Борисов Роман : другие произведения.

Домой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда из-за ближайшего куста выпрыгнула сгорбленная, похожая на гиену, фигура, Вика среагировала почти мгновенно. Сама до конца не осознав, что делает, девушка отступила на шаг, и практически не целясь, ударила жуткую тварь, острием самодельного копья. Хищник был явно молод, и не совсем правильно рассчитал свой прыжок...
  Когда из-за ближайшего куста выпрыгнула сгорбленная, похожая на гиену, фигура, Вика среагировала почти мгновенно. Сама до конца не осознав, что делает, девушка отступила на шаг, и практически не целясь, ударила жуткую тварь, острием самодельного копья. Хищник был явно молод, и не совсем правильно рассчитал свой прыжок. Он выскочил из-за дерева за доли секунды до того как жертва сделала шаг, и потерял несколько мгновений, пытаясь быстро развернуться в сторону добычи. Наконечник копья, сделанный из старого кухонного ножа, скользнул по надбровной дуге монстра, едва не задев глаз. Прочертив алую борозду на морде животного, острие копья уткнулось в жухлую осеннюю траву.
  Разгоряченный охотой хищник не почувствовал боли и присев на все четыре лапы, стрелой метнулся на встречу добыче. Поняв, что не успевает поднять оружие, Вика, в последний момент вскинула перед лицом руки. Толстые пластиковые наручи от байкерской экипировки, приняли первый удар. Вслед за острой болью, иглой пронзившей левое предплечье, Вика ощутила мощный толчок в грудь. Не удержав равновесие, девушка упала на спину, тут же оказавшись примятой к земле. В небольшом походном рюкзаке, висевшем за спиной, жалобно хрустнула пластиковая бутылка с водой. Кровь и клочья пены, с морды мутанта, брызнули на бледное от страха лицо жертвы. Белоснежные, острые как бритва клыки заработали со скоростью дробилки, пытаясь разгрызть черный пластик защиты и добраться до мышц и костей. Не обращая внимания на жуткую боль в руке и сковавшую дыхание тяжесть, Вика шарила дрожащей рукой по влажной от росы траве, пытаясь нащупать хоть что-нибудь похожее на оружие. Силы стремительно покидали изможденное голодом и долгими переходами тело. Мир сузился до мелькающих перед лицом, белых, словно отлитых из пластика клыков, когда рука, наконец, наткнулась на что-то холодное и очень твердое. В голове, тревожным набатом билась одна единственная мысль: "Это не конец. Я должна жить. Должна. ДОЛЖНА!". Вложив остатки сил в последний рывок, она ударила мутанта подобранным на земле камнем. Ослепленная отчаянием и нестерпимым желанием жить, девушка продолжала опускать камень на голову твари до тех пор, пока плоский череп монстра не превратился в кровавое месиво из шерсти, мозгов и осколков кости.
   - Повезло. Повезло... Господи, как же повезло - остатки сил ушли на то, чтобы сбросить с себя мертвую тушу мутанта, и Вика не узнала в осипшем, еле слышном шепоте свой голос. Сбросив с себя безжизненное тело, девушка попыталась встать. От пережитого стресса и нервного напряжения колотило все тело, руки не слушались, а ноги подкашивались как у новорожденного теленка. Подтянув к себе копье, она оперлась о древко, и, используя его как опору, встала с колен. Немного постояв, постепенно приходя в себя и уняв дрожь в ногах, Вика осмотрела труп напавшей на неё твари.
  Сухое, мускулистое тело, покрытое густым серебристо-серым мехом, напоминало собаку. Тонкие, длинные лапы, как у породистой гончей, оканчивались удлиненными фалангами и напоминали недоразвитые пальцы, с тупыми, но твердыми как камень, когтями. Толстая, короткая шея плавно переходила в квадратную, как у питбуля, голову с мощными челюстями и клыками в полтора сантиметра длиной. То, что молодая девушка, хоть и спортивного телосложения, смогла одолеть эту машину для убийств, казалось просто невероятным.
  Еще раз, окинув взглядом место битвы, девушка снова опустилась на землю, густо покрытую невысокой травой и опавшими листьями. Сняв со спины рюкзак, она развязала шнурок, стягивающий горловину кармана. Очень хотелось пить. Левую руку нещадно саднило, она отзывалась болью на любое движение пальцами или кистью. Рукав был измочален в клочья, рваные лоскуты ткани смешались с крошевом черного пластика и волчьей слюной. Но толстый слой полимера выдержал, и выполнил свою задачу, рука была цела, хоть и изрядно помята.
  Заглянув в рюкзак, Вика с тоской осмотрела скудное содержимое. На дне расположились остатки еды. Один из пакетов китайской "растворимой" лапши порвался, и рассыпался мелким крошевом по всем продуктам. Не обращая внимания на прилипшие тут и там желтоватые завитушки, Вика вытащила мятую полторашку. На голубоватом пластике бутылки красовались остатки, некогда яркой, этикетки "Ессентуки". Открутив крышку, девушка припала к горлышку бутылки, жадно глотая холодную воду, когда метрах в двадцати от нее послышался шорох листвы и треск ломаемых веток. Из-за редкой поросли молодых деревьев вышел человек.
  Быстро оценив обстановку, мужчина остановился и поднял руки, демонстрируя дружелюбные намерения. Среднего роста и комплекции, одетый в застиранную, мешковатую "горку", в видавших виды, стоптанных сапогах, он не выглядел угрожающе. Но увидев за спиной мужчины ствол ружья и патронташ на поясе, Вика быстро подобрала с земли копье и внутренне напряглась, готовая в любой момент защищаться.
  Она не собиралась дешево продавать свою жизнь и сдаваться без боя. Но накопившаяся усталость, невозможность вдоволь поспать и скоротечная стычка с мутантом отняли последние силы. Резко встав на ноги, она ощутила, как закружилась голова, перед глазами поплыли белые мушки. Пытаясь устоять на ногах, девушка крепче сжала копье и сделала шаг вперед, но тело уже не слушалось, и потеряв опору, медленно оседало на землю. Краем угасающего сознания Вика отметила, как её подхватили чьи-то сильные руки, и рывком взвалив на плечо, куда-то поволокли. В голове проскользнула холодная мысль: "Это конец".
  
  Пробуждение было стремительным. Только что она видела мужа, который смеялся и дурачился с маленьким сыном. В солнечный летний день, они бегали вокруг горки, в тщетной попытке догнать друг друга. Она медленно шла к ним, держа в руках обещанное мороженое, представляя, как будут веселиться, и выпрашивать заветное лакомство два самых любимых человека на свете. Егорке было два года, его отцу тридцать пять, но этот великовозрастный ребенок никогда не упускал возможности сбросить с себя налет взрослой деловитости и дать волю своему внутреннему шалопаю. Ей оставалось совсем немного, когда Егор обернулся, и, увидев её, побежал навстречу. Но пробежав несколько шагов, вдруг остановился и замер. Его улыбка исказилась гримасой ужаса, глаза смотрели куда-то за спину матери. В ушах застыл пронзительный крик мужа: "Вика! Сзади!". Время будто замерло. Она разворачивалась слишком медленно, словно через силу продавливая ткань реальности. Последнее что увидела Вика, это огромная, черная пасть, усыпанная рядами белых клыков, которая через мгновенье, сменилась всепоглощающей темнотой.
  Открыв глаза, Вика не заметила разницы между сном и явью. Вокруг царила непроглядная тьма. Она лежала на чем-то мягком, приятно пахнущим полевым разнотравьем. Где-то рядом слышалось размеренное дыхание спящего человека. Вдалеке, приглушенно, словно сквозь вату, послышался леденящий кровь, протяжный вой. Вспомнив все, что происходило с ней до того как сознание покинуло изможденное тело, Вика попыталась встать, что бы найти свое оружие. Без копья она чувствовала себя неуверенно. Определенно она находилась в жилище своего спасителя. Но спасителя ли? То, что она не была связана, еще ни о чем не говорило. Новый, постоянно меняющийся мир, научил её не доверять незнакомцам. Особенно незнакомцам с оружием.
  От неловкого движения, кровать под ней тихо скрипнула, и размеренное сопение прервалось. Девушка замерла, стараясь даже не дышать, что бы никак не выдать своего пробуждения.
  - Проснулась, дочка? - тихий голос заставил Вику вздрогнуть от неожиданности.
  - Не бойся, сейчас свечку запалю, осмотришься. - Рядом послышалась неторопливая возня, и через несколько секунд в комнате затрепетал робкий огонек свечи.
  Убранство небольшой комнаты, где они находились, не отличалось изыском. Маленький, но крепкий стол, сбитый из досок, был застелен старой, посеревшей скатертью. На столе стояла свеча, графин с водой и граненый стакан, в лучших традициях советского интерьера. Под столом расположились две табуретки, тоже, явно собственного производства. На потемневших от времени стенах, бугрящихся тесаными бревнами, были развешаны черно-белые фотографии. С глянцевых, местами пожелтевших изображений, ей улыбались молодые, и не очень, люди в военных мундирах, круглолицые женщины из времен, о которых уже и не вспомнить. По бокам комнаты, вплотную к стенам прижались деревянные кушетки, застеленные матрасами, судя по запаху и шуршанию, набитые обычным сеном.
   - Не бойся дочка. Я зла не сотворю. - В голосе мужчины не было характерного старческого дребезжания, отметила Вика. Да и внешне на старика он не тянул. Крепко сбитый, коренастый мужчина, в простой рубахе и тренировочных штанах, с вытянутыми коленками. Тоже привет из советских времен. Не молодое лицо, заросшее бородой чуть ли не до самых глаз. Густая, всклокоченная, с проблесками седины, шевелюра без намека на лысину. Всем своим видом он напоминал обычного сельского "мужика", потрепанного нелегким трудом на земле или стройках, но уж никак не старика. Почему же тогда он называет её дочкой?
  - Мне шестьдесят пять. И у меня двое дочерей, такого же возраста как ты, под Питером живут... Жили. - словно прочитав её мысли, ответил собеседник. Последние слова дались ему с большим трудом. Глаза этого немолодого мужчины, язык не поворачивался назвать его стариком, потускнели, словно припорошенные прахом потерянных родных.
  Вике стало очень жалко этого одинокого человека. Она хотела сказать, что-то ободряющее о том, что может быть они живы, и стоит надеяться на лучшее, но снова почувствовала головокружение. Организм еще не восстановился и вновь потребовал отдыха.
  - Извините. Голова очень кружится - сказала Вика, вновь ложась на кровать.
  - Ложись дочка, ложись. Тебе спать надо, силы восстанавливать. А с утречка я супа наварю, хоть поешь по-человечески. Видно же, что давно не ела нормально. - Он встал с кровати и затушил свечу.
  Девушка закрыла глаза и тут же провалилась в глубокий сон. На этот раз, без сновидений.
  
  Вот уже третьи сутки Вика находилась в гостях у Степаныча, так просил его называть этот словоохотливый улыбчивый мужчина. Организм быстро восстанавливался под действием обильной пищи и травяных отваров, которые заботливый хозяин, без устали готовил для своей гостьи. От него Вика узнала, что находится в Белгородской области, недалеко от поселка со звучным, названием Борисовка. Мужчина осел здесь задолго до катастрофы, после смерти жены, и работал егерем в местном заповеднике. Когда лес начал стремительно меняться, он одним из первых столкнулся с враждебной флорой и фауной нового мира. По началу, это были лишь единичные особи насекомых и птиц, которых он встречал, заходя далеко в чащу. Одна из таких встреч чуть не закончилась трагически для егеря. Тогда ему удалось уйти от странного животного, чем-то отдаленно напоминающего хорька, молча напавшего на человека. Мужчину спасло только то, что он не расставался со своим карабином, и успел выстрелить в тварь до того как она вцепилась ему в ногу.
  Телевизора у Степаныча не было, но старый приемник, перебиваясь помехами, ежедневно сообщал дурные вести. То, что происходило в его заповеднике, не было исключением, о подобных инцидентах сообщали по всей стране. А если верить холодному, хорошо поставленному голосу диктора, то и по всему миру.
  Недолго думая, Михаил Степанович, егерь с двадцатилетним стажем, быстро взял отпуск, впервые за все эти годы. Получив отпускные, он не отправился на море, не стал тратиться на телевизор, и прочую бытовую технику, без которой легко обходился, а обосновался в старой егерской заимке. Маленький бревенчатый домик, по самые ставни вросший в землю, находился на приличном удалении от злосчастного заповедника. В начале девяностых, эта часть леса попала под вырубку, которую организовал один предприимчивый бизнесмен. И до того как власти разобрались и прикрыли незаконную лесозаготовку, успел уничтожить несколько десятков гектаров леса. Оставив чудом уцелевшую избушку посреди изуродованной техникой земли.
  Предчувствуя беду, человек, переживший перестройку, эпоху повального бандитизма и беспредела, не рассчитывал на помощь государства и как всегда готовился к худшему. Все его существо твердило о том, что в скором времени придется не жить, а выживать. На все свои сбережения, Степаныч закупил максимум необходимого для длительного автономного существования. На стареньком, расхлябанном "уазике" перевез всё в избушку, забив одну из двух комнат и небольшой погреб, чуть ли не под крышу, и стал ждать.
  За все месяцы своего добровольного затворничества, он выходил из дома всего несколько раз. И каждый раз отмечал, как быстро, разоренная, обезображенная человеком природа, отвоевывала свои владения, километр за километром. Всё чаще рядом с домом он слышал утробный рык, и чьи-то осторожные, тихие шаги. На крышу садились огромные твари, от которых трещали балки и сыпался шифер. Тогда Степаныч прятался в маленьком, сыром погребе, вырытом прямо под домом, и от страха напивался до беспамятства.
  Но со временем всё успокоилось, и однажды он услышал за окном, закрытым толстыми ставнями, только шелест листвы и легкий шум ветра. Просидев взаперти еще два дня, для верности, мужчина решился выйти из своего убежища. Спустя четыре месяца после начала глобальной катастрофы, бывшую вырубку было не узнать. Всё пространство заросло молодыми, в полтора человеческих роста, деревьями, под которыми буйно разросся подлесок и сочная изумрудно-зеленая трава. Деревья выглядели незнакомыми, как и вся природа бывшего заповедника.
  Выйдя из своего убежища, Степаныч принялся обживаться в новом, для него, мире, постепенно смирившись с тем, что больше никогда не увидит никого из родных. Благодаря своей осторожности, любви к природе и огромному опыту, бывший егерь быстро освоился в новых условиях. Практически без потерь он узнал, какие деревья и кустарники лучше обойти стороной, каких зверей стоит опасаться, а от каких нужно бежать что есть сил, пока не найдешь достойного укрытия. Конечно, не единожды бывший егерь попадал в опасные ситуации, новый лес не прощал невнимательности и халатного отношения к себе. Во многом помогло то, что он до последнего не выключал приемник и о многом был наслышан из коротких радиосообщений, все реже проскакивающих в эфире. Но в целом для этого необычайно доброго и мудрого человека ничего не изменилось. Он давно научился жить в ладу с самим собой и окружающей его природой. И казалось, Лес отвечал ему тем же, не забывая, правда, время от времени напомнить, кто здесь главный.
  
  - Вот так вот и живу. - Закончил свой рассказ бывший егерь. Он перестал набивать маленькую деревянную трубку табаком, и закурил, изредка попыхивая клубами густого дыма. - А тебе дочка еще повезло. Ты под самый конец "исхода" попала. На пару суток раньше заявилась бы, и всё. Даже костей не осталось бы. - Степаныч разлил по металлическим кружкам настоявшийся чай и потянулся за сахаром, чуть не сбив огарок свечи освещавшей поверхность стола.
   - Михаил Степанович, вы так и не рассказали про этот "исход", а ведь мне, как старшему научному сотруднику, не просто совладать с любопытством. - Произнесла Вика, беря в руки горячую кружку с ароматным настоем.
  - Ишь ты. - Ухмыльнулся мужчина. - Старший научный сотрудник. Всё тебе расскажи да объясни. А сама-то о себе и парой слов не обмолвилась. - Степаныч укоризненно посмотрел на смутившуюся девушку. - Что тут рассказывать. - Смягчился егерь. - Второй раз такое вижу. Стая этих тварей, голов в двадцать, пришла в мои края недели две назад. Откуда, почему, у них-то не спросишь. Пару дней ко мне ломились, подкоп пытались делать, да где там. Обитались тут, дичь всю повывели, ироды прожорливые. Да как еда-то для них кончилась, исчезли, как и не было их. Один этот молодой остался, дня два по ночам до меня добраться пытался, ямищу вон под домом вырыл. Я его извести хотел, выходил днем, капканы ставил, думал с карабина подстрелить, коли вылезет, да больно хитрый гад оказался. Видать уже сталкивался с вооруженным человеком, не по нраву ему это пришлось. А тут ты, с одним копьем наперевес, вот и решился-то с голодухи, думал, легкую добычу нашел. - Бывший егерь весело улыбнулся и подмигнул Вике. - Только не на ту напал, зубатый. Ловко ты его.
  - Мне просто очень повезло. - Ответила девушка, задумчиво потягивая чай. - Я ведь, как всё началось, работала старшей научной сотрудницей в Институте Биологического Развития, в лаборатории цитогенетики. Лабораторная крыса, никакой боевой подготовки. Мы вели перспективные исследования по эволюционной генетике и видообразованию. Простите, если изъясняюсь непонятно. - Вика посмотрела на собеседника, но тот лишь пожал плечами и хитро улыбнулся в бороду.
  - Ты продолжай дочка, а что не пойму, я сам переспрошу.
  - Так вот, - девушка продолжила рассказ. - Когда все началось, наш институт на уши поднялся. Каждый день к нам поступали новые образцы, новые виды животных и растений, которых до сих пор просто не существовало. Как из рога изобилия на наши головы посыпались новые теории изменчивости и периодичности эволюционных процессов. Многие сошлись во мнении, что эволюционный процесс на нашей планете, в силу, пока неизвестных причин, происходит скачкообразно, с интервалами в миллионы лет. И мы на пороге очередного эволюционного скачка, который породит множество новых видов, и изменит чуть ли не всю биосферу земли. Даже повышенная агрессивность большинства видов косвенно подтверждала эту теорию. Новый мир, постоянная борьба за существование, вытеснение старых видов утративших генетическое разнообразие. Никто тогда не подумал о том, что мы, люди, тоже можем быть вытеснены новыми, более приспособленными видами.
  Единственное, что не укладывалось в эту теорию, многочисленные аномалии, которые появились аккурат в то же время, что и новые виды существ и растений. - Девушка потянулась к кружке с чаем, что бы промочить пересохшее горло.
  - Знаем мы эту напасть. - Воспользовавшись паузой, произнес Степаныч. - Как раз посреди заповедника видел, болото вроде как образовалось, а над ним марево, вроде как над асфальтом в жару. Я к нему подходить то не стал, жутью какой-то от него веет. Это что ль аномалии твои?
  - Не знаю Михаил Степанович, это изучать надо, чтоб с уверенностью сказать. Они ведь разные бывают. И марево, и туманы, и болота и много еще какой дряни. Одна у них черта схожая, убивают все живое, и подходить к ним даже близко, опасно. - Вика на секунду погрузилась в себя, невидящим взглядом уставилась на кружку в руках, но тут же взяла себя в руки и снова заговорила. - Когда Лес начал наступать, я была в лаборатории. Поначалу не придала особого значения хлопкам на улице. Военных в город ввели через три дня, как стали появляться сообщения о нападении неизвестных науке животных. С тех пор они иногда отстреливали всякую мутированную мелочь, огнеметами и гербицидами сдерживали натиск растений. А когда за окном застрекотали очереди и послышались крики, было уже поздно.
  Как потом объяснял мой научный руководитель, измененная биомасса достигла критических цифр. Межвидовая конкуренция обострилась до предела, пищи стало не хватать, и началась массовая миграция.
  Первые несколько суток для меня пролетели словно в тумане. Муж, сын, мать с отцом, все они остались в Харькове, за много тысяч километров. Словно в бреду, я в лабораторном халате и бахилах пыталась убежать из этого ада, хотела идти к родным. Коллеги удержали меня, не дали выбежать за двери института и тем самым спасли мне жизнь.
  Помню, как мужчины баррикадировали двери и окна, как через забитое крышками от лабораторных столов окно, в холл прорвалась какая-то жуткая тварь. Гибкое, похожее на огромную кошку существо, покрытое чешуей и какими-то мерзкими наростами. Она не выбирала жертву, просто бросилась в толпу. Мне кажется, я никогда не смогу забыть эти жуткие крики, треск раздираемой плоти, хруст костей, кровь, везде, на стенах, на полу, потолке. Самые смелые мужчины пытались палками от швабр и штативами забить мутанта. А эта тварь, словно не замечая больше ничего, торопливо разгрызала череп мертвого, истекающего кровью человека, отрывала куски мяса, раздирала когтями внутренности пытаясь добраться до печени.
  Кто-то пытался достучаться до охранника, который заперся в подсобке. Он был единственным, у кого было огнестрельное оружие. Остальные в панике бежали, не разбирая дороги, пытаясь протиснуться к лестнице на второй этаж. Словно обезумевшие животные, они кричали, толкались, затаптывали тех, кто споткнулся или поскользнулся на мокром от крови полу. Перекошенные лица, выпученные от страха глаза, в тот момент они сами были мало похожи на людей.
  А я... Я просто забилась в угол и не могла пошевелиться глядя на весь этот ужас. Словно в кошмарном сне, меня будто сковало, тело не слушалось, а разум отказывался воспринимать происходящее как реальность.
  В тот раз мужчинам все же удалось прогнать животное. Помню, как оно неспешно выбиралось через пролом в баррикаде, а в зубах безжизненной куклой болталось истерзанное человеческое тело.
  Когда всё закончилось, многие плакали. Те, кого затоптали в свалке у лестницы, тихо стонали или лежали изломанными манекенами, в порванной одежде, с неестественно вывернутыми руками, свернутыми шеями. А минут через пять из подсобки, в которой заперся охранник, послышался выстрел. Его тело с простреленной головой обнаружили, когда вскрыли подсобку. Он просто застрелился. Не выдержал всего, что произошло. Как смогли жить дальше остальные, я не знаю, но меня держала только надежда. Я надеялась и верила, что мой сын жив, что Вячеслав, мой муж, смог защитить самое дорогое, что у нас есть. В тот момент я думала только об одном, как оказаться рядом с ними. - Вика замолчала. Пальцы рук мелко дрожали, в глазах стояли слезы, тяжесть воспоминаний недавних событий навалились на девушку с новой силой. Степаныч, всё это время молча слушавший рассказ, тяжело вздохнул, но так и не смог найти слов, что бы хоть как-то утешить девушку. Он понимал её, чувствовал её боль и тревогу, но не смог произнести ни слова. Любые слова сейчас были лишними и не смогли бы принести облегчения. Немного придя в себя и задушив подступающие слёзы, Вика заговорила снова. - Три дня мы сидели в здании института, без еды, воды, которой не стало уже на следующий день. Многие всерьез заговорили о том, что надо собираться и уходить из города. С ними были согласны почти все, кто остался в живых. Единственное, в чем не смогли прийти к единому мнению, это куда идти. Кое-кто справедливо считал, что если такое безумие творится в городе, с военными и полицией, то за городом и вовсе полноправные владения изменившейся природы, и людям там не найдется места.
  На третий день наших мытарств, когда были потеряны последние крупицы надежды, и было принято решение уходить, мы услышали приближающийся шум двигателей и частые выстрелы. Оказалось, ехали за нами, целенаправленно. Кто-то из высших военных чинов, решил, что мы можем знать ответ на вопрос, что происходит и как всё исправить.
  Нас эвакуировали в какую-то военную часть, где долго мучили наших корифеев от науки, всё выспрашивали, хотели выяснить, как бороться с измененной флорой и фауной. А когда поняли, что мы не боги всеведущие, и не можем, вот здесь и сейчас, рассказать им как разбить врага, нагрузили работой, поставили на довольствие и оставили в покое.
  Там я познакомилась с Александром, талантливым молодым физиком, который расставил все точки над "ё", в вопросе о причинах того, что происходит миром. Этот, свихнутый на физике, молодой человек рассказал, что работал в научной группе, которая отвечала за работу первого российского адронного коллайдера. Они проводили какой-то очень важный и амбициозный эксперимент. Якобы они первые, кто придумал, как экспериментально подтвердить теорию мультивселенной.
  - Это что ж. Вроде как параллельные миры? - Усмехнулся егерь. - Фантастики обчитались господа ученые?
  - Зря вы так, Михаил Степанович. Они ведь не на собственных фантазиях основывались. Как я поняла, многие ученые искренне верили в эту теорию, она и математически была просчитана. Только никто не мог подтвердить её экспериментально. А то, что мы сейчас видим вокруг, и есть результат эксперимента. Подтвердили теорию. - Последние слова Вика произнесла совсем тихо.
  - А я знал, и всегда говорил, что эти головастые доиграются рано или поздно. Моё чутьё, оно меня редко подводит. - Степаныч вновь стал набивать трубку табаком, беззлобно распиная нерадивых ученых. - Ведь сколько лет копались, лезли всё глубже и глубже, до самых основ мироздания докопаться хотели. Оно-то понятно, любопытство человеческое, научный прогресс и всё такое. Но ведь всему меру надо знать. Столь тонкие материи, они ведь того... Грубого обращения не любят. А мы со своими рылами свинячьими да руками кривыми. Эх! - В сердцах мужчина махнул рукой, с зажатой в ней трубкой, рассыпав по полу набитый табак. Коротко взглянув на созданный им беспорядок, бывший егерь, лишь покачал головой и снова обратился к девушке. - Ну и что товарищи ученые раскопали, окромя конца света?
  - Если честно, я мало что поняла из рассказа Александра. По началу, он пытался рассказывать доходчиво, понятным языком, но постоянно срывался в свою терминологию, и мне приходилось его часто останавливать и переспрашивать. Но в общих чертах, как я поняла, они должны были "проковырять" что-то вроде маленького отверстия между нашим миром и соседним, и "подсмотреть", что там происходит. Но, как видно, что-то пошло не так. Замочная скважина, которую удалось создать, выросла в самоподдерживащийся процесс, в результате которого образовалось большое количество червоточин между мирами. Тончайшая, невидимая и непознанная грань между мирами, превратилась в дуршлаг. Александр объяснил, что все эти аномалии, что выросли на поверхности планеты, не что иное, как локальные прорывы между мирами. Наш глаз видит только внешние проявления этих процессов, туман, дымка, электрические разряды. Но на самом деле в этих областях происходят изменения фундаментальных законов физики, разворачиваются дополнительные измерения. Им удалось выяснить, что червоточины излучают огромный поток информации, неизвестной, чуждой нашему миру, меняющий практически все живое вокруг себя. Сначала изменялась природа вокруг червоточин-аномалий, но потом оказалось, что наши животные и растения не могут ничего противопоставить такой агрессивной изменчивости и новая биосфера поползла по планете. Результатом стало то, что мы видим сейчас.
  - И что ж это? Всё? Теперь всегда так будет? Тебе этот ученый ничего не рассказал, как остановить всё это безобразие? - Спросил Степаныч, увлеченный разговором и забывший даже про свою любимую трубку.
  - Они пытались остановить коллайдер, но это ничего не дало. Сам процесс или стабилизировался на столько, что ему больше не требуется накачка энергией, или же черпает энергию из неизвестных ученым источников. Именно поиском этих источников и занималась его группа, когда я уходила из приютившей нас военной части.
  - Ну понятно. Значит, имеем то, что имеем, без надежды на то, что эти яйцеголовые найдут причину и всё исправят. - Тяжело вздохнув, произнес мужчина. - А почему ж не осталась в военной части, в безопасности да сытости?
  Вика отвела взгляд и пожала плечами. - Все эти дни отупляющей работы на кухне, в столовой, бесцельного шатания по части после смены, я думала только об одном, как добраться до мужа и сына. Я верила, знала, что они спаслись, сердце матери не обманет. Я просто не могла больше сидеть на одном месте. Будто какая-то сила гнала меня вперед, к родным, я чувствовала, что нужна им.
  Военные оказались довольно понятливыми людьми, и когда я вместе с десятком единомышленников пришла к полковнику, командующему частью, он не стал держать нас силой, понимал, что это бесполезно. Попросил только задержаться на неделю, для того, что бы провести первичную военную подготовку, хоть как-то повысив наши шансы на выживание.
  Нас освободили от общественных работ, и всю неделю гоняли по полигону, учили стрелять, ухаживать за оружием, рассказывали, как ориентироваться по карте и на местности. А когда закончилась подготовка, даже раздал всем оружие, самое необходимое снаряжение, сухие пайки из запасов и, пожелав нам удачи, отпустил на все четыре стороны. На выходе, к нам присоединился молодой сержант, контрактник, родом из Харьковской области. Он не стал разговаривать с начальством, просто дезертировал, справедливо полагая, что полковник не пойдет на то, что бы распустить по домам всех солдат. Все таки это не толпа бесполезных гражданских, от отчаяния решившихся на смертельную авантюру. С нашим уходом военные теряли только десяток ртов, которых надо было кормить, защищать и нагружать работой, что бы пресечь вольнодумство.
  Не буду рассказывать про то, как я преодолела этот путь, уже слишком поздно, да и лишние болезненные воспоминания мне сейчас не на пользу. Скажу только, что выходило нас двенадцать человек, а дошла сюда я одна. За день до того как Вы меня нашли, погиб последний мой спутник, тот самый сержант, Перегудин Николай Васильевич тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения. Мы наткнулись на целый выводок, похожих на диких свиней, монстров, слишком поздно заметив опасность. Самый крупный мутант, видимо защищая свое потомство, рванул в нашу сторону, издавая угрожающие звуки. Эта махина, ощетинившись чудовищных размеров клыками, выступающими из-под верхней губы, неслась на нас, как грузовой состав, ломая ветки и подминая под копыта молодые деревца. Коля крикнул мне, что бы я бежала, а сам остался стоять, огрызаясь длинными очередями и отвлекая животное на себя. И я бежала, бежала что есть сил, время от времени прислушиваясь к далеким выстрелам и треску деревьев за спиной. Почти сутки я брела, не разбирая дороги, и только чудом не угодила в лапы очередного хищника. Придя в себя, на какой-то поляне, окруженной чахлыми деревцами, я обнаружила, что потеряла автомат. Немного отдохнув и соорудив из палки и ножа копье, попыталась сориентироваться по компасу, и пошла уже в одиночестве. Ну а дальше Вы все видели, стычка с волком и позорный обморок. - Девушка снова замолчала, вертя в руках кружку с остатками давно остывшего чая.
  Остаток вечера прошел в полном молчании. Вика вновь переживала всё произошедшее с ней за все время, от начала катастрофы, вспоминала имена и лица тех людей, которые погибли только ради того, что бы она смогла пройти этот путь. Она убеждала себя в том, что судьба не случайно свела её с ними, она хотела, что бы Вика следовала за своей верой, что бы смогла пройти до конца, и добраться до самой важной цели в своей жизни. В этом мире ничего не происходит просто так, и во всем случившемся есть смысл, пусть потаенный, непостижимый для простых смертных, но он есть.
  Степаныч же, был просто поражен удивительной силой воли этой девушки. Жившая едва ли не в тепличных условиях, как и большинство из них, видевшая смерть только в далеких, проходящих фоном, мимо сознания, сводках новостей. Она не сломалась, не предала себя и своих близких. Продолжая идти через смерти, кровь и лишения, с упорством человека которому нечего терять здесь и сейчас, но который оставил абсолютно всё там, за горизонтом, в конце своего пути. Ему было стыдно за то, что он так и не смог решиться на этот путь. Ему было гораздо проще смириться с потерей, пережить эту утрату не теша себя ложными надеждами, и просто жить дальше, постоянно подстраиваясь под быстро меняющийся мир.
  Помыв посуду и убрав рассыпанный по полу табак, бывший егерь, еще долго не мог заснуть, ворочаясь на поскрипывающем лежаке, и вспоминая дочерей, мысленно прося у них прощения.
  Утром, впервые за все эти дни, Вика проснулась раньше Степаныча. За окном, запертым на массивные ставни, только пробивались первые, робкие лучи солнца. Новый Лес просыпался ото сна, сбросив ночное оцепенение. Не став будить приютившего её, буквально выходившего, и давшего новую жизнь, человека, Вика стала собираться в путь. Быстро собрав в рюкзак свои немногочисленные пожитки, девушка уже подошла к двери, закрытую на массивный засов, когда услышала за спиной шорох и скрип грубо сколоченной кушетки.
  - Всё-таки уходишь? - Мужчина сидел на кровати, свесив ноги, в потрепанных домашних тапочках, на пол.
  - Михал Степаныч, вы же, наверное уже поняли, что я не остановлюсь. Пока могу идти, пока дышу и пока в моем теле есть хоть капля крови, я буду идти к ним. Я не смогу жить, если буду знать, что не сделала всё возможное, что бы добраться до самых близких людей оставшихся у меня в этом мире. Они цель моего пути и цель всего моего существования.
  - Погоди дочка, я сейчас. - Степаныч засуетился, соскакивая с кровати и пытаясь быстро открыть крышку погреба. Немного повозившись с нежелающим открываться засовом, он спустился в погреб, откуда тут же донесся стеклянный звон и звуки падения каких-то тяжелых предметов. Выбравшись из подвала, он протянул девушке сверток, перетянутый серой, местами промасленной тряпицей.
  - Вот. Тут консервы, немного мяса вяленого, крупа. И вот. - Егерь достал из-за пояса довольно массивный, потертый, но явно ухоженный пистолет и два магазина, набитых желтыми цилиндриками патронов. - Это "Стечкин" моего отца. Он с ним всю вторую прошел. Его батальон в окружение попал в сорок первом, только он, да еще одиннадцать бойцов вырваться смогли. Он этот пистолет как талисман хранил, и мне завещал, говорил, что удачу приносит. Бери, бери не отказывайся, мне он ни к чему, я со своей "Сайгой" сжился, мне она удачу приносит. - Произнес Степаныч, и видя, что Вика собирается отказаться от столь щедрого подарка, с решительным видом вручил его девушке.
  Кивком поблагодарив своего спасителя, Вика повернулась к двери и отодвинула засов.
  Прощание вышло каким-то скомканным. Вика еще раз поблагодарила этого доброго, удивительно сердобольного и пронзительно честного мужчину за все, что он для нее сделал. И собиралась было уходить, когда встретилась взглядом со Степанычем. В его глазах стояли слезы, а на лице застыла маска тревоги. Он до сих пор не мог поверить, что эта хрупкая девушка, пережив столько ужаса и смертей, снова найдет в себе силы продолжить путь. - Куда направишься дочка? - Спросил бывший егерь, дрожащим от подступающих слез голосом.
  Вика подняла голову, взглянув на серое, по-осеннему холодное небо, глубоко вдохнула сырой лесной воздух и ответила.
  - Домой, Михаил Степанович. Я иду домой.
  
  С тех пор как Степаныч распрощался с Викой, проводив взглядом её тонкую фигуру, прошло немало времени. Бывший егерь так и жил затворником в своей избушке, изредка выбираясь в небольшое поселение, которое со временем образовалось неподалеку от его заповедника. В такие редкие вылазки, он пополнял, изрядно истощившиеся, запасы продовольствия и патронов. Сдавал на продажу шкуры мелких животных и целебные вытяжки из даров нового Леса, рецепты которых были известны только ему. И подолгу засиживался в, единственной на всё поселение, харчевне, слушая байки заезжих охотников.
  В один из таких походов, сидя в забегаловке за липким от потеков браги и жира, столом, он услышал странный рассказ, потом ставший легендой нового мира. Трое местных охотников за артефактами, наперебой рассказывали хозяину забегаловки о необычной встрече с отрядом из далекого, неизвестного поселения Край. Эти суровые бойцы, якобы научились жить в мире с враждебной природой Леса, и не боялись уходить далеко от поселения в своих поисках. Эти странные люди помогли охотникам выбраться из аномалии, и согласились проводить их через лес, за долю найденных артефактов. Во время очередной стоянки, когда разношерстный отряд расположился вокруг небольшого костра, один боец Края поведал охотникам фантастическую историю. Он рассказал о том, как однажды, в небольшое поселение под Харьковом пришла одинокая девушка. Изможденная и вымотанная до предела, она еле стояла на ногах, но наотрез отказалась от какой-либо помощи. Только сказала, что идет из Москвы и попросила передать её мужу и сыну, что она пришла. Никто ничего не мог понять, откуда она на самом деле, почему так уверена, что её родные здесь. Многие посчитали её сумасшедшей, сбрендившей от долгих плутаний по лесу, но слухи быстро поползли по небольшому поселку. И уже вечером того же дня, к дому местного лекаря, который пожалел девушку и приютил у себя, пришли двое, мужчина и мальчик. Это действительно были муж и сын бедной девушки. Никто не мог поверить, что она в одиночку прошла всю центральную часть России, и добралась до этих мест. Откуда ей было известно о том, что её ждут именно здесь?
  Вся эта история попахивала дешевой выдумкой, о чем тут же сообщил недоверчивый хозяин. Но охотники за соседним столом клялись, что тоже где-то слышали эту историю, и всё это чистейшая правда.
  А после того так все посетители покинули харчевню, хозяин заведения долго смотрел на пожилого отшельника, который с улыбкой сидел над давно опустевшей кружкой чая, и изредка ронял скупые слезы на липкую, от потеков браги и жира, поверхность стола.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"