Я гулял по набережной, стараясь не спешить - медленно передвигая ногами и сократив до минимально возможного количество плиток, которое заглатывал мой шаг. Рядом, не отставая ни на сантиметр, плелась мысль, привязавшаяся ещё возле почты и с тех пор ни за что не желающая меня покидать. Она была похожа на пушистого кота, тёмно-серая шерсть которого отливала голубизной. Волосинки налезали на все части кошачьего тела в таком изобилии, что хотелось проверить, есть ли под ними вообще животное.
От двухкилограммового мягкого клубка периодически слышалось - "Мяу!", прямо указывающее на то, что со мной гуляет именно кот, наделённый мыслью, а не какое-то другое существо. Желая получить заряд человеческой энергии, Мыслемокот иногда тёрся об ноги, поднимая голову вверх и смотря прямо в мои глаза, видимо, каждый раз вежливо прося разрешения на минутку нежности. Получив необходимое и подпитавшись как от электрической сети, котяра продолжал свою прогулку как ни в чем не бывало. Мы с ним никуда не торопились, поэтому рассуждать и обмусоливать мысль можно было сколь угодно долго, тем более глубина затрагиваемого вопроса была под стать обстановке.
Море, горы, солнце - окружающие меня творения Бога вступали в жуткий диссонанс с фактом физического исчезновения, которое рано или поздно настигает людей. От такого изобилия ярких и насыщенных природных красок пронзительно веяло вечностью, а я, к сожалению, понимал свою временную сущность. Возникал очевидный вопрос: "А что ждёт меня после смерти?"
- Мяу, - раздалось снизу. Кот, видимо, согласился с таким взглядом на затронутую проблему.
Выбранный когда-то из нескольких сотен миллионов сперматозоидов, я очутился в этом месте земного шара. Все мои остальные братья во время исхода погибли, чтобы приз достался одному. Неужели всё это ради того, чтобы поесть, сходить в туалет, поспать, размножиться и дальше быть в конце концов съеденным микроскопическими земляными чудовищами?
- Мяу, - Мыслемокот несколько раз мотнул головой из стороны в сторону, то ли по ходу движения делая, как я, зарядку от шейного остеохондроза, то ли показывая, что он тоже отрицает слишком очевидный низменный смысл человеческой жизни.
Если было бы всё так плоско и без выкрутасов серого вещества, циркулирующего у нас в мозгу, то Бог или природа не наделили бы нас сознанием. Сознанием, которым мы периодически препарируем сами себя, словно хирургическим скальпелем.
- Мяу, - животное уверенно, вытянув шею как можно выше, утвердительно мотнуло головой.
Сущим удовольствием было обращаться в своих умозаключениях к коту, как к единственному всецело понимающему меня живому существу.
"Щёлк", - раздался звук из-под моей подошвы, будто кто-то передёрнул затвор автомата. Сопровождающий меня мохнатый друг от неожиданности подпрыгнул, мягко оттолкнувшись подушечками лап от мостовой. Очевидно, сейчас мы проходили под ореховым деревом, и я случайно раздавил упавший грецкий орех. Скорлупа треснула на две половинки, обнажив мясистую сердцевину, точь-в-точь напоминающую по виду человеческий мозг. Но, вместо глубоких размышлений, от увиденного стало прозаично сосать под ложечкой.
- Мяу, - кот, облизнувшись, решил не отставать от меня и попросил молока.
- Ну, где же я тебе здесь его достану? - глядя на пушистый комок шерсти, я начал искать ближайший магазин. Но вместо этого у меня внезапно появилась идея накормить его растаявшим мороженым.
- Вам какие шарики? - на меня смотрела розовощёкая, круглолицая продавщица холодной сладкой разноцветной массы.
- А сколько они стоят? - я совершенно не хотел переплачивать и покупать дорогое яство.
- Три шарика по сто, - обрадовала меня женщина в белом фартуке.
- Давайте, - согласился я, доставая из кармана помятую сотню.
"Два шарика скушаю сам, а третий дам коту", - решил я. Произведя, по моему мнению, честное разделение лакомства, я взглянул на кота.
- Несправедливо, - промяукал хвостатый. От обиды его усы из толстых пик, разлетающихся в разные стороны, превратились в жалко свисающие ниточки.
- Всё по-честному, тело надо кормить, оно нуждается в беках и углеводах, а мысль сыта бывает лишь воображением. Скажи спасибо, что я тебе хоть один шарик даю.
- Как можно, хозяин? Вот вселишься в меня после смерти, все обиды тебе боком выйдут.
Я посмотрел на кота. Он не шутил. Мурлыка глядел на меня с такой искренностью и умилением, что у меня возникла жалость к нему. Жалость, как к самому себе.
А может, действительно, кот не врёт, и после смерти мы все превращаемся в Мыслемокотов, гуляющих сами по себе? И я решил отдать ему все три шарика. Пусть порадуется зверь.
- Мяяяу, - кот с благодарностью облизнулся и начал с жадностью заглатывать мороженое. Продавщица посмотрела на меня с удивлением, не понимая, кому я скармливаю её шарики. Ведь кот был невидим для окружающих, и только я и хвостатый знали секрет нашей прогулки. Непонятно было одно: кто с кем гуляет - я с котом или он со мной?