MILL ROMANCIER

Вот и кончилось лето - как-то грустно от этого, хотя вовсю еще светит солнце и день очень похож на летний. Хитрая рыжая осень как будто заманивает к себе - говорит - "Вспомни август, с его дождями и холодным ветром - я не такая, я тёплая, светлая, радостная, я согрею тебя, я принесу плоды, которые ты так ждал всё лето". Но пройдёт еще несколько недель, и она покажет свои зубы - принесёт с собой промозглый, забирающийся под рукава и воротник ветер; обольёт меня ледяным дождём; окончательно развезёт лесные тропки; деревья такие красивые в своём коричневом, красном, золотом наряде, превратятся в холодные остовы, с морем уродливых ветвей-рук; тихая гладь лесного пруда будет постоянно покрыта изменчивой и такой холодной на вид рябью. В душу вселится холод, даже больший чем тот, который будет проникать сквозь стекло окна. Но пока... Пока что, я попадаю в ловушку осени - я верю, я хочу верить в её доброту, в её тепло и яркий солнечный свет.

Так думал я, проходя по яркому осеннему лесу, наслаждаясь последними теплыми деньками и вспоминая прошедшее лето. Небо над моей головой было затянуто тучами, хотя, сквозь их просветы, пробивались лучи солнца. Ухабистая проселочная дорога, еще не размытая осенними дождями, петляла среди молодых березок. На душе было хорошо: была ли причиной тому корзина, полная белых грибов, или красота желто-зелёного осеннего леса - не знаю. До дома мне идти было долго - я забрался в самую заповедную часть леса, но торопиться было некуда, ведь дома меня ждала чистка результатов моей тихой охоты - так что шел я, намурлыкивая про себя какой то весёлый мотивчик, и вовсю радуясь жизни.

После одного из поворотов дорога выпрямилась - чему я несказанно удивился, ведь мне казалось, что я хорошо знаю эту часть леса, в котором отродясь не было прямых дорог (кому охота подниматься по холмам, если можно их обойти). Я заметил, что лес будто бы притаился, словно чего-то ожидая - куда-то пропали все привычные звуки: ветерок перестал играть с верхушками деревьев, не стало слышно всякой мелочи - то ли мышей, то ли крупных ящерок, всегда копошащихся в траве. Тишина в лесу всегда настораживает - скорее всего, сейчас хлынет ливень, такая тишина не бывает просто так - подумал я. Ноги сами пошли быстрее. Мне как-то очень захотелось попасть домой, к тёплой печке и двум кошкам, всегда так радостно вскакивающим с належанных мест, едва заслышав вдалеке мои шаги.

Я долго шёл, смотря под ноги, почти не оглядываясь по сторонам - поэтому совсем не удивительно, что издалека я не увидел сидящую у самого поворота, (наконец то - опять нормальная дорога лесная дорога с поворотом через каждые тридцать шагов) на правой обочине, под берёзкой молодую девушку. До сих пор удивляюсь - как можно было её не увидеть издали - ведь одета она была в красное платье, совсем не подходящее к погоде - солнечной, но всё-таки по-осеннему прохладной. И правда - девушка казалась немного замерзшей. Иногда она чуть подёргивала плечами и зябко зажмуривала глаза, что придавало её классически красивому лицу выражение лёгкой тревоги, которое делало её просто прелестной.

<-> Добрый день - сказал я, - но тут же поправился, - хотя он и не слишком добрый: кажется, скоро ливанёт.

-- Да, ничего хорошего не предвещается, - ответила она, мимолетно взглянув на затянутое тучами небо.

У неё чудный голос, - отметил я про себя, - вроде бы совсем детский, но одновременно глубокий и сильный.

-- Кстати говоря: как я заметил, ты совсем не по погоде одета - не боишься простудиться? Ведь если будет ливень, ты же промокнешь насквозь.

Она немного промедлила, как будто очень серьёзно задумалась над моим вопросом.

-- А я не боюсь дождя: он не враг мне, - сказала она загадочно, бросив на меня взгляд своих лучистых глаз.

Между тем с неба начало накрапывать. Где-то вдали, прорезав осеннее небо яркой извилистой полосой, сверкнула молния. Мощным эхом прокатился по рваным тучам гром.

-- Может тебе он и друг, а я, например, боюсь промокнуть, - мне очень хотелось предложить незнакомке свою куртку, но я почему-то робел перед ней, поэтому, чтобы как-то продолжить разговор, я решил разведать у неё, где нахожусь. - Может, подскажешь мне - что за этим поворотом? Я, кажется, немного сбился с пути - и это странно, ведь мне всегда казалось, что я очень хорошо знаю эти места.

Дождь пошел сильнее. Крупные капли прошлись барабанной дробью по листве. На дороге начали собираться ручейки воды, которые в дальнейшем, при нарастающей силе ливня, грозили превратиться в небольшие речушки.

-- Я думаю тебе лучше не знать что там. Если хочешь попасть домой - возвращайся по этой дороге, и не вспоминай про нашу встречу. Я не хочу впутывать тебя. - Неожиданно она посмотрела в ту сторону, откуда я пришел, и её лицо стало таким бледным и испуганным, будто она увидела ожившего покойника. Я невольно оглянулся, но увидел за плотной завесой дождя только лишь шевеление далёких ветвей.

Тьма сгустилась. Гром гремел не переставая. Завеса туч покрыла небо непроницаемой пеленой, из которой на землю лил, не переставая жуткий поток. Складывалось чувство, будто где-то там высоко прорвало плотину - и теперь на нас должна была вылиться, по крайней мере, Ниагара ледяной воды.

-- Мне страшно, - вдруг прошептала она. - Теперь уже поздно возвращаться, - на секунду задумавшись, будто принимая какое-то жизненно важное решение, спросила. - Ты хочешь помочь мне?

И она еще спрашивает! Как будто возможно, встретив на дороге прекрасную девушку - отказать её в помощи - тем более, когда она так напугана!

-- Конечно, - не задумываясь, ответил я, - Ты можешь пользоваться всем, чем я сейчас располагаю. А что, за поворотом тебя подстерегает особо злобная шайка разбойников?

-- Некогда объяснять, - ответила она, - если хочешь помочь - иди за мной!

До этого момента я не ощущал никакой опасности, кроме угрозы получить насморк или, еще хуже, ревматизм. Как назло, я не взял с собой зонт, и из-за этого промок до нитки, будто меня только что окунули в холодную горную реку, но после её слов, мне стало как-то не по себе. Я почувствовал, что какая-то незримая, неизвестная мне опасность где-то рядом, что она не притаилась, а наоборот - открыто приближается к нам. Девушка стремительно схватила меня за руку, и с неожиданной силой повела за собой вперёд. На миг у меня возникло странное ощущение, что поворот, в который мы начали входить бесконечен. Я потерял всякое чувство пространства, весь мир перемешался, будто бы встал с ног на голову. И только чуть холодноватая рука моей проводницы помогла мне не потеряться где-то во мраке, бесконечном, первобытном, ужасном, но и одновременно притягательном.

II

Наверное, я все-таки простудился. Такие ощущения бывают у меня только в начальной стадии гриппа, когда сознание еще борется с болезнью, но ощущение пространства и времени уже искажено жаром. Иначе как можно объяснить эти ощущения?

За поворотом лес нисколько не изменился - всё те же молодые берёзки вдоль такой же извилисто-ухабистой дороги, проходящей тут по склону высокого холма, таким образом, что слева от нас оказался обрыв, из-за чего лес был виден как на ладони до самого горизонта. Почти внезапно перестал лить дождь - только что он миллионами капель низвергался на землю, и вдруг стал слабым, почти грибным. Поутих ветер, грозивший еще пару минут назад вырвать с корнем все деревья в лесу - он как бы устал, и теперь лениво перекатывался среди высоких ветвей. Чёрные тучи, видимо, излив на землю весь свой водяной запас, вновь разомкнули свои ряды. Мокрый лес засверкал под пробившимися лучами миллиардом бриллиантов-капелек. Казалось, что всё окружающее знакомо мне - вот-вот должна показаться опушка, за которой начнутся голые поля (с них уже сняли урожай), деревеньки, затерявшиеся в зарослях плакучих ив, и тающая в дымке горизонта большая сортировочная станция.

Мы с моей спутницей сильно продрогли - и не удивительно, после такого холодного душа нам явно нужно было сменить одежду. Я шел, и опять вспоминал об оставленном дома зонте, как будто видел - вот он, подлый, стоит прислонённый к стене и как будто насмехается - "Я, который всегда остаюсь мокрым после дождя: стою тут и греюсь, а ты, всю мою сознательную жизнь прикрывавшийся мною, идёшь промокший - почувствуй себя в моей шкуре". Девушка всё еще не отпускала руку - будто бы вела меня за собой. А я всё время мучался вопросом - почему она сказала, что за поворотом притаилась какая то опасность? Да и вообще - незнакомка казалась мне всё более и более загадочной. Она шла молча, стремительно - в отличие от меня, явно понимая, куда идёт и зачем, ведь чем дальше уходили мы по дороге, тем ближе по моим расчетам должна быть опушка с её зарослями малины и большими полянами. Но лес не менялся. Наконец, она остановилась и выпустила мою руку.

-- Ты сильно замерз? - спросила она.

-- Да, и совсем бы не отказался от горячей ванны и чашечки кофе, хотя сейчас меня бы устроила даже просто сухая одежда.

-- Одежду тебе сменить не помешало бы. Ты слишком заметен в ней, надо скорее дойти до посёлка - я думаю, мы найдём для тебя что-нибудь подходящее. - Она осмотрела мои мокрые одеяния скептическим взглядом.

-- Зачем менять? Думаю, мы можем просто её высушить. - Вдруг до меня дошел смысл её слов, я попробовал представить себя со стороны, - А что в моей одежде заметного?

На самом деле - что заметного может быть в старых чёрных джинсах, синей, с потрёпанными манжетами рубашке, высоких армейских ботинках и накинутой на плечи чёрной кожаной куртке? У меня возникали всё новые и новые вопросы, на которые моя спутница, как мне кажется, не собиралась давать ответы. Тут я вдруг вспомнил, что не узнал имени девушки и решил наверстать упущенное.

-- Кстати, позволь представиться - Роман, - сказал напыщенно я и полушутливо поклонился, - не назовёшь ли и ты своё имя, красавица?

-- Милена, - ответила она, улыбнувшись, - если коротко, то Милла.

-- Прекрасное имя, а о каком посёлке ты говорила? - я решил взять быка за рога.

В ответ на этот вопрос, она печально посмотрела на меня и сказала:

-- Пошли, времени совсем уже не осталось - или ты хочешь остаться в лесу ночью?

Она сопроводила эту фразу выражением такого беспросветного ужаса, что мне стало не по себе. Странно - я и не заметил, что уже начало смеркаться.

-- Но чего страшного может быть в этом лесу? Тут отродясь не было крупных хищников. Да и люди в окрестных деревнях насколько я знаю, живут незлобивые, так что нам нечего бояться.

-- Ты так ничего и не понял? - удивлённо спросила Милла, - пошли быстрее - солнце садится.

Мы вместе посмотрели на запад. Огромное закатное солнце садилось среди, как будто специально для него оставленной, прорехи в тучах.

-- Надо спешить, иначе мы опоздаем. - не успели эти слова сорваться с её губ, как она рванула с места. Пришлось идти, не удовлетворив любопытства.

Солнце садилось быстро. По земле начали стелиться длинные тени, лес опять затих - даже бродяга ветер улетел куда-то. Милла шла молча, ежеминутно оглядываясь на горизонт. После каждого взгляда на солнечный диск, от которого оставалось всё меньше и меньше - она старалась прибавить шагу.

Изменился характер леса, по которому мы шли - молодые берёзки с рябиновым и кленовым подлеском, уступили место дубовой роще. Древние, иногда в три обхвата, замшелые дубы пропускали сквозь свою крону очень мало света. Даже трава, бывшая в берёзовом лесу такой сочной и густой, зачахла в зеленоватом полумраке. Лишь вдоль дороги росли густые, но невысокие кусты, покрытые уже начинающей желтеть листвой, сквозь прорехи которых, были видны кривые стволы, сливающиеся вдали в единый строй.

-- Далеко еще? - не выдержав неизвестности, спросил я, - Почему ты так волнуешься, мы ведь можем прийти в твой посёлок и после заката.

-- Как ты не понимаешь! - почти сквозь слёзы воскликнула девушка, - оставаться ночью в лесу - равносильно смерти, я обещаю, потом объяснить тебе всё. До посёлка осталось совсем не далеко - нам нужно бежать!

В этот момент я заметил, что солнце окончательно закатилось за горизонт. Начались осенние сумерки. Пока еще можно было видеть дорогу, но всё, что было за её пределами, покрылось густым, непроглядным мраком. Моя спутница, кинув на меня умоляющий взгляд, побежала. Мне просто ничего не оставалось делать - пришлось перейти на рысь, чтобы не отстать от неё. Когда мы пробежали очередной поворот - я увидел, что где-то впереди мерцает ряд красных огоньков.

-- Это посёлок? - спросил я.

-- Да, - не оборачиваясь, кинула Милла.

Ей явно не хватало воздуха. Да и я, признаться, давно не бегал. Дыхание сбилось - лёгкие всё быстрее и быстрее старались втянуть побольше так не хватающего им кислорода.

В лесу началось какое-то странное движение. Обычные ночные шорохи непонятным мне образом обрели упорядоченность. Складывалось такое чувство, что мы бежим не одни - параллельно нам, в темноте ночного леса, передвигается нечто. Не бежит, а именно передвигается - не было слышно шума шагов, лишь непонятный звук. Казалось, будто что-то летит, чуть касаясь земли.

-- Что это? Ты слышишь этот звук?

-- Это и есть одна из опасностей ночного леса, - в словах девушки слышался ужас. - Мы, кажется, опоздали.

Тьма сгущалась. Странное существо, преследовавшее нас, явно осмелело во всё более и более наступающей ночи. Если раньше его можно было слышать где-то в десяти метрах от нас, то теперь оно передвигалось почти что за придорожными кустами. Обрыв, который был от нас по правую руку, резко свернул - и дорога стала похожа ну узкий коридор между сплошным строем деревьев. Мы явно приближались к красным огонькам посёлка, до которых по моим ощущениям, возможно, ошибочным из-за пришедшей ночи, оставалось чуть меньше пятисот метров. Я почувствовал себя полностью вымотанным этим, как мне уже казалось бесконечным бегом. Но моя спутница, явно подгоняемая своим страхом, бежала всё быстрее и быстрее.

Неожиданно я услышал, что за нами следуют уже несколько этих непонятных существ. Теперь у них была возможность лететь за нами не только слева - по правую руку простирался такой же лес.

-- Что с нами будет, когда они нас настигнут?

-- Не знаю, никто больше не видел тех, кого ночь застала в лесу.

-- Но я что-то не слышал, чтобы в окрестностях пропадали люди.

И тут я вдруг понял то, что, быть может, знал и раньше, но чему мешала моя обычная разумность.

-- Где мы? - Это ведь не Ильинский лес?...

Я хотел продолжить вопрос, но мою фразу прервало нападение.

III

Все произошло мгновенно, но мгновение это, как будто растеклось по моему сознанию. Внезапно стихшая громада ночного леса вдруг исторглась несколькими пятнами тьмы, сквозь которые не было видно даже строя красных огней поселка. Меня сковал леденящий, животный, останавливающий дыхание ужас. Я не мог пошевелиться, казалось, что на меня свалилась вся громада высокого ночного неба. Спиной я чувствовал, что отступать некуда, да и незачем. Моя спутница ощущала, по-видимому, то же самое - она только и смогла схватиться за мою руку мертвой хваткой. И вдруг наступило безразличие, полное и безысходное. Скорее всего, что-то сковало мою волю, я стал как будто кроликом, оцепеневшим под гипнотическим взглядом удава.

Существа, если можно назвать существами сгустки ночной темноты, начали приближаться. Как не старался, я не мог определить, что скрывается внутри этой пелены. Единственное, что я видел - это маленькие тёмно-синие искорки, иногда вспыхивавшие в телах нападавших, будто маленькие молнии, они пронзали тёмную массу и исчезали внутри неё. Возникало чувство, что какая-то электрическая сила вытащила из глубины леса саму ночь, добавила к ней хлопьев болотного тумана, тьмы из под давно лежащей коряги, сгустила, собрала воедино и бросила на нас. Чем ближе придвигались к нам эти существа, тем больше и больше мои ощущения становились похожими на те, которые я испытывал, заходя за поворот. Наверное, они были частью той же бездны, которая вовлекла меня сюда.

Мы стояли и не могли сдвинуться с места. Неимоверным усилием, как будто борясь с самим собой, я выступил вперёд, прикрывая Миллу.

-- Всё кончено, - прошептала девушка.

Судя по всему, так оно и есть - подумал я, уже проваливаясь во тьму. Если бы я мог протянуть руку, я уже достал бы до ближайшего нападавшего. Я мог ударить его, но это никак не исправило бы ситуации. Прикоснись я к этой массе - она просто втянула бы меня.

Вдруг со стороны посёлка повеяло лёгким ветерком. Что-то незримо изменилось в атмосфере, как будто стало легче дышать. Снова послышались, будто и не исчезали, шорохи ночного леса. Вернулись чувства, и в первую очередь страх. Оцепенение пропало. Существа, по размеру сравнимые с крупным медведем, начали скукоживаться. Сквозь них всё чётче стали проглядывать контуры деревьев и придорожных кустов. Они уже не закрывали собой всё пространство впереди. Милла, в минуту опасности, схватившая меня за руку, отпустила её, и даже отошла на шаг. Внезапно существа, как по команде скрылись за кустами, и я увидел человека, стоящего метрах в ста от нас. Лицо девушки, только что серое от страха, повеселело. Она снова взяла меня за руку и повела за собой навстречу незнакомцу.

Я шел за ней, еще не отошедший, от пережитого, разбитый, будто весь день носил тяжеленные камни. Именно поэтому казалось, что мы идём неторопливой походкой, как будто парочка, наслаждающаяся ночной прогулкой. Ноги не совсем слушались - скорее всего сказался и страх, и бесконечный бег.

Незнакомец стоял на границе леса и большой поляны, посреди которой возвышалась стена посёлка. Огоньки, замеченные мной издали, оказались закрепленными по всему периметру вершины стены факелами, от которых на далёкое расстояние распространялся постоянный треск горящего просмоленного дерева. Неудивительно, что от леса, населенного такими тварями, посёлок огражден частоколом, высотой, по крайней мере, метров в десять. По всей видимости, на него пошел весь лес, стоявший на месте поляны.

Наконец мы подошли к незнакомцу, до такой степени близко, что стало видно его лицо. Он оказался стариком, с окладистой седой бородой, в которой, как и в шевелюре играл прохладный ночной ветерок. Казалось, что он немного сутул, наверное, из за большёго роста и чрезвычайной худобы. Его красные одеяния, в точности такого же оттенка, какие были на Милле, были похожи на сутану кардинала, не хватало только красной шапочки на макушке. Старик просто сиял довольной улыбкой, хотя на лице были заметны следы недавнего переживания.

-- Дедушка Трэнтон! - возвопила девушка и бросилась на шею старику, - как ты узнал, что мы нуждаемся в твоей помощи?

-- Миланька, весь вечер в лесу собирались твари, да и в воздухе чувствовалась опасность. Я волновался за тебя, ведь ты ушла этим утром, никого не предупредив. Я поднял на ноги весь посёлок, поиски шли весь день. Сперва, мы думали, что ты как в прошлом году пошла на болота собирать лунные камни, но дядя Тэд, посланный на поиски, вернулся, не обнаружив никаких следов. Тётушка Энн просто убьёт тебя. - В глазах пожилого человека затаилась хитринка, скорее всего скрывающая облегчение, во всяком случае, в его голосе не звучало ни грамма укоризны.

-- Я очень сожалею, дедушка. - Милла потупила глазки. - Просто сегодня утром мне стало так одиноко. Я пошла по дороге, думая немного развеяться, но за мной увязалось несколько мелких тварей - они как будто специально заставляли меня идти дальше - наверное, чтобы я не смогла до темноты вернуться домой. Ты же знаешь, как я боюсь их. А потом я встретила этого молодого человека. Если бы не он, то я бы так и не вернулась домой.

Дед и внучка, до этого, казалось, забывшие о моем существовании, оглянулись на меня, и я увидел, что их глаза по-родственному похожи. Старик пристально посмотрел на меня, сделал серьёзное лицо, такое, что я мог бы подумать, что он за что-то на меня сердит, если бы не видел добрых искорок в его глубоких глазах.

-- Итак, юноша - насколько я понимаю, я должен быть благодарен Вам за спасение моей внучки? Ей очень повезло, что она встретила Вас на дороге - задержись вы буквально еще на десять минут... Да-с. В таком случае даже я не смог бы помочь вам.

Его слова совсем смутили меня. Мне показалось, что старик говорит так, как говорили в позапрошлом веке.

-- Я не мог бросить девушку одну в лесу, особенно, когда она просила о помощи. Но Ваша внучка не захотела толком объяснить мне ни где мы, ни что это за существа, только что изгнанные Вами обратно в лес, она просто схватила меня за руку и повела за собой. Так что я не ощущаю себя ни рыцарем на белом коне, ни храбрым избавителем.

Милла потупила глаза, и всем своим видом показала раскаяние.

- Всему своё время. - Нахмурившись, сказал дед и обратился к внучке - Миллена, ты что, дошла до конца дороги? Ты же знаешь...

Девушка вдруг покраснела.

-- Но что я могла сделать? Они просто не давали мне и шагу назад ступить!

-- Хорошо, мы обсудим это позже. Как ваше имя, молодой человек? - обернувшись ко мне, спросил старец.

-- Роман. - Ответил я.

-- Еще раз благодарю Вас, Роман, за мою девочку. А теперь пойдёмте - тут опасно оставаться.

Спиной я почувствовал, что в лесу вновь стало неспокойно. Старик развернулся и уверенной походкой пошел в направлении посёлка. Мы с Милой двинулись вслед за ним. Девушка опять взяла меня за руку.

-- Спасибо, - шепнула она, и в её словах мне послышалась нежность, смешанная с благодарностью. Не знаю почему, но я вдруг стал счастлив, несмотря на явную угрозу, притаившеюся совсем недалеко в лесу.

-- Дедушка, сколько камней ты потратил? - спросила Милла.

-- Все, - не оборачиваясь, сказал старик. - Их было слишком много - двое перед вами, пятеро за спиной, и десять притаилось в лесу. Я даже сначала засомневался, что сил хватит на то, чтобы прогнать их всех.

-- Как все? И мы так спокойно разговаривали, стоя на самой опушке? Нам же нужно скорее бежать! - в голосе девушки опять послышались нотки ужаса.

Не беспокойся, внученька, они ушли далеко. Да стоит ли из-за этих тварей терять достоинство? - старик продолжал идти, не меняя шага.

-- Отец тоже говорил о достоинстве, и ты заешь, что случилось с ним - он тоже не боялся тварей, он тоже думал, что сможет победить их - а результат?

-- Достоинство, деточка - это единственное, что у нас осталось, не стоит терять его - даже в смертельной опасности.

-- Как глупо я поступила! Прости, дедушка, мне не нужно было уходить - я же чувствовала, что произойдёт что-то подобное.

Я с удивлением слушал их разговор. О каких камнях они говорят? Почему они так странно одеты? Что случилось с отцом Миллы? В моей голове роились вопросы, но я чувствовал, что совершенно не к месту было бы сейчас их задавать.

Мы подошли вплотную к частоколу. Стена из толстых не обструганных брёвен нависала над нами. Как ни странно в ней не было ворот, лишь небольшая калитка служила входом в крепость. На калитке я увидел начертанный белой краской непонятный знак, похожий на встающее солнце, каким его рисуют дети.

-- Мы пришли! Откройте! - неожиданно сильным голосом сказал старец.

Из-за стены послушался скрип отодвигаемых засовов. Калитка распахнулась и мы по очереди, чуть нагибаясь (верхняя притолока была на уровне моих глаз), вошли в посёлок.