Сидя на корточках он читал Сенеку. Некогда умные высказывания казались плоскими, круглыми и ласковыми. Острые края противоречий уже не терзали разбухший от внутренних споров разум. Сколько же книг надо было перечитать и сколько писанины переворочать чтобы вот так, совершенно бесстрастно, воспринимать прочитанные строки. И если бы только Сенека....
Пожалуй, какие-нибудь древние фолианты неведомых стран и давно ушедших народов были бы восприняты столь же обыденно и бесстрастно.
Всё потеряло смысл. Скорее не так...всё потерялось в каком-то огромном, гораздо более огромном, чем весь мир, Смысле.
Он почувствовал этот смысл тогда...во сне, и далее этот сон завладевал им с каждым земным циклом всё более, пока не наполнил разум хрустальным спокойствием и торжественным одиночеством. Всё осталось прежним: книги, дома, люди, но существовали они словно за прозрачным стеклом, не пропускающим шума, а внутри его существа поселился мягкий ровный свет. И теперь, спустя много времени, он понимал, что Он и Свет одно неделимое существо, по отношению к которому слово "вечность" совершенно не резонировало, ибо ограничивало саму суть всего явления. Жизнь поражала своей механичностью, что, впрочем, было уже не важно...самые стойкие эмоции ещё заставляли организм выделять соответствующие гормоны, умнейшие мысли, почерпнутые из разных источников информации, ещё радовали своей лаконичностью, запахи и красивые конструкции окружающего мира ещё дарили эстетическое удовольствие, но...
Но всё существование разделилось на два потока, и одним из этих потоков был Свет. С удивлением наблюдал он, как постепенно этот световой поток становился шире и глубже, поглощая другой поток обычного мира, несущийся встречно, и не уничтожал его, давал возможность существовать всему, что растворялось в немерцающем сиянии. Он даже слышал этот поток, он равномерно гудел, и гул был похож на непрекращающийся звук "АААААА...".
Это было необыкновенно забавно и немного страшно. Оценивая ситуацию с точки зрения логики, он понимал, что это необратимо.
И по привычке пытался читать, читать...раствориться в повседневных делах, в мыслях о зарплате и политике. И что самое смешное, пытался обострить рефлексию организма, воздействуя на психику размышлениями и разговорами с людьми о тяжёлой участи человека, выживающего в страшной российской действительности и о необходимости зарабатывать деньги неинтересным обыденным трудом. И чем интенсивнее была его мозговая и физическая деятельность, тем мощнее струился Свет, два мира, два существа, словно оттеняли друг друга.
Тогда, семь лет назад, ему приснилась жаркая пустыня. Он оказался в её сжигающем сердце, под палящим Солнцем. Стоял некрасиво опустив плечи, щурился, пританцовывал на обжигающем ноги песке и поражался ясности и естественности своего осознанного сновидения. И увидел девочку лет двенадцати, с огромными карими глазами, такими огромными, что тут же решил, будто это инопланетянка. Она была в белоснежном сафари и красных сандалиях.
Глядела куда-то в даль и шевелила сказочными ресницами. Девочка сказала тогда только одну фразу:
- Шепелявый шепот шершавой пустыни....
И исчезла. Но в этих словах прозвучали такие звуки и вибрации, что он проснулся в слезах и плакал тихо, тайком от всех, ещё несколько дней. И почувствовал внутри себя Свет.
Девочка приснилась ему ещё раз через год, в канун православного Рождества. В этом сне он стоял на шельфовом леднике. Вокруг были глыбы из снега и льда и от холода шевелились волосы на голове. Девочка появилась слева от него, причудливо одетая в полушубок и белые сапожки. Он сразу её узнал и обрадовался. Она посмотрела на него очень ласково, улыбнулась непосредственной детской улыбкой, протянула руку к горизонту и сказала:
- Мистер Снег ночует под забором! Тень не делает его грязным, он растает весной от Света.
И как в прошлый раз пропала...А он ходил и улыбался, словно сумасшедший, вспоминал детское весёлое лицо девочки и ничего не мог с собой поделать.
Поток Света, умиротворения и спокойствия стал многократно мощней и заструился беспрерывно. Даже когда он спал, то поток нёсся с прежней силой и часть его существа всегда наблюдала эту искрящуюся реку.
Окружающий мир стал таким искусственным и придуманным, что его укусы уже не воспринимались хоть сколько-нибудь болезненно. Раздражение и боль принадлежали исключительно телу, Свет жил отдельно и постоянно смеялся : "АААААА..." И потом, много размышляя о Жизни и Смерти, он ощущал, как сами эти рассуждения весело захватываются ярким потоком, превращаются в узкую полоску и уносятся куда-то течением в невообразимо бесконечное пространство, полное теплоты и радости. Понятия Жизни и Смерти более не существовали! Это было одним и тем же, это был Свет....Свет, принимающий формы... Одна из форм принадлежала ему, и она медленно таяла в гигантском потоке сознания, для того чтобы вновь стать чистым Светом, а затем принять какое-нибудь новое причудливое очертание. Для разума человека это было безгранично грустно и непередаваемо прекрасно.... Он перестал любить согласные звуки, они были твёрдые, и жёстко ограничивали пространство и время... А Свет был таким мягким, бесконечным и упругим! 'АААААААА...' Кажется, осталось только разгадать ошеломляющие вибрации: ШЕПЕЛЯВЫЙ ШЕПОТ ШЕРШАВОЙ ПУСТЫНИ..... Но когда он пытался расслышать, что же шепчет пустыня своими шершавыми барханами, то слышал снова и снова 'ААААААААА...'. 'Хм..Ха-Ха..' - смеялся он иногда наблюдая, как тает Мистер Снег под забором на весенней улице. Поток набирал силу....