Страж было подумал, что это какая-то очередная уловка, что мальчик может стащить его мешочек с монетами или отвлечь, чтобы Клепия вновь ударили по голове и утащили к Крысиному королю. Вообще за все это время путешествие, никто не испытывал к стражу столько добрых чувств, как этот мальчик, ну разве только трактирщик Морского льва. К сожалению, он отошел в Дадур, вместе со всей своей семьей, по вине Клепия и теперь страж не хотел, чтобы это место нашли воины Куарья. Он вновь оглядел бронзовых титанов, подпирающие огромный, потолок, украшенный споралиями. Эти маленькие растительные звездочки подсвечивали все помещение, словно звездное темное ночное небо. Клепию хотелось побыстрее бы все закончить и удостоверить в том, что Хранитель Печать отдал свою кровь не зря. Фляга по-прежнему висела на его потертом от износа кожаном поясе, и он прижал ее своей ладонью, убедившись в том, что она на месте.

- Благодаря тебе, - улыбнулся в ответ попрошайке Клепий. Я бы не запомнил расположение колонн, если бы ты акцентировал на этом внимания. Мог бы и сказать, что это помещение - одна большая карта, а колонны соответствуют построению ходов в катакомбы на карте города.

Мальчик застенчиво опустил свою голову и посмотрел в каменный пол, переминаясь в ноги на ногу.

- Прости, что ударил тебя по голове, - извинился Рими.

- Ничего, - Клепий положил руку на плечо мальчику. Мне нужно встретиться с Крысиным Королем и поговорить с ним о Хранители Печати и о том, где она сокрыта.

Мальчик пожал плечами и ничего не ответил.

- Проведешь меня к нему?

- Нет, - ответил Рими, снова уставившись в мраморный пол, устланный большими плитами. Крысиный Король знает, что атака лжекороля началась и готовиться дать отпор ему. Ты провел врага в его логово.

- У меня не было выбора, - произнес страж и присел на корточки.

Плащ опустился на мрамор, а сам Клепий оказался на одном уровне с Рими. Они встретились взглядами, и мальчик не отвел своего взора.

- Крысиный Король не встретиться с тобой, - ответил мальчуган. Он принял условия войны. Культисты уготовили воинам короля западню. После того, как они будут уничтожены, культисты устроят всесожжение, чтобы восславить богиню.

" Значит я был прав."

Запах в катакомбах действительно навивал мысль о том, что огнепоклонники начали свои жуткие мистически ритуалы самосожжения. Однако, теперь до печати было рукой подать и Клепию было безразлично то, что творилось над ним, в стенах города.

- Чувствуешь запах горелых человеческих тел? - задал вопрос Рими.

- Культисты...

- Нет, - покачал головой мальчик. В жизни всегда приходится делать выбор, каким бы тяжким он не был. Отец хотел предупредить всесожжение культистов. И через своих детей он наслал чуму на Ноблос.

"О боги, - подумал Клепий об этом ужасном поступке. Крысиный король убьет половину города, среди которых окажется немало культистов. Но ради чего?"

- Делай надобное, - произнес попрошайка.

Произнеся это, мальчик убежал от Клепия, своими короткими, но быстрыми шажками юрко перепрыгивая через препятствия он исчез в темноте катакомб. Мальчик вел себя странно, в принципе все, кто здесь жил, были странными, что не мудрено. Они живут вне социума, здесь у них есть своя ячейка общества, над которым главенствует получеловек-полукрыса, что само по себе было из ряда вон выходящее.

Клепий оставался в центре зала, посреди всех этих колонн. Осталось только понять, какие из них следует окропить кровью Гесиора и ночами, в пути из горы Шармат до Ноблоса он думал про это. Сначала он решил вымазать каждую из колонн кровью Хранителя, но Гесиор предупреждал, что ошибаться не стоит, ибо узы крови тогда не будут разрушены.

Когда Куарья предоставил Клепию карту, страж отметил те места, где находились пути в катакомбы. Однако ничего общего у этих входов в подземелье не было, отстойники стояли почти во всех кварталах города, он пытался составлять из них буквы по названию кварталов, думал их как-нибудь пронумеровать, но ничего толкового не получилось.

В целом у Клепия было еще много вариантов, однако решил действовать по ситуации - в самих катакомбах, после осмотра колонн. Да, это могло его задержать, и он потерял бы драгоценное время, однако таким образом страж точно мог бы определить, какие колонны были ключом ко входу в подземелье.

Клепий прошагал мимо громадных чаш, брошенных детьми. Куда они все исчезли? Казалось, они все пропали в один миг, возможно Крысиный король сообщил им, что начался захват города захватчиками. Страж надеялся, что войны короля Морского Востока не найдут это замечательное место и дети останутся живыми и здоровыми.

" Сколько же я всего наделал, не осознавая этого? И все ради чего?"

Ради того, чтобы этот долгий путь привел его в это помещение, под мраморным полом которого была сокрыта одна из шести великих печатей, держащее под замками страшное зло в недрах Бездны.

Страж решил начать с самого начала пути - там, где начинались колонны и спешным шагом отправился туда.

" Надо смотреть на барельефы колонн, что на них изображено и искать зацепки именно в повествовании на колоннах."

Страж добрался до места. Споралий здесь было много, и они хорошо освещали первые две бронзовые колонны Первая бронзовая колонна олицетворяла то место, где сейчас вероятнее всего находился Тациус с воинами.

" Интересно, что они скажут, когда увидят, вымирающий от чумы город? Насколько сильно разозлится Куарья?"

Следующие два бронзовых цилиндрических столба стояли параллельно друг другу. Эти два столба соответствовали "Рыбному Кварталу" и "Древесному концу", где росло большое количество кипариса. Клепий шагал по пространства разглядывая каждую колонну и отождествляя ее с районом города. Никаких зацепок. Стандартные барельефы, представляющие историческую ценность для тех, кто хочет познакомиться побольше с творением бронзовых людей. Или Первейших. Трудно сказать, кто построил эти хоромы. Судя по всему, Первейшие, но почему тогда именно бронзовые люди были изображены на барельефах? И Тогда Клепий понял одно. На каждом из барельефов была одна интересная фигура, которую он не первое время не замечал.

- О боги, всемогущие! - Клепий отшатнулся от одной из Бронзовых столпов, задрав высоко голову.

Он скользил по мрамору, отходя все дальше и дальше, дабы разглядеть изображение на столпе.

- Это она, - прошептал Клепий и уперся спиной к другому столпу. Почему она изображена на всех столбах?

Страж не понимая зачем, сорвал с пояса флягу с кровью Гесиора и крутанулся вокруг себя. Перед ним предстал еще один бронзовый столб. Он сразу же поднял свой взгляд на тот уровень, на котором было ее изображение на другом столпе.

- О, боги, всемогущие, - Клепий приложил свою ладонь к столпу, прочувствовав сквозь это прикосновение, все вехи времен этого столба, всю эту семейную драму.

Эта фигура была изображена и на третьем столбе. Бронзовый барельеф красочно выпирал под тусклым светом споралий. Эта была единственная фигура, которая не поменялась в своей позе.

" Помни свои истоки. Так мне сказал Крысиный король. Он помнил их и оставил их в этих бронзовых изваяниях."

Абсолютно все фигуры были разными на этих барельефах. Драконы, люди, короли, растения, города, убийства, завоевания - все это было разным. Кроме этой фигуры. Паучиха пеленала маленькое дитя в покрывало из паутины.

Клепий закрыл свои глаза, по его телу пробежали мурашки. Семейная драма Героев, пронеслась незаметной нитью сквозь века. Герои, что бросили вызов самим богам!

- Не может быть, - произнес Клепий, покачивая своей головой. Крысиный король - ее сын.

- Чадо, что будет вечно мучаемое своим образом! - раздался громогласный голос по всему залу. Так прокляла меня Фахтаче, когда я еще был в материнской утробе.

Крысиная орда нагрянула будто из неоткуда. Крысы сваливались с потолка, аккуратно приземляясь на мрамор, сползали по колоннам, вылезали из родниковой воды, постепенно заполняя все пространство. Тысяча тысяч крыс несла на своих спинках большой трон, на котором восседал Крысиный Король. Огромная биомасса, состоящая из крыс, тащила на своих маленьких горбиках своего властелина.

- Моя мать умело пряла пряжу и была добросовестной женой, - мальчишеское лицо с сединой обращалось к Клепию, крысиная большая голова пребывало в спокойном состоянии, лежа на плече владыки катакомб. Придя домой, после тяжелого рабочего дня, Гесиор не застал мою мать, найдя на полу лишь лужи крови. Он проклинал Фахтаче, клялся, что низвергнет всех ее богов в пучину Бездны, клялся своим телом, чтобы сделает это.

Клепий разглядывал крысиного властелина, который находился в десятке шагов от него. Крысы поставили трон на мраморный пол и разбежались по всему периметру зала, оставив Крысиного Короля один на один со стражем. Клепий даже не думал вытащить свой меч из ножен.

" Скорее я стану горой, нежели эти лживые боги не будут свергнуты", - так сказал мой отец и поплатился за свои слова. Фахтаче навечно заковала его в гору Шармат и пытала его, дабы узнать о том, где заточена печать. Любовь и ревность богини к моей матери Месиде, сделало свое дело."

- Я слышал, что твоя мать вышла в пустыню и ее поглотил пустынный червь.

- Сказочный миф, - опроверг эти слова Крысиный король. Люди, не понимающие сути природного явления, пытаются загнать его в свои рамки. Каждый предмет они описывают собственными предрассудками. Если молния ударила в землю - люди верят в то, что Сущий гневается. Они не знают, что природа устроена эфиром и лишь эфирное влияние в атмосфере производит молнии в небесах. Суеверные глупцы.

Страж молчал.

- Бог Фарей, влюбился в мою мать неспроста, - продолжил говорить получеловек-полукрыса. Элез, Владыка Тьмы, что закован в Бездны, через своих слуг воздействует и на светлых богов. Фелия - богиня любви через своих прислужников заставила своих купидонов прострелить сердце Фарея. Фарей должен был сжиться с моей матерью и узнать от нее о Печати, что досталось ей при рождении. Так Элез манипулирует всеми, не только людьми. Отец зла и лжи. Фахтаче воспылала ревностью, и моя мой отец стал ее первой жертвой. Но Гесиор не хотел изменять Месиде и отрекся от Фахтаче, но та обманом совокупилась с ним. Таким образом, она хотела первым услужить Элезу и достать вторую печать. Какая из них настоящая, какая ложная, никто из богов не знал.

Эта искренность Крысиного Короля поражала Клепия. Он молча выслушивал все то, что говорило это существо.

- Гесиор был в бешенстве от того, что Фахтаче познала его и проклял ее. Тогда богиня принялась мстить. Она явилась к моей матери. Месида всегда пряла, когда ждала своего мужа дома. И тогда же Фахтаче нашла ее за этим занятием. Тогда мне до рождения оставалось еще три месяца. Месида уже девять месяцев как не пускала крови, из-за моего пребывания в ее утробе. Фахтаче прокляла и ее дите. Я был проклят еще до рождения.

Крысиная голова вздрогнула. Мальчишеское непроницаемое и непоколебимое лицо по-прежнему не двигалось. Лишь только мертвые синие губы продолжали сотрясать воздух.

- " Ты превосходная жена и превосходная прялка" - так сказал ей тогда Фахтаче. Да будешь же ты прясть вечно. Тогда она прокляла и ее, навеки обратив мою молодую и прекрасную мать наполовину в паука. Из ее спины появились паучьи лапки, а сама она были изгнана из собственного дома."

Клепий замолчал. Он был поражен искренностью Крысиного Короля и тем, какой оборот приняло дело спустя несколько месяцев после начальной точки его путешествия. Ведьма из Зловонных топей привела стража к ее сыну, осознанно или нет, и через свои слова она освободила своего возлюбленного мужа. Клепий посмотрел на флягу, которая была у него в руках.

" Семейное проклятие должно быть уничтожено."

Только Клепий не понимал одного. Зачем тогда в этом случае ведьма помогла и Велисарию в поисках печати, если тот был союзником Тьмы, в особенности Фахтаче?

- Теперь ты знаешь, что я такое, - произнес Крысиный король. Ты тот, кто освободит моего отца навечно. Уже знаешь, какой из столбов должно окропить кровью, чтобы разбить узы проклятия?

Страж осмотрел все вокруг, продолжая сжимать в руках флягу и затем, медленно повернувшись к Крысиному королю кивнул головой. Имперец медленно следовал по монументальной постройке, змейкой преодолевая каждую из колонн. И только на одной из них не было изображения паучихи, в остальном она мало чем отличалась от других бронзовых титанов. Клепий остановился перед ней и поднял свой взор вверх. Он боялся пропустить бронзовый барельеф, где была изображена Месида и казалось, обошел вокруг колонны три раза. Когда он окончательно убедился в том, что на столбе не представлена фигура жертвы Фахтаче и обернулся и посмотрел на Крысиного короля. Вторая животная голова дернулась, то ли сама по себе, то ли от движения бессмертного мальчика. Ни одной крысы не было видно в зале Первейших, кроме короля катакомб и стража. Клепий хотел убедиться в том, что это именно эта колонна, однако Крысиный король стоял молча и его мертвый взгляд ни о чем не говорил.

" Это она? Не молчи. Скажи что-нибудь, ради Двенадцати!"

Страж потянулся к фляге, наполненной жидкостью того человека, что восстал против всех богов. Приковав Гесиора к горе Шармат, боги пытались вразумить каждого из смертных, что воспротивился бы их воли. Сама эта алая жидкость для Клепия была доказательством того, что человек, может быть нечто большим, чем просто творением бога. Человек восставший против Пантеона, отдал свою жизнь ради того, чтобы сохранить одну из Печатей.

" Может было бы лучше сохранить Печать в забвении и не открывать этот тайный ход?"

Когда начиналось путешествие Клепия, с момента его отбытия из Обители, он тайно в глубине разума думал об этом. Не зря же, Бронзовые люди запрятали эти Печати по всему Делиону, боясь, восстания Элеза из Дадура. Однако Тьма нанесла удар первыми, начав искать Печати.

" Либо мы, либо они. Мы не можем играть вечно в догонялки. Следует раз и навсегда уничтожить печать."

Аккуратным движением, страж отстегнул флягу с алой жидкостью с пояса, взяв ее в руки.

- Человеку противно все, что так на него не похоже, - раздался голос Крысиного короля и Клепий обернулся. Ты...

Слова застыли на бледных и умирающих, словно рыба, выброшенная на берег, устах этого получеловека.

- Ты привел сюда третью силу, - продолжило говорить отродье эфира. Они ищут то, что спрятано там, куда судьбой тебе доведено спустится.

Клепий застыл на месте в той же позе. Он стоял и ждал продолжение от собеседника. Неужели страж оказался прав, говоря о том, что Куарья тоже ищет одну из Печатей? Но зачем она ему? Печать - это обычный камень, который для простого человека не имеет никакого значения.

" Неужели Куарья союзник Тьмы? Тогда какой смысл ему воевать против Фэбиаса? Чтобы одурачить своих приближенных?"

Вопросы копошились в разуме стража, словно новорождённые птицы в гнезде, ожидая прибытия своей матери с добычей. Но матери не было видно, вопросы оставались без ответа, и страж решил действовать, открывая флягу.

- Спустись и ты сам поймешь, что там, - ответил Крысиный король и свесил свою голову ребенка.

Мертвый грузом она упала на грудь, крысиная же наоборот - воспряла, усы начали двигаться, а глаза злобно сверкали в темноте, едва разгоняемой споралиями помещения. Тысяча крыс начали вылезать из своих норок, десятки тысяч крыс начали заполнять этот зал.

Клепий отвернулся. Он посмотрел в открытую флягу, где была густая толи алая, то ли бордовая жидкость. Этот сладостный и одновременно горестный миг, когда то, ради чего ты потратил столько сил подходит к концу, заставил его стоять на месте, словно статуе в фикийских театрах. Печаль и опасении того, что может последовать за всем этим действом овладело Клепием.

" Делай надобное", - подумал Клепий и взмахнул флягой в воздухе.

Одной большой струей кровь окропила бронзовый барельеф. Капли алой жидкости попали на то место, где был изображен странный пухлый человек, который будто выходил из какой-то раскрытой толстой книги. Одна его нога по колено была внутри одной из страниц этого фолианта, и при этом толстый человек обращался к бронзовым людям, что были на порядок выше него. Те внимали его и слушали внимательно, вроде, как и обсуждая что-то между собой, а вроде и соглашаясь с этим человеком. Брызги из фляги зацепили и еще одну фигуру - странный человек с раскинутыми руками, с разорванными цепями на его запястьях, который смотрел на небольшого грифона. Лицо до жути знакомое...

Капли крови медленно стекали на бронзовой колонне, но ничего не происходило. Клепий смотрел на это действие, затаив дыхание и ожидал чего-то, что сможет перевернуть его представление о мире. Но вероятнее всего его ожидания были завышены этим, замурованная дверь не открывалась.

Серое, затянутое густыми тучами небо, нависало над остроконечными пиками гор, которые стремились в небеса, словно какая-нибудь птица, с пораненным крылом, мечтающая летать. Облака затягивали горный кряж, закутывая в лоскутное одеяло множественные, но одинокие горные вершины. Ничего живого тут и не было, кроме одиноких летающих орлов, свивших свои гнезда в недосягаемых местах. Однако, они наверно уже пожалели об этом.

Вылетев из своего гнезда чуть больше стражи назад, орел бороздил просторы речной долины Сепса, выискивая для себя добычу. Река Сепс была некой границей между цивилизацией, где процветала жизнь во всей ее красе - хищники охотились на тех, кто унциями пожирал свежую траву с берегов реки, деревья воспевали своей листвой благочестивые оды ветру, покачиваясь под его дуновениями, река бодро бежала через каменные пороги, полнясь множеством водорослей и косяками рыб. Орел парил над всем этой чудесной природой, наверняка раздумывая о том, почему же он свил гнездо именно там, за рекой Сепс, где ничего живого не обитало? Каким образом инстинкт угораздил его устроить для себя жилище в тех местах? Однако, как только одно его планирование к земле принесло успех его охоте, и он одним ударом убил зайка, скачущего по полянке, этот вопрос он закинул за задворки разума. Теперь он летел с зайцем в клюве, который медленно истекал кровью, в свои хоромы - на один из горных утесов, куда еще в молодости, орел приносил небольшие веточки для домашнего уюта.

Вид зеленых полян и плодородной долины сменился безграничной серостью и бесконечными камнями. Все эти горы походили друг на другу, будто бы пытались копировать своих соседей - толстое каменное основание, пытавшееся достигнуть небесной тверди. Однако орел знал свои инстинкты и помнил, где свил себе гнездышко. Безошибочно найдя среди гор ту одну единственную, он парировал на нее и очутился в родной обители. Утес был крутым и забраться на него кому-нибудь было попросту не под силами. Вот зачем его гнездо было свито именно там.

Принявшись раздирать своим острым клювом грудку жертвы, орел начал кровавую трапезу. Клюв входил в тело зайца, словно отлично наточенный меч воина в грудь своей жертвы. Полакомившись печенью, орел начал раздирать сердце зайца до тех пор, пока его сердце, не начало говорить ему что-то очень важное.

" Улетай отсюда. Пари из этого проклятого места навсегда."

Однако жажда заячьего мяса победила другой его инстинкт. Инстинкт самосохранения. Орел продолжал поглощать пищу, пока не почувствовал, как какие-то колебания. Это было очень странным чувством. Воздух начал сотрясаться, горы будто пришли в движения, и орел решил взлететь, захватив при этом то, что осталось от зверя, еще недавно гуляющего по речной долине. Однако взлет был неудачным, только вспорхнув из своего гнезда, орел накренился своим правым боком и силой ударился в вершину горы. Было больно, орел издал страшный звук, однако звук этот касался не его падения, а нечто другого. Он предчувствовал свой конец. Птица пыталась взлететь и покинуть это место, но было уже поздно.

Земля страшно тряслась, словно миллионы великанов начали свои безумные танцы, топча под собой каменистую почву. Некоторые из горных пиков начали падать, землетрясение поглощало все больше и больше земли горной долины. И виновником того послужила Шармат, а точнее ТОТ, КТО БЫЛ В НЕЕ ЗАКОВАН.

Но вскоре все подземные толчки утихли и наступила просто мертвая гробовая тишина. Как-будто бы земля успокоилась и теперь так же будет пребывать в веках в этом стагнационном состоянии. Если вы бы смотрели на это несколько стражей, то вам бы показалось, что это просто очень умелая картина, написанная художником. Мертвый пейзаж, безжизненное пространство, но что хотел передать художник этим? Загробное спокойствие опустилось на Безжизненные Копья...

Картина. Все изменилось за один момент. Как же может всего лишь один миг изменить все. Абсолютно все. Шармат, стоявшая здесь с самого начала времен в один момент взорвалась миллиардами каменных кусков, которые разлетались на много тысяч стадий вокруг. В один момент гора исчезла, попросту взорвавшись от того, что за десятки тысяч отсюда, один человек, выплеснул кровь восставшего против богов. В воздух поднялось несколько тонн пыли, тысячи камней самых разных форм и размеров расстилались по всей округе, попадая в другие горы или осыпавшись на многовековую почву. Гора была уничтожена всего лишь за мгновение, но этому предшествовало тысячелетие мучений одного человека, что смог развязать то, что смогли связать только боги...

Клепий почувствовал подземные толчки не сразу, поначалу ему показалось, что доносятся звуки битвы, которая кипела над его головой, в самом Ноблосе. Но вскоре страж понял, к какому последствию привели его действия. Разразилось страшное землетрясение, которое началось с того, что все крысы начали сбегать в свое щели и прятаться открытых мест. Клепий ощущал своими ногами каждый толчок, который происходил далеко от эпицентра землетрясения. Катаклизм разразился со страшной силой, Клепий потерялся в пространстве, не зная, что предпринять. Мраморные плитки начали трескаться, а затем и вовсе рассыпаться на разные части. Один из Бронзовых столпов сильно накренился вбок, его основание ушло глубоко под землю и казалось, что сейчас он вот-вот упадет. Страж не знал, что делать в этот момент. Клепий закружился по залу, ища своим взором Крысиного Короля, но того нигде не было видно. Он боялся, что одна из колонн действительно упадет на него и расплющит о землю.

" Боги, сохраните меня", - подумал Клепий и его взор упал на то, что могло спасти его.

Клепий ускорился с места и побежал к огромным каменным ступеням, думая, что они могут спасти его от бронзовых гигантов, что вот-вот начнут свое падение. Земляные стены осыпались вместе с камнями, споралии, веками освещавшие эти древние руины падали на мрамор и гасли навсегда, как и звезды, падающие на землю. Печальный конец светлых грибов оказал сильное последствие для Клепия - в зале начал затухать свет и ничего не было видно. Огромные амфоры рассыпались на десятки крупных кусков и не сотни мелких. Мраморные плиты начали низвергаться будто в саму Бездну. Прямо перед Клепием выросла огромная дыра, там, где была одна из плит и страж не успел перед ней затормозить. Набранная им скорость и молниеносная реакция позволил ему перепрыгнуть это длинное отверстие, и он приземлился на четвереньки. Как раз в этот момент колонна по левую сторону начала рушиться. Огромный бронзовый титан из-за подземных толчков начал крениться направо. Клепий успел среагировать и поднявшись на ноги, оставил у себя за спиной падающий колосс. Удар от него по мраморному полу был настолько сильным, что ударная волна отшвырнула Клепия по инерции, десятки осколков врезались в его плоть, а броня его покоилась в лодке, за стенами Ноблоса. Пыль занавесом встала над всем залом, где кипела бойня между вековой деятельностью человека и природой. Кровь бешено гудела в висках Клепия, сердце качало жидкость по всему его телу, и он бросился к ступеням. Осталось всего ничего, за ним следовала волна из обрушающегося пола. Он успел прыгнуть в тот момент, когда под его ногами начал исчезать пол в недрах подземелья. Зацепившись за уступ, страж подтянулся и оказался на первой ступени. Упало еще две колонны и земляной покров, который поддерживался этими столпами, начал осыпаться.

" О, боги, не это ли конец всего?"

Зрелище разрушаемого тысячелетнего памятника бронзовых людей произвело на Клепия просто колоссальное впечатление. Зал выстраиваемый годами его предками в одно мгновение разрушался природой, силу которой он и призвал. Страж почувствовал сильную боль в его правом виске, а затем увидел, как на ступень стекает быстрый ручеек крови. Приложив ладонь, он почувствовал глубокую дырку, которую оставил осколок мрамора. Вскоре, все его лицо залилось кровью, но это было только началом коллапса. Первая ступень на которой был Клепий тоже начала проваливаться под землю, дышать было нечем, тонны земли витали в воздухе подземелья, Клепий сильно закашлялся, едва сросшиеся ребра опять начали изнывать, а сам он едва мог видеть, что происходит, из-за запекавшейся на бровях крови.

" Боги! За что вы так со мной? Я все это делал ради вас!"

Он понимал, что боги специально отвели в его жизни еще время для моления, чтобы страж умолял их оставить его в живых. Однако Клепий воспротивился этому, одна мысль о молитвах этим сверсуществам, которые бросили свое творение на произвол судьбы, вызвало у него гнев и раздражение. Из последних сил он поднялся на ноги, держась за ребра. Все расплывалось в его глазах, и сильная тряска свалила стража с ног еще раз. Стоял просто оглушительный звон падающих столпов, казалось, его голова вот-вот лопнет. Он упал на левую сторону, схватился за рукоять своего меча и смотрел на тот хаос, что творился в подземелье. Пелена из земли засыпала его, каждый удар колонны о мрамор сопровождался тонной пылью, поднятой в воздух. Стражу казалось, что все его легкие забиты унцией пыли, ребра сломаны во второй раз, а голова треснет, как переспелый орех. Под фанфары, сделанные из звуков бронзы, мрамора, писка умирающих крыс и падения огромного слоя земли он закрыл свои глаза и хотел увидеть сны. И сны пришли к нему, но те, о которых забывают на утро, но такие, что запоминаются на всю жизнь, что отведена безликими богами.