Аннотация: История третья, в которой Кристофер Честон вступает в должность.
История третья
В которой Кристофер Честон вступает в должность.
Авантюрист оказался старшим исполнителем отделения компании в Ливарно. Все звали его Бэзил. Он был в конторе самым главным, и все зависело от его слова, если только не поступит других распоряжений от столичного руководства. До сих пор такого не случалось, ни разу.
Человек в лазоревом жилете, на самом деле был в конторе финансовым представителем, и занимался прибылями, расходами, контрактами, переводами, и тому подобными скучными материями. Что было довольно странно, учитывая каким деятельным и энергичным человеком он являлся. Немыслимым, казалось, представить его сидящим за столом, и действительно, он редко за ним сиживал. Свои бумаги он, терзал в приемной на стуле, или сидя на подоконнике, или за обедом в кафе, и если уж ему приходилось уединяться с ними за бюро, значит дело очень серьезное. Звали его Адамом Смитом.
Терренс Хоуп - самый пожилой джентльмен из всех с кем мне довелось познакомиться во Фредерик и Вонелли - числился в штате, как научный консультант. Работы по должности у него было не много, и Бэзил, то и дело возлагал на этого почтенного джентльмена различные поручения. Он работал заклинателем, в случае нужды, подменял секретаря, если тот оказывался болен, даже выполнял обязанности курьера. Все в конторе, и даже Бэзил относились к нему с большим уважением.
Секретаря письмоводителя звали Вильям Шлосс, он всегда ходил в черных нарукавниках, видимо для того, чтобы подчеркнуть свою занятость, и приверженность делу. Мне кажется, что он не снимал их даже дома. Вильям производил впечатление очень старательного и исполнительного молодого человека, но на деле Бэзил часто строго отчитывал его, даже штрафовал, а несколько раз грозил уволить.
Все потому, что Вильям то и дело попадал впросак. Он терял важные бумаги, забывал отправить письма, или отсылал их не тому адресату, оставлял не оплаченными счета и, никто уже не просил его передать кому-либо что-нибудь на словах, все знали, что Вильям все равно забудет, даже если написать послание у него на лбу.
Почему такой суровый и строгий человек, как Бэзил, держал Вилли в конторе, оставалось для меня загадкой.
Еще была женщина, которая делала по вечерам уборку, а днем принимала пальто у посетителей. Звали ее Мари, кажется.
Да, меня все же взяли на работу, несмотря на протесты Смита - лазоревого жилета. Его можно понять, как финансиста - тыльник стоил огромных денег, и потеря такой суммы не могла оставить его равнодушным. Но Бэзил сказал, что у меня цепкий глаз и, вопрос был решен в мою пользу.
Может быть тут сыграла роль некая сопричастность. Ведь именно Бэзил развеял тыльника, довершив невольно начатое мной.
В те дни, я еще не знал, что Бэзил был очень, очень опытным заклинателем. Позже из разговоров и случайных обмолвок, я стал в общих чертах представлять себе его биографию. В ней многое могло вызвать интерес романиста. Бэзил успел поработать на королевском флоте, участвовал в военной компании и, одном кругосветном плавании, после долго служил при дипломатической миссии, где-то в странах востока. Еще известно, что он возглавлял артель охотников на ифритов, в пустыне Набу. Говорят, что его коллекция ифритов, заключенных в алые и розовые рубины, удостоилась осмотра его Королевским Высочеством, принцем Дадли.
Человеку с таким богатым опытом, должно быть не трудно угадать тот последний момент, когда тыльник, напуганный творимым над ним насилием, готов был улизнуть в вентиляционную отдушину. Бэзил выстрелил из пистолета смесью эвкалиптового угля, серебра, и экстракта орешника. Смесь эта, действует на некоторых духов угнетающе, а для многих вообще фатальна. Как позже показал анализ, Бэзил не промахнулся и, не ошибся в расчетах. Мирограф четко определил остатки разрушенной эманации в самом устье вентиляционного канала. Страшно подумать, какими бедами грозил вырвавшийся на свободу тыльник. Приобретен он был легально, через регистрационную контору, и любой ветеринар в чьи руки попало бы животное умирающее от анального кровотечения, первым делом проверил бы его на вредоносную сущность. И тогда выяснилось бы, что ущерб произошел от тыльника приобретенного нашей конторой. Нас ждала бы долгая и разорительная тяжба, а после, возможно и потеря лицензии. Благодаря мистерсу Бэзилу мы оказались избавлены от этого.
Я получил должность младшего заклинателя, и оказался под началом мистерса Хоупа. Таким поворотом дел я был доволен. Бэзил, в качестве непосредственного начальника, внушал мне страх. Смит, скорее всего извел бы меня мелкими придирками, а Вилли... оказаться под началом Вилли было просто стыдно, хотя он и был старше меня и выслугой и возрастом.
Мистерс Хоуп, с одному ему свойственной чуткостью, не стал обременять меня поручениями, позволив в первый день ознакомиться с местными порядками. Он даже взял на себя труд, сходить к Адаму Смиту, и получить для меня положенные подъемные. Страшно помыслить, какие проклятия, какие бездны сарказма, мог излить на меня мистерс Смит, явись я за деньгами лично. По его мнению, я поставил компанию на грань разорения, эрго, прежде чем получить хоть какое-нибудь жалование, должен вернуть стоимость пропавшего тыльника. Ничуть не сомневаюсь - если дать ему волю, он приплюсовал бы к моему долгу и упущенную выгоду, и немалую пеню.
Может показаться, что я намеренно сгущаю краски, но тот факт, что мистерс Хоуп, пожалев новичка, пожертвовал своим временем, и избавил его от необходимости встречи с казначеем, ясно говорит в мою пользу.
Более того, мистерс Хоуп, совершил еще один поступок, совершенно меня поразивший. Едва наступило время вечернего чая, он буквально взял меня за руку, и отвел в кабинет к Бэзилу.
- Мы не помешаем, Бэзил?- спросил он своим мягким голосом, подталкивая меня перед собой.
Шеф как раз пил чай, за своим столом, из тонкостенной хитайской чашечки. Он брал ее довольно странным образом, закрывая ладонью сверху, делал изрядный глоток - сквозь тончайший фарфор, видно было как уменьшается уровень жидкости в чашке - и тут же доливал еще, из накрытого полотенцем чайника. Чай странно пах.
- Ничуть,- сказал Бэзил и, жестом предложил Хоупу чашку чая.
- Нет нет,- поспешно отказался Торренс, садясь в кресло,- только не из твоего чайника. И молодому человеку не советую.
Я коротко поклонился, хотя мне чаю не предложили, и осторожно устроился на стуле.
- Я зашел по делу, Бэзил,- сказал мистерс Хоуп,- хотел поговорить о нашем новом операторе.
Я уже заметил, что мой наставник избегал употреблять слово "заклинатель". На мой взгляд, это было сродни милому пунктику моего отца, по поводу счетоводов. Мистерс Торренс, уверял, что имея дело с наукой, употреблять термин "заклинание" и его производные, по меньшей мере невежественно. Сам он никогда не использовал заклинания в работе, применяя исключительно операнды. Разницу, за то короткое время, что я проработал у Фредерик и Вонелли, мне так и не удалось уловить, но из уважения к своему прямому начальнику, в его присутствии я тоже избегал заклинательства, и занимался исключительно операциями.
Бэзил отставил чашку, пристально посмотрел на меня и спросил:
- Что с ним не так?
- Да, ты угадал,- сказал мистерс Хоуп,- я поговорил с ним, и остался доволен его подготовкой. Сказать откровенно, для выпускника из Ванговера, он подготовлен просто блестяще. Смотрите не возгордитесь, молодой человек.
Он действительно разговаривал со мною, но касался в беседе вещей обыденных. Его вежливый интерес ограничивался расспросами о доме и семье.
- Так что же?- спросил мистерс Бэзил.
- Бэзил, дайте молодому человеку ссуду,- сказал Хоуп.- Ему не обойтись без элементарного инструментария. И нам будет гораздо больше пользы, если наш младший оператор во всеоружии, так сказать, станет исполнять служебные обязанности.
- Как ты это себе представляешь, Терренс?
- Просто дайте, а после удержите из жалования,- мистерс Хоуп пожал плечами.
- Видишь ли,- Бэзил потер свой шрам,- чтобы списать расходы на духа, мне пришлось выкручивать Адаму руки. У него суставы трещали. А что прикажешь делать, чтоб выколотить из него деньги на инструмент? У меня нет под рукой ни дыбы, ни мадридских игл.
- Ну, Бэзил, это ведь ваша забота, укрощать казначея. Я же позабочусь, чтобы новый оператор мог работать, и приносить пользу. Иначе, боюсь он будет ходить за мной по пятам, в качестве летописца моих славных деяний. В таком случае, я буду вам благодарен, за признание моих скромных заслуг, но компании это не принесет ни гроша.
- Да,- задумавшись, Бэзил кивнул,- при таком подходе... Адама это может пронять. Сделаем так. У нас ведь есть какое-то барахло под лестницей? Там должно быть что-то, еще годное в дело. Поищите там, Торренс, а недостающее купите. Но самое необходимое, Торренс, только самое необходимое. Когда не хватает инструментов, выручает творческая инициатива. Я первый раз вышел на работу с одним лишь ивовым прутиком.
- Все же, это немного не то,- сказал Хоуп,- все, что лежит у нас под лестницей, не совсем соответствует времени.
- Но это лучше прутика?
- Несомненно.
- Берите, Терренс, берите. На большее я не смогу уговорить Адама. После этого происшествия с тыльником, я в некотором роде, ему обязан.
- Ну, что ж, если так,- пожал плечами мистерс Хоуп.- Это меньше чем я хотел, но больше того, на что я рассчитывал.
Мне оставалось только выразить свою благодарность, но в первые дни, я страшно терялся в присутствии мистерса Бэзила. Стоило ему лишь обратить на меня взгляд своих змеиных глаз, и все, что я хотел, или мог сказать, становилось ненужным, нелепым и, смешным. Мне удалось невыразительно поклониться, и вытолкнуть из себя несколько неразборчивых слов. Бэзил даже не поднял глаз от чайной чашки.
Торренс, куда более искушенный в неписанных законах этой конторы, взял меня за рукав и вывел из кабинета, не дожидаясь пока мое смущение станет невыносимым.
Мистерс Торренс показал мне, где находится та самая коморка под лестницей, куда поколения служащих "Фредерик и Вонелли" складывали вышедшие из употребления инструменты, и оставил одного. С чувством исследователя впервые ступившего ногой на берег неизвестной земли, я взялся за осмотр этих сокровищ. Здесь и правда было на что посмотреть. Не считая дюжины истрепанных вееров, глядящих на меня потускневшими глазами, а то и вовсе без глаз, я обнаружил четыре серпа с которых уже начисто сошла позолота, побитое молью до полной неузнаваемости покрывало Велета, неизвестного назначения подушечку слежавшуюся так, что она напоминала плоский камень, похожих на те, из которых у нас на юге складывают садовые ограды. На покрытый мохнатым ковром пыли ящичек, из которого торчали головки флаконов с растворами я даже не стал смотреть. За глубокой древностью, все эти жидкости утратили свои свойства. Зато порадовала меня большая катушка граничного шнура. Я не медля отмотал себе изрядный отрезок. Под кожаным фартуком, висевшем в самом углу кладовой, я обнаружил стек Валентинофф -- хотя и устаревшее, но очень надежное средство для защиты от агрессивных сущностей. Я сунул его во внутренний карман сюртука, и продолжил разбирать завалы. Удалось мне подобрать и веер, хоть и потрепанный, но довольно крепкий, с необычным темно-оливковым глазом. Обереги Фратотека, строем стояли у дальней стены. Не много не мало -- шесть штук. Их неэффективность была доказана уже давно, и на практике, и теоретически. Даже самые отъявленные ретрограды не использовали эти приборы, должно быть лет сто пятьдесят. Я заключил, что "Фредерик и Вонелли" действительно почтенная компания, с давними традициями.
Мне удалось разыскать шесть бронзовых чашечек для очищения огнем. Две недостающие я искал довольно долго, но так и не нашел. Зато во время этих поисков мне попалось настоящее сокровище - цепь Дауда. Возможно еще сам мистерс Бэзил ходил с нею на ифритов. Цепь хоть и была разорвана, но поврежденное звено лежало тут же. Можно заказать такое в любой кузнице, а перенести на него знаки со старого звена, при известном старании можно и самому. В школе мне хорошо удавалась гравировка.
Такая ценная находка, должно быть, исчерпала запас моей удачливости досуха. Больше ничего годного в дело, мне обнаружить не удалось. Я выложил свои находки перед мистерсом Торренсом.
Не думаю, что нам с вами, придется столкнуться с чем-либо таким,- он указал мизинцем на цепь Дауда.- Эманации, ради которых куются такие вещи, встречаются в диких местах, в горах и в пустынях, но не в городах, нет. Вы лишь будете носить с собой бесполезную тяжесть, коллега. Фунтов девять я полагаю.
Мне стало неловко. Осознавая правоту господина Хоупа, я не мог избавиться от мальчишеского желания обладать такой сильной вещью, как эта цепь. Мне очень хотелось выглядеть в глазах мистерса Торренса зрелым человеком, и толковым специалистом, но отказаться от цепи я не мог. Разве что в обмен на пистолет Бэзила.
Впрочем, пусть,- сказал Торренс,- вероятно вы правы. Восстановить ее, это хорошая практика.
Про себя я решил, что непременно починю цепь, истратив на это часть денег, что выделил мне на обзаведение инструментами мистерс Бэзил. А если понадобится, то и часть подъемных.
К вечеру мистерс Бэзил принес деньги. Я все это время, по указанию Торренса читал "Указания и наставления городского совета, о мерах безопасности при использовании внечувственных эманаций в пределах черты оседлого проживания города Ливарно, включая акваторию порта и прибрежную зону рыболовного промысла". Мистерс Торренс сказал, что эти правила редко соблюдаются, но знать основные положения этого свода бывает полезно, когда приходится вступать в споры с властями. Бэзил выложил на раскрытую передо мной страницу, одну за другой шесть монет по шиллингу каждая. Они как раз закрыли абзац о ежемесячном освидетельствовании водяных, заклятых на городские акведуки.
-Не забудь, что это только ссуда,- сказал он,- и не удивляйся, что жалование окажется на шесть шиллингов меньше.
-Благодарю вас,- ответил я, чувствуя неловкость, оттого, что не знал как мне обращаться к своему начальнику. Все в конторе звали его по имени -- Бэзил, но я находился в растерянности: допустима ли такая фамильярность для меня -- только что принятого на работу сотрудника.
-Постарайся купить все необходимое уже сегодня, сказал он выходя. - Я хочу чтобы завтра ты был готов к работе. У нас чертовски много работы сейчас.
-Непременно, сье,- ответил я.
- Мы, обычно покупаем все в лавке Паттерсона, в начале Садовой улицы.
Я конечно же зашел к Паттерсону, и приобрел некоторые предметы первой необходимости, но сначала нашел кузницу.
Довольно скромная кузница располагалась неподалеку, но если бы я не спросил у прохожего, где мне найти кузнеца, то обязательно прошел бы мимо. Она притаилась на задворках, позади длинного серого пакгауза, ни вывеска, ни звонкий перестук молотов, не выдали бы мне ее положение - в этот день там не работали.
Когда я вошел в распахнутую дверь, мастер и молотобоец, сидели за наковальней как за столом, и очищали куриные яйца, обстукивая их о железную поверхность. Тут же на наковальне лежали пучок зеленого лука, широкая хлебная лепешка, оплетенная бутыль и две глиняные кружки.
Огонь еле тлел в горне, и саламандра то и дело недовольно потрескивала чем-то на угольях. В полутьме я споткнулся о кучу железного лома и ушиб ногу. Звон потревоженного металла привлек ко мне внимание. Кузнец - он сидел ко мне спиной - оказался низкорослым, смуглым, вовсе не широкоплечим человеком. Вид его опровергал все представления о кузнецах, как людях сильных и здоровых. Когда он поднялся из-за наковальни, оказалось, что он еще и кривоног.
- Что вам угодно, сударь?- спросил он, глядя хмуро и неприветливо, как смотрел бы любой, кого оторвали от трапезы.
Я показал ему поврежденное звено.
- Сколько вы возьмете, за то, чтобы сделать такое же?
Он повертел звено в пальцах, подбросил на ладони.
- За полтора шиллинга, я могу его склепать прямо сейчас,- сказал он.
- Нет, нет,- испугался я,- там знаки. Они уже повреждены, этого не исправить. Нужно все делать сначала.
- Хм, и верно,- он повернулся к свету,- каракули. Заклинательские штучки, верно? Три с половиной шиллинга, за новое. Дешевле вам, сударик, не найти. Дешевле, с вами никто и разговаривать не станет. Мало ли что вы в это колечко засадите. Может проклятие, какое?
- Проклятий не бывает,- сказал я.- Это суеверия.
Я мог выложить за новое звено три с половиной шиллинга, но это было больше половины суммы, что ссудили мне на приобретение рабочих инструментов. Заплатить столько, значило свести свой рабочий набор, к опасному минимуму, и обнаружить в решающий момент, что мне не хватает мелка закончить знак Алеб. Я сердцем чувствовал, что меня снова собираются надуть. У жителей Ливарно, наверное, есть особое чутье, что позволяет им безошибочно узнавать провинциалов, и какой-то неведомый инстинкт жителя большого города, властно велит попытаться такого провинциала надуть.
Мне нечем было уличить кузнеца. Почуяв во мне приезжего, он уже не мог свернуть в сторону, и продолжал бы гнуть свое, рискуя потерять заказ. Но мне вдруг вспомнилось, как я поклялся себе самому, что никто больше меня в этом городе не обжулит. Мне помнилось, что саламандра на миг высунула из огня острую мордочку, и словно сам собой встал перед глазами соответствующий параграф "указаний и наставлений городского совета...".
- Может, конечно, и суеверия,- сказал кузнец,- а вот в квартале отсюда хлебную лавку цыгане прокляли, там за одну неделю пожар случился, жена капитана Статона нашла в булке крысу, и инспектор торговой палаты запачкал сюртук повидлом. Как хотите, сударь, но нам лучше подальше от этих дел. Три с половиной, и еще спасибо скажите, что так дешево. Хоть весь конец обойдите, меньше чем за четверик и разговаривать никто не станет. Или давайте заказ через гильдию, но так еще дороже встанет. Заплатите мастеру, заплатите гильдейский сбор, да еще инспектор-заклинателю.
- Говорите, подальше от этих дел,- сказал я,- а в горне у вас саламандра. От саламандры вы выходит, беды не ждете? А как полыхнет тут все, да выгорит пол квартала? По указанию городского совета, огненные духи должны быть ограничены двумя стихиями, сиречь водой и землей, а тут у вас вообще ничего нет, кроме простой привязи,- я шагнул к горну, и присел на корточки осматривая землю.- Точно, ничего нет.
- А вы, сударик мой, кто будете?- спросил кузнец, и мне стало немного не по себе, потому что глазки его нехорошо прищурились, а голос стал медовым. И молотобоец, парень здоровый, сильный, и белобрысый, стал медленно подниматься со своего места у наковальни. Отступать мне, впрочем, было некуда, да я и не собирался.
- Я добрый горожанин, и клиент, который хочет сделать заказ,- сказал я,- кроме того, я дипломированный оператор-заклинатель, и гарантирую безопасность работы. К слову, хотите я закрою вашу саламандру и водой и землей, и денег возьму совсем не много - три с половиной шиллинга. Ну как, идет?
Кузнец задумался. Он долго сверкал на меня маленькими живыми глазками, из-под густых бровей, и шептал что-то в бороду.
- А как это вы сударь, догадались, что в горне у меня саламандра,- наконец спросил он.
- По цвету пламени,- честно ответил я,- тут не ошибешься. Это заметно сразу и издалека.
Кузнец выругался вычурно и настолько грязно, что боюсь у меня покраснели щеки.
- Паскудник Шлимас, уверял меня, что ни один инспектор палаты не догадается, что у меня в горне саламандра,- сказал он.- Этот поскребыш решил, что может меня околпачить. Ну я ему устрою праздник. Три фунта, недоделанный коротышка с меня содрал за эту тварь. Как, по-вашему, сударь, на сколько он меня надул?
Я пожал плечами.
- У вашего знакомого, скорее всего есть совесть. Огненный дух стоит гораздо дороже. Двадцать фунтов, было бы хорошей ценой. Ваша саламандра может быть порченной. Я проверил бы ее досконально, но за отдельную плату.
Мне показалась заманчивой, возможность немного заработать.
- Не нужно,- сказал кузнец,- вы мистерс делайте свою защиту, как положено, и давайте сюда свое кольцо. Так на так, договорились? А за прочее мне заплатит Шлимас, я найду на него управу.
Он снова рассмотрел мое звено, покачал на ладони, что-то замерил собственным ногтем, и вернул мне. Пока он нагревал заготовку, я набрал во дворе глины, и зачерпнул чашку воды в конской поилке у крыльца. Заговоры на воду и землю просты и к счастью не требовали ничего, кроме самих элементов, и знания нужных слов. Я закончил свою работу раньше кузнеца, и сделал ее хорошо, о чем возвестило шипение саламандры рассерженной новыми узами. Взамен я получил еще теплое звено, в точности такое как нужно. Осталось только нанести на него знаки, и замкнуть в цепь. Через день или два, смотря по тому, сколько времени я смогу уделить этой работе, я стану владельцем мощного инструмента для обуздания сильных духов.
Мысль об этом настолько подняла мое настроение, что в лавке Паттерсона, я не торгуясь накупил растворов на сумму превышающую ссуженные мне шесть шиллингов, истратив и часть своих подъемных.