Ночь. Я бегу по замерзшему бесснежному озеру, черному, как бездна, и пузырьки застывшего воздуха в глубине, как звезды. Лезвия коньков скользят бесшумно, ветер сотнями ледяных иголок впивается в лицо. Расстояние очерчено неверным пятном света от налобного фонаря, скорость ограничена лишь жжением в мышцах. Я вдыхаю прозрачную тишину и выдыхаю густые клубы влажного пара. Я быстрая и свободная, как ветер, как боги. 

   Берег уже отчетливо виден, когда впереди что-то гулко и страшно выстреливает, и из-подо льда вверх, вверх, стремительно взлетает фонтан воды, и там, на высоте нескольких метров, вдруг замерзает и обрушивается вниз хрустальными льдинками. Я теряю равновесие и падаю, правая нога в беговом коньке неловко подворачивается, и я медленно, но неотвратимо скольжу туда, где разверзлась бездна. "Этого не может быть, - думаю я, - лед полметра толщиной, не меньше. Он не мог треснуть". Ползу назад и направо, смешные розовые варежки на руках обледенели и прилипают, затрудняя движение. Снимаю их и выкидываю вперед, как дар, как жертву зловещей тьме. И тьма принимает эту жертву, потому что вдруг удается отползти, встать, обрести шаткое равновесие, и я объезжаю трещину по широкой дуге и без сил падаю в снег на берегу. Замерзшие пальцы мучительно долго не могут справиться со шнуровкой коньков, наконец, узел поддается. Достаю из рюкзака ботинки, переобуваюсь и медленно бреду домой. Правая нога болит, и пальцев на руках я совсем не чувствую, а еще почему-то очень жалко варежки, связанные бабушкой.

    

    

    

   ***

   Без интернета делать было абсолютно нечего, рабочий компьютер пока использовался исключительно в режиме терминала, локально даже отладчик отсутствовал. Поэтому я оставила заявку на ремонт местному провайдеру, запустила тетрис и со спокойной совестью откинулась на спинку стула.

   Говорят, что победных результатов проще достичь, когда не думаешь о фигурках и очках, а пытаешься разрешить какую-нибудь отстраненную задачу. Тогда и выводы получаются лучше, будто все собранные ряды уходят в них, придавая рассуждениям недостающую фундаментальность и увесистость. Разумеется, следовало подумать о работе, но мысли упорно убегали в другую сторону - слишком много накопилось слов, сплетен и впечатлений. Виртуальное общение с оставшимися дома друзьями создавало лишь иллюзию социума. Мне нужен был живой друг, срочно, умеющий слушать и кивать в нужных местах, желательно веселый и симпатичный, и я вдруг вспомнила, что знаю одного такого парня, который живет где-то здесь. Вряд ли именно в этом поселке, но вероятнее всего в Бурятии. Интересно было бы пересечься и рассказать, как повлияла на меня та короткая встреча.

   В игре мне везло, и весь сегодняшний день складывался на редкость удачно. А если вспомнить, как закончился вчерашний, то и вообще сказочно. Нога почти не болела, давала о себе знать только если очень резко и глубоко присесть. Я выспалась, проснулась за пять минут до будильника, молоко в мультиварке не скисло, и даже солнце светило ярко и под правильным углом, чтобы ощущение праздника было, а монитор не отсвечивал. Все условия, чтобы мечтать.

   Техник приехал неожиданно быстро, и часа не прошло. Я разочарованно закрыла тетрис, не домечтав последние штрихи, и повела парня в подвал. Там было тихо и зябко, тишина слежалась вместе с пылью в углах, заваленных сломанной мебелью и старой аппаратурой. Роутер стоял справа от двери и тоже молчал, довольно успешно мимикрируя под прочий хлам.

   - Не пингуется, - сказала я, чтобы что-нибудь сказать, - тайм-аут, говорит.

   - Наверное, опять ватчдог навернулся, - ответил техник, ковыряясь в системнике. - Должен же сам перезагружаться.

   Голос был знакомый. Я смотрела на согнутую спину в синей куртке и думала, что не бывает таких совпадений. Именно с этим человеком я познакомилась пять лет назад, он заразил меня страстью к компьютерам, и про него я не вспоминала все пять лет с момента случайной встречи. А сегодня вдруг вспомнила и захотела увидеть. Кажется, его зовут Лев, такое имя сложно забыть.

   Нет, не может такого быть.

   - А ведь я тебя знаю, - все-таки сказала я. - Мы с тобой познакомились в зале ожидания в Москве. Ты ждал поезд на Владивосток, который почему-то задержали, а я собиралась в Новороссийск и приехала за три часа до отправления. Я была в выпускном классе, и все не могла определиться с будущей профессией, и ты все три часа ужасно увлекательно рассказывал про программистов, Линуса Торвальдса и Силиконовую долину. И еще книжку подарил про Паскаль, голубую, в мягкой обложке, помнишь?

   Техник по имени Лев встал и выпрямился. У него были серые, удивительно светлые глаза под нависшими бровями, а ещё аккуратная русая борода. Я неожиданно подумала, что Лев похож на древних королей, каких показывают в фильмах.

   - Помню, - сказал он. - Слушай, это же правда ты! Лена, правильно? Забавно, а что ты тут вообще делаешь? Я думал, ты живешь где-то в Подмосковье.

   - Жила, - согласилась я. - Выучилась, а у нас диссертационный совет закрыли. Но преподы в один голос твердили, что мне в аспирантуру надо непременно. А здесь как раз совет по нужной специальности, контакты налажены и стипендия хорошая. Я всего две недели назад приехала, только устроилась на работу.

   - А почему не в городе тогда живешь? - удивился он. - У тебя кто-нибудь служит? Это же вроде военный поселок.

   - Да здесь полно гражданских сейчас, - отмахнулась я. - И квартиры за бесценок сдаются. А тут еще и работу в двух шагах нашла, так что решила смириться с тем, что до города целый час на маршрутке. Все-таки мне не часто нужно появляться в институте.

   - Понятно, - кивнул Лев. - Может, выпьем чаю после работы? Расскажешь, как устроилась.

    

    

    

   ***

   Оказалось, что в этом военном поселке есть очень уютное и живописное кафе, похожее на таверны в ролевых компьютерных играх. За дубовой стойкой топчется трактирщик с седеющей бородой, и чай подают прямо в самоваре, увенчанном аккуратным заварочным чайником. И полный кувшинчик густых сливок впридачу.

   Я неторопливо пила вкусный и мягкий напиток, аккуратно отгоняя чаинки. На противоположной стене медленно, как во сне, тикали большие деревянные часы.

   - Шару не ешь, - шутливо предостерег Лев. Фрактальное гипнотическое изображение на его темной футболке завораживало и отвлекало от окружающей действительности.

   - Шару? - я помотала головой, пытаясь вернуть ускользающую нить разговора. - Это же данные в общем доступе, ты к чему о них вспомнил?

   - Нет, - рассмеялся он, - шарой у нас называется заварка, которая остается в чашке, когда чай уже выпит.

   - Здорово! - восхитилась я. - Мне всегда не хватало этого слова.

   В кафе много курили, и все помещение до высокого потолка было заполнено плотным сизым дымом, в котором лицо Льва выглядело иллюзорным, но очень притягательным. Свет моргнул, почудилось, что голова слегка закружилась, и я зажмурилась, отгоняя странное ощущение неустойчивости.

   - Тряхнуло, - прокомментировал Лев.

   - В смысле?

   - Ты разве не знаешь, что здесь сейсмически активная зона? - удивился он. - Порой каждый день трясет, но не сильно. Настоящие разрушительные землетрясения бывают редко, раз в столетие. Кстати, последнее было очень давно, стоит уточнить.

   - Ах, ты про толчки, - отозвалась я. - Про это знаю. У меня племянник в ванне спит, где-то вычитал, что санузел - самое безопасное место в современной квартире из-за устройства перекрытий. Даже бутылку с водой держит там же и сухарики. А еще в МВД собирается поступать, мне так смешно стало, когда я узнала.

   - Забавно, - согласился Лев. - А тебя землетрясения не пугают?

   - Нет, - подняла брови я. - А должны?

   - Город дальше от озера, - ответил он, - а ваш поселок прямо на берегу. Во время прошлого большого землетрясения несколько деревень ушло под воду. Люди описывали, как гром шел из-под земли, и вода хлестала вверх из колодцев, поднимая песок и щебень. Жутковато.

   Я вспомнила вчерашний вечер и поежилась. Здесь, в этом уютном кафе, залитом теплым приглушенным светом, мое приключение казалось черно-белым и нереальным, как старая кинолента.

   - Слушай, я вчера чуть не утонула, когда на коньках каталась, вот это было жутко.

   - На коньках, по озеру? - спросил Лев, глаза расширились, брови поднялись совсем смешными треугольниками.

   - Да, а что такого? - быстро, словно оправдываясь, заговорила я. - Дома я всю зиму каталась по нашему озеру. Сейчас лед еще полметра, и я очень уверенно стою на коньках. На берегу часовой, это же военный поселок, а в рюкзаке у меня шокер. И вообще все в порядке, я только варежки потеряла.

   - Ты не знаешь озера!

   Громко, слишком громко, я поморщилась. Терпеть не могу, когда повышают голос, все желание делиться впечатлениями сразу же пропало.

   - Ты еще про Усан-Лопсона расскажи, - язвительно сказала я, - и в ладоши похлопай.

   - Это кто такой? - спросил Лев. И снова в его глазах величественное спокойствие древних королей.

   - Повелитель вод в бурятской мифологии, неужели ты не знал? Ты же дольше здесь живешь, а мне соседка рассказала на второй день. Колоритная и общительная попалась соседка - уже раза три в гости забегала, то за солью, то за спичками, и в обмен потчевала меня местными легендами.

   - Знаю, знаю, просто не ожидал от тебя услышать, - сказал Лев. - Дело не в суевериях. Ты не знаешь, где бьют скрытые ключи. Сейчас уже начинается весна, выходить на лед действительно опасно - с этой стороны озера полоса мелководья очень узкая, обрыв начинается почти у самого берега, глубина метров семь. Уйдешь под воду, и поминай, как звали.

    

    

    

   ***

   И снова утро, и снова ветер обещал быть попутным. Прозвенел будильник, а следом позвонили с работы, и сказали, что я могу остаться дома - на местной подстанции проводятся ремонтные работы, в конторе весь день не будет света. Я не заставила себя уговаривать, укрыла одеялом ухо и досмотрела прерванный сон, в котором пузыри необычайно светлого и осязаемого газа летали по заданной подсознанием траектории.

   Проснулась я уже около одиннадцати, солнце светило прямо на подушку, и захотелось срочно взять плеер и пойти на весеннюю улицу. Заглянуть в соседний двор, купить лепешку, горячую и острую, пройтись до Озера, и, возможно, встретить Льва. Почему бы нет, ремонтные работы на электрической подстанции наверняка вывели из строя парочку роутеров.

   Я подошла к дырке номер четыре в мрачном бетонном заборе и выбралась наружу, стараясь не зацепиться одеждой за торчащую арматуру. Вообще-то это был пролом, а не дырка, и чисто технически он был пятым, но хозяйка, которая сдала мне квартиру, сказала, что он называется именно дыркой номер четыре, и никак иначе. "Тут есть три большие дырки. Первая, третья и четвертая. У первой даже автобус останавливается, и кондуктор её объявляет. А это - четвертая, на которой заканчивается цивилизация и отсюда ходят в лес".

   Про "конец цивилизации" мне особенно понравилось, тем более что это совпадало с моим личным мироощущением. Дело в том, что именно здесь, за дыркой номер четыре, заканчивалась линия электропередач, и начиналось Озеро. Последний опорный столб стоял на высокой песчаной насыпи, и если повернуться налево, то было прекрасно видно предыдущий столб, и еще один за ним, и еще один... И я знала, что они вот так стоят, друг за другом, и можно сесть в машину, а потом в поезд, и ехать бесконечно долго, а столбы так и будут тянуться вдоль дороги, унылые и однообразные. Вода изменит свой вкус, люди на перроне будут говорить по-другому, растягивая букву "а", и не зная, что существуют слова на букву "ы", я успею выспаться пять раз подряд, моя походка станет похожей на походку бывалого моряка, и только железобетонные столбы линии электропередач останутся неизменными, все такими же однообразно унылыми. А вот здесь, у дырки номер четыре, они заканчиваются.

   Под последним столбом стоял Лев и улыбался, и я даже не удивилась, потому что успела оценить зашкаливающий уровень совпадений в моей жизни.

   - У меня опять вызов в вашем поселке, - сказал он. - Я уже все починил, но почему-то захотелось дойти до этого столба, про который ты так красиво рассказывала вчера.

   Я улыбнулась. Солнце было почти в зените, но над горизонтом виднелся призрачный серп луны, рога смотрят направо, как буква "С", смерть. Для полной романтики не хватает только падающих звезд, и когда я задела ногой странный угловатый камень, сомнений почти не было.

   - У тебя есть магнит с собой? - спросила я.

   - Магнитные отвертки есть, - ответил Лев. - А тебе зачем?

   - Проверь, - я нагнулась за куском темной породы, - готова поспорить, что это метеорит.

   Я сняла варежку и провела пальцем по округлым выемкам на поверхности камня, перевернула его и продемонстрировала Льву оплавленный край. Он пожал плечами, извлек из чемоданчика отвертку, поднес к камню. Тот ощутимо магнитился.

   - Как ты заметила? - восхитился Лев. - Первый раз держу в руках настоящий метеорит, до этого только в геологических музеях видел, под стеклом.

   - Я тоже. А сейчас просто подумала о падающих звездах.

   - Не понял, - признался он.

   - Сложно объяснить, - я замялась. - Последние дни происходит что-то странное. У меня сбываются разные случайные мысли. Не глобальные, а так, бытовые мелочи, случайные встречи, вот это, - я кивнула на метеорит. - Надо будет захватить камень в институт на следующей неделе, убедиться.

   - Хы, - усмехнулся техник, - тогда постарайся думать позитивно, сейчас это очень модно, кстати. И купи лотерейный билет.

   За разговорами мы незаметно подошли к дырке номер один, где собралось уже человек шесть. Почти сразу подъехал автобус, желтый и полупустой.

   - Я позвоню тебе после работы, часов в шесть, - сказал Лев. - Может будет настроение, выберемся куда-нибудь в кино? А про лотерею я серьезно.

   Он помахал мне рукой и пошел к автобусу, из полуоткрытой сумки выпала магнитная отвертка и быстро покатилась под колеса по свежему льду. "Осторожней, - подумала я, - Сам только не поскользнись". И он тут же поскользнулся, но не упал, легко заскочил на подножку и скрылся в салоне. Я дождалась, пока автобус тронется, подобрала отвертку и позвонила Льву, посоветовав застегнуть сумку.

    

    

    

   ***

   Я еще раз сверила цифры на лотерейном билете.

   Я. Выиграла. Главный приз.

   Не миллион, конечно, в моментальной лотерее такие суммы не разыгрывают, но все равно невероятное везение. Да не может такого быть! Ужасно захотелось вдруг, чтобы кто-то достал бенгальский огонь, или хлопушку, и сделал бы этот вечер ярким и по-новогоднему шумным. Часы показывали 18.36, и я поняла, что забыла про Льва, а тот не позвонил. "Обещал ведь", - подумала я, вспомнила, как он поскользнулся сегодня рядом с колесами автобуса. Мне стало нехорошо, - "Просто забыл. Ничего не случилось. Не может же человек два раза за день поскользнуться". В подсознании промелькнуло несколько непрошеных образов - большие колеса, визг тормозов и стрекот антипробуксовочной системы на обледеневшей дороге, но я не позволила себе их вербализовать.

   Телефон молчал, пропущенных вызовов не было, и тогда я позвонила подруге, рассказала про выигрыш, выслушала сбивчивый поток скептических поздравлений. Я и сама никак не могла поверить - все же диссертацию пишу по вероятностным потокам и абсолютно точно представляю, насколько мизерными были мои шансы на успех. Положила трубку и из чистого любопытства запустила генератор случайных чисел. Выпадали семерки. Не то, чтобы подряд, но они составляли где-то треть заполнившего экран потока цифр. "Вот это да, - ошеломленно подумала я, - вот это фортуна". Я принялась искать другую реализацию генератора, а в голове радостно и неудержимо звучали мысли о Лас-Вегасе, кругосветном путешествии для случайного покупателя зеленого чая, завтрашнем отборочном матче на чемпионат мира. Надо бы зарегистрировать все промо-коды, которые найду и заскочить в букмекерскую контору после кино.

   "Вот сейчас, наверняка, зайдет соседка за солью и испортит настроение какой-нибудь мрачной байкой", - невпопад подумала я, и в дверь позвонили.

   Я посмотрела в глазок. Соседка была тут как тут, склонив голову набок, от чего и без того высокие скулы на смуглом лице казались совершенно безразмерными.

   - Здравствуй, Леночка, ты извини за вторжение, - улыбнулась она. - Я соль просыпала, собирать в тот же день дурная примета, а на плите шулэн готовится.

   - Ничего страшного, Сэсэг Догбаевна, здравствуйте, - максимально вежливо ответила я, а про себя подумала, что нельзя быть настолько суеверной. - Сейчас принесу немного.

   Я ушла на кухню, отсыпала соль в пластиковый контейнер, нашла подходящую крышку, вернулась в прихожую.

   - Спасибо, Леночка, - улыбнулась она, - Ты сама-то как поживаешь, пообвыклась у нас? Что нового?

   - У меня - отлично. Лучше не бывает, все очень удачно складывается. В лотерею, кажется, выиграла.

   Сказала, и тут же пожалела. Нет, с ней все же стоит ограничиваться шаблонным "Хорошо", иначе рискую обогатиться таким багажом поверий и легенд, что количество перейдет в качество, и я тоже начну хлопать в ладоши, или как это здесь называется, кажется "алга таших", при каждом удобном случае.

   - Ты поосторожней, не шути с Ырха-Нойоном, - предостерегающе сказала соседка, и даже подняла указательный палец для убедительности. - Перейдешь границы, доверит он слишком многое в твое ведение. Как раз сейчас время для большого землетрясения, когда Тенгри начинают шутить.

   - Что же в этом плохого, Сэсэг Догбаевна? - вежливо осведомилась я. Вот ничему жизнь не учит, не умею вовремя заткнуться и свернуть беседу. Но на сей раз повезло, соседка лишь покачала головой и поучительно выдала:

   - Не дано человеку распоряжаться тем, чем должны управлять Тенгри. Много мрачных легенд есть, столько, сколько было больших землетрясений. Ни один человек не справился, все возвращались назад.

   - Понятно, - кивнула я.

   Мне не было понятно, но настроение все-таки испортилось, как и было задумано. Я закрыла входную дверь и вернулась в тесную, загроможденную старой мебелью комнату. На улице стало совсем темно и даже фонари под окнами отключили. Вдруг резкий порыв ветра открыл настежь фрамугу, а на кухне заиграла надтреснутым голосом старая музыкальная шкатулка. Что-то разладилось в механизме, и эта шкатулка периодически включалась самостоятельно, всякий раз пугая меня до чертиков. "Выкину, - подумала я и пошла на кухню, - Только бы птица не залетела, пока хожу. Хорошо хоть лампочку в коридор вчера купила новую". Прихожая была залита ярким холодным светом, как операционная, но когда я прошла в дверной проем, лампочка зашипела и погасла. И, конечно, вернувшись с кухни, я увидела на подоконнике большую мокрую ворону, уставившуюся на меня огромным темным глазом.

   - А ну, кыш, - сказала я, ворона взмахнула крыльями и исчезла, оставив на светлой занавеске влажное пятно.

   "Совсем нехорошая примета", - прозвучал в голове бабушкин голос, и я с раздражением решила, что когда соседка придет в следующий раз, притворюсь спящей или глухой. Была уже половина восьмого, Лев все не звонил. Я вспомнила свои нечаянные мысленные образы и выругалась беззвучно: "Идиотка. Не могла придумать чего-нибудь добрее? Да хоть бы и девушку другую, и то лучше".

   Стало очень неуютно, и, чтобы не накручивать себя зря, я взяла телефон и набрала Льва. Трубку сняли почти сразу, на второй гудок. Девушка, другая, с голосом мелодичным и нахальным:

   - Алло? - вопросительно пропела она. - А кто его спрашивает?

   - Друг, - мстительно, но с облегчением, ответила я. - Он у меня отвертку забыл. И вообще, мы в кино собирались.

   - К сожалению, Лев Викторович не может сейчас говорить, - сказала девушка, и я поняла, что голос у нее не нахальный, а просто очень усталый. - Он в реанимации, в областной поликлинике. Попал в аварию.

   - А когда это произошло? - прошептала я.

   - Да где-то час назад, - ответила девушка. - Вы лучше приезжайте, сейчас я вам адрес продиктую.

   Я положила трубку, свет мигнул. Успеть бы до землетрясения, - потерянно подумала я, - А то никакой автобус сюда не поедет. Так вот, про что говорила Сэсэг Догбаевна, вот что значит "не справился" - я тоже не справляюсь, даже собственное подсознание контролировать не могу. Время идти сдаваться.

   Этот Ырха-Нойон, наверное, очень молод по меркам богов, или тенгри, как их здесь называют. Почему бы и нет, затейливая такая геомагнитная аномалия, с лицом юного шалопая, непременно внебрачного и очень шкодливого сына Усан-Лопсона. Сидит сейчас, потирает статистически невероятные ладошки, любуется моими метаниями и ждет, когда же я натворю что-нибудь масштабное и непоправимое. Интересно, какие же в нашей игре ставки?

   Я стала вслух и нараспев декламировать все, что приходило в голову - обрывки фраз, стихи, формулы. Что угодно, лишь бы случайно не вспомнить еще о ком-то, кто мне дорог, кого я знаю, кого я случайно видела.

    

    

    

   ***

   Ночь темная и умирающий серп луны почти незаметен. Озеро застывшее и черное, как на старой гравюре. Я медленно надеваю коньки, мне очень не хочется, но я все-таки встаю и медленно двигаюсь вперед по замерзшему бесснежному озеру, черному, как бездна, и пузырьки застывшего воздуха в глубине, как звезды. Лезвия коньков скользят бесшумно, ветер сотнями ледяных иголок впивается в лицо. Вдыхаю застывшую тишину и выдыхаю густые клубы влажного пара. Я все жду чего-то, смотрю под ноги, почти непроизвольно поворачиваю назад, чтобы не заехать на глубину. И поэтому не сразу замечаю на руках смешные розовые варежки, которые связала бабушка. Те самые.