В любом учебнике космической медицины утверждается, что человек, находящийся в состоянии гибернации, не только не видит сны, но вообще ничего не чувствует, не мыслит; прямо говоря, он просто кусок мяса, сохраняющийся под воздействием сложных химических соединений. Были, конечно, критики этой версии, которые в первые годы экспериментов - ох, а это было сотню лет назад - пытались доказать обратное, мол, личность продолжает жить и принимать сигналы из внешнего мира, и анабиоз следует запретить, потому что он несет разрушительное воздействие на организм. Однако ничего у них не вышло. Удалось установить об отсутствии вреда продолжительной гибернации на здоровье, но споры о том, ощущает ли окружающий мир люди, продолжается по сей день.
Азизу Махмудову, навигатору и астронавту второго класса, всего лишь один раз довелось побывать в гибернаторе, но этого хватило, чтобы и он внес свой голос в спор между учеными мужами. Ему также захотелось бросить вызов тем, кто заявляет об отсутствии каких-либо эмоций у человека, плавающем в криокамере с кучей датчиков и приборов на теле. Ибо по своему единственному опыту мог свидетельствовать: человек видит сны и чувствует многое.
Да, ему приснился сон. Однако это были не сладкие и томящие душу грёзы, а кошмар. Его преследовали какие-то ужасные создания, не поддающиеся никакому описанию - уж больно дикими казались их очертания и возможности. Они искрились, как испорченные приборы, метали молнии, которые оплавляли окружающий мир, плевались кислотой и при этом меняли цвета на теле. Азиз отбивался от них руками и ногами, а также теми предметами, которые вдруг всплывали откуда-то, а потом также исчезали в неизвестность. Монстры оказались настырными и продолжали наступать на пятки. Астронавту удалось добраться до арсенала и уже там, вооружившись, он пустил в ход весь боекомплект - бластеры, гранатометы, атомные бомбы карманного формата и даже гравимет, который существовал только теоретически и в чертежах некоторых инженеров, но почему-то действовал в руках Махмудова.
- Бах! Бух! Тарарах! - взрывы разносили тварей на куски, и казалось, победа уже близка. Только разорванные пополам трупы снова соединялись, и ожившие монстры продолжали наступать. Астронавт вертелся как белка в колесе, поливая все лазерами, плазмой, кумулятивными снарядами и радиацией, и все было без особого результата. Щупальца хватали его за руки и за ноги, обвили тело.
- Пустите меня, пустите! - орал Азиз, пытаясь вырваться, но его крепко держали, пару щупалец рвали комбинезон с его тела, стараясь добраться до сердца; присоски на щупальцах плотоядно причмокивали, их прикосновение было отвратительным. Махмудов напрягся, чтобы вырваться и тут...
- Хватит дергаться, лежи спокойно! - разъяренно прокричала одна из тварей, и это неслыханно удивило человека. Как, инопланетное существо знало "юнион" - международный язык, на котором общаются люди всей Солнечной системы. А может, это геркуланы? Они выучили его, чтобы обмануть?
- Пустите меня, гады, не трожьте! - уже менее уверенно прокричал Азиз, а монстр склонился над ним, меняя конфигурацию своего тела и уже более спокойно произнес:
"Комедия? О чем это?" - расстерялся Азиз и попытался сосредоточится. Чудище, что удерживало его в своих щупальцах, все больше обретало явственные очертания пока не трансформировалось в человека, причем очень знакомого... Ба, да это же Аркадий Казаков, бортовой механик "Астры-26".
- Аркадий, дружище, ты что - чернокнижник? - спросил астронавт. - Ты умеешь превращаться в черт знает что... Или ты зэт-киборг, что принял форму моего товарища?
- Ага, я ангел с галактики Тру-ля-ля, - сердито произнес беларус. - Хватит дурью маятся, вставай и прими ионовый душ. Я не собираюсь тратить время на твое пробуждение. Итак много времени на тебя потратил.
Однако Азиз не мог поверить тому, что разговаривает с человеком, ибо Казаков опять стал расплываться в огромную дыню с сотнями всяких шевелившихся отростков. "Блин, ты мне снишься, или это бред", - проборомотал расстерянно астронавт.
Человеку-твари, видимо, надоело возиться с Азизом и он нанес несколько чувствительных оплеух. Шлепс! Шлепс! Шлепс! - удары привели в чувство, и пелена спала с глаз. Навигатор, прищурившись, стал озираться. Неоновые лампы казались ему сильнее солнечного протуберанца. К счастью, на носу вдруг возникли темные очки, и глазам уже было не больно. Итак, он находился в отсеке гибернации. Вокруг располагались криокамеры, правда, все они были открыты и пусты. Следует отметить, все это автоматически фиксировали зрительные центры, однако мозг еще находился в некоторой отключке, поэтому никакого осмысления сигналов не происходило, да редкие мысли путались.
- Где я? - этот вопрос задавали все, кто выходил из состояния гибернации, и Азиз не был исключением. Аркадий мог бы подшутить, да только желания особого не было. Поэтому он, снимая датчики с тела астронавта, проборомотал:
- Затрудняюсь ответить... По теории вероятностей, твои шансы попасть в рай невелики - большой ты грешник, а вот в ад пропуск выписан. И этот ад именуется как созвездие Семи Алмазов. Сейчас мы движемся к первым вратам - звезде Менатеп, там демоны уже приготовили чаны с кипящей водой, а также соль, уксус и прочие приправы... Жаркое из тебя в саимый раз - солевой раствор гибернации смягчил твои мышцы и замариновал мясо...
Датчики отставляли на коже красно-синие подтеки, но едва они отсоединялись от тела, то тотчас гасли индикаторы на контрольных приборах. Вскорее вся система сбросилась с автоматического режима, и криокамера отключилась, передав власть над жизнью человека в руки другого человека, - свою работу она выполнила.
- Звезда Менатеп? Значит я...
- Значит, ты на спасательном катере, - закончил мысль Казаков и тут же усадил на место навигатора, пытавшего резко встать. - К-куда т-торопыжка! Так нельзя! Я же не снял с тебя кардио- и энцелофограмму, - и тут он же всадил в астронавта пару датчиков на присосках, причем Азиз чуть не подпрыгнув услышав эти звуки - они напоминали ему увиденный кошмар. - Но-но, не прыгай... Минутку... - некоторое время Аркадий смотрел на показания медицинской диагностической машины, а потом заявил: - Вроде все в порядке: сердце бьется как надо, давление немного низкое - еще в норму не вошел организм, отклонений в работе мозга не зафиксировано... Как себя сам чувствуешь?
Азиз не стал скрывать, что паршиво - голова кружилась и была тошнота. Он осознавал, что после анабиоза люди не всегда сразу возвращаются в строй в полной физической и эмоциональной готовности, следует выдержать паузу. Однако он не желал лежать в криокамере, поэтому до конца вдавил оргстекло и спустил ноги вниз. Пол был холодным. Махмудов встал и тут же повалился на колени - его рвало. Правда, в желудки было пусто и спазмы выдавливали только желудочный сок. Очки слетели с носа.
- Тпруууу, - как лошадь осадил его бортмеханик, хватая за руку. - Я же сказал - не торопись! Ты разве забыл, как нужно действовать после анабиоза? Или ты вообще не пользовался им?
- В первый раз, - с трудом произнес Азиз, приподнимаясь при помощи товарища. - Раньше я летал на грузовиках, расстояния были небольшими, поэтому нужды в гибернации не было... Да, учил это в школе астронавтики, но подзабыл...
Вздохнув, Аркадий произнес:
- Прежде всего, дыши. Дыши часто и глубоко. Помассируй виски... Если мышцы одеревенели, то я подключу электростимуляторы, и они оживят их... У тебя кровообращение еще не полностью восстановилось, температура тела около тридцати трех по Цельсию, поэтому такие неприятные ощущения.
В ответ он услышал хмыканье:
- Хе, знал бы ты, что мне снилось. Какие-то умопомрачительные существа, по сравнению с которыми зэт-киборги - прекрасные и милые феи. Бр-р-р... Надо же, а говорят, что в анабиозе ничего не снится. Я заявляю: ерунда! Снится еще как!
Тут у Казакова пятна проступили на лице, он был явно смущен:
- Прости, дружище, тут я немного просчитался. Хронометры гибернаторов сработали одновременно, но вот твоя система замкнула и сигнал пошел по кругу. В итоге процесс выхода из гибернации немного затянулся - отсюда твои видения. Мозг еще не проснулся, не получил нужного объема кислорода и... Короче. Я возился с автоматикой минут двадцать, пока она не запустила весь процесс оживления по новой...
- Ага, все ясно... Мои глюки - от плохой работы автоматики криокамеры... Мда, и фильмов-ужасов не надо смотреть, для этого следует просто прилечь сюда и нацепить датчики... - Азиз нащупал очки и надел их. Свет приглушился, и вместе с этим пришло какое-то спокойствие. Тошнота стала отступать, голова уже не кружилась как от центрифуги.
- Остальные как? Уже отдыхают? - спросил он.
- Часть принимают инонизирующий душ, часть делает физзарядку, чтобы привести себя в форму. Только Комацу, как всегда, сидит за аппаратурой, проверяет ее работоспособность... Итак, как будешь готов, то следуй на кухню - там тебе приготовили еду из скудной, но калорийной белковой продукции.
- Кто готовила - Анжелина?
- Ага, она... Что-то из латиноамериканской кухни, только по новым рецептам. Протеины смешала друг с другом, добавила химические соусы и получилось жгучая пища...
- Жгучая? Это как понимать? - удивился Махмудов.
- Это означает, что рот будет гореть огнем...
- Лучше бы она меня оживляла, - мечтательно произнес навигатор. - У нее такие нежные пальцы... Не скрою, ее прикосновения были бы более приятными...
Это рассмешила товарища:
- Ха-ха-ха, не повезло тебе, дружище. Именно меня будила Родригес, и ее пальцы массировали мне голову и руки... Ладно, дразнить не стану, не расскажу о своих ощущениях... Сможешь вновь встать?
Махмудов осторожно приподнялся. Ноги дрожали, но держали тело. Руки тоже еще были слабыми.
- Мускулу словно деревянные, - пожаловался он.
Беларус почесал затылок, что-то вспоминая из курса биологии, а потом полез в аптечку. Поковырявшись в ней, он достал инъектор и зарядил в него ампулу с желтой жидкостью - это были анаболики и еще что-то гематогенное.
- Сейчас разжижим твою кровь, чтобы циркулировала лучше по сосудам, и придадим твоей мускулатуре больше протеинов.
Иглы вонзились в кожу, впрыскивая в тело препарат, и через некоторое время астронавт почувствовал себя более уверенно. Он встал и прошелся по небольшой кабине. На катере была искусственная гравитация. Правда, сейчас она составляла всего половину от земного - это чтобы после выхода из гибернации люди не падали без сил на пол. Компьютер должен был постепенно поднять гравитацию до стандарта, что составляло одну и три десятых от земного.
- Теперь можешь одеваться, - сказал Аркадий, начиная процесс консервации криокамеры. Нужно было проверить работу ее агрегатов и перегрузить программу, уточнить уровень необходимых химических реагентов и смесей в резервуарах, и если все в порядке, то отключить от электропитания.
Одежда находилась в боксе, и свой комбинезон Азиз нашел сразу. Он был сине-серого цвета с нашивками навигатора и личным номером. Множество карманов, липучек, разъемных кабелей, датчиков и миниатюрных приборов придавали одежде астронавта какой-то роботоподобный вид. Надеть комбинезон было при этом очень просто, и в нем Махмудов почувствовал себя уютнее.
- Чего нового? Чем порадуешь? - навигатора интересовало все, что произошло за последние четыре месяца, пока он был в отключке. Хотелось знать все, в том числе и плохие новости, если они, само собой разумеется, имелись.
Аркадий, который дежурил последним, сказал:
- Приближаемся к Менатепу. Точнее, мы уже в солнечной системе. Звезда в полтора раза нашего Солнца, на миллиардик лет, по-моему, моложе, поэтому излучение более интенсивное. Полная характерстика имеется в компьютере, чуть позже всем ее представлю...
- Никаких происшествий?..
- Ты имеешь в виду новые ловушки? Зэт-киборгов? Нет, ничего такого. Ни астероидов, ни геркуланских кораблей - слава богу! - все чисто.
Это успокоило навигатора. Он посмотрел на товарища. У Аркадия было уставшее выражения лица, глаза поблекли, щетина уже грозила перейти в стадию бороды.
- А ты, как я вижу, решил бурную растительность на голове развести? - усмехнулся Махмудов. - Не брился? Или это новый прикид "Я старый и злой кудесник"?
- А-а-а, - махнул рукой тот. - Не перед кем было красоваться. Один жил целый месяц, чуть не рехнулся от скуки. Поговорить не с кем, ну не с компьютером же! Поиграл немного в шахматы, в покер - он, сволочь, быстро оперирует данными, все комбинации наперед знает, и выиграть его невозможно. Пришлось переключиться на другое...
- На что?
- На астрономию... Наблюдал за окружающим миром...
Тут Азиз вспохватился:
- Да, кстати, что можешь сказать о планетарной системе Менатепа? Данные предварительной разведки подтверждаются?
Он имел ввиду ту информацию, что была получена с автоматического зонда "Глобал Эксплорер-47D", и согласно ней вокруг Менатепа вращалось шесть планет со спутниками, из них на трех имелись определенные условия для жизни человека. Узнать, насколько верны эти данные и желал навигатор.
- Подтверждаются, - ответил Аркадий. - На самом деле, у Менатепа шесть планет, причем три из них просто гигантские - в два раза больше Юпитера, и у них в общем счете тринадцать планет величиной с Марс и Луну. Условия на них разнообразны, однако нет подходящих для человека. Но подробности вам выдаст Сакё - он сейчас занимается обобщением астрономических данных.
- Ясно...
- А теперь, капитан, вам придется взятся за свои прямые обязанности, - Аркадий напомнил, что после гибели Нила Брайта именно навигатор, как старший офицер, берет на себя функции главы экипажа.
У Азиза в памяти резанула мысль, что одного из них уже нет в живых, и поэтому следует приложить максимум усилий, чтобы больше не было таких потерь. Он кивнул и, показывая на излишнюю растительность на голове бортмеханика, произнес:
- Все равно, привести себя в порядок следует. Термобритва решит эту проблему... или специальным кремом намажься - год ничего расти не будет - никаких забот.
Однако Аркадий не был согласен:
- Ну уж нет - лучше побреюсь. Без волос на лице - это как-то не по-мужски... К черту крем! Термобритва - лучший друг астронавта.
- Хе, это точно, - улыбнулся Азиз и вышел в тамбур, следующим был люк в пилотскую кабину. Там находился японец. Как всегда спокойный и уравновешанный, однако в минуты опасности решительный и стремительный как молния, и этим нравился всем. Однако Комацу не управлял катером - этим занимался автопилот, - а возился у приборов астронавигационного наблюдения. Они предназначались для оказания помощи пилоту или штурману в прокладке курса и коррекции полета. Конечно, этого было недостаточно, чтобы вести серьезные исследования планет и других небесных тел, но для формирования общего представления хватало. Видимо, японец пытался из всего того, чем располагал, собрать максимум информации. Он был так увлечен, что не заметил приближение товарища.
Остальных в кабине управления не было. Лишь через пять минут появилась Родригес, немного бледная, но зато, как всегда, энергичная и оживленная. Ионовый душ поднял настроение и придал бодрости. Она улыбалась:
- Всем привет!
Сакё поднял голову, и только сейчас заметил Азиза и женщину.
- С пробуждением! - произнес он, подняв руку. Махмудов кивнул ему.
- Мустафа еще не подошел? - поинтересовался японец.
Тут люк открылся, и в проеме возник нигериец.
- Уже появился, - ответил за себя Мустафа. - Занимался спортом, и на беговой дорожке проскакал пятнадцать километров, при этом не сходя с места. Уложился в норму. Так что я не потерял форму за время гибернации.
Азиз усмехнулся: вот уж ему придется потренироваться, чтобы выдержать нормы, установленные для астронавтов. А для этого следует больше уделить внимание физическим нагрузкам. Однако этим можно заняться позже.
- Сакё, что можешь сказать? - спросило он, показывая рукой вперед - на большую звезду. Менатеп был в два раза больше Солнца, и планеты двигались по более удлиненным орбитам.
Нельзя сказать, что планетология была второй профессией Комацу, просто все астронавты в той или иной степени овладевали смежными специальностями, поскольку это позволяло комплектовать экипаж с меньшим числом людей, и более рационально использовать ресурсы. К примеру, Анжелина была не только врачом, но и химиком и биологом, а Азиз кроме навигации был обучен геологии, точнее работам с оборудованием, связанных с поиском и переработкой природных минеральных ресурсов.
Поэтому ответ японца был не детальным докладом астрофизика, а всего лишь человека, получившего пакет информации от приборов и сумевшего сгруппировать их по основным критериям.
- У Менатепа шесть планет, довольно крупных, двигаются по стабильным гелиоцентрическим орбитам, - доложил он. - У них тринадцать спутников, различные по массе и размерам. Кроме того, приборы зафиксировали около трехсот планетоидов, их орбиты также стабильны - по моему, это куски какой-то крупной планеты, с которой когда-то произошла катастрофа. Что мы имеем? Прежде всего, три планеты - это газовые гиганты, типа наших Юпитера и Сатурна. Теоретически можно предположить, что это протозвезды, то есть небесные тела, которым не хватило массы для формирования в звезду, и они остались как планеты... Понятно, что там не может быть никакой органической жизни... Я не знаю, есть ли там иная форма жизни - ведь ксилоксы продемонстрировали, что жизнь разнообразна. Но для человека нет никаких условий - страшная радиация, мощное магнитное поле, я уже не говорю про атмосферное давление в миллионы бар, а также гравитацию, в десятки раз превышающие земную.
- Грустно, - заметила Родригес, садясь рядом и всматриваясь в дисплеи приборов. - Но эти планеты - огромный источник ресурсов, необходимых для экономического развития. Так что в будущем у нас есть откуда добывать промышленное сырье, и я уверен, что мы построим орбитальные заводы над этими гигантами, как это сейчас есть над Ураном, Юпитером и Сатурном.
- Точно, - согласился навигатор и он обратился к Комацу: - Двигай дальше, дружище.
Тот поблагодарил и продолжил:
- Я думаю, что интерес к трем планетам можно отложить до определенной поры. Две следующие планеты - это земного типа, то есть с показателями, близкими к Марсу. Атмосфера у них жидкая, гравитация чуть меньше, чем у Земли, биологических активов, скорее всего, немного. Спектральный анализ показывает, что присутствует вода, значит, можно заселять людьми, разводить флору. Но основное внимание мое привлекла самая первая и близкая к Менатепу планета. У нее характеристики, как у Земли, разве что гравитация чуть больше и средняя температура чуть выше. Но говорить о каких-то подробностях еще рановато - информации еще не много, следует нам приблизится к ней, чтобы понять, что и как...
Азиз сел за навигаторский пульт и просмотрел траекторию дальнейшего полета катера. Следовало определиться, куда они направляются, ведь пять месяцев назад они только нацеливались на звезду, а теперь нужно было установить конечный пункт. Расчеты показывали, что курс был сквозным, то есть корабль пересекал солнечную систему, причем в дали от планет, и уходил обратно в межзвездное пространство. Естественно, такое никого не устраивало.
- Оп-ля, - произнес Азиз, протирая лоб. - Нужно произвести коррекцию, или через четыре месяца мы пересечем опять орбиту внешней планеты и уйдем в глубокий космос.
- А куда мы направимся, Азиз? - спросил Мустафа, который встал рядом с ним в полной задумчивости.
- К первой планете, которую назовем... э-э-э... кстати, у кого есть предложение, как ее назвать? - Махмудов обратился к товарищам.
Самое удивительное, что вопрос вызвал определенные затруднения. Дело в том, что найти новое название было не простым делом, как ни странно это не звучало - ведь до сегодняшнего дня миллионам звезд, отмеченных на картах, давали имена, а потом людям это надоело, - ведь только в одной галактике Млечный путь свыше ста пятидесяти миллиардов светил - у кого хватит терпения? - и стали присваивать только нумерацию, типа звезда 5673890NSD, или 7045132GF-ASW. Безусловно, это ничего не говорило обывателю, но помогало навигаторам ориентироваться в космическом пространстве по цифрам и буквам, ибо запомнить имена небесных тел было практически невозможно. Планет открыто было, естественно, меньше, однако все имена оказались забитыми, а повторятся никак не хотелось.
Тут Родригес сказала:
- Назовем ее Центурий!
- А почему Центурий? - удивился Азиз.
- А потому что уже существуют звезды по имени Анжелина, по имени Азиз, по имени Мустафа. А Центурия - я уверена - еще нет!
- Действительно, а почему бы и нет? - подал голос Аркадий, который вошел в кабину. - Прекрасное название, мне нравится. Цен-ту-рий... звучит!
Навигатору пришлось признать, что имя действительно неплохое.
- Ладно, Центурий так Центурий, - согласился он. - Тогда внесем в каталог под этим именем.
Он не стал говорить, что ему самому в голову лезли всякие глупые названия, типа, Бисквит, Запеканка, Соус или Самса. И это было удивительно, так как Азиз не считал себя гурманом и в гастрономии был не очень силен. Вообще, поиск имени для небесных тел считалось им третьестепенной по важности проблемой.
- Гм... Я начну прокладывать новый курс к Центурию, но при этом постараюсь сделать так, чтобы трактория как можно максимально близко пролегала возле планет - нам нужна более детальная информация о них. Вдруг что-то необчное обнаружим...
Никто не возражал, и навигатор принялся за расчеты. Он заложил основные установки для выбора отпимального курса. Конечно, времени потребовалось больше, чем можно было себе представить, ведь изыскивался самый экономичный и минимальный по расстоянию маршрут, а такая работа для компьютера катера была не быстрой. А поскольку никто не торопился, то все сидели на местах и ждали результата. Уже через два часа все было готово: на дисплее зажглись цифры, выстветился график, а также полные данные по времени работы двигателей, количестве горючего, которое будет затрачено при осуществлении маневра. Компьютер требовал подтверждение этих расчетов со стороны человека. Ведь экипажу могло, например, не понравится объем израсходованного топлива или скорость полета, и он мог внести свои коррективы или потребовать другие варианты.
Однако никто спорить не стал, Махмудов нажатием на клавишу подтвердил расчеты.
Начался отсчет.
- Всем занять свои места! - приказал навигатор, и все кинулись к креслам, пристегнулись.
Тем временем на дисплее засветилось: "Пять, четыре, три, два, один... Пуск!" - и с этой командой компьютер включил двигатели маневра. Из дюз вырвалось пламя, и астронавты ощутили, как перегрузка навалилась на них и стала сдавливать грудную клетку. К счастью, комбинезоны, в которых были вшиты аммортизаторные слои, приняли на себя всю гравитационную энергию, и люди не испытали чрезмерной боли и не повредили ткани. Поскольку корабль был небольшим по размеру, то от работы двигателей вибрировал весь корпус, а в ушах звенело. Защитный экран не мог полностью заглушить рев установок, поэтому астронавтам казалось, что рядом с ними бегут взбесившиеся слоны, носороги и еще черт знает какие гигантские животные.
Катер делал разворот, однако за иллюминаторами внешне все осталось стабильным - звезды и туманности не сменили своих позиций. Только с помощью дисплея можно было наблюдать за изменением курса: две линии - одна красная, расчетная, другая - синяя, осуществляемая - постепенно сливались, уходя от третьей - желтой, прежней траектории. И после того, как слияние произошло, двигатели отключились, и перегрузка исчезла. Все это заняло около трех минут, правда, людям показалось это вечностью.
Оглушенные, они еще сидели некоторое время, пока не раздался голос Анжелины:
- Сколько нам лететь до Центурия?
- Три недели, - ответил Азиз. - Но не думайте, что будете отдыхать. Я вам всем найду работу! Мы с Мустафой и Аркадием начнем осматривать катер, готовить его к посадке. Заодно просмотрим состояние броневика и оружия. Родригес займется медицинской подготовкой нашего десанта. Комацу - управление и обследование планет.
- У меня вопрос, - произнесла женщина.
- Да...
- А кто сегодня готовит кофе?
- Абдул, - коротко ответил Аркадий. - По графику, он дежурит на кухне...
Мустафа произнес:
- А я и не отказываюсь. Гастрономия - это работа для настоящего мужчины. И сегодня я вам скомбинирую из протеинов настоящую африканскую пищу...
- Настоящую? - удивленно спросил беларус. Он любил спорить с товарищем, поскольку работал с ним в паре, и сейчас выразил свои чувства, мол, как можно из химических протеинов и белков сотворить блюдо?
- Ну... скажем... приближенную к реалиям, - уклончиво ответил нигериец.
В тот день он приготовил действительно нечто такое, что все восхищенно пищали, особенно Анжелина. Как Мустафа сумел сделать вкуснятину из биохимических веществ то, что напоминало мясо, картошку, корни растений и еще чего-то такого, никто понять не мог, а сам повар не хотел раскрывать тайны.
- М-м-м, отлично, - говорил Аркадий. - Что я ем, дружище? Это хобот слона или нога зебры?
- Это похоже на мясо крокодила, - вежливо отвечал Абдул. - Того, что водятся в Африке в несметном количестве. Я специально подобрал питательные вещества в такой комбинации, чтобы они напломинали вкус рептилии.
Анжелина переглянулсь с Азизом, но промолчала, а беларус щелкнул языком:
- Класс!
Сакё усмехнулся, он съел свою порцию и устремился в пилотскую кабину, чтобы вновь сесть за приборы. Чуть позже к нему присоединился Казаков. В камбузе остался Мустафа, который убрал за всеми посуду. И в графе дежурств он проставил отметку над фамилией "Родригес", то есть следующим кулинарничать будет этот человек.
Через несколько дней Сакё и Аркадий попросили всех собраться, чтобы дать более детальную расскладку планетарной системы Менатепа. Именно они вдвоем занимались наблюдениями и теперь хотели рассказать итоги.
Когда все расселись в кресла, Комацу кашлянул в кулак и начал свой отчет:
- Итак, начнем с самой крайней планеты от Менатепа - это Рэм, названный так по просьбе Мустафы. Он состоит преимущественно из водорода и гелия, а также некоторых других газов, к примеру, метана, неона, водянного пара и аргона. Я могу предположить, что в центре планеты имеется каменное ядро из более тяжёлых элементов под высоким давлением. Посмотрите на фотоголлограмму, видно, из-за быстрого вращения форма Рэма - сплюснутый сфероид, и поэтому обладает значительной выпуклостью вокруг экватора. Внешняя атмосфера разделена на несколько вытянутых полос вдоль широт, и это приводит к бурям и штормам вдоль их взаимодействующих границ. Экваториальный радиус планеты превышает стосорокпять тысяч километров. Что еще можно сказать? Ну, прежде всего, экваториальная плоскость Рэма близка к плоскости его орбиты, поэтому там не бывает смен времён года. Планета вращается вокруг своей оси, причём не как твёрдое тело: угловая скорость вращения уменьшается от экватора к полюсам. На экваторе сутки длятся около восемнадцати часов, причем Рэм вращается быстрее, чем любая другая планета системы Менатеп.
- Да, я тоже добавлю, - сказал Аркадий, который также желал показать знания того, что удалось ему выяснить за последние часы. - Вследствие быстрого вращения, полярное сжатие Рэма весьма заметно: полярный радиус меньше экваториального на восемь тысяч километров. Всё, что мы можем наблюдать на Рэме через свои устройства, так это облака верхнего слоя атмосферы. Гигантская планета состоит преимущественно из газа и не имеет привычной нам твёрдой поверхности. И еще: Рэм выделяет в три раза больше энергии, чем получает от Менатепа. Это может объясняться постепенным сжатием планеты, опусканием гелия и более тяжёлых элементов или процессами радиоактивного распада в недрах планеты.
Под облаками находится слой глубиной сорок тясяч километров, в котором водород постепенно изменяет своё состояние от газа к жидкости с увеличением давления и температуры - примерно до десяти тысяч градусов по Цельсию. Чёткой границы, отделяющей газообразный водород от жидкого, по-видимому, не существует. Это должно выглядеть как непрерывное кипение глобального водородного океана. Под жидким водородом находится слой жидкого металлического водорода толщиной, согласно компьютерному моделированию, около пятидесяти тысяч кислометров. Жидкий металлический водород формируется при давлении в несколько миллионов атмосфер. Протоны и электроны в нём существуют раздельно, и он является хорошим проводником электричества. Мощные электротоки, возникающие в слое металлического водорода, порождают гигантское магнитное поле Рэма. Я могу предположить, что Рэм имеет твёрдое каменное ядро, состоящее из тяжёлых элементов, более тяжёлых, чем гелий. Его размеры - где-то тридцать тысяч километров в диаметре, и ядро обладает высокой плотностью. По теоретическим расчётам, температура на границе ядра планеты - порядка сорока тысяч по Кельвину, а давление стосорок миллионов атмосфер...
- Ух, ты! - удивился Азиз. - Это планетный монстр.
- Точно, - согласился Мустафа.
- С Рэмом все ясно, а что с Сатаной - пятой планетой? - спросила Родригес.
Японец включил очередной слайд:
- Итак, теперь Сатана - это тоже планета, относящаяся к газовому гиганту. В основном она состоит из водорода, с примесями гелия и следами воды, метана, аммиака и "горных пород". Внутренняя область представляет собой небольшое ядро из горных пород и льда, покрытого тонким слоем металлического водорода и газообразным внешним слоем. Внешняя атмосфера планеты кажется спокойной и безмятежной, хотя иногда на ней появляются некоторые долговечные особенности. Скорость ветра на Сатане может достигать местами трех тысяч километров в час, что значительно быстрее, чем, к примеру, на Рэме. У Сатаны имеется планетарное магнитное поле, ее экваториальный радиус равен девяностам тысяч километров, полярный радиус - семьдесят тысяч километров; из всех планет системы Менатеп именно Сатана обладает наибольшим сжатием. Масса планеты в стодесять раз превышает массу Земли, однако средняя плотность Сатаны составляет всего ноль, девяносто два грамм на кубический сантиметр. Один оборот вокруг оси она совершает за двенадцать часов.
Далее, на Сатане дуют сильные ветра, астронавигационное оборудование зарегистрировало скорости воздушных потоков свыше семисот метров в секунду. Ветра дуют, в основном, в восточном направлении, то есть по направлению осевого вращения, и их сила ослабевает при удалении от экватора; при удалении от экватора появляются также и западные атмосферные течения. Ряд данных указывают, что ветры не ограничены слоем верхних облаков, они должны распространяться внутрь, по крайней мере, на три тысячи километров.
- Гм, тоже ужасно, - произнесла врач. - В таких условиях человеку не жить. Даже бактерии простудятся и "откинут копыта".
- Может, только геркуланам комфортно там, - съехидничал Аркадий. - Ведь никто не знает, в каких условиях они живут. Или ксилоксы... Это рай, наверное, для них...
- Не отвлекайтесь, - остановил его шутки навигатор. - Сакё, продолжай. Что там по третьей планете?
Щелк - и на экране возникло очередное стереоизображение объекта, о котором удалось собрать кое-какие сведения.
- Это четвертая планета от Менатепа, по предложению Мустафы, назвали Галиастер. В отличие от газовых гигантов - Рэма и Сатаны, состоящих в основном из водорода и гелия, в недрах Галиатстера отсутствует металлический водород, но зато много высокотемпературных модификаций льда - по этой причине я бы выделил эту планету в отдельную категорию "ледяных гигантов" - такие есть и в солнечной системе, это Нептун и Уран. Основу атмосферы Галиастера составляют водород и гелий. Кроме того, в ней приборами обнаружены следы метана и других углеводородов, а также облака изо льда, твёрдого аммиака и водорода. Это самая холодная планетарная атмосфера системы Менатеп с минимальной температурой в минус двести двадцать четыре градусов по Цельсию. Хочу добавить, что планета имеет сложную слоистую структуру облаков, где вода составляет нижний слой, а метан - верхний.
Плоскость экватора Галиастера наклонена к плоскости его орбиты под углом девяносто семь градусов, получается так, что планета вращается, "лёжа на боку". Интересное явление! Это даёт полностью отличный от других планет системы Менатеп процесс смены времён года. Если другие небесные объекты можно сравнить с вращающимися волчками, то Галиастер больше похож на катящийся шар. В качестве причины такого аномального вращения я предполагаю столкновение Галиастера с другим планетезималем на раннем этапе его формирования.
- Вопросы есть? - спросил товарищей Аркадий, смотря на Родригес, именно от нее он ожидал больше подковырок, однако женщина махнула рукой, мол, рассказывайте дальше. - Комацу, теперь о следующей планете.
- Это третья от солнцу планета, которую по просьбе Аркадия мы занесли в каталог как Джоалия...
- Я тогда не поняла, а почему Джоалия? Это имя твоей невесты? - вдруг спросила Анжелина. Беларус покраснел и кивнул. - Ага, ясно... прости за глупый вопрос...
Японец продолжал, не обращая внимания на короткую беседу двух астронавтов:
- Низкая плотность Джоалии показывает, что она состоит в основном из водяного льда с небольшими вкраплениями камней. Из-за приливных сил Галиастера, действующих на него, Джоалия не совсем сферична, ее длинная ось на десять процентов длиннее, чем короткая. Объем планеты около семидесяти миллионов квадратных километров, атмосфера слабая, в основном в ней метан, кислород, водород... Сила тяжести почти как у нашего Марса...
- А это что? - тут Азиз показал на большое пятно на диске планеты.
- О-о-о, это большая загадка. Я ее назвал ударным кратером Комацу... если вы не против... Его диаметр - четыреста километров, что составляет почти треть диаметра самой Джоалины. Высота стен кратера составляет почти десять километров, наибольшая глубина тридцать километров, а центральное возвышение выдаётся на семь километров над уровнем дна кратера. Если бы кратер пропорциональных размеров был на Земле, его диаметр составил бы более четырех тысяч километров. Я не знаю, что послужило образованию такого кратера, может, столкновение с астероидом, а может... попадание ядерного заряда с мощностью в сто тысяч мегатонн. Удар, от которого образовался кратер с моей фамилией, по всей видимости, чуть не расколол Джоалию. Трещины, заметные на противоположной стороне планеты, вероятно, образованы ударными волнами, прошедшими сквозь его тело. Кроме того, поверхность Джоалии усеяна более мелкими ударными кратерами, ни один из которых не сопоставим по масштабам с Комацу. Я предполагаю, что этот удар практически лишил планету атмосферы, которая - гипотетически, могла быть такой же, как у Земли. Да, еще, я провел математические расчеты, и они показали, что Джоалия находилась раньше ближе к солнцу, чем сейчас. Предполагаю, что мощный удар или какой-то другой гравитационный катаклизм отклонил орбиту планеты...
- Интересно, - ошарашенно пробормотал Азиз. - Этот "шрам" уродует лик Джоалии... А что по очередной планете?
Вторая от Менатепа планета Унитрон была названа Махмудовым, и он признался, что так звали бога обжига кирпичей в древности у одного из народов Южной Азии. Правда, название показалось не совсем удачным, поскольку мир Унитрона мало походил на печку божества.
- А вот по данные Унитрону. Он больше похож на планеты земной группы, чем другие "ледяные спутники", и в значительной степени состоит из горных пород. Унитрон полностью покрыт слоем воды толщиной предположительно порядка двести километров, частью - в виде ледяной поверхностной коры толщиной до шестидесяти километров, а частью - в виде подповерхностного жидкого океана. Далее залегают горные породы, а в центре предположительно находится небольшое металлическое ядро. Посмотрите на эти фотоснимки, - Комацу увеличил изображение, и все увидели исперещенную линиями поверхность. - Поверхность очень ровная, лишь немногие образования, напоминающие холмы, имеют высоту несколько сот метров. Высокое альбедо спутника свидетельствует о том, что поверхностный лёд довольно чистый, и, следовательно, "молодой". Количество кратеров невелико, имеется только девять кратера диаметром больше десяти километров. Я думаю, что Унитрон обладает высокой геологической активностью. Кроме того, поверхность планеты по земным меркам холодная - сто десять градусов Цельсия ниже нуля. Вся поверхность Унитрона испещрена множеством пересекающихся линий - это разломы и трещины ледяного панциря. Некоторые линии почти полностью опоясывают планету.
- А атмосфера?
- Атмосфера составляет тридцать процентов от земной, в ней есть азот, кислород, водород, гелий...
- Немного, но жизнь могла сформироваться там, скорее всего, в подледным океане, - произнесла Анжелина. Если океан разогревается тектоническими процессами, то белковая жизнь могла появится там... Хотя трудно сказать, какая она, ведь океан может быть страшно ядовит из-за примесей...
- Я думаю, что будут выяснять другие исследователи, - произнес Азиз, откидываясь на спинку кресла. - А теперь что по Центурию? У меня уже слюнки текут от желания узнать побольше об этой планете.
Но тут, к удивлению многих, Комацу заартачился:
- Я хотел бы подробности о Центурии дать через два дня, если можно... Я прошу дать мне этот срок...
- Почему? - удивился Махмудов, и Анжелина поддержала его. Молчал лишь Аркадий. Что касается Мустафы, то он заявил:
- Если человек просит, значит, на то есть причина. Давайте дадим ему этот срок. Может, он готовит нам сюрприз...
Пришлось другим соглашаться с нигерийцем, и просьба Сакё была удовлетворена. И тут Азиз сказал:
- Я бы хотел сделать более детальный химико-спектральный анализ планет Менатепа, всех планет, включая спутники...
- Зачем? Полезные ископаемые имеются в достаточном количестве, чтобы развивать индустрию, - заметил беларус. - Это можно говорить со стопроцентной гарантией. То есть ресурсов не меньше, чем у нашей Солнечной системы.
- А есть ли здесь галактий? Вот что меня интересует, прежде всего...
Галактий - редчайшее вещество Вселенной. Некоторые физики предполагали, что оно образуется в недрах звезд или в зонах, где находятся "черные дыры", другие считали, что его можно обнаружить в системах, близким к центру Млечного пути. Тысячные доли галактия были встречены на одном из крупных астероидов, вращавшихся между Юпитером и Марсом, - скорее всего, он залетел в Солнечную систему из межзвездного пространства. Такое мнение сложилось от того, что кристаллическая и возрастная структура астероида разительно отличалась от других. По своим энергетическим возможностям галактий в миллионы раз превосходил плутоний, и всего лишь нескольких килограмм было вполне достаточным для бесперебойного снабжения энергией Земли, Марса, Нептуна. Однако пока ученые еле-еле наскребли лишь сорок граммов, которыми зарядили устройства, обслуживающие оборонный сектор. Военные мечтали, чтобы галактием были вооружены все космические суда, и тогда в войне с геркуланами произошел бы переломный момент. По утверждениям конструкторов, при помощи галактия можно создать новый двигатель, способный преодолеть скорость света, или даже подпространственный двигатель, который обеспечит мгновенный переход с одной точки Вселенной в другую. Теоретически такое было возможно, но все упиралось в недостаток такого вещества, чтобы провести эксперименты или сделать хотя бы модель такого двигателя.
Понятно, почему Махмудов задавался таким вопросом. Особенно это важно было в связи с тем, что у геркулан вся технология строилась на галактии. Поэтому они легко пересекали межзвездные дали и были под мощной защитой от всякого внешнего воздействия.
- Азиз, ты считаешь, что с нашим оборудованием это возможно? - удивилась Родригес. - Оглянись, у нас не астрофизическая обсерватория, а всего лишь спасательный катер. Подобное оборудование имелось только на "Астре-26", и оно погибло вместе с космолетом. Я сомневаюсь, что мы сможем что-либо выяснить на сей счет...
- Я это знаю, но ведь можно же предположить, если в системе Менатеп какие-то следы галактия... Если мы его найдем в колисчестве, достаточном для его производства, то это окупит все расходы человечества на нашу экспедицию. Более того, даже открытие планет, пригодных для жизни человека, станут не столь важными. Галактий - это ключ к победе над геркуланами и способ преодоления пространства.
Все это понимали, и надежда тоже таилась в их душах. Поэтому они восприняли пожелание старшего офицера как вполне естественное.
- Мы попробуем сделать все, что возможно, - обещала за всех Анжелина. - Будем сканировать планеты и изучать поступающую информацию.
- Траектория будет проходить мимо трех планет и семи спутников, так что используем это с максимальной отдачей, - произнес Азиз.
Он оказался прав, маршрут катера действительно был проложен так, чтобы обозревать некоторые планеты Менатепа. Так, от Сатаны они прошли в трех миллионах километрах. Это был огромный и странный мир. Через иллюминаторы астронавты видели кипящую атмосферу, в которой облака сворачивались в гигантские воронки или превращались в разноцветные смерчи, пятнами кружащие по планете. Попади туда корабль, он мгновенно был бы разорван на части мощными воздушными потоками или расплющен давлением. Впрочем, близко подходить к планете не рекомендовалось и из-за сильной радиации, опасной для жизни, а также магнитного поля, который влиял на работу электронной аппаратуры. К счастью, Азиз был неплохим навигатором и он сумел расчитать так полет, чтобы обеспечить определенный уровень защиты от их воздействия.
Катер просто чиркнул пространство возле Сатаны и ушел дальше. И в течение двух дней астронавты не только любовались этой страшной планетой, но и проводили всевозможные исследования. Нельзя сказать, что они нашли что-то особенное, хотя пополнили базу данных. Интерес вызвали также спутники Сатаны, которые состояли, в основном, из горных пород и водяного льда. Комацу предположил, что во внутреннем строении спутников можно выделить три слоя: расплавленное металлическое или металло-сернистое ядро, состоящая из горных пород мантия и слой льда толщиной в тысячу километров км. "Не исключено, что между каменистыми породами и льдом имеется слой жидкой воды, температура которой может быть значительно ниже нуля, ибо вода находится под давлением, - отметил японец. - Толщина водяного слоя, наиболее вероятно, не превышает нескольких километров, и залегает она на глубине около двухсот километров". Понятно, что наличие воды - это главное условие для создания здесь научных и военных станций или колонизации человеком.
Унитрон оказался очередным на пути катера - астронавты наблюдали за ним на расстоянии в один миллион километров. Мир, покрытый ледяным панцирем. А вот его спутники оказались полной противоположностью самой планете - это настоящие крематории, их поверхности постоянно потрясали взрывы вулканов, выбрасывающих в атмосферу миллионы тонн газа, серы, пепла, тектонические сдвиги меняли контуры суши, а магма наслаивалась друг на друга подобно тесту. Вряд ли здесь могла существовать жизнь, хотя Родригес сказала, что не следует исключать наличие примитивной формы, например, в виде бактерий, существующих за счет тепла. Камацу фотографировал их, чтобы потом также проанализировать данные.
Но Центурий интересовал астронавтов в первую очередь. Японец работал часами над информацией, но пока результаты не сообщал. Азиз чувствовал, что готовится какой-то сюрприз. На вопросы товарищей Сакё или отмалтивался, многозначительно поднимая палец, или бурчал что-то нечленораздельное, и вытрясти что-лимбо из него было невозможно. Экипаж изнывал от любопытства и проявлял признаки нетерпения, однако все это игнорировалось электронщиком. И в один из дней, когда до планеты осталось пять дней полета, во время всеобщего сбора Комацу произнес:
- Мне хотелось бы внести кое-какие пояснения по поводу Центурия...
- Наконец-то, - насмешливо сказала Родригес, присаживаясь рядом с ним. - А я уж подумал, что ты лопнешь от той тайны, которую тщательно оберегал от нас...
- Ожил, приятель, - хохотнул Аркадий. - Мы слышым голос нашего электронщика!
Мустафа только улыбнулся. Махмудов прищурился и предоставил слово японцу:
- Мы слушаем тебя...
На этот раз Комацу не стал тянуть резину, а приступил к изложению своего доклада, на огромном дисплее показывая схемы, графики и фотографии. Это не была лекция в привычном смысле слова, это было сжатое и насыщенное данными сводка о первой планете Менатепа.
- Центурий - самая благоприятная для нас планета, поскольку обладает необходимыми для человеческой жизни компоненатами: атмосферой, в которой доля кислорода - около сорока процентов, есть азот, углекислый газ и некоторые другие; вода - она занимает половину всей поверхности; средней температурой в тридцать семь градусов по Цельсия; гравитацией, составляющей одну и три десятой от земного. Радиационный фон - стандартный, то есть не выходит за рамки санитарных допусков. Я долго изучал внешние параметры, и уже хотел было вам сообщить об этом. Но тут один из приборов зафиксировал белковую репродукцию, это означает, жизнь там существует. Причем, жизнь бурная, так как в атмосфере есть следы ее деятельности... Это меня и смутило, поэтому я отложил отчет до сегодняшнего дня.
Последняя фраза не столько обрадовала, сколько насторожила астронавтов.
- Ты хочешь сказать, что планета обитаема? - недоверчиво спросил Казаков.
Азиз тоже был взволнован:
- Есть ли там разумная жизнь? Это самый главный вопрос...
- Мне кажется, самый главный вопрос - это планета геркулан? - несколько бледная спросила Анжелина. - Кто живет на Центурии?
- Этот же вопрос задавал себе и я, - ответил японец. - Мне также казалось опасным приближение к планете, если она заселена геркуланами. И для выяснения этого вопроса я воспользовался оптико-электронным прицелом Yamax...
- Чего? - удивился Аркадий. Ему казалось, что уж о корабле и его устройствах он знает все, или хотя бы почти что все.
Тут Мустафа недовольно ткнул его в бок:
- Какой ты бортинженер, если не знаешь о прицеле на атомной пушке.
- А-а-а, - протянул тот в ответ. Но об этом мог он и не знать, ибо вооружение не являлось его основным приоритетом и специальностью. Это было ближе к нигерийцу, который нес ответственность за систему обороны "Астры".
- ...в качестве фоторазведчика, его разрешающая способность очень велика, что расстояние и облачный покров не скрыли того, что можно было узреть, - продолжал как ни в чем не бывало Камацу. - Поэтому я отрегулировал изображение и получил ошеломляющие данные...
- И что же ты узрел? - с замиранием сердца спросила Родригес. Все тоже затаили дыхание в ожидании ответа.
- Вот фотоголлограммы, - сказал японец и щелкнул по клавише.
Дисплей стал чередоваться изображениями, сфотографированными через боевой прицел. Несмотря на четкую картинку, трудно было заявить с откровенной прямотой, что астронавтам стало ясно от увиденного. Это больше походило на головоломку, некий ребус, смысла в котором было мало с первого взгляда. Вся поверхность Центурия оказалось исперещенной какими-то невообразимыми на первый взгляд линиями, однако при увеличении которых явно проступали геометрические фигуры - кубы, треугольники, ромбы, шары, параллелопипеды, конусы. Их было сотни миллионов, а общий вес даже невозможно подсчитать, и все же это "тянуло" на миллиарды и миллиарды тонн. Такое создать самой природе практически невозможно, несомненно, здесь поработал интеллект.
- Это здания, сооружения? - спросила Анжелина, пытаясь разобраться в фотосъемке.
- Возможно, хотя не обязательно, - пожал плечами Сакё. Он, видимо, имел какие-то иные соображения на сей счет.
- Почему не обязательно? - возмутился Аркадий. - Посмотри, какая четкость линий, какие пропорции - такое могла сделать только разумная жизнь! Построить сеть таких сооружений в силу только интеллекту...
Тут Родригес вздохнула, провела рукой по волосам и устало спросила:
- Аркадий, друг, ты когда-нибудь видел муравейники, соты пчел или ос?
Несколько озадаченный таким вопросом, бортмеханик признал, что нет. Он родился на Мимасе, где нет насекомых, и об их существовании знал только по книгам и фильмам. Однако, причем тут это? - спросил беларус.
- Так вот, данные существа, а также некоторые другие насекомые, строят такое, что человеку никогда и не снилось. Это жилища, в которых соблюдаются инженерные и архитекторные принципы строительства, а ведь у насекомых нет разума, только инстинкты, выработанные миллионами лет эволюции. Как это возможно - строить без каких-либо математических и физико-химических расчетов? Оказывается, возможно. Кстати, многие их элементы потом брались нашими конструкторами при возведении домов и сооружений на Марсе, Титане, Плутоне, и такие здания проявили значительную стойкость при тектонической активности и атмосферных процессах. То есть для построения таких зданий не обязательно заканчивать университеты... Природа - лучшая школа жизни...
- Ты хочешь сказать, что на Центурии живут термиты, мураши, жуки и прочее? - Казаков был ошеломлен. Он-то знал многое что из бионики, однако про архитектуру насекомых узнал впервые.
- Я это допускаю... Есть ли какие-либо другие данные? - Родригес повернулась к японцу. - Может, что-то поддерживает иную теорию?
Тот ответил:
- Я просканировал планету на признаки технологической деятельности. Вы знаете, что любая индустрия выделяет энергию, которую просто зафиксировать, и эту энергию легко отличить от природных явлений. Так вот, такого я не зарегистрировал. Даже радиофон обычный... Нет ни теле- и радиосигналов, нет воздействия этих сооружений на окружающую среду, а технологическая цивилизация не может не оказывать такого воздействия...
- Значит, это деятельность биосферы, то есть флоры и фауны... Значит, это построили неразумные существа, - нахмурился Азиз. - Хотя это больше радует, чем огорчает. Не хотел бы я узреть тут геркулан или тех, кто может проявить враждебность по отношению к нам...
Тут Комацу сказал:
- Не уверен в ваших выводах, дороогие Азиз и Анжелина... Я все же думаю, что это создано разумными существами... Если исходить по философским категориям, то цивилизация, избравшая технократический путь развития, должна характеризоваться высоким удельным весом машин, механизмов, различного рода устройств, которые позволяют расширять разумную деятельность и усиливать жизненный потенциал индивидуумов. С одной стороны, мы видим эти творения - и я уверен, что это приложение разума... хотя они бездействуют... Вполне допускаю, что они просто стали не нужными...
Тут Комацу выдержал паузу, а потом продолжил:
- А с другой, есть кое-какие доказательства, что разум сделал нечто больше, чем эти сооружения?
- Какие? - хором спросили все.
- Вокруг Центурия вращаются два спутника величиной в половину нашей Луны каждый. Мы их назвали Тхиусс и Дик...
- Это было ее предложение, - Аркадий показал на неугомонную колумбийку, и та в ответ фыркнула, типа, ну и что?
- Внешне они похожи на обычные планеты...
- Но ты нашел в них что-то необычное?
- Они абсолютно идентичны по химическому составу, плотности, расстоянию от Центурия, вращаются с синхронной точностью на одной орбите и с одинаковой скоростью... По моим расчетам, их не было здесь сто сорок тысяч лет назад... Это планетоиды, которых приволокли сюда, отшлифовали и разместили с какой-то целью... Могу предположить - для защиты планеты... Хотя есть и другие версии: ракетодром, научная станция, завод, склад...
- О-ба-на! - ошарашенно произнес Казаков. - Вот это да! Почему ты считаешь, что спутники - охранники Центурия?
- Каждый спутник вращается так, что способен охватить полсектора, то есть сто восемьдесят градусов, и в итоге планета всегда находится под защитой. Такое не делается, если нет в этом определенной необходимости.
- А вдруг это энергостанции? - подал голос Мустафа.
- Менатеп излучает достаточно энергии, чтобы ее хватило для планеты, к чему еще энергостанции? - занервничал Аркадий, которому пришлась по душе версия японца о боевых спутниках. - Подобные энергостанции человечество расположило у Нептуна и Плутона, чтобы концентрировать солнечную энергию для хозяйственных и военных нужд, и это объяснялось отдаленностью от светила. Здесь же все наоборот - Центурий - первая к звезде планета.
- А если это ловушка? Типа той, на что мы напоролись почти полгода назад? - проборомотала Родригес. - Очередная мина для землян... Представляю, сколько зэт-киборгов образуется из нее...
- Слишком большая для земных кораблей, - покачал головой Махмудов. - Если эти спутники - мины, то тогда корабль должен быть величиной с Юпитер.
Он нажал на кнопку, и компьютер отпечатл всю информацию, которая имелась в базе данных, на пластик. После этого навигатор сел в кресло и стал вдумчиво всматривпаться в текст и цифры.
- Но нет уверенности и в том, что это не создано геркуланами! - Аркадий махнул на изрображение геометрических фигур на Центурии. - Ведь на границе Менатепа мы напоролись на их ловушку! Теперь нам следует быть в состоянии провышенной боевой готовности...
Тут Комацу произнес:
- Вообще-то у меня нет полной уверенности, что мина была создана геркуланами. Да, она предназначалось для кораблей земного типа, и все же это нетипичное для них оружие. Может, здесь есть кто-то еще... то есть какая-то иная разумная жизнь... Может, это они выставили мины вокруг Менатепа и вывели на орбиту два спутника для защиты Центурия...
- Ты хочешь сказать, что есть еще какая-то цивилизация? И что она могла подвергнуться атакам геркулан? - переспросил его Махмудов, отвлекаясь от изучения данных. - Может, это наши союзники?
- Я предполагаю... Но если это так, то меня удивляет тот факт, что никто больше не предпринимал попыток уничтожить наш катер, или наладить с нами контакт... Мы приближаемся к обитаемой планете, и никакой реакции...
- А может, нас не замечают? - предположила Родригес, однако это было утоплено негодующими возгласами мужчин:
- Что ты, что ты! Мы же не иголка в стоге сена! Работу наших двигателей легко было засечь, а цивилизация, которая создала два спутника-планетоида просто обязана иметь достаточные технические средства за контролем над космосом.
Тут Комацу сказал:
- Какое будет решение - мы осуществим посадку на Центурий? Или будем вращаться на геостационарной орбите?
Все замолкли и посмотрели на навигатора. Ведь теперь он считался командиром экипажа и должен был принимать окончательное решение. Махмудов не раз признавался себе, что быть главным - дело не простое, ведь ответственность за людей и миссию теперь ложилась на его плечи. Готов ли он? Тут требовалась не только сила духа и самоотверженность, но и проявление мудрости, умение концентрироваться полностью на реализации поставленной задачи, координировать действия астронавтов, а такое нарабатывалось годами. Не зря на руководство станциями, кораблями, экспедициями назначались самые проверенные и подготовленные личности. Азиз же стал таким лишь из-за стечения обстоятельств. Его опыт был не столь значимым, как у погибшего Нила Брайта или даже как у фронтового разведчика Сакё Комацу. И все же сейчас именно он был командиром.
Навигатор отложил на стол пластиковую карточку и произнес:
- Я думаю, что садится на Центурий рановато - мы мало еще знаем о планете и как могут отнестись к этому местные жители... если, конечно, они там еще есть. Но и торчать вдали от Центурия нет смысла. Поэтому предлагаю совершить посадку на один из спутников, например, на Тхиусс...
- Что это нам даст? - нервно спросила Родригес. Конечно, как командир Азиз не обязан был отвечать перед экипажем за свое решение, и все же он не хотел, чтобы люди сторонились его и не знали, почему он поступает так, а не иначе. Это с Нилом никто не спорил, потому что за полковником был большой опыт, знания, авторитет и сноровка, чего не было у других. А Азиз был равным по этим параметрам с другими.
Поэтому он решил пояснить мотивы такого решения:
- Представьте, как на Марс или Землю садиться неизвестный корабль? Без всякого предупреждения... Какова реакция системы обороны?
- Атаковать, - уверенно произнес Аркадий. - Это естественно, особенно находясь в состоянии войны с враждебной цивилизацией...
- Точно. Почему же так не поступят жители Центурия? Ведь два спутника охраняют планету, и это говорит о многом... Например, что им, инопланетянам, есть кого или чего опасаться. Это во-первых. Далее, наш катер - не стерилен с биологической точки зрения, даже наш организм носит миллиарды микроорганизмом, и неизвестно, как поведут они, вырвавшись на волю. Мы можем вызвать пандемию, ведь у местной флоры и фауны нет иммунитета... Тогда мы еще больше обозлил неизвестную цивилизацию, и можем получить в ее лице нового врага. А разве нам мало геркулан?
- А Тхиусс?
- На спутниках нет атмосферы, это абсолютно чистые планеты, - подчеркнул японец. - Так что решение командира я нахожу обоснованным. Если уж и налаживать контакт, то делать это следует осторожно и аккуратно. Даже если ляжем на геостационарную орбиту, то и это может рассматриваться как недружественный акт. Вдруг решат, что мы шпионы?
Доводы казались убедительными. Но только Анжелина все еще сомневалась, и это было понятно: каждому хотелось быстрее приземлиться на Центурий и собственноручно пощупать эти грандиозные сооружения. Они казались такими же таинственными, как древнеегипетские или мексиканские пирамиды. Родригес открыла рот, чтобы выразить какой-то довод в свою пользу, но тут Махмудов остановил ее:
- Анжелина, в древние времена на морских судах действовало одно правило с двумя пунктами. Ты их знаешь?
- Нет, - расстерянно ответила та.
- Тогда для тебя их произнесу. Пукт первый: командир всегда прав. Пункт второй: если командир не прав, то смотри пункт первый. Ты поняла?
- Да, - машинально произнесла врач, немного огорченная. Однако спорить больше не стала, а Азиз этого и добивался.
Он сел опять за пульт, чтобы внести изменения в курс и рассчитать элементы торможения. Следовало осуществить посадку на Тхиусс с наименьшими затратами топлива, а его оставалось в баках не очень-то и много. Конечно, об обратном пути к Земле и говорить не стоило, но для маневра в солнечной системе необходим был какой-то запас. Пока Махмудов был занят своим делом, остальные тоже не стали сидеть спустя рукава.
Аркадий и Мустафа проверяли механику катера, а Сакё вновь тестировал программы бортового компьютера с целью недопущения их сбоя в самый ответственный момент. Родригес было поручено подготовить из всего того, что было на корабле, полевую биологическую лабораторию - даже на спутнике без атмосферы могли иметься опасные бактерии и микроорганизмы.
Азиз закончил расчеты и вновь проверил их. Дисплей высвечивал тракторию, линия упиралась в спутник. Фактически катер должен был осуществить маневр через час, чтобы погасить скорость, изменить курс и лечь на его орбиту, а еще через некоторое время следовало включить посадочные двигатели и мягко приземлиться на одну из равнин Тхиусса, который высвечивался пока еще бледно-синим цветом на экране. Такой цвет давался в том случае, если не было стопроцентной информации о состоянии рельефа поверхности - ведь вместо равнины там могли оказаться горные хребты, а для пилота это самое сложное - вести корабль при пересеченной местности. Из памяти Азиза высплыли моменты, когда он, будучи курсантом Астрошколы, сажал учебный корабль среди горных шпилей Каллисто и в условиях страшных бурь - это был кошмар, сколько нерв и энергии для этого потребовалось и не передать словами. Лишь только за эти часы он похудел на пять килограммов, и первая морщина прочертила свою линию на лбу.
- Будем надеятся, что условия для посадки там нормальные, - пробормотал Махмудов. Ему казалось, что Тхиусс должен иметь специальные площадки для кораблей, если он создавался как какая-то база. Вряд ли инопланетянам было приятно иметь также дело с неприспособленной для этого местностью.
Когда все было закончено, навигатор произнес:
- Я произвел расчеты... Посадка будет в автоматическом режиме, однако я буду страховать на ручном, если произойдет что-то непредвиденное.
Эти слова обидели Аркадия:
- О чем ты говоришь, Азиз, я проверил работу всех основных систем, ничего не подведет! Я ручаюсь своей голо... нет, рукой... левой...