои семейные тебе я щедро посвящал, но что ж сейчас? Защитники твои унылы, пали духом, и храбрость их известная во всех мирах, теперь, как видится, навеки вечные угасла!
К тебе, мой Хастур, враг идет жестокий - повстанцы, р-революцию вчиняют, и Зверь в главе толпы, все проповедует он зло и люд неграмотный на гибель соблазняет! Он попирает наши нравы, мораль же будто соблюдая - топчет! И над богами потешаясь, немало храмов приказал предать огню.
Горят твои предместья, Хастур, вырублены сады, и виноградники истоптаны твои, скотом, собаками, народом, и его волами! И кошки с крысами на них танцуют, и в твой песок златой бесщадно дуют!
Входит Офелия - младшая дочь желтого Короля, та, что не жрица.
Офелия:
-- Отец!
Желтый Король:
-- Офелия! Как? Ты не в пруду?
Офелия:
-- О, нет, отец, была я в бане (термах).
Желтый Король:
-- И что же там? Мужчины чешут языками, вельможи разглашают всё секреты государства, упоенные любовью дев, почти что отроческих лет?
Офелия:
-- Да, но развратны эти девы. Любовница начальника разведки Хастура сказала, что ей он рассказал на днях, что этот Зверь есть....
Желтый Король:
-- И что же? Он с рогами и хвостом? Копытом скотским топчет колыбели?
Офелия:
-- И да, и нет, но человек наружностью, жестокий, правда, вещает все он больше о возмездии народном. Но видом человек он, и не стар, и даже еще молод, пусть и седины есть, и на глазах его - стекло. И на макушке, право же, смешно, зеркало, и будто бы сияет светом, но свет тот не свечи и факела, не солнечный, а будто от луны.
Желтый Король:
-- И женщина при нем? С которой тьма, и в кошку черную ночами обращается??
Офелия:
-- Не видели при нем колдуний, право - слухи это.
Желтый Король:
-- Тогда пропал наш Хастур, человек тот - демон, но в душе. Коль женщины при нем нет, значит - все пропало, надежды нет на подкуп его ближней!
Офелия:
-- И ближних нет с ним, он не доверят, как говорят, даже себе. Пред зеркалом часами он вещает, будто безумный, будто с отражением общаясь.
Желтый Король:
-- Тогда я понял, что это: за ним стоит Хозяин, тот, что и не отсюда. И голос его в голове Зверя звучит! Лишь сон его уходит, я-то знаю, как голос тот его бодрит и в бой ведет!
Офелия:
-- Но в бой, как мне сказала та подстилка, он сам не ходит, все других зовет, к достоинству и чести призывая, толпой крестьян, их трупами заваливая армию твою, и за собою мертвецов лишь горы оставляя, и толпы искалеченных живых своих. Солдат же в ярости народ казнит, кто попадется в плен.
Желтый Король:
-- И что он обещает инвалидам?
Офелия:
-- Да ничего ж! Над ними он смеется! И говорит, что больше не нужны, и подаяние просить теперь указывает им. Но что теперь такое серебро в столице нашей? Оно теперь и не нужнО, кто хлеб, или бобы имеет - на деньги их не променяет ни за что! Лишь под угрозою меча, иль арбалета.
Желтый Король:
-- Снабженья больше нет!
Желтый Король подходит к трону, думает садиться, но потом передумывает.
Желтый Король:
-- Еще что злые языки там в банях говорили? Бьюсь об заклад - меня на смерть судили!
Офелия:
-- Любовница министра дел колоний инолунных, мне рассказала, как на днях он будто делегацию от имени твоего к Зверю посылал.
Желтый Король:
-- Да, было дело, с сундуками и одеждой барской, для этого.... для Зверя, чтоб с толку сбить, и после вина глотку зверскую залить, старинными, забавными и сонными, что с ядом убивающим в мученьи.
Офелия:
-- Но зверь всех тех людей, что были посланы, на перекладинах повесил.
Желтый Король:
-- Милосердно? Сперва пронзив сердца копьем?
Офелия (смеясь):
-- Да если б так! Они там дня по три висели, умирая, пока вороны, выклевав глаза, не доклевали дальше - аж до мозга!
Желтый Король, уж было присев краем зада на трон вскакивает:
-- О! Боги! Хастур! Что желает Зверь тот? И для чего жестокости творит? Что говорит народу он? Что требовать велит?
Офелия:
-- Велит он требовать, чтобы была любовь во всем! Чтобы народ и знать права имели равные на погребальные места.
Желтый Король:
-- Еще чего?
Офелия:
-- И право каждому на усмотрение свое пруд рыть личный! И чтобы были им теплицы из стекла, а не из плёнок рыбьих!
Желтый Король:
-- Ах, вот итог моих трудов - боюсь я смерти от врагов! Не я ли землю всю устроил? Не я ли каждому наделы дал немалые, пруды, и воду, и мельницы позволил? И виноград им продавал свой, королевский, не первого, конечно, вкуса - на рассадку? ЗАБОРЫ КРЕПКИЕ НАРОДУ КТО ПОЗВОЛИЛ??
Желтый Король, сокрушается, качает головой, после чего достает большой, в восемь переломов, золотой носовой платок и громко сморкается:
Желтый Король:
-- Но ты, последняя из чистых дочерей моих, Офелия - скажи мне, мне лишь почудилось, иль с возрастом я глохну, так что иное, нежели взаправду впечатленье у меня.... Ты, кажется, тем Зверем восхищаешься? Иль я не правильно толкую голоса дрожанье твоего, или боишься Зверя ты, Толпы народа прОстого и опытных в войне повстанцев?
Офелия, очень тихо:
-- Мне Зверь тот по душе. Он очень.... очень современен, и простояв у зеркала, как шут из балагана, актерством после может довести толпу он до восторгов.
Желтый Король (кричит):
-- Ах, вот оно что!!
Офелия:
-- О да! Я влюблена! Я влюблена в него и ездила к нему, и страсти пылкой и запретной предавалась с ним в шатре, и он поставил мне условием не трогать род наш, коль я убью отца!
Бьет длинным кинжалом с золотой ручкой Желтого Короля в самое сердце.
Сцена 2.
Входит народ и повстанцы, видят первым делом восхищенную Офелию, готовую встретить с восторгом Зверя.
Крестьяне окружают ОФелию и подавляют ее дубинами по голове. Офелия падает с раскроенной головой замертво.
Входит т.н. "Зверь" - молодой человек в очках, скромно одетый, в запыленных сапогах. Проходит по круглому тронному залу, садится на желтый (золотой) трон Желтого Короля, подпирает голову рукой. Какое-то время молчит, после, вздохнув, произносит:
-- Ну и зачем мне все это?
Народ и повстанцы, поднимая руки вверх - указывая на небо, которое хорошо видно сквозь стеклянный купол тронного зала:
-- Смотрите все! Вы! Смотрите! Те звезды черные, которых двенадцать и одна малая - сиять сильнее стали тьмой, и поглощают светом своим черным небо и солнца наши!