Отделение полиции в самом Центре послевоенной, только что промытой тёплым июльским дождём Москвы. Пустоватая приёмная, словно из неё специально вынесли всю мебель кроме длинной громоздкой скамьи-дивана - она расположена прямо под бесконечно длинной стойкой дежурного.
Само помещение напоминает вестибюль учреждения культуры: нечто среднее между располагавшимся здесь когда-то музыкальным театром и приёмным покоем санатория "Имени XXII Съезда КПСС", что в Кисловодске. Всё здесь архаичное, громоздкое, резного дерева. В двух метрах от парадной двери, - начинается широкая, но лишь в семь ступеней мраморная лестница, - верхнюю стерегут две дорические колонны. Далее ход преграждает, упомянутые стойка дежурного и скамья, все в резьбе.
Небольшое, в общем-то, помещение залито светом через непропорционально огромные стрельчатые окна, симметрично вписанные по обе стороны от массивной "министерской" двустворчатой двери, - если их обе распахнуть, сквозь неё легко прошествует верблюд, резное изображение которого в натуральную величину, украшает внутреннюю её сторону.
Сначала мы видим троих мужчин, как сразу понятно зрителю, зашедших сюда по служебной необходимости. Они расположились перед стойкой: двое - оперативные следователи - стоят, с ними задержанный рецидивист по кличке Кирпич, в миру Костя Сапрыкин. Он развалился на скамье в вызывающей позе, демонстрируя злобу и презрение к "волкам позорным".
Этих троих вы узнали, - не так ли? ))
Имеется и четвёртый - дежурный офицер отделения, - но виден только верх его фуражки над гротескно высокой, и бесконечно длинной стойкой, отделяющей от "приёмного покоя", пространство, уходящего в глубину таинственно чертога отделения полиции. И целый мир, быть может, скрывается за таинственного вида решетчатой дверью за его спиной.
Сейчас в помещении затишье, такое бывает после бурной сцены дознания прямо по горячим следам и уже состоявшимся "моментом истины", - задержанный изобличён, смят, раздавлен и только что признал совершённое им преступление. Потерпевшая уже отпущена под подписку о невыезде, с предупреждением являться на следственные мероприятия и, в своё время, в суд. Сейчас же виртуоз своего дела, рецидивист Сапрыкин, взмокший, ещё не остывший от интеллектуальной схватки с гением сыска, сидит, откинувшись на резную спинку длинного старинного дивана,
Ему только и остаётся, что скрежетать зубами, что он и делает, при этом нарочито громко дыша носом. Горько и презрительно кривит губы, невнятно бормоча что-то в сторону, и, то и дело мечет угрожающие быстрые взгляды в своего изобличителя. и противника по жизни.
Всего четверть часа назад "следак-важняк" городского уголовного розыска: (Отдел духовных преступлений!) Жеглов прихватил его в трамвае прямо "на кармане" и несколько минут назад, сломал на признание вины. Опер одет в гражданский костюм, брюки заправлены в офицерские хромачи до колен. Дождавшись момента, когда Кирпич смирится со своим провалом, Жеглов сменяет высокомерно-иронический взгляд, да и весь вид на, - почти сочувствующий. Сейчас он говорит по мобильному телефону, у стойки, сначала невнятно, отвернувшись. Громче, внятно, постиаенно оборачиваясь лицом к зрителю.
ЖЕГЛОВ: Так значится, договорились, майор, я его сам оформлю! Что? (смеётся) Да просто парень он, вроде, не плохой, поверим ещё разок. Ну, бывай!
(После паузы). Присаживается неспешно рядом с задержанным, понимающе вздыхает. Сапрыкин вскоре утрачивает почти угрожающий вид, меняет на почти обиженный. Его реально жаль.
ЖЕГЛОВ: Так что, Костя, можем договоримся с тобой, - ты как, согласен? Тогда тебе не больше двушечки светит, а у Кондрата Филимоновича целый букет твоих подвигов имеется. Не пойдёшь мне навстречу, отправлю к ему в отдел, а уж товарищ майор Мурашко своё дело любит, и раскрутит он тебя на полную катушку!
КИРПИЧ: С тебя станется, нацяльник! Про сто знаю, сказу. Давай, банкуй!
ЖЕГЛОВ: (примирительным тоном): Да будет тебе сердиться, Костя! Сам же понимаешь, - такая твоя планида: сегодня ты пан, а завтра попал. Думаешь, я радость сейчас испытываю? Нет, не скажи! Мне по службе полагается другую дичь тропить. А я тут с тобой время трачу. Ну увидел я тебя в трамвае раньше, чем ты меня, да ещё всего такого занятого любимым делом. Случайная встреча! А будь наоборот: ты меня углядел первый, - тогда просто поздоровались бы и разошлись. Ты же знаешь, твоя специализация - не мой профиль.
КИРПИЧ: Хе-хе, нацяльник, так я поверил. Слуцяйностей не бывает! Не-а! Планида, (вздыхает) эт-ты сам сказал.
ЖЕГЛОВ: Раздумчиво): В судьбу, значит, веришь, Костя, - это добре! А ведь и я тоже верю, - значит есть общее что-то в нас... Все мы человеки!
Жеглов медленно тянет папиросу из пачки, долго разминает, вставляет в уголок рта, но не закуривает. Дружески, протягивает пачку Кирпичу. Тот принимает её без энтузиазма, и вынув несколько штук, засовывает в пазухи картуза, остальное возвращает.
КИРПИЧ: Я не курю, ты знаес! Но там, - неопределённо мотнул головой, - пригодятся.
Младший напарник Жеглова, Шарапов - недавно демобилизованный фронтовик-разведчик, на нём ладно сидит офицерская полевая форма, перетянутая портупеей, но без погон. Он весь во внимании, - молча переводит пытливый взор с одного собеседника на другого, понимая, что старший товарищ выстраивает хитрую ловушку Кирпичу - он ежеминутно учится чему-то новому у старшего товарища, и теперь пытается понять, что за игру тот затеял. Шарапов с некоторым даже изумлением наблюдает как лёд отчуждения между, казалось бы, непримиримыми на всю жизнь врагами, быстро тает. Нет, они, конечно, не свои друг другу, но ощущают себя общими звеньями, пусть из разных металлов, но одной на веки цепи.
ЖЕГЛОВ: Так откуда у тебя это флэшка?
КИРПИЧ: У Верки программистки в силиконовую Буру, но в поддавки, перекинулись, а Евгений Петровиц, её двумя кусками на кон поставил, сам знаес, с какими условиями. Ну мне и "подфартило" (показывает жестом кавычки), выиграл.
ЖЕГЛОВ (раздумчиво так): Костя, а вот этот Евгений, ну, Чех... Он как, - чисто-конкретно буддист, или всё-таки дзен?
КИРПИЧ: (Пожимая плечами): Ты знаес, я сам не пойму. По замаскам выходит, вроде конкретный дзогчен, а по зизни, всё таки, - дзен... Но не Бон, - это тоцьно!
ЖЕГЛОВ: А вот с какого будуна понесло его хилять на перекладных автостопом до самого Сахалина, денег что ли у него мало, даже на билет? Так я никогда в это не поверю.
КИРПИЧ: Денег мало? Гы, гы, гы! Антон Палыч музык зазытацьный! Но, хитрый лисовин, никогда не угадаес, сто у него на уме.
ЖЕГЛОВ: выходит по всему, скупой твой Чех, как последний барыга.
КИРПИЧ: Нет, не скажи! Это не про него, тоцьно! Гостям у него всегда полная увага: стол накроет так, сто ломится.
ЖЕГЛОВ: А что на флэшке-то, Костя, тебе сказал Чех?
КИРПИЧ: (С кривой ухмылкой) Ты знаес, у нас лисние вопросы не приветствуются, язык зыво подрезут!
ЖЕГЛОВ: Вот тебе видать и подрезали - шепелявишь. (смеётся, но не зло)
КИРПИЧ: А цё ты дразнися? Я тогда вообсе говорить не буду!
ЖЕГЛОВ: Да ладно, Костя, уж и пошутить нельзя! Я ж по-свойски!
А может ты сам поинтересовался, - что там, может девочки для кобелирующих личностей? (Улыбается).
КИРПИЧ: У меня и дивайса такого нет, - не полагается биообъекту 6-го класса, согласно Конституции, 404-я Поправка. Ты сам мой смартфон только сто в руках держал: Xiaomi- Nipple, корпус фабрично запаянный, звонки только входящие.
Моё дело было той гразданоцке, которую вы отпустили, сумоцку подрезать, и во внутренний кармасек влозыть, а она её отвезёт, кому надо.
(Пауза). Жеглов в продолжение её напряжённо думает. Потом поднимает пронзительный взгляд на Шарапова).
ЖЕГЛОВ: Ну как там, Шарапов, флэшку вставил, получилось?
ШАРАПОВ (достаёт из кожаного офицерского планшета, электронный): Вот, вошла, как родная. Сейчас! Ещё не включал (возится)... Вот!
Передаёт Жеглову. Тот, манипулирует с программами, потом, начинает "листать" странички вверх - вниз.
ЖЕГЛОВ: Так-так-так! Слушай сюда, Шарапов! На своих двоих Чех до Сахалина неспешно тащился для отвода глаз, а целью была Япония! Пусть все считают, мол, на Хоккайдо переправился, - потому что рядом, заодно в Киото! Сечёшь? Там и до Окинавы рукой подать, - как бы сам собой маршрут сложился, тем более по воде решил домой возвращаться... Индию, (многозначительно) как бы заодно посетить, а для публики, якобы оттянуться после трудностей покорения Сибирских просторов, ведь это почитай, почти десять тысяч вёрст пёхом. Теперь ты понял?
ШАРАПОВ: Конечно! (Радостно) Но тогда, всё ясно! И, получается, Глеб, нужно отпускать Груздева
ЖЕГЛОВ: Рано!
ШАРАПОВ: Но Глеб!!
ЖЕГЛОВ: Грибам место в плетённом кузовке. Я сказал!
(Мечтательно): Япония, - вот что меня теперь интересует!
КИРПИЧ: Вот это тоцьно ты про него угадал, Глеб Егоровиць. Темнила Цех, зуткое дело! И есё! Он оттуда сикарную наколку привёз. Цветную! По всей спине Красный Дракон обвивается вокруг позвоноцьника. Позвоноцьник оцень кацественно изобразон: хвост нацинаеца от зопы, а голова, на сее - гы-гы-гы! Но! Без одного глаза, - (со значением) сечёс?
ЖЕГЛОВ: (Жеглов явно "не догоняет" смысл, но с притворной недоверчивостью): Да ну! Прям так-таки без одного... (.)
КИРПИЧ: (горячо) Сам видел! В Сандунах у банщика Вовки Смурного как-то на сутки зависли в преферанс. Вообсе от редко играет, говорит, предпоцитаю по дорогим ресторанам тоску гонять.
ЖЕГЛОВ: А что ж с одним глазком-то, - намёк, что на правёже вырвали, - как тебе язык подрезали?
КИРПИЧ: А цё ты опять дразьнися? Я тада ваабсе с тобой гаваить не буду!
ЖЕГЛОВ: Да ладно, Костя! Ну, не серчай, не удержался... День был трудный, вчера ночь не спал. Сам-то, что думаешь про глаз?
КИРПИЧ: (ещё с остающейся ещё ноткой обиды): Тоцьно не знаю. Но место для второго не с проста оставлено, зуб даю!
ЖЕГЛОВ: На будущее, надо понимать, оставлено! И что же это за будущее?
(Задумался. После паузы Жеглова посещает эврика - щёлкает пальцами): Значится так: встреча у него где-то назначена, Шарапов! Про время её, покамест, ничего не могу сказать - открытая дата, ну как Страшный Суд у этих, других. А вот место... Место встречи изменить нельзя! Вот только где оно?! Думай, Шарапов, думай!
Ш: Глеб, так у Ларисы Груздевой, как бабке не ходи!
ЖЕГЛОВ: Это почему же, - обосновать можешь?
ЖЕГЛОВ: Да ты сам вспомни, Чех Ларисе всякий раз хризантемы приносил, - так?
ЖЕГЛОВ: Ну... Что с того? Дальше, дальше давай!
ШАРАПОВ: А то! Сам в вазу поставит, - и на подоконник, мол, там светлее, а это знак такой на самом деле, ну как профессору Плейшнеру в "В семнадцати мгновениях весны", - место встречи обозначает, вот только - время Чеху неизвестно. Ждал, ждал он, терпение лопнуло, ну и под горячую руку Ларису реинкарнировал.
ЖЕГЛОВ: Погоди, погоди! Причём тут хризантемы, - не пойму?
ШАРАПОВ: Ну как же, - расплывается в улыбке, - хризантема символ Японии! В разведшколе проходили. Эх, если бы не ранение...
ЖЕГЛОВ: Молодец, Шарапов! Вот только квартира Ларисы теперь отпадает, - замазаная она! Где искать другую? Кататься по всей Москве прикажешь, глазеть на подоконники под шансон Шуффутинского "Отцвели уж давно..."?
ШАРАПОВ: А ни к чему это! Хризантема, как и квартира тоже провалена, - отпадает... (Хитро щурясь держит паузу. ЖЕГЛОВ ждёт).
Но это был "План А". Чех осторожный старый лисовин! Наверняка предусмотрел "План Б"... (С хитринкой начинает улыбаться, тянет паузу).
ЖЕГЛОВ: (Кривится явно не в силах спрятать досады, - младшОй начинающий следак явно обходит его знаниями, - вон, на лице 10 классов написано): да не тяни ты чёрную кошку за хвост, да ещё в чёрной комнате! (выдавливает деланный смешок). Выкладывай соображения, наверняка же ничего точно ты сказать не можешь.
ШАРАПОВ: Сказать могу! У Японии есть второй символ, - цветущая сакура..
ЖЕГЛОВ: Чего? Какая ещё сакура?
ШАРАПОВ: Ну, это сорт вишни такой особый, - ягоды не съедобные, но цветёт очень красиво.
ЖЕГЛОВ (иронично): И что же, - сакура эта круглый год цветёт? И где же она в Москве произрастает, на Садовом кольце? Я что-то не наблюдал там по весне скопления японцев. Июль на дворе, отцвели и вишни давно.
ШАРАПОВ: Да ты пойми, Глеб, сакура - это же указатель, стрелка! Ну-ка, напомните, Сапрыкин, где предпочитает Чех "тоску сгонять"?
КИРПИЧ: Где, где? У баб и в ресторанах оттягивается, сам говорил в шутку: "Доведут они меня до цугундера", - смеялся всё...
ЖЕГЛОВ: Так-так-так! Сакура, говоришь? Вишня такая... (смотрит выжидающе на Сапрыкина) Ну давай, Кирпич, колись! Подпольный коммерческий ресторан в Лопахине - "Вишнёвый Сад"! К бабке не ходи!
ШАРАПОВ: (Горячо): Всё сходится! Там его найдём, едем, Глеб! Возьмём тёпленьким. Заодно и Горбатого, если повезёт.
ЖЕГЛОВ: Кому повезёт, у того и петух снесёт, а ты сегодня уже два снёс! Молодец, Шарапов!
ШАРАПОВ: (Улыбаясь во весь рот): А Груздева отпускать надо немедленно! Так я позвоню...
ЖЕГЛОВ: Да не гони ты лошадей, Шарапов! Сначала надо выяснить - дракон тут причём?!
ШАРАПОВ: Ну как же, Глеб! Это же символ их секты Дзен!
Общая мысль посещает каждого из троих, её даже не произносят вслух, лишь коротко обмениваются взглядами и замирают, несколько даже подавленные открытием.
Внезапно из "обезъянника" раздаётся вопль, то позабытый всеми ярыжка, очнувшись от пьяного сна в свою безотрадную действительность, протяжно и горько возопиял: "Мму-у! Хто я?!"
ГОЛОС ЗА КАДРОМ - ЕФИМА КОПЕЛЯНА:
И при возгласе этом, все трое собеседников мгновенно пережили сатори.
И только сидящий за своей постылой стойкой майор милиции, вчерашний фронтовик - герой-пехотный капитан, ничего не слышит, ничего не видит. Безмолвный сидит он, уперев взгляд в разверстую одному ему пустоту, с единственной на все эти долгие часы дежурства мыслью-коаном:
"Пока он безотлучно несёт круглосуточное дежурство, впускает ли его сожительница Клавка, пользуясь тьмой, накрывшей ненавистный ему Рабочий Посёлок, хахаля в их уютную комнатку в бараке?".