Аннотация: Всегда ли можно вернуть то, что потеряно?
Был один из тех вечеров, когда я привык ничего не делать. Любимое кресло с мягкими и протертыми подлокотниками поскрипывало, огонь в камине хрустел дровами и играл отблесками на стенках бокала из темно-зеленого стекла, который я лениво крутил перед глазами. Царивший в комнате полумрак навеивал дремоту.
Но что-то произошло, и неясная тревога осторожно и слегка царапаясь, забралась в мою грудь. Полумрак больше не успокаивал, ежевичный нектар показался невыносимо кислым, кресло подо мной заскрипело, желая узнать причину моего беспокойства.
Не знаю, почему я решил покинуть уютный дом и выйти в город, но, оказавшись на оживленной улице, почувствовал себя спокойнее. Пройдя по широкому центральному проспекту, где было слишком шумно, я, спасаясь от нарастающего раздражения, свернул в проулок, как раз между банком "У трех чертей" и адвокатской конторы "Сами с зубами". Когда-то я был постоянным клиентом обоих заведений и, возможно, те до жути похожие друг на друга таблички с названиями, выполненные золотом на перламутровой поверхности, что говорило о процветании и банка, и чертей-адвокатов, появились благодаря именно мне.
Свернув еще раз, я оказался в переулке, который изобиловал многочисленными питейными заведениями и закусочными. Какое-то время мне было интересно ходить по улице, заглядывая через стекла и наблюдать. Вот старый черт с усердием пытается выловить длинными палочками горошину из бокала, а остальные посетители с интересом за ним наблюдают, не прекращая потягивать пиво из запотевших емкостей в своих разнокалиберных руках, лапах и конечностях. В другом месте собрался молодняк. Облепив центральный стол, эти крылатые, хвостатые и рогатые юнцы с открытыми ртами слушали зашедшего на огонек агитатора. Что он, окончательно развращая неокрепшие умы, будет изысканно красноречив и убедителен, я не сомневался.
Я мог бы бродить здесь часами, но мой внешний вид начинал привлекать внимание. Дело не в моем лице, которое не так давно знала даже самая неприметная и серая личность. Просто вид некоего создания, которое вечером в самой оживленной и богатой части города ходит в темном домашнем халате и в пушистых спальных тапочках, обязан притягивать к себе если уж не удивленные, то задумчивые взгляды точно.
Решив, что для моего спокойствия лучше оставаться неузнанным, я быстрым шагом пошел вниз по улице, а потом свернул налево, перебежав мощеную дорогу. Дальше я брел, не особо задумываясь о конечной цели прогулки. И тут совсем неожиданно моему взору открылся рыночный закоулок.
Надо сказать, что после моего изобретения мир порядком изменился. Раньше, как учит нас история, на рыночных площадях торговали всем, что можно было съесть, выпить, или пощупать. В наше время бесконечные ряды с палатками и столиками, заваленными ящиками или горками выложенных продуктов, огромные морозильные камеры или просто передвижные лавочки, продавцы снеди и недожаренных пирожков с непонятным содержимым в не встречались. Наш рынок торговал исключительно душами.
Неоновая вывеска слева от меня сияла пентаграммой. Под ней, корявым почерком на пожелтевшей бумажке выведено: "Продаю души! Пробуй три, и если найдить родственную, она будит в падарок бесплатна!". Неграмотный, но хитрый ход. Наши законы и так запрещают брать деньги за родственную душу. Но вот что "пробуй три" - это зря. Душа слишком хрупкая. Я это понял, когда извлек самую первую в своей жизни. Она как цветок, который может исчезнуть, так и не оставив после себя семян.
Я расстроился, подумав, что научил мир убивать самое ценное самым надежным способом - безразличием и алчностью.
Какой-то неуклюжий хмырь с подпаленным лицом наскочил на меня. Он шел, таращась на сжатые ладони, где, как я понял, замерла в ужасе только что купленная им душа. Едва не сбив меня с ног, уродец рыкнул и мотнул головой так, что единственный целый рог, словно сабля, рассек воздух.
- Смотри куда идешь! - рявкнуло однорогое создание и побежало со всех ног куда подальше.
Следующая лавка была похожа на предыдущую, опять вывеска, снова неграмотное объявление. Возле двери, заметно нервничая, притаились трое демонят с еще серыми рожками. Они так оживленно переглядывались, топтали копытцами по пыльным камням, что становилось понятно - пришли за душами в первый раз.
Чуть в стороне от торговых лавок замер в ожидании народ. Нетерпеливо ожидающие матери, отцы и прочие родственники вертели головами, выискивая своих чад. Хмельные товарищи заботливо вертели в руках темные бутылки со спиртным, мечтая вскоре обмыть покупку друга. Деды и прадеды, восседая на скамьях и табуретах, яростно жестикулировали, рассказывая окружающим о днях былой молодости и, само собой, о первой купленной душе.
Идиллия, если не считать, что все присутствующие имеют рога, копыта и хвосты.
Как раскат грома среди рыночного беспокойства раздался панический голос, полный истерики:
- Держите ее! Ловите! Прошу вас, держите ее!
Так бывает, когда что-то интересное происходит неожиданно. Выхватывая взглядом саму суть происходящего, теряешь остальное из виду. Тебе не интересно как подскочили старые бесы, как грохнулась в обморок импозантная чертовка прямо под ноги позеленевшему от страха демону. Укроется от взгляда и толпа маленьких бесят, спрятавшихся за дерево и зажмурившихся. Вся площадь сейчас пялилась на толстого черта в широком черном плаще с рунами торговой палаты, бегущего, высекая копытцами искры, за маленькой сизой точкой - убежавшей душой. Я с интересом наблюдал за посетителями площади. Кто бахвалился минуту назад, выпячивая перед младшими товарищами грудь, сейчас стоял за их спинами. Кто поучал - сам спрашивал совета. И если бы главам бесовских семейств не нужно было сохранять деловитое спокойствие и уверенность, я готов поклясться, они бы бросились наутек.
Я никогда не понимал, почему все боятся душ. Они вообще не могут причинить никакого вреда, разве что попадется родственная душа, но и она не на многое способна. В лучшем случае - укусит за палец. Но так сложилось, что все панически бояться маленького сизого огонька, однако не перестают приходить и пробовать, выискивая свою, когда-то потерянную душу.
Если бы жирный торговец не кричал "прошу вас!", возможно, кто-то бы перехватил беглянку. Но помощи, если ее просишь в нашем мире, никогда не дождешься. Вот и черт, запутавшись в одеждах, рухнул на землю, клюнув носом в булыжник. Душа, испуганно мерцая, металась от одного беса к другому; черти, словно ошпаренные святой водой, шарахались в стороны.
И, похоже, это было неизбежно. Сизый огонек остановился передо мной. Он полыхнул, и через миг из тумана проявилась девушка в старомодном платье.
- Прошу вас, помогите мне! - сказала она, протянув руку, и по сизому лицу пробежала белая волна печали.
Не знаю, что заставило меня ответить. В миг исчезнув, душа скрылась в кармане моего халата, но, увы, черт-торговец все это видел. Подбежав ко мне, он стал прыгать и требовать вернуть пропажу.
- И сколько вы за нее хотите? - спросил я.
Черт назвал цену, которую мало кто из присутствующих на рынке мог заплатить.
- Это слишком много.
- Нет денег, давай ее сюда! - сказал черт и потянул красную лапищу к моему карману.
Краешком глаза я увидел, как разом вздрогнули все черти, бесы и демоны. Преобразившись в маленькую акулу, душа вынырнула из кармана и, громко клацнув призрачными зубами, цапнула черта за пальцы. Жалобно взвыв, скорее от испуга, чем от боли, толстяк завертелся на месте, не забывая шипеть и плеваться слюной во все стороны.
Кто-то за моей спиной с восторженным визгом закричал:
- Он нашел родственную душу! Ура!
Я вертелся по сторонам, не понимая, что происходит, и прислушивался к голосам, подхватившим крик. И не сразу до меня дошел смысл сказанного.
- О-о-о! - толстяк-торговец перестал вертеться, низко мне поклонился, и уныло поплелся к себе. Закон, есть закон, его боятся даже черти.
До моих ушей донесся испуганный шепот одного из бесят, дергающего за рукав родителя:
- Пап, пап! А это не тот самый...
Мои ноги несли меня домой. Я толкался, спотыкался, налетал на столбы, и все потому, что прикрывал лицо руками. Я бежал домой, где кроме старого кресла никто меня не узнает.
Старая калитка бесшумно раскрылась и с лязгом захлопнулась за спиной. Только когда я подпер спиной дверь изнутри, смог, наконец, перевести дух. Меня колотило, я тяжело дышал. Сколько же я пробежал? Три квартала? Пять? Но ничего, вот оно, старое мягкое кресло и тихий, теплый камин.
Когда закончился второй бокал нектара, и вернулось спокойствие, я вспомнил о душе в кармане. Чуть раскрыв его пальцами, сказал негромко:
- Ну, вылезай уже. Мы дома.
И она вылезла, сразу же приняв очертания уже знакомой мне девушки в сизом. Ничего не спрашивая, она стала разгуливать по кабинету, разглядывая всевозможные побрякушки на столах и в шкафах. Ее призрачные пальчики касались фотографий, книг, журналов. Возле старого рояля душа остановилась и долго-долго на него смотрела. А после, свернувшись огоньком, залезла внутрь.
- Что ты делаешь? - поинтересовался я.
- Вспоминаю, - ответила она. - Когда-то я играла для тебя, правда?
И я вспомнил. Вспомнил то, что клялся никогда не забывать. Бокал выскользнул из моих рук, и мягко ударился о ковер.
Мое изобретение казалось безобидной забавной. Что стоило извлечь из человеческого тела маленькую, беззащитную душу и поиграть с ней? Она принимала любой угодный нам образ, говорила, пела, могла рисовать, как не способен ни один поэт, музыкант или художник. Ведь в отличие от нас ей нечего стесняться, она - чистая, всегда безупречная мысль. Одна добра и безмятежно доверчива, что и делало ее беззащитной. Даже легкую шутку, которая, как мы не старайся, содержит в себе обман или небольшую жестокость, она воспринимала как удар, как нечто губительное и уничтожающее.
Я хотел показать миру, что он ничтожен. Я хотел быть лучше всех, хотел богатства и величия. Но побеждая мир, я потерял себя, и осознание этого пришло не сразу.
Каждый мог извлечь свою душу и немного с ней поиграть. Но, как и все гении, я был отчаянно глуп, заразившись успехом. Только годы спустя, поседев и превратившись из рыжеволосого мальца в седого мужа, я осознал, что способа вернуть душу обратно в тело не существует. И никогда не будет существовать.
И вот, я отчаянно берег свой сизый огонек. Но нельзя уберечь то, что беззащитно и полно соблазна для всех без исключения. Первый раз ее украли - просто вытащили из кармана. После я сам ее терял, и если сначала мне везло с поисками, то позже они затягивались на долгие годы.
Мне страшно. Я все быстрее превращаюсь в этих рогатых и с хвостами, заполонивших наш мир. Словно в насмешку, я единственный, кто сохранил истинный облик. Но это временно. Однажды я потеряю душу навсегда и буду обречен на вечную жизнь. Это душа заставляет нас трепетать и чувствовать. Это она заставляет законченного циника оставлять букет цветов перед дверями своей возлюбленной. Это она заставляет талант работать и в дождь, и в яркий солнечный день. И только она способна подарить нам радость нового дня. Но я могу об этом только думать, и совершенно не могу сожалеть или раскаиваться, как и все они, там, в городе.
Может в этот раз ей ничего не рассказывать? Она мало что помнит. Ничего не скажу, и она не убежит в страхе. Нет, кого я обманываю...
- Зачем ты спряталась? - я пробую улыбнуться, но чувствую, что получается плохо.
Она медленно выбралась из рояля и подлетела к моей руке. Я ощутил тепло на ладони, когда она закружилась вокруг меня. Чудное создание. Мое, но потерянное навсегда. Скрывая нарастающую дрожь в голосе, пытаюсь сказать ей ласково:
- Надеюсь, в этот раз ты от меня не убежишь.
Я очень надеюсь, что больше никогда ее не потеряю. Но, как и все надежды в нашем мире, эта такая же несбыточная. Рано или поздно она снова убежит.
Я боюсь. И хорошо, что иногда я забываю о своем страхе. Я прячу правую ладонь. Я заказал темные бокалы, чтобы не видеть кожу на ней.
Я ведь знаю, что вчера там появилась третья чешуйка...