Хотьковский  астрал
криминал
* * *

Отловлены   подопытные  твари -
ни выйти, ни уйти, еда  и  сон - 
и  срань неподалеку и  виварий 
еда и  сон,  горшок, еда,    и  сон.

Привязанные в  метре от  параши, 
освбождают  сны свои к    утру,
и  складки  тел подобьем  адской каши
 стекают  с памперсами   в черную  дыру.

Нельзя  проветрить -  нелегки  простуды,
- Нельзя гулять! Лежать! Лежать! Лежать!
- Дочь! Развяжи,  стянули сердце  путы!
- Спать!  Спать! - укол в хрящи - и снова  спать.
  
Глухими  криками  с  утра  пронизан  воздух,
мобильник  верещит  внутри виска. 
  Давно   не требуют свободу - только  воду,
пустые  лица, стены и тоска.

Ни птицы  за  окном  - такое  место,
где не  до  птиц - давно армагеддон,
мадам деменция   звонит  из-под  ареста,
в  висках    не  умолкает  телефон.

С ней говорят  родные  дети, внуки, 
те  самые, которых  рядом  нет, 
 те,  кто  обрек  на неземные  муки 
 и  одиночество    на  тыщи  сотен лет.

Учительница - мощная  старуха 
зовет  обиженного парня на  урок: 
Алешенька! - из- под подушки  ухо
девчонки  бритой,  сон  ее  глубок.

- Что  сделали  вы, нелюди  с Алешкой!
Освободите, дайте ему суп!
Еще  одна  там  билась: -  Развяжите,
сама  поссу, покуда  я  не  труп!

А развлеченьем - драки ангелочков,
вот,  где в натуре стерео кино!
Когда от  кукол  полетят  клочочки,
беги растаскивать  аленушек  на дно.

В  конце туннеля сериала  скука,
зал  пуст,   что  ни  канал -  фальшивый микс.
- Сюда нельзя,   сиди в  палате,  сука. 
Харон  со  шваброй  движет  сонный  стикс. 

* * *
- Ввалились  двое.  "Все", -  мелькнуло  мрачно:
- Покиньте  дом!  
-  Нет, собирайтесь!
  - Прочь! 
Поможет сын!  Звонок,ура,   удачно.
- Что надо  им? 
- Мы ей  должны  "помочь"!

- Ей  "помощь" не  нужна!
Закройся, мама, еду!
Но  твари  вызвали уже  "своих  ментов" - 
не нравится она  соседке  и  соседу -
скрутили  руки,   жертвенник  готов.

* * *
Здесь  за  год  до  того
пропал заезжий фермер,
исчез бесследно увезли  "трезветь",
сестренка  ищет, только зря, наверно,
все сроки  вышли.  Лиза  Алерт. Смерть. 

Задержан  в  УВД, на  камеру  засняли,
Освобожден - и навсегда   исчез,
пропал  средь  бела  дня в  глухом  астрале
и  вывезен  в  психушку  или  в лес.

 Вот  также  притворились,  "помогали",
переодетые,в  толпе  не  пряча  лиц.
Пытали? Били? Органы забрали?
Нет человека  - значит нет  убийц.

* * *

В  приемную впихнули. 
 Санитары - мужланы  крепкие:
- Разденься!
Синь  небес!
По голой  коже мрази  зенки  шарят,
( Да нах вас! -
пялься, жирный подлый  бес)!

Стояло  пятеро  вокруг- все ждали стресса, 
как  объяснения, к чему  такой  пассаж,
приятно когда плачет поэтесса,
или принцесса  мрачно  входит  в раж.

Набились  деревенские   подонки,
в  карманах обыск, в сумочке,  в штанах.
- Отдай мобильник, бюстик, захоронки! - 
по складкам нюхом,  въедливо во   швах.

Что взять  с  меня?  Глаза или  колени,
Ценнее   печень, почки - но    ветхи.
Уроды мерзкие - клеймом  примите  смертным  
мои  проклятий полные     стихи.


* * *
Он резал  ногти мне, пугал что   пальцы  срежет-
прихватывал  больнее, глубже, в  нерв,
он провоцировал, зубов и  нервов    скрежет
дозволенным началом    диких зверств.

Вся  мерзость  после  Бучи обнаглела,
доктрина  призвала - явилась  мразнь,
 все можно: пялить  глазки осовело, 
ворваться  в дом, унизить,   даже  казнь. 

Я эти  ножницы навек  запомню, 
подушечки, зажатые в тиски,
слез  не  было, в той  адовой приемной
прячь страх, презрение  и  волчий  вой   тоски.
----
продолжение