Возможно, Бог специально скрывает от нас скорбную дату.
Иначе, если бы человек знал время своей смерти,
Он бы вёл себя совершенно по-другому и был бы немного не человеком...
Кто был сегодня тот, за кем пришли, притащив с собой в большой базарной сумке несколько килограммов чёрной угольной темноты и жгучего на ощупь холода? Раскрыв с пронзительным и искрящимся треском молнию, они высыпали содержимое прямо на обеденный стол, за которым ещё недавно собиралась большая дружная семья, запачкав белоснежную скатерть.
- Её уже не отстирать, - подумал тот, за кем пришли, пытаясь хоть на мгновение зацепиться за маленький поржавевший крючок обыденности, чтобы побыть ещё немного с родными.
- Пора, пора! - пропели первые петухи, предательски вступив в сговор с теми, кто пришёл. Ранние птицы, не обращая внимания на слабые потуги собирающегося в путь, начали криками наотмашь колошматить по его бледным впалым щекам.
- Хватит, ну хватит, - взмолился будущий путешественник, - я уже готов! Я устал ждать! Закончите побыстрее... - прошептал, еле дыша, лежащий в постели.
- Не всё так просто, - переглянувшись между собой, гости хмыкнули и, нацепив на себя ужасные и отпугивающие улыбки, приступили к скорбному делу. Делу, которое было понятно только им и никому вокруг, а тем более тому, кто сейчас готовился.
Он оказался в данном положении впервые и не был достаточно сведущ, как это должно происходить. У кого можно было спросить? Одни остаются здесь, другие уже давно там, да и не скажут они. С ними нет связи. Он закрыл глаза, так стало спокойнее. Нацепил на себя скафандр и замер, приготовившись к полёту. Вдалеке с хрипотцой заработал двигатель. Пассажир почему-то не понял, что звук исходит из его рта. Вскинув голову вверх, он полетел...
Сначала через трубу, разившую ржавым железом и ещё каким-то неприятным запахом, от которого воротило с души. Потом - через бетонный тоннель, пахнущий сыростью и спиртом. Впереди появился свет. Такой яркий, зазывающий, наполненный магнетической силой, от которого невозможно было съюлить, прикрыться, обмануть самого себя. Где-то позади послышался плач, переходящий в истерику. Обернувшись, путешественник увидел ничем не запачканную белую скатерть на столе. Она была странно чиста, следы от содержимого сумки исчезли. На столе стояли свечка, его фотография и стопочка водки, прикрытая куском хлеба.
"Всё произошло так быстро, я даже не заметил", - подумалось ему. Если раньше сознание было нечётким, ускользающим, а куски воспоминаний просто отваливались, как ненужный хлам, то сейчас мысли пришли в норму, будто их кто-то подкрутил, отрегулировал. Настройщик был, видимо, ещё тот спец.
Заиграла музыка, которая очень понравилась тому, за кем пришли. Бах, Бетховен, Моцарт? Он никогда не слышал эту божественную мелодию. Сначала быстро, потом медленнее, потом опять быстро. Музыка словно раскачивала его душу на волнах кристальной первопричинности, в водах которой пузырьки истины поднимались вверх и лопались, не найдя ничего важнее себя.
В этот момент он не чувствовал своего тела, да и вообще ничего не ощущал вокруг. Материя перестала быть тем фетишем, которую путник ранее называл - "Я". "Я" сбросило с себя никому не нужную оболочку. Границы взгляда безвозвратно стёрлись. Теперь он мог видеть вне пространства и времени...
И в этот момент ему явился Бог - просто, по-житейски, без звука. Душа человека попросту почувствовала присутствие Всевышнего.
- Ты здесь? - с придыханием произнёс вновьприбывший. - Я уже умер? - пытаясь идентифицировать своё текущее положение, продолжил он. - Что мне сейчас делать? - потеря физического тела вызвала дезориентацию, к тому же место было новое, незнакомое.
- Делай, что хочешь, - ответил тот, кого человек считал Богом, голосом самого человека.
- Ты серьёзно? - не унимался любознательный новичок.
Поняв, что главный здесь вовсе не шутит, он выдохнул со всей мочи:
- Эге-гей!
В руках путешественника вдруг оказалась та большая сумка, с которой к нему пришли ещё там, когда он был со всеми. Она была забита до краёв. В сумке навалом лежали все его потаённые желания. Все вперемешку. Он не успел их отсортировать. Разложить по полочкам. Про некоторые странник даже забыл. А сейчас, вынимая их по одному, он вспоминал о своих нереализованных мечтах.
- Вот в пять лет я грезил стать лётчиком. В молодости хотел научиться играть на фортепиано. А когда мне стукнуло тридцать, намеревался объехать весь мир. В сорок сокрушался, что так и не стал крутым бизнесменом...
В эти мгновения пространство вокруг человека искривлялось. Возникающие повсюду паутинки трещин рисовали наброски иной реальности, которые постепенно наливались цветами и запахами. В сменяющихся декорациях созерцающий был главным действующим лицом.
Он то крепко держал штурвал сверхзвукового лайнера, то ему аплодировал зал после исполнения сюиты Шостаковича, то он восторгался красотами Парижа, стоя на Эйфелевой башне, то он запускал очередной завод, производящий замысловатые детали...
Так продолжалось ровно девять дней, пока в необычной сумке не закончились все желания. Человек перед лицом ожидающей его вечности оказался совершенно опустошённым. Бесчисленные дороги в этом мире вседозволенности были для него открыты, но он при жизни не придумал, чем будет заниматься, когда настанет время существовать за гранью. А те желания, что лежали в сумке, на девятый день ему наскучили.
- Я попал в ад? - спросил путешественник у того, кого считал Богом.