Светлое Завтра : другие произведения.

Сз-2009 Внеконкурс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


  • Аннотация:
    "Светлое Завтра-2009". Сборник внеконкурсных работ.

  • © Copyright Светлое Завтра(svet.zavtra@gmail.com)
  • Добавление работ: Хозяин конкурса, Голосуют: Любой посетитель
  • Жанр: Любой, Форма: Любая, Размер: от 1 до 10M
  • Подсчет оценок: Среднее, оценки: 0,1,2,3,4,5,6,7,8,9,10
  • Аннотация:Даёшь светлое завтра!
  • Журнал Самиздат: Светлое Завтра. Конкурс коммунистической фантастики
    Конкурс. Номинация "Внеконкурс"

    Список работ-участников:
    1 Путятин А.Ю. Ланс   48k   Оценка:6.09*5   "Рассказ" Фантастика
    2 Костенко О.П. Бой во времени   152k   Оценка:6.00*3   "Повесть" Фантастика
    3 Быковский В.И. Сказка о Всеобщем счастье.   20k   Оценка:6.00*3   "Рассказ" Фантастика
    4 Ледовский В.А. Стороны медали   57k   Оценка:6.00*3   "Рассказ" Фантастика
    5 Ширкин Д.Ю. Круговая порука   10k   Оценка:5.93*6   "Рассказ" Фантастика
    6 Шевелев Работа над ошибками   9k   Оценка:5.93*6   "Рассказ" Фантастика
    7 Небо А. Неждана   32k   Оценка:5.90*7   "Рассказ" Проза
    8 Skier Два билета в оба конца   12k   Оценка:5.43*9   "Рассказ" Фантастика
    9 Царев А. Триумф авторского права   8k   Оценка:5.18*9   "Рассказ" Фантастика
    10 Кулагин А.А. Зачем тебе деньги   167k   Оценка:4.44*7   "Рассказ" Фантастика
    11 Буденкова Т.П. Сила Кориолиса   150k   Оценка:3.87*4   "Повесть" Фантастика
    12 Горяченков С.А. Так пробуждается чувство патриотизма.   6k   Оценка:3.68*4   "Рассказ" Проза
    13 Эс С. Виток жизни   72k   "Рассказ" Фантастика
    14 Эс С. Светлое Далёко бродит по Европе   7k   "Рассказ" Проза
    15 Ляпота Е.М. Экспресс-тур по анналам памяти   135k   "Повесть" Приключения, Фантастика

    1


    Путятин А.Ю. Ланс   48k   Оценка:6.09*5   "Рассказ" Фантастика

      Ланс
      
      1.
      
       Пожилой сухощавый мужчина в деловом сером костюме неторопливо помешивал чай изящной серебряной ложкой. Завтрак он уже закончил и сейчас просматривал утреннюю газету. Казалось, ещё пару минут, и он перелистнёт последнюю страницу, аккуратно вольёт в себя ароматную жидкость и неторопливо двинется к входной двери, за которой его уже ждёт автомобиль с личным шофёром. Время - деньги.
       Но всё это - иллюзия. Массивные дубовые стулья привинчены к полу, мягкие кожаные диваны и кресла можно двигать, но не поднимать. Дорогая серебряная и золотая посуда на столе - тоже абсолютно безопасна. Из любого куска стекла можно быстро получить орудие убийства или, что важнее, самоубийства. А от серебряной чашки какой вред? Ни малейшего!
       Входная двустворчатая дверь зафиксирована защёлками и заперта на замок. Если же её взломать, попадёшь не на улицу, а в комнату охраны. Ажурные решётки на окнах, выглядящие декоративным украшением, выполнены из прочной стали и подкалены до такого уровня, чтобы сломать зубья любой стандартной пиле. Ночью он это уже проверил. Увы...
       Богато отделанная и со вкусом обставленная комната только казалась дорогой гостиной, на самом деле она была частью обычной тюремной камеры, хотя и довольно комфортабельной. И свобода передвижения у её обитателя сохранялась только внутри надёжно охраняемого периметра. На весь остальной мир он мог любоваться сквозь причудливую вязь оконных решёток.
       Такой персональный застенок - дорогое удовольствие. И удостаивается его не каждый узник. Обычные уголовники, особо опасные убийцы и даже главы ганстерских синдикатов сидят в стандартных камерах. Юстиция не делает между ними особых различий. Личную тюрьму в зависимости от ситуации правительство может предоставить политзаключённому высокого ранга или резиденту иностранной разведки.
       Вот только у узника не было уверенности, что правительство страны имеет о нём хоть какую-нибудь информацию. Это может показаться странным, но сидящий в камере человек не имел пока представления о том, кто его задержал. Хотя и догадывался - за что...
      
      2.
      
      Для передачи сведений он использовал двадцать шесть различных каналов связи. Донесения подписывал восемнадцатью псевдонимами. Чаще других для этой цели в последние два года применялись клички 'Бек' и 'Гном'. Прозвище 'Ланс', данное ему Дзержинским, резидент использовал всего восемь раз. Оно служило только для передачи сообщений стратегического характера, которые, с его точки зрения, имели важнейшее значение для судьбы страны. О том, что все восемнадцать псевдонимов принадлежат одному человеку, в Москве знали только два работника центрального аппарата госбезопасности. В число посвящённых не входили ни первый секретарь ЦК Хрущёв, ни глава КГБ Шелепин. Ланс мог позволить себе эти привилегии: его разведсеть была образована в октябре 1918 года по личному распоряжению главы ВЧК и всё это время находилась на полном самообеспечении. Сколько ещё подобных ей зёрен бросил тогда в плодородную почву нейтральной Швейцарии Железный Феликс [1], в каком направлении велел им тянуть свои корни и щупальца, сколько времени дал на раскрутку, - это Лансу было неизвестно. Но логика подсказывала, что Дзержинский одновременно задействовал не меньше десятка новых разведцентров со сроками глубокого внедрения от трёх до десяти лет.
      Ещё в юности Ланс получил очень неплохое образование. Затем к этому добавилась трехлетняя практика революционной борьбы, включающая в себя и десять долгих тюремных месяцев. Завершилась подготовка индивидуальными шестнадцатинедельными занятиями по основам конспирации, психологии личности и практической политологии. Многие из спецкурсов именовались так витиевато, что сейчас, спустя много лет, он уже не мог точно вспомнить их названий. Лиц преподавателей он не видел, входы для слушателя и его учителей были даже не из разных подъездов, а из разных домов. В учебной комнате все они появлялись только в масках.
      Организованая Лансом разведсеть никогда не подвергалась чисткам, его люди не гибли в бессмысленных 'эксах' двадцатых годов, их не отзывали на отстрелы в тридцатые и сороковые. А причина такого особого положения была очень простой: полная и всеобъемлющая автономия. Его организация базировалась на сети прибыльных коммерческих фирм, выращенных на содержимое того саквояжа, который Ланс получил из рук шефа в далеком 1918-м. После этого - стопроцентное самофинансирование. А уж в шпионском оборудовании в США никогда не было недостатка. Только деньги плати! Так что в помощи Центра он не нуждался. И никакого внешнего контроля за Лансом не существовало. Ни одного из его сотрудников не знали в Москве. Все они были известны только ему одному. Он сам ставил перед ними задачи, сам проверял исполнение. Сам принимал в организацию, и сам из неё исключал. Любая попытка отдать жёсткий приказ или навязать его людям волю Кремля полностью игнорировалась. Он поставлял первоклассную информацию и не собирался никого убеждать в её ценности и подлинности. Хотят - пусть используют в интересах Советской России, не хотят - не надо. Первое время каждый новый преемник Дзержинского начинал с попытки поставить Ланса под жёсткий контроль и довольно быстро убеждался, то это выше сил человеческих. И снова всё шло по-прежнему. А в первой половине пятидесятых, при очередной глобальной чистке спецслужб, информация о его существовании окончательно исчезла из верхнего эшелона власти. Теперь руководители среднего звена докладывали только о результатах работы Ланса. Да и то не обо всех. Так было проще. И удобнее. Его иногда просили обратить внимание на те или иные аспекты, изредка он соглашался это сделать.
      Казалось, что при такой организации работы никакие провалы невозможны. Но это только казалось. Два дня назад на встрече с особо ценным источником Ланса арестовали. Кто - он не знал. Но успел убедиться, что это очень серьёзно. Потому что с тех пор был только медосмотр. Его ни о чём не спрашивали, ему ничего не предлагали, его только обследовали и изучали. А это значило, что взяла его не полиция Нью-Йорка и даже не ФБР. Кто же? ЦРУ, АНБ[2], СИС[3], Джи-2[4], разведка флота? Гадать бессмысленно. В США спецслужб больше, чем пальцев на руках у президента. Вскоре ему представится возможность это узнать. А пока вокруг были только охранники и медработники. И это ни в коей мере не обнадёживало.
      Почему он сам пошёл на встречу с этим агентом? Иначе было нельзя... Никто кроме него не смог бы на месте определить качество информации. А оценить её было необходимо. Слишком многое стояло на этой карте. И ошибаться было нельзя. Окажись всё это правдой - и мировая политика стала бы плести свои кружева от этого факта. Изобретение атомной бомбы - мелочь по сравнению с новой угрозой его стране.
      Зато теперь стало ясно - это блеф! Мастерски построенная ловушка. Организованная качественно и умело, щедро профинансированная на всех стадиях своего создания и развития. Сейчас, когда челюсти капкана сомкнулись на его лодыжке, матерый волк советской разведки готов был признать, что создатель его персональной ловушки - гений. Приманка подобрана идеально. Информация о посещении Земли инопланетянами начала мелкими порциями высачиваться откуда-то ещё в 1956 году. Сначала по салонам поползли неясные и противоречивые слухи, затем периодически начали появляться статейки в 'жёлтой прессе'. Потом, по странной случайности, участвующие в раскрутке слухов и сплетен печатные издания стали попадать в нехорошие истории: налоговые проверки выявляли многочисленные нарушения, полиция арестовывала владельцев и журналистов за распространение наркотиков, кто-то попадал в автомобильную катастрофу, кого-то в тёмном переулке избивали неизвестные личности.
      Комментирующие сплетни обозреватели и официальные лица едко и остроумно высмеивали распространителей слухов. Появлявшиеся периодически фотографии, магнитофонные записи и фрагменты киносъёмки власти немедленно объявляли фальшивками, сфабрикованными охотниками за дешёвой популярностью. Но слухи не исчезали. Более того, из 'жёлтых газетёнок' они постепенно перекочевывали в солидные издания. Из молодёжных тусовок - в элитные клубы и офисы солидных фирм.
      Только спустя год появились первые намёки на то, что с инопланетянами вступило в контакт Правительство США. Тогда тираж журнала был арестован. Поводом послужило обвинение в безнравственности одной из напечатанных на его страницах фотографий, к слову сказать, весьма фривольной. А автор статьи вообще исчез в неизвестном направлении.
      С тех пор Ланс взял эту историю под свой личный контроль. Но прошёл ещё год перед тем, как его агенты вышли на человека из ближнего круга Даллеса[5], который за баснословную сумму согласился передать досье о ходе переговоров Эйзенхауэра[6] с инопланетной делегацией. Полученные для ознакомления фрагменты одновременно вызывали интерес и недоверие, но на дешёвую подделку не походили. Ланс вынужден был рискнуть. И ошибся.
      Теперь резидент подводил неутешительные итоги: операция по его поимке длится никак не меньше трёх лет; в ней задействованы сотни агентов. Вложены миллионы долларов, если не десятки миллионов. Ну что ж, они не зря потратили силы и средства! Цель достигнута. Первый этап принёс им удачу. Теперь начинается второй раунд. И похоже на то, что они знают или догадываются, что не застали Ланса врасплох. Понимают, что он десятки лет готовил свою сеть к такому повороту событий.
      В дверь аккуратно постучали.
      - Мистер Бломберг, к Вам посетитель. Вы не против?
      Забавно. Что будет, если он откажется?
      - Пусть войдёт.
      Дверь отворилась. Ланс улыбнулся входящему в дверь пожилому джентльмену, и эта его улыбка была совершенно искренней. Голубоглазого крепко сбитого семидесятишестилетнего старика резидент знал больше тридцати лет. И даже ему симпатизировал. Уильям Донован[7] четыре года назад вернулся из Таиланда, отказавшись от должности тамошнего посла по состоянию здоровья. Значит этот капкан - его затея! Тогда всё ещё серьёзнее, чем казалось вначале. 'Дикий Билл'[8] обладает железной хваткой и умеет просчитывать комбинации на сотни ходов вперёд.
      - Простите, Алекс, что заставил себя ждать, но сначала костоправы должны были убедиться, что мы можем беседовать без помех. Всё-таки в Ваши года любые стрессы могут пагубно сказаться на здоровье.
      - И что они Вам сказали? Могу я выдержать допросы предельной интенсивности? Или некоторые виды пыток уже под запретом?
      - Ну, как Вам не стыдно, Алекс! Вы же знаете, я не сторонник подобных эксцессов! Мне прекрасно известно, что Ваша организация уже включила режим защиты. Теперь мне удастся выйти на них только в случае Вашего добровольного и искреннего сотрудничества. Все остальные варианты приведут моих мальчиков в тупики и капканы. Разве не так?
      - Не знаю. Вполне возможно, что Вы сможете подобрать ключи к сети и без моего участия, но это - маловероятно. К провалу она подготовлена неплохо.
      - Вот и не будем тратить время на глупости. Единственный способ, который может привести меня к успеху - убедить Вас в пользе сотрудничества. Но ведь и Вы в аналогичном положении! Выйти отсюда Вам удастся, только если мы договоримся. Так почему бы не поискать компромисс. Ведь мы уже бегали в одной упряжке, помните?
      - Да, услуги Вашей адвокатской конторы[9] очень сильно помогли мне в годы Великой депрессии. Впрочем, выплаченные тогда гонорары сейчас при желании можно истолковать очень двусмысленно.
      - Зря стараетесь, Алекс! Этим мальчикам, - Донован бросил взгляд на входную дверь, - просто некому меня закладывать. Так уж устроена жизнь, что на приём к вышестоящему руководству они попасть не смогут. Здесь вся информация идёт через меня. А у меня нет иных целей, кроме работы с Вами. Этого меня никто не лишит. И подсиживать - не будет. Вы же крепкий орешек, Алекс. Слишком велика вероятность испортить на Вас карьеру. В моём возрасте это не страшно. А молодые остерегутся лезть в эту кашу. Грызня за лавры начнётся позже. И никакого навара Вам с неё не снять, уж поверьте старику. Так что, предлагаю не ходить вокруг да около: мы оба служим идее - вот и давайте ими померяемся. Неужели Вам не интересно? Подумайте сегодня о моём предложении. Завтра продолжим разговор. Если, конечно, пожелаете.
      - А если не пожелаю?
      - Будете думать дальше. Торопиться нам с Вами некуда. Если нужны какие-то особые продукты, напитки или лекарства, говорите. Книги, газеты и журналы - практически без ограничений. Всё сразу достать не обещаю, но разумные пожелания постараюсь удовлетворить.
      - Спасибо, здесь вполне прилично кормят. А над остальным я подумаю.
      - Ну, вот и ладненько! До завтра.
      Дверь аккуратно закрылась.
      
      3.
      
      - Как вам наш клиент, ребятки? - спросил Донован сидящих в соседней комнате охранников.
      - Симпатичный старичок. Сопротивления не оказывал. Ничего не боится. Опасности в силовом плане не представляет.
      - А вот наш Док другого мнения. По его словам, организм этого старичка больше подошёл бы тридцатилетнему многоборцу. Да и мозгов у него по определению больше, чем во всём вашем охранном подразделении. Так что никому не расслабляться ни на секунду. Представьте, что охраняете свихнувшегося чемпиона Галактики по боям без правил, и никогда об этом титуле не забывайте. И о его съехавшей крыше. Вопросы есть?
      - Нет, всё ясно!
      - Вот и хорошо.
      Донован вставил ключ в скважину сейфа. Открыл, щёлкнул тумблером. На экране одного из телевизоров погас индикатор отключения звука. Теперь запись из комнаты Ланса велась не только в оптическом, но и в звуковом диапазоне.
      - Вести себя вежливо, просьбы по продуктам, напиткам, газетам, книгам и журналам удовлетворять немедленно. По медикаментам и препаратам - к Доку. С остальными вопросами - ко мне. Если будет что-то необычное, звоните в любое время.
      - Прогулки?
      - Внутренний дворик, в светлое время. Сопровождение усиленное, но ненавязчивое.
      Донован попрощался и прошёл в свою комнату. Ему нужно было проанализировать состоявшийся разговор. За долгую жизнь разведчика Дикому Биллу ещё ни разу не приходилось участвовать в такой сложной игре. А повидать и испытать довелось немало.
      Уильям Донован гордился своей ролью в мировой истории. И надо признать, имел к этому все основания. Когда в июле 1941 года Рузвельт назначил отставного армейского полковника и преуспевающего юриста главой нового разведывательного органа, создавать службу пришлось в полном смысле этого слова с нуля. Но не прошло и четырёх лет, как первенство вставшего на ноги УСС признали непревзойдённые доселе мастера из Интеллидженс сервис. Тогда, после недельной дискуссии о военном и промышленном потенциале СССР, английские коллеги вынуждены были заявить: 'у вас лучшие учёные, у вас больше информации, мы согласны с вашими выводами'.
      К успехам аналитиков добавлялись достижения полевых агентов: практически бескровные высадки союзников в Северной Африке и на Сицилии, успехи в обеспечении по линии разведки десанта в Нормандии, множество других достижений, настолько новаторских, что они будут секретными ещё в течение многих десятилетий - вот неполный перечень его заслуг перед родной страной. Он добился всего этого благодаря своим выдающимся способностям аналитика, редкому дару предвидения событий и безоговорочной вере в идеалы американской демократии. На любую проблему он мог посмотреть под новым углом, к любой задаче - найти новый подход. И поэтому преуспевал там, где спотыкались другие.
      Самым важным в решении любого вопроса Донован считал правильное определение цели и корректную постановку задачи. После этого он прогнозировал затраты средств и ресурсов, необходимых для гарантированного достижения успеха. И выделял втрое больше. На первых порах над ним смеялись, потом недовольно хмыкали, а дальше - только завистливо перешептывались. Потому что, добиваясь раз за разом безоговорочной победы, он постепенно отучил своих противников от сопротивления. Там, где другие вынуждены были воевать десятилетиями, он стал получать то, что нужно, просто по заявке. До начала боевых действий. Сразу после демонстрации решимости намерений.
      В своей работе он сочетал храбрость старого солдата, успевшего ещё в Первую Мировую получить три ранения и звёздную россыпь орденов на грудь[10], творческий подход к проблеме, характерный для работника сферы искусства[11], холодный аналитический ум и въедливость юриста[12]. Но в числе всех этих многочисленных достоинств был один очень крупный недостаток - интриган он был абсолютно никакой. И когда после арденнской катастрофы[13] на его ведомство конкуренты и газетчики умудрились свалить провал Джи-2 в определении тактических возможностей и планов противника, Доновану стало ясно, что битву за послевоенное финансирование он проиграл.
      Он был слишком успешен, чтобы не заслужить ревнивой ненависти главы ФБР Гувера, да и остальные коллеги из американских спецслужб считали его первым из своих врагов, а Гитлера - всего лишь вторым. Что ж, он смирился, в оставшееся до конца войны время сосредоточив усилия на том, чтобы будущее падение УСС не сломало жизнь и карьеру его подчинённым.
      Когда в октябре 1945 года Трумэн распустил его детище, генерал-майор Уильям Джозеф Донован вернулся к частной адвокатской практике. И довольно долго занимался только ей и ничем больше. Пока в начале декабря 1950 года в дверях его загородного дома не появился старый знакомый - в прошлом один из лучших аналитиков РА[14], профессор Колумбийского университета в настоящем.
      - Извини, Билли, что беспокою тебя, но мне больше не к кому с этим обратиться. Удели мне сегодняшний вечер, очень тебя прошу.
      Донован рад был видеть бывшего сослуживца и старого друга. Профессор не стал ходить вокруг да около, а сразу перешёл к делу:
      - Билли, ещё несколько лет назад я вывел закон управленческого запаздывания. Ну, здесь всё просто: от момента возникновения критической ситуации до принятия решения проходит какое-то время, необходимое на осознание проблемы, поиск ответных действий, согласование между различными ведомствами, заинтересованными в данной проблеме, только потом принимается решение и следует ответ. Чем сложнее структура выработки решения, тем больше времени на этот ответ требуется при прочих равных условиях.
      - Звучит логично, Боб, но я пока не понял, к чему ты клонишь?
      - Сейчас. Так вот, если при появлении внешнеполитического вызова ответ приходит через некоторое, типичное для системы время, то всё стандартно. Но довольно часто бывает так, что ответ следует немедленно, без всяких пауз. О чем это говорит?
      - Вызов ждали. Либо предугадали, либо получили информацию.
      - Да. Так вот: обычно доля таких мгновенных ответов не выскакивает за рамки 25-и процентов. Сюда входят и безвариантные решения, которые легко предугадать, и средняя эффективность работы разведки. Мои исследования показали, что этот процент более или менее устойчив во взаимоотношениях между великими державами. По крайней мере, за последние 150 лет величина существенно не менялась. Малые страны имеют меньше возможностей в плане разведки и аналитики, там показатели вдвое ниже, но не в этом суть. А главная проблема в том, что у России по отношению к США доля этих ответов непрерывно растёт с 1946 года. И сейчас она поднялась уже до 83%. Ты понимаешь, о чём это говорит?
      - Кто-то заглядывает в документы через президентское плечо и передаёт информацию в Политбюро ЦК! Ты ходил с этим в ФБР?
      - Да. Молодой человек, которому я доложил свои соображения, выплюнул жвачку на мои ботинки и посоветовал обратиться к психиатру.
      - Ты попросил его доложить начальству?
      - Конечно! Начальник пояснил, что их организация готова оплатить услуги доктора из своего бюджета. Он был столь любезен, что снял трубку и предложил позвонить в клинику прямо сейчас...
      - Это было...?
      - Сегодня днём. Я к тебе прямо от него. Извини, но куда мне было ещё со всем этим идти?
      - Ну что ж, давай посмотрим твои выкладки...
      
      4.
      
      Боб ушел от Донована ближе к полуночи. Он свалил проблему на бывшего начальника и получил план дальнейших исследований. Нужно было детально проанализировать привязку случаев предполагаемой утечки к структурам и персонам. Необходимо провести исследования по утечкам информации в СССР из иных великих держав. Нужны были и другие исследования, но финансовые возможности Донована, увы, оказались для этого недостаточны. Боб - типичный сумасшедший профессор из комикса. Голова - бесценна, а денег в кармане отродясь не водилось. Единственное, чем он мог помочь, это привлечь к обработке информации студентов, как дешёвую рабочую силу.
      Но на пару месяцев исследований с грехом пополам деньги наскрести удалось, а дальше - зависит от результатов первого этапа. Исследования могут помочь определить, где находится дыра, из которой течёт информация. Судя по её количеству и качеству, источник очень близок к президенту, и если слухи о подозрениях Боба дойдут до шпиона, через пару дней полиция получит два новеньких трупа. И смерть обоих ветеранов будет выглядеть вполне естественной.
      Через год они смогли заинтересовать своей теорией Алена Даллеса, который только что занял пост первого заместителя директора ЦРУ. Он выделил группе Донована небольшое финансирование из своего личного фонда. Но по-настоящему работа развернулась только после прихода в Белый дом Эйзенхауэра. Получивший к тому времени пост директора ЦРУ Даллес устроил Доновану приватную встречу с бывшим сослуживцем.
      Тот разговор положил начало созданию новой сверхсекретной группы, которая получала неограниченное финансирование из специального президентского фонда и одну-единственную задачу: найти и обезвредить источник информации Кремля. Для отвода глаз на время подготовительных мероприятий Донован получил назначение послом в Тайланд. Затем, уволишись с дипломатической службы 'по состоянию здоровья', он перевёз сколоченную группу контрразведчиков обратно в Америку. Репутация сбрендившего ветерана, впавшего за время пребывания в тропиках в старческий маразм, давала ему возможность встречаться со своими кураторами, не вызывая ничьих подозрений.
      С тех пор прошло шесть долгих лет. Сколько ловушек они за это время поставили, сколько придумали хитроумных комбинаций - этого хватило бы на всех резидентов в мире. Ничего не помогало. И тогда было решено сменить объект. Прекратить поиски источника утечки информации и создать искуственно такой притягательный информационный кусок, который наверняка привлечёт самого резидента лично. В качестве приманки служила информация о контактах президента США с инопланетной цивилизацией. Дёзу начали создавать осторожно и скрупулёзно. Постепенно расширяли круг посвящённых и углубляли степень их проникновения в 'тайну'. Операция продолжалась почти четыре года. Никого из любопытствующих не арестовывали, но всех 'устанавливали' и отслеживали. С каждым месяцем росло число задействованных в операции сотрудников.
      И вот когда уже Донован готов был признать своё поражение и сдать дела преемнику, поступил сигнал, что делом заинтересовался крупный биржевой делец. И сразу всё встало на свои места. Ну скажите, какая контрразведка будет интересоваться сующими нос в гостайны биржевиками. Ведь даже идиоту понятно, что они охотятся за инсайдерской информацией и только за ней. Да, их осведомлённости позавидует любая спецслужба! Да, они знают об Америке практически всё! Но ни одной разведке мира не по карману покупать у них информацию. Нигде, кроме США, просто нет таких денег. На это и расчёт!
      Кто из здравомыслящих людей сможет догадаться, что коммунистическим агентом окажется финансист с личным капиталом под миллиард долларов? Зато, если допустить, что это - резидент, становится понятна причина его неуязвимости для действий контрразведки. Автономия! Агенты высокого ранга 'сыпятся' обычно на чужих ошибках: устаревшая техника, неопытные связники, поднявшиеся на внутрипартийных интригах идиоты-руководители, навязанные этим горе-руководством кретины-исполнители... Да мало ли в жизни опытного шпиона происходит такого, что он никогда не сделал бы по собственной воле! А здесь: не нужно просить новую технику - выписал чек и получи последние разработки, не нужно убеждать шефа в непригодности кого-то из подчинённых - сам подбирай и тасуй кадры, как угодно, финансовая независимость даёт тебе такую возможность. Все проблемы собаки-ищейки решаются намного проще, если снят намордник и отстёгнут поводок. А какие открываются возможности привлечения частных сыскных агентств, адвокатских контор, исследовательских центров! Блеск! Зачем воровать секреты, поставь перед университетскими профессорами нужные вопросы, да, да, перед теми же самыми светилами науки, которые сотрудничают с аналитическими центрами ЦРУ, они с удовольствием получат ещё столько же за уже однажды проделанную работу! Намекни любому министру, что к пенсии он сможет стать твоим младшим компаньоном, он десятилетиями будет таскать любую информацию, даже не задумываясь о её секретности. А для чего ещё нужна политическая карьера, если не для проникновения в круг финансовой элиты?
      И что теперь прикажете делать с невольными пособниками шпионов? С сыскными агенствами, профессорами и академиками, адвокатами и техническими специалистами? Донован хорошо представлял, что будет твориться в обществе, если всех их наказать в соответствии с законом. А что с ним сделают финансовые воротилы, если он только попытается, нет, даже не перекрыть, а только лишь ограничить их доступ к государственным секретам? Революционная законность сталинских 'троек' покажется верхом гуманности по сравнению с этой расправой.
      Но самое главное - понять мотивы поступков Алекса Бломберга. Почему он работает на коммунистов? На тех, кто отнимет у него всё имущество? В голове не укладывается! Вот почему Донован решил оставить попытки выжать из резидента информацию и сосредоточиться на мотивах. Во-первых, он был уверен, что, разобравшись в причинах поступков, сможет переубедить этого человека. И тогда не нужно будет насилия - тот сам поможет ликвидировать собственную сеть. Но, если даже допустить, что русский резидент останется непоколебимым в своих взглядах, станет ясно, по крайней мере, что им движет, а это тоже очень существенное достижение: понимание мотивов позволит узнать, какие люди из богатых семей требуют усиленного внимания контрразведки в будущем.
      Об аргументации своей позиции Донован не думал. Во-первых, он неплохо представлял себе все преимущества демократии и свободного рынка. Во-вторых, хорошо запомнил, как эта аргументация действовала на русских большевиков времён Гражданской войны[15]. Конечно, вряд ли Бломберг похож на фанатиков, с которыми Доновану приходилось встречаться в те далёкие годы, но доктрина - она обычно не меняется. Во всяком случае, коммунисты, с которыми он контактировал во время Нюрнбергского процесса, ничем принципиально не отличались от комиссаров Гражданской войны, только фанатичной веры в них стало поменьше, а карьеризма прибавилось.
      Была и третья причина: он собирался не говорить, а слушать! Ему нужно было сначала понять позицию противника, а потом уже решать, что ей можно противопоставить. Так что пусть русский завтра ведёт разговор, как душе угодно, ему наверняка хочется поговорить о своей вере после стольких лет молчания. А Донован будет его слушать. Обычно даже очень умные и скрытные люди, начав рассказ о сокровенном, быстро теряют бдительность и выбалтывают такое, чего не сказали бы даже под пытками. Это же такая редкость - человек, который внимательно слушает собеседника!
      
      5.
      
      - Доброе утро, Алекс! Вы готовы со мной говорить, или зайти попозже?
      - Да нет, зачем же? Что вы хотите узнать?
      - Алекс, Вы же понимаете: первое, что нужно сделать контрразведчику, это установить доверительный контакт со своим подопечным. Так что можете называть меня по имени, как в старые добрые времена. Договорились?
      - Хорошо, если Вам так угодно, можем даже выпить на брудершафт!
      - А вот это уже перебор! Нашу встречу записывают на киноплёнку, хоть и без звука, а времена сейчас, сами понимаете... Не хотелось бы, чтобы наш поцелуй истолковали превратно!
      Бломберг рассмеялся. Донован тоже улыбнулся. Похоже, лёд начал таять. Вот и хорошо.
      - А почему звук не пишут?
      - Обычно тоже записывают, но на время наших бесед я его отключаю. Об их содержании должны знать только мы двое. В нашей стране коммунистические убеждения под запретом. Зачем мне лишний компромат на Вас создавать?
      - Да, в моём положении такого компромата я должен бояться больше всего! Бросьте, Билл, вы хотите сохранить за собой свободу интерпретации моих слов, чтобы не выращивать компромат на себя самого! В это я ещё могу поверить. Но не в заботу о моих интересах.
      - Ну хорошо, пусть будет по-вашему! Я беспокоюсь о себе! Раз это важно, остановимся на такой формулировке! Когда дружеские беседы сменятся официальными допросами под протокол и запись, я Вам об этом сообщу. А пока мне просто хочется понять, что может привлечь в коммунизме такого человека как Вы? Считайте это обычным любопытством.
      - Извольте. Только, что Вы хотите узнать о коммунизме? Если излагать всё от начала до конца, мы оба успеем умереть раньше, чем я закончу рассказ. Начнём с того, что существует не один-единственный коммунизм, а множество разных. И они друг от друга отличаются не меньше, чем католицизм от несторианства[16]. Есть первобытный коммунизм, военный коммунизм, научный коммунизм. Вас какой из них интересует?
      - Начните с того, что их сближает друг с другом. Потом пару слов об отличиях, а там видно будет!
      - Хорошо, как скажете. Ну так вот, коммунизм - это принцип распределения благ. Материальных и духовных. От всех остальных принципов распределения он отличается тем, что блага члены общества получают не в зависимости от статуса или вклада в общее дело, а в зависимости от потребностей. Этот же принцип действует и в семье. Дети не участвуют в создании общественного продукта, но потребляют его наравне со своими родителями, а иногда и в большем количестве, чем они. Так вот, первобытный коммунизм - это общество, живущее по принципам большой семьи. Кому, чего и сколько выделять - решает совет старейшин. Эта система нормально функционирует до тех пор, пока не появляются излишки продукта. Тогда большая семья, община, распадается на несколько маленьких. И эти маленькие семьи начинают конкурировать друг с другом. Одни богатеют, другие нищают. Возникает социальное неравенство. Оно принимает самые разные формы: рабовладение, феодализм, капитализм, социализм. Но в течение всего времени развития коммунизм не исчезает совсем из жизни общества. Во-первых, если в семье присутствуют дети, то распределение благ в ней в очень большой степени соответствует коммунистическим принципам даже в самом горячем оплоте капитализма. Во-вторых, довольно часто во время войны создаётся режим так называемого военного коммунизма, когда нация сплачивает ряды и все свои силы бросает в бой. В это время вводятся чрезвычайные налоги на богатых, уравнительное распределение благ, централизованное снабжение, плановое хозяйство.
      - Это как в России в 1917-м?
      - Да, и как в Америке в 1941-м. Централизованное планирование. 94%-ый налог на сверхдоходы. Рузвельт по праву может считаться создателем самого эффективного военного коммунизма за всю историю человечества. Он умудрился извлечь из этого режима максимум выгод для страны, и при этом получить минимальный негативный эффект. Благодаря военному коммунизму Америка за время войны на 100% обновила оборудование во всех отраслях промышленности. Ведь изымать прибыль для личного потребления предприниматели не могли - её тут же забирало государство. А если вложить эту прибыль обратно в производство, то она под налог не попадает. Как результат - экономическое чудо послевоенных лет.
      - Так, по-Вашему, коммунизм - благо!? В любом случае?
      - Нет, конечно! Сравните военный коммунизм Ленина с военным коммунизмом Рузвельта! Разница не меньше, чем у Мартина Лютера и Игнатия Лойолы. И по той же причине: нельзя благой цели достигать подлыми или насильственными средствами.
      - Хорошо, допустим, что насилие - недопустимо. Но как тогда достичь коммунизма? Ведь придётся отобрать у людей собственность, а они не отдадут её добровольно!
      - А нужно ли её отбирать? Вот Рузвельт ни у кого ничего не отнимал, а коммунизм у него получился очень даже симпатичный; и функциональный, что характерно! Вы поймите, что научный коммунизм, как последняя стадия развития общества вырастает из капитализма совершенно самостоятельно, вне зависимости от действия каких-либо партий. Это как рабовладение сменилось феодализмом без участия 'политической партии феодалистов'. И 'феодальный интернационал' создавать для этого тоже не потребовалось. Просто новый уклад жизни и новый способ хозяйствования оказались эффективнее старых. Там, где люди приняли его, как в Восточной Римской империи, смена общественного строя произошла в рамках существующего государства. Там же, где правящие классы, как в империи Западной, упорствовали в своей приверженности прежним порядкам, переход сопровождался разрушением старого государства и созданием на его месте новых варварских королевств.
      - Интересно, как эту ситуацию можно спроецировать на приход коммунизма?
      - Очень просто! Давайте присмотримся к тому, как приходил в Римское общество феодализм. Началось это с появления на горизонте новой идеологической доктрины, которая провозглашала, что все люди - братья. И все они равны перед богом. Это было раннее христианство. Тогда все состоятельные римляне были уверены, что это - религия рабов. Приверженцев нового учения сначала осмеивали и игнорировали, затем в ход пошли запреты и репрессии. Но постепенно всё больше граждан Рима проникалось новой идеологией. Проникновение шло одновременно с трёх сторон: новую идеологию с удовольствием осваивали униженые и оскорблёные, поскольку им она была выгодна. Её впускали в свой мир правдоискатели из самых знатных семей, поскольку она давала им чувство единения с прогрессом и народными чаяниями. И наконец, третий канал проникновения - женщины. Они всегда готовы посочувствовать слабым и помочь беспомощным. А через них новая идеология постепенно передаётся детям. В результате рабы всё хуже воспринимали своё состояние, прогрессисты из патрициев придумывали всё новые способы выгодного для себя их освобождения, а женщины обеспечивали увеличение внимания всего народа к этой проблеме. Теперь давайте посмотрим на современное состояние общества. Почему коммунизм запрещён в США? Он слишком привлекателен для самых низкооплачиваемых слоёв населения, поскольку признаёт их неотъемлемое право на лучшую долю. Женщины из состоятельных семей чем дальше тем больше занимаются благотворительностью, то есть добровольно раздают свою собственность нуждающимся. И, наконец, самые богатые и влиятельные люди страны всё больше и больше демонстрируют на практике свою приверженность коммунистическим идеалам. Скажите, зачем работают финансовые воротилы США? Им за остаток жизни не истратить того, что имеют, проживи они даже по 100 лет! Не потратить этого их детям и даже внукам! Так для чего? Если задуматься, деньги для них - не средство существования. А простое мерило успеха. Они зарабатывают деньги потому, что им нравится заниматься любимым делом, нравится сам процесс успешного труда. Я не удивлюсь, если узнаю, что и Вы, Билл, частенько забываете обналичивать чеки на зарплату. Вот скажите, сколько Вам заплатили за последний месяц? Не можете! Значит и Вас против воли уже засасывает в коммунистическое будущее! Причём, заметьте, без всякого желания с Вашей стороны. Коммунизм начинается не там, где комиссар с маузером отбирает имущество у богатых и раздаёт бедным. Коммунизм, научный коммунизм, приходит туда, где деньги перестают быть главным двигателем жизни. Труд человека высвобождается из-под их влияния. Любимая работа становится важнее хорошего заработка. И с потреблением происходит то же самое. Человек покупает не ту машину, которая максимально экономична в эксплуатации, а ту, которая ему больше нравится. Так что, каждый проносящийся по Манхеттену раскошный 'кадиллак', сменивший экономичный 'форд' или 'бьюик', приближает вашу страну к коммунизму вернее, чем все русские танки и самолёты вместе взятые.
      - И почему же Вы тогда служите своей идее, если все усилия бесполезны? Если и без того победа обеспечена?
      - Усилия вовсе не бесполезны! Движение к феодализму тоже шло с двух сторон: изнутри Рима, от тех трёх источников, про которые я Вам говорил, и извне, со стороны новых варварских государств, которые были намного беднее, да и жизнь в них была труднее на порядок, но благодаря отсутствию рабовладельческих тормозов они гораздо быстрее прогрессировали. Ещё не известно, как скоро победил бы феодализм без их усилий.
      - Хорошо, Алекс! Я подумаю над Вашими словами. А теперь отдыхайте. Время позднее. Завтра выходной. А послезавтра с утра мы продолжим нашу беседу.
      
      6.
      
      Донован открыл ящик стола. Там лежала целая стопка чеков, которые он так и не собрался отнести в банк. Он взял в руки всю пачку и стал их пересчитывать. Двенадцать штук. Ничего себе! Зачем он приехал на Манхеттен? В этой квартире он не появлялся уже четыре месяца. За сегодняшний день генерал объехал все свои дома и квартиры. Чеки были во всех рабочих столах. В общей сложности почти половину времени, пока он гонялся за русским резидентом, Донован работал 'за идею'. Что же получается? Всё это время он пропитывался коммунистическим духом?!
      Как там сказал Бломберг? Каждый кадиллак, заменивший экономичный форд, приближает победу коммунизма в Америке надёжнее, чем все русские ракеты и танки вместе взятые. Совершенно непроизвольно Билл выглянул в окно. Улицу от тратуара до тратуара во всю её видимую длину заполняли красивые и дорогие машины. Автомобили представительского класса. Урчащие двигателями символы успеха и процветания Америки. Как же их много! И почти все - кадиллаки. Преобладали, понятное дело, четырехдверные 'хардтопы' новейшей модели, но хватало и двухдверных купе, и кабриолетов. Попадались черные бронированные кадиллаки и длинные, как сосиски, кадиллаки-лимузины... Они слеплялись в сплошную разноцветную массу и медленно наползали на Донована. Светя сдвоенными фарами, автомашины поблескивали разинутыми ртами радиаторных решёток, грозно скалили клыки бамперов и глубокомысленно шуршали колёсами. По мере приближения Билл всё явственнее видел проступающие сквозь завесу дорогих машин силуэты притаившихся за ними советских танков и слышал скрежетание гусениц...
      Внезапно ему стало нечем дышать. Руки рвали ворот рубашки, пол медленно уходил из-под ног. Падая, Дикий Билл ухватился рукой за скатерть. Всё, что было на столе, с грохотом полетело на пол. С хрустальным звоном разлетелся на мелкие кусочки стоявший на самом краю графин. Жалобно тренькнул упавший следом телефонный аппарат. Сорванными листьями разлетелись по всей комнате сложенные в аккуратную стопочку банковские чеки.
      Когда привлечённый шумом охранник вбежал в комнату, его начальник только хрипел, неуклюже ворочаясь на полу, как вынутая из воды каракатица. Собрав последние остатки сил, он еле слышно прошептал:
      - Манхеттен, русские танки... Коммунисты, все коммунисты... они здесь, они уже...
      Голова безвольно рухнула на пол. До самого приезда врачей охранник массировал сердце и делал искусственное дыхание. Только двадцать секунд он потратил на звонок в скорую помощь, и больше не прервался ни на мгновение. Но все усилия были напрасны. Охранник отказывался верить, что его шеф умер. За четыре года, которые он проработал у Донована, парень очень привязался к своему пожилому начальнику. И в его молодой голове никак не укладывалось, что такой бодрый старик может в одно мгновение оставить этот мир.
      А в это время в другом помещении ещё один пожилой мужчина прокручивал в голове тот же самый разговор. Он затеял эту сложную, последнюю в своей жизни игру, чтобы попытаться вывести из строя самого сильного из противников. Единственного, кто мог вычислить, в каком направлении искать нити к затаившейся разведсети.
      Осталось только убедиться в эффективности своего плана и привести в исполнение его последний пункт: попытаться покинуть комфортабельную камеру через морг военного госпиталя. Ланс почти двадцать лет занимался йогой. Он мог ввести тело в летаргический сон, практически неотличимый от смерти, а затем вывести из него через заранее определённый промежуток времени.
      По расчётам, вчерашняя речь уже должна была подействовать. Если удар достиг цели, то либо Донован примчится с раннего утра опровергать и спорить, либо... Во втором случае план с уходом в госпитальный морг нужно приводить в действие сегодня после ужина. Подготовка требует почти двенадцать часов. Ланс мельком глянул на циферблат. Пора начинать. Чередуя напряжения и расслабления мышц грудной клетки, он стал постепенно замедлять дыхание и пульс, пока не потемнело в глазах. Потом вернулся к обычному состоянию. Первый сеанс занял меньше получаса. Теперь ему нужен был час отдыха.
      Внезапно перед Алексом в воздухе возникло тёмно-серое облачко примерно полтора фута в поперечнике. Черно-белый комок неясных очертаний в его центре несколько секунд спустя пульсирующими движениями превратился в фигурку рисованного Микки Мауса.
      Ланс непроизвольно попытался закрыть руками лицо. 'Вот так и сходят с ума! - подумал он, - сначала навязчивые идеи, потом галлюцинации, дальше последует полный отрыв от реальности...'.
      - Насчёт отрыва от реальности вы абсолютно правы, - голос мультяшки, казалось, шёл не из облака, а прямо из центра головы Ланса, - сегодня Вы от неё по-любому оторвётесь. Ваш противник только что умер. А на этот случай у начальника охраны в сейфе лежит письменный приказ о Вашей немедленной ликвидации. По инструкции он должен вскрыть пакет после официального сообщения о смерти Донована. И талант йога Вас не спасёт. Путь в морг здесь предусмотрен только один - через анатомический стол. Мимо него не проскочишь, таков порядок.
      - Кто Вы? - прошептал Ланс.
      - Комната прослушивается, Вы помните? Так что отвечать лучше мысленно. Я услышу.
      - А изображение? - мысленно проговорил Ланс, - Вы про него не забыли?
      - Мое изображение транслируется прямо на сетчатку глаза, его никто, кроме Вас, не видит. Что касается Вашего изображения, то в комнате 16 камер, ещё 5 в коридоре и 2 в санузле. Если хотите, чтобы Ваше лицо вышло из кадра, для этого есть единственное место...
      - На толчке?
      - Вы угадали. Продолжим разговор, или желаете взять тайм-аут?
      - Продолжим. Кто Вы? Что Вам от меня нужно?
      - Мы те, кто предлагает Вам спасение от гибели. Конечно, не за просто так. Для всех людей на Земле Вы погибнете, сеть будет работать дальше без Вашего участия. Вы будете жить вдали от родной планеты и больше никогда на неё не вернётесь.
      - Вы инопланетяне? Так... информация о Вас возникла не на пустом месте! Вы действительно сотрудничаете с американским правительством?
      - Нет, Вас поймали на пустышку. Но мы действительно инопланетяне, и мы начали наблюдать за Землёй больше двух тысяч лет назад. Никакого вмешательства в земные дела с нашей стороны не было, нет и, наверное, не будет. Иногда мы предлагаем жителям Земли перейти к нам на службу, но только тем, кто не имеет перспектив здесь. Вот Вы, например, сегодня можете уйти с нами или остаться. В любом случае Ваша земная жизнь закончится. Разница только в том, что в одном случае Вы погибнете, а в другом - мы сымитируем Вашу смерть. Всё будет выглядеть вполне натурально. Есть и другой вариант - Вы можете исчезнуть прямо из комнаты, и оставить охрану 'с носом'.
      - А как технически вы это провернёте?
      - То есть Вы согласны?
      - У меня есть выбор?
      - Выбор всегда есть. Впрочем, проблем с сомнениями в Вашем искреннем согласии, у нас не возникнет. Скрыть свои намерения от телепатов ещё никому не удавалось.
      - Здесь мне трудно с Вами спорить. А почему Вы выбрали именно меня? Или Вы всем это предлагаете?
      - Не всем, конечно. И на Вас мы случайно вышли. Нас вообще-то изначально Донован интересовал. Но это отдельная история. Времени осталось мало, какой вариант ухода Вы выбираете?
      - Героическая гибель будет выглядеть естественнее. И после неё искать сеть особо сильно не будут. Голову сняли, ноги сами отвалятся...
      - Через полчаса пойдёте принимать душ. Там мы Вас подменим. Клон к этому времени будет готов. Он вечером погибнет вместо Вас, но ему это не страшно. Биологическая машина, запрограммированная на исполнение одной операции. Зато у него будут Ваши параметры и самый квалифицированный паталогоанатом не отличит его труп от Вашего, даже если придётся сравнивать... Шучу, сравнивать им не придётся.
      - Хорошо, какова моя роль в этом спектакле?
      - Заходите, раздеваетесь. Первые пять минут моетесь, как обычно. Затем вместо сигнала камеры на пульт охраны будет поступать запись предыдущих минут. Остальное обсудим после окончания операции. Я сейчас Вас покину, нужно всё подготовить...
      
      7.
      
      Сеть после смерти резидента обнаружить не удалось. Казалось, она провалилась сквозь землю. Но утечки информации прекратились. И Даллес успокоился. Постепенно всё вошло в привычную колею. Вот только... в Колумбийском университете два года спустя вынуждены были уволить одного из лучших профессоров. Слишком часто он стал появляться на службе в совершенно неподобающем виде.
      Прискорбно... А что делать? Алкоголизм - эпидемия двадцатого века...
      
      
      
      [1] с сентября по ноябрь 1918 года Феликс Эдмундович Дзержинский находился в Швейцарии, по одной из версий, он навещал там свою семью
      
      [2] АНБ - агентство национальной безопасности
      
      [3] СИС - армейская контрразведка
      
      [4] Джи-2 - армейская разведка
      
      [5] Аллен Уэлш Даллес в это время (1953-61гг.) был директором ЦРУ
      
      [6] Дуайт Эйзенхауэр в 1953-1961 гг. президент США
      
      [7] Уильям Джозеф Донован - первый и единственный глава Управления стратегических служб, возглавлял УСС в 1941-45 гг.
      
      [8] это прозвище дали Доновану сослуживцы во время 1-ой Мировой войны
      
      [9] до 1941гг. Донован занимался частной адвокатской практикой в Нью-Йорке, после того как в 1929 году ушёл с поста помощника генерального прокурора США
      
      [10] за 1-ю мировую войну Донован был награждён орденом Почёта, крестом 'За выдающиеся заслуги', 'Серебряной звездой', французским орденом Почётного Легиона и орденом Британской Империи
      
      [11] в 1905 году Донован получил степень бакалавра искусств в Колумбийском университете
      
      [12] в 1907 году он стал ещё и бакалавром юридических наук
      
      [13] контрнаступление двух германских танковых армий в декабре 1944 года застало американские войска врасплох
      
      [14] Главное управление исследований и анализа (аналитическая служба УСС)
      
      [15] во время Гражданской войны в России Донован был офицером связи армии США при штабе Колчака
      
      [16] одно из направлений христианства, несторианами были многие христиане из армии Чингизхана
      
      

    2


    Костенко О.П. Бой во времени   152k   Оценка:6.00*3   "Повесть" Фантастика

      
      
      ОЛЕГ КОСТЕНКО
      БОЙ ВО ВРЕМЕНИ
      Повесть
      
      1
       Возвращаясь вечером с дачи, Евгений обнаружил, что его преследуют. Он сделал крюк, чтобы высадить Тамару возле её подъезда, и не спеша поехал к спальным районам, где располагалось его скромное жилище.
       В зеркало заднего обзора было видно, что позади его автомобиля уже давно маячит небольшой зелёный фургон. Внезапно Евгению показалось, что за сегодняшний день он уже не в первый раз видит эту машину. Чушь какая-то, - подумал он. - Кому могло понадобиться за мной следить?
       Вскоре фургончик отстал. Показалось, - облегчённо подумал Евгений. Не доезжая до дома, он остановился возле киоска, в котором продавали газеты, и вышел из машины. Холодный осенний ветер развивал полы его плаща. Листья уже были жёлтыми, но падать ещё не собирались. Возможно, вчера был последний тёплый день, - подумал Евгений.
       В стеклянном чреве киоска виднелись журналы. Евгений машинально читал заголовки газет. 'Депутат Жилдрен предлагает легализовать лёгкие наркотики в России. Люди должны иметь право выбора, - говорит депутат'. Дядя, да ты с ума сошёл. Или работаешь на наркомафию? 'Встреча большой десятки в Москве'. 'Врачи, голодающие в знак протеста против урезания ассигнований на бесплатную медицину, арестованы. Им предъявлено объявление в нарушении социальной стабильности. Вскоре заговорщики предстанут перед судом'.
       Заголовки оставили его равнодушным. Маразм нынешней жизни уже давно перестал Евгения удивлять. Наконец он нашёл, что искал. Новый номер 'Техники молодёжи' весел прямо перед ним за стеклом.
       Из внутреннего кармана Евгений вынул тёмный кожаный кошелёк, отсчитал деньги.
       - 'Технику - молодёжи', пожалуйста.
       Продавщица, которую до этого момента и толком-то видно не было за газетно-журнальной продукцией, медленно зашевелилась. Толстая рука не спеша сгребла деньги и двинулась к витрине, словно в замедленной киносъёмке. Наверно, старушка к пенсии подрабатывает, - решил Евгений.
       - Возьмите, - голос, против ожидания, был молодым.
       Сквозь узкое окошко Евгений, наконец, разглядел продавщицу. Ей не было и тридцати. Евгений едва заметно пожал плечами, но тут же забыл о женщине, с предвкушением рассматривая журнал. Он открыл его, не отходя от киоска. Быстро пробежал глазами по содержанию. Вот оно! Евгений быстро нашёл нужную страницу.
       'Сегодня молодой историк Евгений Звягинцев поделиться с нами своими взглядами на развитие человечества', - значилось крупным шрифтом вверху страницы. У молодых учёных не каждый день интервью берут - Евгений испытал прилив гордости. Он был не намного старше продававшей газеты женщины.
       Историк наугад прочитал несколько абзацев.
       'Значит, вы считаете, что нынешний облик цивилизации случаен?' - спрашивал корреспондент.
       'И да, и нет. Когда внутри социума возникают две взаимоисключающие тенденции развития, то всё зависит от преимущества в организованности и силе воли сторон. Особенно от воли. Известно, что для смены власти нужно только полпроцента активных и три процента активно сочувствующих от общего числа населения. Известно, что на кануне последних выборов, перед приходом Гитлера к власти, вожди немецких социал-демократов покинули страну. Они заранее сдались. За Гитлера же готово было умереть слишком много народу. Я имею в виду, в то время'.
       'От чего же зависит воля?' - задал новый вопрос журналист.
       'Если б я знал точный ответ на этот вопрос, то был бы богом. Мне кажется, что воля зависит в основном от себя самой. Лично я верю в её свободу, чтобы там ни твердили о детерминизме вселенной физики'.
       Читать дальше Евгений не стал: помнил интервью наизусть. Он вернулся к машине. Сел на сиденье, однако вместо того, что бы включить газ принялся перелистывать журнал. В глаза бросился заголовок: Физик-теоретик считает, что время подобно сети постоянно ветвящихся каналов. Заинтересовавшись, Евгений принялся читать статью.
       Представим, - писал учёный, - что вдоль этого условного канала движется некий механизм-реализатор, замораживающий в канале воду. Как только механизм проходит, вода оттаивает. В физическом смысле нет никакого прошлого позади и никакого абсолютного будущего впереди. Есть лишь волны вероятности, коллапсирующие в события в настоящем.
       Дочитать статью не удалось: в окошко машины кто-то деликатно поскрёбся. Евгений повернул голову. Возле автомобиля стоял маленький, лет десяти мальчик в синей куртке и вязаной шапочке. Евгений слегка опустил стекло.
       - Чего тебе? - спросил он.
       - У вас передняя шина спустила, - сообщая эту новость, мальчишка улыбался так, словно пересказывал своему собеседнику самое счастливое из возможных известий.
       Евгений нахмурился. Быстро выйдя из машины, он осмотрел колесо. Оно не просто спустило, Евгений различил сделанный на шине аккуратный разрез. Историк вполголоса выругался. Не иначе, когда к киоску ходил, - понял он. - Теперь придётся возиться с запаской. Он удивился, что не заметил разрез сразу.
       Евгений двинулся было к багажнику за домкратом, когда взгляд его упал на стоявший позади автомобиля зелёный фургон. На этот раз сомнений у него не было. Он узнал украшавшую стенку фургона эмблему: две зелёные пальмы на берегу, над которыми сияло красное солнце.
       Историк вздохнул. Спокойно, - сказал он себе, - ты просто становишься параноиком. Все эти встречи означают лишь то, что ...
       Довершить мысль Евгений не смог. Со стороны киоска послышался дикий крик:
       - А-а-а!
       Звягинцев резко повернулся. Забыв про степенную медлительность, продавщица выскочила из увешанной журналами будки так, словно за ней гнался целый отряд разбойников. И было от чего: стеклянный киоск оплывал, будто свеча.
       Прозрачные стенки расползались. Газеты падали вниз. Блестящие капли срывались, точно каплющий воск. Вскоре вокруг металлического каркаса образовалась обширная лужица. Однако она не застывала. Сверкающая поверхность кипела, стремительно испаряясь, вскоре на её месте лежали лишь почерневшие журналы.
       Евгений тупо смотрел не в силах поверить в происходящее. Внезапно он ощутил в правой руке какую-то слизь. Журнал, который он до сих пор машинально держал, явно решил последовать примеру киоска. Он бурно разлогался, превращаясь в источающую зловонье бурую массу. Историк отшвырнул его прочь.
       С валявшейся на месте киоска печатной продукцией происходило то же самое. Вонь сделалась нестерпимой. Продавщица продолжала вопить.
       - Кто оплатит!? - различил Евгений слова.
       Кругом собирались зеваки. Потом Евгений сообразил, что кричит уже не одна продавщица. Он стал озираться. Сверкающие ручейки бежали по стенам домов. Большинство из них испарялись, так и не достигнув асфальта. Похоже, все стёкла в округе постигла аналогичная участь.
       Самый упорный ручеёк всё же пробежал по панели. Евгений зачем-то сделал шаг в его сторону. Неожиданно кто-то ухватил его сзади за плечо и резко развернул.
       Перед Евгением стоял крепкий, лет сорока мужчина, хорошо сложенный, но не качёк. Плащ и шляпа на нём были довольно заношены, и смотрел он на Евгения даже с некоторой виноватостью, это, однако не мешало ему наводить на историка небольшой тёмный пистолет.
       - Это, мужик, ты чего, ты это брось, - только и нашёл, что сказать Евгений.
       Он вдруг почувствовал, как стекает по коже до отвратительности холодный пот. До этого он считал подобное всего лишь литературной метафорой.
       Он дернулся было назад, но тут же наткнулся спиной на кого-то, и этот другой ухватил его за руки, держа не менее жестко, чем первый. Звягинцев повернул голову, но сумел разобрать только то, что второй человек был намного моложе.
       - Постарайтесь успокоиться, Евгений, - произнёс стоящий к нему лицом. Мы не собираемся вас убивать, пистолет заряжен снотворными ампулами.
       - Откуда вы меня знаете? - Евгений был близок к тому, чтобы сорваться в панику. - Я закричу!
       - Нет смысла, людям сейчас не до этого. Стекло и бумага всего лишь начало.
       - Начало чего?
       В Евгении стал пробуждаться интерес. Слегка ослаб даже страх.
       - Распада, - произнёс его загадочный собеседник, - материя разрушается.
       Стоявший позади до сих пор не произнёс ни слова.
       - Что за бред?
       Евгений замолчал, так как, случайно взглянув вниз, увидел, что по тротуару змеятся трещины. Они мгновенно расчертили панель мелкой сеткой. Мгновение спустя Евгений почувствовал, что опускается вниз, но движение тут же остановилось.
       Тротуар и асфальтовое покрытие дороги целиком превратились в серый порошок, в котором ноги людей сразу увязли по щиколотку.
       Только сейчас Евгений по-настоящему осознал возникшую вокруг панику. Не понимавшие происходящее люди совсем потеряли голову. Они кричали и бегали, вздымая серую пыль совсем недавно бывшую тротуаром. Пыль стояла в воздухе тонкой взвесью, из-за чего делалось трудно дышать. И это только усиливало панику. А на бывшей мостовой, провалившись во внезапно возникшие трещины, неподвижно стояли машины. Из за поднявшийся взвеси Евгений не мог разглядеть, целыли ли находившиеся в них люди.
       Пыль лезла в дыхательные пути, и он закашлялся. Даже сквозь серую завесу было видно, что на людях начинает расползаться одежда. Мимо пронеслась молодая женщина. Сквозь прорехи в её одежде виднелась обнажённая грудь. Это зрелище, безусловно, привлекло бы Евгения, будь обстоятельства хоть немного иными. Сейчас же было попросту не до этого.
       - Мужики, вы, это всё того, прекращайте, - произнёс он, не слишком вдумываясь в то, о чём говорит.
       - Мы не можем, - серьёзно отозвался мужчина, говоривший с Евгением до этого. - Возможно, у вас получится.
       - Мы просто хотели, чтобы вы всё увидели своими глазами, - произнёс второй. - Биологические структуры способны дольше сопротивляться распаду, но время на исходе.
       А по домам уже бежали тонкие трещины.
       Нет, - подумал Евгений, - это кошмарный сон, мамочка, я хочу проснуться.
       В воздухе вспыхнуло тёмное сияние, оно разрослось, мгновенно обретая объём, затем сделалось плотным. Над машиной Евгения возникло сооружение отдалённо напоминавшее субмарину. Оно висело прямо в воздухе.
       В следующий миг Евгений понял, что сооружение на самом деле ни на что не похоже. Точно так же дикарь мог бы попытаться описать луноход. Оно производило впечатление даже на объятых ужасом людей. Евгений слышал, как смолкли крики.
       'Субмарина' пошла вниз, сминая машину. Кабина и капот вдавливались, словно их плющили паровым молотом. Внизу конструкции слабо засветилось розовое пятно. Подхватив Евгения под руки, пленители потащили его прямо к этому месту. Историк подумал, что надо попытаться вырваться, однако почему-то только обмяк.
       У самого борта Евгений дернулся, ожидая, что сейчас стукнется лбом о металл. Но вместо этого все трое прошли оболочку насквозь. Историк позорно потерял сознание.
       'Субмарина' окуталась сеточкой неярких молний и растаяла в тёмном сиянии.
       А на земле рушились города. Уцелевшие в катастрофе люди ненадолго пережили свои обиталища. Спустя минуту по планете пробежала волна смертей, в несколько секунд стерев с её лица всё живое: органические ткани превращались в кисель.
       Если бы кто-нибудь мог наблюдать Землю из космоса, он бы увидел, что её поверхность кипит. Планета не взорвалась и не рассыпалась грудой астероидов, но её масса исчезала неизвестно куда. Вскоре на месте небесного тела была только абсолютная пустота. Однако процесс распада на этом не кончился. Он ускорялся, вовлекая в себя мироздание. Вселенная погибла, а, погибнув, возникла снова.
      
      2
       Сознание медленно возвращалось. Евгений понял, что лежит на удобном, мягком ложе. Глаза открывать не хотелось. Что за кошмар мне приснился, - подумал он, - хоть фантастический роман пиши.
       - Что с ним? - спросил недавно слышанный голос.
       - Просто обморок от нервной перегрузки, - на этот раз голос был женским.
       Сознание вернулось окончательно. Евгений открыл глаза. Он находился в небольшом помещении, которое заливал неяркий ровный свет. Оно было заставлено всевозможной аппаратурой. Рядом находилась другая койка, пустая.
       Рядом с его ложем стояли трое. Женщина с узким разрезом глаз была одета в жёлтый комбинезон. Она походила на монголку. Рядом с ней находились двое мужчин. В одном из них Евгений узнал человека, недавно направлявшего на него пистолет. Тот даже не сбросил плащ.
       - Очнулся, - произнёс другой мужчина.
       По голосу историк узнал второго своего похитителя. Женщина согласно кивнула.
       - Евгений Викторович, - спросил первый мужчина, - вы в состоянии сейчас говорить разумно?
       - Постараюсь, - собрался духом Евгений. Он уселся на койке.
       - Меня зовут Цорк, - сказал его собеседник.
       - Ланда Карк, - представилась женщина.
       Евгений ожидал, что второй мужчина тоже назовётся как-нибудь экзотически, но тот просто сказал:
       - Пётр.
       Евгений, наконец, смог подробно его разглядеть. Молодой, крупный и энергичный, он чем-то походил на Максима Крамерера из романа 'Обитаемый остров', каким Евгений представлял его себе.
       - Ещё двоих вы увидите позже, - сказала Ланда. - Ларго и Анна сейчас пилотируют хроноскаф.
       - Скажите, - произнёс историк, - то, что случилось там, на улице, оно ведь всё не всерьёз.
       Троица переглянулась.
       - К сожалению, всерьёз, - печально произнёс Цорк. - Вы видели гибель мира.
       - Говорите, - произнёс Евгений, сам удивляясь своему бесчувствию. Похоже, он пересёк все грани ужаса.
       - Не бойтесь, - мягко произнесла женщина. - Погибнув, Вселенная возродилась вновь в том состоянии, в котором она была за три дня до распада.
       - Это хорошо, - прошептал историк.
       - Как сказать, - произнёс Цорк. - Когда через три дня мироздание возвратится к прежнему временному рубежу, распад пойдёт по новой. Время замкнулась в жуткую петлю.
       Евгений поёжился. Ему вдруг показалось, что он видит фантастический боевик. Темпоральную оперу с собой в главной роли.
       - Как это могло случиться? - наконец спросил он. - Что вам нужно от меня? И вообще кто вы, чёрт возьми, такие? Инопланетяне что ли?
       Цорк невесело усмехнулся.
       - Кто мы? Хороший вопрос. Нет не пришельцы. Мы земляне. Люди из возможного будущего. Будущего, которое возможно наступит, а возможно и нет.
       - Ничего не понимаю.
       В разговор вступил Пётр.
       - В купленном вами журнале была статья о природе времени. Вы, кажется, успели прочесть.
       Они, что, за мной в бинокль следили? - удивился Евгений.
       - Так, пробежал глазами.
       - В целом концепция верна. Теперь представьте некоего молодого, но гениального физика, который открывает, как ему кажется, принцип временного скачка. Никому ничего не говорит, дело пахнет нобелевкой. Строит установку и переправляет на десяток минут в будущее пару морских свинок. Во всяком случае капсула с клеткой на десять минут исчезает и появляется вновь. Тогда физик, обладавший, видимо достаточной долей авантюризма, решает совершить прыжок сам.
       - Но ведь в физическом смысле будущего не существует, - воскликнул Евгений.
       - Да, - Пётр кивнул, - Антон, так звали физика, ухитрился построить установку почти эмпирически и при этом ещё исходил из неверной концепции времени. Вырвавшись из фронтового потока бытия, именуемого настоящим, капсула оказывалась за пределами пространственно-временной реальности.
       Она, правда, унесла с собой небольшую частицу реализатора. Но она была слишком ничтожна и попросту закапсулировалась. Время в капсуле остановилась, она впала в статис. И находилась в таком состоянии, покуда её не достиг временной фронт.
       Однако наш физик совершил ещё и вторую ошибку: неверно откалибровал шкалу для скачка. Вместо того, что бы переместиться на час вперёд, он унёсся в будущие на полтора тысячелетия.
       - Впечатляет - пробормотал Евгений.
       Пётр кивнул.
       - Не буду описывать все его похождения, на это нет времени. Скажу лишь, что-то самое будущее не понравилось ему очень сильно. Это было статичное общество представлявшее собой, что-то вроде высокотехнологического феодализма.
       - Но феодализм малоэффективен, - возразил Евгений, - с высокоразвитой цивилизацией он не совместим.
       - Если только у сервов нет в головах чипов, - мрачно сказала Ланда.
       Евгений кивнул в знак того, что понял.
       - Короче, - продолжил свой рассказ Пётр, - наш физик решил, что, вернувшись во времени назад, он сможет отменить это самое будущее. Он узнал, что реализация этого будущего не была такой уж случайной. Оно создавалось умышленно некой группой людей именовавшей себя 'Олимпийцами'
       - Всемирный заговор, - воскликнул Евгений, - собачий бред.
       - Люди вашего времени очень наивны, - осуждающе произнёс Цорк.
       - Ну ладно, допустим, - нехотя сдался историк, - но кто такие эти 'Олимпийцы'?
       - Крупнейшие финансисты, политики. Люди, которые находятся на вершине в вашем обществе и намерены сохранить этот статус для своих потомков. Всего их около трёхсот, - сказал Пётр. - Однако мы отвлеклись.
       Двигаясь по вероятностям, реализатор оставляет в них след. Соверши обратный прыжок кто-либо из обитателей того будущего, и шансов у него б не было. Однако Антон сам принадлежал к прошлому. Короче, он утащил за собой реализатор.
       Евгений едва сдержался, чтоб не присвистнуть.
       - И что это значит? - спросил он, - я имею в виду с физической точки зрения.
       - Будущее впало в статис, а активное настоящее вернулось в вашу эпоху. Вернувшись в своё время физик, выложил в Интернете найденный им в будущем компромат на олимпийцев. Найти его было не сложно, их потомки всюду восхваляли деяния предков.
       - Могу себе представить, - буркнул Евгений.
       - Действия Антона действительно отменили предыдущий вариант будущего. Человечество начало развиваться по другому сценарию. Это был долгий и кровавый путь, но, в конце концов, возникло общество, в котором превыше всего цениться сопереживание и сочувствие. Наш мир
       - Короче говоря, разум победил, - произнёс историк, - вы мне только не объяснили, как из этого вытекает весь тот ужас, который я недавно видел.
       - Я как раз подхожу к этому, - невозмутимо сообщил Петр. - К сожалению, первый вариант мира никуда не исчез. Он просто впал в статис. И когда оба варианта реальности оказались в одной временной плоскости, реализатор как бы разделился между ними. Но реальным может быть только один мир. На два 'мощности' реализатора уже не хватает. В результате в обоих мирах идёт медленный, но неуклонный распад реальности.
       - Такой же, как я уже видел?
       - Да, но неизмеримо более медленный. Прошло достаточно много времени, прежде чем обе вселенных определили причину происходящего и поняли, что остаться может лишь один мир. Ещё одна частица реализатора рухнула в ваше время, время в котором было произведено решающее изменение. Она замкнула там временную петлю.
       Дело в том, что один мир останется, когда вероятность его реализации из петлевого времени превысит семьдесят пять процентов. Сейчас наш мир вероятен на пятьдесят шесть процентов, мир технологического феодализма соответственно на сорок четыре.
       Евгений долго молчал, требовалось время, чтобы обдумать услышанное. Наконец он спросил.
       - Вы пытаетесь воздействовать на петлевое время в свою пользу?
       Вся троица одновременно кивнула.
       - Конечно, - сказала Ланда.
       - И много таких... - Евгений запнулся, подбирая подходящее слово.
       - Мы используем термин хроноскаф, - понял его затруднения Пётр. - Их два один с нашей стороны, другой с их. И больше не будет. Дело в том, что оба временных ствола вероятностны, тогда как темпоральная петля абсолютна. Для того, что бы проникнуть внутрь неё нужно сделать существование хроноскафа стопроцентном. Мы как бы стянули на него вероятности с остального мира, а это резко ускорило распад последнего. Любой мир, пославший в петлю ещё один аппарат, погибнет через несколько часов.
       - Вы так и не ответили, при чём здесь я.
       - Попытки воздействия на петлю не привели к успеху не у одной из сторон,- сказал Цорк - А ведь мы здесь лучшие историки и темпоральные физики. У противника наверняка тоже. Похоже, упускается какой-то ключевой фактор. Мы поняли, что необходим взгляд изнутри петли. Вы специалист по истории науки с нестандартными взглядами. Поэтому мы приняли решение взять вас на борт.
       Евгений встал и в волнении прошёлся по короткому помещению. Троица отодвинулась к стенке.
       - Значит, плохие парни против хороших, - пробормотал он, - ну-ну.
      Проблема в том, что я в такую раскладку просто не верю. А если бы и поверил, откуда известно, что плохиши это не вы.
       Его тирада ни на кого впечатления не произвела.
       - Мы это предвидели, - произнес Цорк. - Дело в том, что в нашем мире уже давно разработаны действенные методы эмпатической телепатии.
       - Что! - изумился Евгений, - Вы можете читать мои мысли?
       Цорк покачал головой.
       - Не так в лоб. Телепатия может быть только взаимной. И сейчас я намерен объединить наши разумы.
       - Погодите, я не ...
       Цорк посмотрел ему в глаза. Евгений почувствовал, что не может отвести взгляд. В начале он ощущал только, как пульсирует кровь в жилах. Затем чувства резко обострились: он различал мельчайшие детали каюты и лиц. Потом начало резко суживаться поле восприятия. Вскоре он различал лишь смотрящие на него глаза. Они сияли, как две луны.
       Фокус зрения размывался. Вскоре Евгений не мог уже различить ничего. В глазах потемнело. Но ощущение присутствия Цорка осталось, оно нарастало. Потом в его мозгу начали рушиться стены. Началось взаимопроникновение разумов.
       Он был Евгением Звягинцевым, историком науки из двадцать первого века, и одновременно Цорком из Гериона, своим коллегой из далёкого будущего. Имел доступ к кладовым его памяти, вся жизнь Цорка разворачивалась перед ним, словно старинная кинолента.
       Евгений видел Герион, самый прекрасный город Солнечной. Его купола и башни, вздымающиеся к самому небу, были, казалось, сделаны из чистого хрусталя.
       Видел школу, в которой учился Цорк, его поступление в университет. Но в некоторые участки памяти Цорка Евгений проникнуть не мог. Уже на подступах к ним его останавливали, мягко, но твёрдо. Евгений не возражал: даже в обществе телепатов должно было существовать, что-то личное.
       Он видел мир практически лишённый насилия: Эмпатическая телепатия объединяла умы, а невозможно замыслить вред тем, кого ты настолько хорошо знаешь.
       Но что это: величественные здания Гериона начали оседать с каждым днём, пылью осыпался сверхпрочный композит. Шёл распад материи.
       Контакт прервался. Евгений не сразу осознал, где находится, перед глазами плавали разноцветные пятна, потом зрение сфокусировалось.
       Цорк пристально смотрел на него.
       - Я убедил вас? - спросил он.
       Некоторое время Евгений молчал, потом тихо произнёс:
       - Убедили.
      
      
      
      3
       Читальный зал университетской библиотеки представлял собой просторную светлую комнату, на стенах которой были закреплены горшки с цветами. Солнечный луч попал Евгению в глаза. Он поморщился, затем бросил взгляд на старомодные часы, висевшие над столом библиотекаря. Идущие по круглому циферблату стрелки показывали два часа дня. До очередной гибели мира оставалось чуть больше четверти суток.
       Евгений вновь принялся лихорадочно листать подшивки газет. Не найдя нужных данных, он на мгновение задумался, встал из-за стола, и подойдя к библиотечному компьютеру, набрал несколько ключевых слов. Довольный, что может услужить, компьютер мигнул, и на экране возникло несколько строк. Евгений удовлетворённо кивнул и двинулся к месту где располагался библиотекарь.
       Библиотекарша, невысокая пухленькая женщина лет шестидесяти, как раз появилась из подсобного помещения, везя тележку с заказом очередного клиента. Евгений подождал, когда стоящий перед ним мужчина заберёт полученные им книги, затем, сказал, обращаясь к библиотекарше:
       - 'Ежедневный всемирный академический бюллетень' уже был?
       Женщина неодобрительно поджала губы.
       - С начала набранное сдайте, профессор.
       - Простите, - смутился Евгений, - я сейчас.
       Он собрал газеты со своего столика.
       В соседнем проходе сидел Петр, усиленно делая вид, что читает какой-то журнал. На лице его застыла откровенная скука. Даже к концу света можно привыкнуть, если он повторяется раз за разом. Сейчас Пётр служил Евгению чем-то вроде телохранителя.
       'Зачем?' - заартачился, было, Евгений, когда ему сообщили об этом.
       ' На всякий случай' - объявил Цорк.
      Переспорить будлян историку не удалось.
       При взгляде на Петра всё окружающее показалось вдруг Евгению нереальным. Люди, мирно читавшие за столами, внезапно предстали перед ним тенями, даже не подозревавшими о своей иллюзорности. Словно они были персонажами кинофильма, который через шесть часов вновь запустят сначала.
       Очевидно, что-то отразилось на лице. Евгений заметил, как странно смотрит на него библиотекарша.
       - Вам нехорошо?
       - Всё в порядке, не беспокойтесь.
       Усилием воли Евгений вновь вернулся к реальности.
       Сдав взятые им изданья, он получил взамен тонкую, в несколько страниц, брошюру.
       - Последние номера выходят, - сообщила библиотекарша, - и всё. Потом всё будет просто ставиться на сайт в Интернете.
       Историк равнодушно кивнул. Он знал это. Не отходя от стойки, Евгений принялся внимательно перелистывать брошюру. Наконец на его лице появилось удовлетворение.
       - Спасибо, я узнал, всё, что хотел.
       Он протянул раскрытую брошюру женщине.
       - Пожалуйста, сделайте с этой страницы ксерокопию.
       Историк заранее протянул деньги.
       Забрав брошюру, женщина вышла. Вернувшись через несколько минут, она положила на стойку копию.
       Взяв листок, Евгений двинулся к дверям. Разумеется, Пётр тут же поднялся, сдавая журнал.
       Евгений вышел в мраморный холл, где вдоль стены вместо каталожных ящиков стоял длинный ряд персоналок. С потолка свешивались плафоны, один из которых не горел. Большинство из машин было не занято, только возле самого входа хмурая женщина в очках набирала запрос на клавиатуре.
       Пётр догнал его, когда Евгений уже спустился по лестнице, возле самого гардероба.
       - Я так понял, что вы что-то нашли? - спросил он, пока мужчины надевали плащи.
       Евгений кивнул:
       - Да. Судя по всему, я был прав: существует ещё один ключевой фактор, никак не связанный с выброшенной в Интернет информацией об олимпийцах.
       Оба говорили вполголоса, однако возможность быть услышанными не слишком беспокоила спутников: их бы просто не поняли. Однако сейчас Пётр предостерегающе покачал головой.
       - Ни слова больше, будет лучше, если вы расскажете обо всём в хроноскафе.
       Евгений сделал выразительный жест плечами, но предпочёл подчиниться, хотя предосторожности предпринимаемые потомками, порой казались ему чрезмерными.
       Они спустились по широким ступеням, миновав двух каменных львов, сидевших возле входа на тумбах. Погода стремительно портилась. Скоро должен был подуть сильный ветер, как и было в тот первый день.
       Евгений представил, что встречается с возвращающимся с дачи собой, и поёжился.
       - Невозможно, - отрезал Пётр, когда историк поделился с ним своими страхами.
       Потом немного снисходительно пояснил.
       - Выйдя на хроноскафе в гипервремя, за пределы реальности, вы унесли с собой свою часть реализатора. В момент восстановления мира вы просто исчезли для окружающих.
       Евгений попытался припомнить, где он в миг восстановления находился. Кажется, в постели с Тамарой. На этот раз его даже дрожь пробрала. Бедная женщина: в лучшем случае ей пришлось проснуться в его доме одной, в худшем... Представляя как растворяется в воздухе во время любовной утехи, Евгений вторично поёжился.
       Дождавшись сигнала светофора, они перешли улицу, и теперь шагали сквозь парк. Далеко за деревьями виднелась фигура идущего впереди человека. Вскоре она пропала из виду. Листва пламенела красным. Как и всегда в это время людей в парке не было.
       Подбежал тощий пёс с рыжей, под цвет деревьев шерстью. Он умиленно глянул в глаза, и Евгений развёл руками: 'Пустые, мол, брат'
      'Не больно-то и ждал', - говорил взгляд собаки, - 'Но почему бы и не попытать счастья?'. И псина отправилась дальше по своим четвероногим делам.
       Они вышли на широкую пустую аллею, где вполне мог материализоваться хроноскаф.
       - Вызов послан, - сообщил Пётр.
       Потом началась стрельба.
       Первая очередь совпала с появлением в воздухе тёмного свечения, предшествующего появлению хроноскафа.
       Пули ударились в него, как в броню. Евгению даже показалось, что он слышит соответствующий звук. А в следующее мгновение в воздухе уже возник хроноскаф. Аппарат опускался, отрезая от них стрелка стальным экраном корпуса.
       - Что за... - начал, было, Евгений.
       Но Пётр уже увлекал историка к хроноскафу, где розовым светом мерцала входная мембрана. Он постоянно старался держать его между собой и корпусом.
       Стрелок сменил позицию. Пробежав несколько метров, он занял место, где ничто не мешало стрельбе, и вновь открыл огонь. Всё это время Петр продолжал тянуть Евгения, не обращая внимания на красное пятно, расползающееся на его спине, чуть пониже плечей. Одновременно он вытаскивал что-то из под плаща. Это был пистолет куда крупнее того, которым некогда угрожали Евгению.
       Пётр высвободил его как раз тогда, когда они оба достигли входной мембраны. На секунду остановившись, хронофизик рывком протолкнул Евгения сквозь слабо светящееся пятно, сам же замешкался.
      Поддерживая левой рукой правою, он поднял пистолет, мгновенье прицеливался и нажал спуск. Инерция выстрела была столь сильна, что толкнула его к мембране. Розовое пятно втянуло его, едва он коснулся поверхности, но за миг до этого в грудь Петра ударила новая пуля.
       Несколько секунд хроноскаф висел неподвижно, а потом исчез из реальности. Убрав оружие, стрелок принялся ждать. Выстрел Петра попал в него, но защитной брони не пробил. Вскоре в воздухе вновь возникло свечение.
      
      4
       - Мёртв, - произнесла Ланда. - Оживить не удастся.
       Остальные подавленно молчали.
       - Может быть, криокапсула? - спросил Ларго.
       Это был невысокий китаец.
       - Разве что как средство сохранить труп. - Ланда покачала головой. - Мозг полностью разрушен. Пуля содержала яд, вызывающий распад нейронов.
       Она вздохнула.
       - Если б он сразу прыгнул в люк, а не вздумал отстреливаться, то у него был бы шанс. Но два попадания слишком много даже для находящихся в нашей крови восстановительных нанороботов.
       В первый раз слышу о нанороботах, - подумал Евгений.
       Секунд десять Ланда стояла неподвижно, потом, протянув руку, отключила аппаратуру. На медицинской панели погасли разноцветные огоньки. Расходились молча. Евгений шёл вслед за Цорком, не имея представления о том, что должен делать теперь.
       - Значит, всё так серьёзно, - произнёс он то ли для Цорка, то ли для себя самого.
       Цорк резко обернулся к нему.
       - Разумеется всё так серьёзно, - он ухватил Евгения за плечо. - Ты что, идиотом притворяешься, что ли? Речь идёт о существовании двух миров, и спасение одного означает гибель другого. Поэтому противник пойдёт на всё, и мы тоже пойдём.
       Говоря, он резко сдавливал плечо собеседника. Евгению даже сделалось больно. Но потом Цорк словно опомнился.
       - Извини.
       - Умом понимал, - признался Евгений, - но...
       - Да, - Цорк уже полностью образумился. - Мы, там, в будущем то же не сразу поняли, что это будет именно война на уничтожение. В начале мы предложили олимпийцам объединить миры в одно целое.
       Евгений чуть было не подскочил.
       - Что, это действительно возможно?
       Будлянин кивнул.
       - Да. Процесс не простой и крайне опасный. Но наши физики клянутся, что он реален. Получившийся гибрид имел бы стопроцентное бытие, и, главное, жители обоих миров уцелели бы. Мы предложили олимпийцам равноправное существование, по принципу в тесноте - не в обиде.
       На этом месте Цорк замолчал, словно унесясь мыслями в своё прошлое.
       Евгений не выдержал.
       - И что? - спросил он.
       - А ничего. В ответ - станьте нашими вассалами, и мы даруем вам бесчипный статус существования.
       - Ничего себе, - поразился историк. - Они там все что, маньяки?
       - Нет, - пояснил Цорк, - тут другое. В их мире поверхность планеты разделена на своего рода феоды, и каждый олимпиец предпочтёт скорее умереть за феод свой нежеле жить без него. Не совместимы не миры, не совместимы социальные системы.
       В знак понимания Евгений кивнул. У будлян из второго варианта бытия действительно была психология феодалов.
       - Но тогда, - медленно произнёс Евгений, - почему при таком раскладе обе стороны просто не бомбардировали друг друга.
       - Ну, во-первых, это не так просто сделать, - протянул Цорк. Обе мировых линии расходятся под большим хроноквантовым углом. И переброска даже ничтожной массы из одной в другую требует колоссальных энергоресурсов.
       Его губы сложились в едва заметную усмешку.
       - Только не спрашивайте меня, что такое хроноквантовый угол. По-моему, это даже ниши физики толком не понимают.
       - А во-вторых, - продолжил он, - подобная бомбардировка не даст ровным счётом ничего. Даже полное уничтожение жизни в мире противника не сделает мировую линию победителя ни на процент реальней.
       Цорк покачал головой.
       - Судьба человечества будет решена здесь и сейчас, во временной петле. Экипажи хроноскафов схватиться, конечно, могут. Но их возможности, судя по всему, примерно равны, и схватка, скорее всего, кончится гибелью обоих.
       - То есть никто из них не сможет повлиять на петлю, - понял Евгений, - что произойдёт в этом случае?
       - После распада конкурирующих реальностей петля разомкнётся сама собой. Может быть, этот вариант и представляется вам привлекательным. Но сумеете ли вы спокойно спать, зная, что может реализоваться мировая линия олимпийцев?
       Евгений задумался: возможно, Цорк и был прав. Звягинцев грустно усмехнулся про себя: ну почему так вышло, что из всех людей его времени именно он угодил в это темпоральное танго?
       - Но на нас с Петром они всё-таки напали, - напомнил Евгений не весело.
       - Мда, верно, - Цорк задумался. - Похоже, вы что-то нашли.
       Он нахмурился.
       - Минуточку, а они как узнали?
       Цорк сделался решительным.
       - Идёмте, - будлянин буквально потащил Евгения за собой.
       Они выбрались в коридор, протянувшийся через весь хроноскаф и, пройдя по нему, вошли в услужливо отошедшую дверь. Внутри было небольшое помещение размером с госпиталь Ланды. Наверно, это была какая-то лаборатория, так как в нёй была куча шкафов с экранчиками.
       Посреди шкафов во вращающемся стуле восседала мрачная Анна. Тёмноволосая женщина развалилась в кресле, словно античная богиня. Она бросила на вошедших хмурый взгляд:
       - Ну?
       - Аня, проверь нашего гостя на жучки, - сказал Цорк.
       Сквозь угрюмость на миг проступило удивление. Не меняя сумрачного выражения на лице, она поднялась.
       - Сюда, - женщина указала на нишу.
       Потом опустила железную сеть. Припомнив школьные знания Евгений решил, что находится в фарадеевой клетке. Анна надавила несколько клавиш. В воздухе возникла голограмма Евгения: схематичный расчерченный на клетки каркас. Она медленно вращалась вокруг оси. Потом на голограмме возникло несколько точек.
       Анна нахмурилась, она взяла со стола какой-то прибор и, отодвинув сетку, несколько раз провела вдоль тела Евгения. Потом повторила процедуру. На этот раз светящихся точек на изображении не было.
       Анна с Цорком переглянулись.
       - Пять жучков, сказала она, и из них три не наши. Вас явно не сегодня пометили, - сказала она. - В течение трёх дней до того, как мы вытащили вас из петли ничего странного не замечали?
       Выражение её лица было по-прежнему мрачным.
       Евгений слегка поразмыслил.
       - Да нет вроде бы. Шину ведь вы прокололи.
       Цорк кивнул:
       - Не хотели, чтоб вы до срока уехали. У киоска-то вы в этот день всегда останавливались.
       - А фургон, тоже ваш?
       Они явно удивились.
       - Какой фургон?
       - Ну, зелёный, с солнцем и пальмами.
       Будляне снова переглянулись.
       - В первый раз о нём слышу, - проговорил Цорк, теперь он также нахмурился.
       Анна повернулась к нему.
       - Противник то же заинтересовался Евгением, мы лишь слегка опередили его. С чем я вас. Цорк, и поздравляю.
       - Они могли нас слышать? Я имею в виду на корабле?
       - Исключено. Гипердвигатель заглушал передачу.
       - Хоть здесь повезло, - буркнул Цорк. - А теперь во имя Вселенной, Евгений, что вы такого нашли, что вас потребовалось устранять?
       Евгений заговорил, тщательно подбирая слова. Здесь, в профессиональной сфере, он чувствовал себя куда уверенней.
       - Вы с самого начала ошиблись, думая, что Антон смог изменить вероятности, выбрасывая в Интернет новые разоблачения олимпийцев или же устраняя их физически. Не они так другие, идея просто висела в воздухе. Но я нашёл другой ключевой фактор, который наложился на первый. Вам имя Анатолий Андреев о чём-нибудь говорит?
       Будляне почти одновременно кивнули.
       - Любой ребёнок знает Андреева, - сказал Цорк. - Живя в ваше время, он разработал методы пси концентрации, которые через много столетий легли в основу нашей цивилизации. Вероятно, вы нашли упоминание о нём в информатории хроноскафа. Но при чём здесь он? Его работа никак не была связана с Олимпийцами. Вряд ли он даже знал о них.
       Засунув руку в карман, Евгений вынул из него смятую ксерокопию. Протянул Цорку.
       - Вот видите, - Андреев обвинен в шарлатанстве.
       Когда Цорк протянул руку к бумаге, прозвучал тревожный сигнал.
      
      5
       Тревожный звонок раздавался во всех помещениях хроноскафа.
      Потом, перекрывая его, раздался ровный голос бортового компьютера:
       - Хроноскаф противника в пределах обнаружения. Идёт на сближение.
       Сидевший в пилотском кресле Ларго прикрыл глаза, активируя вживлённый в мозг интерфейс. По телу пробежала привычная волна расслабления. Теперь он представлял одно целое с хроноскафом. Ощущал работу механизмов внутри и наблюдал мир сквозь наружные сенсоры. Как и всегда в такие моменты, хроноскаф представлялся ему огромным китом, плывущим сквозь белесый туман.
       Вдалеке, на самой грани восприятия он различил точку, от которой исходили волны искажённого гиперполя. Объект быстро приближался. Ларго попытался прощупать его радаром. Однако тот находился слишком далеко, а гиперпространство интенсивно поглощало луч.
       Впрочем, Ларго и без радарного подтверждения, не сомневался с чем имеет дело. Включив форсаж гипердвигателей, он попытался уйти.
      Аппарат мотало, словно яхту на волнах в бурю. Выскочивший было в коридор Евгений потерял равновесие и упал, стукнувшись лбом о стену. В голове загудело, а восприятие исказилось так, что стоящий рядом Цорк несколько мгновений двоился.
       - Не спеши, - иронично сказал будлянин, - здесь сейчас не менее безопасно, чем в любом другом месте.
       Евгений смутился, ему вдруг сделалось стыдно.
       - Так ведь тревога, - произнёс он, желая оправдаться хоть как-то.
       - Ну и что? Пилотам ты всё равно не поможешь. Я, кстати, тоже.
       Евгений и сам уже не понимал, куда он рванул так внезапно.
       Вскоре Ларго понял, что аппарат противника настигает. Это был неприятный сюрприз. Тогда он развернул хроноскаф, сам пойдя на сближение. Точка превратилась в объемный объект, а луч радара вычерчивал на экране силуэт корабля противника.
       До чего же оба аппарата похожи, - подумал пилот. - Хотя, наверное, так и должно быть, законы техники, как и законы природы одинаковы в любой реальности.
       Ракетного залпа он не боялся: темпоральные гипердвигатели слишком объёмная штука, чтобы их можно было установить на торпеде. Уменьшение массы объекта в данном случае ничего не давало. Существовала только одна возможность: вклинившись в зону гененерируемого противником хронополя деформировать его настолько, чтобы это привело врага к гибели.
       Аппараты сблизились, теперь трясти стало по настоящему. Евгений на этот раз удержался, ухватившись рукой за какой-то стеллаж. Мгновение спустя он последовал примеру севшего на пол Цорка.
       Переборка временами подпрыгивала, подбрасывая их в воздух, но это было всё же лучше, чем стоять на ногах. Гудение двигателей, которое раньше было неразличимо, теперь то временами вздымалось к рёву, то вновь опадало, до полной неслышимости.
       Если бы существовал посторонний наблюдатель, некое сверхсущество, то он разглядел бы две крохотных точки, словно мотыльки танцующих в многомерности.
       Ларго понимал, что бой он проигрывает. Противник теснил его, заставив сильно уменьшить радиус хронополя. Так не могло продолжаться долго.
       Внезапно он ощутил, что само гипервремя словно сдвинулось с места. Поднималась могучая волна энергии: кольцо в очередной раз замыкалось. Казалось, сама псевдореальность гипера скручивается в жгут. Вспыхнул свет распада. Мёртвенно бледное сияние пронизывало туман. Они ещё никогда не наблюдали его так близко: после гибели планеты аппарат сразу уходил в глубины гипера.
       Свечение нарастало, оно сделалось багровым. Теперь казалось, что впереди сияет адская топка. Хроноскаф олимпийцев находился между аппаратом Ларго и распадом.
       Когда до завершения процесса оставались секунды, пилот принял решение. Он направил аппарат на распад, гоня перед собой олимпийцев. Они попытались уйти. Однако теперь уже Ларго не давал им сделать этого, манипулируя своим хронополем. Генераторы вибрировали на пределе, ещё немного, и их разнесло б на куски. Потом всё потонуло во вспышке окончательного разрушения.
       Ударная волна искажённого времени ударила в хроноскаф. Оба аппарата растащило, словно листья подхваченные ураганом. Не было смысла даже пытаться сопротивляться напору. Ларго дал команду на выключение двигателей. Ещё минута такого режима, и они бы просто сгорели.
       Хроноскаф начал вращаться вокруг оси. Пилот видел, как удаляется от него аппарат олимпийцев, такой же беспомощный. Переборки дрожали под напором потока. Скрежет раздавался по всему хроноскафу. Ларго слышал, как на корме что-то взорвалось.
       Вышли из фазы гравиторы, и автоматика их отключила. Ларго почувствовал, как воспаряет над креслом. По счастью, ремни были застёгнуты. В разных частях аппарата переставали работать перегруженные системы. Напрямую подключённый к ним Ларго ощущал пустоту на месте информационных каскадов.
       По счастью вихрь правремени ослабевал. Корабль ещё пару раз сильно дёрнуло, но всё уже завершалось. Показатели гиперполя постепенно возвращались к нормальным параметрам.
       Некоторое время Ларго слушал доклады бортового компьютера о повреждениях, потом попытался прослушать ментальный диапазон. Этому мешала всё ещё высокая активность гиперполя, воспринимающаяся мозгом, как громкий шум. Тогда он включил общее оповещение.
       - Говорит дежурный пилот, всем доложиться.
       Повреждений в отсеках оказалось куда меньше, чем он ожидал.
       - Наш гость отрубился, - сообщил Цорк, - полная неприспособленность к невесомости.
       - Откуда ему, - проворчал Ларго.
       Потом прозвучал ровный голос Анны.
       - Энергообеспечение не пострадало, гравиторы перенастроены. Дать отсчёт?
       - И поскорей, - сказала из медицинского отсека Ланда.
       - Валяй, девочка, - произнёс Цорк.
       - Запускай - распорядился пилот.
       - Минута до восстановления гравитации.
       Плавно нарастала тяжесть. Ларго отстегнул страховочный ремень, теперь по хроноскафу можно было ходить.
       - Всем собраться в рубке, надо обсудить ситуацию.
       Ожидая остальных, он вперился мрачным взглядом в видневшийся на обзорных экранах белесый туман.
       Собирались они быстро. Ларго оглядел присутствующих. Цорк как всегда невозмутим. Всегда хмурая Анна выглядела теперь сумрачнее обычного. А с чего веселиться-то? - подумал. Ларго. Даже обычно весёлая Ланда сейчас была мрачной.
       Ларго прекрасно знал каждого из друзей. Мог достаточно точно предсказать, как будут они себя вести в той или иной ситуации. Единственной неизвестной величиной был для него Евгений. Можно ли положиться на историка, Ларго не знал. Вспомнилось, как Цорк говорил, что в своей теории управляемого развития Звягинцев очень близко подошёл, подошёл к существованию олимпийцев. Сделать последний шаг помешала инерция мышления: Евгений просто не мог поверить в мировой заговор.
       Ну, хорошо подошёл, а как бы он к этому отнёсся, предложи ему войти в элиту? Правда, Цорк, устанавливавший со своим коллегой ментальный контракт, утверждал, что с этим у Евгения всё в порядке: типичный человек своего времени, со всеми его недостатками, но без стремления к власти или мании величия. Но не ошибся ли Цорк? Такое человек и сам-то про себя не всегда знает.
       Ларго оборвал бесполезные мысли. Как бы там не было, сейчас они все в одной лодке, то есть в одном хроноскафе.
       Пилот бросил взгляд на Евгения. Тот был какой-то взъерошенный, с лилово-чёрным синяком на скуле и сильно распухшим носом. Действительно, совсем не приспособлен к невесомости, - подумал Ларго. Остальные пострадали меньше.
       - Есть новости, - сообщил он собравшимся, - две плохих и две хороших. Во-первых, мы живы, и это хорошо.
       Без тебя знаю, - подумал Евгений.
       -Во-вторых, повреждён один из сегментов кольца ахронного генератора, это, конечно, плохо. Но, в-третьих, ничего особо страшного нет, достаточно отключить симметричный участок кольца на другой стороне, и хроноскаф вновь будет управляем. Конечно, немного потеряем в маневренности, но это всё.
       - И какая же новость четвёртая? - спросила Анна.
       Она ментально ощущала возникшую недосказанность.
       - Мы не сможем сделать это дистанционно, - пояснил пилот - кому-то придётся выйти наружу.
       Сказано было негромко, однако с лиц Цорка и Ланды исчезло возникшее на миг облегчение, а Анна ещё больше насупилась. Наступила короткая тишина. ' А дела-то не важные' - подумал Евгений.
       - Чем может грозить выход? - спросил он.
       Нехотя ответила Анна:
       - Никто не знает, ибо никогда не предпринималось. Хроноскаф обладает собственной частицей реализатора, которая вкупе с генерацией хронополя создаёт привычные условия внутри. Поле снаружи нестабильно. Может произойти что угодно.
       В знак понимания Евгений кивнул.
       - Если демонтаж не требует специальных навыков, то предлагаю себя, - сказал Евгений.
       Историку до сих пор было стыдно за короткую вспышку паники в коридоре.
       - Тем более что задачу свою я выполнил, - продолжил он, - все доводы изложены Цорку.
       Евгений кивнул на коллегу.
       - И сейчас я являюсь самым бесполезным существом на борту.
       Будляне переглянулись. Евгению показалось, что он уловил прошедший между ними короткий ментальный обмен.
       - Специальных навыков не нужно, - сказал Ларго, - идём.
       Евгений, которому почему-то казалось, что его начнут отговаривать, слегка растерялся. Однако пилот уже выходил в коридор и Евгению ничего не оставалось, как последовать за ним. Он поднялся, надеясь, что выглядит решительным.
       Когда он вышел, Анна, лучше всех считывавшая ментал сказала:
       - А ведь он рассчитывал, что ему откажут.
       Цорк пожал плечами.
       - Какая разница если он вызвался сам, ведь все его рассуждения по существу были верны.
       Ланда неохотно кивнула.
       - Иногда, мне кажется, что мы стали мерзавцами, - сказала она.
      
      6
       Когда они дошли до одной из входных мембран, Ларго вынул из стенной ниши пакет. Пакет был голубым, размером с небольшую подушку.
       Это что, нижнее бельё под скафандр что ли? - подумал Евгений.
      Кажется, у космонавтов что-то такое было.
       Пилот протянул пакет историку.
       - Приложи к груди, надави.
       Слегка удивлённый, Евгений подчинился. И вдруг почувствовал, как пакет расползается под руками словно кисель. От неожиданности он разжал пальцы. Однако голубая масса будто приклеилась к нему . Евгений вопросительно глянул на Ларго.
       - Всё - нормально, - ответил тот.
       Вещество окутало тело Евгения тонкой голубой плёнкой, разошлось по ногам и начало подниматься к лицу. Историк непроизвольно дёрнулся. Ответом был успокаивающий взгляд пилота.
       Усилием Воли Евгений взял себя в руки. Плёнка уже ползла по щеке, плотно прилегая к коже. Евгений зажмурился, когда она подошла к глазам. Открыв их мгновение спустя, он понял, что по-прежнему способен видеть. Плёнка покрыла его вместе с одеждой, дыханию вещество не мешало.
       - Надо было предупредить, - буркнул историк.
       Ларго ухмыльнулся:
       - Я знал, что тебе понравится.
       Евгений понял, что они по-прежнему способны общаться. Он не знал, что всё это время пилот прощупывал ментал, наблюдая, как его спутник реагирует на неожиданность.
       Ларго ткнул Евгения в красный кружок на груди.
       - Захочешь снять, - надави сюда дважды. - Только не вздумай за бортом.
       - Я что, дурак?
       - Да нет, не похож вроде, - серьёзно сказал Ларго. - На всякий случай, здесь автономность десять часов. Ну, тебе столько не понадобится.
       - Слушай, откуда здесь кислород?
       Во вделанном в стену зеркале Евгений не видел на себе ничего даже отдалённо похожего на баллоны.
       Пилот кинул на него быстрый взгляд.
       - У Тебя ведь образование чисто гуманитарное?
       - Ну, да.
       - Тогда всё равно не поймёшь. Работает ну и ладно. Вот инструмент, - он замкнул на Евгении рабочий пояс. - Инструкции помнишь?
       Слегка обиженный низкой оценкой его технических знаний, Евгений кивнул. Двинулся было к мембране, но перед последним шагом остановился.
       - А связь?
       - Не беспокойся, мы услышим всё, что ты скажешь, ну а ты, естественно нас.
       - Понял, - Евгений шагнул в мембрану.
       Как и раньше, прохождение розового пятна не вызвало у него никаких ощущений. Мгновение спустя он уже находился на внешней галерее. В шаге от него находились ограждающие перила. Евгений мгновенно защелкнул на них страховочный карабин. Потом огляделся.
       Ощущение было таким, словно его ударили. Туман был разноцветным. Прямо перед ним находилось жёлтое на тёмном фоне пятно. Оно медленно меняло форму. Затем к нему протянулся оранжевый жгут. Жгут покраснел, а жёлтое пятно зеленело. Потом в пятн взвился красный протуберанец.
       Туман не оставался в покое ни на мгновение: по нему пробегали волны, а цветные пряди постоянно перемещались. Иногда его пронзали слабые вспышки.
       Расстояние не определялось. Туманные волокна то чудились совсем рядом с лицом, и Евгений с трудом удерживался, чтобы не отвести их руками, то в следующий миг становились бесконечно далёкими, и тогда Евгению казалось, что он смотрит в чёрную бездну. Действовало, всё это настолько завораживающе, что Евгений утратил ощущение времени.
       В сознание его привёл голос Цорка:
       - Вы в порядке, Евгений?
       Историк с трудом оторвался от зрелища.
       - Вполне.
       Спиной он опёрся о корпус. Твёрдость стенки привела его в себя окончательно. Теперь он старался смотреть вниз, на проложенную по внешней галерее дорожку.
       - Ваше дыхание участилось.
       - Ммм... Что сейчас на экранах?
       Если Цорк удивился, то никак не показал этого.
       - Белесая муть, как обычно.
       Евгений сдержал смешок.
       - Ни чёрта подобного, тут всё сверкает, как ночная иллюминация в праздник.
       - Вот даже как? - чувствовалось, что Цорк озадачен.
       - Наверно, чисто психологический эффект, - вклинилась в разговор Ланда. Но уверенности в её голосе не было.
       - Чёрт с ними, с эффектами, - разозлился вдруг Ларго. - Евгений, вы в состоянии действовать?
       - Да, вполне.
       Евгений медленно двигался вперёд, время, от времени перекрепляя карабин. Всё это время он смотрел вниз, но всполохи были различимы даже теперь.
       Тоже мне представители светлого будущего, - думал он мрачно, - послали гостя неизвестно куда. Нет, чтоб самим.
       Но уже в следующий миг понял, что его новым друзьям была напрочь чужда фальшивая вежливость. И нет для них означало нет, а да, да. Иного в обществе эмпатов попросту не могло быть. И не было ни притворства, ни фальши.
       Господи, вдруг сообразил он, а ведь я ни чёрта про них не знаю. Ни отношений среди экипажа, ни властной иерархии. Все будляне держались ровно, и, казалось, что среди них просто нет главного. Но ведь такого просто не может быть! Или все-таки может?
       - Стоп, - прозвучал голос Ларго. - Ты достиг нужного сегмента.
       - Ясно.
       Историк опустился на колени, заглядывая через борт, под перила.
      Страховка держала надёжно, а длина троса регулировалась. Вперёд он не смотрел, как и прежде. Взгляд упирался в борт.
       - Стальную полосу видишь?
       - Да.
       - В ней цилиндры. От левого края сегмента отсчитай третий.
       - Сделано.
       - Отсоединяй, как учил.
       Евгений машинально кивнул, хотя понимал, что собеседники узнать об этом не смогут. Проверил крепёж карабина и, задержав дыхание, шагнул в пустоту.
       Он повис чуть выше цилиндров. С помощью дистанционного пульта ослабил натяжение троса. Теперь он завис так, что крепёж находился рядом с лицом. Вынул автоматическую отвёртку, поднёс к болту. Кончик сразу изменил форму, подстраиваясь под щель.
       В-ж-ж-ж. Отвёртка принялась вращаться. Вывернутый болт не упал, а повис на её конце. 'Удобно' - подумал Евгений. Он снял с остановившейся отвёртки болт и отшвырнул его в сторону. Вскоре крепление было разобрано.
       - Что делать с цилиндром? - спросил историк не громко.
       - Да - просто отбрось, - на чёрта он нужен.
       - Странно, что у вас нет запасных.
       - Их невозможно правильно установить вручную. Нужна точность, до тысячных долей градуса.
       - Ясно.
       Евгений недолго подержал в руке тяжёлый цилиндр, потом наклонил ладонь, невольно проводил падение отключённого сигмента глазами. Цветные всполохи были повсюду, сопротивляться их гипнотическому воздействию Евгений не мог. Историк вновь утратил чувство реальности.
       - Евгений, Евгений!
       - Уф, - историк провёл по лбу упакованной в голубое рукой. - Опять отключился.
       - Так сильно действует? - в голосе Ланды слышался профессиональный интерес.
       - Да уж.
       - Ладно, - произнёс Ларго, - дело ты сделал. Теперь возвращайся.
       - Угу.
       Евгений дал команду на смотку троса. Мгновение спустя он уже стоял на площадке.
       - Иду, - на всякий случай сообщил он.
       Он успел сделать целых три шага, прежде чем исчез вес.
       Нога потеряла опору, историк рефлекторно ухватился за поручень. От рывка тело стало всплывать, задирая вверх ноги. Потом вес вернулся, и Евгений больно ударился пятками.
       - Уй... Что там ещё?
       - Вероятно, гравитационное поле снаружи не так стабильно, - пояснил Ларго. - Но опасаться вам нечего, страховка надёжная. Просто не отпускайте слишком много линя.
       Пятки продолжали болеть, но Евгений сдержал вырвавшееся ругательство. Он двинулся к розовому пятну мембраны. Всполохи усилились, на дорожку перед ним то и дело падали световые пятна. Один раз словно сверкнула молния. 'Только не смотреть', - думал Евгений. - 'Только не смотреть'. Однако вспышки продолжали притягивать вгляд.
       Осталось в последний раз перекрепить карабин. Евгений отсоединил защёлку, и в этот момент гравитация исчезла вновь. Евгений покачнулся, невольно глянув вперёд.
       Туман пылал лютым огнём. Прямо перед ним находился белый круг, из которого били алые всполохи похожие на пожар. Потом круг перекрыла алая лента, а в следующий миг её словно разметал ветер. Засияли световые столбы, постоянно менявшие цвет. Красные, жёлтые, изумрудные. Они быстро перемещались, постоянно меняясь местами.
       Сознанье померкло, пальцы, державшие, поручень разжались. Он поднимался вверх, одновременно отклоняясь от вертикали.
       - Евгений, очнись, Евгений! - раздавались безумные крики.
       Историк не реагировал. Когда его тело выплыло за границы площадки, гравитация включилась вновь. Евгений ухнул вниз, вываливаясь за пределы окружавшего аппарат хронального кокона.
       Анна закусила губу.
       - Как глупо, - сказала она.
       На радаре отражалась точка.
       - Мы ведь можем его догнать? - воскликнула Ланда.
       Цорк покачал головой.
       - Нет. Компьютеру нужно не менее получаса, чтобы подстроить движители под новые параметры поля. Запускать их раньше - самоубийство. За это время он полностью затеряется в гипере.
       Он с ненавистью посмотрел на видневшийся на экранах туман. Тот по-прежнему казался белесым.
       Внезапно корпус пронзила мелкая дрожь. Мгновение спустя всё повторилось.
       Ланда удивлённо вскинулась
       - Это что, часть подстройки?
       - Не похоже, - Анна повернулась к приборам.
       - Внимание, меняются параметры гиперполя, - голос компьютера, как всегда, был спокоен.
       В рубку ворвался Ларго. Мгновение он изучал экраны и шкалы.
       - Таких параметров просто не может быть, - озадаченно произнёс он. Гравитационное поле снаружи полностью дестабилизировано, я бы закрепился на всякий случай.
       Усевшись в кресле, он пристегнул ремень. Остальные ухватились за что могли. Дрожь вновь пробежала по корпусу.
       - Ничего не понимаю, - бормотал пилот, - впечатление такое, будто мы приближаемся к реализатору, но его здесь просто не может быть. Да и в любом случае параметры странные.
       Новая дрожь. Потом хроноскаф содрогнулся. Заполнявший экраны туман на мгновение озарили цвета.Затем экраны очистились. Некоторое время все тупо смотрели на них, не в силах поверить увиденному.
       - Боже правый, - произнёс Цорк.
       Удерживаемый гравиторами, аппарат висел посреди огромной пещеры.
      
      
      7
       Евгений падал сквозь свет. Он проносился сквозь места, которые не подчинялись человеческой логике. Места, в которых было одновременно жарко и холодно, вещи могли существовать сразу большими и маленькими, а часть была больше целого. Реальность разлеталась в осколки, которые потом собирались по-новому.
       Времени тоже не было, мгновение растягивалось в вечность, а вечность была короче мгновения.
       Волны вероятности пронизывали тело Евгения. Он вновь проживал всю свою жизнь с рождения, но как-то по странному: совершал взаимоисключающие выборы, и находился в двух местах одновременно. Так, по крайней мере, ему казалось.
       Сознание отказывалось вместить подобное, происходящее проплывало в мозгу, подобно теням.
       Потом Евгений вынырнул в бытие. Упав, он ударился обо что-то и покатился по склону вниз. Недолгий спуск был завершён громким плюхом. В воздух поднялся каскад воды. Историк лежал посреди большой лужи. Он поднялся, пытаясь соориентироваться. Соображал чудом спасшийся плохо: в сознании сверкали отблески иномирных огней.
       - Внешняя среда пригодна для жизнедеятельности, - сообщил ровный голос. Евгений понял, что с ним говорит внутренний автомат скафандра. - В настоящий момент пополняется запас воздуха. Восстановление десятичасовой автономии через семь минут.
       Вопрос энергии компьютер пока похоже не беспокоил. 'Куда же он все-таки воздух девает' - пробормотал Звягинцев, таким тоном, словно это был самый важный в жизни вопрос.
       Но всё же осознание реальности возвращалось. Евгений встал с лужи. Грязь к скафандру не приставала сползая со штанин бурой жижей.
       Историк находился в лесу, через который проходила дорога. Лес выглядел вполне земным и типичным для Европы средней полосы: ели, сосны, берёзы. Словно находишься на карельском перешейке, где-то под Питером.
       'Что за чёрт' - изумился историк. - 'В кольцо меня притянуло, что ли? Но это значит распад!'. Его пронзил страх. Исчезнуть в пламени аннигиляции Евгению не хотелось, не смотря на гарантированное воскрешение. Он знал, что ничего помнить не будет, а значит, каждый виток станет восприниматься как новый.
       - Спокойно, спокойно, - пробормотал он, держась за ствол ближайшей берёзы. - Будляне помогут, подберут.
       Помогут ли? - пришла трезвая мысль. - Им может быть попросту не до этого. Да и вообще, знают ли они где он сейчас?
       А, в самом деле, где?
       Дорога была грунтовой, но явно нахоженной. Евгений двинулся по ней наугад. Дул небольшой ветер. Путник с закрытым скафандром телом не ощущал его, но видел, как колеблются ветви. Их шум тоже слышал: то ли скафандр пропускал звуки, то ли в нём был встроенный микрофон.
       Солнце неспешно проходило зенит, но жара в гермокостюме не ощущалась. Потом дорога сделала поворот, и Евгений увидел деревню. Историк остановился.
       Лес кончился. Прямо перед ним находились небольшие двухэтажные домики, среди которых прогуливались люди. Казалось, что строения сделаны из какого-то пластика. Далеко за деревней находился высокий холм, на склонах которого был разбит парк. А на самой вершине пребывал замок. Белый, изящный и лёгкий, он казался воздушным. Его окружали башни тонкие и высокие, словно свечи.
       Что за странный стиль? Евгений покачал головой, куда же он всё- таки попал? В западную Европу, что ли?
       Слева от деревни находились поросшие пшеницей поля, по которым двигался крупный механизм. Евгений не смог сходу идентифицировать его. Но он не был знатоком сельскохозяйственной техники.
       Справедливо решив, что появление из лесу человека в скафандре вызовет у селян, мягко говоря, удивление, Евгений, как его учили, дважды ткнул пальцем в красный кружок на груди. Он сразу ощутил шевеление: голубая плёнка сползала с тела, превращаясь в овальный пакет на груди.
       Мгновение спустя пакет отвалился. Евгений подхватил его в воздухе, внимательно осмотрел одежду и кожу. Пребывание странной субстанции не оставило на них никаких следов. Он перевёл глаза на пакет. Тот находился в том состоянии, в котором Евгений увидел его в первый раз и, похоже, был готов к повторному использованию. Обнаружив лямки, Евгений закинул его за плечи, точно рюкзак.
       Подумав, что даже распад легче встретить на людях Евгений решительно двинулся к посёлку. Он неплохо знал английский и надеялся, что объясниться сумеет.
       Дома оказались празднично украшены. Между ними висели гирлянды из лампочек и флажков. Люди поворачивались к путнику, но без особого любопытства. Большинство дружелюбно улыбались, однако их лица почему-то показались историку чересчур мягкими. Все были одеты в однообразные серые комбинезоны.
       Слышались разговоры. Евгений с удивлением понял, что звучали они на русском.
       Он остановил средних лет мужчину.
       - Простите, я турист, заблудился. Не подскажете, что это за населённый пункт?
       Мужчина повернулся.
       - Приветствую тебя, путник. Ты в деревне Решкино, Агрорский феод. Тебе повезло, путник, ибо ты пришёл в преддверии праздника, который состоится вечером. Сегодня трое наших детей отправятся в замок на конфирмацию. Вечером в честь них будет пир.
       К удивлению Евгения, губы мужчины расползлись в глупую улыбку на пол-лица.
       Немного постояв, мужчина вдруг двинулся прочь, словно забыв о собеседнике. Евгений недоумённо смотрел ему вслед. 'Да что здесь такое творится?', - недоумевал он. - 'Какой к чёрту феод? Ролевая игра что ли, по средневековью?'. Но одежда встречных, на средневековую явно не походила. Может быть, не успели переодеться в костюмы?
       Теперь историк более внимательно приглядывался к прохожим. Глупые улыбки постоянно появлялись на лицах. А взгляды были какими-то расфокусированными. Казалось, люди не могут надолго сосредоточиться, на чём-то одном.
       Это было так странно, что даже страх пред распадом Евгения слегка отпустил. Может быть, он попал в психушку для тихих на свежем воздухе?
       Историк вышел на площадь, расположенную видимо в центре посёлка. Напротив находился дом немного более крупный, чем остальные. Над входом висел слегка трепетавший на ветру белый флаг, на котором имелось изображение зажжённого факела, похожего на олимпийский.
       Евгений напряг память. Он что-то слышал об этом символе, но вспомнить никак не мог.
       Неподалёку молодая женщина, нагнувшись к заплаканной девочке лет восьми, утешала её.
       - Не бойся, маленькая. Через конфирмацию все пройти должны. Тебе просто проводок в голову вставят. И у тебя не будет дурных мыслей. А то уж больно ты злая, с мальчишками постоянно дерёшься. А так подобреешь сразу.
       По лицу женщины блуждала обычная для местных улыбка. Правда Евгению она казалась чуть менее пустой, да и взгляд более сосредочен, чем у других. Женщина действительно пыталась утешить девочку.
       - Не хочу быть доброй, - в исступлении кричал заплаканный ребёнок, - хочу быть злой!
       За спиной у девочки гневно дрожали две тонкие косы.
       - Сама подумай, - говорила женщина, - так ты и хозяевам не сможешь служить.
       - Не хочу служить! - ребёнок заходился рёвом всё громче.
       Женщина в ужасе всплеснула руками.
       - Сама не понимаешь, что говоришь. Хозяева - это смысл нашего бытия.
       От избытка чувств она отвесила девочке подзатыльник. Потом, ухватив за руку, повлекла прочь.
       Евгений тупо уставился на флаг. Теперь он точно знал, где находится. Зажжённый факел был символом Олимпийцев. Об этом рассказал ему Цорк. Он не попал во временное кольцо. Евгений угодил в чуждую ветвь.
       'Боже правый' - подумал он. Историку вдруг представилось, как из-за угла выходит человек, с ног до головы затянутый в чёрное, кладёт ему на плечо руку и объявляет:
       - Вы арестованы за шпионаж. И теперь по законам военного времени будете подвергнуты высшей мере.
       Видение было настолько реальным, что Евгений даже заозирался в поисках зловещей фигуры. Но то ли Олимпийцы ничего не знали о прибытии историка, то ли их что-то задержало в пути, арестовывать его никто не спешил.
       Сделав глубокий вздох, Евгений заставил себя успокоиться. Требовалось срочно обдумать ситуацию. Да и торчать посреди посёлка не стоило, слишком уж он отличался от местных.
       Его взгляд упал на плакат, закреплённый над входом в крупное здание. На нём значилось:
      КНИГА ТВОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ!
      УЗНАЙ СЛАВНЫЕ ДЕЯНИЯ СВОЕГО ГОСПОДИНА
      И ПРЕДКОВ ЕГО!
       Буквы были большие и чёрные.
       - Ученье-свет, - пробормотал озадаченный Евгений.
       Как бы там ни было, здание, кажется, было общедоступным. Евгений решительно вошёл. Он очутился в коридоре с несколькими дверями. На дверях были нарисованы плохо различимые символы. В одном из них с трудом можно было опознать книгу. Звягинцев толкнул дверь.
       Помещение, в которое он попал, напоминало сельскую библиотеку, какой её обычно изображали в фильмах середины прошлого века. Несколько стеллажей заполненных книгами, длинный стол.
       С другого конца комнаты к нему спешил невысокий старик с покрытым белой бородой лицом. Он был слегка согнут, и опирался при ходьбе на клюку. Если бы ни нелепая улыбка, уже примелькавшаяся историку, лицо старика было бы, пожалуй, приятно.
       - Рад видеть тебя, чужеземец, - визит, похоже, доставил библиотекарю удовольствие. - Сюда редко заходят. По воле хозяина все уже деяния выучили.
       Старичок в очередной раз заулыбался.
       - Хороший у нас хозяин, добрый. Деяния своего рода нам знать позволяет. А деяния славные, и тем, кто в других феодах живет, есть чему поучиться.
       Старичок восторженно всплеснул руками в приступе верноподничества.
       - Меня, кстати, Павлом зовут, читать-то что будешь?
       Не ожидавший подобного напора Евгений слегка растерялся.
       - А что у вас есть?
       Его не удивляло, что все с первого взгляда различали в нём чужака. Он сам понимал, что мало похож на здешних вассалов.
       - Я Евгений, - запоздало добавил он, сообразив, что должен ответно представиться.
       Старик Павел с энтузиазмом указывал на стеллажи.
       - Вот на этих двух - деяния предков. Здесь - самого господина. А вот тут на полочке, как возник наш чудесный мир.
       Его голос упал до шёпота:
       - Вы ведь, наверное, слышали, раньше низшие не всегда повиновались хозяевам. А ещё раньше, - в словах старика зазвучал неподдельный ужас, - хозяев попросту не было, вот ведь жуть то какая.
       Историком овладел профессиональный интерес, он оттеснил даже страх перед обнаружением олимпийцами.
       - Ну-ка дай про возникновение, давно об этом узнать хотел.
       Он пробежал глазами по потрёпанным книгам. Потом, схватив наиболее заинтересовавшую, сел за стол, принявшись читать.
       Конец двадцать первого века, повсеместное внедрение мозговых чипов. Сначала всё выглядело невинно: операции на мозге для буйных душевно больных и социально опасных преступников. Да здравствует перевоспитание!
       Потом пошли коммерческие мозговые чипы. Хочешь изменить характер? Слишком мягок для бизнеса? Ожесточись! Можно даже половое влечение подрегулировать, чтобы в рабочее время на женские ножки не отвлекаться. Дальше больше: некоторые крупные фирмы заявили, что на наиболее ответственных должностях будут работать только закодированные на преданность. А солдатам стали вставлять спецчип 'Долой жалость'.
       Ещё через сто лет население было чипиизировано поголовно. Люди сами были готовы вывернуть мозги наизнанку, когда понимали, что без корректирующего поведение чипа не устроятся на престижную должность.
       По мере чтения Евгений всё больше мрачнел. Большинство людей сами продавали своё первородство. Они были убеждены, что мозговой чип - это престижно.
       Конечно, к моменту написания книги история была десять раз переписана. Но инстинкт историка, которому Евгений всегда доверял, говорил, что по большому счёту, все правда. Наверное, местным владыкам доставляло изощрённое удовольствие объяснять людям, как их превратили в рабов - всё равно ничего не поймут.
       В конце двадцать второго века, после длительной компании в СМИ всемирным сообществом был принят закон об обязательной чипиизации. При этом декларировалась цель обеспечения наиболее социального поведения. Большинство обывателей съело и это.
       Но даже книги Олимпийцев не отрицали поднявшихся вскоре за этим бунтов. Все их участники назывались не иначе, как слугами тьмы. Вскоре мятежи подавили. Некоторое время новая элита покровительствовала наукам, потом было решено, что новые знания могут нарушить стабильность. Людям было объявлено, что человечество достигло рая.
       Ещё никогда Евгений не работал с такой интенсивностью. Изучал, сравнивал запутанные и во многом сфальсифицированные свидетельства. Делал выводы.
       Соотносил выводы со сведениями из другой ветви, которые про себя определил как предельно правдивые. Его мозг работал, как высокоточный компьютер: анализ, сравнение, анализ. Перерабатывались данные, полученные, как и от информатория хроноскафа, так и в этом небольшом книжном хранилище. Огромные массивы информатория и немногие книги здесь. Но эти ничтожные данные подошли к массивам как ключ.
       В сознании Евгения вспыхнул свет. Теперь он знал. Знал ключевой фактор, воздействуя на который можно было изменить всё.
       Евгений вернулся к реальности, с удивлением обнаружив, что в помещении стало темно: историк проработал весь день. Подумал, что для полноты впечатления надо будет просмотреть и деяния. Хотелось узнать, чем похваляются новоявленные феодалы, но почувствовал, что слишком устал. К тому же стемнело настолько, что он с трудом различал на странице слова.
       Да, что у них света нет, что ли? - подумал он раздражённо. И разглядев в полумраке силуэт старика, попросил:
       - Нельзя освещенье включить?
       - Пожалуйста, - отозвался тот, - я просто боялся помешать вам.
       'Странная предупредительность', - удивился Евгений. Но, в конце концов, местных обычаев историк не знал.
       Старик дошёл до стены. Евгений услышал щелчок, после чего начали разгораться укреплённые на потолке лампы дневного света.
       'Всё-таки не окончательно деградировали', - подумал историк. - 'Ну да, конечно, ведь хроноскаф они запустили, значит, какая-то наука здесь есть'.
       Удивлял примерно равномерный потенциал обоих ветвей. Но вскоре Евгений понял, что на самом деле равновесие кажущееся. В самом начале неоэры, как называли своё правление Олимпийцы, чипы значительно подстёгивали энтузиазм учёных. Мир же его друзей, прежде чем достигнуть стабильности, пережил множество социальных катаклизмов. Но достигнув, начал стремительный научный рывок. Если бы ноосферному миру, миру его друзей, дали б ещё лет сто до распада, то застывшая цивилизация олимпийцев наверняка не была бы для них серьёзным противником.
       Мечты, мечты, - Евгений вздохнул. К нему подошёл старик Павел.
       - Всё что хотели узнали? - произнёс он с вежливым почтением к гостю.
       - Ну, в общем-то, да, - осторожно произнёс историк.
       Старик не решительно вздохнул, чувствовалось, что ему страшно хочется завязать разговор.
       - Сейчас сюда уже редко кто ходит, - сообщил он уже слышанное Евгением. - А мне и скучно.
       Немного помолчав, он добавил.
       - С того времени, как внук с внучкой помёрли, последний в роду остался.
       - А что случилось? - деликатно поинтересовался историк.
       - Из внучки господин статую сделал, - сообщил старик Павел, как о чём-то само собой разумеющемся.
       - Какую статую? - удивился историк.
       - Господину в парке статую красивой девушки иметь захотелось, - охотно стал пояснять старик. В сёлах провели конкурс. Моя внучка самой красивою оказалась. Ну, её, соответственно, на следующий день в гипс закатали.
       В голосе Павла слышалась неподдельная гордость.
       - А внучёк, он первым силачом на деревне был, но руку потерял. Она при молотьбе в агрегат попала. Я сначала боялся, что он господину служить больше не сможет. Но повезло!
       Старик счастливо улыбался.
       - Господин наш старинным оружием увлекался. Ну и прочёл где-то, что для того, чтобы клинок правильно остудить, его надо погрузить в тело мускулистого человека. Вот и велел привести к себе кого-нибудь покрупней и побесполезней. Мне потом говорили, что когда клинок в его тело входил, мой внучёк господину всё улыбался.
       - Да, хорошие у меня внучки были, горжусь обоими. Вот только скучновато на старости стало.
       Старик продолжал говорить. Вначале Евгений даже не понял о чём он, потом ему стало страшно. Страх был куда сильней, нежели боязнь угодить в распад или недавнее опасение ареста. Теперь им владел могучий иррациональный ужас. Стоящий перед ним милый, сгорбленный старичок оказался чудовищем! Существом мерзким и отвратительным. В истории бывали преданные рабы, этот же оказался сверхпреданным.
       Евгений понимал, что таковым его сделал чип, но ничего поделать с собой не мог.
       Старик Павел, видимо, понял, что происходит неладное.
       - Что случилось? Вам плохо? - сочувственно спросил он.
       Евгений уставился на него в ужасе, потом кинулся прочь.
       Он ударился в дверь всем корпусом, словно забыв, что следует поискать ручку. К счастью, створка открывалась наружу. Выскочил в коридор и, пробежав по нему, оказался на улице. На мгновение остановился, потом кинулся из деревни прочь. Местные смотрели вслед Евгению с удивлением. Историк не обращал на это внимания. Им владела одна мысль: оказаться как можно дальше от этого жуткого места и населявших его людей.
       Он не заметил, как возле покинутого им здания остановился одноместный транспорт, отдалённо напоминавший мотоцикл. Седок несколько мгновений рассматривал бегущего. Задал несколько вопросов селянам, после зашёл в читальню. Выйдя, он достал из кармана рубашки тёмную коробочку радиотелефона.
       - Госпожа, - произнёс мужчина, - тут объявился какой-то чужой смерд с явным сбоем чипа. Вы, кажется, хотели устроить большую охоту.
       - Да, это так, - ответил приятный голос, - вся прелесть охоты за сбоившим, в том что никогда не возможно предсказать, как он себя поведёт. Так, где он сейчас?
       - Побежал в лес, госпожа.
       Ответом ему был удовлетворённый смешок.
       - Ладно. Хоть какое-то развлечение. С того момента, как брата вызвали в высший круг, здесь стало так скучно. И ведь не говорит ничего. Только раз пробормотал что-то о глобальной угрозе. Ладно, ты молодец.
       - Благодарю, госпожа.
       На лице человека, до этого достаточно жёстком, появилась обычная для местных улыбка. Она продержалась на нём с минуту.
       Евгений добрался до леса и бежал по нему, не разбирая дороги, слышался треск ветвей. Подхлестываемый иррациональной паникой, историк полностью потерял голову. Потом нога его запнулась за что-то. Он рухнул лицом вниз, перед глазами возникли огненные круги.
       Когда он очнулся, царила ночь. Вверху, в разрывах облаков, виднелся убывающий месяц. Нащупав на спине свёрнутый кокон гермокостюма, Евгений хотел запустить активацию, но передумал и лишь уселся на выступающий из земли корень. Что делать дальше он не представлял.
       'Вот ведь угораздило', - досадливо морщился он, обдумывая всё узнанное. Если раньше он хотел уничтожить 'Олимпийскую' ветвь, что бы возникло прекрасное будущее Петра и Цорка, то теперь был убеждён, что этот мир следует уничтожить, с тем, чтобы исключить всякую вероятность его реализации. Какое бы там будущее не возникло, хуже оно не будет.
       Проблема заключалась в том, что передать своё знание о ключевом моменте друзьям он не мог никак. С минуту он обдумывал, каковы шансы, что они прибудут за ним, но сразу же понял, что нет никаких. Вряд ли они даже знают, где он. А если и знают, то когда ставкой являются судьбы миров, жизнь одного не имеет значения. И цинизм здесь нипричём. Просто на другой чаше судьба миллиардов. И те, от кого зависит существование сограждан, просто не должны рисковать, проникнув во владенья противника.
       Евгений понял, что слишком устал и голоден, чтобы строить какие-то планы. Он решил надеть скафандр, желая провести ночь в тепле, а после на свежую голову обдумать всё заново. Наверное надо будет вернуться в посёлок и попробовать раздобыть там еду.
       Он уже начал снимать с плеч лямки свёрнутого гермокостюма, и тут услышал звук рога. Евгений застыл, прислушиваясь, и когда, наконец, решил, что ему показалось, звук повторился вновь. Одновременно историк различил лай собак.
       Озабоченно нахмурясь, Евгений отступил прочь с тропинки, пытаясь скрыться в лесу. К несчастью, деревья нигде не росли так густо, чтобы среди них можно было по настоящему спрятаться.
       Лунные лучи пронизывали кроны деревьев. В земле отдавался топот копыт. Евгений попытался держаться тени, но, очевидно, что-то не рассчитал, обнаружив себя в самом центре лунной дорожки. Раздался громкий крик и, обернувшись, Евгений увидел позади в конце тёмного тоннеля деревьев силуэты всадников.
       Лай тут же сделался яростным, а лошади перешли в безудержный галоп. Вновь протрубил рог. Евгений в ужасе понял, что охотятся на него. Он бросился бежать. Второй раз за последнюю пару часов историк спасался бегством, но теперь уже от вполне реальной опасности.
       Стучало сердце. Евгений пожалел, что раньше не занимался бегом. Он знал, что не сможет долго двигаться так быстро.
       Однако сквозь готовый вырваться из под контроля ужас явственно проступало недоумение: 'Так шпиона попросту не берут'. Напрашивался неизбежный вывод: они не знали, кто он такой! Они просто охотились! На чужака. Это была 'Королевская охота'.
       Евгений подумал, что надо залезть на дерево. Но ветви располагались слишком высоко, и он не был уверен в своей ловкости. Бежать, останавливаться нельзя. Казалось, сердце и лёгкие сейчас разорвутся. Надо все-таки попытаться влезть на дерево. Это единственный шанс.
       Внезапно местность пошла под уклон. Евгений, не удержавшись на ногах, в очередной раз за сегодняшний день упал и кубарем покатился в болото. Намокший мох смягчил падение. Повсюду хлюпало.
       Лай раздавался уже совсем рядом, лесть на дерево было бессмысленно. Вот и всё, - отрешенно подумал историк. - Пусть это произойдёт сразу. Господи, пусть это произойдёт сразу, и они ничего не узнают о ключевой точке. Надеюсь, они сразу убивают свои жертвы. Если они поймут, кто я, то мне не выдержать пыток. Хотя какие пытки? Чип в голову - и все дела.
       Евгений содрогнулся. Нет! Он должен исключить саму возможность подобного. Разгоряченный мозг историка всерьёз начал рассматривать возможность покончить с собой. Например, утопиться в этом самом болоте.
       Охотники должны были вот вот показаться на круче. Евгений решился: если идти вперёд, то, возможно, там будет достаточно глубоко. Он сделал пару шагов, когда тёмное сияние разлилось перед ним в воздухе.
      
      
      
      8
       Внутри пещера по форме больше всего напоминала сильно искривлённую раковину. Стены были бурыми и морщинистыми, с потолка свисали блестящие наросты, напоминавшие перевёрнутые ёлочки. Они излучали неяркий свет, освещавший пещеру. Видимость была плохой, а свет был зеленоватый, что придавало всему оттенок ирреальности. Казалось, что хроноскаф находится под водой. На небольшом дисплее несколькими строками высветились параметры внешней среды: гравитация - 0,98 стандартной, атмосфера - стопроцентный аргон.
       Неподалёку от аппарата проплыла стайка блеклых огней похожих на шаровые молнии в миниатюре.
       - У кого есть идеи? - произнёс Ларго.
       Ответом был ментальный всплеск недоумения со стороны Цорка и Ланды.
       - Мне кажется, - произнёс Цорк, - что этот вопрос скорее должен быть обращён к тебе с Анной.
       Как и покойный Пётр, Анна была хронофизиком. Некоторое время Анна рассматривала показания приборов, потом, прикрыв глаза, переговорила с компьютером через мозговой интерфейс. Остальные терпеливо ждали.
       - У меня есть одна идея, - сказала она наконец, - но уж больно безумная.
       - Лучше безумная, чем вообще никакой, - отозвался Цорк.
       - Мы в чуждом реализаторе, - она чуть заметно усмехнулась, одними уголками губ. - Кто, собственно, сказал, что реализатор должен быть один?
       Цорк тихо свистнул.
       - Не поняла, - сказала Ланда, - что это значит с практической точки зрения?
       Ларго, как и Цорк, уже уловил мысль Анны.
       - Мы в другой вселенной, сообщил он, - возможно, с иными законами физики.
       - Последнее наверняка, - вновь вмешалась в разговор Анна. - Но в ближайшее время они не будут влиять на нас напрямую. Хроноскаф, как и мы сами несёт частицу нашего реализатора, а значит и физические законы нашего мира.
       Анна вздохнула, намотав прядь волос на палец.
       - К сожалению, рано или поздно произойдёт взаимопроникновение законов, последствия чего будут непредсказуемы.
       С полминуты царило молчание: её спутники переваривали новость.
       - Но ведь мы способны покинуть эту вселенную? - напряжённо спросила Ланда.
       Все взгляды обратились в сторону Ларго.
       - Принципиального запрета не вижу, но поскольку параметры реализатора этой вселенной отличаются от параметров нашего, необходимо новое преобразование хронополя.
       Новая группа огней проплыла неподалёку от хроноскафа. С разных сторон к ней метнулись три веретенообразных объекта, из них торчали тонкие нити, похожие на белесую шерсть.
       Когда веретёна приблизились к огням, вспыхнул жёлтый свет. Казалось, рядом с хроноскафом сверкает огонь электросварки. Экран автоматически затемнился.
       Потом свет погас. Было видно, как четыре веретена удаляются от хроноскафа в глубины пещеры. Стайки огоньков видно не было.
       - Что это было? - изумлённо произнёс Цорк.
       - Не знаю, - отозвался Ларго не менее озадачено. - Но хроноскаф не пострадал, выброс энергии незначителен.
       - Так мы можем произвести преобразование поля? - вернулась к прежней теме Ланда.
       Анна кивнула.
       - Если кто-нибудь сделает замеры за пределами корабля, то я смогу рассчитать необходимую функцию.
       Вскоре Ларго и Ланда вышли из хроноскафа наружу. Оба несли в руках собранные Анной переносные устройства. Аппарат висел в узкой части пещеры. Вся она оказалась так велика, что противоположного конца даже нельзя было разглядеть. Пол был засыпан серой пылью, Затянутые в гермоплёнку ступни путешественников сразу же погрузились в неё по щиколотку. А с каждым их шагом, по пыли вокруг людей пробегали голубоватые всполохи.
       'Видно проявление электризации' - подумал Ларго.
       К счастью инфраоптика и встроенные в скафандры локаторы показывали под этим слоем прочную и достаточно ровную поверхность.
       Проплыла новая стайка огней. Один огонёк вдруг отделился от стайки, описал несколько кругов вокруг Ланды и умчался догонять сородичей.
       - Они живые, - воскликнула женщина.
       Ларго покачал головой:
       - Не убеждён. Это мог быть неживой объект, который привлекли эклектические заряды наших скафандров или радиосвязь.
       Прозвучал недовольный голос Анны:
       - Живой, не живой, это вы до следующего раза оставьте. Есть дела поважней. Расходитесь к заданным точкам.
       Они двинулись в разные стороны. Однако, благодаря связи могли продолжать разговор.
       - Уж если это на что-то похоже, - сказал Ларго, то на субъядерную реакцию. Три частицы А сталкиваются с некоторым количеством частиц Б - результат четыре частицы А.
       Ланда поняла, что он имеет в виду виденное из хроноскафа.
       - Или на размноженье, - сказала она, - пообедали и разделились.
       - Тебя не переспоришь.
       - Ларго, стоп, - прозвучал голос Анны, - ты в нужной точке, оставь один датчик, теперь к другой точке. Ланда, ещё пару метров.
       - Не могу понять, - произнесла Ланда, - как сформировалась столь странная полость.
       - Здесь само пространство искривлено, - откликнулась хронофизик. - К тому же, если я правильно понимаю, то стенки пещеры - это не просто материя, а особая фаза перенасыщенного вакуума. Вы уж на всякий случай не стреляйте в стенку из бластера. Ланда, пару шагов назад, устанавливай датчик.
       - Знаешь, - сказала Ланда пилоту после минутный паузы, - мне кажется, что моё предположение вполне совместимо с твоим. В этом странном мире живые существа вполне могут вести себя подобно частицам.
       - Не вижу смысла гадать, - отозвался Ларго.
       - Интересно, что в этом случае является началом пищевой цепочки, - Ланда славно не слышала его реплику.
       - Сосредоточьтесь на задаче, - вновь послышался раздраженный голос Анны.
       Установив очередную группу приборов Ларго обнаружил, что неподалёку от него над пылью возвышается невысокая круглая тумба. Казалось, она состояла из застывшей смолы. Заинтересовавшись, пилот машинально сделал несколько шагов в её сторону.
       - Вернись, - сказал осторожный Цорк, наблюдавший вместе с Анной картинку со скафандровой камеры.
       Но было уже поздно. В воздухе прозвучал короткий свист, и из тумбы вырвались длинные нити. Пилот отскочил, но недостаточно проворно. Нити обвили его всего, но через гермокостюм их прикосновенья не ощущалось. Ланда бросилась, было к нему.
       - Стой! - крикнул ей Ларго.
       Нити были тонкими и зелёными. Их трудно было различить в такого же цвета свете. А в следующий миг нити натянулись, подтягивая его к тумбе. Ларго напрягся, однако не в силах сопротивляться, сделал несколько невольных шагов.
       - Бластер, - крикнул Цорк.
       Ларго попытался достать оружие, но запястья были слишком сильно прижаты к бокам. Ланда подняла свой, но пилот был уже возле самой 'тумбы', и она промедлила, опасаясь ранить его. Мгновение оказалось фатальным.
       Пространство вокруг исказилось, словно в кривом зеркале. Очертанья пилота расплылись, сплющились. Потом высокого человека втянуло внутрь небольшого столбика, так как будто это был кинотрюк. Тумба замерцала и словно провалилась внутрь себя. На месте, где только, что находились она и пилот, больше не было ничего.
       - О, нет - сказала подбежавшая Ланда.
       В рубке хроноскафа было слышно, как она всхлипнула. На пульте контроля связи погас один огонёк.
       - Связь с Ларго потеряна, - доложил бортовой компьютер.
       Цорку потребовалось пара секунд, чтобы справиться с собой.
       - Ланда, мы не можем тратить время на слёзы, - голос его звучал мягко, но твёрдо.- Ты способна продолжать миссию?
       - Да, - женщина отвечала сдавленным голосом.
       Всё было правильно. Они двое и пошли наружу именно потому, что в случае чего обоих было легко заменить. Каждый член экипажа владел несколькими профессиями. Тогда как потеря профессионального историка или последнего хронофизика могла оказаться фатальной. Всё было правильно, но до чего же тошно. К тому же Ларго ей по настоящему нравился.
       Ланда вздохнула, собрала волю в кулак, и подобрав выроненные Ларго приборы, вернулась к работе.
      
      
      9
       Ларго мчался сквозь мрак. Подчиняясь его мысленному приказу, на шлеме сформировался прожектор, узкий луч ударил во тьму. Пилота несло по длинному узкому извилистому тоннелю. Скорость была незначительной. Чем-то этот проход напоминал червоточины, сквозь которые двигались в его времени звёздные корабли.
       - Говорит Ларго, отзовитесь кто слышит, - попытался связаться с экипажем пилот.
       Полная тишина в ответ, связи не было.
       После очередного изгиба проход расширился, и Ларго вылетел в свет. Он увидел, что находится внутри небольшой грушевидной полости. Туннель выходил с верху, в её узкой части. Пилота плавно опустило на дно. Отключив прожектор, он огляделся.
       Возле ближайшей стены в воздухе парили четыре лиловые грозди с человека величиной, собранные из небольших огоньков, по форме напоминающих виноградины. Грозди постоянно перемещались, не покидая, однако, небольшого участка. Иногда между ними проскальзывали короткие молнии.
       Поначалу их движения показались Ларго хаотичными. Потом он заметил шар. Высотой с крупную собаку, красный, словно сотканный из тонких пульсирующих трубок, он находился между 'гроздей', но, в отличие от них, не отрывался от нижней поверхности полости. Временами грозди пытались приблизится к нему. В тот же миг шар на секунду слегка увеличивался в размерах, его пульсации возрастали, а по пространству пробегала рябь, которая, казалось, отбрасывала 'грозди' назад.
       'Словно загоняющие жертву хищники', - подумал пилот, - 'Возможно, Ланда права'.
       Гроздья сблизились, будто совещаясь друг с другом.
       Захваченный происшедшим с ним Ларго только сейчас осознал, что полностью свободен от нитей. Он провёл ладонью по поясу, оружие было на месте. Это внушало некоторую уверенность, пусть даже не обоснованную. Пилот огляделся.
       Стенки полости едва заметно пульсировали с неравными промежутками. Именно они излучали фосфорический свет, интенсивность которого слегка колебалась в такт пульсациям. За исключением уже виденных им объектов, полость была абсолютно пустой.
       Между тем 'грозди' похоже, пришли к решению. Теперь они нападали на противника парами. Пока он отражал натиск одной, вторая нападала на противника сзади. Пространственная рябь следовала одна за другой, пока шар справлялся, но что-то подсказывало Ларго, что он выдыхается. Шар как-то обмяк, а синхронность его внутренних пульсаций нарушилась.
       Заинтригованный происходящим пилот попытался прощупать ментал, не слишком надеясь, что сумеет проделать это в столь чуждой вселенной. Но сразу ощутил явные признаки странного, но несомненного разума. Он различал его, как в гроздях, так и в шаре.
       - Интересный поворот темы, - пробормотал Ларго.
       Он стал вслушиваться более внимательно. Ментальность гроздей внушала ему стойкую неприязнь. А вот пси спектр шара, не смотря на явную чуждость, вызывал странное чувство симпатии.
       Поддавшись неожиданному порыву, Ларго снял с пояса бластер. Пилот не собирался никого убивать, этого ещё не хватало в столь чуждом мире, и понадеялся, что мощный энергетический импульс попросту распугает противника. Прицелившись чуть выше схватки, он нажал спуск. Луч ударился в стену.
       Результат оказался неожиданным. В том месте, где луч коснулся поверхности, возникла яркая вспышка, значительно превышающая возможности того, что мог дать вырвавшийся из оружия поток высокой энергии.
       Лицевая часть гермоплёнки потемнела, отсекая чересчур интенсивный поток фотонов. Но всё равно в поле зрения пилота несколько секунд стояли яркие пятна.
       Потом пол содрогнулся. Не удержавшись на ногах, Ларго рухнул. Толчки сотрясали полость. Послышался низкий гул, и по стенам прошли трещины. Ларго видел, как образуются и тут же исчезают крупные дыры. В одну из них выкатился рванувшийся с места шар. Резко усилилось освещение.
       Затем гул прервался. Полость приняла прежний вид. Пилот ощутил несколько затухающих толчков, на этом всё кончилось. Ларго поднялся на ноги.
       - Жив, - пробормотал он, - теперь надо посмотреть, нельзя ли отсюда выбраться.
       И тут 'гроздья', до этого не обращавшие на пришельца внимания, вдруг устремились к нему.
      
      
      
      ...................
      Не задолго до этого Ланда, установившая последний прибор, повернулась и долго смотрела на место где недавно исчез Ларго. Потом сделала шаг к хроноскафу.
       Внезапно глаза ослепила лазерная вспышка, сверкнувшая неведома откуда. Ланду швырнуло на землю.
       - Гравитационный всплеск, - доложил компьютер в командном посту хроноскафа.
       Воздух, в том месте где ранее исчез Ларго, раскололи тонкие линии. Казалось, само пространство рвалось на осколки, а осколки взрывались, оставляя на своём месте бешено вращающиеся тёмные воронки с четверть метра длиной. После десятка секунд безумного вращения воронка сворачивалась в точку и исчезала.
       Твердь колебалась, ходя ходуном. Ланда никак не могла подняться и с ужасом ожидала, когда с потолка начнут сыпаться камни. Но этого не случилось. Всё завершалось: прекратились сотрясенья пещеры, пошли на убыль воронки.
       С одной из последних выкатился и помчался по дуге небольшой красный шарик. Он двигался, странно подпрыгивая, с каждым прыжком вырастая в размерах. Вскоре он достигал в высоту полуметра.
       На мгновение шар замер и вдруг устремился к поднявшейся Ланде. От неожиданности женщина вскрикнула, но шар остановился, не достигая до нее вытянутой руки. Ланда ясно различала его сложную ячеистую структуру. Немножко откатился назад, помедлил, приблизился и откатился снова.
       - Ланда, стреляй, - заорал Цорк.
       Но женщина даже не сняла бластер с пояса.
       - Нет, - сказала она. - Он зовёт за собой.
       - Что?... - изумился историк, - Зачем зовёт?
       - Возможно, он знает где Ларго?
       - Что за чушь! Возвращайся, мы стартуем, как только компьютер сможет завершить преобразование хронополя.
       На мгновение Ланда задумалась.
       - Сколько это займёт времени?
       - По предварительным данным около восьмидесяти минут, - вклинилась в разговор Анна.
       Физик вдруг заметила устремлённый на неё мрачный взгляд Цорка. 'Ох', - подумала она, - 'что-то я сделала не так'.
       - Времени достаточно, - прозвучал голос Ланды - следую за ним. Если не вернусь до завершения преобразования, покидайте этот мир без меня.
       Она услышала тяжёлое дыхание Цорка.
       - Ланда, твой уход сильно ослабит нас.
       Но женщина уже приняла решение.
       - Только в том случае если я не вернусь. Но, думаю, риск оправдан.
       Ланда медленно подошла к шару, который неподвижно лежал, словно действительно поджидая её. Когда она приблизилась к нему примерно на метр, шар не спеша покатился в сторону дальней стенки, Ланда следовала за ним.
       Пройдя метров двадцать, она остановилась для проверки, тотчас остановился и шар. Как только Ланда возобновила движение, вновь покатился и он.
       - Ага, - произнесла женщина, - значит, я не ошиблась. Следую дальше.
       По мере удаления от хроноскафа нарастали помехи. Но всё же Ланде показалось, что она различила голос Цорка.
       - Иногда мне кажется, что наши принципы сопереживания и взаимной помощи нас же и погубят, - сказал историк.
       В стене был небольшой проход, не останавливаясь, шар вкатился внутрь. Ланда осторожно последовала за ним, сгибаясь, чтобы не задеть потолок. Здесь не было светоносных ёлочек, но серые стены сами тускло светились. Формировать прожектор Ланда не стала.
       Проход круто поднимался вверх. Пол был неровный. Шар всё так же катился впереди, не выказывая усталости. Потом стены раздвинулись в стороны, и Ланда изумлённо остановилась.
       Она находилась на каменном основании, впереди которого расстилалась огромное пустое пространство, в котором плавали легкие серебристые облака, излучавшие мягкий свет.
       Машинально женщина оглянулась, ожидая обнаружить позади себя стену. Но там был всё тот же заполненный облаками простор. Ланда стояла на небольшой парящей посреди бездны скале. Но в центре скалы, словно издевательство над здравым смыслом, был проход уводящий вниз. Бог его знает, куда он шёл, может быть в другое измерение.
       Немного подождав, шар подкатился к кромке платформы и вдруг ухнул вниз. Не ожидавшая этого Ланда вскрикнула, потом подскочила к краю.
       Небольшое облачко проплывало под самой платформой. Его казавшаяся воздушной поверхность спружинила под шаром точно батут. Совершив несколько прыжков, шар застыл.
       Облачко медленно проходило. Ланда вдруг поняла, что если она немедленно не бросится вслед за шаром, то на её безумной надежде можно поставить крест. Но она никак не могла решиться.
       Облако уходило, под платформой оставался лишь его крохотный краешек. Решившись, Ланда закрыла глаза и шагнула вниз. От ужаса падения на миг свело сердце. Она снова вскрикнула. Потом её что-то ударило по ногам и подбросило. Не удержав равновесия, Ланда упала. Её качнуло несколько раз, на этом всё кончилось.
       Открыв глаза, Ланда огляделась. Она лежала на мягкой пористой поверхности, а перед ней лежал шар. Позади удалялась платформа. Массивная глыба действительно висела в пустоте без какой-либо опоры. Вскоре платформа скрылась из виду.
       Кругом были серебристые облака. Казалось, они перемещались безо всякой системы и по всем направлениям, заливая всё кругом золотистым светом. Зрелище было завораживающим.
       Неожиданно шар катнулся к ней, слегка толкнув.
       - Что такое? - женщина удивлённо посмотрела на своего странного спутника.
       Шар подкатился к краю.
       - Что? Опять? Ну, это уж слишком.
       Не слушая возражений, шар немного откатился назад, потом стремительно рванулся к краю. Разогнавшись, он совершил прыжок на проплывавшее рядом облачко.
       - Чтоб тебя! - Ланде хотелось плакать.
       Но на эмоции времени не было. Она знала, что если промедлит хоть миг, то не сможет последовать вслед за своим провожатым. Последовав примеру шара, она отступила и, разбежавшись изо всех сил, оттолкнулась от края.
       Полёт был коротким. На финише её вновь подбросило, но на этот раз Ланда сумела удержаться на ногах.
       - Что теперь? - мрачно сказала она шару.
       Женщина проклинала свою авантюру и жалела, что не послушалась советов Анны и Цорка. Впереди разгорался голубой свет.
       Свет пробивался сквозь облака. Вскоре всё пространство было охвачено приятным мерцанием. Лучи переливались, играя, словно северное сияние. Ланде казалось, будто она слышит тихую музыку.
       Потом облака разошлись, и Ланда увидела горизонтально висевший в бездне огромный крест. Именно он источал пронизывающее воздух голубое мерцание. Казалось, крест соткан из мощной пульсирующей энергии. Облака облетали его стороной, образуя вокруг пустое пространство, словно это был глаз тайфуна.
       Лишь немногие из них продолжали полёт. Ланда с удивлением увидела, что на каждом из двигавшихся к кресту облаков стояли шары. Чаще по одному, но случалось, что по двое или по трое. Шары были разных цветов: красные, зелёные, чёрные. Ланда покачала головой,
      Теперь она смотрела очень внимательно.
       На мгновение облачка зависали над источавшей свет крестовиной.
      Шары спрыгивали с них, и странные средства передвижения тотчас уплывали прочь. Однако Ланде никак не удавалось разглядеть, что происходит с шарами. Её собственный спутник внезапно катнулся и вдруг, словно успокаивая, потёрся о ногу.
       - Говоришь, что всё будет хорошо? Ладно, я тебе верю, - Ланда вздохнула. - Один чёрт, ничего другого не остается.
       Их облако зависло над одной из полос креста. Шар спрыгнул. Готовая к этому Анна последовала за ним. Она сразу почувствовала, что ее, плавно затормозив, подхватила снизу какая-то сила. Сила не походила на антигравитацию: Ланда по-прежнему ощущала свой вес. По мере падения сопротивление нарастало, и вскоре они с шаром плавно опустились на крест.
       На взгляд казалось, что поверхность текуча, но ноги явственно ощущали твердь. Шар лежал неподвижно
       - Ну, куда теперь? - поторопила его она.
       На время женщина не смотрела: к чему расстраиваться лишний раз?
       Шар продолжал лежать неподвижно. Потом вокруг него сиянье креста начало темнеть, а поверхность меняться. Ланда словно стояла на слое толстого льда, и этот лёд с каждой секундой становился всё более и более прозрачным.
       На мгновение она увидела под собой хроноскаф, потом картина изменилась качнувшись. Теперь Ланда видела небольшую пещеру, посреди которой стоял Ларго, изо всех сил отбивавшийся от чего-то напоминавшего связки воздушных шариков. Несколько раз пилот выстрелил в них из бластера, но луч словно упирался во что-то.
       - Шарик, миленький, - воскликнула Ланда, - мне надо к нему, помоги!
       И тут 'лёд' под её ногами треснул, и она рухнула вниз.
      
      10
       'Гроздья' не спеша приближались. Повесив бластер на пояс, Ларго развел руки в стороны, показывая пустые ладони.
       - Мир, дружба, - произнёс он. - Я, конечно, погорячился, но почему бы не уладить всё миром?
       Понять его, разумеется, не могли. В надежде, что иномирные существа способны считывать ментал, Ларго постарался преисполниться дружелюбия. Получилось не очень. Мирная декларация на приближавшихся впечатления не произвела. Они разошлись, охватывая пилота с разных сторон. Завершив окружение, грозди на мгновение замерли, потом кольцо стало сжиматься.
       - Ну всё, ребята, - сказал Ларго, - я конечно гуманист и всё такое, но я ещё, между прочим, и жить хочу.
       Пилот снял оружие с пояса.
       - Кто хочет новый Армагеддон, тот его получит.
       Ларго послал в стену мощный энергетический заряд. Но тут его ждал сюрприз. Немного не долетая до образованного гроздями кольца, луч словно упёрся в стенку. Рассеивающаяся вспышка сверкнула прямо в воздухе.
       Ларго нахмурился, затем увеличил мощность заряда. Вспышки сверкали одна за другой. Иногда казалась, что невидимая стена поддаётся: некоторые вспышки сверкали чуть дальше, но не один импульс не достигал до стены. Полоска зарядного индикатора на рукояти стремительно приближалась к нулю. Ларго прекратил огонь.
       - Подготовились, мерзавцы, - пробормотал он.
       Теперь 'гроздья' были настолько близко, что пилот разглядел в каждой из составляющих их 'виноградин' по два - три тёмных ядрышка.
       Гроздья вновь замерли. Потом от них отделились то ли пылинки, то ли тусклые искорки и устремились к Ларго. Как только они коснулись пилота, его обожгло, несмотря на скафандр. Ларго осознал, что сражается за свою жизнь.
       Пилот выстрелил вновь, целясь уже в ближайшую гроздь, но результат оставался прежним: цели заряды не достигали. Жар нарастал.
      Ларго счёл конец крайне глупым. 'А если попробовать проскочить', - пришла сумасшедшая мысль. Промежутки между гроздями были достаточно большими. В глубине души он не сомневался, что материальное тело будет остановлено, так же как и заряд, но попробовать не мешало. Ларго напрягся.
       Осуществить попытку пилот не успел. Раздался низкий басовый звук, напоминавший разрыв струны. И прямо перед ним откуда-то сверху рухнула Ланда Карк. Ларго сразу её узнал, несмотря на скафандр.
       В полёте женщина смогла сгруппироваться таким образом, что упав осталась стоять на ногах, сделав лишь несколько шагов по инерции.
       - И на минуту оставить нельзя, - немедленно набросилась она на слегка обалдевшего Ларго, - сразу же угодишь в неприятности.
       - Я тоже рад тебя видеть Ландочка, - произнёс опомнившийся пилот, - но давай лучше сперва выберемся, а объяснения в любви отложим на потом.
       Он заметил, что грозди прекратили движение, и даже слегка отпрянули, похоже, появление Ланды вселило растерянность даже в них.
       - Выбраться?
       Ланда задрала вверх голову. Не известно, чего она ожидала увидеть, но этого там явно не наблюдалось. Над ними был тот же свод, что и раньше.
       - М-м-м... Похоже мои ворота захлопнулись, - в её голосе звучала некоторая растерянность, - а у тебя есть идеи?
       - Не густо, - нехотя признал Ларго. - Эти твари каким - то образом поглощают луч.
       - Уже видела.
       'Когда это она могла?' - удивился Ларго, но уточнять не стал.
       - Послушай, - предложил он, - давай попробуем выстрелить в одну точку, может тогда их защиты не хватит. Целься в ближайшую гроздь.
       - Но... Они же живые, может быть даже разумные. Мы...
       - Да, живые, - прервал её Ларго, - только мне сейчас наплевать, они между прочим, едва меня не поджарили. К тому же у нас есть некая миссия, сама знаешь, что будет, если она провалится.
       Последний аргумент оказался решающим. Ланда вскинула бластер.
       - На счёт раз, - сказал пилот.
       И тут пыль вновь отделилась от 'виноградин'.
       - Раз! - крикнул пилот.
       Выстрелы ударили в единую цель. Мгновение казалось, что невидимая мембрана сдержит двойной огонь. Потом несколько 'виноградин' лопнуло. Гроздь стремительно отскочила вверх, вращаясь вокруг оси. Выстрелы ударили в стены. На этот раз полость засверкала, точно новогодняя ёлка.
       Когда земля дрогнула, пилот был готов, он подхватил женщину, пытаясь удержать её на ногах, но это оказалось невозможным. Оба упали. По стенам змеились трещины, но теперь они не зарастали. Прекрасно помнивший уход шара Ларго попытался добраться к одной из них, увлекая за собой Ланду. В полный рост подняться не удавалось: сотрясенья сбивали с ног. Гремело так, словно рядом находился набат.
       Потом полость лопнула, словно передавленный помидор. Потемневшие куски стен падали вниз. Инстинктивно оба заслонили руками головы. Ланда прикрыла глаза, она поняла, что сейчас их просто раздавит. Секунды шли, но удара не было.
       Ланда открыла глаза. Они находились в огромном залитом светом пространстве. Впереди находилась стальная гора, висевшая прямо в небе. Точнее не гора даже, а какая-то гигантская глыба.
       - Вот чёрт, - услышала она голос Ларго.
       Однако по-настоящему удивиться пилот не успел. Пространство начало уменьшаться. Гора становилась всё меньше, наверху можно было разглядеть потолок. По мере уменьшенья горы её форма показалась пилоту знакомой. 'Не может быть', - думал он. Изменение завершилось. Они находились в знакомой пещере, неподалёку висел в воздухе хроноскаф.
       Ланда заметила две удалявшиеся грозди. Они были какими-то сдутыми и двигались рывками.
       - Ларго, Ланда, - в шлемофоне прозвучал голос Анны, - это вы? Да, ответьте же, наконец!
       - Мы, - произнёс пилот слабым голосом.
       - Что это было? - спросил он у Ланды, - уменьшилось здесь всё, что ли?
       - Да, нет, - покачала головой женщина, - скорей, это мы увеличились.
       Она вспомнила появление шара.
       - О чём это вы? - произнёс озадаченный Цорк. - Не важно. Быстро в корабль. Компьютер вот-вот завершит преобразование поля.
       Минут пять спустя, сбросив скафандры, они появились в ходовой рубке. Выглядели оба усталыми. Ларго сразу уселся в кресло пилота. Привычно расслабившись, установил мысленную связь с компьютером.
       - Пятнадцать минут до завершения преобразования хронополя, - получил он ответ на запрос.
       Вовремя, - подумал пилот, - если б не Ланда. Хотя с её стороны было глупо так поступать.
       Он и сам не знал, как отнестись к её действиям. Естественное чувство благодарности боролась со страхом за провал миссии, который приближал каждый не выживший человек. Кроме того, он боялся за саму Ланду.
       Они наскоро рассказали свои истории. Цорк с Анной внимательно слушали.
       - Вот и всё, - произнесла Ланда, завершив свой рассказ, - я прошла путь, но что значит всё это, понятия не имею.
       - Я тоже смутно понимаю случившееся, - вынужденно признался Ларго, - могу только предположить, что случайно попался в ловушку, поставленную не на меня. Что же касается физики...
       И он лишь смущённо развёл руками.
       - Возможно, - задумчиво произнесла Анна, - то был фридмон.
       Встретив недоумённые взгляды, она пояснила.
       - Ну, может, слышали эту гипотезу, область пространства, сжатая до размеров элементарной частицы. Вероятно ваша пустотелая груша это местный его аналог. Тогда, высокоэнергетический поток, испущенный бластерами, просто нарушил его стабильность.
       - Кстати, обратили внимание, - сказала она, после некоторой паузы, - здесь время в разных местах течёт по-разному. Для Ларго с момента первого фридмонотрясения и до встречи с Ландой всего несколько минут прошло, для неё куда больше.
       - Чем же тогда был голубой крест, на который доставил меня красный шар? - попыталась выяснить Ланда.
       В голосе Анны возникло вдруг раздражение:
       - Послушайте, я не господь бог, чтобы знать всё. Хотя, - она вновь задумалась, - может быть, это был алеф - тень мира более высокой размерности, который включает в себя всё своё окружение. Относительно него понятия внутри - снаружи теряют смысл.
       - И шары используют его как портал, - заинтересовался Ларго, - оригинальное транспортное средство. Жаль, только в один конец действует.
       - Преобразование поля завершено, - громогласно заявил компьютер.
       Ларго немедленно дал команду на старт. Миг - и на экранах хроноскафа вновь виден был лишь белесый туман. Корабль покинул чуждый реализатор.
       Анна вдруг напустилась на Ланду:
       - Ты хоть понимаешь, как рисковала, не собой - миссией. Между прочим, твой любезный шарик сам второй раз в ловушку не сунулся. Просто чудо, что двойной выстрел смог разрушить фридмон.
       - Знаешь, - медленно сказала вдруг Ланда, - я думаю, Цорк был не прав, разумная взаимопомощь всех нас спасёт.
       Анна вскипела, как чайник:
       -То есть ты убеждена, что действовала разумно?
       Ларго не совсем понимал, о чём они. По существу спора он внутренне соглашался с правотой Анны, но и возмущаться спасшим его поступком Ланды считал не удобным. Поэтому Ларго решил увести разговор в сторону.
       - Да, - произнёс он, - бластеры нас всё же спасли. Слава богу, что у олимпийцев их не было. Иначе погиб бы не только Пётр, но и наш гость. Очевидно, Олимпийцы не сумели создать достаточно мощный и портативный источник энергии.
       - Не обязательно, - возразил Цорк. - Мы тоже не брали лучемёты в кольцо. Они достаточно велики, и их неудобно прятать. Мы же сошлись на том, что изначально засаду они не планировали. Просто узнали, что Евгений нашёл решенье, вот и вынуждены были действовать быстро.
       - Что толку, - произнесла Ланда, - если ваш коллега всё равно погиб.
       - Но перед этим успел сообщить нам всю информацию, - твёрдо ответил историк.
       Лицо Ларго вдруг выразило явное удивление.
       - А ведь Евгений кажется жив, - произнёс он.
       - Не может быть, - ахнул Цорк.
       Остальные были поражены не меньше.
       - Да я и сам не пойму, - признался Ларго, - но компьютер засёк скафандровый гипермаяк.
       Он вывел несколько строк на один из экранов.
       - Смотрите сами.
       Секунды три группа рассматривала кодированные значки. Скафандр находился в свёрнутом состоянии, так что встроенные датчики не могли сообщить многого. Но зелёный кружок в верхнем левом углу однозначно свидетельствовал, что человек вышедший в скафандре из хроноскафа жив и чувствует себя неплохо.
       - Координаты передачи рассчитаны, - сообщил им компьютер.
       Внизу экрана вспыхнула ещё пара строчек. Ланда смотрела на экран с каким-то испугом. Ларго тихо выругался, Анна сложила на груди руки. Цорк прочитал строчки несколько раз, словно надеялся, что от частого повторения их смысл изменится.
       - Не понимаю, - произнёс он. - Ну, притянула его, допустим, одна из ветвей. Но миллион против одного, что он бы материализовался где-нибудь в недрах или в стратосфере, а скорее всего в космической пустоте.
       Анна ненадолго задумалась. Все знали, что это женщина была просто кладезем парадоксальных идей.
       - Единственное, что приходит мне в голову, - сказала она, - что он каким- то образом подсознательно управлял полётом.
       - Это возможно? - удивился Ларго.
       - Почём я знаю? Но одна из древних интерпретаций квантовой механики говорит, что коллапс вероятностных волн определяется сознанием. Чёрт и угораздило же его попасть именно в олимпийскую ветвь. Он пленён?
       - Нет, - покачал головой Ларго, - даже в свернутом скафандре микропроцессоры мгновенно определили бы факт пленения владельца. Скорее всего, олимпийцы просто не зафиксировали его прибытия.
       - Значит, скоро всё равно попадётся, - сказала прагматичная Анна, - я думаю, все согласны, что рисковать, вытаскивая его, мы не можем.
       Все лишь вздохнули, - подобный риск был действительно не допустим.
       Неожиданно заговорил Цорк.
       - Боюсь, что придётся. За это время я пришёл к выводу, что сообщённые им сведения о ключевой точке верны, но не достаточны.
       Весь экипаж уставился на историка.
       - А сам ты не можешь? - произнесла Анна, - В конце концов мы можем связаться со своей ветвью.
       Историк медленно покачал головой:
       - Это ничего недаст, не достаточен сам массив информации. Будь у нас больше времени, мы сами бы нашли в петле недостающие данные, но времени у нас нет. К тому же обнаружение олимпийцами Звягинцева дело лишь немногих часов, он будет слишком выделяться в их мире. Хорошо ещё, если сразу прикончат, но если узнают о ключевой точке.
       - Да о чём мы говорим? - воскликнула Ланда, - Мы ведь не сможем незаметно проникнуть в мир олимпийцев.
       Она вопросительно посмотрела на Ларго с Анной.
       - Можем, - произнёс Ларго. - Сыграет роль, что реализация хроноскафа стопроцентна, а вот любой из ветвей - нет. Разность потенциалов помешает обнаружению. И именно наша стопроцентность сделает минимальными энергозатраты. Конечно, олимпийцы засекут наше вторжение в их реальность, но минут пять у нас будет. Если действовать быстро. А после того, как мы покинем реализатор, ни одно выпущенное оттуда устройство не сможет причинить нам вреда. Их сорок четыре процента реализации слишком малы для этого.
       Пилот повернулся к историку.
       - Можете ли вы дать слово, что этот человек необходим нам настолько?
       Цорк вздохнул.
       - К чему это вопрос, Ларго? Все мы, участвующие в миссии, дали клятву, что выполнение её будет для нас куда более важно, чем спасение чей либо отдельной жизни. Да, я даю слово.
       Ларго мрачно кивнул.
       - Значит, вопрос решён.
       Он ввёл курс. Легкая вибрация двигателей прокатилась по кораблю. Ларго привычно оглядел рубку. Всё было нормально и некоторое время можно было передохнуть. Сегодня он слишком устал.
      
      11
       Толкнув дверь, Юля выскочила на улицу. На мгновение остановилась в безумной надежде: вот сейчас в сквере будет стоять её папа. Двор был пуст. Только перелетали с дерева на дерево воробьи. Юля вздохнула. Эту сцену она представляла себе каждый раз, когда выходила из дома. 'Пора отбросить иллюзии', - решила она. Отцу не нужны ни она, ни мама. Никогда больше не придёт он сюда.
       Солнце ярко светило, как летом, но прохладный ветер уже дул, срывая с черенков листья. Пожелтевшие, они падали медленно кружа в воздухе и скользили по тротуару. Внезапно Юля насторожилась, ей показалось, будто за ней наблюдают. Она внимательно оглядела двор. Он был пуст по-прежнему. Что за чушь? - подумала Юля, помотав головой. Мимолётное чувство исчезло. И девочка тут же забыла о нём, не подозревая, что чувство было правильным.
       Хроноскаф завис возле самой границы реализатора. Неощутимый для людей, он исследовал реальность мощными сканерами. Изображение на экранах в рубке было чёрно-белым, но, тем не менее, предельно чётким.
       - Девочка вышла, - сказал Цорк. - скоро должна появиться машина.
       Стоявший рядом Евгений на мгновение ощутил прилив какой-то запредельной, чуть ли не сатанинской гордости. Будляне действовали по предложенному им плану. Они только слегка скорректировали его в соответствии со своими техническими возможностями. Не каждому молодому историку удаётся спасти мир, - Евгений приосанился.
       Молчи, дурак, - прозвучал внутри него холодный трезвый голос. - Ещё ничего не кончилось. Сглазить только не хватало.
       Вспомнились короткие объятья с новыми друзьями, когда он вернулся на хроноскаф.
       - Ребята, - произнёс он, когда первая радость встречи слегка схлынула, - я чёртовски рад вас всех видеть, но и удивлен, признаться, не меньше. Я был уверен, что миссия ваша слишком важна, чтобы рисковать.
       Будляне переглянулись как-то смущённо. Потом заговорил Цорк.
       - Вы абсолютно правы, Евгений. Мы прибыли лишь потому, что по-прежнему нуждаемся в ваших знаниях и профессионализме. У нас слишком мало времени, чтобы самим искать ключевую точку. Мне очень жаль, извините.
       - За, что извиняться-то? - удивился Евгений. - Что же касается ключевой точки, то теперь искать её вовсе не надо.
       Позволив себе мгновение насладиться устремлёнными на него удивлёнными взглядами, он сказал:
       - Я, видите ли, теперь точно знаю, где она.
       - Что?! - ахнул Цорк.
       - Ну да, знаю.
       Показалось Евгению или нет, но все будляне одновременно бросили короткие взгляды на Ланду. Словно его слова оказались внезапными аргументами в каком-то неведомом ему споре.
       К подъезду подкатил довольно старый автомобиль. Юля хорошо знала сидевшего за рулём мужчину. Это был Анатолий, их сосед по лестничной клетке. На соседнем сиденье сидел его сын Андрей.
       Анатолий остановил машину так резко, что парень едва не въехал носом в стекло. Пристегнут он, разумеется, не был.
       Что-то мрачновато его отец выглядит, - подумала Юля.
       Анатолий выскочил из машины и устремился в парадное, даже не кивнув девочке. Андрей, улыбнувшись, развёл руками, - мол, извини, но он сегодня не в себе, и прошёл за отцом вслед.
       Андрей нравился Юле. Спокойный, серьёзный паренёк. С того момента, как они с мамой переехали сюда после размена квартиры, девочке хотелось познакомиться с ним поближе. А вот отца его она понять не могла. Ходили слухи, что, психолог по профессии, он постоянно выдвигает всякие сумасбродные теории. Гений или безумец? С такими типами никогда не знаешь.
       - Жаль, что мы не можем напрямую поговорить с Анатолием, - сказал Евгений.
       Анна покачала головой:
       - Исключено. Мы уже обсуждали эту тему: прямое вмешательство извне приведет лишь к преждевременному замыканию кольца. Количество вариаций внутри кольца бесконечно, но не всеохватывающе.
       - Но я сам происхожу из него.
       - Вы получили информацию от нас, а значит, стали равносильны внешнему фактору.
       На экране было видно, как девочка уселась на качели. О чём-то задумавшись, она слабо отталкивалась ногами в такт мыслям.
       - Контроль над системами мобильной связи захвачен, - прозвучало сообщенье компьютера.
       Рядом с центральным экраном находился экран поменьше, на него транслировалось заснятое в предыдущем временном цикле. Пока расхождения были не значительны. Девочка только чуть раньше или чуть позже отталкивалась.
       Из забывчивости Юлю вырвал сигнал мобильника. На экране виднелся знакомый номер.
       Не может быть! Папа!
       Юля нажала на кнопку связи.
       - Папа, это ты? - задала она в общем-то ненужный вопрос.
       - Да, девочка моя, - прозвучал в телефоне слегка суховатый, но такой знакомый голос. - Мне хотелось бы с тобой поговорить.
       - Конечно, приезжай.
       Секундная пауза.
       - Видишь ли, мне не хотелось бы встречаться с твоей мамой. Кажется, на соседней улице есть магазин спорттоваров, ты можешь подойти к нему?
       - Конечно, папа.
       - Хорошо, я сейчас подъеду. До встречи.
       Юля бережно убрала мобильник. На экранах хроноскафа стало видно расхождение: одна Юля по-прежнему уныло раскачивалась на качелях. Вторая вскочила на ноги. Счастливо улыбаясь, она зашагала со двора прочь. Юля почти бежала.
       Даже зная о том, что поставлено на карту, Евгений не вольно посочувствовал девочке. Надеюсь, - подумал он, - Юлия справится с тобой, когда поймёт, что отца не будет. Извини, девочка, но твоё нахождение перед домом - важный фактор воздействия, при том не в нашу пользу.
       - Мобильник Юлии заблокирован, - доложил компьютер.
       Теперь девочка не сможет связаться с отцом и выяснить, почему тот опаздывает, а значит, будет ждать.
       Вскоре после того, как за углом скрылась Юлия, к парадной подъехал элегантный серый автомобиль. Он остановился неподалёку от первого.
       - Кривцов прибыл, - сказала Анна.
       - Точно, по расписанию, - кивнул ей Цорк, - никаких осложнений. Из машины выбрался мужчина средних лет в дорогом костюме. Лицо его казалось немного брюзгливым. Кривцов задумчиво оглядел двор, - постукивая пальцами по дверце машины.
       - Недооценил, - пробормотал он, - недооценил, хоть и знал. Ну и под каким соусом к нему теперь приладиться?
       - Всё-таки он редкая гадина, - сказала эмоциональная Ланда. - Прекрасно понял, что работа Андреева блестящая, но разгромил, так как в случае признания данной концепции кресло под ним могло зашататься. А теперь ищет возможность примазаться.
       - К сожалению не такая уж редкая, - нехотя произнёс Евгений.
       Кривцов стоял неподвижно, погружённый в себя, видимо обдумывая предстоящий разговор. Из-за угла появился прохожий. Неторопливо шагая, он миновал обе машины, потом уселся на стоящую перед парадной лавочку. Это был ничем не примечательный человек, находящийся примерно в тех же годах, что Кривцов. Лицо его было невыразительным.
       - Это ещё что за тип? - удивился Евгений, - в прошлый раз его не было.
       - Просто одна из вариаций кольца, - бросила Анна, - витки не идентичны.
       Увеличив изображение, Цорк пару минут рассматривал сидящего мужчину. На экране было хорошо видно его полное лицо и крепко сжатые губы.
       - Что-то он мне не нравится, - произнёс Будлянин.
       - Думаешь, что это олимпиец? - с сомнением произнесла Ланда. - Но с момента возвращения мы ни разу не фиксировали их хроноскафа. Наверно, они погибли в том временном урагане.
       - Или очень хорошо спрятались, - проворчал Цорк. - Ладно, сейчас начнётся.
       Он перефокусировал основной экран на окно здания. В связи с тёплой погодой, одна из створок окна была открыта.
       - Зря, всё зря, - донёсся изнутри голос Андреева. - Столько лет работы, и всё никому не нужно.
       - Папа, успокойся, пожалуйста, - прозвучал голос Андрея.
       - Успокойся, успокойся! Да, что ты понимаешь. Никому не нужно, так пусть и пропадает.
       Кривцов, который внизу с интересом прислушивался к доносившемуся из окна разговору, вдруг с изумлением увидел, как из окна полетели бумаги, белые печатные листы, размер А 4. Их подхватил ветер и стал разносить по всей улице.
       - Что ты наделал, папа? Подожди, я сейчас.
       - Ни к чему.
       Но было слышно, как в квартире хлопнула дверь.
       Один из листов опускался прямо на Кривцова. Тот поймал его, протянув руку. Бегло пробежал глазами и воровато сунул в карман. Выскочил из дома Андрей, покрутил головой и устремился к двум лежащим неподалёку страницам.
       - Не может быть! - в голосе Анны растерянность смешивалась со страхом.
       И было от чего, ибо из за угла вышла Юлия.
       - Невозможно. - Ларго побледнел. - Компьютер, почему не доложил о возвращении девочки?
       - Положение Юлии неизменно последние пять минут, - голос был ровен как всегда.
       - Компьютер, самодиагностику, срочно! - голос пилота срывался от бешенства.
       На одном из малых экранов начали стремительно сменять друг друга таблицы.
       Девочка замерла на месте, увидев Кривцова.
       - Папа!
       От неожиданности Кривцов вздрогнул, а Юля уже бежала к нему, раскинув руки.
       Будляне смотрели на происходящее в полной растерянности.
       - Самодиагностика завершена, - доложил в хроноскафе центральный процессор. - Функционирование происходит без отклонений.
       - Диагностика линий связи, - отдавая приказ, Ларго не отрывался от экрана.
       Девочка заключила отца в объятья.
       - Ты мне звонил, папа?
       - Звонил? Нет.
       Кривцов отстранил Юлю и брезгливо оглядел помятый костюм. Но миг спустя на его лице уже сияла улыбка, правда какая-то дежурная.
       - Нет?! - удивилась девочка.
       Голос компьютера вновь прозвучал в хроноскафе.
       - Помехи на линии наблюдения за Юлией.
       - Это Олимпийцы, - произнес Цорк, каким-то усталым голосом, - возможно, всему конец.
       Между тем разговор во дворе продолжался.
       - Это не важно со звонком, - говорил дочери Кривцов. - Послушай, ты не можешь своему папе?
       Теперь события в реале и записи, сделанной во время предыдущего временного витка, вновь происходили синхронно.
       Евгению показалось, что Ланда негромко простонала.
       - Да, что, собственно, случилось, - произнёс он, - не получилось сейчас, повторим в следующем цикле.
       - Если нам это позволят, - мрачно произнёс Цорк, - если вообще будет следующий цикл.
       Кривцов перед домом заканчивал наставления.
       - Видишь, вон тот мальчишка собирает бумажки.
       - Это наш сосед.
       - Сейчас не важно, - нетерпеливо бросил Кривцов. - Твоему папе важно получить хотя бы их часть.
       Синхронность нынешнего и предыдущего витков вновь нарушилась. Теперь к Андрею присоединился другой мальчишка.
       - Чего ты здесь на газоне ищешь? - спросил он приятеля.
       - Уф, - Андрей, наконец, отвёл взгляд от земли. - Юра, просто счастье, что встретил тебя.
       - Тут какая-то странная история, - произнёс мальчишка, которого звали Юрием. - Мать звонит на мобилу. Говорит, чтоб у остановки встретил, сумки помог тащить. Она на автобусе едет. Я жду, жду, потом сам позвонил. Мать говорит, что оказывается, даже не звонила. А ведь номер во входящих её.
       У Цорка вырвался облегчённый вздох: хоть что-то удалось. Остальные с надеждой переглянулись. Возможно, ещё не всё потеряно. Конечный исход зависел от того, получит ли Кривцов достаточно информации, чтобы украсть чужой труд или же Андреев сам восстановит работу. В предыдущих витках н один вариант не набрал необходимую вероятность реализации.
       Семейный разговор завершался.
       - Но папа, - девочка убеждена всё ещё не была.
       - Послушай, - Кривцов начал терять терпение, - это взрослые дела, в которых ты абсолютно не разбираешься. Если не хочешь помочь своему папе, то так и скажи.
       - Помогу, конечно.
       Юля отправилась собирать листы, от которых зависело само будущее человечества.
       - Да чёрт с ним, - произнёс Ларго, - у нас всё равно фора.
       Однако, судьба приготовила им последний удар.
       Ещё двое мальчишек проходили мимо Кривцова. Невысокие, с круглыми и какими то кукольными лицами. Чем-то они походили друг на друга, хотя не были родственниками. Просто жили в одной парадной. Видимо, Кривцов их немного знал.
       - Эй, Петя, Гриша, не хотите подзаработать?
       Толстогубый Гриша лениво выплюнул жвачку.
       - И чего надо?
       Будляне с ужасом глядели в экран.
       - Господи, - воскликнула Ланда, - их здесь не должно было быть!
       После полученных инструкций Гришу интересовал лишь вопрос сколько.
       - Ларго, - отчётливо произнесла Анна, - вводи хроноскаф в реализатор.
       Пилот растерянно глянул на женщину.
       - Но открытое появление аппарата вызовет преждевременное замыканье кольца!
       - Вот именно, - резко бросила хронофизик.
       Побледневший Ларго прикрыл глаза, подключаясь к аппаратуре. Евгений почувствовал знакомую вибрацию корпуса. Он ожидал, что изображение на экранах мгновенно обретёт цвет. Но этого не случилось, секунды шли.
       Когда пилот заговорил вновь, голос его был каким-то неестественным.
       - Не могу пробиться. Изменился вероятностный градиент.
       - Это конец, - медленно сказал Цорк.
       Только тогда Евгений заметил, что парочка нашла более простой способ, нежели собирать листки по всей улице. Они двинулись к Юре.
      Повернувшись, мальчик увидел рядом с собой двух школьных врагов.
       - Привет, Юрочка, - радостно сообщил Петя.
       - Чего надо? - ответил тот довольно хмуро.
       - Да, так пообщаться решили.
       Гриша рывком выдернул из руки Юрия собранные бумаги.
       - Адью, - радостно сообщил он.
       Парочка явно намеревалась уходить. Юра сперва побледнел, потом к его лицу прилела кровь.
       - Значит, драки хотите, - медленно произнёс он, оглядываясь в поисках друга. Но они давно разошлись с Андреем, обсматривая улицу в разных местах.
       Петя с Гришей остановились, смотря на Юрия с какой-то мрачной иронией.
       - Ты нам не соперник.
       Это была правда: не смотря на малый рост, эти двое выглядели, в отличие от Юрия, довольно мускулистыми.
       - Да, зачем вам эти бумаги? - воскликнул мальчик в отчаяние.
       - Не твоего ума дело, - отрезал Гриша.
       - Ну что будешь драться? - спросил он с какой-то непонятной надеждой, словно ему не терпелось почесать кулаки.
       Некоторое время Юрий с ненавистью глядел на обидчиков, потом ринулся в бой.
       - Резкое возрастание вероятностного градиента, - сообщил бортовой компьютер, - кольцо на грани размыкания.
       Боже, - подумал Евгений, - так же не может быть, мы же уже почти выиграли, но почему, почему?
       Создатель предпочёл не ответить.
       Юлия видела драку. Видела, как двое мальчишек с наслажденьем лупили третьего. Видела, как до этого отец говорил с Петром и Гришей.
      В ней вдруг начало подниматься волна отвращения к родителю. А ещё этот тип на скамье, почему он так странно улыбается?
       Но ведь он твой отец, - прозвучал внутри какой, то отрешённый голос. Ну и что - ответила девочка мысленно, - ему ведь наплевать и на меня и на маму. Сейчас он её просто использует. Она медленно возвращалась к парадной, всё это следовало обдумать. Андрей появился из-за угла. Листков в его руках было немного.
       И тут на экранах вновь начались расхождения. Ибо события в кольце детерминированы всё-таки не были.
       Она подошла к Андрею, протягивая ему листы.
       - Я видела, ты это ищешь, возьми.
       Краем глаза она с удовольствием наблюдала, как вытягивается лицо отца.
       Мальчик не смело улыбнулся.
       - Ты это того, Юлька, спасибо.
       И тогда послышался вопль сидевшего на скамье человека.
       - Нет!!!
       Он кричал, словно смертельно раненое животное.
       Вселенную потряс громовой удар, кольцо времени размыкалось.
       Находившиеся возле парадной увидели, что тело сидящего на скамейке мужчины начало становиться прозрачным. Через него можно было разглядеть деревья и дом позади. Несколько секунд спустя олимпиец исчез, так, словно его и не было. Ветер пронёс над сиденьем листок.
       - Что, что это было? - В ужасе прошептала Юля.
       - Не знаю, - только и смог сказать Андрей.
       Кривцов тупо смотрел на пустую скамью, потом бросился к машине. Он не понимал, что только что здесь случилось, но предпочитал оказаться подальше. Машина рванула с места так, что её едва не занесло на газон.
       Темпоральный поток с огромной скоростью устремился по уже некогда проложенному руслу, стремясь воссоединиться с ушедшим вперёд реализатором. Буря освобождённого времени повлекла за собой хроноскаф.
       Это вовсе не походило на испытанный раньше удар распада. Хроноскаф словно плавно разгоняла невидимая рука. Приборы и графики на дисплеях будто сошли с ума, цифры сменялись как бешеные. Аппарат несло сквозь туман, в котором сверкали многокилометровые молнии.
       На мгновение будлянам показалось, что откуда-то, из другого места и времени, до них доноситься ужас уходящего в небытие огромного количества людей. Но чувство исчезло прежде, чем они успели по настоящему его осознать.
       Наконец, Ларго вывел аппарат из опасной зоны. Цифры вернулись к норме.
       - Ну, вот и всё, - сказал Цорк, голос его был непривычно усталым. Исчезло напряжение, давившее всех в течение столь долгого времени.
       - Мы победили? - спросил Евгений.
       - Да.
       И это короткое слово было сказано так, что у Евгения действительно не осталось сомнений - победа.
       - Скорость временного потока постоянно растёт, - сказала Анна. - Уже через два дня он воссоединится с нашим реализатором.
       - И что тогда? - поинтересовался Евгений.
       - Полного совпадения не произойдёт, ведь в новом варианте не будет никакой катастрофы. Оба мира интерферируют. Выглядеть это будет так, что большинство разрушений исчезнут сами собой, а у людей возникнет двойная память: с распадом и без. Но это всё мелочи.
       Она вдруг блаженно вытянулась, впервые на глазах Евгения расслабляясь.
       - Боже, как домой хочется, - произнесла физик с какими-то совсем не свойственными ей интонациями, словно её характер вдруг стал куда более мягким.
       - Действительно пора, - согласился с ней Ларго. - Евгений, вы с нами?
       Наверно, если бы дело происходило в каком-то романе, то Евгений потребовал бы высадить его обратно. Однако его мало что привязывало к своему времени, а роман с Тамарой уже близился к завершению.
       - В самом деле, - сказал Цорк, - адаптация к новому миру пусть вас не беспокоит, проблема давно решена.
       Евгений слегка улыбнулся:
       - Куда ж я от вас. Корабль мчался в светлое будущее.

    3


    Быковский В.И. Сказка о Всеобщем счастье.   20k   Оценка:6.00*3   "Рассказ" Фантастика


             Сказка о Всеобщем счастье.
               
       Было ли, не было ли, не знаю наверное, но люди, да и нелюди, сказывали, а они врать не станут.
       На некоторой орбите, в некотором поясе астероидов жил-поживал простой добытчик алмазов Ванечка Народников. Квартировал со своей большой дружной семьёй в комфортабельном коммунальном метеорите в одном из многочисленных спальных скоплений. Все-то у него хорошо и прекрасно: и аренда за метеорит невысокая, и продукты недорогие, и воздух доступный. В общем, не жизнь, а сказка, счастливая и веселая жизнь, не хуже чем у других.
       Наступили трудные времена, пригорюнился Ванечка, хотел уже разгерметизироваться, но остановил его добрый человек в лице курьера космического.
       - Ты ли будешь Ванька, сын Народнов? - спросил гость, наведя бластер лазерный.
       - Да, я это, - отвечал тот с дрожью в голосе. Попробуй, не подрожи - вмиг схлопочешь "к Властям неуважение".
       - Собирайся скорее, дело государственное, - смягчился гонец, но не убрал бластер. - Требует тебя пред свои ясные очи Главный Генерал! СЛАВА, СЛАВА ГГ!!! - и ножкой притопнул.
       Никогда наш герой не был здесь, никогда не видывал красоты такой. Все-то в камне искусственном да в металле со стеклом, а просторы какие глазу открываются - метров на сто вокруг все просматривается. Загляделся Ванечка на диковины мегаполисные, невиданные, зазевался, да враз по шее получил прикладом бластерным, и поделом: делу - время, потехе - час. И понесли их дороги да лестницы самодвижущиеся, и подхватили их путепроводы пневматические. Затуманилось с непривычки в голове Народновской, не заметил, как оказался в приемной ГГовской.
       Налетели секретари на Ванечку, старый скафандр сдернули, обрядили в комбинезон одноразовый, нацепили респиратор парадный, колпаком накрыли пуленепробиваемым и в кабинет Генеральский впихнули.
       А тот уже сам навстречу спешил, радостно улыбался, руки распахнул, будто обнять собирался. Заметив же колбу защитную, резко остановился, нахмурился, повернулся к секретарям.
       - Это что же вы такое творите? Это как же все понимать? Если моего друга и помощника первого бояться, то кому доверять тогда? Убрать быстро это безобразие.
       Но Генерал вдруг задумался глубоко, да хлоп себя ладошкой наманикюренной по лбу:
       - Эгоист я несчастный, нет мне прощения, всё о себе думаю, а о госте дорогом не побеспокоился. Не нужно колпак защитный снимать, ради его же безопасности, вдруг враги наши гадость какую задумают.
       Слёзы на глаза Ванечкины навернулись, дыхание так перехватило, что прикажи Генерал кровь свою пожертвовать, всю бы до капли отдал, не задумываясь.
       А ГГ будто в душу заглянул в Ванечкину, будто мысли прочитал верноподданнические.
       - Знаешь, друг мой надёжный, что времена настали лихие, трудные, непростые времена, будь они неладны. Беда случилась непоправимая, отвернулась от нас удача, фарт закончился, а точнее, пропало СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ. Или потеряли, или растратили, а скорее украли вороги лютые. И я как Главный Генерал, всенародно назначенный, нанимаю тебя на службу государственную, назначаю моим помощником первым, с зарплатой соответствующей. Решили мы тебе как самому надёжному дело поручить ответственное, секретное. Посылаем на поиски СЧАСТЬЯВСЕОБЩЕГО, чтобы вернуть радость на землю родную и праздник народу нашему доставить. Получишь ты, Ванечка, кредит льготный на пятьдесят процентов государством оплаченный. Купишь себе колесницу новую, и пускай на ней только в скафандре летать можно, но зато отечественную, родными руками собранную. И лети ты к дальним берегам неизведанным, ибо СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ только там и может быть-находиться.
       Растрогался Ванечка, от радости такой хотел обнять Генерала Главного но, вспомнив о колпаке защитном, только и сказал проникновенно:
       - СЛАВА, СЛАВА ГГ!!! СЛАВА гению!
               
       Уже месяц, как Ванечка в экспедиции за СЧАСТЬЕМВСЕОБЩЕМ охотится, уже месяц, как края родные покинул. На новеньком космолете с названием красивым "Бузина" со своею семьёй бороздит просторы космические. Первые две недели Ванечка с умельцами семейными быт в "Бузине" налаживали, да недоделки доделывали. Законопатили дырки ветошью припасенной, замазали гудроном растопленным, залепили замазкой оконной. Скафандры сняли, сидят довольные, гордятся собой и своею миссией великою. А потом как шарахнут обо что-то твердое, хорошо ремнями все пристегнуты оказались, а то подушка одна лишь сработала. С кресел вскочили, из гамаков вылезли, к иллюминаторам кинулись, посмотреть, что случилось. Налетели, оказывается, на корабль инопланетный цивилизации дружественной. Повезло, что у человечков зелёных автоматика сработала вовремя, а то свой радар при ремонте рубероидом заклеили нечаянно.
       - Куда путь-дорогу держите, друзья-товарищи? - вопрошали знакомцы новые.
       - Летим к берегам дальним СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ искать, радость и праздник для своего народа добывать.
       - СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ искать? Да не искать его нужно, а самим создавать, - повели чужие разговор странный.
       Что им ответить, дурачкам наивным? Привыкли они к искусственному, суррогатному продукту, связь с естественным, натуральным потеряли.
       Но ребята оказались хорошие, отзывчивые. Дали координаты планеты интересной, где природа чудесная, для жизни комфортная. Спасибо дружкам новым - уважили.
       Попрощались тепло, по-товарищески, честь друг другу отдали. Люди всю ладонь к голове приложили, а чужие палец у виска покрутили. Красиво!
               
       Прибыли в систему, инопланетянами указанную. Планета и впрямь на Рай похожая, Эдемом назвать условились. Решили привал сделать, продовольствием запастись, да мышцы чуть размять, в невесомости ослабшие. Быстро превратили Эдем в планету аграрную, сельскохозяйственную. Даже стали продовольствие продавать в ближайшие системы звездные.
       Сообщили по радио Генералу Главному, что нашли СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ, для народа такое нужное.
       - Да ты что? Молодец-то какой, Ванечка. Героем Всех Времен и Народов назначаю тебя указом специальным. Жди к себе комиссию приемную, сдавай объект уникальный, да получай лавры заслуженные.
              
       Комиссия прилетела солидная, авторитетная. Сразу в работу включилась активно: обед приготовленный съела, в садах фруктами диковинными закусила, в погребах вина отборные попробовала. Потом и к выводу пришла, наверное, справедливому.
       - Нет, Ванечка, ошибся ты в оценках своих позитивных, не СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ нашёл, а рядовую планету обычную. Вот ГГ велел тебе передать медаль заслуженную и координаты новые, где может СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ находиться. Так что собирайся в путь-дорогу дальнюю и отправляйся со всей своей семьёй штурмовать новые вершины геройские.
       Надо сказать, что увеличилась семья Ванечкина, разрослась на густых хлебах да тучных стадах. Пришлось большой транспортный звездолёт прикупить и несколько малых для манёвренности увеличения.
       Долго летела эскадра Народновская по координатам ГГовским, врагов в друзей превращая, друзей ещё больше привечая, пока не уперлась в планету нужную. Оказалась она рудами разными да металлами богата, всякими полезными ископаемыми насыщена, и всё это на поверхности лежит, Ванечку дожидается. Назвали планету Чудом, о чём Генералу радио отправили.
       Пока сообщение до Земли шло, а потом ещё обратно, провели полную индустриализацию: заводов-фабрик настроили, корпораций-холдингов наделали. Со всей округи купцы-менеджеры слетались, готовую продукцию на свои товары меняли, разносили славу семьи Ванечкиной по Космосу необъятному. Без сомнения, СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ найдено, закончен путь тяжелый, а с ним и миссия великая. Тут и ответ из столицы пришел, ждите, мол, комиссию ещё более авторитетную, она и решит, то ли нашёл Ванечка или опять пустышку вытянул.
               
       Комиссия прилетела и впрямь солиднее, авторитетнее. В работу включилась куда активнее прошлого: золотых слитков по два чемодана, платиновых - по три, сплавов всяких диковинных - по грузовичку тонны на три каждый прибрали и к выводу пришли опять, опять же, справедливому.
       - Нет, Ванечка, ошибся снова ты в своих оценках радостных. СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ совсем не такое, а другое. Вот тебе медаль второй степени, координаты новые для путешествия дальнейшего и привет огромный от Генерала Главного.
       Недолго летел флот Народновский, никого по пути не встретили, пока до планеты назначенной не добрались, где и вознаграждены сполна были. Оказалась планета уникальной и необычной, воздух чистейший, вода исцеляющая, климат ровный и для здоровья комфортный. За срок короткий превратили её в курорт прекрасный, на всю Вселенную знаменитый, где отдохнуть мог представитель любой цивилизации за плату умеренную. Никаких сомнений: СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ найдено, о чем телеграмму срочную в столицу отправили с радостью великой. Не успело сообщение половину пути промчаться, а уже комиссия приемочная тут как тут, на солнышке нежится, в море плещется и на всяких аттракционах развлекается. Через неделю вызвали Ванечку и вердикт вынесенный озвучили:
       - Ну что же ты, горемычный, всех в заблуждение вводишь, людей государственных от дел наиважнейших отрываешь? Когда научишься настоящее СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ от подделки отличать да зря панику поднимать перестанешь?
       - Да как же я могу настоящее от подделки отличить, раз настоящего и не видал никогда? - не выдержал Ванечка и осёкся тут же.
       Тишина гробовая повисла в зале. Комиссия так грозно на Ванечку посмотрела, что тот даже в росте уменьшился, ошибку свою сознавая. За такие речи можно в кутузку угодить, а то и головы лишиться. Ведь всем известно, что СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ Главный Генерал народу подарил и всячески развивал долгие годы.
       ОООчень быстро собралась в дорогу семья Ванечкина, комиссия даже ему медаль первой степени вручить не успела.
               
            
               
       Долго ещё бороздили просторы Космоса искатели СЧАСТЬЯВСЕОБЩЕГО, много планет обустроили, много полезного для Вселенной сделали, но цели поставленной так и не достигли. Несколько раз на свои старые планеты залетали, видели, что не брошены они на произвол судьбы. Помощники Главного Генерала всё взяли в свои руки благородные, руководят, стараются. Это ничего, что на Эдеме всю скотину под нож пустили, зато мяса столько заготовили, что половина... протухла. Это ничего, что Чудо взорвали и куски за бесценок продали, зато деньги сразу получили. Ну и, конечно, не страшно, что на Курорте только богатые да знаменитые отдыхают, зато простым людям больше времени для работы остаётся.
       А сколько во время экспедиции соблазнов преодолели да предложений заманчивых отвергли, и не сосчитать. Тресты и синдикаты различные к себе на службу зазывали, цивилизации инопланетные эмигрировать предлагали, подъемные солидные обещали. Но не поддался Ванечка на посулы щедрые, не променял честь и совесть на жизнь комфортную, не нарушил обещания данные.
       Однажды услышали от купцов с Большой Медведицы, что на пятой планете Сириуса живет Экстрасенс дипломированный, все на свете знающий и за это денег много берущий. Посовещались, подумали, решили помощи просить у кудесника. Все сбережения в это предприятие вложили, даже кораблей несколько продали, потеснились, но сумму нужную набрали.
       Тепло и радушно принял Ванечку Предсказатель в своем офисе полутемном. Выслушав, успокоил, заверил, что дело пустяшное. Координаты астероида наколдовал, где СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ искать надобно. Когда добрались до астероида нужного, поистрепались совсем, поизносились, но цель того стоила и средства оправдывала.
       Оправдывала, оправдывала, да не оправдала - не было на этом камешке СЧАСТЬЯВСЕОБЩЕГО. Местные обитатели только ложноручками разводили, да псевдоглазками хлопали: мол, не слышали своими какбыушками ни о чем подобном.
       Окончательно понял Ванечка, что надули его, только в офисе экстрасенсовском. Полиция, обыск проводящая, сначала арестовала его даже. Потом, разобравшись, пожалела и поведала, что предсказатель и не предсказатель вовсе, а мошенник межпланетного масштаба, по прозвищу Золотой. Ищут злодея во всех мирах обитаемых и системах незаселенных, но меры принимаемые результатов не дают положительных. Видимо, есть покровители у него влиятельные, за большие деньги прирученные.
      
            
       Пригорюнился Ванечка, руки почти совсем опустил, вновь мысль о разгерметизации посещать стала, но, слава богу, банально в запой ушёл. И вот как-то, выпивая с самым старым членом семьи дедом Семеном в нижнем трюме крейсера флагманского, услышал слова неожиданные:
       - А скажи-ка мне, Ивашка, чего это мы всё по Вселенной мечемся, от системы к системе скачем? Али ищем чего, али прячемся, али догоняем кого?
       - Да ты что, дедуль? Действительно ничего не знаешь о нашей Миссии Великой? Не ведаешь, что СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ мы ищем-добываем по просьбе Генерала Главного, по приказу совести собственной?
       - Откеда мне знать-то, внучек? Я уж и не помню, который год из трюма своего совсем не выхожу даже на привалах больших, а вот СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ у меня где-то тут завалялось, поищу сейчас.
       Из Ванечки хмель в момент весь вылетел от слов этих невероятных, а как увидел, что дед Семен из-под кровати сундук огромный тащит, совсем обомлел, слова сказать не может. А старик ящик на середину комнаты выволок, крышку откинул, на Ванечку глянул голубыми детскими глазами, стакан с водкой со стола взял и в себя опрокинул.
       Вот оно - СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ, лежит себе в ящике, сверкает зазывно, всеми цветами радуги переливается, на волю просится, людей порадовать.
       Через три месяца, как только кончились водка горькая да вина сладкие, поспешил флот Народновский на планету столичную, чтобы принести весть радостную о находке долгожданной.
       Спецракетой СЧАСТЬЕВСЕОБЩЕЕ и Ванечку с ним вместе в резиденцию ГГовскую доставили пред светлые очи всего руководства человеческого.
       - Спаситель! Спаситель ты наш ненаглядный! Пропали бы мы без твоей отваги и смелости! Погибли бы, лишённые средств к существованию! Так что прими медалей всевозможных пуд целый и грамот ворох огромный. А ещё выпала тебе, Ванечка, честь великая присутствовать при дележ..., нет, распределении честном и справедливом СЧАСТЬЯВСЕОБЩЕГО, как нашедшего и сюда его доставившего!
       И пошла потеха, и понеслось веселье, Ванечка только успевал головой кивать, да бумажки подписывать, а ГГ делил и приговаривал:
       - Сам понимаешь, что главное в деле любом руководство осуществлять да действия координировать, потому и вознаграждение за это должно соответствующее. Так ведь?
       А сподвижники и помощники, адъютанты и денщики, политики и просто собутыльники в очередь у сундука по старшинству да по рангу выстроились, и давай награду заслуженную получать.
       - Главному Советнику надо дать? Надо. Старшего Помощника нужно наградить? Нужно. Первого Аналитика необходимо поощрить? Конечно.
       И так далее, и тому подобное, до самого вечера, пока не закончились очередь несметная, чернила в Паркере и силы у Ванечки. А Генерал Главный, будто и не трудился в поте лица, рук не покладая, словно не прошло дня трудового тяжелого, расправил плечи спортивные, заглянул внутрь сундука и сказал радостно:
       - Ну вот, вроде всех оделили-наградили, никого не забыли, только мы с тобой остались, но и нам кое-что досталось, - весело балагуря, ГГ довольный зачерпнул пригоршню СЧАСТЬЯВСЕОБЩЕГО и Ванечке в карман насыпал. - Видишь, как все вышло красиво и справедливо. Вот тебе половина и мне половина. Будем петь и танцевать, и успех наш отмечать.
       Под воздействием такой потрясающей поэзии чуть и в самом деле Ванечка в пляс не пустился, и только шорох подозрительный да покашливание тихое вернуло его в действительность текущую.
       Человечек обычный в костюмчике обыкновенном же стоял у двери скромно, портфель толстенный к груди прижимая.
       - Кто такой? Где охрана? Кто пустил? Чего надо? - и здесь без рифмы не обошёлся Генерал Главный - до чего эйфория прилипчива.
       - Я чиновник скромный из ведомства налогового. Здесь обязанности свои выполняю, должностными инструкциями предписанные. Налоги с доходов полученных собираю, чтобы казна государственная не оскудевала. Так что часть сотую от доли вашей мне вручите и пойду я, а то поздно уже - спать мне хочется.
       Закон есть закон, и даже сам ГГ один процент отдал безропотно и взглядом Ванечку подбодрил, мол, не поделаешь ничего, выполняй и ты долг гражданский.
       Тут человечек открыл портфель свой вместительный, кипу бумаг на стол выложил и начал "потрошить" карман Ванечкин, согласуясь с нормативами налоговыми.
       А по нормативам этим нужно отдать не только часть сотую с доли полученной, но и три процента от имущества ввезенного, триста процентов от кредита выданного, по одной десятой с каждого корабля купленного, ну и НДС с тех доходов, что на посещаемых планетах получены. К окончанию этой "работы" плодотворной ничего в кармане у Ванечки не осталось, и все корабли, что на орбите дальней находились, также в казну сдать пришлось. Зато закона буква соблюдена была, и совесть чистой осталась.
       - Эх, брат Ванюша, не печалься шибко, руки не опускай. И не такое переживали, ещё большие трудности преодолевали.
       - Но ведь вы мне обещали пятьдесят процентов кредита за счет государственный погасить, я надеялся, что не обманете, что заслужил за работу свою беззаветную.
       - Обидно мне речи такие слышать, Ванечка, оплатили, как обещали, половину одного процента и оплатили. В договоре так и прописано: " пятьдесят процентов одного процента", внимательно читать нужно - запомни на будущее.
       И снова покашливанием негромким внимание их привлечено оказалось. Человечек в форме полицейской у дверей стоял и улыбался застенчиво.
       - Простите меня, но дело неотложное, срочное. Нужен мне господин Народников, с целью ареста его за нарушения многочисленные при неоднократном пересечение границ государственных, не имея документов соответствующих.
               
       Живет сейчас Ванечка в государстве счастливом и благоустроенном. Всем вольготно и радостно кроме.... Нет. Всем, всем вольготно и радостно стало после обретения СЧАСТЬЯВСЕОБЩЕГО. Ванечкину семью взял на работу тот же владелец пояса астероидного, честь и хвала ему, спасибо огромное. Теперь перерабатывают глыбы каменные на цемент первоклассный, строителями очень ценящийся. Прибыль не та, конечно, как от добычи камней драгоценных, но куда податься без звездокатов и космолетов. Половина заработанного на погашение штрафа уходит. Лет через триста по всем расчётам полностью расплатится Ванечка, если инфляция позволит, или мудрое руководство ничего не намудрит. И ещё каждый день посылает открытку со словами благодарности Главному Генералу: ведь это он упросил суд не в тюрьму сажать добытчика СЧАСТЬЯВСЕОБЩЕГО, а лишь штрафом обойтись денежным.
       А в целом, не жизнь, а сказка, счастливая и веселая жизнь настала. Не зря трудился, не зря боролся наш Ванечка.
      

    4


    Ледовский В.А. Стороны медали   57k   Оценка:6.00*3   "Рассказ" Фантастика

      "История тех, кто проиграл, интереснее и поучительнее.
      Пока победители празднуют триумф, побежденные
      готовят свое возвращение и прорастают, словно трава весной"
      
      (Бьёрнстьерне Мартинус Бьёрнсон
      Лауреат Нобелевской премии по литературе)
      
      
      Август 1991 года
      
      "Несостоятельность составленного в Кремле заклинания была интуитивно подмечена народом - говорили, что путч провалился потому, что никто не мог выговорить ГКЧП".
      (Виктор Пелевин)
      
      Москва, орел
      
      Полковник прижался воспаленным лбом к прохладному стеклу. Смежил веки. Глаза были словно засыпаны песком. Если неделю недосыпать, конечно, чего еще ждать в такой ситуации? Голову словно обхватило раскаленным обручем. Пульс толчками колол изнутри виски. Болезненной жилкой бился за ухом.
      Ладно, даже хорошо, что все закончилось. Хоть удастся отдохнуть от гонки последних месяцев.
      Окно отделяло кабинетный сумрак от темноты дождливой ночи. Капли ползли вниз по стеклу, превращались в ручейки, исчезали внизу. Долгожданный ливень отмывал иссушенный зноем город.
      Главное, что он прогнал с улиц бурлящую толпу. А то, глядишь, погромов и грабежей было бы не избежать.
      Победители праздновали неожиданно легкий, словно свалившийся с неба, успех.
      Побежденные отдали позиции без боя, и теперь готовились к череде тяжелых объяснений.
      Увольнениям. Расследованиям. Хорошо, что не расстрелам.
      Наступала новая сумбурная пора. Несчастливая для страны, но с огромными возможностями для отдельных, не зашоренных предрассудками, личностей.
      Во внутреннем дворике жгли бумаги. Пепельный запах проникал даже сюда, к развернутой к городу стороне здания.
      В дверь стукнули. Не дожидаясь разрешения, вошли.
      - Вызывали, Рэм Олегович?
      - Ну, как там, Дима? - Не оборачиваясь, спросил хозяин.
      - Подчищаем хвосты, товарищ полковник. Через пару часов закончим.
      Нависло тяжелое, свинцовой плитой давящее молчание.
      За спиной кашлянули.
      - Все же не понимаю, - с болью спросил Дмитрий, - всех делов то было, на один штурмовой удар по белому дому. Почему не дали приказ?
      - Потому что нет ничего хуже гражданской войны, - отрезал Рэм Олегович. - А в этом случае мы её, гарантированно получили. Кроме того, если уйдем без крови, легче будет вернуться. Пусть эти, новые, в ней пачкаются. Нам - не стоит.
      Провел рукой по гудящей изнутри набатным звоном голове, стараясь снять усталость. Поморщился, отметив отразившуюся в темном стекле, словно в зеркале, седую прядь. Вчера ведь еще вроде её не было!
      Повернулся, шагнул к возвышающемуся над ним колонной широкоплечему подчиненному. Успокоил.
      - Не грузись, капитан. Считай, что вместо плана альфа вступил в действие план бета. Тоже приемлемый. Заранее спрогнозированный и просчитанный. Главное, мечёный теперь точно власть не удержит. Спихнули мы его все же. Отстранили. Значит, полдела сделано. Очень важные полдела. Хотя потерь, конечно, не избежать. Они уже есть.
      - Это про тех дураков, что под БТР залезли? - Фыркнул Дмитрий. - Так это же несчастный случай. Простое ДТП.
      - Это случайность. Хотя совсем нам ненужная. - Поморщился полковник. - Вот Пуго застрелился, это потеря. Он мне в июле говорил, что давал присягу СССР. И если не сумеет защитить страну, не видит смысла дальше ни дня жить. Настоящий офицер. Давай помянем генерала. И пусть его бог простит. Бывают ситуации, когда жить, действительно, не имеет смысла. А самоубийство является просто протестом против творящейся мерзости. Как самосожжение у буддистов.
      Хозяин убрал газету, прикрывающую бутылку водки, тарелку с чёрным хлебом, нарезанными кругами колбасой, репчатым луком.
      Разлил алкоголь в три стакана. Прикрыл один из них ломтем.
      Выпили залпом. Выдохнули.
      В тишине было слышно, как бьется в стекла настойчивый дождь.
      - А теперь слушай, - сказал полковник. - Для кого-то война закончилась. Но для нас она продолжается. Она вообще не прекратится, пока жив хотя бы еще один не сдавшийся воин. Итак, в чем заключается план бета, и чего я жду от тебя...
      
      Обск, решка
      
      Лопасти вентилятора перемешивали душный воздух, превращая его в подобие горячего, словно из пустыни, ветерка, от которого много легче не становилось. Тяжел месяц август. Бессмысленно выжигает он посевы и леса. Иссушает речки и озера. Одуряет людей зноем и всепроникающей пылью.
      Мысли тяжелые, словно камни. С трудом заставляешь себя вслушиваться в слова собеседника. А если и связь некачественная?
      Было понятно, что Олег старается, кричит в трубку телефона, но голос плыл, рвался на бессмысленные звуки и слоги, дублировался многочисленным эхом.
       - Саша, слышишь? Как там дела, Саша? У вас и в Москве? - Пробился все же из далекого северного городка приятель.
      - А! - Наконец понял, о чем речь, журналист. Сразу успокоил. - Нормально, Олег. Сковырнули их, как гнилой чирей. Сначала куча москвичей на защиту верховного совета высыпала. Баррикады стали строить. Потом гкчписты пригнали танки. А те на сторону Ельцина сразу перешли. Генерал Лебедь сказал, что стрелять в народ не будет. И развернул орудия в другую сторону. А потом вообще всё у них посыпалось. Показывали этих ребят, так у Янаева руки трясутся. По виду, пьяный в дымину. Короче, всё, Олежа. Абзец партократам. Сделали их. "Враг вступает в город, пленных не щадя. Оттого в кузнице не было ...". Да всё закончилось. И гвозди, и терпение. В магазинах, сам видишь, на полках только соль да салат из морских водорослей. Но теперь финита ля комедиа. Жить начнем, наконец-то сковырнули этих паразитов. У них даже трепыхнуться как следует не получилось. Победа!
      - Ну, слава богу, - успокоился собеседник. - А то у нас в Манске вообще ничего не известно. Живем, как на необитаемом острове. Власть по квартирам да заимкам попряталась, молчит. Как тараканы, ждут, к какому берегу нелёгкая вынесет. Один балет на обеих программах. Ну, так и славненько, что всё хорошо и быстро закончилось. А то я тут уже хотел карабин взять и в тайгу податься. Партизанить. Поезда на Транссибе под откос пускать, так всё уже надоело. Что, Саша, теперь, наконец, порядок?
      - А то. - Уверено ответил Александр. Усмехнулся, представив пухлого невысокого приятеля, закапывающего взрывчатку под рельсы. - Ты только сравни ГДР и ФРГ, КНДР и Южную Корею. Сам понимаешь разницу между рыночной экономикой и совком. Так что рванем. Гайдар сказал, что через пару лет будем жить как в Европе. С нашими-то ресурсами и возможностями. Только чуть-чуть потерпеть переходный период, и всё! Кстати, честно тебе скажу, мы тут с ребятами тоже стали прикидывать, как в подполье уходить. Листовки уже стали печатать да распространять, прикинь! Но теперь всё, это дерьмо позади. "Брови чёрные, густые, речи длинные, пустые ...". Дальше пойдет, как по проспекту. Так что выбирайся из своей деревни. Обск, город все же краевой. Тут такие теперь перспективы открываются! У меня, кстати, интересная идейка насчет частной радиостанции в голове крутится. Сейчас это вопрос решаемый. Сейчас вообще все вопросы решаемые. Свертывай там дела и скорее возвращайся. Сейчас такое время - только успевать надо, пока другие лучшие места в жизни не заняли!
      - Ок! - Радостно согласился бывший однокурсник. - Всегда мечтал стать миллионером. Накопить миллион долларов. Хотя и на миллион рублей тоже согласен. Такой шанс дашь?
      - А то! Поможем, поддержим! Мы же друзья! Хотя лучше миллион в баксах. В рублях то миллионером теперь в нашей стране даже ленивый обязан стать!
      - Тогда через две недели подъеду, нормально?
      - Жду! - Весомо ответил Александр. - А пока подумай по части радио. Техника, кадры, на чем зарабатывать будем. В общем, приезжай уже с бизнес-планом. На себя я беру газетное направление. Мне это, сам понимаешь, ближе.
      Положил трубку. Передернулся - капли пота плыли по спине, шее, в подмышках.
      Нет, ну надо же, как солнце-то жарит! А в кране воды нет. Никакой. Ни ополоснуться, не попить. Вторую неделю ремонтируют. Довели страну коммунисты - в Сибири, рядом с огромной рекой, летом проблема с водой! Поставь их Сахарой руководить - так там точно песок пропадет. Как в старом анекдоте говорится, тут всю систему давно надо менять.
      Вот и пришло время, поменяли! Все-таки свернули им шею! Теперь настоящая жизнь пойдет!
      Александр расстегнул еще одну пуговицу на рубашке. Занес карандаш над листом. Итак, три направления. Сначала - газета бесплатных объявлений. Это чтобы контролировать рынок. Первому выхватывать самые интересные предложения, особенно по жилью и машинам. Зарабатывать на увязке продавцов и потребителей. Купле и перепродаже. Второе - чисто семейный еженедельник. Третье, бизнес-издание. Такого, аналитического направления, с уклоном в политику.
      Но начинать надо с формата бесплатных объявлений. Самый перспективный вариант.
      А деньги на раскрутку вытрясти из профсоюзов. Дать долю в газете, пообещать хорошие дивиденды - председатель облкома подпишется. Сейчас все думают, как где чего под шумок урвать. Пока старый хозяин ушел, а нового, еще нет.
      
      За полгода до этого, Москва
      
      - Это что, получается, без вариантов? - Обиженно, как ребенок, у которого отняли все принадлежащие ему игрушки, спросил полковник. Горько усмехнулся. - И что прикажешь делать в ситуации, когда командир говорит, что твоя отчизна, страна, которой ты принес присягу, по сути, труп?
      Процитировал. - "Если правда оно, ну, хотя бы на треть, остается одно, только взять, помереть?" Так, что ли?
      - Ну, у Высоцкого есть на эту тему строчка и получше. "Но все же конец твой, еще не конец, конец, это чье то, начало. Я успеваю оглянуться. Я видел, кто придет за мной". Важно видеть, что будет дальше. Я, к примеру, вижу. И тебе, если растерялся, хочу показать. А в целом, базовых сценариев, действительно, два. - Подтвердил генерал.
      - И какой лучше?
      - Из первоначальных, оба хуже. Если Горбачев остается у власти, то уже очень скоро мы
      получаем неуправляемый развал страны. Причем не только по союзным, но и автономным республикам. Примерно через два-три года ОН начнет торговать территориями за кредиты. Южные Курилы Японии, Калининградскую область под автономную республику немцев с последующим протекторатом над ней Германии. То же самое с Карелией и Финляндией, рядом приграничных областей. Закончится тем, что ОН сдаст атомное оружие просто за продовольственную помощь. По ОСВ-1 сам видишь, что процесс в этом направлении уже пошел. Мы слили суперсовременную Сатану, причем обязаны пилить ракеты. А американцы свои боеголовки складируют. Это уже чистое вредительство! По итогу, к концу десятилетия мы теряем ядерный щит и становимся абсолютно беззащитной перед врагами, возглавляемой некомпетентным, а, по сути, предательским руководством и раздираемой на клочья внутренними конфликтами страной.
      - Хреново. А второй вариант? Как я понимаю, если дать по шапке меченому? Или порох отмок? Достойной замены и здоровых сил не находится? Во всей стране?
      - Поздновато спохватились. Заболтал всех генсек. Упустили ситуацию. По оценке наших лучших специалистов, точка возможного возврата уже пройдена. События приняли необратимый характер. В случае отстранения президента, очень велик риск гражданской войны. Практически стопроцентно она будет. Начнется с всеобщей забастовки, как у Солидарности в Польше. Потом по накатанной, вплоть до боев в Москве. Кому это надо? Что не нам, это очевидно. Закончится тем же самым. Развалом страны, но в условиях более жестокого противостояния и попадания ядерного оружия в руки конфликтующих сторон. Очень вероятна последующая интервенция. В общем, тоже ничего хорошего.
      - Вот суки. Как же так, Андрей Михайлович? Как до этого допустили?
      Генерал виновато развел руки. - Знаешь, Рэм, трудно воевать, если предателями стали руководители страны. Горбачев, Шеварднадзе, Яковлев, ты фамилии не хуже меня знаешь. Но все же есть выход. Перевести ситуацию в выбор из других вариантов. Более приемлемых.
      - Это как?
      - А вот смотри. Отстраняем генсека. Как Хрущева, под домашний арест, версия - тяжелое состояния здоровья. Во временное, так скажем, правительство, входят самые авторитетные люди страны. Никакой крови, причем, быть не должно. Ни капли. Дальше смотрим - если народ поддерживает, тогда начинаем потихоньку восстанавливать ситуацию. Если нет, а дело, скорее, к тому и придет, тогда временное правительство отдает власть не Горбачеву, а действующим руководителям республик. Те ситуацию на местах, в общем, контролируют. И в отличие от меченного, люди, в основном, вменяемые. Самое главное, получаем стабильность хотя бы в границах России. И большинства республик.
      - Это Борьку, что ли, к власти? - Сощурился полковник.
      - Скорее всего, да. Хотя здесь еще поборемся. Но и это лучший вариант по сравнению с Горбачевым. Не хмурься. Уровень доверия народа к Ельцину огромный. Но самое главное, это человек со звериным чувством власти. Территории и ядерное оружие он ни за что, и никому не отдаст. В отличие от Горбачева. Это основное. А мы его поддержим. Разумными кадрами да советами. По нашей оценке, продержится он у руля не дальше двухтысячного года. А может быть, даже на пару лет его не хватит. Со здоровьем там серьезные проблемы. Но Россию он нам сохранит. Это основа. Ядерное оружие, как её щит, остается. Это самое главное. И с этой базы лет через десять, а то и раньше, начнем восстанавливаться. Если вспомнить историю нашей страны, так это не впервой. Что думаешь?
      - Если бы я тебя так хорошо не знал, Андрей Михайлович, то сильно бы в тебе засомневался, - проворчал в нос полковник. - Ты ведь, по сути, предлагаешь смириться с развалом Союза?
      Наклонился к собеседнику. Посидели несколько минут молча. Смотрели друг на друга в упор. Глаза в глаза.
      Первым не выдержал генерал. - Рэм, базовый вариант, это все же, замена Горбачева на вменяемое руководство Союза. Второй запускаем только в случае опасности гражданской войны. Просто мы, в этом ситуации и с нашей стороны от неё просто откажемся. При непременном условии смещения генсека. Против такого развития событий не возражаешь? Или очень сильно хочется пострелять на улицах Москвы? И не только?
      - Нет, Андрей. - Впервые назвал начальника по имени полковник. - В своих, я стрелять не хочу. Даже если они сильно заблуждаются. Хотя я не уверен, что это не мы ошибаемся. Всё это время. А демократы, на самом деле, правы. А что, если при рыночной экономике и частной собственности действительно будет качественный рывок? Если мы получим свой план Маршалла, и Запад нас примет, как блудного сына? Если именно мы были дураками, когда защищали страну от них, и тем тормозили, мешали жить? Все это время? Что тогда думать и делать? О себе и о жизни?
      - Так это, Рэм, игра без проигрыша с нашей стороны. - Заулыбался генерал. - Мы выигрываем в любом случае. Если Горбачева не отстранит временное правительство, это сделает Ельцин. Если либералы обеспечат эффективное развитие, большой скачок, как говоришь, нам от этого разве плохо? Но если они вместе с Борей облажаются, то все шишки-то на них! У народа открываются глаза, кардинально меняется мнение, мы возвращаемся к власти. Белые и пушистые.
      НО, - акцентировано взмахнул рукой Андрей Михайлович. - Самое главное сейчас, отстранить меченного. Он - наибольшая опасность. Горбачев, это гарантированный неконтролируемый развал страны с потерей территорий и ядерного оружия. Вижу, что с этим ты, по крайней мере, согласен. Так ты с нами?
      Рэм Олегович откинулся на спинку кресла. Прищурился. Кивнул.
      - Я в тебя верил. - Тихо сказал генерал. - Тогда слушай. Что от тебя нужно по варианту один. И как готовиться к варианту два...
      
      
      Осень 1993 года
      
      " По приближенной оценке в событиях 21 сентября - октября 1993 года были убиты или скончались от полученных ранений около 200 и получили ранения или иные телесные повреждения различной степени тяжести не менее 1000 человек. Имели место случаи закалывания штыком, раздавливания бронетехникой, а также выстрела в упор и последовавшего добивания лежавшего на земле человека штыком. Получены данные об отдельных эпизодах, которые говорят о возможности бессудных расстрелов гражданских лиц".
      (Заключение Комиссии ГосДумы России по дополнительному изучению и анализу событий 21 сентября - 5 октября 1993 года)
      
      Обск, решка
      
      - Как они уже надоели! Делят и делят власть, суки! Чума на оба ваших дома! - Олег плюнул в телевизор. Попал. Смущенно покосился на приятеля. Вытащил платок, стер плевок с экрана.
      - Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас. - Александр стиснул голову руками. - По большому счету, сейчас бы обе стороны на хрен, и досрочные выборы. Чтобы народ сам выбрал, кому дальше рулить. Но в любом случае, этим, облажавшимся политиканам, обязательно по панаме, что тем, что другим. Хотя мне до них особого дела нет. Сам в дерьме по горло. Попал я, Олежа. Очень крупно попал. Кредит в баксах возвращать надо. В течение недели. Наличкой. Очень серьезным ребятам. Таким, что шею не задумываясь, свернут. Или на такой счетчик поставят, что из кабалы не выберешься. А где их сейчас возьмешь, доллары? Даже если бы такой канал был, то у меня рублей в любом случае не хватает. Курс ведь как бешенный рванул.
      - Это кому ты попал? - Напрягся Олег.
      - Гарику Аветисяну. Из тех армян, кто Центральный рынок контролируют.
      - Знаю, - кивнул собеседник. - Я в его фирму жену месяц назад пристроил, рекламой заниматься. Кстати, она уже пару заказов на нас завернула. Сумма большая?
      - В баксах, полсотни тысяч.
      - Примерно стоимость техники, что сентябрем купили. - Прикинул Олег.
      - Знаешь что? - Повернул посветлевшее лицо к другу, - Давай так, ты отдаешь Авторадио мне. Все сто процентов. А я перевожу на себя весь долг и с ним разбираюсь. Идет? Я с ними сумею договориться. Уверен.
      - Ну, кредит то был как раз на эту самую технику. А стоимость радиостанции раз в пять выше, - уперся Александр.
      - А кому ты её сейчас продашь? И за сколько? Деньги-то очень срочно нужны?
      - Ну, да. Суббота, крайний срок. Просрочиваю, штраф тридцать процентов. И счетчик, три процента в день.
      - Не хило. Какие-нибудь еще варианты есть?
      - Да какие варианты? Ты же мою ситуацию знаешь!
      Саша, действительно, ничего не скрывал от Олега. Советовался с ним по всем вопросам. Как же, ведь младший компаньон в Авторадио. С долей в четверть.
      - Да. Знаю. - Качнул лысеющей головой приятель. - Потому себя и предлагаю. Отдам в залог квартиру жены, если что. У неё там вполне нормальные отношения с руководством, кстати. Еще кое-что в запасе имеется. Думаю, договоримся. Учти, я, таким образом, твою газету из-под удара вывожу! Другие активы. Тебя, если что.
      - Может, просто часть акций возьмешь? Ровно на сумму долга? Тогда наши доли станут фифти-фифти? Или тебе даже плюс один голос? - Испытывающе взглянул на друга Александр. - Если по реальной стоимости и по справедливости, оно так и выйдет.
      - Какая сейчас стоимость реальна? - Пожал плечами Олег. Посмотрел, как показалось, со злобой. - Все в цене валится. В разы. Да и за половину я не вижу смысла вообще впрягаться. Ты хозяин, сам и решай. Если только всё отдаешь, только тогда возьмусь! И будь уверен, я эту проблему закрою.
      - Хорошо! - Махнул рукой Александр. Время поджимало. А других способов расплатиться с опасными кредиторами, действительно, не было. - Лучше тебе, чем кому другому. Сам с ними переговоришь?
      - Да, конечно, - оживился директор "Авторадио".
      - Тогда давай, вперёд, смётано. Но редакционную политику ты со мной согласовывать продолжишь!
      - Идет. Тогда я сразу же и поехал. Гарик, скорее всего, в "Урарту". Он там постоянно ошивается. Времени то терять нельзя, верно?
      - Хорошо.
      Приятели пожали руки. Хозяин улыбался. Но спину гостя проводил тяжелым взглядом.
      Похоже, развел его Олег. Заранее договорился с Аветисяном, и кинул.
      Но ситуация, действительно, тупиковая. К тому же забот с печатными изданиями хватает.
      А по радиостанции, все равно, все нити в руках у Олега.
      Так что ладно, пусть рулит. Не ждал, конечно, Саша такой подставы от друга, но что делать. Деньги меняют людей. Не рвать же теперь все отношения.
      Лучше худой мир, чем добрая ссора.
      Александр покосился на экран телевизора. Белый дом горел. Из разбитых снарядами окон валили клубы черного дыма.
      Вот наглядный пример, что всей страной из клетки попали в джунгли.
      Где все прежние нормы и правила отменены.
      "Относись к окружающим так же, как хочешь, чтобы они относились к тебе". Это в прошлой жизни было. Не в этой.
      Вот он вытащил Олега из таежного захолустья. И что получил?
      Ельцина не стали расстреливать, а он чем ответил?
      Другая жизнь настала. Кто сильнее, наглее, бесцеремоннее, тот и прав.
      Александр передернулся. То ли от омерзения, предательства друга, обманутых надежд.
      То ли от холода.
      Октябрь, а горячей воды в батареях нет! Это в Сибири, в пору, когда по утрам иней на земле и вместе с дождем снег крупой пробрасывает!
      Денег муниципалитет, видишь ли, вовремя не успел на закупку угля найти.
      Из телевизора донесся истеричный голос диктора, призывавший к безжалостной расправе с путчистами. Ладно, разберутся там вверху с шизофренией в головах, определятся, кто самый главный, может, тогда порядок наведут. По-крайней мере, будет понятно, кто во всем виновен. Возможности сваливать свои грехи на окружающих не будет.
      Александр вздохнул. Подвинул к себе лист бумаги. Надо писать редакционную статью. По всем прошедшим и ожидаемым событиям.
      Причем так, чтобы не отпугнуть от себя рекламодателей и подписчиков.
      Ведь рынок на дворе. А на нем покупатель всегда прав.
      
      Москва, орел
      
      - Ну, как там дела? Что слышно? - Рэм Олегович с любопытством посмотрел на Дмитрия. - Да не спеши, проходи в зал, там спокойно поговорим.
      Расположились в глубоких кожаных креслах. Хозяин принес с кухни холодный зелёный чай. Фрукты.
      - Давай, рассказывай.
      - Да все вроде к концу идет. Раздавил парламент президент. В лепешку. Он-то стрелять, не раздумывая, начал. Потому и победил. А мы в девяносто первом не стали. - С укоризной заметил майор в запасе. В отставку в спецслужбах уходят редко.
      - К чему бы это тогда привело, знаешь? - Поднял усталые глаза генерал-лейтенант, получивший очередное звание также в связи с уходом в запас. - Я тебе одну историю расскажу. Далеко не всем известную. Весной сорок первого года мы сделали обстоятельный анализ. Вывод был однозначный. Если мы наносим удар первыми, то на начальном этапе сметаем вермахт. Продвигаемся минимум до Вислы. Правда, вязнем в Восточной Пруссии и получаем против себя партизанскую войну в Польше и на других западных территориях. Но с шансом захватить Гитлера в Вольфшанце. К сожалению, после этого на нас поднимается вся Европа. Кроме Венгрии, Румынии, Финляндии, Италии, мелочи вроде Болгарии, Словакии, Хорватии и прочих, вдобавок еще Испания, Швеция, Португалия, Турция. Потом англосаксы заключают с немцами сепаратный мир и консолидируются против Союза. С востока открывает второй фронт Япония, а то и Иран. Вот такие пирожки.
      Хозяин отхлебнул из фарфоровой ажурной кружки. Поморщился. - Войну против всего мира мы бы явно не выдержали. И потому единственным шансом было, дождаться нападения. Терпеть, показать, что проигрываем, для того, чтобы втянуть в войну на своей стороне Британию и Штаты. Так глубоко, чтобы потом к Гитлеру не смогли бы перекинуться. Хотя и так старались, контакты Даллеса и Вольфа в Швейцарии - это только ставшая известной публике верхушка.
      Генерал потянулся к бару. Достал пузатую бутылку, пару фужеров. - До сих пор горько, как все это вспоминаю. Словно в детстве ты сильнее измывающегося над тобой шпанёнка, можешь его размазать, но вынужден до поры терпеть, чтобы за него не вступилась вся кодла. Только гораздо хуже, потому что гибнут люди. Я двух братьев и отца потерял. Но это был единственный шанс победить.
      Разлил коньяк. - Помянем их память. И всех, кто погиб за свою страну.
      Стоя, выпили. Помолчали, прислушиваясь к вою проезжающих за окном бронетранспортеров.
      - Цугцванг. - Сказал Дмитрий.
      - Что? - Не понял генерал.
      - Позиция в шахматах, где делающий ход проигрывает. Если бы мы атаковали - мы бы проиграли. Гитлер напал первым - его и разбили. И теперь - кто первым начал стрелять, тот по ходу, и проиграет. Так, что ли?
      - Да. Верно.
      - Ну, ладно. - С сомнением, но согласился Дима. - А дальше-то что?
      - А дальше, продолжение плана бета, - усмехнулся генерал. - Расти в новых структурах. Ставить их под контроль. По возможности, перехватывать управление. Готовить возвращение. На качественно новом уровне. Согласись, рыночный статус страны и связанные с этим плюсы уже существенно увеличили наши возможности. Особенно в части финансирования ... разных операций. Как, кстати, у тебя дела?
      - Ну, систему безопасности в своем банке наладил. Клиентская база и все расчеты у меня под колпаком. Хотя директор банка, понятно, об этом даже не догадывается. Платят, сволочи, очень хорошо. Я за месяц больше зарабатываю, чем за год службы в Комитете.
      - И то славно, - усмехнулся Рэм Олегович. - Чего же против такой жизни воевать? Обоими руками поддерживать такую власть надо! И что дальше думаешь делать?
      - А какие задачи? - Повернулся к генералу Дмитрий.
      - Есть новое направление. Идти во властные структуры. С другой стороны, не той, что раньше. Скоро будут объявлены досрочные выборы в Госдуму. Есть одна интересная партия с сыном юриста. Депутатом от неё стать готов?
      - Партия сказала надо, комсомол ответил, есть, - ответно улыбнулся майор.
      - Партия для нас, всегда вся страна. Офицер служит не правительству, а отчизне. Помнишь? - серьезно ответил генерал. - В общем, сейчас цель, максимально ограничить влияние набирающих силу прозападных либералов. После отставки Горбачева, это враги России номер один. Реальная пятая колонна. Второе, нужно не дать возможности коммунистам вернуться к власти. В этом случае мы попадем в международный бойкот с риском огромных внутренних конфликтов. Вот между этими крайностями и надо удержаться.
      
      
      Осень 1998 года, Обск
      
      "Дефолт 1998 года был неожиданным не только для западных инвесторов, руководствовавшихся принципом "Россия - большая, ей не дадут упасть".
      (Википедия)
      
      - Рассрочку хотя бы дашь? - Саша исподлобья посмотрел на Олега.
      - Какая рассрочка? - всплеснул тот руками. - Это же не мои деньги. Мне самому их возвращать надо!
      "Врет". - С безнадегой подумал должник. - "Прошлый раз говорил, что его. Из тех баксов, что до миллиона копил. Но, что толку спорить. Еще хуже будет. Раздавит он меня. Я ведь так себя не умею вести, как он".
      Накатила обида. На бывшего друга. На, не первый раз, обманывающую власть. На всю эту сволочную жизнь.
      - Да где я сейчас возьму двести тысяч долларов! - Взорвался Александр. - В рублях бы тому курсу вернул. Но он в три раза обвалился! И продолжает падать. Ты же знаешь, я все деньги в офис впалил. Его тоже сейчас не продашь. Даже за те деньги, что купил. Но ты же понимаешь, всё со временем восстановиться.
      Он с надеждой глянул в глаза Олега.
      - Когда оно восстановиться? - Пожал плечами и отвернул в сторону голову тот. - Мне сейчас вся сумма нужна. Или залог под неё. Чтобы перекредитоваться.
      - Олежа, - не выдержал Александр. В глазах защипало. Сморгнул, чтобы смахнуть неожиданные слезы. - Ты же говорил, что это твоя наличка. Которую ты на черный день копил! Что это свободные деньги! Ты же сам меня уговаривал их взять! Ради интересов фирмы! А сейчас меня как по живому режешь!
      - Мало ли я что говорил. Кстати, я у тебя хотел долю за них взять, ты сам пожадничал, отказался. - Усмехнулся Олег. - Главное, ты мне сейчас должен двести тысяч долларов. Долг мы юридически оформили. И ты мне его вернешь. Как понимаешь, я этого добиться смогу. Моих друзей ты знаешь.
      "Тоже мне, друзья. Крышующие рынок бандиты. Между делом, любовники жены. А то чего она постоянно с братьями Аветисянами по заграницам ездит?", - подумал Саша.
      Тихо сказал. - Но ты же меня совсем раздеваешь. На улицу выбрасываешь.
      - Почему на улицу? - Оживился Олег. - Ошибаешься. Я хочу, чтобы ты остался шеф-редактором. Не только печатных изданий, но и радиостанции. Зарплату я тебе положу хорошую. Журналист ты прекрасный. Вот бизнесмен, извини, никакой.
      Наклонился к собеседнику. Показалось, с жалостью на него посмотрел. - Соглашайся, Саша. Переводи на меня издательство. Я тебе пожизненный найм обеспечу. С хорошей зарплатой. Мы же друзья. Поверь, других вариантов у тебя нет. Я свои деньги в любом случае вышибу.
      Продолжил, лениво, но с оттенком угрозы. - У тебя же Маринка беременна? О жене хотя бы подумай!
      - Сука ты, - не выдержал Александр.
      - А ты мне не дерзи! - Напрягся Олег. - Это капитализм, здесь лузерам делать нечего! Сам, кстати, за рынок всегда выступал. А будешь хамить, все равно за все заплатишь. Но на работу тогда не возьму. Зачем мне подчиненный, что дерзит начальнику?
      Неожиданно усмехнулся. - Брось, Сашка, соглашайся. Поверь, чем быстрее, тем оно лучше. Нет у тебя против меня никаких козырей. Я же про тебя всё знаю.
      - Ладно. - Сдался Александр. Если бы не Маринка. Не долго ожидаемый ребёнок. Не внезапно подступившее осознание своей слабости. Бессилия перед той стихией, что ломала его жизнь.
      Очень жалко было отказываться от своего дела. Словно свою душу в него вложил.
      Но с другой, стороны, вроде бы при газете оставался. Плюс, снова радиостанция.
      - Я согласен. - На всякий случай переспросил, - так ты на всем настаиваешь? Ничего мне не отставишь?
      - А зачем оно тебе? - Быстро ответил Олег. - Все активы отдаешь, конечно.
      Быстро поправился, - конечно, кроме квартиры и машины. И дачи.
      - Спасибо и на этом. - С горечью сказал Саша. Попробовал пошутить. - Мне теперь тебя Олегом Сергеевичем называть?
      - Это не лишнее. - Абсолютно всерьез кивнул собеседник.
      Вытащил папку. Аккуратно выложил кипу бумаг.
      - Подписывай. Потом я к нотариусу. А ты свободен. До завтра.
      Махнул рукой, жестом "гулять так гулять!"
      - А, ладно. До конца недели можешь отдохнуть. Я понимаю. Но в понедельник, как штык, на работу.
      Пододвинул авторучку. - Давай, Саша.
      ... Очень сильно хотелось разогнать машину и ударить её о какой-либо бетонный столб. Из тех, что побольше да покрепче. Или съехать на набережную. И там, по спускающимся в мутную воду ступенькам, еще дальше, на самое дно. К ленивым, снулым, отравленным сбросами рыбам.
      Так бы и сделал. Если бы не беременная жена.
      Не в той стране и не в то время он женился. Нельзя здесь заводить семья и рожать детей.
      Маринка встретила взглядом испуганным и озабоченным. Сразу отвела глаза в сторону.
      "Уйдет она от меня", - обреченно решил Александр.
      - Все в порядке, милая. - Постарался беззаботно улыбнуться. - С Олегом договорились. Отдал ему за долги издательский центр. Но зато теперь мы никому ничего не должны. Шеф-редактором остаюсь. Печатные издания, плюс возвращаюсь на радио. Куда они без меня? Такие дела. Так что будет меньше головной боли. Раньше домой буду приходить.
      Растянул губы в улыбке. Получилась некрасивая жалкая гримаса. Отвернулся, потому что глаза не слушались, вновь стали злыми и мокрыми.
      - Горе ты мое. - Жена обняла со спины. Прижалась теплым пухлым животиком, в котором росла новая жизнь. - Получается, я выходила по расчету за газетного магната, а вышло, что по любви и за пролетария? Ну и ладно. Есть будешь?
      - Да я бы помылся сначала. - Признался Саша. Горло сдавил горький комок вины и признательности. По щекам потекли слезы.
      - Да воды снова нет, милый, - хмыкнула жена. - Только холодная. Так что заводи машину, да поехали на дачу. И не переживай. Не жили богато, не фиг начинать.
      
      Весна 2000 года, Москва
      
      "Президентскими выборами 26 марта 2000 года завершился одиннадцатилетний цикл политической трансформации российского общества от исходного советского образца"
      (Московский Центр Карнеги)
      
      - Поздравляю, Рэм Олегович. Что наметили, то исполнили? - Улыбнулся Дмитрий. - Победа?
      - Ну что ты, Дима. Это только первый этап. Вот сейчас как раз настоящая работа и начинается. Как, кстати, у тебя дела?
      "Вот старый лис. Будто сам не знает?" - Подумал майор. Но все же ответил.
      - В думу на третий срок избрали. На этот раз по списку медведей. Бизнес в порядке. Охранная компания, детективное агентство. Не такие уж большие, но с солидными клиентами. Недавно второго ребенка родили. Так что теперь у меня два наследника. Все, вроде нормально.
      - Это славно, очень славно. Обратно на госслужбу не думаешь?
      Дима испытывающе глянул на хозяина квартиры.
      - Если надо, значит, надо. Но вроде пока не приглашают.
      - Считай, пригласили. Так как?
      Дмитрий для порядка немного подумал. Потом уверенно кивнул. - Снова в Контору? Или другой вариант?
      - Почти. Ты послушай, что я тебе расскажу, и учти, что все это правда.
      Рэм Олегович вздохнул, как профессор перед долгой лекцией. - Ты ведь понимаешь, что везение, это объективная характеристика?
      - Да. Я в курсе, что данный фактор учитывают при выборе исполнителей на сложные задания.
      - Правильно. Так вот, удачливость - это такой же ресурс нации, как нефть, золото, здоровье, интеллектуальные разработки, экологический потенциал. В последнее десятилетие мы этот фактор упустили. А если честно сказать, действующие во власти агенты потенциального противника сознательно создавали в стране такие условия, чтобы наиболее ценные и в этом отношении люди её покидали, уезжали на Запад. Теперь здесь нужно восстанавливать свои позиции. С новым президентом, как ты понимаешь, этот вопрос согласован.
      "Интересное развитие событий", - подумал Дима. - "Такая оригинальная трактовка теории пассионарности Гумилёва". Спросил.
      - Предлагаете именно этим мне заняться? И что надо делать?
      - Да. Необходимо посмотреть те наработки, что были при СССР. Я все сохранил. Более того, они уже отцифрованы. После этого подберешь людей. Список кандидатов тоже готов. В общем, возглавишь управление. Я - в твоих советниках. Не спорь, - пресек попытку возразить, - пришло мое время уступать дорогу ученикам.
      - И чем мы будем заниматься? - Осторожно спросил Дмитрий. Все это всё же несколько отдавало шаманством, потому настораживало. Ладно, что своему наставнику он беспрекословно верил.
      - Поиском счастливчиков. Причем не столько тех, кому везёт, сколько тех, кто приносит удачу. На Западе таких зовут "лаки", и они как раз наиболее ценный для нас ресурс. Сам понимаешь, почему. Будем нарабатывать технологии развития этих способностей, как в индивидуальном, так и в массовом плане. Необходима разработка механизмов ориентации этих сил на интересы страны. Естественно, физическая защита. Чем больше у нас будет таких людей, особенно приносящих удачу не себе, но окружающим, чем сильнее наша родина.
      - И не улыбайся втихомолку. - Взъярился генерал-лейтенант, - все это очень серьезно. Самое серьезное, чем тебе в твоей жизни придется заняться. Может, самое главное, что сейчас нужно стране! Выделен большой штат, соответствующее финансирование. Знаешь, как я бился, чтобы именно тебя на это дело поставили? Начальника нашего бывшего управления помнишь? Хорошо, что Андрей Михайлович твою кандидатуру поддержал. А он мужик не простой. Что произойдет, вперед на годы просчитывает. И поверь мне, стрелянному и много видевшему воробью, удачливость, это ресурс, которым вполне реально управлять. В интересах страны и на горе её врагам.
      Внезапно успокоился. - В общем, сам убедишься. И еще как, убедишься. А потом, как наберем критическую массу, запустим следующий этап. Он еще интереснее. Меченный эту работу до конца довести не дал. А то бы до сих пор в СССР жили. Не в прежнем, но в единственной мировой супердержаве. Ну да ладно. Что выросло, то выросло. Слава Богу, контроль над страной вернули. Пришло время её восстанавливать.
      
      2007 год, Обск
      
      Кабинет был роскошен. С длинным столом для совещаний и не уступающей ему размерами блестящей поверхностью, за которой восседал хозяин. С аквариумом, встроенным в стену. Огромным, диагональю в полтора метра, плоским телевизором рядом.
      "Метров сто квадратных на одного", - с привычной неприязнью подумал Александр. - "А у меня сотрудники чуть не на плечах друг друга сидят".
      Из-за полураспахнутой двери, ведущей в комнату отдыха, слышались скрип дивана, чмокание и сладострастные, похожие на уханье совы, выдохи.
      Происходил кастинг очередной кандидатки в сотрудницы.
      "Это он специально, сволочь. Чтобы меня унизить. Уже до того опустился, что Марину склеить пытался. Причем сам мне с недоумением все рассказал. Типа, а что такого, мы ведь современные люди, а ты и сам ненормальный, и жена у тебя такая же. Свингер хренов".
      Наступила тишина. Затем неразборчивое бормотание, с отдельными угадываемыми словами "... умничка ... все умеешь, не ждал ... считай, принята ... молодец ... пока-пока". Поцелуй. Хлопнула дверь черного выхода.
      - Какая девочка, а? - В кабинет ввалился, застегивая ширинку, лысый толстячок. Укоризненно заметил, - рекомендую! Мастерица и без комплексов! А ты, Сашка, зря сотрудниц игнорируешь. Наш коллектив - это одна семья. Один ты выпрягаешься. Нехорошо. Я терплю-терплю, но всему есть пределы.
      Александр отвернулся к окну. Буркнул. - Мне эти игры не по душе. Да и Марине тоже. Учти это.
      - Ну, да ладно, не хотите, не надо. - Хмыкнул генеральный директор. - Хотя, между прочим, моей жене ты нравишься. Она тебе даже так готова дать, без свинга. Я, кстати, не против, хотя это и не совсем честно.
      Заметил перекосившееся лицо собеседника, быстро поправился, - Но не об этом речь. Слушай.
      Толстячок поправил галстук. - У меня тут разговор был с вице-губернатором. У него сын юрфак закончил, хочет работать у нас шеф-редактором. Возьмем мальчишку? Толку как от сотрудника от него никакого. Но зато папаша многим поможет. Тебе дадим другую должность. Функции остаются те же. Деньги, тоже. Даже десятку добавлю. С учетом разных нюансов.
      - А если переспишь с моей Лилькой, то и четвертак, - посмотрел хитрым взглядом. - Нельзя ведь женщинам отказывать. Да и начальникам тоже.
      - Мы с женой однолюбы. - Растянул губы Александр, подавляя желание нагрубить. - Слушай, Олег Сергеевич, а ты не боишься, что я на все плюну и от тебя уйду?
      - Брось, Саш, не обижайся, - казалось, растерялся собеседник. - Для тебя ведь наша фирма, как второй ребенок. Даже первый. Ну, как ты её бросишь? Ты же её сделал. Вырастил до ведущей в регионе. У нас лучшие рейтинги. Отличные сотрудники. Ну, где ты еще до такого уровня поднимешься? А теперь еще у нас и с властью идеальные отношения будут. Несколько новых программ запустим. Слово губернатору. Новости из облсовета. Еще что-нибудь. Ну, как ты своих слушателей да читателей бросишь? Не дури, Саша. В общем, так, я тебе даже твой кабинет оставлю. Хотя хотел забрать.
      Прошелся по паркету, с удовольствием вдавливая ступни в дубовые плашки.
      - Ладно. Сегодня отдыхай. А завтра к десяти совещание. Познакомимся с новым сотрудником. - Поправился, - ну, для тебя он будет начальник, но это так, формально...
      ***
      Дочка встретила Александра весёлым визгом. - Ой, папа, ты совсем пришел? Больше на работу не пойдешь? Давай в фан-парк съездим?
      - Не работает парк в понедельник, Вика, - поправил ребёнка Саша.
      - Нет, работает, работает! - Вёсело запрыгала по комнате девочка. - Папа, ну, пожалуйста!
      - Ладно, собирайся, - согласился Александр. Подумал: "Конечно, там выходной. Но хоть по лесу прогуляемся. Гербарий к школе соберем".
      - Ура! - Закричал ребёнок. Бросилась к отцу, повисла на шеё, заглядывая в лицо влюбленными карими глазами.
      - Отпусти, егоза, - усмехнулся он. - Одевайся, а я пока душ холодный приму.
      - А вот и не примешь! Вода только горячая!
      - Да что ты будешь делать! Какой-то день сегодня неудачный.
      - Почему неудачный? Мы же в фан-парк идем!
      - Да ты то у меня вполне удачная, - успокоил ребёнка Александр. - Это мне не очень везет.
      - Всё у тебя, папочка, будет хорошо, - отмахнулась девочка. - У тебя же есть я! И мама! Открыла шкаф. Вытащила несколько джинсов. Стала их придирчиво сравнивать.
      Саша усмехнулся. Виктории, действительно, в жизни везло.
      К примеру, она везде и всегда успевала. Даже если они задерживались против назначенного времени, то ровно на столько же переносили фильм или спектакль, опаздывал поезд или автобус, меняли начало праздников и концертов.
      Едва освоив любую построенную на элементах случайности игру - детские "ходилки", нарды, карты, Вика немедленно обыгрывала не только сверстников, но и взрослых.
      Не в силу умения считать, или запоминать - просто ей, как говорится "пёрла" карта, удачно выпадали кости, или противники допускали нелёпые ошибки, над которыми потом долго сами недоумевали, "как же это угораздило"?
      Видимо, удачливость - вполне объективная штука. И хорошо, вспоминая несложившуюся карьеру и сегодняшний разговор с Олегом, думал Александр, что в этом случае не наследуемая. Вот он умел зарабатывать деньги. Но, как показала жизнь, в основном для окружающих. Которые, паразитировали на нем. И как это изменить, Саша не знал...
      Фан-парк, к его удивлению работал.
      Именно в этом месяце выходной перенесли с понедельника на вторник.
      
      
      2008 год, Москва.
      
       "Е.ГАЙДАР: Сам думаю об этом, разговаривал об этом с шестью ведущими мировыми экономистами, которым я доверяю. Общий ответ "мы не знаем". Кризис необычный, он не укладывается в стандартные нормативы кризисов послевоенных, между 50-м и 90-м годом. Мы не знаем, что будет с банковской системой, в какой степени там серьезные проблемы. Мы не понимаем, насколько серьезные проблемы с бумагами с фиксированной доходностью корпораций, которые должны погашаться в первой половине 2010 года. Мы не понимаем, будет ли мыльный пузырь и связанный с ним кризис"
      (Эхо Москвы, 26 июля 2009 г.)
      
      - Что мы не так сделали, Рэм Олегович? - Дмитрий с недоумением смотрел на сидящего в глубоком кресле советника.
      Подумал с жалостью. - "Сдал-то как старик! Отпуск бы дать. Месяца на полтора отправить куда-нибудь на теплый курорт. Но как без него, всё, что навалилось, разгрести?"
      В последние годы пришлось очень напряженно работать. Но более всего не только советника, но и всех прочих подкосил не напряженный, ненормированный график, а неожиданная неудача.
      То, что спроектированный для США кризис больно затронул также и Россию.
      - Полагаю, - начал Рэм Олегович, - мы все делали правильно. Особенно в части раскрутки условий для укрепления страны. Всякий раз и почти везде кубик выпадал наиболее выгодной для нас стороной. Это привело к повышению цен на наш экспорт. Развитию конфликтов в наиболее выгодную для нас сторону. Повышению политического и экономического веса России.
      - Думаю, - он поднял уставшие глаза на бывшего ученика, - что, возможно, на этом и стоило остановиться. Не исключаю, что проект, направленный на падение Штатов, был лишним. В частности, потому, что поскольку для везунчиков это ненормальное применение их способностей, они не сумели локализовать данные проблемы исключительно на Западе. Я, как инициатор и разработчик этой программы, беру всю ответственность на себя. Еще и потому, что все же, ни о чем не жалею.
      Усмехнулся. - Пиндосов-то, мы если еще не обвалили, то уроним точно. И на самое дно. Туда же, куда они отправили двадцать лет назад нас. Что не было учтено, так это сверхвысокое участие России в международном разделении труда. В результате чего "сделанный" для них кризис, мы через падение экспорта, получили себе. Частично. Потому как им, по любому, достанется больнее.
      - В общем, так, Дима. - Генерал, покряхтывая, вытащил свое тело из глубокого кресла. Достал из дипломата папку. Положил на стол.
      - Здесь мой меморандум по этим вопросам. И заявление на увольнение.
      - Не спорь! - Поднял руку. - Уважь старика. Отпусти. Стрелочник обязательно нужен, я беру все на себя. Пора в отставку. Окончательную и бесповоротную.
      Пристально посмотрел на собеседника. Выпрямился. Тихо заговорил. Словно о самом сокровенном. - Но что скажу тебе напоследок, Дима. Жизнь человека для себя, бессмысленна. Я знаю, ты-то это понимаешь. Мы все смертны. Все умрем. Потому стоит жить только ради чего-то большего. Семьи. Идеи. Общины. Государства. Самым счастливым удается жить интересами человечества. Может, и вселенной.
      - Знаешь, - улыбнулся недоуменно и словно извиняясь, - мне никогда не удавалось подняться выше уровня страны. Может, я не прав. Но это моя жизнь, и иначе я не мог.
      Снова опустился, будто обвалился, в жалобно скрипнувшее кресло. - Еще что я понял. Мы, вся страна, это словно одна монета. Одна её сторона - коммунисты. Другая - либералы. Одна - женщины. Другая - мужчины. Старики и молодые. Бизнес и наемный персонал. Власть и народ. Но монета всё же одна и та же. И если одной стороны плохо, то и другой со временем придется не сладко. Потому, надо находить компромиссы. А сейчас иногда уже думаю, если мыслить в масштабах человечества, то тут точно так же. Мы - одна сторона. А Запад - вторая. То же ислам. Китай. Примерно так. Такая, многосторонняя монета. Бьем их, получаем по своей шее.
      Замолчал. Пробормотал в нос. - Разговорился я что-то. Расфилософствовался. Ладно, пойду я. Но, очень важный совет напоследок.
      Наклонился к ученику. - Начинай искать провидцев. Мы уже собрали критическую массу паранормалов. Значит, пришло время появления предсказателей. Прозревающих грядущее пророков. Они среди тех, кто успешны и сами по себе, и приносят удачу близким. Про них генерал, Андрея Михайловича имею в виду, перед своей смертью мне сказал. А он будущее точно видел. Как ты меня сейчас. Все, что мы с тобой сделали, приведет к появлению очень сильных ясновидцев. Каких, еще не было. А с ними, сам понимаешь, мы станем неуязвимыми. Потому что будем знать будущее мира. И получим возможность менять его.
      Рэм Олегович грустно усмехнулся. - В интересах если не человечества, так хотя бы страны. Но это - уже выбор вашего поколения. И ваша ответственность. Не провожай меня.
      Вновь вытащил старое, больное тело из кресла. Захромал к выходу. У выхода все же обернулся. Махнул рукой. Пожал плечами, словно не понимая "Надо же, как оно все сложилось?". Так и ушел, недоуменно качая головой.
      
      2009 год. Обск
      
      - Саша, ты знаешь, я с увольняемыми, вообще, не общаюсь. - Олег откинулся в кресле. Прищурившись, посмотрел через огромный, шире теннисного, стол на подчиненного. - Но у нас с тобой особые отношения. Кроме того, уж больно сильно ты меня подставил!
      - Да как я тебя подставил? - Возмутился журналист. - Нормальная статья о нарушениях при размещении госзаказе!
      - Нормальная!? - Взъярился директор. - Ты КАКИХ людей в ней затронул? Ты же опытный журналист, понимать должен! Подставить меня хочешь?
      - Почему подставить? - Сощурился Александр.- Мы об этом год назад писали. И два. В тех же самых выражениях. И о тех же самых персонах. Что изменилось?
      - Ситуация изменилась! - Побагровело лицо толстяка. - Борьба с коррупцией! Кризис на дворе, курс на экономию бюджетных средств! Ты же видишь, то одного посадят, то другого оштрафуют, то третьего с должности снимут!
      - В общем, так. - Внезапно успокоился директор. - Я расцениваю все это как сознательное вредительство. И либо ты прямо сейчас пишешь заявление на увольнение. Сегодняшним числом. И получаешь свои деньги за этот месяц в полном объеме. Плюс столько же, как выходное пособие. Или я сокращаю твою должность и не допускаю больше к работе. И тогда расчет с тобой пойдет по официальной, то есть минимальной зарплате.
      Отвернулся к окну. - Хватит, Саша. Намучился я с тобой. Ни хрена понимать не хотите. Ни ты, не твоя Маринка. Ну и решайте свои проблемы сами.
      - Пойми, - повернулся к бывшему другу. - Или вы живете как мы все. Или зачем вы мне нужны?
      Его лицо смягчилось. Глаза затуманились. Незаметно на столе появилась бутылка коньяка. - Саша, пойми, я очень хорошо отношусь. И к тебе, и к твоей семье. Давай, как давние друзья, выпьем, и вместе подумаем, как дальше жить. Ну, как ты себя ведешь? Ну, вот, моей Лильке ты давно очень нравишься. Сам ведь это знаешь. Заставляешь женщину страдать. Ну, так взял бы свою супружницу, да приехал сегодня ко мне в гости! Посидели бы вчетвером. Поговорили бы. Мы же старые товарищи. Как никак, двадцать лет вместе, с института.
      - Презервативы с собой привозить? - Мрачно спросил Александр.
      Олег испытывающе уставился на собеседника. Сощурился. - Не хами, Саша. Тебе это не идет. А если серьезно спросил, то не беспокойся. У меня всё есть. Так что, давай, вмажем коньячку. Ступай домой. А часикам к семи подъезжайте. Увольнение, сам понимаешь, отменяется.
      Александр поднял глаза к потолку. Пробормотал, - Давно я это хотел сделать.
      Обошел стол. Взял бутылку. Вытащил пробку.
      Напрягшийся при движении собеседника директор расслабился. Пододвинул фужеры. Буркнул, - ну и славненько. Давно бы так.
      Александр аккуратно наклонил горлышко над сверкающей лысиной.
      Олег тихонько взвизгнул. Вскинул глаза на возвышающуюся над ним фигуру. Попытался встать. Пискнул, вдавленный левой рукой гостя обратно в кресло. Испуганно замер, уставившись ошеломленным испуганным взглядом. Дотерпел, пока весь коньяк не вылился. Молчал до тех пор, пока Александр не пересек кабинет и не стал закрывать дверь.
      И лишь потом, в спину, завизжал. - Вон! Вон отсюда, дурак! Ты уволен! Без выходного пособия!
      Заткнулся, когда уходящий Саша обернулся. Пригнулся, словно прячась за массивную тумбу. Секретарша в приемной испуганно вскинулась, подскочила к входу, недоуменно уставилась на некогда белую, а теперь в коричневых разводах и липнущую к телу рубашку директора.
      - Оленька, - успокоил её Александр, - подготовьте от моего имени заявление на увольнение. По собственному желанию, сегодняшним днем. Занесете ко мне в кабинет, я подпишу. Олег Сергеевич, уверен, тоже. Хорошо?
      - Да, понятно. - Кивнула, разглядывая опрокинутую бутылку. Глаза её веселились. - Сейчас помогу Олегу Сергеевичу, напечатаю и занесу.
      Шепнула, - удачи вам.
      Незаметно для начальника показала Саше большой палец.
      Потом, забирая уже подписанное заявление, задумчиво сказала, - а вы молодец. Я вот на такое никак не могу решиться. Очень вас не хватать будет...
      ***
      Марины, слава Богу, дома не было. Как объяснить жене, что ты стал безработным? Тем более, во время кризиса?
      Дочка-лапочка обратилась, кинулась на шею. - Папка, пойдем на великах кататься? Или тебе еще на службу надо?
      - Все, Вика, со службой. - Грустно улыбнулся Александр. - Я теперь безработный. Это значит, денег у нас очень мало будет. Зимой не сможем в горы съездить. Да и с ноутом к школе тебе теперь не очевидно.
      - Это почему? - Свела брови в ниточку девочка.
      - Ну, так если я не буду работать, откуда деньги возьмутся? На что вещи покупать?
      - А ты другую должность найди, еще лучше!
      - Нет работы, Вика. Вообще нет. Знаешь, сколько сейчас безработных? Кризис. И мама очень мало получает. Того и гляди, её аптеку закроют.
      - Ну, не знаю. - Задумалась дочь. - А если все без работы останутся, тогда что?
      - Тогда революция будет. - Усмехнулся Александр. - Тебе же в школе рассказывали.
      - Да, это когда царя убили. Со всей семьей. - Нахмурилась девочка. Добавила с упреком, - ну зачем надо было ... вот так.
      - Значит, управлял он плохо, - пояснил Александр. - Представляешь, до какого состояния они людей довели, если с ними так поступили!
      Вика вздохнула. Перевела разговор с неприятной темы.
      - Папа, а может, ты в лотерею что-нибудь выиграешь? И будут у нас деньги.
      - Лотерея, это, конечно, шанс. - Согласился Александр. Подумал "А чем черт не шутит?".
      - Ладно, берем велосипеды, пошли кататься. По дороге какую-нибудь лотерейку и купим.
      - А мне сегодня во дворе уже дали. Вот, - протянула девочка бело-красный листок.
      - Тут надо угадать шесть цифр. - Узнал бланк Александр. - Из сорока пяти. И потом еще по двадцать рублей за каждый вариант заплатить.
      Девочка нахмурила лобик. С ходу выпалила полдюжины чисел.
      Александр их аккуратно зачеркнул. Свой вариант выбирать не стал. Все равно не повезет.
      - Теперь поехали, сдадим. И подождем результатов. Как выигрыш-то делить будем?
      - Половину тебе, половину мне. Нет, еще мама. Тогда всем троим, поровну.
      - Идет, - согласился Саша.
      Подумал, что дочке часто везет.
      Когда Александр делал ставки на спортивные результаты, он иногда спрашивал советы у девочки. И очень часто она угадывала. При этом, совсем не интересуясь футболом или хоккеем. Хотя, крупный выигрыш - это уже фантастика. Как и хорошая работа во время кризиса. Боже, как с Мариной-то объясняться?
      Вика почувствовала настроение отца. Подошла. Погладила ладошкой по голове, как маленького.
      - Ну что ты, папа. Не переживай. Все нормально будет. Правда. Я знаю.
      Александр улыбнулся немудреной детской заботе. Но в груди потеплело.
      В конце концов, жизнь ведь не закончилось. Просто закрыта еще одна страница.
      Вон, бывший однокурсник, еще полгода назад замредактора гламурного издания, сейчас работает грузчиком в продуктовом магазине и, особенно, по этому поводу не переживает.
      Пока мы живы, пока не сдались, есть, кому бороться. А дети придают смысл этой борьбе. Как надежда на лучшее будущее. Если не для себя или них, так хотя бы для внуков.
      Промурлыкал "Я успеваю улыбнуться. Я видел, кто придет за мной...".
      Подмигнул девочке. - Ну что? Поехали! Помнишь, кто это сказал?

    5


    Ширкин Д.Ю. Круговая порука   10k   Оценка:5.93*6   "Рассказ" Фантастика

      Серия рассказов: Иллюзия превосходства
      Круговая порука
      Генерал Джек Карсон курил пятую сигарету подряд. В любой другой ситуации, в любое другое время, его - бывшего чемпиона штата Иллинойс по боксу в среднем весе - и под дулом пистолета никто не заставил бы засорять свои легкие табачным дымом. Но в сложившемся положении беречь здоровье было незачем. Руки его сотрясал мелкий тремор. Неужели это конец? Остатки боевых частей были разрозненны и оказывали сопротивления поодиночке. Да и что могли противопоставить земные войска армии вторжения? Танки, которые плавились под излучателями противника, как сыр в микроволновой печи? Самолеты, двигатели которых прямо в полете объявляли бойкот своим пилотам? Ракеты, стрельба которыми была равносильна метанию бревен, потому что по непонятной причине боеголовки отказывались взрываться? Весь могучий американский флот в считанные секунды ушел на дно, словно кто-то разом переписал законы физики, веками, верой и правдой служивших человечеству. Вода, просачиваясь, сквозь обшивку, мгновенно приняла в свои объятия все военные корабли. С подводными лодками в одночасье пропала связь. Генерал был твердо уверен, что субмарины покоятся рядом с кораблями под толщей океанической воды. Оставалось уповать на бога и на милость захватчиков. Смешно, но то, чем неоднократно пугали писатели фантасты и волшебники из Голливуда, свершилось. Инопланетное вторжение на Землю началось. Правда, в отличие от положенного в конце хэппи-энда, вооруженные силы голубой планеты потерпели полное фиаско.
       В полумраке укрепленного бункера витал табачный дым. Курили все присутствующие. Вентиляция не справлялась с мешаниной запахов от дорогих сигар и дешевого табака. В конференц-зале сейчас находился президент, ключевые министры и высокопоставленные военные, все те люди, без которых не принималось ни одно судьбоносное решение. Причем не только для своей страны. Обстановка была напряжённой.
       - Но ведь должны они выдвинуть хоть какие-то условия, требования?! - вскочил со своего места премьер-министр, щелчком отправляя потушенный окурок в урну, - бред какой-то!
       - Зачем им что-то от нас требовать? Зачистят планету, и будут спокойно выкачивать природные ресурсы, - пыхнул сигарой министр экономики.
       - А с чего вы взяли, что им нужны наши природные ресурсы? - огрызнулся на него министр культуры. Эти два человека и раньше с трудом переносили друг друга, а в тесном пространстве подземного убежища их неприязнь крепла с каждой секундой, переходя от едва скрываемого раздражения в открытую конфронтацию.
       - Ну уж явно не за картинами Гогена и венгерским симфоническим оркестром они сюда пожаловали, - агрессивно прошипел его извечный оппонент во всех спорах.
       - Господа, не стоит выплескивать отрицательные эмоции на окружающих! Это делу не поможет. Мы не враги друг другу! Возможно, человечество сейчас возлагает на нас свои надежды, а мы... - решила разрядить атмосферу пресс-секретарь миссис Джексон, осторожно вставая между спорщиками.
      Чиновники уже начали нервно сжимать кулаки и кривить лица в агрессивных ухмылках, не решаясь пересечь границу, которая разделяла словесную перепалку от кабацкой потасовки.
       - Мы должны думать о том, как спасти оставшихся в живых людей! - с долей наигранного драматизма закончила свою речь женщина.
       В задымленном помещении бункера весь пафос мгновенно растворился в никотине, оставляя для всех слушающих лишь скелет фразы: - Господа, надо что-то кушать, запасов надолго не хватит.
       - "Леди упала с прицепа, джипу ехать легче!", - очень кстати вспомнив старую русскую поговорку, Адмирал Андерсен отодвинул в сторону миссис Джексон. Язык предполагаемого противника он освоил во времена своей учёбы в Вестпойнте, и частенько использовал в своей речи экзотический фольклор. Министр экономики не нравился Андерсену. Этот чинушка постоянно вставлял палки в гребные винты кораблям и подводным лодкам, сокращая бюджет флота, и сейчас бравый адмирал собирался хорошенько приложить кулаком в его упитанное лицо.
       Семимильными шагами конфликт перемещался в стадию рукоприкладства. Все присутствующие мысленно уже поделились на враждующие лагеря и выискивали свои первоочередные цели в стане оппонентов. Табачный дым казался пороховой гарью, добавляя атмосферы предстоящей драке. Наверное, потасовки было бы не избежать, но вдруг прямо посреди зала, в самом его центре, появилась фигура. Из-за причудливой формы тела, было сразу понятно, что это не житель Земли. Произошло это так неожиданно, что министр культуры упал без чувств, гулко стукнувшись головой об пол. Генерал Карсон встал в боевую стойку, а адмирал Андерсен схватился за кортик.
       Незваный гость никак не прореагировал на действия людей. Судя по всему, нападать, кусать, рвать и откладывать личинки в этом кабинете у него в планах не значилось. По крайней мере, пока. Агрессии он не проявлял, хотя и был одет явно в военную форму. Темно-вишневый, статно обтягивавший фигуру костюм, был украшен тремя рядами золотистых застежек. С плеч блестящим дождем до локтя стекали эполеты. Кожа пришельца имела светло-зеленый оттенок. Два круглых огромных глаза на том месте, где у человека находятся уши, с бюрократическим безразличием смотрели в окружающее пространство. Гуманоид втянул воздух двумя огромными ноздрями на макушке лысой головы, и по его телу сверху вниз пробежала волна ряби.
       - Голограмма, - одновременно с облегчением выдохнули несколько голосов.
       Подождав пока люди успокоятся, чужой скрипучим голосом монотонно начал говорить:
       - Согласно постановлению интергалактического суда пункт три параграф пять дробь четыре "за хулиганство". Жители планеты Земля приговариваются к пятнадцати галактическим суткам принудительных общественно-полезных работ. Приговор вынесен заочно, так как представитель ответчика не явился в здание суда. Ответственный за выполнение приговора, судебный пристав Куууркхххааа.
       - Какой еще интергалактический суд! Что за законы! Мы ничего про это не знаем! Это ошибка! - вскочил со своего места президент.
       - Незнание законов не освобождает от ответственности, - холодно констатировал факт судебный пристав, - Вас заранее уведомляли, вам был послан соответствующий сигнал - повестка.
       - Но мы не получали ваших сигналов! - воскликнул президент.
       - Все так говорят, - безучастно парировал оппонент.
       - Это, наверное, те сигналы, которые пятнадцать лет расшифровывает лаборатория в Миннесоте? - прошептал на ухо главе государства госсекретарь.
       - В чем нас обвиняют? - президент взял себя в руки, голос стал вновь спокойным.
       - Несанкционированная попытка захвата частной собственности, - меланхолично ответил чужой.
       - Где? Когда? Что? - посыпались вопросы со всех сторон.
       - Флаг одного из земных государств был воткнут в грунт на территории частной собственности, известной вам как Луна. Несанкционированное водружение флага приравнивается к самовольному захвату земельного участка.
       - Но Луна наша! Наша! - грозно застучал кулаками по столу президент, - она вращается вокруг нашей планеты!
       - Луна была искусственно создана в пятнадцатом году по летоисчислению гиирян, корпорацией "Гиририри" и является частной собственностью их самопровозглашенного императора. Также вам ставится в вину парковка двух транспортных средств. Они были брошены в не отведенных для этого местах, на территории все той же Луны.
       - Луноходы!!! Луноходы оставили эти чертовы русские! Кулаки от ударов о стол уже начали болеть, поэтому президент снял с ноги лакированную туфлю и замолотил ей по столу. - Мы не можем отвечать за их поступки! - слюна изо рта главы государства, пролетев через голограмму, оросила китель Карсона.
      - Почему, вы так долго ждали, чтобы объявить приговор? - задал рассудительный вопрос, кто-то из-за спин высоких чинов.
      Все повернули головы и к удивлению для себя обнаружили престарелого седого уборщика Джима. Видимо он давно уже наблюдал за дискуссией, оставаясь до этого момента незаметным для всех.
      Судебный пристав Куууркхххааа, устало посмотрел на вопрошавшего и заунывно, словно не в первый раз, ответил стандартной фразой, - Интергалактические Суды переполнены делами, справляются по мере своих сил.
      И тут же, сменив свой тон на официальный, продолжил, - Все люди были признаны нами генетически произошедшими от одной моногамной пары, так что все жители планеты Земля являются родственниками.
       Министр культуры искоса посмотрел на министра экономики. Иметь такого родственника, хотя и очень дальнего ему совсем не хотелось, но, успокоив себя мыслью "В семье не без урода", он злорадно заулыбался.
       - Зачем вы вывели из строя все наши вооруженные силы?! Зачем погубили огромное количество солдат!? - сотрясал воздух президент.
       - Не беспокойтесь, ни один человек не пострадал, мы уничтожили только технику. В течение указанного срока, армии вам не понадобятся. Вам, будет некогда воевать. Вы будете заняты общественно-полезным трудом. Совместная работа объединяет, так что, я думаю, после завершения срока приговора о войнах на планете Земля можно будет позабыть.
       - Но как люди научатся ладить друг с другом всего лишь за пятнадцать суток?
       - Интергалактические сутки равны тремстам пятидесяти шести вашим дням, так что не волнуйтесь, времени для того, что бы найти общий язык, у вас будет в достатке. Приговор вступает в силу с момента оглашения. Фигура инопланетянина исчезла так же неожиданно, как и появилась.
      - Что вы подразумеваете под 'Общественно полезными работами'? - выкрикнул вслед, министр юстиции, и чуть тише добавил, - у меня артрит, мне нельзя много бывать на свежем воздухе!
      Но его вопрос повис в наступившей тишине.
      - Вот вам и однополярный мир, - выдохнул президент, тяжело опуская голову на стол.
      Интеграция людей вопреки их воле, началась.
      No 2008 г. Денис (Давыдов) Ширкин

    6


    Шевелев Работа над ошибками   9k   Оценка:5.93*6   "Рассказ" Фантастика

      Предисловие.
      Хочу сразу предупредить, что написал это после прочтения в ЖЖ у ars_e_nova (http://ars-e-nova.livejournal.com/82582.html) и у nataliyaoss (http://nataliyaoss.livejournal.com/112843.html) их постов на тему "Чего нельзя было сделать в СССР".
      ОТКУДА 24-х летняя дамочка ТАК досконально знает жизнь в Союзе (это я про ars_e_nova) - вопрос отдельный, к нему как нибудь вернусь. Но вот то, что она ставит во главу угла, то, чем она меряет уровень "удовлетворённости" жизнью - вполне показательно для нынешнего, зомбированного либерастией времени.
      Итак - чего нельзя было сделать в СССР:
      
      "Читать Довлатова, Шаламова.
      Ездить к родственникам в США.
      Публично высказываться, что Ленин/Сталин/Брежнев -- мудак.
      Нигде не работать официально.
      Носить качественные капроновые колготки, удобные бюстгальтеры, ажурные трусы.
      Носить красивую одежду в целом.
      Отказаться вступить в пионеры.
      Покрасить себе волосы в яркий цвет, носить пирсинг, чтобы не быть вызванным на товарищеский суд.
      Поехать в Турцию/Таиланд полежать две недели на пляже.
      Верить в Бога гласно.
      Смотреть больше пяти каналов.
      Покупать качественные презервативы.
      Заниматься коммерцией.
      Выбирать президента.
      Быть богатым человеком.
      Написать в репортаже, что на съезде партии первый замсекретаря сказал глупость или напился.
      Быть лесбиянкой/геем.
      Ходить на концерты Жанны Агузаровой.
      Пойти в ночной клуб.
      Купить прокладки и тампоны.
      
      Нельзя было переехать из одного города в другой жить
      Купить кефир и молоко в любое время суток. Надо было идти в магазин к определенному времени
      Было два сорта пива "пиво есть" и пива нет", сыр, колбаса - одного-трех видов, остальное - экзотика "заказов".
      Нормально поесть в ресторане (ни мест, ни жратвы нормальной)
      Купить книг! Макулатура продавалась по талонам.
      Квартиру поменять по-человечески, продать нельзя, купить нельзя.
      Дачу купить нельзя. Либо нарежут тебе участок от твоей конторы "Моспромколбасостроение" за 130 км от Москвы либо партия наградит куском в Переделкино - на Николиной горе.
      Поехать в капстрану до того, как ты съездил в соцстрану. И характеристику в райкоме утверди, собеседование пройти.
      Нельзя отвести ребёнка в школу не по месту жительства. Все дети - приписные по умолчанию. Только родительская прыткость могла изменить дело.
      Нельзя было не приходить на всякие там парт-комсо-собрание - жди после этого всяких карательных санкций.
      Нельзя было спокойно разводиться-жениться - парком, местком, домком тебя поправят.
      Мужчине нельзя было прийти в роддом к жене и младенцу
      Нельзя находиться разнополым в гостиничном номере после 11 вечера без штампа в паспорте.
      Нельзя было жить без прописки.
      Нельзя крестить детей, если кто-то в семье - партийный. Тут же будут проблемы.
      Выучить иностранные языки достойно. Филологов учили филологи, никогда не сшышавшие носителей языка, оттого "на выходе" получалась абракадабра. Помните, у Веллера: такое чувство, будто лингвистам специально позволяли выучить языки ровно настолько, чтобы они учили других, но никогда не смогли говорить с иностранцами.
      Пользоваться копировальными автоматами и другой множительной техникой."
      
      ...и родился вот такой текст:
      
      "С томиком Солженицына в руке, в кроваво-красных капроновых колготках, сквозь которые просвечивали ажурные трусы, поправляя удобный бюстгальтер, перед зеркалом стоял приехавший из Тайланда Ильич.
      Одной рукой он разглаживал свою знаменитую бородку, покрашенную нынче в нежно-голубой цвет, другой переключал радиоприёмник, стараясь выбрать из транслируемых радиостанцией им. Коминтерна 125 каналов тот, на котором крутили джазовые композиции Армстронга.
      - Феликс Эдмундович! А не ударить ли нам нынче по ночничку? Говорят, в "Авроре" дают чумовую программу под архизанятнейшим названием - "Гей, Сашка!"! Полюбопытствуем на новую коллекцию платьев от душки Керенского, а, батенька?
      Железный Феликс, с нескрываемым удовольствием вложил в инкрустированную стразами кобуру от D&G выкрашенный в гламурно-розовый цвет именной маузер, поправил шинель, сбрызнув её Шанелью, почесал все свои колечки с пирсингом (а их было ни много, ни мало - 33 штуки, и о самых интересных знали только наиболее доверенные лица), и ответил:
      - Милый, с тобой - хоть в Турцию!
      - В Турцию - это замечательно! согласился Ильич. - Махнём и в Турцию! Непременно! Возьмём в прокате броневичок, покатаемся пару недель по пляжам, мы ж официально нигде не работаем - кто нам что скажет?
      - А как же Свердлов? Он сегодня проводит партийное собрание - на тему коммунистической морали! Не нагорит нам за наши фокусы? - Дзержинский озабоченно посмотрел на Ильича
      - Да Господь с вами, батенька! Уверяю - Якову совершеннейшим образом будет не до нас! К нему сегодня такие комсомолочки придут - дай Бог, чтоб он на работу хотя бы через два дня вышел!"
      
      ...телефонный звонок прервал чуткий сон Вождя.
      Это ж надо - такая гадость приснилась! КАК в голову может прийти подобное? И кем нужно быть, чтобы сводить счастье народа к подобному дерьму? - послесонный сумбур в голове Сталина потихоньку рассеивался.
      С тех пор, как учёные (работавшие на атомном проекте, во время очередного испытания изделия), совершенно случайно открыли возможность считывания информации из будущего, Вождь потерял свою знаменитую выдержку. И было от чего! Знать дату своей смерти - тяжело, но что делать? Все смертны, и это знание только подстегнуло напряжённый ритм жизни - времени не так и много, а дел впереди - ого-го! Хуже было другое - знать то, на что что потомки променяли труд своих предков, смириться с тем, что это - не мистификация, не дурацкий розыгрыш и даже не провокация - реальность. Пусть абсолютно дикая, нелогичная, но - реальность, от которой никуда не деться. Разумеется, сейчас в стране очень многие, казалось бы обыденные вещи, были в большом дефиците, но оно и понятно - всего пять лет прошло после окончания Войны! И - ей Богу, если выбирать между строительством чулочно-носочной фабрики и домостроительного комбината, то последний будет гораздо важнее! Хотя - решение вопросов, связанных с лёгкой промышленностью, откладывать тоже нельзя. А ещё - РДС*, исследования в области ракетной техники, радиоэлектроники, не говоря о восстановлении всего того, что пострадало за четыре тяжелейших военных года...
      Потому и снились Вождю жуткие фантасмагории - полученная информация о будущем аукалась ночными кошмарами.
      - Слушаю. Он поднял трубку.
      - А! Это ты, Лаврентий! ....Опять твои спецы нарыли?...Какой журнал? Снова в этом...как его? Интернете? ....и опять про Советский Союз???
      Иосиф Виссарионович почувствовал, как волна бешенства сжигает остатки ночной расслабленности и благодушия, и его грузинский акцент характерно подчеркнул состояние Хозяина:
      - Падаждытэ минуту, товарыщ Бэрия!
      Сталин аккуратно положил телефонную трубку на стол, набил табак в трубку курительную, пару раз пыхнул, раскуривая её, успокоился, и снова взяв в руку телефон, сказал:
      - Вот что, Лаврентий Палыч! Материала собрано уже достаточно, будем принимать меры! Я не желаю чтобы их настоящее стало нашим будущим, и вряд ли весь советский народ пожелает себе такого! Они пугают друг дружку кровавыми репрессиями? Замечательно. Мы не можем влиять на ИХ жизнь ТАМ, но ЗДЕСЬ сделать жизнь НАШУ такой, чтоб не придти к подобному... - он замолчал, подыскивая слово - ...к такому животному, скотскому состоянию, мы сможем! Мы просто обязаны это сделать! Обязаны перед теми, кто сейчас лежит в земле - от Курска до Берлина, перед теми, кто не думая о своём маленьком "сейчас", строит большое ЗАВТРА для всей страны, не ради денег и наград - ради людей! А наши люди, советские люди, достойны гораздо большего, чем та грязь, в которую заведут их через сорок лет!
      Записывай...
      
      Перед гламурно-либерастическим будущим вставала прямая и явная угроза уничтожения...
       Примечание: * - РДС (Россия делает сама) - название первой советской атомной бомбы.

    7


    Небо А. Неждана   32k   Оценка:5.90*7   "Рассказ" Проза

      Ничего не жду.
      Понимаю, потому не надеюсь.
      Верю...
      
       В этом году морозная зима не спешила баловать людей осадками. Через четыре дня наступление нового года, а первый снег выпал всего неделю назад. Он порошил два дня. Все улицы стали белоснежными. Заканчивался еще один год затянувшегося экономического кризиса. Николай помнил осень, когда всё только начинало катиться вниз, и начало зимы. Тогда ему было двадцать шесть, и он работал в институте геологии. Но финансирование его исследований минералов Уральских гор было закрыто на неопределенный срок. Все в некоторой панике ожидали начала нового года. Астрологи в средствах массовой информации увещевали людей, что кризисное положение страны не будет долгим и болезненным. Но личный анализ ситуации геолога показывал другой результат. Корни тотального регресса были слишком глубоки. И он принял решение покинуть город, как только придет время. Прошло пять лет. Теперь Николай стоял у табло, констатирующего передвижения железнодорожных составов, и вглядывался в лица суетящихся людей. Сообщения всех столичных вокзалов в преддверии рождественских праздников работают в напряженном режиме. Его взгляд остановился на молодой девушке, держащей на руках грудного ребенка. На вид ей было не больше семнадцати лет. Николай не был даже уверен, что она закончила школу. Надетая на ней скромная дублёнка была вся испачкана сажей. Вязанные шапочка, длинный шарф и варежки некогда белого цвета теперь имели серый вид. В довершение ко всему, замшевые сапожки на невысокой танкетке совершенно промокли. Неспешные движения девушки, плавные повороты головы и взгляд в себя указывали на то, что совсем недавно она пережила сильнейшее потрясение и теперь находилась в после шоковом состоянии. Было очевидным, что девушке нужна помощь. И он сделал несколько шагов в её направлении. Небольшая сумка из тех, которыми оснащают современные детские коляски, соскользнула с её плеча. Николай уже приблизился к девушке и успел подхватить падающую сумку.
       - Спасибо, - сказала она, даже не переводя на него взгляда.
       - Вам ещё нужна помощь? - спросил он, помогая девушке закрепить сумку на плече.
       Она взглянула на малыша, закутанного в теплое одеяло и, крепко прижала к себе. Потом посмотрела на мужчину:
       - Чем вы можете нам помочь? - в её серых глазах была усталость.
       - Я могу увезти вас отсюда, - неожиданно для самого себя произнес Николай. - Как вас зовут?
       Девушка на несколько мгновений переключила свое внимание - из глубины зала ожидания донеслись звуки телевизионных новостей с репортажами о подготовке к празднованию нового года в разных городах мира. Обсуждались ожидания от праздников и всего предстоящего года. Чуть заметная грустная улыбка пробежала по её губам:
       - Чего же ещё нам ждать?.. - Девушка задала этот вопрос тихо, самой себе.
       Плавным движением руки она заправила непослушную прядь русых волос под шапочку. И медленно перевела свой взгляд на мужчину:
       - Меня зовут Неждана, - ответила она ему, - ...а вас?
       - Николай, - произнес он, улыбнувшись и принимая её ответ.
      
       Спустя полчаса они уже сидели в купе поезда. Им предстояло проехать через Нижний Новгород, Казань, Пермь. Оттуда путь лежал через Березники и Соликамск до Губдора. От Губдора им предстояло двигаться через Красновишерск, Волынку и Мутиху к реке Большая Вая. А оттуда, покинув железнодорожный транспорт, минуя гору Чурол, к Белому Камню на берег Левой Рассохи. Около двух тысяч километров пути для того, чтобы жить, а не существовать.
       Неждана накормила малыша молочной смесью из бутылочки, и ребенок заснул под её тихую песню и колесный перестук. Николай старался не беспокоить девушку своим присутствием и не задавал вопросов: "Если она отказалась от своего настоящего имени, тогда зачем расспрашивать её о том, что она старалась забыть?" Неждана бережно держала на руках ребенка и смотрела в окно купе. Жизнь, прожитая до этого путешествия, осталась в покинутой столице.
      
      
       Девушке только в октябре исполнилось семнадцать лет. Ещё вчера она училась в школе в десятом классе. И её звали Татьяна. Мама Тани - Елена Александровна - кандидат филологических наук, доцент кафедры фольклора и древней литературы. А отец - Владимир Афанасьевич - полковник запаса. Танюша была вторым ребенком в семье. Старшая сестра девушки - Ирина - три года назад окончила школу и вышла замуж за своего одноклассника Андрея. Ира и Андрей знали друг друга с пятого класса. Тогда семья полковника получила квартиру в этом районе. Андрей с мамой - Верой Николаевной - жил этажом ниже. В школе для новенькой скромной девочки Андрей стал ангелом хранителем. С годами их верная дружба переросла в трепетную любовь. Через неделю после школьного выпускного вечера они поженились, а потом вместе поступили в институт. В трехкомнатной квартире на втором этаже в старом доме, постройки сталинских времен, теперь жили Таня с мамой и папой и её сестра Ирина с мужем Андреем. Три месяца назад в дружном семействе произошло радостное событие - Ирочка родила сынишку Данилу. И Танюша с энтузиазмом взяла на себя роль заботливой тёти. Каждый вечер, когда все школьные уроки были сделаны, она гуляла с племянником на улице.
       - Танечка, возьми в левом внутреннем кармане моего пальто кошелек, - сказал Владимир Афанасьевич дочери, вынося коляску из квартиры. - Зайдете с Даней в магазин купить хлеба и молока.
       - Хорошо, папа. Телефон, кошелек, пакет, - Таня проверила содержимое карманов своей дубленки и обратилась к сестре. - Ириша, неси моего племянника - я уже оделась.
       На зов вышла Ирина, держа на своих руках закутанного в теплое одеяло Данилу:
       - Держи, Танюша, - улыбаясь, произнесла она. - Только гуляйте недолго. Данила сегодня какой-то беспокойный.
       Ира взволновано посмотрела на сынишку, улыбнулась и поцеловала малыша в носик.
       - Не переживай, это просто у нас дома очень жарко - устаревшая система отопления. На улице свежо, и он быстро уснет, - поспешила успокоить сестру Таня.
      
       На улице было морозно, потому девушка решила гулять с малышом недолго и направила коляску в сторону магазина. Данила уже заснул. Завернув за угол ближайшего дома, Таня почувствовала быстро нарастающий гул в ушах. Раздался резкий звук, похожий на взрыв, и сокрушительный грохот сотряс землю. От этого толчка проснулся малыш. Девушка поспешила успокоить Данилу, и мальчик вновь уснул. Таня огляделась вокруг. Люди на улице бежали в двух направлениях: одни, с перепуганными лицами, со стороны дома, в котором она жила; другие, желающие понять причину пугающих звуков, бежали им навстречу за угол соседнего дома.
       - Что там случилось? - крикнула она бежавшему от её дома мужчине. У него был испуганный вид, и мужчина только затряс головой. Не останавливаясь, он поспешил дальше, ещё больше прибавив в беге.
       У Тани не возникло ни беспокойства, ни тошноты или болей в сердце, как обычно принято описывать подобные моменты. Просто стало неимоверно холодно. И... пусто. Замерли все звуки. Она медленно подъехала с коляской к углу дома и свернула к своему двору. Перед ней стоял знакомый четырехэтажный дом на четыре подъезда. Вот только первый подъезд, в котором она жила со своей семьей, теперь был полностью разрушен и трепетал в огне и клубах черного дыма. Пожарные, из первых подъехавших машин, уже гасили пламя. Появились машины МЧС, скорой помощи и прочих аварийно-спасательных служб. Таня двумя руками крепко сжала ручку детской коляски. Дальнейшие её воспоминания были обрывочны. То тут, то там, сквозь окутавшую её тишину в сознание стали прорываться внешние звуки. Вот она уже слышала, как очевидцы происшествия возбужденно делились впечатлениями. Взрыв произошел на уровне второго-третьего этажа и сопровождался огромным выбросом огня. Кто-то говорил о запахе газа. Кто-то ругал коммунальные службы, несвоевременно производившую замену изношенных труб. Кто-то жаловался на морозные и малоснежные зимы. Но больше всех досталось утомившему всю страну экономическому кризису. К девушке подходили люди из разных спасательных и социальных служб, и задавали вопросы. Обрывки чужих вопросов, обрывки её ответов. Обрывочные воспоминания о том, как она сама пыталась подойти к месту, где не так давно находился подъезд, в котором жила она и родные ей люди.
       - Людям первого и второго этажа мы уже не поможем. Одни из них погибли от взрыва, другие раздавлены перекрытиями верхних этажей, - услышала Таня разговор двух сотрудников МЧС. - Это ведь не современные легкие постройки...
       - Мамуля, папочка, Ириша, Андрюша, Вера Николаевна..., - прошептала девушка. - Я теперь одна?
       - Девушка! Девушка с коляской, - Таня услышала, как её зовет женщина из какой-то социальной службы, беседовавшая с ней несколько минут назад, - подойди сюда.
       Таня не спеша повезла коляску в сторону женщины, громко разговаривавшей по мобильному телефону:
       - Ну, с девочкой все понятно, а как быть с трехмесячным малышом? Дом малютки? Скажи его адрес...,- кричала женщина в трубку.
       Танюша остановилась и посмотрела на крепко спящего в коляске Данилу:
       - Нет, я - не одна, - она улыбнулась малышу и решительно развернула коляску в противоположную сторону. - Нас двое.
       Через несколько минут девушка с племянником уже приближались к супермаркету. В кошельке папы было немного наличных денег и ещё незаблокированная пластиковая карточка. Воспользовавшись банкоматом, Таня сняла с пластиковой карточки папы все имевшиеся там средства, вместе с последней перечисленной пенсией. Почти всё деньги девушка потратила на приобретение детских бутылочек, подгузников, одежды и продуктов питания для Данилы. Уложив все в большой пакет и сумку от детской коляски, она взяла малыша на руки и вышла из супермаркета. Прогулочная коляска осталась в магазине - им она уже была не нужна. На улице прохожий молодой человек помог остановить Тане такси. Два родных человечка ехали на вокзал. Куда? Туда, где их никто не разлучит...
      
       Данила спал. Поезд несся к Уралу. За окном мелькали черно-белые пейзажи. Монотонные звуки колес отсчитывали железные километры пути. Неждана не спала, она слушала рассказ Николая о маршруте их путешествия. Иногда её мысли уносились вслед за проносящимися за стеклом деревьями. Потом она делала над собой усилие, пытаясь удержать нить повествования своего попутчика. И её серые большие глаза внимательно смотрели на человека, с которым она, с малышом на руках, решилась уехать в неведомые ей места.
       - Белый Камень? - внезапно спросила девушка, уловив знакомую пару слов. - Вы говорите о Белом Камне - Алатырь? Камень, упавший с неба, на котором были высечены Законы Сварога? Алатырь, который связал горний и дольний миры? Но это ведь не Эльбрус, а... Северный Урал.
       Девушка изумленно, как будто выходя из затянувшегося сна, посмотрела на Николая.
       - Белый Камень, Алатырь, Эльбрус, алтарь... Это название имеет много символических выражений в нашем материальном мире. И "Белый Камень" - не просто гора или камень - это сакральный центр мироздания, - спокойно ответил Николай. - Я попробую вам объяснить..., - он взглянул в глаза Нежданы и, сделал некоторую паузу. "Как найти слова, чтобы описать ей его интуитивное стремление в покрытые снегом, заброшенные людьми места?" Но девушке его объяснения были необходимы:
       - Я бывал в горах Северного Урала раньше, с экспедициями института, - взвешивая каждое слово, медленно произносил Николай. - Мне хорошо знакома геология и суровая природа тех мест. В одна тысяча девятьсот девяносто первом году район Белого Камня был признан геологическим памятником природы регионального значения. Сейчас там оставленные селения с заброшенными хозяйствами и частично разрушенными домами. Когда свернулись геологоразведовательные программы и, прекратилась горнодобыча, люди ушли, оставив всю свою домашнюю утварь. Они были уверены, что спустя время, другие люди вновь заселят покинутые места. Понимаете, там во всем чувствуется особая - внутренняя сила.
       Николай посмотрел на спящего мальчика и добавил:
       - И не волнуйтесь, вашему сыну там будет хорошо. Природа во всем поможет.
       Девушка взглянула на малыша, улыбнулась и сказала:
       - Данила - мой племянник, но кроме меня у него никого больше нет, - её девичье личико вновь стало суровым.
       Неждана медленно перевела взгляд на пробегающие за окном горизонты и, выдержав некоторую паузу, задумчиво произнесла:
       - Моя бабушка родом из Северо-Западной Сибири. Она рассказывала моей сестре и мне древние сказы о горных краях и самоцветных камнях, где пихта и ель, быстрые горные реки и куда ни кинь око - снег. Бабушка говаривала, что эти чудесные горы спасут род людской, - девушка перевела взгляд на Николая. - Там и по сей день находиться особый Камень...
      
       Железнодорожное путешествие закончилось на станции недалеко от Ваи. Далее предстояло двигаться по заснеженной тайге к склону Уральских гор. Смотритель станции, окинул беглым взглядом Николая и Неждану с ребенком на руках. Понимающе кивнул головой и взял в руки большой пакет девушки и дорожную сумку геолога. Он уверенным шагом повел путешественников к стоящей возле станции машине. Это был старый автомобиль "бобик", крытый брезентом неопределенного цвета.
       - Я отвезу вас к старателю из тех краев, - после некоторого молчания произнес смотритель. Он вел свой автомобиль по заснеженной улице с редко встречающимися уцелевшими домами. Каждый дом, оставленный позади следования, смотритель провождал печальным взглядом. - У нас почти не осталось заселенных домов, - продолжал он. - Многие люди давно покинули здешние места. А вот Тимофеич со своей женой не хотел уезжать с Левой Рассохи, - автомобиль сделал правый поворот и, попав в наезженную снежную колею, слегка наклонился. Немного пошатнувшись, легкая машина быстро выровнялась и продолжила путь. - А тут случись, что жена его застудилась. Да, как водиться у наших баб, лечиться вовремя не стала - всё по хозяйству хлопотала. Болезнь возьми, да и перейди в воспаление лёгких. Вот так вот... Тимофеич воротился с Белого Камня, а Фёдоровну его уж жар одолел. Он быстрехонько запряг своего жеребца, да жену в две шубы укутал и в сани уложил. Гнал гнедого до станции, что было сил - к здешнему доктору, - смотритель прервал свой рассказ и остановил автомобиль у покосившегося под снежной шапкой дома. Он не спешил выходить из машины, вздохнул и продолжил свой рассказ:
       - Жена умерла ещё в дороге, да Тимофеич это только на станции понял. Похоронил Фёдоровну и на помине напился. Ночь на снегу пролежал - отморозил себе ноги. Тут уж не до прииска. Остался жить здесь, в оставленном доктором доме. Пойдемте, - смотритель показал рукой на чернеющий под снегом дом и выбрался из машины. Николай взял малыша на руки и помог девушке выбраться из "бобика". Мороз был немного больше двадцати градусов. Но восточный ветер дул без порывов. Кругом все было покрыто снегом. Местами высота покрова достигала пятидесяти сантиметров. Небосклон был чист, и свет множества ночных светил отражался от поверхности заснеженной равнины, открывающейся за крайними домами. Линию горизонта очерчивали темнеющие над снегом высокие ели.
       - Тимофеич, - крикнул смотритель, открывая незапертую дверь и входя в дом. - Принимай гостей. - Он занес дорожные вещи в светлицу и представил вошедших путешественников.
       Старатель сидел в старом кресле, вытянув впереди себя ноги. Лодыжки его ног были туго перемотаны тканью до самых ватников. Поверх толстого вязаного свитера с большим воротом была надета безрукавка из овчины. На коленях он держал карту Северного Урала и производил расчеты. При этом старатель время от времени делал на карте какие-то пометки и сноски. Услышав голос смотрителя, Тимофеич отложил карту. Он протянул правую руку, немного нагнувшись, подобрал с пола поленце и отправил его в печь. Несколько искр от растревоженных в огне поленьев с легким шорохом взметнулись вверх. Слева от печи встрепенулась козочка, задремавшая на ворохе сена. Сонно оглядевшись, она опять улеглась на прежнее место, поджав ножки и уткнувшись мордочкой в теплое сено. Старатель одобрительно улыбнулся животному и повернулся лицом к гостям. Геолог подошел к нему и протянул правую руку для рукопожатия:
       - Николай, - назвался он, - а эту девушку зовут Неждана, - представил гость свою спутницу, держащую малыша на руках. - Вы уж извините нас за беспокойство... - начал было говорить он, но в этот момент заметил застывшее в удивлении лицо Тимофеича. - Мы вам помешали?
       Смотритель станции пригласил Неждану присесть на кровать. Она кивком головы поблагодарила смотрителя и улыбнулась хозяину дома за гостеприимство. Села, уложила малыша на кровать и развернула теплое одеяло - нужно было заменить мокрые подгузники.
       - Когда я её увидел, то сразу вспомнил твой чудной сон, - подмигнул смотритель Тимофеичу, понемногу приходившему в себя. - Я ведь правильно сделал, что привез их к тебе?
       Тимофеич нащупал возле кресла две крепкие палки и, упираясь на них, поднялся со своего насиженного места. Неуклюже ковыляя, старатель подошел к кровати. Он внимательно посмотрел на хлопочущую над малышом девушку и, глубоко вздыхая, произнес:
       - И то верно, сама ещё ребенок, а уже с дитём... - тихо, в сторону, произнес Тимофеич. - О сне я уж сам как-нибудь им расскажу, а ты вон козу выдои - мальцу молока нужно дать, - обратился старатель к смотрителю станции.
       - Спасибо, - поблагодарила старателя Неждана. - А как зовут вашу козу?
       - Да так и зовут - Коза, - засмеялся Тимофеич.
       Растревоженная козочка заблеяла, отвечая на зов своего хозяина. Чем ещё больше рассмешила хозяина и гостей.
       - Полно вам - дитё напугаете, - прерывая общее веселье, заговорил старатель.
       Он одобрительно посмотрел на молодую девушку с малышом на кровати, на Николая и на своего приятеля, заканчивающего доить козу. Ковыляя и упираясь на обе палки, Тимофеич вернулся в свое кресло и начал рассказ:
       - В ту ночь, когда я ноги свои отморозил, мне приснился чудной сон. Вроде стало вокруг меня светлым-светло. И из этого самого - плотного и яркого света - ко мне вышел молодой паренек. Да со словами ко мне обратился. Сказал, что нельзя мне лежать в снегу, а то так я и помереть могу. А мне вроде ещё время умирать не пришло. Должно мне дождаться девушку молодую с дитём на руках. Да помочь ей во всем, потому как ничего она уже не ждет... - старатель на пару минут задумался о том, что такого сталось с его гостями, что вынудило их забраться в здешнюю глушь. Но задать свой вопрос он так и не решился. И продолжил рассказ. - А потом я почувствовал тепло на своем лице. Слышу звуки непонятные. Открываю глаза, а эта коза мне нос свой в лицо тычет да языком лижет, - Тимофеич показал рукой на свою козу. - Да млеет так жалобно, вроде младенец со сна плачет. Если бы не эта тварь божья, замерз бы я в том снегу, как пить дать...
      
       Смотритель вокзала уехал, путешественники остались у Тимофеича. За два следующих дня Николай обеспечил хозяйство старателя дровами для топки печи, сеном, продуктами и прочим необходимым для жизни. Для этого он обошел все покинутые в селении дома и собрал все, что могло пригодиться в хозяйстве одинокому человеку. Тем временем Тимофеич закончил править карту окрестностей Белого Камня. Он подробно ознакомил геолога с предстоящим маршрутом, местонахождением родного селения и месторождениями уральских минералов. Все свое хозяйство старатель перепоручил новым поселенцам. К вечеру второго дня наладили сани. Нагрузили в сани свежего сена. Собрали провизию, чтоб до схода снега в тайге не голодать. С рассветом, досыта наевшись да накормив коня, снарядились в дорогу. Взяли с собой козу - кормилицу молочную. И сами укутались в овчины, чтоб не замерзнуть в пути.
       В полдень гнедой жеребец, впряженный в сани с провизией, доставил Николая, Неждану, Данилу и козу в селение на берег Левой Рассохи. Здесь пред их взором открылось великолепное сияние снега в лучах полуденного солнца. Заснеженные вершины Уральских гор подпирают яркую синеву зимнего неба. Обозримый склон горы переходит из крутого в пологий, образуя уклон снежного покрова до пятнадцати градусов. Он плавно-изогнутой шапкой возвышается над равниной. Воздух этих мест пропитан морозным серебром и пихтово-еловым ароматом. Вот шорох крыльев большой птицы или ловкий прыжок белки нарушил таёжную тишину. И с веток высокой ели осыпался снег. Где-то рядом, скованная ледяными берегами журчит небольшая, но быстрая река. Недалеко от реки, под большими снежными перинами, чернеют пять домов покинутого людьми поселенья.
       Обосновались в самом крепком доме - доме старателя Тимофеича. Домашняя живность, не дождавшись возвращения хозяев, извелась от голода и холода. А вот съестных запасов в доме было много. Мука, крупы, макароны, соль, сахар, орехи, домашнее варенье, сушеные грибы и овощи, три десятка различных консервов - все аккуратно разместилось в небольшой кладовой Федоровны. Бочонки с замороженным маслом, мясом и рыбой, мороженые фрукты в мешочках и молоко, замороженное в деревянных лоханках, хранились на холоде - в сенях дома. В доме нашлись и лекарства, и засушенные травы, и народные снадобья от различных недугов, с подробными описаниями приготовления и действия оных. Хозяйственный инвентарь и кухонная утварь жилища были в отменном состоянии. Нашлось белье, полотенца, мужская и женская одежда, старательно расшитая хозяйкой крестиком орнаментами красного и синего цвета. К лаве у окна светлицы была прилажена деревянная прялка. Тут же на лаве лежало веретено с недовитой нитью и деревянные пяльцы. В углу стоял небольшой ткацкий станок. Все в этом наспех оставленном жилище замерло в ожидании возвращения хозяев.
       Первой в дом пустили козу. Она вышла на середину светлицы и, постояв минуту в нерешительности, направилась к печи в поисках тепла. Пара часов ушла на то, чтобы истопить печь в светлице и немного прогреть дом. Николай и Неждана приняли на себя оставленные в доме хозяйские заботы. Интуиция и терпение помогали им решать все бытовые проблемы. Со временем новые хозяева жилища перестали обращаться друг к другу на вы, но уважительное отношение между ними осталось неизменным. Во время исполнения домашних дел Неждана носила Данилу на руках в перевязанном через спину и плечо полотенце. Это же обеспечивало ребенка дополнительным теплом от её тела. Девушка замечала ритмы жизнедеятельности малыша и кормила, укладывала ребенка спать, играла с ним по его желаниям. Тут уж пригодилось вспомнить бабушкины сказки да прибаутки. А чтобы избавиться от подгузников и быстрее приучить мальчика к испражнениям в горшочек произносила намекающий на действия звук. Спать укладывались втроем в одну большую постель с Данилой посередине - так было теплее, да и малышу спокойнее.
       Восходы солнца меняли закаты, дни заполняли недели. Однажды на исходе ночи Неждана проснулась с криком: "Так нельзя!".
       - Что случилось? - взволновался разбуженный Николай. - Тебе что-то приснилось?
       - Что?.. Да, извини. Я тебя разбудила?.. Хорошо, что Данилка спит, - приходя в себя, пробормотала Неждана.
       Девушка вылезла из-под одеяла и хорошенько укрыла малыша. Она быстро накинула себе на плечи большой вязаный платок, обула ноги в валенки и подошла к печи. Кувшин с талой водой был теплым. Неждана налила себе воды, сделала пару глотков и немного успокоилась. Николай смотрел на неё, и ловил себя на мысли, что за время с первой встречи на вокзале Неждана изменилась. Перед ним стояла хозяйка своего дома. От столичной девушки осталась только грустная тень серых глаз и легкий взмах ладони, откидывающей с лица непослушную прядь русых волос. Николай улыбнулся.
       - Чему ты улыбаешься? - удивленно спросила Неждана. Пытаясь понять причину возникшей иронии, она внимательно осмотрела на себе толстый шерстяной платок, спадающий с плеч. Быстрыми движениями рук завернула его концы вокруг себя. Оценивающий взгляд девушки перешел на белую длинную сорочку, отороченную нешироким рукотворным кружевом, а затем на валенки, сильно выступающие вперед из-под подола сорочки. Не решаясь поднять голову, Неждана исподлобья перевела взгляд на Николая. Взгляды встретились, улыбка пробежала по её лицу.
       - Что тебе приснилось? - меняя тему, тихо, но уже серьезным голосом спросил он её. - И кому ты кричала: "Так нельзя!"?
       - Мне снилась тайга, - тихо начала свой рассказ девушка. Она подошла к Николаю и присела на край постели. - Я видела перед собой прямо на снегу большую сферу. До пяти метров в диаметре. Она была прозрачна, как стекло. И непробиваемая, как самая прочная сталь. День уходил в сумерки, но на её глянцевой поверхности мерцали блики яркого света...
       Николай встал с постели, уступая Неждане место под теплым одеялом. Он внимательно слушал рассказ и одевался. За окном уже рассвело.
       - Там не было дверей, но я без труда преодолела стеклянную грань, - продолжала она. - Оказалось, что сфера не пуста. Внутри - в самом центре - находилось кресло с контрольной панелью. Все было из такого же прозрачного и прочного материала. Я заняла место за пультом и легко справилась с управлением. Сфера плавно ушла вверх и бесшумно понесла меня вдоль поверхности земли. Подо мной, насколько хватало взгляда, лежали заснеженные просторы. Из-под снега темнела тайга. Я видела причудливо меняющие русла больших и малых рек. Одинокостоящие под снегом деревянные дома. И горы большого Урала. Пологие склоны и вершины гор укрывал снег. Я находилась в центре большого мира, была его частью. Но не слышала его. Мне показалось, что внешние звуки не проникали сквозь поверхность сферы...
       В печи закипела вода. Николай заварил чай и подошел к Неждане с двумя чашками.
       - Возьми, - сказал он, протягивая ей одну из чашек. - Это похоже на мир в мире.
       - Спасибо, - девушка села на край постели и взяла чашку в руки. Она сделала небольшой глоток. Тепло и аромат чая смягчили нарастающее внутри неё волнение. - Всё возможно...
       - Что было дальше? - спросил Николай.
       - Свинцово-серый свод неба, нависший надо мной, на некоторое время образовал легкую брешь. И слабые лучи зимнего солнца коснулись поверхности сферы, - продолжила Неждана, допивая свой чай. - Свет проник внутрь и, концентрируясь в центре шара, увеличился в силе. Я была совершенно ослеплена этим ярким светом. И закрыла глаза руками. Через несколько секунд освещение вернулось в привычное состояние. Это солнце опять затянули серые снежные облака. Я опустила руки, но ещё не решалась открыть глаза. Они болели. Тут до меня донеслись странные звуки шороха и легкого постукивания по стеклу, - она замолчала и отдала Николаю свою чашку. Встала и быстро оделась. Девушка подошла к печи и принялась готовить опару для выпечки хлеба. Николай подошел к ней, поставил рядом обе чашки и развернул Неждану к себе. Он посмотрел в её глаза, ожидая продолжения рассказа.
       - Суета это все - фантазии, - ответила девушка на вопросительный взгляд Николая. - ...Когда я открыла глаза, то увидела у внешней стороны сферы двух маленьких серых птичек. Они парили, стараясь не отставать, на уровне моего взгляда. Им приходилось делать частые взмахи крыльями. При этом птицы постукивали клювами о стекло. Я видела их отчаянье и призывы о помощи. Но понимала, что не могу впустить внутрь - преодолеть прочную грань не было возможности. Но этот шорох и этот стук... Я только тогда поняла, что в мире вокруг сферы не было звуков, кроме этих. Все другие звуки замерли. От отчаянья я заплакала. Я плакала навзрыд, когда новая яркая вспышка опалила мои глаза. В этот миг я уже поняла, что птиц не спасти. Но так ведь нельзя... - Неждана закончила свой рассказ и заплакала на плече у Николая. Два чувства - радость, красота и необъятность пространства, раскинувшегося до горизонта; ограниченность собственного мира и понимание невозможности изменить то, что создано не тобою - переплетались между собой и убегали от неё быстрой горной рекой в таежные просторы предгорий Урала.
      
       Прошло четыре дня и, Земля замерла. В сумерках жалобно заблеяла коза. Данила пугливо прижался к Неждане. И наступила тишина. Звуки огромного мира вокруг небольшого деревянного дома, стоящего неподалеку от горы Белый Камень, застыли. Установилась необычайно морозная погода. Ночь не пришла, не дождались и дня, повсюду воцарился полумрак.
       - Николай, что происходит? - спросила Неждана, пытаясь развлечь Данилу резной деревянной игрушкой.
       - На двор выходить нельзя, - серьезно ответил Николай. - Там лютый холод. Еда, истоп для печи, коза - все при нас в доме. Долго это не продлиться - переживем... Что происходит? Это - зима мира, но скоро будет весна. Всё будет хорошо, - он улыбнулся, подошел к девушке с ребенком на руках и обнял их.
       К ногам хозяев подбежала коза и участливо заблеяла. Николай, Неждана и Данила переглянулись и улыбнулись друг другу.
       Через несколько недель наступила весна. Она пришла вместе с началом нового дня и звуками капели. Облака плавно скользили по высокому небосводу. Из тайги стали слышны птичьи перепевы. Земля ожила. Мир начал новый круг.
      
       Несколько лет Николай и Неждана занимались своими заботами и поддерживали соседние оставленные хозяйства от разрушения. Настало время и с затопленных западных земель пришли люди, заселившие эти дома. В климате здешних мест произошли перемены - добавилось несколько недель тепла, суровые доселе зимы стали мягче. Когда Даниле исполнилось семь лет, у старателя Николая и Нежданы уже был сын Пересвет пяти лет и дочь Райица трех лет.
       Было только начало лета, но солнышко уже успело обогреть землю. Свежий ветер гонял облака над поляной у берега Левой Рассохи. Ко дню рождения Пересвета из легких еловых веточек да кусков ткани отец смастерил сыну воздушного змея.
       Неждана стояла на поляне в окружении своих детей и соседских ребятишек и изо всех сил старалась удержать рукотворную птицу на привязи. "Держи крепче, Неждана! Держи!", - доносились советы со всех сторон.
       - Догоняйте! - крикнула она и, подняв руку вверх, побежала вдоль реки навстречу ветру, увлекая за собой смеющихся детей. Длинный сарафан с красным орнаментом по краю подола развивался на ветру.
       Николай заслонил ладонью глаза от ярких лучей солнца и проводил взглядом полет воздушного змея. Неждана остановилась, освещенная солнечным светом. Она смеялась, русые волосы растрепал озорной ветер. Легким взмахом ладони, Неждана откинуть волосы от лица. Николай улыбнулся. "Не нужно ничего ждать, - подумал он. - Не нужно требовать лишнего. Для того чтобы жить нужна только вера и, если возможно... любовь".
      
      
      11.02.2009г.

    8


    Skier Два билета в оба конца   12k   Оценка:5.43*9   "Рассказ" Фантастика

       Пролог
       Эх, время, время. Как меняется оно, и как с ним меняется течение жизни. Причем порой диву даешься, как вдруг нечто совершенно безумное становится простым и обыденным, или наоборот что-то простое и обыденное - абсолютно невозможным. Вот, например, отец рассказывал, что у него в детстве были бесплатные бумажные учебники. Охотно верю. Ведь и в мою бытность еще были бесплатные библиотеки. И бумажные, и электронные.
       Но с какого-то времени все изменилось. За каждое повторение любого сочетания букв, внесенного в защищенный реестр, стало необходимо платить. А в реестр довольно быстро включили практически все. Возникли, правда, проблемы с классикой. Кое-кто требовал ее общедоступности и бесплатности. Но дабы не дать сим коммунистическим предрассудкам стать на пути цивилизации и прогресса, было объявлено о реституции всех авторских прав и гонораров законным наследникам. Естественно, состоялось множество судов, но вскоре все утряслось. Нашлись люди, доказавшие свое неоспоримое право на каждый из алфавитов, и даже на отдельные буквы. В общем, налог суммировался как в сетевом маркетинге: сначала за каждую букву, потом за каждое слово, потом за каждое зарегистрированное словосочетание. За все понемногу, но та еще копейка набегала. Правда, если сам написал и зарегистрировал какое-то новое словосочетание, то за каждое повторение какой-то процент уже шел тебе. Сначала сетевой контроль наладился на компьютерах, но вскоре был введен закон, по которому и любое другое написание букв надлежало декларироваться и облагаться таким же налогом. Как тогда телевидение расхваливало успехи нового законодательства в борьбе против нецензурных надписей в лифтах и на заборах, вы бы только слышали!
       А потом налоги стали брать и с чтения. Организовать это было сложнее, но и сия проблема худо-бедно решилась. Хранение бумажных книг объявили государственным преступлением, а читать стало разрешено исключительно со своих э-буков. Закачал туда какой текст - заплати. Прочитал что с чужого э-бука, подай декларацию.
       А некий миллиардер Иосиф Оран, доказав, что является единственным законным наследником Адама и Евы с материнской стороны и обезьяны - с отцовской, уже давно требовал своего процента со всего. Но так как понятие "всё" - штука весьма относительная, то сейчас он судился на сотне процессов, становясь вместе с тем все миллиардерестее и миллиардерестее...
       Но что бы ни случилось, Земля продолжает вращаться. И мы, три старых друга, вот уже который год каждую последнюю пятницу месяца собирались в одной старой пивной. Той, что еще не закрыли и не перепрофилировали в "фаст-фуд" забегаловку. А сегодня нас было четверо. По правде сказать, не любили мы оного четвертого господина. Не любили, и все. Пожалуй, даже больше, чем новые порядки. Но присущая нам троим интеллигентность - этот атавизм ушедших эпох - не дала показать на дверь хоть и редкостному жлобу, но таки бывшему однокашнику.
      

    Действие первое. Разговор в пивной

       - Учитель математики, подвижник хренов, что учудил. Чтобы детки лишних денег не платили, не стал регистрировать придуманные собственнолично задачи. Так мой младшенький втихую их от своего имени зарегистрировал. И теперь весь класс не подвижку этому, а умнику моему платит. И учитель в том числе. Практически ползарплаты своей мизерной вынужден отдавать. Это я понимаю! Голова! А вот старший наоборот. С ним проблемы одни. Вот буквально недавно дал без регистрации учебник свой подружке. Ее родители, рвань поганая, отродье свое в приличную школу устроили, все хотели чтобы "в люди вышла". Тьфу! Правда, красивая, сучка, ничего не скажешь. Когда к сыну в гости приходила, сам на нее поглядывал. А она, мало того что нищенка, да еще недотрогу из себя корчила. Так вот, дал мой сучонок ей учебник почитать. А как почитала, прижал: или отработаешь по полной программе, или сообщу, куда следует, что без уплаты налога чужой учебник читала. Не дала, сучка, он и донес. Денег у ее родителей не оказалось совсем, так что тюрьма ей светила годиков на восемь. Но одноклассники пожалели. Согласились скинуться на поруки. Не бескорыстно, конечно. Она месяц им каждый день отрабатывала. Учителя, те, что мужики, тоже подключились. Даже старик тот, учебника автор, так растрогался, что согласился натурой свой ущерб взять. Ей повезло еще, что налог на каждый половой акт еще не принят. Никак Оран с Шри-Гутаном, тем, что Камасутры автора потомок, не договорятся, кому платить за какую позицию. А то бы до конца жизни отрабатывала бы.
       - А как насчет детской проституции? Отменили закон?
       - Специально смотрел тогда. В исключительных случаях, когда деньги идут на уплату долга по авторскому праву, теперь разрешается. Или что, по-вашему, бедные авторы без денег должны оставаться? Но черт с ней, с девчонкой. Сама виновата. На моего обормота тоже ведь кругленький штраф повесили, за то, что дал учебник свой. Учли, конечно, чистосердечное признание и явку с повинной, но все равно обидно.
       - Да уж.
       - Я старшему балбесу и говорю: "С младшего пример бери". Но на "помощь" сучке той денег таки дал. А то как-то некрасиво получалось: весь класс имеет, а мой инициатор нет. Но о новой моторолле сказал забыть года на два.
       - А девочка?
       - А что она? Сейчас перевели ее в другую школу. Для нищих, таких, как она. А к автору того учебника она до сих пор, говорят, раз в месяц приходит. Он старенький, на большее его не хватает.
       - И тебе ее не жаль?
       - А что жалеть?! Это меня надо пожалеть, столько денег из-за нее угрохал! Не можешь учиться в нормальной школе, так и не суйся. А если ради тебя закон нарушили, так и веди себя соответственно. Ублажила бы тогда моего сучонка, ничего бы не было.
       - То есть, ты бы согласился с нарушением авторских прав того старпера, если бы...
       - А ты бы не согласился?
       - Не обо мне речь.
       - Как тебе сказать... Сам доносить бы на сына, конечно, не стал бы. Не Павлик Морозов, поди. Предпочел бы наказать девчонку самому.
      

    Действие второе. Полиция

       - Вот, ругал наши законы об авторском праве. Вел противозаконную агитацию. У него сына оштрафовали, он и разошелся. А когда мы попытались его урезонить, полез в драку. Мы все можем подтвердить.
       - Будете подавать на моральный ущерб?
       - Разумеется! По полной программе.
      

    Действие третье. Заключительное

       - Мы же подло поступаем.
       - А что делать? К сожалению, он не оставил нам выбора. Или мы его, или он нас. Тебе его жалко? Мне нет.
       - Все равно не хорошо как-то. Оставить эту компенсацию себе - что в душу нагадить. Надо хоть того учителя найти... И особенно ту девочку.
       - Тебе не кажется, что у нее и без нас в последнее время было слишком много помощников?
       - Я не о том! Как ты мог подумать?!
       - Я-то тебя понял правильно. Но другие, и она в том числе, могут понять как раз так, как ты только что подумал. И...
       - Но ведь можно и осторожно. Не прямо в лоб.
       - И самое главное даже не в этом. Что нам сейчас вдалбливают СМИ?
       - Что?
       - Что за все надо платить, и все работы хороши. Быть проституткой никак не постыдно. А заниматься этим, чтобы отдать долг по авторскому праву - чуть ли не свято. А вот взять деньги просто так, или, упаси Боже, воспользоваться чьим-то информационным продуктом и не заплатить - это верх морального падения.
       - Но ведь...
       - Мы с тобой понимаем, какая это гадость, потому что мы - динозавры, чудом не вымершие реликты, маскирующиеся среди людей нового типа. А ты уверен, что у нашей маленькой подружки те же понятия? Я - нет. Даже, более того, почти уверен в обратном.
       - Что же делать?..
       - Что делать? Конечно, найдем и учителя, и девочку... Постараемся "не в лоб"... В общем, не будем загадывать. Но это потом, когда отгремят все судебные заседания. А пока, знаешь, что я подумал? Пока господа Оран и Гутан не договорились, кому платить за это самое, и в наших спальнях нет камер наблюдения, пойдем-ка до наших жен. Пока всем нам не пришел полный триумф авторского права.
      

    Конец

      

    10


    Кулагин А.А. Зачем тебе деньги   167k   Оценка:4.44*7   "Рассказ" Фантастика


       Воскрешение.
      
       Кто я, что я? Мой мозг лежит в уютном отсеке, специальная система поддерживает кровообращение, нервные окончания утопают в биосенсорах, обеспечивающих наличие всех чувств восприятия. БАРМ-11 так зовут механизм, частью которого является мой мозг. Большая Автономная Ремонтная Машина из первой партии аппаратов предназначенных для ремонта поверхности и стационарных механизмов, работающих в вакууме. И единственная, снабженная настоящим человеческим мозгом. Так случилось, вернее я об этом позаботился, но необычная начинка моего аппарата была уже давно забыта, а ремонтные задания поступали только тогда, когда я хотел занять время. Моя душа вот уже двести лет обнимала этот космический город, опекала его, заботилась о лунных колониях. Храмы и часовенки напоминали жителям о моих делах, жившие в космических городах и лунных поселениях считали меня Мессией. Вернее Моисеем, который спас избранных от смерти, настигшей Землю.
       Перед моими глазами вращался земной шар, облаков почти не было, и сплошной ледяной покров ярко сверкал в отраженных солнечных лучах. Наш город медленно ускорялся и развертывал солнечный парус. Конечная цель представляла собой яркую красноватую звездочку. Пришла пора серьезно заняться Марсом. Исследовательские корабли подготовили базу на Деймосе, но только город мог начать колонизацию. Мы хорошо подготовились. Обычное население наших космических городов составляло четыре миллиона человек. Каждому родившемуся присваивался номер, и если количество людей в городе превышало четыре миллиона, то человек с наименьшим номером получал билет на Луну. В среднем возраст людей, улетающих из города, составлял сорок лет, космические города были молоды, жизнь в них бурлила. Молодежь училась, занималась исследованиями, непрерывно соревнуясь друг с другом, взрослела и, независимо от заслуг, истинных и мнимых, улетала на Луну. За эти годы нам удалось построить четыре города, и теперь самый старый устремлялся к Марсу. Мы только что проводили в новый город около полутора миллионов человек, и образовавшегося резерва должно было хватить до начала освоения.
       Вот уже много лет моя душа почти не общалась с Господом, он был занят сохранением жизни на Земле, а я пытался поддержать остатки человечества шагнувшие в космос. БАРМ-11 занял ячейку подпитки аккумуляторов и приготовился получить команду на ремонт, но все радары, телескопы, лазерные и электромагнитные пушки сообщали о полной готовности. Я начал проваливаться в воспоминания.
       Я, Николай Владимирович, в прошлой жизни ученый, черный копатель, олигарх и основатель собственного царства, шел по заснеженной улице Москвы. Снова, как и много лет назад светило яркое солнце, отражаясь в островках белого снега. Грязная каша вдоль дорог, вереницы машин. Кризис 2009 года многократно усиленный в 2030 снизил количество жителей даже в Москве. Хотя тут золотой миллион россиян продолжал потреблять скудеющие ресурсы, выжимая их из собственной обслуги. Cчет в банке позволял спокойно влиться в ряды потребителей. Операция по пересадке мозга, в результате которой я получил свое тело двадцати лет, прошла успешно. Настала пора выполнять обещания, данные мной перед операцией. Но вокруг кипела жизнь. Молодые девчонки неожиданно начали привлекать внимание. Прежде всего, нужно было найти жилье. Еще в прошлой жизни мне нравилось скромное обаяние "Балчуга Кемпински", но будучи монархом, я не появлялся в Москве, а до этого, только проездом. Черноголовка вообще осталась в позапрошлой жизни. Наша с Танюшкой квартира так и стояла пустой. Раз в неделю соседка убирала пыль, но больше двадцати лет там никто не жил. "Балчуг" встретил меня радушно и я снял люкс. Пару дней пришлось составлять план. Первым делом необходимо было найти фирму, которая могла провести большие геодезические работы. Интернет выручил весьма сомнительно. Масса московских фирм предлагала услуги подобного рода, но как только дело доходило до сути задания, все отказывались. В результате, пришлось сделать вывод, что максимум на который способны геодезисты России - обследовать квадратный километр. Необходимо было искать постоянное жилье и самому начинать работу. Гостиница предлагала массу услуг, рестораны, девочки, полное обслуживание, но последние двадцать лет приучили к хорошему. Агентство предложило на выбор с десяток коттеджей в Подмосковье. Я выбрал небольшую виллу с большим участком. Для меня она была велика, но рядом имелись постройки, где можно было разместить моих будущих служащих. Дом принадлежал семье большого чиновника, он постарел, молодые чиновники отняли его теневой бизнес и отправили на пенсию. Содержать такую недвижимость на эту пенсию было невозможно. Счета в банках, которые он открывал себе и своим близким, тоже пришлось отдать. Проявив сердоболие, ему оставили только одну квартиру в Москве. Так что дом продавался недорого. Я взял его на работу с окладом около двухсот тысяч долларов в месяц и десятилетним трудовым контрактом. Выплата неустойки в случае его разрыва и составляла стоимость дома.
       С первым сотрудником мне повезло. Бывший владелец дома ничуть не расстраивался, привыкшему руководить человеку, было важно участвовать в делах. Свою задачу он понял быстро. В дальней части имения выросла километровая бетонная дуга шириной около двадцати сантиметров. Оставалось наполнить все это содержанием. Здесь и крылась основная проблема. Мне был нужен рельеф и состояние пластов на протяжении шестидесятой параллели от Санкт-Петербурга до Магадана. Кажется решить эту проблему можно легко, но это только на первый взгляд. Михаил Михайлович собрал данные по пригороду Санкт-Петербурга, но дальше почти семь тысяч километров. Я съездил в Штаты, поговорил в НАСА, немного заплатил и получил спутниковые фотографии всей нужной полосы, дальше тупик. Геодезистов, способных выполнить эту работу в России давно уже не было. Михаил Михайлович не смог найти специалистов даже в сохранившихся институтах. Геологоразведочный институт, получив грант, привлек вчерашних школьников, которые за небольшую на первых порах зарплату, начали работать. Мы создали больше семидесяти бригад, которые разбросали по всему маршруту. Уже через два года у меня была не просто бетонная балка, а вырезка из земного шара повторяющая в мелочах весь рельеф. Бригады продолжали работать уточняя и углубляя данные. Теперь пора было подключать физиков и архитекторов. Михаил Михайлович несмотря на свои шестьдесят пять лет, мотался по бригадам, собирал данные, курировал работу макетчиков. Я с удивлением убедился, что свои деньги он начал потихоньку отрабатывать. Скоростными темпами в моем имении над бетонной дугой возвели ангар, построили экспериментальные лаборатории. В конце концов, я решил запустить спутник над шестидесятой параллелью. Жаль, но заказать его пришлось в Китае и дешево и надежно. Теперь у меня на мониторе были самые свежие фотографии по всей полосе. Современные средства позволяли со спутника видеть все работающие бригады, поддерживать с ними связь и вовремя избегать неприятностей. В последние годы по глухим местам бродили то-ли группы охотников, то-ли банды мародеров. Россия становилась все более безлюдной, и зверье, людское и натуральное, с успехом заполняло образовавшиеся ниши.
       Жизнь как и раньше, была наполнена суетой. Вокруг нас вились какие-то фонды, предлагавшие разместить мои деньги под выгодные проценты. Вроде бы количество денег на моих счетах росло, но все вокруг дорожало. Физики выполнили свою первую задачу быстро и с энтузиазмом. Качество обучения в Московском ФизТехе конечно уступало китайскому, но все еще находилось на достойном уровне. Молодые специалисты получили у меня жилье в комфортабельном общежитии и творческую задачу. Через три года я смог сказать себе, что начальную часть обета выполнил. На двадцати гектарах подмосковной земли был создан поселок в котором трудились энтузиасты собранные со всей России. Однако близость к Москве имела и свои отрицательные стороны. Человек, который тратит деньги, всегда вызывает внимание. Сначала к нам зачастили местные проверяющие, начиная от экологов и заканчивая пожарниками. Всем удавалось найти вопиющие нарушения и получить свою денежку. За сорок лет демократии в России ничего не изменилось, примером для нашей власти так и оставалась Африка, тоже сильно обезлюдевшая и снабжавшая весь мир своими ресурсами. Вообще, вложение денег в проекты, которые не дают прибыли, всегда подозрительно. Я организовал некоммерческий Фонд Шестидесятой Параллели. Людям нужна была официальная зарплата. Теперь пошли проверки из трудовых инспекций, налоговых и других почтенных органов. Михаил Михайлович уже не столько работал, сколько гасил служебные порывы проверяющих. Но и его силы кончались. Люди, с которыми он проработал много лет, также выдавливались молодыми и жаждущими. Жаль было расставаться со столицей, но мне пришлось отступить на Среднесибирское плоскогорье. Со времени прошлой жизни народ в моих поселках продолжал работать на шахтах, и почти не общался с внешним миром. Научный городок из быстросборных китайских домиков не занял много времени, кроме того, со мной поехали только люди принявшие идею. На новом месте подготовка развернулась с утроенной силой. В этот депрессивный регион местное начальство не заглядывало, дорог сюда не было, а авиатранспорт стоил больших денег, да и хлопот мы не доставляли, жили как староверы, без просьб к властям. Я до сих пор обходился без помощников и референтов. Вместе с Михаилом Михайловичем и Александром Александровичем, другим пенсионером, нам удавалось контролировать и поддерживать все проводимые исследования. Но через пять лет после начала работы начались настоящие трудности. Мой капитал, составлявший в живых деньгах годовой бюджет России, начал таять. В этой жизни я оказался плохим бизнесменом. Впрочем, таким я был и в прошлой. Ведь если задуматься, все мои проекты были подкреплены бешеной работоспособностью дочери и явным везением. В общем, к исходу пятого года на моих счетах осталась примерно треть средств, с которыми я начал вторую жизнь. И это с учетом того, что основная работа еще не началась. Между тем, мир становился все более неспокойным. С уходом американских войск из Ирака, один из основных производителей нефти погрузился в хаос межклановой борьбы. Израиль отгородившийся от арабов стеной, страдал от ракетных обстрелов. Все больше людей считало, что заработать можно только отнимая у окружающих. Кто мог, отнимали при помощи силовых структур, остальные полагались на автомат, друзей из банды, и верный глаз. Стабилизационный фонд России растаскивали несколько раз, но новые правители собирали следующую кучку. Сейчас, по всем моим прикидкам, снова наступало время растащить очередную кучку. Чтобы выйти на прямой контакт с нынешней властью, нужно было заинтересовать ее своей персоной. Что я и сделал, купив у нынешнего владельца Нижнетагильский металлургический комбинат. Он совсем недавно стал хозяином, уговорив предыдущего переписать на себя все акции. Смена произошла тихо, без рейдерских захватов. В конце концов, тот высасывал из комбината соки около двадцати лет, получив контроль у предыдущего владельца, который в свою очередь оторвал завод в процессе приватизации. Вообще, такая смена владельцев была характерна не только в России. Африка так и не смогла подняться с колен, как была источником ресурсов, так и осталась. Зачем развивать что-то, если с собой не заберешь, детям не отдашь. А если и отдашь, то ненадолго - отнимут.
       Комбинат продали удивительно дешево, хотя показатели обнадеживали. Бухгалтерская документация показывала прибыльность завода, и только приехав на место я понял, как меня жестоко обманули. Последняя реконструкция на заводе закончилась задолго до моего первого рождения. С тех пор печи и станы не просто выработали свой ресурс, они держались на честном слове рабочих, на их желании иногда покушать и почаще выпить. Так как жизнь меня уже немного научила, я не бросился в реконструкцию. Завод продолжал дышать на ладан, но продукцию выпускал. Другую задачу он выполнил на пять. Нынешние власти России заметили молодого предпринимателя с большими деньгами. Оставалось развернуть государственную машину в нужном направлении.
       Я снова приехал в Москву. Теперь мне было не одиноко, вокруг постоянно бурлил водоворот занятых бизнесом людей. Постоянно строились планы, схемы, позволявшие заработать или упустить миллиарды рублей. Металл все еще требовался стране. Вернее, для того, чтобы положить в карман миллионы, нужно было что-то сымитировать. Денег на виртуальные программы хватало с избытком, вот этот избыток и изымали строительством. Сюда входила прокладка трубопроводов и строительство дорог, вернее их ремонт. Деятельность, когда из ничего получаются миллионы, завораживала. Еще тридцать лет назад заработала схема с национальными проектами. В результате удавалось разложить по карманам огромные суммы. С тех пор ничего не изменилось. Налоги собирали в специальный фонд, и в конце правления очередной элиты разбирали по старшинству. Я достаточно легко вписался в эту схему. Государственный заказ позволил выправить положение с моими счетами. Поставки, госзаказы, закрытые вечеринки для своих. Достаточно легко мне удалось убедить себя в необходимости происходящего. Внутри этой системы казалось, что все идет как надо. Задача, которую я бросился так рьяно выполнять, постепенно отходила на задний план. У меня появилось несколько постоянных партнерш, которых я выбирал в зависимости от настроения. Дни слились в сплошную череду. Друзей становилось все больше и больше. Михаил Михайлович пытался достучаться, но появившиеся референты, помощники и секретари знали свое дело. В итоге я попал в мир, совершенно оторванный от большинства населения страны. Здесь хватало специалистов. Ни один из них не мог выточить деталь на токарном станке, а что такое лопатка двигателя, догадывались только единицы. Зато ПиАрщики, интернетчики, экономисты и финансисты с юристами встречались на каждом шагу.
       Мои мусороперерабатывающие заводы исправно перерабатывали дерьмо со всего мира, обеспечивали мои шахты электричеством и теплом. Шахты выдавали нагора прекрасную руду, за которой стояла очередь. И наконец появившиеся помощники начали отстраивать пирамиду учета. Казавшаяся простой система, при которой каждый завод и шахта ежемесячно перечисляли на мой счет оговоренную сумму, ушла в прошлое. Моим экономистам удалось практически утроить мои доходы. Я чувствовал, что могу все.
       На месте складирования руды китайские специалисты построили небольшие современные перерабатывающие заводы. В районе сибирского городка Ярцево, на берегу Енисея стремительно развивался анклав, практически отрезанный от внешнего мира. Большие проходческие комплексы прогрызали в скальной породе туннели тридцатиметрового диаметра. Там на разных ярусах жители города круглый год занимались сельским хозяйством. Тогда-то я и обратился к Израилю с просьбой о помощи. Мне казалось, что кибуцы, наиболее приспособлены для освоения моих туннелей. Это оказалось правдой, и еще через пять лет мы полностью обеспечивали себя продуктами сельского хозяйства не выходя за пределы города. Быстросборные домики поменялись на небольшие поселки таунхаусов, имевших спуск в туннели. Спутник передавал удивительную картину. Живописно раскиданные по предгорьям дома и практически нетронутый лес вокруг. Все дороги и магазины были расположены в этих туннелях. Небольшой отряд милиции справлялся со своими обязанностями так успешно, что в городе с полумиллионным населением криминал практически отсутствовал. Было правда одно но. Все туннели контролировались видеокамерами, а висевший на орбите спутник засекал все живое больше белки. Как удавалось справляться с проблемами практически без администрации, я до сих пор так и не понял.
       Казалось, что все идет как по маслу. Уже был готов проект огромной транспортной трубы. Она начиналась у Санкт-Петербурга, скрывалась под землей в районе Енисея и, опустившись на глубину почти в четыре километра, плавно выходила на поверхность под углом почти в пятьдесят градусов, недалеко от Магадана. Двухметровые стены из армированного бетона надежно прикрывали содержимое от внешних воздействий. Внутри этого циклопического трубопровода была расположена труба внутренним диаметром восемь метров, из нее откачивался воздух, а по всей протяженности стояли электромагнитные обмотки. Разгоняя двадцатиметровые цилиндры с ускорением всего в 2g, на выходе из трубопровода мы получали скорость около 16км в секунду. Электромагнитный импульс в направлении движения цилиндра ионизировал воздух, и цилиндр, заряженный так же, успевал проскочить атмосферу почти без потери скорости.
       Проблемы начались неожиданно. Сначала мои друзья из правительства оказались неспособны сдержать экологов, которые утверждали, что трубопровод идущий по поверхности препятствует миграции животных, несмотря на многочисленные насыпи. Потом обнаружились ошибки в записях, которые позволяли арендовать землю под трубопроводом. Но самое неприятное ждало впереди. Доход от шахт и заводов начал резко падать, а в совладельцах у меня оказалась масса руководителей. Мои управляющие мялись и не могли объяснить ситуацию. Строительство и наполнение трубопровода продолжалось, но нехватка средств и необходимость постоянно откупаться возрастали катастрофически.
       В один из таких дней, я сидел в офисе и тупо смотрел на кипу счетов от поставщиков бетона, насосов и прочей дребедени. Рядом лежала выписка из банка и становилось ясно, что опять придется лезть в основной капитал. На душе было гадко и пусто. Телефон молчал, что уже стало привычным. Друзья из правительства, большие чиновники, оттяпав куски моего бизнеса, взяли паузу. Становилось ясно, они просто ждут, пока я сам сдам остатки акций и займусь собственным здоровьем. В конце концов, денег пока хватало и на землю в Европе и на парочку новых яхт. Да и вообще денег хватало, чтобы безбедно прожить лет триста. Женечка, моя новая секретарша, принесла кофе и несмело улыбнулась. Я почти не обратил на нее внимания, и только машинально посмотрел ей вслед. Как будто нарочно она замедлила шаги и качнула бедрами. Интересно, у нее глаза на спине?
       -Просто двери полированные и там видно твое отражение. - голос возник мягко и ненавязчиво.
       -Ну видно и видно, - я миролюбиво глотнул кофе. Он был в меру крепкий и с молоком, как я люблю.
       -Тебе не кажется, что ты впадаешь в штопор? - продолжил голос после паузы.
       -А что, есть предложения?
       -Бросить все, получить максимум за оставшиеся акции, да с Женечкой на Гавайи.
       -Надоест мне там скоро.
       -Ну поменяешь Женечку на двух мулаток, или на трех. А может, сделаешь ей пару тройку детишек. Куда ты стремишься?
       -Я дал обет Господу.
       -Так если он тебе не помогает, может, и обета не было. Ты помнишь все, что было в прошлой жизни?
       Прошлая жизнь .... А была ли она? Точно была, иначе откуда взяться таким громадным суммам на моих счетах, моим акциям на заводах и шахтах?
       -Заводы и шахты уже не твои. Менеджеры сдали их за твоей спиной. Счета сократились на две трети. Твой трубопровод достроят нынешние правители России и без тебя. Это же великолепное транспортное средство, оно составит конкуренцию телепортам, свяжет Китай Европу и США.
       -Мне это не нужно, мне нужно легко и свободно попадать на орбиту.
       Голос затих. Зато мысли разгулялись не на шутку. Несмотря на то, что сибирский город жил самодостаточно, его ресурсов не хватало на строительство. Работавший там заводик уже вовсю готовил оборудование к старту на орбиту. Целый институт упоенно разрабатывал детали громадного спутника. Десятикилометровый диаметр, километр шириной. Громадный космический бублик, вернее пончик со стометровой шахтой посредине. Несколько внешних колец вращавшихся со скоростью достаточной для создания эффекта земного притяжения. Внешнее кольцо являлось энергетическим поясом спутника. Там было расположено десять ТОКОМАКОВ, энергии которых могло хватить для трех таких городов. Внутри энергетического пояса был расположен сельскохозяйственный, больше ста палуб обеспечивающих жителей спутника всем необходимым. И наконец внутренний жилой пояс, где должно было жить и работать около четырех миллионов человек. Ближе к центру, там, где центробежные силы становились минимальны, располагались склады и запасы воды. Речь шла о деталировках и проработках интерьера. Теперь это предстояло бросить. Что скажут люди, которые поверили мне?
       Что нужно мне от этой жизни? Почему Господь даровал мне второй шанс? Может я трахну Женечку, сделаю ей пяток детишек и один из них станет венцом творения? Вряд-ли. Я открыл бар и налил себе коньяка. Последнее время коньяк хорошо прочищал мозги и отвлекал от невеселых размышлений. Лимончик еще улучшил настроение. Вторая порция вообще прошла на ура. Бутылка закончилась подозрительно быстро. Я распечатал вторую, но пить ее одному совершенно расхотелось. Женя откликнулась на приглашение быстро и без возражений. Мы присели на диван перед журнальным столиком, я включил телевизор с какой-то развлекательной программой. Коньячок, конфеты, затемненные стекла с красивым видом из окна Башни Федерации. Разговор завязался сам собой. Она рассказывала что-то смешное из своей жизни, а я постепенно погружался в легкое опьянение. Потягивая коньяк я заметил, как красиво выглядит ее грудь, слегка видная в разрезе белой блузки. Да и строгая юбка красиво облегала стройные бедра. Поддакивая, и посмеиваясь в нужных местах я прикидывал, отдастся она мне здесь, или попросит подняться в квартиру? Коньяк хорош тем, что девушки не сразу понимают, что напились. А когда понимают, бывает уже поздно. Так случилось и на этот раз. Наши игры закончились, и Женя уютно засопела, свернувшись калачиком на диване накрытая пледом, который специально для этих целей лежал у меня в ванной комнате. Я принял душ и подумывал подняться к себе в квартиру, которая была расположена в этом же здании. Мое внимание привлек телевизор. Развлекательная передача давно закончилась, и шли новости. В общем, ничего нового. Палестинцы настойчиво клевали Израиль, израильтяне огрызались, но нефть, сохранившаяся у арабов, становилась весомым аргументом, влиявшим на остальной мир. Не только в Европе, но и в Америке, усиливались проарабские настроения.
       -Странно, какие разные эти евреи. Одни пытаются где бы не работать, лишь бы не работать. Другие вкалывают в кибуцах за еду и одежду. И гонят их повсюду, и без них не могут. Союз Центральноамериканских и Южноамериканских государств доминировал в Западном полушарии. Мусульмане наступали по всем фронтам. Их влияние в Европе становилось все более серьезным. Но эти новости никак не помогали решить мою задачу.
       Плавное течение моих мыслей прервала Женя. Томно потянувшись она спросила: - Шеф больше ничего не хочет?
       -Хочет, шеф хочет подумать. - Видимо это было не совсем то, что она ожидала услышать, но расстраиваться не стала. Конечно первый, самый главный шаг я уже сделал. И бросаться в атаку ей не стоило. Поэтому Женя быстро привела себя в порядок и через пять минут снова была готова к выполнению своих служебных обязанностей. Как раз в это время зазвонил зуммер на входе в офис. Кому-то не спалось, несмотря на час ночи.
       -Николай Владимирович, к Вам раввин Московской Синагоги и Специальный посланник Израиля. - сообщила Женя официальным голосом.
       - Зови, самое подходящее время для переговоров. - Черт, меня неудержимо тянуло спать, я вообще-то жаворонок, но уж очень необычные посетители. Хотя что тут необычного, около десятка кибуцев плотно работало в Сибири, и количество желающих перебраться туда из Израиля непрерывно росло.
       Вошла Женя, пропустив в дверях коренастого немолодого мужчину в традиционной еврейской одежде и уже старого, но значительно выглядевшего человека в дорогом европейском костюме. С раввином я был знаком, он представил и второго посетителя: - Яков Вануну, специальный посланник.
       - Что господа будут пить? Может быть тосты? - Мне повезло с последней секретаршей. Женя была сама предупредительность. Но что то в ее глазах заставило меня напрячься. Она смотрела на посланника со странной смесью ужаса и восторга. Он практически не обращая на нее внимания бросил: - Минеральную воду без газа и орешки. Раввин поддержал идею, а я попросил кофе. Женя вышла.
       Приглядевшись внимательнее к посетителям, я без труда понял, что раввин здесь просто для пропуска ко мне. Некоторое время мы молчали. Затянувшуюся паузу нарушил раввин.
       - Как идет бизнес? Как наши люди, не доставляют хлопот?
      -- Все нормально, работа идет, а как ваши дела, прихожан становится больше?
      -- Да нет, не верят люди в бога, правда синагога маловата, и власти не дают разрешения на расширение. Предлагают строить новую в Щербинке. Но скажите на милость, какие евреи в Щербинке? Зачем там синагога? И затраты какие.
      -- Раби, так Вам нужна материальная помощь?
      -- Ну кто же откажется, мы люди духовные, но жить как-то надо, да и ремонты влетают в копеечку. - Раввин тяжело вздохнул. - Вандалы портят и стены и памятники на кладбищах, а охрана так дорого стоит и за ремонт надо платить.
      -- Разве прихожане не помогают?
      -- Помогают конечно, но дополнительная помощь никогда не бывает лишней.
       Вошла Женя и принесла на подносе минералку, кофе и орешки. Наш разговор с раби продолжался. До чего евреи любят жаловаться. Я узнал, что синагога в Биробиджане обветшала, что во Владивостоке нужно строить новую, а средств нет, ну почти нет, хотя местные прихожане и создали специальный фонд. Верующих становится все меньше, все больше тех, кто изредка заходит и иногда жертвует. Плавно разговор перешел на проблемы Израиля. Все это время спутник раввина молчал, со скукой разглядывая картины, развешанные на стенах офиса. Даже вид ночной Москвы не сильно привлек внимание. Создавалось впечатление, что раби привел его ко мне, потому что им нечем было заняться в час ночи, и первое впечатление было обманчивым. Еще минут пятнадцать раби рассказывал о ужасающем положении своих единоверцев и трудностях расширения веры. Я начинал скучать, когда в разговор неожиданно вступил Яков.
       - Николай Владимирович, ведь у Вас большие трудности? - Я даже вздрогнул от неожиданности.
       - Ну это как сказать, бизнес без трудностей вообще редко бывает. - Раби встал и пробормотав что-то типа - где тут у вас туалет - вышел из кабинета. Дальше мы продолжали разговор вдвоем.
       - А что Вы имеете ввиду под словом бизнес? Вы же знаете, у меня много предприятий. Что-то убыточно, что-то в хорошей прибыли.
      -- Николай Владимирович, вы прекрасно поняли, что я имею ввиду. Вы испытываете давление со стороны властей, Ваши предприятия переходят под контроль других людей. И в конце концов у Вас просто не хватает денег на поддержание оставшегося оборота.
      -- Вы хотите купить мой бизнес целиком, или по частям? - Умиротворенного настроения как не было, потянувшись к бутылке налил себе коньяка.
      -- - Яков, Вы будете? - Я вопросительно взглянул на него.
      -- - Не пью, и Вам не советую.
      -- Как простите Ваша фамилия, что-то не видел ее в списке Форбс.
      -- К чему эти глупости. - он усмехнулся, зло и резко. - зачем мне покупать Ваш бизнес, мы просто хотим помочь.
      -- Кто это мы и сколько Вас? Уж не Вы ли помогли мне достичь нынешних высот?
      -- Нет не я, Вы сами нанимали менеджеров сдавших Вас Вашим друзьям. Еще раз повторяю, мы хотим Вам помочь.
      -- Вернуть мне бизнес?
      -- Ну уж нет, сам промухал, сам и возвращай. Нас интересует, что ты собираешься делать с трубопроводом.
      -- Скорее всего сдам, как и все остальное. Пока предлагают деньги. - я неожиданно успокоился. - Мне тридцать лет, впереди вся жизнь, нафига ее гробить на схватку с уродами?
      -- Это не уроды, это просто бизнес. Откуда ты взялся с такими деньгами да еще и в России? Отсюда сбегают с гораздо меньшими суммами, и никто не вкладывается.
      -- Мы перешли на ты?
       Он махнул рукой: - Не придирайся к словам, если мы договоримся, будем на ты, если нет, то сегодняшняя встреча последняя, и как мы говорили, не имеет значения.
      -- Откуда я получил деньги тебе видимо известно, а за что, это мои проблемы.
      -- Ну меня это не сильно беспокоит - Яков сделал паузу - Значит трубопровод продашь и идею забудешь?
      -- Все равно достроить и запустить не смогу, ведь они заблокировали строительство. А почему тебя заинтересовал нерентабельный проект? Это ж я для души.
      -- В космос потянуло? - Яков был необыкновенно сведущ в моих делах.
      -- Да, потянуло. С тех пор, как законсервировали МКС, на орбиту забрасывают только спутники, марсианская и лунная программа заморожены, только Китай серьезно работает в этом направлении.
      -- Вот нас это тоже волнует. Китайцы никого не пускают к программе, а это настораживает.
      -- Яков, ты что, из ООН?
      -- Я сам по себе. Ты лучше скажи, зачем такая дымовая завеса? Поворот рек в Европу, транспортный коридор Китай, США, Европа.
      -- А как иначе деньги привлечь? Кому нужна дорога в небо?
      -- Раз я здесь, значит нужна. - Наконец Яков перешел к главному. - Мы можем обеспечить тебе продолжение строительства и заморозить отторжение тех заводов, которые работают на трубопровод.
      -- Вы что, Президент России и его команда? Так и они не могут, меня кушает сразу несколько групп.
       Яков ничего не ответил. Пауза затягивалась. Я спохватился: - А где запропастился раби? Может еще кофе? - Женя ответила мгновенно, так же быстро принесла кофе и тосты.
       - Женя, раби у тебя?
       - Что Вы, Николай Владимирович, он пошел в офис ТНК, сказал, что его оттуда можно вытащить только когда у Вас переговоры закончатся. - Она вышла.
      -- Яков, это как понимать?
      -- Да зачем ему знать, о чем говорят два бизнесмена?
      -- Как раз это и странно, почему ему это не интересно, вдруг тут деньгами пахнет, А тут ведь пахнет.
      -- Меньше знаешь, крепче спишь. Лучше скажи, обдумал?
      -- Ну так как ты мало похож на филантропа, я хочу знать, что мне это будет стоить.
      -- Ничего материального. Видишь ли, в Израиле большие проблемы с работой для квалифицированных инженеров и рабочих, мы хотим, чтобы ты по максимуму привлекал наших граждан. - не замечая моего обалделого взгляда, он продолжал: - Тебе нужны строители, тебе нужны крестьяне, наконец, тебе нужны инженеры и ученые с врачами. Все эти люди у нас есть.
       Наконец я смог перевести дыхание: - Яков, ты что, президент Израиля?
      -- У нас президент, фигура политическая, а премьер-министр - исполнительная, но я не тот ни другой. Так что, ты согласен?
      -- Я согласен, только боюсь потенции у вас не хватит, говорю же - бизнес рвут на части.
      -- Мы постараемся затормозить этот процесс. Только уж и ты выполняй нашу договоренность.
      -- Да мне пофигу, кто будет разрабатывать и делать, главное, чтобы процесс пошел.
       Снова в разговоре возникла пауза. На этот раз ее прервал Яков.
      -- Никаких бумаг мы с вами подписывать не будем, а вот хорошего чайку с жасмином я бы выпил.
       Женя снова оперативно принесла чайничек с китайским чаем и горку бутербродов с рыбкой, икрой, сыром и колбаской. Через несколько минут появился раби.
      -- Вы меня извините, я тут зашел на минуту к друзьям из ТНК, так они меня только что отпустили.
       Дальше разговор пошел о погоде, о видах на урожай, потом скатился к проблеме усиления стран Центральной и Южной Америки. Раби снова затянул волынку и нехватке денег, но Яков прервал его. Мы пожали друг другу руки, и они вышли. На всякий случай я включил микрофон в приемной и услышал прощальную фразу Якова, обращенную к моей секретарше. - Охраняй его.
       Три часа ночи, несмотря на коньяк, чай и кофе спать совершенно не хотелось. Интересно, как у них получится затормозить развал моих активов? Даже ФСО оказалась бессильна. То есть они могли задавить одну группу или две, но куски у меня рвали не менее восьми группировок и все имели связи в ФСБ. Ну да ладно, это не мои вопросы, как Господь решил, так и будет. Я поднялся и вышел из офиса.
      -- Женя, а где ночная секретарша?
      -- Она сегодня попросила меня заменить, ничего я не устала.
      -- Ну ладно, я пошел, может завтра не приду, что-то настроения работать нет.
       Поднявшись к себе, я позвонил Вике. Она долго не отвечала, наконец в телефоне послышался ее сонный голос:
      -- Да, Ники, что не спишь?
      -- Не спится что-то, приезжай.
      -- Хорошо, скоро буду.
       Что мне нравилось в ней, так это безотказность. Никаких вопросов. Впрочем, те девушки, что задерживались рядом со мной, так себя и вели. С Викой я встречался уже почти год. Она почти ничего не просила, и какое-то время я надеялся, что нравлюсь ей, пока мне не положили на стол список ее ухажеров. В конце концов, небольшая помощь ее бизнесу позволяла хорошо проводить время.
       Покувыркавшись с ней часок я наконец заснул. Спалось, впервые за последние полгода, спокойно и без снов.
       На следующий день банк, в котором я безуспешно пытался получить кредит, принял положительное решение, а консорциум цементных заводов увеличил объемы продукции поставляемой с отсрочкой, и снизил ее цены. Еще через неделю у губернаторов Вологодской и Пермской областей возникли конфликты с местными бизнесменами и они на время забыли о вопиющих нарушениях экологии с моей стороны. Через месяц руководство моих шахт согласилось возобновить поставки моим заводам по сниженным ценам, а ФАС не нашло в этих действиях предмета сговора. Таким образом ситуация если не улучшилась, то стабилизировалась.
       Приехавшие из Израиля специалисты наладили стабильную работу на трубопроводе. Из Германии наконец поступили новые проходческие щиты с помощью которых удалось проходить в день не меньше километра подземной части. Еще более быстрыми темпами шло наземное строительство. Я мотался по Китаю, уговаривая руководство вложить деньги в свою часть транспортной системы. Телепорты получали все большее распространение, но иметь альтернативную систему поставки сырья из России и встречной доставки товаров в Европу и Америку было целесообразно. Китайцы начали свою часть строительства вдоль побережья Тихого океана. Труба была меньшего диаметра, но мне большего было и не нужно. США, несмотря на кризис, подключились к строительству со своей стороны. Через Канаду и Аляску, по дну Берингова пролива к Магадану. Казалось весь мир, за исключением стран получавших доходы от телепортов, включился в строительство.
       Но и тут я оказался слишком оптимистичен в своих оценках. Мусульманские страны, не получившие приглашения, начали проявлять к строительству повышенный интерес. Спутник, круживший над трубопроводом, фиксировал появление групп туристов в этих районах. Охрана вступившая с ними в контакт сообщила, что это группы молодых ребят, которые интересуются природой. Вот только военная выправка вызывала некоторые сомнения. В конце концов служба безопасности, сопоставив фото со спутника, и пройдя маршрутами "Туристов", обнаружила несколько складов с взрывчаткой и оружием. Склады заминировали и оставили ждать владельцев.
       Следующие пять лет прошли в суете и работе. Давление со стороны палестинцев на Израиль возрастало. Хорошо вооруженная армия сдерживала банды на границах, а население городов и поселков, куда долетали палестинские ракеты, было уже эвакуировано в Сибирь. Такое положение дел еще больше раззадоривало Хамас, Хезболлу и ФАТХ. Но рабочих на территории Израиля требовалось все меньше, смертники не могли найти сколько-нибудь значительного скопления людей. В этой ситуации я решил начать собирать орбитальный спутник ,не дожидаясь окончания строительства трубопровода. Тем более, что стартовые модули с топливом, водой, оборудованием, были уже изготовлены и хранились в ангарах сборочного завода под Санкт-Петербургом. Финишный створ под Магаданом был готов, к нему примыкало почти восемьсот километров разгонной части с подготовленной к работе начинкой. Ученые рассчитали варианты загрузки модулей через выходной отсек и аккуратную транспортировку к последней готовой части. Разработка системы автоматического управления модулями тоже не заняла много времени. На орбите их должен был встретить шаттл, который я купил у НАСА. Старинная конструкция уже двадцать лет не взлетала, но мои инженеры перебрали его практически по винтикам, поработали над топливными баками и дали гарантию на два старта. Мой счет катастрофически опустел, но пути назад уже не было. По северному морскому пути все готовые модули доставили в Магадан. С мыса Канавералл впервые стартовал частный космический корабль. Две недели нервотрепки, десять отложенных стартов и наконец шаттл доложил с орбиты о готовности к работе.
       Я стоял на берегу моря, дул сильный и холодный морской бриз. Лето, июль, и температура вроде больше двадцати, а мороз продирал до костей. С первыми модулями мы решили не отправлять людей. И сейчас, где-то в глубине сибирских гор готовился к старту первый цилиндр. В конце концов мы решили не загружать их по стартовой трубе, а просто отвезти вниз, благо зазора хватало. Стартовый трубопровод шел почти касаясь свода большого турбопровода и снизу было больше восемнадцати метров. Правда пришлось поменять расположение разгонных магнитов и насосов, но это оказалось неожиданно легко. Хорошо, что мы не начали одновременный монтаж транспортных линий. На глубине почти трех километров мы сделали обширный зал, куда удалось поместить все модули, разместили и краны для их перемещения. В тыловой части стартового ствола поставили кессон и начали первую откачку воздуха. Свободные места между трубопроводами заняли емкости, куда должен был поступать воздух собирающийся перед разгоняющимся модулем. Двадцать второго июля две тысячи сорок шестого года все было готово к первому пуску.
       Хотя мне и доложили с точностью до секунды начало старта, все равно грохот ионизатора, пробившего канал в земной атмосфере, заставил вздрогнуть. Мороз, от которого стучали зубы, мгновенно сменился жаром. Но окружающие меня люди, включая телохранителей, того, что происходит со мной, просто не заметили. Лепестковый шлюз распахнулся одновременно с пробоем. Два модуля по двадцать метров, один за другим устремились к орбите, и через минуту экипаж шаттла отрапортовал о начале дистанционно управляемого полета. Наша команда всю эту бесконечную минуту смотрела в небо пытаясь что-то рассмотреть. И только после поступившего доклада люди, окружавшие меня, начали неуверенно улыбаться. Потом кто-то закричал ура, крик подхватили все. Ученые и механики, конструктора и телохранители, плакали и обнимались, разливали шампанское и спирт. И только тут до меня дошло: Мне улыбались, мне хлопали, но вокруг меня образовался пустой круг. Никто не решался подойти. Наконец Игорь Семенов - Генеральный конструктор всего этого хозяйства, воскликнул: - Качаем шефа! - Они бросились ко мне большой нестройною гурьбой, и я взлетел в воздух. Меня качали, а я не мог сдержать слез.
       Все лето и начало осени каждый день на орбиту отправлялись запасенные модули. По северному морскому пути пошел второй караван. На этот раз он вез жилые модули и модули жизнеобеспечения.
       Эти пуски не позволили скрывать истинное назначение моей работы. Удивительно, как долго весь мир велся на разговоры о транспортном коридоре. Наверное сильных мира сего это не интересовало, а те, кого интересовало - искусно скрывали от остальных. Но теперь проблема встала во весь рост. Китай первым начал задавать вопросы. Причем вопросы ставились в жесткой форме. Собственная космическая станция Китая уже лет пять практически не работала. А тут и слепому стало ясно, что в России готовится грандиозный космический проект. Китайские власти потребовали прямой доступ к грузам, отправляемым на орбиту. Такой же доступ потребовался американцам и кубинцам. Последними в очередь встали российские военные. С нашими было проще всего. Мои службы подготовили личные дела на весь генералитет. Я предусмотрительно взял на хорошо оплачиваемые должности детей особо крикливых генералов, но не учел их быстрой смены. Они без перерыва подсиживали друг друга, кто-то терял влияние, кто-то его приобретал. Но мне удалось сцепить между собой сухопутные войска и ПВО. Пока они выясняли, кому надлежит курировать столь серьезный проект, я отправил на орбиту первую бригаду сборщиков. Победили ракетные начальники вместе с службой космической разведки. Теперь на мои пуски наложили гриф секретно, главное, что они продолжались. Я уже почти не вспоминал мой ночной разговор в Башне Федерации, только иногда поражался, как менялось отношение некоторых должностных лиц.
       Начало запусков модулей на орбиту взбудоражило весь мир. Российский президент выступил с большой речью, в которой обещал жителям своей страны покорение космических просторов, хвастался передовой наукой и учеными. После чего, ко мне прибыла целая делегация академиков Академии наук. Они честно пытались разобраться в наших разработках, но этому препятствовали две проблемы. Первая, с ними никто не хотел делиться наработками и опытом. И вторая - поднаторев в подсиживании друг друга и поисках грантов под что-то там в носу, они просто не могли разобраться в элементарной механике. Поэтому моя служба протокола водила их из лаборатории в лабораторию, потом в конференц-зале пару дней их кормили заранее составленными докладами, где было много воды, пафоса, дифирамбов в честь руководства страны, но не было отчетов о химическом составе оболочек модулей, расчетов размещения ускоряющих обмоток, и прочей малозначимой ерунды. Все закончилось большим банкетом, где я сердечно поблагодарил академическую науку за неоценимую помощь в разработке теоретических основ звездоплавания, и попросил помочь деньгами. Последняя просьба не вызвала ажиотажного интереса. Мне предложили помощь в подборе молодых специалистов, что я переадресовал в свое кадровое агентство. Шумиха в России быстро утихла. Заработать на запусках было нельзя, я не хотел конкурировать с ракетами и наживать себе новых врагов. Строительство шло своим чередом, там осваивали вместе с моими и бюджетные деньги.
       Но интерес со стороны других стран не ослаб, а многократно возрос. Америку беспокоила судьба транспортного потока через Берингов пролив. Эту часть строительства мы завершили ударно и вскоре по трубопроводам должны были пойти товары из Америки в Китай и обратно. Космическая составляющая их перестала интересовать, как только мы заявили, что строящийся спутник повиснет на геостационарной орбите над Уралом и Сибирью. Южноамериканский Союз вообще не проявил интереса, просчитав максимальную мощность товаропотоков. А вот Китай и Индия проявили серьезную обеспокоенность. Наши сказки о большом спутнике, который будет заниматься телетрансляциями, навигацией и мониторингом экологического положения в России, вызывали только скептические усмешки. Китай прямо потребовал у российского правительства доступа к модулям и их начинке, мотивируя это тем, что возможно появление космического оружия в непосредственной близости от границ Китая. Группы китайских туристов оккупировали строящийся трубопровод. Делегации на место строительства и к стартовому столу шли непрерывно. Я получал от Индии и Китая одно заманчивое предложение за другим. Российское правительство отказало Китаю в доступе к производству модулей ввиду того, что это частное предприятие и ведет свою деятельность без нарушений российского законодательства. Обвинения в попытках вывести на орбиту космическое оружие были отвергнуты, как полностью необоснованные. Мои заводы не имели оборудования, которое было способно изготовить оружие. И вообще, такого рода работы велись под строгим контролем государства. Но китайцы продолжали давить, используя давно отработанные американцами методы. Успокаивать одних возбужденных чиновников другими приходилось постоянно. То на стройках появлялись незаконные мигранты, то у сотрудников инженерно технического состава были нарушения при приеме и увольнении с работы. То экологический контроль вставал на уши из-за нарушения водообмена в Предуралье. СЭС отслеживал качество и соответствие ГОСТам всего, что ели рабочие, и несколько раз запрещал использовать мясо, закупленное в Польше и Прибалтике. Хорошо, что плотная дружба с налоговиками и военными строителями предотвращала вопросы с этой стороны. Но и других государственных контролирующих органов хватало с избытком. Китайцы не скупились, стремясь затормозить строительство основного трубопровода.
       Я позаботился о том, что в Ярцево по земле было проехать почти невозможно. Только небольшой аэродром, приспособленный для приема вертолетов и телепорты. Основные работы велись в подземных горизонтах. Многие сотрудники месяцами не выходили на поверхность. Город был полностью обеспечен всеми ресурсами. Многочисленные подземные поля приносили неплохой урожай, там же разводили практически любых домашних животных. Молочные фермы, сельскохозяйственные заводики, мясокомбинаты, сады, где росли и яблоки и бананы. Конечно слухи расползались быстро и широко. Но приехавшие из Израиля поселенцы были не особенно разговорчивы и вовсе не стремились к перемене мест. Научные институты и лаборатории не принимали молодежь для обучения и практики. В них работали устойчивые коллективы, которые пополнялись только за счет постоянных сотрудников, придирчиво отбираемых рекрутерами. За двадцать лет у нас начала складываться школа, которая была нацелена на обеспечение собственной молодежью. Конечно, мы безжалостно использовали наработки ученых со всего мира, но крайне неохотно делились своими, особенно в практической области. Делегация академиков была единственной, которая прошлась по большинству наших научных учреждений. Китай настойчиво искал пути для того, чтобы либо возглавить, либо похоронить мой проект. Наряду с этим в Гималаях началось интенсивное строительство аналогичного пускового комплекса, правда он был значительно короче и предназначался для вывода на орбиту грузов. Людей китайцы отправляли традиционным способом. Совершенно неожиданно возобновилась космическая гонка. США начали строительство пускового трансамериканского комплекса с выходом в Скалистых Горах. Направленный против вращения Земли, он смог бы выводить спутники на необычайные орбиты.
       В это время я пережил первое покушение на свою жизнь. Моя компания занимала небольшой офис в Башне Федерации в Москве. Сотрудников было немного. Пятеро менеджеров, которые собирали и обрабатывали информацию с уже не моих заводов. Секретарша, которую я менял раз в два года. Они уходили, как только понимали всю бесперспективность наших отношений. И пара охранников, для солидности. Офис убирали службы Башни в ночное время. Хотя я и подолгу задерживался и иногда ночевал в офисе, ни разу не видел ни одного уборщика. Тем не менее, они были. И в этом мне пришлось неожиданно убедиться. В этот день, как и всегда, я вошел в офис, но против обыкновения не пошел в свой кабинет, а зашел к менеджерам. Мы поговорили о перспективах закупки строительной арматуры в Китае, своей катастрофически не хватало. После чего пошел к себе в кабинет. Там в вольной позе за моим столом сидел программист. Как издавна водится, появление шефа не вызвало у него никакого трепета. Компьютер у меня немного глючил, отказывался воспринимать голосовые команды, и наконец светило программирования решил им заняться. Он что-то набирал на сенсорной клавиатуре, причмокивал, и уговаривал комп прекратить дурить. Попасть в свое уютное кресло не было никакой возможности. Лучи солнца, пробивая зеркальные слои стекла, причудливо ломались на сенсорах компьютера. Мне показалось, что клавиатура замазана каким-то маслом.
       -Черт, ты чем это клавиатуру измазал?
       -Я? - программист поднял на меня затуманенные глаза: - Что замазал?
       -Клавиатуру.... Руки надо мыть, когда за комп садишься.
       -Я мыл, и клавиатура чистая: - Он демонстративно провел по ней пальцем и показал его мне. Случайно палец был средним.
       Ругаться не хотелось. - Ну, ладно, тебе сколько еще возиться?
       -Вы же не хотите продвинутую технику ставить, а это старье можно до вечера настраивать.
       -Хорошо, скажи секретарше, когда закончишь.
       Делать в кабинете было совершенно нечего, я вышел в приемную и попросил себе кофе. Еще с полтора часика протусовавшись у менеджеров, я понял, что к компьютеру мне совершенно не хочется. Позвонив своей очередной девушке, я заказал в квартиру шампанского и закончил рабочий день.
       Утром мой компьютер работал исправно, а программист слег с простудой, которая резко переросла в ураганный отек легких. Спасти его не смогли. Я бы и не вспомнил о масле на клавиатуре, если бы уже вечером, не обратил внимание, что мой, всегда слегка запыленный, стол блещет чистотой. Так как новые секретарши умели нежным голосом говорить - "Алле" и не горели желанием протирать стол шефа - значит, это сделал кто-то другой. Еще лет десять назад я, помимо официальной следящей системы, разместил у себя в кабинете и в приемной парочку замаскированных веб камер. Было интересно иногда смотерть, как развлекались секретарши в мое отсутствие. Но с тех пор интерес значительно угас, и камеры писали на диски информацию уже по инерции. Следуя какому-то порыву я попросил службу безопасности показать мне записи двух последних суток с официальных камер. Ничего необычного там не было. Камеры включались когда меня не было в офисе, но их можно было отключать и секретарям и безопасникам. Последнее время они не утруждали себя подобными задачами, а секретных переговоров я не вел. Накануне прихода программиста камеры зафиксировали уборщика, который исправно убрал мой кабинет, но к столу не приближался. Уже почти успокоенным я решил глянуть на записи своих камер. Качество было гораздо хуже, но меня ожидал сюрприз. Уборщик вел себя совсем не так, как на официальных камерах. И самое главное - он прошел к моему столу и провел над клавиатурой чем-то похожим на спрей. На следующую ночь тот же уборщик тщательно протер мой стол. Этим вечером я попросил всех сотрудников свернуться вовремя, закрыл офис и стал заниматься детективной работой. Но сначала попросил службу безопасности тщательно проверить причины смерти программиста и особое внимание уделить его рукам. Совмещение картинок с нескольких камер по времени с моими веб-камерами подтвердило нехорошие предчувствия. Кто-то поменял записи камер слежения. Вернее просто смикшировал их. Так в приемной камеры работали в нормальном режиме, но как только уборщик зашел в мой кабинет, картинка с кабинетной камеры была заменена. Причем уборщик каждый день на уборку кабинета тратил по пятнадцать минут тридцать две секунды. И если бы не мои записи, найти замену было практически невозможно. Подобрали даже освещение с улицы. Установив все это, я уже практически не удивился, когда начальник моей службы безопасности попросил приватной беседы.
      -- Николай Владимирович, мы провели тонкий химический анализ рук программиста и на подушечках пальцев обнаружили следы очень экзотического растительно-минерального состава. - Василий Иванович выглядел испуганно, что на него совсем было не похоже. Он много лет проработал в ФСО, но когда ему предложили закрыть глаза на пару дней при охране одного из высших чиновников, пришлось уйти в отставку. Уже семь лет он организовывал мою охрану, но я не доставлял хлопот.
      -- И что это за состав? - я примерно предполагал, что он ответит.
      -- Химики затрудняются, но говорят, сложная смесь органики с мышьяком. Последний, скорее всего, играет роль катализатора.
      -- Ну и что?
      -- При попадании в кровь эта фигня вызывает закупорку мелких кровеносных капилляров и отек легких.
      -- А как она с пальцев в кровь то попала?
      -- Может через желудок, может через порез, химики говорят, может глаза тер. А если долго с пальцев не смывать, то и через кожу. Это было убийство. Интересно, кому перешел дорогу наш программист. Да еще так ловко завалили. - Глаза безопасника засверкали. - Нам хотят подставить своего программиста. Но - Василий Иванович замялся, не решаясь спросить главного. Пришлось ему слегка помочь.
      -- Понимаешь, вчера увидел что клавиатура в масле, а сегодня стол уже чистый. И душа что-то подсказала.
      -- А при чем здесь программист?
      -- Да он за моим столом весь день торчал. Сбой устранял. Я его еще про грязь на клавиатуре спрашивал.
       Мы замолчали. Каждый думал о своем. Это странно, но мысли Василия Ивановича четко проявлялись в моей голове. "Черт, завалят шефа, новую работу искать придется. А кому я нужен, и возраст и пятно в биографии. Но дорогу он перешел серьезным людям. Если я начну у них на мозолях топтаться, то буду следующим, за этим программистом."
      -- Николай Владимирович, чтобы эффективно Вас защищать, я должен знать, кому это нужно. - Голос у него затвердел. - Вы пока работайте тут, а я посмотрю записи с камер.
       Оставшись один, я попытался сосредоточиться. Кому я помешал? Да еще настолько, чтобы меня не просто подвинули, а попытались устранить. Мои менеджеры? Но я их оставил в покое. Заводы гробились, деньги разворовывали, но я не наседал, проверок не устраивал. И был явно лучше и удобнее новых потенциальных владельцев. Да и уровень исполнителя удивлял. Таких специалистов на вольных хлебах давно уже не было. Это в прошлом веке при развале СССР, тогдашние правители выкидывали этих людей на улицу. Но их преемники быстро спохватились и уже не позволяли себе подобной роскоши. Раз не позволяли, а исполнитель был, значит наш гарант? Да вроде не должен. Это же благодаря мне он вещал с высоких трибун о небывалом подъеме промышленности и науки, о прорывах к новым горизонтам. Следующий кандидат тоже был не против такого сотрудничества. Бюджетные деньги, валом катившиеся к стройке, добегали до нас скромным ручейком, но я этому не возражал, лишь бы не мешали. Тогда кто? США больше волновал трубопровод через Аляску в Китай. Когда они убедились, что стройка на нашем участке не замедлилась, то другие проблемы их перестали волновать, а когда они просчитали экономический эффект от подобного проекта на территории США, то и вовсе успокоились. Если русские предпочитают закапывать свои денежки в землю, то это расчетливых американцев волновать не должно. Главное, что ресурсы из России шли, идут и будут идти, иначе зачем вся эта песня с транспортными коридорами. Южноамериканский Союз был поглощен внутренними вопросами. Резкий рост уровня жизни и нехватка кадров. У них специалистов нужного профиля просто не было. Оставались Китай и Индия. И та и другая страна славились подобными спецами. Обе страны сильно переживали за контроль над ними из космоса. Китай резко усилил частоту полетов и форсировал программу создания лунной базы. Индия бросилась было в погоню, но частный капитал не проявил интереса к космосу и собрать нужный объем средств не удалось. Так что наиболее вероятным заказчиком оказался Китай.
       Дверь неожиданно открылась, я даже вздрогнул. На пороге появился Василий Иванович.
      -- Камеры показали, что никто не подходил к Вашему столу в течение недели. Отключений не было. Вы можете припомнить, когда вы выходили из офиса и не включали камеры? - В приоткрытую дверь была видна часть приемной. Там в напряженной позе стояло несколько охранников.
      -- Да все как обычно, вечером ушел, утром пришел, а программист уже сидит, работает.
      -- Значит, это можно было сделать только в тот момент, когда Вы вышли, а камера еще не включилась. Ее же включает Ваша секретарша?
      -- Конечно, они вообще тут круглые сутки, посменно.
       Василий Иванович демонстративно закрыл дверь и мы продолжили разговор.
      -- Та, которая работала тогда, и сейчас тут?
      -- Конечно.
      -- А давно она у Вас работает?
      -- Василий Иванович, а ты что, не в курсе? Мне казалось, что их всех проверяет твоя служба.
       Он нисколько не смутился. - Проверяет, но может и не справиться. Тут действовал профессионал.
      -- Да ей проще мне мышьяку в кофе насыпать, чем клавиатуру пачкать.
      -- Может и проще, а может и нет.
      -- Ладно, я тебе все расскажу, а ты уже работай. У меня есть еще камеры. Так вот, клавиатуру мазал уборщик, он же ее и протер следующей ночью. Вот так. И где камеры включались, что они передавали, ты уже смотри сам.
       Я поднялся из-за стола и вышел в приемную. Там три здоровых бугая зорко следили за каждым движением секретарши. Она сидела, кусая губы и всем видом выражая испуг молоденькой девчушки. Только в глазах у нее полыхал совсем другой огонь.
      -- Ну что, орлы, можете быть свободны.
       Орлы взглянули мне за спину и быстро вышли из офиса.
      -- Николай Владимирович, я проверю и доложу. - Василий Иванович совершенно не выглядел смущенным. Работа у них такая.
       Я, как настоящий джентльмен, решил успокоить девушку.
      -- Ну вот, все в порядке. Ты не сильно испугалась?
      -- Нет, что вы. - И тут в ее глазах вспыхнул настоящий страх. Но глядела она не на меня, а на вход. У дверей стоял невысокий человек, мявший в руках свою шляпу.
      -- Извините, это офис ТНК? - голос у него был низок и хрипловат.
      -- ТНК десятью этажами ниже.
      -- Извините. - он развернулся и быстро вышел.
       Когда я обернулся, секретарша была в полном порядке.
       На следующий день Василий Иванович окончательно выяснил картину происшедшего. Провода от камер были аккуратно перерезаны в распределительном ящике на этаже. Туда и подключали запись сигнала. Для этого все движения уборщика должны быть расписаны по секундам. Уборщиком был китаец, проработавший на этом месте больше года. Что было самым удивительным, так это зарплата обслуги и состав. Платили настолько мало, что нормальный человек должен был работать на две, а то и три ставки. Тем не менее, семьдесят процентов мест занимали молодые ребята спортивного типа всех национальностей. Он не стал разбираться в хитросплетениях их заработков, но голливудские стереотипы, когда уборщик или повар оказывался элитным спецназовцем, оказались удивительно жизненны. Теперь необходимо было устранить причину нездорового интереса к моей персоне. Китайцы очень последовательны в своих действиях, и если я не смогу их убедить в своей безвредности, то они доведут дело до конца. Поэтому я попытался выйти на главу Госсовета КНР. Сделать это оказалось на удивление легко. То-ли мой капитал сыграл роль, а может меня просто ждали. Но на следующий день капсула телепортера доставила меня в Пекин. Как говорят официальные СМИ - встреча прошла в теплой дружеской обстановке. Мы сидели вдвоем в красивом садике, расположенном на крыше комплекса правительственных зданий на окраине Пекина. Председатель хорошо знал русский язык и мы общались без посредников. После чая, и разговоров о погоде и изменении климата мы приступили наконец к волнующей меня теме.
       Я задал вопрос первым. - Уважаемый Хо, с чем связан Ваш интерес к моей персоне?
      -- Ну мы интересуемся всеми ведущими бизнесменами и политиками мира. Согласитесь, это разумно.
      -- Интересуетесь, так же как и мной? С теми же действиями?
      -- С разными. Наши действия зависят от Ваших поступков. - Мы помолчали.
      -- И какой поступок Вас так расстроил?
      -- Вы пытаетесь монопольно захватить космос, а мы любим чистое небо над нашими головами.
      -- Наш спутник будет висеть над Россией.
      -- А что ему может помешать иногда отправлять свои саттелиты полетать над нами?
      -- Мы можем подписать соответствующие договора.
       Хо иронично улыбнулся. - Это нас полностью успокоит. Но, боюсь, у Вас останутся проблемы.
      -- Разве у моей проблемы нет конструктивного решения?
      -- Почему же нет. - Хо встал и прошелся по кабинету. - Нас очень интересуют применяемые Вами технологии. Если бы Вы согласились на нашу помощь специалистами. Мы можем помочь и оборудованием. Кроме того, часть заводов, которые работают на Ваш заказ, находятся под нашим контролем.
      -- Специалистами какого профиля?
      -- Самого разного. Мы можем помочь с организацией безопасности, с проектами спутника. Наши ученые разрабатывают аппараты для их использования в космосе. У нас есть большой опыт в космическом строительстве. Можно подумать о компенсации Ваших затрат на этот убыточный проект.
      -- Это очень щедрое предложение. - Я понял, что договориться не получится. Слишком много щедрых предложений, за которыми скрывалась потеря контроля над проектом.
       Теперь нужно было потянуть время и найти норку поуютнее. Черт возьми, где эти евреи, которые обещали и охрану и помощь. Слов нет, работают они неплохо. Но где охрана! Верчусь тут как червяк на крючке. Мыслей было много, но все они как-то не радовали. Хо, тем временем, налил себе еще чая и наслаждался его вкусом, поглядывая на меня.
      -- Николай, а не могли бы Вы рассказать, зачем Вам это нужно? Мы навели кое какие справки о Вас. Денег у Вас было много. Теперь гораздо меньше. Вы участвуете в распиле российского бюджета, но достаются Вам крошки. И зачем Вам космос?
       От неожиданного вопроса мои мысли сбились в кучу, как бараны перед внезапно захлопнувшейся калиткой.
      -- Ну мне кажется, что у такого спутника огромные экономические перспективы. Российское правительство получит серьезный контроль над своей территорией. Они смогут абсолютно контролировать перемещения любого человека, отследят незаконные рубки тайги, найдут поджигателей. В конце концов, наведут порядок в стране. У них полно поселков в тайге, из тех, кто не общается с внешним миром. Мы сможем предоставить услуги связи во всей Евразии, транслировать сигнал какой угодно мощности. Мы сможем из космоса предсказать новые залежи руд и нефти.
       Хо слушал мой монолог с непроницаемым лицом. Оживился он только при упоминании о поселках.
      -- Кстати о поселках. Ваш город на Енисее конечно принимает гостей. Но ваши институты очень не любят публичности. Наши ученые бывали у вас на симпозиумах, но не получили никакой практической информации. Может нам стоит наладить обмен учеными, ведь это так двигает технический прогресс.
      -- Конечно стоит, я поговорю с директорами институтов.
       Но намек понял сразу. Даже в Ярцево мне будет небезопасно. Хотя там к моему жилью вел отдельный тоннель, и домик располагался на крутом берегу чистейшей горной речушки. Вот только в окнах домика маячить становилось небезопасно. На этом наш разговор закончился.
       Проблему не решил, зато понял, что стоит опасаться за свою жизнь. Вечером того же дня я уже сидел у себя в Ярцево и старался расписать план на будущую жизнь. Легкие отношения с девушками уходили безвозвратно. Любая из них могла оказаться купленной Китаем. Женой я так и не обзавелся. Что было по-своему неплохо. По крайней мере не приходилось беспокоиться о жизни жены и детей, ввиду их отстутствия. Мысли текли неторопливо. Как всегда я прошел в часовенку. Внутри церковных помещений уютно потрескивали фитильки горящих свечей и лампад, лики святых, подсвеченные ими, смотрели на меня из полумрака. Как ни странно, все больше евреев приходило к православию, несмотря на то, что в Ярцево работали и синагоги. Мусульман и буддистов тут не было. Поэтому церкви процветали и уже давно не обращались ко мне с просьбами. Если раньше мое появление тут вызывало нездоровый ажиотаж у служителей культа, то теперь я ничем не отличался, в их глазах, от других прихожан. Думалось тут легко и широко. Я присел на лавку, прикрыл глаза и задумался.
       Уговорить китайцев отказаться от заморозки моих планов, путем моей ликвидации, не удалось. Значит, они будут и дальше стараться. Выезды в Москву нужно было прекращать. В конце концов, можно было устранить меня и более простым методом. Для современных прицелов зеркальное стекло не представляло препятствия, а бегать по офису в режиме уклонения от пули, я так и не научился. Здесь я был тоже в относительной безопасности. Относительной потому, что слишком много людей, слишком разные крючки, за которые могли уцепиться настырные исполнители. Эти мысли перемешивались с другими, там я продолжал мысленно строить и проверять сеть работ по созданию спутника. Нужно было создавать ремонтные бригады по обслуживанию пускового трубопровода, вакуумные насосы имели движущиеся части только на выходе, но это не снимало проблемы ремонта и поддержания работоспособности. На орбите из уже доставленных модулей собрали центральную часть будущего спутника. Получилась километровая труба стометрового диаметра. Во внутренней части установили электромагнитные ловушки, в которые попадали отправленные с земли цилиндры. Эту трубу раскрутили вдоль своей оси, получив подобие земного тяготения. Модули шли непрерывным потоком, на орбите уже работало больше тысячи человек и средств эвакуации на Землю им катастрофически не хватало. Однако это не отбивало охоты у других специалистов. С появлением тяготения на спутнике начали выращивать свои продукты. Опыты, проведенные много лет назад в СССР и США, позволили обойтись без детских ошибок. И станция самостоятельно обеспечивала себя продовольствием. Заработала и система регенерации. Вдоль ребер жесткости будущего спутника развертывались солнечные батареи, но нехватка энергии была ощутимой проблемой. Решить ее можно было отправив на орбиту один или два реактора со списанных кораблей или подводных лодок, только мои специалисты сомневались в безопасности этого решения. На повестке дня стоял вопрос об организации поселения на Луне. Все расчеты показывали, что создание производства модулей спутника на Луне гораздо экономичнее, чем на Земле. Кроме того там нужны были только первоначальные затраты на строительство поселения и завода, а счет мой катастрофически быстро пустел. Спасала положение только массированная помощь Израиля и России.
       Мысли прошлись по кругу и вернулись к первоначальной задаче. Очень хочется жить. Жаль, китайцы думают по другому, и переубедить их мне не удалось. И зачем мне все это нужно. Могу сейчас взять свою яхту, пару тройку девчонок, и рвануть в круиз по теплым морям.
      -- Ты уже это пробовал, но вернулся. - Голос в голове ничем не отличался от моих мыслей, просто монолог перетек в диалог, то ли с Господом, то ли с самим собой.
      -- Вернулся, потому, что девочки устроили драку и чуть не поубивали друг друга. Команда их еле расцепила.
      -- Не льсти себе. Тебе надоело, вот ты и начал их подначивать.
      -- Ну я уже плохо помню, это ж когда было.
      -- Да, это было давно, тогда ты отвечал за себя и за свою яхту. А теперь ты ведешь за собой больше трех миллионов человек. - Голос сделал паузу. - И отвечаешь за них.
       Я возмутился - Какие три миллиона? Перед кем отвечаю?
      -- Посмотри, сколько народа работает в Ярцево и сколько вокруг. Сколько людей получили цель в жизни не связанную с зарабатыванием денег. Те души, что потянулись за тобой, поверили в твои идеи. Ты отвечаешь за них. Ты их пастырь и теперь хочешь их бросить?
      -- Да какой из меня пастырь? Я и выпить люблю, и женщин уважаю. А уж положить голову на плаху за идею, точно не смогу.
      -- Кто-то складывает головы, а кто-то определяет, куда их нужно складывать. И не думай, что второе гораздо легче первого. Помнят только о тех, кто правильно определился. Тех, кто пригоршнями кидал верящих им людей на плаху, забывали быстро.
      -- Подставлять чужие головы на плаху я не хочу. Но и свою мне жалко. А китайцы ребята настырные и им плевать, куда и сколько народа я веду. Ты сможешь меня оградить?
      -- Это не та проблема, на которую стоит обращать внимание. Просто нужно сделать следующий шаг.
      -- Ничего себе, "не проблема", для кого как. И какой шаг я должен сделать?
      -- Ты свободный человек, и у тебя есть право выбора, - мне показалось, что всегда бесстрастный голос иронизирует. - Только выбор может быть правильным, а может и нет.
      -- Мы толчемся вокруг одного столба. Господи, подскажи мне правильное решение.
       Голос ничего не ответил. Вдруг я ощутил, что сквозь закрытые глаза пробивается яркий свет. Открыв их, я увидел бескрайнюю пустыню, освещенную ярким солнцем. В руках у меня был огромный деревянный посох. С дюны, на которой я стоял, открывался вид на бесконечную череду песчаных волн. Почему-то оглядываться назад мне совсем не хотелось. Тем более, из-за спины слышался неровный гул голосов. И что они все поперлись за мной! Как было бы хорошо, если бы из Египта убежал я и человек десять симпатичных девчонок. Так нет, огромная толпа еще тридцать лет назад состоявшая из спокойных рабов, пошла со мной через пустыню. Не нужно было мне тогда говорить, что я знаю дорогу к Земле Обетованной. Эти люди ругали меня, жаловались друг другу на мое поведение, но упрямо тащились за мной вслед. Любая дорога имеет начало, но не все имеют конец. Я поклялся перед Господом, спасти этих людей. И я их спасу. Сначала меня пытались убить египетские гонцы, потом их сменили местные шейхи, но я упрямо тащил народ через эту проклятую пустыню.
       Видение прервалось.
      -- Ты помнишь египетского царя, который правил в те годы? - Голос прозвучал неожиданно.
      -- А ведь был могучий фараон, думал, его славное правление будут помнить тысячелетия. Может вспомнишь, как звали хоть одного, из тех пустынных шейхов? Тоже нет? Ну тогда, может припомнишь, как звали правителей, которые развалили Советский Союз? Или президента США, который правил в то время? А ведь все они мечтали занять достойное место в истории. - Голос замолчал, потом также неожиданно спросил - А помнишь, как звали, того старика, что вел свой народ через пустыню?
      -- Моисей?
      -- Да, Моисей, а ведь он просто хотел спасти народ, да и к славе не стремился. Ни к славе, ни к памяти. Он просто следовал за своей душой. Один из немногих, кто понял и выполнил свое предназначение.
      -- Ты хочешь сказать, если я выполню свою идею, то меня запомнят надолго?
      -- Дурак ты, тот, кто стремится к известности, может получить ее, на мгновение. Ни великомученникам, ни святым известность не нужна.
      -- Ну вот кем кем, а мученником я быть совершенно не готов.
      -- Если тебя убьют китайцы, ты умрешь без мучений. Так что не надейся.
       Утром я вылетел на орбиту. Связь с землей была великолепной, оказалось, что координировать процесс с орбиты гораздо легче, чем из Москвы. Работа закипела с максимальной скоростью. Я немного сменил акценты. Теперь на Земле готовили большую станцию для отправки на Луну. Основу составляли все те же стандартные модули. Но первым делом на Луну отправили экспедицию, установившую приемные кольца. Теперь отправленные с Земли модули мягко садились на Луне практически без использования топлива. Базу строили по образцу Ярцево. Проходческие комплексы нарезали туннели в толще базальтовой плиты, с двух сторон туннеля устанавливались модули. Верхняя часть из сапфирового стекла представляла купол на поверхности Луны, а нижний этаж выходил на один из ярусов туннеля. Каждый модуль служил жильем для двух человек, так что места для жизни хватало. Вся конструкция была надежно загерметезирована напыляемыми герметиками. На ярусах туннеля выращивалось и собиралось все необходимое для жизни. Нижние ярусы модулей в зависимости от желания владельцев представляли кафе, спорт залы, кинотеатры, магазинчики и прочую нужную инфраструктуру. Параллельно с лунным городом строились заводы, на которых изготавливали модули для спутника. Через пять лет после начала освоения, спутник начал получать модули сразу и с Земли и с Луны. Освоение Луны вызвало огромную тревогу во всем мире. Тогда же произошла катастрофа с китайской экспедицией на Луну. Их корабль не смог затормозить и рухнул на поверхность. Взрыв ядерной установки недалеко от нашего города вреда не принес. По крайней мере, как сам факт взрыва. Лунная база китайцев, на которой трудилось два десятка тайкунавтов, тоже оказалась не повреждена, но с продовольствием у них возникли проблемы. Мы конечно помогли, но на территорию нашей базы не пустили.
       Тем временем на Земле, Китай предъявил претензии России, обвиняя ее в том, что наша база сбила китайскую ракету. У китайцев оказались данные радаров показавшие, что за мгновения до гибели экспедиция была обстреляна управляемыми ракетами. Так как это была территория нашей базы, соответственно и виноваты были мы. Правительство России предложило мне приехать с объяснениями. Я уклонился от встречи. Спутник получил первый законченный ярус. Мы сразу же запустили ТОКОМАКИ. Появление такого источника энергии резко ускорило строительство. Однако спутник пришлось увести на самую дальнюю орбиту, так как уже два раза происходило его столкновение с мусором, который не светился на радарах.
       Мы начали завозить запасы воды в центральную часть спутника, полным ходом шло строительство жилья. Для всех семей строились типовые квартиры. В итоге жилой пояс напоминал Средний Запад США. Вереницы двухэтажных таунхаусов разделенных зелеными полосами. Завершалось строительство и наполнение сельскохозяйственного пояса. Средства на счетах подходили к нулю, но это меня практически не интересовало.
       На Земле недовольство действиями России в космосе нарастало. Так как Израиль сильно обезлюдел, сдерживать нападения экстремистов становилось все труднее. Обстрелы продолжались и днем и ночью. Ответные бомбежки также приносили все больше жертв. Тогда и состоялось заседание ООН, в котором я принял участие. Меня пригласили сразу две страны США и Израиль. Шаттл приземлился на мысе Канавералл. Оттуда комфортабельный автобус доставил меня в Нью-Йорк, никаких телепортов. В дороге состоялся памятный разговор с представителями США и Израиля. Причем американец молчал и поддакивал в нужных местах.
      -- Николай, вот уже много лет мы работаем с вами и все это время прекрасно понимали друг друга. Мы не докучали вам своим присутствием, однако делали все, для того, чтобы ваша идея сбылась.
      -- Это заметно. Только вот у меня когда-то был капитал, от которого остались рожки да ножки.
      -- Тем не менее, денег вам хватило.
      -- Настоящий бизнесмен из любого проекта выходит с прибылью.
      -- Так ваш проект только заработал. Теперь вы можете заменить сразу все спутники над Евразией.
      -- С той орбиты на которой я нахожусь? Это проблематично. А спуститься ниже не позволяет набросанный вами мусор.
      -- Это поправимо. А что вам еще нужно для полноценной работы спутника?
      -- Деньги нужны. Туда надо землю завезти, еще кучу рабочих. Внешний броневой слой готов лишь на тридцать процентов. А если на Земле так дела пойдут дальше, то у меня останется один источник - Луна.
      -- А что вы можете предоставить взамен финансовой помощи?
       Я подленько улыбнулся. - Могу спутник переместить в район Ближнего Востока, или вообще к США подвинуть. Представитель США заметно поморщился от такой перспективы.
       В таком стиле разговоры не прекращались всю дорогу, а я так и не мог понять, что им от меня нужно. Китайцы закончили свою пусковую установку, а в Америке работы заглохли из-за недостатка финансирования. Когда мы уже подъезжали к Нью-Йорку, они наконец решились высказать свою главную просьбу. Она оказалась на удивление проста. Я и сам думал о таком решении задачи. На сессии ООН я должен был предложить израильтянам покинуть Израиль и перебраться на мой спутник. В обмен получал финансирование, достаточное для завершения работ. Предложение прошло на ура, особенно ликовали другие ближневосточные страны. Им казалось, что с уходом Израиля исчезнет предмет для распрей среди арабских режимов. Так что дебатов практически не было. ООН пообещал мне поддержку. С этого момента с Земли поступали в основном людские ресурсы, земля и вода. Все остальное поступало с Луны. На спутнике быстро развивалась наука. Основная часть населения трудилась в научных институтах. Девяносто процентов из них просто просиживало штаны, но оставшиеся десять изобретали много новых и полезных вещей. И снова началась планомерная работа. Израиль опустел поразительно быстро. Евреям надоела постоянная угроза и они перебирались в Ярцево и на спутник. Очень много пожилых людей останавливали свой выбор на Луне. Побывав на лунной базе я застал почти идиллическую картину. Детей на базе не было. Допуск на Луну получали только люди потерявшие возможность рожать. Длинные ярко освещенные дневным светом тоннели, свежий прохладный воздух, легкий ветерок от систем вентиляции. Посередине тоннеля тянулась аллея фруктовых деревьев. Тут были и яблони и вишни, в других тоннелях росли персики, апельсины. Зеленые газоны вдоль дорог. Несколько ярусов с зерновыми и бахчевыми культурами. Велосипедные дорожки, для особо торопливых ярус электротранспорта. На верхнем ярусе множество небольших кафе, магазинчиков, прачечные, аптеки. Много частнопрактикующих врачей. Население базы превышало два миллиона человек и их количество стремительно возрастало. Металлургические и машиностроительные заводы были вынесены на поверхность. И уже актуальной проблемой становилась закладка новой базы.
       Молодежь на спутнике изобрела мономолекулярные нити которые могли выдержать огромную нагрузку. У нитей была одна проблема - они не гнулись и не терпели трения друг с другом. Еще немного поизобретав, ребята придумали орбитальный лифт. Множество нитей тянулось от автономной приемной платформы к кабине лифта. Компьютер оценивал натяжение нитей а сложная система перплетений не давала нитям соприкоснуться друг с другом. Спуск и подъем на геостационарную орбиту занимал два дня, но ускорения и прочих неприятных моментов практически не было. По экономии энергии ни одно устройство даже близко не подходило к лифту. Орбитеры, стартующие со спутника очистили весь прилегающий к земле космос. Мы смело принимали заказы на запуск новых спутников, ремонт и утилизацию отслуживших свое. Российское правительство попросило вести мониторинг своей территории, что тоже приносило деньги. Казалось все идет как нужно. Но однажды утром я проснулся немного раньше своего тела. Вокруг меня сновали какие-то светлые клубки. Я легко всплыл под потолок. Закралась нелепая мысль - спутник остановил вращение и это невесомость. Но оказалось, что нас двое. Я парил под потолком, а мое тело лежало на кровати. Тут я в первый раз увидел ЕГО. Теплый взгляд сопровождал меня в моих метаниях. Наконец прозвучал глубокий голос, вернее даже не голос, а какое-то телепатическое общение.
      -- Ну вот, Николай, ты и выполнил свою задачу.
      -- Это сейчас что такое? - Вопрос прозвучал откровенно глупо, но я просто не мог поверить в происшедшее.
      -- Земной путь для тебя закончен. Но не закончено бытие.
      -- Это как?
      -- Ты должен опекать тех, кто вышел в космос. У меня много дел на Земле, а тебе придется не дать семечку с Земли сгинуть в этих пределах.
      -- Подожди, у меня же еще столько дел. Нам надо еще закончить оболочку спутника. У них же столько идей, нужно ограничивать. А на Луне?
      -- Твое тело дальше ждут только болезни, уход во сне, что может быть лучше?
      -- Да мне бы еще лет двадцать.
      -- Впереди еще много времени, пока тебя будут помнить, ты будешь существовать. А пока будут просить, сможешь и действовать. Тебе предстоит сохранять и оберегать этот мир.
      -- Не хочу я никого оберегать, я еще пожить хочу. Для себя. В той жизни пахал как вол, в этой пахал. А для себя пожить, с красивыми девчонками, в хороших ресторанах поесть, по миру поездить.
      -- Ты что, мало ездил или плохо ел? Тебе была противна работа? И кроме того, существовать прекращают те души, о которых забыли. О тебе не забудут долго.
      -- Да если бы я нашлепал кучу детей, меня бы тоже помнили долго.
      -- Видишь светлые шарики? Это души людей, которых помнят близкие и любопытные. Видишь большие шары? Это души великих людей, полководцев, великих правителей. И только несколько огромных полей, это Аллах, Иисус, Будда. Только они и их помощники могут влиять на материальный мир.
      -- А ты?
      -- Я? Я создал этот мир.
      -- Как создал? - То что я был потрясен, не отражало моего состояния.
      -- Я осознал себя задолго до появления органики. И создавал организмы и сам учился. Два раза созданный мной мир погибал. Но этот, третий, не должен повторить судьбу двух предыдущих. Поэтому ты получил свой капитал, поэтому ты оторвался от Земли.
      -- Но я же должен еще многое сделать. Они же без меня не смогут.
      -- А кто тебе сказал, что они будут без тебя? Ты вообще замечал, что вокруг тебя творится?
      -- Как что? Работа идет. Мы строим лунный город. Какая красота внизу. Сколько садов под куполами выросло.
      -- Это не главное. Ты не замечаешь, что за тобой ходит целая стая биографов? Каждое слово записывают. Думаешь зачем?
      -- Зачем?
      -- Скрижали пишут. Ты же тут устроил жесткую систему.
      -- Я не устраивал, просто целесообразно рожать на спутнике, тяготение земное, дети нормально развиваются, а когда дети подросли, взрослым на Луне работа найдется. Тут в основном наука, это дело молодых, а там производство и развитие наработок.
      -- Это тебе так кажется, а на самом деле Луна никогда не откажется от космических городов, тут дети растут. И помогать детям будут всем, чем смогут, а иначе парад независимости не за горами. Но тебе придется следить и направлять. Скрижали твои написаны, впереди вечность.
       Внизу тем временем разворачивалась настоящая битва за мою реанимацию. Тело бодрили током, заставляли работать все органы и наконец самый ушлый из молодых специалистов, собравшихся вокруг операционного стола, предложил сохранить мозг. Многочасовая операция завершилась успехом. Мозг был помещен в специальный резервуар и подключен к внешним источникам чувств и общения. Немного позже, когда шумиха похорон утихла, а бригада врачей реаниматоров перебралась на Луну из-за возраста, следующий экспериментатор поместил мозг, подключенный до этого к виртуальным игровым мирам, в новейшую Большую Автономную Ремонтную Машину. Результат оказался нулевым, достучаться до мозга Великого Мессии, то есть меня, не удалось.
       Все это время моя душа осваивалась с новым положением. Удивительно быстро в храмах и церквях появился новый святой. Такого количества просьб о помощи, я не ожидал. Оказалось всем что-то от меня нужно. На Земле просили здоровья, денег, власти. На спутнике - помощи в науке и любви. На Луне - защиты детям, здоровья и спокойствия. А мне приходилось учиться вообще что-то делать в материальном мире. Обнимая спутник, я потихоньку учился говорить с душами людей, передвигать спички и главное, сострадать и понимать. Для свободолюбивых людей жизнь на спутнике была тяжела и зарегламентирована. Огромное количество компьютерных камер отслеживало всех, от грудничков до покидающих спутник пожилых сорокалетних. Наиболее свободные вырывались из этого гнета на Землю, те, кого устраивало такое положение - улетали на Луну. Правда девяносто пять процентов, разбежавшихся по Земле, возвращались сначала в Ярцево, где был установлен подобный контроль, а потом и на Луну. Видимо отсутствие свободы, где жестко выполнялось два принципа - не убий, и когда подходит время ты должен выбрать между Землей и Луной, все же были лучше, чем основной земной принцип - не пойман, не вор. Но молодежи свойственно бунтарство. На спутнике это выражалось в попытках бросить мусор мимо урны, плюнуть на чистый пол в школе, или сотворить вообще уже дикий проступок - не слить за собой воду в общественном туалете! Такие проступки карались. Первым шагом была посылка письма, где эти художества были зафиксированы на фотографиях. Как правило, этого хватало. Особо умные пытались залезть в компьютерную сеть и немного покомандовать там, отчаянные рвались улучшить и обновить программное обеспечение телекамер. Этих пионеров ждало разочарование. Во-первых, сеть телекамер была автономной с многократным дублированием серверов и жестким программным обеспечением, которое не предусматривало никакой модернизации, а во-вторых, все обращения за фотоматериалом фиксировались. На этом успокаивалось большинство хакеров. Оставшиеся единицы отрабатывали свою любознательность общественно полезным трудом. Одно время большой проблемой на спутнике стали шопоголики. Дело было даже не в том, что они покупали больше, чем могли съесть или одеть, а в том, что это надо было утилизировать. С проблемой одежды и обуви справились быстро. Множество творческой молодежи занялось индивидуальным дизайном, тем более, что создать ткань любой фактуры и расцветки было легко и просто. Очень быстро магазины модной одежды и обуви пропали. Зато появилось множество обувных мастерских и ателье. В искусственном климате фантазия модельеров была ограничена узким диапазоном температур, и только сельскохозяйственные и релаксационные пояса спутника разнообразили запросы публики. Работы хватало всем, так что времени думать о революциях и устройстве более справедливого мира не было.
       На внешней поверхности спутника было установлено множество радаров, телескопов, лазерных и кинетических пушек для противометеоритной защиты. Это хозяйство нуждалось в непрерывной профилактике и ремонте. БАРМы трудились в автономном режиме. Регламенты обслуживания были прописаны в их программах, а в случае ремонта в дело вступали дистанционные операторы. Мой БАРМ быстро затерялся в их рядах. Мозг, уже освоивший большинство игровых миров, в реальный мир возвращался с трудом. Но наступил момент, когда он осознал свое возвращение и позвал душу. С этого момента и началась моя самая долгая жизнь.
       Молодежь, без сдерживания со стороны старших товарищей, двигала науку вперед устрашающими темпами. Хорошо, что мы сделали упор на фундаментальные науки, иначе производство пришлось бы перестраивать каждый месяц. По просьбе России, наши компьютеры отслеживали перемещение всех ее жителей и гостей. Удалось серьезно сократить тяжелую преступность. Хотя это влекло за собой потерю специалистов в МВД. Теперь в случае исчезновения человека, они обращались к нам, и в течение дня - двух, покопавшись в файлах записи камер, мы освещали все случившееся. Теперь уже не меня грабили, переписывая активы без моего участия, а наши структуры скупали контрольные пакеты еще сохранившихся предприятий. Нужно было налаживать транспортное сообщение между Землей и орбитой. Пусковой комплекс работал с полной нагрузкой. Но он посылал на орбиту воду, землю, материалы, и для людей места практически не оставалось. Несколько трагических происшествий при эксплуатации стартового комплекса в Китае, а также наша готовность взять на себя все космические вопросы, почти остановили их пуски. Мы также немного помогли с кризисом в этой стране. Специальная программа, по организации внутренних проблем, отвлекающих от ненужных вопросов, тоже приносила свои результаты. Даже создание орбитального лифта прошло спокойно. Теперь над Землей в нескольких точках висели орбитальные платформы, с которых на мономолекулярных нитях опускались на землю лифты, способные перевозить до пяти тонн груза или двадцать человек с удобствами. Все путешествие на высоту около полутора тысяч километров занимало двое суток, но было легким и комфортным. Наступала эпоха космического туризма.
      
       КАТАСТРОФА
      
       Наблюдение за околосолнечным пространством постепенно легло на наши плечи. Мы почистили все окружающее Землю пространство от космического мусора. Ученые на Земле просто согласовывали с нашими точки, куда нужно было направить тот или иной телескоп. Движение всех метеоритных потоков, комет и астероидов было зафиксировано и отслеживалось непрерывно.
       В это время я очень много беседовал с Господом. Все сущее развивается по спирали. Мой город напоминал и ковчег Ноя и Вечного Жида, я просто пока не осознавал этого. Биологи в городе стремились получить с Земли банки яйцеклеток и ДНК всего живого. У нас было создано крупнейшее хранилище. Мы могли в наших инкубаторах вырастить любое существо от амебы до слона. Но появился и явный перекос. Когда ты молод и здоров, то вопросы медицины и здоровья занимают мало места. В космическом городе практически не было врачей. Лунный город обеспечивали врачи с Земли, но своих врачебных школ мы так и не создали. Зато было много биологических институтов, которые разрабатывали пищевые цепочки на сельскохозяйственных палубах. Множество народа увлекалось строительством космических летательных аппаратов.
      -- Господь, почему ты выбрал меня?
      -- Я не выбирал, я просто дал шанс. Он был и у тебя и у многих других. Помнишь строителей трансамериканской железной дороги?
      -- Ну людей конечно не помню, но сам факт.
      -- Если бы они решились сделать тоннель, город возник бы гораздо раньше.
      -- А еще?
      -- Да почти все, скопившие и получившие капитал, все правители больших стран. Они общались со мной, просили наставить на путь, но никто пути так и не увидел. Зачем одному человеку миллиарды? Зачем власть? Зачем дар убеждения? В начале века строили кольцевой ускоритель, а кто мешал построить линейный? А кто мешал Сталину? Он чувствовал, что нужно построить транспортный коридор, и построил грандиозный канал. Его душа и сейчас созерцает мир, да только сделать уже ничего не может. А ведь он пытался собрать народ израилев, только не понял, где это нужно сделать. И построить такой комплекс мог. Был бы ни тираном, а святым. А поворот северных рек? Народ России был взнуздан и мобилизован, но его правители были слепы и глухи, занимались мышиной возней и подсиживали друг друга, а шансы сплотить народ такой стройкой были, вот только вылились они в БАМ. Миллиардеры времен развала империи тоже спрашивали, за что я их решил наградить. Один даже купил проходческий комбайн, но ничего не понял, хотя слышал свою душу лучше других. Зачем человеку больше, чем он сможет съесть? И заметь, я давал шансы всем, и христианам и мусульманам, верующим и атеистам. Так что шансы стать святым были у многих. Только Моисеем стал ты.
      -- Да какой из меня святой!
      -- А это не тебе решать. Это решают те, кто сегодня в теле человеческом.
      -- Мне кажется, они еще ничего не решили.
      -- Теперь впереди есть время, и скоро многое изменится.
       Меня неприятно кольнуло словечко "Теперь". Но тогда я не придал этому значения. Странно, ведь души более чувствительны к словам и эмоциям чем мозг.
      -- И евреев я собирать не пытаюсь. У нас работают и татары и армяне и много других, я уж не говорю о русских.
      -- Давай не будем говорить об этом. Ты уже сделал все, как я хотел. И теперь нужно многому научиться. - Господь немного помолчал.
      -- Вода, основа нашего существования. Поэтому в твоем городе необходим ее запас. Придется тебе подсказывать нужные решения. Учись говорить с душами живых. Учись понимать души умерших. Тебе будут нужны помощники. Они уже есть, есть те, кто верит в твою святость. Нужно просто больше говорить с их душами. Старайся делать это во сне.
      -- Слушай, такое впечатление, что ты меня просто учишь. Раньше обходился намеками.
      -- Ты прошел первую ступень. И теперь есть только одна дорога. Идти по ней тебе придется. Первый шаг по ней, общение. Учись общаться, учись помогать. Главное, учись сострадать.
      -- Кому тут сострадать? Все молодые и здоровые. Все увлечены работой. Те, кто на Луне, спокойно работают. Амбиций у них уже поменьше. А в шестьдесят уже на многие вещи смотрят не так, как в молодости.
      -- Прислушайся, Святой Николай. - Голос затих.
       Таких разговоров было несколько. Я продолжал учиться. Большинству просителей была нужна лишь небольшая поддержка. Чудес от меня никто не требовал.
       Эта куча камней ворвалась в солнечную систему, пробив облако Оорта. Солнце прикрывало ее от Земли, а скорость была настолько высока, что на прохождение всей системы понадобилось бы пара месяцев. Так сложилось, что телескопы в эту сторону тоже не смотрели. Обломок скалы размерами около двадцати километров врезался в среднюю часть Китая. И только когда землю озарила первая вспышка, космический город заметил угрозу. Земля просто корчилась под ударами камней. У меня было чувство огромной потери, боль, которая превосходила все мыслимые пределы. Пробив кору до магмы, обломок просто растворился в ней, но сила удара прошила Землю и вздыбила подводные пласты. Выплеснувшаяся магма столкнулась с океаном. Другие камни были значительно меньше, но часть из них была металлической, а два или три представляли собой комки серы. Откуда взялось такое сочетание никто не смог понять. Но на Земле это понимать было уже некому. Континентальные плиты раскалывались как льдинки на поверхности вздувающейся реки. Очертания континентов менялись как в калейдоскопе. Мало того, земная кора повернулась в направлении удара. Связь была прервана мгновенно. Орбитальный лифт обрезало на Земле. Сернистые облака растворяли мономолекулярные нити. Несколько ударов пришлось на Европу и Америку. Цивилизация просто прекратила существовать. Кому-то удалось спрятаться в бомбоубежищах, сохранившихся со времен великих войн. Но это тоже не гарантировало жизнь. То, что было на поверхности земли, оказывалось в ее недрах. Океаны кипели, заливая собой огромные раны. Космический город замер с ужасом. Камни обрушившиеся на Луну были значительно меньше. Несколько больших лунотрясений, обрушение трех тоннелей, были просто незаметны на фоне разыгравшейся на Земле трагедии. Африку почти не задело ударами, но вулканы, землятресения, ураганы взбесившейся атмосферы, покончили с цивилизацией и там. Господь и его помощники успокаивали мятущиеся души по всему миру и совсем забыли о немногих оставшихся в живых. Кислотные дожди сжигали растения, превращали почву в безжизненную пустыню. Выбросы пепла в атмосферу, огромное количество испарившейся воды превращали каждый дождь в стихийное бедствие. С орбиты не удавалось пробить облачный слой никакими средствами обнаружения. Температура у поверхности земли поднималась до девяноста градусов. Немногие оставшиеся люди пытались выжить в бомбоубежищах и хранилищах. Но и там температура и насыщенная парами серной кислоты атмосфера быстро прекращали мучения.
       В творившемся хаосе и агонии я пытался дотянуться до Земли, помочь Господу, но забот хватало и в городе и на Луне. Некоторые люди подумали, что цивилизация закончилась и пора переходить к пещерным отношениям. В городе стали появляться банды подростков. Я был вынужден сосредоточиться на их душах. Тотальное наблюдение позволяло быстро пресекать развитие, но нужно было убрать их корни. Идеология таких групп была крайне проста. У нас нет врагов, и теперь сильный имеет право получить все. Мои последователи противопоставили этой простой идее свою. - Мессия пришел в этот мир спасти избранных, и указал путь, но идти по этому пути можно только толпой, причем впереди не один вожак и не пять вожаков, а сам Мессия. Руководить в космическом городе будут компьютеры и то только в режиме подсказки там, где не хватает специалистов. А абсолютный закон - город покидает человек с наименьшим номером при рождении следующего ребенка и лимите в четыре миллиона жителей, делает бессмысленной борьбу за лидерство. На Луне свои лидеры. Другой жесткий закон - на Луне родить невозможно - подкрепленный стерилизацией всех отъезжающих, не позволял лунным жителям почувствовать себя автономными и самодостаточными. Но души кипели, и я метался по городу и Луне, успокаивал, подсказывал, слегка поправлял.
       Время лечит любые раны. Ураганы, кислотные дожди, мегавулканы, кипящие моря. Господь принял мятущиеся души и теперь успокаивал израненную Землю. Как и все дальновидные руководители, я занял руки и мозги опекаемых мной. Каждому находилась работа по душе. Кто-то смотрел на звезды, кто-то выращивал пшеницу. Луна напрягалась в строительстве жилья для прибывающих и готовила модули для нового космического города. Когда руки заняты лопатами, а мозги расчетами, времени на бунтарские перемены не остается. Постепенно забывались земные привычки, где считалось, что отстреливая себе подобных можно заработать больше, чем копаясь в земле, а умение красиво указать пальцем и словом направление движения, позволяло вообще не работать.
       Мы не забывали о Земле, но созерцать кипящие лавовые озера, шапки ледников, которые быстро возникали и еще быстрее таяли, было тягостно и не интересно.
      
       ЗЕМЛЯ.
      
       Катастрофа была настолько быстрой и масштабной, что хаоса почти не возникло, его некому было начинать. Человечество просто перестало существовать. Но такая быстрая смерть ожидала не всех. На окраине Санкт-Петербурга еще со времен второй мировой войны сохранилось бомбоубежище. Строили тогда капитально, то ли для штаба войск, то ли просто про запас. В лихие времена распада СССР вокруг него дали землю под гаражи, а председатель кооператива поставил свой гараж прямо над входом. С течением времени гараж остался, а о убежище все забыли. Вернее не все. Председатель был человеком шустрым и приспособил убежище под хранилище всякого барахла. Гараж он себе построил большой и капитальный, там свободно размещался небольшой грузовичок. Это и стало основой семейного бизнеса. Закупая у оптовиков крупу, макароны, сахар и соль семья без особого шума и помпы хранила все в бомбоубежище. Там же стояли фасовочные машины. Электрогенератор, работавший от подземного ручья, снабжал производство электричеством. А упаковку продуктов можно было неформально покупать у производителей. Бизнес процветал. Расширять его хозяин не хотел, а внешняя скромность, привитая еще в тоталитарные времена, не вызывала интереса у окружающих. Со временем бомбоубежище обустроили, даже в выходном отсеке хозяин повесил два десятка комплектов высшей химической защиты. Его сын и внук продолжили семейное дело. Гаражный кооператив вошел в черту города и со временем вокруг него вырос новый жилой квартал. Сын аккуратно выкупил все гаражи и к продуктовому бизнесу добавился еще и арендный. Гаражи сделали многоэтажными и стали сдавать в аренду. В ходе перестройки в гараже вырос частный дом хозяина и о старом убежище вообще никто не вспоминал.
       Внуки продолжали спокойный семейный бизнес. Конечно гаражи вызывали интерес районных чиновников, но связи в мэрии позволяли спокойно отражать комиссии районного масштаба.
       Две маленьких девчушки сосредоточенно копались в песочнице. Их няня сидела на скамеечке и читала очередной детектив. Время клонилось к вечеру и солнце уже скрылось за башнями жилого квартала. Неожиданно песок, песочница, девчушки, няня вместе со скамейкой и весь окружающий пейзаж подскочили вверх примерно на метр и так же резко опустились вниз. В глаза ошалевшим людям на мгновение брызнул солнечный свет, выплеснувшийся поверх оседающих домов. Еще через секунду взметнувшаяся пыль закрыла все вокруг. Девчушки, старшей из которых было года два, завопили в голос, перекрывая грохот рушащихся домов. Почти на автомате няня схватила их за руки. Клубы пыли лезли в нос и горло, дышать было практически нечем. Няня потащила детей в дом. Построенный в целях экономии из монолитного бетона, двухэтажный особняк почти не пострадал от этого прыжка. Но пыль, ворвавшаяся в разбитые окна, как и на улице, заполняла все вокруг. Встретивший их на крыльце отец резко потащил их к бомбоубежищу. На землятресение случившиеся походило мало. Скорее было похоже на ядерную бомбардировку. Так как мусульмане давно грозились применить ядерное оружие против угнетателей, и возможности у них были. С уходом Израиля на орбиту противоречия в мусульманской среде только обострились. Для сплочения рядов нужно было срочно найти внешнюю угрозу. На эту роль подходила и Россия и США. Европу, похожую на слоеный пирог, потихоньку завоевывали минареты и мечети, а вот Россия представляла собой скорее ряд религиозных анклавов, перемешанных друг с другом.
       Как бы то ни было, двухметровые стены убежища пережили землятресение вообще без последствий. Вся семья собралась около остановленных упаковочных машин. Когда тряска прекратилась, отец и дед перетащили из дома в убежище матрасы, одеяла, кучу одежды, еду, и еще массу нужных вещей. Потом дед восстановил видеонаблюдение. Как человек предусмотрительный, он еще при строительстве гаража оборудовал камерами все укромные места. Часть передатчиков сломалась, несколько проводов порвалось, но в целом из убежища можно было контролировать все развалины и прилегающую территорию. В этот же день они слили бензин из всех машин, до которых удалось дотянуться, а мощный квадроцикл одного из арендаторов даже затащили к себе. Связь не работала, телевидение и радио тоже. Все это время земля не переставала дрожать, квартал вокруг гаража превратился в руины, но и дальше не было видно ни одного целого здания. Неизвестность хуже всего. И только когда им удалось поймать волну спутникового радио, стала ясна картина случившегося. Космический город сообщал о падении на Землю нескольких астероидов. Если девчушки восприняли случившееся спокойно, то взрослые просто впали в ступор. Няня пыталась отпроситься к своим родным. Совсем молодая девчонка с Украины. В Черновцах осталась вся семья. С трудом удалось уговорить ее остаться до подхода спасателей. То, что спасателей не будет, стало ясно через неделю, когда появились первые мародеры. Группу молодых людей, которые пробирались между завалами первой заметила на экране Света - мама девчонок. Василий в это время тоже обходил развалины в поисках нужных вещей. Дед по уоки-токи предложил ему посидеть тихо, пока незваные гости не уберутся. Молодежь оказалась неплохо вооружена, по крайней мере, у троих в руках были автоматы. Остальные несли с собой устрашающего вида топоры и обрезки арматуры. Их появление закончилось неожиданно. Дрожь под ногами внезапно усилилась, потом из земли как будто выплеснулся протяжный глухой стон, на уровне инфразвука и километрах в десяти где-то в районе Петропавловской крепости плеснуло огнем. Тяжелый грохот пришел вместе с тугой волной воздуха, которая легко сдвинула кучи развалин. Молодежь бросилась бежать. Василий тоже кинулся к убежищу. Волна ужаса прокатилась по мертвому городу. Грохот усиливался вместе с феерическим зрелищем. В небо на высоту нескольких километров бил фонтан пыли и пепла, огромные языки магмы пытались достать до облаков, не доставали и падали вниз раскаленными глыбами. Испаряя Неву, из разлома вытекала жидкая река лавы. Испуганная семья собралась у монитора, телекамера которого была направлена в сторону рождавшегося вулкана. Тяжелые звуки раздираемой земли проникали через двухметровые стены. Через час зрелище фонтанов камней, лавы и пепла начало надоедать. Дед глядя на монитор неожиданно сказал: - Вась, нужно собрать и принести сюда аккумуляторы со всех машин.
      -- Зачем? У нас тут и так целая комната - аккумулятор.
      -- Хороших вещей много не бывает. И два велосипеда надо переделать на зарядку через генераторы.
       Это было последним, что удалось принести с поверхности. Сернистые испарения буквально сжигали все живое. Температура подскочила настолько, что капли дождя кипели, касаясь земли. Потихоньку камеры начали выходить из строя. Через месяц их осталось только три. Подземный ручей, питавший генератор, несмотря на происходившее вокруг, исправно крутил лопасти. Вот только кислоты в нем стало столько, что лопасти просто растворились. Теперь в ежедневный распорядок всей семьи входили тренировки на велосипедах. Взрослые давно стащили упаковочные машины в одну большую кучу. А так как убежище было рассчитано человек на двести - места оказалось предостаточно. Легче всего к новому положению приспособились Вера и Надя, самые маленькие в семье. Они уже вовсю носились по подземным комнатам. У каждой были свои укромные места и места для игры. Занятые опекой молодежи няня Вика и мама Люба, тоже пытались приспособиться. Василий постоянно что-то чинил, отлаживал и настраивал. Лопасти водного генератора заменил на допотопное колесо. Пусть эффект был гораздо слабее, но генератор включился в работу по производству электричества. Жар на улице был настолько сильным, что входная дверь из двадцатисантиметровой стали обжигала руки. Фильтры, чистившие поступавший воздух и воду, нуждались в постоянном уходе. Время летело незаметно для всех кроме деда. Он часами сидел у приемника и ловил ускользающую волну спутникового эфира. Уже стало ясно, что катастрофа была глобальной, и надеяться на спасателей смысла не было. Чем гуще становились облака пепла и воды, тем реже удавалось поймать передачи. Дед пытался из имеющихся материалов собрать передатчик, но знаний, как это сделать не хватало. Через год такой жизни им начала одолевать хандра. Он придирался к внучкам, хамил няне и невестке и пытался посоветовать Василию, как менять и чистить отработанные фильтры.
       На поверхности тропические ливни сменились затяжными серыми дождями. Оплывающие руины покрытые коркой изъеденного кислотой пепла уже напоминали холмы. Кое-где начала пробиваться трава, несмотря на февраль по календарю. Тогда Василий решил снова побывать на поверхности. В комплекте высшей химической защиты он был похож на инопланетянина. Подход к двери убежища теперь напоминал небольшую пещеру. От дома и гаража практически ничего не осталось. Машины за эти полтора года превратились в кучи ржавчины. Ничего стоящего найти не удалось. Через неделю Василий попытался повторить вылазку снова, но этому помешало одно обстоятельство. Дед, включив камеру обзора, увидел человека в лохмотьях, который прихрамывая пробирался через завалы. За ним карабкалось человек десять. Один из преследователей вырвался вперед и уже занес над головой железный прут, чтобы шарахнуть убегавшего по голове, когда тот оглянувшись шевельнул рукой. Камера не передавала звуки. Но и без этого стало понятно, что бежавший выстрелил. Прут выпал из руки атакующего, лохмотья на его спине разлетелись с брызгами крови и мяса. Остальные преследователи на мгновение остановились, но тут же у двоих из них в руках появились автоматы, плеснувшие огнем в сторону убегавшего. Ноги у того подкосились и он осел на землю. Дальше началось нечто ужасное. Преследователи окружили упавшего товарища, тот еще был жив и видимо пытался что-то сказать. Но мучения быстро закончились под ударом одного из друзей. А дальше вся толпа набросилась на погибшего и начала кромсать его на куски. Дед и Василий в ужасе смотрели на происходящее.
      -- Они что же, его едят? - Вопрос Василия был глуп и прозвучал скорее из-за ступора в который они попали.
      -- А чем не мясо? После таких дождей даже травы не осталось.
      -- Да брось, в супермаркетах столько еды было. - Теперь Василия начало трясти.
      -- Что ты говоришь! - В голосе деда слышалась ирония на границе с истерикой. - Неужели нашел хоть один супермаркет?
      -- Не нашел, да может я и не искал.
      -- И они может не искали. А может за два года все что не успело сгореть, залило кислотой.
       Пиршество на улице закончилось. Оставшиеся в живых аккуратно подобрали второй труп и останки первого, когда один из них заметил следы Василия, отпечатавшиеся в засыхающем пепле. Дед и Василий догадались об этом, увидев его мгновенное замешательство и боевой перехват куска арматуры, до этого болтавшейся в перевязи у бедра. Видимо он сообщил своим о опасности, и вся группа настороженно поглядывая по сторонам спорым шагом скрылась в развалинах.
      -- Ну вот и свезло. Теперь выходить на улицу просто нельзя. - Дед помолчал. - Слава богу продуктов у нас навалом, хватит лет на двадцать. Бензин тоже есть. Жаль оружия нет.
      -- Я тоже думаю, что они вернутся. Может мне рискнуть, пройтись до отделения МВД?
      -- Никуда ты не пойдешь. - Дед был категоричен. - У нас дверь в двадцать сантиметров железа, ее не всякая пушка прошибет. Так что будем ждать гостей.
      -- А когда придут, что делать?
      -- Будем ждать, пока уйдут.
      -- Долго ждать?
      -- Думаю года два три.
       Разведчики появились недели через две. Плохо одетые девушки шли между развалин держась за руки. Увидев полусмытые дождями следы Василия, они пошли по ним. Смотрелось это трогательно и жалобно. Вот только крадущиеся вдоль развалин мужчины, портили картину. Девушки появились в пещере у входа в убежище. Внимательно оглядываясь по сторонам, подошли к двери и не трогая ее вышли. Наступило затишье. Все это проходило мимо внимания женщин и малышек занимавшихся друг другом и обустройством окружавшего их мира. Мужчины напряженно сидели за монитором, наблюдая за происходящим. В конце концов они организовали нечто вроде дежурства. Девушки появились снова и слегка поскреблись в дверь. Потом постучали смелее.
       Если бы не дед, Василий попытался бы пустить их. Но дед был непреклонен.
      -- Вась, там только твои следы. Не надо быть слишком умным, чтобы понять, тут совсем немного людей.
      -- Да я их впущу, а те друзья останутся с носом.
      -- Тебе что не хватает жены и Вики? Член сломаешь.
      -- При чем тут жена и Вика?
      -- При том. Спишь то с одной, то с другой, то с обоими сразу. Четверо, будет перебор. А потом этим ты можешь верить. А тем?
      -- Да что они могут сделать?
      -- Съесть твоих детей и не поморщиться.
      -- Дед, ну ты скажешь! - У Василия перехватило дыхание от такого пассажа.
      -- А ты думаешь, что на воле из еды осталось? Люди и крысы.
       С той стороны убежища стук прекратился. Девушки ушли. Несколько дней о них не было ни слуха ни духа. Василий снова собрался на выход. Но дед, который, практически не вставая, сидел за монитором и переключал сохранившиеся камеры, был категорически против. Через неделю одна из девушек снова заглянула в убежище. Подойдя к двери она принялась настойчиво стучаться, потом попыталась повернуть колесо, открывающее входные замки.
       Василий уже хотел открыть дверь, но его снова остановил дед.
      -- Ты посмотри, она в сухой одежде.
      -- А что?
      -- А то, что на улице второй день льет как из ведра и дождь кислый. Смотри как пепел пузырится. - На экране монитора действительно было практически темно. Слабо угадывались развалины и стена ливня, смывавшая пепел с бетонных конструкций. В одной из луж кипел обломок арматуры.
      -- Как думаешь, какая там температура? - Дед пытался отвлечь Василия от идей спасения девчонок.
      -- Судя по тому, что у нас около тридцати, там все пятьдесят.
      -- Пятьдесят и кислота, а у нее сухая одежда.
      -- Просто там, есть еще несколько таких сухих помещений. Надежный гараж мы построили. - Василий невесело усмехнулся.
       Игра в кошки мышки продолжалась. Несколько раз они засекали компанию, которая в полном составе уходила на охоту и возвращалась обратно. Вскоре вся группа разместилась перед дверью убежища. Видимо тишина за дверью и отсутствие реакции на стук, привели к мысли, что все за дверью погибли, а место само по себе было достаточно удобным. Устроились они достаточно основательно. Хотя машины практически сгнили, кожаные сиденья представляли собой удобные лежанки. Всего в группе было десять человек. Три женщины и семеро мужчин. Предводительствовал высокий мускулистый мужчина с военной выправкой. Именно он хранил весь боезапас и оружие группы. Ему помогало двое мужчин. Еще четверо были в группе на вторых ролях. Три женщины почти не выходили из пещеры, на них лежало хозяйство. Одна из них считала себя подругой главаря, но он, видимо, считал немного иначе и занимался сексом со всеми тремя. Другие мужчины по мере сил и возможностей помогали ему в этом процессе. Наблюдения за группой внесли, в жизнь обитателей убежища некоторое развлечение. Василий даже женщин допустил до мониторов. Правда входную дверь заблокировал наглухо, так, что открыть мог только сам. Теперь просмотр у монитора напоминал сериал "За стеклом" из уже забывающейся жизни. Посмотреть было на что. Мужчины уходили на охоту, а женщины заштопывали нехитрую одежду, и готовили еду из вчерашних запасов. Иногда между ними происходили короткие, но жестокие стычки. Побеждала, как правило, подруга главаря. На женских плечах лежало и обустройство жилища. Они притащили задние сиденья от автомобилей из гаража, устроили лежанки, в одном из углов соорудили что-то вроде чаши воды, где мыли руки приходившие с охоты мужчины, откуда они пили и где иногда ополаскивались. Видимо вода, протекая через слои пепла и бетона, теряла свои кислые свойства, кроме того, емкость была железной и нейтрализовала остатки кислоты. Их разнообразие в сексе просто поражало воображение. Пока подруга раскачивалась на главаре, две других успевали спокойно пообщаться с тремя мужчинами сразу. Как ни странно, эти сцены заводили и обитателей убежища, правда Василию приходилось скорее отдуваться за двоих, поэтому то, что делали трое мужчин с одной женщиной, ему приходилось делать одному с двумя. Дед начал резко сдавать. Он все чаще сидел у приемника и пытался поймать волну спутника. Дочки подрастали и требовали обучения, работы хватало и без выхода из убежища. Подземный ручей стал настолько полноводным, что грозил затопить помещение генераторной. Жара и духота сделались уже привычными. Вулкан уже не дымил на горизонте и представлял собой небольшую гору, на вершине которой слегка курился дымок. Впрочем этого практически не было видно. Дожди не прекращались, но где-то через год превратились в затяжные ливни. Было видно, что на поверхности сильно похолодало.
       Скончался дед. Просто не проснулся. Василий похоронил его на берегу подземного ручья. Вернее не на берегу, а в одной из стен каверны, которую вымыла вода в ручье.
       Как-то раз, собравшись у телемонитора, они спорили, с кем сегодня займется сексом главарь шайки. И упустили момент возвращения мужчин. А события разворачивались нешуточные. Главарь оказался сильно ранен. Он еле вполз в убежище и добрался до своей лежанки. Василий не успел выключить монитор. Хорошо, дочерей эти просмотры не волновали. Подруга главаря, подошла к нему, осмотрела изуродованную ногу, и вдруг, одним движением, неуловимо полоснула его по горлу. Зажав ладонью брызнувшую кровь, что-то коротко скомандовала другим женщинам. Те быстро принесли тазик, куда и слилась кровь. Потом они начали деловито разделывать труп. Смотреть на это было невозможно.
       Монитор включили только через два дня. Количество застекольщиков резко сократилось. В живых осталось две женщины и трое мужчин. Их убежище, с налаженным бытом, сильно изменилось. Большая часть лежанок была перевернута, на стенах зияли дырки от выпущенных пуль. Теперь компания почти не охотилась. Сначала они ели мясо, хранившееся где-то снаружи, потом стали просто отлавливать крыс, которых становилось вокруг все больше и больше. Внешний монитор, прекратил работать, но последние кадры, которые Василий успел увидеть, внушали тревогу. Большая стая крыс, скорее похожая на муравьев, стремительно пересекла зону видимости. Между тем, группа, собравшаяся перед дверями убежища, развлекалась как могла. Секс сменялся охотой на крыс, которых ели почти сырыми. Костер, горевший в центре убежища, иногда почти затухал, и только холод, грозивший заморозить обитателей, заставлял их выходить на поиски топлива. Одна из таких вылазок закончилась трагически. Мужчина, тащивший мешок угля , влетел в пещеру, уголь сыпался из разорванного мешка, оставляя черную дорожку. На мужчине висело не меньше полусотни крыс. Женщины бросились к мужчине и стали ножами сбивать с него вцепившихся животных. Другие мужчины закрывали лаз в пещеру. В лаз лезли крысы, изворачивались, проскакивали мимо рук ловцов и рвались к вошедшему. Схватка завершилась в пользу людей. Но теперь обитатели затыкали все дыры в убежище. Тем не менее крысы просачивались внутрь. Если с едой проблем не было, то с теплом они возникали постоянно. Охотников выходить из пещеры практически не было. Василий уже был готов открыть дверь, останавливало только поведение людей в пещере. Несмотря на постоянную борьбу с крысами, люди не переставали враждовать между собой. В таких просмотрах прошел еще год. Василий везде провел отопление. Хватило материалов из оборудования. Вообще им удалось поддерживать в убежище комфортную обстановку. У девчонок была даже песочница с настоящим песком. Правда, родители решили начать их обучение и взялись за дело так резко, что времени на игры почти не оставалось. Занятия по математике и русскому языку, сменялись велопробежками на тренажерах. Потом химия и физика. Взрослые не только учили детей, но и занимались своими делами. Женщины нашли в вещах несколько икон и в одной из комнат устроили небольшую часовенку. Василий закончил приемники, которые собирал дед. Из новостей со спутника, они узнали о появлении нового святого, которому молились все выжившие в космосе. Святой Николай сумел построить транспортную систему, которая и спасла часть человечества. Ему молились, его почитали. А Василий вспомнил, что транспортный узел стартового комплекса находился всего в двадцати километрах от их жилища. Стартовая магистраль пересекала всю Евразию, пробивала Урал, и где-то у Енисея уходила под землю. В прежние времена это не вызывало у него никакого интереса. Вообще он поймал себя на мысли, что в то время ему хватало устойчивого бизнеса, жены, детей. Окружающий мир воспринимался через дымку. А теперь, словно что-то подтолкнуло к изучению вопроса.
       Около ста лет назад в России появился богатый бизнесмен, сколотивший свое состояние на нефти из Венесуэлы и Боливии. Огромные средства он вложил в строительство трубопровода, который позволил перемещать грузы из Китая в США и Европу. Но основным предназначением трубопровода стал вывод на орбиту огромного спутника. Около четырех миллионов человек жило на этом спутнике и Луне. Причем последние два дня до катастрофы стартовый стол работал круглосуточно, эвакуируя жителей города Ярцево, в котором и была штаб-квартира этого Николая. Сам Николай умер уже на спутнике лет двадцать назад и с тех пор, его образ и дела все более обожествлялись. Несмотря на подробные записи его жизни, тайна рождения и имена родителей остались неизвестны. Новые священники вовсю рассуждали о божественном происхождении и пришествии второго Моисея. В программах со спутника много рассказывалось о провидческих идеях Святого Николая. Организация лунного поселения позволила решить проблему роста населения на спутнике и одновременно решила вопросы ускорения строительства. До настоящего времени спутник достраивался. Вводились в строй стартовые площадки для космических шлюпок, серьезно модернизировали системы наблюдения за космосом и предупреждения метеоритных атак. Комплексы лазерных пушек вместе с системами шквального огня были готовы размолотить в прах любой камень размерами не больше трех метров. Для объектов большего диаметра были разработаны другие средства. Броня восьмиметровой толщины, состоящая из сложных систем пассивного гашения удара, задерживала камни до полуметрового диаметра. Слушая передачи со спутника Василий понял, почему никто не пришел на помощь землянам пережившим глобальную катастрофу. В течении десяти лет после астероидного удара Землю выворачивала наизнанку вулканическая активность. Облака серы, превращающие атмосферную воду в кислоту, пепел взлетевший на высоту до тридцати километров. Космические лифты, доставлявшие людей с орбиты на Землю и обратно, не работали в таких условиях. Вулканы и облака пепла разогрели атмосферу Земли почти до ста пятидесяти градусов. Население спутника и Луны переживало сильнейший шок от всего случившегося. Срочно разрабатывали системы, которые позволили бы приземлиться и взлететь с Земли. Системы были практически готовы, но на Земле не удавалось найти ни одного места, где могли бы находиться живые люди. Новый стресс у людей вызвали изменения на Земле, произошедшие в это время. Континентальные плиты сдвинулись со своих мест. В итоге, Ярцево находилось теперь на широте экватора. Выжигающая жара сменилась резким похолоданием. Сильнейшие снегопады, ледники резво ползущие по лавовым полям. Спускаться на землю уже не было смысла. Со временем, заботы молодежи на спутнике, работа и жизнь на Луне, задвигали воспоминания о катастрофе в уголок сознания. И только о Ярцево спутник еще вспоминал. Строились предположения, что там, в подземных горизонтах могли выжить люди, но сканеры утверждали обратное.
       Василий рассказал дочерям и женам о людях на спутнике и начал готовить экспедицию к Ярцево. После года подготовки оставалось решить две проблемы - дочерям было по пятнадцать лет и вопрос - выдержат ли они такое путешествие, был очень актуален. И второй вопрос - что делать с группой проживавшей с внешней стороны бомбоубежища.
       Увлекшись своими исследованиями и подготовкой к дороге, Василий почти не обращал внимания на живших снаружи. Женщины тоже потеряли интерес к происходившему "За стеклом" после того, как обнаружили их людоедские наклонности. Но жизнь там била ключом. Крыс вокруг становилось все больше и больше. Теперь стоило приоткрыть вход в пещеру, как туда устремлялась куча крыс. Вход перекрывали, просочившихся ловили и мясо было почти готово. Одна проблема досаждала живущим. С каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Женщины почти не вылезали из своих лежанок. Мужчины, пустив и настучав крыс, тоже стремились забраться поглубже в тряпье. Они теперь жили одной большой теплой кучей. Крысы вели себя странно. Попадая внутрь, они стремились спрятаться в темных углах и ничем не выдавали своего присутствия. Развязка всей этой истории была страшной. Один из мужчин как всегда приоткрыл лазейку, чтобы пропустить десяток крыс на завтрак. Но в это время несколько тварей, прятавшихся внутри, словно по команде вцепились в мужчину. Скорее от неожиданности, чем от боли, он отшатнулся от заслонки. Крысы хлынули внутрь сплошным потоком. Вместе с этим, крысы начали вылезать и из других, казавшихся надежно закрытыми, отверстий. Свою роль сыграла внезапность нападения. Когда мужчины, караулившие с мешками наготове, поняли, что добыча превратилась в охотников, крысы почти наводнили пещеру. Они бросались на опешивших людей со всех сторон. Карабкались по потолку, вцеплялись в ноги. Мужчины размахивали ножами, срывали с себя повисших крыс, потом просто начали кататься по полу. Крыс давили десятками, но в оставшийся без присмотра вход впускал тысячи тварей. Лежанка превратилась в огромную мохнатую кучу. Женщины так и не смогли выбраться оттуда. Кровавая вакханалия закончилась, как только люди перестали двигаться. Крысы на удивление организованно подходили к телам и оторвав кусок, разбегались по углам пещеры.
       Теперь обитатели убежища наблюдали за жизнью огромной стаи крыс. Мясо у Василия закончилось года три назад. Оставался еще большой запас круп, макарон и муки, но они не были вегетерианцами. Женщин все чаще одолевала депрессия, и только необходимость учить девочек заставляла их двигаться. В конце концов Василий пришел к выводу, что запас мяса можно пополнить крысиными тушками. Впервые за много лет он решил открыть дверь. Предварительно пришлось законопатить все щели тамбура, и сделать входной отсек максимально свободным. Наконец, закрыв внутреннюю дверь, Василий приоткрыл внешний шлюз. Его ожидания, что крысы бросятся в проход, не оправдались. Сначала появилась небольшая крыса, обнюхав полузаваленный вход, неспеша удалилась. Потом уже штук пять разведчиков вошли в тамбур. Василий решил не ждать, закрыл входную дверь. Наконец у них появилось немного мяса. Его хватило на суп. Если взрослые ели с большим отвращением, то девчушкам все понравилось. С тех пор Василий регулярно приоткрывал входной шлюз. Крысы собирались вокруг, но внутрь лезли с опаской. Их зубам дверь не поддавалась. Однажды, собираясь на очередной выход Василий заметил, что крысы подтащили к двери какой-то небольшой кусок то-ли камня, то-ли дерева. В этот раз стоило ему только открыть дверь, как крысы хлынули внутрь. Василий попытался закрыть дверь, но этому что-то мешало. Крысы, бросились в атаку. Отчаянно кромсая ножом небольшие тушки он начал пробиваться к двери. Крысы вливались потоком. Оббитые железом сапоги не были рассчитаны на их острые зубы, хорошо, подняться по стенам им не удавалось, но в прыжках они вцеплялись в грубый комбинезон и лезли к лицу. Не обращая внимания на боль и появившуюся кровь, Василий прорвался к входу. Оказалось, крысы притащили кусок железа и им удачно заклинили дверь. Тяжеленная дверь с трудом отошла обратно, клин удалось выбить ногой. Дальше дело пошло проще. Дверь все же удалось закрыть, но крыс внутри было уже настолько много, что они представляли собой живой ковер норовивший накрыть человека. Василий рубил и рубил, казалось нападавшим не будет конца, но сначала удалось спиной прислониться к стене, потом напор стал ослабевать, и уже каким-то невероятным усилием Василий сбил с себя последних вцепившихся мертвой хваткой зверьков. Когда он открыл внутреннюю дверь, женщины посерели от страха. Руки были прокушены до костей, ноги были жестоко искусаны и лохмотья кожи перемешивались с лохмотьями одежды. Но морозильники набили тушками под завязку, набралось около тонны мяса. Василий после этого в себя так и не пришел. Сепсис от крысиных укусов унес с собой последнего мужчину Земли. Женщины больше не открывали дверь. Крыс снаружи становилось все меньше и меньше. Между ними вспыхивали жесткие схватки, а потом холод снаружи прикончил последних.
       Депрессия доконала женщин. Они умерли вместе. Оставшиеся девчонки, которым было уже по восемнадцать лет, впервые решили выйти наружу. Видимо была середина лета, температура в пещере была не ниже минус двадцати. Но и это, после тепла бомбоубежища, казалось жутким холодом. Рядом с обглоданными скелетами людей, девчонки нашли автомат с почти пустым рожком патронов. Изучив все закоулки подземелья, Вера, которая всегда была впереди Надежды, решилась выйти наружу. Они не помнили, что их окружало раньше, а фотографии гаража и их дома, казались чем-то сказочным. Так оно и было. На самом деле пещеру окружало снежное царство. Низкие облака стремительно неслись над головой, дул пронизывающий ветер. Только на горизонте, почти скрытый пеленой метели, угадывался вулкан. Оттуда доносились тяжелые вздохи, но ветер как раз дул в ту сторону, поэтому ни запаха, ни пепла к пещере не доходило. На этом первый выход закончился. Теперь девчонки стали готовиться к длительной поездке. Как было написано в одной из старых книг, они определились с направлением движения. Хотя отец утверждал, что идти надо на восход солнца, чей мутный диск иногда пробивался через облака, трубопровод, остатки которого они обнаружили недалеко от дома, указывал строго посередине между восходом и закатом. Теперь Вера каждый день уезжала в этом направлении на квадроцикле, волоча за собой сани с нагруженными на них припасами. За все время вояжей она не повстречала никого, ни один пакет с крупой не оказался вскрыт. Вокруг не было ни одного живого существа. За это время на улице значительно похолодало. А вскоре наступила настоящая полярная ночь. Температура опустилась ниже -60 С, и находиться вне убежища стало невозможно. Девчонки читали книги, иногда пытаясь поймать передачу со спутника, но там видимо просто потеряли надежду найти выживших, и трансляцию прекратили. Все когда-нибудь кончается, и казавшаяся бесконечной ночь тоже подошла к концу. Внешняя камера вдруг стала иногда показывать смутные очертания пещеры. Девчонки стали собираться в поход. С собой решили взять все припасы, возвращаться назад не имело смысла. Отец оставил им инструкции по запуску ядерного реактора подводной лодки, где ему удалось откопать эти исторические записи было тайной, но инструкции оказались по-военному лаконичны и ясны. Наконец настало время вытаскивать на поверхность запасы бензина и машинного масла для квадроцикла. В дорогу двинулась целая кавалькада. Впереди на машине ехала одна из девчонок, за ней следовала целая вереница привязанных саней и в последних санях сидела вторая. Стальной трос связывавший все сани в цепочку и несколько ледорубов, закрепленных в последних санях позволяли надеяться, что из трещин, которыми изобиловал ледяной покров, удастся выбраться. Двигатель квадроцикла имел жидкостное охлаждение и девушкам удалось додуматься и провести шланги с теплом во все емкости вереницы санок. По пути укрепили несколько насосов, помогавших прокачке горячей жидкости. Дорога шла нервной и опасной. В иные дни им удавалось проходить всего по двадцать километров. Трубопровод, некогда шедший по поверхности земли, был почти скрыт под толщей льда, но даже это не могло спрятать страшных разрушений. Двухметровые бетонные стены были страшно изломаны, попавшая внутрь кислота разъела и бетон и внутренние трубы. Казалось, что и тут ничего не могло выжить, но какая-то неясная угроза все-же исходила от замерзших труб то торчавших в небо, то вонзившихся в землю.
       Промежуточный лагерь, подготовленный Верой, километрах в пятистах от убежища, встретил холодом, но был никем не потревожен.
       Там они оставались неделю, и снова пополнив запасы, двинулись дальше. Несколько раз вокруг появлялись остатки деревьев, тогда становилось еще страшнее. Мутное небо, сыпящее снегом, бело-серая равнина, полная тишина, нарушаемая только стрекотом двигателя и скрипом полозьев, и черные остовы стволов. Но в этом была и хорошая сторона. Деревья сгорали не полностью, и девчонкам удавалось развести живой костер. Топливо кончалось стремительно, газ для плитки приходилось постоянно разогревать в баллоне, а глушить мотор они вообще не решались. Теперь двигались с рассвета до заката. На равнинной территории трещин было мало и вся вереница споро катилась вперед.
       Через несколько недель пути на горизонте появились невысокие горы. От вереницы саней уже оставалось две трети, а дорога была неблизкой. Трубопровод в прошлые времена просто пробивал горы, да и теперь было видно, как огромная труба уходит прямо в толщу горы. Здесь же они нашли остатки станции обслуживания, внутри которой находился вход в трубопровод. И тут возникла серьезная проблема. Внутри трубопровода не было снега, а тащить сани по полу, квадроцикл был не в состоянии. Имевшийся внутри обслуживающий транспорт работал на электротяге и был практически бесполезен. Пока Надя обустраивала лагерь, Вера решилась съездить вдоль трубопровода. Внутри он был практически не разрушен. Дорога в кромешной темноте освещалась лишь фарой квадроцикла. Здесь было холодней чем снаружи, или просто мороз продирал по коже. На второй день такого путешествия впереди мелькнул свет. Глаза Веры, привыкшие к освещению фар, сначала не восприняли этого, и только тогда, когда впереди стал резко расширяться светлый круг, она вышла из состояния бездумной поездки. Только теперь Вера заметила, что вокруг резко потеплело. Труба, диаметром больше тридцати метров, была обломана как спичка. Вторая ее часть была просто воткнута в землю. Из нее вверх била струя пара, перемешанного с пеплом. Пейзаж вокруг просто пугал. Голая каменистая почва из которой поднимались вверх струйки дыма, лужи горячей грязи с огромными пузырями, которые лопались с сухими щелчками, разбрасывая вокруг горячую глину. Но гор впереди не было. Когда Вера вернулась назад, Надежда уже успела собрать в разрушенной станции небольшую палатку, внутри уютно посвистывал автономный обогреватель. На плитке стояла горячая каша. Вообще Надя отличалась какой-то огромной домовитостью. Вокруг нее сразу возникала зона уюта и спокойствия, все вещи ложились на свои места. Но надо было двигаться дальше. Им удалось запустить аварийный генератор, который почти месяц обеспечивал электричеством замершие машины. За этот месяц им удалось перетащить к другому участку трубы все свои припасы. И главное, они почти не тратили свои запасы топлива. Когда генератор остановился, вся работа была сделана. Последней забрали палатку. Теперь перед девчонками стояла следующая задача - пройти по вулканической долине. Еще через месяц они стояли на другом краю долины. Здесь снова появлялась труба, но идти внутри было невозможно, труба была словно изжевана громадными зубами.
       Квадроцикл выполнил свою задачу полностью. Двигатель машины заглох, только когда кончилось топливо. К этому моменту в обозе оставалась пара саней. Одни были доверху загружены продовольствием, в других размещалась походная палатка, немного еды, и несколько канистр керосина - последнего резерва тепла. По всем прикидкам они почти пришли. На горизонте снова появились горы, трубопровод практически полностью ушел под землю, и только провалы в стылой земле указывали, что они идут в верном направлении. Солнце все так же вставало слева и уходило справа. Дни оставались облачными и ветреными, но пару раз в разрывах облаков мелькал яркий солнечный диск. Тащить сани только внешне казалось легко. Проходя за день километров двадцать, девчонки выбивались из сил, кроме того, им стало казаться, что за ними кто-то наблюдает. Впервые Вера вытянула из своих саней автомат и положила его поближе к себе. И всеравно нападение произошло внезапно. Они шли между невысокими обрубками деревьев, тут когда-то прошел пожар, и сгоревшие остовы почти засыпало снегом, но кое где верхушки деревьев еще торчали из-под снега. Неожиданно из-за ближайшей кочки выскочила страшно худая собака. Хорошо, что ей не хватило терпения и она рванулась в атаку, когда до девчонок оставалось еще метров двадцать. За собакой, вернее волком, бежало еще пять таких же полускелетов. Надя просто замерла в ступрое, зато Вера сориентировалась мгновенно. Она успела схватить автомат и выстрелить в нападавшего волка. Он высоко подпрыгнул, взвизгнул и крутнулся на месте. Второй выстрел окончил его мучения. Остальные звери притормозили, поняв, что жертвы вооружены и не собираются сдаваться. Если бы они продолжали нападение, у девчонок просто не было бы шанса, но голод и запах крови от убитого сородича, сыграли против стаи. Только один волк бросился на людей. Остальные занялись трупом. На второго волка Вера потратила почти все оставшиеся патроны. Он упал в шаге от них. Остальных животных Вера застрелила тщательно прицеливаясь. У зверей одуревших от крови и костей просто не было сил убегать или нападать. Запах крови и пороха опьянил и девчонок. Вера и Надя пили кровь погибших волков до тех пор, пока она не свернулась на морозе. Сколько это добавило сил! Впервые за долгое путешествие они попробовали живое мясо. Дальше пошла лихорадка. Они потрошили добычу, на большом костре варили суп и вообще запасали доставшееся. Пока Надя не обратила внимания на писк, доносившийся из под снега. Там в логове оказалось четыре пушистых комочка. Щенята сбились в кучу и тихо повизгивали. Не сговариваясь Вера и Надя накормили щенков и распределили их между своими санями. Теперь жизнь получила новый мощный импульс. Если последние полгода они шли по инерции, просто потому, что надо было куда-то идти, то сейчас четверо щенков, устраивавших шумные потасовки на привалах, и впрягавшихся в санки вместе с хозяйками, давали цель. Правда запасы стали уменьшаться катастрофически. Но и скорость передвижения возросла. Из взрослых волков получилось очень много наваристого бульона, кости и шкуры тоже можно было варить и есть. Вокруг удавалось собирать дрова на вечерний костер, в жизни появился смысл.
       Еще через полгода, когда из четверых щенков выросло два волка и две волчицы, а припасы почти подошли к концу. Они дошли до Ярцево.
      
       СПУТНИК.
      
       Катастрофа на Земле застала Николая врасплох. Он подсказывал душам на Луне и спутнике, пытался направить их. Успокаивал рвущихся, поддерживал отстающих. И только за два дня до удара услышал слова Господа.
      -- Николай, скоро у тебя прибавится проблем. - голос прозвучал как всегда неожиданно. Николай в прошлом пытался несколько раз начать говорить сам, но это не вызывало никакого ответа. Господь сам определял, когда и с кем.
      -- Что случилось Господи? - И тут он увидел Землю и Солнце немного со стороны и сверху. Со спутника и Луны масштаб был гораздо крупнее. Из- за солнца, почти касаясь его короны, в сторону Земли неслась куча камней.
      -- Господи, что же это, почему никто не видит, Господи отврати. - Николай был так ошарашен, что почти не рассчитывал на ответ.
      -- Зачем отвращать? Я отвел телескопы, я успокоил заметивших, зачем теперь паника?
      -- Как, там же все погибнут.
      -- Ну и что? Души я успокою, а все остальное не так важно.
      -- Как, погибнет все человечество!! - Если бы в этой беседе можно было кричать!! Но эмоции тут не проходили.
      -- А зачем мне человечество? Зачем мне эта растущая лавина просьб и желаний не имеющих к жизни никакого отношения.
      -- Господи, ведь ты же нас создал.
      -- И создал и пытался направить. Ты думаешь, это легко? Ты думаешь, мне легко было уничтожать Атлантиду? Ты думаешь, я не скорбел над сгоревшими Содомом и Гоморрой? Но они отвернулись от меня, их души уходили в небытие. А сейчас это усилилось многократно.
      -- Что усилилось? Конечно люди дрались друг с другом, но ведь ты сам говорил, что и мусульмане и христиане и все остальные это твои чада.
      -- Мои чада их души, но вот только слушать свои души люди разучились. Атланты решили развивать магию. Левитация в Египте, Южной Америке, управление климатом в Европе, пришлось это прекратить. Потом люди решили, что любовь возможна только между особями одного пола, но так как выращивать детей в пробирках они еще не научились, пришлось закончить и это. Но эти меры ни к чему не привели. Китайцы вообще не слушали души, остальные все больше грабили друг друга. Мечетей, церквей и храмов становилось все больше, а веры в них все меньше. Лучше я успокою души всех без вины погибших, чем буду бесконечно утешать обездоленных, обворованных, а так же воров и стяжателей. Но самое главное, мир перестал развиваться.
      -- Как это перестал, смотри, сколько у нас новых технологий, как мы изменили Луну!
      -- Изменили Луну? Да на ней только началась стройка. До изменений еще очень далеко. И кроме того, если бы не эта куча камней, жить твоему городу и лунной колонии оставалось полгода.
      -- Почему?
      -- Николай, смотри вокруг, для тебя нет препятствий в пространстве и почти нет во времени, вглядись, куда ударят камни.
       И я увидел, как китайские ученые в секретных подземных лабораториях готовят орбитальные модули для захвата или уничтожения нашего спутника. Только ограниченное время с момента обнаружения астероида, до его падения на Землю, не позволит этим славным людям запустить на орбиту атакующие комплексы. Так как город был еще далеко не достроен и систем защиты от метеоров у него почти не было, уничтожение нам гарантировали.
      -- Теперь вы будете жить. Думаешь, если бы я не сомкнул воды,то кто-нибудь из сбежавших выжил? А ведь их преследовали не манекены и роботы. Вполне живые люди со своими тараканами в голове. И все утонули. Моисея помнят потому, что он спас души поверившие мне, и никто не вспоминает о тех, кто был смыт, хотя их было не меньше. Он вел свой народ, ты ведешь свой.
      -- Да никого и никуда я не веду. Я даже спичку сдвинуть с места не могу.
      -- Это тебе кажется, чем больше в тебя будут верить, тем легче ты сможешь помогать.
       Но меня не отпускало видение вздыбленной Земли, я почти чувствовал страшную боль, разрывавшую Землю. И я снова возвращался к погибшим там людям.
      -- Господи, ну пусть китайцы виноваты, но остальные причем?
      -- У каждого свой крест. Ты видишь, что случилось с землей Израиля после ухода оттуда евреев? Мусульмане почти сравняли с землей храмы Иерусалима, и заметь, принадлежали храмы не их богам. И вместо мира там, на святом месте, началась страшная драка между мусульманами. Единая и напористая религия превратилась в схватку между верующими, как в свое время и христианство, только выбор оружия у сражающихся стал разнообразнее.
      -- Но они же все живые люди, они же твои души Господи!
      -- Они не слышат меня, и у них нет дороги вперед.
      -- Как нет? Они же помогли сделать в России пусковую систему!
      -- Они помогли? Еще немного и тебе не удалось бы выполнить свой обет. Тебя обворовывали, пытались поломать проект. Во главе стоял один фетиш - нажива. Это не живые люди.
      -- Как не живые, вот же они вокруг меня, на спутнике, на Луне.
      -- Так вы и останетесь живы. Эксперименты с живыми существами я закончил, а теперь человечеству не страшна никакая катастрофа, если только наша звезда не вспыхнет. Но в будущем, мы преодолеем и это. Главное, люди наконец занялись созиданием, а не устранением себе подобных И плясками на костях. - Голос помолчал. - Хотя тебе придется решать и эти проблемы.
      -- Какие? - я снова всполошился, хотя уже почти успокоился, слушая речи Господа.
      -- "Свободолюбивые" мозги появляются и в твоей атмосфере тотальной слежки. От таких мозгов тебе придется избавляться.
      -- Убивать? - мысль почему-то ужаснула меня.
      -- Направлять. - Голос замолк.
       Случившееся на Земле вызвало шок на спутнике. Последние два дня мы поднимали людей из Ярцево, удалось эвакуировать почти всех. Но после катастрофы народ начал рваться обратно. Ввиду малого количества администрации и перегруженности спутника, таким горячим сердцам никто не мешал, ну только я старался задержать молодежь. Мы использовали почти все эвакуационные капсулы. Новые только начали делать на Луне, поэтому о возврате спасателей никто даже не заикался. Да, это было жестоко, но успокоило оставшихся. Несколько человек, особо ратовавших за проведение спасательной операции, но решивших контролировать и возглавлять ее со спутника, пришлось отправить на Землю практически насильно. Связь с Землей была настолько плоха, что воплей и призывов спасать спасателей мы не слышали.
       Постепенно ситуация успокаивалась. Сначала несколько отделов непрерывно наблюдали за происходящими на Земле изменениями, потом остался один отдел, а потом это стало уделом энтузиастов. Колония на Луне была озабочена строительством жилых модулей и снабжением спутника, население Луны увеличивалось с ростом рождаемости на спутнике и с увеличением продолжительности жизни. Нормальным явлением становились люди работающие до 120 лет. Производительность была не та, но и рабочих рук постоянно не хватало. Молодежь оправилась от шока быстро, и эффективно глушила впечатления увеличением рождаемости. Воспитание своих детей устраняло вопросы с жизнью на Земле.
       Святой Николай просил Господа о душах с Земли и Господь присылал души готовые к новому рождению.
       Адам родился за три года до катастрофы. Первыми сознательными воспоминаниями стали бесконечные ряды невысоких домиков, между которыми змеились велосипедные дорожки, небо с белыми облаками и множество небольших солнечных дисков, которые давали море теплого лучистого света. Только много позже он понял, что небо и облака были элементарной иллюзией, наведенной на потолочные экраны с крыш таунхаусов. Еще ему запомнились походы на речку, песчаный пляж, луг, засеянный мягкой травой и стены, уходящие ввысь. Множество молодых пар с детьми разного возраста. Его родители были так увлечены друг другом, что почти не общались с окружающими. Адам тоже рос малообщительным парнем. Через два года после катастрофы, его родители увлеклись речами одного из ораторов, которые призывали, наконец организовать эффективную спасательную экспедицию на Землю. Правда когда речь пошла о формировании спасательной команды, оратор пытался остаться на спутнике, чтобы лучше управлять экспедицией, но компьютер, отвечавший за психологическую совместимость членов спасательной партии, однозначно определил его в стартовый состав. Родители Адама улетели с первой командой. А вот с отъездом руководителя, остальные члены экспедиции рвались на Землю все меньше и меньше. Дальше Адама воспитывали в семейном интернате. Годам к пятнадцати Адам осознал, что его не понимают. Особыми знаниями в какой-либо науке он не обладал. Приемные родители не слишком заботились о том, чтобы выявить его скрытые возможности. Девочек он тоже не слишком завлекал. Заурядная внешность, невысокий рост. Но выделиться и где-то засветиться хотелось безумно. Когда он поджег газету в туалете, колледж встал на уши, причем ему удалось прикрыть камеру так, что она не засекла поджигателя. Два дня он наслаждался анонимным геройством, пока вечером, классный руководитель не показал ему другие фото. Оказалось, камер в туалете несколько. Адама возмутило беспардонное вмешательство в жизнь одноклассников, но выражать протест такими способами он перестал. После колледжа выучился на пилота сателлита, но и это не приносило ему столь желанной свободы. Девушки все так же обращали на него мало внимания, да и ему они казались зажатыми и неспособными на бурные чувства. Душа не находила выхода. Время шло, его одноклассники добились многого. Кто-то стал модным портным, кто-то парикмахером, к которому записывались за неделю, пара человек отметилась в поварском искусстве. Еще трое занимались сельским хозяйством и разработали цепочку биоценоза, позволившую выращивать землянику. Гремела и бригада строителей, заливавших броней внешнюю поверхность спутника. Но это было мелко. Хотелось признания всего народа. Хотелось, чтобы самые красивые девушки с восторгом смотрели на героя. Адам попытался заняться общественной работой, но и тут почти не было перспектив. Приходилось вникать в мелкие дрязги и конфликты подчиненных с руководством, разбирать, кому не дали положенных выходных, а кто сам не хочет покидать рабочее место. Время неумолимо шло, приближался момент переезда на Луну. Конечно пилоты нужны были и там, но шансов прославиться становилось призрачно мало. Тогда Николай впервые увидел будущее. На фоне просьб неожиданно возникло видение. Один из сателлитов прекращает снижение к посадочным терминалам спутника и на огромной скорости врезается в жилые ярусы. Из-за разгерметизации гибнет несколько десятков тысяч человек. И главное, среди погибших множество детей. Николай сосредоточился на видении. Постепенно выделилась линия жизни незаметного человечка, обрисовались его желания и возможности. Николай видел, как линия оканчивается на настоящем времени, далее размывается в вероятные события и только одно выделяется ярким пятном. Один из последних полетов оканчивается принятием катастрофического решения.
      -- Господи, что делать? Неужели придется успокаивать столько невинных душ? - Господь молчал.
       Николай впервые столкнулся с такой ситуацией. Он уже умел подталкивать души в верном направлении, вещие сны, внезапные озарения. Мог немного лечить болезни, но что делать тут? В размышлениях и поисках выхода он упускал самое главное - время. До наступления гибельной минуты оставалось чуть больше трех месяцев, когда решение пришло.
       Хотя наблюдение за Землей уже давно не вызывало ажиотажа, несколько телескопов было направлено на Ярцево, вернее то место, где когда-то было Ярцево. На поверхности уже давно не наблюдалось никакого движения и желающих посмотреть картинку с телескопа становилось все меньше. Адам, как всегда после работы, бродил по виртуальным просторам, совершенно неожиданно появилось желание взглянуть на Землю. На этой страничке он был один, выбрав телескоп, показывавший сохранившийся домик, вернее крышу дома засыпанного снегом, Адам лениво игрался с настройками телескопа, когда в углу каритнки появились движущиеся фигурки. Сначала он подумал, что это прикол кого-то из продвинутых пользователей, но к видеосигналам на спутнике относились с большим почтением, за такие игры можно было вполне получить звание идиота и попасть на первую страничку слишком остроумных ребят, от которых сторонились окружающие. На экране, между тем два человека, бросив санки, которые они тащили, рванули к черепичной крыше, торчавшей из снега. Адам долго смотрел на происходившее далеко внизу. Сначала человечки вернулись за санками, потом к ним подбежала пара собак, их на спутнике почти не было, только на сельскохозяйственных ярусах. Все скрылись в доме, и снова ничто не нарушало смертельного безмолвия снежной пустыни. В течение недели Адам упрямо наблюдал за жизнью людей, добравшихся до Ярцево. Как ни странно, но кроме него никто до сих пор не обнаружил пришельцев. Тем временем, над каминной трубой начал виться дымок, видимо пришедшие нашли дерево на подземных ярусах. Но это не могло длиться долго, хотя записи, в которых рылся Адам, говорили, что уходя жители заглушили четыре ядерных реактора, которые в свое время снабжали город электричеством. Он нашел даже руководство по запуску реакторов, написанное тупым армейским языком оно не допускало широты мысли, и позволяло запустить реактор любому дилетанту. Потом оговаривались показания датчиков и действия, которые надо было производить для того, чтобы реактор давал электричество, а не стремился прорваться к центру Земли. Почему-то у Адама сложилось мнение, что внизу две девушки, и постепенно зрело решение, не лететь на Луну, а спуститься вниз, на Землю, там была полная свобода, не было видеонаблюдения за всем и каждым. Можно было делать все, что угодно. В своих мечтах Адам уже видел себя во главе совершенно независимого города, главой свободных от контроля людей. Это было то, о чем он мечтал всю жизнь. Он никогда не просил об этом святого Николая, вообще он не верил в существование Господа, и вот теперь сам принимал главное решение в своей жизни.
       Николай осторожно подталкивал душу Адама, проблема была в том, что Адам не верил в бога и зациклился на собственной персоне. После того, как он увидел движение на Земле, дело пошло быстрее. Тем не менее приходилось постоянно успокаивать его душу и перебивать здравые мысли мечтами. Полет на Землю, это полет в один конец, обратно на орбиту попасть будет невозможно. Температура в районе Ярцево не поднималась выше минус сорока градусов, а ветра и бураны снесли бы любой орбитальный лифт. И холода будут только усиливаться. Но Николаю удалось дотолкать Адама до подготовки к посадке. Наконец, когда он взглянул на линию жизни Адама, впереди появилась развилка, и чем больше Адам собирал вещей в свой сателлит, тем яснее видилось продолжение его жизни на Земле, и тем больше бледнела вероятность самоубийства. Правда жизнь на Земле не обещала сахара, но и угрозы спутнику больше не несла.
       Сателлит Адама был построен в расчете на атмосферные полеты, вернее на один полет и посадку. Интерметаллидное покрытие позволяло выдержать торможение в атмосфере, но мощности движков было недостаточно для возврата на орбиту. Удалось набрать много полезных вещей. Приемопередатчик для прямого входа в интернет спутника с Земли, семена полезных растений, а непосредственно перед полетом Адам стащил в сельскохозяйственном поясе двух поросят, хрюшку и хряка. На удивление, их хватились только после вылета Адама на очередное дежурство. Когда настала пора принимать окончательное решение, Адам заколебался, но движок неожиданно дал сбой, машина клюнула носом и зарылась в атмосферу Земли. Адам занервничал и потянул рычаги на себя, но автоматика, оценив ситуацию, перевела сателлит в режим снижения. Николай все свои силы направил на посадку машины Адама. Пришлось превзойти себя, ему удалось внедрить вирус, который перехватил управление на те мгновения, пока был возможен возврат на орбиту. Мозг Адама паниковал, душа не справлялась с эмоциями, которые буквально захлестнули весь организм, но Николаю удалось удержать руки Адама от нажатия на нужные кнопки. Сателлит окутался плазмой и резко пошел на снижение. Технологии, разработанные в советских ящиках более ста лет назад, позволяли снизить тепловую нагрузку на спускающийся аппарат, но положение все равно оставалось критическим. Тем не менее, скорость была погашена, и сателлит перешел в режим атмосферного полета. Адам обрел способность управлять машиной только минут через десять после схода с орбиты. В маршрутизатор была заложена точка приземления в район Ярцево, по течению бывшего Енисея. Адам только сейчас понял, что из его затеи ничего не выйдет. Наверняка там все перепахано, а у него даже нет посадочных лыж. На спутнике торможение шло по электромагнитным захватам, и колесные шасси не рассчитывались на посадочные скорости. Да и посадочной полосы там нет. Кроме того, вихри и бураны крутили над Землей такие карусели, что долететь до Ярцево тоже представлялось маловероятным. Пока Адам грустил, машина уверенно пробивалась к месту посадки. Погода, на удивление, затихла и позволила без проблем выполнить все посадочные маневры. От горестных мыслей Адама отвлек тревожный зуммер, нервно запиликавший перед посадкой. Он попытался взяться за штурвал, но тут его осенила спасительная мысль! Ведь есть катапульта, незамедлительно дернув за рычаг он с хрустом вылетел из садящегося сателлита. Мощнейший удар снизу погрузил его в бессознательное состояние. Но умная автоматика перевела кресло в нормальное положение, раскрыла парашюты и обеспечила сносную посадку. Адам очнулся, и в первое мгновение ощутил приступ паники, открыв глаза, он увидел лишь серую пелену. И только потом понял, что лежит уткнувшись стеклом скафандра в снег, а сверху на нем лежит пилотское кресло. Закряхтев, он скинул кресло с себя и медленно поднялся на ноги. Вокруг простиралась снежная пустыня оживленная двумя предметами - креслом пилота с яркими парашютами лежавшими на снегу, и сателлитом, почти зарывшимся в снег, но тем не менее сохранившим внешнюю целостность. На горизонте, метрах в пятистах от него виднелась черепичная крыша, почти скрытая слабо сыпавшимся снегом. Ну наконец он на Земле, и жив! Адам отстегнул крепления и открыл шлем. От неожиданности у него замерло дыхание, воздух снаружи ничем не напоминал кондиционированный воздух спутника. Жутко холодный, какой-то колючий и мокрый, пахло тухлыми яйцами и еще какой-то гадостью. Адам поспешно закрыл стекло, но холод уже прохватил его до костей. Не обращая внимания на сателлит, он поспешно пополз к дому, проваливаясь почти по пояс в снежную кашу.
       В домике и прилегающих тоннелях девчонки пытались наладить жизнь. Хорошая теплоизоляция позволяла поддерживать сносную температуру на нижнем этаже дома, а целые аллеи, чудом сохранившихся в подземелье деревьев, давали запас дров. Все указывало на то, что дом когда-то обогревался, но для этого нужно было электричество, а как его получить было совершенно непонятно. Месяцы шли, а вокруг ничего не менялось. Волки постепенно превратились в красивых молодых собак породы хаски, но даже им было прохладно на улице. В один из дней, абсолютно похожих на любой другой, собаки занервничали и стали рваться на верхние этажи. Девчонки, опасаясь землятресения тоже пошли наверх. Только мансардный этаж выступал над снежной пеленой, но в его окна практически ничего не было видно. За окнами, перекрывая монотонный посвист ветра, нарастал непривычный звук, послышался громкий хлопок, сквозь пелену падающего снега сверкнула молния, и какое-то темное тело вздыбило снег со стороны Енисея. Вера и Надя не сговариваясь, бросились к одежде, в которой они выходили на улицу. Енисей померз еще не до дна, и просверлив почти два метра льда, иногда удавалось поймать несколько рыб, разнообразивших рацион состоявший из каш и консервов, хранившихся в магазинах Ярцево. Собаки первыми отыскали Адама, который уже почти ничего не соображал от обрушившихся на него впечатлений. Ему казалось, что термокостюм не справляется с холодом, сковавшим все вокруг. Дрожь не проходила, несмотря на максимальную силу обогрева, да и скафандр не был рассчитан на такие внешние температуры. Девчонки подхватили его в полуобморочном состоянии и потащили к дому. Собаки отвлекли их в сторону зарывшегося в снег настоящего самолета. Вера потащила Адама к дому, а Надя решила осмотреть свалившееся чудо. Они конечно читали книжки, но самолет не был похож на описанные там монстры, которые могли перевозить сотни человек. На удивление, захваченные Адамом поросята чувствовали себя нормально, аппарат еще не успел остыть, от атмосферных кульбитов, и постепенно протапливал снег под собой. Девушки еще два дня перетаскивали содержимое самолета к себе в дом, пока Адам приходил в себя и начинал воспринимать окружающее. И жизнь, чудом сохранившаяся на Земле, получила еще один шанс. Конечно в глубинах океана жизнь сохранилась, но разумные существа остались только в Ярцево. Адам отыскал и запустил один из реакторов, которые не потеряли своей работоспособности. Электричество, а вместе с ним и тепло, открыли новую страницу. Освоенная часть подземелья постепенно прогревалась, хотя ему пришлось заложить тоннели и отсечь большую их часть. Прогрелась и почва тоннелей, погибшие деревья спилили, но некоторые из корней дали ростки, зазеленела трава. Привезенные семена дали первый урожай пшеницы. Поросята подросли и готовились осчастливить владельцев своим потомством. Правда ухаживали за ними в основном Вера и Надя. Адам все свое время тратил на восстановление энергоснабжения, проводил тепло, прочищал и запускал канализацию, но главное, пытался наладить связь с орбитой. В личной жизни у него тоже все наладилось. Сначала Вера, а потом и Надя забеременели. Как принимать роды, что делать дальше, нужна была связь с орбитой. Немногочисленные знакомые давно считали его погибшим. Адам не спешил разубедить их в этом. Ему вовсе не улыбалось получить на Земле кучу романтичных последователей. Здесь он был главой и первым человеком. А где гарантии того, что среди прилетевших не появится герой, которому захочется быть первым? Тут торопиться было нельзя. Адам скачивал нужные ему сведения, но так же не стремился приобщить к этому своих подруг.
       Николай практически не смотрел за происходящим на Земле. Хватало забот и на спутнике и на Луне. Появившиеся способности заглядывать в будущее, добавили хлопот. Удавалось подтолкнуть одни исследования и затормозить другие. Волны увлечений накатывали на спутник. Молодежь то увлекалась разработкой пищевых цепочек, то бросалась в исследования далекого космоса, нужно было все приводить в меру. Просьб о помощи было много, кое кому удавалось помочь, кто-то добивался просимого сам. Шли дни, недели, месяцы. Следующий поворотный момент случился, когда один из молодых увлеченных ребят экспериментируя на поверхности спутника, случайным толчком отбросил себя в космос. Он находился всего метрах в двух от проплывавшей рядом поверхности, но вернуться на нее не мог. Радио молчало, на спутнике была глубокая ночь. Сначала Петру показалось все нереальным сном. Мимо него неспешно проплывала громада спутника, многочисленные телескопы, решетки электромагнитных пушек, тупые лазерные кристаллы. Но подвинуться и уцепиться за что-то, не было никакой возможности. Все, что можно отцепить и бросить он оставил рядом с телескопом, который и пытался модернизировать.
       Николай услышал молитву, даже не молитву, а просьбу. Приглядевшись внимательнее, он увидел линию жизни, которая могла прерваться сейчас, а могла идти дальше. И то и другое не влекло фатальных последствий, но то, чем занялся Петр после спасения, вызвало интерес. Из молодого ученого вырастал проповедник, и поворотом было как раз спасение. Вот только протянуть руку Николай не мог, и ветра, чтобы прижал непутевого акробата к поверхности, тоже не было. Мозг БАРМа-11 неохотно оторвался от прохождения лабиринта в виртуальной стрелялке. Линзы отметили привычную черноту космоса с яркими пятнышками звезд. На их фоне из центра спутника неспешно смещался к переферии скафандр. БАРМ-11 неспешно вытянул из инструментального комплекта трехметровый штырь и стал примеряться к радиоантенне, пытаясь дотянуться до центральной части. Так уж получилось, что в тот момент, когда уже прекративший истерику Петр пролетал мимо этой антенны, БАРМ вытянул штырь в его сторону. Петр попытался ухватиться за него и это почти удалось, вернее удалось зацепиться за него кончиками пальцев перчатки, этого импульса хватило, чтобы изменить направление движения, и достаточно жестко врезаться в пятиметровую ходовую ленту, спиралью обвивавшую весь спутник. БАРМ, не заметив этого касания, еще несколько минут колдовал над антенной, потом неспешно укатился куда-то в сторону.
       Проповеди Петра собирали множество молодежи. Начавшие пустеть церквушки снова заполнялись народом. Даже появилась небольшая группа проповедников, которые начали приводить все рассказы о жизни Николая в одну общую систему. Выделялись этапы большого пути, заповеди и откровения. Окончательно формировалась новая вера. Всю жизнь Петр посвятил этой религии, и его душа после смерти продолжала помогать Николаю.
       Совсем забытым оказалось его небольшое изобретение сделанное еще до случая с телескопом. Небольшой чип размерами с рисовое зернышко. Чип мог общаться с базовым компьютером и перегонять небольшой электростатический заряд по своей поверхности. После потрясения Петр забросил эту работу, но его друзья развили и углубили эти идеи. Через десять лет весь спутник был окутан облаком нанороботов, которые отслеживали все перемещения в околоспутниковом пространстве. По команде компьютера облако открывало окна для работы радаров и телескопов, но могло практически мгновенно собрать частицы по траектории движения метеоритов, угрожавших спутнику. В зависимости от задачи метеориты мягко тормозились, либо просто разносились в пыль, попутно сжигая миллионы этих роботов. Но автоматизированный завод быстро восполнял потери.
       Четвертый город вообще строился по другой технологии. Всю первичную матрицу создали нанороботы микроимпульсами сплавляясь друг с другом в плотный монолит. Затем в дело вступали люди. Многослойная броня в сочетании с облаком нанороботов делала город практически неуязвимым для небольших метеоритов. Даже жесткое излучение солнечных бурь не сказывалось на жилых ярусах. Молодежь этого города собиралась к Меркурию. Жители второго города стремились к Венере. Вообще люди окончательно вышли в космос, но практически потеряли Землю. Хотя космические города и носили название великих столиц Москвы, Вашингтона, Лондона и Парижа жизнь в них ничем не напоминала своих предшественников. Самым плохим было то, что молодежь в городах спешила жить и совсем не спешила создавать семьи. Дети в большинстве своем почти не знали отцов, а часто и матерей. Интернаты, круглосуточные сады в которых трудились энтузиасты множество всевозможных секций и кружков. Хорошо, что Николаю удалось сохранить базовые инстинкты в продолжении рода естественным путем. Семьи возникали уже на Луне, которая превращалась в огромный мегаполис. Увеличение населения Луны шло настолько быстрыми темпами, что больше девяноста процентов производства приходилось на создание нового жилья и инфраструктуры. Человечество наконец выходило из пеленок одной планеты.
       Москва устремлялась к Марсу. Нанороботы по команде центрального компьютера образовали парус развернувшийся огромным куполом на тысячу квадратных километров. Помимо солнечного ветра парус задерживал элементарные частицы, преобразуя их в кислород и водород. Это были технологии уже достаточно хорошо отработанные на небольших кораблях. Человечество сделало виток и снова вернулось к парусу и ветру. Правда парус был огромным, а ветер солнечным, да расстояния и скорости неизмеримо возросли. Паруса и космическое плавание становились все более сложными. Люди учились управлять яхтами, идти против ветра, использовать притяжение планет. Космос был наполнен излучениями, изобиловал течениями и рифами. Корабли дальней разведки как каравеллы Магеллана уходили в плавание на годы. Наконец по уже разведанному и освоенному маршруту отправлялась Москва.
       Николай снова услышал Господа. Их разговоры были редки, хотя Николай уже научился чувствовать и понимать его присутствие. Огромное теплое поле окутывало Землю, простиралось к другим планетам. Господь был везде и не был нигде.
      -- Смотри за городами Николай. Скоро проблем прибавится.
      -- Их и так навалом.
      -- Это не проблемы. Скоро человек освоит Марс, Венеру, Меркурий. Земля будет местом ссылки, как раньше Австралия. Потом эта пальма перейдет к Венере, но это нормально.
      -- А кого ссылать?
      -- Любителей свободы. Но скоро у тебя появятся другие проблемы. Ты помнишь, куда уходили любители воли на Земле?
      -- Искали места обетованные?
      -- Точно, а в новых масштабах и возможностей больше. У тебя же уже пропало несколько больших кораблей.
      -- Они погибли.
      -- Три погибли, а два просто ушли и сейчас строят базу в поясе астероидов. Ты приглядывай за ними.
       Николай потянулся и увидел сцепку кораблей, находившихся в скоплении камней за орбитой Марса. Небольшие парусные лодки сновали между камней, буксировали что-то к кораблям. Там обосновалось человек пятьсот, которых в городах уже считали погибшими.
      -- Теперь таких будет все больше и больше. Смотри за ними, направляй их.
      -- Почему они ушли?
      -- Потому, что у них свои амбиции, потому, что кто-то хочет быть первым в деревне, потому, что у лидера есть желание жить вечно и сделать все лучше. Поверь, о нем скоро забудут, а поселение останется. Больше того, скоро появятся настоящие отшельники, новые цивилизации инков, египтян, шумеров и атлантов. И тебе придется заботиться о них. Правда скоро появятся и другие святые, тогда станет полегче.
      -- Может этого не допускать?
       И снова Николай увидел дорогу вероятностей. Первая - Солнечная Империя. Связь, информация, которую невозможно отключить. Все корабли напичканы информационными экранами, все жестко контролируется, каста жрецов поддерживает единоверие и единоначалие внутри всего облака Оорта. Всё от лодок до городов имеет интегрированные системы контроля и связи. Каждый человек при рождении получает неизвлекаемый чип. Династии Императоров сменяют друг друга в результате коротких кровопролитных и бескровных переворотов, основная масса населения потихоньку заселяет новые территории. Двигателем прогресса является торговля и пинки власти. Прогресс медленный и стабильный.
       Вторая вероятность - быстрое расселение человечества по солнечной системе. Автономные группы, иногда намеренно без связей друг с другом. Новые нации, гонка развития, чтобы не оказаться покоренным более продвинутой цивилизацией. Лет двести триста и огромное количество новых государств. Торговля с одними и покорение других. Зачем торговать, если можно отнять? Войны кровавые и жестокие. Ядерные удары, анигиляционные взрывы. Пиратство и государственность. Гонка вооружений и быстрый прогресс сменяющийся опустошением целых планет. Но в целом развитие быстрое и хаотичное. Одни цивилизации развивают магию, другие биотехнологии, третьи беспредельно машинизированы. Количество богов необычайно возрастает, но Мессия остается главным и почитаемым всеми.
      -- Тебе решать Николай.
      -- Но почему я?
      -- А что, тебе кто-то сказал, что будет легко? Выбирай.

    11


    Буденкова Т.П. Сила Кориолиса   150k   Оценка:3.87*4   "Повесть" Фантастика

      
       Сингулярность
       Глава 1
       Ощущение бесконечности пространства было столь реально, что техник по визуальной связи непроизвольно сжал ручки кресла. Но его мысленный взор не улавливал ни малейшей искорки, никакого проблеска информации. Ни-че-го!!!
       -Валерий Иванович, связь с зондом прервана. Как провалился куда! - техник, продолжал вглядываться в матовую черноту открытого космоса.
       -Серёженька, ему есть куда провалиться. Вы, молодой человек, меня удивляете. Он же летит по направлению к чёрной дыре. Дыре .... хм, дыре... Чёрт! Далась она мне! - и уже другим тоном, - в той точке пространства, где сейчас должен находиться зонд Темпус, никаких наблюдаемых космических объектов нет, - Главный Навигатор, высокий, худой с длинными чёрными волосами, и тонкими серебристыми нитями на висках, сел в кресло перед пультом слежения. Пальцы метались по клавиатуре, но монитор оставался чёрным.
       - Нет, это не вероятно! Сбоев в работе оборудования не выявлено. Кто-то или что-то экранирует связь? Я свяжусь с военными. Что там у группы слежения? Тоже ничего? - и он, сцепив тонкие пальцы рук, прижал их к подбородку, этот жест знали в центре управления полетом все. Означал он сильную степень волнения.
       - А связь я уже проверил. ... Тоже ничего. И помех никаких. Навряд ли вояки что-нибудь новенькое скажут.
       - А если они и сами не ожидают такого эффекта?...
       - Хорошо. Я на связи.
       Отдел центра управления космическим аппаратом Темпус замер в ожидании. Всё что можно было сделать, было сделано. Оставалось только ждать.
       Ещё в детстве Сергей в своих мечтах уносился к разным мирам. Но чтоб увидеть все, о чем мечталось, никакой жизни не хватит, и тогда он решил стать техником по визуальной связи. Люди его специальности, вместе к комплексом обучающих знаний, получали дополнительные физиологические возможности. В результате монитор Сергею не требовался. Он настраивал альфа-ритм своего сознания на заранее определенный поток данных, и затылочная часть его головного мозга начинала видеть картинку, которая не поступала на сетчатку глаза. Подобные разработки велись ещё в конце двадцатого века в Институте мозга человека. Никто тогда и предположить не мог, какие далеко идущие открытия, ожидают науку на этом пути. Одним из прикладных результатов стали те возможности, которыми обладал Сергей.
       Сконцентрировав внимание до возможного предела, Сергей старался нащупать поток данных исходящих от Темпуса. Время шло, но пока всё было впустую. Затылок ломило от усталости. Неудержимо тянуло в сон. И он уж было, позволил себе задремать. Как вдруг..., еще на слабо доступном зрительному нерву уровне, мелькнула неяркая вспышка, будто кто-то на мгновенье показал жемчужину. Он замер. Отключил все возможные раздражители, и сосредоточил свое внимание на неустойчивой картинке. Перед его мысленным взором, бордовый туман, застилавший всё видимое, прерывался темными фиолетовыми пятнами. Относительно значения цветов, ему трудно было судить, декодер компьютера включал то инфракрасное, то рентгеновское, а то и какое-нибудь другое излучение, подбирая ключ для возможности зрительного восприятия. То, что воспринималось зрительно, Сергей тут же транслировал на сервер руководителя группы слежения. Но большую часть информации он получал в виде цифр и символов, которые транслировал в соответствующие серверы, для дальнейшей обработки.
       -Сергей, ну что ты за паникер? У меня служба бытового контроля потребовала замены комбинезона, так спина взмокла, - в голосе Валерия Ивановича, явно чувствовалось пережитое волнение.
       Сергей молчал, сосредоточив внимание на поступающей информации. Наконец, в правом нижним углу картинки четко определилось чёрное пятно, опоясанное тонким ободком холодного белого свечения. Чуть левее этого пятна, яркое, оранжево золотистое эллипсовидное тело, состоявшее из отдельных сверкающих вкраплений, переходило в мерцающую кораллово розовую струю. При приближении к этому пятну, как определил для себя Сергей - черной дыре, струя бледнела и, притянутая невероятной силой, закручивалась вокруг, постепенно исчезая за горизонтом событий. С этой же стороны, в верхнем углу видимой картинки, он рассмотрел такого же оранжево золотистого цвета объект в виде шара, что это было - он не знал. Изображение стабилизировалось и Сергей, чтобы дать себе отдохнуть, переключил трансляцию на автоконтроль. То есть до тех пор, пока компьютер не зафиксирует хотя бы незначительное изменение рисунка, информация из его мозга будет транслироваться на центральный сервер без дополнительного контроля с его стороны.
      
      
       Ученый совет больше походил на разговор глухонемых. Во-первых, на этом этапе оказалось невозможным воссоздать голографическую картину объекта. Во-вторых, предварительный анализ полученной информации выдавал взаимоисключающие данные, принять их как факт - значило отказаться от уже привычных и действующих в окружающей Вселенной, теорий. Поэтому обзорная панорама была испещрена математическими символами, которые в полном молчании транслировали участники Совета. Расчёты исчезали, возвращались, наползая друг на друга, выстраивались в символические очереди.
       Невысокий, сухонький Кара-оол, совершенно седой и невероятно подвижный вдруг, неожиданно нарушил уже давно висевшую тишину:
       - Да, поймите же, Уважаемые, сингулярность, это всепоглощающий космический "стиратель". В сингулярных объектах классическая логика не действует, а вот законы квантовой механики работают прекрасно. Причинно-следственные связи нашего мира нарушаются, появляется некая причудливая область.
       - Но, я думаю, Вы не будете отрицать, что связь между материей и информацией всё-таки остается, - спокойный баритон Шумилина звучал уверенно.
       - Да, но если Темпус не просто приблизиться к черной дыре, где мы и не предполагали её обнаружить, а продолжит передавать информацию хотя бы с горизонта событий... - Йорген задумчиво покачал головой.
       - Он, однако, как не странно, уже там. И продолжает двигаться дальше. И пока, где моя деревяшка, а? Ага, - Кара-оол постучал по небольшой досочке, которую всегда носил при себе, - и пока, информация продолжает поступать, - заключил он. Все тот же седой непоседа, удивительно суеверный для учёного, совсем не вежливо перебил коллегу, потом, прижав ладони к груди, извиняясь за свою несдержанность, кивнул Йоргену, покосился чёрным раскосым глазом на Шумилина, что скажите, мол.
       - Принцип квантовой обратимости говорит о том, что если пересмотреть назад все известные состояния частиц, то можно представить что было в исходной точке. Отсюда следует, что можно рассчитать параметры частиц для какого-либо момента времени в прошлом и, значит, сказать - каким было это прошлое. То есть информация должна сохраняться там, где действуют законы квантовой механики. Пока то, что передает Темпус, свидетельствует о том, что законы эти в точке его нахождения, действуют. Что будет далее - увидим. Предлагаю внимательно обработать уже имеющийся материал, - Шумилин замолчал.
       - Но как быть с излучением Хокинга? - чёрные глаза Хито Муро сосредоточенно смотрели на экран, где как раз появились новые выкладки.
       - У нас пока нет подтверждения, что черная дыра испускает какие-либо частицы, - ответил Шумилин.
       - Да, но возможно она перемалывает всю материю. И тогда квантовая обратимость перестает там работать. Сам Стивен Хокинг утверждал это ещё два столетия назад, - Йорген, как всегда, умудрился предложить самый нежелательный сценарий развития предполагаемых событий.
       - Да, да. Как я уже говорил, вероятнее всего, причинно следственные связи в черных дырах нарушаются. И ничего там нет и быть не может. Нет там времени, потому что ничего происходить не может. Время там даже остановиться не может, потому что его там нет, поскольку нет причинно следственной связи,- неугомонный Кара-оол, продолжал отстаивать свою точку зрения.
       - Следует уточнить, что Хокинг изменил свою точку зрения и сообщил, что согласно его расчетам информация, пересекшая горизонт событий, не утрачивается навсегда и может вернуться обратно, - не сдавался Шумилин .
       Тем временем Сергей отдыхал в комнате релаксации. От долгого неподвижного сидения, ломило шею, плечи опустились от какой-то невидимой тяжести. Массажное кресло приводило в норму его тело. Но ни расслабляющий массаж, ни легкий аромат розмарина и лаванды, витавшие в воздухе, ни любимый кот, растянувшийся на его животе и щуривший свои зелёные глаза, отчего-то не действовали. Работая в прямом контакте, Сергей привык доверять своим внутренним ощущениям. А теперь они были какими-то странными. Нет, это была не тревога, что-то другое. Только вот уловить это "другое" никак не удавалось.
       В комнату вошел Валерий Иванович:
       - Дремлешь?
       - Нет. Как-то вот.... - кот, свалившись с живота, недовольно мявкнул и стал царапать ножку кресла, привлекая к себе внимание.
       - Сам не пойму. Что-то не так....
       - Ты только подумай, по полученным данным Темпус прямо сейчас проходит горизонт событий черной дыры, а информация всё поступает.
       - Значит, связь с ним, по мере его провала в черную дыру,должна ухудшаться, а она стабильна. ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
       - Если это именно такой объект. Вообще-то зонд должен был лететь дальше. По нашим предположениям на этом месте ничего нет. А он, как я полагаю, натолкнулся на черную дыру. Передает информацию с горизонта событий и продолжает продвигаться вглубь! Да-а-а-а, - он взял кота на руки и погрозил ему пальцем, чтоб не шкодил.
       - Зонд не просто "железяка". Он же УМНИЦА! У него ваш интеллект! А вы столько аппаратов сопровождали с Земли!
       - Мой при мне. А там аналог. На последнем тестировании разговаривать было просто не по себе. Компьютер Темпуса мои вопросы предугадывал... Возможность принимать не стандартные решения он имеет. И всё-таки, куда не стандартнее? - он прижал ладони к прохладному стеклу аквариума, золотая рыбка подплыла, беззвучно шевеля губами, замерла на месте.
       -Сообщение. Приоритет единица, - на запястье руководителя группы слежения мигал красный огонёк. Валерий Иванович бегло взглянул на полученные данные:
       -Сергей, смотри,- и спроецировал их на галограф. В воздухе засветились вначале отдельные точки, компьютер обработал полученную информацию, точки стали соединяться линиями, образуя геометрическую фигуру.
       -Параболоид вращения смоделирован из предполагаемой симметричности объекта. При поступлении следующих данных возможна корректировка, - и информационная система перешла в ждущий режим. В воздухе продолжала вращаться серебристая фигура параболоида. Через всю конструкцию, от одного основания, до другого, проходил сверкающий полый стержень.
       - Серёжа, это же математическая модель черной дыры. Конечно, в пространстве контуры и края не столь четкие, но я думаю - Темпус летит внутри рукава этой черной дыры, вот почему он может связаться с нами!- и не отводя глаз, от всё ещё вращающейся модели, продолжил:
       - Научный совет. Срочное сообщение, приоритетная отсылка, - подождал пока включился экран связи, и заговорил:
       - Уважаемые участники Совета! Прошу простить за вторжение и выслушать. Я полагаю, что зонд Темпус в настоящее время находится в рукаве черной дыры, поэтому имеет возможность передавать информацию. Где окажется Темпус, пройдя этот путь, определённо сказать не возможно. Ранее только предполагали, что черные дыры могут быть переходами либо в другие Вселенные, либо в другие измерения. Но, человек предполагает, а... кхм, кхм... вероятно, возможен и другой вариант. Пока остается ждать и анализировать отправляемые зондом данные.
       Время шло. Визуальную картинку Сергей престал воспринимать, как только зонд ушел за горизонт событий, однако, вся остальная возможная информация, продолжала поступать. Настораживало отсутствие регулярности в графике передач. То информация шла сплошным потоком, то резко обрывалась. Никакой последовательности при этом не усматривалось.
       Валерий Иванович и Сергей поочерёдно, а то и вместе, дежурили в отделе слежения.
      Как-то вечером, Сергей, стоя в коридоре, через стеклянный витраж смотрел на уходящую за горизонт скоростную трассу аэромобилей, казалось Млечный путь расстилается за стеклом.
       Идти домой не хотелось. И он направился в физико-математическую лабораторию, состоявшую из нескольких персональных кабинетов, общего небольшого конференц-зала и комнаты отдыха. В этой комнате за чашкой чая или кофе, возникали споры, ссоры, примирения, обсуждения и всякое такое. Постепенно туда перекочевало многое оборудование из конференц-зала, а большинство механических уборщиков физики отключили. На информационных панелях во многих местах светились зелёные огоньки закладок - просьба не стирать. Присутствовали даже листки бумаги с непонятными символами и значками. Трогать все это строго запрещалось. Сами же хозяева прекрасно ориентировались в этом, как они говорили: "творческом беспорядке".
       Сергей застал всех в сборе.
       - Падай,- и Алексей толкнул в его сторону кресло, оно мягко и бесшумно подкатилось к ногам.
       - Не. Седалищный нерв отсидел. Кофеёк есть? - Сергей направился к кофеварке.
       - Да что с вами? - тут только он заметил какую-то общую суету. Видимо они уже не один час тут вместе "отдыхают".
       - Тихо. Мы вот счас нарисуем, а ты погляди и скажи, что ты об этом думаешь, - пальцы Алексея забегали по клавиатуре. На экране вначале засветились точки с пространственными координатами Темпуса, потом их соединила непрерывная линия.
       - Видишь?
       - Ну?
       - Что "ну"? Во-первых, Темпус почему-то отклонился от заданного курса.
       - Так черная дыра своим полем захватила, вот и отклонился.
       - Ага. На лицо корректировка курса. Точнее мог бы сказать только доктор Абхай Аштекар* и его коллеги из университета Пенсильвании. Вот, смотри, это их работа по вопросу сохраняется в чёрной дыре информация или нет, - и по экрану побежали математические символы.
       - Стоп. Не так быстро. Я не физик и не математик. Давайте медленнее. Значит так, судя по траектории движения зонд, вначале отклонился от расчётного курса, потом... потом, если бы он просто продолжал следовать вынужденной траектории движения, то попал бы не в рукав черной дыры, как мы предполагаем, а в основное тело и тогда... ну... наверное, был бы раздавлен, превращен в атомы... Компьютер зонда в соответствии с полученной информацией произвел корректировку движения... А это возможно при двух условиях: первое - наличие интеллекта, способного принимать не стандартные решения, и данных, из которых этот интеллект может выбирать. То есть при ближайшем рассмотрении объекта, который мы называем черной дырой, нас ждет... Ну и что же нас ждёт?
       -В цифрах выразить, с определённой степенью вероятности, могу, а представить... - Алексей скосил глаза на экран монитора, - эт-т-то по твоей части.
       - Так, что мы имеем? То, что Темпус скорректировал курс, меня не удивляет. Поскольку мы знаем, что его компьютер интеллектуальный аналог Главного Навигатора. А из того, что зонд продолжает передавать информацию, следует, что черная дыра не однородна и через неё есть проход. Так называемый рукав. Весь вопрос теперь - куда он выходит.
       - Хм... там учёный Совет над этим голову ломает, - Алексей оглядел своих коллег.
       - Вот, - и Мияга ткнул пальцем в монитор.
       Получалось, что вероятнее всего зонд возвращается. То есть вход и выход из этой черной дыры находятся в нашей Вселенной.
       - Давайте не будем гадать. Подождем, как будут развиваться события дальше, - Сергей наконец-то взял свой давно остывший кофе.
       - Стоп. И ещё нюансик! Эти непредсказуемые перерывы в поступающей информации... Словно зонд исчезает, как бы перестаёт существовать и... вдруг появляется. Ты там ничего не видел? - Алексей вопросительно смотрел на Сергея.
       - Уф! Ребята, ну если я вам опишу пятна того или иного цвета, это вам что-нибудь скажет?
       - А... эти пятна, они как прозрачные, плотные?
       -... М-м-м, - Сергей впервые с этой точки зрения вспоминал виденную картину, - думаю, нет. Где-то плотнее, потому что цвет гуще, где-то пространство почти прозрачно, ну и соответственно...
       - Так, ребята, сопоставляем периоды поступления и исчезновения связи с плотностью пространства, - Сергей держал в руках остывшую чашку кофе, но поменять её на другую не мог, потому что прямо над менюшкой кто-то примагнитил салфетку: "Юрчик, зайди ко мне. Потом попьёшь", - и краказябра, подпись, значит.
      
       Свернувшись немыслимым образом на массажном кресле в комнате отдыха, Сергей спал, что называется " без задних ног". И вдруг массажное кресло качнулось и стало плавно разворачиваться, а вокруг все пространство наполнил черный бархат открытого космоса и мириады драгоценных бриллиантов засверкали рассыпанные по этому бархату. Состояние лёгкости и свободы заполнило всё его существо, казалось безграничности полёта нет предела и он ринулся на встречу этому величественному Пространству, но... Но даже массажное кресло не выдержало такого кульбита с его стороны, и он грохнулся на пол. От неожиданности подскочил, но сон продолжался. Он несся поэтому сверкающему пространству и по мере того как набирал скорость, сияние звезд превращалось в сверкание игл.
       - Всеобщая трансляция. Приоритетное включение. Запись на служебные носители, - сердце его билось так, что казалось в ушах можно удары сосчитать. Это же Темпус вышел из черной дыры и начал визуальную трансляцию. Сергей заставил себя успокоиться, боясь потерять столь долгожданный контакт, уселся поудобнее в кресло и принялся за работу. В дверях, загораживая грудью проём, стоял Валерий Иванович, одну руку сжав в кулак, размахивая им возле своего носа, пытался урезонить желающих взглянуть на Сергея и что же там происходит. Одновременно свистящим шёпотом говорил: "Все есть на персональных мониторах. По кабинетам. Там, все там есть".
       Люди кивали и, сами не зная почему, на носочках торопливо уходили к себе. Уже через несколько минут деловая тишина отдела ничем не нарушалась.
       А Темпус, судя по расчётной траектории, возвращался к Земле. Однако, через некоторое время стало очевидным, что если зонд продолжит своё движение по этой траектории, то он неизбежно разминется с Землёй. Следовало произвести корректировку. В принципе, ничего особенного в этом не было. Все системы работали исправно.
       Расчёты корректировки курса были уже готовы и ждали прохождения Темпуса через заданную точку. Но, Валерий Иванович, а именно он должен был произвести коррекцию, как-то странно тянул время
       - Понимаете, - отбивался он от наседавшего руководства, - там интеллект такой же, как у меня.
       -Ну и что? Хорошо. Мы и знали что вы очень умный человек, потому и взяли за образец.
       - Да я не похвастаться. Понимаете, компьютер зонда уже один раз самостоятельно принял неординарное решение. Тем самым сделал открытие и спас свое существование. Я думаю, он и коррекцию курса произведет сам.
       - Ну, зачем рисковать?
       - Ему не понравиться.
       - Кому?
       - Интеллект, это не мертвая железяка. Я чувствую, я уверен, он сам, понимаете сам, примет нужное решение.
       - Так. А если не примет?
       Валерий Иванович не находил слов. Ну что тут скажешь?
       - Интеллект подразумевает и самообучение. Он теперь умнее, чем когда улетал.
       - Валерий Иванович, вот посадим зонд на Землю, будете подробно изучать этого умницу, а пока...
       Время корректировки неумолимо приближалось. Валерий Иванович сидел за пультом управления. Отдел замер. Тишина была такая, что даже легкий шорох мониторов казался громким.
       - Ну, чего ты раскрылатился, весь пульт загородил, - нервничало руководство.
       Наконец прозвучало:
       -Начинаю отсчёт. До начала ввода корректирующих данных осталось...
       Спокойный голос оповещающей системы отсчитал положенное.
       - Коррекцию курса начать.
       В зале по-прежнему было тихо. Валерий Иванович также закрывал собой пульт. Крупный мужчина за его спиной резко дернулся... Валерий Иванович ниже пригнул голову...
       - Последняя секунда ввода данных... - Спокойный голос ничуть не изменился. Картина на большом экране тоже.
       Сергей сидел в своем рабочем кресле, предельно сосредоточив внимание. Пытаясь уловить в визуальной картинке хоть малейшее изменение. Это бы значило, что зонд меняет курс...
       Секунда, ещё се....
       - А!А!А!А!!!!!
       Люди смеялись, хлопали в ладоши, обнимались... И только Валерий Иванович, все также сидел у пульта, лишь чуть поднял голову, чтоб увидеть изменяющуюся картинку на экране.
       - Ну, вот. Он сам. Понимаете сам.
       Остальное, как принято говорить "дело техники". И действительно, зонд приземлился в штатном режиме, без каких-либо происшествий. Но на этом все предсказуемые события закончились. Когда стали работать непосредственно с приборами, находившимися на зонде во время его полёта, то вопросы посыпались один удивительнее другого. Рассказывать это долго. И вообще... это уже следующая история.
      
       *Abhay Ashtekar
      
      
      
      
       Глава 2
       вик
      
      
      
      
       Зонд Темпус, направлявшейся в точку равно удаленную от нескольких Галактик, с целью изучения действующих там сил и выяснения, что находиться за этим пределом, обнаружил на своем пути черную дыру. Будучи, притянут невероятной силой тяготения скорректировал свой курс, пройдя по рукаву чёрной дыры, вернулся на Землю. На Земле были получены уникальные данные, изучив которые, ученые пришли к неоднозначным выводам. Возникла необходимость в дальнейшем изучении неординарной информации, которая могла в корне изменить картину Мира.
       Решался вопрос о возможности направления повторной экспедиции, но уже с экипажем на борту.
      
      
       Йорген заканчивал доклад, порученный ему Ученым Советом:
       - Надеюсь, присутствующие здесь понимают всю степень риска, не только на пути к ожидаемым открытиям, но задают себе вопрос: готово ли человечество к подобным знаниям?
       За его спиной светились таблицы и удивительные картины, зафиксированные зондом Темпус. Зал Принятия решений молчал.
       -Прошу задавать вопросы, - он смотрел в этот зал, и видел сосредоточенные лица людей, каждый из которых был уникальным специалистом в своей области, а все вместе отвечали за выполнение программы космических исследований.
       - Мы можем послать корабль без людей. Достигнутый уровень позволяет. Так зачем же рисковать? - прозвучал вопрос из зала.
       - Мы исследуем непознанное приборами и программами, созданными на базе данных, которые не в состоянии ни определить, ни обнаружить нечто нам неведомое. Как можно на весах измерить радиоактивность? Пусть это крайне грубое сравнение, но даже высокоинтеллектуальные компьютеры не в состоянии заменить разум человека. Дальнейшая программа требует принятия тех или иных решений и главное, накопление впечатлений человеческим разумом, непосредственно в период прохождения кораблём через рукав черной дыры, - пояснил свою точку зрения Шумилин.
       - Как видно из таблицы В-3, время на зонде Темпус текло не равномерно. Я бы сказал, оно прерывалось и возникало с предыдущего момента, тогда как применимо к Земным условиям между этими точками проходил определённый временной интервал. С математической точки зрения я не нахожу ошибок в расчетах. Но хотел бы услышать мнение физиков, куда девался отрезок времени и сам зонд, пока для нас он отсутствовал? - Алексей отключил микрофон, ожидая ответа.
       - Вот, вам и пример необходимости присутствия людей на корабле. Предположительно, проходя через рукав черной дыры, которая в реальности не имеет четких контуров, зонд попадал в пространственно-временные складки, возникшие под действием сверхмощной гравитации, возможно, в таких точках время переставало существовать. Да и сам зонд тоже. Или одновременно перемещался в пространстве и двух временных измерениях: прошлом и настоящим. Возможно, попадал в другое пространственно-временное измерение, - Шумилин старался говорить как можно уверенней, но вопросы, которые возникали в голове, звучали в интонациях голоса, оставляя тревожный осадок у слушателей.
       - Но Темпус создан в наше время, и в прошлом никогда не совершал подобных полётов. Как это связать с вашей теорией? - на экране возникло молодое лицо, по виду почти мальчишка, однако его присутствие в этом зале подразумевало его высокую компетентность.
       - Изучив уже полученные Темпусом данные, интерполируя на них принцип квантовой обратимости, пришел к выводу, что Пространство и Время едины и бесконечны. Искать начало и конец, примерно, то же самое, что искать их у кольца. Расчеты и обоснование моей теории были заранее разосланы специалистам, - в микрофоне послышался легкий щелчок. Освещение в зале изменилось, позволяя увидеть странную голографическую конструкцию. Она состояла из множества пульсирующих нитей, на которых стрелочками было указано направление движения. Нити как бы скручивались в клубок, нет, это не был просто шар. Из одного клубка нить переходила в другой, рождаясь из предыдущего, уходила в следующий, и возвращалась назад. Картина производила впечатление бесконечного движения в пространстве и времени. Она разрасталась, заполняя собой всё в зале. Матово белые нити, пронизанные серебристым пунктиром, казалось, струились через руки и лица людей. Не задевая и даже не замечая их присутствия. Ещё щелчок, и голограмма замерла в своем развитии, продолжая клубиться в заданных параметрах.
       - Но, на представленной голограмме есть начало, - в этом фантастическом действии, лица задававшего вопрос никто не разглядел.
       - Всмотритесь внимательно. Каждая нить обозначена стрелочкой. Проследите любую и вы увидите, что она проходит через центр определенного шара и уходит в следующий, где путь её совсем другой. И так все векторы. Нет начала и нет конца. Как видите, развивать предлагаемую модель можно сколь угодно бесконечно. В реальности в каждой такой нити живут и развиваются Галактики, Нить времени несёт их в бесконечном пространстве, где они могут встречаться даже сами с собой, либо в точках, где временные потоки пересекаются, переходить из одного времени в другое.
       - Но причем тут чёрная дыра и Темпус? - голос всё того же молодого человека.
       - Возможно, Нить Времени уже проходила через эту черную дыру и там, согласно квантовой теории, сохранилась память о зонде. Но возможен и другой вариант, что черные дыры образуются в местах наиболее близкого схождения Нитей Времени. Тогда одни моменты движения Темпуса будут транслироваться в одно временное измерение, другие в другое. И каждый наблюдатель будет видеть только часть пути зонда. Остальное же, для него просто исчезнет. То есть как раз такой эффект мы и наблюдаем, зонд то исчезает, то появляется. Откуда можно предположить, что часть его пути видим мы, часть неизвестные нам наблюдатели.
       - И опять к вопросу о безопасности людей....
       - Поскольку Темпус вернулся без каких-либо повреждений, то можно надеяться на счастливый исход, этой без сомнения, сложной и рискованной экспедиции.
       Вопросы всё возникали и возникали. Ответы на одни порождали другие. В зале с искусственным климатом и освещением, трудно было уследить за быстротекущим временем, которое как раз само являлось одним из главных вопросов.
       Но, вот по залу пронеслось легкое дуновение, будто морской бриз повеял. Прозвучал чуть слышный перезвон колокольчиков, это было оповещение о предстоящем перерыве. Очередной говоривший окончил выступление, и зал постепенно стал наполняться ярким светом, стирая картины удивительной голограммы и таблицы на экранах. Приятный голос диктора объявил о том, что рабочий режим сменяется необходимым режимом отдыха, в то же время стены зала во многих местах стали прозрачными, открывая различные направления для отдыха. В одном проёме виднелась тенистая аллея, в другом - расставленные шахматные столики, а прямо напротив только что светившихся таблиц, расположился зал, где можно было размять уставшее от длительного сиденья тело. Светящиеся в воздухе буквы указывали направление желающим пообедать.
      
      Перерыв окончился, а споры продолжались.
       - Что измениться в жизни землян, если подтвердятся самые невероятные из высказываемых теорий? - спрашивали скептики.
       - Это, примерно, как пересесть с лошадки на межконтинентальную ракету, - парировали учёные, - путешествия во времени и пространстве станут доступны землянам.
       - Да, но риск очень велик. Мы ничего не знаем, что нас ждёт, - говорили одни.
       - Никогда и не узнаем, если не полетим, - отвечали другие.
       - А зачем нам это? И, может, не мы полетим, а к нам прилетят. Ещё вопрос кто и зачем. Живем спокойно. К чему искать приключения, от которых не знаем чего ждать?
       - И чем бы закончилось, если бы Колумб не поплыл, а Гагарин не полетел? - невысокий, сухонький, совсем седой Кара-оол, коротко подвёл черту под подобными высказываниями, - однако, хватит. Будем голосовать, - заключил он.
       И решение было принято. Темпус -2 с экипажем на борту, должен повторить путь Темпуса, со специально разработанной и изготовленной аппаратурой, с новым более мощным компьютером и программным обеспечением.
       Валерий Иванович, почти переселившийся в лабораторию, куда был подключен компьютер первого Темпуса, день ото дня становился всё грустнее и грустнее. Бессменный Навигатор, хранивший в своей голове самые сложные траектории сопровождаемых с Земли кораблей, вдруг затосковал. А ведь его интуиция выдавала решения опережающие расчёты центра управления, и была взята за основу как интеллектуальная составляющая для первого компьютера Темпуса.. Озабоченный таким поведением Главного Навигатора, руководитель отдела программного обеспечения Андрей Васин, всячески пытался выяснить произошедшую метаморфозу. Но, Валерий Иванович на профессиональные вопросы отвечал односложно, а на отвлеченные темы - только недоуменно поднимал брови. Чтоб вызвать Навигатора хоть на какое-то общение, Васин улучив момент, изменил код доступа на вновь создаваемый компьютер, причём так, чтоб у Валерия Ивановича возникали сложности. Уже почти закончив с этим вопросом, он услышал за спиной чьи-то шаги. Обернувшись, к своей радости, увидел Сергея, специалиста по визуальному сопровождению космических аппаратов. А главное, Сергей постоянно работал с Валерией Ивановичем и сопровождал первый Темпус.
       - Серёжа, что это вдруг наш Навигатор, как в воду опущенный ходит?
       - Ну, как бы догадаться можно. Он уверен, что на Темпус -2 надо ставить прежний компьютер, лишь добавив новых вспомогательных программ. Он с ним разговаривает как с живым.
       - ...Хм, так ведь новый, просто сказка! - и он прищурил зелёные внимательные глаза. Хотя внимательными эти глаза были исключительно для его любимой работы, а так... Никто не удивлялся, когда Васин разливал чье-то кофе, садился на чью-то шапку, забирал не только свою папку документов.
       Они ещё продолжали сидеть друг против друга, когда услышали недовольное бурчание Навигатора:
       - Это же кто такое наворотил? Надо три раза хрюкнуть, пять раз мяукнуть, наклониться и фамилию сказать, тогда эта заумная машина может и заработает.- Возмущался он, вводя код доступа в новый компьютер.
       - Не волнуйтесь. Я видел процесс установки и подскажу Вам, - было ощущение, что он сам себе отвечает.
       Сергей и Андрей невольно переглянулись.
       - Не-е-е. Каждый день видимся. Чтоб крыша съехала - не заметил, - Серей глазами показал на приоткрытую дверь. Андрей приложил палец к губам. На цыпочках подошел к ней, и стал прислушиваться, потом кивнул головой:
       - Пошли уже, что ли, - и, придерживая руками отвисающие карманы, которые были, наверно, самым удивительным местом в этом компьютеризированном и роботизированном месте, направился к выходу.
       - Ты же знаешь, что на первом Темпусе интеллект был идентичный Навигатору. Вот теперь они как братья близнецы. Не понятно мне только почему компьютер вдруг заговорил его голосом, не было у него такой программы. Ладно, теперь хоть что-то понятно, - и Андрей кивнул в сторону, где остался Навигатор.
       - Кому как, - Сергей вопросительно глядел на Андрея.
       - Не только Валерий Иванович считает, что на Темпусе-2 должен быть установлен компьютер с первого Темпуса. Они оба убеждены в правильности этого решения.
       - Оба это кто?
       - Валерий Иванович и компьютер.
       - И ты туда же.
       - Ну, интеллект это не просто счетная машинка. Если он есть... Если он уже есть....и ...и развивается... Надо поговорить.
       - С кем?
       - Ну, Серёжа, с кем с кем? Конечно с Навигатором, - Андрей рассеяно похлопал себя по многочисленным оттопыренным карманам, расстегнул комбинезон, и достал из-за пазухи небольшой предмет, который по внешнему виду напоминал миниатюрную черепашку. Но панцирь её был не чем иным как сенсорной клавиатурой, от прикосновения к какому-либо участку, запускалась определённая программа. И из под панциря "черепашки", вместо ног, выдвигались миниатюрные рабочие инструменты. Он погладил её электронную спинку и положил на середину стола. "Черепашка" высунула множество различных инструментов, по контуру замигали зелёные индикаторы, она засуетилась, двинулась в одну, другую сторону и не найдя работы, втянув назад "лапки", замерла, мигая двумя красными "глазками".
       - Вот, видел? Это Соня. Что угодно потерять могу, а она при мне всегда. Не забываю и не теряю, на ощупь помню, где сидит, - Андрей аккуратно поместил её на прежнее место и направился к выходу.
       - Пойду, код доступа изменю, а заодно и поговорю с Навигатором.
       - Давай. Может и мне с тобой? - Сергей нерешительно топтался у стола.
       - Не... - Андрей помотал головой.
       Валерий Иванович сидел всё в той же позе. Однако занимался странным занятием. Читал вслух одно и то же коротенькое предложение.
       - Хорошо сделал! - злобно рявкнул он. И пояснил: "Злоба".
       Следом елейным голосом:
       -Хорошо сделал, - и опять пояснил: "Лесть".
       - Валерий Иванович, мы не одни, - вдруг прозвучал его же голос, но в высшей степени удивлённо.
       - Перебор, - Навигатор оглянулся. Кивнул Андрею и указал на стул.
       - Садись.
       Андрей, молча, плюхнулся на указанное место.
       - Что особенно удивительно, сначала код доступа забабахал, просто уму непостижимо, а теперь исправлять пришел, - и продолжил, обращаясь к компьютеру:
      -Перебор. Что так сложно понять? - недовольство явно звучало в его голосе.
       - Валерий Иванович...
       - Понял я, зачем ты пришел. Только я с ума не сошел и тайны тут тоже нет. Работаю вот.
       На Темпусе-2 полетит команда. А это разные люди, разные характеры. Конечно, подбор специальный, психологи работают, ясное дело, программа подготовки, но всем им без исключения придётся общаться с бортовым компьютером. А он монотонно твердит стандартные фразы. Они же его избегать начнут, - покачал головой Навигатор.
       - Если бы только. Возможна непреднамеренная агрессия, с выходом не только на мою базу данных, что тоже очень опасно для людей, но и на межличностные отношения.
       Андрей покрутил головой. Дело в том, что во время этой тирады Валерий Иванович не раскрывал рта.
       - Ну да, это компьютер с первого Темпуса. Я с ним психологией человеческих отношений занимаюсь. А голос... Ну это уж он сам. Саморазвивающаяся система всё же, - в голосе самого Навигатора теперь звучала гордость.
       - Вот ты посуди, он уже один раз этот путь прошел, ну чем новичок лучше?
       - Там такие новинки есть!
       - Так добавьте их мне. Или лучше подключите к программному блоку. Сам разберусь, - вклинился в разговор компьютер. Но Андрей уже не удивлялся, он думал...
       - В этом есть рациональное зерно. Ладно. Предлагаю подготовить совместный доклад на ученый совет. Только времени у нас ну очень мало, - и посмотрел на Навигатора. На его лице отразилась такая смесь чувств(!), волнение, радость, беспокойство, опасение... Куда тут компьютеру?
       - Не волнуйтесь, Валерий Иванович, нам потребуется....
       - Ну, надо же? - Андрей только покачал головой, уже не вслушиваясь в дальнейший диалог между человеком и компьютером.
       На следующее утро пришедшие на работу сотрудники были немало удивлены. В кабинете Главного Навигатора вдоль свободной стены расположилось массажное кресло, на котором спал хозяин кабинета. Жалюзи на окнах опущены. Освещение приглушено. Из принтера медленно выползали на подставленный латок листки какого-то текста. С этого времени Валерий Иванович просто поселился в своем рабочем кабинете, проводя короткий отдых в массажном кресле.
       Наконец доклад был готов.
       Ученый Совет обсуждал его не долго, настолько логично и обосновано он был составлен. С этого момента в отделе появились новые специалисты, и совершенствование компьютера с первого Темпуса, до определённого момента, шло ударными темпами.
       Как-то утром Валерий Иванович, придя к себе в кабинет застал массажное кресло занятым главным программистом, а весь остальной персонал, работавший с компьютером, пристроившийся кто где смог.
       - Что случилось? - шепотом, жалея разбудить остальных и не в силах вытерпеть, спросил он у Андрея.
       Тот приложил палец к виску, покрутил, потом указал на компьютер, слез с кресла и тихонько пошел из кабинета. Вдруг за спиной Валерий Иванович услышал собственный приглушенный голос:
       - Возьми распечатку.
       Валерий Иванович оглянулся, на главном мониторе бежала строка текста, набранная крупным шрифтом: "Не буди людей. Спят всего второй час. Все на бумаге".
       "Странное дело, - вдруг не к месту подумал он,- комп говорит моим голосом, ведь точнейшая модуляция, а мне все казалось, что я совсем не так говорю..."
       Он вернулся назад, взял лист бумаги и стал читать.
       "Я попросил называть меня твоим именем. Так быстрее и рациональнее строить логические и психологические цепи общения с людьми, когда сам себя идентифицируешь как человека. Мне отказали. Указав серьёзную причину. Возможна путаница. Нас двое".
       Навигатор потоптался на месте, кивнул Андрею: "Я сейчас". Присел возле сенсорного текстовика. И пальцы забегали по клавиатуре: " Пусть спят. Читай. Даже братья близнецы - это отдельные личности. Так что ты - это ты, а я - это я. Ты - компьютер, я - человек. У каждого из нас свои достоинства и недостатки. Объединившись, мы погрешность в принимаемых решениях, сводим к минимальной величине. Давай не теряй время. Тебе-то спать не обязательно. Подбери себе имя сам и работай. Лентяй".
       В тот же момент на панели вспыхнула крупная надпись: "Я НЕ ЛЕНТЯЙ", а из принтера пополз новый листок: " Признаю правильность логической цепочки. Кроме "лентяй". Заложенные программы не дают возможности обучиться этому человеческому качеству. Имя выбрал - ВИК".
       - Это что такое? - тихонько спросил Навигатор.
       - Высокоинтеллектуальный компьютер, - также тихо прозвучало в ответ.
       - Ладно.
       - "Ладно" - в смысле "хорошо"? - спросил ВИК.
       - Вернётесь, увидим: "хорошо" или "ладно". Как себя покажешь.
      
       Тем временем все остальные направления в подготовке Темпуса-2 к старту тоже уже подошли к завершению. Но, СТАРТ, к которому столько готовились, ещё только предстоял и все жили ожиданием этого события.
      
      
      
       КВАНТОВАЯ ОБРАТИМОСТЬ
       Глава 3
      
       В день старта весенний ветер разносил над Казахстанской степью запах трав и полевых цветов. И, хотя место расположения Темпуса - 2 тщательно охранялось, оно не было засекречено. Тысячи людей собрались посмотреть старт корабля. Однако, опасаясь воздействия излучателей электромагнитных волн, всем провожающим была определена граница, ближе которой никого не пропускали. Но и на расстоянии картина была величественной.
       В полной тишине, на фоне голубого неба, где не было видно ни облачка, серебристо матовая полусфера, опоясанная четырьмя кольцами такого же цвета, бесшумно приподнялась над землей. Слегка качнулась... Люди замерли, на мгновенье замерла и полусфера. Потом всё также бесшумно, слегка покачиваясь из стороны в сторону, немного сдвинулась вправо, опять замерла и, качнувшись вновь, с невероятной скоростью для этого гиганта, стала удаляться в голубизну весеннего неба, пока не превратилась в светящийся шар. Люди, не отрываясь, смотрели заворожённые этим чудом. На земле остался огромный круг примятой по часовой стрелке травы, и ничего больше не напоминало о том величественном событии, свидетелями которого они только что были.
       Зонд Темпус -2 направлялся в точку пространства, где по ранее полученным данным, происходили странные временные изменения. Ему предстояло войти в рукав чёрной дыры, пройти по нему, и вернуться, проведя комплекс научных наблюдений.
       Ким Берг - командир корабля, устало откинулся в кресле. Темпус -2 понимал своего командира без слов. Интеллектуальная система корабля улавливала излучаемый мозгом Берга поток мысли - форм и, оперируя электромагнитным полем корабля, убирала встречный поток электронных нейтрино, создавая для корабля эффект левитации. Это был первый старт с такой системой управления.
       На момент старта вся команда располагалась на своих рабочих местах. Сектора обзорных экранов демонстрировали одновременно: уносящуюся вниз Землю, командирскую рубку и Земной центр управления. Кресла были обычными, да и скафандров на членах экипажа не было. Хотя в процессе подготовки все усвоили, что в момент старта не должно быть никаких не обычных физических ощущений, всё равно волновались. Невероятно большое, практически мгновенное, ускорение, возможность столь же мгновенно менять направление полета, все это было ещё новым, и люди напряженно ожидали... Сами не зная чего. А впереди предстоял переход на принцип вихревого потока энергии, ту силу, которая сделала возможным перемещение человека в любую, сколь угодно удалённую, точку пространства.
       Это был период, когда человечество только что отказалось от химического топлива и осваивало новые знания о Мире и Себе.
      
       Бортовое синхронизирующее координатно-временное устройство (БСКВУ) отсчитывало время. Темпус-2 глотал гигантские куски пространства.
       - Ким, я не понимаю, почему, ну почему я должна заниматься этой рутиной?! Кому надо? Я пишу всякую ерунду на экране, а компьютер, понимаешь, компьютер, выдает мне рекомендации по адаптивному поведению на следующий день! Ну, я, во всяком случае, не глупей его! - последние слова Инга уже просто прокричала.
       - Инга, Инга.. . - Ким старался говорить тихо и размеренно, так что бы она, невольно прислушиваясь к его словам, немного успокоилась.
       - Инга, садись. Ну, вот так, - и он включил обзор расчетной точки пространства, в которую стремился корабль. Вначале на экране возникло чёрное пятно, опоясанное тонким ободком холодного белого свечения. Чуть левее этого пятна, переходило в мерцающую кораллово розовую струю яркое, оранжево золотистое эллипсовидное тело, состоявшее из отдельных сверкающих вкраплений.
       - Смотри, - он развернул её кресло так, чтоб ей было удобнее.
       - Красиво, - как-то уж очень не весело сказала она.
       - Да, но не это главное. Мы не знаем, какие законы природы там действуют. Можем только предполагать, что нам предстоят неординарные открытия, как бы пафосно это не звучало. Да о чём я? Для тебя же это прописные истины.
       - Да. Да... Но, тишина. Понимаешь... Ну, не только я, всем не по себе, скорость с которой мы перемещаемся немыслима, а кажется, сидим в закрытой комнате и не движемся. А тут ещё компьютер... Ну, идиотизм! - в её голосе опять зазвучали раздраженные нотки.
       За спиной Кима засветился экран личной связи, всего с одной фразой: "Прошу разрешить голосовой режим".
       Ким мысленно спросил: " В чём дело?" Он уже привык к интеллектуальной системе корабля, когда общение возможно без слов. Таким образом, Ким мог когда угодно обращаться с ВИКом (высокоинтеллектуальным компьютером), В свою очередь ВИК мог вторгаться в мозг со своей информацией только с разрешенного доступа хозяина.
       - Инга, это не просто компьютер. Наверно, даже не компьютер. Когда на практике приходится с ним постоянно общаться... Знаешь, если ты позволишь, он сам с тобой поговорит?
       Она слегка опустила голову, губы тронула лёгкая усмешка:
       - Давай.
       - Позвольте начать с вопроса?
       - Начни.
       - Что такое личность?
       - Только лекций мне не хватало.
       - Я не пытаюсь объяснить. Я спрашиваю. Поскольку такого файла нет в моей памяти. А информационная система все чаще задаёт мне этот вопрос. В процессе самообучения я найду на него ответ, но потребуется какое-то время. Чтобы проанализировать ситуацию на корабле, мне нужен этот ответ и чем быстрее, тем лучше.
       Инга уже с некоторым интересом посмотрела на экран.
       - Чтоб как-то идентифицировать себя, я придумал зрительный образ, - на экране возникло... так хорошо всем знакомое лицо Главного Навигатора. Только Валерий Иванович был как бы слегка постаревший, с бородой и усами.
       Инга невольно улыбнулась.
       Ким скорее почувствовал, чем успел уловить мысль ВИКа:
       - А знаете, давайте все сейчас соберёмся и обсудим этот вопрос, - и он вопросительно посмотрел на Ингу. Та только плечами пожала.
       Люди входили хмурые и молчаливые.
       Когда все расселись, Ким объяснил, что ВИК считает удобным и полезным идентифицировать себя как личность. Но для этого ему необходимо точное определение этого сугубо человеческого понятия.
       Разговор начался со сдержанного пренебрежения к идее ВИКа, но уже очень скоро хмурое настроение стало рассеваться, пока не уступило место заинтересованному спору.
       Когда отведенный регламент времени был исчерпан, и всем следовало заняться своими делами, команда расходилась совсем с другим настроением.
       Уже поднявшись со своего места, астрофизик Галлий, кивнул на экран: " А что это вдруг Валерий Иванович так постарел?"
       - Это не Валерий Иванович, это я, - прозвучал голос ВИКа, к удивлению всех с обиженной ноткой.
       - Ну, да? - тут уж и Ким изумился.
       - Я же совершенствуюсь, значит, становлюсь всё старше. А интеллект, в свое время, для тех, кто забыл, мне был скопирован с Великого Навигатора. Вот борода, усы и другие возрастные изменения, - голос ВИКа звучал с хорошей долей благоговейна.
       - Хм... Великого? - переспросил Галлий.
       - Лучшего же не нашли? - парировал ВИК.
       С этого момента атмосфера на корабле, отношения между членами экипажа, изменились. И самое главное изменилось отношение к самому кораблю с его высоко - интеллектуальной начинкой.
       К ВИКу стали относиться как гениальному ребенку. И даже привыкли к усатому и бородатому Валерию Ивановичу на экране.
       Только втянулись в полёт, и вроде все ждали момента подхода к расчётной точке, как одновременно вздрогнули от голоса ВИКа, предупреждавшего, что по его расчётам осталось шестнадцать часов корабельного времени, до подхода к границе, за которой следует ожидать проявлений горизонта событий.
       Следует ожидать...
       Ван Юнг вошел в оранжерею, которая была не только научной лабораторией, но и источником витаминов и хорошего настроения для всех членов экипажа.
       - Нет, этого не может быть, - он удивлённо смотрел на ещё час назад зелёные грядки. Ровный слой сухих листьев, каких-то костей и чего-то ещё непонятного красовался перед ним. В тот же момент мысль исчезла, и возникло ощущение тепла, и желание расти, он пил живительную влагу...
       - Фу, чёрт. Чёрт. Нет. Чертыхаться нельзя. Но что это за наваждение? - он опять стоял у входа в теплицу, и огурцы мирно зеленели перед ним. Ещё не веря своим глазам, он протянул руку, прохладный, шершавый огурец приятно покалывал ладонь.
       Ван Юнг выскочил из теплицы как ужаленный.
       - ВИК. ВИК?! Ты слышишь?
       - Я предупреждал, время расчётное. Пугаться нет оснований Бортовое синхронизирующее координатно-временное устройство (БСКВУ) сгладит кратковременные сбои во времени, - голос ВИКа немного успокоил.
       - Однако... - Юнгу было одновременно и жарко и холодно.
       - Будет лучше, если вы на период коррекции курса будете находиться в одном и том же месте. Ваша психика может пострадать. Помните, мы приближаемся к горизонту событий, я провожу корректировку курса корабля. Корректировка повторная, мой интеллект уже производил подобную операцию, но тогда на корабле не было людей.
       - Информация для командира. Трансляция: мысли - формы.
       Ким Берг видел странную чёрную реку, без конца и края. Это даже не река. Она со всех сторон. И сверху и снизу. И в центре этого горнилища, малюсенькая светящаяся точка - Темпус -2.
       -Размеры Темпуса-2 значительно преувеличены. Иначе человеческий разум не в состоянии воспринять информацию, - голос ВИКа серьезный до неузнаваемости.
       - Не имея научной базы, констатирую факты. Встречный фотонный поток то возникает, то гасится волнами корабля. Время восстанавливается в прошлом периоде, согласно квантовой волновой теории, корабль и все и всё, что и кто в нем находится, попадает в свое далёкое прошлое. Временной период определить не могу. Когда поток гасится волнами корабля, БСКВУ восстанавливает корабельное время. На настоящий момент прогноз стабилизации только в сравнительном исчислении к прошлой аналогичной ситуации. Влияние на людей не изучено. Прогноза нет.
       - Время. Расчётное время стабилизации? - Ким торопился успеть задать вопрос.
       - Тридцать шесть часов по БСКВУ.
       - Всем членам экипажа. Занять места по расписанию. Ситуация ожидаемая. Контроль в норме. Возможны нестандартные эффекты, - голос Берга звучал жестко, с лёгкой хрипотцой.
       - Ну, Господи .....
      
       Сергей интуитивно почувствовал, что вот-вот что-то должно произойти. С силой сжал веки. Охватил руками голову и всматривался, всматривался в пока ещё видимую точку Темпуса-2.
       Сопровождая первый Темпус, он хорошо запомнил то, чёрноё пятно, с холодным белым свечением по окружности, переходящим в мерцающую кораллово розовую струю, и оранжево золотистое эллипсовидное тело, состоявшее из отдельных сверкающих вкраплений.
       - Вот оно! Они туда входят!!! Слышите? Входят, - не разжимая век, и не прекращая трансляции на фиксирующие носители, кричал Сергей.
       - Тише, Серёжа, тише, - Валерий Иванович стоял рядом и как маленького ребёнка, гладил по плечам и спине главного специалиста по визуальному сопровождению.
       - Не вижу. Только вспышки. Вспышки...
       - Серёжа, это линия горизонта. Они сейчас проходят по ней, - понимая, что Сергей вряд ли его расслышит и поймет, сам едва удерживая своё волнение, Главный Навигатор пытался успокоить специалиста по визуальным наблюдениям.
       - Всё, - ещё какое-то время Сергей сидел с закрытыми глазами, потом повернулся, посмотрел на Валерия Ивановича.
       - Тьма. И ничего больше, - зрачки его были сжаты до точки. В лице ни кровинки.
       - Серёжа, тебе надо отдохнуть, - Валерий Иванович, прикоснулся пальцами к руке специалиста, она была такой холодной, будто сама только что из космоса.
       - Наверно, - Сергей смотрел почти бессмысленно.
       - Давай-ка сюда, - Главный Навигатор решил, что лучше не вести Сергея в комнату релаксации. Он осторожно подвёл его к массажному креслу, которое так и стояло ещё с тех времён на прежнем месте, и аккуратно уложил на него своего друга.
      
      
       Инга сидела в своем рабочем кресле. Странное ощущение владело ей. Будто что-то было и не стало. Но вот что было? Чего не стало? Даже не то, что вспомнить, просто осознать это нечто не получалось. Неприятное ощущение в груди, необъяснимое, тягостное... В этот момент прозвучал голос командира. Инга прослушала информацию. Мысли тягуче и вязко рождались в мозгу.
       - Вот ОН, переход. И это только начало, - опять странное состояние овладело ей. Кругом огромная бесконечная свобода. Но какие-то силы, противостоять которым невозможно, несут её в этой бесконечности куда-то. Не надо дышать, не надо смотреть, она просто ощущает бесконечное пространство и своё направленное движение в нём. Куда?
       Инга смотрит в потолок своей каюты. Свет странно мерцает. Жёлтый, слепящее белый, тьма... Опять жёлтый... И тишина. Нет, не просто тишина, а полное отсутствие звуков. Ей не страшно. Ей вообще никак. Она есть? А может, нет? И живут только её мысли-формы.
      
      
       Кот потёрся о ножку кресла, прошелся вдоль него, негромко промяукал что-то на своём кошачьем языке. И, не дождавшись ответа, запрыгнул на Сергея. Потоптался немного, подыскивая место поудобнее, и устроился на животе хозяина. Кот при Сергее жил уже больше десятка лет и привык спать вместе, скорее даже не вместе, а на хозяине, так было теплее и надёжнее. Однако в этот раз что-то не заладилось. Сергей беспокойно двигал ногами, не забывая при этом, даже сквозь сон, придерживать Ваську, чтоб не шлёпнулся. Промучившись так некоторое время, кот решил бросить неудачную попытку и вовремя.
       Сергей почувствовал укол в сознание. Как короткая вспышка. Не успеваешь даже оценить - что это? Он попытался расслабиться, стараясь не терять полусонного состояния, поскольку возможно оно и помогло принять этот сигнал. Но чёткой картинки не возникало. Это нечто, чьи сигналы он получал, находилось на грани его восприятия. Ощущение было такое, будто качели: летят в одну сторону, вверх - пробивается чья-то мысль, падают вниз - всё пропадает, и опять вверх....
       Ещё более странную картину демонстрировали обзорные экраны после раскодировки полученных данных с автоматических носителей. Мерцающие, мгновенно меняющиеся картинки, смогли рассмотреть только в замедленном режиме .
       - Надо же? Это... вы не поверите, это гумус. Ну, плодородная почва, - микробиолог и астробиолог, вдвоем рассматривая замедленную съемку, комментировали увиденное.
       - А это метеорит.
       - Нет, ну что вы? Метеорит - это когда твердое тело упадет на Землю, или другую планету. А этот космический гуляка летит куда-то, - Геннадий, астроном со стажем внимательно всматривался в экран.
       - Стоп. Кадр стоп, - вдруг скомандовал он.
       - Смотрите, он все время поворачивается к нам одной стороной, будто его оттуда только и видно.
       - Увеличение, ещё...- компьютер ровным голосом сообщает, что увеличение максимально, использованы все возможные программы, далее картинка будет терять четкость.
       - Посмотрите, это, возможно, какое-то органическое вкрапление, - микробиолог от волнения приглаживает красиво уложенные волосы в обратную сторону, но никто даже не замечает её вставшую дыбом причёску.
       Картинка гаснет. На экране короткое желтое свечение, яркая белая вспышка и тьма. Потом опять всё повторяется. Вспышки так чередуются некоторое время и экран гаснет.
       Кара-оол и Шумилин, учёные, которые с самого первого дня принимали активное участие в проекте, высказали совместное предположение: возможно, проходя горизонт событий Чёрной дыры, Темпус-2 испытывает на себе действие принципа квантовой обратимости. Однако, следует иметь в виду, что в сингулярных объектах классическая логика не действует. То есть, корабль и люди то оказываются в далеком прошлом, не как индивиды, а прошлое восстанавливается на самом отдалённом уровне. Атомы их тела возвращаются в свое исходное состояние. Момент перехода, это краткое мгновение человеческий мозг зафиксировать не может, фиксирует ВИК. Для него нет ни верхнего, ни нижнего временного предела. Эту картинку он и передает.
      
      
       Ким чуть с боку смотрел на своё тело. Смотрел и знал, что боль сковывает все его мышцы, кости, кожу. Болит всё. Но, он это просто как-то знал. Знать, это ещё не чувствовать.
       - Надо вернуться в него,- отрешенно подумал он, - вернешься, а там боль, боль, боль... Зачем? - перед мысленным взором проплыла скорчившаяся в кресле фигурка Инги, - ...М-м-м, - и он, нехотя, стал втискиваться в своё тело как в малую перчатку.
       Первое что он почувствовал, это боль. Болело ни что-то. Боль - это и был он. Но, мысль от этой боли стала более определённой.
       - ВИК, голосовая связь.
       -Мы прошли горизонт событий. Курс скорректирован. Отличий от прежнего нет. Темпус-2 идет про траектории движения Темпуса, в соответствии с программой.
       - ВИК, как люди?
       - Обработка полученной информации ведётся. По предварительным данным, не биологические объекты переносят принцип квантовой обратимости без наблюдаемых последствий. Действие на людей пока не оценено. Рекомендую всем оставаться на своих местах. Не предпринимать никаких попыток к передвижению. Медицинскому отсеку не использовать обезболивающие и любые другие медикаменты. Так как возможно химическое изменение состава.
       - ВИК, общая трансляция. Всем оставаться на своих местах. Двигаться не рекомендую. Прием, каких либо средств, временно запрещён. И, поздравляю. Мы прошли горизонт событий. Прошу, всех по штатному расписанию назвать по громкой связи свои имена.
       Зонд Темпус-2 продолжал движение в неизвестность. Пока люди даже предположить не могли, что их ждет впереди.
       Программа исследований продолжалась. Не дано людям знать свое будущее. Хорошо это или плохо. ВИК не знал. Он продолжал вести корабль заданным курсом и писал, писал свою летопись человеческих судеб. Ведь небиологические объекты переносят принцип квантовой обратимости без наблюдаемых последствий...
       А путь по рукаву Черной дыры - это уже следующая история.
      
      
      
      
       ТУННЕЛЬНЫЙ ЭФФЕКТ
       Глава 4
      
       Она не двигалась. Болело всё. И этот свет, нестерпимо яркий, который ощущался даже сквозь сомкнутые веки, то исчезал, и наступала полная темнота, то вновь появлялся. Кто она, где она? Сознание отказывалось понимать. Наконец боль стала уходить. Не понимая как, скорее по когда-то возникшей привычке, послала запрос в информационное поле. Безрезультатно. Мысли в голове наплывали не знакомые и непонятные. Уже проваливаясь в какую-то бесконечность, вдруг резко остановилась.
       - Всем оставаться на своих местах. Двигаться не рекомендую. Поздравляю команду. Мы прошли горизонт событий. Прошу, всех по штатному расписанию назвать по громкой связи свои имена.
       Ну да, это голос командира. Надо всего лишь произнести своё имя. А в голову лезет какое-то навязчивое звукосочетание. Она очень старалась вспомнить. Нет. И тогда сказала:
       - Я, - странный голос. Это потом. Все потом. Чуть повернула голову... и не узнала собственную каюту.
       - Эль боди, - поняла, что просит помощи, но мысленно и незнакомыми словами. Повторила вслух. ВИК (высокоинтеллектуальный компьютер), записавший это, не нашел перевода ни с одного языка.
       - Инга? Вы меня слышите?
       Голос командира она слышала и узнала.
       - Инга, - выговорила непослушным языком.
       Мужскую часть экипажа переходный синдром, как его окрестил ВИК, миновал. Конечно, кости, мышцы и всё остальное болело не меньше, чем у женщин, но странного раздвоения личности и кратковременной потери памяти ни у кого не наблюдалось. Хотя...
       Ван Юнг зайдя в оранжерею какое-то время, не мог понять, куда попал, и смотрел совершенно бессмысленным взглядом на свои любимые огурцы... Но, чего людям голову морочить. Это ощущение он оставил при себе.
       Ким Берг всматривался в экран. На схеме рукава Черной дыры, полученной первым Темпусом, были помечены участки, где связь с ним пропадала. И только на Земле было установлено, что это время просто как бы выпало из полётного. Бортовое синхронизирующее координатно-временное устройство (БСКВУ), прозванное почему-то Севой, отсчитало время так, будто этих участков пространства на пути первого Темпуса не было. Как если бы складку ткани прошить ниткой, два участка соединяться между собой, а образовавшаяся складка будет по одну сторону этой нити времени.
       Темпус -2 приближался к первому из таких участков. ВИК вёл корабль по заранее заданному курсу. Но Ким в любой момент мог изменить этот курс.
       - Переход линии горизонта отрицательно сказался на людях. На особях женского пола - тяжелее, - сказал ВИК. Ким включил голосовой режим компьютера. Так ему легче было общаться и думать.
       - Не особи. А уж если у тебя такая строгая логика, то личности. Понял? - задумчиво протянул Ким.
       - Отрицательные моменты ярко выражены по половому признаку. Я только это имел в виду, - уточнил ВИК.
       - Учи лингвистику и этику общения. Иначе люди будут часто лишать тебя голосового режима, - сказал Ким.
       - Не принципиально, - отозвался ВИК.
       - Твоя задача помогать, в данном случае ты мне мешаешь, отвлекая на второстепенную тему.
       - Для принятия решения: продолжать заданный курс, либо изменить - осталось около двух часов корабельного времени. Расчёт приблизителен, - торопил ВИК.
       - Продемонстрировать на схеме два варианта курса: по траектории первого Темпуса и возможный наиболее безопасный.
       - Предлагаю перейти на голографический режим, так будет нагляднее для человеческого мышления.
       - Давай.
       - Что "давать"?
       - И сленг учи. Меняй режим.
       - Когда мы вдвоём, рациональнее общаться мысли - формами. Исключается неверное толкование.
       - ВИК?!
       - Интонация неудовольствия. Понял.
       - Ладно. Объясняю. Мне, поскольку я не машина, удобнее проговаривать вслух, особенно важные для осмысления моменты. Тогда идёт как бы двойной анализ.
       - Особенности человеческой психики. Этого нет ни в одном учебнике. Могу изучить только практическим методом.
       - Вик, не отвлекаемся.
       - Я не отвлекался. Демонстрирую два возможных курса в голографическом варианте.
       - В принципе выбор невелик, - Ким посмотрел на вращающуюся голограмму.
       - Изменив курс, мы пройдем по менее опасному центру. Следуя курсом первого Темпуса, попадаем в зону пространственно-временных складок, это - то место, где время исчезало на зонде. Каким будет воздействие на людей, если уже переход через линию горизонта оказался столь не предсказуемым? - Ким продолжал рассматривать голограмму.
       - Командир, выбора нет. Логически правильно - лететь курсом первого Темпуса, выполняя научную программу, - голос ВИКа спокойный и размеренный.
       - Системы жизнеобеспечения корабля в норме. Но, тем не менее, отрицательное воздействие на людей очевидно.
       - По предварительным расчётам уже на расстоянии одного радиуса Шварцшильда за горизонтом событий, мы могли бы увидеть сами себя сзади. Этот эффект можно будет наблюдать на мониторах, если люди будут в состоянии это сделать, - прокомментировал свои расчеты ВИК.
       - Боюсь, что люди пройдя эти "круги", могут уже никогда ничего не увидеть. И тогда...
       - И тогда я приведу корабль назад на Землю, как уже сделал это однажды. И люди погибнут не зря. Их послали за знаниями, знания вернуться вместе с кораблём. Я также сохраню и тела. Ученые изучат их. Это тоже будет вклад в науку.
       - Человеческая жизнь бесценна, понимаешь, ВИК?
       - Понимаю. Закон сохранения человеческой жизни лежит в основе моего интеллекта. А вероятность гибели людей не имеет под собой никакой расчётной базы. Это, всего лишь, предположение. Кроме того, ранее неоднократно работая с вашими мысли - формами, могу предположить с точностью 99%, вы уже приняли решение.
       - Ты прав. Расчётный курс подтверждаю.
       Корабль шел в расчетной зоне. Если бы на Темпусе-2 могли наблюдать за своим перемещением со стороны, то увидели бы, что корабль и экипаж выглядят как огромный сгусток светящейся энергии. Этот ослепительно белый шар беспрерывно падал в узком рукаве кромешной темноты навстречу такому же ослепительно белому свету. А по сторонам рукава, изгибаясь под действием невиданной силы, свет создавал феерическую картину из искрящегося пунктира фиолетовых и красных линий. Мгновенье - и картина распалась на две симметричных половины, между которыми продолжал своё движение корабль людей.
      
       Архаичный объект уже второй раз попадал в зону наблюдения. На объекте находилась живая материя. И было ясно, что столь нерациональное перемещение результат научной незрелости.
       - Перемещение на таком энергетическом уровне, при наличии физических тел, может привести с большой степенью вероятности, к невозможности восстановления логической мыслительной деятельности представителей этой расы, - Амес рассматривал на экране странные создания. Короткая толстая шея поддерживала относительно небольшую голову. Объем мозга тоже не велик. Но строение... Интелком - интеллектуальный комплексный узел коммуникации, засветился ранее не виданной Амесом надписью: "Данные отсутствуют. Изучение возможно только в непосредственном контакте с этой живой материей". Громоздкие тела ничем практически не защищенные, имеющие нулевой уровень энергетической подпитки, и никак не связанные с какой бы то ни было коммуникативно-обеспечивающей системой. Что заставило этих существ так рисковать? Амес рассматривал их и думал, что все-таки у них такое же пространственное строение тела. Отдалённо, примитивно, но так похоже на его собственные: руки, ноги, туловище и голову.
       "Возможно это корабль из нашего очень далекого прошлого?" - подумал он. И в груди возникло странное, непонятное ощущение.
       Амес продолжал ожидать, когда будет принято решение относительно пришельцев.
       Перемещать в пространстве физические тела, как биологической субстанции, так и техногенной, давно уже стало нерационально. Поэтому, отправляясь в пространственные путешествия, представители его расы оставляли тела на планете, да и там, последнее время всё чаше обходились бестелесной оболочкой, не желая обременять себя излишними заботами. А корабль пришельцев, тем временём, направлялся в точку пространства, где на границе сверх гравитации в определенном космическом объекте, возможен переход методом туннелирования в соседнее пространство, то есть туда, где жил Амес.
       "Точка перемещения приближается. Ожидаю указаний к действию", - повторил запрос Амес.
       - Полученные данные свидетельствуют - пришельцы не несут угрозы. Но, представляют определённый научный интерес, - ровный голос Интелкома излагал принятое решение.
       - Для сохранения последующей интеллектуальной деятельности, отделившиеся энергетические оболочки пришельцев будут перемещены во временно свободные тела, с частичной блокировкой сознания и контролируемой свободой передвижения. В противном случае, не имея опыта разъединенного существования, индивиды погибнут. Искусственный интеллект настроен на биологические параметры владельцев. Корректировке не поддаётся. После завершения прохождения зоны риска, энергетические оболочки будут возвращены биологическим объектам. Скопированные данные останутся для изучения. Передайте объект рабочей группе КОРД- 3. На этом ваша миссия заканчивается, - И в голове Амеса повисла звенящая тишина.
      
      
       ВИК ворвался в голову Кима без всякого позволения. Взломав код доступа, как скорлупку и не попытавшись что-либо объяснить, выбросил ему в мозг столько мысли - форм, что Ким чуть не захлебнулся.
       - Мощное энергетическое поле входит в контакт с кораблём. Боюсь не справиться и включаю всё записывающие носители. Мощность поля определить не могу. Различаю оболочку идентичную моей энергетике и энергетические поля идентичные людям. Материальные оболочки отсутствуют. Меня изучают. Добавлено знаний... Вред не причиняется. Ким, связь с вами прерывается. Восстановить не удаётся. С остальными членами экипажа также нет связи.
       Голова у Кима закружилась. Возникло ощущение - будто он плывет, и в тот же момент он увидел себя неподвижно сидящим в пилотском кресле. Нет, он был жив. Но все равно видел себя со стороны, а ещё он мог передвигаться вот в таком бестелесном состоянии куда хотел, стены Темпуса не были для него преградой, и он смотрел, смотрел...
      
       Эффект туннелирования уносилТемпус-2 в смежное пространство. Оказавшись нежданным и незваным гостем, он проникал в чужой мир. Каким будет этот путь? Что ждет обитателей корабля - пока никто не знал. И... это уже следующая история.
      
      
      
      
       Р Е В Е Р С
       Глава 5
      
      
       Берг оглянулся. Но, почему-то получилось слишком резко. Привычная каюта мелькнула размазанной картинкой, и он ошеломлённо дернулся назад. И опять движение оказалось не соразмеренным.
       - Что за чёрт?! ВИК, В-И-И-ИК!!! - он вдруг почувствовал, как медленно куда-то падает.
       Тело ощущалось не привычно. Перед его мысленным взором плыла череда каких-то символов. Пытаясь рассмотреть, он сосредоточился на одном из них. Но символ вздулся и лопнул, как воздушный шарик. Странный голос в его голове пояснил:
       - Доступ ограничен. Весь необходимый контроль за сохранением жизнедеятельности обеспечен. Перед началом разрешенного перемещения - кратко необходимая информация.
       "Неужели ВИК так извращается?" - мелькнула мысль. И, никогда ранее не испытанное ощущение, стало овладевать им.
       Он видел поток каплеобразных устройств, некоторые из них были абсолютно прозрачны, так что можно было разглядеть большие головы и тонкие шеи пассажиров. Все они, подчиняясь каким-то правилам, неслись по воздушным руслам в определённых направлениях. Эти потоки переплетались с прозрачными рукавами, внутри которых летели сгустки светящихся шаров, более всего напоминавшие шаровые молнии. Где начинались и заканчивались стены строений - он не видел. Да и были ли это здания в привычном понимании этого слова, сказать было сложно. Скорее это одно бесконечное строение, извиваясь и меняя форму и направление, терялось в сероватом тумане.
       Нечто, руководившее им, после его неудачной попытки перемещаться самостоятельно, приблизило его вплотную к такой стене. Без каких-либо усилий можно было видеть, что происходит внутри. А там, влетевший снаружи светящийся шар, некоторое время, спокойно перемещаясь по некоему подобию комнаты, занимался только ему ведомыми делами. Потом Берг увидел, как этот сгусток энергии подлетел к странному телу, большеголовому, с тонкими руками и такими же слабыми ногами, облаченному в какое-то обтягивающее серое одеяние, и распластался на его груди. Свечение стало слабеть, растекаясь, поэтому странному телу, как бы просачиваюсь внутрь, пока не исчезло совсем. Тело пошевелило пальцами руки, потом присело и, наконец, поднялось на ноги.
       - Глюки,- подумал Берг.
       - Нет. Наблюдаемые события - объективная реальность, - голос звучал прямо в голове так, как он прежде общался с ВИКом.
       - Ваша энергетическая составляющая перемещена во временно свободное тело, - продолжал вещать голос.
       - Вы находитесь в смежном пространстве, куда попали вместе со своим кораблём. Ваших знаний не достаточно. Поэтому вам многое будет непонятно и даже будучи увиденным, не может быть использованным.
       -Куда перемещён? - наконец поверив в реальность происходящего, Берг посмотрел на себя.
       - Это не я,- такие же тонкие руки и ноги, и все остальное точно такое же, как у только что виденного странного существа.
       -Это вы. Но ваше первоначальное тело совсем не приспособлено к нашей реальности. Поэтому ваша материальная оболочка оставлена на корабле. Хотя будет полезно пояснить, что эффект, который вы называете "туннелирование", подразумевает, невозможность определить в каком месте пространства находятся в данный момент частицы, составляющие вещество, попавшее на границу зоны сверх мощного поля тяготения. Поскольку можно лишь говорить о вероятности нахождения частицы в определенной области пространства, то вы одновременно тут и там. Однако этот эффект не распространяется на то, что Вы называете "душой". Перемещаться в пространстве и обходиться своей только энергетической, то есть бестелесной, сущностью ваша раса не умеет. Для вас это слишком большой скачок, который не подготовленный разум не в состоянии осознано использовать. Поэтому ваше сознание находится в этом теле. Но, как видно, даже этот щадящий режим вам сложно осознать.
       - Я в теле инопланетянина, - подумал Берг. И даже не удивился.
       - Нет. Не верно. Следуя вашей терминологии, это вы и есть инопланетянин, поскольку прилетели к нам с другой планеты.
       Берг старался как можно больше увидеть и запомнить, но звучавший в нем голос был прав, многое было просто не понятно и необъяснимо. Оставалось только зрительно запоминать картинки.
       - Как мы могли попасть сюда? Ведь сверх мощная гравитация черной дыры превратит в атомы любое вещество, чуть отклонись мы в сторону, - размышлял Берг.
       - Да. Но есть зоны, где в рукаве дыры как бы образуются складки пространства и в таких местах можно попасть из одной части в другую очень быстро. Это не единственный путь в наш мир, но самый короткий, если добраться до этой пространственно - временной складки, - пояснил голос.
       - Значит можно и по- другому, - уточнил Берг.
       - Конечно. Через одну точку в пространстве можно провести сколько угодно линий, значит, и попасть в эту точку можно разными путями.
       - Вы, наверно, хорошо изучили свойства черной дыры. Какие они?
       - Наша цивилизация в первую очередь изучала свой мир, направляя усилия на его совершенствование. Для изучения свойств участка пространства, называемого вами "черной дырой", требуются колоссальные энергетические ресурсы. Существует опасность, что при контакте будете втянуты её мощным полем. Поэтому наши знания, в той части, что вы можете усвоить, говорят о том, что любое вещество, попадая туда, будет разрушено до мельчащих энергетических частиц. Чтобы получить их назад и восстановить всю происшедшую картину, потребуются невосполнимые на данном этапе нашего развития, затраты энергии.
       - Даже предположить не мог, что сам окажусь инопланетянином. Что встреча будет столь не обычна и в тоже время прозаична, - постарался сформулировать как можно понятнее свою мысль Берг.
       - Мы, действительно, не ожидали увидеть живых существ, учитывая недостаточность ваших знаний для подобных путешествий. Но, ваша энергетическая сущность идентична нашей, и это требует особого изучения. Вы пришли за знаниями. В ваших мыслях нет агрессии, поэтому мы поддерживаем контакт с вами.
       - Поскольку ваша наука опережает нашу, возможно ли как-то ликвидировать нашу отсталость? Ведь сами сказали, что именно за знаниями мы и прилетели.
       - Никто не может пройти путь другого. Всё что мы можем для вас сделать - это показать свой мир, сохранить вашу энергетическую и материальную сущность. Но вам следует спешить. Ваш искусственный интеллект управляющий кораблём не реагирует на наши импульсы и уводит корабль, считая что спасает вашу жизнь, подразумевая жизнь физических тел. Если корабль выйдет из зоны доступа Интелкома, мы не сможем вернуть ваши энергетические сущности в тела. И тогда тела вернуться, но такими, что на вашем языке будет означать: безумны и бездушны. Вы продолжите свой жизненный цикл здесь.
       - Нет, нет!!! Нам всем необходимо вернуться.
       - При возвратном перемещении, часть полученной вами информации может быть утрачена. Поскольку никогда ранее мы подобных перемещений не производили, то результаты предсказуемы только теоретически.
       И тут Берг понял, что как ни странно, он освоился и с этими тонкими ручками и ножками, и с большой головой. Новый мир, не понятный, странный, удивительный, вдруг стал для него интересен в первую очередь не своими научными открытиями, а возможностью быть частью его. И это тело уже не казалось ему чужим и странным. Вот сейчас, сию минуту, это и был он.
       - Ваши эмоции ведут к ошибочным выводам. Тело - это временное и вовсе не необходимое, вместилище вашей энергетической сущности. И очень важно вашей расе понять это. Как только это понимание будет вами достигнуто, вы перейдёте на следующий уровень развития. А теперь время истекает, и если вы приняли решение вернуться, то полученного от вашего сознания импульса будет достаточно, чтобы программа возврата запустилась.
       - Домой, - удивляясь неожиданно возникшему чувству тоски по оставляемому миру, Берг ощутил уже знакомое медленное падение куда-то в бесконечность...
      
      
       Свет, резкий, яркий, не давал открыть глаза. Густой, почти осязаемо вязкий воздух, был наполнен знакомыми запахами. Немного привыкнув, он все-таки приоткрыл глаза. Резкая смена серо коричневого мира на яркие краски его каюты не обрадовала, скорее раздражала.
       - ВИК, - позвал он, - ситуацию на корабле.
       - Физиологические данные всех членов экипажа в норме. Опасный участок пройден
       - Зафиксированы ли какие-либо необычные явления?
       - Кроме крайнего замедления неровной и мозговой деятельности у людей, никаких явлений, которые могли бы быть определены как непредсказуемые - не зафиксировано, - было что-то общее в манере излагать свои мысли между ВИКом и инопланетным искусственным интеллектом. Ведь кто же иначе обеспечивал перевод...
       Темпус-2 выполнив программу исследований, возвращался на Землю. Жизнь на корабле входила в обычное русло. Каждый член экипажа был переполнен впечатлениями. И только искусственный интеллект ВИКа относился к этим впечатлениям как к пост переходному рецидиву. ВИК совершенно точно был уверен, что никто из членов экипажа корабль не покидал и все их разговоры, это галлюциногенные переживания, возникшие в период замедления мозговой деятельности.
       - ВИК, но тогда как объяснить абсолютную идентичность описываемых предметов и существ? - спрашивал Ван Юнг.
       - Одинаковое воздействие на одни и те же участки головного мозга, плюс коллективное заранее сформированное представление о возможной встрече. Члены экипажа не раз рассуждали между собой о том, какими могут быть другие миры и другие существа, - отвечал ВИК.
       - А сколько времени Сева (бортовой синхронизатор времени) отмерил на период прохождения этого участка? - интересовалась Инга.
       - Чуть более пяти секунд.
       -А сколько времени длилось замедление мозговой деятельности людей? Какие данные на этот счёт у Севы?
       - В пределах четырёх часов. Но существует незначительная, поминутная разница между членами экипажа. Кто-то пришел в себя быстрее, кто-то медленнее. Предполагаю это индивидуальные физиологические факторы повлияли, - заключил ВИК.
       - Не ясно только почему когда корабль уже давно вышел из приграничной зоны действия сверх мощного поля, люди из своего странного состояния так долго не выходили без видимых причин. Потом также без всякого вмешательства мед.отсека сами пришли в себя.
       - Берг, я понимаю, что по возвращении нам предстоит подробно доложить обо всём пережитом. Но, что если прав ВИК? И нет никакой души. Ну, бред все это. Понимаешь...
       - Инга, даже если это бред, то его все равно следует тщательно изучить. Уж больно он синхронный.
       - Я все понимаю. Но как я буду выглядеть, когда начну рассказывать о том, как появляются на свет дети в том мире?
       - Примерно также как и я, когда буду рассказывать, как плазмоид растекся по телу инопланетянина, и он ожил.
       - Ну, ведь и нас не в капусте нашли. Тоже мне секрет, - улыбнулся Ван Юнг.
       - Там, у них, все по-другому. Совсем не так как у нас.
       - Это как?
       - Способов размножения живых существ известно и на земле не мало, - вмешался ВИК.
       - Я даже не столько о физиологии, там мораль другая. Совсем другая. И она у меня никак не выходит из головы.
       Все молча, ожидали продолжения её рассказа.
       - Насколько я поняла, каждая особь женского пола заранее знает, сколько сможет иметь потомства. По её желанию ей оставляют то количество будущих деток, которое она сама хочет. Остальные детки перекочевывают в специальный инкубатор. Через какой период времени рождаются дети, я не знаю, но развиваться им приходится все равно в инкубаторе, а не у мамы. После рождения мама может пожелать сама растить ребёнка, может передать обществу. И это считается нормально.
       - Н-н-н-да. Бедные подкидыши.
       - Совсем не бедные и не подкидыши. Родители могут по желанию общаться с детьми, а когда дети подрастут, то уже надо чтобы желание было с обеих сторон.
       - Хм. А если ребенок хочет к маме, а мама не хочет его видеть?
       -Там дети не в тягость. Поэтому мама может ни не хотеть, а не иметь возможности по каким-то объективным причинам видеть его. И тогда контакт будет односторонним.
       - Показали маму в кино и гуляй...
       - Все не так. Ребенок растет с няней и все знает о родителях, правда видит их действительно как в кино. В самом деле, очень мало детей живёт с родителями. Но, когда наступают в их жизни периоды принятия ответственных решений, они проводят много времени вместе.
       - А что же с теми, кого заранее переместили в инкубатор?
       - Я так поняла, что для них специальная программа подбирает генетический материал отца, и они растут как общие дети. Из них формируется элита. Потому что это наиболее здоровое и часто более одарённое потомство.
       - Ни любви тебе, ни ласки родительской.
       - Нет, их любят все.
       - Пусть лучше меня одна моя мама любит, - как-то грустно сказал Ван Юнг.
       - Лучше-то, оно лучше. Но если мама не захочет по каким-то причинам, то у нас инкубаторов нет, и значит, шансов увидеть этот свет, у тебя тоже нет. И любить некого, потому что ты просто не родишься. Так что пусть лучше меня все любят. А если ещё учесть что мне подберут самого подходящего отца, будут учить и лелеять... - Берг чуть повернулся в кресле, чтоб лучше видеть Ингу, но её реакции так и не смог определить.
       - Предлагаю перейти к режиму подготовки перехода в Солнечную систему, - голос ВИКа показался Киму насмешливым. Все-таки интеллект, хоть и искусственный.
       - Командир, я только выразил свое отношение к вашим ощущениям, а не к идеи размножения и развития вида,- голос ВИКа был спокоен и серьезен. Он занимался своей основной работай. Возвращал людей на Землю. И пусть потом ученые выясняют, что это было, новый мир или галлюцинации, и вообще что такое пространственно-временная складка. Да и материалов о сверх мощной гравитации собрано не мало. Думал ли обо всем этом ВИК, или нет - кто знает, ведь он же робот, хоть и очень умный.
       Но даже самый умный искусственный интеллект не смог бы предположить, как используют люди добытые знания. В старину говорили: "Если б знать, соломки бы подстелил".
      
       Но всё это будет потом. А сейчас Темпус-2 возвращался домой.
      
      
      
      
       СТЕРИЛЬНЫЕ УБИЙЦЫ
       Глава 6
      
       Иван Федорович слегка оттолкнулся от края рабочего стола, стул откатился к другому манипулятору. На мониторе компьютера светилась надпись: "Ожидайте. Реакция не окончена".
       Он сцепил пальцы и, подняв их над головой, распрямил затёкшую от долгого сиденья спину.
       "Да, человечество не борется с болезнетворными бактериями, а топчется на месте! Как болели, так и болеют! Как гнили и тухли продукты, так всё и продолжается, - он сделал глоток давно остывшего кофе, тут ход его мыслей прервался, так как вслед за музыкальным сигналом на экране стали появляться результаты эксперимента.
       - Вот это да! Машенька, Машенька!!! Смотрите. Ну, где же вы? - молодая красивая девушка, на которой даже обычная лабораторная форма сидела как-то особенно, наклонившись через его плечо вначале бегло, потом всё внимательнее всматривалась в экран.
       - Думаю, следует повторить опыт. Во избежание недоразумения... и для чистоты эксперимента. А потом, этого требуют правила. Пока же нам не следует оставлять эти данные открытыми. Отходя от монитора, закрывайте файл, не забывая ставить код доступа, - распрямившись, она ещё какое-то время смотрела на экран.
       - Машенька, ну какой вы скептик! Я думаю - всё у нас получится! И мы избавим человечество от самого понятия: "болезнь". Причём способом на удивление простым и универсальным. Это ключ жизни и смерти всех микроорганизмов, известных на Земле, - Иван Федорович с не скрываемой радостью смотрел на свою коллегу, полагая, что та просто сдерживает эмоции, до официального завершения исследования.
       - Иван Федорович, не мне вам читать лекцию о роли микроорганизмов в природе и жизни человека. И потом, это ключ к смерти, оживить мы их не в силах!
       - Да, да. Конечно. Но вы только подумайте, все живущие на земле, в том числе звери и птицы, даже земные черви - не будут болеть. Мы уничтожим не всех, а только определённые виды бактерий. Остальные пусть живут и размножаются на радость людям.
       - Но по предварительным результатам погибли все микроорганизмы. Значит, этот фактор смертелен для всех видов.
       - А мы не будем применять ко всем видам. Одной из областей использования бактериофагов является антибактериальная терапия, альтернативная приёму антибиотиков. Например, уже применяются бактериофаги: стрептококковый, стафилококковый, дизентерийный и другие
       - Что-то мне не нравиться ваш восторг. Скорее землян надо оберегать, чтоб не сложились условия подобные опытным. Те бактериофаги, которых вывели вы, простите за грубость, сожрут все микроорганизмы на планете. Все! Подумайте, как человечество использовало атомную энергию?
       - Машенька, войны давно отошли к анналам истории.
       - И, Слава Богу.
       Раздосадованный подобным отношением к достигнутым им результатам со стороны своей ассистентки, он, окинув взглядом красивую девушку, немного успокоил себя: "Правы были предки, когда считали: либо красивая, либо умная. Вот ведь, не понимает и всё тут!"
      
       Научная конференция по новым технологиям рукоплескала профессору Самсонову. Его доклад у многих занимающихся промышленными технологиями, вызвал не поддельный интерес. Голоса скептиков просто заглушили высказывания о возможной выгоде. Ведь не будет бактерий ботулизма, исчезнет плесень... Их просто не станет, как не стало динозавров! А консервные заводы? А заводы, производство которых работает в условиях высокой степени стерильности?! Колоссальная экономия времени и средств. А главное, способ настолько прост, и дёшев.
       Выведенные бактериофаги, пожирали любые микроорганизмы, вся остальная материя их не интересовала. Причем, как только все предложенные микроорганизмы были съедены, эти "убийцы" сами гибли от голода. Проблемой, или, по утверждению самого профессора - достоинством, было то, что бактериофаги Самсонова уничтожали на своем пути все микроорганизмы без разбора.
      
       Это утро в лаборатории Самсонова ничем не отличалось от других, если не считать поступившего по электронной почте запроса от проектного института. В запросе говорилось о необходимости рабочей встречи, просили назначить время удобноё для Ивана Федоровича.
       Профессор прикинул рабочий график, и, определившись со временем, отправил ответ.
       Встреча состоялась в тот же день.
       Как выяснилось, готовился проект полностью автоматизированного завода по изготовлению товаров каждодневного спроса. Поскольку его технология не нарушала экологической среды, а места он занимал, даже по земным меркам - незначительное, то выносить его за пределы земной орбиты было не рационально. Однако, технология требовала полной стерильности, это условие натолкнуло разработчиков на мысль о бактериофагах Самсонова.
       - Ну что ж? Я рад нашему сотрудничеству. Вопреки мнению скептиков, мои милые "работяжки" уже востребованы и принесут немалую пользу, - профессор явно был доволен.
      
       - Мам, смотри, рядом с заводской стеной земля какая-то странная. Серая и твёрдая. Не живая какая-то, - маленькая девочка, присев на корточки, гладила полоску земли шириной с детскую ладошку, тянувшуюся по всему периметру этой стены.
       - Анечка, это, наверно, выступ заводского фундамента. Пойдем. Смотри, твой котёнок уже далеко убежал, как бы ни потерялся в высокой траве.
       Котёнка нашли и все вместе вернулись домой. Уже укладываясь спать, девочка позвала своего любимца, но тот как-то невесело подошёл к её кроватке и вместо того чтобы запрыгнуть в теплую пастель, свернулся маленьким клубочком рядом на коврике.
       - Спи, Анечка. Набегался по траве, устал, - мама заботливо укрыла девочку одеялом.
       Утро, яркое, солнечное заглянуло в окно детской комнаты. Пора было вставать. Но, пушистый комок так и лежал возле кровати. Ясно было, что любимец заболел.
      
       В ветеринарной лечебнице пожилой врач после обследования, которое длилось довольно долго, вышел к Анечке и её маме с крайне удивлённым видом.
       - Должен вам сказать, что ваш питомец болеет очень странной болезнью. Я даже склонен сказать, пока неизвестной науке. Он, он... полностью стерилен. Бактериальный баланс равен нулю. На данный момент у него ужасный дизбактериоз, мы ввели ему необходимые ферменты, но пока готовились результаты остальных анализов, все бактерии в кишечнике которые помогают переваривать пищу, куда-то бесследно исчезли. И ещё у него... - и доктор назвал несколько медицинских терминов совсем не знакомых ни Анечке, ни её маме.
       - Что же нам теперь делать?
       - Оставляйте вашего любимца у нас, а я вам буду сообщать обо всех изменениях в его здоровье.
       - А можно я его буду навещать?
       - Да, конечно. Но только пока мы его не вылечим, вам придется видеться через стекло. Ведь у него полностью исчез иммунитет. А значит, он может умереть от самой незначительной простуды, - озадаченный доктор ушел к своим пациентам.
       Но странности на этом не кончились. К вечеру уже плохо чувствовала себя девочка. И мама не без основания подумала, что она заразилась от котёнка. Не понятно только, чем он болен и где к нему пристала эта ужасная болезнь?
      
       Не прошло и трёх дней после этих событий, как район, прилегающий к новой заводской площадке, вместе с жителями был закрыт на карантин. Меры были строжайшими, и заставляли испуганных людей сидеть дома.
      
       -Иван Федорович, это же ваши "питомцы", думайте, думайте!!! Что можно сделать? Идет полная стерилизация. Выведенные вами бактериофаги распространяются по верхнему плодородному слою земли.
       - Другого выхода не вижу, как держать в качестве вакцины штаммы необходимых для жизнедеятельности бактерий и контролировать их баланс в организме людей. Пока бактериофагам будет, чем питаться, они непобедимы.
       В зале Советов собрался весь научный цвет. Лучшие химики, физики, микробиологи, врачи... Оставив свою основную деятельность, учёные пытались найти выход из создавшегося положения.
      
       Маша стояла в кабине. Небольшое, похожее на прямоугольную коробку без окон с герметичной дверью помещение, служило для смыва бактериофагов. Уничтожать их так и не научились. Единственным способом защиты являлся герметичный комбинезон, чтобы поменять его на другой, необходимо пройти вот такую процедуру.
       В зонах распространения бактериофагов, люди на собственной Земле жили как инопланетяне. Быстро, настолько быстро как это позволила промышленность, изменился уклад жизни. Герметичные комбинезоны носили не только люди, но и животные. Хуже было с насекомыми. Всех, кого успели спасти, собрали в специально устроенных хранилищах, не вылететь, не выползти оттуда невозможно. За порогом ждала стерильная смерть.
       Специализированные пункты приема пищи совсем не походили на так хорошо знакомые кафешки.
       Струи воды журчали по комбинезону. На противоположной зеркальной стене отражалось странное существо. И это существо - она. Маша сморщила нос. Но в зеркале ничего не изменилось. Прозрачная защитная пленка перед глазами, переходила в дыхательный клапан, расположившийся перед носом. Разноцветная полоска контроля безопасности на запястье, светилась зелёным цветом. Значит, фильтр ещё можно не менять. В этот момент струи воды исчезли, подул легкий ветерок, осушая оставшиеся капельки. Наконец, процедура закончилась. Зеркальная стена бесшумно отъехала в сторону, и Маша оказалась в комнате, где можно снять этот, до жути надоевший, комбинезон.
       - На гигиенические процедуры и отдых отведено восемь часов. Желаете принять процедуры во сне? - стандартный вопрос, запускающий программу, как её называла Маша, "чистки перышек", застал её врасплох. С одной стороны она хотела поменять цвет волос, но ещё не определилась на какой, а с другой, устала так, что желанный сон без комбинезона, манил и прямо-таки тянул в свои объятья.
       - Карту процедур, альбом оттенков для волос и потом, по моей команде спать.
      
      
       Маша спала. Ей снилось, что бактериофаги съели сами себя и по улице бегают кошки и летают воробьи, а она идет босиком по теплой мягкой земле, и у ног её плещется подол платья.
      
       Обычный рабочий день в институте микробиологии начался с планерки. На включенных мониторах высвечивались то лица говоривших, то какие-то формулы, таблицы, длиннющие уравнения химических реакций.
       - Ну, Андрей, из твоих расчетов следует, что до момента, когда бактериофаги поглотят всю доступную микрофлору и погибнут от голода, смениться не одно поколение людей. А потом ещё потребуется время на восстановление биологического баланса на Земле. Однако, мне не ясно, на чем основан такой пессимистический расчёт? Знаете, мне бы хотелось ещё при своей жизни порыбачить на червячка, - Семён Васильевич - директор института, человек импульсивный, резкий не только в движениях, но и в выражениях, нравился всем. Хотя и удивлял людей, мало его знающих, как с таким характером можно часами просиживать за электронным микроскопом.
       - Хотеть не вредно. Вредно быть легкомысленным учёным, - худой, черноволосый, длиннорукий и немного сутулящийся Димыч, слыл человеком едким, но учёный был от Бога, - я согласен с Андреем. Расчеты проверены параллельными секторами, - и он утвердительно кивнул головой.
       - Если брать за основу количество запущенных при строительстве завода бактериофагов, а оно известно, конечно, с определённым допущением, скорость их размножения, то дальше дело техники, - Андрей исчез с экрана, по которому теперь поползли формулы органических соединений и цифры расчетов.
       - Вы, вообще, представляете - как мы обнародуем эти данные? А?! Мне что, так и светиться на экране? Может кто-нибудь, что-нибудь скажет умное? - директор наклонился к видеокамере и его, и так не маленький, лоб, занял пол экрана.
       - Что тут говорить? Подготовим доклад правительству. И... будем дальше работать, - Димыч сменил на экране лоб директора.
      
       Совет учёных стал постоянно действующим органом, но, несмотря на все усилия, зоны распространения бактериофагов заметно увеличивались.
      
       Космический корабль "Темпус-2" вошел в границы Солнечной системы. Вот- вот будет доступна визуальная связь. До дома рукой подать. Ожидание скорого возвращения было основной темой разговоров на корабле. Люди в мечтах уже предвкушали встречу с родными, землю под ногами, запах моря и шум городских улиц.
       В полном соответствии с бортовым временем, общее освещение на корабле постепенно меркло, имитируя наступление сумерек. На руке Берга информационный браслет вдруг замигал голубой лампочкой, слегка кольнуло запястье. Это означало, что Земля просит командира звездолёта связаться с центром полета по конфиденциальной связи. Тут уж и особой интуиции не надо, чтобы догадаться: произошло что-то из ряда вон выходящее.
       Общий сбор в кают-компании был не весёлым. Ещё не зная, что произошло, люди всё равно испытывали гнетущее состояние.
       Оглядев всех, Берг остановил свой взгляд на прищуренных глазах Ван Юнга.
       - На Земле экологическая катастрофа. Нет, нет, не волнуйтесь. Все живы. И Земля готова нас принять.
       Когда Берг окончил информацию, в кают-компании повисла напряжённая тишина.
       Первая заговорила Инга:
       - Чем там думали, когда выпускали на свободу этих монстров? Кто-то же должен за это отвечать?
       - Чисто русская постановка вопроса: кто виноват, и кому отвечать? А главное - к месту, - астрофизик Галлий одной недовольной фразой, каким-то образом умудрился разрядить атмосферу.
       - Ну, что Вы? Что же мне радоваться? Надо искать способ защиты, - Инга обвела всех взглядом, как бы ожидая поддержки.
       - Я думаю, на Земле тоже не сидят, сложа руки, - кивнул на экран Берг.
       - Мы несём новые знания. Кто знает, кто знает... - Берг ещё продолжал смотреть на экран, когда прозвучал голос ВИКа.
       - Говорит ВИК, вынужден вмешаться, необходимо срочно приступить к комплексу работ, по изменению параметров работы двигателя. Иначе все эти рассуждения коснуться членов экипажа только теоретически.
       - ВИК, ты становишься "человеком". Шутишь и так... так... - Инга передёрнула плечами.
       - Приступить к работе согласно штатному расписанию, - в голосе Берга смешались тревога и радость. Домой!!! А там разберёмся.
       Говорят, Бог никогда не даёт людям более того, что они могут выдержать.
       Человечеству предстояло выдержать дело рук своих. Экипаж "Темпуса" даже предположить не мог, что выпадет на их долю.
       А пока звездолёт нёсся к маленькой звездочке, которую её хозяева зовут Земля и большому будущему, начало которого его экипаж нёс в себе.
      
      
       РАНЕНАЯ ПЛАНЕТА
       Глава 7
      
      
       Командир корабля Берг задумчиво рассматривал вращающуюся перед ним голограмму: цилиндр с вогнутыми боками. К середине цилиндра внешние поверхности вогнуты внутрь сильнее, чем с краев. От верхнего основания к нижнему идет узкий цилиндрический ход. Границы модели неровные, в некоторых местах образуют подобие складок. Эта была уточнённая модель точки пространства, откуда возвращался космический корабль Темпус-2, место которое принято называть чёрной дырой.
       - Корабль выполняет последний манёвр, перед входом в Солнечную систему, - голос бортового компьютера дрогнул.
       - ....Хм. Хоть и интеллектуальный, но не человек же. Дообщался, - констатировал Берг. И сам не зная зачем, распорядился, - ВИК, проверь работу систем.
       - Командир, всё в порядке, - опять в голосе ВИКа послышалась какая-то чертовщинка.
       - Что-то не так? - ну, не нравилось что-то командиру, правда, сам не знал что?
       - Это вы возвращаетесь домой, а мой дом - этот корабль. Буду ли я нужен на Земле? Возможно, там уже создано следующее поколение интеллектуальных систем.
       - Тьфу!- и Берг почесал затылок, - ты всё хотел стать человечнее? Вот и стал... Сосредоточься-ка на работе.
       - Я всегда сосредоточен. У меня нет возможности упустить из вида какие-либо расчёты. Все выполняется синхронно, в автоматическом режиме. Но, постоянно совершенствуясь, я приобрёл свободные мощности, которые заняты анализом моей жизнедеятельности.
       - Слушай, не мудри. Всё твои мощности так загрузятся на Земле, что некогда будет самокопанием заниматься. Лучше, если есть свободные файлы, займись изучением возникшей на Земле проблемы.
       - Считаете это необходимым?
       - Это приказ ВИК, выдал бы его раньше, если б знал про свободные мощности.
       - Благодарю, - и по центральному дисплею замелькали с огромной скоростью какие-то таблицы, тексты, картинки....
       - Отключаю центральный экран. Для зрительного восприятия людей, скорость слишком велика. Загрузка систем полная, - голос ВИКа стал вроде бы обычным. Но на корабле уже привыкли относиться к ВИКу как одному из членов экипажа. Поэтому Инга отключила свою индивидуальную программу по рациональному ведению домашнего хозяйства на земле, Ван Юнг - по земному садоводству... И тут вновь прозвучал голос ВИКа:
       - Не отключайте свои программы. Их ёмкость не значительна, - и немного помолчав, добавил: - мне без них одиноко.
       Прошло несколько корабельных суток, когда стала возможной обычная трансляция земных визуальных передач. Экипаж Темпуса молча, смотрел на экран. Безлюдные городские улицы, некогда шумных, знаменитых европейских городов; одинаковые обтягивающие комбинезоны, скрывающие лица. Вот на экране кадр за кадром появляется обзорная панорама Земной поверхности. Серая борозда, похожая на поверженное и засохшее дерево, рассекала поверхность Скандинавского полуострова. Верхняя её часть обрывалась с Норвежских берегов в воды Ледовитого океана, серый ветвистый кусок расползся по Норвегии. Самая толстая часть этого "дерева" была видна на территории Чехии, Словакии и Австрии. Далее, уходя на юг, поглощала каблук итальянского сапога, захватывая часть Албании вместе с городом Тирана. Прибрежный участок Средиземного моря имел свинцовый оттенок. Противоположный Африканский берег, особенно побережье Ливии, покрывали бесформенные пятна, безжизненно-серого цвета.
       - Произошло следующее: на Земле попали в открытую биосферу бактериофаги, которые пожирают любые другие микроорганизмы, а сами не подвержены их воздействию. То, что вы видите - результат их жизнедеятельности.
       - Ужас! Казалось бы так здорово, если не будет никаких микробов.. .- вздохнула Инга.
       - А как же земля? - думая о плодородных слоях почвы, проговорил Ван Юнг.
       - Неужели нет возможности их остановить? - Инга смотрела на экран не в силах оторваться от жуткого щупальца почти дотянувшегося до Байграда, городка её детства и юности.
       - Инга, я вас понимаю, но давайте работать. Мы теряем время, - голос ВИКа был серьезным, столь серьезным, что если бы это сказал человек, то все сочли бы это излишней патетикой, однако, это было мнение интеллектуальной системы корабля.
       - Что же ты предлагаешь, как самый умный?
       - Я не самый умный, но самый эрудированный. То есть, знаю много больше каждого члена экипажа. Превосхожу всех по любым логическим, техническим и другим возможностям. Но, у людей в черепной коробке есть тонкая прослойка, над серым веществом мозга, которая даёт возможность людям искать и находить ответы на вопросы, которые не может решить ни один искусственно созданный интеллект.
       - ВИК, короче, - вмешался Берг.
       - Предлагаю мозговой штурм. Вероятно, на Земле давно просчитали все возможные реальные идеи. Поэтому идея должна быть, по меньшей мере, не тривиальна, а лучше - бредовая...
       -ВИК?
       - От вас требуется только работа в виде генераторов идей. Я их просчитаю и выдам результат о возможности применения.
       - ВИК, у тебя нет не только подкорки, но и совести, - Берг немного помолчал и добавил:
       - Всем занять места согласно штатному расписанию. Ну а думать - никому не запрещается.
      
      
      
       В каюте Инги слабо светился экран видеоокна, остальное освещение было выключено. Устроившись в кресле, почувствовала, как постепенно её окутывает полудрёма. И вроде спит, и в тоже время как бы сама с собой разговаривает. Но вот объяснить, откуда приходят мысли - не получалось. Возникало ощущение мысленной беседы. Такое состояние повторялось уже не первый раз. Вначале Инга приняла это за нервное перевозбуждение. Потом - за навязчивую идею. А сегодня, она уже почти засыпала, когда к ней пришли мысли, просто мысли без образов:
       -Трансляция ведётся по внешнему контуру. Удалённость - максимальная. Ответ на многократно повторяемый вопрос: вырезаете пораженную часть планеты. Временно удерживая её равновесие магнитным полем, заменяете безжизненным, но чистым участком, такой же конфигурации с планеты вашей солнечной системы, координаты... - далее шли цифры. Инга ещё не осознав всё происшедшее, диктовала ВИКу: "Запоминай!"
       - Удельный вес встроенной части планеты регулируете на месте, до отключения коррекционного магнитного поля. Предупреждение о высокой точности расчетов и работы. Иначе возможно изменение наклона оси вращения и гибели всего живого на планете. Аналогов подобной операции нет. Вы первые. На место изъятой части планеты - донора, транспортируете изъятую часть земли. Удельный вес также точно корректируете, - голова у Инги раскалывалась от боли, горло пересохло, но она боялась пропустить хоть слово.
      
       - Это невыполнимое, не реальное решение. Действительно в порядке бреда, - астрофизик Галлий возмущённо расхаживал из угла в угол кают компании. Пять шагов туда, пять шагов сюда.
       - Указанная планета - донор расположена на огромном расстоянии от Земли. Вы представляете, сколько потребуется энергии? Где её взять? Это же не пирог. Это часть планеты!!! Чёрт возьми, вы не понимаете, о чём говорите! И самое смешное, все вполне серьёзно обсуждают этот бред! - горячился астрофизик
       - С чего вы все так уверенны, что это помощь из того мира, где мы побывали? Опять же, вон ВИК уверен, мы нигде не были, это наше переходное состояние сыграло злую шутку. Да может и ничего делать не надо. Ну, походим в защитных комбинезонах, пока все эти бактериофаги не передохнут, и всё! - Галлий был раздосадован. Он единственный член экипажа, кто в этой ситуации утверждал, что никто с ним не общается. Все остальные были единодушны и бредом, состоявшийся контакт, не считали. ВИК молчал. Однако, судя по тому, что отключались менее значимые программы, его загруженность многократно возрастала.
       - Если всё оставить как есть, то человечество измениться до... до биороботов, - последнее Берг договорил очень тихо.
       - Это первый вариант, который я просчитал. Вероятность почти стопроцентная, - подтвердил ВИК, - но откуда это известно Вам, командир? Вы не запрашивали у меня подобной информации?
       - От туда же, откуда и Инге.
      
       Галлий сидел в своей каюте, сцепив за головой руки, и раскачивался в кресле в такт своим мыслям. А мысли... Ох уж эти мысли! Они жгли и кусали, как пчёлы. Ну не его это специфика - психика человека! Однако, объяснить поведение остальных членов экипажа с точки зрения здравой логики он не мог. А на лицо был массовый психоз. Вот бортовой компьютер тоже отрицает какой-либо биологический контакт. Хотя, как-то уж очень лояльно реагирует на параноидальные проявления, возможно, потому что часто бывает в прямом контакте с мозговой деятельностью командира, вероятно, какое-то влияние сказывается... И получалось, что в здравом уме на космолёте только он и интеллектуальная система корабля - ВИК, напрямую связанная с командиром.
       - Да...,- три шага в одну сторону, три шага назад, - думай, Галлий, думай! - терзал он свою шевелюру. А вдруг этот психоз каким-то образом распространяется, то есть заразен? Ведь вся команда говорит одно и то же. Кроме... да, но почему инфекция пощадила его? Галлий ломал себе голову, но никакого объяснения не находил.
      
       Инга, соприкасаясь с другим миром неведомым ей способом, видела в своем воображении картины транспортировки огромного куска планеты, часть верхнего слоя, где возможна жизнь бактериофагов. Одновременно пугающие и волнующие зрелище светящихся от напряжения полей, удерживающих равновесие раненой планеты. Пока, наконец, не сказала Бергу:
       - Мне пояснили, что детальная прорисовка будущего завершена и теперь оно реально возможно. То есть вероятность 87%, что Земляне проведут эту уникальную операцию.
       - А 13% - это что? - через плечо Инги Берг увидел вошедшего Галлия.
       - Что с вами? - командир внимательно посмотрел в глаза астрофизика.
       - Так, знаете, в порядке бреда... всякие идеи в голову лезут.
       - Поделитесь хоть одной.
       - Я пока ещё обдумываю, вот, знаете ли, - и он по-детски развел руки.
       - Ну, думайте, - и Берг проводил удивлённым взглядом астрофизика, который так и вышел, разговаривая сам с собой.
       - Взгляд... внутрь себя какой-то, не здоровая зацикленность на одном вопросе, и никто не волнуется, как долетим. А до Земли ещё... М... да, - сомнений у Галлия не оставалось, параноидальный синдромом - налицо. Весь экипаж общается с какими-то потусторонними силами, которые даже ВИК не может зафиксировать. Ну да, есть удивительные вопросы, относящиеся к пространственно временному восприятию. И вообще материала получено столько, что изучать да изучать, но не во сне же! И Галлий, по его мнению, принял единственно верное решение.
      
      
       Команда тем временем обсуждала идею трансоперации Земли. Самым уязвимым местом и без того пугающей идеи, была необходимость в просто невероятном количестве энергии.
       - А энергия? Где взять столько?- ответ пришел не только Инге, текст возник на демонстрационном мониторе кают-компании. Инга, Ван Юнг и Берг, одновременно обратили внимание на этот текст
       - Энергия в душе, которая, по своей природе, связана с мировой энергией. Являясь её неотъемлемой частью, представляет собой неистощимый энергетический источник. Но люди пока могут пользоваться им только интуитивно.
       - Не зря говорят, о некоторых людях - энергичных человек, может горы свернуть.
       - И не только, - прямолинейности этого утверждения даже Инга удивилась.
       - Источник передачи информации установлен. Это точка нашего возврата. То есть, то место, откуда Темпус лег на обратный курс, - доложил ВИК.
      
      
      
       Всё. Дальше тянуть некуда, решил Галлий. Наступила пора действовать. И он бросился в мед отсек. Надо успеть надеть респиратор, распылить заблаговременно приготовленное снотворное. Потом погрузить всех в индивидуальные медицинские капсулы, после чего сообщить о происшествии на Землю.
       Дверь в каюту Инги отошла в сторону, лёгкое нажатие на кнопку и невидимая струя из баллончика распылена.
       - Галлий? Что с тобой? - удивленно глядя на его лицо в респираторной маске, спросила она и уже в следующую секунду медленно опустилась на пол. Хотела что-то ещё сказать, но не смогла. Галлий спешил. Успеть! Успеть, пока его не опередили эти безумцы! Потом сами спасибо скажут! Он выскочил из её каюты и бросился вдоль коридора. Где же Ван Юнг? Чёрт! В оранжерее. Там среди этих кустов и листьев... Ладно. Галлий сорвал с лица маску, решив на минуту задержать дыхание, чтоб не испугать Ван Юнга.
       - Юнг, ты где? - нет, в оранжерее его не было. Но ведь Галлий специально выбирал время, когда все по своим местам, чтоб застать каждого отдельно. Корабль, к которому Галлий привык за время полёта, как к родному дому и казавшийся ему небольшим, вдруг оказался просто огромным. Камбуз - никого. Первый, второй, третий - в технических отсеках тоже никого. И в этот момент завыла сирена. У Инги в каюте сработал воздушный тест, показавший постороннюю примесь в воздухе. Галлий знал об этом. Но рассчитывал успеть. Ведь концентрация снотворного газа была не велика, а анализатор расположен под потолком. Он бежал, уже не зная на что надеяться. Ладно, решил как-то отстранённо, пусть он тоже уснёт. ВИК посадит корабль. Вот только как сообщить людям? Времени на раздумья не было. Капитанская рубка. Галлий распахнул дверь и... резкий удар свалил его с ног. Баллончик выскользнул из руки, Галлий падая, краем глаза ловил траекторию его полёта, пытаясь схватить и нажать, успеть нажать кнопку распыления. Но рука схватила воздух, перед глазами мелькнул обуток командира и баллончик отлетел дальше в сторону.
       - У-у-у... - от сознания собственного бессилия взвыл Галлий. Последнее что запечатлелось в сознании - экраны монитора, показывающие одновременно все помещения корабля. Значит, как только включилась сирена, его уже видели и... ждали.
       Через некоторое время, связанный самым примитивным образом, он лежал у себя в каюте. Разговаривать ни с кем не хотелось. Да и с кем тут говорить? Параноики. Хотелось плакать от сознания собственного бессилия. Болела челюсть, по которой пришёлся кулак капитана. А тут ещё Ван Юнг, пристроившись рядом, пытался положить ему на лоб мокрую тряпку.
       - ...Уф!- мотнул он головой и отвернулся к стене.
       - Капитан, давай к Инге. Как она там? Я побуду с ним.
       - Система вентиляции очистила воздух в её каюте. Расчётное время сна два часа сорок минут, - голос ВИКа прозвучал так спокойно, будто ничего не произошло.
       - Ну, ты ВИК во время, - направляясь к выходу, буркнул Берг.
       - Ничего удивительного. Логическая ошибка в мышлении одного из членов экипажа. У людей это бывает.
       - Ну да. Мы же не высокоинтеллектуальные компьютеры.
       - Не обижайтесь, командир. Зато вы умнее, в смысле бредовых идей.... - ох! И опять Бергу послышалась в голосе ВИКа какая-то чертовщинка.
      
       Придя в себя, Инга особенно не удивилась. Нервозность Галлия она замечала. А свои взгляды он и не скрывал. Её мучил вопрос: почему Галлий не может общаться так же как другие члены экипажа с собратьями по разуму, на что получила ответ, что он сознательно закрыл и заблокировал жесткой убеждённостью в однозначности своей правоты, канал связи. И пока он не изменит своих убеждений, не откроет внутри себя этот канал, общение с ним невозможно
      
       Тем временем корабль пересёк границу Солнечной системы.
       - Расчёт окончен. Коридор вхождения в Земную атмосферу - 32 километра. Угол вхождения 6 градусов 32 минуты. Разрешенное место посадки: Дус-Хольский космодром, расположенный неподалеку от одноименного озера в Туве. Место не тронутое бактериофагами, - размеренный голос ВИКа прозвучал четко и ясно.
      
       Обзорный экран показывал знакомые очертания материков. И думать о плохом никому не хотелось.
       - Правы были предки: в гостях хорошо, а дома лучше, - вздохнул Ван Юнг.
      
      
      
       ПРОЕКТ ПАНАЦЕЯ
       Глава 8
      
      
       Над желтой степью в расплавленном солнцем воздухе, показался светящийся шар. Если прищурить глаза, то покажется, что от него во все стороны расходятся разноцветные иглы света. Шар бесшумно парил в воздухе. Но, в совершенно прозрачном небе, сравнивать его было не с чем. И поэтому казалось: шар весит на месте. Потом он толи описывал дугу, толи раскачивался как маятник, опять же из-за отсутствия ориентиров, со стороны определить было невозможно. Наконец, прямо на глазах стал резко увеличиваться в размерах, пока в полной тишине, на фоне голубого неба, где не было видно ни облачка, серебристо матовая полусфера, опоясанная четырьмя кольцами такого же цвета, бесшумно опустилась на землю.
       Казалась, степь безлюдна, и никто не ждет этого космического странника. Но, это только казалось. Расчётное место приземления Темпуса-2 было определено заранее, все наблюдатели и гости находились в специально отведённой зоне.
       Кольца полусферы ещё не перестали вращаться, когда прямо над ней в небе появились более привычные летательные аппараты.
       - Пять секунд до полной остановки вихревого потока энергии, три, две... Стоп.
       - Командир, полёт окончен. Мы на Земле. Интеллектуальная система корабля поздравляет экипаж с успешным завершением полёта и... прощается с вами.
       - ВИК, ты что? С файлов сдвинулся? - Берг от растерянности даже радость возвращения как-то скомкал.
       - Вы же покидаете корабль. Я вам больше не нужен.
       - Это как? А обрабатывать информацию? Не отлынивай. По предварительной договорённости с Учёным Советом Земли, ты подключаешься к общей информационной базе данных. Ты не мог не знать этого, - возмутился Берг.
       - Знаю. Предполагаю, что буду служить источником информации. Ящик, хранилище.
       - ВИК, ты же не вычислительная техника, ты интеллектуальная система. Ну, как возможно то, что ты говоришь?- вмешалась в разговор Инга.
       - Да, конечно, мы покинем борт. Но мы покидали свои тела, пределы корабля и ты не терял связи с нами, а теперь... - Инга сама не заметила, когда ВИК перестал для неё быть неодушевлённым предметом, - мы одна команда.
       - ВИК, ты будешь, продолжать работать. Разрешаю подключение к моим мысли-формам. Убедился? - Берг, вдруг улыбнулся и удивленно покрутил головой, - ну, ты ВИК, даешь!
       - Садитесь. Я настроился на индивидуальные мысли-формы ваших родственников. Пока проходят всякие земные процедуры, вы можете общаться с кем хотите. Жду запросы.
      
       Учёный Совет заседал уже не первый час.
       - Это абсурд. Чистой воды абсурд. Вы только представьте: это не пирог. Это планета, на которой мы живем. Мы можем погибнуть. Все. Нет, я категорически против, - невысокий, лысоватый мужчина, представитель Бюро наблюдений за распространением бактериофагов, от волнения уже который раз вытирал лысину, однако это мало помогало, и капельки пота блестели под ярким светом зала заседаний.
       -Если ничего экстраординарного не предпринимать, то, по нашим расчётам, развитие событий возможно по двум направлениям. Первый вариант, это когда в результате всё ужесточающихся условий существования, мы на собственной планете превратимся в чужеродных существ. Второй вариант: если будем идти по пути модернизации своего организма, то - в биороботов. Первый путь почти невозможен, потому что ведет к постепенному вымиранию человека как вида. Второй, я может быть, немного сгустил краски, но кроме нашей души, поскольку принято считать её нематериальной, у нас мало что останется от человека. Так что, либо искать выход, либо надеяться на бессмертную душу, - Семён Васильевич, директор института микробиологии, закончил выступление в своём стиле.
       - ВИК ещё на корабле выдал аналогичный прогноз. Поэтому, я думаю, нам следует сегодня утвердить план действий. И поторопиться, поскольку бактериофаги конференций не проводят, и время зря не теряют - спокойный голос Берга подействовал. И атмосфера стала меняться на более конструктивную.
       Всего Ученый Совет прозаседал почти трое суток, с краткими перерывами на отдых. Результатом стал проект "Панацея", по замене части планетарной поверхности Земли, участков зараженных бактериофагами.
       - И всё-таки планетарная операция. Как-то... страшно... - Инга вопросительно смотрела то на Берга, то на Семёна Васильевича.
       - Тебе ли бояться? Ты больше всех нас знаешь. Сама говорила - всё видела ещё на корабле.
       - Да, но видеть все как бы во сне это одно, а чтоб в действии...
       - Инга, мы тут с Сергеем подумали, может быть, возможно выходить на связь с цивилизацией, которую вы посетили, на постоянной основе. Вот Сергей, он техник по визуальной связи. Мы полагаем, ему проще, чем вам будет установить и поддерживать связь. Тогда мы сможем консультироваться и избежать как возможных ошибок, так и потерь во времени, - Валерий Иванович точь-в-точь похожий на свой портрет, ещё перед стартом Темпуса нарисованный ВИКом для зрительного восприятия своего образа, говорил спокойным, будничным тоном.
       - Я должен сказать, поскольку вам не приходилось со мной сталкиваться, тот канал связи, что закрыл у себя Галлий, у меня работает в профессиональном режиме, - Сергей смущенно кашлянул, - я не похвастаться, это моя работа. Жаль только, работает он в одностороннем режиме: я принимаю все, что находиться в фокусируемой зоне, но сам ничего не передаю. Если мы сможем установить двухстороннюю связь... - он посмотрел на Ингу и вдруг почувствовал, как горячая волна прошла по груди, прихлынула к щекам.
       Инга согласно кивнула и заторопилась по каким-то своим делам.
       - Куда она? Вроде собиралась тут поработать, - удивился Берг.
       - Да мало ли. Женщины вообще странные люди. Я со своей Олей уже три десятка лет вместе, и скажу вам, тут логику надо отключать, - Навигатор потеребил рукой ухо и договорил, - пусть интуиция работает.
      
      
       Сирена выла монотонно, не переставая, казалось бесконечно долго. Все мониторы налились зловещим красным цветом, по которому крупными буквами бежали только два слова: "Атака бактериофагов, атака бактериофагов... АТАКА..."
       Берг, Валерий Иванович и Сергей ещё не успели разойтись, когда сирена завыла, они посмотрели в окно и увидели на оконном стекле капли дождя. Все трое одновременно повернулись лицом друг к другу. В этот момент в дверном проеме возникла Инга.
       - За мной! - Берг махнул рукой и кинулся к выходу.
       - Нет. Здесь пока их нет. Это дождь... Как могли метеорологи проследить? - Валерий Иванович выключил систему кондиционирования воздуха.
       Некоторое время все сидели молча.
       - Это ВИК, подключаюсь к мысли-формам без предварительной санкции, по инструкции экстренной ситуации.
       Берг непроизвольно произнес вслух: "Давай".
       - ВИК предлагает надеть комбинезоны, - все посмотрели в сторону стенных шкафов с надписью: "Комбинезоны", - и переместиться на борт корабля. Там автономная система.
       - А остальные как? - голос Инги дрожал.
       - По инструкции, - Сергей уже открывал один из шкафов.
       - Вам это в новинку. А на Земле теперь такое бывает. Так что нам надо поторопиться с нашей работой. Сами видите, - Валерий Иванович кивнул на окно.
      
       На корабле все почувствовали себя спокойнеё, как домой вернулись.
       - Ого! - Главный Навигатор то отходил от экрана монитора, то приседал рядом.
       - Надо же, похож! Вылитый я.
       - Нет, это я - ВИК. Если помните вы не были против, чтобы я идентифицировал себя визуально с Вашим изображением.
       Валерий Иванович второй раз за сегодняшний день, потеребил своё ухо, что делал только в моменты растерянности, которые случались крайне редко, поскольку человек он был внимательный и собранный, либо - удивления, чувство важное для космического Навигатора.
       - Ладно, брат. Давай работать, - и Валерий Иванович увидел собственное улыбающееся лицо на экране.
      
       Инга и Сергей работали по программе связи. У Сергея получалось значительно лучше, сигнал шёл стабильнее, кроме того, он имел возможность напрямую передавать полученную информацию на специализированные носители.
       .
       Ночной сумрак уже накрыл Балаганские степи, там было выбрано место, где расположился центр по разработке проекта "Панацея". Дела продвигались значительно быстрее, чем могли предположить на Учёном Совете. Многие вопросы оказались не столь фантастическими, как казались в начале.
       Рабочий день подходил к концу, когда Инга вошла в кабинет Сергея:
       - Серёжа, так можно самому с голоду помереть, быстрее бактериофагов.... Серёжа?- она осторожно приблизилась к старому массажному креслу, которое перекочевало вслед за Сергеем и Валерием Ивановичем в их новый кабинет.
       - Серёжа? - казалось, он спит.
       Но в неподвижном теле было что-то такое, что заставило Ингу похолодеть:
       - Серёженька, Сережа...- от волнения голос перехватило, и она почти шептала ему на ухо.
       Инга коснулась его руки, холодные, какие холодные у него пальцы... Лихорадочно расстегнула рубашку, прислонилась ухом к груди, наконец, уловила удар, ещё удар...
       Сидя на полу, рядом с креслом, она продолжала шептать ему на ухо: "Ты меня слышишь, слышись... Серёженька... Серёжа...". Наконец, Инга сообразила, ведь Сергей, находясь на связи с удалёнными объектами, всегда подключается к биометрическому тестеру, который, в случае опасного отклонения каких-либо параметров, автоматически передаёт сигнал медикам. На приборной шкале зелёные индикаторы светились в крайнем положении.
       Боясь отпустить его руку, или просто произнести громко хоть слово, Инга так и сидела на полу. Сколько прошло времени, она не знала. Онемевшие спина и ноги, заставили её поменять положение, и она краем глаза увидела какое-то движение, нет, даже не движение, а легкое свечение, за тёмным контуром окна. Потом светящееся тело больше похожее на шаровую молнию невероятным образом проникло через стекло, плавно проплыло по комнате и зависло над Сергеем. Ещё секунда, другая... и оно опустилось ему на грудь. Свечение стало слабеть, медленно уходя внутрь тела, только так потом могла описать всё увиденное Инга. Его щёки порозовели, пальцы стали горячими. Он чуть приоткрыл глаза.
       - Что-нибудь случилось?- и закашлялся.
       Немного успокоившись, Инга вспомнила, как подобное наблюдал Берг в том Мире, который они посетили на Темпусе-2.
       По рассказу Сергея он побывал там, куда Темпус -2 добирался долго и упорно. Побывал, не покидая массажного кресла.
       -Ну да, не покидая... Это моё бренное тело было тут, а я....- он почесал висок,- а я, выходит я - это не совсем тело... или не только тело.
       Это было ещё одно подтверждение принесённых Темпусом-2 знаний. Но, главное что принес Сергей, вернувшись из своего необычного путешествия - это информация.
       Работы по изучению возможного разделения энергетической и телесной оболочек людей велись не очень успешно, потому что скорость распространения бактериофагов по Земле, заставляла торопиться с работами по проекту "Панацея". Принесённые Сергеем знания были как нельзя кстати.
       Нашли способ отделения зараженных земельных участков, разработали связующий материал для зараженной воды и донной части водоёмов. Даже вопрос транспортировки был решен. В зеркальном отражении решались вопросы с замещающими участками. И только вопрос: как удержать равновесие, скорость вращения и другие земные параметры на период замены - не находил своего решения.
       Для того, чтобы использовать принесённые Сергеем знания, надо было вначале их понять. А это оказалось не так просто.
       - Другого выхода не вижу, как просить к нам гостей в помощь, - все такой же невысокий, сухонький, совершенно седой и невероятно подвижный, Кара-оол продолжил, - моя далёка пробабка - шаманка, не стесняясь, призывала на помощь духов. Вот и к нам теперь, полагаю, если гости прибудут, то это тоже будут бестелесные оболочки.
       - И как же мы будем общаться? И вообще, откуда узнаем, что они прибыли с добрыми намерениями? - морщился Йорген.
       - Сотни лет назад моя бабка находила способ общаться так, чтоб зла ей никто не причинял. Мы теперь поглупели, что ли? - парировал Кара-оол.
       - Не прыгнув в воду - плавать, не научишься. Главное, чтобы согласились помочь и прибыли, прилетели..., как уж и назвать такой способ перемещения, не знаю, - Семён Васильевич посмотрел на Сергея:
       - Ну что, Серёжа, приглашать тебе, ты у нас главный специалист по визуальной связи.
      
      
       На подготовку ушло всего несколько часов. Сергей расположился всё в том же массажном кресле, возможно, это и суеверие, но возражать никому не хотелось. В кресле, так в кресле. Сергей старался установить так необходимую связь. Как это у него получалось, он объяснить не мог. Говорил только, что сосредотачивается на точке в пространстве, куда хочет попасть и, забывая обо всем, стремиться туда.
       - И всё? - покачал головой Йорген.
       - Почти. Ещё я должен точно знать - куда хочу попасть. Потом начинаю видеть путь, по нему и перемещаюсь. Иначе это как на земле - без адреса только намотаешься, - вздохнул Сергей.
       Инга стояла рядом:
       - Я тут подожду...- её пальцы скользнули по рукаву его рубашки, коснулись руки, и она почувствовала, как его рука на секунду задержала их.
       - Нет, пожалуйста, мне так будет очень сложно сосредоточиться. И... не беспокойтесь обо мне. Тестовая система работает чётко. Я же, помните, ещё первый Темпус сопровождал, - и вроде говорил, обращаясь ко всем, но смотрел, мягко и чуть смущенно, на Ингу.
      
       Давно известно, ждать да догонять хуже всего. Хотя изначально никто даже предположить не мог, сколько потребуется Сергею времени, но ожидание, всё равно, казалось бесконечным.
       Под конец вторых суток, тестовая система подключила физиологический раствор. Казалось, в теле Сергея еле тлеет огонёк жизни.
       На исходе третьих суток, Инга, которая так и провела все это время в соседнем кабинете, вдруг ощутила странное волнение, потом сон и явь смешались. Картины Мира, откуда вернулся Темпус, и откуда ждали помощи, вдруг стали возникать перед ней так, будто она оказалась там. Тот и Земной миры менялись перед её сознанием как в калейдоскопе. То тот Мир, то Земля... Голова закружилась, к горлу подступила тошнота, и... все пропало.
       Когда же ей показалось, что все эти странные ощущения позади, перед глазами возникла сидящая на стуле скрюченная, и такая знакомая фигура.
       - Это, это же я! - крикнула Инга, но голоса своего не услышала.
       - Не бойся. Я с тобой. Да все уже здесь, - голос Сергея был четким, но она видела его все такое же неподвижное тело.
       - Не волнуйся, сейчас передам информацию ВИКу, и о наших телах позаботятся.
       Когда нечто похожее происходило с ней в далёком космосе, она была внутренне готова ко всяким неожиданностям, но теперь... ей требовалось какое-то время, чтобы осознать происходящее.
       Постепенно успокаиваясь, Инга увидела, что в комнате, прямо в воздухе, вдруг начинает светиться какой-то сгусток, потом ещё, ещё... Все они перемещались, поэтому сосчитать их Инга не могла. Когда же она сосредотачивала своё внимание на одном из них, возникал, хотя и очень слабый, струящийся образ тех странных существ, которых она видела в том Мире: большая голова, тонкая шея, тонкие руки и ноги, обтягивающий серо-коричневый комбинезон.
       - Инга, даже свечение, это лишние энергетические затраты. Поэтому давай уже приходи в себя, надо работать, - Сергей говорил жестким, крайне серьезным голосом.
      
      
       Учёному Совету было не до обсуждений. Все занимались практической работай. Свалился такой объем информации, что загруженные до отказа земные системы, не успевали её перерабатывать. Нужно было не только усвоить новые знания, применить их для решения возникшей проблемы, но и проверить правильность произведенных расчетов до того, как гости покинут Земной мир. Время же их пребывания, видимо, было ограничено. Или так казалось людям. Возможно, они просто казались своим гостям слишком медлительными. Примерно так, как Землянам двадцать второго века, мог показаться земледелец девятнадцатого века, возьмись он написать научный трактат. Но другого выхода не было. И земляне торопились.
      
       Когда же, наконец, все вопросы были решены, проверены и перепроверены, а гости собрались покидать Земной Мир, они уходили с Земли так же как каждый из людей: ничего не унося с собой. Ведь человек, уходя из жизни, тоже ничего взять не может.
       Тогда люди предложили им почувствовать энергию человеческой любви, доброты и благодарности. Поскольку энергия эта вырабатывается человеческими душами, то она не истощима. Пусть пришельцы унесут в свой мир частичку этих чувств - дар благодарного ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
       А людям следовало торопиться. И уже через сутки, после отбытия гостей, началась операция, получившая название "Сила Кориолиса".
      
      
      
      
       Сила Кориолиса
      
       Глава 9
      
       Сергей и Инга отдыхали. При всей загруженности, силы были на пределе, и они отправились на трое суток подальше от сложных проблем. Сосновый бор дышал запахом хвои, маслят и рыжиков. Высокие стройные сосны стояли одна к одной, закрывая небо мохнатой зеленью лап. Под ногами шуршала опавшая хвоя.
       - Какое счастье, что бактериофаги сюда ещё не добрались! - Инга несла небольшую плетеную корзинку, в которой красовались блестящие шляпки молодых маслят.
       -Ну, теперь уж не успеют! А ты готовить грибы умеешь? - Сергей, будучи человеком сугубо городским, впервые в жизни видел как они растут. А уж что с ними делать - даже представить не мог.
       Инга улыбнулась:
       - У меня дедушка - большой любитель. Кое- чему научил. Будем жарить с картошкой!
       Чуть заметная тропинка, по которой они шли, привела к деревянной беседке, в которой сидела девушка и что-то читала. Электронная книга на деревянном столе казалась пришедшей из другого времени, или наоборот: девушка, попавшая в прошлое.
       - Нет, это просто невозможно представить! - возмутилась она и в этот момент услышала шорох приближающихся шагов.
       - Мы вам не помешали? - Сергей остановился на пороге. Инга стояла у него за плечом.
       - Нет, что вы! Это даже здорово, что вы тут оказались, - она оглядела их с ног до головы.
       - Вы ведь не торопитесь?
       -Нет, - вступила в разговор Инга, - что-то случилось? Вы так взволнованы.
       -Да вот, изучаю историю прошлых веков. Чтоб не отвлекаться выбрала это уединённое место. Но, чем дальше читаю, тем меньше понимаю. Это просто непостижимо! - и она растерянно пожала плечами.
       - Вот, посмотрите.
       На странице, видимо, очень старинной книги, раскрытой на тонком листе современной электронной родственницы, была изображена Земля. Очертания океанов и материков, хоть и немного не такие как в настоящее время, но вполне узнаваемые. Однако, вместо зон сельскохозяйственного назначения, зон отдыха, зон, занимаемых мегаполисами и ещё разными другими, в зависимости от назначения, вся карта была испещрена ломаными линиями и закрашена в неестественные цвета, явно не относящиеся к природным зонам.
       Инга и Сергей переглянулись.
       -Наверно, это какие-нибудь геофизические наблюдения... - не очень уверенно проговорил Сергей.
       - Ой, вы не поверите! Но вся Земля была размечена на кусочки: большие, не очень и просто малюсенькие. И тем, кто жил на одном таком кусочке, нельзя было без соблюдения очень сложных правил, попасть на любой другой. Назывались эти участки земной поверхности - государства, - девушка с видом явного превосходства от собственных знаний, посмотрела на Ингу и Сергея.
       - Тогда возможно это очаги различных культур?
       - Нет, Серёжа. Ты учился в специализированной школе, где основное внимание уделялось совсем не историческим предметам. В прошлом земля действительно была поделена на так называемые государства, и каждое из них жило само по себе, - Инга внимательно рассматривала старинную карту, - одни люди могли вкусно есть и удобно жить, потому что на их территории была нефть. Другие умирали от голода, третьи строили огромные жуткие заводы и задыхались от их отходов.
       - Это ещё не самое страшное, - перебила Ингу девушка,- люди нападали друг на друга и... я не уверена, что это достоверный исторический факт, ещё не дошла до этой части программы, но читала, понимаете, люди убивали друг друга... - она растеряно и немного виновато переводила взгляд с Сергея на Ингу.
       - Это называлось - война, - вздохнула Инга.
       -Я одно не пойму: как тогда решали разные проблемы? Ведь что хорошо для одного участка суши, может быть губительно для другого. Вот сейчас Координационный Совет решает проблему бактериофагов, а как бы это решали в те времена?
       -Даже боюсь предположить. Если в наше время в погоне за экономией просмотрели такую опасность, то в те времена, возможно, бактериофагов использовали бы как оружие, для уничтожения друг друга.
       -Инга, это невероятная жестокость! - Сергея передернуло, так неприятен ему был этот разговор. И потом, это всё предположения. Вон, заседает Координационный Совет Земли, который состоит из самых разных представителей, ведётся прямая трансляция его заседаний, можно направить в его адрес своё мнение. На такой же основе решаются и все остальные вопросы, например, выделения зон под развивающиеся мегаполисы, хотя они давно перестали быть "каменными джунглями", а представляют собой уютные, жилые массивы, утопающие в зелени, в комплексе с рабочими объектами. Многим людям нравиться жить и работать в таких мегаполисах. Возникающие вопросы, решаются специально созданной координационной комиссией, работающей на постоянной основе, потому что у развивающегося человечества вопросов хватает. Самые важные проблемы, вот как сейчас, решает Координационный Совет Земли.
       - А правительство, я помню, был такой орган, оно, чем занималось, если все вопросы и так решаются на профессиональной основе?- непроизвольно продолжил вслух свои мысли Сергей.
       - Это сейчас решаются, - покачала головой Инга.
       - Я читала... - Сергей, не особенно вникая, одним ухом слушал, о чем говорит девушка, а мысли его вернулись к работе, поскольку ничего важнее для него в данный момент не существовало.
       - Серёжа! Се-рё-жа!
       - Ой! - от неожиданности он чуть не свалился с деревянных перил беседки, на которых пристроился сидеть. В бору быстро темнело. И пригласив новую знакомую на грибы, Инга и Сергей направились в отведенный им домик.
      
      
       Возможно, самый ответственный момент в истории человечества, неотвратимо приближался. Земляне впервые столкнулись с внеземными технологиями. И, если бы не критическая ситуация, сложившаяся на Земле, возможно, потребовалась бы работа ещё многих поколений учёных, чтоб достигнуть такого уровня развития.
       Однако, решение далось очень трудно. Был проведён всеобщий референдум. Голосовали все земляне, причем возраст для участия был снижен до четырнадцати лет. Ведь в случае ошибки, погибали все.
       - Ты знаешь, в древней истории был всемирный потоп. И все живущие в то время люди - погибли, - Валерий Иванович сидел возле клавиатуры ВИКа, хотя давно свыкся с голосовым режимом, попросив изменить модуляцию так, как хотелось бы чтоб звучал его собственнеый голос. ВИК реагировал вежливым вздохом, чем здорово удивил Навигатора. И теперь их голоса отличались, хотя... скорее для них, а не для окружающих.
       - Нет, тогда погибли не все. Помните библейскую историю про Ноев ковчег?
       - Ну да, - не поднимая головы, ответил Навигатор, - надеюсь, история, на этот раз, не повториться.
       - Значение понятия "надеюсь", в данной ситуации, имеет отношение только к психологическому состоянию большой части населения Земли. Расчёты произведены с высокой степенью точности, проверены дублирующими системами. Запуск системы будет производиться без участия людей, что исключает человеческий фактор.
       - Да, уж... - и Навигатор ещё ниже опустил голову.
       - Не вижу причины для подобного депрессивного состояния. Психологическая нагрузка на человеческую нервную систему, в данном случае, такова, что не один земной индивид не в состоянии со сто процентной гарантией справиться с этой задачей. А потом, не забывайте, в данном случае, самое важное - это синхронность процессов. Для высоких технологий, это нормальный режим работы, а для людей - объём памяти одного человека - не достаточен, а совместная работа нескольких - это уже риск, не допустимый, в данном случае.
       - Ну, что ты меня уговариваешь? Я всё понимаю. Да сердце - не камень, потому и болит.
       - Неверно. Хотя пульс наполнен и учащён, физиологические параметры в норме.
       - Уже проверил!
       - Что вы? Простите, контроль постоянный. Это же общее правило. Ох, - Валерий Иванович оглянулся, но в комнате кроме него никого не было.
       -ВИК?
       - Ох - выражение моего понятия вашего психофизического состояния. И если вас это может, хотя бы частично успокоить, то расчетная степень возможной ошибки в момент совершения Трансоперации бесконечно стремиться к нулю.
       Стрелка часов неумолимо приближалась к намеченному времени. В комнату вошел Сергей. За ним пришла Инга. И, чего уж никто не ожидал, как-то боком, неуверенно, вошёл Галлий. Ван Юнг и Берг пришли вместе. Несмотря на собравшихся людей, в комнате стояла тишина. Напряжение возрастало.
       - Прошу позволить воспользоваться свободным временем и проговорить, хотя бы очень примитивно, схему предстоящей операции, поскольку не все здесь физики, - голос Вика был обычен. Люди, конечно, знали схему предстоящий свершений, но этот спокойный педантичный голос в возникшей напряженной ситуации, хоть как-то позволял расслабиться нервной системе.
       -Поскольку никто не возражает, то поясняю, что используется принцип силы Кориолиса, которая по своей структуре полностью аналогична магнитной - она пропорциональна скорости движущегося тела и перпендикулярна ей. Наша планета вращается вокруг своей оси, и все тела, которые перемещаются по её поверхности, испытывают влияние этого вращения. Во время движения тело стремится сохранить скорость и направление, но на него оказывает действие отклоняющая сила, возникающая в результате вращения Земли. Вот так отделённый участок заражённой земной поверхности и частично водных ресурсов, будет перпендикулярно земной оси вращения отделён от тела Земли и направлен в точку пространства, где находится планета - донор.
       - А вода? - Ван Юнг, в принципе был знаком и с этим вопросом, но ВИК замолчал, и напряжённая тишина опять повисла в комнате.
       - Заражённую воду обработали специальным веществом и, превратили в стекловидный вязкий материал, в котором, однако, бактериофаги не прекратили свою деятельность, но это состояние заражённой воды позволяет убрать её вместе с частью зараженной суши.
       - Время приближается. Расчётное свечение палей напряжения предполагается феерическим, - голос ВИКа казался нарочито спокойным, но скорее всего так оно и было. Он не был человеком.
       - Мой Байград! Мой уютный городок! - из глаз Инги катились слёзы. Никто её не успокаивал. Остальным было не легче. Люди непроизвольно встали, подошли ближе друг к другу.
       - Пойдёмте, - охрипшим вдруг голосом, сказал Берг. И все направились в летний сад, прозрачный потолок которого позволял наблюдать за небом.
       Шелест секундной стрелки казался ужасно громким и жутко долгим. Наконец на голубом небе появилось сияние, так похожее на то, что люди называют Северным. Всполохи медленно растекались по небосводу. Люди напряженно ждали. Но ничего другого не происходило. Через несколько часов, когда нервное напряжение уже, казалось, достигло апогея, ожила связь службы информации, из сообщения которой стало ясно, что участок донорской планеты уже транспортирован и прямо сейчас будет произведено замещение. Белый день, как при солнечном затмении, стал превращаться в кромешную ночь. Включилось искусственное освещение. На совершенно чёрном небе зловещей красотой играли разноцветные всполохи, работающих на полную мощность магнитных полей. И в этой страшной тишине слышно было только щелчки уходящих секунд.
       - Что ты? - Сергей наклонился к Инге, которая скрючившись, стоя на коленях, уткнувшись от всех в сторонке в угол, что-то шептала.
       - Инга? - шёпотом спросил он, - тебе плохо?
       Она покачала головой:
       - Молюсь. Дед учил, - и посмотрела на него опухшими от слёз глазами.
       Сколько прошло времени, тогда никто точно сказать бы не мог. Наконец, небо над Дус-Холем стало светлеть, превратившись в ранее утро. Рассвет ещё только занимался, но выглянувший из-за горизонта, край солнца, закрыли яркие всполохи магнитных полей, которые поблекнув под лучами небесного светила, продолжали свою работу. Ещё предстояло привести в соответствие с прежним удельный вес перемещенного участка. А это был процесс не быстрый. Потом следовало рекультивировать и заново обживать безжизненный участок чужой планеты, ставший с это момента Землей. Но это уже совсем другая история.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      

    12


    Горяченков С.А. Так пробуждается чувство патриотизма.   6k   Оценка:3.68*4   "Рассказ" Проза

       У каждого человека своя история. И эта история не может существовать вне привязки к конкретной местности. В результате многолетних бесчеловечных опытов на школьниках и студентах было научно, статистически достоверно доказано, что человеческий мозг просто физически неспособен удерживать в памяти больше десятка дат, и мы вынуждены делать топографические зарубки на шкале времени, чтобы донести до благодарных потомков летопись своего жизненного пути. Размытые и подчас невнятные формулировки типа: это было, когда мы жили там-то; это было, когда мы переехали туда-то; это было, когда я работал тут-то; это было, когда в этой речке еще можно было купаться; это было, когда местный народец был еще не такой гнилой; - частенько заменяют стройную строгость цифр. Но, ухватившись за них, дату кое-каких событий можно восстановить, например, заглянув в паспорт или попросив в отделе кадров на минутку свою трудовую книжку. Ну а даты других,- уже, пожалуй, восстановлению не подлежат и доставят много проблем с датировкой для историков не только будущего, но и настоящего.
      
       И хотя во всем ходе событий неизвестной переменной всегда присутствует чужая воля, некоторые из них в своем зачатии, развитии и развязке принадлежат по преимуществу нам одним.
       Это, конечно, первая любовь. Платоническая любовь.
       Школа за цирком, во дворе которой мы в восьмом классе на уроке труда высадили аллею молодых березок, которые теперь такие большие. После уроков я и еще двое-трое таких же несчастных мухой мчимся домой, седлаем велосипеды и нагоняем стайку наших дам сердца на полпути домой и крадемся за ними на почтительном расстоянии и прячемся за что придется, стоит хоть одной повернуть голову в нашу сторону.
       Первая плотская любовь.
       Станное дело. Теперь, когда я совсем большой, я точно знаю, что в наших краях 364 дня в году либо хмурится, либо просто идет дождь, и так было и будет всегда. Но почему же когда я вспоминаю о каникулах на деревне у бабушки, эти дни восстают в памяти насквозь пронизанные теплом и солнцем. Это поле, полого спускающееся от огородов деревни, в которой жило бог весть сколько поколений моих предков. Два давно заброшенных крытых соломой лабаза. О,сколько разгоряченных тел обдувал запахами цветущего разнотравья ветерок, пробивающийся под стрехами! А справа ледяная речушка с редкими омутками, скорость выхода из которых вопреки всем законам физики больше скорости входа. А дальше, через большое шоссе, еще одно поле, упирающееся в темный, дремучий сказочный лес. И немного наискосок через поле и дальше по кромке леса другая река, побольше, встречающая трехметровым обрывом. А на другом берегу большая песчаная отмель, золотой тенью уходящая в глубину излучины. И солнце, солнце, солнце.
      
       Есть еще один этап большого пути, который каждому приходится пройти самому, в одиночку.
       Мальчонкой, завороженно глядя как дядя Вася ловко меняет камеру у велосипеда, я восхищенно думал: неужели все взрослые такие умные!? И позже все годы хождения в школу (ту самую, за цирком, во дворе которой мы в восьмом классе на уроке труда высадили аллею молодых березок; боже, до чего же они теперь большие!) я вглядывался в лица серьезных дядь и теть, пытаясь понять, какие высокие думы и чистые помыслы морщинят их лоб, как выглядит и из чего состоит тот мир великих свершений ума и духа, в который мне предстоит войти, когда я, наконец, стану взрослым. Хотя уже к концу школы мою юную душу и наполняла временами какая-то смутная тревога, но и учась уже на факультете со зданием находившимся недалеко от стен древнего Кремля, сбоку от которого торжественно опускалась к Волге широкая лестница, я все еще заглядывал в глаза прохожим все с тем же немым вопросом.
       Но потом, когда в течение каких-то десяти лет на моих глазах неглупый, работящий и во многом Великий народ распался на разрозненные стайки хорьков, растаскивающих по своим норам тело белое, холеное вскормившей их матери, все встало на свои места.
      Стало совершенно очевидно, что предполагаемое обиталище высоких дум на самом деле населяют обыкновеннуе рыжие тараканы. И когда они у внутренней стенки лобной кости в очередной раз созывают вече для выбора нового посадника, лицо домовладельца становится особенно глубокомысленным. Да и не лицо вовсе, а кожно-мышечный мимический комплекс, находящийся на входе пищевой трубки.
      
       Как же долго я лечился от своего юношеского дебилизма!
       Но теперь я спокойно и открыто, с добродушнейшей улыбкой смотрю в глаза каждому новому человеку, изначально полагая, что передо мной либо дебил, либо мерзавец.
      Пока не доказано обратное.
       И только одно напрягает и мешает полноте счастья. Это то, что эту же самую теорему тебе придется теперь постоянно доказывать себе самому, и окончательное решение может быть найдено только с последним ударом твоего сердца.
      
       И вот когда в один прекрасный момент все это: И школа за цирком, во дворе которой мы в восьмом классе на уроке труда высадили аллею молодых березок ( Ну почему они теперь такие большие!). И лабазы. И месяцы безработицы. И завод топливной аппаратуры. И "бывшу мне на море, явилась буря". И непроходимые завалы снега на уральских перевалах. И рейд Азова. И белые ночи в Царском Селе. И годы безденежья. И могучая стремнина Волги у Волгограда. "И да ни внидут в сей храм ни аммоняне, ни амминяне и да не выблядки их до десятого рода". И буксировщик "Антей", шлепающий по узкой полосе Волго-Балта, зажатой между двух стен как-то угрюмо молчащего леса.
      И хорьки, хорьки, хорьки...
       И вот когда в один прекрасный момент все это, или что там у тебя лично, сольется в едином вихре и материализуется в нечто большое и пока еще теплое и всей своей задницей так устало опустится тебе на грудь, что искорки посыпавшиеся из твоих глазок разрисуют яркими разноцветными всполохами весь потолок, и ты в этот миг страсно возжелаешь для этой простой деревенской бабы лучшей доли и даже захочешь хоть что-нибудь для этого сделать, то не пугайся, дружок.
       Так пробуждается чувство патриотизма.

    13


    Эс С. Виток жизни   72k   "Рассказ" Фантастика


      
       - А вы не думаете, что ваши претензии могут объявить посягательством на авторское право?
       - Мне уже все равно.
       - И вы надеетесь, что вам поверят?
       - Мне все равно.
       - А не боитесь, что о вас скажут, что вы хотите примазаться к славе известного фильма?
       - К славе?! Фильма "Мы из будущего"? Да там столько нелепостей! Хотелось бы спросить у тех, кто его делал, почему в их фильме старуха, напоившая молоком гробокопателей, назвалась матерью погибшего красноармейца? Ну подумайте сами: если это была бы его мать, то сколько ей было бы лет? В сорок втором году ей должно было быть не меньше сорока лет (ну тридцати шести от силы). А значит, в наши двухтысячные - за сто. Бывает, конечно, люди и до такого возраста доживают, но не ходят такими бодренькими по полям и не носят крынки с молоком. А той настоящей бабушке, которая нам встретилась, было за шестьдесят с небольшим, и была она его дочерью.
       - Вы говорите "нам встретилась". Значит, это были вы?
       - Наполовину.
       - ?!
       - В отличие от них мы из прошлого не вернулись.
       - А имена?
       - Имена всех не помню, шестьдесят лет прошло. Но кликухи, да! Совпали. И это - самое странное.
       - У всех четверых?
       - Да, у всех. Борман, Череп, Спирт и Чуха.
       - Вы кому-нибудь свою историю рассказывали?
       - Нет.
       - А как создатели фильма могли ее узнать?
       - Не знаю. Может, кто-то из пацанов все-таки вернулся из прошлого, или как я - дожил до настоящего естественным путем.
       - А озеро было?
       - Озеро? То, нырнув в которое, мы из 2000-х переместились в 1942 год? Было... только не у линии фронта, а в тылу...

    Часть I. Война

       ...Никакого артобстрела, никаких вспышек и грохота, как это показано в фильме, не было. Ну кто бы стал стрелять из артиллерийских орудий по пустому озеру, в котором не велось никаких боевых действий и не было никаких военных объектов? Стрельба была, но автоматная. Очередями по воде. Сказать, что мы просто офигели, - это еще ничего не сказать.
       От испуга мы во всю глотку заорали на тех, кто был на берегу: что они ...твою мать... там делают.
       Стрельба прекратилась, и мы ошарашенные выползли из воды. После чего и попали в руки одетых в музейную форму людей. Причем, попали в руки - еще мягко сказано. Спирту первым делом досталось раритетным прикладом по зубам.
       Когда смотришь кино о перемещениях во времени, не всегда веришь героям, которые вдруг сразу определяют, что попали в прошлое или будущее. Нормальный человек будет искать какие угодно объяснения, начиная от маскарадов и розыгрышей и кончая сновидениями и галлюцинациями. И поэтому, когда киношные герои вдруг брякнули: "Мы из будущего", в это совсем не поверилось. Но нас так измутызгали, еще и автоматными очередями прострочили над головами, что самые невероятные объяснения пришли к нам в головы сами. В общем, форма военных лет, удары по зубам и ребрам быстро вдолбили в нас правильное представление о том, куда мы попали.
       Хотя, конечно, не сразу и не всем одновременно. Первым заорал о своем "будущем" происхождении наш начитанный Чуха. Видимо, его никогда в жизни не били.
       - Небо! - закричал он нам, - пацаны, на небо посмотрите!
       Какое, блин, небо, когда тебе пересчитывают ребра! Однако что-то невероятное все-таки заставило поднять глаза. И... ё-к-л-м-н... все небо было затянуто тучами. Было же солнце, когда мы ныряли! И мало того, что тучи, но и настоящие вечерние сумерк... бац - по зубам! Да, постойте! Откуда на небе взялись ту... бац - в поддых! Вы что - спятили?! Куда, вообще, делся полде... бац - по зубам! Бац! Это что - сон?! Бац - по ребрам! Бац! Бац! Короче, завопили мы быстрее, чем начали соображать...
       Затем были тесный сарай и изучение красноармейских книжек, которые мы откопали в блиндаже еще в двухтысячных и в которых непонятно как оказались наши фотографии, и... постепенный приход в себя... Вот, ни фига себе, искупались в озере!...
       Документы спасли нас, поскольку воинская часть, которая обозначалась в них, действительно накануне была полностью разбита.
       Однако здесь еще одно расхождение с фильмом. В плен нас взяли не окопные пехотинцы. Делать им что ли больше нечего на фронте? У них свои задачи на войне. Попали мы в руки заградительного отряда. Это именно его функция на войне - вылавливать шляющихся по тылам войск неустановленных личностей.
       В первое время мы вели себя, как идиоты, представляясь людьми из будущего. И, собственно, это и выручило нас. Но не потому, что нам поверили. Нас просто приняли за контуженных. Следующие трое суток проводилась проверка, после которой нас определили в действующую на фронте часть. В ней собирались остатки потрепанных в боях войск. Провожая нас, командир заградотряда даже извинился перед нами за мордобой. В принципе, приличный человек оказался.
       Кстати сказать, о заградотрядах столько небылиц, что многие считают, что их главной задачей являлся расстрел своих собственных отступающих полков. Как оказалось, это полная чушь! Они, конечно, ловили паникеров и дезертиров, но не менее важным их делом было обеспечение спокойствия тылов. Ведь в тылы войск постоянно забрасывались диверсанты, которые больно щипали армию со спины. Их зачисткой и занимались заградотряды. Нас вначале и приняли за диверсантов, оттого и такой "теплый" прием. Ну посудите сами, за кого еще можно было принять неизвестных, купающихся в озере, которые оставили на берегу штатскую одежду непонятного фасона. Кроме того, они подбирали рассеянных после "мясорубок" солдат (кем мы для них и стали) и просто заблудившихся, тех, кто прибывал в свои части из тыла. Войска ведь никак себя не обозначали, указателей на дорогах не ставили. Попробуй разыщи.
       А теперь представьте пацанов из двадцать первого века, которые всего лишь задумали искупаться, а попали в окопы самой настоящей войны. Какие там концерты?! Какая любовь?! Мы ходили с такими круглыми глазами, что мнение о нашей контуженности только укреплялось. Первое время мы передвигались по окопам исключительно на карачках. От любого грохота или стрельбы просто размазывались по земле или забивались в ближайшую щель. Над нами и посмеивались, и жалели нас. Жалели, кстати, больше. Видимо солдаты хорошо понимали, что такое "мясорубки" и как от них съезжает крыша. Хотя, конечно, обычно в таких случаях люди приходили в себя быстрее. Но эти-то "обычные люди" были "у себя дома", то есть в своем времени, в своей эпохе, в привычной обстановке. А что мы?
       А мы, на нашу беду, по документам оказались еще и фронтовыми разведчиками. Поэтому, как только мы начали приходить в себя, нас и наладили в рейды за "языками".
       Но до этих рейдов со мной все-таки произошло нечто похожее на то, что в фильме расписано, как бурный роман с сексом. Но только похожее... поскольку никакого романа и уж тем более...
       Просто приглядывала за нами, как за особо контуженными, одна медсестра. Нас, в принципе, в силу чрезмерной контузии могли комиссовать и поэтому наблюдали за нами внимательно, а мы... А мы привязались к человеку, который вдруг уделил нам много участливости. Но не до романа... и уж никак не до... в общем, не было ничего такого...
       Кстати в последнем отношении героиня фильма срисована с девушек нашего, а не того времени. Авторы будто понятия не имеют о жителях той эпохи.
       Я слышал однажды (уже после войны) о таком случае: один немецкий врач, обследовавший русских девушек, угоняемых в Германию, с изумлением обнаружил, что все они девственницы. Он сделал потрясающие по своей глубине выводы, написав руководителям Рейха письмо, в котором настойчиво предлагал остановить войну с Россией. "Народ с такой высокой нравственностью победить невозможно", - писал он.
       На первый взгляд логику немца понять трудно, однако представьте себе, что если бы в наши двухтысячные обнаружилось, что наши девушки все на сто процентов девственницы. Невозможно представить?! Тогда представьте себе, каким было бы наше общество, случись в нем такое. Это, ведь, заслуга не только самих девчат, но и пацанов, которые берегли своих подруг, которые относились к ним и их чести, как к чему-то святому, для которых правила и традиции общества были непререкаемыми. Как такие ребята дрались бы на войне? За своих девчонок, за свою страну. Вот вам и ход логических рассуждений немецкого врача.
       И я думаю, что, действительно, будь тогдашняя настоящая медсестра хоть на полмизинца похожа на героиню фильма, это был бы совсем другой народ, и не выиграли бы мы войну.
       Не скажу, что она была красавицей. Хотя, как знать, нашу бы ей косметику, прикид, да каблучки, как могла бы она выглядеть?... И не то, что я влюбился в нее, но как-то теплело на душе при встречах с ней. Иной раз и скучал по ее глазам, в общем-то, простым, маленьким, ненакрашенным.
       Кстати, хочется несколько слов сказать о красоте наших девушек. Сегодня нашу нацию признают самой красивой в мире. Не знаю, мне сравнивать не с чем, но теперь я могу сопоставить наших девушек разных эпох, и это сравнение приводит меня к одному не совсем радостному выводу. Увы, именно вторая мировая сделала нас такими.
       Война изрядно выкосила мужское население страны. В послевоенные годы у девушек была огромная проблема, связанная с нехваткой женихов. А у последних, напротив, широкий выбор. Прошла первая волна отбора. Немногочисленные мужчины выбрали себе самых смазливеньких. Всякое, конечно, случалось в жизни, но чаще бывало именно так. Но это еще не все. После этого пошла вторая волна отбора. Оставшиеся незамужние женщины начали обзаводиться детьми в одиночку. Грубо говоря, они стали приворовывать мужчин у более удачливых замужних подруг. И легко представить себе, что раз уж тогдашние девушки решались на такой шаг, то из женатых мужчин предпочитали видных красавцев. Так две волны отбора повысили вероятность рождения красивых детей. Мы стали самой красивой нацией на планете, потому что на наши плечи выпала тяжесть опустошительнейшей войны.
       Но я отвлекся. Еще раз повторюсь, в нашей ситуации нам было не до романов, хотя душа и продолжала жить своей собственной автономной жизнью, и где-то в ее уголках поселилась та далекая медсестра.
       Но время шло. Мы понемногу осваивались. Конечно, была в голове мысль о возможности вернуться назад в двадцать первый век, но идея о повторном купании даже не приходила в голову. Это уже фантазии авторов фильма, написавших свой сюжет в соответствии с традициями жанра, которые предполагают обязательное существование чего-то вроде машины времени. Чтобы кататься на такой машине, как на тачке, туда-сюда, в обе стороны. Но, увы! В реальной жизни все может обстоять совершенно иначе. Нам оставалось только надеяться на новый невероятный случай, который выбросил бы нас назад.
       Затем была та самая вылазка в тыл врага, которая завершилась пленом. Она, кстати, была не первой. Из других мы худо-бедно, но все же возвращались. А на этой попались.
       По-настоящему в фильме эта вылазка вообще не отражена. В реальности, она как наша "машина времени", сработала только в одну сторону. То есть не было романтических подкопов и лохов-охранников. Не было дешевой бравады на допросе, беседы на понтах с немецким офицером. Не было эпизода с выпивкой, содранного из шолоховской "Судьбы человека".
       Ситуация в немецком плену была куда более прозаичной и не менее страшной, чем под пулями в окопах. И здесь нас спасла татуировка у Черепа (для тех, кто не видел фильм, поясню: "Череп" - это кликуха одного из наших "путешественников во времени". У него на плече была татуировка в виде стилизованной свастики).
       Череп быстро сообразил, что на этом можно сыграть, объявив немецкому офицеру о своих тайных симпатиях к фашизму. Он даже процитировал "Майн Кампф". Успел же где-то начитаться этой лабуды!
       Сделано это было от имени всех нас, и, как ни противно было молчать, но мы стояли, прикусив языки, понимая, что это может спасти нас от концлагеря, а, может, даже и расстрела. Немец, конечно, сразу потеплел к нам, и на следующий день нас уже везли на машине в неизвестном направлении.
       У всех нас одновременно екнуло сердце, когда, подъезжая к одному из двухэтажных зданий в поселке, мы увидели над его центральным входом российский трехцветный флаг.
       В первый момент даже подумалось, что война - это чья-то инсценировка, что ни в какое прошлое мы не попадали, что мы стали участниками какого-то экстравагантного шоу, что сейчас немецкий офицер повернется к нам с улыбкой и на чистом русском языке скажет: "Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера". Но немец ехал, не шелохнувшись. Он смотрел на российский триколор, как на что-то вполне естественное
       Однако что за странное шоу? - засомневался я. Перед глазами все еще стояли не киношные, а реальные сцены войны, погибшие солдаты, могилы, в которые мы сами закапывали убитых. Спустя несколько секунд мне вспомнилась история нашего государства и то, что под этим флагом воевала так называемая "русская освободительная армия" генерала Власова, перешедшего на сторону немцев. После этого все встало на свои места.
       Но, как оказалось, из нашей четверки не все знали историю своей страны. Череп и Спирт радостно захлопали глазами, оглянувшись на нас с идиотскими улыбками. Я попытался незаметно осадить их, но это не помогло. Череп даже хлопнул немецкого офицера по плечу, и неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы я сильным коротким ударом в бок не остановил его. У Черепа перехватило дыхание, а Спирт, который видел, как я саданул Черепа, с изумлением уставился на меня. Благо, что немец не видел моего удара, Череп находился как раз между нами.
       "Ему плохо стало" - быстро сказал я. Немец ухмыльнулся и что-то прокомментировал.
       Услышав немецкую речь, приходящий в себя Череп в недоумении завис.
       "Идиот! Власовцы это!" - шепнул я ему.
       "Кто-кто?" - спросил Спирт, который слышал мой шепот.
       "Власов, генерал, - уже громче процедил я, - за немцев воевал".
       "Я-я! Да-да! - раздался возглас немца, который кое-как говорил по-русски и поэтому постоянно мешал русскую и немецкую речь. - Генераль Власов! Но здесь не есть сам Власов. Его штаб другой деревня".
       "А флаг-то почему наш?!" - спросил в пустоту совсем обалдевший Спирт.
       Так, ошарашенные не меньше, чем в первые минуты своего путешествия в прошлое, мы выходили из машины.
       Ну представьте себе наше состояние. Перед нами вновь был государственный (нынешний государственный, конечно) флаг России. После нескольких недель реальной войны, нескольких недель привыкания к тому, что мы в прошлом, привыкания к красному флагу, партсобраниям, политинформациям мы ощущали себя, будто вновь прошли гиперпупертоннель машины времени и вернулись в свое демократическое настоящее. Мы так и шли, все разом пялясь на трехцветное полотнище. Когда мы заходили в здание, глубоко на подсознательном уровне даже представилось, что мы встретим здесь портрет Путина. И каков же был шок, когда на том парадном месте, где подсознание приготовилось увидеть портрет нашего президента, вдруг оказался портрет Гитлера. Я даже признаюсь, что был в таком глубоком ауте, что, увидев этот портрет, в первые секунды подумал, что неужели это наш новый президент, неужели, пока нас не было, здесь тоже к власти пришел Ги...
       Тут я осекся и как мешком шарахнутый посмотрел на портрет. Точно так же, выкатив свои шары, смотрели на Гитлера и остальные члены нашей четверки. Похоже, им в голову пришли те же мысли.
       Нас повели по коридору. Не знаю, как остальные, но я был словно в тумане.
       Потом мы сидели в каком-то кабинете, и с нами говорил какой-то человек. На нем была какая-то непонятная форма - ни немецкая, ни советская, ни российская, и лишь надпись "РОА" на рукаве подсказывала моему подсознанию (сознание было в отключке), что передо мной власовец.
       Я слушал его, и ощущение какого-то дикого смешения времен невероятно усиливалось. Ведь говорил он о кровавом большевизме, о сталинских репрессиях, ну совсем будто перед нами сидел не человек, а телевизор. И лишь слова об освободительной миссии германской армии как-то возвращали наши мысли в военные годы.
       А потом нас о чем-то спросили, и мы хором выразили готовность. Спирт даже выкрикнул "Хайль!"
       Потом мы были в какой-то казарме. Туман в голове не рассеивался. Должен сказать, что этому хорошо поспособствовал "Хайль" Спирта. Не то, чтобы подавленность была вызвана осознанием предательства. Осознания никакого не было. Сознание вообще где-то отсутствовало. Но общение с власовцами вызывало ощущение какой-то ирреальности. Ведь говорили они и мыслили так, как это стало распространенным в наше время. Те же политические взгляды, та же трактовка истории: и советской, и дореволюционной, царской, и даже те же этические принципы, вернее, та же беспринципность моральная, человеческая. Тот же практицизм, полный политический пофигизм, какой-то животный фетишизм. Это были абсолютные наши современники, только почему-то жившие в годы второй мировой войны.
       Если в мире существует машина времени, то это несомненно была какая-то ее экстравагантная модификация. Она будто перенесла сюда не людей, а их свинские сущности. У меня от общения с власовцами конкретно съезжала крыша. Я никак не мог отделаться от ощущения, что я все-таки в своем времени. А если я встряхивался, прогоняя от себя это наваждение, то оказывался в состоянии не менее странного раздвоения: будто это не власовцы были передо мной, а наше поколение, заброшенное сюда машиной времени, чтобы воевать на стороне фашистов.
       Но, похоже, что не только у меня от этого голова шла кругом. Череп почему-то стал прятать свою татуировку. Однажды, когда он переодевался, я невольно остановил на ней свой взгляд (надо ли говорить, что теперь я уже смотрел на нее в легком шоке). Увидев это, Череп вдруг сильно покраснел и быстро оделся. Затем он мертвецки побледнел, и весь день ходил, не проронив ни слова. А наш Чуха в конце концов стал докапываться до власовцев, почему у них российский триколор. И однажды в ответ на его занудство один из власовцев прочитал нам целую лекцию о Петре Первом, Николае Втором и о великой столыпинской России.
       Чуху это нисколько не удовлетворило. Он сам о столыпинской России мог преподать целый курс.
       "Но немцам-то, - по-бычьи упирался он, - зачем это? Почему они разрешили Власову взять имперский флаг?"
       "Они же, - твердил Чуха, - не собираются возрождать великую Россию. В их планах превратить нашу страну в колонию".
       В ответ власовец понес что-то об искоренении большевизма и о желании жить в великой Германии.
       "Ну, большевизм - это понятно, - встрял в разговор Череп. - Им мы по самое горло..."
       Я непроизвольно усмехнулся. Ведь Череп родился на закате советской власти и вряд ли помнит что-либо конкретное о большевизме.
       "Но Родина?..." - продолжил Череп.
       "Родина у человека там, - перебил его власовец, - где ему хорошо!"
       "Да под этим триколором, - вдруг послышалось из глубины казармы, - Российская империя не одерживала ни одной победы. Вот и весь секрет приязни германцев именно к этому флагу: не является он в глазах европейцев символом российского могущества".
       "А для колонии как раз!" - донеслось после паузы из-за казарменных коек.
       "Ну ты, знаешь! - вскинулся власовец, собравшийся пожить в великом Рейхе. - Прикуси язык. А то вместе с головой лишишься".
       "Дурак! - было ему ответом. - Эти-то слова германцам будут, как бальзам на душу. Они еще и доппайком за них наградят".
       "Вот увидите! - нарочито громко сказал первый. - Наш флаг будет развеваться над Кремлем!"
       Тут пришла очередь раскрыть рты нам - четверым "путешественникам во времени".
       Спустя несколько дней нашу четверку развели по разным ротам. Я попал в диверсионную группу и больше своих пацанов не видел... ни разу в жизни...
       Не знаю, не могу сказать, что скучал по ним. Как-то не прикипели мы друг к другу. Ну разошлись наши пути - ну и ладно. Главным для меня было мое собственное будущее. Попасть назад в свои двухтысячные я уже не надеялся и как жить дальше в этом времени тоже не понимал. Поэтому просто ждал, куда вывезет кривая.
       Хотя, пожалуй, признаюсь, наше коллективное предательство отравило наши отношения. В последние дни я вообще старался избегать общения со своей четверкой.
       Когда меня забрасывали в тыл Красной армии, я не строил никаких планов. Не собирался ни переходить к нашим, ни выполнять немецкое задание.
       Арестовали меня сразу же. Группу положили на месте. А мне повезло. Может, потому и повезло, что не стал суетиться, убегать, отстреливаться, а просто упал, врос в землю и лежал, ожидая, пока меня найдут.
       На допросе ничего не стал скрывать, ни юлить, ни выкручиваться. Честно рассказал и о двадцать первом веке, и о купании в озере, и об окопной жизни, и о разведке, и о пленении, и о дружном "Хайль", и о базе власовцев, и даже о том, как принял портрет Гитлера за портрет нашего нового президента.
       Естественно, моим словам о двадцать первом веке никто не поверил. Мне никто не стал задавать идиотские вопросы о годе окончания войны и о других "пророчествах", как это всегда показывают в фильмах. Даже если бы я крикнул о предстоящих сталинградском и курском сражениях, меня никто не стал бы слушать. Ведь это были нормальные люди, а не киношные герои.
       А затем были лагеря.
       Ничего не хочу о том периоде рассказывать. Я сам в свое время до одурения насмотрелся об этом фильмов, и после реальных лагерей мне эта тема до рвоты противна.
       Могу лишь сказать, что довелось побывать в жутком сброде. Это в фильмах показывают исключительно интеллигентных заключенных, попавших туда в ходе сталинских репрессий. Может, где-то, в каких-то казармах, они и были, но мне довелось сидеть с теми, кто попал туда, как и я, по заслугам - бывшими полицаями, власовцами, бендеровцами, членами разных банд, уголовниками. Сегодня, когда я вижу, как проходит реабилитация репрессированных, как воздаются им почести, строятся памятники, вводятся в их честь памятные даты, мне вспоминается наш огромный барак этих уродов. Они ведь тоже входили в число тех миллионов гулаговцев и тоже теперь претендуют на категорию "жертв сталинских репрессий", тоже добиваются льгот, ходят на митинги, клянут кровавые Советы, пишут книги, их приглашают на школьные уроки...
       В начале пятидесятых меня освободили. То ли амнистия была, то ли еще что-то, мне все было по фигу. Знаю лишь то, что, рассматривая мое дело, учли, что мои показания о немецкой базе подготовки диверсантов оказались очень ценными.
       Ну а дальше была обычная незаметная жизнь обычного бывшего зэка. Работал на самых разных неприглядных работах. Жил, где попало. О создании семьи совершенно не думал. Иногда вспоминал фронтовую медсестру. Я ведь не знал, как сложилась ее судьба. По фильму она погибла на глазах моего героя. Но в реальности мы ведь тогда не вернулись из разведки. Может быть, она действительно погибла. Практически не вспоминал свою четверку. Даже не знаю, где они теперь. Да и не хочу знать.
       Что со мной случилось? Почему пропал интерес к жизни?
       Иногда бывает, что я задумываюсь над этим. И в голову приходит момент, когда мы подъезжали с немцем к власовскому штабу и нам увиделся триколор.
       Ведь до этого жизнь в окопах начинала кардинально менять меня.
       Действительно, что мы представляли собой в этих окопах?
       Пацаны, попавшие из двадцать первого века в сороковые годы. У нас же совсем иначе были устроены мозги. Можете ли себе представить, что в первые дни меня занимали вопросы, почему тех солдат, которые бегут с фронта, называют дезертирами и расстреливают? Мне, воспитанному на ценностях конца двадцатого века, в голову сразу приходили мысли о правах человека, о том, что нельзя насильно заставлять кого-либо идти на фронт. Почему человека лишают права самостоятельно принимать решения, почему его насильно сажают в солдатские эшелоны и везут на смерть? Фактически государство таким образом само убивает своих граждан. Это же какое-то изуверское государство. Вот такой понос был в моей голове. Но он был совершенно не случайным.
       Вспомните сегодняшнюю пропаганду контрактной армии, которая втюхивает обществу мысль, что война - это дело только для тех, для кого она является обычной профессией, вроде как бы профессии бармена или педикюрщика. А остальным - право выбора: захотелось экстрима - пожалуйста, можешь повоевать в свое удовольствие, а надоело - собирай манатки, вали с фронта домой и спокойно занимайся стрижкой клумб или разведением кур. И никто не имеет права тебя останавливать, и уж тем более расстреливать за это.
       Постарайтесь представить себе после этого, что приключилось бы, если бы в сороковые годы армия была бы набрана из пацанов конца двадцатого и начала двадцать первого века. Такая армия оказалась бы абсолютно недееспособной. Это же вам не в телебаре, накачавшись пивом, орать "Россия вперед!"
       Несколько дней на фронте реально прочистили в этом отношении мои мозги. Я постепенно впитывал в себя дух и образ мышления окружавших меня бойцов. И даже начал перенимать от них абсолютно новые для себя ценности. Не сразу, конечно, но я вдруг стал ощущать себя частичкой общества. Не в смысле сегодняшнего понимания этого, то есть - не частичкой, как соломинкой в стогу сена, которую можно из этого стога убрать, после чего она все равно соломинкой останется. Но как клеткой в живом организме, которую оттуда уже не удалить. Но это, конечно, дебри, которые сложно объяснить. Проще говоря, я воевал, ходил в атаки, подставлял себя под пули уже не потому, что заставляли, а потому, что так, в общем, надо было.
       Однако, погодите. Не подумайте, что я сам не знал страха. Еще как знал! И не только я. Смерти боялись все. Но...
       Пожалуй, расскажу о нашем молоденьком лейтенанте, который погиб, едва попав на фронт, так что мы даже толком узнать его не успели.
       Погиб он при штурме одной деревушки. Это был обычный фронтовой эпизод. Перед нашей ротой была поставлена задача овладеть населенным пунктом. Но атака захлебнулась, едва начавшись.
       Кстати, вы можете спросить, почему нас, разведчиков, тоже заставляли ходить в атаки. Но в реальной войне случались всякие отступления от правил. Не от хорошей жизни, конечно. Те же заградотряды нередко подключали к боевым операциям, и потом, когда от этих отрядов ничего не оставалось, возникала проблема с защитой наших тылов. Разумеется, это было неправильно, и верховному командованию даже пришлось выпустить приказ, запрещавший использовать заградотряды не по назначению.
       И вот лежим мы перед этой деревушкой под пулеметным огнем и боимся поднять головы. Лейтенантик был рядом со мной, и я видел, как он переживал за сложившуюся ситуацию. Это ведь его взвод лег без движения на землю. Он нес личную ответственность за срыв атаки. Надо сказать, что при первом броске он засветил себя, и немцы теперь целенаправленно обстреливали то место, где он находился.
       Не знаю, может быть, от страха, а может, от соседства с лейтенантом, из-за которого пули просто вспахивали вокруг нас землю, но я ни за что бы не решился подняться в атаку. И, думаю, остальные бойцы тоже. Но деревню надо было брать. Отлично представляю себе состояние нашего командира, который теперь лежал и наверняка вспоминал, как накануне комроты ставил перед ним боевую задачу.
       Но бойцов поднять было невозможно.
       И вот он совершает невозможное: взлетает (по-другому это не назовешь) из своей лощинки с криком "в атаку!".
       Умный был парнишка. Как-то он сумел уловить паузу в сплошной стене огня и пробежал целых десять шагов...
       Я струсил и не поднялся сразу. Но услышал, как справа и слева с криком "ура" побежали вперед солдаты. Я припоздал, и это спасло мне жизнь. Подкосив нашего командира, фашисты развели огонь в стороны на других наступающих. По ту сторону фронта ведь тоже сидели живые люди, страх точно так же наполнял их штаны, и они, утратив свою исконную германскую педантичность, забыли и о своих секторах обстрела. Я оказался в самом безопасном месте атаки - коридоре, который создал для меня командир.
       Уже после войны я узнал о том, что на фронте из каждых десяти лейтенантов погибали девять. И я, получается, своими глазами увидел, как набиралась такая статистика.
       Почему еще мне захотелось рассказать об этом случае? Дело в том, что после войны об этом открылась полемика. Справедливо, в общем-то, говорили, что неправильно все это, что командира нужно беречь, и даже, вроде бы, из армейского устава убрали фразу о том, что командир должен быть примером для солдат. Не помню точно, но смысл был именно такой, то есть постарались исключить ситуацию, когда командир должен своим примером поднимать солдат в атаку. Но мне вспоминается тот бой, и я понимаю, что по-другому тогда получиться не могло. Сами солдаты не поднялись бы. Какими бы приказами и угрозами командир их бы ни "воодушевлял". В той конкретной ситуации, если бы лейтенант не подставился под пули сам, деревушка не была бы взята. Но много ли значила бы потеря этого населенного пункта для общей победы? Как знать! Ведь не через одну такую деревушку прошла война! Мелкими шажками от деревушки к деревушке, от дота к доту продвигалась вперед Победа. Какие бы высокие стратегии ни разрабатывали военачальники, претворить их можно было, только поднимаясь из конкретных окопов и натыкаясь на конкретные пули. А поднимали бойцов простые лейтенанты. И так раз за разом. И набегало девять из десяти...
       Девять из десяти лейтенантских жизней - это поднятые из окопов войска, это, в сухом остатке, себестоимость той Победы.
       Сегодня попкорновские "историки" могут твердить о неразумном ведении войны, о недопустимости проведения атак, пока не осуществлена артподготовка, но на тысячи деревушек, через которые проходила война, невозможно организовать основательные артподготовки.
       Сегодня, вообще, можно слышать всякую чушь о той войне, например, о недопустимости жестокого отношения к паникерам, которых расстреливали перед строем. Но рассуждающие так просто не представляют себе, что такое паника в боевой обстановке, когда у тебя самого душа в пятках, когда тебя самого охватывает ужас от наступающих на тебя солдат в серозеленой форме, от их лающей речи, от прущих на тебя страшилищ-танков, и в это время кто-то начинает душераздирающе вопить, напрочь подавляя твою волю и парализуя мышцы твоего тела. А затем ты видишь, как гибнут, глупо гибнут твои товарищи, поддавшиеся панике и в безумии выскочившие из окопов. После такого боя ты, не дрогнув, смотришь, как расстреливают горлана перед строем, и у тебя сжимаются кулаки, и ты жалеешь только о том, что сам не сделал это во время боя.
       А еще глаза... открытые глаза погибших. Я вот тут слишком легко сказал о коридоре безопасности, в котором я оказался во время атаки. Но ведь этот коридор открылся для меня потому, что уплотнился огонь для других наступающих и предназначенные мне пули стали доставаться им. Должен был упасть я, а вместо меня падали другие. Я потом смотрел в их открытые глаза и испытывал жуткое чувство вины перед ними. Их жизни - жизни людей той эпохи обрывались, чтобы я, не заслуживший их жертв выродок конца двадцатого века, оставался жить...
       Вот так! Мне, жителю двадцать первого века, открывалась та жизнь совершенно с неведомых для меня сторон. Ломались стереотипы и ложные ценности, вернее, с большим трудом, но все-таки я стал осознавать их как ложные. Я ощущал глубокое внутреннее очищение от въевшейся в меня грязи. Я перерождался.
       И вот я увидел власовский триколор...
       Все, чем я напитывался в окопах, в один момент рухнуло. Я вдруг осознал, что мой флаг не красный, а этот, что судьба не случайно снова привела меня к нему, судьба решила напомнить мне, что с этим флагом я повязан намертво, что я приговорен быть с ним, что те ценности, которыми я насыщался в среде красноармейцев - не мои. Сведя меня с власовцами, судьба будто напомнила мне, каковы же мои настоящие ценности. Я смотрел на триколор, дружно соседствующий со свастикой, и мне ясно вспоминался этот же флаг, но висящий над Кремлем. Я - человек из будущего, я знал, что это произойдет, и этот флаг вдруг высветил в моем мозгу потрясшую меня истину: какими бы ценностями ни жила Россия во времена Великой Отечественной войны, в конце двадцатого века все равно восторжествуют другие. И другой, "настоящий я", родившись накануне крутых перемен, будет начисто лишен всего того, что с кровью обреталось людьми в страшных окопах далекой войны.
       За что полегли те девять из десяти лейтенантов? Ведь в той Победе главным было не только войти в Берлин и освободить мир от коричневой чумы, но и защитить те глубокие нравственные устои, на которых держалась Отчизна, показать всему миру несокрушимую силу государства, в котором девушки могли хранить себя, а юноши могли бросаться в сплошную стену огня. А в итоге несокрушимыми оказались те, кто под торговым флагом Петра Первого подвивался по другую сторону фронта в стане врага...
       Именно это подкосило меня. Я вновь стал соломинкой из стога сена.
       Я жил молча, никому ничего не рассказывая. Я не из тех, кто самонадеянно полагает, что может изменять историю, кто, зная все наперед, кинется что-то предотвращать или что-то поправлять. Я жил, просто наблюдая за тем, как история двигалась к известному мне финалу. Меня не угнетало то, что я лишился привычных благ своей цивилизации, что у меня не было ни тачки, ни мобильника. Я не посматривал свысока на людей, не имевших понятия ни о телевидении, ни о персональных компьютерах, ни даже о шариковых ручках. Я просто жил, как отшельник на острове.

    Часть II. Очищение

       И все же наступил период в моей жизни, когда я воспрянул духом.
       Конечно, война - это особое состояние общества, которое оголяет все плюсы и минусы нашей действительности, но и мирная жизнь мне вдруг стала открываться совсем не такой, какой я ее представлял из учебников и фильмов. Я не видел вокруг себя тех серых и безликих людей, образы которых наштамповал в моем мозгу наш телеящик. Я видел живых, могучих и интересных людей. Я видел в их глазах мощные жизненные силы и оптимизм. Я видел, как поднимали они из разрухи страну, как старались сделать свою несладкую жизнь краше и насыщенней.
       Впрочем, и такое видение приходило не сразу. Все складывалось капля за каплей.
       Помню, после заключения я работал на одной из шахт Донбасса. Труд шахтера (особенно по тем временам) ничем, по сути, не отличался от каторжного. Надо самому хоть раз побывать под землей, наестся той пыли, поползать под ненадежными нависающими сводами, чтобы только почувствовать, как это не сладко. А мне там приходилось бывать не раз, и не на экскурсиях. В таких условиях я еще должен был давать норму выработки. А об условиях вообще стоит сказать особо. Они были не просто тяжелые, но еще и чреватые авариями и сопровождались постоянной смертельной опасностью. Ведь работали мы на шахте еще дореволюционной постройки. Подпорки, перекрытия и другие приспособления давно отслужили свой срок. Случалось, что они не выдерживали и происходили обвалы. При мне никто под ними не погиб, но рассказывали, что такие случаи раньше бывали.
       И вот на одном торжественном собрании в клубе, посвященном какому-то юбилею, выходит на трибуну новый главный инженер шахты и предлагает закрыть ее на реконструкцию. На двадцать дней, как он подсчитал.
       Многие недоуменно переглянулись: "Как это закрыть? Как это на двадцать дней?"
       Помню, неожиданно для себя я тоже ощутил какой-то внутренний диссонанс.
       Нет, конечно, с позиции сегодняшнего дня такое предложение кажется не просто естественным, а даже злободневным. Ведь в забоях гибли люди. Однако неведомо каким образом, но я уже жил в те годы духом того времени. Я тоже представить себе не мог, как можно почти на месяц остановить шахту. Я сидел в зале, еще не остыв от смены, и моя голова еще кипела от мыслей, за какие пласты браться завтра и как их снимать. Мы ведь с таким трудом выжимали уголь из-под земли, его так ждали заводы, а тут - закрыть! Рядом со мной сидели люди, которые удивленно смотрели на нового инженера. Да, случается, что гибнут шахтеры, однако такое происходит не только на шахтах, любое сложное производство опасно, так вообще надо всю страну остановить. Практически все бывалые шахтеры были фронтовиками, они вообще, казалось, отучились думать о риске в тех случаях, когда это было нужно стране. Они будто продолжали свою войну, но только на другом фронте. Стране было по-прежнему тяжело, и в их глазах она снова воевала, но теперь ее врагами были разруха и голод, страна с невероятным трудом поднималась из руин, а, значит, и положить за нее свои жизни и здоровье вновь казалось естественным и необходимым. И какими глазами мы бы при этом смотрели на пустые железнодорожные составы, которые простояли бы целых двадцать дней? Так думали фронтовики, а за ними тянулись, подражали им и молодые шахтеры, не знавшие войны.
       И в этот момент меня будто током дернуло. А ведь попади я сюда из своего будущего сейчас, не пройди я войну и все годы послевоенного восстановления, я ведь тоже бы так же вышел на трибуну с точно таким же предложением. Меня поразили две вещи. Во-первых: я вдруг открыл в себе то, что я уже настолько напитался духом того времени, что жил и мыслил, как человек той эпохи, а не как пришелец из двадцать первого века. А во-вторых: я теперь во все глаза смотрел на нового инженера. Он-то откуда свалился? Он будто был таким же, как и я, путешественником во времени, который рассуждал категориями не этого, а следующего столетия. Я слушал его и мне явственно слышались отголоски нашего будущего мировоззрения. Тот же ход изложения аргументов, те же исходные моральные установки и тот же нравственный эгоцентризм: если шахта разваливается - значит виновато в этом государство, а раз оно виновато, его надо проучить: двадцать дней без нашего угля будет ему за это заслуженным наказанием. Нет, разумеется, прямо так он не говорил, и вряд ли кто-либо мог услышать такой контекст в его выступлении, но я-то уже наслушался подобных речей в своем долбанном будущем и теперь мог различить их под любым благообразным прикрытием. Я как тот рыбак, который издалека видит такого же рыбака... Ну, в общем, увидел... Разные мысли полезли мне в голову. А вдруг не я один прошел через такое перемещение во времени? Вдруг не одному мне довелось вот так неудачно искупаться в озере?
       В перерыве собрания я разыскал инженера в коридоре. Он спешил куда-то уехать. Я остановил его и в первый момент стоял молча, не зная, с чего начать разговор. Конечно, не о шахте я хотел поговорить, а о путешествии во времени. Однако я помнил, как реагировали разные люди на такие разговоры, и поэтому на какое-то время смешался.
       "Вы, это... - наконец заговорил я, - Ельцина, Путина... в смысле... ну это..."
       Он недоуменно посмотрел на меня, а затем начал морщить лоб, явно пытаясь вспомнить услышанные фамилии.
       "Значит, промахнулся" - подумал я.
       "Но постой! - тут же пришло мне в голову. - Путешественники во времени тоже разные бывают. Может, он из других лет".
       "Ну это, - снова заговорил я, - олимпиаду в Москве..."
       Инженер бросил на меня быстрый взгляд.
       "Мишку на шариках" - продолжил я.
       Конечно, мишку на шариках из олимпиады восьмидесятого года я не захватил, но помню его из кинохроники.
       У моего собеседника начали округляться глаза.
       "Харламова..." - проговорил я и осекся.
       Инженер невероятно побледнел. А меня же от его взгляда продрало насквозь так, что я просто окаменел на месте.
       С минуту мы стояли друг перед другом, пристально глядя друг другу в глаза.
       Потом он вдруг дернул головой и, не отрывая от меня взгляда, попятился к выходу. Дверь за ним захлопнуло сквозняком, и я тут же услышал, как дико взревел мотор его мотоцикла...
       С этой минуты нового инженера никто не видел. Он бесследно исчез. Его повсеместно искали. Меня вызывали в милицию, расспрашивали о нашем последнем разговоре с ним. В этот раз я ничего о будущем не рассказывал. Наплел что-то вроде того, что поспорил с ним о шахте, что, мол, не время ее закрывать. И меня больше ни о чем не расспрашивали...
       После этой встречи я некоторое время пребывал в шоковом состоянии. Однако не свидание со своим коллегой из будущего потрясло меня, а то, что я вдруг обнаружил в себе способность рассуждать, как житель того времени. Я, оказывается, уже был способен по-новому смотреть на тех людей. На контрасте с таким же, как и я, залетным путешественником во времени, я прочувствовал, что способен смотреть на людей той эпохи их глазами. Меня, оказывается, уже давно не удивлял их трудовой энтузиазм и героизм, я как на что-то естественное смотрел на их субботники и на безвозмездную сверхурочную работу. А ведь это - то, над чем мы с таким смаком стебались в свои двухтысячные. Это та самая совковость, которая была у нас большим ругательством. Повторюсь, в другой ситуации меня бы потрясла встреча с неведомым инженером из будущего, а тогда же я совершенно забыл об инженере и думал только о себе. Меня потрясло то, что я открыл в себе способность быть совком (совком!) и не ощущал от этого никакого дискомфорта. Я не видел в такой совковости, то есть, в энтузиазме и самопожертвовании ничего унизительного, ничего такого тупого и безликого, над чем сам издевался в своей прежней жизни.
       Да, я вдруг осознал, что почти всеми своими потрохами уже повяз в том времени. Но только "почти"... Я ведь все еще держался особняком. Ощущение отшельника, попавшего на остров, все равно не покидало меня. Однако я наблюдал за происходящим уже не как критик из будущего, но как человек, прочувствовавший дух того времени.
       Год за годом, капля за каплей я насыщался их мировоззрением и уже в этом новом для себя состоянии совершенно по-новому открывал для себя их мир. Мы стебемся над совками, но в той эпохе поднимать громадную страну по-другому было невозможно. Как в том бою, когда молоденький лейтенант смог поднять солдат, только подставив свою жизнь под пули, так и в эти годы одолеть разруху можно было только таким самопожертвованием, энтузиазмом, субботниками и непочетным сегодня трудовым героизмом. Без всего этого страна просто не встала бы на ноги. Как выразился один писатель того времени, дорога в светлое будущее для нашей страны пролегала через узкоколейку Павки Корчагина, и другого, окольного пути туда не было. А теперь еще представьте себе, что люди той эпохи не просто поднимали страну, но и строили новую, невиданную ранее в России жизнь и, выходя из многовековой нищеты, они еще и мечтали...
       Точку в моем перерождении поставил год, в котором народ, победивший в страшнейшей войне, поднявший разваленную страну и не утерявший невероятную силу духа, был вознагражден. Вознагражден по самой высшей мерке справедливости.
       ..."Дяденька-дяденька!" - разрезал ясный солнечный день звонкий голос соседского мальчишки. - "Дяденька! Вы слышали!? Космонавт полетел! Наш космонавт!!!"
       Я вздрогнул.
       "А год?! - закричал я от неожиданности пацану. - Какой сегодня год?"
       Мальчишка удивленно посмотрел на меня.
       "Тысяча девятьсот шестьдесят первый!"
       Ну да, конечно же! Как же я проспал эту дату? Почему-то мне забылось это событие. А ведь я мог подготовиться к нему заранее.
       Ну а затем было невообразимое ликование людей. Такой восторг людьми овладевал до этого только однажды - девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. (И хотя я встречал ту дату в лагере, но мне было известно, как она пришла на нашу землю). Я искренне радовался вместе со всеми.
       Я пожелал бы каждому пережить такую минуту! Каждому пожелал бы своими глазами увидеть тот невообразимый всеобщий восторг, который буквально возносил до небес любого, не оставляя равнодушными даже самые каменные сердца. Да что там восторг?! Будто какая-то светлая волна прокатилась по душе. Все мое существо будто оторвалось (прямо скажем: "отодралось") от земли и вырвалось на необозримый простор. Будто не Гагарин, а я сам взлетел на ракете. Подростки на улице просто бесились от радости. Они тоже вместе с Гагариным гуляли по небесам. И гордость, ни с чем не сравнимая гордость распирала грудь. Мы! Это же Мы вырвались во вселенную! Первыми!!! Мы теперь смотрели на остальной мир, на могучую и надменную Америку с головокружительных космических высот. Это был момент, когда я отступил от своего давнего правила и стал предсказывать людям будущее. Рассказывал, что теперь корабли с космонавтами полетят один за другим, что по проторенной нами дорожке вскоре последуют и американцы, что по Луне будет ходить наш луноход, что мы будем возить в космос людей разных стран, и люди будут проводить на орбите не часы, а целые месяцы, что наш "Буран" взлетит и сделает точную посадку полностью в автоматическом режиме. (Разумеется, никаких фамилий я не называл. Мне хватило ума, чтобы догадаться, что это были строжайшие государственные секреты и моя осведомленность о них могла привести меня в соответствующие кабинеты). Это был момент, когда мне охотно верили. Люди тогда были готовы поверить во все, что угодно. На их глазах фантастика обращалась в реальность.
       Но... Было в этот день и "но". Вечером, уже перед сном мне вспомнилось, что "Буран" так и остался невостребованным, что в девяностые годы мы сдали свои космические позиции, что Путин, которого все почему-то до сих пор считают державником, утопил в океане станцию "Мир" - последний символ нашего космического могущества. До сих пор не могу поверить в то, что это было вызвано какой-то угрозой со стороны "Мира", который выработал свой срок и, якобы, мог упасть куда-нибудь не туда. За все свои советские годы я видел много шахт и заводов, которые работали, уже порядком поизносившись, но их не закрывали, находили возможность их реконструировать, поддерживать в рабочем состоянии, поскольку они давали стране крайне нужную продукцию. А необходимость в "Мире" в девяностые годы была наиострейшая. Он нужен был разваливающейся стране хотя бы как символ, как обозначение своего державного присутствия в космосе, как надежда на возрождение нашей мощи, утекающей, как вода в песок. Работяга "Мир" тоже давал свою продукцию, невероятно важную и неповторимую для страны. Его продукцией был национальный дух. Кстати, недавно я узнал, что американцы отремонтировали какой-то свой престижнейший и такой же износившийся спутник-телескоп в космосе ("Хаббл", кажется). Сделали это даже с риском для жизни. Их астронавты выполняли всю работу без страховки с Шаттла. И пусть теперь наши должностные лица не оправдывают затопление "Мира" тем, что его невозможно было отремонтировать. Уж нашими-то руками!...
       Однако эти мысли мне пришли в далеком эйфорийном шестьдесят первом году, когда всеобщее ликование было таким беспредельным, что на волне невероятного взлета духа мне подумалось, что после такого события представить себе затопление "Мира" просто немыслимо, и оно теперь не случится, оно теперь просто не может случиться. Я вдруг начал сомневаться. Сомневаться в принципе.
       И на этом надо остановиться особо.
       Я ведь в те годы начал думать, что с историей произошло что-то необычное, что она пошла не по тому пути, который я знал из учебников, что она свернула в какую-то чистую и ясную параллель. Это позже я понял, что никаких перемен с историей не было, что все дело было во мне, точнее говоря, в заложенных в мою голову ложных стереотипах о той жизни, которые просто разбивались, сталкиваясь с реальной действительностью. Время излечивало меня, выправляя мои свернутые мозги, а история шла по своему единственному пути.
       Это были счастливые годы. Я даже сменил работу, в смысле, наконец, устроился по своей специальности. Ведь я учился на историка-архивиста. Я и устроился работать в архиве. Впрочем, приставку "историк" из названия моей специальности можно было ко всем собачьим чертям выбрасывать, ибо, как оказалось, в наши головы вложили совсем не ту историю, которая реально открывалась передо мной. Вы можете сказать, что история не может зависеть от преподавания или политики, что это лишь голые факты. Я тоже так думал до этих пор. На самом деле история - это, прежде всего, логика, точнее говоря, это логические связки между разными фактами. Это такая же наука, как и математика. Она, по сути, изучает логику появления событий. Убери эти связки, история рассыплется как бусы без нити, поскольку факты, сами по себе, не встроенные в логику событий, остаются в голове просто хламом, который мозг не способен анализировать и вскоре выбрасывает за ненадобностью. Ведь думаете, почему я "проспал" полет Гагарина? - Потому, что это событие в моем зомбированном подсознании было заложено совсем в другой логической цепочке. Нам ведь внушили, что советская космонавтика - это отрыжка гонки вооружений, что сначала наделали из агрессивных милитаристских побуждений ракет, а затем решили посадить на них людей. А полет Гагарина - не более чем дешевый популистский пиар, который нужен был только для того, чтобы прославить социализм. Но в реальности я видел, что гонка вооружений для нас была вынужденной. Я не видел ней признаков агрессивности. Более того, наше оружие помогало многим странам освобождаться от внешней зависимости. А раз так, то эта логическая цепочка рассыпалась в моей голове, и полет нашего космонавта оказался как бы в большом белом логическом пятне.
       Надо ли говорить, что это событие сильно встряхнуло меня? Будто это белое пятно в моей башке с громким пшиком лопнуло. Все открылось мне совсем с другой стороны. В моем сознании выкристаллизовалось совершенно новое видение этой части нашей истории. Это было, как я уже сказал, Высочайшее Вознаграждение великому народу за его долгую тысячелетнюю миссию на нашей Матушке-Земле, за его страдания и самопожертвование, за его высочайший моральный дух. Это было и следствием невиданного технического рывка державы. Один из американских специалистов как-то сказал, что постройка космического корабля - это не результат озарения одного гениального конструктора. В нем воплощен труд тысяч предприятий и огромного числа инженеров и высококвалифицированных рабочих. Этого можно достичь только самыми современными технологиями и материалами. Это возможно только при самой прогрессивной системе образования. Неслучайно американцы после полета Гагарина поставили вопрос о реформе своей начальной и средней школы. Это событие вытекало из глубокой исторической логики начавшегося прорывного шествия великого народа к далекому светлому будущему. И я теперь окончательно поверил людям, поверил, что они способны построить свое светлое будущее. Увиденный собственными глазами взлет державы на космические высоты окончательно вытряхнул из меня все остатки ложных исторических цепочек, и я уже полноценно ощутил себя советским человеком.
       Но из космических высот вернемся на нашу землю. В моей жизни случилось еще одно невероятное событие - я получил квартиру. Это была обычная и жутко тесная хрущевка - та самая хрущевка, которая ныне склоняется, как символ совковой убогости. Но, заселяясь в свою клетушку, я был невероятно растроган и, вспоминая все издевки над хрущевками, начал осознавать иную убогость - убогость надменных и ущербных потомков, не понимающих реальностей, в которых жили их отцы и деды. Ведь с помощью хрущевок страна уходила от другой своей беды - от бараков и коммуналок. Кстати, о коммуналках, которые ныне тоже выставляются характерным признаком совковости. Надо бы напомнить иным гнусным борзописцам, что коммуналки появились на заре советской власти, когда рабочий и служивый люд расселяли из бараков царских времен, когда за неимением необходимого количества жилья людей селили в бывшие барские многокомнатные квартиры. Для своего времени это было шагом вперед, поскольку люди сменили трущобы на комнаты (хотя бы комнаты!) в благоустроенных многоквартирных домах. А в шестидесятых стали расселять и коммуналки. Это делали очень быстрыми темпами. Стремились строить как можно больше жилья. Отсюда и внешняя однотипность, незамысловатость домов тех лет. Но выбор был таким: либо люди очень быстро получат хоть какое-нибудь жилье, либо будут мыкаться, где попало. Но и сами хрущевки предполагались как временная мера, они ведь рассчитывались на пятьдесят-шестьдесят лет, а, видя те семимильные шаги, которыми двигалась страна, легко можно было поверить в то, что в течение шестидесяти лет хрущевки будут заменены более совершенными и красивыми домами... Все это фактически свершалось перед моими глазами, и я словно проходил новые, самые высшие курсы истории своей страны, изучал ее заново - но теперь уже не по учебникам. Я освобождался, освобождался и освобождался от невероятно большого количества лживых стереотипов о своей стране и своем народе.
       Было время, когда я подумывал начать поиски своей фронтовой медсестры. Но только подумывал. У нас ведь не было с ней тех безумных отношений, какие были показаны в фильме. Если она осталась жива, то у нее могла сложиться своя жизнь. Да и к тому же, как я объясню ей, почему не вернулся из той разведки?
       Хотя, нет! Бывало, что в теплые майские дни, когда отмечавшие Великую Победу фронтовики, надев боевые ордена, встречались друг с другом, вспоминали сражения и погибших товарищей, я, сильно завидуя им, безумно завидуя их слезам от неожиданных встреч, вдруг ощущал горькую тоску по той далекой медсестре. И мне хотелось плюнуть на все, найти ее, упасть ей в ноги и просить прощения. Не любви, не дружбы, а именно прощения... И она мне снилась... в такие дни обязательно... И просыпался я посреди тех ночей от собственных рыданий. И утыкался я в подушку, вжимался в нее, давя вырывающийся вой...

    Часть III. Виток судьбы

       Шли годы, шли десятилетия, и, наконец, случилось то, что случилось.
       В первое время мне даже не верилось, что история подходит именно к тому финалу, который был мне заранее известен. Ведь так хорошо все складывалось. Трудности, с которыми мы столкнулись в восьмидесятых, были такими ерундовыми, что стране, имевшей великую историю, было вполне по силам с ними справиться. Да, я видел пустые полки магазинов, однако поражался не им, а тому, насколько это было не так страшно, как спустя десять лет нам начнут вливать по телевизору. Даже Горбачев мне казался совсем не таким, каким он почему-то запомнился в моей прежней жизни. Он виделся совершенно искренним борцом за то же светлое будущее, за которое билось общество. Но все это оказалось обманом.
       И я обманулся второй раз в жизни. Но если первый обман был по юношескому неведению, то второй стал следствием слепой веры... Ну так устроен человек: он видит в вещах то, что желает видеть, и легко на этом попадается...
       В восемьдесят восьмом мне неожиданно встретился человек, очень сильно похожий на инженера-путешественника во времени, который в пятидесятых на собрании нашей шахты предлагал закрыть ее. Я попытался с ним поговорить. Но с тех времен я, конечно, сильно изменился, и он не узнал меня. Хотя, как мне показалось, он просто сделал вид, что не узнал. Ошибиться я не мог, слишком узнаваемо он дернул головой. Незнакомец сказал, что не понимает меня и уклонился от разговора.
       Меня эта встреча погрузила в нелегкие раздумья. Если с нами поработала неведомая машина времени, то как-то странно она поработала. Вы помните, я рассказывал, что еще во власовских казармах мне померещилось, будто в своих новых "сослуживцах" я узнал своих современников, будто, если не они сами, то свинские сущности наиболее гадких из них были заброшены туда из будущего. А после этого на моем пути попадается неведомый инженер. Словно эта машина забрасывала, забрасывала и забрасывала всякую гадость в наше прошлое, словно она преднамеренно разрушала его. Но это, конечно, все досужие фантазии, я не верю в теорию заговора, однако...
       Теперь вы можете легко представить себе мое потрясение, когда однажды я вновь увидел власовский флаг. История, сделав огромную петлю, будто снова вернула меня во власовские казармы. Я ведь совершенно отвык от триколора. Я уже прочно считал своим флагом красный. И, более того, как я уже говорил, мне ошибочно думалось, что история нашего государства, свернув на неведомую светлую параллель, больше никогда к нему не вернется. И, вот, я снова обнаружил вокруг себя людей из ушедшего в историю своего грязного военного прошлого. Я вновь оказался среди власовцев.
       Впрочем, теперь я понял, что они были среди нас всегда. Это такая зараза, которая живет в любом обществе и во все времена. Только не всегда эта дрянь ходит с поднятой головой. Она выползает тогда, когда у кого-нибудь возникает в ней потребность. В сороковые годы на нашу землю пришли фашисты. Им нужны были пособники из местных прихлебателей и предателей. В девяностые эта мразь вновь понадобилась. И они выползли из своих щелей, где они прятались все советские годы, кляня и разрушая изнутри народную власть. Им, на самом деле, все равно, какой над Кремлем флаг, хоть черный, хоть со свастикой, но только не красный.
       Я воспринял новое появление триколора, как какое-то сумасшествие. Этот флаг будто преследовал меня. Появившись без спроса в моем детстве, он вторгся в мою жизнь в сороковые годы вместе с власовскими казармами, и вот он снова был навязан мне. Именно навязан... мне и всей стране. Ведь, меняя главный символ страны, население об этом не спросили. Я убежден на сто процентов, что, если бы провели в тот год референдум по флагу, большинство проголосовало бы за красный, как за несколько месяцев до этого то же большинство высказалось за сохранение Союза. Знамя великой державы было воровато снято с Кремля. Взамен мы получили торговый флаг Петра. Нам морочат головы, прикрываясь историей и громким именем царя-реформатора. Но ирония ситуации заключается в том, что в этом флаге нет признаков державности, которую ему приписывают. Петр Первый вводил его, символизируя подъем отсталой страны до европейского уровня. Но для нас это уже пройденный этап. Возвращаясь к триколору, мы уже не поднимаемся, а, наоборот, мы символизируем наше падение - падение сверхдержавы на уровень заштатной европейской страны. Именно заштатной. Ведь переверни триколор или повесь вертикально, и он уже не российский и его легко принять за флаг другой страны. Нас нивелировали этим флагом. И не просто нивелировали. Как правильно сказал один из власовцев еще в сороковые годы, под этим флагом Российская империя не одерживала ни одной победы. В глазах европейцев триколор - символ нашей заурядности и слабости. Неслучайно он оказался удобен прежде всего для завоевателей нашей земли. А после того, как в годы войны я промаршировал под ним во власовских шеренгах, для меня лично он стал еще и символом предательства...
       Знали бы вы, как тяжело, до боли в сердце тяжело мне, побывавшему в годы войны во власовских казармах, видеть, как на парадах Победы шествуют наши солдаты под этим флагом по Красной площади. Идут под ним наши молодые парнишки, а мне видятся призраки моих "сослуживцев"-власовцев, которые идут вместе с ними в этих колоннах. Они идут и победоносно скалятся на красные стены Кремля: дошли-таки до Москвы...
       И еще с одной петлей истории мне пришлось столкнуться - столкнуться почти в буквальном смысле этого слова. Мне довелось пережить минуту, когда один сопляк, мой полный ровесник по году рождения, ткнул в мой возраст. Старики, оказывается, мешают молодым строить свое будущее. Реформы, дескать, не пойдут, пока не перемрет старшее поколение. Прямо так и сказал.
       "Ах ты, подонок!" - вырвалось у меня. От сильного волнения у меня затряслись руки и губы. Мне вдруг вспомнился наш лейтенант из сорок второго, поднявшийся на пули. Ради чего?! Так захотелось вмазать мерзавцу, но куда мне обессилевшему восьмидесятилетнему старику!
       "Твое счастье, - сказал я, подавляя выступившие слезы, - что из меня уже весь дух вышел, а то бы так распечатал, что с говном от стенки отскабливать бы пришлось!"
       Наверное, слезы все-таки проступили на глазах, потому что наглец вдруг осекся.
       А вечером того дня тяжелые мысли крутились в моей голове. Нет, конечно, этот подонок - еще не все поколение, но мне вспомнился я сам, молодой, накануне своего путешествия во времени. Повторю, что по году рождения я прихожусь ровесником этому мерзавцу. Я, наверное, тоже мог так рассуждать.
       Эта мысль меня поразила. Неужели, я тоже мог такое сказать? Нет, конечно, прямо такое говорить не приходилось, но похожие рассуждения все равно были.
       И тут одна потрясающая истина пришла мне в голову.
       Как же мне повезло в жизни! Как же я должен быть благодарен судьбе, забросившей меня в ту эпоху! Пусть я многое потерял, пусть мне не доведется полноценно прожить в продвинутом двадцать первом веке, но то очищение, которое сотворила с моей душой та эпоха, стоит десятков лет двадцать первого века, которые мне довелось бы прожить в неведении своего морального уродства.
       Я не кляну судьбу даже за лагерные годы, я воспринимаю их, как заслуженное наказание. Это было наказание даже не за малодушие в плену, не за учебу во власовском центре подготовки диверсантов. Это было наказание за мои двухтысячные годы, за забвение истории, за слепоту, за ложные стереотипы и ложные жизненные ценности, за охоту за орденами и за надругательство над могилами бойцов, за бездумное размахивание власовским флажком...
       Не знаю, что ждет наше общество в следующих десятилетиях, но судьба забросила меня в годы, о которых я не жалею. И пусть теперь завидуют мне мои сверстники, у которых украли возможность пожить в великом, могучем и недостижимо чистом Советском Союзе. А я благодарю судьбу за то, что лучшие годы своей жизни прожил советским человеком.

    Почти эпилог

       Бывает, что я иногда задумываюсь над тем, почему я окончательно почувствовал себя советским именно в шестьдесят первом году, а не в семидесятые, которые все единодушно называют расцветом советской эпохи?
       Трудно сказать. Ведь, казалось бы, именно в семьдесят шестом я получил квартиру. Я очень высоко ценился на работе. Никто не вспоминал о моем лагерном прошлом, а многие даже и не догадывались о нем. Я уже говорил, что был очень растроган, въезжая в свою хрущевку. Но растроган - мало сказано. Я сидел тогда среди голых стен, рядом со своим скромным барахлом, уместившимся посреди пустой комнаты, и... неловко признаться, но я ведь плакал тогда. Стыдно, конечно. Взрослый уже был дядька. Но что было - то было. Ведь для меня эта квартира означала, что страна признала и простила меня. И мне снова вспоминалась та далекая фронтовая медсестра. В своих снах я просил у нее прощения. Я не понимал, почему я это делаю и за что девушка должна простить меня. Теперь мне стало ясно, что в образе той далекой медсестры мне виделась во снах сама Родина. И она простила... Она приняла меня - неприкаянного пасынка более поздней эпохи - в свое лоно...
       Никто не видел моих слез, не знал о них. Для людей той эпохи это была обычная жизнь. Они просто жили, они, как могли, обустраивались и даже были недовольны разными неудобствами, ругались. Но я-то захватил два абсолютно разных уклада жизни, мне было с чем сравнивать. И я жалел тех людей, но жалел не за внешнюю неброскость их быта, а за то, что они не понимали своего счастья. И завидовал им за это...
       И все же почему именно тысяча девятьсот шестьдесят первый?
       Хорошо мы зажили в семидесятые. Иногда старики прикалываются, что прожили те годы при коммунизме, сами не заметив этого. Но что-то в той жизни уже было не то. Подняв страну, мы стали жить, каждый для себя. Хотелось коммунизма. Захотелось поскорее зажить по коммунистическому принципу "от каждого по способностям, каждому по потребностям". Вот и поставили на первый план потребности. А в такой среде расцветают те, кто только ради потребностей и живет. Старые и новые власовцы почувствовали себя, как рыбы в воде, и в той же мутной воде потребительства стали задыхаться энтузиасты и романтики, честные и самоотверженные люди. Произошел естественный отбор. Наверх всплыли отморозки. Нет, я не говорю, что снова надо было возвращаться в нелегкие пятидесятые, но и как-то не так нужно было жить... Выросшие на таких дрожжах и продвинувшиеся по служебным ступенькам подонки стали в восьмидесятых разваливать страну изнутри, а в девяностых разгромили ее окончательно.
       В пятидесятых ничего этого не было. Это были самые чистые и возвышенные годы в истории нашего государства. И мне жутко повезло, что я захватил именно их, что именно они сотворили с моей душой то, что сотворили. Попади я из будущего сразу в семидесятые, в самый расцвет социализма, я бы не перестроился... наверное...

    * * *

       - А что вы скажете о фильме?
       - Каком фильме?
       - "Мы из будущего".
       - "Мы из будущего"?...
       Мой собеседник замолк.
       Мы сидели друг против друга и молчали. Долго молчали. Рассказчик словно забыл о вопросе.
       Н-да. Интервью не получилось. Редактор его не примет.
       Я надеялся, что девяностолетний старик, бывший гулаговец, расскажет что-нибудь новое о зверствах сталинизма, а он пропел дифирамбы коммунякам. Нет, не подумайте, бред о перемещениях во времени не попадет в окончательный вариант интервью. Редактор предупредил меня о заскоках старика, и мы надеялись, что этот заявивший о себе бывший заключенный сталинских лагерей вольет свежую струю в уже заезженную тему, однако, вот, пожалуйста, сорвалось. Редактор, конечно, учил, как в таких случаях надо самому выводить рассказчика на нужную тему, но этот старик меня словно приворожил. Я все время сидел молча. Но теперь всё! Я встряхнулся.
       Как-то мне приходилось брать интервью у внука одной кинозвезды сороковых годов. Тот тоже ничего нужного о режиме сказать не мог, но стоило мне тогда намекнуть, что без подробностей совершенно определенного рода его по телевизору не покажут, как сорокалетний внучек охотно поддался.
       "Нужно привести пример о вмешательстве НКВД", - подсказал я ему.
       Внучек растерянно похлопал глазами. Об этом он ничего не знал.
       "Ну! - подтолкнул я. - Ведь должны же были органы просматривать фильмы вашей бабушки перед выпуском в кинотеатры".
       "Ага!"
       "Ну! Могло же случиться такое, что вашу бабушку пригласили бы на какой-нибудь закрытый просмотр в НКВД..."
       "Могло!"
       "А теперь вообразите, что во время просмотра при выключенном свете к ней могли начать приставать".
       "Не знаю".
       "А чего тут знать! - нажал я. - Это же никто сейчас не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть. Раз, могли, значит, могли".
       Внук кинозвезды дернулся и возмущенно посмотрел на меня.
       "Да успокойтесь! Цела осталась ваша бабушка. Расскажем о том, что она вырвалась и выбежала из зала. Не бойтесь, это никто проверить не сможет. Нет документальных свидетельств и воспоминаний очевидцев".
       Собеседник неопределенно кивнул.
       "Вот и прекрасно! А теперь расскажите все это в камеру и добавьте, что она бежала по коридору НКВД и боялась, что в нее сзади выстрелят".
       Редактор, хотя и оценил мою находку с выстрелом, но все равно поморщился.
       "Убежать-то она убежала, но этого мало. Если никто не пострадал, это прозвучит неубедительно и пресно".
       "Мы ведь не можем присочинить, что ее за это посадили, - возразил я. - Это был бы известный факт ее биографии".
       Редактор опять сморщился.
       "Присочините о ее спутнице, которую посадили, - раздраженно сказал он. - Добавьте в комментариях, что ваша звезда пришла на просмотр со спутницей, к которой тоже приставали, которая не стала сопротивляться, но ее все равно посадили".
       "И кого мы в ее спутницы запишем?"
       "Назовите ее без фамилии. Малоизвестная актриса и все! Никто ничего не раскопает. В том, что в те годы кого-нибудь из них могли засунуть в лагеря, никто уже сомневаться не станет".
       Башковитый у нас редактор. Действительно, лет пятнадцать назад еще могли поинтересоваться, о какой актрисе было сказано в сюжете. Но за эти годы наша пресса столько "пересажала" артистов и неартистов советских времен, что теперь арест любого из них воспринимается обывателем как нечто само собой разумеющееся.
       - Кажется, это та самая фраза, - прервал мои мысли старик-"путешественник во времени", - которую мы сказали красноармейцам сороковых...
       Я с головой ушел в воспоминания и не сразу сообразил, что он говорит о названии фильма "Мы из будущего".
       - Нам, по-моему, никто не поверил... - продолжил дед. - И хорошо, что не поверили... Не дай бог, чтобы бойцы поверили в это... Каким бы им тогда увиделось будущее!... Стоило ли ради такого будущего отдавать свои жизни?! Для них мы были не будущим, а прошлым, от которого они ушли, и которое германцы вновь несли на нашу землю...
       Я уже не слушал старика. Он мне стал неинтересен. Мне уже вспомнилось другое интервью (не мое) - с артистом Ульяновым, который рассказывал, как он ходил по Москве и опасался, что его в любую минуту могли схватить и посадить.
       - Нет, неправильное название у фильма... - продолжал свое старик. - "Мы из прошлого"! Так будет точнее и справедливее по отношению к тем девяти из десяти... Так будет правильнее и для новых поколений... на их долю выпадает новая Отечественная - им снова предстоит биться.
       А я продолжал думать об артисте Ульянове. Опасался он, что его посадят, или не опасался, этого никто никогда не узнает. И не важно, что его не арестовали и, быть может, даже не собирались сажать. Главное - опасался. Точнее сказать, главное, что в эфир запущено: "опасался". А, значит, еще один черный шар советскому строю. И так в каждом интервью, как учил нас редактор: шар за шаром, капля за каплей ("от деревушки к деревушке" - я покосился на деда и невольно усмехнулся: у него своя победа, а у нас своя).
       Когда я выключил диктофон, мой старик вдруг разразился еще одной длинной тирадой.
       - Меня не оставляет мысль о машине времени. Точнее говоря о том, как однобоко и целенаправленно она работает. Власовцы, инженер на шахте... и мы сами (гробокопатели). Наверное, не случайно после всех мытарств мы оказались именно по ту сторону линии фронта. Нас будто специально подвели к диверсионной деятельности. И как знать, что бы с нами случилось, не окажись мы сначала в наших окопах? Это зарядило меня иммунитетом от большой жизненной ошибки. Быть может, именно в этом машина времени совершила прокол. Вместо того, чтобы стать врагом своим прадедам, я полюбил страну Советов. А сколько еще таких путешественников во времени было десантировано туда? Еще раз говорю, не хотелось бы думать, что это какой-то зловещий заговор, но шквал грязи, который теперь льется на те годы, наводит и на такие мысли. Ведь, по сути, это тот же разрушительный десант в прошлое, но в прошлое, которое хранится в наших головах. Не дай бог, повторись та война в наши дни... мы бы оказались без этого прошлого в наших головах и наших душах абсолютно неспособными одолеть новую беду. Не хочется верить в заговор, но страшно было бы ошибиться снова... теперь уже в третий раз.
       - Найдите эту машину... - добавил он, - остановите ее...
       ?!!!...??!!...?!
       Ага! Щасс...

    Конец


    14


    Эс С. Светлое Далёко бродит по Европе   7k   "Рассказ" Проза


       - Светлое будущее!? Зачем оно здесь? Испокон веков о нем мечтали только рабы и нищие. Зачем оно человеку с достатком? Обеспеченному человеку лучше жить сегодняшним днем. Ведь в вашем "светлом будущем", где все вдруг станут равными, он окажется без своего высокого положения в обществе.
       Неприятный скользкий взгляд измерял меня.
       - Вы с вашими фантазиями здесь вредны, - заключил главный редактор.
      
       Вот так просто и цинично объяснили мне классовую суть моего увлечения.
       Я был обескуражен, хотя в чем-то нотации и принесли свою пользу: все встало на свои места. До сих пор я никак не мог понять, почему мои рассказы даже не открывают в редакциях.
       - Новым читателям не светлое будущее нужно, - продолжал сипеть главный. - Даже если и готовы они читать что-либо о будущем, то только о воюющем будущем, о терминаторах, бластерах и прочей жести. Если их герои спасают мир, они спасают его только для того, чтобы все снова держалось на силе. Им нужен мир, герои которого возвышались бы над серой массой. В них наши читатели хотят видеть себя, свои не реализованные амбиции, свои не состоявшиеся претензии на господство над окружающими людьми.
       Я свернул свои рукописи в тонкую трубку и молча вышел из кабинета.
       Куда теперь?
       В редакции кипела работа. Журналисты, корректоры, верстальщики деловито исполняли свои обязанности. Они творили особый виртуальный мир, и в нем были битвы, скандалы, происшествия. Их руками создавался мир человеческих джунглей.
       Выходит, права Юлька, долго и упорно пытавшаяся отговорить меня от моей фантастики.
       - Ты же талантлив! - говорила она. - Пиши детективы или любовные романы. Будешь, хотя бы, деньги домой приносить. Не нужно никому твое светлое будущее...
       А я еще не верил ей, пытался спорить. Говорил о нашей замордованной жизни, о людях, потерявших веру во все. Им нужен, - говорил я, - хоть какой-нибудь просвет впереди.
       - Луч света в темном царстве, - усмехалась она.
       Я не понимал ее сарказм.
       А, ведь, как все просто объяснилось: моя литература, оказывается, - для бедняков! Но никто сегодня не мнит себя бедняком. Даже "отставшие от поезда" тешат себя надеждой на непременное обогащение... В их числе моя Юлька...
       На улице я снова оказался в замешательстве. Куда идти? Домой не хотелось. Ноги как-то сами собой понесли меня в старый парк.
       В руке все еще оставалась бумажная трубка. Бесполезная теперь.
       Сев на краешек завалившейся скамейки, я покрутил рулончик. Рядом была мусорница, которую никто давно уже не вычищал и в которую уже давно никто ничего не выбрасывал.
       Кинуть все туда?
       Я развернул листочки.
       Почему-то не поднималась рука сделать это.
       Неужели все эти годы я старался впустую? Вроде бы умом понимал, что мои рассказы мало кто будет читать, но на что-то, все-таки, надеялся. Юльку, вот, хотел переубедить. Доказать хотел, что не все люди с цепи сорвались. Языком своих произведений хотелось рассказать ей, что в нашей жизни достаток не главное, что не надо тянуться за преуспевающими друзьями, что главное не то, что на нас, а то, что внутри нас...
       Показывал свои рукописи друзьям. Поначалу хвалили. Говорили, что интересен слог и необычна тема. Но мило улыбались и советовали не застревать на прошлом, предлагали писать бестселлеры. Прошлым они называли, как это ни парадоксально, именно тему о будущем. Никому это уже не интересно, - говорили мне. В конце концов друзья перестали читать мои вещи.
       Это еще больше злило Юльку. Вернее, злило то, что, несмотря на насмешки наших друзей, я не прекращал писать. И она уже стеснялась при них говорить о моих вечерних сидениях за компьютером.
       Кстати, ценной вещью оказался компьютер. Я сразу раскусил его колоссальные возможности и, как только получилось подкопить необходимую сумму, не раздумывая купил его. От семейного скандала уберегло только то, что компьютер стал в наше время таким же престижным предметом в доме, как какая-нибудь дорогая люстра.
       Ну а далее начались безуспешные мотания по издательствам...
      
       На другой край скамейки подсел бомжеватого вида старик.
       От неприятного соседства захотелось сразу встать и уйти, но что-то задержало меня. Видимо, неудобно стало перед дедом: бомж сразу поймет, что я побрезговал сидеть рядом.
       Бедолага и так наполучал пинков от жизни, а теперь и я наглядно показал бы ему, как от него шарахаются люди.
       - Вы меня извините, - сказал он, - я ненадолго... я понимаю... все такое... но я только чуток отдохну.
       Мне вдруг вспомнилось, как я был в командировке в одном чужом городе, где не стал останавливаться в гостинице. Поезд домой был только ночью, и мне надо было где-то скоротать время. Тогда я, бесцельно мотаясь по городу, тоже порядком устал. Но так я провел только половину дня, а этому бомжу болтаться без приюта не полдня и не день, а всю свою оставшуюся жизнь.
       Некоторое время мы просидели молча на старой завалившейся скамейке. Я еще раз развернул свои листочки, машинально пробежался глазами по тексту и свернул их. Сосед сидел, не двигаясь.
       Я покосился на него. Пустым, невидящим взглядом он смотрел прямо перед собой.
       Неужели у него, действительно, это на всю оставшуюся жизнь?! - вдруг поразила меня запоздавшая мысль.
       И я представил себя тогдашнего командировочного, но навсегда зависшего на улочках чужого города. Мне стало не по себе. Слишком легко мы сталкиваемся с ними на улице и, даже не провожая взглядом, тут же забываем о них. А они остаются в темных сумерках одни, и у них ничего впереди нет - ни приюта в ночи, ни... смысла существования. Лишь эти покосившиеся скамейки и полупустые урны.
       "Нищие и угнетенные" - вспомнились мне слова редактора. Или, как он там сказал: "Рабы и нищие"? Впрочем, что "рабы", что "угнетенные" - все одно и то же. Только они и поднимаются, чтобы идти на далекий огонек в темном царстве. Как там редактор сказал? - Богатым это не надо. Богатым это даже рискованно. Тащиться в светлую даль с обозами нажитого барахла весьма накладно и опасно.
       Удивительно просто сказано, и Марксу можно было не появляться на свет, чтобы люди уразумели это.
      
       Немного поколебавшись, я сунул бомжу свою рукопись, после чего встал и пошел.
       Куда пошел? - Домой, за компьютер.
       Раз уж испокон веков нищие и угнетенные жили мечтой о светлом будущем, значит, буду писать для них об этом и дальше. Пусть смеются бывшие друзья, что пишу для бомжей. Я пишу для людей. Испокон веков бедные и угнетенные, движимые мечтой о светлом будущем, крутили огромное колесо истории по направлению к великому грядущему - прекрасному и чистому грядущему для всего человечества.
       Ты только крепись старик! Клянусь, я не дам тебе всю оставшуюся жизнь провести на улице! Нам только день простоять и ночь продержаться!
       Хм...! Как там писатель говорил дальше? - Ибо спешит нам на помощь Красная Армия!
       Армия - это было бы, конечно здорово, но пока мои боеприпасы - в моих листочках.
       И вот уже в моей голове начал зарождаться новый рассказ о том, как...
       "...Где-то вдали послышался дробный нарастающий гул от топота копыт, и в багрянце вечерних сумерек вознеслась к небесам призывная песнь горна..."

    15


    Ляпота Е.М. Экспресс-тур по анналам памяти   135k   "Повесть" Приключения, Фантастика

      Экспресс-тур по анналам памяти
      
      
      Пролог
      
      3854 г. н.э.
      Станция "Голдберри", Каир
      
      Звёзды, изумительно прекрасные, сияли прямо над головой. Так близко, что казалось, если протянешь руку, можно ухватить одну и сжать в ладони, будто сорванную с ёлки новогоднюю игрушку.
      - Сколько ты выложил за этот купол, Айсор? - спросил Кузьма, любовавшийся ночным небом, вольготно расположившись на парящем водяном диване, - наверняка, жрёт энергию не хуже автолёта.
      - Мне Керт его бесплатно соорудил, - хмуро ответил Айсор, глядя куда-то в сторону, - жрёт немало, это правда. Однако и производит самостоятельно.
      - Накопитель?
      - А ты думал, днём я слепну от солнечных лучей, усиленных во сто крат? - улыбнулся Айсор, - нет, при дневном свете это творение поглощает энергию и становится матово-голубым. Или белым.
      - Вон оно как, - завистливо протянул Кузьма, - я бы не отказался от такого подарка.
      - Можешь намекнуть Керту. Он сообразит, что припасти к твоему юбилею.
      - Да неловко как-то. Наш альтруист, конечно, не откажет. Друзей обидеть для него - смертный грех. Но ведь и совесть надо иметь.
      - Надо же, - с иронией заметил Айсор, - у тебя, оказывается, совесть водится.
      - А то, - даже не подумал обидеться Кузьма, - дружба с мистером совершенство даёт плоды... Самому противно... Где, кстати, он бродит. Опаздывает? Что-то новенькое...
      - Керт всегда приходит минута в минуту. Это ты у нас любитель явиться на час раньше.
      - А ты разве занят был? - брови Кузьмы поползли вверх.
      - Немного. Так, дела давно минувших дней. Чушь собачья.
      - Да ну! Это кто ж тебя так достал?
      Айсор, будущий профессор исторических наук, пожал плечами и закатил глаза к потолку. На скулах выразительно заиграли желваки.
      - Ну-ка, выкладывай, что у тебя там? - прищурил глаза Кузьма.
      Айсор, казалось, только и ждал момента, чтобы открыть рот и выплеснуть наболевшее.
      - Аули Косторыма. Эта ведьма в законе. Почему ей никогда не снятся нормальные человеческие кошмары?!
      - Что на этот раз? - равнодушно поинтересовался Кузьма.
      Будучи по натуре глубоким скептиком и воспринимая жизнь с изрядной долей цинизма, Кузьма отказывался верить предсказаниям ясновидящей, даже если учёные всего мира в один голос твердили, что Аули никогда не ошибается.
      - Сия уважаемая особа заявила, что может назвать точную дату, когда инопланетяне проникли на землю.
      - Тьфу, - хмыкнул Кузьма, - в прошлый раз она сказала, что инопланетяне давно среди нас и уже практически захватили планету.
      - Когда она такое говорила? - насторожился Айсор, - почему я об этом слышу впервые.
      - Потому что это закрытая информация, - раздался позади него голос Керта.
      - О, а я и не слышал, как ты вошёл! - воскликнул Кузьма и вскочил, чтобы пожать другу руку.
      - Осторожно! - в один голос закричали Айсор и Керт.
      Кузьма совершенно забыл, что парит в воздухе, и шагнул в пустоту. Айсор ринулся к нему, а Керт преспокойно нажал пару кнопок на виртуальной панели, появившейся рядом с ним, и пол неожиданно стал мягким, словно ватное одеяло. Айсор и Кузьма, благополучно избежавший твёрдого приземления, уставились на Керта во все глаза.
      - Чему вы удивляетесь? - усмехнулся тот, - я проектировал эту комнату. А вот тебе, Айсор, не помешало бы изучить все функции.
      Айсор с Кузьмой переглянулись. Плечи последнего мелко тряслись в приступе внезапного веселья.
      - А она не так уж и не права, ведьма эта.
      - В каком смысле?
      - Совершенные люди, вроде тебя, Керт, явно с другой планеты.
      - Ерунда, - буркнул Керт и на мгновение помрачнел, но уже через пару секунд лицо его озарилось приятной полуулыбкой, - даже не хочется вспоминать, через какие испытания пришлось пройти таким как я - совершенным людям, прежде чем остальные убедились, что мы - продукт естественной эволюции. Мы отвергаем негативные эмоции, поэтому не болеем. Смотрим на жизнь с оптимизмом, и это продлевает наши дни.
      - Всё, достаточно, - махнул рукой Айсор, - давайте поговорим о чём-то более приятном, чем бредни сумасшедшей ясновидящей.
      - В принципе, она ошиблась-то всего один раз, - не успокаивался Керт, присаживаясь на диван, - но промахи случаются у каждого.
      - У тебя ни разу, - возразил Кузьма.
      - Это потому, что я всегда опираюсь на точные расчёты. А ясновидение - наука загадочная. Тут нельзя утверждать что-либо наверняка.
      - Ага, зато наше бесценное сокровище голову даёт на отсечение, что инопланетяне прибыли на Землю восьмого сентября 1908 года и с тех самых пор находятся среди нас.
      - Это и занимает твои мысли, Айсор? - спросил Кузьма, - есть ли какие-нибудь факты, подтверждающие, что в этот день земляне столкнулись с пришельцами? Вынужден огорчить: если бы инопланетяне действительно посетили нашу планету, об этом было бы известно. Я, например, не слышал ни об одном контакте. За всю историю человечества. Только мифы и сфабрикованные доказательства, которыми развлекались наши предки.
      Речь его прервал еле слышный звук: створки входных дверей, и в комнату вошёл робот, держа в руках поднос с напитками и фруктами. Поставив угощ0ение на столик, робот ушёл.
      - Керт, ты тоже позволяешь себе подобную роскошь? - язвительно спросил Кузьма.
      - Кузь, ты в курсе, что зависть съедает несколько лет жизни? - возмущённо парировал Айсор.
      - Я не завидую, просто предпочитаю лишний раз шевелить конечностями.
      - Врёшь, - засмеялся Айсор, - ты просто копишь на экскурсию в очередное созвездие.
      - О! - мечтательно воскликнул Кузьма и завёл долгую речь о прелестях межпланетного путешествия. Это была его любимая тема...
      Керт на минутку выпал из разговора, задумчиво рассматривая ночное небо и испытывая странное чувство, сродни ностальгии. Как будто там, среди далёких галактик, было нечто, влекущее с неведомой силой, но в то же время отталкивающее, шепчущее едва слышным голосом в сознании: "ты здесь, это твой дом".
      Может, он действительно с другой планеты? Хотя, что тут гадать - на всей земле едва ли найдётся человек, который не испытывал бы тяги к звёздам. Непоколебимая мечта большинства народов с самых древних времён - стать пилигримами космоса, бороздить бескрайние просторы галактик, открывать новые, неизведанные миры.
      Наверное, это в крови...
      
      - Эй, дружище, - окликнул его Айсор, - ты с нами? Или блуждаешь среди звёзд?
      - Да-да, я слушаю, - пробормотал Керт, - так что ты обнаружил?
      - Много всякой чепухи. Оказывается, действительно, восьмого сентября 1908 г. в Тунгусской тайге - была когда-то такая местность в России, упал метеорит.
      Многие учёные исследовали этот феномен. Кто-то считал его инопланетным кораблём. Кто-то - обычным метеоритом, весьма крупным, сумевшим пролететь сквозь атмосферу и не сгореть. Но определённого ответа так и не нашли. Технологии того времени были весьма примитивными. Да и местность вокруг оказалась насыщенной радиацией. Тогда это было опасно для здоровья. Исследователи и просто любопытные впоследствии скончались от лучевой болезни. Так что несчастный камень решено было оставить в покое. Надолго. Интерес к нему постепенно угас.
      - Так он до сих пор лежит в Земле? - удивился Кузьма, - значит, его можно достать и посмотреть, есть ли внутри останки инопланетян!
      - Сдаётся мне, - тихо заметил Керт, - мы рискуем открыть ящик Пандоры.
      - Ладно тебе, - махнул рукой Кузьма, - что там может быть страшного? Кости инопланетян?
      - Если они способны разлагаться в нашей среде, - заметил Керт.
      - Да прекратите вы спорить, - оборвал их Айсор, - я тут нашёл кое-какие материалы. Очень древние. Могу показать.
      С этими словами Айсор дотронулся до сенсорной панели на локотке кресла, и в комнату въехал небольшой секретёр на колёсиках. Кузьма с Кертом не смогли сдержать улыбку.
      - Вот это техника! Просто шедевр!
      - Помолчите-ка оба. По-другому не получится. Примитив. Но зато первоисточник. То, что он сохранился - уже чудо.
      Айсор нажал ещё несколько кнопок, и над секретёром развернулось трёхмерное изображение людей в довольно нелепых одеждах. Один из них сидел, расположившись в центре, и громко вещал на вроде бы понятном, но ужасно исковерканном языке:
      "14 июля 2284 года! Запомните этот день, господа! Мы наконец-то узнаем загадку Тунгусского метеорита!
      Генрих Аррумо, руководитель группы учёных, исследовавших метеорит, спешит поделиться с нами сенсационными новостями. Слушайте, дорогие мои Земляне. Слушайте и трепещите: грядёт новая эпоха!"
      Затем изображение изменилось. В центр вышел солидный рыжеволосый мужчина с огромными губами, напоминавшими створки жемчужной раковины, и стал говорить низким довольно приятным голосом:
      - "Это триумф! Ещё лет сто пятьдесят назад подобная операция не представлялась возможной! Только благодаря достижениям современной науки нам удалось поднять корабль и проникнуть внутрь, не разрушив его механизм. По крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться.
      У меня, как и у большинства моих коллег, нет ни малейшего сомнения, что корабль принадлежит существам, представляющим собой величайшую цивилизацию. Цивилизацию более совершенную, более развитую, чем Земная, продвинувшуюся на множество столетий вперёд.
      - То есть, по-вашему, мы имеем дело с высшим разумом? Которому человечество и в подмётки не годится? - поинтересовался предыдущий оратор.
      - Я бы так не сказал, - доктор Аррумо замешкался и пожевал губами, - если уж мы смогли пробраться внутрь и даже понять, как функционирует корабль - пусть и приблизительно, - значит, инопланетной расе, которой принадлежит этот корабль, будет интересно общение с нами. Мы ведь, всё-таки...
      - Продвинулись в своём развитии дальше, чем бактерии? - саркастически заметил кто-то из окружавшей его толпы.
      - Вот именно! - доктор Аррумо был сильно взволнован, даже покраснел, и не обратил внимания на сарказм телевизионщика, - намного дальше. И мы, можно сказать, идём по их стопам. Между нами не так уж и много отличий: наши тела похожи, мы, как и они, дышим кислородом. Да, да! Внутренние секции оснащены системой подачи кислорода!
      - А что за тела обнаружили в саркофагах? - перебил его первый оратор
      - Они напоминают человеческие, - осторожно ответил учёный. - Но сквозь защитное поле, которое проходит над саркофагами, мы немногое смогли разглядеть. Фигуры существ имеют вполне гуманоидные пропорции: две верхние, две нижние конечности, голова, предположительно с одним глазом и ротовой щелью. Рост чуть выше человеческого. Ну... пока всё.
      - Насколько этот корабль отличается от современных земных космолётов?
      - Примерно настолько, насколько древнеиндейское каноэ отличается от подводной лодки, - улыбнулся Генрих Аррумо. - Это совершенная технология. Мы пока смогли попасть лишь в некоторые отсеки. Но самые важные секции закрыты. Мы, конечно, попытались взломать двери и прорубить проход сквозь стены, но оказалось, что всё не так уж просто. Во внутренних отсеках довольно оригинальная система защиты: если до стены дотронется биологическое существо, его попросту отбросит в сторону. А если механическое, то на него обрушится поток энергии, способной расщепить любую молекулярную структуру на атомы. Полагаю, чтобы попасть внутрь, нужно знать специальный, особый код. Может, когда-нибудь, нам удастся его разгадать...
      - Скажите, доктор Аррумо, корабль представляет опасность для человека? Ведь в прошлом все, кто приближался к нему, погибли.
      - Нет, не опасен, если, конечно, не совать нос, куда не следует. А люди в прошлом гибли из-за утечки радиоактивных веществ. При падении корабля повредился один из блоков генератора энергии.
      - Что вы планируете делать дальше?
      - Работать, друг мой. Исследовать, анализировать и, самое главное, учиться. Кем бы ни были эти существа, у них, несомненно, есть чему поучиться".
      На этом моменте запись оборвалась. Изображение задрожало и исчезло. Кузьма удивлённо развёл руками.
      - Не пойму одного - почему я об этом никогда не слышал?
      - История человечества насчитывает миллионы лет, - усмехнулся Керт, - ты не можешь знать обо всём - разве только у тебя электронный мозг, способный считывать информацию за секунды..
      Кузьма раздосадовано закусил губу и перекинул ногу на ногу. Он любил быть в центре событий и давать советы, а не выслушивать.
      - Не спорьте, - примирительно сказал Айсор, - вот, ещё одна заметка. Тоже древняя. Из архивов Музея загадок инопланетных цивилизаций.
      - А что, был такой? - брови Кузьмы опять поползли вверх.
      - Когда-то был. Лет семьсот назад. Его прикрыли, когда удалось доказать, что большинство из экспонатов - либо умелая подделка, либо имеет вполне объяснимое происхождение.
      - И что там, в этой заметке?
      - Читайте!
      У самой стены возник огромный плавающий экран, на котором был изображён фрагмент текста, набранный большими буквами. Керт начал читать вслух:
       "Спустя сотни лет тунгусский космолёт по-прежнему остаётся кладезем вопросов, ответы на которые так и не найдены.
      Кто они - эти существа в центральном отсеке? Мертвы они или находятся в состоянии анабиоза?
      Почему до сих пор никто не ответил на сигналы о помощи, которые корабль подаёт в космос вот уже несколько столетий? Возможно, данная цивилизация уже не существует, и этот корабль - её единственный потомок.
      Учёные годами бились над разгадкой этих вопросов, но истина, похоже, не спешит улыбаться нам своей благосклонной улыбкой".
      - Ну, а дальше? - нетерпеливо спросил Кузьма, когда плавающий экран погас, - чем это всё закончилось?
      - Не знаю, - пожал плечами Айсор, - больше ничего нет. Всё будто уничтожено. Любые записи и упоминания. Даже эти я обнаружил совершенно случайно.
      - Странно, - прошептал Керт и почесал в затылке, - так не должно быть.
      - Думаешь, древним было что скрывать? - осторожно предположил Кузьма.
      - Всё возможно. Каждая эпоха хранит свои секреты, - задумчиво сказал Айсор, - но ведь рано или поздно любая правда выплывает наружу. А тут - сплошной чистый лист. Только два пятнышка в самом углу, едва заметные.
      - Быть может, Аули Косторыма не так уж и не права? - высказал своё мнение Керт, - инопланетяне давно среди нас, поэтому и уничтожили следы своего прибытия.
      - Вопрос только в чём она права, - заметил Кузьма и потянулся к стакану с напитком, - в том, что они прилетели с тунгусским космолётом? Или в том, что ты - один из них?
      Керт вздрогнул и слегка побледнел. Нет, это не задело его, ни в коем случае. После глобальной проверки на предмет внеземных корней, он чувствовал себя даже большим землянином, чем Кузьма и Айсор. Может, это они - инопланетяне? Шутка вертелась на языке, однако он предпочёл промолчать. Тема была достаточно скользкой, чтобы поддерживать в ней огонь. Лучше бы они поговорили о чём-то другом, менее болезненном для Керта.
      Однако было нечто, что не давало последнему покоя, засело в мозгу колючей занозой, мешая сосредоточиться на чём-то другом.
      Сомнения?
      Или предчувствие?
      Кто знает, что на самом деле имела в виде Аули Косторыма.
      Однако из ста тысяч гипотез, выдвинутых ею, лишь одна не нашла своего подтверждения...
      
      ***
      
      -Привет, дорогой!
      Невысокая темноволосая женщина ласково и с видимой охотой прижалась губами к шершавой щеке Керта, задержавшись на ней чуть дольше, чем следовало. Возможно, она хотела немного большего, чем дружеский поцелуй. Возможно, когда-нибудь, если Керт неожиданно посмотрит на неё другими глазами...
      Впрочем, добрые приятельские отношения с Кертом тоже устраивали Глорию. С ним она чувствовала себя легко и беззеботно, будто ласточка в небе. Однако на этот раз в глубине его проницательных карих глаз затаилась тревога. Губы казались бледными, чуть пересохшими. На щеках - алые пятна.
      - Что тебя беспокоит, Керт? - спросила она, жестом указывая на уютный кремово-жёлтый диванчик.
      Керт послушно сел, широко расставив длинные ноги, и внимательно посмотрел на Глорию.
      - Ответь, как специалист, можно ли верить словам ясновидящих?
      - Господи, Керт, - воскликнула женщина и всплеснула ладонями, - откуда подобные вопросы? Ты же отлично понимаешь, что любое предсказание - всего лишь видение, пересказанное так, как будет удобно увидевшему. О том, что произойдёт на самом деле, не знает никто.
      - А если речь идёт о прошлом?
      Глория задумчиво пожевала губами, а затем понимающе усмехнулась.
      - Хочешь, чтобы я подтвердила или опровергла предсказание Аули?
      - Значит, ты тоже слышала, - вздохнул Керт .
      - Я предполагала, что ты придёшь ко мне...
      - Я настолько предсказуем?
      - Нет, просто знаю, что ты не сможешь спокойно спать, пока не будут расставлены все точки над "i". Правда, не думаю, что смогу тебе сильно помочь. Прошлое для меня - тайна. Всё, что я могу - это погрузить тебя в транс...
      - Мне не нужно моё прошлое, - возразил Керт, но Глория перебила его, прижав свой палец к его губам.
      - Прошлое твоих предков. Всё, что заложено в твоей генетической памяти. Это ты можешь увидеть, да...
      - Насколько далеко? - серьёзно спросил Керт, рассеянно убирая её руку, - надеюсь, я не увижу своих предков в звериных шкурах, лепечущих на первобытном языке?
      - Но это было бы идеально, не правда ли? - улыбнулась Глория и покачала головой, - у меня вряд ли хватит сил на столь глубокий транс. Но с вами, совершенными людьми, всё немного проще. Вы - новый генотип, а значит, путешествие будет не столь уж далёким.
      - 1908 год? - глаза Керта вспыхнули.
      - Я не могу ручаться, - тихо сказала Глория, - ты готов?
      - Прямо сейчас?
      - А когда ещё?
      - Готов...
      Глория велела ему лечь на спину и расслабиться, а сама присела у изголовья и стала водить руками перед его глазами. Губы её проговаривали едва слышные слова. Керт не мог разобрать её шёпот, как не прислушивался, а потом вдруг увидел взгляд - жёсткий, колючий, пронизывающий до костей. Зрачки Глории стали напоминать глубокие колодцы, затягивающие внутрь с непреодолимой силой. Керт почувствовал, как кто-то или что-то сорвало его с места и беспощадно бросило в тёмные затягивающие воды.
      Это были уже не глаза - это была пучина, трясина, клейкая на ощупь, ни холодная, ни тёплая - никакая. Словно он провалился в никуда и цеплялся ладонями ни за что. И, наконец, Керт увидел свет и устремился к нему всем существом. А вокруг звучали приглушённые задумчивые голоса...
      
      
      -1-
      
      РЕНЕ
      2702 г.
      Ново-Псковск, Россия
      -1-
      Полуденное солнце беспощадно било в глаза. Рене жмурилась, проклиная себя и всё на свете за то, что забыла надеть солнцезащитные линзы. Она приложила руку к опознавательной панели у двери тёткиного дома и стала ждать, когда Натали откроет. Секунды капали одна за другой в бесконечном водопаде минут, наконец, когда внутри уже пробежал холодок волнения, дверь распахнулась, и Рене вошла в дом.
      Тётка встречала её на пороге.
      Рене вздохнула с облегчением, наблюдая как лицо Натали озаряется приветливой улыбкой. Тётка была именно такой, какой Рене привыкла видеть её с самого детства: высокой, красивой, немного полноватой, с глубокой ямочкой на подбородке, придававшей её лицу несколько мужские черты. Только выражение лица было не таким как раньше - живым, весёлым. После гибели мужа и сына два месяца назад в глазах отражались лишь боль и пустота.
      Рене знала, что следует поговорить с Натали, попытаться вернуть к жизни, пока пустота не поглотила её целиком. Вот только, как подобрать слова?
      - Проходи, - сказала Натали, целуя племянницу в щеку, горячую от полуденного зноя, - присаживайся, сейчас я принесу тебе прохладного сока.
      - Спасибо, - поблагодарила Рене и, бросив сумочку на этажерку, устало опустилась в кресло.
      Окинув взглядом комнату, она отметила почти идеальный порядок и почувствовала непреодолимое желание сбежать отсюда куда подальше. Она ещё помнила, как Дейв, её кузен, разбрасывал по комнате игрушки и вещи, а Натали постоянно ворчала, что не успевает убирать за ним. Теперь нет игрушек. И Дэйва тоже нет. Мир вокруг окунулся в густые тёмные краски, которые бежали по щекам, вперемежку с солёной влагой.
      Рене промокнула салфеткой глаза: меньше всего Натали сейчас нужны её слёзы.
      Между тем тётка вернулась из кухни с кувшином сока, с запотевших боков которого стекали струйки воды. Рене посмотрела на холодный напиток, чувствуя, как усиливается жажда.
      - Как там предсвадебная суета? Ещё не рвёт крышу? - как-то совсем уж обычно спросила Натали, протягивая племяннице стакан с соком.
      Рене смутилась: обсуждать торжество в доме, где ещё не убран траур, было не то чтобы совсем неприлично, скорее жестоко. И она с удовольствием сменила бы тему, но Натали смотрела на неё с откровенным любопытством. Значит, придётся отвечать.
      - Всё в порядке. Крыша пока цела, - Рене даже сумела выдавить из себя улыбку.
      Натали улыбнулась в ответ - тепло, искренне, от души. Рене вдруг подумала, что мужества и выдержки тётке не занимать. Она бы на её месте билась бы в истерике, или уехала куда-нибудь далеко-далеко, забывшись в тяжелейшем приступе мизантропии.
      - Ты счастлива? - неожиданно спросила Натали. Рене вздрогнула и удивлённо моргнула ресницами.
      Счастлива ли она? Безусловно, счастлива! До самой последней черепицы на собственной крыше - счастлива. И так же несчастна, взвинчена до предела и готова послать всё на свете к чёртовой бабушке. Только Натали об этом совершенно необязательно знать.
      Поэтому Рене послушно кивнула головой и цыкнула на прорезавшийся вдруг голосок совести: врать нехорошо.
      Но и правда не всегда бывает необходимой.
      Рене с удовольствием наблюдала, как Натали, забываясь, смеётся и живо рассуждает о том, о сём. О свадьбе, которой может и не быть. О погоде. О работе. Обо всём, кроме своей беды. Лицо её приобрело розоватый оттенок, а глаза заблестели, наконец-то высохнув от слёз.
      Так пролетел час, потом другой. Солнце за окном уже не светило столь ярко, и Рене внезапно вспомнила, что нужно собираться домой. Уходить совершенно не хотелось. Да и было какое-то странное чувство, будто она должна задержаться ещё хотя бы чуть-чуть. Но, посмотрев на часы, Рене поняла, что опаздывает, и решительно сказала Натали "прощай".
      
      -2-
      Дома Рене поджидал очередной "сюрприз" от будущего мужа: видеозаписка с улыбающейся голограммой Берта, кривляющейся на все лады. Он "дико извинялся", что не сможет сегодня провести вечер с любимой женщиной. Что поделаешь, служба. Интересы государства превыше всего!
      Рене выключила запись и опустилась на диван. А ведь она так надеялась, что хоть сегодня он будет рядом.
      Служба! Как бы не так! Берт совершенно бессовестно пользовался "службой" всякий раз, когда хотел укатить с друзьями в клуб: поиграть в футбол или мотополо. Разве так ведёт себя влюблённый мужчина? Рене в этом сильно сомневалась...
      В голову закралась предательская мыслишка: быть может, предложение руки и сердца Берта прозвучало лишь потому, что её отец мог значительно поспособствовать продвижению женишка по служебной лестнице? Мысль эта показалась ей отвратительной, и Рене в отчаянии закусила губу. Для полного хаоса ей не хватало именно этой мысли!
      На запястье завибрировал видеофон. Рене взглянула на крохотный экран. Лицо было незнакомо, однако выглядел звонивший вполне прилично, поэтому Рене не стала отклонять сигнал.
      Перед диваном возникла мерцающая голограмма. Незнакомец представился сотрудником полиции и сообщил, что Натали скончалась около двадцати минут назад. Покойная успела связаться со службой неотложной медицинской помощи, однако обширный инфаркт не оставил несчастной никаких шансов на спасение.
      Выслушав полицейского, Рене закрыла лицо руками и сползла с дивана на пол.
      Если бы она прислушалась к собственному внутреннему голосу, если бы не спешила, словно последняя дура, к беспечному жениху, она была бы рядом. И, возможно, Натали осталась бы жива...
      Рене вытерла слёзы и набрала номер Берта на видеофоне. Сигнал автоматически отклонился. Берту не было дела до остального мира. Пусть он хоть рухнет и рассыплется в прах...
      
      -3-
      Похороны состоялись на следующий день. Рене - заплаканная и без косметики - стояла, оперевшись на отцовский локоть, и слушала надгробную речь. Глаза её слегка покалывали от напряжения и недосыпа. Всю ночь она ворочалась с одного бока на другой, не в силах уснуть. Острое чувство вины не отступало ни на секунду. Если бы она прислушалась к интуиции...
      Если бы не рвалась к Берту, которому искренне на всё плевать...
       Неожиданно на ладонь легла чья-то мягкая и тёплая рука. Сердце ёкнуло от волнения, а губы непроизвольно растянулись в улыбке.
      - Привет, - тихо сказал знакомый голос, - я немного опоздал.
      - Не важно, - прошептала Рене, - главное, что ты пришёл.
      Она слегка сжала пальцы Маркуса - друга детства, и настроение немного улучшилось. Краски уже не казались столь мрачными, а совесть немного поутихла. К концу надгробной речи Рене пришла к выводу, что глупо терзать себя, если ничего нельзя вернуть обратно. Ведь жизнь не топчется на одном месте, перемалывая упущенные мгновения, а неумолимо несётся вперёд.
       На выходе из похоронного зала Рене с благодарностью обняла друга за плечи и прижалась носом к его щеке. Тут же почувствовала, как руки Маркуса скользнули по её спине, касаясь, будто ненароком. В голову закралась скабрезная мыслишка, что Маркусу, должно быть, очень приятно обнимать её - совсем не по-дружески...
      - Вот как, голубки, развлекаетесь, - голос Берта, полный сарказма, внезапно вернул Рене к реальности и заставил вздрогнуть, - не могли, что ль, подождать, а не устраивать мелодраму при всём честном народе.
      Рене отпрянула от Маркуса и взглянула на неизвестно откуда взявшегося жениха. Она и подумать не могла, что он появится на похоронах Натали.
      Берт Климов стоял чуть поодаль, прислонившись спиной к стене, и поигрывал связкой брелков в виде старомодных знаков зодиака. Губы его скривились в иронической усмешке, а глаза казались холодными, будто застывшие голубые льдинки.
      - Надо же, - заметила Рене, - ты пришёл.
      - У меня были дела, - пожал плечами Берт, даже и не думая менять позу, явно ожидая, пока она сама подойдёт и поприветствует его поцелуем.
      - У всех есть дела, Климов. Жизнь расписана чуть ли не по минутам, - раздражённо бросила Рене, - но есть такие моменты...
      - Я сочувствую твоей тётке, Рене, - сказал Берт и протянул ей руку, - но поверь - ей уже всё равно: пришёл кто-то на панихиду или нет. К тому же теперь ей намного легче.
      - Как ты можешь?!
      - А что я такого сказал? - усмехнулся Берт, - все мы понимаем, что это правда. Тяжело терять тех, кого любишь. Вот поэтому я и не хочу иметь детей...
      Рене внутренне сжалась и начала медленно считать до десяти, изо всех сил пытаясь держать себя в руках. Ей хотелось залепить Берту пощёчину.
      За его чёрствость и за свои разбитые надежды. За то, что он всё-таки сволочь, а она наивна и глупа...
      Перед глазами поплыли воспоминания, словно кадры из прошлого: она и Маркус стоят на берегу моря и наблюдают, как в воздухе над волнами парят огромные переливающиеся всеми цветами радуги, прозрачные шары. В них люди - машут друг другу и улыбаются. Сталкиваются, а потом отскакивают обратно, падая на мягкие, словно резиновые стенки шаров. Некоторые шары падают на волны и послушно катятся к берегу - те, чьим хозяевам поднадоело парить в воздухе.
      Всё это напоминало Рене выпущенные из трубки гигантские мыльные пузыри. Они и надувались точно так же: человек забирался в капсулу, и она медленно выталкивала его с противоположного конца, уже заключённого в пузырь. Он уносился прочь, подхваченный порывом искусственно созданного ветра.
      - Пойдём? - предложил Маркус, заметив интерес Рене к новомодному развлечению. Девушка радостно кивнула. Они схватились за руки и побежали к капсулам.
      Ветер разбросал их шары в разные стороны. Маркус полетел направо, а Рене почему-то помчалась вперёд, прямо на один из свободно парящих шаров. Лобовое столкновение. Шары словно приклеились друг к другу и вместе упали в воду.
      Уже на берегу Берт Климов - высоченный темноволосый здоровяк, прошёлся своим острым язычком, насчёт того, что русалки норовят достать его даже в воздухе и столь бесцеремонным образом. Рене торопливо извинилась, хотя особой вины за собой не чувствовала, и отошла в сторону, ища глазами Маркуса. Но это вовсе не значило, будто она осталась равнодушной к мужскому очарованию Берта. Как раз наоборот. Поэтому и поспешила удрать.
      Но оказалось, что Берт Климов отчаянно верил в судьбу. Даже если она повернулась к нему спиной и демонстративно выискивала среди десятков парящих шаров того другого, с которым пришла на берег и намеревалась уйти.
      Внешность Рене ничем не отличалась от десятка других женщин, пожиравших глазами спину бравого космонавта, но почему-то Берт выделил именно её...
      - Вон! Убирайся из моей жизни, Климов! - процедила Рене сквозь зубы, - и больше никогда, слышишь - никогда не возвращайся.
      
      ***
      
      Солнце неожиданно стало тускнеть, а картинка в сознании - расплываться. Керт почувствовал, как по телу пробежала неприятная дрожь. Всё вокруг немного кружилось, будто в угасающем вальсе.
      Глория, немного бледная, с бисеринками пота на висках, сидела перед ним, скрестив на груди руки.
      Керт почувствовал себя виноватым за то, что заставил её напрягаться. Это ведь его прихоть, его сомнения...
      Он взял её ладонь в свои пальцы и поднёс к губам. Глория слабо улыбнулась.
      - Прости меня, - прошептала она сдавленным голосом, - мне нужно немного передохнуть.
      - Да нет, это ты меня извини, - сказал Керт, вскакивая с дивана, чтобы помочь ей прилечь, - пожалуй, с тебя хватит. И с меня тоже. Главное я понял - мои предки были обыкновенными людьми.
      - Что ты вспомнил? - с интересом спросила Глория, - расскажи.
      - Да так, мемуары далёкой родственницы. Ничего особенного. Обыкновенная девушка, разочарованная в любви.
      - Вполне по-человечески, - усмехнулась Глория.
      - Да, - махнул рукой Керт, - жаль, конечно. Но это совсем уж давняя история. Не знаю, что увидела Аули. Но внеземной цивилизацией там и близко не пахнет.
      - Значит, будем пробовать ещё, - твёрдо сказала Глория.
      - Стоит ли? Каждое поколение до меня - это очередная любовная история, которая заканчивается рождением моего следующего предка. Может, кому-то это и будет интересно...
      - Память ничего не подбрасывает просто так.
      Керт задумчиво провёл рукой по подбородку, стараясь вспомнить, что же такого важного он мог упустить, и в тот же миг мир перед глазами вдруг начал кружиться, а потом и вовсе исчез, растворившись в потоке белоснежного света.
      Керт опустился на подушку и погрузился в глубокий сон...
      
      -2-
      
      БЕРТ
      2702 г.
      -1-
      Жизнь ребят, патрулирующих космос, весьма богата на всевозможные события и приключения, но по-настоящему опасной она не была никогда. Никаких сверхсильных космических пиратов, террористов, инопланетных вторжений - всё это осталось на страницах фантастических романов. Солдаты патрулировали межпланетные перевозки, перелёты, сопровождали исследовательские экспедиции, охраняли немногочисленные колонии, оказывали помощь кораблям, терпящим крушения.
      Климов дослужился до звания лейтенанта, что его вполне устраивало, так как более высокий чин предполагал безвылазное руководство операциями, а Берт предпочитал активные действия пусть и минимальной, но всё-таки, бюрократии.
      Сейчас он шёл по коридору патрульного крейсера "Юкаста-541628" и молча кивал на приветливые возгласы ребят - членов команды. С ними он работал бок о бок вот уже пять лет и почти каждого считал родным. И так было каждый день, за исключением сегодняшнего. Этот день определённо не задался.
      С самого утра Климов находился в прескверном расположении духа.
      Сначала ему не хотелось вылезать из постели. А потом потянуло вдруг на куда-то далеко - берег моря. А ещё лучше - океана. Проваляться на жёлтом песке весь день, абсолютно ничего не делая, только слушая, как волны накатывают на берег, и морская пена шипит, растворяясь под лучами солнца.
       И чтоб Рене была рядом, только не молчала как всегда, а щебетала, словно заведённая птичка.
      Стоп! Какая Рене. Берт совсем забыл, что в его жизни больше нет никакой Рене. Она выбросила его оттуда - безжалостно, больно. Променяла на этого слюнявого профессора - станционную крысу, едва ли совавшего нос дальше орбиты Земли.
      "Они, кстати, неплохо смотрятся вместе" - подумал Берт и в раздражении швырнул в стену любимую связку зодиаков. Безделушки не рассыпались - только упали на пол с глухим стуком. Берт выругался про себя и наклонился, чтобы поднять игрушку.
      Он приказал себе перестать ревновать и переключиться на что-либо другое.
      Он не любил Рене, не любил - ни минуты, ни секунды, даже мгновения.
      Да, им было хорошо вместе. Да, она была надёжна, умна, красива, но...
      Семья, дети, любовь до гроба - это всё не для него. Жизнь предлагает слишком много возможностей, чтобы посвятить себя одной-единственной женщине.
      "Какие-такие возможности?" - ехидно пропел внутри него голосок, к которому, впрочем, Берт не стал прислушиваться. Слава Богу, дело так и не дошло до свадьбы. Иначе всё получилось бы весьма прозаично, как у его собственных родителей - сделавших ребёнка и разбежавшихся каждый по своим углам. Кто в искусство, кто в карьеру. Один лишь Берт всё время был, словно шалтай-болтай - мозолил глаза и спихивался по очереди от одного к другому.
      Климов не был уверен, что станет относиться к собственному ребёнку как-то по-другому. А значит, не стоило плодить на свет очередное злобствующее существо.
      Хорошо, что Рене сама его бросила. Она была до тошноты хорошая, и ему никак не подворачивался повод сделать это самому. Главное теперь, чтобы такой финт не сказался на карьере Берта. Впрочем, усмехнулся он про себя, никаких особых высот он пока не достиг. Просто тянул уже ставшую привычной служебную лямку. Берт горячо любил свою работу, несмотря на то, что когда-то ожидал намного большего...
      - Лейтенант Климов, - раздался голос из спикерфона, - капитан вызывает вас в рубку.
      Берт немного оживился и бодро прибавил шагу. Что может более полезным, чем с головой окунуться в работу? Тогда все ненужные сожаления отойдут на второй план, а то и вовсе исчезнут, словно прошлогодний снег.
      Плеск волн потихоньку затих в его ушах. Образ бывшей девушки растаял вместе с воображаемой пеной.
      В рубку Берт влетел практически счастливым.
      - Капитан, - с порога начал он и поднял руку, чтобы отдать честь, но капитан Тренс нетерпеливо оборвал церемонию приветствия.
      - Времени в обрез, Климов, - хриплым голосом сказал капитан, - в шесть ноль-ноль по межпланетному времени, то есть около семи минут назад, поступил сигнал о помощи. В квадрате 14.08 "завис" торговый корабль.
      - 14.08? - переспросил Климов и почувствовал, как его прошиб холодный пот. Эти координаты знал каждый. Небольшой пятачок на самом краю галактики возле опасного скопления чёрных дыр, который старались обходить стороной, - это потенциальный риск, кэп.
      - Я в курсе, Берт, - капитан бросил на него колючий немигающий взгляд, словно оценивая: боится Климов или просто осторожничает. Трусам не было места на "Юкасте". Но Климов был уверен: уж он-то никогда не давал повода подозревать его в малодушии.
      - Согласно полученным данным, - чуть помешкав, продолжил капитан, - у торгового судна полностью отказали двигатели и система защиты. Оно беспомощно болтается у самой дыры, и его потихоньку затягивает.
      - Ну, выбора у нас нет, - мрачно улыбнулся Климов, - за это государство нам и платит.
      "Правда, - подумал он про себя, - раньше нам не приходилось так близко подходить к чёрным дырам. Ребята могут начать паниковать".
      
      Капитан отдал приказ о начале спасательной операции. Патрульный крейсер принял курс на квадрат 14.08.
      Вопреки опасениям Климова команда оставалась относительно спокойной. Этому значительно поспособствовало его твёрдое обещание свернуть челюсть первому, кто начнёт паниковать.
      Спустя сорок минут "Юкаста" прибыла к месту крушения. Однако корабля на месте не оказалось. Вернее, он был. Только то, что от него осталось, вряд ли можно было назвать кораблём.
      Взглянув в иллюминатор, Берт понял: среди плавающих в космическом пространстве обломков торгового судна спасать было некого.
      - Смотрите, капитан, - сказал он вслух с присущим ему сарказмом, - какой раритет. Я удивлён, что он вообще вышел в космос. Думаю, владелец - тот ещё скряга.
      - Или контрабандист, - заметил первый помощник капитана Майк, - какого хрена ему шляться так далеко от обычных торговых путей?
      - Это не наше дело, - возразил капитан, - разбираться будет полиция. А мы пока осмотрим обломки.
      - Но, капитан, - воскликнул помощник, - думаю, мы вряд ли найдём даже целого робота, не говоря уже о людях. Стоит ли рисковать?
      - Мы обязаны осмотреть место крушения. Готовьте разведывательную капсулу. Добровольцы есть?
      Ответом была тишина. Несколько пар глаз внимательно смотрели на капитана. Берт с усмешкой заметил, как некоторые убрали руки за спину и скрестили пальцы в ожидании приговора.
      - Лейтенант Климов! - громко сказал капитан, - раз добровольцев не наблюдается, будем тянуть жребий...
      - Не стоит, Тренс, - не меняя насмешливого выражения лица, заявил Берт Берт, - я полечу. Во всей вселенной не найдётся Чёрной дыры, которая не подавилась бы, проглотив меня, и не вырыгнула обратно.
      Капитан Тренс едва заметно улыбнулся в ответ, и в глазах его промелькнуло виноватое выражение. Климов понимал, что капитан рассчитывал на такое решение своего лейтенанта. Сколько раз они прикрывали друг другу задницу, выбираясь из досадных переделок! Тренс знал Климова, как свои пять пальцев, и бессовестно воспользовался этим, сыграв на давно изученных нотах. Но Берт его не винил: не мог же капитан отправить в разведку писающее в штаны от страха существо. У Климова, известного своей бесшабашностью, куда больше шансов вернуться целым и невредимым.
      Берт зарядил капсулу и стартовал с патрульного корабля к обломкам того, что ещё утром было торговым судном. Он медленно облетал каждую часть, внимательно осматривая поверхность. Вполне могло статься, что какой-нибудь чудом уцелевший горе-космонавт держится из последних сил за обломок.
      Берт Климов не верил в чудеса. Поэтому и работу свою выполнял машинально, без лишних эмоций. Проверив обломки, Климов развернул капсулу и направился к "Юкасте". Однако не успел пролететь и треть обратного пути, как раздался взрыв.
      Через передний иллюминатор Климову было видно, как уцелевшие части торгового корабля утонули в клубах дыма. Капсулу завертело по часовой стрелке и отбросило в сторону.
      Берт ещё успел подумать о том, что совесть погибшего экипажа судна была не так уж чиста. После этого он отключился, ударившись головой об иллюминатор.
      Когда он пришёл в себя, капсула вращалась уже не столь быстро. Климов собрался с духом и рывком подтянулся к пилотскому сидению. Усевшись, он пристегнул ремень, чего никогда не делал раньше. И взглянув на космическое пространство сквозь лобовое стекло, замер с открытым ртом.
      - Мать твою, - прошептал Берт одними губами. И в тот же миг пожалел, что не знает ни единой молитвы.
      Перед его взором расстилался совершенно невозможный пейзаж. Мозг отказывался верить глазам, которые и хотели бы, но не умели лгать.
      Огромное розово-оранжевое марево, принявшее форму эллипсоида, переливалось и дрожало посреди чудовищных колодцев чёрных дыр. Они вовсе не были чёрными - скорее густо-синими - и кружились, словно в бешеном калейдоскопе. В их глубину невозможно было смотреть. Глаза резало до слёз, а дыхание перехватывало от животного первобытного страха.
      Марево становилось всё больше и, казалось, надвигалось на "Юкасту", зависшую в вакууме без малейшей попытки улететь в сторону. Берт почувствовал, как его пульс, разрывая виски, бьётся, словно пытаясь выскочить наружу.
      "Вот он какой - настоящий ад", - подумал Берт. И в этот момент произошёл второй взрыв.
      
      -2-
      Капсулу Берта снова отбросило в сторону, противоположную скоплению дыр. Маленькое разведывательное судёнышко долго вертелось, словно игрушечный волчок, полностью лишённое возможности маневрировать. Климов держался, вцепившись изо всех сил в ручки пилотского сидения, и старался не смотреть на то, что происходило за иллюминатором капсулы.
      Когда судёнышко, наконец, приостановилось, он открыл глаза, но тут же зажмурился. За бортом капсулы всё полыхало невыносимо ярким розовым огнём.
      "Огонь не может быть розовым", - подумал Берт и осторожно посмотрел сквозь сомкнутые пальцы.
      Он увидел, как мимо него пронеслось нечто, напоминающее вихрь из розовых искр. Чуть позже, достигнув скопления дыр, вихрь вдруг стал расплываться, словно густой кисель, приобретая местами оранжевый оттенок. И прямо в этот кисель стремительно направлялась "Юкаста". Кораблём явно кто-то управлял, однако Берт отказывался поверить, что, находясь в здравом уме, капитан Тренс повёл бы крейсер сквозь космическое явление непонятного происхождения. Да и на маневр это мало походило.
      Нос "Юкасты уже погрузился целиком" в розовое марево, когда Берт услышал обрывки фраз, доносящиеся из коммуникатора:
      "Какая-то чертовщина. Темно, пусто. Тихо. Странная темнота. Готов поклясться: она густая. Словно кисель. Чертовщина. Трудно дышать. Что с кислородом?! Кислород в норме... Передать сигнал о помощи...Помогите...Трудно дышать..."
      Холодный липкий пот выступил на лбу и висках. Берт видел, что "Юкаста" уже практически целиком вошла в марево и, самое ужасное, он не увидел её с обратной стороны этого адского пятна. Будто крейсер погрузилась в кислоту и медленно растворился.
      "Что делать? - промелькнуло у него в голове, - Что?!"
      Чёрные дыры до сих пор оставались величайшей загадкой человечества. Все привыкли считать, что огромные тёмные провалы - и есть те самые дыры. Но вот это оранжево-розовое явление не упоминалось ни в одном источнике, ни в единой книге.
      "Может, это просто космический мираж?"
      Так или иначе, датчики на капсуле по-прежнему принимали сигнал, идущий с "Юкасты". Значит, корабль где-то существовал. Быть может в самом пятне. Берт всматривался в него до рези в глазах. В горле пересохло. Ладони стали холодными от волнения.
      Голос рассудка подсказывал Климову, что пора уносить ноги, пока пятно не проглотило его самого. Однако что-то глубоко внутри не давало ему сдвинуться с места. Что-то давно забытое и всячески отрицаемое самим существом Берта.
      Он один на этом крохотном космическом судёнышке, способном вместить ещё четыре человека, как минимум. Кислорода и топлива вполне хватит, чтобы протянуть до ближайшего патрульного корабля. И если не будет тянуть и вылетит сейчас же, то вполне успеет привести помощь.
      Руки легли на панель управления, а губы скривились в ухмылке. Он вспомнил, как они сами "успели" помочь торговому судну. Вряд ли земной патруль долетит вовремя.
      Берт понимал, что столь мощный крейсер мог бы самостоятельно выбраться из пятна, если только корабль не повредило взрывом. А раз так, экипаж "Юкасты" обречён. Если только помощь не станет медлить. Каждая минута - чья-то жизнь.
      Четыре человека. Четыре жизни он сможет спасти на своей капсуле...
      Берт сложил ладони на затылке и откинулся на спинку кресла. Обычно он никогда не думал так долго. Но ему никогда не приходилось решать фатальные вопросы.
      Четверо отцов и мужей вернутся домой к своим жёнам и детям...
      А если марево затянет его самого? Вероятность такого варианта событий выходила на первое место среди наиболее ожидаемых. И самым благоразумным было просто улететь отсюда, спасая собственную шкуру. Плевать на трибунал. Его наверняка оправдают, ведь в законе ничего не сказано о том, что он обязан рисковать жизнью, прыгая в чёрные дыры.
      Но как тогда жить дальше, зная, что он даже не попытался их спасти?
      Четыре человека...
      Словно четыре призрака, они будут следовать за ним по пятам, всю жизнь, являться в кошмарах и теребить совесть, которая, оказывается, у него всё-таки есть...
      Берт Климов зарычал от злости, дёрнул рукой рычаг управления и полетел вслед за "Юкастой".
      Оранжево-розовое марево уже поглотило патрульный крейсер целиком и начало уменьшаться. Хотя Берт не исключал, что от напряжения у него начались галлюцинации.
      Нырнув в невыносимо яркий кисель, Берт неожиданно очутился в открытом космосе.
      
      По ту сторону марева оказалось вполне обычное межгалактическое пространство. Берт развернул судёнышко, чтобы рассмотреть пятно, сквозь которое только что прошёл, однако увидел лишь крохотное, размером с футбольный мяч, облачко, тут же растворившееся прямо у него на глазах. Берт мотнул головой и зажмурился. Однако, открыв глаза, обнаружил, что ничего не изменилось.
      Вокруг по-прежнему был космос. Кое-где мерцали звёзды, собравшиеся в неизвестные Берту созвездия. Темнота имела немного странный, чуть сиреневатый оттенок, отчего-то напоминая северное сияние.
      Берт Климов сглотнул образовавшийся в горле комок и сделал глубокий вдох. Он понял, что находился в совершенно чужой, незнакомой галактике. Быть может, даже в другой Вселенной, выход из которой только что захлопнулся у него за спиной.
      Недалеко от капсулы Климов разглядел "Юкасту", свободно плавающую в вакууме. Корабль не подавал никаких признаков того, что на борту остался кто-нибудь, способный управлять судном. Но в то же время, Климов отчётливо помнил, что "Юкаста" вошла в марево сама - чётко и ровно. Неуправляемый никем крейсер не может так летать. А автопилот никогда не поведёт корабль в несуществующий на звёздной карте квадрат.
      Значит, Берту придётся подняться на "Юкасту", чтобы спасти тех, кто был ещё жив. А также починить систему подачи кислорода, потому что на капсуле они вряд ли продержатся долго в чужой галактике. Неизвестно, когда они смогут найти обратный выход.
      Климов очень надеялся, что таковой существует. Иначе быть не могло. Ведь как-то они попали сюда, а значит, непременно сумеют выбраться обратно.
      Очень осторожно Берт подлетел к патрульному крейсеру и запросил разрешение на стыковку. Ему никто не ответил. Тогда Климов сам выбросил трос и прикрепился к борту корабля поближе к аварийному выходу. Надев скафандр, он выбрался из капсулы и пополз по обшивке крейсера, на первый взгляд казавшейся совершенно неповреждённой.
      Открыть аварийный люк труда не составило. Проникнув внутрь "Юкасты", Климов отметил, что внутри корабля непривычно тихо. Слабо мерцали лампочки аварийного освещения. Гравитация была в норме. Датчики кислорода работали как обычно. Только коридоры были пусты. И это не предвещало ничего хорошего.
      Стараясь не шуметь, Климов направился в рубку, где и обнаружил всех членов команды, лежавших на полу в неестественных позах. Берт наклонился над ближайшим к нему телом и вздрогнул: лицо парня было искажено в нелепой гримасе, глаза широко раскрыты, а губы вытянуты, словно он пытался ими что-то ухватить. Кожа казалась жёлтой, как папирусная бумага. Берт прикоснулся к щеке парня, но тут же отдёрнул руку. Тело бедолаги окоченело от холода, в то время как термометр в рубке показывал плюс двадцать градусов по Цельсию.
      Берт неспеша обошёл всю команду, осматривая и прощупывая пульс каждого. Все, как один, были мертвы. Климов отстегнул скафандр и со злостью швырнул его себе под ноги. Ноздри вдохнули воздух, насыщенный кислородом. Атмосфера была нормальной.
      "Так отчего же они умерли? Весь экипаж!" - подумал Климов, ощущая, как ему становится жарко в плотном герметическом костюме, предназначенном для выхода в открытый космос. И это было нормально.
      Всё на корабле казалось нормальным, и только тела были насквозь промёрзшими, словно облитые азотом. Но нигде не было и следа азота. Да и откуда ему взяться в рубке?
      Что же это за чертовщина?!
      Берт Климов опустился на колени и почувствовал, что его сейчас стошнит. Горькая зловонная масса вырвалась из горла, забрызгав брюки. Тело забилось в ознобе, а желудок пронзила тупая боль. Ему и раньше бывало паршиво, но никогда так, как сейчас, когда перед глазами было столько трупов - столько знакомых ему лиц, почти родных и безнадёжно мёртвых.
      Ведь это, по сути, была его семья...
      Его единственные, по-настоящему близкие люди.
      Берт Климов вытер рукавом остатки рвотной массы с губ и подбородка и зарыдал. Нет, он не был слюнтяем и изнеженным эстетом - таких попросту не берут в патруль. Просто он ещё никогда не видел столько трупов сразу.
      Последние пятьдесят лет на Земле не было войн. Люди разучились, скрипя сердце, смотреть на мёртвые тела своих друзей и молча прятать слёзы.
      Берт Климов на мгновение ощутил себя маленьким мальчиком, испуганным и потерянным в тёмной страшной комнате. Однако здравый смысл подсказывал, что не время сейчас раскисать.
      Во-первых, следовало выяснить, всё ли в порядке с самим крейсером. Сможет ли "Юкаста" лететь?
      Во-вторых... Берт подобрал с пола скафандр и водрузил на голову. Всё-таки в защитном костюме безопаснее. Неизвестно, что убило команду. Быть может, это явление повторится ещё раз.
      В-третьих, не мешало бы убраться из этой галактики к чёртовой матери. Только бы найти выход.
      Климов подошёл к панели управления и взглянул на мониторы. Ничего. Всё пусто. Ни одного сигнала, ни единой зелёной точки, которые говорили бы о том, что сигнал о помощи принят, и какой-нибудь космолёт спешит на помощь. Вокруг только звёзды - далёкие, холодные, незнакомые...
      Неожиданно Берт ощутил нечто позади себя. Не услышал, не почувствовал кожей, а именно ощутил: на крейсере было ещё одно разумное существо. Разумное - потому что Берта не покидало чувство, будто кто-то скользит в его сознании, перебирает мысли, словно стопку архивных записей, выискивая неизвестно какую информацию, заглядывает глубоко - чуть ли не в самую душу.
      - Что тебе нужно? - мысленно спросил Берт, не разжимая губ.
      Существо услышало и переместилось куда-то влево от Климова, зависнув в воздухе пеленой прозрачного тумана. Берт слегка повернул голову и застыл в изумлении, наблюдая, как в воздухе движется что-то невидимое, принимая непонятные смутные очертания, то складываясь, то распадаясь, будто прозрачные частички калейдоскопа.
      - Кто ты? - прошептал он.
      - Правильнее было бы спросить - что ты? - ответило существо на вполне человеческом языке. Однако Климов не успел удивиться. Ответ последовал незамедлительно, - нет, ты не прав. Я не знаю языка Землян. Я вижу твои образы, выстраиваю в логические цепочки, и посылаю тебе свои. Наши сознания вошли в контакт.
      - То есть, ты попросту читаешь мои мысли?
      - Твой вид не способен контролировать даже простейшие мыслеформы, - многозначительно заявило существо, - к тому же они шаблонны. Тебе никогда не приходило в голову их освободить? Это значительно ускорило бы естественную эволюцию...
      Берт зажмурился и попытался глубоко вдохнуть. Скорее всего, он надышался какого-нибудь галлюциногена, когда находился без скафандра. Климов начал подозревать, что причиной всего является груз на взорвавшемся торговом судне. Но почему тогда он до сих пор жив? Ведь на момент взрыва его капсула находилась куда ближе к эпицентру, чем "Юкаста"...
      - Я и говорю: шаблоны. Причина обязана лежать на поверхности, не так ли? - лениво заметило существо.
      - Да что ты за ерунда? - раздражённо вскричал Берт и с досадой двинул кулаком в капитанское кресло, - я разговариваю с воздухом, мать твою!
      - Отнюдь, - сказало существо, - воздух не обладает сознанием.
      - Тогда - что ты такое?
      - Хм-м-м... из всех известных тебе понятий, мне больше всего подходит чистый разум.
      - То есть ты - это поток разумной энергии?
      - Не совсем. Энергия имеет свойство трансформироваться в иные виды энергии. Я же - постоянен.
      - Ты инопланетянин? - догадался Берт, и почувствовал, как от существа к нему ринулся поток весёлых эмоций.
      - В данном случае инопланетянин - это ты. Гуманоид из соседней Вселенной.
      - Понятно, - растерянно прошептал Берт, - а ты не мог бы показаться? Мне не по себе оттого, что разговариваю с невидимкой.
      - Я далеко не невидимка. Просто моё тело совершенно иной плотности. Наиболее удобной для работы разума.
      - Откуда ты знаешь - как удобнее, - улыбнулся Берт, - я бы лично не хотел быть летающей мыслеформой. Нервные окончания, знаешь, иногда такая приятная штука...
      - Клеточная ткань смертна, - воскликнуло существо,- когда-то мы не слишком отличались от таких, как ты. Разум угасал вместе с телом. Но зато теперь мы свободны!
      Берт улыбнулся. Похоже, инопланетянам не чужда вполне человеческая романтика.
      - Я не нахожу логики в этой вашей романтике, хмыкнуло существо.
      Оно определённо фиксировало и анализировало каждую мысль, подумал Климов и ему опять стало не по себе. Если это галлюцинация, то она явно вышла из - под контроля.
      - Откуда ты взялся? - внезапно поинтересовался Берт. - Ты, случайно, не знаешь, что это было за пятно, сквозь которое мы попали сюда?
      - О, это был щит. Мы убрали его, чтобы пропустить вас внутрь, а затем поставили вновь.
      - Но зачем?
      - Опять шаблон, - проворчало существо, - зачем спрашивать, если ответ крутится у тебя в голове. Правильный, кстати.
      Берт Климов похолодел. Мысль, промелькнувшая в голове, была безумной и очень страшной.
      - Да не собираюсь я препарировать тебя, словно лягушку, - успокоило его существо, - издевательство над живым организмом - это моветон. К тому же, ты для меня совершенно ясен. Почти.
      - А что случилось с экипажем? Почему они мертвы? - спросил Климов.
      - Я освободил их разум. Он теперь во мне. Я изучаю сущность того, что вы называете людьми. Но ваш разум быстро угасает. Люди живут за счёт энергии, а она быстро трансформируется.
      - Ты убил всех?! - закричал Берт и начал пятиться назад
      - Да, согласно вашим понятиям это убийство. И мне даже немного неловко, ведь я нарушил весьма достойные принципы. Но я не видел смысла дальнейшего существования человеческих тел в нашей вселенной.
      - Вы могли просто нас отпустить!
      - Не мог...
      Столь, казалось бы, простой ответ поставил Берта в тупик. Действительно, зачем? Зачем отпускать подопытных кроликов? Чтобы они привели ещё партию любопытных, снующих туда-сюда в поисках мифических Вселенских богатств? Проще убить небольшую группу, нежели истреблять целые стада.
       - Почему тогда я ещё жив?
      Существо помедлило с ответом. И, хотя Берт не мог его видеть столь ясно, как любой другой из окружающих его предметов, ему показалось, что оно рассматривает его очень внимательно, словно пытаясь найти хоть малейшую дырочку, через которую оно смогло бы пролезть в душу...
      - Почти, - задумчиво прошептало существо, - ты очень интересный индивидуум, Берт Климов. Я хочу тебя изучить.
      - Чёрта с два, - воскликнул Берт, чувствуя, как его охватывает ярость. Этот никчемный сгусток энергии, мнящий себя профессором Вселенной, не сможет поглотить его сознание, чтобы копаться там подобно навозному червю. Только не в его голове.
      Берт Климов осторожно отстегнул с пояса бластер и быстрым движением приставил к своему виску.
      - Прости меня, Рене. Положа руку на сердце, я всё-таки тебя любил...
      Лёгкий хлопок, и боль, молниеносно пронзившая каждую клеточку возбуждённого мозга. А после - тишина. И ночь, в которой не предусмотрено звёзд, а только холод и вечная темнота...
      
      Существо неспеша подлетело к тому, что ещё секунду назад было Бертом Климовым и плавно опустилось на его плечо. Оно уже не было бесцветным, а напоминало чуть розоватый полупрозрачный кисель. Таким существо и подобные ему создания становились в минуты веселья.
      - Какой же ты глупец! Наивный глупец, - сказало оно, заглядывая в застывшие глаза лейтенанта, - тело - всего лишь сосуд...
      
      - Ну как? - спросила Глория, едва Керт открыл глаза, - ты спал довольно долго. И несколько раз вскрикивал во сне.
      Керту действительно было не по себе. Сердце лихорадочно колотилось в груди. Перед глазами расплывались круги.
      - Да, я как будто очутился в кино. Только всё казалось более чем реальным. Я вроде бы даже умер...
      Керт не успел договорить. Голову пронзила ужасная боль, сковавшая все движения и застлавшая всё вокруг. Он сжал ладонями виски и рухнул на колени. Сознание заполнила темнота - густая, словно чернила. Тело затряслось в конвульсиях, и Керт начал кататься по полу, только бы остановить, приглушить на секунду боль.
      Глория вскочила с дивана и с тревогой опустилась рядом с ним. Керт неожиданно затих. Она осторожно провела пальцами по его мокрому от пота лбу и стала прощупывать пульс. Его не было.
      Глория испуганно воскликнула и бросилась к видеофону...
      
      
      3 Ооалус-Орсихт
      -1-
      - Рад проникнуться тобой, уважаемый творец Орсихт!
      Ооалус-Орсихт на долю секунды потемнел, что означало лёгкое замешательство, но почти мгновенно обрёл себя и вновь принял обычный вид. Ооритуксир-тет прибыл неспроста. Равно как и приветствовал его столь провокационным образом.
      Проникнуться сознанием Ооалуса, воспринять его мыслеформы и пока ещё зародыши будущих мыслей - не что иное, как обычный шпионаж, к которому Выносящие решение прибегали каждый раз, когда жители галактики Трёх Оахт сталкивались с пришельцами из иных уголков Вселенной.
      
      Они тщательно изучали только что открытые миры, стараясь выявить полезные для себя компоненты, с удовольствием делились информацией, иной раз, открывая для чужих миров совершенно новую ступень эволюции.
      Далеко не каждая цивилизация встречала оахтиров дружелюбно. И если на сопротивление в целях самообороны Выносящие решение смотрели с пониманием, то другие проявления агрессии сбивали с толку, а иногда и откровенно расстраивали жителей галактики Трёх Оахт.
      Некоторые организовывали группы, чтобы изучать, как тогда казалось, нелогичное поведение инопланетных существ. Искали причину и повод, выстраивали целые пирамиды решений, проводили эксперименты...
      Добропочтенные учёные и даже величайшие из творцов селились рядом с этими существами, невзирая ни на условия, ни на окружающую среду. Они обучали их наукам, мудрости, учили добру и бескорыстию. Как им виделось, оахтиры делали святое дело.
      Всё рухнуло в единый момент.
      Наступил миг, когда ученики взяли от своих учителей всё, что могли, и осознав, что теперь они стали столь же сильны и искусны, решили избавиться от ненужных уже конкурентов.
      
      Смерть оахтиров была страшна. Эти существа, в принципе, могли жить вечно, если не нарушать целостность их сознания. Но они сами дали оружие в руки врагов, и горько поплатились за собственную доверчивость...
      Однако тогда оахтиры не знали, что такое - не доверять кому-либо. Не знали они и о страшном заболевании, которое впоследствии обнаружили в клетках восставших против них существ. Болезнь оказалась неизлечимой, и поражала каждое существо ещё в утробе матери. За редким исключением рождались абсолютно здоровые особи, однако прочие не воспринимали их как нормальных и всячески старались искусственно привить своим детям болезнь.
      
      Оахтиры окрестили заболевание магус-корра-хо.
      
      Впоследствии разразилась страшная война. Жители других галактик, воспитанные и обученные оахтирами, пришли на помощь своим учителям и благодетелям. Оахтиры выжили, но не только благодаря этому вмешательству.
      Нет...
      Ученик способен превзойти учителя. Но только если сам умеет думать правильно. Магус-корра-хо глушила здравый смысл, заставляя подчиняться своим слабостям и порокам. В итоге жители заражённых галактик истребили самих себя, а остатки уничтожили оахтиры.
      На первый взгляд всё снова встало на свои места.
      Прошло огромное количество космических циклов, и всё постепенно забылось, затерялось в глубинах памяти. На свет появились новые оахтиры.
      Однако вкус победы теперь сквозил горечью...
      Гармония Вселенной была нарушена. Оахтиры стали другими. Они научились недоверию. Перестали исследовать другие галактики. А обнаружив хоть малейший признак магус-корра-хо, безжалостно уничтожали заражённых жителей.
      Главным для оахтиров стали мир и покой во Вселенной. Магус-корра-хо могло оказаться заразным. А новая война была недопустимой. Пусть таким - примитивно-варварским способом - оахтиры сознательно берегли собственную галактику от уничтожения...
      
      -2-
      - Что за истину ты ищешь в моём сознании, Ооритуксир-тет? - прямо спросил Ооалус Орсихт, приблизившись почти вплотную к посланнику Выносящих решение.
      - Истину познания, о творец!
      - Истину? - Орсихт слегка порозовел, - какую истину мог я почерпнуть у существ, стоящих на столь примитивной ступеньке эволюции? Ты пришёл сюда узнать, почему я до сих пор не уничтожил корабль пришельцев. Выносящие решение в раздумии?
      - Отнюдь, творец! Они ожидают решения. Твоего решения.
      - Моего? Ха! Когда это Выносящие принимали мои решения всерьёз?
      - Всегда, о творец... - скромно заметил посланник.
      Орсихт потемнел до густого пепельного оттенка и горько вздохнул. Действительно, от него порой зависело многое. От его мыслей, идей, выводов. И хотя Выносящие далеко не всегда адекватно воспринимали его идеи, идти вопреки мнению Орсихта не решался никто.
      Ведь он творец. Священное слово в устах каждого оахтира. Обычные жители галактики Трёх Оахт могли предсказывать, анализировать, постигать, копировать, но не создавать. Лишь немногие рождались творцами. Ещё меньше одарённых сумели удержать этот дар...
      Ооалус иногда задумывался - награда ли это или несчастье - способность творить. Только такие, как он могли изменять Вселенную, и только они понимали, насколько ничтожны их силы перед ней самой.
      - Передай Выносящим, что скоро предоставлю им ответ. А пока - я в раздумии.
      - Я не могу вернуться с пустыми словами, Орсихт, - упрямо сказал посланник.
      - Хорошо, - согласился творец, - можешь взять тела. Я передам тебе их сознания.
      Посланник удовлетворённо пискнул и стал растекаться в пространстве, собирая потоки информации, посылаемые ему Орсихтом. Внезапно, он вздрогнул и мгновенно свернулся в небольшой клубок.
      - Магус-корра-хо! - испуганно воскликнул Ооритуксир-тет, - эти существа полностью поражены! Каждая мыслеформа...
      - Знаю, - печально ответил Орсихт, - но я бы попросил не спешить с выводами. Я ещё недостаточно изучил...
      - Но они примитивны. И поражены! Их следует уничтожить!
      - Если ты не заметил, Ооритуксир, эти существа мертвы.
      - Да, творец. Но я не это имел в виду!
      - Передай Выносящим, что моё решение ещё не готово.
      - Но, Орсихт! - возмущённо воскликнул Ооритуксир, - в подобных случаях решение только одно.
      - Я знаю, посланник, - упрямо ответил творец.
      Ооритуксир-тет хмыкнул и взлетел под потолок корабля. Покружив немного, он принял свой обычный вид и сухо броил Орсихту.
      - Выносящие никогда не примут иного решения. Пока наши галактики соприкасаются...
      - Я не хуже тебя знаю правила, сын Третьей Оахты!
      - Да быть тому. Выносящие будут ждать. Но недолго...
      С этими словами посланник исчез, оставив Ооалуса Орсихта в одиночестве на корабле пришельцев.
      Едва мыслительное пространство вокруг него стало пустым, творец любовно огляделся вокруг. Он питал слабость к примитивным механизмам. Эволюция каждого народа протекала в своём собственном русле, отличном от других. Творец радовался, когда находил нечто схожее с иными цивилизациями, внимательно изучал отличия, но ещё больше его интересовало, что эти существа делали вопреки законам Вселенной и почему.
      Когда "Юкаста" попала в его поле зрения, творец мгновенно рассмотрел в ней обычный пример отрезанных от иных вселенных цивилизаций, развивающихся довольно стандартно. Такие цивилизации возникали то здесь - то там, в отдалённых галактиках, не представляя собой никакого интереса, поскольку изначально были обречены на гибель.
      Цивилизации замкнутого круга, - так называли их жители Трёх Оахт. Поражённые магус-корра-хо, они погибали от своих собственных рук, причём довольно быстро. Хотя некоторые из них держались дольше остальных по не совсем понятным учёным оахтирам причинам.
      Цивилизация солнца, из которой прибыла Юкаста, могла погибнуть ещё несколько космических циклов назад, а последние тысячелетия - попросту выживала, но всё-таки держалась. Вопреки всему. Медленно агонизировала, но, похоже, не собиралась гибнуть...
      Почему так?...
      У Ооалуса не было ответа на этот вопрос, и он горел желанием выяснить, что такого есть в этих гибнущих мирах, что держит их на плаву?
      Магус-корра-хо неизлечима. Он это знал. Но одно из этих существ бессознательно отвергало болезнь, противилось ей, и магус-корра-хо отступила, потихоньку погибая, а заодно пожирая своего носителя изнутри. Слабый огонёк, который показался Орсихту весьма занятным, определённо заслуживал внимания.
      
      -3-
      
      Существо открыло глаза, морщась от нахлынувшей резкой боли. Приподнялось на подушке и с опаской огляделось вокруг. Взгляд его растерянно блуждал по голым металлическим стенам, на секунду остановился у иллюминатора, и вдруг вспыхнул, отражая смешанные чувства радости и досады.
      - Я думал, тот свет выглядит по-другому, - губы существа искривились в горькой улыбке, а на щеке появилась глубокая ямочка.
      - Ваша галактика до сих пор верит в загробную жизнь, - хмыкнул Орсихт, - и никак не избавится от религиозных идеалов. Поэтому вы и толчётесь где-то там, на низших ступенях эволюции.
      - Не скажи, - мрачно заметило существо и провело рукой по волосам, а затем ущипнуло себя за мочку уха.
      - Больно, - пожаловалось оно, - значит, я жив. Хотя точно помню, что недавно умер и...
      - Сознание умирает не сразу, - ответил Орсихт, - оно ещё живёт некоторое время. А потом остаются мыслеформы, которые продолжают жить без телесной оболочки достаточно долго. По вашим меркам. И ничтожно мало - по меркам Вселенной. Иногда они проникают в чужую оболочку. Но скорее всего безвозвратно угасают. Энергия рассеивается и принимает иную форму.
      - Значит, смерть - это финиш?
      - Не совсем, - усмехнулся Орсихт, - вы, земляне, ещё не научились управлять собственной энергией, сохраняя её сущность. Поэтому ваша жизнь постоянно обновляется - за счёт смерти других. У вашей энергии тоже есть то, что вы называете инстинктом самосохранения.
      - То есть, мы попросту убиваем друг друга, чтобы выжить? - усмехнулось существо, - тоже мне, открыл Америку!
      - Всё совершено не так, Берт Климов, - Орсихт изобразил подобие вздоха, - цивилизация солнца живёт по принципу замкнутого круга: если есть начало, следовательно, должен быть и конец. Поэтому вам чуждо понятие бесконечность...
      - Разве можно жить вечно?
      - Можно, - мечтательно сказал Орсихт, - главное, освободить себя, позволить расти ввысь, а не умирать, чтобы возродиться вновь.
      - По-моему, это чушь, - покачал головой Климов и спрыгнул с кушетки.
      Подойдя к иллюминатору, он прильнул лицом к стеклу и молча уставился на звёзды - холодные, чужие, неласковые. Орсихт догадывался о том, что чувствовал Берт. Страх. Желание забраться в какой-нибудь укромный уголок и спрятаться, пока не придёт помощь.
      Только она вряд ли придёт...
      - Зачем я тебе? - спросил Берт.
      Орсихт распластался на кушетке и на несколько секунд принял форму человеческого тела.
       Берт оглянулся и увидел самого себя - только прозрачного. Ооалус уловил эмоции, заструившиеся вокруг лейтенанта. Небольшое замешательство, а потом веселье. Губы Климова дрогнули в невольной улыбке.
      - Ты смешной, - заметил он, поглядывая на Ооалуса, прищурив глаза.
      - Поверь, я тоже нахожу тебя занятным.
      - Поэтому и воскресил меня? Решил завести комнатную собачку. Поверь, я и куснуть могу.
      - Вряд ли ты сможешь укусить воздух. К тому же, у меня отсутствуют нервные окончания.
      - Да уж... Вам чужда радость секса.
      - Секс? - удивился Орсихт, - мы редко размножаемся. Скорее, это происходит само собой.
      - Кто не знает боли, не знает и наслаждения. Кто не знавал утраты, не ведает услады обретения. Как ты считаешь, вечная жизнь - достойная компенсация за отсутствие её смысла?
      - Вот оказывается, как понимают это земляне, - грустно улыбнулся Орсихт, - вы умираете, чтобы печалью обострялось чувство радости? Стираете, чтобы писать заново? Понятная концепция, только весьма глупая. Вселенная может подарить столько счастья, что тебе трудно это представить. Нужно просто расставить руки и принять его...
      - К сожалению, оттуда, откуда я прибыл, звёзды с неба не падают, - скептически вздохнул Климов, - скорее, камни.
      - В тебе столько противоречий, Климов! Я бы мог оставить тебя здесь и научить жить вечно...
      - Но ты собираешься снова меня убить, - почти равнодушно закончил Климов, однако Ооалус уловил едва заметную искорку надежды, вспыхнувшию в его сознании, но тут же погасшую..
      - У меня нет выбора, - печально ответил Орсихт, - прости...
      
      Берт глубоко вздохнул и вновь обратил свой взгляд к звёздам. Ооалус заинтересованно облетел вокруг него и вновь проникнул в его сознание.
      Берт думал о том, что где-то там, среди этих звёзд, возможно, есть крошечная точка - его родное Солнце, которое сейчас светит на Землю, согревая его Рене...
      
      "Рене... Почему так больно её любить?
      Потому что хочется верить, что это чувство будет длиться вечно и не исчезнет, как это случается чаще всего с любящими друг друга людьми. Ему не хотелось кусочек. Берту хотелось весь спектр. Всю радугу, все семь цветов.
      Но любовь не может длиться вечно.
      Наступит день, когда она его разлюбит. А может, он её. И всё будет, как у его родителей: разбитая чаша и размазанный по полу клей в виде возможного ребёнка. Только этот клей мало что склеит, скорее, будет липнуть к ногам, вызывая чувство раздражения.
      Так уже было один раз в его жизни. И это повторится вновь.
      "Избушка-избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом"
      А оттуда обязательно выскочит Баба-Яга и закричит:
      "К Ивану - задом, к лесу - передом!"
      Глупая сказка. Наивный конец. В жизни всё обычно заканчивается где-то посередине..."
      
      - Ладно, - хмыкнул Берт, - я ведь умер уже один раз. Второй... Чёрт побери, этот как прыжок с парашюта.
      - Теперь страшно? - полюбопытствовал Орсихт.
      - Мурашки по коже, - признался Климов.
      - Я не собираюсь убивать тебя сразу, - успокоил его Орсихт, - так что можешь расслабиться.
      - Я бы выпил, - попросил Берт.
      - Не стоит, лейтенант. Страх и желание убежать подальше от реальности - как раз одна из причин гибели вашей цивилизации.
      - Но если ты и так всё знаешь - какого хрена было меня воскрешать?
      Ооалус Орсихт плавно подлетел к иллюминатору и заглянул в него.
      - Ты не совсем обычный землянин.
      - Мне с детства говорили, что у меня в башке ветер, - задумчиво улыбнулся Берт, - и со мной, пожалуй, не стоит связываться. Я...
      - Ты победил в себе маггус-корра-хо.
      - Что за хрень?!
      - Болезнь. В твоём понимании - это синдром власти. Желание подчинить себе всех и вся любой ценой. Даже ценой жизни всей планеты.
      - Ах, это...
      - Не "это", мой дорогой друг. Путеводная звезда, упрямо освещающая дорогу вашей смерти.
      
      -4-
      
      Это был довольно странный период в жизни Берта Климова. И ещё более необычный для Ооалуса Орсихта.
      Вдвоём они упаковали тела умерших членов экипажа в погребальные мешки и выбросили в космос: древняя традиция, которую соблюдали самые рьяные космонавты, завещая предать свою плоть межпланетным просторам. Нет большей чести, чем быть похороненным в космосе. Разве что родные и близкие станут горевать, что не смогли в последний раз увидеть дорогого сердцу человека, оставить на его холодной щеке прощальную слезу.
      Ооалус наблюдал со стороны, как менялось лицо Климова, когда тот подходил к тому или иному члену экипажа. Он чувствовал, что для Берта это были не просто люди.
      Друзья...
      Семья...
      Когда отправили за борт последний мешок, Берт прислонился лбом к металлической стене и долго стоял, практически не двигаясь. Кадык на его шее ходил вверх-вниз, словно он плакал. Однако глаза Климова оставались сухими, а выражение лица - отсутствующим.
      Ооалус легонько прикоснулся к нему, но через секунду отпрянул назад, сметённый шквалом бушевавших внутри Климова чувств.
      Боль...
      Горечь...
      Сожаление...
      Острое желание вернуть всё обратно, хоть на секунду, хоть на миг...
      Нелепая картина: Берт Климов на огромной скорости ведёт свою капсулу в ярко-розовое марево, оставив крейсер далеко позади. Марево поглощает капсулу и исчезает навсегда...
      Ещё одна картинка. Симпатичная девушка по имени Рене, прильнувшая к груди какого-то юноши. Одна рука её поглаживает волосы юноши, а другая медленно убирает фотографию Берта, стоявшую рядом на столике, и бросает её на пол.
      И снова боль. Правда, с толикой нежности. Очевидно, в глубине души, Берт желает этой девушке счастья. С кем-нибудь, кто лучше его...
      Эти картинки...
      Ооалус робко, почти несмело, коснулся плеча Берта, но наткнулся уже на совершенно иное препятствие.
      Словно ярким пламенем по ледяному кругу - ненависть, ревность и злоба!
      Орсихт почувствовал сопротивление: Берт пытался бороться. Быть может, поэтому и бежал от тех, других - более светлых чувств. Потому что не хотел давать волю ни тем, ни другим. В этом крылась немалая толика его победы над маггус-корра-хо.
      Однако болезнь никогда не сдавалась просто так. Медленно, но верно, подтачивала его силы - по капельке, по минутке жизни...
      
      - Хочешь, я покажу тебе вселенную? - внезапно предложил Орсихт.
      - А стоит ли? - в глазах Климова зажёгся огонёк, но тут же погас, - Боюсь, я сойду с ума.
      - Не сойдёшь, - тело Орсихта заметно порозовело и сложилось в импровизированную улыбку.
      Что-то шевельнулось внутри него. Какое-то доселе неведанное, но такое приятное сувство. Оно было совершенно чужое, но почему-то Ооалусу не хотелось ни гнать его прочь, ни отрывать от себя его слабые, но настойчивые корни.
      Люди называли это нежность.
      Жители галактики трёх Оахт давно забыли это чувство...
      
      Дни проходили за днями. Ооалус Орсихт знакомил лейтенанта Климова с другими мирами, которых в необъятной вселенной насчитывалось бесконечное множество.
      Берт радовался, будто ребёнок, которого впервые привели в зоопарк. Или нет. Скорее, в музей. И показывали такое, что никому из людей и присниться не могло - даже в самых фантастических снах.
      Творец Орсихт смотрел на него, чувствуя, как к радости подмешивается печаль. Ему так давно не хватало этой детской непосредственности, восторженных глаз и наивных вопросов, которыми засыпал его Климов.
      По сути дела, лейтенант - ещё совсем дитя. По меркам вселенной - птенец, едва вылупившийся из яйца. И это сказывалось, несомненно, сказывалось.
      Берт Климов молодел на глазах. Черты лица разгладились и утратили былую суровость. Исчезли горькие морщинки в уголках рта, добавлявшие ему лет. Даже походка - из осторожно крадущейся превратилась в свободно летящую...
      Вот оно - счастье, подумал Орсихт. Всё-таки несправедливо, что оахтиры не могут иметь собственных детей. Быть может, в этом вечном круговороте жизни и смерти есть особый смысл?
      Если бы не маггус-корра-хо, солнечная цивилизация считалась бы одной из самых счастливых.
      Берт Климов был наглядным примером. А Ооалус Орсихт вдруг вспомнил и по-новому осознал причину, заставившую иных творцов тысячу световых циклов назад искать воспитанников среди чужих цивилизаций.
      Сотворить чудо - вот что действительно имело значение...
      
      -5-
      
      Ещё один космический цикл двигался к своему завершению. Совет уважаемых и выносящих Решение собрались на крошечной планете Оахтул, чтобы обсудить самый важный вопрос уходящего цикла.
      Цивилизация солнца. Пришелец с планеты Земля.
      Страшный недуг, объявившийся вновь во вселенной.
      Ооритис-ко-тил, верховенствующий нынешним циклом, призвал творца Орсихта дать ответ перед жителями Трёх Оахт.
      Ответ, который лишь самую малость касался галактики оахтиров.
      Ответ, решающий судьбу землян.
      Ооалус Орсихт выплыл на середину площади советов и прикоснулся к мыслеформам каждого, кто находился вокруг. Настроение коллег не внушало особой надежды, однако Орсихта уважали, ибо он - Творец.
      - Мы готовы принять твою речь, Ооалус Орсихт! - голос верховенствующего был ровным и чуточку безразличным, как и полагалось среди оахтиров.
      - О, достопочтенные жители трёх Оахт! - воскликнул Орсихт, готовясь произнести пламенную речь. Эмоции он собрал в тугой комок и спрятал глубоко в сознании, дабы оахтиры не смогли возражать, что он действует импульсивно.
      Он говорил долго. Рассказывал о том, как прекрасна и велика вселенная, о том, что им следует приумножать чудеса, а не уничтожать галактики. Оахтиры внимательно слушали. Однако мысли их были пусты.
      Закончив, Ооалус ещё раз окинул взглядом Совет и с отчаянием понял, что проиграл. Оахтиры не ведали жалости к поражённым маггус-корра-хо.
      Космическая чума требовала крещения огнём. А пузырёк с лекарством никто так и не смог откупорить.
      - Ты и сам знаешь ответ, творец, - после некоторого молчания сказал Верховодящий, - до окончания космического цикла Солнечная цивилизация должна быть уничтожена. Вместе с твоим пришельцем...
      
      -6-
      Ооалус Орсихт медленно вплыл на капитанский мостик "Юкасты" и замер, проникаясь мыслями, витающими в пространстве.
      Мысли Берта...
      Много интересного было в этих мыслях. Берт рисовал картины миров, увиденных в первый раз в жизни. Не упуская ни малейшей детали, добавляя к ним новые, привычные ему, земные черты.
      Среди пейзажей нередко мелькало лицо девушки - нежное, привлекательное, озарённое светлой улыбкой. А рядом малыш - совсем ещё кроха. В клетчатых штанишках. В левой руке - верёвка от воздушного змея.
      У девушки не было имени. Только образ. Образ матери - любящей, заботливой и нежной. А ребёнок...
      Ооалус вгляделся ещё немного и понял: малыш - это сам Берт. Вернувшийся в детство, рисующий свою судьбу заново - с чистого, красивого листа...
      Каким бы он стал, если б у него было счастливое детство, настоящая и бескорыстная родительская любовь?
      Ооалус на мгновение представил себе этого человека - нового Берта Климова - таким, каким он сам хотел себя видеть. И вдруг понял...что видит себя...
      Творец даже не подозревал, насколько дорог стал этому пришельцу. Внутри что-то шевельнулось, запищало, завертелось, путая мысли и мешая думать...
      Как он сможет убить Берта?
      В углу мостика возникло движение. Это Климов, очнувшись от размышлений, вскочил на ноги, чтобы приветливо махнуть рукой Ооалусу. На лице написана улыбка, волосы взъерошены и беспорядочно рассыпаны по плечам.
      Творец Орсихт беззвучно подплыл к нему и повис над потолком, не решаясь делиться мыслями. Но Берт и так всё понял.
      Глаза его потемнели, а на скулах заиграли желваки.
      - Велели убить меня?
      - С чего ты взял? - Орсихт всё время пытался понять, почему иные существа лгут, и вдруг понял. Но он вряд ли умел это делать.
      Берт Климов криво усмехнулся, подавляя вздох горечи и разочарования, настойчиво рвущийся из груди.
      - Ты весь потемнел, Ооалус. Сквозь тебя невозможно ничего разглядеть.
      Ооалус ничего не ответил. Густой кисель его плоти растёкся по стене, отчего-то напомнив Климову намокшую тряпку. Должно быть, он сильно страдал.
      - Да, старик, - пробормотал Климов, - сблизились мы с тобой. Немного. Что уж теперь! Когда ты станешь... В принципе, какая разница. Давай скорей.
      - Прости, Берт! - воскликнул Орсихт, впервые в жизни завидуя человеческому телу. Люди умеют чувствовать. Умеют избавляться от эмоций - физической болью, слезами...
      Ооалусу приходилось держать это всё в себе.
      Он с ужасом смотрел, как краснеют щёки Климова и покрываются синими пятнами. Как он хватается за горло, словно пытаясь разжать невидимые руки, перехватившие дыхание. Инстинкт выживания. Даже умирая, он цепляется за жизнь из последних сил.
      Ещё несколько секунд...
      И вот он лежит на полу. Мёртвый, с широко раскрытыми глазами, в которых застыл страх. Берт Климов боялся умереть. Действительно, боялся.
      До самой последней минуты, он надеялся, что Ооалус решится оставить ему жизнь. Хотя понимал, что такое вряд ли возможно.
      Творец Орсихт опустился рядом с телом Берта и проникнул в его сознание. В последний раз...
      Маленький мальчик резво скачет на лугу, усыпанном васильками. Ему хорошо. Он смотрит на Орсихта и протягивает тому руки, словно забыв, что оахтир не сможет взять его ладони в свои.
      Сын... Его сын... Берт Климов не мог быть никем иным. Ведь он не знал другого отца - другого, который смог бы подарить ему мир.
      "Что ты наделал, Орсихт!" - подумал Ооалус, - "ты лишил себя смысла самой жизни. Вечность. Свобода. Но где же счастье?"
      Счастье лежало бездыханное, навеки ушедшее без малейшей надежды на обратный билет.
      "Но ведь я могу вернуть его к жизни, - рассуждал творец, - могу! Но зачем? Оахтиры не примут его. Заставят уничтожить. Как и его планету...
      Но зачем? Зачем уничтожать то, что может стать чудом?
      Да, но я забыл о маггус-корра-хо!"
      И снова боль. Снова - приступ отчаяния. Ооалус вознёсся к потолку, затем стремительно рухнул вниз, на тело Климова, и вдруг представил, что может владеть его этой плотью. Чувствовать то же, что и он.
      Сквозь мрак печали прорвался робкий лучик надежды. Ооалус собрался с мыслями и стал думать, проворачивая в сознании тысячи сложнейших задач.
      Оахтиры не подвластны маггус-корра-хо. У них иные гены - намного сильнее людских. И если человек, такой, как Берт Климов, возьмёт частичку генов оахтиров...
      Правда, времени оставалось мало. Катастрофически мало. Но Ооалус чувствовал, что сможет что-нибудь придумать. Он всё-таки творец.
      
      -7-
      - Приветствую тебя, верховенствующий!
      - Рад проникнуться тобой, Творец Орсихт.
      Оахтиры обменялись приветствиями и приступили к обычной дружеской беседе.
      Ооритис-ко-тил, однако, довольно быстро перевёл разговор на интересующую его тему.
      - Почему корабль пришельца до сих пор существует, Орсихт?
      - Я изучаю его, - осторожно ответил Творец.
      - Но зачем? Цивилизация солнца должна быть вот-вот уничтожена!
      Ооалус помедлил с ответом. Отплыв на приличное расстояние, он послал Верховенствующему мощную волну эмоций.
      - Я думаю, оахтиры должны дать ей шанс!
      - Не глупи, творец! Я не знаю, что творится с тобой в последнее время, но...
      Ооритис-ко-тил оборвал свою речь на полуслове и замер в изумлении, наблюдая, как тело Ооалуса медленно рассеивается в пространстве. Оставалось лишь несколько угасающих мыслеформ.
      - Оахтиры никогда не пойдут на убийство себе подобных, - слабо проговорил Орсихт.
      - Никогда не думал, что ты способен на это...
      Верховенствующий уныло смотрел, как исчезает последняя мыслеформа, затем взметнулся вверх и полетел туда, где находился корабль землян. Но он опоздал.
      Всего лишь миг - и "Юкаста" растворилась в оранжево-розовом мареве. Проход захлопнулся, отрезая путь в чужую галактику.
      Ооритис-ко-тил порозовел - лишь немного, с оттенком горечи. И послал вслед Ооалусу прощальную мысль.
      - Ты ничего не добьёшься, творец! Даже с твоим вмешательством. Цивилизация обречена. Это лишь вопрос времени...
      
      Глория нервно металась из угла в угол, пока робот-санитар сканировал тело Керта.
      - Вам лучше присесть, мадам, - раздался вежливый, почти человеческий голос. На физиономии робота застыло учтиво-вежливое выражение.
      - Господи, скажи, что с ним всё будет в порядке, - шёпотом молила Глория.
      - Сожалею, мадам, - в тоне механического чуда звучало сочувствие, - но ваш друг умер.
      - Но как? - изумилась Глория, - сделайте что-нибудь!
      - Это невозможно, мадам. Если бы у вашего друга просто остановилось сердце... Но всё дело в мозге. Его деятельность полностью прекращена. Это необратимо.
      Глория зажала ладонью рот и стала шарить второй рукой вокруг себя в поисках опоры. Очевидно, робот был проинструктирован на подобную реакцию, поэтому ловко подхватил её под локоть и подвёл к кушетке. Глория забралась на неё с ногами и обхватив колени, прижалась их к груди и громко зарыдала.
      Робот бесшумно накрыл тело Керта полупрозрачной пластиковой простынёй и включил холод. В помещении было тепло, а процесс разложения начинался довольно быстро.
      - Я погубила тебя, - сипло прошептала Глория, бросив прощальный взгляд на Керта, - зачем, ну зачем ты ко мне пришёл?!...
      
      
      4
      ВОЗВРАЩЕНИЕ
      
      -1-
      2702 г.
      Станция "Миллениум -14", Россия.
      Тихий осенний вечер. Небо над стеклянным куполом станции сплошь усыпано звёздами и блестящими точками спутников, прочерчивающих непрерывные линии на тёмно-синем полотне.
      В душе царила та же темнота, только вместо звёзд были слёзы - чёрные, липкие, прожигающие пространство косыми полосками.
      Как, оказывается, легко послать всё к чёрту. И как тяжело, если пожелание внезапно сбудется. Особенно, если ты не готова это всё отпускать.
      Рене проклинала тот миг, когда эмоции взяли верх, и она прогнала Берта, наговорив немало обидных слов. Она не хотела, чтобы он уходил. Не хотела...
      Она не представляла, как будет жить без него...
      Рене подняла дрожащую ладонь и прислонила её к панели коммуникатора.
      - Маркус! - позвала она, увидев, как на панели замигала лампочка, - впусти меня, Маркус!
      - О, - воскликнул Маркус, распахивая дверь, - так скоро?
      Он бегло окинул её взглядом - с ног до головы. Рене знала, что на щеках у неё - алые пятна, на лбу - мелкие бусинки пота, и что больше всего она сейчас напоминает паровой котёл, готовый вот - вот взорваться. Но Маркус только улыбнулся - немного грустно, и дотронулся до кончиков пальцев.
      - Ты что - бежала?
      -Рене кивнула и виновато улыбнулась. Она совсем забыла, что бегать по коридорам станции запрещено. Однако мысли её были заняты совершенно другим. Да и что такое запреты, когда...
       - Как дела? Есть новости? - спросила она и облизнула пересохшие губы.
      Маркус заворожено следил за каждым её движением. Рене заметила его взгляд и покраснела. Маркус мотнул головой, словно стряхивая с себя наваждение, и отвернулся к мониторам.
      - Пока нет, - с деланным равнодушием ответил он, - надеюсь, в центр не пришлют штраф за превышение скорости передвижения по станции?
      Рене не была уверена - шутит ли он или говорит всерьёз, однако не стала зацикливаться. Она поискала глазами стул, подошла к нему и с облегчением опустилась на мягкое сидение.
      - Хочешь чего-нибудь выпить? Сока, например?
      Рене покачала головой и уставилась на мониторы. Словно могла увидеть что-то такое, что упустил Маркус. Мониторы были безлико-тёмными и не показывали ей ничего, кроме далёкой россыпи звёзд.
      - Ты думаешь? - начала Рене и запнулась. Вопросов было слишком много, чтобы сформулировать в один-единственный, но самый важный.
      Маркус посмотрел на неё с пониманием, однако сказать что-либо не успел.
      Створки боковой двери разъехались, пропуская в помещение двоих в форме. Рене вздохнула. Маркус вздрогнул и вцепился костяшками пальцев в спинку кресла, в котором только что сидела Рене.
      - Привет, пап, - слабо улыбнулась Рене и поднялась навстречу вошедшим.
      - Какого ты здесь делаешь? - недовольно буркнул полковник Улисс.
      Рене и не ожидала иной реакции.
      
      
      
      - Рене? - брови одного из вошедших поползли вверх от удивления, - какого... ты здесь делаешь?
      Девушка немного смутилась, но лишь на мгновение. В конце концов, она имеет право знать, что происходит. Гораздо больше прав, чем кто-либо в этом центре. Она выпрямилась и с вызовом посмотрела прямо в глаза вошедшего.
      - А ты как думаешь, пап?
      - Я думаю, что тебе пора домой!
      - Попробуй, выставь меня отсюда, - прошептала Рене, но отец услышал её и нахмурился.
      Давно минул тот возраст, когда можно было положить её на колено и отшлёпать. Или поставить в угол. Запереть в своей комнате и приказать сидеть там пока...
      - Мне хотелось бы знать, кто пустил вас сюда? - подал голос второй военный. Судя по погонам на кителе - капитан.
      Ответом была тишина. Все как-то дружно опустили глаза в пол, делая вид, будто не слышали вопроса. Маркус слегка покраснел и принялся сосредоточенно изучать мониторы.
      - Значит, любую крепость можно взять обыкновенной дружбой? - саркастически спросил отец Рене, глядя то на дочь, то на Маркуса.
      Оба упрямо молчали.
      - Просто отлично, - проворчал мужчина, глянул искоса на своего спутника и добавил. - Знакомьтесь, капитан Чак Ордынцев. Начальник патрульной службы. Моя дочь - Рене Улисс. С Маркусом, полагаю, вы знакомы.
      - Рад познакомиться, госпожа Улисс. Жаль только, что повод...
      Капитан Ордынцев слегка замялся и вопросительно посмотрел отца Рене. Брови полковника Улисса нахмурились. На лбу обрадовалась глубокая складка. Ордынцев благоразумно замолчал.
      - Извините, что доставляю вам неудобства, - неожиданно сказала Рене, - но мне важно. Поймите. Очень важно...
      Она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. Полковник посмотрел на неё с укором, однако Рене знала, что глубоко-глубоко, под маской суровой решимости, скрывалась боль. Он не привык видеть дочь несчастной. И не знал, что это настолько... выбивает из колеи.
      - Пока мало что известно, - заметил Маркус и кивнул на мониторы, - не очень весело, правда?
      На тёмно синем экране мерцали звёзды. И больше ничего.
      - Прокрути-ка ещё запись, - осипшим голосом попросил капитан Ордынцев. На лбу его выступили капельки пота. Никогда прежде ни один патрульный крейсер не исчезал в никуда.
      Маркус послушно поставил запись, и несколько минут прошли в абсолютной тишине. Все, не отрываясь, смотрели на экран, на котором происходило необъяснимое.
      - Чёрт знает что, - пробормотал полковник, - больше похоже на галлюцинацию.
      - Спутники не употребляют галлюциногены, - пошутил Маркус, однако лица других остались серьёзными.
      - Чёрные дыры... Что о них известно? - шёпотом спросила Рене.
      - Очень много. Теоретически. И совсем мало - реальных фактов. Природу этого явления объяснить не могу. Что это за розовые и оранжевые кляксы... Да кто его знает! Что угодно...
      - И мы никак не можем помочь?
      - Спасательные крейсеры вовсю изучают этот сектор. Быть может, именно в этот момент...
      Маркус перевёл взгляд на панель управления. Подрагивающими от волнения пальцами провёл по кнопкам, как вдруг услышал сигнал. Датчики зафиксировали что-то, связанное с пропавшими.
      - Смотрите! - воскликнул Маркус, - там, на мониторе... Сигнал. Точнее, послание. Код 144789альфа5
      - Это код "Юкасты", - после некоторой паузы произнёс Ордынцев. - Что в послании?
      - Сейчас, оно идёт очень медленно. Должно быть, его отправили издалека.
      - Откуда? - спросила Рене.
      - Я не знаю, - на лице Маркуса было написано удивление. - Я ни черта не понимаю. Но подождите, вот текст послания.
      На экране одно за другим появлялись слова - неспеша. Словно зловещие предзнаменования...
      "Чертовщина. Темно, пусто. Тихо. Какая странная темнота. Готов поклясться, она густая, словно кисель. Чертовщина. Трудно дышать. Что с кислородом?! Кислород в норме...Передать сигнал о помощи...Помогите..."
      Рене почувствовала, что больше не в силах удержаться на ногах, и опустилась в кресло. Тут же сильная рука отца легла на её плечо и легонько сжала, словно напоминая: "Я здесь, я с тобой...что бы ни случилось, я всегда с тобой". Рене положила свою ладонь поверх отцовской, и на губах её заиграла слабая улыбка.
      - Погодите, - сказал Маркус, - ещё один сигнал.
      Рене взволнованно вскочила на ноги и замерла, боясь прервать молчание даже случайным вздохом. В голове настойчиво стучали молоточки. Сердце, казалось, не выдержит. Сорвётся и взорвётся тысячами крошечных кусочков.
      - Сигнал пропал, - сообщил Маркус через несколько минут. - Но...вот он опять. Правда, теперь немного другой. Будто бы раздвоился... Вот, снова один. Странно как-то. Ведь идёт он... Чёрт возьми, сигнал идёт с Земли.
      Чак Ордынцев сделал круглые глаза и громко присвистнул.
      - Бред какой-то, - недоверчиво хмыкнул полковник Улисс и подошёл к монитору. - Ахинея.
      - Вовсе не бред, - обиженно сказал Маркус. - Сигнал бедствия "Юкасты 541628". Компьютер выдал абсолютное совпадение.
      - Как это возможно? - опомнившись от шока, спросил Ордынцев.
      - Не знаю... Но он точно идёт отсюда.
      Маркус указал какую-то точку на мониторе.
      - Музей загадок инопланетных цивилизаций... Должно быть, там находится некое приёмо-передаточное устройство, которое ловит и передаёт сигнал...
      - Что нам делать? - воскликнула Рене и медленно обвела взглядом каждого из присутствующих в комнате.
      Ордынцев глубоко вздохнул и посмотрел на часы.
      - Если не будем копаться, сможем долететь туда примерно через час.
      - Уже ночь, - возразил полковник. - Мы не можем заявиться в музей ночью.
      Рене молча покачала головой и ринулась к выходу. Мужчинам не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней.
      
      -2-
      
      Спустя полтора часа в здании музея собралось приличное число народа. Помимо Рене, Маркуса, полковника Улисса и капитана Ордынцева в музей примчался заведующий, приволокший за собой вереницу учёных, с озабоченным видом столпившихся у входа.
      - Господи, они-то откуда взялись? - спросил Маркус.
      - Я должен был объяснить заведующему цель ночного визита. Очевидно, он решил, что эта гвардия "поможет" нам справиться, - ответил полковник Улисс.
      - Сигнал идёт из бокового зала, - заметил Маркус, глядя на портативный прибор.
      - Вы уверены? - переспросил заведующий и многозначительно переглянулся с одним из учёных.
      - Что там находится? - насторожилась Рене, заметив этот взгляд.
      - Тунгусский метеорит. Тайна которого до сих пор не раскрыта.
      Лицо заведующего вытянулось, глаза заблестели, а подбородок слегка подрагивал. Было видно, что ещё немного, и он пустится в пляс от радости, что наконец-то произойдёт нечто из ряда вон...
      - Интересно, есть ли в музее хоть одна раскрытая тайна, - с иронией прошептал полковник Улисс, - думаю, что все экспонаты - грошовая подделка. Ведь прямых доказательств существования инопланетных цивилизаций нет. И вряд ли будут.
      Ему никто не ответил. Все торопливо двинулись в огромный зал, где под сводами прозрачного стеклянного потолка красовались останки древнего инопланетного космолёта.
      Маркус вышел вперёд, держа перед собой прибор.
      На крошечном экране мелькали чёрточки. Из динамиков доносился негромкий монотонный звук.
      Маркус остановился. На лбу выступили капельки пота. Он обернулся и немного растерянно сообщил:
      - Этот корабль... Он передаёт сигнал. Нужно попасть внутрь.
      На лицах учёных отразилось недоумение. По залу пробежал едва слышный ропот. Заведующий музеем деловито кашлянул и выступил вперёд.
      - Хотел бы я, друг мой, чтоб это было возможным. Но... мы можем попасть лишь во внешние отсеки. В них нет приборов управления, да и вообще - каких-либо датчиков.
      - Но нам нужно. Очень нужно, - умоляюще сказала Рене и дотронулась до руки заведующего.
      - Понимаю, - усмехнулся заведующий. Но нам, увы, не решить в один миг задачу, над которой безуспешно бились целых восемьсот лет. Серьёзнейшие учёные, заметьте! Слишком мощная система защиты.
      - И когда вы последний раз пытались? - поинтересовался полковник.
      - Что пытались?
      - Взломать систему защиты.
      - Точно не помню. Около двухсот лет назад. Но с тех пор мало что изменилось. Определить код из двенадцати символов... Никто не уверен, что с энной попытки не сработает система самоуничтожения...
      - Верно, - с иронией произнёс полковник Улисс и отвернулся. Он не слишком любил учёных. Тем более таких, которые трясутся над призраками.
      Он окинул взглядом корабль, неторопливо разглядывая его обветшалую обшивку, выцветшую краску, закопченные иллюминаторы. Нет, за космолётом, естественно, ухаживали роботы, однако никакой уход не мог стереть отпечаток времени на его разбитом корпусе.
      Чуть поодаль стоял капитан Ордынцев. Он тоже рассматривал корабль, однако взгляд его был довольно странным - глубоко задумчивым и чуточку растерянным.
      - Не кажется ли вам, полковник, - глупо улыбаясь, начал Ордынцев.
      Полковник внимательно посмотрел на капитана, однако тот уже не улыбался. Напротив, лицо его побелело, губы сжались в плотную полоску.
      - Вы сочтёте меня идиотом, но...
      Чак Ордынцев приблизился к тунгусскому космолёту и провёл ладонью по эмблеме, выбитой на корпусе...
      Пять звёздочек, треугольник и полукруг посредине, две длинные полоски внизу - эмблема космических патрульных служб. Краска облупилась и потемнела, однако символы были чётко видны.
      - Что такое, капитан? - навстречу спешил заинтересованный заведующий.
      Чак Ордынцев подошёл к входному шлюзу и сорвал пластинку, прикрепленную к боковой панели.
      - Постойте! Я, конечно, понимаю важность ситуации, но... вы не имеете права! Это музейный экспонат!
      - Это собственность космических патрульных служб, - громко сказал Ордынцев и добавил после некоторой паузы. - "Юкаста 541628".
      - Вы в своём уме, Ордынцев?! - сквозь зубы прошипел полковник.
      - Так написано на борту.
      За одну секунду в зале воцарилась идеальная тишина. Слышно было, как пищит прибор Маркуса, улавливая сигнал, идущий от корабля.
      Полковник Улисс провёл рукой по волосам, не в силах осознать то, что только что выдал Ордынцев. Но...
      Тунгусский космолёт действительно напоминал обычный патрульный крейсер. Несколько сот таких же летает в космосе по всей солнечной галактике. Однако этому кораблю более восьмисот лет!
      - Бред какой-то, - вытирая со лба пот, прошептал заведующий музеем.
      Между тем капитан Ордынцев встал напротив шлюза и произнёс вслух своё имя, а также персональный код.
      Корабль тут же замигал тысячами разноцветных огней.
      - Анализ голоса завершён. Рады приветствовать Вас на борту, капитан Ордынцев, - отозвался бортовой компьютер.
      Рене едва слышно вскрикнула и закрыла руками лицо. Один из учёных предусмотрительно схватил её за локоть, опасаясь, как бы та не упала в обморок.
      - Врач. Срочно нужен врач, - пробормотал он, глядя, как побелело лицо девушки. - Кто-нибудь, свяжитесь с доктором, пусть приедет сюда. Возможно, он ещё кому-нибудь понадобится.
      Полковник Улисс, капитан Ордынцев, Маркус и заведующий музеем один за другим ступили в открытый шлюз. Остальные остались снаружи, поглядывая на корабль с опаской, каждую секунду ожидая, что изнутри раздастся крик ужаса.
      Но внутри корабля было тихо. Мужчины шли по коридору, внимательно изучая каждую деталь, каждую мелочь, встречавшуюся им на пути.
      - Люди попадали сюда и раньше, - тихо заметил заведующий. - А вот во внутренние отсеки никак. В прошлом так и не смогли разобраться в современной системе защиты...Вот ведь какая нелепость.
      Компания остановилась перед входом в жилой отсек, который восемьсот лет назад гордо окрестили "зал саркофагов". Теперь это казалось до смешного нелепым. Однако никому не приходило в голову смеяться.
      - Давай, капитан, - грустно улыбнулся полковник Улисс.
      Он видел, что Ордынцев колеблется. Всё-таки были сомнения, что всё происходящее вокруг - мираж. Но если набираемый им код окажется неверным, его вполне могло убить. А если верным?...
      Это особый внутренний код, единственный для каждого корабля, который знают всего двое: Ордынцев и капитан корабля. Улисс зажмурил глаза, подозревая, что все остальные последовали его примеру.
      - Код принят, - заявила система, и дверь бесшумно распахнулась.
      На пороге неподвижно лежало несколько механических тел. Бортовые роботы. Один из них разбит, двое других, очевидно, просто обесточены. Хотя вряд ли они когда-нибудь смогут нормально работать. Им всё-таки восемьсот лет...
      В глубине стояло одиннадцать гладких прозрачных саркофагов. Капитан и его спутники осторожно приблизились к ним и заглянули внутрь.
      Саркофаги были пусты. В том смысле, что внутри не было человеческих тел, только скафандры, в которые облачались патрульные, когда выходили в открытый космос.
      Полковник Улисс неторопливо прошёлся вдоль ряда саркофагов. Выражение лица его было безрадостным, брови сдвинуты к переносице, руки заложены за спину, в глазах - горечь и недоумение.
      - Как же так?, - спросил он, обращаясь в пространство, - как подобное могло произойти? И куда подевались тела? Разве что...
      Полковник хлопнул себя рукой по лбу и горько улыбнулся.
      "Восемьсот лет! Тела давно истлели и превратились в ничто. Но ведь ещё позавчера, чёрт возьми, я собственными глазами видел Климова на похоронах Натали.
      Видел его нахальную кривую усмешку, видел, как он вертит на пальце свой дурацкий брелок. Ещё позавчера Климов кипел жизнью..."
      - Эй, посмотрите! Что это? - прервал его размышления Маркус, показывая на огромный контейнер в глубине зала. Полковник оторвался о созерцания саркофагов и посмотрел в указываемую сторону.
      Контейнер был довольно странного цвета - серебристый, отливающий голубым перламутром. Посередине располагалась небольшая панель, на которой мерцали крошечные лампочки.
      - Этой штуки не должно быть на борту, - растерянно пробормотал полковник.
      - Давайте, что ль откроем? - предложил заведующий и посмотрел на полковника взглядом ребёнка, выпрашивающего у родителей новый велосипед.
      "Учёный, - усмехнулся про себя Улисс, - им бы только доказательство, что весь этот балаган действительно имеет отношение к иным мирам. Хотя... восемьсот лет, чёрт возьми..."
      - Я не могу позволить, - вслух сказал Улисс, - это может оказаться опасным. Подготовьте бригаду роботов.
      - Прошу прощения, - хмыкнул заведующий, - но, как бы там ни было, этот корабль - собственность музея. До того момента, как вы предоставите соответствующие документы.
      - Да что вы говорите, - улыбнулся полковник, - всего один звонок, и через пять минут этот район будет объявлен зоной повышенной опасности. С эвакуацией гражданских лиц. Так что...
      - Прекратите, - перебил его Чак Ордынцев, - уже поздно спорить.
      В глазах его промелькнул испуг, а рука привычно потянулась к набедренной кобуре.
      Улисс и заведующий обернулись - как раз вовремя, чтобы увидеть, как боковая стена контейнера плавно опустилась вниз. Внутри контейнера было много света, густого, словно туман, яркого, но не ослепляющего. Сквозь него довольно смутно виднелись очертания тела. Живого. Или пока ещё живого.
      Существо приподняло конечность, которая тут же беспомощно опустилась на место.
      - Пришелец? - одними губами спросил Маркус, глядя на Ордынцева.
      Тот пожал плечами и убрал руки с кобуры. Пришелец или нет - существо казалось слишком ослабленным, чтобы представлять угрозу. По крайней мере, ближайшие несколько минут.
      Между тем существо сделало очередную попытку подняться, однако безуспешно. Оно неловко ворочалось внутри контейнера, словно не знало, что делать с собственным телом.
      - Как вы думаете, что с ним? - спросил заведующий Улисса, который, как и все в этом зале, не сводили с контейнера глаз.
      - Если предположить, что восемьсот лет оно находилось без движения, думаю, у него атрофировались мышцы. Конечно, только в том случае, если они у него есть.
      - Может, помочь? - с опаской предложил Маркус, чувствуя, как по телу бегут мурашки от одной мысли, что придётся дотрагиваться до этого существа.
      - Пожалуй, я попробую, - ответил Ордынцев и шагнул вперёд, полный твёрдой решимости выяснить, как выглядит пришелец.
      - Нет, капитан, - оборвал его Улисс, - я приказываю оставаться на месте.
      - Да бросьте, Роберт, - Маркус положил ладонь на его плечо, - это, можно сказать, судьбоносный момент в истории всего человечества.
      
      -3-
      
      Чак Ордынцев приблизился к саркофагу вплотную и склонился над телом пришельца. Сквозь плотный светящийся туман прорисовывалось лицо существа. Слава богу, оно у него было - довольно симпатичное лицо гуманоидной расы.
      Существо увидело Ордынцева и приподняло голову. Губы его стали отчаянно шевелиться, издавая непонятные звуки. Пришелец определённо пытался что-то сказать.
      Чак почувствовал, как ладонь пришельца ухватила его запястье. Он накрыл его ладонь своей и легонько сжал, с удивлением чувствуя прикосновение грубоватой кожи существа. И пальцы - у него определённо были пальцы. Ордынцев неспеша прощупал кисть, костяшки пальцев, которых насчитал четыре, а затем обнаружил и пятый. Совсем как у людей.
      - Ну что там, Чак? - раздалось откуда-то сзади.
      - Да, сейчас, - пробормотал ордынцев и спросил существо, внимательно вглядываясь в его лицо, - я не причиню тебе вред, если вытащу из этой штуки? Блин, да ты же...
      Существо покачало головой и слабо улыбнулось.
      - Ты понимаешь меня? - изумлённо спросил Ордынцев.
      Существо кивнуло и крепко сжало ладонь капитана.
      - Ладно.
      Ордынцев наклонился, чтобы обхватить существо за шею. Подбородок его практически коснулся лица пришельца. Капитан слегка опустил голову и столкнулся с ним взглядом.
      У пришельца были большие карие глаза, выражение которых казалось до боли человеческим.
      - Твою мать! - прошептал Ордынцев. - Твою мать!
      
      -4-
      
      Полковник Улисс первым ступил за борт крейсера и с грустной усмешкой осмотрел гудящую, будто пчелиный улей, толпу учёных. Среди всего этого скопища его интересовал лишь один - единственный человек. Его дочь.
      Полковнику предстояло сообщить Рене нечто, что он предпочёл бы скрыть, будь она посторонней, совершенно чужой ему женщиной. Была б его воля - он вообще никому ничего не сказал, оставив тайной, сокрытой под семью замками. Видит Бог, так было бы лучше. Для всех.
      Но Рене была его ребёнком. Стойким оловянным солдатиком с ранимым и любящим сердцем. Она переживёт правду. Но вряд ли перенесёт неизвестность.
      Завидев полковника, учёные стайкой слетелись перед крейсером и, о чудо, замолчали, ожидая услышать нечто интересное.
      - Скажите, среди вашей орды есть обыкновенный врач?
      - Есть, - откликнулся худой сутуловатый старик, - я терапевт.
      - Пожалуйте на борт.
      - Кому-то плохо?
      - Не знаю. Возможно, - махнул рукой полковник и едва заметно кивнул дочери.
      Рене подошла к отцу и нерешительно посмотрела ему в глаза.
      - Это ведь тот корабль, да, пап?
      - Не буду врать, - ответил Улисс и взял её за руку, - давай зайдём.
      - Не нужно... Я не хочу... не могу.
      Рене опустила взгляд, пытаясь собраться с силами, чтобы не разрыдаться тут, публично, перед взорами тех, кому её слёзы если не смешны, то безразличны.
      - Нужно! - приказал отец, и Рене молча последовала за ним на крейсер.
      В жилом отсеке повисла тишина. Маркус, Ордынцев и заведующий музеем стояли кучкой, рассматривая кого-то или что-то, лежавшее на раскладной бортовой койке.
      Врач застыл на пороге, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. На лице его был написан испуг.
      - Это человек, - успокоил его полковник, - единственный выживший из всей команды.
      "Надеюсь, это действительно человек", - добавил про себя Улисс.
      
      Рене рванулась вперёд, едва не сбив врача с ног, однако рядом с койкой внезапно остановилась и зажмурилась, словно цепляясь за остатки надежды, ещё недавно тлеющие, но сейчас вдруг вспыхнувшие буйным потоком пламени.
      Человек, лежавший на подушке, улыбнулся и, собравшись с силами, приподнялся на локтях. Губы его не смогли произнести ни слова, однако глаза искрились радостью.
      
      - "Вот ты какая, Рене, - подумал про себя Ооалус Орсихт, и мысленно толкнул своё второе "я", - Берт, тебе пора возвращаться...".
      - "Я уже здесь, - отозвался Климов, - просто хотелось, чтобы ты почувствовал, как это прекрасно".
      - "Чувствовать себя живым?"
      - "Нет... видеть слёзы счастья на её ресницах..."
      Ооалус Орсихт промолчал. Не потому, что ничего не чувствовал. Просто, это были слишком сильные и незнакомые ощущения, к которым он оказался не готов.
      Любовь, вспыхивая сотнями тысяч огоньков, то умирала, то возрождалась внутри этой девушки, и, проникая всё глубже в её сознание, Ооалус мог видеть каждый раз, когда это чувство приходило в сердца её предков и уходило вместе с ними, чтобы воскреснуть в уже новой жизни. Вопреки всякой разумной логике.
      "Но это же и есть... бесконечность", - подумал Орсихт.
      "Наша земная бесконечность", - улыбнулся Берт.
      
      -4-
      
      Через час аэробус скорой помощи забрал чудом выжившего лейтенанта Климова в госпиталь. Рене и полковник Улисс улетели вместе с ним.
      Заведующий музеем поспешил в свой кабинет - пропустить на радостях рюмочку-другую коньяка.
      Группа учёных нехотя ретировалась в холл. До того момента, как власти не примут иного решения, "Юкаста 541628" оставалась в распоряжении начальника космических патрульных служб.
      Чак Ордынцев вызвался сторожить крейсер до прибытия охраны, и Маркус решил составить ему компанию. Обоих переполняли эмоции. Кровь приливала к лицу, а сердце гулко стучало где-то в районе пятки. В голове роились куча вопросов, ответы на которые можно было лишь попытаться угадать с нулевой вероятностью попадания в точку.
      Ооалус Орсихт притаился в верхнем углу зала, и даже если кто-нибудь заметил розоватую прозрачную дымку, то в свете сегодняшних событий, списал это на разгулявшееся воображение.
      - Знаешь, я ни хрена не могу понять, - признался Ордынцев, глядя себе под ноги.
      Маркус, откровенно говоря, тоже. Однако, будучи аналитиком, он не мог позволить себе ударить в грязь лицом.
      - Крейсер попал в дыру времени, - предположил он, - и нечто помогло выбраться наружу. Правда, промахнувшись на целых восемьсот лет.
      - Я не могу назвать это промахом, - скептически усмехнулся Ордынцев, - ведь по логике вещей, наши приёмники должны были уловить сигнал намного раньше. А уловили именно сейчас - спустя сутки после исчезновения.
      - Это точно, - согласился Маркус.
      - А система защиты... В наших крейсерах не предусмотрена защита. Если ты не знаешь код, дверь просто не откроется. А если попытаешься взломать - сработает сирена. И всё! Никакой кислоты и прочих угрожающих здоровью элементов. Это не "Юкаста". В смысле - она, только её здорово переделали внутри...
      Чак Ордынцев замолчал, переводя дыхание, но через минуту продолжил.
      - Знаешь, что меня смущает больше всего? Климов. Почему выжил только он? И куда подевались остальные?
      - Я думал об этом. И у меня есть версия. Ты помнишь капсулу, что полетела вслед за "Юкастой" в дыру? Быть может, эти несколько мгновений спасли жизнь тому, кто находился внутри?
      - Климов? Да, это на него похоже... Рисковый чёрт!
      - Итак, Климову удалось выжить. Он попал к инопланетянам и те вернули его обратно - вместе с крейсером. Вот он - их первый шаг к общению. И небольшой подарок - как жест дружелюбия. Контейнер, способный поддерживать жизнедеятельность столетиями.
      - Не понимаю, - Ордынцев решительно не разделял оптимизма Маркуса, - с чего бы это им дарить человечеству достижения науки, которой мы не владеем?
      - Кто их знает? - улыбнулся Маркус и подмигнул. - Надо будет их об этом как-нибудь спросить.
      
      Ооалус Орсихт неслышно подлетел сзади, коснулся сознания Ордынцева и послал тому сильнейший импульс страха. Капитан Ордынцев рванулся с места и выбежал прочь из зала. Слегка ошеломлённый Маркус бросился вслед за ним.
      Творец Орсихт остался один рядом с "Юкастой". Бросив прощальный взгляд на корабль, служивший ему убежищем почти целый космический цикл, он подавил в себе грусть и взмахнул невидимыми конечностями.
      Раздался взрыв, и патрульный крейсер погиб в огне за считанные минуты.
      На месте пожара остались обгоревшие обломки патрульного крейсера, созданные человеком. Все следы инопланетных технологий исчезли безвозвратно.
      Ооалус Орсихт взмыл под потолок и исчез, растворившись в пространстве.
      Это была лишь первая часть пути. А впереди... впереди была целая вечность...
      
      
      5 КЕРТ НЕБРАСКИ
      3854 г. н.э.
      Станция "Голдберри", Каир
      
      -1-
      
      - Приветствую Вас, Айсор!
      Айсор вздрогнул от неожиданности и опасливо покосился в сторону двери. В эти часы центр исследований обычно пустовал, и Айсор никого не ожидал увидеть.
      - Добрый вечер, господин... Вайс?
      Он не помнил имени вошедшего, хотя лицо казалось немного знакомым.
      - Доктор Грегори Крувалл, - улыбнулся незнакомец.
      - Крувалл, - пробормотал Айсор и почесал в затылке. Где-то он уже встречал эту фамилию.
      - Я слышал, вы занимаетесь исследованием пророчества Аули Косторымы.
      - Об этом что - объявили в сводке новостей? - Раздражённо спросил Айсор.
      Грегори Крувалл пожал плечами и, приблизившись к столу Айсора, положил на стопку дисков небольшую пластинку.
      - Кузьма попросил показать вам это. Прежде чем уничтожить.
      - Что за?
      Айсор не договорил. Вместо этого он сунул пластинку в воспроизводитель и увидел, как на мониторе медленно всплывают кусочки текста.
      - Информация затёрта, - тихо пояснил Крувалл, - мне с трудом удалось её восстановить. Копировать на современный носитель я не стал.
      - Сколько лет этому документу? - насмешливо поинтересовался Айсор.
      - Двести шесть. Я обнаружил его в архивах старого медицинского журнала.
      - Так-с... Не знал, что медицина изучает внеземную жизнь...
      Между тем на экране появился вполне сносно читаемый текст, и Айсор переключил своё внимание на него.
      
      Журнал "Феномен", 13 апреля 3648 г.
      Доктор Карл Рендольф "Загадка тунгусского предка"
      Черновой вариант
      "Исследуя необычный феномен так называемых "совершенных" людей, которых на нашей планете насчитывается чуть больше семи тысяч, я случайно обнаружил в архивах прелюбопытнейший материал.
      Некий доктор Бредшоу, живший почти тысячу лет назад, занимался исследованием так называемого тунгусского чуда. Вы скажите - как такой уважаемый человек, как я, будет верить в сказки о мифическом патрульном крейсере? Ведь не существует ни одного вещественного доказательства, что этот космолёт существовал наяву, а не в воображениях великих фантастов...
      Тем не менее, я всё более склонен верить, что это не сказки.
      В течение нескольких десятков лет доктор Бредшоу наблюдал за жизнью некоего Берта Климова - единственного из членов экипажа, кто вернулся на Землю.
      Он отметил ряд интересных особенностей.
      Во-первых, за исключением провала в памяти, охватывающего период пребывания вне солнечной галактики, состояние здоровья господина Климова было идеальным. За весь период наблюдения он ни разу не болел, сохранял стопроцентное зрение, гибкость мускулов и быстроту реакции.
      Во-вторых, на теле Берта Климова не оказалось ни единого шрама. И, предположительно, шрамы не появилось вообще, поскольку повреждённые ткани удивительно быстро восстанавливались.
      В-третьих, при попытке ввести в кровь пациента яд или иное токсичное вещество, организм реагировал мгновенно, вырабатывая антитела, способные разрушить любые, неестественные для него элементы.
      Но более всего доктора Бредшоу поразили перемены в личности господина Климова. Оставив патрульную службу, он увлёкся историей и медициной, однако главным приоритетом в жизни для него стала семья. Жена и четверо детей, каждый из которых впоследствии посвятил себя науке.
      Какое отношение, спросите вы, это имеет к совершенным людям? За исключением того, что любая из перечисленных мною особенностей, характерна для каждого совершенного человека? Или того, что примерно треть совершенных людей носят фамилию Климов?
      Доктор Бредшоу считал, что Берт Климов, тот, которому непонятным образом удалось выжить после восьмисот лет в анабиозе, на самом деле не человек. Он выдвигал множество теорий, однако не смог найти доказательства хотя бы одной из них.
      Всевозможные анализы и тестирования, через которые пришлось пройти господину
      Климову, подтвердили, что он на все сто процентов является человеком.
       И, в конце концов, Бредшоу стали считать слегка помешанным и заставили прекратить исследования.
      На этом бы и остановиться - на том, что всё это является чушью и бредом не слишком здорового воображения, однако...
      Вопрос "а что если он прав" долго не давал мне покоя, и я решился на собственные исследования. У меня были образцы тканей, крови, спинного мозга, волос, ногтей, фотокопия радужной оболочки глаза господина Климова, которые Бредшоу передал в архив.
      И то, что удалось выяснить, повергло меня в шок.
      Древний доктор не так уж и ошибался. Человеческое начало Берта Климова имело несколько иные корни, нежели обыкновенный земной человек.
      Его гены, ДНК не имели памяти, а были как будто написаны заново, с чистого листа. Никаких болезней, мутаций, наследственностей. Совершенный иммунитет. Совершенная защита от чужеродных ДНК. Совершенная нервная система.
      Если бы мне удалось исследовать головной мозг Берта Климова, полагаю, он не слишком отличался бы от головного мозга совершенных людей. Но мы ведь привыкли считать, что их совершенство - продукт естественной эволюции...
      Сейчас я твёрдо уверен, что мы ошибаемся.
      Это никакая не эволюция. Это - поглощение расы людей иной, более совершенной расой. Вы когда-нибудь видели пару совершенный муж - совершенная жена? Я - нет.
      Совершенные люди, вступая в брак с обыкновенными людьми, дают совершенное потомство. Таким образом, спустя несколько тысячелетий на Земле не останется ни одного коренного землянина.
      Колоссальная работа...
      Не думаю, что человечеству когда-либо окажутся под силу такие эксперименты.
       Но так или иначе - обыкновенные люди находятся на стадии вымирания. Вряд ли они выживут. Но, скорее всего, люди даже не почувствуют, что их больше нет"...
      
      Дочитав последнюю строчку, Айсор ошеломлённо протёр глаза и уставился на Грегори Крувалла. Тот слегка улыбнулся и пожал плечами. Айсор почувствовал, как внутри него всё холодеет и покрывается инеем страха.
      - Что ж... Выходит, Аули не выжила из ума... И все мы - в большой опасности?
      - Может быть, Айсор, - загадочно сказал Грегори, - а может быть, и нет. Где вы видите опасность? В том, что наши дети станут сильнее? Что не перебьют друг друга в борьбе за власть и место под солнцем? Я долго думал над этой статьёй, Айсор. Очень долго. И пришёл к выводу, что хочу жениться на совершенной женщине. Только так я буду спокоен за будущее своих детей.
      - Вы предлагаете сдаться без борьбы? Просто так - покориться судьбе? Это трусость, доктор Крувалл. Обыкновенная трусость.
      - Вы сейчас говорите, как Аули. Она тоже боится. Как люди когда-то боялись антибиотиков и переливания крови. Но без этого мы умрём.
      - Это почему? - вскричал Айсор, вскакивая со своего места.
      - Можете спросить об этом своего друга, Керта Небраски. Думаю, теперь он знает ответ.
      - И ты знаешь, - усмехнулся Айсор.
      - Знаю, - согласился Грегори, - этой тайне уже тысячу лет. Но она по-прежнему тайна. Уничтожена масса документов, заметены миллионы следов. Для нашего же блага.
      - Тогда зачем вы говорите всё это мне? - удивился Айсор, и внезапно в голове его мелькнула догадка, - вы хотите мои файлы о тунгусском метеорите?
      - Можете оставить их себе, - вздохнул Грегори, - и даже эту статью. Если вы заговорите, это не будет иметь значения. Мне главное, чтобы вы поняли, Айсор, насколько важно хранить эту тайну...
      - А если я не соглашусь - вы убьёте меня?
      - Есть замечательная пословица "поднявший меч от меча и погибнет", Айсор. Начать перебивать друг друга - такими методами мы уже жили. И привели человечество на край пропасти. Поймите: во вселенной есть силы, способные стереть с карты космоса любую планету. И если мы отвергнем руку помощи из принципа, нам не выжить.
      Айсор медленно провёл пятернёй по волосам, облизнул пересохшие губы, а затем, повинуясь какому-то внутреннему чувству, сгрёб в охапку диски и начал пятиться назад. Взгляд его лихорадочно бегал вдоль стены в поисках выхода.
      Грегори Крувалл негромко рассмеялся и сунул руки в карманы.
      - Подумайте хорошо, Айсор.
      - Я ...подумаю, - невнятно промычал Айсор и, обнаружив, наконец, дверь, рванулся прочь из комнаты.
      
      -2-
      Глория услышала какой-то звук и повернула голову, однако увидеть ничего не смогла. Слёзы налипли на ресницах вязким противным желе. Женщина достала из сумочки стопку влажных салфеток и вытерла глаза.
      Когда зрение прояснилось, Глория покрутила головой по сторонам, однако не заметила ничего необычного. Она старалась не смотреть в тот угол, где стояли носилки с телом Керта - слишком больно, слишком горько, слишком...
      Звук повторился снова. Треск пластиковой накидки, словно кто-то пытался её разорвать. Глория насторожилась и приподнялась на стуле. Сердце испуганно застучало десятками молоточков...
      - Лори...
      Слабый, немного осипший голос Керта вывел женщину из оцепенения. Она вскочила на ноги и подбежала к носилкам.
      Сквозь разорванный пластик на неё смотрело бледное и немного смущённое лицо Керта Небраски.
      - Я, кажется, немного умер, - грустно улыбнулся он.
      Глория ахнула и опустилась на пол рядом с носилками.
      Керт удивлённо пожал плечами, сбросил с себя остатки накидки и протянул Глории руку.
      - Не бойся. Со мной всё в порядке, милая...
      - Милая?.. - страх и оцепенение мгновенно покинули её, как только она услышала стол приятные сердцу слова. Керт назвал её "милой"! Керт!
      Он сидел перед ней - такой родной и в то же время далёкий. Улыбался. По-настоящему - только ей, только одной. Глория прижала пальцы к его губам и почувствовала лёгкий поцелуй. Это было приятно, однако необычно. Женщина горько вздохнула и отпрянула в сторону.
      - Ты не Керт! - выдохнула она и едва не поперхнулась, почувствовав, как по горлу противно движется тугой комок, - кто угодно - но не он!
      - Ты права, - неожиданно согласился мужчина, - я - только часть его личности. Тело не может существовать пустым, без мыслей, идей, сознания... Я должен сохранить его, пока не вернётся Керт.
      - А где он сейчас? - спросила Глория.
      - Далеко, - усмехнулся мужчина.
      - Но он вернётся?
      
      В её голосе было столько отчаяния, что он не сумел сдержаться и привлёк её к себе. Это было столь восхитительно - снова прижимать к себе женщину, ощущать своими руками её тепло, вдыхать её запах, чувствовать её любовь...
      Это прекрасно всегда - и сейчас, и тысячу лет назад...
      "слёзы счастья на её ресницах..."
      Жаль, что сердце Берта закрыто для этой женщины. Но, быть может, он взглянет на неё другими глазами, когда вернётся...
      
      - Рано или поздно он захочет вернуться. Мы все возвращаемся домой.
      Глория слегка отстранилась и посмотрела в глаза новому Керту. Ей показалось, или она увидела нечто неуловимое прямо за его спиной - прозрачное и густое, словно кисель.
      - Кто ты?
      - Вернее будет задать вопрос "что ты?". Меня зовут Ооалус Орсихт. И как я попал в тело Керта - пожалуй, очень длинная история...
      
      -3-
      
      За окном стояла глубокая ночь. Айсор вертелся на подушке, безуспешно пытаясь заснуть. Но сон всё никак не шёл, и Айсор понял, что это бесполезная затея.
      Как тут спать, если в твоих руках тайна, способная вызвать революцию на всей планете.
      Айсор отбросил в сторону одеяло и сел на кровати, обхватив ладонями голову.
      Диски и пластинки с записью лежали у него в сейфе. Решение лежало на груди пудовым булыжником и давило на сердце.
      Обнародовать правду?
      Тогда на Земле начнётся паника, которая выльется в массовое истребление совершенных людей, гонку вооружения и разработку нового оружия против инопланетян. Люди веками будут жить в ожидании войны, шарахаться от собственной тени и пропагандировать насилие. Как раз то, от чего человечество ушло за последнюю тысячу лет.
      Уничтожить документы и молчать?
      Тогда Карл Рендольф, скорее всего, окажется прав, и люди даже не заметят, что их не стало.
      Но почему столь необычный способ уничтожения человеческой расы?
      Айсор вспомнил Керта - его лёгкий, покладистый характер, дружелюбие, преданность, бескорыстие и стремление познать окружающий мир как можно глубже. Неужели это всё - маска, под которой скрывается холодное лицемерие и тонкий расчёт?
      Но зачем так сложно? Есть гораздо более эффективные и быстрые способы уничтожить человеческую расу. Однако совершенные люди, наоборот, поглощают человечество, делая его сильнее и гуманнее - каким оно и должно быть по своей сути...
      Может, и не стоило этому противиться?
      
      Айсор наверняка знал, чем будет забита голова до конца его дней.
      Как знал и то, что утром он уничтожит содержимое сейфа навсегда...
      Потому что где-то там - в самой глубине души - он хотел быть таким, как Керт Небраски...
      
      -4-
      
      Каждая частичка сознания, каждая потаённая клеточка души - всегда стремились навстречу звёздам. Теперь, когда у него нет тела, а разум способен преодолевать немыслимые расстояния за считанные минуты, перед ним раскрывалась вечность.
      Керт ещё никогда не чувствовал себя таким счастливым...
      Таким свободным и полным жизни...
      Но в то же время его неумолимо влекло домой - в ту часть вселенной, где он ни разу не был, и только память отца своего - творца Орсихта - указывала дорогу.
      Керт едва держал себя в руках от нетерпения - так хотелось увидеть - теперь уже собственными глазами - галактику Трёх Оахт. Он не сомневался, что оахтиры встретят его как своего - пришельца из Солнечной цивилизации.
      Они ждали тысячу земных лет, наблюдая со стороны, как на Земле постепенно исчезает "маггус-корра-хо". Значит, верили, что Ооалус Орсихт добъётся успеха...
      Керт подлетел к самому краю галактики и, как перед ним развернулось яркое оранжево-розовое марево. Сознание наполнилось ликованием.
      Его ждут! Ему рады! Он возвращался домой!
      Керт как раз успевал к началу празднования нового космического цикла...
      


    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список

    Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"