И вот после того, как Федя надел пижаму в горошек, после того, как побежал к бабушке и ощупал дерево на свежевыкрашенной табуретке и сказал, что оно похоже на удава, а снизу вылитый восьминог, а значит, пилить такую замечательную корягу, чтобы сделать из нее одного только лешего, это просто-напросто совершать варварство*,
----------------------------------
*Поступать, как Федина тетя Варвара, у которой все ломается, грохочет и разваливается. (Примечание Феди.)
а также после того, как под удавом и восьминогом была устроена нора из двух подушек и ватного одеяла, -- после всего этого Федя счастливо зажмурился и проговорил:
-- Бабушка, я абсолютно готов!
-- Сейчас я тоже буду готова, -- сказала бабушка.
-- А скажи, бабушка, все, что сейчас будет, будет там или тут?
-- Ну, конечно, тут! -- ответила бабушка. -- Хотя, может быть, в какой-то мере и там.
Щелкает выключатель, что-то двигается в той стороне, где стоит аквариум с золотыми рыбками. Зажмуренный Федя слышит, как в комнате что-то шелестит, шагает и постукивает, а в спутанном корневище кряхтит и бормочет, устраиваясь на ночлег. Федя терпит полминуты и даже больше, а когда терпенье у него совсем кончается и дышать ему становится нечем, он спрашивает сдавленным шепотом:
-- Бабушка... Уже можно?
-- Мож-ж-жно... -- отзывается далекий, медленный голос, который наполовину остается бабушкиным, а на другую половину звучит таинственно и загадочно.
От такой замечательной, высококачественной таинственности по спине Феди побежали быстрые, щекочущие мурашки, от которых стало немного страшно и совсем интересно. Федя приоткрыл глаза, чтобы увидеть не все сразу, а по частям, потому что от этого видно больше. Он увидел зеленый свет.
Сказочный аквариум с золотыми рыбками призрачно освещал бабушкину комнату. Зеленый свет шел от изумрудной воды и причудливо изогнутых прядей водяной травы кабомбы, пушистой и мягкой, как цветы одуванчиков. Зеленый свет насквозь пронизывал бледные вуали* золотых рыбок, цветочную вазу на столе и сделал зеленым широкий белый потолок.
----------------------------------
*Украшение, которое Федина бабушка носит на шляпе, а золотые рыбки на хвосте. (Примечание Феди.)
Федя понял, что вся комната стала большим аквариумом, бабушка сделалась похожей на круглую рыбу куткутию, а сам Федя превратился в рака-отшельника, только без актинии.
Рыба-бабушка неслышно подплыла к его раковине и остановилась рядом.
-- А я знаю, кто ты, -- сказал рак-отшельник из своей раковины. -- Ты круглая рыба куткутия, которая всегда улыбается.
-- Возможно, возможно... -- согласилась, покачиваясь, круглая рыба.
-- А давно ты плаваешь в этих местах? -- спросил рак-отшельник.
-- Я не знаю, что такое давно, -- сказала круглая рыба.--Я плаваю здесь всегда.
-- Если ты плаваешь здесь всегда, то скажи, где всё было, когда ничего не было? -- спросил из раковины рак-отшельник.
-- Наверно, очень далеко, -- ответила, улыбаясь, куткутия.
-- А ты хочешь попасть туда, где все было, когда ничего не было? -- спросил рак-отшельник. -- Я знаю, как это сделать, только это большой секрет. Но ты хорошая круглая рыба, и я тебе его открою. Только сначала посмотри, не бродит ли около нас какой-нибудь разбойник.
-- А .разбойник -- это опасно? -- спросила рыба.
-- Конечно, опасно! -- воскликнул рак-отшельник. -- Ведь если разбойник попадет в Страну, в Которой Всё Начинается, то обязательно начнет что-нибудь плохое: будет мучить какого-нибудь котенка или начнет какую-нибудь войну, в которой всё будет гореть. Разбойников вообще нельзя подпускать ни к каким началам.
-- А как узнать, что около тебя плавает разбойник?
-- Очень просто: разбойники всегда притворяются хорошими и думают, что этого никто не видит. А всем с первого взгляда ясно, когда притворяются, а когда нет. Только ясно может быть обязательно с первого взгляда, а со второго уже можно запутаться.
Круглая рыба куткутия бесшумно проплыла по зеленой комнате и осторожно выглянула в желтый коридор.
-- Все спокойно, -- произнесла она, вернувшись к норе рака-отшельника. -- Я не заметила ни одного существа, которое бы притворялось.
-- Тогда слушай, -- высунулся из раковины рак-отшельник.-- Если хочешь попасть в Страну, Где Всё Было, пока не появилось, НАДО ЗАКРЫТЬ ГЛАЗА.
-- А как я закрою глаза, если я рыба? -- удивилась куткутия.
-- А ты представь, что ты моя бабушка, -- предложил рак-отшельник.
-- Боюсь, что даже у бабушки рака-отшельника глаза закрываются плохо, -- засмеялась куткутия.
-- Тогда я представлю, что я не рак-отшельник, а твой внук Тамтуттам, а ты представишь, что ты моя человеческая бабушка.
-- Тогда другое дело, -- согласилась рыба. -- Тогда, может быть, что-нибудь и получится.
Круглая рыба куткутия замерла, прижала к своему телу плавники и вдруг действительно закрыла глаза. Совершенно очевидно, что ей удалось представить себя человеческой бабушкой. Тамтуттам потрогал закрытые бабушкины веки и прошептал:
-- Теперь видишь? Видишь, как сразу темно? И как ни в одну сторону нет конца? Видишь, как ничего нет, но всё равно все есть? Там что-то шевелится, вздыхает, хочет быть то большим, то маленьким, но у него никак не получается. Слышишь, как оно там ждет?
-- Что ж... Может быть, ты и прав, малыш Тамтуттам, -- произнес в темноте и общем ожидании добрый бабушкин голос, и от этого голоса всё, что ожидало, придвинулось ближе.
-- Ты только подожди открывать глаза, -- прошептал из большой темноты Тамтуттам. -- Надо, чтобы мы догадались...
-- О чем догадались, малыш? -- спросила бабушка.
-- Подожди, подожди, бабушка, не надо говорить про другое, -- таинственно шептал Тамтуттам. -- Теперь ты видишь, как мы далеко? Мы уже там. Это и есть Страна с Закрытыми Глазами. Здесь когда-то было всё, что теперь есть у нас. Здесь были все люди, но они не знали, что они люди. Здесь были кошки, собаки и птицы, но они тоже не знали, что они кошки, собаки и птицы. Здесь были все машины и все цветы. Потом кто-то первый открыл глаза и увидел, что он человек. Потом человек придумал зверей, цветы и машины, придумал небо, облака и всё остальное. Но страна с Закрытыми Глазами всё равно есть, потому что там ожидает себя все то, что ещё не придумано. Там ожидают в темноте. Там ждут, пока мы здесь живем. Там больше всего на свете хотят появиться... Бабушка, давай сделаем так, чтобы что-нибудь появилось? Что-нибудь маленькое.
-- А почему бы и нет? -- улыбнулась бабушка.
-- А ты знаешь, что для этого надо произнести заклинания? -- шепотом спросил Тамтуттам.
-- Произнесем! -- бодро сказала бабушка.
-- И начертим таинственные знаки? -- широко открыл глаза Тамтуттам.
-- Запросто! -- сказала бабушка и тут же стала чертить круги, треугольники и извилистые линии в том месте, где из лешего насыпалось немного пыли -- леший трещал и скрипел, старательно ей помогая. -- ЛЭГЕ АРТИС*... -- таинственно прогудела бабушка.
----------------------------------
*На языке, на котором когда-то разговаривали древние римляне и средневековые колдуны, это означает: "По всем правилам искусства".(Примечание бабушки.)
-- БЕКС...КРЕКС ТАКС*! -- торопливо зашептал Федя. При этом что-то где-то слегка щелкнуло. -- Бабушка, а что у нас получится?
-- Что захотим, то и получится, -- легкомысленно ответила Федина бабушка.
-- Тогда знаешь что? Тогда... Тогда, раз у тебя есть такой лохматый леший, то пусть у меня будет небольшой чёрт.
-- Гм, гм... -- немного усомнилась бабушка. -- А не лучше ли нам получить что-нибудь другое?
-- Не лучше... -- сказало что-то из пыли робким голоском. -- Уверяю вас, не лучше!
-- Ой! -- в восхищении прошептал Федя. -- Он уже говорит!
-- Кто говорит? -- изумилась бабушка.
-- Ну, конечно же, чёрт! -- воскликнул Федя. -- Теперь у меня будет мой собственный чёрт!
-- Ну, не знаю, -- продолжала сомневаться бабушка. -- Вряд ли он может говорить, если его не видно.
-- Мало ли, что не видно! -- возразил Федя. -- Электричества в стене тоже не видно, но оно есть. А потом нашего черта невидно временно, ему трудно научиться всему сразу -- и слышать, и говорить, и видеться.
-- Быть видимым, -- поправила бабушка.
-- Быть видимым, -- послушно повторил Федя, и над пылью что-то слегка заколебалось, но тут же пропало.
Бабушка усмехнулась и будто нечаянно толкнула лешего.
Из бороды дунуло, и на пол осыпалось ещё немного пыли. Пыль быстро всосалась во что-то невидимое.
-- Теперь ты убедилась, бабушка, как ему хочется появиться? -- проговорил Федя. -- А мне ужасно хочется на него посмотреть. Как ты думаешь, какой он?
-- А ты у него спроси, -- сказала бабушка. -- Я к этому отношения не имею.
-- И спрошу! -- сказал Федя. И спросил: -- Ты такой?
-- Не знаю... -- ответил слабый голос.
-- Почему не знаешь? -- удивился Федя.
-- Потому что я ещё не отделился... -- прошелестел голос.
-- От чего ты не отделился?
-- От всего, что может быть.
-- А какое оно -- всё, что может быть? -- спросил Федя.
-- Большое... -- ответил голос. И, подумав, добавил: -- Очень, очень, очень большое!
-- Больше того, что уже есть? -- спросил Федя.
-- Гораздо больше! -- вздохнул невидимый черт. -- Много, много, много больше!
-- Да? А я думал, что самое большое -- наш дом. Ведь в нём шестнадцать этажей, а в других домах только по девять.
-- Конечно, у тебя большой дом, -- согласился черт. -- Но когда-нибудь построят ещё больше. Построят такой дом, в котором будет тридцать этажей. Или сто. Или даже целый город под одной крышей.
Да, целый город, конечно, больше одного дома, -- признал Федя.
-- А целая страна больше города. А Земля больше страны, да? А что больше Земли?
-- Другие Земли, -- ответил чёрт.
-- Которые другие? -- спросил Федя.
-- Которые когда-нибудь будут.
-- А они какие, которые будут?
-- Какие захочешь, такие и будут. Вот тебе Земля из одного песка, как пустыня. На ней нет моря и никогда не идет дождь. И не дует ветер, потому что воздух испарился от жары.
-- Нет, такую Землю мне не надо, -- сказал Федя. -- На ней не смогут жить мои аквариумные рыбки. Лучше пусть Земля будет как большой аквариум. Тогда рыбкам будет просторно, и они смогут расти сколько захотят. Это можно, чтоб Земля как аквариум?
-- Можно, раз ты придумал, -- сказал черт.
-- Подожди, подожди, -- забеспокоился Федя. -- Если на Земле будет одна вода, то как же на ней будут расти деревья? И где будут стоять большие дома? Нет, мне надо такую Землю, чтоб на ней было всё -- и рыбки, и дома, и звери, и всё-всё, что есть. Пусть моя Будущая Земля будет и с ветром, и с облаками, и с дождем, и с солнцем, и пусть на ней живут и звери, и люди, и никто никого не кусает.
-- Пусть, -- согласился черт.
-- А тебе самому что больше нравится? -- поинтересовался Федя.
-- Не знаю... -- вздохнуло под пылью.
-- Почему ты опять не знаешь?
-- Потому что я всё ещё не отделился. Когда я отделюсь и догадаюсь, какой я -- добрый или злой, хитрый, веселый или мрачный, -- тогда я скажу, что мне нравится.
-- Значит, это от меня зависит, какой ты будешь?
-- Ну да!
-- И от меня зависит, какая будет Земля?
-- Конечно!
-- А от Жеки из шестого подъезда Земля тоже зависит?
-- И от Жеки зависит.
-- А если Жека вредный, то и Земля у него будет вредная?
-- Разумеется.
-- А чья она окажется на самом деле -- Жекина или моя?
-- Того, кто победит.
-- Странно... -- задумался Федя. -- Нельзя же Землей играть, будто она мяч, ведь на ней может начаться землетрясение и кто-нибудь маленький испугается. Придется мне срочно стать сильнее, чтобы не дать Жеке из шестого подъезда выдумать Вредную Землю. Только как это сделать -- чтобы стать сильнее? Ты знаешь как?
-- Мой ответ зависит от того, каким стану я, -- после молчания ответил невидимый голос и добавил с обидой: -- Если, конечно, я вообще стану... Так что, если я стану злым и вредным, я скажу одно, а если справедливым и добрым, то скажу другое.
-- Тогда лучше скажи другое, -- решил Федя. -- Давай я тебя выдумаю справедливым и добрым, чтобы от тебя всем было хорошо. И ты будешь небольшим, как карликовый пудель, и лохматым, чтобы тебя можно было гладить. Ещё ты будешь горячий и красный -- для того, чтобы было интереснее. Ты будешь делать всякие чудеса и ещё что-нибудь. Что-нибудь мы придумаем потом, ладно?
-- Ладно, -- уже более бодро отозвался черт, осторожно отделяясь от того, что может быть, и постепенно превращаясь в то, что уже есть.
Это выглядело так, как если бы из костра вытащили раскаленную головешку и поставили её стоймя, всю в аккуратных красных завитках.
-- Да-а... -- попятился от своего изобретения Федя. -- Это, пожалуй, немного горячее, чем надо.
-- Пожалуйста, я могу и остыть, -- сказала головешка и стала кое-где обугливаться.
-- Нет, нет! -- закричал Федя. -- Ты уж, пожалуйста, сделай себе всё, что положено, -- и голову, и руки, и ноги. Ну, как у обезьянки шимпанзе в зоопарке. Но чтобы обязательно с длинным-предлинным хвостом и коротенькими-прекоротенькими рожками.
Головешка кивнула и с готовностью превратилась в симпатичное существо и с хвостом, и с рожками, и со всем остальным, что успел заказать Федя.
-- Вот спасибо-то! -- проговорило, широко улыбаясь Феде и Фединой бабушке, симпатичное существо. -- Я уж думал, что так никогда и не проявлюсь. Большое-пребольшое спасибо!
-- А скажи, бабушка, как ты думаешь, он сейчас там или тут?--спросил Федя, любуясь своим замечательным изобретением.
-- Ну, конечно, я тут, мальчик Тамтуттам! -- радостно воскликнул чёрт. -- В том-то и счастье, что я тут!
-- Гм, гм... -- покачала головой Федина бабушка. -- Для спокойствия окружающих было бы лучше, если бы он оставался там.
-- Что ты, бабушка! -- воскликнул Федя, успев представить, какую замечательную историю расскажет своему другу Назару, когда тот вернется из больницы. -- Посмотри же, какой он хороший и теплый! Им даже можно лечиться, если простудишься!
-- Ну, конечно, я хороший! -- с энтузиазмом подтвердил чёрт. -- И, конечно, мною можно лечиться!
-- Гм, гм... Я извиняюсь, -- осторожно возразила бабушка,-- но в прежние времена вы, гм, гм... вы, товарищ, не отличались примерными качествами, и боюсь, что ваше появление в нашем громадном доме окажется опасным для его жителей.
-- Что вы, что вы, что вы! -- замахал мохнатыми ручками чёрт, а кисточка на его хвосте нервно задрожала. -- Уверяю вас, уважаемая Софья Ивановна, вы боитесь совершенно напрасно. Что касается меня, то я появился впервые, а что касается других, то они становились такими, какими их придумывали прежние люди. -- Чёрт помолчал и старательно добавил: -- Много-много, сильно-сильно уважаемая Софья Ивановна.
Федя дернул его за руку и сказал:
-- Зачем ты зовешь бабушку так длинно? Ты зови её просто бабушка, это ей очень нравится.
-- Гм, гм... -- произнесла уважаемая Софья Ивановна. -- Если я вообще стала бабушкой, то почему бы мне не сделаться и чертовой бабушкой?
-- Бабушка... -- прошептал черт осторожно, и лицо Фединой бабушки сразу подобрело, а рука протянулась, чтобы погладить симпатичное существо по голове, но натолкнулась на маленькие рожки и отдернулась. -- Бабушка... -- ласково повторил чёрт, и большая рука мягко легла ему на голову. -- Прошу вас, очень прошу выслушать меня прежде, чем принять окончательное решение относительно моей дальнейшей судьбы. Дорогая бабушка, много-многоуважаемая Софья Ивановна! Я так долго находился в Стране с Закрытыми Глазами! Но вы, конечно, можете отправить меня обратно, и я, конечно, отправлюсь, но тогда я так и не увижу вашей удивительной Страны Света со всеми её чудесами. Там, где я так долго ожидал своего появления, ничего не было видно и ничего нельзя было почувствовать, кроме ожидания. Я даже не знал, как выглядит свет. Теперь я знаю, что он зеленый.
-- Это он сейчас зеленый, -- возразил Федя. -- А так он может быть и белый, и желтый, и даже сиреневый!
-- Белый свет! -- воскликнул черт. -- Я так хочу увидеть белый свет! А потом... Что ж, пусть потом я отправлюсь на Чердак... -- прошептал он, опустив голову.
-- Чердак? -- удивилась Федина бабушка. -- Почему ты решил, что тебя отправят на Чердак?
-- Меня обязательно отправят на Чердак, на Безнадежный Чердак, -- грустно отозвался черт. -- Если я здесь никому не буду нужен и как только меня перестанет помнить хоть один человек, так я сразу окажусь на Безнадежном Чердаке, где находится все то, что когда-то кем-то было придумано, а потом всеми забыто. На Безнадежном Чердаке нет надежды, оттуда почти никогда не возвращаются. Это хуже, чем совсем не родиться. Пока ты не родился, можно надеяться. А когда тебя возвращают за ненадобностью, ты уже никогда не сможешь стать ничем другим, никогда не увидишь белого света, зато всё оставшееся время будешь помнить, что ты никому не нужен. Никому, никому не нужен!
-- Ох!.. -- всхлипнуло в углу, где стоял Старый Диван.--Ох... Шердак -- это ещё культурно. Шердак -- это ещё нишего. Меня вот скоро выброшат на швалку. Ох!
-- Бабушка, ты не отправишь его на Чердак! -- бросился к Софье Ивановне Федя. -- И никого не выбросишь на свалку! Пусть они все останутся у нас!
-- Да никого тут не собираются выбрасывать! -- воскликнула Федина бабушка. -- Но как посмотрит на черта в нашей замечательной квартире твоя мама?
-- А мы скажем что это Ёрик, -- сказал Федя.
-- А почему -- Ёрик? -- удивилась бабушка.
-- Это, наверно, потому, что меня так зовут, -- скромно сказал Ёрик.
-- В конечном счете, я не против Ёрика, -- окончательно сдалась Федина бабушка. -- Но у него рога!
-- Ничего, бабушка, -- сказал Федя, -- мы всегда что-нибудь придумаем. Помнишь, какую красивую шапочку ты мне связала?
-- Помню, -- сказала бабушка. -- Ты очень удачно использовал её под гнездо для хомяка.
-- Но ведь хомяку она тоже понравилась, -- возразил Федя.
-- Ну, конечно, иначе он не грыз бы её с таким аппетитом, -- согласилась бабушка.
-- Всё равно это была очень красивая шапочка, -- вздохнул Федя.
-- Понятно, -- сказала бабушка, -- ты хочешь, чтобы я связала тебе новую.
-- Но ведь это трудно? -- сказал Федя. -- Ведь у меня такая большая голова. А на маленькую голову вязать легче, правда?
-- Возможно, -- настороженно отозвалась бабушка.
-- Тогда не надо на большую, -- великодушно сказал Федя.-- Тогда сделай лучше на маленькую. Посмотри, бабушка, Ёрик как раз подходит для маленькой шапочки. А когда у него будут штаны...
-- Ах, ещё и штаны?
-- Но нельзя же допустить, чтобы тетя Хина увидела чёрта без штанов и опять сказала, что мы все с приветом, -- возразил Федя.
-- А тетя Хина говорила, что мы с приветом?
-- Ну да! И тогда, когда ты запускала с нами змея, и тогда, когда мы изображали летучих мышей.
-- Прекрасно! -- усмехнулась бабушка. -- В таком случаемой чёрт будет иметь и рубашку!
И Софья Ивановна достала из шкафа великолепный старый халат небесного цвета и приготовилась выкроить из него рубашку и штаны, а берет связать из голубых ниток.
-- Это все для меня? -- растроганно прошептал Ёрик. -- До чего же мне повезло, что я появился у такой замечательной бабушки с таким большим приветом! У самой-самой приветливой бабушки на свете.
В это время часы в соседней квартире, где жила Горькая Хина, стали размеренно отбивать девять ударов. С последним ударом Старый Диван, который стоял в углу, возвестил:
-- Опять спать! -- ужасно обиделся Федя. -- Я не хочу спать, а хочу жить дальше, чтобы было интересно!
-- Тебе и будет интересно, мальчик Тамтуттам, -- сказал Ёрик. -- Ты будешь спать и жить дальше. Ведь это очень просто. Для этого надо увидеть какой-нибудь интересный сон.
-- А я увижу? -- обрадовался Федя.
-- Я же тебе пообещал, -- сказал Ёрик.
-- Вшё, вшё! -- проскрипел Старый Диван. -- Клади на мешто бабушкины подушки и отправляйша в швою комнату!
Федя тяжело вздохнул и отнес подушки на место. Старый Диван утешающе скрипнул пружинами. По правде говоря, ему совсем не хотелось прогонять от себя мальчика Тамтуттама, потому что Диван нянчил его почти шесть лет и очень без него скучал. Но кто лучше Дивана знал, что детям нужно рано ложиться спать, чтобы набраться сил для новых приключений!
-- Шпать, шпать! -- прощально протянул он. -- До шавтра!
-- Спокойной ночи, старый ворчун, -- дремотно попрощался Федя. -- Спокойной ночи, Ёрик. Ведь ты никуда не уйдешь? Ты останешься тут?
-- Останется, останется, -- успокоила Федю бабушка и подтолкнула к двери.
Федя почувствовал, что ему и в самом деле хочется спать и почти не хочется говорить. Он вышел в коридор, увидел вымытого, высохшего, расчесанного и абсолютно продезинфицированного пса, сладко дремлющего на коврике перед входной дверью, и сонно прошептал:
-- Бабушка... Он теперь уже не Шарик. Он теперь чистошёрстный Ёрик...
Бывший Шарик, не просыпаясь, приветственно стукнул по коротким хвостом, а бабушка открыла перед Федей дверь в его прохладную, проветренную комнату, где Федина мама уже постелила чистую постель.
Путь до кровати показался Феде невозможно долгим, он уткнулся в мягкий бабушкин халат и вошел в сон, как входят в теплую воду.
Там, куда он вошел, было светло и всполошно, невидимыми птицами носились около него знакомые голоса. Потом начались странные события, которые завертелись вокруг чистопородного Шарика, и мальчик Тамтуттам отчетливо понял, что ему снится ШАРИКОВЫЙ СОН.