Аннотация: А что если президент Ислам Каримов, стараясь удержаться у власти, использует запретные средства? Если его чудо-оружие превратит людей в зомби? Что ожидает Узбекистан?
Был холодный ноябрь. Ветер срывал с ветвей желтые листья, кружил их в хороводе и уностил куда-то ввысь. Вместе с ними летели по воздуху обрывки газет, фантики и шелуха от семечек. Изредка накрапывал дождь, оставляя маленькие пятна на ветровых стеклах автомобилей. Грустная пора... И, увы, напряженная, для власти.
В Узбекистане уже десятый день шли волнения. Люди отказывались исполнять требования местных администраций, плевались на милиционеров и прогоняли налоговых инспекторов, которые, как всегда, приходили вымогать деньги у бизнесменов. Учителя объявили забастовку, врачи перестали ходить на работу, фермеры отказались сдавать собранный хлопок на заготовительные пункты - они не получили деньги еще за прошлогодний урожай. Заводы и фабрики уже не дымили своими трубами, потому что рабочие пикетировали хокимияты, а весь городской транспорт встал как на якоря - водители и мастера в массовом порядке умчались гастарбайтерами в Россию и Казахстан. На базаре ни одной души - ни покупателей, ни продавцов, ни тех, кто взымал легальные и нелегальные платы. Торговля встала - фирмы перестали импортировать товары, а контрабанда иссякла. Казна, естественно, несла убытки, и нечем было платить деньги бюджетникам, пенсионерам и, самое главное, силовикам. Но это было еще не так страшно. Потому что потом можно было вернуть потерянные деньги. Но потеря власти означало конец всему, прежде всего, правящей клики. Народ жаждал крови, и этой крови уже было много. В городах и кишлаках не было спокойствия, страна разделилась на кланы, землячества, группировки, мафиозные организации, религиозные вооруженные движения. Этнические и криминальные разборки. Грабежи, массовые убийства. Старушка смерть собирала большой урожай и конца да края не было жатве...
Президент Ислам Каримов стоял у окна и с высот своего дворца 'Ок-Сарай' смотрел через бетонные ограждения туда, где лютовал народ. Два дня назад здесь было относительно спокойно, чем в областях. Но это оказалось призрачным. Волнения докатились и до столицы. У железных ворот к президентской резиденции шла драка: люди транспарантами избивали автоматчиков, а те отбивались резиновыми дубинками и пускали в ход слезоточивый газ - стрелять они еще не решались, помня, что сделали с предыдущим батальонов под Джизаком (там их всех спалили огнеметами, что захватили с воинских складов). Гулко работала помпа пожарной машины - это струями воды сбивали с ног охрана тех, кто пытался преодолеть бетонную ограду и войти на территорию здания, где находился глава государства.
- Долой палача! Нет - узурпатору! Ты еще ответишь за Самарканд! - слышались крики недовольных. А их было много - сотни тысяч, и с этой массой не просто было расчитаться, как это произошло несколько дней назад в другом городе.
Там был мятеж. Хотя все началось полторы недели назад с совсем 'рядового' явления - осуждения трех десятков бизнесменов в якобы организации ими террористической группы, обычная практика карательно-репрессивной машины. Но на этот раз люди выразили недовольство. Президент прекрасно знал, что дела были сфабрикованы СНБ по его личному указанию, таким способом он намеревался поставить на место тех, кто отказывался осуществлять нелегальные платежи, играть по неписанным правилам. Естественно, все деньги стекались к нему, Каримову, который тотчас конвертировал их и отправлял на хранение в швейцарские банки, где все счета охраняла его дочь Гульнара. И те, кто оказывал сопротивление, вызывали у него ярость и злость, мол, какие-то людишки еще пытаются доказать, что они ровня ему, названному некоторыми экспертами как 'человек, определившему эпоху'! Да как они посмели! Раздавлю! Утоплю! Сгною! - таков был его вердикт, и такое уже срабатывало, даже зарубежный мир не вмешивался.
Но сегодня все изменилось. Или люди устали, или были уже другими, или кто-то поработал над их умами, но сейчас они давали отпор. Пускай без оружия, одними кулаками и метлами, но бились за свои права и свободы с теми, кто их подавлял и насиловал.
В Самарканде мятеж был серьезнее, чем в Андижане в 2005 году. Встал весь город. Город, где родился сам Ислам Абдуганиевич. Но имя президента произносилось теперь с плевком и издевкой. Даже часть милиции перешла на сторону мятежников. Посланные туда танки и авиация встретили достойный отпор, и пришлось город утюжить бомбами и ракетами, давить гусеницами. Остались пепелища и тысячи и тысячи трупов. Многие граждане убежали в Таджикистан, некоторые рассеялись по другим городам республики. Ислам Каримов хотел показать свой железный кулак, но он разбился о головы не менее железной воли народа.
События в Самарканде невозможно было скрыть. Десятки независимых журналистов через Интернет и мобильную и спутниковую связь вели репортажи. С космоса американские спутники снимали все, что творили солдаты и спецназовцы с мирным населением, и все это транслировалось в прямом эфире. Весь мир задохнулся от возмущения, и уже на уровне Совета Безопасности ООН ставился вопрос о введении миротворческого контингента из Латинской Америки и открытия Трибунала в Гааге за геноцид в Самарканде.
- Вас еще не хватало, - хмыкнул президент, вспоминая утреннюю встречу с послом США. Тот уговаривал Каримова уйти в отставку, снять напряжение, не допустить гражданской войны, однако нецензурными фразами Ислам Абдуганиевич дал понять, что с властью не распрощается никогда, и пошел Вашингтон в одно место. Гражданской войны Каримов не боялся. 'Пускай режут друг друга, а я всегда найду себе теплое местечко', - размышлял он, вспоминая о многомиллиардных суммах на банковских счетах - найти их будет не так-то и просто.
Напряжение между тем в заборов нарастало. Солдаты едва сдерживали натиск. Они боялись применить огнестрельное оружие, понимая, что в этом случае оправдания им не будет, и они станут опять козлами опущения. Нужно признаться, что и среди военных мало кто долюбливал Главнокомандующего, который скоро как тридцать лет стоит у власти и выжимает последние соки у страны. Самарканд стал последней каплей терпения народа. Многие потеряли там друзей, родственников, близких. И ответственность за все несли президент и его клика.
В этот момент в дверь постучались. Президент взял стакан апельсинового сока, пригубил и хрипло произнес:
- Войди!
Тихо, словно прирак, в кабинет вошел начальник Службы национальной безопасности Рустам Иноятов. Это был толстый человек с мясистым носом и узкими глазами. Он был хитер и коварен, предан президенту, так как плыли они, как ни крути, в одной лодке по реке крови, и он понимал, что только Каримов сейчас способен удержать его от суда и казни. Естественно, и президент знал, что его власть сейчас держится на штыках СНБ и еще кое-каких верных частях МВД. Войск Министерства обороны как таковой не существовало - президент еще несколько лет назад под предлогом военной реформы разогнал последние части, и лишь на бронетехнике и самолетах катались спецназовцы. Основная сила была у СНБ и МВД, однако ситуация резко изменилась - министр внутренних дел Бахтияр Матлюбов после Самарканда сразу отключился. Было донесение, что он примкнул в мятежникам в Бухаре и Джизаке и сейчас готовил вооруженную акцию против Ташкента. Нет, Матлюбов не был идейным или другим противником Каримова, он нес равную ответственность за репрессии, совершенные за эти годы. Просто он понял, что зад его горит, и нужно спасать свои яйца, поэтому быстро переметнулся в сторону недовольных. А его поддержала местная элита, кланы, даже мафия. Теперь поднималась и вся Ферганская долина, разборки с наместниками президента шли в Хорезмской области, вроде бы многих вздернули за шею на крышах хокимиятов - увы, у революции были и кровавые стороны. В то же время Каракалпакстан, эта безликая и трусливая территория, вдруг объявил независимость. 'Я вам покажу - независимость', - зло прошипел Каримов, бросая стакан с недопитым соком на пол. Толстый ковер быстро впитал в себя жидкость.
- Ну, что у тебя? - нетерпеливо спросил он у Иноятова, который переминался с ноги на ногу, ожидая, когда глава государства обратит на него внимание.
- Мы окружены, солдаты долго не продержаться. Верные нам войска ведут бой у Газалкента с мятежниками и силами Матлюбова.
- А где Мирзияев[1] и Азимов[2], эти ослы? Я их найти не могу!
Иноятов икнул:
- П-простите, Ислам Абдуганиевич... Но они бежали. Шавкат Маджидович улетел на Ил-114 в Пакистан, где попросил политическое убежище... А Рустам Азимов... по нашим сведениям, он с семьей тайно пересек узбекско-кыргызскую границу и сейчас, скорее всего, на пути к Китаю. Остальные вице-премьеры тоже разбежались по углам. Посол в США Абдулазиз Камилов обявил вас убийцей и заявил, что просит убежища у Кубы.
- Предатель, сволочь! - в сердцах выругался президент. - Пригрел эту шавку на своей груди. Знал же, этого импотента, чего он стоит, и все равно держал у себя... А где Садык?
- Сафаев?[3] Не знаю... Акмаля Саидова[4] вроде бы утопили в унитазе, а судью Закира Исаева четвертовали... У меня нет контактов с другими чиновниками, ведь многие попрятались или убежали. Ведь все они понимаю, что придется отвечать за свои проделки... Даже партийные лидеры скрылись. Олий Мажлис сейчас захвачен! Там тысячи бунтовщиков.
Ислам Каримов плюхнулся на кресло. Он понимал, что дела плачевны. Однако сдаваться он был не намерен. Ему хотелось крови и мести! Эх, бы одну атомную бомбу на головы мятежников, испепелить бы этого Матлюбова-предателя... Вмиг бы все очухались и перестали играть с огнем, поняли, что Каримов - навсегда! Но не было такой бомбы...
- Что ты предлагаешь, Рустам?
Глава спецслужбы помедлил, а потом вздрогнувшим голосом произнес:
- Предлагаю окурить всех... 'Шайтаном'...
У президента взметнулись брови от изумления.
- Это же нервно-паралитический газ! Или... как там... черт, не помню... какой-то газ с большими неизвестными последствиями...
Тут следует сказать, что в закрытых лабораториях Ташкентской области уже много лет ученые работали над оружием массого... нет, не поражения, а подчинения. Это был газ, который влиял на метаболизм человеческого организма, осуществлял трансформацию всех биологических процессов. Его назвали 'Шайтан', и его разрабатывали для того, чтобы не допустить массовых протестов, революций, а о том, что такое возможно знал практически каждый чиновник, который имел дело с населением. Понятиное дело, все происходило под грифом 'Совершенно секретно', даже российские агенты и американские цэрэушники не знали о том, над чем трудятся узбекские биологи в ведомстве Иноятова. Первые опыты показали, что человек становится послушным и тихим, но потом там что-то происходило не совсем ясное, какие-то мутации или изменения на геном уровне, превращения в уродов. Президенту доложили, что всех испытуемых (а это были политзаключеные - журналисты, правозащитники, священники) пришлось сжечь. Опыты не прекратились, но на крайний случай еще год назад пару десятков цистерн с газом Иноятов приказал доставить в 'Ок-Сарай', и теперь они хранились в подземном складе.
- Да, это так... Но нам медлить нельзя, следует остановить толпу!
- Думаешь, 'Шайтан' их остановит? - с сомнением спросил Каримов, вставая и смотря в окно: некоторые бунтовщики, раздавив охрану солдат, перелазили через стены. Кое-где началась автоматная пальба - это означало, что кровавой разборки не избежать. Солдаты в отчаянии пытались остановить толпы наседающих, но их тот час растерзывали разъяренные люди.
- Думаю, что да...
- Но ты говорил, что там какие-то негативные изменения происходят... ну, в организме человека и что не все еще понятно ученым...
Иноятов твердо произнес:
- Думаю, что сейчас нам не до тонкостей биологической науки, нужно останавливать мятежников. И единственный шанс - это окурить всех газом. А что пойдет не так, так можно потом всех огнеметами обработать...
Ислам Каримов в принципе был не против. Но что-то пока его удерживало от этого шага. Нельзя сказать, что совесть, ибо ее у него не было. Нааверное, страх. Ведь неизвестно, чем все это обернется. 'Шайтан' - это тебе не 'зарин' или 'заман', это страшнее. Не зря же пару профессоров после первых экспериментов совершили суицид, наверное, испугавшись ответственности за совершенное. Даже врачи-палачи фашистские Германии, осуществлявшие опыты в концлагерях, были бебиситерами по сравнению с ними.
В этот момент раздался звонок. Это была международная связь. Каримов взял трубку.
- Папа, это вы? - раздался голос дочери. Он был взволнован, видимо, Гульнара сильно переживала за отца.
- Да, моя Гугуша, это я...
- Папа, бросайте все, берите самолет и летите к нам, в Европу! Пускай залебываются в собственной крови, папа! Вы - гений, и пускай эти уроды сами потом поймут, что жить они достойны в каменном веке! Папа, мы ждем вас! Ваш внук Ислам тревожится за вас... А я для вас новую песню сочинила. Она называется 'Папа - навсегда!'
Слезы умиления полились у старого президента. Ему нравилось, как старшая дочь заботиться о нем. Ох, не зря же он несколько лет назад подвесил за пенис Мансура Максуди, который посмел бросить Гульнару, оскорбив и унизив этим самым. А потом он собственно ручно сделал харакири зятю-предателю.
- Милая, не беспокойся, со мной будет все в порядке, - ответил он.
Однако у Гульнары было иное мнение:
- Папа, они вас растерзают, эти ублюдки! Мы скучаем! Приезжайте! Вам в Европе дадут политическое убежище!
Каримов посмотрел на Иноятова, но тот покачал головой: это не выход. И тогда президент решительно сказал:
- Дочь моя, живи пока в Женеве. А я быстро разберусь в негодяями и восстанавлю конституционный порядок! - и он бросил трубку.
Потом повернулся к главе СНБ:
- Значит, так!.. Пускай газ! Я посмотрю, как утихомирится народ. Я отыграюсь!
Лицо у Иноятова посветлело. Он вытянулся в струнку, отдал честь:
- Будет исполненно, Ислам Абдуганиевич! - и выскочил из овального кабинета, на ходу отдавая приказы стоявшим у дверей спецназовцам: - Быстро в подвал, вынести все канистры! Президенту и мне - специальные противогазы! Быстро, быстро, шевелитесь, недоросли!
Слова подстегивали солдат, и те устремились вниз по винтовой лестнице. Там, на глубине тридцати метров от поверхности были склады. Вообще-то это было противоатомное убежище с запасом пищи, воды, энергии на три года. Здесь же хранилось оружие и 'Шайтан'.
Один из офицеров набрал шифр на кодовом замке. Стальная тридцатисантиметровая дверь отошла в сторону. Спыхнул голубой свет. Вдоль стен расположились большие пятидесятилитровые канисты черного цвета. На них стояла одна штамповка - желтые буквы и цифры 'Sh.30.01.38', что означало 'Шайтан' и дату рождения президента. 'Меня отец называл 'шайтаном' за мои проделки, и теперь я покажу миру, на что способен президент-шайтан', - сквозь зубы процедил Ислам Каримов, смотря, как выносят во двор солдаты канистры. Тех бунтовщиков, которые подбегали к ним, расстреливали сразу, и уже парой десятком трупов была устлана зеленая лужайка, где часто любил прогуливаться с покойной супругой глава государства. Теперь там как грибы валились мужчины и женщины.
В этот момент в кабинет вошел офицер охраны. Он держал маску-противогаз.
- Господин президент, это ваше индивидуальное средство защиты, - произнес он.
Президент мельком взглянул на него и кивнул. Потом натянул на лицо синюю маску, прилаживая ее поудобнее, включил рекуператор, который очищал воздух. Сквозь большие очки он увидел, как по приказу Иноятова солдаты открутили вентили, и густой зеленый дым повалил из канистр. Ноябрьский ветер подхватил его и, смешивая с листвой, стал разносить по всему городу. Вскорее, зеленый туман стал распространятся по ближайшим улицам, проспектам и домам. Сами солдаты были тоже в средствах защиты, и поэтому не пострадали. Они стояли, напряженно держа автоматы.
Что же было за стенами?
Сначала ничего не происходило, до президента доносились крики, шум драки, стрельба, а потом... все стихло... Чуть позднее заглушались шумы всего города, видимо, газ рассеивался там, куда его заносил ветерок.
- Успокоились, гады, - довольно произнес Ислам Каримов и загоготал. Один газ решил все проблемы! Нужно было его применить еще в Самарканде, тогда бы не было всей этой вакханалии.
Не ведал он, что творилось за стенами 'Ок-Сарая'. Иначе холодный ужас сковал бы его тело...
.................................................
[1] Мирзияев Шавкат - премьер-министр Узбекистана.
[2] Азимов Рустам - первый вице-премьер, министр финансов Узбекистана.
[3] Сафаев Садык - сенатор по международным делам, экс-министр иностранных дел.
[4] Саидов Акмаль - глава национального центра по правам человека. Его в народе прозвали 'птица-говорун' за способности к утонченной демагогии.