Многозначительное Молчание, устав от полуденной жары, медленно опустилось на летнюю веранду двухэтажного дома. Смешавшись с горьковатым запахом от дымящихся чурок, которые игриво доживали последние минуты своей жизни в огне самоварной трубы, умиротворенная сущность потянулась. Затем, вселившись в чёрную как уголь кошку с шаловливым именем Алиса, Молчание мяукнуло. После оно мирно улеглось под дубовым столом, за которым сидели два господина в белых штанах и таких же по цвету свободных рубахах. Знатные бороды у обоих придавали им почтенный и рассудительный вид. Хотя надо заметить, что форма и содержание у сидящих не очень-то и пытались расходиться в разные стороны. Всё у них было гармонично и внутри, и снаружи. Бородатые мужи задумчиво смотрели вдаль, где синее море поддерживало горизонт и сверкало всеми цветами радуги под бессовестно яркими лучами солнца. Первым заговорил тот, кто сидел в левой части стола:
- Илларион, скажу я тебе как на духу, человек создан для счастья, как птица для полёта!
Левый прищурился, будто бы хотел пронзить пространство, и тут же устремил взгляд вверх - туда, где бестолковая одинокая чайка, потерявши ориентиры, почему-то залетела на незнакомую ей территорию. Крикнув что-то на своём чайкином языке, белоснежная птица с чёрными кончиками крыльев удивлённо посмотрела вниз. Она будто бы услышала высказывание бородача. "Как же, как же", - выдал настроенный критически чайкин мозг. Развернувшись, залётная показала всем своё "фи" и отправилась обратно - туда, где было ей всё знакомо и понятно.
Правый господин, до этого момента молчавший, налив в блюдце чай и чуть отхлебнув его, произнёс:
- Нет, брат Владимир, с тем, что человек рождён для счастья, я не могу согласиться. Больно всё мечтательно и неопределённо. Где это, скажи, пожалуйста, счастье, с чем его едят? Человек рождён прежде всего для дела, более того, я скажу - человек рождён и для страданий.
Здесь заговоривший как бы поставил точку и стал разглаживать дубовый стол, водя руками в разные стороны, словно хотел подготовить взлётную полосу для следующей разгромной мысли. Кошка Алиса опять мяукнула, посмотрев в сторону более прагматичного брата. Что она думала в этот момент, не было понятно. Чёрная лоснящаяся шкурка источала бесовские флюиды, которые стелились по выкрашенному в рыжий цвет деревянному полу. А может, так просто казалось, и душа кошки была божественно, кристально чистой.
В этот момент на расчищенную плоскость стола с диким жужжанием приземлилась наглая муха. Она стала ходить вразвалочку, словно моряк после дальнего плаванья. "Непорядок", - подумал Илларион и, изменившись в лице, превратившись на мгновение из философского человека в человека-охотника, недолго думая, загребущей ладонью с размаха поймал "моряка". Покончив с мошкой, брат продолжил:
- Если бы все так думали, то прогресса бы не было. Наши прародители так и скакали бы до сих пор в набедренных повязках по этим джанхотским горам. Ты бы, Владимир, не писал бы книги, а я... Что там говорить - нас, может быть, вообще бы не было.
- Нее, ты не прав, - парировал брат, желающий лучшей доли для человечества, - главное - цель... Стремление. Может, человек и не встретит никогда счастья за свою нелёгкую жизнь, но должен постоянно к этому стремиться. Вот в этом смысл его существования на земле. Поэтому он приходит сюда... А там, на небесах, будет другое...
Владимир опять поднял взгляд. На этот раз чайки не было. Зелёный ковёр, расстилающийся перед домом, прикрывал скалистый рельеф. Казалось, он вальяжно дышал в такт неспешным мыслям двух братьев. Во дворе весело бегали дети, из дома доносились звуки фортепиано. Благодушие окутывало это небольшое жилище и поднимало его на крыльях времени. Шел 1904 год, не было ещё двух мировых войн, унёсших жизни десятков миллионов человек. Не было катастрофического голода, лишений и горя, которые свалятся на человечество. Это будет после...
Двум братьям Короленко, вот так сидя в кругу семьи на своей даче, было приятно размышлять о предназначении человека...
Неожиданно подул холодный ветерок, закапал дождь и небо, до этого отдающее приятную синь, посерело. Господа переглянулись. Философское настроение улетучилось. Послышался шум подъезжающего микроавтобуса.
- Опять экскурсия? - произнёс недовольный Илларион.
- Конец ноября, что им всё неймётся? Едут и едут... - ответил Владимир, подхвативший недовольство брата.
- Так это же по твою душу, - "прагматик" улыбнулся в ответ на слова собеседника, - вот не написал бы ты столько книг, не был бы так знаменит, и не ехали бы к тебе.
- Ладно, ладно - виноват, пойдем лучше в шахматы сразимся...
Братья не спеша поднялись из-за дубового стола и побрели в гостиную. Пространство почтительно раскрыло им полукруглый, с мягкими, еле видными краями, проход. Мужчины скрылись в проёме. Время стремительно перевело стрелки часов на сто двадцать лет вперёд...
- Мы начинаем экскурсию по даче писателя в рамках конференции "Короленковские чтения"... - раздался хорошо поставленный голос женщины-экскурсовода.