От неё пахло мандаринами. И он - такой, взрослый, крутой и самодостаточный - его, что называется, повело.
***
У Максима была стрелка с нужным человечком. Ну да, парк, снег, фонтаны замерзшие, и мамаши с колясками. И парочки на лавочках - и как им не холодно - сидеть и обжиматься на лавочках?... Он поплотнее запахнул пуховик.
***
Решив все вопросы - ну да, так вопросы не решаются, да и дохляк человечек, сразу раскололся по нужным пунктам - Максим уже совсем было собрался идти к машине, и даже щёлкнул сигнализацией, как вдруг...
На него повеяло - мандаринами, детством - у Максима было очень счастливое детство, и мама с папой когда-то... были, да. И даже ёлка. И даже ватный Дед Мороз. И.. даже бабушка - с пирожками и уютными сказками на ночь и в обед - Максимка очень плохо кушал, ага. И только под очередную Бабу Ягу, или того же Змея.. как его? Горыныч?! Блин. А Горыныча - партнера - лучше не поминать всуе. Как там старина Уинстон вещал? - Ага, "если вы решили убить человека, ничего не стоит быть вежливым". Ну вот и будем, так сказать, вежливыми. О птичках - ни слова.
И вот в этот самый миг, когда Максим произносил про себя эту такую правильную фразу...
***
...Она сидела на скамейке одна. Ни с кем не обжималась, и даже не курила - Максим не переносил курящих женщин, хотя сам смолил по-черному.
Так вот, она сидела, нахохлившись, как воробей, и ела мандарины. Вот просто доставала из гламурной сиреневой сумочки типа "под крокодил" - и...
И ела. С корками. То есть, она сначала разворачивала мандарин, съедала нежную мякоть - по долечке, с чувством-толком-расстановкой и зажмуренными от удовольствия глазами, а уж потом...
О! А уж потом она ела шкурки..!
***
Он, конечно же, плюхнулся рядом. И отключил предусмотрительно сотовый.
- Девушка! А чего это вы шкурки едите? - поинтересовался так, играючи, как бы между прочим - а у самого даже дыхание перехватило.
- А? А что, они неполезные? - личико в обрамлении сиреневого меха и снежинок казалось неправдоподобно красивым, таким тонким, таким фарфоровым, а еще эти глазища, а еще длиннющие ресницы - как пить дать, крашеные тушью "Эйвон" - "Ведь я этого достойна!"
Или это Л'Ореаль - про достойно? Ну, не важно.
- Ну... не то чтобы.. - смешался, залепетал, обругал себя кретином - сорок лет, а перед семнадцатилетней писюхой тушуешься. - Ну не то чтобы, но и пользы никакой.
- А.. А так вкусно. Хотите? У меня еще есть... Да, вот в сумочке ... Есть! Ура! Вы знаете.. - и так доверительно, и так...
- Хочу! - не дослушал, не понял, чего именно хочу, ну неважно.
- Я их так люблю, мандаринки... Вы знаете...
- Да что ты мне выкаешь?! - рассердился неожиданно, вспылил даже.
- А. А как..? - удивленные фиалковые глаза, ресницы, крашенные.. как её там, ну достойна, достойна, и фиолетовый мех, дурацкая курточка. И мандарины. - Ведь вы такой взрослый.
***
- Слушай, Оксанка. Уезжать нам надо. Ты беременная, а тут - сама понимаешь, жареным не то что пахнет, воняет.
- Максим.. Ну как же... А мама?
- И маму с собой возьмем. Ты, главное, ты не волнуйся, Ксюшка! - погладил по животу, задохнулся от чего-то щемящего.
- Ну... Ну что ты, Максим, я тебя очень люблю. - серьезные фиалковые глаза, а ресницы никакие не крашенные - потому что так достойная, и так самая лучшая, моя, моя.. маленькая.. - Но... мама не согласится. Ты же знаешь мою маму...
- Ни.. ничего. Я эту проблему решу.
- Максим!
- Спи, маленькая.
***
- Элеонора Павловна!
- Нет! Я никуда не поеду! Ни языка не знаю, ничего! Что я там делать буду?! Нет. Категорически нет.
- Элеонора Павловна, у Вас внук.
- Ну и что, что внук! Не поеду! Здесь моя родина! - с придыханием. - Здесь лежат мои предки! Здесь и меня похоронят!
Тихо. Совсем тихо.
-... А Вас тут похоронят, Элеонора Павловна. И не далее, как завтра. Похороны я оплачу. - глаза сузились, пистолет играет гранями в свете этой дурацкой люстры - черт меня дернул ее купить.
- О.. ой. - сползает по стеночке. Слабо замахивается ручками, закрывается. Ха.
- Вот-вот. У Вас сердечный приступ случился от разлуки с дочерью. Оксанка ничего не узнает, уж я об этом позабочусь.
- Ты.. ты что..? - слабо блеет. - Максим. Ты убьешь мать своей жены? - пытается выпрямиться во весь крохотный рост, но бессильно опадает.
- Да. Убью. Мне выгоднее, что Вы тут холмиком останетесь. Чем моя жена будет нервничать и переживать. Как Вы здесь.
Хлопает глазами, хватается за сердце.
- А ну быстро собирайся, старая идиотка! - гаркнул.
***
Аэропорт. Шереметьево.
- Я вот тут.. только два колечка.. от мужа осталось.. надо это.. декларацию заполнять?
- Нет, мамаша, не надо.
- ... Ну! Вы проходите, мамаша, не задерживайте очередь!
***
- Максим?
- ...Что, солнце?
- Здесь у мандариновых корок другой вкус. Невкусный...