Под серебром нависших беспокойно низких темных туч
В огромной мрачной цитадели рыцарского замка родового 
Среди оружия блестящего на стенах и доспехов старых куч 
Сэр Рэндольф в праздном одиночестве дни проводил сурово, 
В далеком прошлом - славный рыцарь он и крестоносец, 
Печаль и неизбывную тоску топил в вине он непрестанно, 
Что пенилось кроваво в металлическом бокале на подносе. 
Мелодия давно ушедших лет его сопровождала постоянно.

За стенами высокими и бОйницами замка древнего веков,
Глядящими на вставший ратью мрачный и высокий лес густой, 
Там, у подножия холма, сокрытый в роще вековых дубов, 
Из почерневшего от времени и тягостного горя склеп святой 
Простого мрамора, а вход закрыла темная железная решетка. 
Склонились по бокам в трагичных позах вечной скорби, боли
В одеждах длинных статуи, запрятавшие в капюшоны лица кротко, 
А на фронтоне - сизокрылая голубка, слившись с мрамором юдоли.

Вино, вздымаясь, серебрилось красной горькой пеною в бокале 
И погружало рыцаря уставшего в поток безрадостных мечтаний,
А скорбь гнездилась, укрепляясь в старых ранах, и в сосуд стекала.
Одежды статуй постоянно пробуждали смутные воспоминанья
О тех, ушедших в глубь времен, веках счастливых, страстных, 
Когда он в силе был, играл своей судьбой и жизни властью.
Пустой, тяжелый взгляд Рэндольфа медленно вдруг заскользил 
По капюшонам статуй, по решетке металлической блестящей, 
Потом остановился на голубке нежной, томной, сизокрылой,
 На старом сером мраморе фронтона склепа мрачного сидящей.