По широкой лесной дороге, ведущей в северную торговую столицу город Яронеж, опираясь на посох, медленно, но твёрдо шёл человек. Длинные одежды без пояса и странная шапка выдавали в нём жителя далёкой южной страны.
Глядя издали, можно было подумать, что это мужчина средних лет, причём достаточно знатный. На это указывала прямая спина, высоко поднятая голова и величественная походка. На самом деле это был глубокий старик. Его худощавое смуглое лицо безжалостно иссечено шрамами и глубокими морщинами. Едва ли в совершенно седой бороде можно было найти хотя бы один тёмный волос. Но из-под нависших густых бровей на мир спокойно смотрели необычайно ясные, большие карие глаза.
Он остановился, вытер ладонью пот со лба. День выдался сегодня жаркий даже для него, южанина. Солнце перевалило за полдень.
Хотя ширина дороги была достаточной для того, чтобы свободно могли разъехаться две подводы, деревья то там, то здесь смыкали свои величественные кроны, одаривая приятной тенью всякого идущего и едущего. Со всех сторон раздавалось жизнерадостное пение птиц, а иногда и хруст веток.
Ему уже перестали встречаться обозы купцов, направлявшихся из Яронежа в другие города. Последний обоз встретился ему незадолго до полудня. Видно, что-то задержало путников в городе. Обычно купцы покидают город на рассвете, когда только открывают ворота города, чтобы больше пути преодолеть перед ночлегом. Часто обозы, движущиеся в одном направлении, держат друг друга в поле зрения, дабы при налёте лихих людей успеть схоронить своё нажитое и вместе с попутчиками отбиться от разбойников. Да и двигаться легче, друг друга придерживаясь.
Значит, идти ему осталось полдня. Сможет ли он до захода солнца дойти? Старик вновь посмотрел на небо и подумал: 'Ну, что ж, успею - хорошо, а нет - найду ночлег под стеной города или же в лесу'. Поразмыслив так, он снова двинулся вперёд.
Редкий купец не бывал в Яронеже. Со всех земель обозами по торговым дорогам и кораблями по Ведуге-реке сюда стекались творения рук человеческих: ткани, драгоценные украшения, изысканные пряности, изящная посуда, оружие и доспехи, диковинные звери и птицы. Сами яронежцы были искуснейшими мастерами: далеко славились острые яронежские клинки, лёгкие и надёжные кольчуги, искуснейшие украшения на любой вкус и достаток, а льняные ткани, белее и тоньше яронежских, не мог делать никто на тысячи вёрст в округе. Чего только ни покупалось и ни продавалось на рынке Яронежа! С раннего утра и до позднего вечера торговая площадь города гудела людским многоголосьем.
Правил Яронежем и значительными лежащими окрест землями молодой князь Светозар. Установленные его дедом понятные и справедливые законы княжества он соблюдал свято и, творя правосудие, удивлял всех острым умом, прямотой и мудростью. За то и прозван был в народе Честным. А если кто из беспокойных соседей решался пограбить его княжество, то Светозар Честный со своей дружиной стеной становились против супостата и защищали благоденствие своего народа.
В восемнадцать лет Светозар стал князем. Да ещё заботился о восьмилетнем брате Боримире, заменив ему и отца, и мать, и учителя. Боримир очень любил своего старшего брата, подражал ему и слушался, а когда исполнилось семнадцать, стал надёжным помощником брату во всех его делах.
Более года назад славу об этом княжестве, дивном городе Яронеже и князе Светозаре донесли купцы и до далёкой Карумхатры, где жил старик. А когда он услышал о младшем брате князя - Боримире - сердце вдруг вздрогнуло, и он, немного подумав, произнёс: 'Вот, наконец, мой последний путь'. После недолгих сборов отправился далеко на север, в княжество Светозара Честного, в город Яронеж. Тысячи дорог прошёл старик за свою долгую жизнь, несчитанные дни в пути. Неимоверные, нечеловечески трудные дела он вершил. Осталось ещё одно - последнее. И он обретёт, наконец, покой, которого не знал всю жизнь, а душа его познает вечное блаженство.
Труден был путь старика в северные земли. Почти дошёл. Здесь суждено свершиться последнему его делу.
Позади вдалеке послышался шум и голоса. Старик обернулся и увидел приближающийся обоз: несколько подвод, загруженных мешками, двигались в сторону Яронежа. В конце обоза виднелось человек пять всадников. Обоз довольно быстро настиг его и последовал дальше, торопясь прибыть в город засветло. Лишь всадники, весело разговаривающие между собой, остановились, поравнявшись с одиноким путником. Они были опоясаны мечами, в светлых, украшенных вышивкой льняных одеждах. Один из них, светловолосый юноша, прервав разговор с товарищами, повернулся к старику:
- Здрав будь, отец! - и поклонился. Прямой взгляд умных серо-зелёных глаз. Над верхней губой и на подбородке пробивается светлый пушок. На этом юном лице странно было видеть шрам от недавней раны, пролегший через левую щеку от края брови ко рту. Видно, парнишка не робкого десятка, только опыта ратного ещё маловато: удар вражеского меча не угадал.
- Да хранят и тебя боги, юноша, и вас, добрые люди, - с поклоном ответил путник.
- Видать, не поспеть тебе в город засветло, - продолжал юноша, рассматривая старика.
- На всё воля богов.
- Всё так. Но, должно быть, ты устал, отец. Не согласишься ли проделать остаток пути на подводе? - предложил юноша.
- Но мой кошель пуст так же, как и котомка, и мне нечем заплатить вам за это, - развёл руками старик.
Всадники засмеялись, а юноша, улыбнувшись, громко крикнул:
- Сто-о-ой! - возницы остановили подводы.
Слегка наклонив голову набок, с улыбкой сказал старику:
- Ты почтенный человек, а не знаешь, что не всё в этом мире измеряется деньгами. Вспомнишь меня добрым словом - и на том спасибо. Садись вот сюда, - юноша показал на телегу, где было достаточно места, чтобы сесть.
- Пусть всегда боги благоволят к тебе, - с поклоном проговорил старик и, не мешкая, взобрался на подводу.
Юноша кивнул ему и крикнул:
- Трогай!
И обоз снова двинулся вперёд.
Всадники отстали, с их стороны то и дело раздавался смех. Старик прилёг на мешки и, пристроив свой посох, вытянул уставшие ноги. Быстро, поскрипывая, катились по лесной дороге колёса.
Возница негромко запел песню. Старик прислушался. Слов было не разобрать, но мелодия притягивала и брала за сердце. Протяжная и мощная, она, будто большая птица, парила на широких крыльях над покрытыми густыми лесами равнинами и бескрайними степями, потом вдруг взмывала в высокую синеву неба, откуда видно всю землю от края и до края, и, сложив крылья, падала вниз, чтобы вновь взлететь над всем земным. В этой песне - широта просторов, открытость души и природная доброта народа, который её создал.
Но кто же тот добрый юноша?
Подождав, когда возница закончит петь, старик спросил его:
- Добрый человек, а не скажешь ли ты мне, кто этот юноша?
Возница, неспешно открыв кувшинчик, глотнул из него и ответил:
- Это же брат нашего князя Светозара - Боримир, - глотнул ещё раз. - Не хочешь ли промочить горло? - протянул кувшинчик старцу.
'Как боги добры ко мне! - радостно думал старик. - Я ещё не добрался до Яронежа, а уже повстречал Боримира!'
- Это то, что надо, - ответил старик и сделал несколько глотков чистой, вкусной, хотя немного тёплой воды. - Жаркий денёк сегодня. Благодарю тебя!
- Не стоит, - махнул рукой возница и снова запел свою песню.
'Мне сегодня же надо говорить с Боримиром! Сегодня же!' - решил старик.
Тем временем лес стал редеть, и вдали появился просвет: дорога вела путников на широкий простор. В лесу высокие деревья, качаясь от усилий, держали тёплый летний ветер своими густыми кронами, а на степном просторе было ему где разгуляться! Здесь он весело носился и обдавал каждого встречного дурманящим ароматом свежих трав и душистых полевых цветов, покрывших равнину пёстрым ковром.
С правой стороны лес, не желая прощаться с людьми, изгибом подступал к уже ясно видневшимся бревенчатым стенам города.
Солнце, закончив свой сегодняшний путь, красным светящимся кругом уходило на покой. Оно, Ярило, щедро дарило свет и тепло людям, построившим красивый город и назвавшим его именем - Яронеж.
- Ну, ещё немного, - прервал своё пение возница, - и будем в Яронеже. - Он снова запел, но уже веселее.
То там, то здесь к дороге стали лепиться небольшие домишки с клоками обработанной земли. По мере приближения к городу они располагались более плотно, пока не сомкнулись в сплошную улицу возле городских ворот.
Вот и Яронеж. Он стоял на высоком мысу в междуречье судоходной Ведуги и узкой, но глубокой Гудинки. Под стенами города был прорыт глубокий ров, соединяющий реки. Крутой вал, покрытый травой, ощетинился частоколом, а над ним поднималась высокая, в пять человеческих ростов, толстая бревенчатая стена. Дорога в город проходила через въездную башню с огромными воротами. Сторожевых же башен было с этой стороны городской стены пять: три с одной стороны и две - с другой. Такие укрепления заставят любого неприятеля-завистника усомниться в успехе нападения на местную торговую столицу.
Признав княжича, четверо вооружённых воинов, охранявших ворота, шумно и радостно приветствовали его и своих товарищей. Те им также отвечали.
Обоз въехал в ворота, и колёса повозок дробно застучали по недавно положенным дубовым доскам мостовой. Дорога превратилась в главную улицу города. Вот и рыночная площадь, к этому времени значительно опустевшая. Горожане, заканчивая дневные дела, сновали туда-сюда, торговцы закрывали лавки и подсчитывали барыши.
- Сто-о-й! - звонко крикнул княжич.
Обоз остановился прямо в центре рыночной площади. Боримир направил своего коня к старику со словами:
- Ну, добро пожаловать в Яронеж!
Старик соскочил с повозки и поспешил поблагодарить княжича:
- Пусть боги никогда не оставят тебя своей милостью, добрый юноша!
- Не благодари меня, отец. Если бы я нуждался в помощи, неужели ты мне отказал бы? - посмотрев прямо в глаза старику, с улыбкой спросил княжич.
- Ни в коем случае, ни тебе и никому другому не отказал бы! - и, волнуясь, продолжил: - Я пришёл в ваш город издалека, проведя в пути больше года, только для того, чтобы встретиться с тобой, княжич, и сообщить тебе нечто важное.
Юноша с удивлением посмотрел на старика:
- Что, почтенный, ты хочешь мне сказать?
- Это очень важный разговор. Не я сам, но боги устами моими будут молвить.
Княжич задумался на мгновение, потом быстро проговорил:
- Ладно. Жди меня у городских ворот. Я чуть погодя пойду на реку - там и поговорим. А пока поешь с дороги, - и, пошарив рукой в кошеле, протянул страннику несколько монет. Старик с благодарностью принял монеты.
Княжич повёл обоз дальше - к детинцу. Это был город в городе, со своей крепостной стеной и башнями, за которыми расположились дома князя, дружинников, конюшни, глубокий колодец, большие склады с оружием и запасами продуктов на случай войны или осады. Ведь тогда надо будет вооружить и кормить всех горожан.
Действительно, есть старику очень хотелось. Он лишь утром перекусил куском сухого хлеба и запил водой. А к вечеру чувство голода стало проявляться совершенно явно.
Оглядевшись вокруг, старик увидел лавку, где торговали съестным:
- Пироги горячие! С капустой! С мясом! Вкуснее не найдёшь, хоть весь свет обойдёшь! - уставшим за день голосом негромко, но задорно кричала полная, румяная торговка.
- Благоденствия тебе, добрая женщина, - поздоровался старик. - Давай на пробу по одному.
- И тебе доброго здравия, - ответила торговка. - Угощайся на здоровье! - и подала ему два больших, горячих, душистых, румяных пирога.
Старик положил их в свою котомку и высыпал на прилавок все монеты. Торговка с удивлением взглянула на старика:
- Одной монеты хватит.
- Возьми все, добрая женщина, - сказал старик и направился к воротам.
- Вот, возьми ещё напиток медовый, - догнав странного иноземца, торговка вручила ему небольшой глиняный сосуд.
Старик поблагодарил и двинулся дальше. Знакомая уже улица довольно быстро довела его до городских ворот. Он увидел пень у городской стены, и, присев, приступил к еде. Пироги, действительно, были на удивленье вкусными, особенно с медовым напитком. Старик не просто утолил голод, но даже насладился едой. Насытившись, он оперся спиной о стену и прикрыл глаза. Накопившаяся за день усталость сморила его, и он задремал.
Тёплая летняя ночь раскинула над землёй своё иссиня чёрное звёздное покрывало.
- Эй, отец, пойдём, - услышал сквозь сон старик. Он тут же распахнул глаза и увидел перед собой княжича. Он был уже без меча, но уже в синем, расшитом золотом плаще.
- Да... - поднялся старик.
- Я на реку. Охрана не нужна, - бросил княжич стражникам, проходя через ворота.
На Ведуге-реке, пристав к берегу, отдыхали от долгого пути торговые суда. От реки тянуло свежестью. Где-то вдалеке слышался нестройный лягушачий хор.
Старик молча следовал за Боримиром. Княжич остановился, наконец, у небольшой красивой лодки. Столкнув её в воду, он сказал:
- Садись, отец.
Когда старик уселся, княжич оттолкнул лодку от берега и ловко запрыгнул в неё. Юноша несколько раз широко взмахнул веслом, пока они не оказались на середине реки.
Река сонно несла лодку мимо чёрных берегов. Тонкий месяц и вечные звёзды, тускло мерцая, отражались в смоляной воде.
'Сейчас самое время', - подумал старик и начал:
- Много лет назад в Индии, в царском дворце родился мальчик - долгожданный наследник. Родители дали ему имя Чандра в честь мудрого деда. К тому времени соседние царства после долгих и жестоких войн поняли наконец, что только мир может привести их к процветанию. Царство его отца было самым богатым во всей Индии. Трудолюбивый народ благодарил богов и своего доброго царя за то, что из года в год их жизнь становилась всё лучше и радостнее. Шли годы, ребёнок рос, набирался сил и знаний. И уже к семнадцати годам был лучшим среди воинов и мудрее многих мудрецов. Его жизнь могла быть счастливой и безмятежной долгие годы.
Но однажды ему сообщили о том, что некий мудрый старец, прибывший из далёкой страны фараонов, хочет говорить с ним. Встреча с Херихором (так звали египтянина) перевернула всю его жизнь. Херихор поведал ему о том, что волей богов Чандра избран Воином Света, что мудрец должен передать мне этот труд, чтобы самому уйти на небеса.
- Не о себе ли ты говоришь? - догадался Боримир.
- Да. Я рассказываю тебе о начале моей жизни.
- И ты согласился, - понимающе кивнул Боримир.
- Стать Воином Света можно только по собственной воле. Я согласился, отказавшись от простой земной судьбы и, как бы мне не было трудно, ни разу об этом не пожалел. Я посвятил жизнь служению Богам Добра. Со времён сотворения мира силы Богов Добра и Богов Зла находятся в состоянии войны. Эта извечная война то затухает, то разгорается с новой силой, но не прекращается никогда.
- А как зовут ваших богов? Какие из них добрые, какие злые?
- Наши боги - это и ваши боги. Разные народы их называют по-разному, но это суть одни и те же боги, Боги Добра и Боги Зла. А Воин Света стоит рядом с Богами Добра и помогает им вершить судьбы мира, утверждая торжество Света, Добра, Правды.
- А разве сами боги не могут обойтись без человека? Ведь они так мудры и сильны?
- Боги могущественны, это так. Но иногда только человек может сделать что-то. Поэтому они и прибегают к помощи самых верных и достойных из людей. А потом, Боги Добра не всегда заботятся о человеческом роде. Поэтому Воин Света - человек - должен служить и людям.
- Значит, ты мне предлагаешь теперь заменить тебя? Для этого ты прибыл сюда? - понял Боримир.
- Да, - старец с надеждой взглянул на светлеющий в темноте силуэт юноши.
- Почему я?
- Боги указали мне на тебя.
- Если я соглашусь стать Воином Света, то смогу ли когда-нибудь в будущем вернуться к своей прежней жизни? - спросил Боримир, задумавшись.
- Таким, как раньше, ты уже не будешь никогда. Обратной дороги нет, - покачал головой Чандра.
Боримир задумался. Как отречься от всего, что так привычно в этой жизни? Как променять всё это на чужое, неведомое, непонятное? Ему стало грустно и страшно. Но и здесь его ничего не держит.
- Ты согласен? - после долгого молчания спросил старик.
Страшно? Нет! Он пойдёт этим путём во имя торжества Добра и Правды! Он готов служить Добру и заботиться о роде людском! Ведь он и сейчас на этом пути.
- Согласен! - решительно сказал Боримир.
В тот же миг грянул гром, и ночной мир разорвала ослепительная молния. Боримир вздрогнул и зажмурился.
- Боги услышали тебя, - торжественно прозвучал из вновь наступившей темноты голос мудрого Чандры, - Они рады тебе! Верю: ты исполнишь своё величайшее предназначение. Тебя ждут трудные, но славные дела, страдания и великое счастье. Поступай всегда так, как велит тебе сердце, и ничему не удивляйся, - говорил Чандра. - Этот талисман теперь твой, - повесил его на шею Боримира. - У него большая сила, он оградит тебя от многих бед, - встал, слегка качнув лодку. - Прощай, Воин Света Боримир! Желаю тебе удачи. Я же буду ожидать тебя в обители Богов.
- Прощай, - встал и Боримир.
Чандра воздел руки и крикнул в звёздное небо:
- Я готов! - и только его скромная одежда скользнула на дно лодки, сам же старик растворился в ночном воздухе.
'Ну и дела! - открыл рот Боримир, - Что это было? Ничему не удивляться? Попробую'. Он в задумчивости нащупал весло и погрузил его в воду, чтобы определить течение реки и понять, с какой стороны правый берег, на котором стоял Яронеж. Развернувшись в нужную сторону, Боримир стал грести, пока лодка ни уткнулась в песчаный берег. Юноша, бросив весло, прыгнул прямо в воду и вытащил лодку на берег. Отошёл подальше от воды на сухой песок, сел, вытащил из-за голенища сапога нож и воткнул его по самую рукоятку в рыхлый, тёплый песок. Стянул сапоги, вылил из них воду и поставил рядом. 'Идти отсюда в город в темноте - ноги поломаешь и глаза повыкалываешь. Придётся здесь заночевать', - подумал Боримир, свалился на бок и накрылся плащом. - 'Как это он так быстро исчез? Что он говорил? Тяжёлые и славные дела... Страдания и счастье... Ладно. Надо завтра рассказать обо всём брату. С ним вместе подумать, какое счастье на меня обрушилось'.
Тёплая летняя ночь окутала землю. Мирно стрекочут сверчки, а в лесу, что на берегу реки, слышно было, как соловей старательно выводит свои трели. Где-то совсем близко плеснулась в воде рыбёшка.
Боримир постепенно успокоился и погрузился в сон.
Влажный, тёплый запах травы и полевых цветов. Темнота постепенно превратилась в серый туман, который быстро рассеялся.
Ясный день. Река.
Одуванчики яркими солнечными брызгами разлетелись по зелёному лугу. Ребятишки в белых, большущих, ниже колен, рубахах играют невдалеке, сверкая босыми пятками. Звонкими, разноголосыми колокольчиками звенит беззаботный детский смех. Соломенные чубчики и озорные косички то и дело взлетают вверх. Курносые носики, веснушки, смеющиеся лица - всё смешалось в счастливом движении. Дети с радостными криками гоняются друг за другом по кругу, потом все сбиваются в одну кучку и горохом рассыпаются в разные стороны. Они опять сходятся вместе, берутся за руки и начинают кружиться в хороводе. Всё быстрее и быстрее кружатся они, задорно смеясь и визжа.
Боримир почувствовал, как наполняется какой-то необычайно странной лёгкостью, будто летит. С ним никогда такого не было. Его сердце оказалось открытым навстречу неизведанному, прекрасному. Всё прошлое: беды и переживания, несчастья и душевные страдания - заброшены далеко назад. Им овладела необъятная радость и безмятежность. Было так хорошо, что ему захотелось полной грудью вдохнуть свежий воздух. По синему небу плывут редкие маленькие пушинки белых облачков.
Повеяло свежестью, и крупные, тёплые капли дождя стали падать на траву. Дети весело, с визгом и смехом бегут с луга. Их рубахи, быстро трепыхаясь, мелькают и исчезают за пригорком. Дождик перестал так же внезапно, как и начался. 'Трусишки', - прошептал Боримир и улыбнулся.
Ему захотелось подойти к реке. Он двинулся вперёд и почувствовал, как легко ему идти. Странно, но земли он не чувствовал. Мягкая, влажная трава приятно щекотала ноги. Вот и река. От неё веет лёгкой прохладой. Какая чистая вода! Видно на дне каждый листочек извивающейся водоросли, каждый камешек, каждую песчинку. Река течёт спокойно, и небо, кажется, упало вниз, отразившись в зеркале воды. То там, то здесь ослепительным серебром вспыхивают на солнце снующие в воде рыбки.
До его слуха донеслась какая-то удивительная мелодия. Он оглянулся, прислушался. Кто поёт эту красивую песню?
Он заметил неподалёку одинокую фигурку. Девушка сидела на берегу, поджав под себя ноги, и плела венок из одуванчиков. Боримир приблизился к ней почти вплотную, но она почему-то его не замечала. Это было занятно. Он видел теперь каждую чёрточку её лица. Светло-русые, отливающие на солнце чистейшим золотом волосы аккуратно облегали голову и тугой косой ложились на грудь. Алые губы приоткрывались в пении, обнажая жемчуг зубов. Её причудливо вырезанный нос прекрасно гармонировал с контуром лица, красиво сужающимся к подбородку. Тёмные брови были похожи на взмах крыльев чудо-птицы. Но самое поразительное - её глаза, большие, глубокие и синие-синие, будто само небо. В них сияли ум и доброта.
Вдруг стало темнеть. Подул холодный ветер. Он безжалостно разбил водную гладь на тысячи осколков. Девушка примолкла, с удивлением и страхом оглянулась, растерянно поднялась, отступила назад, прижав к груди венок. Чёрная мгла сгущалась вокруг, наступая на неё со всех сторон. Вот её силуэт уже едва различим. Боримир услышал её вскрик - и полная темнота, тишина.
Он почувствовал, что куда-то падает. Вверх или вниз? Он пытался понять: 'Если я падаю вниз, то скоро упаду на землю и разобьюсь... а если вверх? Тоже хорошего мало... Всё равно потом придётся падать вниз... Что происходит?' Из кромешной темноты он услышал едва различимые звуки, которые наслаивались друг на друга, как будто очень много людей спорят друг с другом одновременно, переходя на крик. Перед ним замелькали неясные картинки незнакомых людей, непонятные сцены из жизни вихрем закружились вокруг него, сливаясь в один сплошной круговорот.
Страшная боль овладела его телом и ужасными шипами вонзилась в голову. Боримир закричал, что было сил. Но голоса своего не услышал. Набрав полную грудь воздуха, закричал вновь. Едва слышен теперь голос. Но... это не его голос... Это крики, плачь, мольбы о помощи сотен, тысяч людей. Звуки слились в один оглушительный вопль. Он вдруг понял, что продолжает кричать, и замолк. Наступила тишина. Тишина и полная темнота. Боль, терзавшая его, ушла. Только голова гудит.
Боримир резко открыл глаза и глубоко вздохнул. Едва отдышавшись, он почувствовал холод из-за сырости, исходящей от реки. 'Какой странный сон, - подумал Боримир, - Что бы он мог означать? Надо будет всё рассказать Светозару'.
Ночь отступала перед надвигающимся светом дня. Вокруг всё яснее и яснее стали угадываться окружающие предметы: водная гладь, чуть поодаль - камыш, слева старая ива полощет в воде свои ветви, позади него крутой берег. Начинало сереть. Над водой висит лёгкий туман.
'Где же лодка?' Боримир вскочил на ноги и подбежал к воде. Он вертел головой, всматриваясь в речную гладь. Тщетно. Видно, вода за ночь подмыла песок и лодку унесло течением. Боримир умылся тёплой речной водой, прогоняя остатки неприятного сна. Придётся домой идти пешком вдоль берега против течения реки. До восхода солнца он будет уже в городе. Ну, что ж, не привыкать. Он натянул сырые сапоги на ноги, засунул нож за голенище, набросил плащ и начал карабкаться на обрывистый берег.
Выбравшись, Боримир осмотрелся. Местность была ему незнакома. Он знал все окрестности города как свои пять пальцев, но это место не узнавал. Возможно, он давно не бывал здесь, и река с весенними половодьями изменилась, вырасли деревья по берегам. Не мешкая, Боримир быстрым шагом направился вдоль кромки берега в город.
Трава орошала его и без того мокрые сапоги. Он шёл и удивлялся: неужели они со стариком так далеко заплыли за такое короткое время? Слева от него лес подступал прямо к обрывистому берегу, справа - светлеющая под утренним небом вода, а дальше, на другом берегу, за кустарником, раскинул зелёное покрывало заливной луг. Сейчас за поворотом реки должны показаться стены города. Вот поворот. А города не видно: лишь лес, да река. Боримир остановился, задумался, осмотрелся по сторонам, чтобы найти что-нибудь знакомое.
Над горизонтом показался край солнца, и мир стал окрашиваться величественным пурпуром Ярила. Природа, сонно отряхивая остатки сладкой дрёмы, встречала новый день.
Боримир любил смотреть на то, как торжественно и величественно является великое Ярило, носитель тепла, света, жизни. И сейчас настроение у него заметно улучшилось.
Что-то насторожило Боримира и заставило прислушаться. Из глубины леса ему послышались едва различимые обрывки разговора. Он побежал на голоса с надеждой разузнать, как добраться до города. Княжича все знают, и в помощи никто не откажет. Боримир углубился в лес, увидел тропинку, ведущую от реки к тому месту, где слышались голоса. Его длинная, ритмично колышущаяся на тропинке тень, становилась всё чётче: солнце всходит. Тропинка привела его на широкую поляну, где он увидел избушку с маленькими оконцами.
Рядом с избушкой у столба возились двое вооружённых мужей и оживлённо разговаривали между собой. Боримир замедлил шаг, остановился. Ни в одном из них он не узнал своих дружинников. 'Разбойники', - догадался Боримир и скрылся за низким кустарником, росшим у тропинки. Незнакомцы расступились, и он увидел предмет их трудов: привязанную к столбу старуху. Она была обложена дровами, а у самых её ног - большая куча сухого хвороста. Взошедшее солнце осветило морщинистое лицо старухи. Растрёпанные седые волосы торчали во все стороны, рот завязан тряпкой, а её испуганные, полные мольбы глаза, скользя мимо Боримира, были обращены к взошедшему солнцу.
'Они задумали сжечь старуху?' - понял Боримир и медленно вынул из-за голенища нож.
- Сначала сгорят твои лохмотья, - говорил одноглазый разбойник, - а потом твоя поганая шкура начнёт пузыриться и лопаться, а потом поджарятся и сгорят твои внутренности. И это будет страшно больно! - он осклабился и потуже затянул верёвки.
- А потом твои обгоревшие кости мы бросим на забаву волкам. Ха-ха-ха! - продолжил чернобородый.
Боримир подкрался ближе.
Распахнулась, ударив о стену, дверь, и на пороге избушки появился ещё один разбойник. Он держал в руках широкую глиняную чашку с дымящимися углями.
- О-о-о, - радостно завопил одноглазый, - давай скорее! Мне не терпится посмотреть, как она начнёт корчиться в страшных муках!
- Сейчас, - сказал вышедший из хижины, - ожидание зрелища может быть намного приятнее, чем само зрелище.
В ответ раздался хохот.
'Так, один против троих вооружённых мечами разбойников, - судорожно соображал Боримир, подбираясь поближе к будущему полю брани. - Трудно, но можно. Только внезапность поможет мне', - решил он и стал прикидывать, кто станет первым, вторым, третьим.
Решившись, княжич сбросил с себя плащ и плотно намотал его на левую руку, правой крепко сжал рукоять ножа, на мгновение замер, проиграл в уме всю сцену будущего боя, набрал полную грудь воздуха и с криком: 'ЯРИЛО!' бросился на разбойников.
От боевого клича Боримира разбойники остолбенели. Они никак не ожидали, что здесь придётся защищать свою жизнь. За то и поплатились. Первым суждено было стать тому, кто находился ближе к Боримиру - разбойнику с углями. Только наполовину успел вытащить свой меч из ножен одноглазый. Оба с перерезанными горлами, заливая землю кровью, рухнули почти одновременно. Но Боримир этого уже не видел: он сражался с чернобородым, набросившимся на него с мечом.
От одного удара Боримир ушёл, отведя меч замотанной плащом левой рукой, и отскочил в сторону. Нож против меча - дело гиблое. Он краем глаза увидел рядом с собой длинную и толстую дубину. Сунув нож в сапог, он быстро схватил её обеими руками. Боримир взглянул в глаза нападавшему. В них не было ни страха, ни ненависти, а одна только леденящая злоба. Следующий удар меча врага был хлёсткий, рубящий, наверняка - сверху вниз. Всю силу разбойник сосредоточил на этом приёме, не оставляя молодому противнику никаких шансов. Вражеский меч должен был рассечь Боримира надвое. Но он вовремя сумел отвести и его. Разбойник, следуя за мечом, потерял равновесие и, завалившись вперёд, показал Боримиру левое ухо, куда мгновенно получил мощный, крушащий кости удар дубиной, швырнувший разбойника на землю.
Всё. Боримир осмотрелся по сторонам. Бой закончен. Выхватив нож, он воздел руки к взошедшему солнцу и громко крикнул:
- Ярило! Слава тебе!
Пришлось старушке натерпеться! Неизвестно, чего она больше испугалась: сгореть на костре или сражения, свидетельницей которого ей пришлось стать только что, когда трое палачей, желавших предать её смерти, сами достаточно быстро простились с жизнью. Но то, что ей пришлось несладко - это совершенно точно.
- Сейчас, бабушка, я тебя освобожу, - устало сказал Боримир, разматывая разрубленный плащ с левой руки. Неглубокая рана кровоточила пониже локтя. Всё-таки достал. Так можно было и без руки остаться. А ведь в пылу боя он совершенно ничего не почувствовал. Ладно, это самое малое, на что можно было бы рассчитывать после такого боя.
Боримир руками и ногами разбросал от старухи дрова и хворост, разрезал верёвки на её руках. Тут она начала дёргаться и что-то мычать.
- Сейчас, потерпи немно...
Длинный, острый нож вонзился ему в грудь сбоку, туда, где сердце. Боримир, покачнувшись, взглянул налево и увидел, как его последний противник, злобно улыбаясь, обмяк. Разбойник сумел, собрав остатки сил, прицельно бросить нож.
Всё закружилось в ускоряющемся хороводе: деревья, старуха, домишко, трупы разбойников...
Темнота...
...трудно дышать... Сквозь кружащиеся чёрные кроны деревьев клочками виднеется красное небо. 'Я в лесу? Почему небо красное?' - попытался понять Боримир. В грудь будто вонзили раскалённое копьё и стали им помешивать внутренности... Сильная боль накатывается волнами, и каждая последующая волна сильнее предыдущей. Она захватила всё его тело и не оставила ему никакого шанса. Он застонал. Но вот, кажется, отступает. Становится чуть-чуть легче... Всё вокруг начинает меркнуть. 'Я ухожу? Надо думать о чём-то, надо держаться. Иначе можно уйти с этого света насовсем. Зацепиться за что-нибудь... вспомнить что-нибудь! Чандра... старуха... ускользают... боль уходит... Вспомнить! Затягивает, словно в чёрную воронку...'
Боримир провалился в непроглядную бесконечность.
...в у т т е б я...
...з о в у т т е б я...
... К а к З о в у т Т е б я ?..
Б - о ...
р - и - и ...
м - и - и - р ...
...Рубили не больно, кололи не колко,
Кровь алая, руда сукровичная,
Остановись
И не иди,
А будь в Боримире
И теки по жилочкам
Куда следует
И как следует.
А на волюшке тебе делать нечего,
Попадёшь ты на сыру землю
И пропадёшь даром...
Запах дыма... приятная, спасительная прохлада убавляет боль... чей-то тихий, ласковый голос убаюкивает его... тусклый свет освещает чьё-то лицо, женское лицо... всё более чётко проступают черты... да это та девушка, из сна... у неё напряжённый вид... её ладони порхают над ним... глаза опущены... губы шевелятся... она что-то шепчет... не разобрать... волосы распущены... светло-русые, красивые... Боримиру захотелось дотронуться до них. Он попытался поднять руку... боль снова безжалостно швырнула его в чёрную яму.
...Говорю,
Кровь алая, руда сукровичная,
Остановись
И не теки, куда не следует,
А теки, где тебе назначено!
И будет тебе хорошо, а Боримиру -
легко!
Легко!
ЛЕГКО!
Гора.
Жарко...
Голые, острые камни.
Вершина горы исчезает в тумане.
Внизу виднеется зелёный лужок и горный ручеёк.
Он - совсем маленький босоногий мальчуган. Хочется пить. Ручеёк манит чистой, прозрачной прохладой. Двинулся вниз: шаг, другой... Острые камни больно впиваются в ноги. Ну, ещё шаг. Кто-то неожиданно возник на пути. Он поднял голову. Седобородый старик опирается на посох. Это тот самый Чандра. Почему он преграждает путь? Так хочется попить водички и отдохнуть на травке.
- Боримир! - услышал он звонкий голос. Оглянулся и увидел на склоне горы девочку, ещё меньше, чем он. - Пойдём со мной! - она показывала своим розовым пальчиком на туманную вершину.
Но подниматься тяжело. Он хочет вниз. Старый Чандра не пускает. Разве старик не понимает, что он хочет пить? Чандра бросает свой посох прямо на травку. И тут же манящая равнина, трава, быстрый ручеёк срываются и летят вниз, в бездонную чёрную пропасть. Боримир испуган, пятится назад. Старик растворяется в воздухе. Кто-то вцепился в его руку. Это та девочка. Он где-то уже видел эти синие глаза. Она тянет его за собой:
- Пойдём, Боримир!
И они вместе, помогая друг дружке, медленно, шаг за шагом стали подниматься в гору.
...Остановись же, кровь алая!
Я велю тебе! А ты слушайся!
Речь сильна моя! И крепка она!
Как сталь булатная!
Остановись!
О с т а н о в и с ь !
О С Т А Н О В И С Ь !
Листья, ветви деревьев... рывками движутся сверху вниз... мимо него... сверху вниз... синее небо с рваными облаками неподвижно...
Плеск воды... пахнет рекой... пронзительная боль в груди... Снова темнота...
Боримир вздрогнул и открыл глаза. Боль в груди и левой руке. Правой рукой потрогал раны. Повязки.
Постепенно всё вспомнилось. 'Так. Кто же меня к жизни то вернул? Не старуха ли, добрая душа, отблагодарила меня за то, что я от костра её спас?' Постепенно им стала овладевать усталость. Боримир уже не сопротивлялся и позволил ей сомкнуть его глаза и увлечь в бездну сна.
Поют птицы. Словно наперебой соревнуются друг перед другом - кто из них самый певучий. Пахнет душистым сеном.
Боримир открыл глаза. Раны ещё болят. Его укрывает простенькое одеяло, поверх которого наброшен его плащ, чистый и аккуратно зашитый. Осмотрелся. Тесное жилище. К низкому потолку подвешено множество сухих трав и корешков. Прямо за открытой дверью, что в дальнем конце под корявым потолком, шелестел листвой кустарник. Широкая колода с вырубленными ступенями вела к выходу. Окон нет, освещается жилище только через дверь. Стены из грубо обтёсанных брёвен. Кажется, это была землянка. В них жили давным-давно, когда не умели строить больших, красивых домов с окнами. У левой стены прилепился обмазанный глиной очаг, который окружали разные горшки и горшочки. Вдоль всей противоположной стены, над лавкой с деревянным ведром, на узкой полке выстроились маленькие коробочки из бересты. Внизу сквозь сено виднеется глиняный пол. А рядом с его ложем - подстилка, сшитая из нескольких кусков ткани. Здесь, наверное, спала старуха. Прямо над собой, на торчащем из стены сучке он увидел свою одежду.
Здоровой рукой Боримир отбросил одеяло и медленно сел на постели. Немного закружилась голова. Медленно натянул штаны, одел рубаху. Одежда была чистая, свежая. 'Заботливая старушка', - подумал он.
Но вся обстановка в этом жилище говорила о том, что его хозяйка была не простой. Видать, умела творить то, что обычным людям было не дано. За то, наверное, и хотели разбойники над ней самосуд устроить. Кого же он спас? 'Поступай всегда так, как велит тебе твоё сердце', - вспомнил Боримир слова старого Чандры. Он поступил так, спасая старуху. Значит, всё правильно?
'Подожди! А было ли всё это на самом деле? Спасение старухи - было. Подтверждение тому - раны. А не приснился ли мне Чандра?' - Боримир пошарил на груди и нащупал талисман, который тот дал ему на прощанье. 'Да. Всё было. Я - Воин Света. Я отказался от всего, что было у меня до этого', - размышлял Боримир, разглядывая талисман. Золотой, в пол-ладони величиной, с четырьмя изогнутыми языками пламени, а в средине светился жёлтый кристалл, размером с лесной орех. Это же знак Солнца - Великого Ярила! На мгновение Боримиру показалось, что и талисман с таким же интересом рассматривает его. Юноша смущённо спрятал его на груди и застегнул рубаху.
Боримир натянул сапоги, медленно встал. Шурша сеном и слегка покачиваясь, подошёл к полке, взял одну из берестяных коробочек, приоткрыл её. Там оказались какие-то сушёные корешки. Другая была набита сухими цветками. Он шагнул к ведру, зачерпнул ковшиком воду и выпил. Кажется, он никогда не пил такой вкусной воды. Захотелось есть. 'Ну, ладно, пора собираться, - подумал Боримир, - дождусь старушку, поблагодарю её - и в город'.
Он вернулся к постели, подпоясался, набросил плащ и стал искать свой нож. Может, у очага где-нибудь? Он присел и стал шарить рукой по полу. Вдруг в хижине внезапно потемнело. Старушка пришла, загородив собой свет? Нет... Красивые девичьи ножки резво ступают по лестнице и бегут мимо него к его постели. Мелькнула светло-русая коса. Увидела, что постель пуста, выронила лукошко, грибы рассыпались по полу. Нежданная гостья резко повернулась к выходу, и свет упал на её лицо.
Боримир узнал её! Это её он видел во сне! Её волосы, губы, брови, глаза... Только она сейчас была ещё прекраснее, чем тогда! Но сейчас в её глазах стояли слёзы... Юноша тихо встал, и она, испугавшись, отскочила в сторону и закрыла лицо руками.