Наша жизнь похожа на верёвку, у которой есть начало и конец.
Главное, чтобы, держа её где-то на середине, мы не забывали,
что когда-то с трудом хватались за начало верёвки
и скоро с ужасом будем сжимать её конец.
Кряхтя, скрутившись в три погибели, почти сидя на карточках, я смотрел в замочную скважину в старой обшарпанной двери. Куски краски отслаивались от деревянной поверхности и падали мне на кроссовки, замызгивая завязанные бантиком белые шнурки. Отвергнутая сущность краски пыталась хоть как-то остаться в памяти, а не сгинуть бесследно, растоптанная проходящими мимо людьми.
Я не помнил, когда эта дверь появилась на моём пути, и не знал, где она была установлена. Серый мерзопакостный туман скрывал детали и смазывал недавно чёткие очертания возникших архитектурных форм. Да это сейчас было не так уж и важно. Ведь любопытство, отбросив желание докопаться до ответа: что же перегородило мне дорогу, стало главным локомотивом, который уносил меня туда, в будущее, в режиме скорого поезда, без остановок на перекусы и раздумья.
Именно это будущее я и наблюдал, глядя в замочную скважину, где по идее должен был находиться ключ. Но его там не было, поэтому любопытство, не стесняясь, могло проникать в поржавевшее отверстие, оставляя везде свои прозрачные липкие слюни.
Мой правый глаз округлился и расширился, превратившись в красное сочное яблоко. Левый глаз закрылся, чтобы не видеть настоящего, погрузив его в темноту чёрной комнаты без окон и дверей.
Смешно, но казалось, что я стал похож в этом неестественном положении на одноглазого капитана Сильвера из книги "Остров сокровищ", тем более что одна нога у меня ужасно затекла, да так, что я её уже практически не чувствовал. Осталось только услышать попугая на плече, который истошно кричал бы прямо в ухо: "Пиастры, пиастры!"
Но вместо разноцветной говорливой птицы мне на левое предплечье села белоснежная бабочка-капустница. Видимо, она была здесь, в текущей действительности, пролётом, для предостережения, чтобы я не вздумал открывать дверь. Мало ли чему я бы мог там, в будущем, навредить. Потом переделывай настоящее под то, что произойдёт. Ведь одно должно вытекать из другого и посеянные зёрна смыслов нужно искать задолго до того, когда взрастёт дерево...
Я наблюдал, как по многоуровневой трассе кольцом, опоясывающим город, неслись, не касаясь земли, тысячи промобилей на электромагнитных подушках. Транспортные средства всевозможных форм и расцветок словно красовались друг перед другом, показывая витиеватые, изощрённо выгнутые линии кузовов. При этом тишина, стоящая над дорогами, создавала атмосферу нереальности происходящего. Так казалось мне отсюда. Для людей же, живущих в начале двадцать второго века, это было обычным явлением.
Я всё глубже и глубже погружался в мир будущего, удивляясь выкрутасам технического прогресса. Что-то со временем безжалостно отмерло, выбросив неживое в корзину, а некоторое развилось и преумножилось.
Из точки А в точку Б можно было построить маршрут, не касаясь рукой навигатора, даже не произнося вслух адресов. Просто подумав и чётко сформулировав свою мысль, пассажир посылал сигнал на встроенный в его мозг компьютер, а тот дальше... И, вуаля, - машина ехала в указанное место.
Роботы и люди настолько сблизились, что непонятно стало, кто есть кто. Границы искусственного и естественного стали зыбкими и мерцающими. Они таяли практически с каждым днём, не давая людям насладиться текущим уровнем прогресса.
Новые версии используемых устройств выходили фактически каждый день. Вчера была версия 1.0, сегодня - 1.1, а завтра, потребители, ждите версию 1.2. За развитием было просто не угнаться.
Сантехник Михаил Петрович мог в любой момент надеть руки суперрабочего и из простого русского мужика, чуть-чуть ленивого, чуть-чуть пьющего, превратиться в десятирукого высококвалифицированного Киборга Петровича Сан, китайского производства. Робота, одновременно прочищающего раковину, ремонтирующего стиральную машину и разговаривающего с хозяйкой о недавно прошедшей премьере балета "Щелкунчик".
А хозяйка, Вероника Ивановна, нацепив шлем с торчащими из него проводами, становилась сверхледи, способной параллельно смотреть за детьми, варить обед и пылесосить палас с помощью подключенных к шлему механических помощников.
Но сквозь линии, стрелки и графики роста в мире будущего я заметил, что некоторые машины съезжали с трассы и медленно ползли по одинокой дороге с колдобинами и ямами. В конце их пути находился дом, поделённый на две совершенно равные половинки. Граница между одной и другой в виде нечёткой трещины тянулась от фундамента до самой крыши. Казалось, что архитектор во время проектирования дома был сильно пьян и не заморачивался отсутствием линейки.
Он так, трясущимися руками, провёл черту, отделяя части друг от друга. Левая половина была построена из серого скучного кирпича, настолько невыразительного, что можно, отзевавшись всласть, заснуть на месте. Вторая половина была вся из хрусталя, неприлично прозрачного и удивительно тонкого. "Дзинь!" - тронешь её легонько ногтем, стена и зазвенит, задребезжит, засуетится, показывая, насколько она испугалась пытливого гостя, проверяющего конструкцию на прочность.
Наверху здания, ровно посередине, словно объединяя две части целого, красовалась светящаяся надпись "Мусорка". Да, "Мусорка"! Другого названия месту, куда свозили люди будущего свои поднадоевшие судьбы, придумать не смогли. Возможно, не хватило фантазии или они наугад заглянули в исторический словарь. Ведь как такового понятия "мусор" здесь уже давно не существовало - всё шло в дело, в переработку, создавая альтернативную энергию.
Те, кто хотел расстаться со своей судьбой, подъезжали к кирпичной части здания. Роботы-приёмщики принимали сдаваемый груз по описи, аккуратно упаковывали и перевозили на тележках в хрустальную часть сооружения. Граждане, освободившись от ненужного, с лёгким сердцем выходили, садились в свои промобили и, улыбаясь, возвращались назад, чтобы с чистого листа начать новую жизнь.
Другая часть посетителей устремлялась ко второму входу в странное здание. В прозрачном пункте выдачи им отпускали ранее сдаваемые первой группой судьбы. Они забирали их себе и тоже радовались. И уже дома полученный груз очищался, отмывался, штопался или ремонтировался. Для чего вторым это было нужно, непонятно. Может, они были писателями, поэтами или художниками, а возможно, просто утончёнными ценителями старины. И по вечерам, за чашечкой кофе возле камина, подолгу разглядывая витиеватые и запутанные ниточки судеб, творческие натуры создавали что-то своё, новое, возникшее из мусора...
"Биииип-биип!" - сигнал от автомашины марки "Жигули" вернул меня в настоящее. Замочная скважина, в которую я подглядывал, и старая дверь испарились, будто их и не было. Я стоял на дороге возле нескольких контейнеров с мусором, огороженных невысокой серой кирпичной стеной.
- Мужик, ты чего, заснул? - раздался грозный выкрик из-за опущенного окна авто, - дай подъехать к мусорке поближе.
Я покорно отошёл, дав "Жигулёнку" вплотную припарковаться возле контейнеров. Мужчина и женщина лет тридцати вышли из машины, открыли багажник и, пыхтя от тяжести, выволокли старый с трещинами коричневый сундук. Парочка положила его справа от стены. Дама торопливо села в машину, а мужчина закурил и, глядя на меня, продолжил:
- Вот, бабкина рухлядь, весь коридор занимала в квартире. А мы с женой ремонт затеяли... Оставлять её, что ли?..
Последняя фраза была то ли вопросом, то ли утверждением, сквозь пелену сигаретного дыма было не разобрать. Но что я почувствовал точно, это нотки извинения. Мужчина как будто искал оправдания своему поступку у меня - постороннего для него человека. Но, видимо, не найдя его, он медленно поднял голову к небу.
Сероватое облачко было уже над нами, будоража сознание фантасмагорическими фигурами. В какой-то момент дымок, снизив прозрачность, уплотнился, превращаясь в круглый шар, похожий на лицо. Откуда-то сверху донеслось:
- Как поживаешь, внучок?
Мужчина и я переглянулись, одновременно задавая друг другу немой вопрос: "Вам тоже это послышалось?"
Но материальная жизнь на то и материальна, что не любит подобные фантазии. Она проста, в меру красива и постоянно куда-то торопится.
- Роберт, ну сколько можно тебя ждать? - крикнула из салона авто женщина, - Поехали, наконец!
- Ну, поехали, так поехали, - мужчина покорно впрыгнул в машину. "Жигулёнок" фыркнул, зарычал и унёсся вдаль, превратившись в колорадского жука.
Дым развеялся, оставив меня один на один со старым-престарым сундуком, одиноко лежащим на мусорке.