Часть девятнадцатая. "Без вины виноватые, или И вроде вам не моск е... так на фига ж в ответ ТАКОЕ..."
Я сел на скамейку, наклоняясь, закрывая мокрое лицо руками, и только сейчас почувствовал, какие у меня холодные пальцы. Они замёрзли без перчаток, которые я снял, еще когда обнимал Яна, но я не чувствовал холода всё это время. Какая же у меня в голове была круговерть, мама дорогая! И как же было плохо там, в груди. Не понимал я, бля, должен ли сейчас чувствовать себя виноватым или нет. Да, я чувствовал вину, но ещё я знал, что всё, что я сказал Святу, правда, и стыдиться мне нечего. Мне было больно за них обоих. У меня было чувство, что я развожу их по разным углам. Я не хотел этого, не хотел! И, наверное, от этого себя виноватым и чувствовал. Опять в мозгу мелькали воспоминания об их отношениях на пандусах, от которых меня тогда нехило переклинило. Сейчас, когда эти кадры всплывали в памяти, хотелось скулить. Несмотря на то, что я знал, они - братья, они - близнецы. Знал, они нужны друг другу, и не сомневался в этом ни на грамм, ни секунды. Знал, что они нужны друг другу не только как братья. Даже сейчас, когда у Яна есть я. И, в общем-то, из-за этого чувства и было теперь у меня болезненное желание их помирить. Я же причина всего этого. Может, я и не виноват, что они оба на меня повелись. Но я знал, что если бы я сам не начал общаться с Яном, то, даже учитывая как я ему нравлюсь, он сам ко мне никогда не подошёл. В этом я был почему-то уверен. А значит, всё у них было бы нормально, да? Нормально... Да понимаю я, что ненормально это по большому счету, но плевать мне было на этот "большой счет". А если, даже не общаясь со мной, Ян всё равно влюбился, не стал бы он меня ревновать к Святу? Кто знает, как всё повернулось, и не получилось бы ещё хуже, чем сейчас? Я закурил, держа сигарету дрожащими пальцами, сжимаясь в комок, прижимая к себе подтянутые колени, пряча в них лицо. Я думал про слова Свята о том, что Ян должен был рассказать ему всё еще до случившегося. Но я ведь не разводил Яна на секс, я даже не намекал на это. И, естественно, ему не о чем было рассказывать брату. Блин, нет, было, конечно, о чём. Мы же встречались, у нас уже были явно большие, чем просто дружеские, отношения. Мы целовались, общались на темы, далекие от дружбы. А он молчал. Молчал, и я об этом знал. Почему он молчал? За меня боялся? За себя? Или что? Наверное, просто знал, что Свят запретит ему со мной встречаться. После всего, что было у него со мной. Этого нашего ублюдочного "перетягивание каната", наших странных отношений. Башку свернуть можно... А всё то, о чём Свят говорил? Так говорил! Я понимал, что если я сейчас обо всём этом начну размышлять, то впаду в ступор и замерзну тут нах, и даже не замечу этого. И тут я вдруг подумал, что не может быть, чтобы Ян уехал домой. И сюда он не придёт, скорее всего. Значит, ждёт? И я пошел в сторону остановки, всё ускоряя шаг, срываясь на бег, вылетая на дорожку, откуда она уже была видна и остановка, и несколько человек на ней. Я лихорадочно искал глазами Мозаика, но он сам меня увидел и вышел навстречу. Я почти остановился, дав ему подойти и тем самым подальше уйти от людей. Он встал рядом и вцепился мне в руку, внимательно вглядываясь в лицо. Я знал, что он ищет на мне следы драки. - Всё о'кей? Он тоже в порядке? Где он? - проговорил Ян наконец-то. Я с облегчением кивнул. Мне почему-то очень важно было знать, что Ян переживает не только обо мне. - В порядке. Он просто ушёл. Мы поговорили, и он ушёл. Я коснулся его плеча, провёл пальцами по руке вниз, остановился на его пальцах, тоже открытых и таких же холодных. У меня стоял ком в горле, и мне так хотелось его успокоить. Обнять, прижавшись холодными губами к уху, и прошептать, что всё хорошо, и со Святом, и со мной. И что с ним, Яном, тоже всё будет хорошо, потому что я никому его не дам в обиду. Никогда. - Он на меня очень злой, да? Я и, правда, не должен был так... он прав, - я видел обеспокоенные глаза Яна, нешуточную тревогу в них, и понимал, что он чувствует себя очень виноватым. - Слушай, давай где-нибудь посидим, а? Там, где можно поговорить, - я тихонько сжал его пальцы, и он кивнул. - Да, пойдём. Тут недалеко кафе есть. Минут через десять мы сидели друг против друга в маленьком кафетерии, в пустом затемнённом углу, в тепле и сжимали замёрзшими руками кружки с горячим кофе. Ян набрал Свята на мобильном, не переставая волноваться, но близнец не отвечал, скинув вызов. Ян выматерился. - Не надо, Ян, дай ему время. Так ты только его ещё сильнее разозлишь. Вернётся домой, пообщаетесь. Ян зло кусал губу, исподлобья глядя на погасший экран. - О чём вы говорили, Дин? - наконец-то отложил он телефон, снова сжимая кружечку пальцами и глядя на дрожащую поверхность ароматного напитка. - Он мне рассказал, Ян, всё то, что ты не смог, - я потёр висок горячими от кружки пальцами, глянул на Яна. Почему-то было ощущение, что он внутренне сжался. - Для него это было непросто, Ян, но мне действительно нужно было знать, поэтому он рассказал... Я запнулся, понимая, что он сделал не это. Свят вылил, выплеснул правду, окатил ею меня. Этот его хриплый шёпот, больше похожий на крик, всё ещё стоял в ушах, и я догадывался, что помнить его буду очень долго. Ян сдвинул с глаз чёлку и смотрел открыто, пристально, и чуть устало. Мне казалось, он хотел увидеть мою реакцию на то, о чём я теперь знаю. О нём.
Я отпил кофе, облизал губы, так и чувствуя на себе его взгляд. - Он очень любит тебя, Ян, - сказал я, и Мозаик нервно сглотнул. - Сказал? Он это сказал? - Да, - я кивнул, - сказал. Он любит тебя больше жизни, и всегда боялся за тебя. Но это и так понятно, Ян. Всё, что он мне рассказал, его отношение к тебе... - я запнулся, - забота. Блин, как же мне было непросто обо всём этом говорить... - И даже то, что сейчас... Его же больше всего обидело то, что ты молчал, понимаешь? Не то, что мы переспали, а именно то, что ты молчал. Он считал, что ты ему доверяешь так же, как он тебе. Ян прикрыл глаза и покачал головой. - Я это понял, но не мог говорить с ним о тебе, Дин. Знал, что он мне начнёт доказывать, что ты просто мною поиграешь и бросишь. Тем более, из-за ваших с ним стычек, разборок, а потом и из-за того, что вы переспали... Я не мог. Мне нужно было самому понять, что к чему. Несмотря на всё то, что между вами было. Эти драки, сумасшедшие взгляды, - Ян закусил нижнюю губу, потом медленно её отпустил. - Ты нравился мне с самого начала, Дин, не меньше, чем Святу. Только Свят мог тебе это показать, даже идиотским способом, подъёбками и тому подобное, а я просто молчал и наблюдал, - он усмехнулся. Я смотрел на него и дышал через раз. Меня волновало то, о чём он говорил, очень волновало. - Знаешь, когда я увидел, что ты приходишь на пандусы, поверил, что неспроста всё это. Значит, что-то будет между нами. А потом, когда я упал... Знал бы ты, как я себя почувствовал, увидев тебя рядом. Такого уверенного, властного.. Я офигел! Я же не видел тебя вечером перед этим. И потом, чем дальше, тем я всё больше западал на тебя. И не мог, не мог я сказать всё Святу, понимаешь? Ян опёрся подбородком о руку и смотрел на меня чуть исподлобья, так, блин... Не знаю.
С нежностью, болью, даже с виной во взгляде. И я кивнул, я действительно его понимал. - Тебе нужно ему всё это объяснить, Ян. Хотя на меня он тоже злой, очень. Свят считал, что я переспал с тобой только потому, что узнал о ваших ТАКИХ отношениях и решил опередить... Как и во всём, в чём мы с ним с самого начала вашего появления в школе соревнуемся. - И что ты ему на это ответил? - тихо спросил Ян, и я видел, что у него расширились зрачки. Настороженный взгляд, ждущий. Я немного помолчал. - Ответил, что он ошибается, сказал, что хочу быть с тобой. Мозаик прикрыл на секунду глаза, как будто расслабляясь, успокаиваясь, но я ошибся. - Но ведь это не совсем так, да, Дин? Выбора ты не сделал, я же чувствую и, если честно, не думаю, что ты сможешь его сделать, - он распахнул глаза и покачал головой. - Не сможешь. "Нет" сказать ему не сможешь. Он замолчал, потом сгрёб чёлку, пропуская пряди между пальцев, поднимая её, открывая красивый лоб. Мазнул по моему лицу взглядом, останавливаясь на глазах, даже, наверное, и не догадываясь, как у меня забилось сердце, и тихо добавил: - Впрочем, как и я. Мне какое-то время пришлось сдерживаться из-за невероятно сильного томления во всем теле, расходящегося волнами от паха. Только что я понял, что мы оба погрязли в Святе по самое не могу. Странная зависимость для нас обоих. Но с этим, как я понимал, мы ничего поделать не могли. - Ты любишь его, - смог наконец-то я выдавить из себя. Ян отпил кофе, медленно, как-то обреченно кивнул. - Да. Он такой, сука, невыносимый, независимый. Я его ненавижу иногда, и мне очень часто хочется его убить, - он усмехнулся. - Но я очень его люблю. Это сильнее меня, Дин. Для меня он намного больше, чем просто брат. - Я это уже понял. По-другому было бы, наверное, даже как-то неправильно. В вашем случае. Я улыбнулся, Ян кивнул и невесело усмехнулся. - Никогда не думал, что у меня может вот так получиться. Парень, от которого я без ума, так же будет болен моим братом, как и я. Пипец. Я выдохнул и замер, стискивая зубы до ломоты в скулах. Я тоже не думал, когда увидел их впервые, что буду болеть этими двумя. Мы помолчали, я видел, как Ян кидает напряженный взгляд на мобилку. Как же я его понимал в эти минуты! Но я знал, что Свят не позвонит. - Он сказал, что у тебя депрессия была, - тихо сказал я, и Ян вскинул на меня взгляд, а потом медленно кивнул. - Помнишь, ты спрашивал меня, почему я не ношу линзы? - Да. Ты ответил, что у тебя аллергия на них. - Так вот, когда мне их купили, первые пару дней я не знал, куда девать себя от счастья, - Ян усмехнулся. - Вёл себя, как придурок: напяливал их и шлялся там, где народу побольше, откидывал чёлку и смотрел людям в глаза. Впервые не видел вытягивающихся, удивленных рож, не слышал насмешек, шепота за спиной, не видел, как люди показывают на меня пальцами. Ты не представляешь, как это было здорово! Открыто смотреть в глаза и не стесняться. Я слушал Яна, и у меня ныло сердце, я уже понимал, почему у него была депрессия. - А потом начали болеть глаза, и врач сказал, что это аллергия. Что заменить на другой материал невозможно, и что я не смогу ими пользоваться. И всё, пиздец, закончился мой праздник! Господи, как же было обидно за него! Как всё давило там внутри меня от ощущения его боли. - Вот тогда и началась депрессия, хотя не сразу. Я перед этим истерику дома закатил. И такую, блядь, что разхуярил всё, что успел, порезался чем-то, даже не знаю чем. Нет, я не специально. Меня Свят тогда остановил, но... - Ян покачал головой. - После этого депрессняк и навалился. Я молчал, видел, что Ян собирается с силами, чтобы рассказать дальше. - Я вообще был никакой. Ни жрать не хотел, ни пить, ни видеть никого. Закрывался у себя в комнате и лежал днями и ночами. А Свят... Лето же, прикинь. Каникулы только начались, а он со мной почти три недели проторчал безвылазно. Я не знаю, как он смог меня вытерпеть. Такого. Меня же матери врачи предлагали в больницу положить, а он не дал. Скандал ей закатил, - Ян закрыл глаза, потерев лоб пальцами. - Таблеток столько выжрал за это время, пипец. Вернее, это Свят заставлял их принимать. Так боялся, что меня могут забрать... Ян достал пачку сигарет, открыл её, закрыл, а я молча следил за его действиями. - Ну, как-то отпустило постепенно, прошло. Я смог успокоиться, в конце концов, наплевав на все. А потом... Да ты и сам знаешь, если Свят рассказал, - он прикрыл на секунду веки. У меня взмокло над губой, когда я услышал, каким тоном Ян сказал последние слова, и, даже не задумываясь, видят это или нет окружающие, накрыл его руку своей: - Ян, я знаю, что произошло тогда. Это уже позади. Нужно это забыть, не стоит вспоминать, слышишь? Оно прошло, и пусть так и будет. Близнец не моргая, секунд десять смотрел на мою руку, потом медленно поднял взгляд на меня, на лицо, и смотрел на глаза, на губы. Внимательно, как будто пытался что-то прочесть по выражению моего лица. - Прошло, ты прав, - свёл он брови, потом расслабился. - А ты знаешь, что Свят начал встречаться с парнями, чтобы меня не трогать? Я сглотнул и кивнул. - Да. Он сказал. - Вот и прикинь, как из-за меня он... - Ян запнулся. - Получается, что это я его развратил, блин. Подтолкнул к такому сексу. Он ведь до этого про парней и не думал, Дин. Я не знал, что на это ответить, не знал, как его успокоить. Нечем было. - Да, я знаю, как он сейчас обижен. Я повёл себя как ублюдок по отношению к нему. А если бы он на самом деле был в тебя влюблён, а я вот так... - Нет, Ян. Этого нет. Другое тут, ты же понимаешь. Тут с тобой всё связано, с вашими отношениями. Всё будет хорошо. Поговорите, он тебя поймёт и простит, слышишь? Ян кивнул. - Я действительно хочу, чтобы он меня понял, Дин. - Он поймет. Попсихует, повыпендривается для вида и простит. Нужно немного времени, Ян. В тот вечер мы, ещё посидев вместе примерно час, разъехались по домам. Ян спешил домой, надеясь, что Свят уже вернулся, и что они смогут нормально поговорить.
Я прекрасно понимал его тревогу, желание скорее объясниться, но чувствовал, что так быстро не получится, хотя и пытался успокоить Яна. Да, я чувствовал, что примирение не будет быстрым, но никак не мог предположить, что оно окажется настолько долгим.
Часть двадцатая. "Китайская стена в действии, или "Ну и запросы у вас..." - сказала база данных и повисла"
В тот же вечер, около двенадцати, Ян мне позвонил. Я ответил с замирающим сердцем, не зная, чего ждать от этого звонка. - Он не пришёл домой, Дин. Позвонил маме полчаса назад, сказал, чтобы она не волновалась, что будет на квартире, ну, на второй, в нашем доме. Он не хочет меня видеть, не хочет! И ещё мама сказала, что он, судя по голосу, почти пьяный. Ян был очень взволнован. Я успокоил его, как мог, сказал, что если Свят позвонил, то всё нормально. Даже если и выпил немного, ничего страшного, тем более, что он не шляется непонятно где, а уже вернулся, пусть и не к себе домой. Но всё это было только начало. Начало нервотрепки - для нас обоих. Хотя, конечно, это было нелегко и для Свята. В этом, за всё время отчуждения, не сомневался ни я, ни Мозаик. Свят оказался очень упрямым, зараза. Таким упрямым, что в течение следующих трех недель сводил с ума, и своего брата, и меня заодно с ним, своим упорным нежеланием не просто мириться, а даже идти на контакт. Это было не очень весело, хочу я вам сказать. Он игнорировал Яна полностью. Дома, в школе, везде. Этот гад его просто не замечал. Как выразился Ян, рядом с братом он начал себя чувствовать назойливой галлюцинацией. - Он смотрит мимо меня, понимаешь? Смотрит сквозь меня, сука! Как через стекло. Он не хочет меня замечать! Да, я видел, что это было именно так. Он не прогонял Яна, нет. Он просто ничего не отвечал ему на вопросы, даже промолчал тогда, когда через пару дней дома, на кухне, Ян не выдержал и, вцепившись ему в рукав, рванул на себя, матерясь и прося, чтобы он хоть как-то ответил. Бесполезно. Свят просто освободил руку и ушел. - Бля, видел бы ты его глаза, когда он на меня глянул! Мне показалось, что он посмотрел на меня, как на букашку! Маленькую и ничтожную, которая не заслужила и капельки внимания. Знаешь, мне хотелось, чтобы он меня избил, - пожаловался тогда Ян. - Ну, пусть бы так, понимаешь? Все, что угодно, только не это равнодушие. А я ответил, что потом бы убил его. Ян заскулил и прижался лбом к моему плечу. - Я ненавижу его, Дин. Ненавижу! Только пусть он меня простит, а? Мне тогда реветь хотелось, а ещё убить упрямого твинса. Несмотря на то, что я осознавал, что слова о ненависти были лишь словами, я же понимал, как херово у него на душе. Свят действительно сводил брата с ума. Не легче было и мне. По крайней мере, я так думаю. Было больно видеть эту беспросветную тоску в глазах Мозаика. Она мне душу сминала, как клочок бумаги в кулаке. Как Свят вёл себя со мной? На четвертый день ссоры, в школе, когда я подошел к нему и попытался открыть рот, он взял меня за руку и тихо, но очень внятно и доходчиво сказал: - Одно слово о Яне, и я уйду. - Свят, ну нельзя же так! - простонал я. - Ему же херово. Он отпустил меня, усмехнулся и ушёл.
Я не мог ничем им помочь, вот это и убивало. Свят не отвечал на звонки, ни мои, ни Яна. Он почти не бывал дома, то пропадал где-то, то был на второй квартире. Он делал всё, чтобы видеть брата как можно реже, а когда всё-таки бывал дома, то, как я уже говорил, просто не обращал внимания на своего близнеца.
- Дин, ты посмотри, он же, бля, скоро исчезнет, похудел. Ну, что он жрёт-то? Дома и не бывает практически. Мама тоже не понимает ничего, а что я ей объяснить могу? - Ян стонал от всего этого. Ему так хотелось быть сильным в этой ситуации, но он не мог. Не мог заставить брата общаться. Да, я тоже заметил, как Свят осунулся, и, наверное, это видели все вокруг. Нет, он не перестал быть таким, как раньше. Со всеми, кроме брата. Он общался, балагурил и был душой компании. Даже меня подъёбывал не раз за это время. Но я бы многое отдал за то, чтобы он перестал игнорировать Яна. Мы часто встречались с Яном в эти дни. Нет, секса не было, как-то не до этого нам было, блядь... Я забирал его из дома к себе, мы даже уроки вместе делали, благо, что одни и те же. Просто я очень боялся, как бы Ян в депрессняк не занырнул. Вот это действительно пугало, нужно было сделать всё возможное, чтобы такого не произошло. Мне повезло, что Ян очень понравился моей маме, она с удовольствием его принимала у нас. И для меня это было очень важно, потому что я понимал, почувствуй Ян хоть каплю неудовольствия или неприязни - пиздец! Он не стал бы больше приходить ко мне. С отцом тоже не было проблем. Он здоровался с Яном за руку, по-мужски встряхивая ее, улыбаясь, интересовался, как дела. И ещё, с приездом отца появилась возможность брать его "БМВ", которую он мне доверял уже давно, зная, что я вожу очень аккуратно. Мы иногда забирались в машину и катались по вечернему городу, по окраинам. Заходили в маленькие кофейни, пили кофе, фигню всякую покупали, когда хотелось перекусить. Или просто останавливались, разговаривали, слушали музыку, курили и целовались в машине до одурения, до скулежа, до опухших губ. Да, мы были вместе. Нам это было необходимо. Но при всем при этом нам не хватало его. Этого гада не хватало так, что иногда выть хотелось. Чем дальше, тем всё сильнее я злился на этого упрямца. Мы старались не говорить о нём, но это плохо удавалось. Все разговоры, в конечном счете, сводились к нему. Для Яна Свят был тем человеком, который находился с ним рядом с самого рождения. Всегда. Он не помнил себя без него. Сами можете представить, как Ян себя чувствовал сейчас. Дни проходили, но ничего не менялось. Через полмесяца после начала ссоры я, зная, что мои предки на выходные сваливают к бабуле, собирался на целый день вытянуть Яна к себе. Безумно хотел побыть с ним наедине. Я, конечно, говорил, что мы были с ним и у меня, и в машине, но дома всегда были предки, а в машине разве расслабишься по полной! Правда, мы там и не пытались. Но, если честно, даже в этот день я не был уверен на все сто процентов, что у нас будет секс. Нежные глупости, обжимания, тискания, не без этого, конечно. Мы вообще не могли с Яном быть рядом и не касаться друг друга. Это была как паранойя какая-то. Хоть немного, хоть пальцами по руке, так, чтобы это было незаметно для других. А в пятницу, блин, вообще дико получилось. Мы шарахались с ним по центру, гуляли, а назад пришлось ехать в толпе в трамвае. Я встал за ним, чуть справа, впритык, и через несколько минут от его близости у меня начала кружиться голова. Мне ужасно хотелось залезть рукой ему под куртку, прижать к себе, провести ладонью по впалому животу, вырывая из него тихие, хриплые стоны. Как же я хотел его! И я понял, что и он хотел, когда, не выдержав, взял его руку и, заведя её назад, прижал к себе, к паху, и со сбивающимся дыханием почувствовал, как он его сжал в ответ. О, блин, я не знаю, как сдержался, чтобы не заскулить, у меня аж в мозгах помутилось. А потом он выходил на своей остановке, и я увидел выражение его глаз. Оттуда смотрел Свят. Когда в школе я физически чувствовал его желание меня отыметь. От этого мне стало не по себе, но я захотел Яна ещё сильнее. Поэтому, когда мои предки сказали, что уезжают, я чуть не заорал от радости. Да, я надеялся, что Ян захочет меня. Из-за Свята в эти непростые дни у него было подавленное настроение, и напрашиваться на секс было как-то не айс. Только надежда умирает последней. Ну, может, не полноценный секс, я бы не настаивал на этом, но хотя бы удовлетворить-то друг друга мы можем, правильно? Он пришел, зная, что я один. Конечно, я его предупредил по телефону. Несмотря на то, что мы почти не расставались, сейчас мы оба были смущены. Я видел это по его глазам. А ещё я видел в них желание, открытое и искреннее. Всё это воспринималось как передышка в напряжённом ожидании перемирия со Святом. И, наверное, эта пауза была очень важна, и хорошо, что мы вовремя смогли её заполучить. Ещё на кухне, где мы пили кофе и общались, я почувствовал, как нас начинает вставлять друг от друга. Медленно, но верно. Ян курил, рассказывая о новых программах, которые закачивал вечером с и-нета, а я смотрел на его пальцы, держащие сигарету, на руку, тонкую, изящную кисть, охваченную кожаным браслетом. Смотрел, как он поднимает её к чуть пересохшим губам, чтобы затянуться, и останавливал взгляд уже на них, на бледных, но таких манящих. Смотрел, как он выдыхает дым, потом сглатывает, проводит языком по нижней губе, отводит с лица непослушную прядь волос и снова что-то говорит. А я продолжал тихо переться от него такого. Наверное, я бы начал целовать его ещё на кухне, если бы не звонок предков, прервавших мое полусдвинутое по фазе состояние. Получилось так, как получилось. Я остался попиздеть с мамулей, а Ян оставил меня и, чтобы не мешать разговору, пошёл в комнату. Когда я вошел в спальню после разговора, Мозаик стоял возле окна, спиной ко мне. Играла музыка, и я знал, что он не услышал моих шагов. И не знал, о чём он думает, стоя неподвижно возле окна и глядя в него. Мне просто до одурения хотелось подойти и обнять его. Да, я подошёл, но не обнял сразу. Я стал близко, очень близко, и он почувствовал меня. Это было так похоже на вчерашнее состояние, когда я сходил с ума в трамвае, стоя позади него. Я помнил, как мне невыносимо хотелось обнять, почувствовать ладонью его обнажённый впалый живот, до зубовного скрежета хотелось услышать его стон. А сейчас, когда мы были одни, я знал, что это возможно и что так и будет. Потому, что мы оба хотим этого. Он опустил голову, поглядывая на меня искоса, я заметил по чуть расширяющейся, мерно вздрагивающей грудной клетке, как учащается дыхание Мозаика. Знал и чувствовал, что его крыша так же трещит и клонится. И я, не имея больше сил так издеваться над нами обоими, обнял Яна за тонкую талию, прижавшись к его спине. Всем телом, касаясь его головы, зарываясь лицом в пахнущих шампунем и сигаретами волосах. Чувствуя его руки, его тонкие пальцы, сжимающие мои, и то, как он отвечает телом на прикосновение к себе, расслабляясь всё больше, всё больше доверяя. Это было так... чёрт! Я провёл рукой вверх, к его груди, ещё сильнее прижимая к себе, сминая на нём тонкий свитер. И такое во мне творилось! Сумасшедшая нежность плавила мне мозг, не давая нормально дышать. И я гладил его грудь, живот, так и не повернув к себе лицом, вжимаясь в спину. Сдерживал стоны, втягивая воздух сквозь зубы, но не торопился задрать на нём одежду, так как знал, что спешить нам некуда. Ян повернул голову, и я поймал его губы, горячий язык, почувствовал вкус сигаретного дыма, смешанного с кофе. И целовал его, целовал, ловя его откровенные стоны и отвечая своими, когда уже не было сил их сдерживать. Убирал волосы с лица, щеки, открывая красивую скулу, ушко. И когда столько адреналина было в крови, что от желания стали дрожать колени, я задрал на нём свитер и футболку, держа её одной рукой, а второй начав гладить его живот, выступающие ребра, грудь, касаясь пальцами колечка в соске. Ян рвано выдыхал в ответ, сжимая мне бедра тонкими, но сильными пальцами, гладя, теснее прижимая к себе. А потом я опустил руку на его бедро, на низко сидящий пояс джинсов, пробрался под него пальцами, и погладил там, где уже чувствовался выбритый лобок. Ян выгнулся, впишись в руку, ласкавшую его, а потом сам взял её и положил себе на пах, и я его сжал. О, там уже было что сжимать! - Пожалуйста, - вырвалось у него, и я знал, о чём он просит. Улыбнулся в горячие губы, касаясь их. - Ты считаешь, что меня об этом нужно просить? - прошептал я, и Мозаик промычал, облизнулся и укусил меня за губу, а потом зализал. И я ласкал его через упругую ткань джинсов, а он двигался навстречу моим пальцам, шипя и поскуливая. Я аккуратно мял его пах, яйца, гладил внутреннюю сторону бедер, второй рукой прижимая к себе, положив её ему на грудь. А он так и впивался в мои бедра, ягодицы, иногда запуская руку между нами, и тоже сжимал мой пах. А потом я расстегнул на нём джинсы, погладил член через тонкие боксеры. - Дин. Ди-и-ин... - Скажи, скажи, чего ты хочешь, Ян, - прошептал я, теряя от этого парня голову, остатки разума и воли, сходя с ума, - я всё сделаю, слышишь? - Да, - снова горячий выдох в ответ, и он сам сунул мою руку к себе под бельё. Чёрт, там было горячо, нежно и мокро, потому что мы оба истекали так, что это уже не шутки. И член, как кол, со взбухшими пульсирующими венами, подрагивающий в моих пальцах. И моя крыша в уже очень аварийном состоянии! Я хотел его так, что яйца ломило. - Ян, - это уже я шептал, как в горячке, оттого что пёрло, как от какой-то нехило вставившей дури, и оттого что я уже такой мокрый, блядь, везде. Шея, спина, виски, лоб, и в штанах, ёп. - Разреши... хочу... Не могу больше! - Тут, Дин, пожалуйста, - вдруг попросило черноволосое, сводящее меня с ума создание, и я понял, что он хочет стоя. Ничего себе! О'кей, стоя так стоя. Не отходя от него, я расстегнул на себе джинсы, стянул футболку, а потом снял с Яна свитер, майку, так и не разворачивая его к себе лицом. Положил руки на худенькие плечи, сжимая их, откидывал носом волосы с его шеи и целовал её. Влажно, осторожно, как бы ни было тяжело сдерживаться, не давал себе втягивать нежную кожу до засосов. И так же ласкал ладонями, пальцами его обнажённый торс, опускаясь всё ниже, и, чувствуя, что я уже на пределе, стянул с него джинсы вместе с бельем, спуская их ниже задницы. Опустился и сам, расстегнув перед этим свои джинсы и сдёрнув их, чувствуя мокрые от смазки боксёры. Я целовал спину Яна, его выступающие лопатки, маленькие родинки, позвонки, поясницу, ямочки на ней, а потом и упругую попку. Никогда я этого ещё не делал. Ян опёрся руками о подоконник, склонив голову вниз, тяжело дыша, а я, стоя на коленях, влажно целовал нежную незагорелую кожу, а он под моей рукой прогибался в пояснице. Ох, мать моя женщина... Знаете ощущение в сексе, когда чувствуешь, что вот сейчас, в эту минуту, сделаешь всё? Всё, что считал для себя неприемлемым, чего никогда не хотел с другими, а с ним, с ним сделаешь, с ним - хочешь. И чувствуешь, хочешь так, что понимаешь, не сделаешь - сдохнешь. Вот такое у меня было ощущение, и я делал то, чего не делал раньше. Я никогда и никому не лизал задницу, ни в прямом, ни в переносном смысле. Ни ягодиц, ни уж тем более промежность, а сейчас я не мог этого не сделать. Я не знаю, безумие, помутнение, сильнейшее желание, передоз адреналина или что. Но так было, и этому желанию я не мог сопротивляться. Я хотел и делал. Целовал и ласкал языком нежную, розовую, почти безволосую кожу промежности, аккуратно захватывал губами подтянутую мошонку, перекатывая языком шарики яиц, отпуская, разводя большими пальцами ягодицы, и лизал уже там, подрагивающую дырочку, чувствуя, как у еле дышащего Мозаика дрожат колени... Когда Ян расслаблялся или зажимался, матерясь, шепча мое имя, я понимал, что в такие секунды он боялся кончить. Как, впрочем, и я. И тогда я сильно сжимал свой член через боксеры. А потом я сдернул с него джинсы вниз, помог их снять совсем, не смог удержаться, чтобы не провести руками по стройным ногам, красивым бедрам, испытывая головокружение. Поднялся и Ян, развернувшись, взял мою голову в ладони, поцеловал властно и глубоко, взъерошивая пальцами волосы, скуля и тяжело дыша, а потом оторвался от меня и прошептал: - Давай, Дин, я хочу, - и сам содрал с меня боксёры вниз на бедра, обнажая член. - Ян, смазка, резина... надо, - шептал я ему в губы, а он отрицательно покачал головой, резко присел, вобрав член в рот так, что я чуть воздухом не захлебнулся от рванувшего в мозг сумасшедшего восторга и кайфа. Несколько движений, от которых уже почти кончаешь, а потом он оставляет на члене свою слюну, поднимается снова к губам, целует и шепчет: - Пусть так, ладно? - и поворачивается ко мне спиной, выгибается, наклоняясь. - Ты псих, Ян, будет больно, слышишь? Ты же эмо, а не мазохист, м? - Я знаю, Дин, пожалуйста... - Ну, еп же, Ян! Второй раз в жизни трахаться собираешься! Я же порвать тебя могу, придурок! - Ты обещал - всё, что я захочу. - О, мама! - простонал я и с трескающимися со звоном мозгами, облизав пальцы и закусив до крови губу, попробовал войти в упругую дырочку, горячую и такую соблазнительную. Палец прошёл без труда, я попробовал ввести второй, целуя влажную кожу на спине Мозаика, и через пару секунд вошёл и он. - Всё хорошо, - шептал я, успокаивая нас обоих. Хорошо? Без резины и смазки я никогда не трахался. Нет, в этом смысле, я ничего не боялся. Я ему верил, и Ян, судя по всему, мне тоже доверял. Я боялся другого - причинить ему сильную боль. Но сейчас было не до размышлений. Он хотел меня, вот так. Я жаждал его не меньше. Я начал входить в него и застонал, понимая, насколько без резины это чувствительнее! Он такой горячий и упругий. Пульсирующий, доверяющий... Сводящий с ума красивым телом, нежной кожей, сексуальностью и просто тем, что хотел меня. Я одним плавным и сильным движением вошёл в него, и почти сразу Ян оттолкнулся от подоконника, распрямляясь внезапно. Я, обалдев, прижал его спиной к себе, дрожащего, влажного всего, впивающегося в мои бедра пальцами, прерывисто выдыхающего со стоном. И понял, как ему было больно! - Ян... чёрт, - я понимал, что зря мы это затеяли, не надо было так. - Ну, я же говорил, блядь! - Всё о'кей, - шепот в ответ, и я, коснувшись его щеки губами, почувствовал, как Ян постепенно разжимает пальцы на моих бедрах. - Я сам хотел, всё нормально... уже. Я осторожно развернул к себе его лицо за подбородок, целуя в губы, едва касаясь их языком. - Пиздец, два придурка, - прошептал я. - Если я тебя порвал, я "убью себя ап стену". Ян вымученно улыбнулся: - Нет, все нормально. Я хотел тебя, хочу, на живую, понимаешь? - Угу, хотел и получил. Только жопа твоя ни хуя мне за это спасибо не скажет. - Я с ней сам разберусь, угу? - он несильно засосал мою нижнюю губу и отпустил, горячо прошептав, - давай Дин, я хочу... А потом отстранился, снова наклоняясь вперед, погладив меня по обнажённым бедрам. И вы сами можете представить, насколько аккуратно я его трахал после этого. Меня пёрло, мне безумно хотелось набрать темп и входить в него глубоко и резко. Но я этого не делал, не мог позволил этого себе сейчас, когда даже не знал наверняка, что не порвал его. Нет, я его не порвал. Это на самом деле было для меня важным. Когда увидел свою сперму, стекающую по его бедру без следов крови, то на радостях чмокнул в розовую ягодицу. - Слава яйцам! Иди ко мне, мазохист ты мой, ненормальный. Сам, бля, и меня втянул, да? - я аккуратно притянул его к себе, заставив оторваться от подоконника, чувствуя, что он еле держится на ногах. - Не будешь "убиваться ап стену"? - улыбнулось замученное, оттраханное без смазки и презерватива мое необыкновенное разноглазое чудо, пачкая меня спермой, которую он размазал, кончая, по своему животу. - Нет, буду жить. Половой жизнью, - я сказал ему на ушко, прежде чем лизнуть его. А потом отступил назад, к постели, сел сам и заставил Яна сесть мне на колени, лицом ко мне. Он сел и обнял меня, вжимаясь лицом в шею. Приходил в себя, отдыхая. А минут через двадцать, когда уже немного прошла слабость в коленях, мы залезли под душ - взмокшие и все в сперме. Да. Вот такие у него сегодня были странные желания. Стоя. Без смазки. В него. Но это были не последние странности для меня в этот вечер. Была и ещё одна, но уже не просто странность. Для меня это было почти потрясением, окончательно раскрошившим мой и так больной твинсами мозг. Это были всего нескольких простых слов, сказанных хриплым шепотом мне в губы, под шум падающих на нас упругих струй теплой воды: - Люблю тебя... очень...
Вот так вот. Ты ещё дышишь, Ангел? Поздравляю.
Часть двадцать первая. "Жить легко очень трудно, или Чем глубже голова в песке, тем беззащитней твоя жопа" Я сидел на постели, накинув мамин банный халат, курил, поставив перед собой пепельницу, покачивая головой в такт негромко играющему на компе "Prodigy", и смотрел на Яна. Закинув руку за голову, тот лежал на постели в одних расстегнутых джинсах, натянутых на влажное тело. Я любовался на его мокрые чёрные волосы, так обалденно раскинувшиеся на белой подушке, на тонкие пальцы, теребящие кожаный напульсник, лежащий рядом на постели, снятый им перед душем. - Не холодно? - я провёл пальцами по его животу, и он вздрогнул от сжавшихся мышц. - Нет, - хмыкнув, поймал мою руку. - Щекотно же. Я улыбался, а он разжал пальцы, не убирая руки с моей, не отрывая взгляда от моего лица, а потом приподнялся, опершись на локоть, оказываясь ко мне поближе. Я тихонько гладил его пальцы, сам плавясь от этих прикосновений. В комнате царил полумрак. Начинался вечер, и можно было включить свет, но нам не хотелось. - Останься у меня сегодня, а? Было бы здорово, Ян, - тихо попросил я, на самом деле желая этого так, что под рёбрами ныло. Мозаик забрал из моих пальцев сигарету, затянулся, выдохнул, вернул обратно. Сел, обхватив колени и пристально глядя на меня, сглотнул. Потом убрал с моего открытого плеча мокрую прядь волос, закидывая её на воротник халата. - Я бы хотел, Дин, очень, но Свят последние дни ночует дома. Приходит вечером, и я надеюсь, что он всё-таки, зараза такая, обратит на меня внимание. Понимаешь? Я выпустил дым вверх, не спеша стряхнул пепел. - Хочешь оказаться рядом, когда ему этого захочется? - спросил я, глядя на Мозаика, следящего за сигаретой в моей руке, и добавил, - если вдруг ему захочется, да? Ян кивнул: - Типа того, - снова взял у меня сигарету, затянулся и вернул. - Как ты думаешь, долго он тебя ещё так мурыжить будет? Раньше было что-то подобное? Ян отрицательно покачал головой и на секунду упёрся лбом в своё колено. - Было по мелочам, так, фигня разная, - вздох, который Ян пытался скрыть, но не получилось. - На день-два, не больше, даже тогда, когда он понял, что я, скорее всего, гей, не было чего-то подобного. Я напрягся: - В смысле? Ян поднял голову: - В смысле... Свят же не с рождения знал, что я гей. Он должен был это как-то узнать, правильно? Тогда, Дин, когда я влюбился в парня... До него же и не было ничего, что говорило бы об этом. Вернее, об этом не было разговоров, понимаешь? Свят встречался с девчонками безо всяких проблем. Мне этого не было нужно на самом деле, но Свят считал, что я просто стесняюсь, и я его не переубеждал. Ян коснулся моей голой коленки, выглядывающей из-под халата. - А я давно чувствовал, что меня влечет к некоторым парням, молчал только. Не думал, что это серьёзно, до того, как... - он покачал головой. - А потом, уже когда скрывать стало невозможно, рассказал ему всё сам. Рассказал, что целовался и что мне это нравится. Я затянулся и нервно затушил сигарету. Да, меня это напрягало! По-моему, я впервые почувствовал на своей шкуре, что такое ревность. - Тогда он орал, как ненормальный. Орал, что ему не нужен брат-пидор, что я действительно урод, блядь, моральный урод. У меня округлились глаза. Я смотрел на Яна и не понимал, почему об истерике брата говорит так спокойно. - Орал, орал... а потом обнял и сказал, что любит меня даже таким. Сука. Я расслабился. Вот честно, никогда меня не трахали чужие проблемы, чужие жизни и отношения, но появление этих фриканутых клонов в моей жизни заставило что-то поменяться у меня внутри, я это чувствовал. - А тут, блядь, третья неделя пошла... пипец, - Ян со стоном снова опустил лицо в колени. - Ну, сколько можно, Дин? Да, я понимаю, что виноват, но я же просил прощения! И сколько раз пытался поговорить, объяснить всё - он же не слушает, зараза! Как же было тяжело понимать, что помочь в этом не можешь, как бы сильно этого не хотелось. - Ебальник ему набить, что ли, а? - я, прищурившись, смотрел на Яна, как он медленно поднимает голову, видел его глаза, в которых были то ли смех, то ли слезы, а на губах то ли улыбка, то ли оскал. - Лучше убить сразу, суку такую, чтобы не издевался больше, - проговорил он. Я, засмеявшись, притянул его голову к себе, прижался губами к влажному виску и прошептал: - Всё будет хорошо. Он сам скоро не выдержит. - Думаешь? - потёрся Ян о мою щеку носом. - Уверен. Мы помолчали немного. А я так и прижимал его голову к себе, лаская пальцами затылок под влажными волосами. - Ян, можно вопрос? - тихонько спросил я, решаясь спросить о том, что давно не находило ответа в моей голове. - Конечно. - Ты только, если не захочешь отвечать, так и скажи, окей? Я не обижусь. Просто тема такая, бля. - Я понял, Дин, - Ян отклонился, чтобы видеть мои глаза. - Спрашивай. - Я это... - я шмыгнул, отвёл глаза, поковырял пальцем нарисованный цветок на халате. - Свят мне рассказал, что когда ты пропал на сутки после того, как он... ну, тому парню морду набил за тот спор. А потом ты вернулся и... Я замолчал. - Что, Дин? - Ян убрал волосы, упавшие мне на щеку, за ухо. - Продолжай. - Ты действительно... - я поднял голову и наткнулся на его пристальный взгляд, - хотел, чтобы Свят стал твоим любовником? Почему, Ян? Почему - он? Губы Мозаика вздрогнули. - Сигарету дай, Дин, - я протянул пачку, а через секунду сам выбил из зажигалки огонек, глядя, как он затягивается, нервно и глубоко. - Ян, слушай, если это тяжело, просто пошли меня с этим вопросом на хуй, а? - я на самом деле уже пожалел, что спросил об этом. Вот же блядь, ну, на хера бередить всё это? - Нормально всё, - Ян даже попытался выдавить из себя улыбку. Кивнул, глядя на кончик зажжённой сигареты, затянулся, и в начинающемся сумраке очень ясно был виден огонёк, разгоревшийся возле его лица, а затем почти сразу погасший. Шумный выдох. Пару секунд молчания. - Тогда, во время депрессняка, Свят возился со мной так, как мать не возилась, - Ян усмехнулся. - Он ей этого просто не позволял, даже когда у неё на это время было, прикинь. Я попытался улыбнуться в ответ. - Жрать заставлял, умывал меня каждое утро, руку мою держал со щёткой зубной, даже купал. Лето же, жарко. А я, блядь, как зомби, - последовала затяжка, выдох в никуда. - Набирал в ванную воду, сам раздевал и запихивал меня туда. Я не знаю, откуда в нём столько терпения. Не задумывался, не до этого было. Тогда мне хотелось, чтобы меня просто оставили в покое и не кантовали, а он, - Ян потёр лоб пальцами, - он часто спал со мной, приходил и ложился рядом, прижимался к спине и засыпал. Или, когда было жарко, просто брал меня за руку. Это я потом уже понял, что ему очень важно было знать, что я рядом, что ничего не с собой не сделаю, свалив по-тихому, пока он спит, и поэтому он вот так... После пары затяжек и молчания Ян стряхнул пепел. - Я, когда стало полегче, начал чувствовать, насколько мы с ним близки. Не смогу сейчас сказать, хотел я тогда большего, чем было, или нет. Но иногда, когда он меня обнимал, это было приятно. Было спокойно в его руках. Мне нравилось ощущать прикосновения, слышать его тихий голос, а ещё нравилось слушать, как бьётся его сердце, когда он спал, прижавшись ко мне, - Мозаик усмехнулся, покачав головой, кивнул. - Вот, наверное, всё это и повлияло на дальнейшее. Я про то, что мне он на самом деле стал ближе, чем брат, - Ян прикоснулся пальцами к своей груди. - Вот тут. Тогда ещё пока только так. До самого того случая. Он замолчал, откинул чёлку. - Да, я влюбился, но не знал, что ОН просто играет со мной. А может, я просто перенёс свои чувства к брату на того парня? Я сглотнул, положив руку на его костлявое колено, погладил. Мне очень хотелось, чтобы он всё это воспринимал не так остро. - Всё может быть, - тихо ответил я, чувствуя мурашки, расползающиеся по спине от позвоночника в разные стороны. - Может быть, и ты ему уже был небезразличен? А ты тогда ещё и свалил, бля. Он же с ума сходил всё то время. - Я знаю, - Ян затушил сигарету. - Я как свинья поступил. Тогда же мать в деревню уехала на несколько дней, Свят вообще остался один. Представляешь, как он себя чувствовал? Мозаик облизал нижнюю губу: - Но мне нужно было остаться одному, когда я узнал, что он его избил, очень нужно. Я оставил мобильник и свалил. Только не спрашивай, где я был тогда. Сам херово помню. Знаю с кем, но не помню - где. Как во сне всё было. Мы бухали по-чёрному. А потом, когда проспался, вернулся, к нему вернулся. И я уже знал, чего хочу, но не думал, что вот так сразу ему выложу всё. Но так получилось. Знаешь, когда он, вместо того чтобы выписать пиздюлей, схватил меня в охапку и обнял, матеря, я увидел его влажные глаза - и это было для меня таким... Я не могу это объяснить, Дин. Но в ту секунду я понял, что не смогу не сделать того, чего хотел сильнее всего - поцеловать его, в губы поцеловать. Ян встал с постели и не спеша подошёл к окну, а я с убийственным пульсом смотрел на его силуэт. И я почувствовал, как у меня начинают гореть щеки, и глубоко в груди... а ещё и мелкая дрожь появилась где-то внизу живота. Всё это меня волновало и возбуждало, и я не мог контролировать это состояние. - Он опешил поначалу. Шептал что-то, по-моему, он подумал, что я укуренный или обдолбанный в жопу. А я тогда и сказал ему, что ничего не принимал. Ничего. И целовал, держал его голову и целовал, а он начал отвечать, представляешь? И отвечал так, что у меня колени подкашивались. Вот после этого я и сказал, что хочу его, очень хочу. Я сглотнул, сжал виски влажными ладонями, опустив голову и глубоко дыша. Я переживал такую дикую смесь ощущений, что это был пиздец для моей крыши. Я не выдержал, сорвался с постели, натягивая джинсы. - Выпьешь что-нибудь, Ян? Коньяка, водки, а? Я не могу, мне надо, блядь, - хрипел я, дрожащими пальцами застегивая ширинку. - Пойдем. Я схватил его за руку и вытянул на кухню. Мне действительно было надо. Немного. Но меня раздирало на тысячи частей.
Выпил пару рюмок водки. Ян не захотел. И поесть просто не захотел, и я тоже не стал есть, закусив водку лимоном, который Мозаик и порезал для меня.
Сидел, откусывая и лениво пережевывая кожуру лимона, чувствуя, как пьяная волна, начавшая плескаться в моём мозгу, дает мне возможность немного расслабиться.
Ян курил, глядя на меня. Такого, с мозгами вразнос, с уже чуть приглушенной алкоголем бурей в душе. - Ян, скажи, ты ревновал его, когда он начал трахаться с другими? А? - проговорил я, ощущая, как непросто уже языком шевелить, хотя выпил-то всего грамм сто, не больше. - Он не встречался ни с кем дважды, Дин. Я это знал, может, именно поэтому не ревновал. Я же знал, почему он это делает, вернее, я понимал, что ревновать не к кому, не из-за чего. Я развернулся и, положив перед собой руки на стол, опустился на них подбородком, внимательно глядя на профиль Яна. - А ко мне? Ян медленно повернулся, свёл брови и отрицательно покачал головой. - Я не знаю, Дин, кого из вас мне ревновать, вы нужны мне оба. Я закрыл глаза и вжался лицом в руки. Эти же слова, чувства и желания были и во мне.
И я тоже мог сказать: "Вы нужны мне оба".
А потом началась новая неделя. Её начало ни принесло ничего нового. Как я и думал, ни за вечер субботы, ни за воскресенье, которое Ян полностью провел дома, Свят не соизволил изменить свое отношение к близнецу. Яна это напрягало всё больше и больше, а в среду, уже в двенадцатом часу ночи, Мозаик неожиданно позвонил, и я с замирающим сердцем понял, что он пьян. Для меня это было как кирпичом по голове. Стало понятно, что для него всё это уже действительно невыносимо. - Дин, я не могу так больше, я его вижу рядом и с ума схожу, понимаешь? Ну разве это нормально? Я скучаю по нему, Дин! - он был пьян, и я слышал, что он едва сдерживает слезы. А потом я, испытывая, ломоту в висках от волнения, пытался добиться где он находится. Да, я бы поехал за ним. В любое место. Я слышал, что Ян не один. Была музыка и голоса, разговоры, смех, но он так и не сказал ничего, попросил прощения, что позвонил, и отключился, совсем. Я был в шоке, когда это понял, а потом пытался позвонить Святу, и это тоже было бесполезно. Когда он понял, о ком идет речь, отключился и больше не отвечал на мои звонки. О! Как же я был зол, мамочка! Как же мне хотелось избить Свята! Я не знал, что делать, не знал, что думать, но очень надеялся, что он всё-таки хоть что-то предпримет. Я потом ещё несколько раз пытался позвонить им обоим. Толку от этого не было. Давно у меня не было такой сумасшедшей ночи. Я метался по постели, как в горячке, не зная, куда себя девать от мыслей. Я боялся за Яна. Мне казалось, что он может влипнуть в какую-нибудь историю или что его обидят, или... или... или... Вымотался, устал, а когда засыпал, то снилась всякая ерунда, и я просыпался и снова пытался уснуть. Ещё никогда я так не ненавидел ночь, эти бесконечные часы, и ещё никогда утром я так не рвался в школу. Мне надо было увидеть Мозаика и понять, что всё нормально, что всё о'кей. Я стоял возле входа в школу на ветру, мёрз и курил. Меня трясло, но не только от холода. Их не было, обоих, и первый урок был для меня адом. Как потом я узнал, Свят всё-таки заявился, хоть и с опозданием. На перемене, вернее, когда она уже заканчивалась, я вдруг увидел его, и на меня накатила такая волна злости, что, забыв, где нахожусь, и почти не соображая, что делаю, я рванул к нему и, вцепившись в свитер на груди, резко дёрнул на себя: - Где он, Свят? Ты знаешь, где он? Почему его нет? Почему он трубку не берёт? Я видел, как он опешил, а потом, когда пришёл в себя, схватил меня за плечи и, развернув, впечатал в стенку. Ну, конечно, блядь. А что ещё он мог сделать со мной? Излюбленный прием - специально для Ангела. - Какого хуя ты истеришь, а? Я не знаю, где он, я не был ночью дома, понял? - Свят отвечал мне отрывисто и зло, но что-то такое было в его тоне, чего я не понимал. - Мне вообще насрать, где он, и что с ним, мне тоже насрать! Он уже большой, Дин! И если ему захотелось трахаться не только с тобой, то я не думаю, что этому стоит удивляться, понял? - он кидал мне в лицо этот хриплый шепот, а я всё сильнее стискивал зубы. В то же время я всё яснее понимал, с какой болью он мне это говорил. Вот это и было то самое неправильное, что я почувствовал в его тоне. - И иди ты к чёрту, понял? - после этого он притянул меня к себе и сильно ударил спиной о стену. Так, что у меня даже дыхание сбилось и потемнело в глазах. Я сдержался, чтобы не съехать по стене вниз. Когда прозвенел звонок на урок, я, обалдев, увидел, как Свят, подхватив рюкзак, пошел не на урок, не в класс. Он почти побежал через толпу в туалет. Расталкивая шпану, сталкиваясь с кем-то на ходу, он направлялся именно туда. Не знаю, куда делась моя злость. Я понял, как Святу херово, и что и он на пределе, так же как и его близнец. Да, наверное, и я сам. Вот только я так и не узнал, где Ян, и беспокойство всё усиливалось. Несмотря на происшедшее, не сомневался в том, что именно сейчас сделаю. Я оттолкнулся от стены, медленно вдыхая, всё ещё чувствуя боль внутри, и пошел за Святом. Я не мог сейчас просто так забыть об этом разговоре, пойти на урок и успокоиться. Мне было больно физически, но в душе боль была намного сильнее. Шёл за ним не зная, что сейчас будет... Открыл дверь в уборную и замер на пару секунд. Свят стоял возле окна, опустив голову, сжимая до белых костяшек правой рукой ткань рюкзачка, лежавшего перед ним на подоконнике, и понимал, чувствовал, что это я, иначе бы обернулся. А я, я просто молча подошёл и обнял его со спины. Вернее, поначалу это было не так. Я просто обхватил его, зная, что он попытается меня оттолкнуть, стараясь свалить подальше, или, на крайняк, попытается врезать мне. Да, я вцепился в него! При этом прижался виском к его голове. И он дёрнулся, конечно, покрывая меня матом. Но я держал его мёртвой хваткой. - Тшшш... Не дёргайся, не надо, - я касался губами его волос и начинал плыть от их аромата, который мне так напомнил наш с ним секс, от его взрывной энергетики, с которой мне волей-неволей приходилось сталкиваться так близко, да и просто оттого, что я его касался. - Тихо... Ты послушай меня. Просто послушай, ладно? Я понимаю, что не должен вмешиваться в ваши с Яном отношения, но ещё я знаю, что стал причиной того, что произошло, и мне от этого невъебенно "весело"... Ну, что ты творишь, Свят? Почему не даешь возможность ему всё тебе объяснить, а? Неужели это так тяжело, просто выслушать? Он же свихнётся скоро. Сколько можно издеваться и над ним, и над собой, и надо мной заодно, блядь, а? - это я шептал, чувствуя его дрожь и то, как сильно он вцепился мне в руку, наверняка задумав расцепить мою хватку, но замер, слушая, всё так же не разжимая пальцев. Эта внезапная близость, его запах, тепло и дрожь от его тела и рук. Блядь, как же мне хотелось этого, как же я скучал по нему! Это ощущение навалилось резко и таким грузом, что у меня закружилась голова. Он не отталкивал, он больше не пытался вырваться. Он так же, как и я, впитывал в себя чувство невероятно нужной близости, окутавшее нас так внезапно. Нам не хватало друг друга. Не хватало прикосновений, наслаждения, в которое мы погружались, когда были рядом, сводя друг друга с ума необузданной сексуальностью и диким желанием. И сейчас я его уже на самом деле обнимал, прижимая к себе спиной, а он, сука, это чувствовал. - Ты что делаешь, Дин? А? - он медленно поворачивал ко мне голову, при этом разжимая пальцы на моей руке и уже просто прижимая её к себе. - Сейчас - что творишь? Я всё это время пытался убедить себя, что ты - его, не мой, а ты... Дин, на хуя ты так? Он поднял руку и забрался пятерней мне в волосы, пропуская пряди между пальцами, лаская кожу головы: - Ты же говорил, что хочешь быть с ним. - Хочу, - я чуть не скулил от этой ласки, толпы мурашек пробежали от самой головы, оттуда, где были его пальцы, вниз, забираясь повсюду, не пропуская ни единой клеточки тела. - Я не врал! Не врал. Только ты же не понимаешь ни фига, придурок ты ненормальный, псих грёбаный, - я потёрся о его голову лицом. - Ты же нужен не только ему, ты и мне нужен. Нужен, сука, понял? Свят резко сжал пальцами волосы и оттянул мою голову от себя так, чтобы была возможность видеть моё лицо. - И это я придурок ненормальный? - он пристально смотрел мне в глаза. - Я? После того, что ты только что сказал? Тебе мало одного из нас? - Мало, - прошептал я. - Мало, блядь. - Какой же ты ублюдок, Дин, - он усмехнулся, а потом, притянув к себе мою голову, впился в губы. И как в омут с головой... в эти чувства, связанные именно с ним, Святом.
Я ответил, вжимаясь в его бок, понимая, что всё это надо остановить, бля, остановить! Только сил на это не было. И мы так и лизались, поддерживая головы друг друга, задыхаясь от экстаза, рвано выдыхая в губы. Я одной рукой сжимал свитер на его груди, чувствуя, как он меня прижимает к себе, положив руку на бедро. И так уже тесно было в паху. За дверью послышались голоса, кто-то проходил мимо, громко разговаривая, смеясь. Это и привело нас в чувство. Я оттолкнулся от него, всё ещё касаясь рукой плеча, дыша, как после бега, захлебываясь эмоциями, пытаясь привести мозги хотя бы в подобие нормального состояния. - Чёрт, - я сжал пальцы, сгребая мягкую шерсть свитера на плече, чувствуя и его тяжёлое дыхание. - Свят, бля... - Только не говори, что ты этого не хотел, - покачал он головой, так и не оборачиваясь ко мне. - Хотел. Свят, хули тут пиздеть. Но я не за этим пришел. Пожалуйста, я беспокоюсь, слышишь? Не могу связаться с ним. Тебе же это тоже небезразлично, я же чувствую. Ночью он был не в себе, пьяный или обдолбанный, я толком и не понял ни хера, и сейчас не отвечает. Я не знаю, что мне делать. Узнай, я прошу тебя! Надо было идти на урок. Помнил, что это был зачёт по английскому, и мне на самом деле надо было его сдать. Я начал отступать, глядя на его спину, касаясь взглядом широких плеч, а когда взялся за ручку двери, Свят неожиданно сказал: - Он дома, отсыпается. Припёрся бухой почти в четыре утра. Я говорил утром с мамой. Я замер на пару секунд, понимая, что он просто мне не хотел говорить этого. Не хотел, чтобы я знал, что он тоже переживает. Выдохнув с облегчением, опёрся плечом о стену. - Спасибо, - я на самом деле был ему очень благодарен. - Свят, я тебя очень прошу, прости ты его, а? Ну, на хуя ты так? Он же воет уже от всего этого. Прости. Это же из-за меня всё. Ну, ты же прекрасно всё понимаешь! Да, он влюбился, не убивать же его за это теперь, слышишь? - А ты? - Я? Что я? - не врубился я в его вопрос. - Как ты к нему относишься на самом деле, Дин? - Свят смотрел в окно, а я на него. - Свят, уебище ты, блядь, я же говорил. Ты мне так и не веришь? - Я спросил, как ты к нему относишься, Дин, а не чего ты от него хочешь. Знаете ощущение, когда такое чувство, что не можешь и слова произнести от полного охуения мозга? А Свят ждал, а я, как последний имбицил, пытался собрать остатки разума в кучу. Смог и выдавил, наконец, признание, которое и сам для себя осознал не полностью. Я же такого даже Яну ещё не говорил: - Я... тоже. Люблю его. Свят выдохнул, опуская голову, и я не понимал сейчас его реакции. Радость? Горечь? - И ты, зная, что он хочет быть со мной, - нормально относишься к этому? Я медленно вздохнул и кивнул сам себе. - Так же, как и он, Свят. Зная то же самое обо мне. Свят резко оглянулся, впиваясь в меня пронзительным взглядом ярко-голубых, до одури красивых глаз. - Знает? Я кивнул, усмехнувшись, и вышел, понимая, какую непростую я ему сейчас оставляю пищу для размышлений.