Svetika : другие произведения.

Божественные волшебники

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что будешь делать, если всесильный демиург пообещал исполнить твое желание? А если условием для этого творец поставил необходимость подружиться с выскочкой, которую ты на дух не переносишь, и руки так и чешутся ее удавить? Какая уж там дружба? Но надо... #от ненависти до любви или до чего получится #главный герой тот еще избалованный индюк #главная героиня знатная заноза в одном месте Не разнесли бы академию...
  Божественные волшебники
  
  Пролог
  Солнце спряталось за высоким хребтом. За кроны деревьев зацепились сумерки, в ветвях затаились птицы, а у стволов пригрелись хищники. Ветер плеснул щепоть ароматов: тмин и чабрец спутались с лавандой да розмарином. Начиналась самая короткая летняя ночь. По поляне плутали тени.
  - Нам рады, - провозгласила одна из них, и тени сгустились в человеческие тела, укутанные в серебристые плащи.
  Широкоплечий гигант взмахнул рукой, и темнота с шипением отступила. Зеленый огонь обвил в кольцо двенадцать фигур. Сегодня все хозяева собрались здесь.
  Изумрудные в отблесках пламени мужчины и женщины опустились на землю. Мир вокруг них ожил: он снова волновался звуками и пел движением. Коротко взвыли волки, взвизгнули лисицы да примолкли. Божественные волшебники начинали новую Игру.
  Зачерпнул один из них горсть песка. Подбросил к небу, и там вспыхнули звезды, а на землю кровавыми каплями осыпались четырехгранные кости. Волшебники достали свой жребий из пыли. У двоих кости сменили цвет.
  - Быть в игре Юмилите, - прогромыхало над поляной.
  Тотчас один плащ выцвел и превратился в буро-коричневое рубище. Рыжие волосы его обладателя посерели, под глазами и вокруг губ прорезались глубокие морщины. Смиренно согнулись бывшие гордыми плечи. Мужчину вызов не испугал. Он усмехнулся и отвесил шутовской поклон собратьям.
  - Ведет игру Мизерикорд, - объявил тот же голос. - Тебе владеть чужим желанием.
  Другой плащ на других божественных плечах истончился, побледнел до белого. Из хмурого взгляда избранной на роль Мизерикорд нехотя ушла строгость, а презрительно поджатые губы надели всепрощающую улыбку. Она тоже приняла свою роль.
  - Да начнется игра! - слаженно пропели двенадцать голосов.
  Тени разлетелись в стороны и растворились в ночи. Теплом рассеялся зеленый огонь: каждую птицу и зверя всесильные одарили милостью, а когда хозяину хорошо, то и твари его радуются.
  ***
  
  
  1 Рафаэль
  
  Рафаэль скучал.
  Он уже больше получаса выслушивал нравоучения лиева Бурдона. Твердая спинка стула впивалась в плечи, но парень и не думал выпрямляться. Всем своим видом и позой он изображал расслабленность. Одной этой вольности, от которой так коробило собеседника, было достаточно, чтобы терпеливо сносить жужжание зануды-ректора.
  Сначала руководитель главной волшебной академии Мунегии взывал к совести Рафаэля. Он высокопарно возмущался совращением невинной девицы, и чуть руки не заламывал от огорчения. А Рафаэль молча глотал улыбку и потешался над стариком с доисторическими представлениями о морали. Того послушать, так его драгоценная племянница - пример порядочности и идеал женщины. Кроме вздорности, хамства и бюста Рафаэль не нашел в ней ничего выдающегося.
  Он снова включился в сольное выступление педагога на слове "жениться".
  - Уверен, вы понимаете, о чем я говорю, - завершил лиев Бурдон пространное выступление и выразительно посмотрел на собеседника.
  Рафаэль уставился на старика:
  - Вы же не всерьез?
  Он точно не собирался связывать жизнь с Кармен. Да и отец никогда не допустит дочь торгашей в семью.
  Лицо ректора взорвалось краснотой.
  - Ни предложения?! Ни даже раскаяния! - воскликнул он пораженно. - Вероятно, ваше воспитание много дальше от образца, чем я думал.
  Нудение старого волшебника растворилось в безразличии молодого аристократа, и лиев Бурдон разозлился еще сильнее:
  - К счастью, в моей власти восстановить подобие справедливости, - голос зазвенел пафосом и торжеством. - К тому же, воссоединение с семьей, возможно, пробудит в вас что-то светлое. Поучились бы, молодой человек, порядочности у своего родителя.
  - Ректор Бурдон, - усмехнулся Рафаэль и добавил сухо: - я вышел из возраста, когда боялся отца или равнялся на его авторитет.
  Старый волшебник встал. То самое, не замеченное им ранее воспитание вынудило Рафаэля подняться тоже.
  - Я долго закрывал глаза на ваши выходки, но больше не придется, - отчеканил ректор.
  - Простите?
  - Рафаэль Делакур, вы больше не этюдиант этой академии.
  - Шутите? Из-за интрижки?
  Старик подавился очередной пафосной фразой.
  - Я приложу все усилия, - затрясся от возмущения педагог, - чтобы вас не взяли на учебу не только в столице, но и за ее пределами. Даю вам полдня на сборы. Свободны.
  Рафаэль равнодушно повел плечом, ни слова не говоря, развернулся. Звук шагов, приглушенный ковром, отмерил окончание его этюдиантской бытности. Угроза ректора не напугала, хотя Рафаэль и не сомневался, что старый волшебник ее исполнит. Его больше занимал вопрос, неужели Бурдоны всерьез полагали породниться с Делакурами через легкодоступную Кармен? Всерьез думали, что ссылка отца что-то меняла?
  ***
  Неделю спустя Рафаэль выслушивал похожие упреки почти в тех же выражениях. На тему морали теперь разорялся уже его отец.
  Крепкий мужчина, бодро подошедший к пятому десятку, с прямым взглядом на суровом лице, заставлял считаться с собой. Батист Делакур очень гордился предками, которые прославили род и страну. Аристократ и волшебник, свой дар и силы он расходовал на благо короны: безупречная служба позволяла лиеву Делакуру-старшему чувствовать себя сопричастным к подвигам предшественников. Вера в собственную непогрешимость и маниакальный перфекционизм вызывали кислое раздражение у его сына.
  Отец частенько отчитывал Рафаэля, когда тот был ребенком. Со временем Делакур младший научился, конечно, не обращать внимания на родительские нравоучения, но и этот период отношений вполне чужих друг другу отца и сына закончился. Три месяца назад вязкая стена взаимного недовольства между ними разлетелась вдрызг, и сын не собирался больше молча слушать.
  Рафаэлю редко доставалось одобрение безупречного родителя. Он знал, что отец не терпит небрежности в делах и всеядности в выборе компании. И именно от этих прегрешений он получал наибольшее удовольствие в последние недели. Рафаэль забросил учебу, уступил настойчивости Кармен и "докатился до исключения из академии", как выразился Делакур идеальный.
  - Хочу напомнить, что мне пришлось задействовать свои связи, чтобы замять скандал в столице и получить для тебя место в Муассонской академии, - сказал отец.
  Рафаэль разочарованно признал, что тот сумел свести усилия сына на нет.
  - Я тебя ни о чем не просил, - равнодушно бросил он.
  - Твое поведение недостойно потомка Делакуров.
  - Не стоило надрываться, отец. А то как бы твоя молодая жена не стала жаловаться на упадок сил у мужа так скоро после свадьбы.
  - Плебейская привычка говорить, что вздумается, не делает тебе чести.
  - Как и женитьба на женщине, которая уступает тебе не только по возрасту, но и интеллекту.
  - Раф! - повысил голос Батист.
  - Извините, матушка, - издевкой приправил кротость фразы пасынок.
  - Эстель не имеет отношения к нашему разговору, - старший Делакур взглянул на молодую жену, чтобы убедиться, что ее не задел сарказм сына.
  Новоиспеченная лиенна Делакур размеренно и равнодушно намазывала масло на сдобу и ничем не выдавала участия в разговоре. Кажется, она ничего не заметила.
  Рафаэль на секунду захлебнулся запахами булки и конфитюра, и противный ком удалось сглотнуть не сразу. Парень брезгливо скривился, наблюдая за работающими челюстями мачехи. Казалось, сами Создатели хотели, чтобы достоинством этой женщины стала невзрачность. Серые глаза и белесые волосы идеально оттеняли бесцветный характер молчаливой Эстель.
  - Мы говорили о тебе, сын. Каким ты видишь свое будущее? - вздохнул Батист.
  "Ни дать, ни взять - утомленный непосильными трудами воспитания родитель" - восхитился Рафаэль.
  Он мог бы рассказать отцу, какими видит завтрашний и последующие дни, но не стал. Отец жил обязательствами и долгом, и не признавал иных толкований слова "жизнь".
  - Планы, мысли о возможной карьере тебя посещают? - продолжил допытываться глава семьи.
  - Точно не собираюсь строить свою карьеру вокруг королевского трона, чтобы не оказаться однажды в дыре вроде Муассона.
  - Я последовал указаниям моего короля, и рад управлять этим городом на благо его жителей и всей Мунегии.
  - Так для этого ты женился на дочери предшественника? В провинции теперь кресло мэра передают по наследству?
  - Состязаться в остроумии будешь с сокурсниками и преподавателями.
  - Боюсь, там некому оценить моих усилий. Сплошь посредственности. Муассон же...
  - Не зарывайся, сын! Делом покажи, что превосходишь их, а пока слышу только слова.
  Рафаэль развел руками, показывая, что другими ресурсами не владеет.
  - Ты наследник древнейшего рода, - серьезно заявил мэр Муассона, - и должен понимать: твои желания идут после обязанностей.
  - Конечно-конечно.
  - И твоя обязанность на ближайший год - закончить учебу.
  - Будет сделано, мой лиев, - насмешливо отрапортовал Рафаэль.
  - Прекрати паясничать! Докажи, что ты мой сын. Пока что ты больше похож на свою мать.
  Язык Рафаэля ожгла очередная колкость, готовая сорваться и больно ужалить за упоминание матери, которая подарила ему счастливое детство, в сравнении с его, Рафаэля, ошибками.
  Но глава семьи его опередил:
  - Правильно, первым делом потренируй сдержанность.
  Он промокнул губы, поднялся и только по тому, как отбросил салфетку, можно было понять, насколько Делакур-старший раздосадован. Рафаэль же мысленно поставил себе первую искру: он сдержался.
  
  
  
  2 Кристель
  
  Кристель злилась. В который раз задавалась вопросом, как Маризе удалось уговорить ее заменить подругу, пока та будет охмурять своего нового "идеального будущего мужа". И ладно бы, Ромен действительно отвечал на чувства влюбленной девушки, было бы не так глупо. А так стоит она здесь, давится возмущением и старается угодить нахалам по ту сторону прилавка. На улице уже стемнело, и обильный снегопад прячет куцее освещение на улицах рабочего квартала, а ей еще домой через три квартала тянуться, по пути купить матери микстуру от простуды, сообразить ужин, пока мать приболела, да и домашние задания готовить надо.
  От долгого стояния у Кристель болели ноги, и она начинала терять терпение.
  - Больше некого доставать? - буркнула она в лицо наглецу.
  - Тебя интереснее всего, - хохотнул Жерар. - Да и ответить не можешь!
  - Как же ты мне надоел! - воскликнула Кристель.
  - Но-но! Смотри, как бы я управляющему не пожаловался. Мы же не хотим, чтобы тебя турнули с работы. - глумливо осклабился нахал.
  Не известно, чего, на самом деле, хотел или не хотел Жерар, а вот Кристель точно не могла себе позволить вмешивать в глупую перепалку руководство салона. Ей-то все равно, а вот Маризе эта работа нужна. Потерять место было бы катастрофой для девушки. А значит, ради подруги пришлось задвинуть гордость куда подальше. С обидчиком она поквитается в Академии, когда они будут в равных условиях.
  - Что вы хотели купить, ми-и-ев? - Кристель не смогла удержаться от удовольствия подчеркнуть недоаристократический статус горделивого сокурсника, зная, как он стремится в высшее общество.
  Жерар побагровел, сжал кулаки, а потом справился с собой и старательно растянул губы в глумливой усмешке и крикнул:
  - Раф, гляди-ка, эта овца, оказывается, знает, как к благородным надо обращаться. - Оскалился на Кристель и злобно процедил: - Помни свое места, волшка приблудная.
  - Жер, кончай, я хочу получить свой чай, а ты заболтался, - недовольно проворчал Рафаэль, развалившийся на диванчике за лучшим столиком.
  Когда приятель позвал его, заводила нехотя отвлекся от окна, в котором наблюдал за причудливыми силуэтами прохожих. В опускающихся сумерках предновогодние разноцветные огни наделяли людей нереальными углами и формами. И навевали воспоминания о детстве и мечтах.
  Виконт Делакур раздраженно встряхнул головой, прогоняя неуместные мысли и сравнения, и отвернулся к прилавку, где разворачивался очередной эпизод забавного спектакля под названием "Достань пигалицу". Она была такой жалкой и беззащитной, что действо уже перестало развлекать и вызывало лишь брезгливость.
  Кристель вздохнула и дежурно уточнила, ни к кому не обращаясь:
  - Какой чай предпочитают господа? У нас замечательный выбор: черный, белый, зеленый, фруктовый и с ароматическими добавками, - заученно выдала она.
  - Мы изволим кофею, - расплылся в издевательском оскале третий дружок, Мартен.
  За исключением нюансов, разговор и заказ повторялись уже четвертый день. Ровно столько Кристель заменяла подругу в чайном салоне. Еще два дня, и она будет свободна и в словах, и действиях. А вот Маризе придется вернуться на землю из заоблачных высот очередной мечты. И здесь ее ждет уже "прикормленная" компашка, которая поняла моду ближе к вечеру вваливаться в зал в расширенном или урезанном, как сейчас, составе, чтобы побравировать происхождением и достатком. Подрастающие короли жизни зло высмеивали Кристель и салон, настаивали, чтобы им принесли кофе, зная, что его не подают, и скандалили по любому подвернувшемуся поводу.
  Девушка каждый раз удивлялась, как им удавалось подгадывать момент, когда никого не было в чайной, чтобы безнаказанно безобразничать? Или люди, заглядывая через украшенные витиеватой ледяной резьбой окна, не решались войти и привлечь к себе ненужное внимание баловней судьбы?
  В квартале трудяг не привыкли к праздности, и посидеть в скромной зале за чашкой горячего напитка могли изредка утром, перед работой, или в короткий обеденный перерыв. Вот и приходилось Кристель забывать, что она учится в том же университете, что и богатые отпрыски знатных семей Муассона, и терпеть их подначки по возможности молчаливо.
  - Кофейный салон за углом направо от нашего выхода, - напомнила девушка и в очередной раз понадеялась, что они уйдут.
  И не смогла скрыть разочарования, когда парни выбрали каждый свой чай и уселись к окну. Кристель старалась не слушать их едкие комментарии по поводу куцых праздничных украшений и невесть как увиденных заплаток на одежде местных жителей.
  Она мыла и вытирала чашки, прибирала крошки в витрине и с нетерпением ждала окончания смены, чтобы поскорей добежать до дома, и поговорить с врачом. Мамино утреннее недомогание обеспокоило ее.
  
  Из-за засидевшихся посетителей Кристель едва не разминулась с доктором Моннье. Седобородый старичок жил на соседней улице, в зеленом домике с большими окнами. Он уже отошел от дел, но к Марлен Лавилье приходил по первому зову. Он помнил, как качал на коленях чудесную темноволосую девчушку, дочь близкого друга, который баловал малышку без меры и всячески поощрял других поступать так же. И пусть сейчас она уже давно не ребенок, и у нее самой двое детей, Этьен Моннье продолжал присматривать за Марленушкой, а для Филиппа и Кристель был скорее дедушкой, тем более что своими детьми божественные волшебники доктора не одарили.
  - Как она, дядя Этьен? - спросила девушка, едва переступив порог.
  - Надо ей в лечебницу, дорогая моя, - Врач заботливо взял тонкую ладошку и стал растирать онемевшие на морозе пальцы. - Там бы провели обследование и обеспечили правильное лечение, и уход. Даже простая простуда может дать осложнения. Моих сил хватит только облегчить кашель, прости.
  - Значит, пока обойдемся микстурами, - нарочито бодро подхватила Кристель. - Спасибо!
  Пожилой доктор виновато посмотрел в наполненные слезами зеленые глаза. Он прекрасно понимал, что семья его подопечной не могла оплатить пребывание у больничных волшебников. И без слов оба знали, что его дар уже начал угасать, и лечить становилось все труднее.
  Неловко попрощавшись, Этьен поплелся в пустой дом, где его ждала такая же старая и тощая кошка Минель. Уставший сверх меры врач даже не стал ужинать. Он устроился в постели, запустив питомицу под одеяло, и признался самому себе в том, что стремился скрыть даже от все понимающей Кристель. В погоне за чудом для своей любимицы доктор Моннье отдавал больше сил, чем мог себе позволить, и очень скоро рисковал слечь сам.
  
  Кристель прошла в жарко натопленную комнату. Вспомнила о том, во сколько обошелся уголь, за который заплатила вчера, и даже порадовалась подвернувшейся временной работе. "Удивительно, как мама справлялась? - спросила саму себя. - Наверное, надо будет поискать подработку".
  С прохудившихся сапог стекал на пол подтаявший снег, и лужи грозили испортить уборку, которая занимает ранее бывшее свободным время перед завтраком. Девушка быстро переобулась, прибрала за собой и прошла в спальню к матери. Мадам Лавилье ждала ее, видно, услышала, как хлопнула входная дверь.
  Кристель аккуратно, стараясь не потревожить лежащую родительницу, присела на краешек постели, обхватила прохладную руку ладонями и тихо спросила:
  
  - Как ты, мамочка?
  Женщина вымученно улыбнулась:
  - Все хорошо, доченька! Мне намного лучше.
  Бледное до серости лицо, впалые щеки и синяки под глазами кричали об обратном, но Кристель просто согласно кивнула, погладила натруженные пальцы и приложила их к своей щеке.
  - Ты скоро поправишься, мамуля, - проговорила она убежденно. - Я каждый день молюсь об этом божебникам.
  - Перестань называть их так, - возмутилась больная и закашлялась, - ты уже давно не ребенок, а божественные волшебники заслуживают уважения за все благие деяния, которыми одаривают нас.
  Свято чтящая традиции женщина боялась прогневить заботливых пастухов их мира. Она высвободила руку, которая сама собой потянулась ко рту начать священный круговой знак, чтобы выразить почтение к всесильным защитникам. Но смогла только поцеловать щепоть, осенить ею левое плечо и грудь, как рука бессильно упала.
  Кристель не стала спорить с утомленной матерью. В последние дни она старалась не перечить больной.
  - Дядь Этьен говорит, что все будет хорошо.
  - Я слышала, как вы с ним разговаривали. Лечебница нам не нужна, выдумали тоже! Простыла немного. Завтра уж точно поправлюсь.
  - Конечно-конечно, - закивала девушка. - А пока отдыхай. Сейчас разогрею бульон и покормлю вас с Филиком.
  Кристель приложилась губами ко лбу: ласковым прикосновением проверила, не вернулся ли жар. Успокоенная отправилась смотреть, чем занимается братишка.
  Девушка вошла в маленькую гостиную, служившую и спальней обоим детям, и не удивилась, застав Филиппа в обнимку с книжкой.
  Мальчик и раньше ценил уединение, а после того, как два года назад отец оставил их и переехал жить к секретарше, брат совсем замкнулся в себе. Вместо игр и общения со сверстниками он предпочитал рисовать и читать. Мало кто из соседей знал, какой богатый внутренний мир и воображение у нелюдимого ребенка семьи Лавилье.
  - Крис! - воскликнул мальчик, едва увидел открывающуюся дверь.
  Он подхватился с коврика возле горячей печной стены, где любил устраиваться зимними вечерами, и обнял сестру.
  - Сегодня мама очень кашляла, - шепотом поведал он. - Я так испугался, что даже выскочил на улицу без шапки. Хотел позвать миева Этьена и попросить спасти маму.
  Обычно сдержанного двенадцатилетнего мальчика захлестывали эмоции, и теперь, когда единственный островок спокойствия - старшая сестра - наконец вернулась, он готов был расплакаться.
  - Месье доктор как раз заходил к нам во двор. Он сразу отправил меня греться и сказал, что если бы я заболел, то еще больше расстроил вас. Поэтому я тихонько сидел здесь и ждал тебя. И я проголодался, - грустно добавил он.
  Кристель проглотила комок, который с невыплаканными слезами подступил к горлу, обняла брата за худенькие плечи и успокоила:
  - Ну что ты? Не бойся! Маме гораздо лучше, малыш.
  - Не называй меня так! - встрепенулся Филипп и поспешил вывернуться из ее рук.
  Старшая сестра спрятала хитрую улыбку в мягких волосах брата. Главное, что пережитый страх он уже забыл.
  - Я на кухню. Ужин будет скоро готов, - улыбнулась девушка.
  - А мне стих задали. - Мальчик робко заглянул в глаза Кристель. - Поможешь, а?
  Девушка посмотрела на смущенное личико, пытаясь понять, о чем именно просит Филипп. Поделиться искоркой, чтобы лучше запомнилось, было легко. Но они оба знали, что в школе строго наказывают за нарушения. Правила одинаковы для всех: детям нельзя пользоваться волшебством, и дарить его, чтобы облегчить им учебу, тоже запрещено. Филику предстояло ждать еще не меньше трех лет, пока его дар не откроют. Да и то только, если они с мамой найдут деньги на занятия с наставником. Распечатывание ее дара оплачивал отец, когда еще жил с ними.
  Кристель посмотрела в не по годам серьезные глаза брата и поняла, что он всего лишь хотел попросить, чтобы она помогла повторять стихотворения, а потом проверила, что осталось в памяти.
  Так делала мама, когда, будучи школьницей, старшая сестра повторяла заданное на дом. С Филиком, наверное, было так же. Кристель не знала наверняка, потому что после поступления в университет большую часть вечеров просиживала в библиотеке и старалась нагнать сокурсников, получивших отменное домашнее образование.
  - Бери книжку и приходи. Конечно, я тебе помогу, - заверила она брата и вышла.
  На пороге кухни Кристель, отрабатывая волшебные формулы, что уже вошло в привычку, жестом зажгла светлячок. В этот раз он вышел зеленым, и потому не ярким. Над постоянством цвета еще предстояло работать, но хоть сам фонарик получился. Год назад у нее зажигался один светлячок из двадцати-тридцати, что только прибавило насмешек к лавине, которой девушку охотно одаривали однокашники.
  Огонь слетел с пальцев и засуетился в печи. Кристель водрузила громоздкую кастрюлю с заранее приготовленным свиным бульоном прямо в пылающие дрова и повернулась к брату.
  Начинался еще один безрадостный вечер в заботах. На собственную учебу времени совсем не оставалось, и если всерьез пойти подрабатывать, то скоро из лучшей в своей соте она рисковала снова стать худшей, как было поначалу.
  
  
  
  3 Рафаэль
  
  Молодому виконту Делакуру не спалось. Тонкая ткань постельного белья раздражала кожу. Рафаэль перевернулся на спину, и открыл глаза. Даже густая темнота нервировала. Парень резко встал с постели и подошел к окну, распахнул тяжелые шторы. В спальню ворвался свет ночных солнц, что по ночам освещали мир Спрата и неизменно исчезали по утрам. Рафаэль мимоходом подумал, что без вмешательства божественных двойная звезда Детуаль вряд ли так послушно висела бы в небе.
  Мысли о делах астрономических перескочили на собственные, вполне себе приземленные, но от этого не менее тягостные. Злость на дурищу Кармен еще не прошла и жгла изнутри. Руки сами собой сжались в кулаки при мысли о бывшей любовнице, и виконт едва сдержал готовое сорваться с рук заклинание. Эта дрянь всерьез думала, что поймает его на крючок? Да не на того напала! Плевать, что племянница ректора столичного университета волшебников, где он учился. Уж его-то, Рафаэля, родословная подревнее и знатнее будет.
  
  После истерики, которую Кармен закатила перед своим родственником, щедро осыпая Рафаэля обвинениями, удивительно, как отцу вообще удалось исключение этюдианта превратить в перевод в другой университет волшебников? Очевидно, родитель, даже сейчас, когда впал в немилость и назначен мэром в эту дыру, связей не растерял.
  Хотя лучше бы он его оставил в столице, а не тащил "поближе к семье" в Муассон, сонный городишко с нелепыми и жутко провинциальными жителями.
  Впрочем, что это он? Отец, должно быть, упивался унижением выродка, которым считал собственного сына. Парень как будто снова услышал издевательский смех предка, когда тот "сокрушался", что сын лишил его невестки. А перед глазами стояло лицо Кармен, в уродливых красных пятнах, с искривленным ртом, из которого вырывается визг и проклятия на его голову. Какое счастье, что это были просто слова, и кроме звона в ушах от ее криков, с ним ничего не случилось. Если, конечно, не считать ссылки в муассоновской захолустье.
  Двойная звезда, которая красовалась в небе и освещала сад, тоже начала выводить из себя. Молодой виконт небрежно ткнул всей пятерней в слюду окна, чтобы сменить вид, и едва не продавил волшебное напыление. Впрочем, смотреть на двор и главную аллею, которые отобразило окно, тоже не было никакого желания.
  Аристократу хотелось кричать, ломать и крушить. Дать гневу вырваться и наконец расслабиться. Пнув стену, парень развернулся, стремительно схватил китайскую вазу и замахнулся. Тут же скрипнул зубами, так не вовремя вспомнив о сдержанности, которой его учила еще мама... и поставил хрупкий сосуд обратно на консоль.
  Буря в груди не утихала, и на кончиках пальцев уже сверкали искры, готовые сорваться в плетении. Твари подземные, как же ему противно! Якшаться с кучкой придурков, которые вьются вокруг него все две недели, что прошли с приезда, и заглядывают в рот. Они здесь что, нормальных людей не видели?
  Этот жлоб Мартен сегодня предлагал всей компанией заловить подавалку из чайной и вывалять в снегу. Идиотские развлечения! В снегу! Не полапать или попугать, а... Недоумки! Хотя такая, наверное, и не испугается.
  И даже поговорить, кроме Жано, не с кем. Как же он ненавидел провинцию!
  
  
  
  4 Кристель
  
  Кристель нравилось учиться. Ее не смущала ни заштатность академии, ни провинциальность родного Муассона. Она решила для себя, что получение сертификата волшебника - это та возможность, без которой ей не удастся открыть трудно поддающуюся дверь в мир сильных и успешных. Ради такой цели можно и полюбить учебу.
  Она не путала иллюзии с реальностью, и за неполные четыре года почти завершила работу над тканью будущей счастливой жизни. В основу она положила мечты и туго их переплела прочными нитями трудолюбия, раскрашивая узор целеустремленностью. Такими были учебные будни. Только недавно они стали перемежаться с радостью побед, а раньше честолюбивой этюдиантке приходилось туго. Даже в своей соте ей долго пришлось завоевывать авторитет, несмотря на то, что она уже полгода была однозначно лучшей.
  То ли дело богачи да аристократы! Они готовили детей к пробуждению дара, нанимали им гувернеров и наставников, чтобы те учили избалованных подопечных контролировать первые искры. Если не сумел справиться с собственным волшебством, то дар запечатают. Вот и старались лиевы и миевы деньгами проложить отпрыскам насколько возможно прямую дорогу в завтрашний сытый день.
  У детей бедняков дар просыпался не часто, и редко бывал ярким. Людям попроще, наверное, благоволили сами Cоздатели. "Как знали всесильные, - не раз грустно признавала Кристель, что деньги на частные уроки найдутся не в каждой семье". Потому как те избранные, кто из поколения в поколение топтал верхушку, при любом удобном случае с удовольствием вышвыривали из своих рядов выскочек из низов, и старательно забирали у них одну за другой возможности развиться в успешного волшебника. Выбивали из-под ног ступеньки, по которым могли вскарабкаться недостойные по рождению.
  Самой Кристель в этом не повезло. Во всяком случае, ее родители именно так и считали шесть лет назад, когда у пятнадцатилетней дочки пробудился дар. Уроки знакомства с искрами, организованные во всех школах Мунегии, чуть не обернулись катастрофой. Девочку собирались лишить волшебства, и только доктор Моннье, входивший в комиссию по наблюдению за юными волшами, отвоевал право взять Кристель под опеку и старался помочь, чем мог.
  - Такое чудо, что у нее яркая искра! - горячо отстаивал он свое мнение.
  Он кипятился и восторженно уверял Марлен и Патриса Лавилье, что их дочь справится. Не будучи преподавателем, предлагал свою помощь и учил при каждой возможности.
  - Это редкость! Как можно позволить запечатать дар, если у девочки появился шанс изменить свою жизнь и быть полезной?
  Миев Моннье оказался убедительным. Он сумел помочь Кристель справиться с неожиданной силой. Доктор стал ей примером для подражания, так что его словами и взглядами она жила и говорила. По совету кумира два года спустя девушка не стала ограничивать себя выбором ремесла, где пригодятся искры, а пошла в академию. Как показала жизнь, решение было не только смелым, но и чересчур самонадеянным.
  Выбрать профессией само волшебство - редкое решение для безродной волши, и первые два года учебы ей пришлось трудно и нудно плестись за богатыми отпрысками, которым азы манипуляций с искрами были известны давно. Нагонять ушедших далеко вперед было тяжело. Частенько мать заставала упорную ученицу над книгами за полночь. Дочь уговорам лечь спать не поддавалась и разменивала сон на драгоценные знания. Кристель понимала, что ей нужно, и упрямо двигалась к намеченной цели.
  Некоторый хаос едва не внес в идеально размеченное полотно ее будущего новый этюдиант. Мало ли, какие у него намерения? Лишь бы не мешал ей. Поговаривали, что его со скандалом перевели из столицы. Кристель же для себя отметила главное: новенький - сын мэра, а значит, на одно достойное место работы в городе стало меньше. И какова была ее радость, когда оказалось, что наследнику было начхать на учебу: вот, например, сегодня он пришел во второй раз за две недели. "Еще один зазнайка, каких здесь большинство. Может, и не соперник мне" - успокоилась девушка и посмотрела на вошедшего преподавателя.
  
  Всем приветики и по букету ромашек! Спасибо за комментарии и интерес к этой истории. Буду рада замечаниям, откликам, лайкам и дислайкам. :-)
  
  
  5 Кристель
  - Я не понимаю, зачем вы здесь, - преподаватель холодно отчитывал их группу несколькими минутами позднее. - Не тратьте мое и свое время.
  Лиев Асьер вел курс по практическому волшебству. Всего-то месяц, как прибыл, а требовал, как от легионеров с боевыми часами в багаже. Этот предмет и стал-то походить на практический только в прошлом году. А до этого мало чем отличался от теории, которой, по мнению Кристель, давали и так чересчур много. Основ, правил и принципов за предыдущие годы им в головы наскладировали с избытком, а научить применять их как-то не удосужились. Мажорам, наверное, это и проблемой не казалось, а Кристель больше негде было почерпнуть от богатства знаний, и некому было научить хотя бы тем же светлячкам. Старичок-преподаватель, которому свезло практиковаться с выпускниками, изо всех сил старался подготовить будущих волшебников к реалиям использования искр. Но от непосильной задачи, видимо, надорвался, потому как месяц назад пропал из виду, а в Муассон прислали нового волшебника-практика. И уж он за короткий срок знатно встряхнул рутинный уклад академии.
  Прежде всего Кристель отметила, что лиев Асьер подавлял своим стальным взглядом и мощной фигурой и никак не могла понять, что согруппницы в нем нашли, чтобы вздыхать и намеренно стараться привлечь его внимание. За несколько занятий преподаватель безошибочно выявил бездельников и предупредил не надеяться на поблажку. Сонная заводь родовитых лентяев вздрогнула: спокойному отсиживанию пришел конец. Более того, оказалось, что теоретические знания группы будущих практиков тоже не вполне дотягивали до нужного уровня. Наставник дал понять, что "бирюльки", в которые они играли до него, сменятся отныне настоящей волшбой. Излишне мечтательные этюдиантки поторопились развернуть романтичную упаковку, в которую успели обернуть сурового практика - понятное дело: с таким "подарком" ни одной не совладать. И только Кристель - одна из немногих - радовалась обучению у требовательного преподавателя. Она признавала справедливость его замечаний и старалась соответствовать требованиям волшебника.
  - Лучшая оценка за испытания у... - лиев Асьер по вредности характера нарочито протянул интригу.
  Сердце Кристель вздрогнуло. "Будто он не понимает, насколько это важно для них, пусть и не всех".
  - У Лавилье, - громко прошептал Жильбер Туансон, и сидящие рядом с ним сокурсники согласно закивали.
  Кристель закусила губу. Она хотела, страстно желала, чтобы он оказался прав. Но презрительный тон, которым согруппник произнес ее фамилию, всколыхнул застаревшую неприязнь. Этот самодовольный наглец обожал задирать тех, кто ниже его по происхождению, и до Кристель частенько долетали огрызки тошнотворного внимания Туансона.
  Наставник кивнул своим мыслям и изрек:
  - У нее, да. И еще семь сносных ответов удалось наскрести. Остальные не пригодны к занятиям по профилю! - на последней фразе голос преподавателя налился силой.
  Вниз по позвоночнику Кристель стекла волна дрожи. Волшебник явно применил что-то из ментальных штучек. Судя по установившейся тишине, воздействие прочувствовали все.
  - Один умник не пришел на проверку, - лиев Асьер оторвался от записей.
  Он обвел взглядом группу из семнадцати этюдиантов, ожидая смиренного признания от нарушителя. Помедлил еще немного и отчеканил:
  - Делакур. Кто?
  Кристель оглянулась назад, туда, где в окружении прочих баловней судьбы, сидел недавний новенький. На него посмотреть обернулась вся группа. Они все и так уже поняли, что не стОит ссориться с лиевом Асьером, а вот виконтик, кажется, не уловил, что на этих занятиях с ним цацкаться никто не будет.
  - Я, - лениво отозвался редкий визитер, не вставая.
  - Не вижу, - подался вперед наставник. У него дернулась верхняя губа, оголяя зубы и делая похожим на хищника.
  Высокий блондин не спеша поднялся с сиденья на заднем ряду и с небрежным вызовом посмотрел на преподавателя.
  - Для прогульщиков и тугодумов повторяю, - сталь тренькнула в голосе лиева и отозвалась в голове Кристель, - без удовлетворительной оценки по моему предмету никто из вас не станет волшебником. - Обвел пронзительным взглядом группу. - Никого удерживать силой не стану. Вам запечатают дар, и разойдемся по-хорошему.
  Наставник взмахнул рукой в сторону синего полотна за спиной, и там высветились имена всех этюдиантов с результатами и числом допущенных ошибок.
  - Лавилье, мне понравилось ваше решение композиционных ситуаций. Оригинальность изменения полярности без использования искр тоже... неожиданна. У вас перебои с вызовом искр?
  У лиева Асьера дернулась верхняя губа. "Это у него тик что ли?" - промелькнуло в голове Кристель. От заданного вопроса она даже оробела.
  - Нет, - ответила ему. - Больше нет. Но не всегда получается ожидаемый результат. Дар открылся не так давно. - И поспешила заверить: - Гашение и прерывание получаются без помех. Но не стабильно энергетическое наполнение.
  - Вы, я так понимаю, исследовали отклонения?
  - Нет, - совсем тихо произнесла. И до нее добрался.
  - Не медлите с этим, - почти доброжелательно порекомендовал вдруг наставник. - Обращайтесь, если возникнут сложности.
  И уже совсем другим тоном пророкотал в аудиторию:
  - От остальных жду официального прошения о запечатывании дара. - Девушки ахнули, парни задержали дыхание. - Или знаний. Когда их будет достаточно, можно и перейти к отработке умений. А пока вы - просто стайка недоучек, опасных для себя и других.
  К долгожданной похвале волшебник подал до того терпкую приправу, что у Кристель она застряла шершавым комком, что никак не удавалось проглотить. Она даже закашлялась, а потом вздрогнула, когда преподаватель проткнул ее холодной сталью строгости в глазах и спросил:
  - Что вы думаете о службе в Волшебном легионе?
  В классе будто вдруг порвалось плетение тишины. Все загалдели, а Кристель ахнула:
  - Я?
  - Вы бы хотели проходить у них практику?
  Лиев Асьер взглянул на нее так, будто и сам удивился собственной щедрости. У Кристель же мысли затянулись в узел, и ни одна толковая не торопилась выбраться из пут. Голова-то поспешно закивала, как у деревянного болванчика: чтобы наставник не успел передумать. Вряд ли Кристель до конца осознала, какую невероятную удачу на нее только что обрушили Создатели, но она обязательно подумает об этом, когда придет в себя. Именно в этот момент ее везением управлял преподаватель практики волшбы провинциальной академии, и ей надо собраться, чтобы не стать посмешищем и не упустить редчайший шанс.
  
  Легионеры служили не королям и императорам, а волшбе и миру. Каждый этюдиант знал, что в Волшебный легион набирали лучших из лучших. Но среди даже самых-самых не всегда оказывались достойные, поэтому и отбор проводился далеко не каждый год. К тому же, редкий преподаватель имел право рекомендовать к экзаменам в легион. По всему выходило, что лиев Асьер был не только редкостным тираном, но и самородком, который причудливыми путями - без божебников точно не обошлось - занесло в болото Муассона.
  Кристель не знала, что в этом году будет набор в Волшебный легион, и, судя по возбужденному гулу в классе, это было новостью для всех. Она обернулась и вдруг оцарапалась о колючий взгляд: новенький источал ярость. На место превосходства и снисходительности пришло еще что-то, наводящее на мысли об осторожности. Аристократ смотрел на нее всего мгновение, а потом презрительно-безразлично отвернулся, но дрожь ее пробрала до костей. Делакур хотел ей что-то сказать? Возможно, он опаснее, чем ей показалось сначала.
  - Продолжим, - вернул внимание аудитории преподаватель.
  Кристель сосредоточилась на объяснениях. Теперь она работала с еще бОльшим, чем раньше, рвением и еще больше боялась ошибиться.
  После занятия подошла к лиеву Асьеру, чтобы попробовать узнать побольше и подтвердить свою заинтересованность, на случай, если за ее мямленьем строгий наставник не увидел согласия на участие в отборочных:
  - Буду вам признательна за рекомендацию, лиев Асьер, и советы.
  - Хорошо учиться недостаточно, чтобы пройти испытание, вы понимаете, Лавилье? - наставник смерил ее испытующим взглядом.
  Кристель поспешила подтвердить свою решимость бороться за победу и готовность сделать все, чтобы быть достойной.
  - Не так пылко, Лавилье! Я подготовлю для вам программу. И обещаю: легко не будет.
  Она суматошно закивала головой, что, мол, да, понимает, и все равно согласна.
  - Тогда удачи, ниенна Лавилье, - растянул губы в скупой улыбке волшебник.
  Официальное обращение, которым преподаватели почти не пользуются, и мелькнувшее на строгом лице выражение предвкушения, немного озадачили Кристель. Но она нашла в себе силы улыбнуться и с достоинством поблагодарить за оказанное доверие, попрощалась и поспешила на следующий урок. Анализировать и обдумывать неожиданные поворот в учебе она будет после занятий.
  
  6. Кристель
  Новость оказалась огромной и вместе с радостным состоянием полета давила на плечи и пригибала к земле. С великим трудом Кристель удавалось сдерживать ее внутри себя до окончания учебного дня. Она разрывалась между ликованием и беспокойством и старалась изображать перед всеми спокойное достоинство. Вот она отвечает на вопросы лиенны Калосс о последствиях ментальных воздействий, а в следующую секунду в мечтах уже радует маму и собирает сумку для продолжительного отъезда в Легион. Хотелось наводнить радостью дом, услышать похвалу и узнать, что мать еще больше гордится успехами дочери. И пусть отец устыдится, что бросил их!
  Уже сейчас Кристель могла бы немного облегчить переполошенную душу, стоило только рассказать о предложении преподавателя Маризе. Тем более, что они часто пересекались в коридорах и на лестницах академии. Но бледность и покрасневшие глаза наперсницы со дня возвращения из импровизированного матримониального похода не располагали к хвастовству. Кристель решила дождаться-таки вечера: дома ей точно можно не сдерживаться! Она примерит мечту, попробует ее на вкус и послушает мелодию в имени "лиенна Лавилье". А подругу все равно увидит завтра. Бывшая одноклассница вернется с работы, и Кристель поделится открывшимися перспективами.
  Морось на улице охладила нетерпение Кристель, но ненадолго. В такой день даже бессердечный ветер, который еще утром бестактно напоминал, что пальто ее истрепалось, теперь по-приятельски заигрывал с потертыми полами грубой ткани. Верхнюю одежду давно следовало обновить, но в списке обязательных трат замену прохудившихся ботинок Филика мама ставила первой. Теперь и Кристель с ней согласилась: если он заболеет, то вместо собственных занятий ей придется помогать младшему брату с учебой, а сейчас не лучшее время отвлекаться на посторонние проблемы. Следует все силы бросить на подготовку к отборочным.
  Пока шла домой, Кристель успела подумать о выгодах и недостатках предложения лиева Асьера. У нее возникло несколько вопросов, и она непременно задаст их ему.
  "Сначала подтянуть этику и теорию искр" - привычно размышляла она над выигрышной стратегией, спешно раздеваясь в темной прихожей. Здесь было холодно и сыро: ради экономии антишамбр не отапливали. Кристель вскочила в тапки и открыла дверь в столовую:
  - Мам, я дома! И у меня потрясающая новость!
  
  Кристель привыкла обсуждать с матерью планы на будущее, хотя в последние годы делала это скорее по привычке. Не владеющая искрами Марлен Лавилье едва ли разделяла амбициозные стремления дочери, но, как всякая мамушка, она умело направляла и поддерживала любые начинания детей, своих или чужих. За чуткое внимание к малышам полгода назад мать Кристель повысили до должности старшей мамушки. Теперь она возглавляла колыбельный мезонет, в котором десятки работающих родителей могли со спокойным сердцем оставить детишек. Прибавка к оплате на новой должности пришлась как нельзя кстати: к тому моменту отец Кристель окончательно отказался участвовать в делах семьи. Он не только перестал передавать деньги, но даже не интересовался бедами и радостями дочки и сына.
  
  - Родная, ты не поторопилась? - после скромного ужина мама решилась высказать свои сомнения. - В том легионе, небось, сплошь лиевы да лиенны. Тебя могут не так принять, милая. Куда нам к богатым-то?
  - О чем ты говоришь, мама? - Кристель резко поставила тарелку на полку и схватила другую. - Что значит: "не так"? Если примут, то мне и дела нет ни до лиевов, ни до миевов. Наставник может порекомендовать меня! - Она резко опустила последнюю тарелку и возбужденно взмахнула полотенцем. - В этом году будет отбор. Мама, мне выпал шанс выбраться из вонючей лужи, в которой нас оставил киснуть драгоценный папочка!
  Девушка схватила приборы, едва протерла их и сбросила в ящик.
  - Пусть попробуют! - кипела она. - Мам, нельзя же всегда прогибаться!
  Кристель понимала, что они с матерью разные: Марлен Лавилье - мягкая и робкая, не смеющая тревожить чужой покой. Жизнь ее не баловала, и рассчитывать ей было не на кого: бабушка с дедушкой умерли давно. И на детские плечи она бы никогда не взвалила тяготы и проблемы.
  Но Кристель уже выросла, она в скором будущем дипломированная волша, и обязательно сделает все, чтобы мать была счастлива, чего бы ей это не стоило. Она заработает спокойную старость маме своим талантом, трудом и усидчивостью. И даже стерпит унижения и удержит слезы бессильной обиды, если придется - ей не привыкать.
  Мать покачала головой. Наверное, она надеялась, что Кристель не видела и не понимала, как тяжело той пришлось, и как сильно ее ранило предательство бывшего компаня, отца Кристель и Филиппа. Но дочь замечала и сильно похудевшее лицо с потухшими, когда никто не видит, глазами и натруженные руки, не знавшие отдыха, но всегда готовые приласкать и утешить.
  - Мам, ты не рада за меня? - она поймала грусть во взгляде родительницы.
  - Рада, Крис, еще как! Но переживаю, что тебе будет тяжело. Может, не стоит метить так высоко? Как бы не было больно падать.
  - Я не хочу умереть нищей ниенной, - Кристель ожесточенно насадила петлю полотенца на крючок и развернулась к матери. Руки сами собой сжались в кулаки и заискрили. Как же она ненавидела свой статус! - Я хочу, чтобы Филик выучился на художника, если решится. Хочу, чтобы ты отдыхала больше. Я мечтаю о настоящей жизни: не смотреть, как тратятся богачи, а тратить самой. Не зависеть от чужих капризов и предрассудков, а жить. Не существовать, а наслаждаться каждым днем! Чем я хуже лиевов или тех же миевов?
  - Ничем, - мать мягко погладила ее по плечу, успокаивая. - Я рада, что ты знаешь, чего хочешь. Но не ставь цель, оглядываясь на других, доченька! Поступай по велению сердца и совести.
  Кристель тяжело вздохнула: что на это скажешь? Мать до сих пор считает, что в мире все должны оглядываться на чувства и желания других. Она даже не осуждает отца за уход к другой женщине. Наверняка простила этого предателя и подлеца!
  "Вот и похвасталась успехами", - горько усмехнулась. Поджав губы, Кристель вышла из кухни.
  
  
  Мариза выглядела уставшей. Они устроились на диванчике в комнате подруги детства. Кристель отказалась от чая. Она видела, что после работы в лавке, с которой теперь -увы! - знакома не по наслышке, подруге лучше отдохнуть, чем обслуживать гостей.
  Когда Кристель рассказала о грандиозном предложении лиева Асьера, той хватило сил лишь на вспышку радости в глазах, но огонек тут же выдохся.
  - Это же отлично, да? - с долей неуверенности спросила Мариза. - Ты рада?
  - Ты что? Конечно! Думаешь, всем предлагают? - подхватилась Кристель.
  Она вскочила и начала энергично мерить шагами маленькую спаленку.
  - Я не знаю, - вздохнула подруга, - никогда не слышала о Волшебном легионе.
  Она рассеянно взглянула на пораженную Кристель, а потом добавила тверже:
  - Но уверена, что ты заслужила, чтобы тебя рекомендовали. Ты же лучшая!
  Кристель только что не наморщила нос. Если бы последнюю фразу сказал кто-нибудь другой, она бы ощетинилась и язвительно прокомментировала иронию собеседника. Но то была ее простодушная Мариза с доверчивым взглядом голубых глаз, доброй улыбкой и самым мягким характером на свете.
  - Тут не только учебные заслуги важны, хотя я, конечно, старалась. Еще и преподаватель подходящий должен быть. Да и в легион набирают редко. - жестами добавляла громкости Кристель. - Ты представляешь, как мне повезло?
  - Представляю, - вздохнула Мариза. Даже рыжие кудряшки, которые обычно с энтузиазмом пружинили в такт движениям девушки, поникли и, казалось, с выдохом побледнели. Кристель устыдилась своего напора. Она шагнула, чтобы обнять явно менее удачливую наперсницу. В дверь дробно постучали и сразу открыли.
  - Милая, ты предложила чаю Кристель? - не дожидаясь отчета от дочери, вместе с дородной фигурой внесла свой голос мадам Дюмюро. - Сплетничаете о мальчиках, девочки? Понимаю-понимаю, дело молодое. Вот когда мне было восемнадцать...
  - Мама, пожалуйста...
  Хозяйка будто очнулась от воспоминаний и открыв рот в притворном удивлении, посмотрела дочь.
  - Мы обсуждаем занятия, - заметила ей Мариза. - А ты нас прервала.
  - Ах, простите, мои хорошие! Но право же, не об учебе надо думать хорошеньким девушкам, а о мальчиках.
  Она заговорщицки захихикала, но, споткнувшись о строгий взгляд дочери, выпрямила спину, поджала губы и сощурилась:
  - Я подольше твоего прожила. Не в академию надо было идти, а замуж! Только и учат вас там, как носом воротить, да волшебницами себя мнить. А кому вы будете нужны, безродные да босые, а? Лучше бы мужей работящих нашли да попроще, и как за каменной стеной были бы уже.
  - Ниенна Дюмюро...
  - Мама...
  Они заговорили одновременно.
  - Что? Не то говорю? Много вы знаете! Ты, Кристель, та еще зазнайка, и Маризку мою сманила по академиям болтаться. А мне тяжело одной кормить проглотов. Четыре рта на меня одну. И мужики в очередь не становятся, чтобы помочь.
  Кристель опустила голову и крепко сжала зубы, чтобы не сорваться. Не ниенне Дюмюро, у которой четверо детей, и все от разных отцов, учить других жизни. Саму ее собственная философия не привела к безбрежному счастью!
  Хозяйка покровительственно посмотрела на притихших собеседниц и заученно улыбнулась:
  - Так что насчет чаю?
  - Спасибо, мне не хочется, - откликнулась Кристель.
  - Не буду тогда вам мешать, - решила ниенна Дюмюро и плавно выплыла из комнаты.
  - Извини...
  - Ерунда, - отмахнулась Кристель и перевела тему: - Как у тебя дела, Ризи?
  Подруга только вздохнула.
  - Опять донимали?
  - Не больше, чем обычно. - девушка поджала губы.
  - Туансон?
  - Он не один такой. Что уж теперь?
  - Ты ведь не думаешь, что это нормально - приходить и доставать тебя?
  - Скоро поверю, что все так. Они - элита. А я значит, отброс.
  - Даже не смей думать!
  Возмущение на Туансона и ему подобных, кого судьба слишком избаловала, царапало горло. Даже подруге досталось от ее эмоций, и Мариза опустила глаза, пристыженная неодобрением Кристель.
  - Ты должна давать им отпор.
  - Салон - публичное место, куда каждый может прийти, - заученно процитировала Мариза.
  "Но это не значит, что на тебя можно вываливать высокомерную грязь из дырявой душонки!" - хотела закричать Кристель, но Мариза и без ее замечаний все знала и понимала. Только совсем не умела отстаивать свои интересы и наивно верила в светлое послезавтра. Равнодушная мать и ее невнимание подтолкнули девушку в мир грез и набили ее романтичную голову чепухой. Покорность подруги не раз приводила к спорам между ними, но Маризу не изменить. Лучшее, что может сделать Кристель, - это не напоминать лишний раз, насколько жизнь ниенны, осмелившейся поступить в волшебную академию, непроста. Они обе этого наелись полной ложкой.
  - Давай лучше за тебя порадуемся, - переключила разговор в мирное русло тихоня Мариза.
  "Из нее получится отличная учительница, - думала Кристель, пока возвращалась по разлившимся грязной слякотью улицам. - С ее терпением Мариза просто создана для работы с детьми, которых будет учить азам владения искрами". Главное, чтобы у нее достало однажды смелости и упрямства отстоять право на выбор и свободу у деспотичной матери.
  
  7. Рафаэль
  Если бы Рафаэль узнал, что Кристель не любит отпрысков богатых семейств, наверное, и не обратил бы внимание на ее мнение, настолько он презирал простолюдинов. И ему дела не было ни до их никчемной жизни, ни до стремлений, целей и тем более, мыслей. Он примирился еще в столице, хоть и не сразу, что учиться на волшебников рядом с ним будут и обыватели из ниевов, и даже снизошел до внимания к не совсем уж безродной, но все же не лиенне, Кармен Бурдон. И ничего хорошего, кроме ненавязчивого удовольствия в постели, ему это не принесло.
  Другое дело, что среди друзей и полезных знакомых Рафаэль держал только лиевов. В конечном счете, ему, отпрыску одной из древнейших фамилий Мунегии, не пристало якшаться со сбродом. Да и папенька бы не одобрили-с. Три раза ха-ха!
  Будущее Рафаэлю светит яркое и надежное, и нет нужды прикладывать к этому усилия. Да он и не собирался, - как бы не надорваться в стремлении порадовать папочку! У отца и так хватит денег и связей, чтобы устроить его в теплое местечко. За все эти годы он понял, что старик непременно будет недоволен сыном, что бы тот ни делал. Можно подавать это под любым соусом: лень, безалаберность или безответственность, - Рафаэль наслышался и наслушался пафосных слов и был сыт по горло непрестанной критикой. А потому пока что принял нынешний расклад: отцу приятно считать, что он всегда прав, и пожалуйста! В конце концов, не его ли это роль - устраивать наиболее комфортные условия сыну? Тем более, что это легче легкого сделать. Отец сил на сына не тратил никогда - сонм помощников, прислужников и холуев всегда были готовы выслужиться перед старшим Делакуром. И такое положение вещей не изменилось, несмотря на ссылку и немилость у короля.
  Другое дело - искры, которые Рафаэлю, наверное, достались от матери. Во всяком случае, он предпочитал думать, что его одарила именно она. Отец не гнушался проходиться грубыми эпитетами по образу мамы. По его словам, Сюзанна Делакур была ветреной и непостоянной особой, которая покинула молодого мужа и собственного сына ради развлечений и гордыни. Даже в своем смещении с поста королевского советника отец винил первую жену. Точнее, недобрую память о ней, потому что уже с десяток лет ее не было в мире живых. И пусть Рафаэль мало знал о той, что дала ему жизнь... Любил ее безнадежно и безгранично. И в глубине души не мог простить ее предательства - того, что оставила его на черствого отца и смогла забыть.
  ***
  Время лечит все, и Рафаэль давно привык избегать мыслей о матери и, однажды решив, не пересматривал и образ отца. Вот только сегодня, после заявления лиева Асьера о протекции для безродной выскочки - как ее там? - что-то всколыхнулось внутри. Он и собственные искры увидел по-другому. Чудо? Истинно дар?
  Рафаэлю следует, конечно, выяснить, что это за лиев Асьер? Пуэт-пуэт сказал, что его прислали из столицы на замену отошедшего от дел старого практика, но с трудом верилось в такое. Если бы Рафаэль был родом из этой слепой провинции, как и другие тюфяки в группе, то поверил, а так он только недавно из главной академии волшебников страны, и ни искры не слышал о таком лиеве - в столице Асьеров не было. А уж тех, кто мог инициировать этюдиантов к отбору, вообще, были редкие единицы. Уж не легионер ли он в отставке? Да и в отставке ли? И легионер?
  
  
  За ужином Рафаэлю пришлось поддерживать вежливую беседу и всячески демонстрировать хорошее воспитание.
  "Жизнь скучна и повседневность отравляет не хуже смертельного яда, - меланхолично думал он. - Надо что-то менять. Я не вынесу жизни с отцом". Съехать-то можно, но на что-то нужно жить, а Рафаэль не был готов искать подработку, хоть прекрасно владел искрами и до изгнания из столицы был одним из лучших этюдиантов академии. То есть немного раньше, до женитьбы отца, после которой демонстративно перестал интересоваться учебой.
  - Как прошли занятия? - спросил граф Делакур.
  - Как обычно.
  - У тебя уже есть "обычно"? Даже привычки в учебе сложились? - поднял брови и усмехнулся отец.
  Рафаэль пропустил шпильку.
  - Наивные они здесь все: верят в сказки о Волшебном легионе, - как ни в чем ни бывало сказал Рафаэль.
  - И что же там сказочного? - напрягся вдруг отец.
  - Да хотя бы то, что в него можно попасть из провинции.
  - А ты уверен только в столичных волшебниках? - хмыкнул родитель. - Слышала, Эстель, мнение о твоем родном Муассоне?
  Мачеха взглянула водянистыми глазами на пасынка, потом на мужа, слегка кивнула - то ли согласилась, то ли нет - и снова уставилась в тарелку с супом.
  - Они лучше подготовлены, - уверенно заявил Рафаэль.
  Увидел довольную усмешку отца и понял, что позволил вовлечь себя в спор, который наверняка проиграет. Даже удивительно, что отец не бросился его критиковать сразу, напротив, казался удовлетворенным, сжал ладонь супруги и улыбнулся сыну:
  - Возможно, ты прав. И что же местные волши?
  Рафаэль уже потерял интерес к начатой теме, но все же ответил:
  - Какой-то лиев-преподаватель пообещал одной заучке с практического отделения порекомендовать на практику в Легион. Видел бы ты ее! Уши развесила, нос задрала и сияет медяком. Голытьба...
  - Простолюдинку в Легион? - подхватил отец. - Немыслимо! - Он повысил голос. - И ты позволишь ей обойти себя? С твоим хваленым столичным уровнем знаний? Хм...
  - Нет, конечно, - вырвалось у Рафаэля.
  Он не сразу понял, что отцу удалось его подловить.
  - Если тебя обойдет простолюдинка, я усомнюсь, что ты истинный Делакур, - припечатал в своем обычном тоне граф.
  Его жена успокаивающе погладила руку супруга:
  -Милый!
  Но не урезонила.
  - Я всерьез задумываюсь, стоит ли продолжать считать тебя наследником.
  - Да ладно тебе! Ты же не думаешь, что они набирают людей здесь!
  - Здесь или где-то еще! Все одно! Где твоя честь, Рафаэль, достоинство? Твое имя полощут в скандалах, и ни на что стоящее ты не годен! Вот оно, воспитание твоей матери!
  - Не смей!
  Слова о маме подхлестнули Рафаэля. Он вскочил из-за стола и собрался высказать, что наболело. Рука помимо воли дернулась к шее сжать подвеску. С тех пор, как Кармен высмеяла его привязанность к украшению, рогатая луна на цепочке перекочевала в карман. Острые грани камней и гладкая эмаль успокоили бурю в душе. Кому и что он собирался доказывать?
  - Не словами, а делом, Рафаэль! - назидательно произнес родитель, почувствовав заминку.
  Нарочито спокойно промокнув губы, Рафаэль слегка поклонился новой лиенне Делакур, едва обозначил кивком присутствие отца, поблагодарил за ужин и степенно вышел из столовой.
  
  
  8. Кристель
  
  Кристель опоздала на занятие. Она опоздала в академию! Впервые за три с половиной года учебы здесь и в школу она тоже приходила вовремя. И ладно бы поздно легла спать или страдала от бессонницы, но нет же! Замечталась. И не спалось - мечталось ей. Волшка глупая!
  Она постучала и покаянно заглянула в аудиторию:
  - Простите за опоздание, лиенна Калосс.
  - Вы уверены, что вам нужно именно сюда, Лавилье? - взглянула на нее поверх очков недовольная преподавательница ментального волшебства.
  Длинные черные волосы, неизменно черное платье на еще молодой женщине и хмурые брови над черными дужками очков никогда не казались Кристель столь мрачными и подавляющими, как в это утро. Кажется, лиенна была недовольна чем-то большим, чем просто ее, Кристель, опозданием. Вдвойне не повезло.
  - Конечно, - несмело шагнула и прикрыла за собой дверь Кристель. - Простите, такое больше не повторится.
  Кристель полировала раскаянием мраморные плиты под ногами.
  - Неужели? - язвительно выплюнула наставница. - А то я было решила, что мои занятия настолько бесполезны, что этюдианты позволяют себе заявляться, когда посчитают нужным. Не так ли, Делакур?
  Блондин неспешно поднялся из-за стола в последнем ряду:
  - Ну что вы... - он за деланно широкой улыбкой попытался скрыть замешательство, но, видимо, имени волшебницы так и не вспомнил, - Меня задержали учебные дела. Я как раз консультировался у куратора по вопросам ментальной защиты.
  Кристель даже затаила дыхание от его наглости. Он хоть соображает, кому это рассказывает? Чокнутый! Такое смелое вранье даже не требовало ментальной считки: куратора на этой неделе нет в академии, и все это знают.
  - Осмелюсь заключить, что вы теперь владеете техниками защиты от ментального вмешательства на должном уровне? - выгнула черную бровь наставница. - Любопытно! Не будем тянуть и проверим сейчас же!
  - Лавилье, - обернулась она к Кристель, и та вздрогнула. - Положите вещи на свое место и пройдите к табло. Делакур, и вас прошу к столу.
  На ступеньках они пересеклись с новеньким, который, казалось, получал удовольствие от устроенной проверки, как от очередного развлечения. Вид имел расслабленный и довольный, посмотрел на нее свысока и прошел вниз.
  Им сказали стать друг напротив друга прямо на возвышении перед табло. Обычный для занятий гул будто выключили - в аудитории стояла полная тишина. Все смотрели на них.
  - Лавилье, ваша задача - пробить ментальную защиту Делакура. Отдайте ему приказ на простое действие, - инструктировала лиенна Калосс. - Делакур, защищайтесь! Разумеется, пользуемся только изученными в рамках программы приемами. Заодно посмотрим, что важнее сила дара или умения.
  Она с предвкушением улыбнулась. Во взгляде промелькнуло что-то странное и тут же истаяло.
  А Кристель растерялась: что приказать? С одной стороны, не важно, что именно, но главное, чтобы он выполнил ее приказ, и это было очевидно всем. С другой стороны, это ее шанс проявить себя, показать, что она может больше, чем приказать ему сесть на стул.
  Выделиться и однозначно заиметь врага. Вон как смотрит на нее! Расслабленности в нем как не бывало. Рафаэль нахмурился, и Кристель совсем не вовремя отметила, что у ее оппонента темные брови притом, что волосы были цвета выцветшей на солнце соломы. Небрежная челка немного не доставала до серых, глядящих с прищуром глаз. Красивая линия скул и идеально выбритый подбородок. Только поджатые тонкие губы выдавали надменного аристократа в созданном природой образе парня-милашки.
  Лиенна Калосс отошла в сторону и вытянула руки перед собой в готовности защитить учеников, если противостояние выйдет из-под контроля. Ее жест вырвал мысли Кристель из лирического течения.
  - Готов? - спросила она Делакура.
  Ей казалось, волшебник должен именно так начинать учебный бой или отработку задания, как у них сейчас, - с честью и достоинством, и уважением к сопернику.
  Виконт усмехнулся и, казалось еще выше задрал нос, чтобы его презрение уж наверняка было замечено. Покрутил языком во рту, но не сплюнул.
  - Пшла...
  Руки Кристель взметнулись, и она ударила. Сама не поняла, почему в голову пришла именно эта команда. Вот так, по наитию, и вполне по ситуации. Делакур замер. Он рук не поднял, и искры демонстрировать не стал. Хвастливый болван! Невозмутимое выражение лица не давало понять, прикладывал ли он усилия. То есть, конечно, прикладывал, но насколько ему сложно?
  Кристель вглядывалась в его позу и решила усилить нажим. Его шея напряглась, но Делакур не шелохнулся. Злой азарт охватил ее, та же злость стыла в его взгляде. Ей точно не поздоровится, если она победит, поняла ясно Кристель, но не в ее правилах отступать, пока битва не проиграна.
  Она сжала зубы, глубоко вздохнула, как ее учил доктор Моннье и отпустила искры на свободу богатым потоком. Сорвавшись с ее рук, они, конечно же, сразу истаяли, но никто не сомневался, что волшебство летело к ее противнику.
  Виконт взмахнул руками, но поздно: его шея согнулась, и Кристель получила заказанный поклон. Неглубокий, но все же некоторая дань уважения к сопернику, которую аристократишка не захотел ей оказать несколькими минутами ранее.
  - Прекрасно! - шагнула к ним наставница. - Поздравляю, Лавилье! Жаль, конечно, что мы не узнали, каким бы был конечный результат, если бы вы использовали весь резерв, а Делакур применил бы формулы противостояния воздействию, которые должен был уже знать. Садитесь оба.
  Кристель ринулась на свое место, а Делакур задрал голову выше прежнего и неспешно - вот же гордец! - направился к своему столу. Проходя мимо Кристель, даже не взглянул на нее. Сзади зажужжало голосами соседей виконта, но она не осмелилась оглянуться.
  - Продолжим проверку домашнего задания. Следующая пара - Туансон и Селуир.
  
  Во время занятия Кристель все казалось, будто острие недоброжелательного взгляда с галерки впивалось ей в шею. Поэтому она поторопилась покинуть аудиторию, но в спешке уронила сумку, и пришлось собирать рассыпавшиеся мелочи.
  - У тебя проблемы.
  Возле нее остановилась пара до блеска начищенных ботинок, тут же правый наступил на ее зеркальце. Раздался хруст. Кристель взметнулась вверх, сжала кулаки, но ее ярость осталась незамеченной. Делакур уже шел к выходу. Кто-то мерзко хихикнул.
  "Вот же недоносок!" - огорчилась Кристель, снова приседая, чтобы искрами собрать осколки и выбросить мамин подарок.
  Учебный день только начался, а ей уже хочется, как раньше, вернуться домой и спрятаться от недоброжелателей за двумя замками.
  
  Но у нее была четкая цель, и к ней Кристель шла вот уже шесть лет. Важны только достижения, а не им сопутствующая популярность или любовь.
  Впрочем, любви-то как раз и не было, потому что характер ее был скверным, язык - колючим, а человеколюбие - крайне непостоянным. За прошедшие три года сокурсники выучили, что с Кристель следует считаться, хоть она и простолюдинка. Донимали ее жутко, каверзы строили одна злее другой - не пускали в класс, учебники портили, наговаривали преподавателям. Но упрямства Кристель не занимать, и она неизменно находила возможность подготовиться и двигаться вперед по тернистому пути к мечте. И шутникам, когда до них доходила очередь, доставалось сполна - Кристель не умела прощать. И сейчас, понимала она, эта свора обиженных шавок нашла себе нового предводителя, чтобы снова попытаться прогнать безродную и насладиться долгожданным триумфом.
  
  Что ж, придется перетерпеть временные трудности ради последующих, пока призрачных, радостей. Ей не впервой. А может, и не станет ее травить, ведь ничего особенного она ему не приказала. Фантазия любого в их группе простиралась уж куда дальше и изощреннее в направлении унижения других. Кристель еще помнила, как на праздновании поступления и традиционном чествовании новых этюдиантов, ее платье не только облили вишневым соком, но и разорвали подол до самой талии, так что ей с позором и в слезах пришлось сбежать с первого в жизни бала. Кристель не хотелось повторения, но она теперь не безобидная наивная девочка и, даже если не сможет за себя постоять, не расплачется уж точно.
  
  Последним было занятие у Лиева Асьера.
  - Лавилье, вы подумали над моим предложением? - Сразу после общего приветствия спросил он. - Вас интересует стажировка в Волшебном Легионе?
  - Да, лиев Асьер, для меня это будет честью, - поднялась она.
  - После занятий подойдите ко мне, - кивнул преподаватель.
  - Я бы тоже хотел, - раздался голос сзади.
  Кристель обернулась и, увидев стоявшего виконта, поспешила подровнять на своем столе стопку листов и учебников.
  - Хорошо, наставник невозмутимо посмотрел на говорившего за ее спиной - Еще желающие?
  Неожиданно для самой себя Кристель напряглась в ожидании продолжения.
  - Я бы попробовал, - неуверенно отозвался Туансон.
  "Прекрасная подбирается компания" - с сарказмом поздравила себя Кристель. Волшебник обвел взглядом присутствующих, но новых желающих не было.
  - Что ж, для всех желающих, - последние слова он выделил особо, - Жду до конца месяца оценки не ниже "экселлан" по моему предмету и подтверждение, что успеваете по другим дисциплинам.
  - Ничего себе! - воскликнул Туансон. - Я, может, тогда в другой раз.
  В аудитории раздались смешки.
  - И вы тоже? - спросил лиер Асьер. - Передумали?
  Он обращался не к Кристель.
  - Разумеется, нет, - раздался холодный ответ Делакура. - Табели моих успехов будут у вас в срок.
  - А сколько человек набирают? - озвучила Кристель внезапное опасение.
  - Место только одно, - отрезал наставник.
  Он пристально посмотрел ей в глаза, заглядывая, казалось, даже в ее помыслы. Она сумела не отвести взгляда, и он так же пристально посмотрел на Делакура. Кристель поежилась от его взгляда: как сталью проткнул.
  Согруппники загалдели. Кристель так и чувствовала, в каком они восторге теперь, когда ее столкнули нос к носу с самодовольным аристократиком.
  - Тем интереснее исход, не так ли? - подлил масла в огонь преподаватель.
  - Более чем, - отозвался Делакур. - Будет наукой кое-кому, - добавил он уже значительно тише, и Кристель засомневалась, не послышалось ли ей.
  
  
  9. Ставки
  - Поздравляю, - промурлыкала она и сделала шаг к нему. - Ты сумел их столкнуть.
  Грациозно переступила порог и проказливо улыбнулась, когда увидела свечи. Он подготовился, и это было приятно. Несмотря на давнее соперничество, она любила играть с ним. Его прямолинейность и прямодушие, такие отличные от того, чем жила она сама, нравились ей даже больше, чем она готова была признать.
  Сегодня она была в алом, который гораздо лучше отражал ее огненный характер, чем навязанный белый. А вот он так и остался в сером. И все так же великолепен!
  
  Он спокойно смотрел на нее несколько мгновений, а потом уголками губ обозначил усмешку. Ту самую, которая вкупе с его невозмутимостью так раздражала ее. Злить ее и провоцировать все так же было изысканным удовольствием, и за прошедшие века не приелось. Он даже соскучился по ее выпадам и вспышкам. Она всегда была прекрасной!
  - Смею, в таком случае предложить шампанское, - он протянул ей бокал и мимолетно погладил тонкие пальцы.
  Поддразнил. Ее брови взлетели от невысказанных мыслей. Но промолчала. Пригубила пенного янтаря. Пожалуй, это был единственный напиток у людей, плещущий искрами и безо всякого волшебства: пузырьки пряно взрывались на языке и сладко пьянили кровь. Он посмотрел ей в глаза и увидел золотисто-багряные искры в глубине черных глаз.
  - Ты выиграл первый раунд! - улыбнулась она и отсалютовала своим фужером. - Счет один - ноль.
  - Благодарю за щедрость.
  Он пригубил и позволил себе прикрыть глаза от удовольствия. За игристый напиток в компании приятнейшей из соперниц можно было бы заплатить и проигрышем, но не в этот раз. Он больше не позволит ей одержать победу. Она совершенно не ценит великодушия.
  - Тогда уж один - один. Ты мне помогла, устроив между ними прямой поединок.
  - Неужели хочешь разделить успех? - она насмешливо наклонила голову.
  Когда-то он сходил с ума от такого взгляда и от нее вообще. Но с тех пор весенний ветер напел сотни песен, что растворились солеными дождями в половодных реках. А птицы соткали из вернувшихся душ тысячи гнезд, давно покинутых и забытых птенцами и их родителями.
  
  - Я признаю только победу, мне не нужны подарки, - она отпила и поставила бокал ровно в середину круга из свечей.
  Подняла на него взгляд и вмиг опьянела. Он всегда действовал на нее чересчур сильно. Делал ее слабой. Даже удивительно, как ей удалось устоять в пылу прошлой битвы. За людей ли они тогда боролись или за самих себя? Или боролась только она? Тяжело бремя страстей божественных.
  По привычке она строго дозировала восхищение. Напомнила себе, что они по разные стороны и с противоположными целями. Но так ведь интереснее вести игру.
  Она широко улыбнулась:
  - Первая ничья - время делать ставки.
  Он помолчал.
  - Согласен, - кивнул наконец. - Если он воспользуется желанием для себя - выиграет она. Дважды.
  - Даже так? Что же за условие ты приготовил? - она посмотрела лукаво, но, разумеется, ответа не ждала.
  У нее всегда было множество идей, как столкнуть человечиков, мечтающих о божественном, так, чтобы не было скучно наблюдать. Но ее нынешний соперник не развлекаться любил, а учить смертных. Что ж, развлечется она, пожалуй, наблюдая за ним. Как всегда.
  - Тебе понравится, - он прищурился. - Теперь твоя ставка.
  - Если проиграет она - выиграют оба.
  - Готова разделить победу? - насмешливо вернул он ей ее же вопрос.
  - С тобой? - она шагнула к нему и забрала из его рук бокал. Пригубила и поставила рядом со своим. - Всегда.
  Он щелкнул пальцами, и огоньки на свечах сменили цвет на синий, синхронно заплясали, взметнулись зеленью и окружили обоих красными искрами.
  - Ставки приняты.
  - Скучал по мне? - положила она ему руку на грудь и затаила дыхание.
  ***
  10. Рафаэль
  
  Рафаэль неистовствовал. Его буквально разрывало от сдерживаемой ярости. Едва закончились занятия, он устремился к выходу, чтобы местные аристократишки не навязались в компанию.
  Сброд!
  Как же они все его бесили!
  
  Морозный воздух забрался под распахнутое пальто, но не охладил злости Рафаэля. Он резко отослал экипаж и сделал вид, что не заметил обеспокоенности на лице гувернера. Почему сегодня за ним должен был приехать именно Жан? Рафаэль сразу же пожалел о том, что обидел старика, но не бежать же вдогонку? Руки сами собой сжались в слепом поиске, кого бы придушить.
  "Колдонская простолюдинка! Решила стать волшебницей?" Эта грязь подножная, от которой за три квартала несет углем и капустой! И это метит в лиенны? К легионерам собралась?!
  Если только подавалкой!
  Рафаэль яростно впечатывал снег ногами, с удовольствием давил его подошвами и наслаждался хрустом.
  - Благородный лиев, подайте монетку на пропитание! - прохрипела долговязая куча грязной ветоши возле фонаря.
  Заскорузлая рука потянула за полу пальто, и Рафаэля обдало смрадом из беззубого рта беспробудного пропойцы. Искры тлели здесь же, готовые повиноваться его едва оформившемуся желанию, и огнем отцепили наглеца от одежды. Отребье заскулило и обвалилось в снег.
  - В следующий раз оторву, - Рафаэль не удостоил нищего даже взгляда.
  Странным образом после инцидента ему стало лучше, и он вернулся в дом к отцу полным какого-то даже предвкушения.
  Первым делом Рафаэль отыскал Жана. Старик чистил ему сапоги на завтра, и Рафаэль терпеливо подождал, пока тот закончит. Тем более, что переодеться без него все равно не мог.
  - Я хочу попасть в Волшебный легион, - заявил Рафаэль, когда Жан помог ему снять жилет. - Думаю, у меня хорошие шансы.
  Он стал в задумчивости расхаживать по гардеробной. И только заметив терпеливо ожидающую вешалку в руках валета, остановился.
  - Извини, Жано, - подошел он к наставнику. - Слишком занимает меня эта мысль. Только по учебе нужно нагнать и обогнать одну... пигалицу. Но тем интереснее будет размазать ее по парте. И отца заставлю замолчать. Может, вернусь с столицу.
  Рафаэль повернулся к старику, чтобы узнать, что тот об этом думает.
  - Если позволите, я думаю, что вам это не надо, - заметил бывший гувернер, складывая брюки. - И тем более не стОит обращаться к неинтересному для вас занятию, только чтобы кому-то что-то доказать.
  - Не понял.
  - Я всегда учил вас поступать, как должно. И до недавнего времени мне казалось, что преуспел в этом. - Жан помолчал, а потом спросил: - А граф уже знает о вашем желании?
  - За ужином обрадую, - Рафаэль придал голосу небрежности. - Думаешь, не одобрит?
  Проклятье! Когда же ему станет начхать на мнение отца?!
  - Если лиев граф выскажется против, он будет прав: не пристало вам размениваться по пустякам.
  - Так ты считаешь, что не прав я? - раздражение охватило Рафаэля.
  - Скорее всего я ошибаюсь в своих суждениях, - сбавил тон Жан. - Простите мне дерзость.
  Пожилой мужчина поклонился.
  - Прекрати, Жан! - вспыхнул Рафаэль и тут же загасил искру недовольства. - Не веди себя, как слуга.
  - Но я им являюсь.
  - Только потому что ты этого хочешь, - воскликнул Рафаэль.
  Взмах бровей валета, и Рафаэль упрямо насупился:
  - Ты мой учитель, Жано. Всегда им останешься. Называй, как хочешь, сути это не меняет. Я ценю твои советы, спасибо за них.
  - Благодарю, мой лиев.
  Жан поклонился и вышел, но Рафаэль успел заметить влажный блеск в его глазах. "Надо бы поберечь старика" - подумал с грустью.
  Рука привычно нащупала подвеску в кармане домашних брюк. Рафаэль достал ее, и ему вдруг захотелось узнать, что посоветовала бы мама, если бы была рядом.
  
  11. Кристель
  
  Ночью выпал снег. Новорожденный он, белый и пушистый, радовал глаз своей легкостью. И совсем на него не походила прошлогодняя вата, которой у Лавиллье наряжали Ноэльскую елку. Кристель отлипла от окна, где продула глазок в другой мир. Получилось совсем, как у богачей: дотронулась до стекла, и с непрозрачного морозного кружева вид дотаял до родного заснеженного дворика. "Даже искры не нужны" - усмехнулась она.
  Мама уже почти поправилась и решила в последний день перед возвращением на работу украсить дом. Вчера достали с чердака коробки с игрушками и выкрашенные в зеленое деревяшки. Из них все вместе они обычно собирали главное зимнее дерево, что непременно достанет макушкой до потолка. Хотя сколько там той высоты от пола до крыши! Но традиции обещают полный дом добра, коли елка бодра. Так что Лавилье уже который год укрепляли конструкцию в зазоре в потолочной балке, что прорубил когда-то отец, и верили или старались, как Кристель, верить в добро.
  
  Кристель помогала матери собирать на стол. Семья не только завтракала, но и обедала, и ужинала на кухне. Маленькая гостиная была по совместительству и родительской спальней, а потому там накрывали только по большим случаям. Один такой и грядет в конце месяца. А пока что располагались поближе к печке - в тесноте да с родными.
  - Вы меня не ждите, я задержусь в библиотеке, - предупредила Кристель.
  - Трудно тебе достаются успехи, дочка, - вздохнула мама, накладывая в пиалу творог для сына.
  - Ерунда! Я привыкла, и мне нравится самой учить новые заклинания. Так лучше понимаю, что объясняют на занятиях.
  - И все равно, милая, тебе надо и развлекаться.
  Родительница подошла к двери и поторопила Филиппа со сборами, чтобы успел позавтракать спокойно, а не в спешке. Кристель улыбнулась: брата подгоняли каждое утро, но он всегда умудрялся прибегать в кухню в последний момент, заглатывал порцию, бурчал, но соглашался на быстрые объятия и уносился в школу.
  Сегодня он так же стремительно пронесся через завтрак и пропал за дверью.
  Кристель на днях случайно увидела, как Филипп разрисовывал самодельные шары. Именно утром это делал, когда знал, что никто в их общую спальню не зайдет. Она была тронута его тайными приготовлениями к празднику зимы и решила маме не рассказывать о задумке младшего.
  
  На улице похолодало, поэтому пришлось вернуться за шалью, которая хоть и не особо, но согревала.
  - Передавай привет Маризе, - раздался крик из кухни. - Давно ее не видела.
  - Обязательно, - пообещала Кристель и вылетела на мороз.
  Опаздывать ей не понравилось, поэтому с подругой поболтают на ходу.
  Через несколько минут на соседней улице к ней присоединилась Мариза.
  Подруга казалась подавленной, но ответила, что все в порядке.
  - Мар, ты мне так и не рассказала, как прошла твоя поездка, а я и забыла спросить. Прости, с этой новостью про Легион...
  - Да ладно, чего там! - пожала плечами Мариза и замолчала.
  - Так ты мне расскажешь, что у тебя с Роменом? - Кристель удалось зацепиться за взгляд подруги.
  - Ничего, - ответила та.
  - Как ничего? Он тебе разонравился? - Кристель остановилась и удержала за рукав влюбчивую подругу.
  - Да.
  - Да?! Мар! - Кристель уткнулась кулаками в талию и нарочито зло рыкнула: - Рассказывай! Или опоздаем.
  Мариза посмотрела, как беспомощная собака.
  - Он пригласил меня к себе, я пришла ночью и призналась в любви, пообещала всегда делать его счастливым, сказала, что готова на все... А он расхохотался и стал издевательски хлопать в ладоши. А потом зажегся свет, и я увидела его дружков и девиц незнакомых. Одна к нему подошла, и они стали целоваться и раздевать друг друга.
  
  ***
  
  На занятиях Делакур и виду не подавал, будто что-то ему не понравилось накануне. Прихлебатели его с загадочным видом обсуждали важные барские вопросы, а он только кивал. Кристель украдкой поглядывала на недруга. Согруппники же косились на них обоих, но остались разочарованными: ничего не произошло. Может, прошла блажь у аристократика, и он отступится от вчерашней идеи посоревноваться с Кристель. Она надеялась. И была бы рада. Даже почти зауважала неудавшегося соперника за сдержанность.
  На подъеме отправилась в библиотеку и скоренько разобралась с темой водных и огненных триад. Быстро она управилась, еще успеет достроить ноэльскую елку.
  А на выходе ее ждал виконт. То есть он, казалось, и не ждал никого, только вот лениво шагнул навстречу, едва она спустилась по ступенькам академии на дорожку. Кристель поняла, что подспудно чего-то подобного ожидала: неприятного опыта у нее было хоть отнимай.
  Делакур остановился так, что перегородил ей дорогу.
  - Ты! - выплюнул обращение к Кристель.
  Наверняка и имени ее не знает. Кристель наклонила голову вперед и посмотрела исподлобья. Промолчала. Очевидно, что выговориться надо ему, ей-то нечего сказать.
  - Ты откажешься от стажировки в Легионе, - наклонился к ней аристократ, и стало неуютно.
  Не к месту вспомнилось, как в первый месяц учебы, когда Кристель еще думала, что девичья комната отдыха предназначена для всех этюдианток, ей доходчиво объяснили, насколько она заблуждалась. Всего-то и понадобилось: мешок на голову и связать руки. А потом подленькие пальцы больно щипали ее по всему телу. Кристель так и не смогла распознать голоса мерзко хихикающих мучительниц, но урок усвоила.
  И сейчас она осознала, что едва достает до плеча Делакуру и в телосложении тоже сильно уступает. Физическими занятиями он явно не так пренебрегал, как научными. Да еще дорогу загородил -сбежать легко не получится. Тактик кóлдов!
  - Ты меня поняла? - повысил он голос.
  - Предлагаю честное соревнование, - Кристель отодвинулась на полшага и посмотрела прямо на соперника. - На стажировку отправится тот, кто победит.
  - Стажироваться буду я. А ты, пока я здесь учусь, больше не рыпаешься.
  Кристель открыла было рот, чтобы возразить, но не успела.
  - Я предлагаю разойтись по-хорошему, - преувеличенно терпеливо вздохнул он. - Сколько тебе надо?
  - Сколько чего?
  - Вот, - Делакур достал и протянул ей с десяток стомунговых купюр. - И чтобы тебя не было там, где я.
  На сто мунгов семья Лавилье может сыто перезимовать, не отказывая себе в теплой одежде и дровах, да и то лишек останется. Кристель и видела-то такие деньжищи всего однажды - когда отец уходил и откупался от детей. Мать их взяла. Тогда они с Филиком на нее сильно обиделись.
  Теперь и этот туда же.
  - Сдурел? - отшатнулась она.
  А Делакур презрительно скривился и прибавил к имеющимся еще несколько купюр, но другого цвета. Кристель даже не знала, что это за деньги.
  Но точно знала, что не продает мечту.
  - Даже не мечтай! - крикнула она, срываясь на бег.
  
  После разговора с зарвавшимся аристократом домой идти расхотелось. На душе было гадко, как в мусорном бачке сыродела. Кристель не сомневалась, что поступила правильно. Конечно же, правильно! Только почему-то вспомнились глаза Филиппа, когда они проходили мимо лавки, где продают краски. В груди защемило от воспоминания: столько было страсти и горечи в глазах братишки. Она тогда не стала подгонять его - понимала, что нельзя отнимать бесценную мечту. Впрочем, для кого-то ее мечты, да и мечты всей ее семьи прекрасно уложатся в чьи-то недельные расходы на мелочи.
  Вот так, гуляя по заснеженным улицам спешащего домой рабочего квартала, она поняла, чего, на самом деле, стОило ее матери принять деньги от предавшего мужчины. А потом не защищаться от обвинений и молча выслушивать упреки детей.
  На долю мгновения Кристель впустила трусливую мысль уступить требованию Делакура. Если она согласится, они будут сыты и обогреты довольно долго. Кристель закончит учебу и найдет службу, а у Филика появится хоть какой-то наставник по раскрытию искр...
  
  Кристель поняла, что опустились сумерки. Засветились витрины магазинчиков, окрашивая уютом равнодушный снег на тротуарах. На мысль о доме голодным голосом отозвался пустой желудок. Кристель заспешила домой: она совсем забыла про елку!
  - Ребя, смотрите, кто нам тут попался! - услышала Кристель, как только повернула, чтобы пройти между оградой парка и глухой стеной забора.
  До дома оставалась пара кварталов.
  От забора отделились двое, еще один стоял посреди дорожки.
  -Ну, привет, выскочка! - поздоровался голос, а его обладатель шагнул навстречу и из темного пугающего силуэта превратился в Жерара.
  Двое других подвинулись ближе, и Кристель узнала дружков Делакура. Они обступили ее. Трое против нее одной. Кристель обеспокоенно огляделась. И не поздно еще, да и дорожка освещенная, но никого другого видно не было.
  - Что вам нужно? - спросила у Жерара, который стоял ближе всех.
  - Да ничего особенного, - хмыкнул тот и дернул правым плечом.
  - Поболтать с главной умницей факультета, - подхватил взятый тон Ромен и потер руки. - Уму-разуму поучиться, а, парни?
  Он оглянулся на приятелей.
  Главное, чтобы ситуация не вышла из-под контроля, и она не пострадала. Кристель понимала, что каждый из них может сейчас вспомнить свои претензии - мнимые ли, реальные ли, не имеет значения - и предъявить счет за прошедшие три года, когда ее успехи били по мужскому самолюбию. "Достаточно начать одному, и их ничто не остановит" - со всей ясностью осознала она. И если, чтобы справиться с Мартеном, ей хватит и искр, троим сразу противопоставить было нечего.
  Ромен мерзко подмигнул подельникам и вдруг жестко добавил:
  - Или лучше уж поучить, - он выделил последнее слово, - чтоб знала, куда убрать излишки ума и самомнения.
  Ромен шагнул к ней, заставляя отступить. Спиной она наткнулась на Мартена и от неожиданности вздрогнула. Крепкие руки ухватили за талию и резко дернули назад.
  - Не люблю костлявых, - вполголоса на ушко пожаловался ей Мартен, - но готов потерпеть.
  Он огладил бока Кристель и иронично замычал, имитируя довольство.
  - Пусти немедленно! - Кристель удалось вернуть себе толику спокойствия.
  - А то что? - хохотнул Мартен и стал медленно поднимать руки вдоль ее тела.
  "Дразнят или угрожают?" - сомневалась Кристель. Не хотелось становиться легкой жертвой. Она хлопнула захватчика по пальцам, отправляя укол искрами.
  - Ах ты тварь! - рыкнул Мартен и ударил.
  Правое ухо и скулу разорвало болью. Кристель не удержалась на ногах и свалилась на колени перед Роменом.
  - А мне нравится ее поза, - в глумливом движении он дернул бедрами. - Люблю сбивать спесь с простолюдиночек.
  Кристель не успела подняться, как тяжелая рука надавила ей на плечо.
  - Не дергайся! - раздалось сзади.
  - Нам будет весело, цаца. Мы, вообще, веселые парни, - Ромен шагнул к ней вплотную и взялся за пояс брюк.
  - Эй, ребя, полегче! - подал голос Жерар. - Мы собирались просто поговорить.
  - Вот я и приготовил твердый... хм... аргумент, - протянул Ромен, но отошел на полшага.
  Кристель взметнулась на ноги, прихрамывая отодвинулась, чтобы видеть всех троих и подняла руки, готовая призвать искры. Плевать на шансы справиться с ними! Просто так позволить избивать себя или еще что похуже она не собиралась. Даже пожалела, что просто предупредила, а не сразу вывела Деласона из строя, когда он лапал ее.
  - Не дури! - обратился к ней Жерар.
  Кристель только мотнула головой, смахивая растрепавшиеся волосы с глаз.
  - Что с ней разговаривать?! Эта сука нас с грязью смешала. Совсем страх потеряла, - разорялся Мартен. - Надо напомнить, где ее место!
  - Успокойся, Мартен! - рявкнул Жерар.
  
  Он был крепким середнячком и по дару, и по успеваемости, не то что двое других, в которых только и гонору, что от первой буквы титула, а ценности для королевства - никакой. Так, во всяком случае, ей казалось раньше. Кристель прежде и дела не было до успехов других. Согруппников она оценивала с позиции: конкурент - не конкурент на рабочие места для волшей в Муассоне. И до недавнего времени была вполне спокойна за свое будущее.
  Жерар Селуир шагнул ближе, стал между Кристель и ее обидчиками. Она могла бы даже обрадоваться, что хоть кто-то на ее стороне, но доверчивой не была никогда. Помочь, наверное, сможет, но и самым опасным из троих был именно новоявленный защитничек. Сейчас, когда любая информация была важна для спасения, в голову шло только одно воспоминание, о том, как хладнокровно и эффективно Селуир остановил Мартена Деласона, когда тот набросился с кулаками на влюбленную в него доверчивую дурочку. Академия тогда жужжала несколько недель: миенна Марсия Лабугре забеременела от лиева, который не только не признал будущего отцовства, но и побил неугодную любовницу. Если бы Жерар не вмешался, девушка не только ребенка потеряла бы, но и здоровье могла оставить в коридорном тупике.
  Кристель горько умехнулась: все же ей хотелось надеяться, что наименьший ушлепок из компании не нападет на нее.
  - Что вам от меня нужно? - спросила Кристель у Жерара.
  Получилось сказать это без дрожи в голосе.
  - Хотели поговорить. Так что успокойся.
  Обратился он к ней, а посмотрел на подельников.
  - Забудь про Легион, и мы, возможно, простим и забудем про твой выпендреж, - пришел в себя и недонасильник Жуисси.
  - Заколупали болтать с ней, - двинулся было Деласон, но его остановила рука Ромена. - Порву ее! Она мне руки обожгла, - прозвучало оправданием.
  Кристель напряглась, руки ее заискрили.
  - Мы уходим, - попытался успокоить ее Жерар. - Запомни: в Легион отправится Делакур, - и добавил едва слышно: - Ты лучше сиди тихо и не высовывайся, мой тебе совет.
  Кристель заткнула гордость за пояс и не стала отвечать. Она молча наблюдала, как дружки уводят не слишком-то согласного Деласона. И даже, когда обидчики ушли, не сразу смогла расслабиться и опустить руки. Наклонилась поднять отброшенную, теперь основательно намокшую, сумку, и в голове зашумело. Кристель в боевом запале забыла, что удар у Мартена получился чертовски болезненным. Она дотронулась до лица и поморщилась. Затем медленно выпрямилась, нацепила ремешок на плечо и, поминутно оглядываясь, поплелась домой. Спешить не было ни нужды, ни сил - начала кружиться голова. И как теперь скрыть от матери опухшую скулу?
  
  12. Рафаэль
  
  Рафаэля несказанно огорчали люди, которые его окружали. Сегодня как-то особенно злостно. Раздражали не только новообразовавшиеся приятели из академии. Невероятно выводила из себя неприметная и безмолвная моль, новая графиня Делакур. Бесили двойные стандарты отца, который без устали критикует его за то и за это: недостойно, не пристало, не следует. А самого та самая превознесенная служба на благо короны довела до ссылки в провинцию. Прекрасный образец карьеры! Есть чем гордиться. И семьянин выдающийся получился: женился здесь на девице значительно моложе себя и ниже по положению. А послушать, так он - безупречнейший из аристократов.
  
  Взбесила за обедом бонна: приготовила нуазет вместо его обычного эспрессо. Рафаэль надеялся, что его нетронутая кофейная чашка обо все скажет хозяйке дома, и та знает, как следует поступить с нерадивой прислугой. Впрочем, его не удивило бы, если бы Эстель оставила все, как есть - из полного незнания своих обязанностей или скорее из желания позлить пасынка. Такие демонстративные тихони - большие любительницы вредить исподтишка, уж в столице он на таких насмотрелся.
  
  А по-настоящему его вывела из себя мерзкая простолюдинская выскочка! У Рафаэля при воспоминании о ней даже дыхание запирало от возмущения. Как посмела она отказать?!
  Разумеется, Рафаэль не собирался соревноваться с выскочкой. Слишком много чести! Кто она, и кто он!
  Она не стоит даже одной мысли или обращенного к ней слова, бесполезная муха, раздражающая одним своим существованием. Прихлопнуть бы...
  Посмотрела на него, как на сбежавшего из больного дома, и унеслась в свою грязь и нищету.
  Посмела проигнорировать его предложение!
  Что ж, не захотела по-хорошему, придется убедить иначе. И, пожалуй, хватит возиться с ней самому!
  
  Рафаэль еще долго кипел и взрывался в плену собственной спальни, то меряя длину ковра шагами, то бросаясь в кресло. Как бы ему хотелось призвать все мыслимые беды на головы тех, кто мешает спокойно жить! Рюмка кальвадоса не добавила душевного равновесия. Какое там! Если даже материнскую подвеску он гладил через силу, надеясь на чудо, которого так не случилось.
  А ему еще учиться сегодня, и отступать Рафаэль не намерен. И пусть отец не одобряет его планы, а Жано что-то темнит. Раз он, виконт Рафаэль Делакур, решил попасть в Легион, значит, будет там. "Вот она, мысль, что отрезвила!" - почувствовал он облегчение. Ну хоть медитировать, как на начальных уроках усмирения эмоций и дара, не пришлось. Теперь можно и заниматься.
  
  Когда гнев перестал мешать здравому смыслу, Рафаэль понял, что с выскочкой и так не будет проблем. Видал он таких: не долго цепляются за гордость. Просто, наверное, столько денег никогда не видела, вот и недооценила. Пусть подумает, он, пожалуй, будет снисходительным и великодушным к этой рвани.
  
  Утро, не в пример вечеру, порадовало: скучный учебный день разнообразила новость, что простолюдка на занятия не пришла.
  - Тем лучше: не будет портить настроение своим присутствием, - ответил Рафаэль сияющему радостью Мартену.
  - Ага, - хмыкнул тот, - Хорошо мы с ней поболтали. А, ребя?
  Он посмотрел на Ромена, который послушно растянул губы в кривой ухмылке:
  - Не надо было так быстро ее отпускать, - рыжий крепыш втянул обе щеки в рот и с противным причмокиванием открыл его: - Я до девок так и не дошел. Вечер насмарку.
  Рафаэль скривился. Раньше он и не замечал, насколько противно Ромен цыкает и щелкает языком, когда говорит. Местный бомонд не стоил внимания, но теперь резала уши их провинциальность. И вообще, странно, что лиев и лиенна Жуисси не нашли отпрыску наставника, чтобы тот научил молодого аристократа производить менее отвратительное впечатление.
  - Да ладно, ну! Зато как обломали, а? - смаковал воспоминания Мартен. Он сильно растягивал гласные и запылял нехитрый смысл словами-паразитами. Слушать его простецкие восклицания было в тягость. - Покуражилась сначала, а как до дела, так и наложила в штаны. Колдонка вихрова!
  - Бить ее все равно не надо было, - поджал губы Жерар. - Шли же поговорить. С вами дел не сделаешь.
  - Бить кого? - Рафаэль вычленил из вялой перепалки главное.
  - Да выпендрежницу Лавилье, легионершу недоделанную, - хмыкнул Мартен.
  - Что вы сделали? - прошипел Рафаэль.
  - Да ничего особенного. Припугнули чуток. Зарвалась девка, - равнодушно ответил Ромен. - На место поставили.
  - Вы ее ударили?
  - Она искры выпустила, - заикнулся Мартен и смолк под тяжелым взглядом.
  - Втроем пугали одну девчонку! Смехотворно! - Рафаэлю было бы даже смешно от их глупости, если бы то, что они сделали, не было так низко. - Слабаки!
  
  Рафаэль развернулся и покинул аудиторию. Оставаться рядом с придурками, которые не понимают элементарного, было ниже его достоинства.
  И где эта, как ее там? Лавилье? Помогать он, конечно, не собирался. Но и не опустился бы до битья простолюдинки. Это же как себя не уважать, чтобы не только что-то доказывать низшим, но и расписаться в бессилии и идти на одну ниенку втроем!
  Может, ей как раз сейчас нужны деньги?
  Даже если и так, это не его проблемы. Ей нужно - она и должна просить. Пожалуй, ему стоит подождать, пока она сама придет - поумнеет и заткнет неуместную в ее положении гордыню - и он, возможно, оставит свое щедрое предложение в силе.
  Все верно. Так и будет. Или не будет?
  Зачем он, вообще, об этом думает? Что ему за дело? Слишком много чести. Хотя надо признать, что она смогла его удивить.
  Рафаэль отметил только, что прибыл домой в приподнятом расположении духа. С помощью или без, но его планы, кажется, прекрасно реализуются. Аристократическая провинциальная поросль оказала ему услугу, хоть он о ней и не просил. Прекрасно!
  
  - Здравствуй, милый! - нежный голос и мягкая улыбка согрели его.
  Рафаэль всем существом потянулся к родной душе. Он ее знал и бесконечно любил. Удивительно, как давно он забыл самую главную любовь своей жизни.
  - Мама, - выдохнул он непролитыми слезами и протянул руку.
  Едва коснулся, как образ рассыпался сухой листвой.
  - Прости меня, драгоценный, - прошелестела исчезающая дымка.
  - Подожди, - потянулся за ней Рафаэль, но образ самой дорогой женщины растаял на его ладонях и осыпался колкими кусочками льда, вырывая его из сна.
  - Мама...
  - Здравствуй,- провибрировало у него в затылке, - мамин любимчик.
  Незнакомый насмешливый голос заполнил Рафаэля целиком и утопил в спокойствии. Ничего не хотелось и не получалось, мысли и те застыли, как грозей-суфле. Рафаэль растворился в сладости любимого десерта.
  Замер.
  Умер?
  
  Взрыв горечи вдруг связал узлом кости и выстудил мышцы, растворяя сладостную истому. Перед ним проявился силуэт. Белые одежды и понимающая улыбка на губах неземной красоты женщины располагали к себе. Хотелось пасть ниц и просить о прощении. За греховные дела, мысли и желания.
  - Ты...
  - Да, мальчик. Уже понял, как я вижу.
  
  Она склонила прекрасную голову.
  - Мизерикорд, - представилась она.
  - Честь для меня, - подогнулись колени, и глаза уставились в пол.
  Рафаэль опешил: тело ему будто не подчинялось вовсе.
  - Вряд ли настолько, - усмехнулась милосердная. - Но могу проверить.
  Она рассмеялась, и эхом отразились звон росы и крик ветра, плач и смех птиц и времени.
  Она жестом остановила его порыв доказать каждое слово.
  - Пока ты спишь, все в моих силах, не искушай, - дала ему подсказку божественная.
  - Что я должен сделать? - Рафаэль упрямо сжал челюсти.
  Сон таким не казался, да и проснуться не получалось. Но и на явь это не было похоже.
  А она взмахнула руками, выпуская в спальню красные и синие искры. Полюбовалась на их танец. Рафаэль невольно последовал ее примеру и снова потерял себя.
  Мизерикорд окликнула его и снисходительно улыбнулась:
  - Не должен вовсе, но можешь, - заявила небесная посетительница. - Загадать желание, малыш, можешь.
  Легенду про божебников, которые исполняют самые заветные желания людей, он знал с детства. Но, понятное дело, давно в нее не верил. Никто не сомневался, что божественные наблюдают за ними и помогают своим творениям, но чудес не бывает. Давно уже не было. Рафаэль, во всяком случае, о них не слышал.
  - Какое желание? - растерялся он.
  
  Она улыбнулась:
  - Любое, мой хороший. И я его исполню.
  - Почему я?
  Она растянула губы в улыбке, демонстративно похлопала ресницами и трепетно выдохнула:
  -Я тебе благоволю.
  Рафаэль вздрогнул. Он и сам не понял, чего испугался: своих желаний или совершенно непонятной посетительницы. От угроз она легко порхала к кокетству, а в глазах ее стыло вселенское равнодушие. Уж его-то он распознавал хорошо: видел во взгляде отца, да и в собственном отражении.
  - Так что же? Ты готов? - поторопила его Мизерикорд. - У тебя есть мечта, мальчик? Наверняка. Хочешь, я ее исполню?
  Рафаэль от неожиданности подался назад.
  - Не хочешь? - в ее голосе тренькнуло раздражение.
  - Хочу... разумеется, хочу.
  - Боишься? - усмехнулась прекрасная.
  В каждом ее слове и жесте были мириады смыслов и оттенков. Голос завлекал, а глаза пугали, жесты подсказывали открыться, а у Рафаэля внутри все равно индевел страх.
  - Да, - признал он очевидное.
  Стало ясно, почему люди не соглашаются на чудеса. Разве что только самые отчаянные и приняли предложение.
  А почему бы и нет? Чего бояться? Это же божественные волшебники - "заботливые пастыри". А хочет он многого, отчего бы и не получить волшебный подарок? Рафаэль собрался с мыслями и уверенно продолжил:
  - Да, у меня есть желания и мечты.
  Божественная смотрела на него будто бы с удивлением.
  - И чего же ты хочешь?
  - Поступить в Волшебный Легион.
  Мизерикорд оглядела Рафаэля, не спеша прошла к креслу и медленно опустилась в него.
  - Что ж, - протянула она, закидывая ногу на ногу. - Можно и в Легион.
  - Благодарю, - он церемонно склонил голову.
  "Выучился-таки выражать уважение достойным, - сыронизировал над самим собой Рафаэль. - Отец может гордиться".
  Мизерикорд указала ему на кресло напротив, подождала, пока он сядет и произнесла:
  - Я исполню твое желание, мальчик.
  Рафаэль затаил дыхание. Все случится прямо сейчас? Вот он, чудесный момент!
  - Но при одном условии.
  
  ***
  
  Лавилье, наконец, пришла на занятия. Не то чтобы Рафаэль ждал, но стало спокойнее, когда понял, что ничего существенного с ней не случилось. Ее не было два дня, а серьезная болезнь задержала бы дома гораздо дольше. Подумал так и успокоился. Хотя нет! Теперь разозлился на себя! Назойливой мушью зудело раздражение на самого себя: что ему за дело до выскочки? Как она, вообще, забралась в его голову? Лучше бы ему думать о предложении божественной волшебницы!
  
  Соперница прошмыгнула в аудиторию в середине перерыва, как раз, когда все, кому нечем заняться, шныряют туда-сюда. Он бы ее и не заметил, тем более, что Лавилье, казалось, стремилась слиться с интерьером. Серая длинная юбка и черная кофта с высоким воротом. Нелепость! В невидимость что ли играла, болезная? Какая разница?! Но именно эта ее присогнутая спина, опущенный в пол взгляд и стремительное продвижение к партам привлекли внимание Рафаэля. Она придвинулась к самому окну, развернулась полубоком к аудитории и стала доставать книги из сумки. Все, как всегда. Наверное. Дурацкое облегчение разодрало спокойствие Рафаэля и взбесило: его "всегда" не включало в себя других людей! Раньше. Что же не так сейчас?
  Да, он почти до утра изводился мыслями и вопросами. И, возможно, потому, что не выспался, теперь его несло на гребнях эмоций. И он обращал внимание на ерунду. Избегал мыслей о важном?
  Рафаэль не обманывался: визит Мизерикорд, даже если и приснился, не был простым сном. Решать придется. Предложение Всесильной взбудоражило его возможностью получить недоступное, и он был не в себе.
  
  Занятие и объяснения Лиенны Калосс прошли мимо. Рафаэль только после звонка осознал, что преподаватель не заметила его отсутствующего присутствия и ни разу ничего не спросила, как делала обычно. Что не удивительно: ментальная магия требовала внимания и концентрации.
  Покидая аудиторию, Рафаэль остановился у парты Лавилье, которая собирала вещички, и окликнул ее.
  - Чего тебе? - буркнула нахалка и даже не посмотрела на него.
  Только склонилась ниже и продолжила ковыряться в сумке, будто он к ней и не обращался вовсе.
  У Рафаэля после бессонной ночи и так настроение было не из лучших, а тут еще и демонстративное игнорирование. И от кого?!
  Он начал закипать и в большей степени от того, что вынужден придавать значение реакциям простолюдинки. Что она решила?
  Слишком много чужих "если" и "когда" навались разом. Зависеть от чужого мнения было невыносимо, он к такому не привык. Но Рафаэль не меняет однажды принятых решений. Настойчивости ему хватит, и не какая-то простолюдинка, пусть и лучшая в группе, будет ему препятствием!
  - Послушай, - дернул ее за плечо Рафаэль.
  - Только тем и занимаюсь, - огрызнулась она и резко повернулась к нему. - Чего надо?
  Толкнула в грудь.
  Рафаэль подавился колкостью, что чуть не сорвалась с языка, и закашлялся.
  - Что у тебя с лицом? - голос его дрогнул.
  Постыдная неожиданная слабость - Рафаэль не успел справиться с эмоциями.
  Левая щека Лавилье была сине-фиолетовой с отливом в зеленый. Глаз заплыл и был почти закрыт.
  - Ударилась, - ухмыльнулась она и тут же скривилась от боли. - Доволен?
  - А есть с чего? - взбычился в нем аристократ.
  Хамка!
  - Ну как же! Дружки твои послушно выполнили приказ и переубедили меня.
  - Какой приказ? Ты головой не ударилась?
  Она многозначительно хмыкнула. И у Рафаэля вырвалось удивленно:
  - Что, правда, откажешься?
  - Я? Сдурел совсем? Ни за что!
  - Тогда ладно, хотя бы понятно. То есть, не совсем... Хотя зря. - Рафаэль вдохнул, чтобы остановить косноязычный поток. - Лавилье, я хотел сказать...
  - Пока. Cпешу.
  Она забросила ремень сумки на плечо и пошла к выходу, не обращая на него внимания. Рафаэль опешил. Она его прервала? Отбрила?! Сдвинулась девка, точно! Надо ей объяснить...
  Лавилье стремительно продвигалась по коридору. Уродливая юбка вилась вокруг ног, и темные волосы подскакивали от энергичных шагов. Лавилье спешила сбежать от него. Интересно, почему? Рафаэль прибавил шагу. Не обращая внимания на встречных и этажи-коридоры, он нагнал глупую беглянку.
  Прозвенел звонок, Лавилье подбежала к угловой аудитории на четвертом этаже. Рафаэль понял, почему она так спешила. На занятия лиева Асьера действительно не стоило опаздывать. Даже Рафаэль с недавнего времени старался не нарываться на неприятности, что уж говорить о честолюбивой простолюдинке, которой, кроме рекомендаций преподавателей, рассчитывать не на что.
  - Доброе утро, этюдианты и притворяющиеся ими, - традиционно ободряюще начал преподаватель.
  Рафаэль скривился от пафоса знания несущего. Холодность и невозмутимость лиева наставника уже набили оскомину. Банальный прием. Если бы не возможность попасть в Легион через рекомендацию именно этого волшебника, Рафаэля никакая сила не удержала бы на его занятиях. Он устроился на ближайшем свободном месте и приготовился изображать внимание.
  Рафаэль и сам не заметил, как втянулся: объяснял преподаватель доходчиво, примеры приводил запоминающиеся и информация, которую он давал, была действительно полезной. Доселе неизвестной. Да, ему, наверное, все же следует пересмотреть свое отношение к обучению в провинции, вынужден был признать Рафаэль.
  Когда пришло время практической отработки цепочки заклинаний для обезвреживания противника, лиев Асьер предложил разделиться на пары. Только тут Рафаэль заметил, что, бездумно следуя за Лавилье, так же по-дурацки безответственно сел за соседней с ней партой. Первой попавшейся, точно. Дурень! И все бы ничего, но ближайшие согруппники даже не разбивались на пары по требованию наставника, они ими уже были.
  Посмотрел на Лавилье, которую никто не стремился взять второй для практики и выругался. Про себя, к сожалению!
  - Я не буду работать с тобой в связке! - первой отреагировала соседка.
  - Что?!
  - Ты недостаточно хорошо владеешь...
  - Что ты сказала? - взревел Рафаэль и подскочил к ней.
  - Ты...
  - Лиев Делакур, - звякнула сталь в голосе преподавателя. - Выберите себе пару или сядьте на место.
  - Но она меня провоцирует.
  - Нужен ты кому, пижон! - выкрикнула Лавилье.
  - Как ты смеешь?!
  - Да как обычно смею, - ощерилась она и стала напротив него.
  Злющая и недовольная. В конец обнаглела!
  Рафаэль навис над соперницей.
  - Лавилье и Делакур, вы исключены. Покиньте занятие! Время отработки вам сообщат позже.
  - Что? Чего? - синхронно повернулись они к лиеру Асьеру.
  - Полминуты, чтобы уйти самостоятельно, - отрезал льдом наставник.
  "Ссориться с проводником к мечте - последнее дело" - подумал Рафаэль. Впрочем, кажется, он уже немного опоздал с сожалениями.
  Проклятый колд!
  Хотя если Мизерикорд исполнит его мечту, то побоку ему все условности и требования! И Асьер и Лавилье могут кусать собственные локти! Рафаэль точно обойдет их.
  Остается разве что согласиться на предложение божебницы, не глядя. Или...
  У него есть время до ночи, чтобы решить, готов ли он на неизвестное условие...
  
  Лавилье раздражала на оставшихся до конца дня занятиях. Да, они вместе покинули аудиторию после распоряжения лиева Асьера, но сразу же по обоюдному молчаливому согласию разошлись. Рафаэль нашел в себе ресурсы, чтобы примириться с существующим положением вещей и тем, что Лавилье - это его персональное испытание. Ему даже удалось философски отнестись к наказанию преподавателя. Собственно, если отрабатывать предстоит ему, то он не одинок - упертой согруппнице пойдет на пользу негативная ретушь ее портрета идеальной этюдиантки. И в борьбе за место в Легион они будут на равных.
  - Делакур, к доске, - вызвали его отвечать домашнее задание на следующем парном занятии по бытовому волшебству.
  И он легко сделал устную презентацию использования искр в термических, темпоральных, люминисцентных и анальгезических целях. Эту-то тему он знал: проходил несколько месяцев назад еще в столичной академии. Отец волен думать, что его сын - обычный избалованный богатый нахлебник, ничем не интересующийся. Пусть думает, Рафаэль не собирался никому ничего доказывать. На самом деле, после первого года обучения, только прилагая усилия, Рафаэлю удалось не только не прослыть лучшим в своей группе, но и спуститься до уровня не слишком ярких середнячков, впадающих время от времени в загул.
  - Кристель, к доске, - на занятии по защитной магии отдуваться по сдаче домашнего задания пришлось Лавилье.
  Рафаэль был вынужден отдать должное знаниям и смекалке соперницы. Она не просто излагала пройденный материал и приводила примеры, но нашла пару остроумных решений, как противопоставить традиционному подходу в теории защиты новаторское использование искр. "Талантливая простолюдинка" - вынужден был он признать. И тем опаснее.
  До окончания учебного дня Рафаэль больше не пытался заговорить с ней. Ему даже показалось более полезным изучить соперницу, понаблюдать за ней, понять, как она действует, и что является ее слабостью. Несмотря на то, что денежные проблемы были очевидным узким местом Лавилье, от его финансовой помощи она отказалась. Тем интереснее будет подобрать правильный ключик к честолюбивой и самоуверенной недоволше.
  
  Дом порадовал его - в кои-то времена - отсутствием новостей и встрясок. Рафаэль спокойно поужинал в одиночестве: отец с мачехой отбыли на очередное светское мероприятие. Затем успешно позанимался и нагнал некоторое отставание по ментальной защите и теории искр. Сейчас он бы не уступил так легко этой зазнайке! Время идет, и ему надо постараться: окончание месяца с ожидаемыми положительным оценками преподавателей не за горами. Он не оставит ни единого шанса выскочке Лавилье, ведь он точно лучше нее!
  
  А ночью к нему снова пришла Мизерикорд.
  - Ты решил мальчик? - разбудила она его, чтобы переправить из одного сна в другой, волшебный.
  - Да, божественная.
  Он замолчал. Никто, в конце концов, не запрещает играть. А ему есть, что терять в игре. Или нет?
  Впрочем, он уже решил.
  - И?.. - нетерпеливо поторопила она.
  - Я согласен на любое условие, - твердо отчеканил Рафаэль.
  В легион должен попасть именно он.
  - Прекрасно. Люблю сговорчивых и излишне упрямых. - Мизерикорд чуть ли не мурлыкнула от ей одной понятного удовольствия.
  А у Рафаэля засосало под ложечкой предчувствием неприятностей. Он теперь и не сомневался, что условие ему не понравится.
  Тем не менее он выпрямился и, как положено виконту Делакуру, поднял с достоинством голову и сдержанно сообщил:
  - Всегда к вашим услугам, божественная.
  - Что ж, - протянула она, обходя Рафаэля по кругу и намеренно оттягивая момент истины. - Раз готов, то вот условие исполнения твоего желания: Ты должен подружиться со своим главным соперником.
  Рафаэль сразу как-то растерялся и не смог понять, о чем говорит божебница, - не того ожидал. Только недоуменно посмотрел на нее.
  - Именно так, - закивала она, - подружись с Кристель Лавилье, стань ей другом, и я исполню твое желание.
  
  - Это шутка? - вырвалось у него.
  - Это условие, мальчик, - сурово отрезала Мизерикорд. - А ты уже передумал?
  
  Волшебница поднялась и надвинулась на Рафаэля.
  В этот раз во сне он и не заметил, как они оказались в креслах, а сейчас она стояла над ним и подавляла.
  
  - А если я изменю желание? - неожиданно нашел он выход.
  Волшебница отступила. Покачала головой.
  - Милый, тебе посчастливилось быть избранным, - приправила она пафос заявления... разочарованием? - Мы редко кому предлагаем исполнить мечту. Любую мечту, заметь. А ты вдруг начал торговаться.
  
  Мизерикорд скривилась, а Рафаэль растерялся от почти человеческой реакции гостьи. Он вскочил в порыве объясниться.
  - Впрочем, - продолжила она легкомысленным тоном, будто, не обращая внимания на его реакцию, - условие неизменно. И от твоих желаний не зависит.
  
  Мизерикорд посмотрела на него и рассмеялась. Наверное, нашла его реакцию забавной. Потом нарочито дружелюбно улыбнулась и сказала:
  -Малыш, я тебя не зря выбрала. Мне будет забавно наблюдать за тобой. - Рафаэль едва сумел проглотить горделивый отказ, но она все поняла. - Или хочешь, чтобы я отдала твое желание сопернице?
  - Нет! - вырвалось у него.
  
  В ее компании Рафаэль с трудом справлялся с эмоциями и порывами. Даже интересно, это неординарная ситуация так на него влияла, или волшебница на него воздействовала, повышая градус зрелищности их общения? Краткая догадка позволила взять себя в руки, и уже спокойней он добавил:
  - Я согласен выполнить условие! У меня есть ограничения по времени? - добавил он деловито.
  - Нет, милый, - сладко проворковала Мизерикорд и взмахнула рукой. - Действуй, как тебе удобно.
  Он облегченно выдохнул.
  - Когда там, говоришь, заканчивается набор в Легион? - поиграла бровями гостья, и Рафаэль понял намек.
  - А желание разве?..
  - Подразумевает твой прием, а не перенос сроков, - провокационно закивала она и расплылась в улыбке.
  
  Насмехается и играет с ним, как кошка с мышкой? О да, именно так. Божественная волшебница обошлась с ним, как с капризным ребенком. Она вполне дала прочувствовать незначительность его мыслей и терзаний. Все верно: кто для нее виконт Делакур? Творцы обитают в других мирах, и земные титулы им, что ветер.
  Проглотив незнакомую доселе горечь чувства собственной ничтожности, Рафаэль вспомнил про достоинство. Надо же, спровоцировала, как простака. Он выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза:
  - Благодарю, божественная.
  Она благосклонно приняла его ответ.
  
  -Как я узнаю, что выполнил условие?
  Волшебница хохотнула.
  - Почувствуешь? - подсказала насмешливо.
  Действительно, он, наверное, сам поймет, хотя Рафаэль и не был уверен, что знает, какова она - дружба - на самом деле.
  - Не беспокойся, малыш, я приду к тебе, чтобы исполнить желание. - заверила его божебница. - А пока буду наблюдать за тобой. И надеюсь, вмешиваться не придется.
  Мизерикорд захихикала напоследок и исчезла из сна.
  
  
  
  13. Кристель
  
  Кристель пряталась.
  Уже неделю скрывала от всех свой страх, а от себя - подленькую идейку бросить все к колдовой яме.
  Ее трясло от Делакура и его дружков. Поначалу даже в прямом смысле: руки дрожали, и зубы отбивали стаккато. Совершенно немузыкальный тремор заставлял чувствовать себя жалкой. Находиться рядом хоть с одним из них было бы настоящим испытанием. Но внешние проявления потрясения прошли за два дня, такой ее видели только близкие.
  
  Происшествие возле парка не хотелось вспоминать. Кристель гнала от себя трусливые мысли, но те наводнили сознание и пропитали сны. Даже удивительно: она не настолько испугалась в момент, когда все случилось. Видимо, не успела. Действовала почти на рефлексах. Лишь позже осознала, чем могла закончиться дурацкая попытка согруппников покуражиться. Победителей не было бы при любом раскладе. А ей, покалеченной или покалечившей, Легион не светит - это точно!
  Кристель осознала, что малейшая неприятность может лишить ее чуда. Так стоит ли цепляться за это предложение?!
  Вопрос рефреном звенел в ушах и душил приступами паники, пробивался через блоки и подтачивал решимость. И напоминал, как анимационные картины, сцену, как она стоит на коленях в холодной луже, а ее окружают недоброжелатели.
  
  Доктор Моннье опасался, что легким сотрясением, что он диагностировал в тот же вечер, она не отделается, но, к счастью, обошлось. В самую первую ночь, проснувшись с тяжелой головой, Кристель обнаружила возле своей кровати мамочку. Та сидела на колченогом табурете с поникшими плечами и тихонько утирала слезы.
  Беззвучные рыдания самого лучшего на земле человека рвали сердце.
  - Мам, - протянула Кристель. - Со мной все хорошо. Иди спать.
  Мать покачала головой и мягко погладила ее по здоровой щеке. Кристель не стала беспокоить ее подробностями, придумала хулигана, который хотел украсть сумку. И что его попытка провалилась.
  Мама, казалось, поверила. Кристель успокоилась.
  Решение о Легионе она предпочитала принимать самостоятельно.
  
  Возвращение к занятиям представлялось испытанием. Кристель постаралась незаметно присоединиться к этюдиантам, но потерпела неудачу. К ее парте подлетела Кристина, фея их соты. Разумеется, сразу увидела опухшую скулу и фингал. И полетели вопросы...
  - Ударилась, - отбивалась Кристель от неожиданного внимания.
  - Как же ты так? - заламывала руки Кристина.
  Ей, маленькой и миленькой блондинке, которая всегда заботилась о своем внешнем виде, было тяжело понять, как можно продолжать жить с огромным синяком на лице.
  - Что будем делать с тренировками? - остановился поодаль Доминик.
  Крепкий и высокий сын булочника был капитаном их соты и, разумеется, не обрадовался ее отсутствию на групповой практике.
  
  - Ничего не меняем, - криво усмехнулась Кристель и обрадовалась раздавшемуся звонку и вошедшей лиенне Калосс.
  Уф!.. Ближайший час она будет предоставлена самой себе. И защите от ментальной магии. Об этом напоминала и клубящаяся чернота в направленном на Кристель взгляде преподавательницы.
  Жуткое ощущение!
  
  Сбежать в одиночестве на перерыв не успела.
  Виконтик притащился и старательно изображал непричастность к нападению, от которого голова все еще побаливала. Особенно с левой стороны. Если бы это не было так грустно, то можно было бы порадоваться, что я не особо склонна улыбаться согруппникам, потому как щека и скула болели нещадно при любой попытке выразить эмоции.
  
  От аристократика избавилась. И вполне поверила тому, что не по его указке дурковатые приятели подловили ее на аллее вечером... Для того, чтобы подличать, многовато в нем заносчивости и горделивого, яро выпячиваемого, достоинства. Кристель могла, конечно, ошибаться. Но если вспомнить, как он вел себя с преподавателями и согруппниками с первого дня, то очевидно, что, пусть не человеколюбие, то превосходство уж точно не позволили бы ему пасть до откровенных низостей. Мерзко противный? - Точно. Но скорее пойдет напролом, бравируя происхождением, чем станет пресмыкаться или метить кому-то между лопаток. Подкупить Кристель он был бы рад, а вот избивать - вряд ли стал бы.
  
  А вот встреча- куда уж без нее! - с разбойниками местного урожая, хоть и не в полном составе, прошла не так легко. Кристель на них нарвалась, когда шла в библиотеку. После исключения с урока лиева Асьера ей и так было тошно, а тут они. Нарочно поджидали, выродки!
  
  Кристель остановилась и быстро огляделась: коридор не позволял прошмыгнуть мимо них без ущерба. И никого вокруг. Опять тридцать три! Она медленно вдохнула и выдохнула. "Попробуем договориться" - дала себе установку.
  
  - О, Лавилье приперлась! - осклабился Жуисси.
  - Ромен!
  - Передумала, наконец, и готова познакомиться со мной поближе? - Ромен сделал вид, что не его одергивали.
  - Кристель, - посмотрел на нее Жерар и замялся. - Мы... сожалеем, что наш... разговор вышел за рамки.
  - У вас есть чем сожалеть? - фыркнула Кристель.
  - Ты не зарывайся, - снова влез Ромен.
  Кристель промолчала. Напомнила себе, что лучше их не злить, чтобы попытаться мирно договориться, ведь иначе жизни не дадут.
  - Мы хотели, чтобы ты точно поняла, что ничего тебе не светит в Легионе. Простолюдок там не жалуют. - выплюнул Жуисси.
  - А тебе-то откуда знать? - не удержала она насмешку.
  Ромену подколка не понравилась. Волш он был слабенький, мог и обидеться на правду. Он сжал кулаки и дернулся к Кристель. Жерар придержал приятеля за плечо и строго сказал:
  - Мы и не знаем. Но у тебя точно ничего не получится, раз есть Делакур. И тем лучше. Ты и сама должна понимать, что защита нашего мира не зря лежит в руках потомственных волшебников. Если кого и возьмут в Легион, так таких, как виконт. За ним и столичная академия, и папа-мэр. А ты стабильных результатов добилась не так давно. Не потянешь, сама знаешь.
  Кристель открыла рот, чтобы возразить, но сумела сдержаться.
  - В Легион ты, по-любому, не пройдешь, - припечатал напоследок Жерар. - И другим помешаешь себя проявить. А это уже проблема. В этот раз, надеюсь, ты поняла, что мы хотели тебе сказать?
  Кристель упрямо вздернула подбородок, растянула губы в усмешке и хмыкнула:
  - Поняла. Что ж непонятного?
  - Смотри мне, - не удержался от последнего вяка Жуисси, когда они уже развернулись и отходили от нее.
  
  ***
  
  Этюдиантов на отделении практиков традиционно делили на соты. По четыре будущих волшебника в каждой. Так было удобнее: можно разбить группу на две независимые пары со своим заданием, а можно всем действовать совместно, возводя общие силы в куб - максимально возможный коэффициент соединения искровых потоков. И получить превосходный результат.
  
  Лучше идеально натренированной соты были только пары-комплис, в которых важна была не только и не столько сработанность, сколько совместимость волшебников и их даров. Комплис становились продолжением самих себя, интуитивно понимали друг друга, и их взаимодействие было самым эффективным и ярким. Их дары притягивались стремительно - обычно на первом курсе академии - после совместных нескольких тренировок. И эти особые этюдианты занимались по своей отдельной программе, оттачивая тонкости парного волшебства.
  
  Такие пары были почти легендой. Конечно, не такие недоступные, как легионеры, но они все же становились кумирами для младших курсов. Кристель повезло издалека понаблюдать за одной такой. Она как раз училась на первом курсе, когда в Муассонской академии выпускались комплис. Теми двумя красавчиками она тогда грезила несколько месяцев и втайне мечтала найти своего "второго". Но комплисов за прошедшие годы больше не сложилось, а потому Кристель, да и не она одна, усилия направляли на максимальную сработанность соты.
  
  После возвращения Кристель к учебе несколько дней назад, ее разговора с Делакуром и отдельно с его приспешниками, больше ничто не выводило из привычного учебного ритма. Лекции, практические задания, практики и домашние упражнения. И вот теперь тренировки. Возвращение к обыденности успокаивало, и Кристель даже удавалось гнать мысли о решении, которое нужно принять в кратчайшие сроки. Как там говорила героиня "Плачущих в кронах"? Ах да, она "подумает об этом завтра"!
  И тянула она с обдумыванием уже скоро как неделю...
  
  В этот раз на тренировку собрались все четверо: Кристель, Доминик, Кристина и Патрис.
  
  Среди волшей-практиков, как правило, больше парней, но именно в соте Кристель было две девушки. Не повезло? Или наоборот?
  Ребята сработались, и в таком составе нашлись свои преимущества. Главное, как оказалось, - знать своих напарников, доверять им и использовать сильные стороны каждой и каждого наилучшим образом.
  
  Их сота была одной из самых успешных на курсе. Два раза в год группы соревновались между собой, и репутация команды Доминика уже сложилась. Кто-кто, а Кристель этому не удивлялась. Ведь у них была она, Кристель. Нескромно? Да какая разница?! Главное, что, когда было нужно, она для достижения цели могла быть упорной и убедительной, настойчивой и требовательной. Никому она позволит отдалить ее мечту!
  
  Даже не будучи лидером, Кристель умело использовала свой авторитет лучшей этюдиантки и явно, и неявно способствовала продвижению соты. Или, когда требовалось, просто тащила группу к победе.
  К ее предложениям прислушивались. И если за время учебы где-то у нее и получилось выстроить близкие к дружеским отношения, то было это именно в их четверке.
  
  Тренировку, как Кристель и предложила, больше не переносили. Сегодня она пошла не в библиотеку, а в подвальные залы испытаний, которые заранее резервировались сотами.
  
  - Крис, ты как? - спросила Кристина и заглянула в глаза с пониманием поистине вселенским.
  Неподдельное сочувствие широкосердой волши могло бы тронуть, если бы не было столь преходящим и поверхностным. Ветренная блондинка, наверное, даже не отдавала себе отчета, что ее внимание кто-то может воспринять как искреннее. Кристель тоже не сразу поняла, что, на самом деле, был просто отстраненный интерес к новостям и возможным сплетням, которые Кристина мастерски свивала в паутину выводов и домыслов. Язык хрупкой на вид этюдиантки был отнюдь не безобидным: не только без костей, но и без тяжести морали, а сердце - лишенное совести и осознания чего бы то ни было. Жизнь ее была сродни порханию бабочки с цветка на цветок. И быть бы Кристине скорее волшей изящных искусств, если бы не просто феноменальные способности укрощать желтые искры: Кристина играючи излечивала и чинила то, что уже расползлось и практически погибло.
  Целителей ценили. А если к таланту добавить еще и ее способность оздоровлять отношения - примирять соперников и сглаживать углы, - то сильным звеном соты была не только Кристель, но и Кристина. Ради общего результата даже парни терпеливо сносили болтливость и недальновидность Кристины.
  - В порядке я, - кивнула Кристель.
  - Хватит языки сушить, - осадил их Доминик. - У нас и без прогулов Кристель работы до макушки.
  - Ага, Лавилье - неисправимая бездельница, - раздался от двери новый голос. - Надо исключить ее из соты.
  Равнодушие и нарочитая медлительность - кто бы сомневался, что ему ни до чего нет дела? А вот попортить ближнему кровь из любви к процессу - просто святое. Кристель скрипнула зубами от досады. Она даже не сомневалась, что он пришел по ее душу.
  - А ты кто, чтобы здесь командовать? - развернулся к двери Доминик.
  Собственно, все четверо они следили за вальяжно приближающимся Делакуром.
  - Да помочь вам, слабакам, пришел, - заявил тот лениво.
  Небрежно бросил портфель на скамью и зачем-то стал разминать шею и плечи.
  
  Кристель не могла не отметить разворот этих самых плеч, так демонстративно выставляемых напоказ. Но общее сложение его все же оставалось изящным. Аристократы, что с них взять.
  Хорош, да!
  Наверняка нравится многим девушкам и не знает отказа. Две трети их согруппниц так точно выкосил синдром повышенной делакурвости. Сговорчивости способствовало, конечно же, и происхождение, и лоск. А уж если в довесок шли смазливая мина и ловкое, явно тренированное, тело, то тут любая пропадет. Или почти любая. Кристель взглянула на Кристину и обреченно вздохнула: любая.
  
  Доминик к парням был равнодушен, а вот обязанностями никогда не манкировал. Кристель надеялась, что ее мнение о сынке мэра и его присутствии разделяли сейчас все, и что они смогут спокойно потренироваться сегодня.
  
  - Чего хотел, Делакур? - не особо любезно спросил командир, полируя гостя взглядом сверху вниз.
  Лидер соты вплотную подошел к нежеланному вторженцу.
  На его фоне виконтик как-то потерялся: ростом и силой сына булочника творцы одарили щедро. Доминик был самым высоким и крепким на курсе. Утонченный лиев рядом с ним казался мальчишкой-подростком. И независимо от желания, любое заявление рядом с исполином, как минимум, теряло в солидности и значительности. Впору сдуться самомнению столичного баловня.
  Но, как оказалось, Делакура превосходящими силами не смутишь. Его поза оставалась расслабленной, а голос истекал беспечностью:
  - Проблемы со слухом? На лекаря подать? - сунул он руку за пояс.
  - Чего? - рванулся к нему Патрис.
  Маленький и щуплый, он благоговел перед командиром и внемлел ему чуть ли не с открытым ртом.
  Но Доминик остановил порыв Патриса взмахом руки, и общее напряжение упало. В который раз Кристель порадовалась изначальной жеребьевке. Их соте действительно повезло с лидером, разумным и обстоятельным, понимающим, что большая сила накладывает и большую ответственность. Разъяренный Доминик был смертельно опасен, потому вывести его из равновесия было сложно.
  - Здесь сейчас тренируется наша сота. Проваливай, Делакур, по-хорошему, - сказал он.
  - Это сборище - твоя сота? Не любят тебя за что-то божественные, - ни к кому не обращаясь, заявил виконт, а потом добавил со вздохом. - И меня, скорее всего, тоже.
  На последних словах он покосился на Кристель, закатил глаза и покачал головой своим каким-то неприятным мыслям.
  Вон как скривило бедолагу.
  И порадоваться бы огорчению соперника, но Кристель не обманывалась: он с удовольствием поделится с ней львиной долей персонально адаптированного ада, как только представится возможность.
  Хотя бы из вредности.
  
  - Меня присоединили к вашей соте, - бросил Доминику Делакур.
  - Пятым? - озвучила бесхитростную мысль Кристина.
  Виконт посмотрел на нее с усмешкой, наигранно подбросил брови и не снизошел до вполне очевидного ответа.
  Кристина порозовела и подошла к Доминику. Искала защиту, наивная душа. Он, конечно же, не отреагировал. Уж точно не при аристократике капитан проявил бы сочувствие к глупости своей подружки - скривилась Кристель. Их лидер отодвинулся, хлопнул в ладоши и призвал начинать.
  
  Разумеется, двадцать первого этюдианта в группе могли присоединить только к уже действующей соте. К ним, как оказалось. "Вот же засада!" - всерьез огорчилась Кристель. Если так продолжится и дальше, то выбирать и принимать решения ей скоро и не понадобится вовсе. Обстоятельства сами по себе вытесняют ее с проторенной тяжелым трудом дорожки самостоятельного построения светлого будущего.
  Кристель вздохнула и пошла к охранному кругу.
  
  В академии было несколько залов для тренировок будущих волшей. В каждом из них оборудовали ограниченное мраморной мозаикой, выложенной в форме круга, место для манипулирования волшебными формулами. Вкрапления искр в окантовку узора защищали стены альма-матер и учеников подолом черных и зеленых искр. Орнамент также напитывали целительскими желтыми на случай, если кого-то ранят. Интересно, рассчитаны ли они на четверых или выдержат и бОльшие нагрузки?
  
  - Раз нас пятеро, - задумчиво протянул Доминик, когда все стали в круг, - то... тем лучше. Будем отрабатывать все комбинации. Любое возможное замещение и соединение.
  Рассмотренная под таким углом ситуация казалась скорее даже полезной и действенной. Уж склонной к пробам и экспериментам Кристель так точно. Очевидно, что, если с кем-то из команды что-нибудь случится, вышедшего из строя можно будет заменить без потери эффективности всей соты. А если соединить разнодействующие искры к общему потенциалу? Кристель поймала себя на мысли, что ей даже интересно, что получится из их необычно разросшейся соты. Правда, теперь потребуется прорабатывать и подстраиваться под новые сцепки и парные вспышки, даже если этюдиантов и не парное число.
  
  - Делакур, - начал Доминик. - Что бы ты себе ни воображал, здесь решения принимаю я. И ты им подчиняешься.
  Сказал, как отрезал. Виконт скривился, но промолчал.
  - Ответственность за ошибки и неудачи тоже на мне. - уже более миролюбиво закончил капитан.
  Он выразительно посмотрел на новоприсоединившегося, дождался его едва-едва согласного кивка из серии "да чтоб вы подавились", и они начали тренировку.
  
  - Делакур, - позвал Доминик.
  - Меня зовут Рафаэль, - отреагировал тот. - Можете звать меня так, раз уж мне не... пока я тут с вами.
  Никто не ответил. Общее мнение было очевидным: Кристель была не одинока в своей неприязни. И то верно: кроме Патриса, лиева во втором поколении, остальные происхождением похвастать не могли, а ниевам-волшам аристократов и вовсе любить не за что. Взаимно, разумеется. Не повезло Делакуру с сотой.
  - У тебя какая триада? - спросил у него Доминик.
  - У меня дублон, - сощурил глаза виконт, ожидая реакции.
  Кристина издала удивленное "О". "Извечный мыслерот нараспашку" - скривилась на нее Кристель.
  Виконт припечатал:
  - Стабилизированный.
  - Интересно, - не сдержалась Кристель.
  А про себя добавила: "Дорого, наверное, папочке-мэру обошелся стабилизатор? Из нашей казны или общекоролевской заплатил он за ценную подвеску для сынка?"
  Делакур, видимо, догадался о ее мыслях и, почудилось, оскорбился. Он дернул манжету и быстро закатал рукав на правой руке. На предплечье красовалась черная семиконечная звезда.
  Невероятной красоты творение этот стабилизатор! Кристель приходилось такие видеть только в учебниках, но картинки не передавали, насколько живыми казались такие, проросшие в кожу, искры.
  Восхищенный "Ох!" от Кристины, и Доминик ревниво скрипнул зубами.
  Впрочем, удивление они разделили на всех.
  - Надо же, не батиными деньгами, значит, стабилизировался, - первым отмер Патрис. - Молодца, Раф! Впечатлил.
  Кажется, на созданном им пьедестале для небожителей Доминика только что потеснил Рафаэль. Хоть бы места хватило!
  - Наверное, очень больно было? - сложила бровки страдательным домиком блондинка.
  Сегодня она почему-то раздражала Кристель больше обычного. Пялилась на аристократа и несла невероятную чушь.
  Делакур по-барски, свысока, проигнорировал их слова и реакции. Расправил рукав и застегнул сверкнувшую золотом запонку.
  Его безразличие без сомнения было напускным! Дублонов запечатывали сразу после раскрытия дара.
  Навсегда.
  
  Божественные волшебники одаривали волшей триадой: три искры - три дара - между собой формировали устойчивую фигуру. Две же искры не поддавались контролю и были нестабильными. Об этом знают все! Почти никому из носителей неполного сочетания искр не удавалось дожить до изготовления стабилизатора, крайне дорогого и капризного амулета. Да и пока его делают и настраивают, дар нужно временно запечатать и потом распечатать, а это мало кому по карману.
  
  Понятно, что Делакуры потянули нужную сумму мунгов - уж точно раз во сто побольше той, что аристократик предлагал Кристель на прошлой неделе. Воспоминание колючей лапой царапнуло память, но тут же осадила саму себя: зла виконту она не желала. Папины деньги помогли тому выжить, и ладно. Только отчего-то вдруг вспотели ладони, когда она представила, что такой исключительной редкости дар, как дублон, может оказаться у Филика. Кристель прикрыла глаза и усилием воли прогнала глупости из головы.
  А вот умной мыслью был совершенно очевидный вывод: раз Делакур смог самостоятельно стабилизировать свой дар - освоить и вживить черные искры, - то соперник у нее более, чем достойный. И его отставание по учебе, благодаря которому она смогла однажды переиграть аристократа, ей дало только временную фору.
  - Первая связка: Патрис и Рафаэль, я на подстраховке. - объявил Доминик. - У Патриса фиолетовые, красные и желтые.
  - Синие и красные. Ну и черные, - ответил на заданный ранее вопрос Делакур.
  И под контролем лидера соты они начали совмещать и противопоставлять сначала общие, красные, а потом и отличные для каждого искры.
  Собственно, результат никого не удивил: красными, как и положено, они с первой попытки разорвали белое заклинание обнуления, что им послал Доминик. А вот с остальными цветами пришлось примериваться.
  
  Всех позабавило, когда Патрис для создания полога тишины пошел от имеющихся у него фиолетовых искр и просто истончил звук вокруг них троих. А Делакур взял и добавил в узор свои синие, для усиления действия. И вместо, например, расширения тишины на бОльшее число людей, как можно было ожидать, полог стал искажать голоса и сделал их значительно громче. Новые комбинации искр и попытки их соединять позволили примериться к дару новенького.
  
  - Теперь, Кристина, твоя очередь, - назначил следующую пару командир. - Соберись, хорошо?
  Блондинка молча тряхнула пушистой гривой, выражая согласие, и шагнула в круг.
  
  Их взаимодействие с Рафаэлем получилось вялым: Кристина путалась и не решалась экспериментировать. А еще больше любовалась на то, как искрами манипулирует ее напарник по тренировке. У Кристель прямо руки зачесались как следует тряхнуть разиню и напомнить, что глазками хлопать той следует в сторону своего парня, который, впрочем, не долго любовался на спектакль, вздохнул и занял место напротив виконта.
  
  Доминик в очередной раз доказал, что лидер из него получился отменный. Без эмоций, четко, как по схеме, он соединял и противопоставлял поочередно разноцветные, а потом и общие для обоих черные искры. Совместно, из черной основы, они создали другой полог тишины, куда Доминик вплел из зеленых искр - поглощение, а из белых - обнуление звуков, а Рафаэль усилил узор синими. Получился невероятный рисунок, но, вот красных - взрывных - искр уже не выдержал. Схлопнулся. "Хотя, - подумалось Кристель, - в других вариациях плетение могло бы и уши повредить".
  - Устал? - спросил у виконта Доминик.
  - В норме, - вздернул подбородок Делакур.
  - Если уверен, то давай тогда еще и с Кристель поработаешь, и на этом закончим.
  Кристель приготовилась: сейчас начнется. Размажет по кругу и, наконец, отыграется.
  Но Делакура будто подменили. Он, наверное, все же переоценил свои силы, потому что взаимодействовать искрами у них не получалось. Мало того, что у них не было общего цвета, так тут еще и Рафаэль вдруг начал осторожничать с потоками своего дара.
  
  Раз уж они сегодня со звуком баловались, то Кристель попробовала соединить белые и зеленые искры в расслабляющий полог тишины. А что? Она любила исследовать и пробовать. Прокладывать свою дорожку, а не плестись за кем-то по проторенным, - не это ли высшая и достойная цель?
  Можно ведь по-разному совмещать цвета, даже собственные. Главное, чтобы дара хватало да знаний, чтобы суметь склеить все в устойчивую структуру с нужными свойствами. Например, она могла бы добавить раза в три больше белых искр в уже созданный двухцветный узор и тем самым свести на нет снижающую напряжение толику. А если все перекрыть белым, то полог рискует стать опасным для сознания тех, кого им накроет. Эту идею однозначно следовало обдумать после тренировки.
  
  В академии теорию преподавали качественно, давали все необходимые для правильного и безопасного использования искр элементы. Эксперименты хоть и не поощрялись, но в защитном тренировочном круге можно было попробовать реализовать многое. Кристель приучила себя учитывать все: цвета, их яркость и соотношение друг к другу, а также последовательность и тип взаимодействия - присоединение или противопоставление. Со своими цветами она отработала тучу комбинаций.
  
  Основы знает каждый этюдиант.
  И Делакуру они точно известны, ведь вон как лихо с Домиником выстраивали орнаменты. Красота!
  А с ней этот... виконт, чтоб его, взял и вплел черные искры в полог вместо того, чтобы, например, усилить ее плетение синими или, на худой конец, сделать узор взрывоопасным, добавив красных. Все интереснее получилось бы. И его дар можно было бы прочувствовать. Какой смысл тренироваться, если не создавать нового? Делакур добавил черных, и, разумеется, ничего не произошло. Они совсем не изменили свойства полога. На то они и искры основы, а не преобразования. Он что, даже этого не знает?
  
  Кристель разозлилась. Как из зимы в летний зной она выпала в ярость.
  - Ты чего творишь?
  - Взаимодействую, - невозмутимо ответил Делакур и сощурился.
  - Да ну? - едко ухмыльнулась Кристель.
  Делакур тут же накинул синих искр на полог, и тот запестрел разноцветьем. Но больше ничего не изменилось!
  - Бред!
  - Достал!
  - Стоп!
  Команду Доминика Рафаэль и Кристель не услышали.
  - Ты нарочно? - рванула она к Делакуру. - Мне мстишь?
  - Кому ты нужна?! - повысил он голос.
  Маска безразличного аристократа треснула.
  - Ты только и делаешь, что до меня докапываешься. Не запугаешь! И соту нашу не сломаешь! Проваливай отсюда!
  Глаза виконта налились злобой.
  - Отойди, Лавилье! - рыкнул он на нее совсем не аристократично. - Лучше не нарывайся!
  - Прекратите оба! - взревел Доминик.
  Они обернулись на командира.
  - Постой, - совсем другим тоном обратился к нему Делакур. - Что за проблема с ее каплями?
  - С чем? - не понял Доминик.
  Он снял полог, и Кристель обратила внимание на испуганных Патриса и Кристину. Они-то были за кругом и ничего не слышали, и не поняли.
  - С каплями. Искрами. Точками. Мы так в моей... прошлой соте говорили.
  - Нету у меня проблем, - грозно заявила Кристель. - И не было, пока ты не появился.
  - Что у вас произошло? - перебил ее Патрис, оглядывая всех троих. - Полог стал непрозрачным, как только Раф добавил черных. Чего кричите?
  - Интересно, - Доминик посмотрел сначала на Делакура, а потом на Лавилье и ответил Патрису: - А изнутри казалось, что полог не меняется. Совсем. А эти двое и рады поругаться.
  -Не дурно! - присвистнул Патрис. - Если так кусаются, может, не надо их в пару, а, Дом?
  Приятели переглянулись и вернули внимание Кристель и Делакуру.
  - Рафаэль, я не хочу скандалов в своей соте, - начал терпеливо объяснять Доминик. - С Кристель мы хорошо сработались, с ее... каплями нет проблем. Проверено многократно.
  Он поднял брови и наклонил голову, призывая виконта согласиться. Дождался ответного кивка и продолжил:
  - Я не хочу и не буду выбирать между вами двоими. Вы оба в соте, и это не изменится. Свои разборки перенесите на после занятий. Здесь мы отрабатываем потенциально опасные связки, значит, чувства и отношения оставляем за кругом.
  Капитан тяжело вздохнул и протянул:
  - Что вы, как маленькие? Элементарные ведь вещи приходится объяснять.
  
  Их отчитали, как несмышленышей. Кристель невольно потупилась. Делакур тоже промолчал.
  Ого! Уже прогресс! Захотелось съязвить, но с абсолютно неуместным сейчас желанием она справилась.
  - Ладно, сота, какие предположения? - несколько минут спустя лидер вернул разговор в конструктивное русло.
  Кристель оглядела согруппников и с удивлением поняла, что ни у кого нет предположений. У нее-то идеи были.
  - Если у Лавилье до этого не было проблем, - подал голос Делакур. - и сейчас тоже не было сбоя, то...
  - Тебе же сказано: нет проблем! - рявкнула Кристель.
  - Тогда проблемы или у меня, или у нашего с ней взаимодействия, - великодушно сумел он поставить себя под сомнение.
  Аплодисменты!
  Нет! Овации!
  Кристина так точно была под впечатлением сложнейших умозаключений столичного светила - глазами так и хлопала. Хоть бы не отбила!
  - У меня с вами всеми тоже не возникло проблем, - продолжал размышлять вслух Делакур.
  - Это из-за черных искр, - Кристель решила прекратить бесконечное размазывание мысли по доступным ушам.
  - А что? Точно! - легко поддержал ее Патрис. - Черных у нас ни у кого нет. Не было раньше.
  - Кто бы мог подумать? - пораженно выдала Кристина.
  - Я могла бы. Подумать, - посмотрела на нее Кристель.
  - И чего молчала? А потом кричала? - с издевкой осклабился Делакур.
  - Отвлеклась, - буркнула Кристель.
  Было бы на кого, конечно! Но ведь из-за него-то и забыла о том, что черные искры влияют на основу узора. Базовые знания... Позор! И ведь знала же... Но что-то не сходилось. У Кристель попробовала угнаться за ускользающей мыслью.
  - Есть и хорошая новость, - примирил всех капитан. - Наши... хм, капли взаимодействуют с пятым в соте.
  Кристель кивала в такт его словам и думала о своем. Исследовательский интерес и тут не оставил ее. Ей хотелось напрямую спросить у виконта, как у него получилось обуздать дар? А черные искры как приручил? В какой сцепке? Вместе с артефактором и татуажником? Вряд ли один... И все равно странно...
  - Черные искры - это основа, - от догадки Кристель замерла. - Но почему она легла на мою белую, а не изменила ее? И почему внутри круга мы ничего не заметили?
  Делакур посмотрел на нее со снисхождением. Определенно, уступать друг другу они оба не намерены. Кристель старалась только лишний раз не вспоминать об угрозах его дружков. Как-нибудь выкрутится. Решение принято, и она так просто не сдастся!
  
  14. Рафаэль
  
  Рафаэль наблюдал, и его снедала неудовлетворенность.
  Странно.
  Новая сота. Со всеми потренировался. А с ней не получилось. Лавилье кажется, что не получилось. Вон как хмурится! Самое интересное испортила!
  - Заучка Лавилье чего-то не понимает? Невероятно! - Не стал удерживать едкую иронию Рафаэль. - Теории не дочитала?
  
  Ее вообще было интересно цеплять. Колючая и упрямая, а гордыней с ним самим могла бы легко помериться. Даром, что простолюдинка.
  Он наблюдал за ней, помимо воли, эти последние дни с ее возвращения. Синяк на лице уже не виден, и это хоть как-то примиряло с мыслью, что рядом с ним учатся недоноски, способные прикрываться его волей и убеждать только таким способом. Девушку!
  Рафаэль в тот же день поговорил со всем троими, чтобы не унижали его своим тупым вмешательством, в котором он, к тому же не нуждался. Они отстали от Лавилье. Кажется, поняли.
  
  Она никого к себе не подпускала, ни с кем не была дружна. Даже странно для девчонки! Они же такие ветреные - меняют дружбу с обидами, мешают искренность со сплетнями. Дурнушки, модницы, болтушки и заучки, как Лавилье. Но всегда пищащими и хихикающими стайками. А она со всем держала дистанцию и вела себя холодно - этакая неприступная вершина.
  Что же ее так отвратило от дружбы? Если бы не условие Мизерикорд, даже и не заметил бы! А уж на привычки и круг ее общения точно начхал бы. Сдалась бы ему главная выскочка факультета!
  Но Рафаэль наблюдал.
  И вот сейчас она вспыхнула. Ему так и видится, как она тонет в ярости и сдерживаемом бешенстве: как он посмел усомниться в ее знаниях! Ха!
  - И что непонятного? - подначил напоследок и предложил примирительно: - Давай еще раз.
  
  Надо же, не струсила. И командира своего уговорила попробовать снова.
  В этот раз начинал Рафаэль. Звуковых пологов больше не хотелось. Он просто нарисовал радугу оттенками синего. Лавилье аккуратно разбавила его цвета желтым. Он медленно присоединил жменю красных капель. Радуга вспыхнула, но не взорвалась - Лавилье лихо проложила узор белыми. Красиво работает! И точно поняла, в каких соцветиях присоединять силу, а где противопоставлять.
  
  Пожалуй, Рафаэль был готов признать, что она выплетает лучшие после его собственных узоры. И возможно, у нее получается только благодаря его участию в паре.
  
  - Держи, Кристель, - присоединился к ним вдруг Патрис с фиолетовыми искрами.
  И его выбросило.
  Не удивительно, надо точнее рассчитывать узлы и количество. Это тебе не в сработанной паре импровизировать!
  
  - Стоп! Закончили! - раздался командирский голос.
  Еще бы! Кто-то посмел сунуться в плетения без его высочайшего позволения. Рафаэлю стало смешно.
  - Тренировка закончена, - объявил Доминик, и все послушно вышли из круга.
  Рафаэль последовал за ними.
  "Интересная у них сота" - подумал он. Кажется, ему впервые за долгое время перестало быть скучно.
  
  На ужин отец не пришел. А Эстель, что странно, осталась дома. Впрочем, ему ли удивляться, зная не понаслышке о равнодушии и холодности графа Делакура? Забота о молодой супруге, видимо, тоже была видимостью.
  
  - Как прошел твой день в академии, Рафаэль? - с непонятной радости за ужином мачеха решила поиграть в безупречную хозяйку дома.
  Она легкими движениями рук ненавязчиво направляла прислуживающих за столом наполнить бокал вином, долить в стакан воды и положить ему в тарелку салата.
  
  - Я не ем арико, - заявил Рафаэль, и с издевкой, глядя ей в глаза, уточнил: - Меня от него пучит.
  - Я знаю, - спокойно согласилась Эстель. - Рецепт изменен. Попробуй.
  
  Рафаэль посмотрел на нее и неожиданно для себя отметил, что не такая уж она и бесцветная, как ему вначале показалось. В светло-голубых глазах светится терпение. И... насмешка? Голос... как голос, нормальный. Куда подевался тот безликий шелест, что она изредка выпускала изо рта, имитируя речь?
  
  Рафаэль нарочито медленно наколол авокадо и экревис и поднес ко рту.
  - А как же заправка? - спросила заботливая вторая маман. - Есть на выбор: писту и винегрет.
  Он поднял брови, выражая сомнение в нужности ее рекомендации.
  - Так вкуснее, - тихо закончила она, наблюдая, как Рафаэль пережевывает наколотые ингредиенты без заправки.
  Из духа противоречия? Однозначно! Ее советы даже в делах кухонных Рафаэля не интересовали. Пусть графиню изображает для кого другого. Его показной заботой не пробьешь.
  
  - Я хотела бы с тобой поговорить, - сказала неожиданно Эстель.
  
  - А то я уж понадеялся на спокойный ужин в семейном кругу, - сыронизировал Рафаэль.
  Усмехнулся.
  Ему даже стало интересно, о чем пойдет речь. Начнет учить уму-разуму, давать советы и критиковать его мнения и решения? Работать графиней в отсутствие графа? Положение обязывает. Или скорее попросит о чем-то. Чтобы он, нелюбимый пасынок, например, исчез? Ему, вероятнее всего, не понравится просьба.
  
  Эстель не стала делать вид, что не расслышала упрек. Нахмурилась, будто ожидала от Рафаэля больше понимания.
  Ожидает... от него? "Ну не настолько же она глупа!"
  - Спокойствие идет не от окружения, - глубокомысленно изрекла мачеха, отвечая на его реплику.
  Рафаэль поднял брови, изображая заинтересованность.
  Она уже раздражает его, и аппетит уходит - наставлений ему и от отца хватало.
  
  - Нужна опора в жизни, чтобы чувствовать себя в безопасности. Ощущать свою нужность. Я спокойна, потому что уверена в своем завтрашнем дне.
  Рафаэль хмыкнул.
  - Комфортное существование. Так уверена в моем отце и его чувствах?
  Даже стало интересно.
  - Я уверена в себе.
  - Думаешь, что ты - предел мечтаний вдовца в зрелом возрасте?
  - Вполне могу им быть.
  - Но?.. - продолжил он то, что она явно подразумевала.
  - Но мне этого недостаточно.
  - Не понял, - нахмурился Рафаэль.
  - Мне нужен развод. Я хочу уйти от твоего отца.
  Вот такого поворота он точно не ожидал, но мысль уже летела дальше.
  Наверное, там в глубинах запрятана история любви, несчастной или счастливой. А уж муж почти вдвое старше тебя, да еще и с уже вполне готовым наследником - явно не та партия, о которой могла бы мечтать Эстель в юности, и которой стала бы радоваться.
  "Слезливая ситуация складывается - усмехнулся Рафаэль. - И как же интересно будет за ней понаблюдать".
  
  - И в чем проблема? Что тебе мешает бросить мужа? - подал голос. - В королевстве развод хоть и не обычная практика, но существует. Ты его бросишь - он подаст на развод.
  
  "Интересно, она была миенной, или папаня ее все же был вхож в компанию элиты? Мой-то предок точно идиот!"
  - Ему не дадут развод.
  - Да что ты! Король запретит?
  - Твой отец уже однажды развелся.
  - А мне-то что до этого?
  Новость, конечно. Рафаэль думал, что отец был женат только на его матери, а оно вон что оказалось.
  Страшная догадка сделала приборы в руках неподъемными.
  В королевстве разрешен развод, но только единожды. И когда с матерью у отца не сложилось, мог ли однажды разведенный граф организовать последующее вдовство?
  Руки затряслись от напряжения. Рафаэль требовательно посмотрел на Эстель, но она не испугалась. Наоборот, как раз в этот момент начала получать удовольствие от беседы.
  Дрянь!
  Нарочно сеет сомнения в его душе. Граф Делакур слишком трепетно относится к чести и благородству. Что, впрочем, следует признать, не мешает ему быть отвратительным отцом.
  Рафаэль начал путаться в собственных чувствах.
  - Ему пришлось просить развод, чтобы мы могли пожениться, - заметила Эстель между прочим.
  Что?!
  Размотанные подозрения свернулись и взорвались единственной мыслью... Совершенно противоположной!
  "Мама... жива?"
  
  - Эстель, - вырвалось у Рафаэля, кровь прилила и загудела у него в ушах.
  Противно тренькнули выпавшие из женских рук приборы. И она показалась ему еще бледнее, чем обычно.
  - Прошу меня простить, - вскочила мачеха. - Я вспомнила, что не успела дать все необходимые указания экономке. Мне нужно отлучиться.
  Она растерянно посмотрела на Рафаэля. Секунда искренности и, вероятно, настоящее лицо Эстель снова потерялось за дымкой игры. Показное безразличие и повышенная внимательность подходили к ее лицу, как сшитые по спецзаказу - частые примерки приводят к поразительным результатам.
  И все же чересчур: даже испуг и надуманный предлог наверняка часть игры...
  - С подготовкой приемов вечно что-то не так. И осталось так мало времени.
  Она на мгновение заломила руки, якобы собралась с мыслями, стремительно вышла из-за стола и направилась к двери.
  - Эстель! - вырвалось ошеломленное у Рафаэля; он действительно был не готов к поведению настоящей Эстель. - Я бы...
  - Извини, - заученно приветливо улыбнулась она, избегая прикоснуться взглядом. - Я тороплюсь. Наслаждайся ужином: повар приготовил твоих любимых безголовых жаворонков. А мы продолжим в другой раз, хорошо?
  Заданный вопрос уколол насмешкой последовавшего ухода: она не спрашивала его мнения и не ждала ответа.
  Просто сбежала!
  И так ловко начала тему, важную для нее, что Рафаэль расслабился, приготовился отказать и не ожидал подвоха. Будто не она завела разговор о женитьбах отца. И, разумеется, совсем не она и совершенно не нарочно дала Рафаэлю надежду, что давно оплаканная им мать не умерла.
  
  Негодование его, к сожалению, портила щепоть восхищения тем, как легко Эстель провела его, и теперь он будет искать разговора и, возможно, согласится помочь.
  
  Кажется, Рафаэль недооценил новоиспеченную графиню Делакур...
  15. Кристель
  
  - Мамочка, спасибо за ужин, - Филика так и не отучили говорить с полным ртом.
  Он торопливо дожевывал последний кусок пирога с вареньем, подхватил свои тарелку и стакан, и помогал убирать со стола. Рвение брата удивило три дня назад, а сейчас вызывало усмешку и теплую щекотку в груди, которая почему-то поднималась в нос и щипала Кристель глаза. После ужина брат торопился освободить единственную большую поверхность, на которой можно свободно разложить новенькие рисовальные принадлежности - подарок доктора Монье - и радоваться детству, и маленьким, но таким большим радостям.
  
  Разобравшись с вымытой и высушенной посудой, Кристель с мамой садились здесь же, на кухне, и потягивали вербеновый или липовый тизан. Третий день уже согревались горячим напитком и душевными разговорами о прошедшем дне.
  В первый вечер Филик пробовал их прогнать. А потом просто засел за альбом, разложил карандаши и краски, и забыл обо всем и обо всех вокруг. Кристель нравилась эта новая зарождающаяся традиция семейных посиделок.
  Мама тогда очень испугалась за жизнь и здоровье Кристель - уже за одно это руки чесались проучить троицу недоумков, - и теперь ей было важно узнавать, что у дочки все в порядке. Она слушала, как прошел день Кристель, смотрела на художества сына и мягко улыбалась. И Кристель становилось хорошо и уютно.
  - Да, мамуль, новенького добавили к нам пятым, хоть таких сот и не бывает, - спрятала тяжкий вздох Кристель.
  - С ним ты тоже ссоришься? - проницательно посмотрела мать.
  Тут Кристель и выпустила скопившийся горестный вздох.
  - Ну ты же знаешь, меня не любят, - голоса на признание едва хватило.
  Неприятно все же быть непонятой и не принятой.
  - Но он-то тебя не знает. У него нет предубеждений. Можно попробовать построить новые отношения. Показать ему, какая ты хорошая девочка. Подружиться.
  
  Кристель стала усиленно пить тизан. Придумать ответ вот так сходу не получалось, и она тянула время.
  - Крис, - позвала мама подозрительно мягко. - Ты ведь не успела поссориться с новым мальчиком, милая?
  - Ма, - Кристель, как в детстве, натянула нижнюю губу на верхнюю и отвела взгляд.
  Мальчик! Еще бы! Для мамушек все они детки, а Делакур - заносчивый заколдон, а не мальчик.
  Но сказать придется. Только как не расстроить и не обеспокоить?
  
  - Он высокомерный, - начала она.
  - Его просто не научили проявлять человеческое тепло, милая.
  - И он меня не замечает, - скривилась от собственного вранья и поправилась: - Не замечал. Раньше.
  
  - А теперь? - не дождалась продолжения мать.
  Кристель еще помолчала. Вздохнула.
  - Мы соперничаем, кого возьмут в Легион, - насупилась она.
  - Детка, если у этого мальчика есть связи, - начала мама.
  - У него - не знаю, а у папаши-мэра они точно есть, - буркнула Кристель и даже пожалела, что ввязалась в неприятный разговор.
  - Тем более. Милая, если ты уверена, что хочешь продолжать это соревнование, я е стану тебя отговаривать. Но подумай еще раз, пожалуйста.
  - Мам, я уже подумала. - Кристель ненадолго замолчала и нехотя признала: - Он достойный соперник. И если будет честно бороться, то мне будет не стыдно принять от него поражение.
  Сказала и сама себе удивилась: именно так она и чувствовала. И когда успела поверить в заносчивого Делакура?!
  - А если поступит так, как тебе не понравится, то, боюсь, милая, ты обидишься, и вы поссоритесь, - мать озвучила опасения, как всегда, мягко и заботливо.
  - Мама, ты будто уже все решила, - воспротивилась Кристель. - Мы с ним не друзья, и не собираемся ими быть! Мы уже разошлись с ним во мнениях, и не раз. Хуже не будет.
  
  Мама только вздохнула и погладила Кристель по руке, поделившись душевным теплом. Встала, забрала ее чашку и отправилась мыть посуду.
  
  - Складывайся, сынок, - сказала она позже.
  И вывела Кристель из оцепенения. Она сидела и ни о чем не могла думать. Мысли не шли - она устала. И повторять подготовленные задания тоже не было желания: завтра выходной.
  Кристель помогла Филиппу собрать рисовальные принадлежности, украдкой погладила его по голове и тихо порадовалась, когда он не отстранился. Братишка потихоньку оттаивал, спасибо добрым божебникам и добрым людям.
  
  ***
  
  В ночь на самедий подморозило, а прибитый, недельной давности снег щедро присыпало свеженамороженным на небесах ледяным пухом. Протопленная и разморенная с вечера, ночью влага застыла на окнах причудливыми узорами под стать тем, что Кристель выплетала с Делакуром.
  
  Она смотрела на ледяные росчерки, искрившие на солнце куда более богатой палитрой, чем "капли", доступные волшам, и неспокойствие вернулось. Кристель, конечно, не доверяла новому участнику соты, но хотела надеяться, что их последний учебный год обойдется без взаимных козней и предательства. Никак прониклась мамиными идеями, дуреха...
  И все равно тревожилась.
  
  - Крис, а мы будем создавать божебников? - подскочил к ней братишка и вмиг разбил упадническое настроение. - Я даже придумал цвет искры.
  - Сначала завтракать, - отрезала строго мама.
  - А потом?
  - - Обязательно, - улыбаясь, пообещала ему Кристель.
  Ей все так же непривычно было видеть похожего на прежнего Филика. Но это правильно: мальчишки в двенадцать должны бегать, прыгать и надоедать старшим. Она схватила брата за руку, дернула на себя и начала щекотать. Филип выкручивался, пищал и хихиканьем оглашал домик. Даже мама вышла из кухни, оставив без присмотра галетки. Она засмотрелась на развеселившихся детей и только запах пригоревшей гречихи вернул ее на кухню.
  
  У Кристель было легко на душе. И завтрак прошел очень мило и как-то празднично. Наконец-то заботы отступили на второй план, и ей удалось почувствовать приближение самого сказочного праздника в году. Среди простого люда жила вера, что в это время божебники смотрят на свою паству и помогают страждущим, и одаривают нуждающихся. И даже если это не так, Кристель именно сегодня хотелось верить в чудеса.
  
  - Айда лепить твою божебницу-покровительницу! - поторопила Кристель брата, как только тот оделся-обулся и натянул старые ее варежки. - Кого выбираем?
  - Осеан! Это будет она! - возбужденно отозвался брат и выскочил во двор.
  
  Снега было вдоволь. Пушистый, он легко клеился в комья, радуя слух ледяным хрустом. Солнышко разогрело воздух так, что очень скоро обоим им стало жарко. Но Кристель, как старшая, прикрикнула на Филиппа, когда тот попробовал ослабить шарф и стянуть шапку, хотя забава разгорячила и ее саму.
  
  Как и собирался, брат развел синюю краску и залил ею снежную статую с импровизированной божественной головы до подобия сапог, выглядывавших из-под снежного платья.
  
  - Осеан, - она молодая, ее, наверное, мало кто лепит, - объяснил свой выбор братишка. - А мне нравится море и небо. Они синие, в ее цвет! И я люблю добрых божебниц.
  - Кто ж любит злых? - усмехнулась Кристель. - Их скорее боятся.
  - Злые люди их и любят. Как те, что тебя побили, - насупился он. - А я краски не жалел. Наша будет самая красивая на всей улице! Осеан понравится! И она добрая, и будет тебя защищать в следующем году.
  - Малыш, - дрогнул у Кристель голос.
  Она притянула брата и крепко обняла его. Он не стал возмущаться на обращение, а уткнулся носом ей в грудь.
  - Ты не переживай, Филик! Меня никто не будет обижать! Осеан порадуется твоему подарку!
  "И особенно, если у меня получится подружиться с самым сильным волшем в академии" - тихонько добавила она про себя.
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"