Аннотация: Рассказы разные, но в основном - это действительно сказки.
СКАЗКИ ПЕРЕКРЕСТКА
СНЫ
- Эй, ты опять спишь на ходу!
Чья-то рука с силой опустилась мне на плечо.
- Давай, просыпайся!
- Парень, это снова ты, - тихая улыбка трогает мои губы.
Парень недоумевающе смотрит на меня, смеется и убегает вперед.
Так начинается почти каждый будний день, когда я иду в свою среднюю общеобразовательную школу.
Я бегу по заснеженному полю и смеюсь. Рядом, у самых ног, только чудом не опрокидывая меня, мчится Пес, мой друг. Я спотыкаюсь о невидимые под снежным ковром камни и падаю, и тогда Пес наваливается на меня передними лапами и вылизывает мое лицо.
- Довольно! - заливаясь веселым смехом, кричу я и вновь вскакиваю на ноги. Но Пес хочет играть, шутливо вгрызается в мои сапоги, стаскивает плащ.
- Мы же опять опоздаем на тренировку! Ну-ка, догоняй!
И мы несемся вперед - туда, где за снежной дымкой возносятся к небу стены и башни Тренировочного Замка.
- Опять опаздываешь.
Я не люблю Предметника. Да и как можно любить того, кто, по всей видимости, ненавидит тебя?
- Марш на место!
Он знает, что я люблю сидеть в коридоре, когда там никого нет, и потому не прибегает к этому наказанию.
- Ну и как у тебя с домашним заданием? К доске!
- ...К барьеру!
Я боюсь его. Он ненавидит меня и всячески пытается достать. Хотя, возможно именно это обстоятельство помогает мне совершенствоваться. Нигде нельзя вернее выявить и познать свои силы, чем на поле боя. Я твердой рукой поднимаю учебный меч. Тренер никогда не увидит дрожи или скованности в моих движениях.
- Вторая позиция!
Сражение началось. Именно сражение, не обычная тренировка. Я знаю - одно неверное движение...
Скрип двери заставил севшего было Предметника вновь подняться со стула.
- Здравствуйте, Предметник. Вы знаете, что в этом месяце Совет проводит наблюдения на уроках? Сегодня я буду наблюдать вас. Кто у доски? О, какая сложная задача! И абсолютно верное решение. Вы должны гордиться такими успехами своих учеников. И, конечно, вы поставите заслуженную оценку.
- Вы совершенно правы, Директор, я только что хотел поставить в журнал "отлично".
Озноб охватывает меня при одной мысли о том, ЧЕГО мне помог избежать Наблюдатель. Какая Тренеру разница, что все заданные движения были изучены, а его приемы мне пока недоступны - ни по мастерству, ни по силе. Мне было обеспечено достаточное количество синяков как минимум, и если бы не Наблюдатель... Тренер знает, куда надо бить. О весьма возможных вариантах окончания этого урока думать просто не хочется.
- Не грусти, - подходит ко мне Друг. - Сегодня тебе повезло.
Он прав, и я говорю ему об этом. Его улыбка становится еще шире:
- Конечно, прав! Я всегда прав! - звонко хлопает он меня по спине и мы, уже вместе, покатываемся от хохота. Мой смех даже не отдает истерикой.
- Ладно, кончай веселье, уже третий гонг.
- Напра-во!
Голос у Физрука гулкий, а уж как он звучит в просторном спортивном зале!..
- Бегом... арш!
- Бегом... арш! Давай, быстрее!
И я бегу вперед, по холодным скользким камням внутреннего двора Замка. Там, на другой стороне этой маленькой площади - довольно широкая канава. Ее используют не только как препятствие, но и для слива помоев.
- Прыгай!
И я перелетаю через нее. У меня нет ни какого желания близко познакомиться с ее зловонным содержимым.
- Лезь!
И я лезу по канату, в стрельчатый проем окна, а от его подоконника - по карнизу, вперед, уворачиваясь от бьющих из окон копий.
- Молодец.
Я улыбаюсь своей тихой улыбкой, принимая похвалу Физрука. И ухожу в коридор, на перемену.
Мимо меня проносятся мои одноклассники, но я не спешу следом за ними. Они иногда останавливаются, зовут куда-то и с привычным удивлением косятся на меня, ведь они отлично знают, что всю большую перемену я буду сидеть тут и смотреть в зеркало, за стеклом которого...
... я мчусь по проселочной дороге, почти лежа на гриве Коня, а мой верный Пес, высунув язык, несется рядом.
Я останавливаюсь и сползаю на снег. В моих глазах наверняка застыло выражение абсолютного счастья.
Пес заливается радостным лаем и опрокидывает меня. Я вцепляюсь в его шерсть, тоже валю в снег, и мы, как щенки, затеваем шуточную борьбу.
- Где витаем? Опять спишь, что ли?
- Это снова ты?
Парень ухмыляется во все сто зубов и плюхается рядом. Мой сердитый тон его не обманывает, он давно к нему привык.
- Знаешь, скоро будет выставка собак. Ты свою туда запишешь?
- Парень, у меня нет собаки.
Он удивленно и растерянно смотрит на меня.
- Но... ты же все знаешь о них, да так, что собака у тебя быть просто обязана! Я-то знаю, читал эти опусы о животных, где фиг найдешь нужный совет.
- У меня была собака, раньше. Ее пристрелили.
Я помню, как Пес приполз ко мне в тот день. Рваная рана на его шее кровоточила, а вместо лая из открытой пасти вырывалось натужное поскуливание пополам с кровью.
Ему было трудно, но с помощью Лекаря, моего постоянного ухода за ним (меня не смогли заставить спать отдельно от него) его могучий организм выстоял. Если бы не его густая шерсть, смягчившая удар, он бы погиб. Теперь мне известно о болезнях и лечении собак не меньше, чем самому Лекарю, а под шерстью Пса можно нащупать уродливый шрам.
По дороге домой Парень пристраивается рядом.
- Ты куда вечером подашься? - спрашивает он.
- Никуда. Мне надо решить задачи, которые Предметник дал на завтра, "в наказание за опоздание".
- Ну-ка, покажи.
Взглянув на исписанный мелким почерком листок, он хмурится, а разглядев условие, сочувствующе свистит.
- Ну, он дает! Я такого за неделю не решу. Он что, считает нас высшими математиками? Хотя нет, это только ради тебя. И что он к тебе привязался? Слушай, приходи вечером ко мне, мой брат тебе поможет, он на математическом учится.
Я вру. Если бы не Друг, мне бы ни за что не продвинуться в фехтовании. Это он каждый вечер приглашал меня к себе, в свой дом за стенами Замка, доставал снаряжение - и начинался учебный бой. Друг помогал мне тренироваться, рядом с ним мне лучше удавались стойки, было легче, видя собственные удары и уколы со стороны, корректировать их. Его Брат, мастер, тоже помогал нам, если учебные каты были слишком сложны. Друг и Брат всегда заодно, всегда лучатся оптимизмом и задором и понимают друг друга с полуслова. Я учусь у них твердости и силе сердца и молюсь, чтобы они всегда были рядом со мной.
- Ты как, доберешься обратно?
- Конечно! - смеюсь я и вскакиваю на Коня. Пес и так меня заждался.
Их пятеро, тех, кто преграждает мне дорогу. Четверо хулиганов-старшеклассников и изрядно выпивший Предметник.
Черная стража Тренера догоняет меня и выбивает из седла.
- Ты ответишь мне за все, - шипит Тренер, - за все, в чем твой отец опередил меня.
Я бегу между деревьями Парка и слышу за своей спиной сбивчивое дыхание преследователей. Ночь давно опустилась на меня, но не это пугает. Пугает фигура, не хранящая больше следов алкоголя в своих движениях. Я почти вижу черный плащ за спинами преследователей. Гиены гонят жертву.
Я спотыкаюсь о корень и кубарем лечу в снег. Я уже не успеваю подняться и убежать, я вряд ли одолею их всех разом, и потому прижимаюсь спиной к толстому стволу, молясь, чтобы они не заметили меня.
- Нашел!
Чья-то рука хватает меня за плечо и выталкивает под свет фонаря. Стая окружает меня, помахивая дубинками.
- Ты получишь за все!
Я стою на четвереньках и лихорадочно шарю рукой под снегом. Надежда безумна...
Я вырываю тренировочный меч из ножен, висящих на поясе. Это единственное оружие, которое нам позволяют носить...
Под моей рукой что-то есть. С трудом веря себе, я поднимаю клинок и становлюсь в стойку. Пятеро лишь ухмыляются, глядя на мою палку.
Черная стража ухмыляется, глядя на мой меч.
- Брось игрушку, легче будет, - глумятся они.
Но я только крепче, до скрипа, сжимаю зубы. Бой сейчас начнется, и гиены твердо намереваются задрать волчонка. Что ж, приступим...
- Оно... оно... оно появилось и... и молния в руках...
Милиция уводит заикающегося Предметника, который тыкает пальцем в пространство рядом со мной и пытается объяснить что-то о горящих волчьих глазах зубастого демона, о молнии-клинке в моих руках. Его глаза с суеверным ужасом смотрят на меня.
- О чем это он? - озадаченно спрашивает меня милиционер.
- Понимаете, это наш предметник. Он напал на меня с четырьмя учениками из старших классов. А мне под руку попалась эта палка, ну и...
- Так это и есть "молния"? - с интересом рассматривает он кривой сук. - А демон?
- Не знаю. Покажите его психиатру.
- Спасибо, Пес.
Пес счастливо жмется ко мне и заглядывает в лицо.
"Хорошо я его укусил, а?" - спрашивают его восторженные глаза.
"Замечательно, - отвечает ему мой взгляд. - Он больше не ранит тебя."
- Эй, ты опять спишь на ходу!
Я успеваю увернуться от его руки, и мне же еще приходится ловить его у самой земли.
- Вчера, небось, не удалось поспать, - ворчит Парень, возвращаясь в вертикальное положение. - Во сне бы они тебя легко помяли.
Он недоумевающе смотрит на мою вновь вышедшую на свет тихую улыбку.
Если бы не "сон", где бы мне сейчас быть? И у кого еще может быть две жизни?
Повернув голову, я вижу, как отражаются в окне школы меховые плащ и сапоги...
Я вижу, как в клинке меча отражаются зимняя куртка и портфель...
...и мы тихо улыбаемся друг другу...
НАД ПРОПАСТЬЮ
Я стою на краю земли. Наверное, эта фраза наиболее точно определяет мое положение в пространстве. Ведь я действительно стою на краю, а в шаге от меня земля обрывается бездной. Она прекрасна, потому что она действительно без-дна. Земля просто не видна, но я знаю, она есть где-то там, скрытая от меня огромными глыбами облаков.
Ветер бьет меня по открытому лицу, как перчатка джентльмена, вызывающего на дуэль. Но мне все равно, холод его объятий не трогает меня. Сейчас я сделаю один шаг, мое тело пробьет собой громаду тумана, как тупой клинок разрывает горячую плоть, и на веки успокоится на острых камнях, окрасив их своей кровью.
Говорят, что перед глазами человека в момент смерти проходит вся его жизнь. Если так, то во мне уже нет жизни. Все уже заново пережито мною, и я уже ничего не помню, да и зачем мне это?
Наверное, я стою так очень давно. Хотя я и вряд ли смогу поручиться за это. Я буду стоять тут еще час, или сутки, или секунду - это ничего не изменит. Просто в какой-то миг я шагну - и все кончится.
Облака под моими ногами клубятся, извиваются, показывая только для меня устроенное безумное представление, которое неспособно заворожить или хотя бы просто заинтересовать меня. Я не вижу его, я просто знаю, что это так.
Наверное, ветер завывает сейчас, но я не слышу его, да и мне теперь все равно. Я могу только смутно чувствовать уколы ледяных кристаллов.
Я знаю, что смерть не примет мою душу, разве только тело. И я буду проклинать ее за это вечность - и вечность благодарить. Говорят, люди, стоя на моем месте, завороженные пропастью, бросались с уступа, но я не чувствую этой тяги. Возможно, потому, что я здесь ради этого.
Мои руки в крови. Это только моя кровь. Много алых и чайных цветков остались на стенах этой пропасти, отмечая мой путь. "Расстаться с жизнью пустяк", поется в песне. Я верю в это. Но теперь меня не найдут, и мое тело останется лежать в выбранном мною месте. Я сделаю шаг, и, падая, наконец-то почувствую колючую волну, которая сожмет мое сердце, проткнув его длинным острым шипом, и словно укутает меня грубым шерстяным одеялом.
Я знаю, что мое сознание не доберется до земли. Я встану во весь рост на одном из крутых откосов вечного облака, и тогда начнется мое путешествие. Я буду смотреть с неба на землю и время от времени становиться ветром. Я буду зарываться в волосы несчастных, призывающих смерть, и шептать им:
"Почему ты не хочешь жить? Он или она не любит тебя? Тогда взгляни на солнце! Его любовь горит так жарко, что слепит тебя. Ты можешь пойти куда-нибудь и услышать голоса любящих тебя людей. Это счастье, которым не стоит бросаться. Я знаю, у меня его уже очень давно отобрали.
Неудачи? Но ты же еще можешь дышать полной грудью, смеяться с друзьями и забывать. Это самая большая удача в мире! Я знаю, меня она обошла стороной.
Калека? Ну и что? Твои мысли свободны, ты можешь очень многое сделать, если откинешь свои собственные предрассудки. В своем мире ты самый-самый, и кто сказал, что это жизнь менее реальна, чем явь? Это одна из самых ценных частей жизни. Я знаю, меня она давно покинула."
Кто-то будет слушать, кто-то отмахнется. Я буду вечно благодарить смерть за ее веселую улыбку облегчения, когда поднятая коса не опустится. Я буду вечно проклинать смерть за то, что она не дала мне покоя.
Но это только будет, а пока я стою тут - ничего не помня, ничего не желая знать. Так будет еще час, или сутки, или секунду. За моей спиной прошлое, под моими ногами будущее. Я стою тут, между ними, между жизнью и смертью.
Тут.
На краю.
Над бездонной пропастью.
БЕГ
Я бегу по земле. Я несусь без остановки и ноги мои устали уже много веков назад, и теперь они болят и подкашиваются. Моя одежда давно изорвалась, а от обуви, если она когда-нибудь была, не осталось даже намека. Отчего-то я знаю все об окружающем меня, хотя я ничего не вижу. Потому что сейчас во мне живет только одна мысль, затмевающая собой абсолютно все: бежать, бежать, бежать...
Я бегу по большому людному городу. Люди меня не видят. Как и я их. Но я знаю о них все - то есть, буду знать, если захочу. Но на это придется потратить силы, которых и так почти не осталось. А я не могу остановиться и отдохнуть. Я знаю, что если я упаду, мне придется ползти.
Люди очень редко замечают меня, но когда такое происходит, они только провожают меня изумленными взглядами. Хотя чаще я миную город, не встречая таких несчастных.
Дети, маленькие жители этого мира, не видят меня. Они со смехом проносятся сквозь мое тело и бегут по своим делам.
Взрослые часто натыкаются на меня и отскакивают, с недоумением и ужасом оглядываясь по сторонам. Они не заметили меня, но испугались. Если заглянешь сейчас в их глаза, то заметишь там панику.
Старики просто обходят меня стороной, тоже не замечая. Я знаю, что потом - через день, неделю или год - они вспомнят, что видели меня. А пока они просто уступают дорогу невидимке.
Я вырываюсь из города, но все равно бегу вперед. Я не могу остановиться.
Я бегу через пустыню. Моя кожа ороговела, пленка защитила мои глаза от слепящего песка. В моменты изменения меня можно увидеть. И однажды кто-то выдохнул мне вслед странное слово:
- Ифрит!..
Я исчезаю в набегающей буре, не обращая внимания на еще одно свое имя.
Предо мной к небу вздымает свои пики горный кряж. Если я буду взбираться на него в своем теперешнем облике, мое движение замедлится. Это почему-то так же запрещено, и мои руки превращаются в крылья. Это приносит облегчение: теперь мои ноги могут отдохнуть.
Я вижу дом. Он стоит на моем пути, и я пролетаю сквозь его стены. Я вижу женщину, держащую на руках новорожденного. И на долю мгновения замедляюсь, касаясь ребенка кончиком крыла.
- Ангел! - вскрикивает женщина, но меня уже нет в доме. Теперь ее ребенок будет жить очень долго.
Впереди море. На небе сгущаются тучи, порывы ветра все сильнее и жестче, они могут задержать меня. Я падаю в воду.
У меня снова есть руки, но между пальцами возникли перепонки. Я не вижу этого, я просто чувствую, как появляются жабры, а ноги превращаются в хвост.
- Русалка! - вопит кто-то с близко проплывающего корабля. Если бы мои губы умели, они бы улыбнулись. Этого моряка теперь очень долго будут обвинять в пьянстве.
Я снова человек и снова бегу. Я опять изменяюсь, приспосабливаясь к подземному жару вокруг, в этом огненном мире. Сначала мне кажется, что у меня появилась обувь, но потом понимаю, что это копыта. Моя кожа становится красной.
Я замечаю человека, и он тоже может видеть меня. В его руках какие-то инструменты и камни, но он все роняет.
- Дьявол, - слышу я его хриплый голос.
Я бегу по лесу. Рядом со мной летит поразительно красивая женщина с надменным лицом.
- Кто ты? - спрашивает она. - Как ты смеешь появляться в пределах моих владений?!
Я не отвечаю ей вслух, берегу дыхание. Но она богиня и может прочитать мои мысли.
- Кто ты? - опять кричит она, в ее глазах появляется опасный огонек.
Она хочет уничтожить меня за неповиновение. Тогда я открываю ей свое сознание, и она с придушенным криком отшатывается от меня.
- Это ты... - хрипит богиня.
Если бы мне было позволено, мне пришлось бы удивиться. Богиня могла бы остановить меня, но она испугалась.
- Убирайся скорее! - визжит она, но потом в ее голос вкрадывается мольба. - Скажи, куда ты бежишь?
Я не знаю ответа, но она не верит мне. Возможно, она права, но это знание слишком глубоко во мне спрятано. И не имеет значения.
Потом я понимаю, что мой путь близиться к концу. Это не приносит мне облегчения, я не могу отвлекаться на эмоции, потому что их давно заменила усталость. Я просто отмечаю факт.
Мне надо к звездам.
Мое тело больше не имеет ничего общего с человеческим.
- Смотри, мам, звезда упала с земли на небо! - кричит маленькая девочка.
Теперь я бегу среди звезд. Я вижу, как они появляются и исчезают - то есть, не вижу, у меня нет глаз. Этот мир тоже дал мне имя, но человек во мне не смог его воспринять - как и сотни, и тысячи других существ, которыми мне доводилось бывать. Только то, чем я являюсь сейчас, понимает.
Кто-то сказал, что Вселенная безгранична. Во многих смыслах это так, но я сейчас на ее границе и чувствую себя человеком.
Мои глаза видят высокого сильного старца. Я знаю - стоит мне стать другим существом, как изменится и Он. Я падаю перед ним на колени. Теперь я могу отдохнуть.
- Хронос, - приветствую я его, и Он медленно склоняет серебряно-седую голову.
Я поднимаюсь на ноги и смотрю ему в глаза. Наши сознания сливаются...
...и теперь я все помню.
- Хронос, - падает передо мной на колени новое, кипящее энергией существо. Потом оно вскакивает на ноги и убегает. Что ж, теперь, еще одну вечность, оно будет бежать, чтобы вернуться сюда.
Еще одна вечность, которую я проведу тут, за краем Вселенной. Я завидую тому, кто убежал.
Я жду, когда оно вернется.
Я надеюсь снова стать им...
ВЫСШИЙ
Высший смотрел глазами смертного. Иногда это казалось ему забавным - не зная, что за ними наблюдают, люди совершали любопытные вещи. Этот смертный был изгоем своего общества, его называли преступником, то есть переступившим через закон. В данный момент внимание этого полу зверя привлекла к себе какая-то девчонка лет шестнадцати или семнадцати. Высший не одобрил его выбора: тощая, прическа - жиденькая косичка между выступающих сквозь тонкую ткань летнего платья тощих лопаток, никаких особых достоинств. Но кто поймет смертных...
Лита почти минула безлюдный переулок, когда перед ней вдруг выросла густая черная тень. Такая же пугающая, как и человек, которому она принадлежала. Раздвинув губы в хищной улыбке, он приближался к ней, и его лицо не предвещало ничего хорошего. Девочка попятилась и закричала изо всех сил.
- Лит! Лит, ко мне!
Серая тень мелькнула в поле зрения верзилы, и почти сразу острая рвущая боль в ноге заставила его закричать; стальной капкан на ней дернулся и мужчина упал, ударившись головой об асфальт. Больше он ничего не чувствовал.
Высший был озадачен. Но только в первое мгновение. Что ж тут непонятного - человеку не повезло. Единственное, что осталось от секундного замешательства, это желание взглянуть на "Лита", так лихо разобравшегося с этим смертным. О, к легкому удивлению Высшего, он все же мог еще очнуться. Надо бы дать ему сил - немного, на один взгляд.
Лита увидела, как веки верзилы дрогнули, он открыл глаза. Вряд ли он мог что-либо сейчас предпринять, но он определенно был в сознании.
- Лежите тихо. Вы ранены.
Серый пес-волкодав у нее за спиной настороженно оскалил зубы, что-то почувствовав. Глаза мужчины снова закрылись.
Высший вышел из состояния наблюдения и встал на рубиновые плиты своего дворца. Его лицо было расслабленно-отрешенным, но сама его неподвижность говорила о внутреннем напряжении.
Что это было? Что так потрясло его в этой картине? Да конечно, в ней все было не так. Высший вновь вызвал ее перед собой. Что-то в девчонке, да, именно в ней. Лицо... простушка. Курносая, тонкие губы, широкие скулы, но вот глаза... Широко посаженные, под ровными прямыми бровями, они были ясны, как безоблачное небо. Чуть страха, немного настороженности. Очень много серьезности и море заботы. Это же неправильно! Ведь этот человек хотел причинить ей зло, а она стала заботиться о нем! Она что, сумасшедшая или святая? Хотя какая между ними разница...
- Что же ты такое, девочка моя?
- Лежите тихо. Меня зовут Лита, вы сейчас у меня. А как зовут вас?
- Драный.
- Это прозвище или имя?
- Не знаю. Меня никогда по-другому не называли.
- А где вы живете? Или работаете?
- Это что, допрос?!
Он попытался выпрямиться, но тут же что-то в голове ударило дикой болью, и он вновь упал на диван.
- Лежите тихо. Вы ударились головой. Вам вызвать скорую?
- Нет!
- Я тоже почему-то так подумала.
Высший не видел в ней враждебности или недоверия к человеку, который не желал ей ничего хорошего. Но еще непонятней было то, что спустя месяц враждебности не осталось и в Драном.
- Что же ты такое, девочка моя?.. - в который раз спросил он в пространство.
- Высший? Ты так наблюдаешь за ней! Неужели влюбился? Ты?!
Высший скользнул взглядом по знойной длинноногой блондинке с массой всяких достоинств.
- Ты отлично знаешь, что мы не можем любить. Как и ненавидеть. Но кое в чем ты права. Она нужна мне.
- Зачем?
- Не знаю.
- Целиком? Или по частям?
Блондинка не заметила движения. Просто в какой-то момент она оказалась приподнятой над полом за горло. Стальные пальцы не позволяли ей вырваться. Она захрипела, со страхом и непониманием глядя в пылающие глаза.
- Если хоть волос упадет с ее головы... - прошипел Высший.
- Лита?
- Да, Дин?
- Ты ничего не слышала?
Но Литы в комнате уже не было. Резко обернувшись, Дин заметил только голубоватое свечение в воздухе. Не раздумывая, он нырнул в него.
- Где я?
- У меня, Лита, в моем дворце.
- Кто вы?
- Я Высший. С точки зрения обычных людей что-то вроде бога.
- Почему я здесь?
- Потому что я так захотел.
- Зачем?
- Затем что я не могу без тебя. Ты - единственный наркотик, который подействовал на меня. Я хочу понять.
- Отпусти меня домой, пожалуйста.
- Нет! Ты будешь жить здесь. Все, что захочешь, будет твоим. Но ты останешься, слышишь?
- Я попытаюсь убежать. Любым способом. Даже...
- Ты останешься. За твой побег ответят люди. Жизнями! Лучше не пытайся.
Ее глаза - так близко. Но в них отчуждение. Доля страха, доля осторожности, больше - жалости. И очень много отчуждения. Это пройдет, должно пройти. Не любовь. Только бы она всегда смотрела лишь на Высшего.
- Лита!
- Дин! Как ты попал сюда?
- Не дотрагивайся до нее, смертный, иначе...
- Не-ет!
Голубоватая вспышка взорвала полумрак зала, и содрогнувшееся от боли тело упало на пол. Два голоса одновременно выкрикнули одно имя:
- Лита!!!
Дин ударился о колонну, отброшенный от Литы невидимой стеной. Высший упал на колени, прижимая к себе дрожащее тело.
- Не умирай, слышишь? Не умирай! - кричал он, и слезы, первые за всю его жизнь слезы потекли по его щекам. - Хочешь, я сотру этот город с лица земли и построю на его месте дворец только для тебя одной? Шум машин больше не будет тебе мешать и будить по утрам! Скажи только слово, и все живое станет твоими рабами! Я заставлю цветы даже зимой распускаться под твоими ногами, я заставлю солнце всегда светить тебе. Ну, хочешь, я взорву его для тебя - ты такого зрелища еще никогда не видела! Ты только скажи! Только не умирай!!!
- Не надо. Мне ничего не надо. Пусть все останется, как есть. Кроме меня, я уже не смогу остаться.
- Нет!..
- Да. Ты не удержишь меня. Слава богу, этого ты сделать не сможешь.
Лита закашлялась, ее глаза закрылись. Она прошептала:
- Я ухожу, Высший... ты сам меня убил... Я не останусь тут... Не... трогай... лю... дей.
Ее голова упала, тонкие пальцы разжались, и она безвольно повисла на руках Высшего.
- Лита!!!
Рядом с телом хозяйки лег серый волкодав. Как он попал сюда, никто не знал.
Высший больше не был Высшим. Он не был больше ни кем. Выскользнувшая из-за колонны высокая блондинка взяла потрясенного Дина за плечи и почти силой вывела его из зла.
Высшие не знают любви, это так, но чувство, заменяющее ее, сильнее. И реже встречается. Потому любая ошибка в нем кончается вот так.