Аннотация: Новая "нетленка". В работе. Скорее всего, будет рассказом. Посвящается всем волшебным сказкам, веселым и мрачным, которые я когда-либо читала.
Хозяйка
Сколько я себя помню, мне всегда снился Лес, пугающе-прекрасный. Темные ели, подпирающие верхушками тяжелое сумрачное небо, запах прелой хвои, пропитывающий одежду, волосы и кожу, пробирающий тебя до самых костей. Тропа, проложенная не людьми и не для людей, ведущая в никуда. Пройди по ней до конца. Умри, слейся с Лесом. Стань мхом, пожирающим камни...
Я никогда не отвечала на этот зов, даже когда была ребенком. Дети могли заходить в Лес, взрослые же не возвращались. Никогда. Но, несмотря на это, энтузиасты всегда находились. Прошлой осенью к нам приехал из города какой-то ботаник, сухенький, седенький, в очках. Он повертелся по округе, восхищенно поохал, глядя на Лес. Когда ему говорили - не ходи туда, пропадешь - согласно кивал головой. Но на следующее утро ботаник выдул у тетки Марфы целый кувшин молока - и пошел собирать гербарий. Не в ту сторону.
Потом приезжала комиссия - спрашивала про ботаника. Пришлось соврать - уехал, мол, ваш ученый, куда - не ведаем, а Лес накрыть чарами, которые всю ночь плели Старейшины.
Несмотря на то, что проклятье Леса висит над каждым из нас, мы не жалуемся. Ни у кого из соседних деревень не бывает такого урожая, как у нас. Наши персики - размером с кулак кузнеца, одним початком кукурузы можно накормить целую семью. В колодцах в самое засушливое лето плещется вода. Здесь можно счастливо прожить до самой глубокой старости, соблюдая одно простое правило: не трогай Лес - и он тебя не тронет.
Не трогай Лес - и он тебя не тронет. Но этой весной в нашем саду засохла лучшая яблоня, а паук, живущий в сенях, соткал паутину, начав с самого большого круга.
- Хозяйка гневается, - зашептались старухи. - Не к добру это.
Поначалу моя семья не верила в свалившееся на нее несчастье, но когда по крыше застучал крупный град, не затронувший остальную деревню, Старейшины созвали совет. Моя мама, надев свое лучшее платье, долго стояла перед домашним алтарем, беззвучно плача, прежде чем за ней пришли. А меня и мою младшую сестру, Лену, односельчане заперли на чердаке - чтобы не сбежали. В этот момент я решила: Лес не получит никого из моих родных. Если Хозяйке нужна жертва, я сама приду к ней и постучусь в закрытые двери...
Я не верила в древние легенды, которые нам, двум пигалицам-непоседам, когда-то рассказывала бабушка, грея у огня скрюченные артритом пальцы, но сейчас не время для сомнений. Если в сказках есть хоть крупица истины, у меня есть шанс.
"Девочки мои, в Лесу живет темная фея, последняя из рода магических существ, когда-то населявших землю. Она не добрая и не злая, она просто - другая. Эта фея - Хозяйка Леса, она видит глазами диких птиц и зверей, дышит листьями деревьев, ее голос - журчание ручья; ветер, качающий ветки. Она почти бессмертна, но без чужих жизней, питающих ее силу, и она может сгинуть. Редко, очень редко, Лес требует особую жертву для своей Хозяйки. Если в твоих венах течет кровь свергнутых богов, бойся привлечь Его внимание", - обычно в этот момент Лена с головой укрывалась одеялом, а я, наоборот, перебиралась поближе к бабушке, впитывая песнь о былых временах.
"Если Лес заманил тебя в ловушку, иди вперед, не оглядывайся назад. Не сходи с тропы, не приминай моха и травы - за каждую убитую букашку ты заплатишь собственной кровью. Если не страшит тебя тьма, а вера в рассвет - сильна - сама Хозяйка встретит тебя. Если дрогнешь, оступишься - прахом рассыплешься, если выстоишь..." - бабушка останавливается, глядя на тлеющие угли, а я нетерпеливо дергаю ее за рукав, - "Если выстоишь, кто знает... Может быть, Лес сам выберет себе Хозяйку".
Я собиралась недолго: сапоги, старый плащ, ветхий, но теплый, иголка и нитки, рубаха на смену - в котомку и за спину. В кухню зайду - добавлю сухарей, флягу с водой и пару целебных настоек. Посох с железным сердечником и охотничий нож достались мне от отца, амулет из сердолика - от бабушки. Лена молча наблюдала за моими приготовлениями, не в силах вымолвить ни слова. Маленькая она еще у меня, тринадцать лет зимой исполнилось.
- Я люблю тебя, ласточка. Береги маму.
Лена подбежала ко мне, обняла крепко:
- Ира, возьми меня с собой.
Я осторожно освободилась из объятий, взъерошила светлую челку сестренки:
- Нет, с кем мы оставим маму? Теперь ты - за старшую. Послушай, я сама хочу попасть в Лес. Лучше это сделать сейчас и по своей воле.
- Ты умрешь! - по щекам Лены покатились слезы.
- Нет, не умру, - я взяла ее лицо в ладони. - Я не проиграю Хозяйке. Обещаю. Ты мне веришь?
Сестренка, не выдержав моего взгляда, отвела покрасневшие глаза.
- Верю.
Спуститься через окно на землю оказалось немного сложнее, чем в детстве, но я справилась. Из дома, помимо припасов, я взяла кусок черной ткани и демонстративно повязала его вокруг головы - пусть все знают: я иду на гиблое дело.
Я вышла на главную улицу. Снаружи было тихо и пусто, даже птицы смолкли. Лишь у забора, довольно хрюкая, копошилась в грязи соседская свинья.
Моя цель - самый богатый дом в деревне, почти терем, стоял по диагонали в пяти избах от меня. На крыше хором красовался флигель - позолоченный петушок.
Распугав стаю гусей, а заодно и двух бабушек-приживалок, грызущих семечки под цветущей грушей, я без стука вошла в дом деда Луки.
В покоях пахло спиртным и подгоревшим мясом. Шесть старейшин расположились за покрытым льняной скатертью столом, вокруг них суетилась тетка Ефимия, убирая объедки, расставляя новые кушанья.
Я подождала, пока старцы разглядят, кто к ним без спросу пожаловал. Стало очень тихо. Я поклонилась в пояс, как положено, хотя хотелось подойти, стукнуть кулаком по столу, смахнуть на пол блюда.
- Похвально, - дед Лука важно кивнул в знак согласия.
- Взамен вы отпустите моих родных и пообещаете, что не причините им вреда. Ни сами, ни опосредованно, ни через третьих лиц.
- Ученая. Слова-то какие мудреные знаешь! Если Лес примет тебя - отпустим твоих. Если же нет - не взыщи. Э-эй, Пахо-ом, Гаврила!
Я вздрогнула, почувствовав, как спадает с глаз пелена. Вдоль стен теснились деревенские - вишне негде упасть. Моя мама стояла в первом ряду, удерживаемая тремя дюжими молодцами - сыновьями тетки Ефимии. Один из парней, похабно улыбнувшись, зажал ей рот ладонью.
Я до боли сжала посох: "Что я наделала? На чье благородство рассчитывала?"
- Проследите, чтобы девушка не сбилась с пути.
Кузнец и плотник рысью подбежали ко мне, взяли под руки.
- Дайте с матерью попрощаться.
- Бабьи слезы да причитания до вечера затянутся. У нас мало времени. Уведите ее!
Несмотря на сопротивление, меня практически выволокли во двор, поставили на землю, да еще и в спину подтолкнули - иди, мол. Я оглянулось - дубовая дверь захлопнулась с лязгом, аж труха с козырька осыпалась.
Я понурилась. Мои грозные стражи, деревенские силачи ростом под сажень, стоят от меня по обе стороны, играют бицепсами, переступают с ноги на ногу, а с места - не трогаются. Хоть и велено им меня в Лес отвести - а не хочется: боязно.
Да, не получилось у меня уйти честь по чести. Страх убил в людях человечность - и мне даже с мамой попрощаться не позволили... Стоп. Не время думать об этом. Я поправила лямки котомки, взяла посох наперевес, улыбнулась дядькам, вдохнула побольше воздуха - и бросилась бежать.
- Стой! - запоздало крикнули сзади.
А я бегу, выбивая пыль из дороги, из-под подкованных сапог взлетают испуганные куры. Справа и слева мелькает плетень, на кольях сушатся пузатые горшки. Не сбавляя скорости, от души стучу по ним посохом.
Сзади - размеренный топот, обрывки замысловатой ругани. Мысленно усмехаюсь - если бы захотели, давно догнали бы.
Еще немного - и слева от церкви появится мучной амбар, а за ним - Лавров луг. А там и до реки Ракушки рукой подать. Скоро, очень скоро все закончится.
Я бегу, щурясь от весеннего солнца, вдыхая запах нагретой травы. Дорога, повернув, спускается вниз, под овраг. С одинокого вяза срывается крупная ворона. Описав надо мной круг почета, она улетает в сторону Леса, превращается в точку. У-ух, пора бы отдохнуть.
С бега перехожу на шаг, перевожу дыхание, те, что сзади - тоже. Река, темная и стремительная, преграждает мой путь. Беру чуть правее, цепляясь за кусты, спускаюсь с крутого склона.
Там, за плакучей ивой, скрывается мост. Два прогнувшихся бревна, не прибитые доски. Мой Рубикон.
По черному песку подхожу к самой кромке воды, снимаю повязку, смываю грязь и пот с лица и рук. Надеваю платок, под горло застегиваю ворот рубахи. Все, я готова.
Встаю в полный рост. От Леса, моего ночного видения, меня отделяет лишь река и узкая полоска травы.
Я прожила на этой Земле лишь неполных двадцать лет, Лес же - многие и многие века. Реликтовые ели растут так плотно, а их ветви переплетаются так тесно, что будь я солнечным лучом, у меня не было ни единого шанса добраться до земли - я бы погибла в тентах сумрака. Уже отсюда видно, как корни деревьев вскрывают почву напряженными лапами хищника; словно разорванная шкура жертвы, свисает с них мох.
Сглотнув подступивший к горлу ком, я сделала первые шаги по шатким доскам. Идти приходилось очень осторожно: падать в реку и бесславно потонуть в ее глубинах в мои планы не входило.
- Ирина! - окликнули меня.
Голоса мужчин были на грани слышимости.
Разворачиваться и выкрикивать прощальную речь, теряя драгоценную сосредоточенность, я не стала. Пусть Гаврила и Пахом сами придумывают мои последние слова, добавляя новую главу к легенде о Лесе.
Слава богу, доски не разъехались, а я не поскользнулась и не упала.
Не позволяя себе больше никаких задержек, я быстро миновала цветущее разнотравье с гудящими над ним пчелами - и очутилась под сенью Леса.
Что же теперь делать? С разбегу прыгать волку в пасть - глупо. Я не хочу умереть, не преодолев и версты, из-за погубленных мною муравьиных жизней. С другой стороны, я не птица, летать не умею. Не дух бестелесный, не ангел небесный. Если пойду, обязательно кого-нибудь задену-раздавлю. "Не приминай моха и травы - за каждую убитую букашку ты заплатишь собственной кровью..." А что будет, если заранее заплатить?
Сняв с плеч котомку, я достала нож, чистую рубаху и пузырек из коричневого стекла. Срезала кусок ткани с подола, протерла спиртовой настойкой нож и левое запястье. Приложила лезвие к голубоватой сетке вен - и застыла, не завершив начатое: крови в моем теле не так уж и много, не хочется проливать ее понапрасну.
- И кто мне подскажет: где граница Леса? - сорвалось с губ.
Но молчат деревья: замер в верхушках ветер, не откликаются дикие твари...
Не придумав ничего путного, я прошлась взад-вперед, топча душистый донник. Ох, и хохочет должно быть сейчас надо мной Хозяйка!
В один из таких заходов я почувствовала, как сгущается воздух, как втыкаются в сердце раскаленные спицы. Охнула, резко надавив на лезвие, потянула его на себя. Нож, сверкнув, упал в высокую траву, а я подставила ладонь, ловя красные капли.
- Хозяйка Леса, Лес, примите мою кровь взамен крови лесной, которую я могу пролить. Не по злобе своей, случайно.
Часть жертвенного дара долетела до ближайшей ели, часть запачкала хвойную подстилку. Алые кляксы впитывались на глазах. Хороший знак? Или Лес - большой любитель свежей человечины? Через пять секунд узнаю.
Я потуже забинтовала порез, собрала свой нехитрый скарб, заложила за ухо стебелек клевера - на счастье, и шагнула вперед, в едва заметный просвет между деревьями. И как в прорубь нырнула.
Темнота. Давление. Стук сердца.
Постепенно прихожу в себя. Голова, ноги-руки-пальцы - на месте. Между лопатками жутко чешется, точно кто-то спину недобрым взглядом сверлит, во рту - медный привкус. Чтобы перебить неприятные ощущения, глубоко вдыхаю лесной воздух. Пахнет почему-то не хвоей и смолой, а какой-то экзотической пряностью. Сладкий такой аромат, не скажу, что неприятный.
Глаза привыкают к полумраку, ищут опасность среди подступивших стволов. Первое, что привлекает внимание - жирный комар, неслышно выделывающий пируэты прямо перед моим носом. Отмахиваюсь от него, за что меня немедленно удостаивают визитом еще несколько таких же. А, не кусаются - и то ладно.
Иду, переставляя посох. Единственные звуки в Лесу - мои шаги, мое дыхание да изредка - треск лапника и шишек под каблуками. Словно я - единственное живое существо, а все остальное вокруг - лишь дрема уставшего от Творения бога. И в этом размытом сне, в этой льнущей к коже тишине я еще отчетливее чувствую: за мной наблюдают. А обернуться и посмотреть, кто - запрещено.
Тропа то спускается вниз по склону, то не спеша поднимается в гору. Иногда мне приходится проползать под корнями, обдирая с них мох и кору, иногда - раздвигать косматые ветви.
Так продолжалось довольно долго, а потом под каблуком что-то громко хрустнуло. Не знаю, что это было, но мошкара, до сих пор мирно кружащая рядом со мной, ринулась в атаку. Первого нападавшего я прихлопнула, второй ужалил меня в шею, как оса, позже мне было уже не до подсчетов. Закрывая лицо рукавом, я понеслась вперед. Но далеко уйти не удалось: зацепившись за корень, я растянулось на земле. А крылатые преследователи, посчитав, по-видимому, свою миссию по отмщению - выполненной, вновь надели маски безобидной мошкары.
Надо внимательнее смотреть под ноги. Еще один пострадавший лесной обитатель - и из чащи может выбраться нечто гораздо страшнее комара. Приподнявшись на локтях, я осмотрелась. О, как же вовремя я упала! Примерно в пяти пядях от меня, поперек тропы, разлегся гигантский полевой слизень. Его продолговатое тело раскинулось сажени на три, две пары щупалец горестно поникли. Так, перешагнуть чуду-юду у меня не получится - обязательно либо его задену, либо вляпаюсь в лужу, с него натекшую. Если попробую обойти - сойду с тропы. Не годится.
Заняв более удобное положение, я принялась ждать.
Надежда на то, что моллюск уползет куда-нибудь по своим делам, таяла с каждым новым вздохом: вид у слизня был нездоровый, даже не нездоровый - дохлый.
В результате, предварительно размяв мышцы, мне пришлось перепрыгнуть слизня...
После этого маленького происшествия я, снизив темп, стала всматриваться в каждый подозрительный выступ, каждую впадину, отодвигала с дороги каждую шишку - и поэтому не сразу заметила, что среди хвойных деревьев стали попадаться лиственные. Береза, осина, трепетная липа разбавили темную зелень Леса. Стало чуть светлее.
А вскоре я обнаружила, что не одна: кроме меня, в Лесу появился еще один источник шума...
...и этот источник приближается к моей тропе!
Кто это? - Кто-то, предпочитающий не подкрадываться, а идти напролом. Кабан? Медведь?!
Я вытащила из-за пояса нож, замерла, напряженно прислушиваясь.
То, что шло ко мне, тоже остановилось.
Ощущение "чесотки между лопаток" усилилось. Я представила, как все чудовища Леса идут на цыпочках следом за мной, усмехаются, зловеще перемигиваются, потирают лапы в предвкушении скорого обеда. Не-ет! Не могу стоять на месте. Уж лучше встретится с медведем, чем умереть от страха перед неизвестностью.
Я побрела дальше, высматривая хищника среди бурелома и обманчивых теней. Если на меня нападут, имею ли я право защищаться? Или мне полагается лишь молитвенно сложить руки, пасть ниц и просить Лес о пощаде?
Посторонний шум больше не повторился, но что-то было явно не так. Через несколько мгновений я поняла: у каждого моего шага появилось эхо!
- Кто тут? - не выдержав неопределенности, крикнула я.
- Вы - Хозяйка? - гаркнули в ответ.
Я так и прислонилась к березе... Человек?! Здесь?
- Да с чего вы взяли?!
- Черт, а я уж понадеялся: настал конец канители... Подождите немного - наши дороги вот-вот пересекутся.
Ишь, какой глазастый "медведь"! А я ничего не вижу - валежник мешает. Вот если бы сдвинуть его влево, пихту - убрать, орешник - сплющить, поворот - спрямить...
Хорошо, если неизвестный первым выйдет на общую тропу. Не стоит подставлять спину первому встречному. И в обычном-то лесу незнакомец незнакомцу - злейший враг...
В итоге на тропу мы вышли одновременно. Мой неожиданный попутчик оказался выше и старше меня. Черные волосы до плеч, худое лицо; нос, наверно, когда-то был сломан - и сросся не так, как положено. И глаза - живые, цепкие. Своеобразная внешность, но мне нравится. Интересный мужчина. Я не отказалась бы с таким потанцевать на празднике в честь середины лета. При условии, что после танцев домой меня проводит какой-нибудь знакомый здоровяк.
- Здравствуй, жертва Леса, - улыбнулся мне мужчина.
Так, "медведь" темноволосый - значит, не местный: у нас в округе все пшеничными маковками сверкают. Одежда у путника добротная: видно, что не с чужого плеча, а по мерке шита. Котомка и посох, как и у меня - знавали лучшие времена; на поясе с правой стороны приточены ножны с мечом, правое запястье - забинтовано. Левша?
- Привет. От жертвы и слышу, - ну не собираюсь я вот так сразу, до дрожи, бояться мужика с мечом, встретив его в лесной глухомани.
- В точку, - еще шире улыбнулся незнакомец. - Селяне что, уже и детей Лесу скармливают? Девочка, ты как сюда попала?
Какой снисходительный тон!
- Паук забыл, как плести паутину, яблоня у крыльца засохла, да град над избой прошел. А еще соседи впали в панику.
Брови черноволосого поползли вверх.
- У меня все несколько проще: всего лишь персональный дождь из лягушек. И я не заплатил трактирщику за прокисший борщ.
- И сколько стоил твой обед?
- Серебрушку.
- Да, весомая причина для убийства... - я сочувственно покачала головой.
Как же низко ценится у нас человеческая жизнь!
- Игорь, - представился мужчина.
- Ирина, - в ответ кивнула я.
Скрепив знакомство рукопожатием, мы продолжили путь вместе. Поначалу я пыталась пропустить Игоря вперед, но он, сказав "э, нет, так не пойдет", взял меня под руку. Хватка оказалась железной, пришлось идти рядышком.
- Как будешь бороться с Хозяйкой? - спросил меня чужеземец.
Опасный вопрос. Если раскрою перед ним свои карты, Игорь может посчитать, что попутчица ему больше не нужна. Еще пырнет меня своей железкой и прикопает тут же, под ракитовым кустом. А промолчу - Хозяйка решит, что я ей враг.
- Не бороться, поговорить хочу. А если ты тоже собираешься пообщаться с феей, знай: у тебя предо мной есть огромное преимущество.
- Какое же? - заинтересовался Игорь.
- Ты мужчина хоть куда, попробуй ее очаровать.
Игорь воззрился на меня с удивлением, а затем от души расхохотался, зеленые глаза заблестели от смеха. Не удержавшись, я улыбнулась в ответ. Нет, не похож он на злодея.
- Ты тоже хороша. Сделай мордочку пожалостливее - и затронешь материнские инстинкты феи.
- И будет у нас одна счастливая семья... Дочка заманивает путников в чащу, отец - шинкует их в фарш. Хозяйка смотрит на нас - и умилятся.
Игорь резко остановился, на лбу образовалось тревожная складка. Я, не успев затормозить, кулем повисла на мужской руке.
- Зачем же в фарш? Если людей нельзя выпускать из Леса, давай обратим их в деревья.
- Какой ты добрый! - внезапно разозлилась я. - Думаешь, стать растением - лучше?! Если ты такой гуманист, то просвети меня, пожалуйста, зачем тебе меч?
- Отстаивать свои убеждения.
- Ага, сильный всегда прав. Сила есть - мозги - в помойке, - процедила я сквозь зубы. - Слушай, силач. Немедленно отпусти мою руку!
Руку-то мне отпустили, но легче от этого не стало: Игорь, схватив меня за плечи, развернул к себе, наклонился, прищурился с угрозой:
- Если, я повторяю, если мы действительно достигнем цели, и все сложится удачно, я отдам тебе свой меч, на который ты постоянно косишься. После чего ты сможешь выманить в Лес хоть всех жителей своей деревни и убить их с особой жестокостью. Этого ты хочешь?