Песчаная дорожка вывела их к клеткам со львами. Здесь толпилось так много народу, что Федя видел только чьи-то ноги, карманы и сумочки. Грустный Человек догадался об этом и посадил Федю себе на плечо, а Ёрик вскарабкался по собственному хвосту, как по канату, и хорошо устроился наверху. Но кто-то наступил ему на кисточку, которой Ёрик очень дорожил, и чёрт свалился вниз.
На кисточке плотно стоял Потный Человек. Он держал подмышкой портфель из чьей-то кожи и вытирал себе шею клетчатым платком. Ёрик попытался выдернуть конец своего хвоста из-под широкого каблука, но каблук упирался так плотно, что пришлось провести под него небольшой подкоп, и лишь после этого драгоценная запыленная кисточка оказалась на свободе. Ёрик заботливо почистил её и только хотел снова подняться по собственному хвосту, как Грустный Человек подхватил его и посадил на другое плечо.
Перед ними была не очень просторная клетка. Большой лев с пышной гривой лежал у задней стены, а две голенькие львицы спали у боковых стен, обе хвостами к недовольным зрителям.
-- А ты говорила, бабушка, что он Хороший Человек, -- укоризненно проговорил с плеча Грустного Человека Федя.
-- Кто? -- не поняла бабушка.
-- Ты говорила, что здесь все живут свободно, без всяких
клеток, -- сказал Федя.
-- Их скоро переведут, Федя, -- ответила Софья Ивановна. -- Для них уже построили городок со скалами, долинами и ущельями. Так что он всё-таки Хороший Человек, директор этого зоопарка.
-- Ладно, -- подумав, согласился Федя. -- Может быть, они немного потерпят ещё.
-- Потерпят! -- проворчал рядом Потный Человек. -- Это ещё неизвестно, кто терпит, понимаешь!
А Девочка с Голубым Бантом -- та самая, чей мяч закатился недавно в соломенную шляпу одного гражданина с портфелем и которая сейчас стояла у самого барьера, капризно спросила:
-- Почему они нисколько не шевелятся?
-- Потому что они спят, мое золотко, -- ответила Девочке её мама.
-- А почему они спят, если сейчас день? -- спросила Девочка, играя мячом и мешая другим смотреть на львов.
-- Потому что они ведут ночной образ жизни, детка, -- ответила Девочкина мама.
-- А почему они ведут образ жизни тогда, когда мы спим? --надув губки, спросила Девочка с Голубым Бантом.
-- Потому что они не такие умные, как ты, моя красавица, -- ответила Девочкина мама, расправляя ей красивый голубой бант.
-- Тогда мне неинтересно, как они спят, -- сказала Девочка и побежала за укатившимся мячом.
-- Вот именно! -- недовольно заявил Потный Человек. -- Их пора пошевелить. Пусть прекратят это безобразие -- спать, понимаешь!
И Потный Человек стал собирать с земли всякие камешки и кидать через сетку в львиное жилье.
Девочка с Голубым Бантом догнала свой мяч и заинтересованно протиснулась к барьеру. Она схватила сразу горсть камешков и тоже собралась бросить их в клетку, но Федина бабушка остановила её, задержав маленькую ручку.
-- Девочка, --- сказала Федина бабушка, -- ты хочешь сделать плохо.
-- Не троньте моего ребенка! -- обиделась Девочкина мама, а Девочка вырвала свою ручку и кинула камешки в сетку.
Некоторые камешки отскочили от сетки обратно, а некоторые попали внутрь и даже долетели до той львицы, которая лежала у стены слева. Львица продолжала лежать, не открывая глаз.
-- Девочка, -- проговорила Федина бабушка, -- ты сделала плохо. Ведь когда ты спишь в своей кроватке, в тебя никто не бросает камни?
-- А у них нет кроваток, поэтому в них бросать можно, -- ответила Девочка.
Ёрик не выдержал и спустился с Грустного Человека, чтобы поближе посмотреть на такую странную девочку.
-- Отстаньте от моего ребенка! -- оттолкнула Ёрика Девочкина мама и позвала: -- Иди сюда, моя умница, мамочка никому не даст тебя в обиду!
-- Дядя Игорь, а если мы не дадим в обиду львов, что тогда будет? -- спросил Федя. -- Начнется мировая война?
-- Чтобы начать войну, ума не надо, -- сказал Грустный Человек дядя Игорь. -- Ум нужен для того, чтобы войны не начинать.
-- Какой вздор вы тут говорите про какой-то ум! -- возмутился Потный Человек. -- Мы все заплатили деньги, чтобы видеть! А эти львы спят, понимаешь, и ничего не показывают!
-- Напротив, -- возразила Федина бабушка. -- Они показывают то, чего мы достойны.
-- Это как вас понимать? -- подозрительно всмотрелся в Федину бабушку Потный Человек. -- На что это вы намекаете при детях?
-- Они показывают нам хвосты, -- спокойно ответила бабушка. -- Прекрасные длинные хвосты, а один даже с кисточкой.
-- А я заплатил не только за хвост! -- возмутился Потный Человек. -- Я заплатил за всё целиком!
-- У меня тоже довольно длинный хвост, -- пробормотал Ёрик. -- И тоже, может быть, с кисточкой. И на нём опять стоит этот человек.
Ёрик попробовал подергать. Потом попробовал разбежаться. Потом рванул. Напрасно! То, что попадало под каблук Потному Человеку, не так-то легко освобождалось.
-- Чёртов хвост! -- буркнул Ёрик и оставил всё как есть, потому что в сетку опять застучали камешки, которые подбирал с земли и кидал Потный Человек.
Теперь несколько камешков долетели до львицы, которая лежала справа. У львицы дрогнула шкура.
-- Ага! -- обрадовался Потный Человек. -- Сейчас ты у меня проснешься, понимаешь!
Тут Федина бабушка посмотрела на Ёрика, а Ёрик пристально посмотрел на Потного Человека. И все другие стали на него смотреть, кто с изумлением, а кто с испугом. Потому что все камни, которые были набросаны в клетку, стали отрываться от пола и полетели в Потного Человека, очень точно щелкая его по носу.
Увидев это, Девочка с Голубым Бантом стала весело прыгать и смеяться, показывая пальцем на дядю, которому больно.
-- Что? Что такое?.. -- закричал Потный Человек, стараясь прикрыть ладонью свой нос.
Но нос почему-то все вылезал из-под пальцев и сам подставлялся под щелчки.
-- Прекратите, понимаешь! Прекратите безобразие! Мне больно! -- гнусавил из-под руки Потный Человек, а Девочка с Голубым Бантом хохотала так громко, что начала заикаться.
-- Скверная девчонка! -- кричал и прыгал Потный Человек.-- Прекрати сейчас же! А то я сдам тебя в комнату детской милиции!
-- Не кричите на моего ребёнка! -- закричала Девочкина мама. -- Не мешайте счастливому детству! Иди ко мне, моя кудесница, иди к своей любимой мамочке!
-- Не хочу! -- топнула ногой Девочка. -- С тобой не смешно! А я хочу, чтобы смешно!
Тут один маленький камешек щелкнул её по носу, и все засмеялись. Львицы и лев встали и подошли к сетке. Они тоже смеялись.
А Девочка обиделась и заплакала.
Странная она была девочка. Когда было больно другим, она смеялась. Когда стало больно ей, она заплакала. Лучше бы она сделала наоборот. Но Девочка с Голубым Бантом ещё не догадалась, что можно смеяться тогда, когда трудно, и страдать, когда плохо совсем не тебе.
-- Золотко, ласточка моя, мое солнышко... -- утешала Девочку мама, а Девочка отталкивала её кулачками, замахивалась на львов и требовала:
-- Не хочу живых! Хочу по телевизору!
Девочка с мамой ушли, камни перестали вылетать из клетки, стало тихо. Львы стояли за сеткой и смотрели на людей.
Люди стояли у барьера и смотрели на львов.
Львы молчали. И люди молчали.
Гривастый лев лениво раскрыл пасть и зевнул. За ним зевнула львица справа. За ней зевнула львица слева. Потом они разом повернулись и разошлись по местам. Лев лег у задней стены, львицы -- около боковых.
Львы закрыли глаза. Так им легче было жить. Так они не видели суеты перед своей пещёрой и переставали слышать надоедливые голоса. Они отключали для себя время и опускались в темноту, пребывая, но не живя.
-- Отпусти меня, -- попросил Федя Грустного Человека. -- Я не хочу на это смотреть.
Грустный Человек снял Федю с плеча и поставил на землю.
-- Ты хочешь домой, малыш? -- спросила бабушка.
-- Нет, -- ответил Федя. -- Я хочу другого. Только я не знаю, какое оно.
Они пошли по новой песчаной дорожке. Ёрик во избежание дальнейших неприятностей нес своей хвост в руках. Федя о чем-то сосредоточенно думал. Федина бабушка и Грустный Человек вполголоса разговаривали.
-- Не уверена, что это хорошо, -- говорила бабушка.
-- Да, почему-то об этой стороне мы приучили себя не думать, -- говорил Игорь Николаевич.
-- Конечно, это не прямая жестокость, -- сказала Софья Ивановна. -- Зверей кормят, чистят клетки. Но -- клетки! Клетки... В этом все дело.
-- Да, рабство всегда рабство, -- согласился Грустный Человек.
-- А их можно выпустить? -- спросил Федя.
-- Нет, -- покачал головой Грустный Человек. -- Они родились в неволе. Если их выпустить, они погибнут от голода. Им негде охотиться.
-- Тогда пусть они вернутся к нам сами, -- сказал Федя.
-- А если и вернутся? -- проговорил Грустный Человек. -- Разве это будет свободный выбор? Разве они видели когда-нибудь африканскую саванну или шли на водопой к озеру Чад?
-- Но человек хочет сближения, -- проговорила Федина бабушка. -- Ведь мы их ловим, чтобы быть к ним ближе. Поступаем, как работорговцы, а хотим понимать.
-- Вы так думаете? -- грустно спросил Грустный Человек.
-- Хотим понимать! -- упрямо повторила бабушка. -- Но мы варвары.
-- Я ещё маленький, бабушка, -- сказал Федя. -- Но я буду расти и научусь. Я потом всё сделаю без клеток и добровольно. И они будут приходить сами, чтобы мы их понимали.
-- Ладно, малыш, -- ответила бабушка. -- Я думаю, что так и будет.
Оттого, что бабушка ему поверила, а Грустный Человек внимательно посмотрел и согласно кивнул, Феде сделалось хорошо и легко, и он побежал вперед, туда, где слышался птичий гомон.
Они подошли к просторному птичьему участку с тенистыми деревьями, несколькими небольшими озерами и множеством островков со скалами. Здесь был настоящий птичий базар.
-- Кому счастье! Могу принести счастье! -- обещал белый аист.
Гомон стоял оглушительный. У Феди даже в ушах защелкало, как в самолете при наборе высоты. Покупать они ничего не собирались, продавать тоже, поэтому все свернули на другую тропинку и вышли к бассейну с бегемотами.
У бегемотихи Сюзанны недавно родился малыш Цезарь, и Феде очень хотелось его увидеть.
Ещё издали они услышали, как Сюзанна ворчит:
-- Уф! Разве это болото? Уф! Разве это вода? Уф! Разве это солнце? Как ты дышишь, поросенок? Дыхание держи, дыхание! Ещё раз булькнешь -- останешься без морковки! Ты куда, лежебока? Опять на дно? Ну и детки пошли, никакого сладу, уф!
Увидеть Цезаря не удалось. Он не хотел подниматься со дна. Сюзанна тоже скрылась в глубине мутного водоема, только маленькие ушки да нос, похожий на две средних размеров морские пещёры, незаметно поднимались над водой то там, то тут. В длину Сюзанна была метра три, а то и больше, но под водой двигалась так легко и бесшумно, что угадать, где покажутся бугорки глаз и ноздрей, было невозможно.
Поняв, что у бегемотов нет настроения вылезать на берег, Федя с Ёриком, с бабушкой и Грустным Человеком направились к обезьяннику.
Федя уже бывал в зоопарке. Правда, раньше он приходил без Ёрика, и чудес происходило чуть-чуть меньше, хотя какой же зоопарк может обойтись без чудес? Таких, которые совсем без чудес, и на свете нет. Пойдешь, например, посмотришь среди лета на белого медведя -- уже чудо. Или на зеленой поляне развернет павлин всем на удивление свой сказочный двухметровый хвост -- чудо! Или плывет по зеркальному пруду чёрный лебедь, шея изогнута -- глаз не оторвать, как раскаленный уголь полыхает красный клюв, -- нет, не может он быть таким чёрным просто так, и клюв у него красный тоже не просто так!
Бабушка, конечно, поняла, что нужно, и рассказала сказку про чёрного лебедя.
Как и думал Федя, чёрный лебедь был сначала белым, как все остальные. Но однажды в лесу случился пожар. Звери побежали спасаться в озеро, только маленький бельчонок не знал, что делать, и метался по берегу, а вокруг трещали и падали горящие деревья. Лебедю стало жаль бельчонка. Он продрался сквозь горящие камыши на берег, схватил бельчонка и сквозь огонь побежал к воде. Пламя раскалило докрасна его перья, но не смогло сжечь, потому что лебедь спасал не себя, а другое живое существо. И когда он кинулся в озеро, холодная вода потушила его раскалённое тело и перья сделались угольно-черными. И только клюв продолжал гореть, потому что лебедь не смел опустить его в воду, боясь погубить маленького бельчонка, который не умел плавать. Так и остался с тех пор клюв черного лебедя красным на все времена, а благородные лебеди бесстрашно подплывают к человеку, потому что знают, что человек способен поступить так же.
Да нет, сколько угодно чудес в любом зоопарке!
Но когда смотришь там на зверей, то всё-таки кажется, что ты немного подсматриваешь без разрешения.
И в самом деле, разве разрешил бы вам горный орел смотреть, как он обедает? Или кенгуру -- как прячется в брюшной сумке её крохотный кенгуренок?
Естественно, никто тебе этого не разрешал, а ты пришел и смотришь. Не слишком-то культурно, чего уж тут. Получается, что то ли на чужой обед напрашиваешься, то ли выглядываешь, как чужого ребенка украсть.
А вот с обезьянами другое дело. Им нравится, когда на них смотрят. Даже чем больше, тем лучше. Они тебе сами заверещат, чтобы привлечь внимание. Или начнут специально для тебя качаться на перекладинах. Или покажут, как в голове искать. Им скучно, если на них не смотришь. А если ты такой дурак, что равнодушно проходишь мимо, то ничего хорошего обезьяна про тебя не скажет.
Около клетки с павианами народу было особенно много. Павианы, хитро поглядывая на зрителей, вели весьма оживленный разговор, в котором Федя почему-то не понял ни слова.
-- Ёрик, -- попросил он, -- ты можешь перевести то, о чем они говорят, на человеческий язык?
Ёрик прислушался и ответил:
-- Перевести можно, но не следует.
И направился к следующей клетке, где сидели макаки. Едва макаки увидели Ёрика, как подняли страшный переполох. Большой макак, зацепившись ногой за перекладину, повис вниз головой. Остальные вскочили и стремительно метнулись с пола на сетку, по сетке вверх к потолку, от потолка на канат, по канату на пол, с пола опять на сетку. Их тела то сжимались, то распластывались в воздухе, образуя мелькающий, лохматый, орущий круг.
Внезапно круг распался, все спокойно расселись, кто где хотел, и стали чесаться.
Симпатичная зеленая макака спросила:
-- Из какого он рода?
-- Из весьма старинного и весьма уважаемого, -- ответила старая беззубая макака. -- Он родственник обыкновенных чёртовых обезьян. Я полагала, что таких давно уже нет.
-- Чего, чего? Зеленые или мне кажется? -- раздался надоевший голос Потного Человека. -- Зеленые! Трава, что ли, вместо шерсти? Вот недоумки!
-- Товарищ, -- сказал Грустный Человек, -- если вам не нравится здесь, вы можете посмотреть на что-нибудь другое.
-- Не ваше дело, -- сказал, не оборачиваясь, Потный Человек. -- Что хочу, то и смотрю. У меня оплачено!
Он протиснулся вперед и тыкал пальцем в сторону обезьян, которых и так все видели.
-- Ха-ха-ха, понимаешь! Глядите, глядите! Всё волосатое, а сзади голое! Как не стыдно!
Большой макак посмотрел на Потного Человека и оскалил зубы.
-- Ну и рожа у тебя, братец! -- радостно сказал ему Потный Человек и передразнил: -- Ы! Ы! Как ты с такой рожей живешь? Небось, самому противно. Ы!..
Оскорбленные макаки заверещали и бросились на сетку. Они затрясли её так, что она загудела.
-- У! У! -- захлебывался от удовольствия Потный Человек. -- Ы!..
-- Гражданин! -- гневно сказала Федина бабушка. -- Не позорьте нас перед обезьянами, а то они откажутся быть нашими родственниками.
Но Потный Человек ничего не хотел слушать. Он строил рожи.
-- Ему ничем не поможешь, -- вздохнул Грустный Человек. -- По-человечески он не понимает.
-- Ы? -- спросил Потный Человек. -- У-у-ы?
-- Ю! -- сказал ему Игорь Николаевич, и Потный Человек попятился. -- Ю, ю! -- добавил Игорь Николаевич, а Потный Человек подхватил свой портфель и засеменил прочь, оглядываясь с опаской и почтением.
-- А чего он испугался, дядя Игорь? -- спросил Федя.
-- Он испугался, что, кроме двух букв, которые он освоил, его заставят изучать ещё тридцать одну, -- усмехнулся Игорь Николаевич.
-- Дядя Игорь, а что ты ему сказал?
-- Я сказал, что его, конечно, вполне можно было бы посадить в клетку, но обезьяны не заплатили бы за него ни копейки, -- ответил дядя Игорь.