Сулацкий Андрей Анатольевич : другие произведения.

Золотое руно Платформы-5. Глава 06

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Глава шестая. Новоявленный сэр Алекс Левшаков, его друзья и его новая команда путешествуют по Южному острову Новой Англии. Левшаков наводит порядок в своих новоанглийских владениях. А в это время в Новом Порту его ждут... И в конце главы - возвращение русской экспедиции в Новый Порт и встреча Нового Года. Очень длинная и очень мирная глава. Совсем без стрельбы, без мордобоя. В главе больше о человеческих взаимоотношениях, чем экшена... Которого, считай, нет вовсе. Автор продолжает старательно отпугивать от своего романа любителей пострелушек.

Глава 6. Новые владения сэра Алекса Левшакова

   Начало третьей декады декабря 0003 года.
   Новый Порт, набережная.
  
   Широченные дубовые доски маленькой набережной посёлка насквозь пропитаны влагой. Мало того, что уже которую неделю с неба непрерывно льёт, так ещё и шторм, буянивший всю ночь, день и только пару часов, как ослабивший свой напор, добавил сырости и луж на досках набережной... А переваливающие через хребет тучи словно обваливаются, скатываются с гор и всё выливают и выливают своё стылое содержимое на ближайший лес, на окружающие Новый Порт скалы, на поникшие прибрежные пальмы, на тёмные от влаги строения и на редких людей, по какой-то нужде выбравшихся из своих жилищ... Сумеречно, сыро, студёно и... очень грустно одиноко стоящей на набережной Евгении. Вот уже неделю девушка не находит себе места, всё валится из таких ловких ранее рук и даже общение с морским народом, когда-то безмерно радовавшее, не помогает. Плохо Женечке. Плохо... И она уже знает почему. Из-за того, что она не видит каждый день "этого несносного шовиниста Левшакова". Так она ещё совсем недавно называла Алексея и в разговорах с Державиной, и в своих внутренних монологах. А теперь не может дождаться, когда этот "упёртый солдафон" вернётся... Сейчас у Жени совсем другие эпитеты для Алексея, Лёши, Лёшеньки...
   Вечером того дня, когда Левшаков и Чайка убыли в свою командировку, что-то потянуло Чернову под дождь, на безлюдную мокрую набережную. Тогда она, сильно запоздав с ужином, внезапно встала из-за стола в почти опустевшей кают-компании и сообщила товарищу старшему мичману, опекавшему Женечку почти, как родной отец, что хочет "пройти, прогуляться под дождём". Никогда за прошедший мокрый месяц с ней такого не случалось, и тут вдруг - "погулять"! Петрович, конечно, удивился странным желаниям девушки, но категорически возражать не стал - пусть идёт, погуляет. Дело молодое. Только потребовал, чтоб она плащ-палатку поверх одежды надела, а не в одной своей "курточке моднячей, коротюсенькой, никуда не годной" гуляла. Женечка сначала упиралась, отбивалась, утверждала, что "ещё с Питерских времён любит мокнуть под дождём". Но Петровича не проймёшь подобной "романтикой":
   - Ну, вот, ещё! Надевай, тебе говорят, дождевик! Не хватало нам, чтоб ты заболела! Ишь, удумала чего! Чай не май-месяц на дворе... Зима, как-никак! Хоть и южная, но зима. Надевай, давай!
   И для надёжности сам напялил на Женечку плащ-палатку. Аккуратно расправил складки:
   - Вот теперь иди. Гуляй. Но особо не задерживайся там. Чтоб я, дивчина, за тебя не волновался... Что там, на улице, делать!? Меланхолию одну разводить.
   И, вот, уже почти неделю Женечка час, полтора, а то и два стоит у поручней набережной. Смотрит вдаль, на хмурый, серый океанский простор. Где-то там сейчас человек, в которого она имела неосторожность влюбиться: "Да!... Как я могла сама себя так долго обманывать!? Влюбилась, как в первый раз. И только злила его, дразнила... Что сейчас сожалеть!? Он теперь, всё равно, обижен на меня. Не любит... меня... А, ведь, именно он и спас, вытащил меня тогда, летом. Божечки, как я не справедлива к нему была все эти месяцы! Вот, стою теперь, как Ярославна на стене путивльской. Чуть не плачу... А, впрочем, уже плачу..." И действительно - это уже не солёные брызги от накатывающих на набережную волн на лице у Женечки, а слёзы: "Возвращайся быстрее, Лёшенька! Я исправлюсь, я теперь совсем другой с тобой буду. Я жду тебя... Очень жду!"
   Вот, и сегодня тоже. Больше часа стоит Женечка на набережной. Промокла, замёрзла уже: "Надо возвращаться. Петрович, наверное, уже чай поставил. Меня ждёт... Ах, нет! Забыла совсем - к нему же сегодня гостья, тётя Маша, комендантша общежитская, должна придти. Наверняка, до утра у него останется. Не до меня Петровичу. Так что - никто тебя, Чернова, в этом мире не ждёт! Никому ты не нужна. Тоска..."
   - Как так получилось, что такая красивая девушка одна? Да ещё и мокнет, мёрзнет? И никто её не согреет? - раздаётся молодой уверенный голос. За спиной Черновой, в метре, стоит молодой мужчина с зонтом. Лет под тридцать с минусом. Рост - средний. Широкие прямые плечи. Живота под облегающей курткой не заметно. Крепкие руки и ноги. Пышные волнистые волосы. Радикальный брюнет. Правильные черты лица. Чистая, немного смуглая от природы кожа. Под ровными в меру густыми бровями даже в сгущающихся сумерках видны яркие синие глаза, обрамлённые по-девичьи пышными ресницами. Улыбка на чувственных полнокровных губах. Красавчик. Хоть сейчас в фотомодели или в киноартисты. Весь облик молодого человека светится, дышит спокойной уверенностью.
   - О, прекрасная дама, разрешите представиться: Станислав Винтицкий. К Вашим услугам. Для Вас - просто Слава. Или Стас. Как Вам больше нравится.
   - Чернова. Евгения. Можно просто Женя.
   - Очень приятно. Однако я повторю свой вопрос. Только слегка его изменю. А не желаете ли, Женечка, испить в приличной компании хорошего цейлонского чаю? Согреться? А ещё я хорошо играю на гитаре и пою. Вы бардовскую песню или рок предпочитаете? Или, может быть, что-нибудь более популярное, народными массами любимое? Тоже могу. Даром что ли в ГИТИСе учился. Так как - принимаете приглашение?
   Женечка, слегка поколебавшись, соглашается. Всё равно её сейчас никто и нигде не ждёт.
   В просторной комнате общежития собралась небольшая компания. Кроме Женечки и Стаса - ещё четыре человека: три парня и девушка. Женечке все не знакомые. Видимо, из новичков. Как выяснилось, Винтицкий ещё месяц назад доучивался на последнем курсе актёрского факультета ГИТИСа. Но закончить ВУЗ было не суждено - уснул за рулём своего автомобиля в Москве, прямо на МКАДе, а пришёл в себя уже на Платформе-5, в лесу возле Белой Церкви. Сначала подумал, что на "том свете" оказался. Но обошлось - выяснилось, что хоть и "свет", да не "тот". А в Новый Порт недоучившийся актёр прибыл всего три дня назад. Будет здесь "за культуру ответственным", то есть, если по-простому говорить - назначен заведующим клубом, который вот-вот должен быть достроен. И в первый же день своего пребывания в Новом Порту Винтицкий заприметил симпатичную девушку, регулярно, каждый вечер, стоящую под неумолчным дождём на набережной посёлка. Сегодня, вот, решил, таки, познакомиться.
   Очень быстро Женечка перешла с Винтицким на "ты". Уж очень легко и естественно шло общение с молодым человеком. Стас-Слава оказался весёлым, остроумным человеком, настоящей душой компании и действительно обладал красивым баритоном и музыкальным слухом. И гитара в его руках то страстно рычала, как зверь, то нежно страдала, как влюблённая женщина. Весёлые, озорные, на грани фола, песни постепенно сменились романтическими балладами. А помимо чая у хозяина нашлись и более крепкие напитки. Спустя часа полтора число гостей Винтицкого уменьшилось - ушла пара: парень с девушкой. Ещё через полчаса, оправдываясь усталостью, покинул компанию ещё один. А немного погодя, и последний парень, сосед Винтицкого по жилищу, взглянул на своего товарища с хитрой улыбкой и, кивнув Стасу, удалился: "Пойду-ка и я подышу перед сном". В комнате остались двое: Женечка и Стас. "Пора и мне честь знать. Тем более, что за окнами уже тёмная ночь," - вполне резонно решила Женечка.
   Но так просто уйти не удалось. Когда Евгения встала со стула и направилась к вешалке за своей одеждой, то внезапно ощутила мужскую руку, нежно лёгшую на её плечо: "Ну, куда же ты, Женечка? Я так надеялся, что ты останешься со мной на ночь. Тебе понравится. И не волнуйся, Сергей не придёт с прогулки. Он всё понимает. Ему есть, где переночевать". Пришлось Женечке обернуться к хозяину жилья, чтобы объяснить, "что, мол, она и не собиралась здесь задерживаться..." Но сказать ничего не успевает - руки Винтицкого мгновенно и уверенно перекочёвывают с Женечкиного плеча на её же бёдра и мягко, но неумолимо тянут девушку навстречу улыбающемуся самоуверенному мужчине.
   Дальнейшее действо развивается вне зависимости от сознания Женечки. Автоматически. Руки Черновой сгибаются в локтях и опускаются внутрь кольца держащих девушку за бёдра мужских рук. А потом предплечья Евгении снизу и с боков обхватывают эти самые мужские руки. Под локти. Не давая им сгибаться. Одновременно Женечка поворачивается боком к Стасу и, упираясь бедром в живот мужчины, совершает бросок. Через то же бедро. А потом следует болючий контроль локтя и кисти лежащего на полу и очумело хлопающего глазами Винтицкого.
   - А, вот, лапать меня я разрешения не давала! Адиос амиго!
   И Женечка, схватив свои куртку и плащ-палатку, выскакивает в коридор. "Ты гляди, пригодился приёмчик! Не зря я, значит, на первом курсе аж целый семестр на женскую самооборону ходила! Сейчас, вот, без карате обошлась. Но, впрочем... можно было и без затей в нос пробить наглецу. Крас-с-савчик самовлюблённый! Тоже мне - герой-любовник..."
   Больше к Женечке недоучившийся актёр Станислав Винтицкий не подкатывал. Издалека вздыхал - всё-таки, зацепила его девушка. А когда ему стало известно местное прозвище Черновой "Орчиха", да, ещё и почему у неё такое прозвище, то и вздыхать перестал. "Себе дороже," - подумал.
   А Женечка по-прежнему каждый вечер, после завершения дневных дел стоит под дождём у ограждения набережной: "Когда же он, наконец-то, вернётся? Командировка ведь, как мне Петрович сказал, уже несколько дней, как должна была закончиться! И никто ничего мне не говорит. Как бы не случилось там, не знаю где, с ними чего плохого. С ним не случилось бы... Лёша-а-а, ну, когда же ты вернёшься!?"
   Дождь всё льёт и льёт... на Новый Порт, на весь ЮБК. И нет небесной влаге конца.
  
   Начало третьей декады декабря 0003 года.
   Вест-Пойнт - самая западная точка Новобританских островов, точнее - Южного острова.
  
   Всего в 360 морских милях к юго-востоку от промокшего насквозь Нового Порта, на Новоанглийских островах, светит солнце и почти по-весеннему тепло. И ленивый, разомлевший на этом тепле автор снова предоставляет право рассказывать о новоанглийских приключениях Левшакова и его товарищей самому младшему лейтенанту.
  
   Следующие четыре дня мы провели в сухопутных путешествиях по западу Острова. Сначала очень большой представительной компанией на четырёх машинах нанесли визит к лесному барону. Ну, тому, владения которого в двадцати километрах западнее пэрротовой базы.
   Для соседского визита задействовали весь автопарк базы. Во-первых, бортовой грузовик-тягач какой-то древней марки. Абрам сказал, что это, вообще-то, не английский автомобиль, а американский, 1942 года выпуска. Называется "Four Wheel Drive HAR-01". Уже из названия понятно, что у авто все четыре колеса - ведущие. Во время Второй Мировой войны грузовик поставлялся в Великобританию из Штатов. Поэтому, видимо, на Острове в одной из лесных заначек и обнаружился. Пэррот тягач использовал, как лесовоз. Для этого у него даже прицеп и кузовное крепление для хлыстов в мастерских Даунтауна были изготовлены. Борта тягача откидывается и тогда длинные стволы вполне в полный рост помещаются в кузове и на прицепе. Ну, прицеп мы оставили под навесом. Он нам пока не нужен. Потом пригодится. Из достопримечательностей этого автомобиля отмечу лебёдку с тягой почти в семь тонн. Весьма полезная опция.
   Да, забыл представить: Абрам - это тот самый единственный белый из бывших рабов-американцев. Оказалось, что он вполне свободно чешет на русском. Так как происходит из семьи эмигрантов из Одессы. Родители его переехали в Штаты ещё в семидесятые годы прошлого века. Там он, на Брайтон-Бич, и родился. В семье разговаривали исключительно по-русски, точнее, на одесском варианте великого и могучего. Кто слышал, тот понимает. И когда он мне лекцию об моём же автопарке читал, я не знал, что делать: инфу впитывать или колоритной речью наслаждаться... Да, полностью нашего нового товарища зовут Абрам Моисеевич Лезерсон. И профессия у него для еврея можно сказать уникальная: не скрипач, не стоматолог-гинеколог, не ювелир, даже не юрист и не прочее типичное... Автомеханик! Ходячая энциклопедия по автотранспорту всех времён и народов. И его товарищи, бывшие невольники, вне зависимости от национальной и религиозной принадлежности испытывают к Лезерсону чрезвычайное уважение. Я бы даже сказал - пиетет! Януш так и сказал: "У Абрама золотые руки. Мне иногда кажется, что он любую проблему в наших автомобилях... да, и в прочих механизмах может простым наложением рук вылечить". Потом поляк почесал затылок и смущённо добавил: "Я даже предпочитаю его считать не евреем, а... русским. Мы с ним исключительно на вашем языке общаемся". Как Януш относится к собственно русским, я не стал спрашивать. Но по тому, что и как он рассказывал во время общего ужина под развязывающую язык порцию рома и хорошую закуску о своём проведённом в городе-герое Минске студенчестве, вполне понятно. И отношение это всем известной "польской русофобией", ну, никак нельзя назвать. Скорее "русофилией". Бывает...
   Так, это я отвлёкся. Вернёмся к автопарку, на котором соседа-барона навещали. Остальные два автомобиля нашей колонны - вполне английские. Два "Лэнд Ровера": старенький 109-й пикап 82-го года производства и красавец "Defender" 97-го. Цвета "кофе с молоком" скромняга и цвета "мокрый асфальт" пижон. Братья.
   Ну, и мотик "Honda Gold Wing GL1100 Interstate" 80-го года выпуска тоже в нашей автоколонне присутствовал. Вполне такой японской сборки агрегат. Как этот "японец" оказался на английских землях, не понятно! Но оказался. И это радует. Так как мотоцикл этот - совершенно классная двухколёсная повозка для дальних путешествий! Себе бы забрал... Э-эх, не надо жадничать, Лёша... Ты ж по морю больше путешествуешь! Да, и водить, всё равно, не умеешь...
   Надо ли говорить, что не взирая на указанные на шильдиках года производства, все четыре транспортных средства на момент находки пребывали в состоянии "только что с конвейера".
   Во время общего ужина, который правильнее назвать банкетом в честь освобождения, выяснилось, что ещё двое из бывших рабов имеют некую связь с Россией. Два бородатых иранца и родных брата: Ахмад и Назар. И фамилия у них интересная - 'РУси', то есть Ахмад и Назар Русские! У братьев оказался русский прадед. Этот их предок был белым офицером, осевшим в Иране после нашей российской Гражданской войны, принявший там ислам, оженившийся, но не забывший ни язык, ни откуда родом. Кстати, эти двое бородачей вполне спокойно и за милую душу пили спиртное. За что заслужили осуждающие взгляды одного из своих соотечественников. А мне старший из братьев, Ахмад, со смехом объяснил такое свое вольное для правоверного мусульманина поведение: "Пророк запрещал нам только виноградное вино и пиво. А про тростниковый ром или пшеничную водку ничего у него не было. Значит - можно!" Потом процитировал Омара Хайяма, с трудом подбирая английские слова. В рифму всё равно не получилось, но я по смыслу догадался, вспомнил четверостишие. Зачитал в ответ. По-русски, естественно:
  
   Лучше с милой красавицей быть и с вином,
   Чем молитвой себя изнурять и постом,
   Если правда, что в ад отправляют влюблённых,
   Что мне делать в раю - безнадёжно пустом!64)
  
   Моему знанию иранской поэзии, пусть даже в переводе, оба брата чрезвычайно обрадовались. Ахмад тут же предложил тост "за поэзию, что почти как музыка, понятна без слов и поэтому объединяет". Потом он ещё несколько раз читал рубайи по памяти. Ну, что ж... звучит красиво. Хоть и не понятно. Выяснилось попутно, что Ахмад преподавал в средней школе города Эсфахана персидские язык с литературой и заодно, как ни странно - основы технологий. Филолог-трудовик - оригинальное сочетание! А брат его Назар в том же городе работал инженером на механическом заводе.
   А потом негры... ну, ладно, ладно... афроамериканцы начали петь. Я так понимаю, что такой стиль пения называется спиричуэлс. Или я ошибаюсь? И спиричуэлс - это только духовная музыка? Не знаю. Да, и ладно! Красиво поют. И душевно. Печально, почти как русское народное... О тяжёлой доле чернокожих рабов... И о желанной свободе... Надо же - почти две сотни лет песням, а как актуальны оказались! Мягкие глубокие голоса Тома и Фреда заполнили прохладный вечерний воздух... Здорово поют наши чернокожие друзья! Ну, что ж вы, ребята, прекратили!?
   Том с сожалением заявляет:
   - Жаль, никаких музыкальных инструментов нет! Хоть губная гармошка была бы... А так - не пустые же баки из-под горючки юзать!?
   Переглядываемся с Вальтером. Сталкер, вздохнув, извлекает из кармана настоящего "Хонера"65):
   - Есть гармошка. На, Том. Дарю.
   Вальтер губную гармошку на Маркетплэйс в Дайнтауне по случаю прикупил. Позавчера. Сам хотел играть. Пока, правда, только "моим милым Августином" нас мучил... Зато Том обрадовался, как ребёнок. А Фред под это дело приволок, таки, пустую тару из-под соляра... И дальше понёсся джаз. И печальный, и весёлый... И всё веселее, и всё шумнее за длинным общим столом...
   Навахо, маори и латинос, как и новозеландец, оказавшийся метисом, сидят и почти молча, со смаком курят... Врастяжечку... По хорошему табаку соскучились... Уже скоро пачку опустошат. Они не пьют - нельзя. Слабоваты против алкоголя. Поэтому все трое - в принципиальной завязке... Американские японец и китаец братаются. Один из них (вот, не научился пока различать) говорит другому что-то типа: "Мы с тобой одинаковые, похожие... К чёрту земные тёрки и разногласия. Здесь новый мир! Лю, мы - с тобой братья, не так ли!?" Второй согласно кивает. Часто-часто так кивает... Похоже, этим хватит. Это я про алкоголь... Януш и Абрам - по левую руку от меня. Что-то между собой трут на русском, смеются. Их кружки регулярно издают радостный звук "дзынь!". Чтоб не сидеть белой, то есть трезвой, вороной периодически присоединяюсь к двум товарищам в увлекательном процессе употребления алкоголя... Оба австралийца и новозеландец-европеоид мучают Демченко вопросами о жизни в Русском Союзе и на континенте вообще, так как давно уже оттуда сюда, на Остров, попали. По чужой, не по своей воле, конечно. Австралийцы, парни простые, работяги, матерятся и на чём свет стоит костерят англичан: "Мы-то думали, что мы такие же, как и они. А нам: вы - потомки каторжан... И, что значит, мы сами - каторжане что ли, а тем более - рабы!? Всё! Ничего больше у нас с ними общего! Ну, разве, что язык". И ещё по порции рома - в глотки. Хотя бы закусывали! Не-е! Надо это дело прекращать. Поворачиваюсь к Степану, но Чайка опережает:
   - Алексей, я всю оставшуюся выпивку уже на корабль снёс. Хватит парням. Завтра же у нас дела...
   - Ну, да, правильно...
   Легко быть командиром с таким подчинённым.
   Только три иранца сидят какие-то строго-официальные. Исключительно едят. Да, ещё старательно следят, чтоб свинину ненароком не вкусить. А, вон, их соотечественникам, Ахмаду с Назаром, да, и еврею Абраму, как-то наша тушёнка, что говяжья, что свиная вполне в жилу пошла. Один из этих трёх иранцев, тот, что неодобрительно на пьющих братьев зыркал, имамом оказался. И последние двое - явно под его влиянием. Не было бы проблем...
   Хм... Ярко вспомнился этот банкет. Словно сейчас всё было. Недаром, на настоящее время перешёл в рассказе. Добавлю только, что женщин за этим столом не было совсем. Ни одна из них не пожелала на Остров обратно ступить. Словно зачумлённый он для них. Правда, они с кораблей хором прокричали мужчинам: "Поздравляем!". Но на сушу - ни ногой! Ни решительная, мстительная Инна, ни воинственная пулемётчица Пола, ни пообещавшая следовать за мной куда угодно Мелисса... Ни одна!
   Зато потом, когда с Демченко вернулись на стоящие борт к борту корабли, чтобы согласовать завтрашние дела с Маурером, то попали на ещё один банкет. Дамский. И я ещё раз подвергся нападению женщин - опять был зацеловал и обласкан. Разрумянившаяся от выпитого Мэл пыталась меня рядом с собой усадить. Даже место для меня берегла. Никого на него не пускала. Вот, тоже напасть на мою голову! Еле удалось вырваться из её нежных рук, отбрехаться. Мол, с капитаном Маурером дела. Я, собственно, и не врал... А у Мелиссы - очень расстроенный вид. В зелёных глазищах - влага. Наверное, какие-то планы ей обломал. Ну, извини, девушка! Увы...
   Вот, ведь, дела какие - второй раз за несколько дней женщинам фактически впрямую отказываю. Даже как-то неудобно. Не по-джентльменски. А ещё Рыцарь-Командор... Может, зря я это? Всё равно, мне с Катей не светит ничего... Нет, не могу, когда люблю одну, спать с другой... Хотя, вот, на Чукотке с Машей... хм... смог... Как она там? Но, всё равно, не могу... Маша - это особая история, печальная. Так что - не могу! Извини, Мэл. Извини...
   Только не подумайте, что нас тут пьяненьких, тёпленьких можно было легко взять. Команда Маурера во главе с капитаном ни в одной из пьянок не участвовала. Так что с моря нас внезапно не взять было. А на суше караул сталкеры попеременно несли. За столом они также в смену только ели, к рому не притрагивались. А ближе к ночи и Степан к ним присоединился. Тоже трезвый, как стёклышко. Это мы с Серёгой за всех отдувались, периодически к алкоголю приобщаясь. Но в основном на закусон нажимая. Нам надо было. Чтоб нас за своих держали, надо было с людьми за одним столом посидеть. Фигурально выражаясь, "хлеб преломить и из братины вина испить". Надо сказать, Демченко с первой кружкой рома так и поступил - по кругу пустил. Сначала сам глотнул и мне передал. Я - дальше, Янушу. А поляк - еврею, Абраму... Кто хотел и мог, тот выпил. Психолог Серёга, психолог. С этнографическим уклоном. Исторический реконструктор. А я ещё Итана за стол усадил, чтоб приобщился. И чтоб его за врага не считали. Им тут рука об руку предстоит жить и работать. Законник сначала зажался, а потом ему даже, похоже, понравилось. Вот, и ладненько.
   Впрочем, хватит об этом застолье. Возвращаюсь к визиту во владения соседа, лесного барона.
   Утром поднял всё население базы. Построил мужиков в шеренгу. Никаких проблем, как с дамами! Даже по росту сразу встали. Не в первый раз, видать. Сообщил, что готов принять их к себе вольнонаёмными работниками. Огласил условия. Повторил также, что пока не имею никакой возможности переправить их на континент. А о том, что с точки зрения Кодекса Берегового Братства они - никто и звать их никак, умолчал. Они и сами в курсе. И свободны они ровно до тех пор, пока на моей земле находятся или под моей защитой. Поэтому и реального выбора у них тоже не имеется.
   Все согласились. С разной степенью энтузиазма, но согласились. И я бы на их месте согласился. Бригадиром назначил Каминского, а замом - Лезерсона. А за связи с Нью-Лондоном в моём хозяйстве и за общую "бухгалтерию" Пирс отвечать будет: "Поэтому, господа-товарищи вольнонаёмные, с данным английским гражданином вам всем желательно выстроить спокойные, деловые, а лучше - дружеские отношения. Понятно?" Вижу, что понятно. Вчера они с его присутствием за общим столом вполне смирились, поэтому сегодня всё легче и прошло.
   А далее мы оправились в гости к соседу, лесному барону. Точнее "железорудному". Он же на месторождении этого полезного ископаемого сидит.
   Как уже говорил, задействовал весь автомотопарк. Впереди на "Хонде" Эрих, разведчиком. Следом - 109-й "Лэнд Ровер". В кузове - Чайка в компании с пулемётом. Далее мы с Демченко на пижонском "Дефендере". И в завершении колонны - наш тягач с бандой вооружённых бородачей-иранцев и мрачных метисов. С водителями - никаких проблем. Их даже перебор. На охране базы оставил корешей-азиатов и австралийцев. Последние, хоть, и здоровые парни, но морды у них добродушные чересчур, не то, что у иранцев и индейца с метисами. Абрама тоже оставил. Он полезнее целым и здоровым будет. Не дай, бог, стрельба какая. На фиг нам это надо, вообще-то. Но вдруг... Пуля, как известно, дура... Вооружили команду - благо стволов из оружейной коллекции Пэррота у нас хватает. Но строго-настрого, под угрозой мгновенного увольнения (ну, вы все понимаете, что это для них значит) запретил открывать стрельбу. Первыми. Только в ответ. Итого получилось: дюжина бывших рабов, два сталкера, Демченко, Степан, я и Итан. Восемнадцать человек. Не армия, конечно. Но по местным меркам внушает. Пирс сообщил, что с бароном он знаком лично и гарантирует мирный приём: "Если, конечно, Ваши, сэр, работники сами конфликт не спровоцируют. Впрочем, не мне Вам указывать. Я просто предупредил."
   И надо сказать, Итан прав оказался. Визит чрезвычайно мирно прошёл. Подъехали по шоссе Немых-Смотрящих к табличке "Частная собственность барона Эндрю Моргенсона". Вдавили пару раз клаксоны. Через минуту охраннички нарисовались - выползли из домишки при шлагбауме. Заспанные, ничего не соображающие. Итана эти перцы узнали. Ещё пяток минут - и сам хозяин пожаловал. Опять слово Пирсу - меня представил. Очень занимательное зрелище - наблюдать, как выражение лица у "барона" менялось. Сначала - спесь и недовольство тем, что потревожили. И тут же, в мгновенье ока - интересная бледность. Это, когда узнал, кто к нему пожаловал. Сразу понятно, что обо мне уже слышал и "страшно рад познакомится". И главное слово тут - "страшно". Впрочем, сильно пугать его не буду. А тем более, убивать. Нам надо, чтоб он просто не мешал. Не путался под ногами. И, может быть, ещё, чем полезен окажется. В последствии. А что там у него в хозяйстве творится, даже смотреть не будем. Не дай, бог, захочется и там свободу и справедливость наводить. Вредная это у нас, у русских, привычка. Всех за свой счёт осчастливливать. Не ценят, как правило. Вот, и мы будем отучиваться. Прагматичней, прагматичней, Лёша.
   Потом я уже сам познакомил Моргенсона с Каминским. Представил поляка, как "производственного директора фирмы". А Пирса местный князёк и сам знал. А дальше очень спокойно так попросил "барона" не мешать будущей деятельности моих людей. И тем более - никоим образом их не притеснять: "Понимаете, сэр, я очень болезненно воспринимаю всяческие помехи... и обиды, наносимые моим людям. Очень вспыльчивый, знаете ли... Вот с Пэрротом поссорился нечаянно. И к величайшему сожалению... нет уже Генри Пэррота. А такой достойный человек был... М-да..." Проняло "барона", проняло. Заметно. Понимает человек намёки.
   Фактически на этом наш визит и закончился. А лица у моей команды расстроенные... Видимо, очень хотелось им пострелять. Ой, хотелось! Ну, ничего - целее будут. Англы тоже не лыком шиты. И опыта в стрельбе у них по более, чем у бывших рабов.
   На следующий день у нас был дальний вояж запланирован - на самый запад Острова, докуда дорога доведёт. По карте, если судить, то это от старой пэрротовой базы километров шестьдесят. Ежели по прямой. Дорога, впрочем, виляет не сильно.
   Рано утром отправились на запад. Почти тем же составом, что и вчера в "гости" ездили. Только братьев Ахмада и Назара оставил на базе. На усиление. На всякий случай. Оба - люди в военном деле опытные, в иранской армии служили. Ещё на Земле. Тут у братьев со старшинством всё наоборот получилось: старший брат в армии рядовым был, а младший, аж, до сержанта дослужился. Это, если наши российские эквиваленты званий использовать. А в экспедиционной команде людей, умеющих стрелять и опытных в подобных путешествиях вполне достаточно. Ну, и не маловажно, что у обоих братьев и с Лезерсоном, и с американскими азиатами, и с австралийцами вполне нормальные отношения. Можно даже сказать, дружественные. Чего нельзя с уверенностью утверждать об остальных иранцах. Эту троицу я предпочту на глазах держать. Тем более, что на неизвестной дороге, в пути, потенциально грозящим опасностями, эти правоверные будут чувствовать нас, гяуров66), а то есть, всех остальных, скорее "своими", чем "чужими". Психология... Демченко подсказал.
   Не торопясь, проехали владения "барона". Поприветствовали охранников. Те спокойно и вполне добродушно помахали в ответ. Сегодня караульщики уже не спали в своей будке - службу несли честно. Приятно видеть их на боевом посту. Напрягли мы соседей-англов. И это правильно...
   По мере дальнейшего движения следы деятельности человека: вырубки, уводящие в сторону просеки, стоянки по краю дороги и тому подобное попадались всё реже и реже. Через неполный час неторопливого, острожного движения колонны дорога по ровной местности закончилась. Начался подъём. И с каждым километром всё круче. А потом и горный серпантин начался. Впереди перевал. По прикидкам нам надо забраться почти на тысячу метров. Или даже чуть выше.
   Периодически, на крутых поворотах, меж верхушками елей, открывается всё более и более захватывающий вид на восток: прибрежные леса, вьющаяся лента дороги, всё шире и шире открывающийся вид на Английский Канал. И высокий обрывистый, скалистый хребет на юге. Горная цепь плавно заворачивает на север, сюда, к перевалу, на который мы сейчас, рыча моторами, забираемся. А день обещает быть ясным, солнечным...
   Потом лес заканчивается. По обе стороны дороги тянутся каменистые осыпи. Иногда приходится объезжать небольшие завалы. Хорошо, что шоссе Смотрящих достаточно широкое. Не следят англы за состоянием дороги! Куда подевалась их европейская аккуратность? А перевал всё ближе и ближе...
   И, вот, мы наверху. В лобовые стёкла ударяет упругий, свежий, пахнущий океаном юго-западный ветер. Остановка движения. Кое-как размещаем наши транспортные средства на самой дороге и на небольшой естественной площадке с краю. Надо осмотреться. И облегчиться.
   А до нас тут уже многократно останавливались. На самом краю площадочки, в тени скальной стенки, закрывающей от западных ветров - старое, обложенное плитняком кострище и несколько плоских каменюк вокруг очага, как табуретки.
   Обзор с верхотуры великолепный. Можно сказать - дыхание перехватывающий! Почти во все четыре стороны. Только на юг и юго-восток панорама прерывается стеной ещё более высокого, чем перевал, хребта. Но то направление нам не очень интересно. Наша цель - на западе-юго-западе. И что мы там видим? Ну, во-первых, дорогу, таким же серпантином сначала спускающуюся с хребта, а потом плавненько заворачивающую на юг, вдоль берега океана. И западный берег острова от нас совсем недалеко - всего километров пять, шесть. Во-вторых, наблюдаем небольшой кряж, в несколько десятков метров высотой, прикрывающий побережье от наших заинтересованных взглядов. Никакой бинокль не поможет. Но, в-третьих, и, в последних, интересующий нас природный объект всё равно виден! Это самая западная точка Южного острова. Мыс. Первым на нём побывал тот самый Генри Пэррот, который несколько дней назад похоронен по морскому обычаю в водах Английского Канала. И которого сейчас, наверное, уже доели морские обитатели. Так, вот, этот пиратский "адмирал" побывал здесь самым первым. Не один, естественно, побывал. С командой. Потом официально, в Палате Общин, застолбил участок, как свою территорию. Хотел здесь свою вторую базу ставить. Но ресурсов и народу не хватало пирату. И не хватит уже. Так что с точки зрения местных законов, это место теперь тоже моё. Я не рассказывал вам ещё об этом своём приобретении? Ну, вот, сейчас сообщаю.
   Называется этот мыс просто - Вест-Пойнт. Западная Точка, то есть. Понятно, логично и с хорошими ассоциациями название67). Переименовывать не буду. Не в честь же Пэррота называть объект! Тем более, что это его собственное название. Хоть в этом уважим автора и первооткрывателя.
   С перевала мы видим только восточный скалистый край мыса. Чёрный каменный зубчатый гребень, торчащий над южным, самым низким, краем прибрежного увала, хорошо различим в бинокль. Вот туда нам и путь держать. Это всего несколько километров. Но подобраться к самому мысу - проблема. Дорога на берег не выходит. Тянется восточнее увала, то в паре километров, то, если к югу, ближе... Но к берегу всё равно, не выходит... Ну, и ладно! Подъедем - а там видно будет.
   Спуск много времени не занял. Колонна движется неторопливо по снова прямой и ровной дороге, но уже на юг, а не на запад. По правую руку - тот самый увал, микрохребтинка, прикрывавшая побережье от наблюдения с перевала. С дороги её совсем не заметно. Оба края дороги заросли густым ельником. Впрочем, это не обычная северная ель, а что-то южное. Чуть светлее хвоя. И у деревьев странно загнутые верхушки. Почти горизонтально. И, похоже, не ветер в этом виноват... Не знаю, что за вид. Не разбираюсь в ботанике. Но чаща такая же густая и тёмная, как и наша северная еловая тайга. Если судить по карте, то мы уже проехали место, где самое короткое расстояние от дороги до мыса. Но никакого намёка на просвет в лесной стене не видно...
   Вот, если по карте судить, и увал сошёл на "нет". Так можно слишком далеко уехать... Только об этом подумал, как справа от дороги, за небольшим поворотом в ту же сторону открылся спуск в какой-то овраг. Направо и чуток назад. Прямо от обочины. Остановимся-ка именно тут!
   Дно оврага широкое, вполне наш тягач пройдёт. Не говоря о более мелкой технике. Другое дело, что далеко они не уедут. В тридцати метрах от края начинаются густые заросли: колючие кустарники, многоствольные деревца, типа рябины или черёмухи... Не знаю, опять же, что это за растения, но растут и выглядят похоже.
   Загнали всю технику в овраг. Чайка и Вайнерт засели в секреты северней и южнее по дороги. Каждый из проверенных бойцов взял с собой по одному новичку. Степан - Тома. Ну, того музыканта-афроамериканца... Можно, я наших чернокожих друзей хоть иногда неграми буду называть? Хотя бы для разнообразия. Тем более, что они нас, ни разу не смущаясь, белыми называют. А то и вовсе "снежками". Мы ж не обижаемся. Факт, как говорится, на лицо. Это я про цвет кожи. Что их цвет, что наш... А в компании с Эрихом - навахо. У индейца имя, кстати, самое обычное - Джек. Но разрешил называть себя своим настоящим именем - Вороний Глаз. Или просто Глаз. Что по-английски ещё проще - Ай! А как это на языке навахо звучит, индеец секрет не раскрыл. Не... будем его Джеком называть.
   С техникой оставляем смешанную команду. Четверых. Два другана: латинос и маори. Потом Фред. Это второй наш негр. И один из иранцев, самый правоверный - имам. Заодно с техникой будут друг друга контролировать. За главного - латинос, Пабло Гутьеррес его зовут. Он хотя бы в армии служил. Бывший капрал. Реального боевого опыта, к сожалению, не имеет. Во время службы тяжёлым армейским грузовиком рулил. Так что и наш тягач - его забота. Водила-ас, как непростая дорога показала.
   А на поиски дороги к мысу отправляемся большой компанией. Демченко - в радостном возбуждении. В предвкушении поиска. Свой первый, сталкерский, год на Платформе вспомнит. Соскучился Серёга по рейдам. В обязательном порядке беру с собой Януша, Итана и новозеландца. Последний геологом-полевиком оказался. На Земле полсвета объездил в экспедициях. А зовут его Грег. Грег Бишоп. 51 год мужчине. Ну, и Кох с нами. Опытный сталкер по любому полезен будет. А ещё два иранца. Решил этих ребят от их духовного наставника хотя бы временно оторвать. Может, им понравится своим умом жить.
   В общем, настраивались мы на долгий и нудный поиск. Но случился облом. Вернее, сюрприз. Причём, довольно приятный... Ну, да, первые две сотни метров по дну оврага радости и оптимизма не внушили. Заросли - почти джунгли. А по верху - густой ельник с очень низким нижним ярусом ветвей. Там почти всё время в полуприсяде или внаклонку бы пришлось идти. Ну, вот, всё-таки, мы через эти сотни метров прошли, прорубились. А дальше заросли типа черемухово-рябиновой урёмы68) сменились кустарником в рост человека. Правда, кустики весьма колючие были. Но ещё через сотенку метров заросли вместе с оврагом внезапно закончились... и мы выбрались на дорогу. На дорогу, вымощённую жёлтым кирпичём! Все, кто в детстве читал "Волшебника Изумрудного города" или "Страны Оз"69), а таковыми были почти все, кроме иранцев, сначала в изумлении ощупывали, осматривали жёлтые кирпичи мостовой. А потом ржали в голос шутке Смотрящих. Не смогли сдержаться, режим тишины соблюсти. Впрочем, если, кто рядом был, то вполне мог слышать наши матюки, когда мы по овражным зарослям пробирались. Уж, очень хороши местные колючки...
   Наш геолог, Грег, с напрягом присмотревшись к дорожному покрытию своими дальнозоркими глазами (надо бы ему очки добыть подходящие), поправил:
   - Это, вообще-то, не кирпичи. В смысле, не спечённые из глины кирпичи. Это блоки из жёлтого вулканического туфа. Размером с кирпич.
   Ну, пусть и не кирпичи. Всё равно, похоже.
   Надо дальше топать. Впереди - сталкеры: Демченко с Вальтером. Дорога, хоть и мощёная, но идёт непонятным зигзагом. И она не очень длинная оказалась - с километр всего. И опять упёрлась в лес. Мостовую как обрезало. Типичный дорожный "пунктир" Смотрящих. Сколько раз от наших сталкеров о подобных фокусах слышал. Странно другое. Мы не далее, чем в километре, а то и в нескольких сотнях метрах от океанского берега, а никакого шума прибоя не слышно. А он должен быть не шуточным - вон, ветер как в верхушках деревьев шумит. Деревья шумят, а океан - нет! Почему?
   Опять вперёд уходят Сергей с Вальтером. А вся остальная команда остаётся в дорожном тупике. Поиск сталкеров не должен затянуться надолго. И точно - через четверть часа поисковики возвращаются. Немного взбудораженные. И это бывалый Демченко с почти таким же опытным Кохом! Причем Вальтер мокрый и грязный по грудь - вся одежда заляпана песком. Непрерывно отряхивает подсохшие места. А Серёга мокрый по колени и так же, по наколенники, песком запачкан. Демченко сообщает:
   - Берег моря всего в трёхстах метрах. За полосой ельника. Дальше за этим еловым урманом70) вдоль берега тянется ряд высоких поросших сосняком дюн. А прибоя мы не слышим из-за того, что сейчас отлив, и океан отошёл от берега на несколько километров. Мелководье тут. С зыбучими песками. Вон, Вальтер прогуляться по песочку решил. Так в мгновенье ока чуть не по плечи засосало. Еле успел его вытащить... Но самое главное - дорога на мыс есть. Тем же туфом мощёная. Но мы по ней не пошли. Обратно вернулись - нам всем надо поторапливаться. Вода уже начинает возвращаться. Дорога та, похоже, затапливаемая. И мыс превращается в остров. Так что, давайте, быстрее!
   Про то, что мыс регулярно, два раза в сутки в остров превращается, Итан нам ещё раньше сообщил. Но дорога с берега на мыс - новость даже для него. Как нашему законнику достоверно известно, когда это место в последний раз посещали люди Пэррота, никакой такой дороги не было. А теперь есть! Немые-Смотрящие продолжают подкидывать сюрпризы. Ну, это я ещё с истории появления нашей СП-40 бис на айсберге знаю.
   Через десяток минут вся наша компания - на гребне крайней дюны. За спиной - ряды южных длинноигольчатых сосен, покорёженных, погнутых ни на минуту непрекращающимся западным ветром. Упругий пассат гонит песчаную позёмку. Длинная голубоватая осока стелется вдоль земли и шелестит на ветру, почти как жесть. А мы стоим, открывшийся вид впитываем.
   Огромное плоское пространство, покрытое песком. Океанские воды видны действительно очень далеко - в паре километров. А в полукилометре от берега - черная мрачная скала Вест-Пойнта. Метров на шестьдесят, а то и на семьдесят возвышается над уровнем песчаной равнины. И в узкую расщелину в скале уходит жёлтая лента дороги. Её кирпичи начинаются прямо от дюны, в метрах двадцати от наших ног.
   - Эта картина очень зыбучие пески, окружающие остров Мон-Сен-Мишель71), что во Франции, напоминает. Пять лет назад я там побывал, - сообщает Демченко, - Очень похоже. Там такой же зыбун вокруг скалистого острова.
   - Сергей, а где ты Вальтера вытаскивал? Я следов на песке не вижу...
   - Так рассосались следы. Пески-то зыбучие. Но, вон там, в метрах двадцати по дороге, и ещё пару метров в сторону, влево. Похоже, здесь с кирпичей сходить настоятельно не рекомендуется.
   Итан подтверждает:
   - В этих песках, когда команда Пэррота пыталась во время отлива сюда, на берег перебраться, один человек погиб. Я сам этого не видел. Меня тогда ещё на Платформе не было. Поэтому забыл Вас, сэр, предупредить. К тому же, когда мне рассказывали об этом, сложилось ощущение, что зыбучие пески только у острова. А они оказывается здесь везде. Ещё раз, извините, пожалуйста...
   Последнее уже скорее Демченко и Коху говорилось. Но Сергей равнодушно отмахивается и торопит:
   - Алексей, командуй, давай! За время нашего отсутствия море уже заметно приблизилось. Здесь пологое место, и вода поэтому очень быстро прибывает.
   И точно - всего минут пять здесь торчим, а вода уже ближе стала. Ну, что ж - надо топать дальше. И быстрей! И хотя полкилометра - это всего минут пять ходьбы, но последние десятки метров мы завершали уже в водном окружении. Хорошо, что полотно дороги слегка приподнято над песчаной равниной.
   Вот и расщелина в скале. И жёлтый кирпич заканчивается. Как всегда резко, словно ножом обрезан. Но дорога тянется дальше. По узкой ложбине. Машины, даже наш тягач, впрочем, пройдут. Почти впритирку, но пройдут. А покрытие на этом участке дороги очень интересное - шестиугольные чёрные, в цвет скалы, плитки со стороной сантиметров в двадцать. Заметив мой интерес к дорожному покрытию, наш геолог Грег поясняет:
   - Это типичная для базальтов так называемая столбчатая отдельность в виде шестигранных колонн. И мы здесь наблюдаем вместо дорожного покрытия именно верхние части этих шестигранников, чудесным образом выровненных под дорожное покрытие. Очень похоже на так называемую "Мостовую гигантов" в Северной Ирландии72). Только здесь ещё ровнее, чем там. Словно искусственно выровнено. Да, а сами колонны в полный рост Вы, сэр Алекс, могли наблюдать на подходе к островку на его обращённой к берегу стороне. Из этого базальта, похоже, весь островок и сложен.
   - Благодарю за информацию, Грег. Я нисколько не сомневаюсь, что дорога выровнена искусственно. Уверен, что это наших кураторов, Смотрящих, работа. Однако идём дальше.
   Впрочем, путь был не долог - полсотни метров, пара поворотов зигзагом (не прострелить напрямую!) и мы вышли в центральную долинку островка. Площадка метров в четыре сотни диаметром. Со всех сторон кроме северо-запада, подковообразно, почти круглая долина прикрыта чёрными высоченными скалами. Однако с внутренней стороны скалы не отвесные, а вполне доступные для спокойного подъёма без верёвок и страховок. Ножками то есть. Вон, даже натоптанные пиратами тропки видны. Кое-какая древесно-кустарниковая растительность зеленеет по берегу и у скал, окружающих долинку. А посредине - луг, покрытый изумрудной сочной травой. На том лугу - классический сруб Смотрящих. И ещё кое-какая мелочь, оставленная уже бывавшими здесь людьми. Уютная долинка, хорошо защищенная и от доминирующих здесь юго-западных пассатов, и от непрошенных гостей с востока, с Южного острова то есть.
   У места была ещё пара бонусов. Во-первых, глубокая бухта, как раз напротив северо-западного проёма в скалах, и с берега Южного острова совсем не видная. То есть глубокая вода из этого заливчика не уходила даже во время отливов. Кругом зыбучие пески, а в бухте и в фарватере длиною в несколько кэмэ, до открытого океана - глубокая вода. Этот факт ещё Пэррот с командой выяснил. А нам Пирс рассказал. И второй бонус имеется. Очень интересный. Колодец с чистейшей пресной водой. А, вот, этого даже наш геолог объяснить не может! По его понятиям здесь, если и может быть вода, то только солёная. Но сколько кто не пробовал водицу из этого чудесного источника, никто ни разу соли не почувствовал. Диво дивное. В плюсы данной локации можно добавить ещё одну полезную находку. Грег на следующий день среди прибрежных дюн углядел выходы того самого жёлтого туфа, которым дорога выстлана. Сказал, что отличный строительный материал. И пилой легко пилится. Так что помимо деревянных домов в Вест-Пойнте со временем появятся и каменные.
   В общем, рублёвое, как говорила моя бабушка, место. Так что именно здесь будет наша основная база! Даже удивительно, что у Пэррота до обустройства постоянного обиталища в Вест-Пойнте руки не дошли. Видимо, пиратскому адмиралу близость к Нью-Лондону важнее была всех местных удобств.
   Несколько следующих дней мы прорубали просеку от прибрежной трассы к дороге, вымощенной жёлтым камнем, и от другого её конца - к дюнам. Потом начали разбирать здания старой пэрротовой базы и перевозить их в Вест-Пойнт. Дело это не одного дня. А нам, команде "Клевера" и баркаса, пора возвращаться на континент. Да, кстати, баркас ныне называется совсем не "Плюмаж". Имя у судна теперь славное - "Верещагин". Вот, захотелось мне хоть в чём-то своё право собственника реализовать. Всё равно плавсредство в другие руки отдам. Хотя и будет баркас, вероятно, в Новом Порту базироваться, но мой дальнейший путь по Платформе с "Арго" связан, не с "Верещагиным".
   За день до отбытия с Острова на вечернем общем собрании команды бывших рабов меня огорошили неожиданным предложением. Впрочем, вполне логичным предложением для условий местного неосредневековья с элементами рабовладельческого строя. Предложил Грег, наш геолог:
   - Сэр Алекс, у меня к Вам предложение. Нам для пущей внушительности... и безопасности надо как-то основательней пометить наши территории: и Вест-Пойнт, и Старую Базу. Надо бы какой-то герб и флаг придумать для Вас. А мы бы их со временем нарисовали, сшили и выставили, вывесили на въездах. Чтоб англичане не думали, что мы тут совсем бесхозные. Вы же дворянин по местным понятиям. Значит, Вам, сэр, и герб положен. И девиз на нём какой-нибудь, гордо звучащий, надобен...
   Остальные члены команды активно поддержали: и Януш, и Абрам, и... все-все, короче. Присутствовавшие тут же Демченко и Чайка - тоже активно "за". А лоер наш, Итан, шустро закивал головой:
   - Очень дельное предложение, сэр! Грег абсолютно прав. Как я сам не догадался это Вам предложить!? Граждане Новой Англии чтут внутренние законы... хм... да, внутренние только, конечно... Но чтут!
   Ага, "чтут" они... "уголовный кодекс", как Остап Бендер говаривал...
   Нарисовать герб взялся главстаршина. Он, если кто не помнит, в школьные годы художественную школу закончил. Причём, Степан сказал, что даже придумывать ничего не надо, так как есть вполне мне подходящий и герб, и флаг с Земли. Герб с флагом одной интересной и очень серьёзной структуры - спецназа ФСБ по Мурманской области:
   - Как раз тебе, командир, их эмблема в качестве герба вполне подойдёт. Косатка на нём изображена. И по традиции для нашей, российской, госбезопасности - щит и меч. Что тоже актуально для местных условий, в тему. Надо только слова "Спецназ ФСБ" на красных лентах на гербе заменить на какой-нибудь красивый девиз. Лучше латынью. Так что думай, лейтенант, пока я рисовать буду, на какой...
   Экспроприировав на время у Маурера цветные карандаши, главстаршина в течение получаса по памяти нарисовал и герб, и флаг. Маурер, впрочем, и не пытался возражать, сам отдал и тут же присутствовал, советы давал. После мозгового штурма всей большой компанией придумали и девиз. А Итан, оказавшийся помимо всего прочего и знатоком латыни, перевёл девиз на этот мёртвый язык: "Vivere, dimicare, nunquam cedere". Что по-русски означает: "Жить, рисковать и никогда не сдаваться". А, чё - красиво! Мне нравится.
   Надо сказать, что процессом придумывания мне девиза, герба и флага увлеклись все присутствующие. Даже иранцы, в принципе чуждые европейскому средневековью. Странно даже, как легко взрослые, битые жизнью мужики становятся похожими на мальчишек, начитавшихся Вальтера Скотта.
   В итоге получилось следующее. Основу флага составлял прямой четырёхконечный синий крест с расширяющимися концами, с белой окантовкой и с равноразделёнными между концами креста красными углами. И вроде бы нет намёка на флаг Русского Союза, и даже слегка чем-то флаг земной Великобритании напоминает, но цвета - вполне русскому триколору соответствующие. Впрочем, на Юнион Джеке - точно те же три цвета присутствуют. В центре флага - герб, представляющий собой обращённый вниз прямой меч, прикрытый треугольным остроконечным щитом. Такой щит, как пояснил Чайка, ещё "варяжским" называется. Ну, да я ж сейчас типа средневекового варяга на Острове. На синем щите с золотой окантовкой - изображение плывущей справа налево косатки и две красные ленты с надписями. На верхней ленте - первые два слова моего девиза, а на нижней - финальная его часть.
   А потом Степан пояснил всем присутствующим смысл цветов флага. Не знал я, что мой главстаршина такой спец ещё и в средневековой геральдике! Так вот, синий цвет прямого креста и фона щита символизирует великодушие, честность, верность и безупречность. Красный цвет углов флага и лент на гербе это означает храбрость, мужество и пролитую в борьбе кровь. При этом Чайка, хмыкнув, добавил по-русски: "А ещё любовь. Всё, прямо, про тебя, командир". Белый цвет окантовки синего креста означал самую важную для моих работников вещь - свободу. А золото по краю щита - это знатность, могущество, богатство и такие добродетели, как справедливость и милосердие. Ага, это я очень милосердно с Генри Пэрротом разобрался. Р-р-раз! И всё. Почти не больно.
   С нескрываемым интересом выслушав небольшую лекцию по геральдике, наш "специалист по связям с английской общественностью" (я Итана имею в виду) пообещал в ближайшее же время официально и в Палате Общин, и в Палате Лордов зарегистрировать и флаг, и герб, и девиз. Причём Пирс пристал к главстаршине, как банный лист к филейной части тела, чтоб тот ему точно, под запись, повторил и смысл цветов флага с гербом, и всех элементов, на них изображённых. Вот, формалист! Но, может, это и правильно - именно такими дотошными буквоедами и должны быть настоящие юристы.
   Добавлю, что кроме флага с гербом... и, да, ещё гордого девиза мы кое-что более ощутимое для защиты и безопасности Вест-Пойнта и его обитателей оставили - четыре пулемёта из восьми. Пулемёты, по-моему, хорошая поддержка разным табличкам типа "Стой! Кто идёт?". И гербам. Пока я с командой возился с переездом с места на место, Чайка в сопровождении морского народа извлёк из-под воды всё ценное с двух утопших пэрротовых посудин: и оружие, и кое-какие не стреляющие материальные ценности. Пулемёты и прочую стрелковку привели в порядок. Ничего с ними категорически страшного за несколько дней, проведённых под водой, не произошло. Боеприпасы только по большей части пропали. Среди пулемётов имелось четыре "Льюиса". Вот, их с боеприпасом и оставили в Вест-Пойнте. Легче будет однотипные патроны добывать. И в смысле деталей взаимозаменяемы. А четыре оставшихся разнотипных скорострельных девайса с собой забрали. "Верещагину" тоже зубки нужны. Ну, и про "Арго" с "Марсельезой" не надо забывать. Кроме четырёх "Льюисов" моим людям оставили и весь прочий со дна поднятый огнестрел. Так что вполне должно хватить и для прикрытия скального прохода в Вест-Пойнт, и чтоб с моря пришедшего супостата достойно встретить. Для связи оставляем стационарные радиостанции с тех двух судов, что сейчас в ремонте. До Нового Порта, Морского Поста, Полуденных островов и Форт-Росса станции вполне добивают. Проверили.
   Старую Базу решили сделать не жилой. Пока не жилой. А дальше видно будет. Вывеску только "частная собственность сэра Алекса Левшакова" вывесим. Итан божится, что этого вполне хватит, чтоб никто на место не позарился. Священное право частной собственности, мол! Ну, ну... А имущества, считай, там вовсе не будет. Когда переезд полностью завершится, на Старой Базе только самый плохонький из домов останется, колодец да туалет... Ну, и пристань ещё. Изредка кто-нибудь из моих туда наведываться будет, с проверкой. А для морских рейдов в Вест-Пойнте оставили один из "Зодиаков". Кроме того, немного погодя, из ремонта два судёнышка должны вернуться.
   В последний момент вспомнили про охранные значки-приколы. Ну, те значки, что с белой розой Йорков и носитель которого - "человек Королевы" и под её покровительством. Так, вот, три из четырёх пина оставили в Вест-Пойнте. Каминскому отдали, чтоб он их выдавал людям на выходах в местную "цивилизацию". Два значка уже завтра понадобятся - сам Януш в паре с Джеком, Вороний Глаз который, повезут на "Зодиаке" Пирса обратно в Нью-Лондон. У законника нашего в городе полно дел. Да, и по Мэри своей он соскучился, извёлся совсем, волнуется за жёнушку. А мои бойцы-работники кое-каким товаром затариться хотят на Маркетплэйс. Патронами, во-первых, и скобяными товарами, во-вторых. Ну, и продуктов прикупить на первое время надо бы. Денег, вроде, должно хватить. А потом снова лесом торговать начнут, разживутся деньгой. Но это всё - уже без меня. Точнее - без нас. Так как завтра - уже 28 декабря и хотелось бы в Новый Порт вернуться до Нового Года. Завтра рано утром уходим к родным берегам. Погоду нам из Нового Порта мой друган (и по совместительству - главный метеоролог Русского Союза) Васька Крутиков пообещал приличную. Без штормов-ураганов то есть. Разве что дождь льёт на ЮБК беспрестанно. Даже не верится. Здесь, на Острове - солнце и теплынь.
  
   30 декабря 0003 года, поздний вечер.
   Ново-Портовский залив Океана, на пути к причалу.
  
   До Нового Порта мы добирались более двух суток. Хороший кораблик "Верещагин", но максимум скорости, что смог выдать его двигун - это семь с полтиной узлов. Хорошо, хоть, что за эти двое суток погода устойчивая выдалась. Не подвёл Крутиков. Молодца! Благодарность ему выпишу. В виде бутылки хорошего рома. Помнится, что ещё в студенческие годы Василий этот напиток сильно уважал... Извращенец.
   Когда на полпути впереди замаячила черная стена облаков, отделяющая хорошую погоду от стылой промозглости, было реально страшно. И ясный тёплый день всего за несколько часов хода сменился серыми влажными сумерками под нудным дождём. Дамы наши заскучали, задумались, куда это они так рвутся, куда везут их эти сумасшедшие русские... Одна Мелисса не сомневалась - куда угодно, но только со мной... О-ох, уж, мне эта упёртая валлийка! Все ночи, что я проводил на "Верещагине", зеленоглазая не оставляла попыток тихонечко, как мышка, но проникнуть ко мне в каюту - вдруг я защёлку забуду закрыть. Ага... фиг там! Память у меня хорошая. Хотя в самую первую ночь на баркасе едва не открыл ей - на минуту воображение разыгралось... Я ж, всё-таки, молодой мужчина, вполне такой сексуально озабоченный. Еле сдержался. Вовремя опомнился. Так как совсем не то я дамам обещал. В том числе и Мелиссе. Совсем не то! Поэтому сначала надо обещание выполнить - до Русского Союза их всех доставить. А дальше, как в песне старой, доброй: "Ну, а девушки? А девушки - потом!" Ну, и потом, когда мне утехам любовным было предаваться!? Мне и просто поспать-то удавалось не больше трёх, четырёх часов четырёх в сутки. Особенно в переходе: едва глаза закрыл, и тут же, почти сразу - в рубку, на вахту. Людей, способных судном рулить - кот наплакал. Меня самого и Вальтера с Эрихом матрос мауреровский Санжа "заплечным методом" учил. То есть за спиной, а то просто рядом стоял и подсказывал. Хорошо, хоть, что пацан этот по рукам старших товарищей не бил. Но много и красочно высказывался. Правда, не по-русски, а на своём цыганском языке... Тактично это он - самолюбие взрослых не пострадало. Мало ли что это парень там бормочет непонятно! Да, и сам Ули по рации указания регулярно давал, не забывал нас. Можно сказать, пас. А Чайка почти весь переход в машинном отделении провёл. Мне, честно говоря, кажется, что главстаршина и не спал вовсе. Так что вы, уважаемые читатели, надеюсь, понимаете, что к моменту прибытия в Новый Порт и я, и Степан, и немцы наши, да, и Санжа тоже... в общем, все мужчины "Верещагина" еле на ногах стоим. Не до глупостей всяких мужскому контингенту.
   Кроме того - теснота страшнущая на "Верещагине". Я, как вы уже поняли, занял капитанскую каюту. Так уж вышло. Сначала надо было статус "сэра" и "капитана" в глазах англов и бывших рабов поддерживать, а потом, в переходе, некогда было ситуацию менять. Чайка, как уже упоминалось, все двое суток плавания из машинного отделения не вылазил, а миникаютку механика уступил моему главному помощнику и советчику - Санже. Мэл умудрилась соорудить себе постель непосредственно на камбузе. Сказала, что ей, как коку, так удобнее. Ага, поверил я! Думаю, что ко мне поближе решила устроиться валлийская дева. Ну-ну... Три остальные наши дамы: Инна, Марго и Пола кое-как разместились в носовом кубрике. А, вот, сталкерам пришлось себе спальные места оборудовать в трюме, среди трофеев и прочих грузов. Пищу принимали все, кто, где мог, где пристроится, так как кают-компании на баркасе нет. Не рассчитан кораблик на такое многолюдство. Не пассажирский лайнер...
   Ага... пока я вам всё это рассказывал, из-за туманной завесы дождя-сечки появился давно ожидаемый причал Нового Порта! Фу-у... дошли!... Ого, нас, считай, весь посёлок встречает... Так, не отвлекайся, Лёша! Не хватало ещё, "Верещагина" о причал приголубить. Передам-ка я штурвал Сашке - он точно лучше меня пришвартуется...
  
   Управление баркасом Левшаков передал Сашке-Санже, а вахту дальнейшего повествования от младшего лейтенанта принимает сам автор. Пусть наш герой, за долгий переход вымотавшийся от ответственности за корабль и за народ, на нём находящийся, чуток отдохнёт. Тем более, что Алексей именно сейчас остро переживает странное состояние. Состояние ощущения чужих эмоций! В первый раз он подобное испытал на стене Тауэра, когда русскую делегацию английский секретчик по замку водил. В тот раз эта чужая эмоция была сильным раздражением англа, показавшего русским то, чего не следовало. Тогда это ощущение было сильным, но кратким, быстро прошедшим. Теперь совсем наоборот - началось тихонечко и почти незаметно ещё с недёлю назад и постепенно, день за днём, усиливалось. А, вот, прямо сейчас Алексей просто не способен не замечать эту сильнейшую и можно сказать яркую, почти светящуюся эмоцию! Что-то тёплое, тоскующее и нетерпеливое... "Понял - это нас ждут! Сильно ждут! Или только меня? Не понятно... Нет, наверное, всё-таки, нас... Кому одного меня так ждать!? Катя? Хм, может быть... Она, конечно, хорошо ко мне относится... Как к брату. Но вряд ли это её эмоции такой силы. Вот, если б здесь, на борту, Берг был бы, тогда - да, поверил бы, что это Катя... Э-эх, Катенька! Ну, почему не ты!? Но тогда кто?" - думает стоящий рядом с ворочающим штурвал Санжой Левшаков. Переживание этих чьих-то эмоций было ещё одной причиной, помимо усталости, по которой Алексей передал управление кораблём юному цыгану. Побоялся, что отвлечётся на свои пока ещё очень непривычные ощущения и накосячит с причаливанием. Тем более, что раньше ему этого, швартоваться, то есть, совсем не приходилось. Пусть лучше это сделает более опытный моряк.
   Тем временем причал всё ближе и ближе. И уже видны, различимы светлые пятна лиц стоящих под зонтами, в плащах и в плащ-палатках встречающих. А ощущение чьего-то нетерпеливого ожидания всё усиливается и усиливается. И Алексею уже трудно выдерживать спокойное лицо - ему уже понятно, что ждут именно его. Ждут искренне, страстно и... с любовью. Ничем другим это и не может быть. Но кто, же, его так ждёт!?
   Сквозь мелкую сечку небесной влаги уже видны черты знакомых лиц. И Левшаков гадает: "Вон она моя ненаглядная Катенька. Рядом - семья Бергов. Дочка Берговская чуть не прыгает от радости, рукою машет. Недалече - девчонки из экипажа строящегося "Арго". Тоже радостные, воздушные поцелуи шлют. Но чувствую - не мне. Это точно. Вон стоит Петрович со своей подругой, тётей Машей. И эта вредная Женечка Чернова тоже тут. Недалеко - мой старый приятель, Васька Крутиков. Как без него? И радист наш Пашка Макаронин, И строители "Арго" здесь. Карл и Егор с маленьким, но серьёзным, как взрослый мужчина, Йоханом. Пацанёнок сидит на плечах у Карла, и ладошку к капюшону дождевика приложил - честь нам отдаёт, приветствует. Блин, Ваньке-то я никого гостинца не привёз! Надо что-то срочно придумывать! И их лохматый маламут Мальчик, всеобщий любимец, тут же. Мокрый весь, но радостный, всеобщим настроением заражённый... Неразлучная троица старших товарищей: Шишкин, Павлов и Бартель... И множество прочих знакомых и полузнакомых людей, жителей Нового Порта, Красного Камня и Южного Форта. Даже с Промзоны вижу знакомых. Как их всех причал и набережная выдерживает? Ну, и чьи же это эмоции я чувствую!? Понятно, что не мужчин. Но что за женщина так страстно ждёт меня!? Нет, не могу пока понять! Слишком новое для меня это свойство. Эмпатия, вроде бы, называется. Моими... хм... телепатическими способностями усиленная."
   "Клевер" швартуется. А спустя пару минут и "Верещагин" легко бумкает о причал плетёными кранцами. "Ай, молодец Санжа! Мягче Мауэрера причалил!" - мысленно комментирует, отвлекшийся от собственных дум-переживаний Левшаков. И ему окончательно становится не до эмоций неведомой влюблённой женщины... Из динамика на столбе звучит слегка приглушённый дождём "Встречный марш ВМФ". А далее следуют: завершение швартовки, приветствия, обнимашки, мужские хлопки по плечам, спинам и поцелуи женщин... Потом новопортовская администрация и медики во главе с Державиной уводят куда-то пассажирок. Оставшиеся на причале команды вместе с немногочисленными пока работниками маленького порта разгружают корабли... Так и осталось для Левшакова тайной, загадкой - кто ж его так страстно ждал!
  
   31 декабря 0003 года, вечер.
   Новый Порт, казарма Флотского Экипажа.
  
   В обиталище боевых пловцов, уже второй месяц как переименованном в казарму Флотского Экипажа, новогодний праздник. И казарма сейчас меньше всего напоминает военный объект - шум, гам, музыка и многолюдство. Из кают-компании вынесены столы и стулья - там сейчас танцы. Столы с выпивкой и закуской выставлены длинной лентой в коридоре. Кто хочет - в режиме фуршета угощается. Кто желает пристроиться основательней - тоже "пожалуйста", рядом стулья имеются. Присаживайся и веди задушевные беседы под стопарик. Или под бокал. В миниатюрном холле напротив входа - украшенная самодельными игрушками и мерцающая огнями гирлянды небольшая ёлка. Одного большого, общего на весь Новый Порт новогоднего дерева в посёлке нет, как и общего, под открытым небом, праздника - непрекращающийся дождь как-то не способствует. Но в каждом здании - и застолье, и ёлка, и танцы... А здесь, в казарме, и все прежние её обитатели, и те, кто вернулся из новоанглийского вояжа, и гости. Самолёт из Замка России не прилетел - погода не лётная. Поэтому и Демченко со сталкерами, и Агнесса, решившая вернуться в Посад, к своим мужьям, и все бывшие невольницы Пэррота и его же вдовушка Мелисса здесь. И команда "Клевера" тоже в наличии. Полный аншлаг в здании.
   Алексей, вообще-то, хотел тихо-мирно выпить, за Новый Год, не дожидаясь, как говорится, "боя курантов", и залечь спать в своей комнате. Уж, очень устал за новоанглийский рейд. Даже надеялся, что шум-гам из коридора и кают-компании не помешает. Но ни Калягин, ни Чайка не поддержали. Степан так по-простому, но в режиме тет-а-тет, заявил: "Лёш, ты что!? Как можно? Народ не поймёт. Ты сейчас, ведь, как настоящий Дед Мороз - столько подарков Русскому Союзу привёз: и корабль, и трофеи, и базу на Острове, и кучу невест... Не, давай, наглаживай парадку. Я, вот, свою уже в порядок привёл." А Державина, узнав, что Левшаков и Чайка награждены английскими орденами, в ультимативной форме потребовала, что б эти заморские цацки на мундирах были пришпилены. И никаких отговорок от устало отбивавшегося Левшакова не приняла: "Лёша, слушай, что тебе... старшая сестра говорит. Я хочу, чтобы ты настоящим... хм... женихом смотрелся. И не упирайся. Ну, давай я тебя поцелую что ли, упрямца такого... в лобик... или даже в щёчку... Ну, вот, и хорошо..." Ну, как Алексей может против Катерининых уговоров устоять!?
   Вот и стоит сейчас Алексей перед подвешенным на стену зеркальцем, своё отражение рассматривает: "Степану с Петровичем хорошо - у них нормальные, российские, ещё на Земле полученные награды имеются. У Чайки его кавалерский знак хотя бы просто прицепляется на мундир самым обычным образом - не так в глаза бросается рядом с "отважной" медалью и орденом Мужества. А у меня рыцарский знак, как ошейник собачий - на шее, на ленте! А ещё и собственно звезда рыцарская, четырёхконечная. Мундир дырявить только... Блин, не хочу!"
   Стук в дверь. И почти тут же, не дожидаясь "да, да, войдите", с типично женско-медицинской бесцеремонностью в комнату влетает разрумянившаяся от предновогодних хлопот и беготни уже одетая в вечернее платье Катерина:
   - Ой, Лёшенька! Какой ты нарядный с этим орденом на ленте! И даже твой ужасный шрам теперь, когда ты в мундире и при ордене, кажется специфическим и очень мужественным украшением. Вообще-то, руки бы Чайке оторвать за такую штопку... Но как красиво этот крест на тебе смотрится!
   Алексей про себя: "Любят, всё-таки, женщины всякие блестящие безделушки. Как сороки. Даже Катя такая же... И что это - шрам со швом ужасные!? Шрам прямой, не слишком длинный. Ну, да, багровый ещё, но со временем посветлеть должен. А штопка... нормальная, аккуратная такая... Я сам себе не лучше бы сделал." Вслух же говорит другое:
   - Вообще-то, это только знак ордена. А сам орден - вот он. Точнее - не орден, а звезда ордена. Не хочу ею мундир портить...
   - Ну, вот, ещё! Ну-ка, давай эту звёздочку сюда... Та-а-ак... Вот теперь ты вообще красавчик... хоть сейчас под венец. Невест, кстати, сейчас у нас полон дом. Лёшенька, признайся честно, кто тебе из девушек больше нравится? Ой, только не надо о своих чувствах ко мне рассказывать... и врать о том, что никто не нравится... Вот, не надо! Не надо, Лёша! Я же вижу, как на тебя эта зеленоглазая англичанка смотрит.
   - Мелисса - не англичанка, она - валлийка...
   - А я, между прочим, её имени не произносила - ты сам догадался. И даже знаешь, что она, как ты там сказал... валлийка? Значит, и тебе она чем-то приглянулась... Ну, не красней ты так! Это же нормально. Очень красивая и очень... сексапильная девушка. Признайся, у вас с ней уже было? Ну, сам понимаешь, о чём я... Ой-ой! По твоему возмущённому виду понимаю, что не было. Зря, Лёша, зря! Это я тебе, как медик и как старшая сестра говорю. Надо, надо было с ней переспать. Секс - вещь очень для здоровья полезная. И для налаживания отношений тоже...
   "Хм, эти женщины, похоже, во многом даже циничнее нас, мужчин. Раньше секс был чуть ли не финалом романтических отношений, а теперь - зачастую с этого начинают. Как там Цицерон говорил? O tempora! O mores! О времена, о нравы, то есть. Или это медицинская профессиональная деформация у Кати так проявляется?"
   Но Державина не даёт Левшакову додумать ханжеско-морализаторское:
   - Всё, Лёша! Идём танцевать! И, чур, первый танец - мой! И только потом - все прочие дамы! Так что, давай, я тебя под ручку возьму и вместе в зал войдём. Чтоб никто тебя у меня не перехватил. А то знаю я, этих женщин - ни с одной нельзя благодушной и доверчивой быть! В миг мужика отобьют. Пусть даже только ради танца. Ты, кстати, как танцуешь?
   - Хорошо танцую.
   - Вот, сейчас и проверим. Я Пашу Макаронина попросила... он сегодня у нас диск-жокеем, чтоб больше медленных ставил. Дам много. И пар будет много. Лишь бы вы, сильный пол, со спиртным посдержанней были. И всё тогда у вас, мужчины, будет хорошо. Потом...
   И, напевая старинную песенку "сегодня праздник у девчат, сегодня будут танцы", Катерина повела под руку уставшего бороться с женским напором Алексея в танцзал: "Не! Точно - это у Кати профдеформация. Ни за что не поверю, что она настолько цинична."
   Спустя пару медленных композиций (одного танца Катерине оказалось мало), девушка немного задумчиво выдала резюме:
   - "Хорошо танцую" - это ты, Лёша, явно поскромничал. Ты просто здорово танцуешь! Как ты меня кружил! М-м-м... Сколько чувства! И очевидного мастерства... Ну, да, ты же рассказывал, что учился танцам, - и как-то нелогично завершила, - Я даже немного завидую твоей будущей женщине. Ладно, иди, отпускаю тебя. А то мне твои поклонницы тёмную устроят.
   Размышлять "какие-такие поклонницы" долго Алексею не пришлось. Этим вечером младший лейтенант пользовался повышенным спросом у дам. И с Агнессой станцевал. Не понравилось, не умеет нейлдизайнерша танцевать! И с обеими девицами из команды "Арго" по одному медленному танцу отработал. Тоже не то! Малость вульгарно получалось - слишком прижимаются. Разве что фигурки спортивные, подтянутые у обеих. Одна из них к тому же болтушкой оказалась - непрерывно глупости какие-то тараторила. И с Инной Разумовской станцевал. Алексею вполне понравилось, как партнёрша движется, как музыку и ритм чувствует, хоть и в возрасте дама уже. (Ну, да! Около сорока - это уже "в возрасте" для двадцатипятилетнего!) И даже с Полой Купер в паре побывал. Афроамериканка для этого даже у своего почти постоянного партнёра Степана Чайки отпросилась. Никогда раньше с негритянками Алексей не танцевал и немало подивился гибкости и подвижности тела партнёрши. Но в целом юмористическая пара получилась - дама чуть не на голову выше партнёра!
   Когда выдалась в танцах очередная пауза в виде быстрой музыки, Алексей сбежал в коридор передохнуть, компотика виноградного испить. И обдумать свои ощущения. Пока танцевал, непрерывно что-то мешало ему расслабиться, полностью отдаться танцу и лучше чувствовать партнёрш. Словно кто-то наблюдал за ним. И одновременно чувствовалась тоска и боль этого кого-то... "Чтобы это было? Кто за мной так пристально наблюдает? Да, ещё и с такой тоской? А ещё интересно, где Мэл? Она ж пообещала следовать за мной, куда угодно... Нет, я, конечно, всерьёз обещания Мелиссы, вызванные, скорее всего, страхом за её будущность на Острове, не воспринимаю и видов на валлийку не имею, что бы мне Катя не советовала... Но, всё-таки, интересно, куда эта зеленоглазая подевалась?" Стоило Алексею вспомнить, как чья-то рука осторожно коснулась предплечья Левшакова:
   - Сэр Алекс, разрешите Вас пригласить на танец, - за спиной стоит Мелисса. Как раз медленная музыка зазвучала и одновременно мысли в Алексеевой голове: "Всё у нас тут набекрень - женщины мужчин приглашают. Но так уж сложилось, что женский пол - в меньшинстве и поэтому в силе. И соответственно - в праве. Когда хотят и кого хотят сами приглашают. Да, и не отказывать же, Мэл, ещё и в танце. Это уж совсем по-хамски было бы с моей стороны... Как ей платье, однако, идёт... Прямо Хозяйка Медной Горы73)!" И действительно - тёмно-зелёное платье подобно слою стекающей воды обволакивает, но ничуть не скрывает великолепное тело девушки: бёдра, подтянутый животик, талия, вздымающаяся на вздохе грудь, открытые плечи... Ничего чересчур, но всё предельно соразмерно, маняще, возбуждающе... Прозрачные грани небольшого кулончика радужно бликуют из ложбинки между полушариями грудей в вырезе декольте... И это лаконичное одеяние, и единичное эффектное украшение в сочетании с яркими малахитовыми глазищами делало валлийку похожей на знакомого Левшакову с детства сказочного персонажа. По крайней мере, именно такой Алексей Хозяйку Медной Горы и представлял. Разве что короны на голове нет. Но зато - пышная грива хитро уложенных, словно слегка растрёпанных ветром, тёмных блестящих волос. "Понятно, где пропадала. Причёску свою затейливую делала. И вообще прихорашивалась. Ну, что ж - удалось! Респект тебе, Мэл!" А потом начался танец... Нежная шелковистость обнажённой спины под кончиками пальцев: "М-м-м... как приятна на ощупь её кожа!" И ладонь Алексея, сначала достаточно аккуратно поддерживавшая в танце валлийку чуть ниже лопаток, легла заметно плотнее. И никаких возражений, а только лёгкая волнующая дрожь женского тела под ладонью!
   Мелисса оказалась достойной партнёршей. Как выяснилось, она тоже серьёзно училась танцам. Пара медленных мелодий и опять что-то быстрое, но валлийка не отпускает Левшакова от себя - что-то говорит и говорит. Рассказывает о себе, о своих детстве и жизни на Земле, о своей профессии и своих увлечениях. И непрерывно держит Левшакова. Сначала, как в танце - за ладонь только левой руки, а чуть позже - уже за обе ладони. И придвигается всё ближе... Потом, словно решившись на что-то, спрашивает:
   - Алекс, а Вы умеете танцевать танго?
   "Как она, однако, незаметно и естественно перешла с обращения "сэр" на просто по имени!" - усмехается про себя Алексей, но подтверждает своё умение. Получив согласие, Мелисса устремляется было к ди-джею, но спохватывается - неосторожно отпустила руки Алексея. И мгновенно возвращается с новым предложением:
   - Давайте вместе попросим, чтобы следующий танец был танго. Я очень люблю танго! Вы же не откажете мне в этом танце, не так ли!?
   И крыльями пышных ресниц - один взмах, другой! Улёт... Пришлось Алексею самому, но в плотном сопровождении Мелиссы, подходить к Макаронину и просить, чтобы тот поставил следующей мелодией танго.
   - Ноу проблем, сэр Алекс, - сначала по-английски, но с лёгкой подначкой отвечает радист-ди-ждей. А потом добавляет по-русски, - Будет вам танго. Покажи класс, Лёха. Я тобой горжусь! Така-ая девушка! Не посрами флот российский! Торпедируй эту англичанку.
   - Фу на тебя, пошляк! И Мэл - валлийка.
   - Да, мне всё равно, хоть шотландка! И что я такого сказал? И что ты подумал, а? И кто тогда пошляк? Но, в любом случае, я в тебя верю. А теперь - танго-о-о!
   Пар, умеющих танцевать танго, оказалось совсем немного. Точнее - просто мало. Ну, во-первых, это собственно Левшаков с Мелиссой. Потом, к некоторому удивлению Левшакова - Степан со своей чёрной пантерой Полой. И чета Бергов. Все остальные присутствующие стали просто зрителями или пошли отдохнуть, выпить, закусить к столам в коридор.
   С самого начала танец захватил Алексея. Никогда раньше танцуя, что вальс, что танго, да, что угодно... он не чувствовал такого эмоционального контакта с партнёршей! Больше механически чётко и грамотно двигался. Танец, как ремесло, как дело, которое надо сделать правильно, с холодной головой. Не более. Разве что с Катей в самом начале вечера позволил себе чуток эмоций. Но и тогда сдерживал себя, не давал страсти перехлестнуть через край. Знал, что ни к чему всем вокруг чувства демонстрировать. И Кате не понравилось бы. Но совсем не так было сейчас! Алексей не мог сдержать своих эмоций, свой восторг от слитности движения двух тел, когда два партнёра, никогда ранее не репетировавшие танец, не сговариваясь и не подсказывая друг другу, движутся, словно, одно целое. Одно страстное целое! А музыка всё разгоняла и разгоняла и кровь, и воображение, и страсть... Удивительно лёгкое, свежее, щекочущее дыхание партнёрши у самого лица... Дурманящий запах её парфюма и разгорячённого тела... Податливая чуткая упругость спины в кольце руки... То мимолётные, словно случайные, то совсем наоборот, откровенные и смелые, касания грудью, животом, бёдрами... Быстрые синхронные шаги и феерическое вращение... Стройная ножка, оплетающая ногу Алексея... И финал - женщина, доверчиво лежащая на одной лишь мужской руке, словно обессилевшая от ласк и наслаждения... И выпавший из ложбинки декольте кулон... Влажно блестящие глаза под чуть прикрытыми веками... Блуждающая улыбка на чувственных губах... Что это - волшебство танца!?... Или женская магия!?...
   Алексей едва сдерживается, чтобы не поцеловать Мэл. И очень сильно удивляется, когда только спустя несколько секунд после завершения музыки смог расслышать аплодисменты зрителей. Словно из омута вынырнул, в котором вместо воды - музыка и в котором были, тонули только они двое: Алексей и Мелисса. И действительно, достаточно долго танцевали только они одни. И Берги, и Степан с Полой давно сошли с танцпола и с восхищением наблюдали за танцем младшего лейтенанта русского флота и вдовы английского пиратского адмирала. И, наверняка, не в одной голове бродила мысль: "Вот это пара! Вот это страсть!"
   А у ошарашенного Алексея в голове одна мысль: "Я её хочу! Сейчас же!" Но столько людей вокруг! Столько восторженных глаз и аплодирующих ладоней... "Что-то я плохо соображаю! Надо бы охолонуть... Выйти в коридор что ли, чего-нибудь освежающего испить. Компотику. Или даже покрепче чего... Не, алкоголь не хочу." И Алексей, слегка кивнув зрителям в знак благодарности за аплодисменты, выходит из танцзала. Выходит, даже не замечая, что продолжает держать, вести валлийку за талию. Которая, впрочем, и не пытается вырываться. А наоборот, послушно и с готовностью следует за своим партнёром.
   Алексей и Мелисса в обнимку стоят у стола в коридоре здания и пьют холодный виноградный компот. Им не нужно вино, они итак опьянены друг другом. И оба думают о том, что же с ними сейчас произошло!? Но несколько по-разному думают, каждый - по-своему. Алексей совершенно иррационально подозревает какую-то магию: "Мэл - валлийка, то есть из кельтского роду-племени. А у них там, в кельтских краях, какие-то сиды74), волшебные холмы имеются. В которых, якобы, до сих пор скрываются феи, фейри. Или эльфы, по-простому, если сказать. И в эти сиды периодически прекрасные феи уводят, увлекают простых смертных. И они, эти соблазнённые, пропадают там на долгие годы, десятилетия... А кажется уведённым, что всего несколько дней или даже часов их не было на поверхности... Чары! Вот, не зря я нашу уральскую Хозяйку Медной Горы вспомнил. Она, ведь, та же самая фея. И нет ли эльфийской крови в этой зеленоглазой валлийке!? Ой, что за бред я несу! Какие феи!? Какие эльфы!? Но что же это было тогда!? Я же на самом деле ощущение реальности происходящего потерял!" А ничуть не меньше потрясённая Мелисса думает несколько иное: "Как так получилось, что я танцевала такое танго!? Меня же учили совсем другому стилю!? Но я словно догадывалась, как Алекс захочет дальше двигаться, какое па последует, какой выпад сделает, куда мне самой шагнуть надо, как повернуться!? И ни разу, ведь, не ошиблась! Я чувствовала, чего он желает! И я подчинялась его желаниям... О, мой бог! Как это сладко подчиняться мужчине... в которого влюблена! Да, Мэл, признайся сама себе - ты влюблена! И за этим мужчиной и, правда, пойдёшь хоть на край света. Это оказались не пустые слова... Вот, и сейчас - он держит меня за талию, а я словно таю, оплываю, как воск, в его руках. И ноги ватные. И колени слабнут. Пожалуйста, Алекс, держи меня крепче! Не отпускай - иначе я просто упаду. А внизу живота... там - словно бабочки порхают, щекотятся... М-м-м... О-ох, как это приятно - быть в его руках! Господи, боже мой, ну, хоть бы скорее он увёл меня к себе! Скорей же, Алекс, скорей! Умоляю! Уже нет сил терпеть! Я вся дрожу! Я так желаю тебя..."
   Мелисса говорила "сладко подчиняться мужчине" и сама не верила, что это она говорит! Пусть не вслух, но сама говорит о себе! На Земле Мелисса Бивен, будучи убеждённой феминисткой, смеялась над теми своими подругами, которые имели неосторожность признаться в подобном. Зло и едко смеялась. И к своей красоте и сексапильности Мэл относилась вполне по-деловому - как к средству получения тех или иных выгод и материальных благ. Мужчин же считала грубыми самцами, желающими лишь одного - секса. И поэтому этим простым ключиком к мужским кошелькам просто грех не воспользоваться. Нет, она не была проституткой, она была профессиональным и очень хорошим парамедиком скорой помощи, но интимом, как средством получения дополнительных выгод и достижения личных целей, пользовалась достаточно часто и вполне спокойно. Без душевных терзаний и мук. И, как правило, с превеликим удовольствием. А от "так называемой любви" её бог миловал. Не довелось.
   А потом она оказалась на Платформе-5. На Острове. Рабыней. И все её представления о превосходстве женщин в этом мире грубой силы разбились в пух и прах, на тысячу мелких осколков! От этого, правда, мнение о мужчинах только ухудшилось. Данному твёрдому убеждению не повредило даже то, что спустя всего месяц после переноса, её за немалые деньги выкупил у прежнего хозяина Генри Пэррот и сделал своей второй женой. Но он и не мог изменить отношения молодой женщины к мужскому полу. Ибо был извращенцем и садистом.
   В тот день, когда валлийка впервые увидела Алексея, предложение, взять её в жёны, действительно было лишь отчаянной попыткой сбежать с Острова или, по крайней мере, избежать участи повторно стать чьей-нибудь рабыней. Хотя что-то было в этом совсем юном русском офицере такое, что подтолкнуло молодую женщину к неожиданному для неё самой предложению. Потом, в последующие дни она настойчиво пыталась привязать к себе своего освободителя и избавителя от ненавистного муженька. Привязать, во-первых, вкусной готовкой. Этим редким для западноевропейских женщин талантом, умением валлийка действительно владела. И, во-вторых, привязать сексом, в котором вполне оправданно считала себя мастерицей и знатоком. Но второе "блюдо" Мелиссе не удалось. Этот странный русский неожиданно решил честно выполнить своё обещание - "доставить на континент в целости, сохранности и в личной неприкосновенности". Каждый раз, во тьме ночи, делая несколько шажков от камбуза до его каюты, она натыкалась на запертую на защёлку дверь и иногда даже на ехидный смешок из-за этой тонкой, но вполне непроницаемой преграды. Сначала это удивляло и злило её. Как же так!? Нашёлся мужчина, который отказывается от близости с ней! Потом, когда поняла, что обещания Алексея - не просто слова, этот отказ стал вызывать уважение. А ещё позже она его, этого сумасшедшего русского, просто захотела сама! И как последний аккорд - сегодняшнее сносящее голову танго! И нет уже никакой возможности обманывать себя - она влюблена! Первый раз в жизни. И она, феминистка со стажем, сама желает подчиняться этому мужчине!
   Наконец-то стаканы опустошены. Приличия соблюдены. И коридор опустел... Мужчина и женщина безмолвно смотрят друг другу в глаза. И не надо никаких слов - итак понятно, чего желают оба. И пара направляется в другой конец коридора, к комнате Левшакова. Алексей отпускает талию девушки - хочет взять Мэл за руку. Но Мелисса умоляюще смотрит на своего кавалера и возвращает мужскую руку обратно себе на пояс, на верх бёдер. Вот, холл с новогодней ёлочкой... Ещё пару десятков шагов и дошли... Дошли бы... Но с каждым шагом снова что-то тревожит, беспокоит Алексея и словно тормозит. Снова чувствуется и чья-то тоска, и боль... а теперь ещё и злость, даже ярость... И с каждым шагом всё сильнее! Вот уже от чужих эмоций начинает оглушительно болеть голова и темнеет в глазах... А потом - словно взрыв в зрительных центрах Алексеева мозга! Багровые сполохи ярости и чуть более светлые - алые... злость... Красные тона мгновенно меняются на синий... "Это грусть," - догадывается Алексей. Потом следуют волны серо-зелёной, болотной тоски... А, вот, фиолетовый: "Это же ревность! А это что за тёплый жёлтый цвет!? Такой тёплый... и добрый... Неужели это?... Нет, уже страстный оранжевый..." И снова багровая ярость и алая злость... "Проклятье! Что за цветомузыка!? Я же ничего не вижу вокруг, кроме этого полярного сияния!" - не в силах понять и побороть происходящие в голове цветовые эффекты, Алексей останавливается всего в метре от двери своей комнаты. А чужие эмоции, как волны, одна за другой накатывающие на морской берег, накрывают Левшакова. Даже спина мужчины чувствует силу этих "волн": то в жар бросает, то в холод... И это заставляет обернуться - в конце коридора, у входа в танцзал стоит Женя Чернова и пристально смотрит на Алексея.
   На Женечкино лицо страшно смотреть. Но оно пугает лишь обернувшуюся вслед за Алексеем Мелиссу. Сам же Левшаков не видит ни лица Евгении, ни глаз, ни даже фигуры девушки... Он видит лишь её чувства и эмоции. Видит в прямом смысле этого слова. И наконец-то догадывается, чьи они, эти чувства. Цепь замкнулась... и по ней, как по электрическому контуру, пошёл, побежал ток взаимной эмпатии. Алексей с ужасом понимает, что не только он сейчас видит, ощущает истинные эмоции и чувства "этой несносной Черновой", как оказалось уже давно влюблённой в него, но и она читает то, что у него в душе... Читает, как открытую книгу с ясным и чётким шрифтом... Не мысли, но чувства, эмоции и желания: свирепую направленную на Мелиссу похоть, шок и потрясение от "открытий" о чувствах самой Женечки, жуткий страх и изнуряющий стыд от того, что теперь ему никогда не возможно будет по-настоящему спрятаться от этой девушки, не скрыть от неё ничего... Словно солнечным днём, посреди площади, на постаменте, голый...
   Придя в самом начале праздника в танцзал, Женечка со странной досадой поняла, что хоть и одела вместо привычной повседневной одежды платье, но, всё равно, сильно проигрывает в наряде и общем виде почти всем прочим присутствующим в кают-компании женщинам. Вот, никогда раньше не комплексовала девушка по поводу своего вида. Когда надо - была в режиме "леди": вечернее платье, туфельки на шпильках, украшения, макияж, причёска... И бёдрами могла повести и глазами стрельнуть так, что дыхание у мужчин перехватывало. Но по большей части предпочитала режим "простая девчонка", в непритязательной, но удобной для жизни одежде. Сегодня же, собираясь на вечер, в растрёпанных чувствах пребывала. То нарядиться-накраситься как следует собиралась, чтоб заметил её этот бесчувственный Левшаков наконец-то. То совсем безнадёжно руки опускались, так как казалось Женечке, что всё зря - не заметит, не оценит Алексей. А ещё эта вдовушка адмиральская - явно на Лёшу глаз положила... И что там между ними в походе было!?... В итоге получилось ни то, ни сё. Проигрышно. Расстроенная Женечка решила больше не экспериментировать: "Как уж вышло, так и пойду!" И ещё больше расстроилась, когда увидела прочих женщин. "Даже эти попрыгушки, по мужским постелям поскакушки - и те лучше меня вырядились. А, ведь, у них и вкуса-то толком нет..." - с досадой разглядывая вечерние наряды двух девчонок из команды "Арго", думала Чернова. А когда несколько позже в зале появилась Мелисса, то Женечка окончательно поняла, что шансы её близки к нулю...
   Ещё до появления "этой островитянки" Женечка несколько раз порывалась пригласить Алексея на танец. Она, ведь, тоже очень прилично умела танцевать. Но слишком нерешительно, к собственному удивлению и досаде, вела себя при этом: колебалась, непривычно робела... И каждый раз кто-то из женщин опережал Чернову, а пару раз и сам Алексей успевал кого-то пригласить. А потом появилась Мелисса и полностью завладела Алексеем. Словно, действительно, права на него особые имела. И Женечке осталось только наблюдать и переживать... А приглашения прочих мужчин на танец Чернова отклонила, с досадой и всё сильнее нарастающей злостью думая: "Зачем я, вообще, сюда пришла!?" Но уйти уже не смогла - потому что внезапно поняла, что ощущает эмоции Левшакова: восхищение зеленоглазой партнёршей и быстро нарастающее сексуальное желание на неё же направленное. И досада, злость на себя, такую нерешительную и внезапно робкую, в душе Черновой стала заменяться жгучей ревностью. А ещё яростью, направленную на так неожиданно объявившуюся конкурентку и на Алексея, так и не заметившего уже давно влюблённую в него девушку. И с каждой минутой ревность и ярость - всё сильнее и сильнее! А когда двое танцоров слились в одно целое в ритме танго, то Женечка словно с головой с обрыва в тёмную злую воду прыгнула. В омут. В котором уже кружились двое: мужчина и женщина. И которые так и не заметили, что рядом был третий. Третья. От внимательного взгляда которой уже не могли укрыться эмоции и желания танцующих.
   Как описать людям, не обладающим даром усиленной телепатическими способностями эмпатии то, что чувствовала Женечка? Но автор попробует.
   С самыми первыми тактами музыки... нет, даже ещё до них Женечка увидела, почувствовала, ощутила... очень простое и ясное желание Алексея. Но при этом не осознаваемое им сам желание! Желание в виде жёсткого, по-мужски прямолинейного волевого импульса. Желание, которое выражалось не словами, но которое вполне можно сформулировать предельно простой фразой: "Подчиняйся мне!" Ответ подсознания Мелиссы - женщины, почти влюблённой в Левшакова и от этого в той же степени почти беззащитной перед волей партнёра, был заметно слабее, бледнее и менее внятный, но смысл его был, всё же, понятен Черновой: "Я готова подчиняться тебе. Приказывай." А дальше мужская воля полностью овладевает женщиной, парализуя сознание Мэл и заставляя её двигаться именно так, как желает того подсознание мужчины. И заставляет чувствовать так, как хочет того мужчина. Почти видимые глазами волевые импульсы, один за другим следуют, словно азбука Морзе в радиоэфире, от мужчины к женщине. И обратно, как отражение, более слабые - но ответы. Ответы, "разгоняющие" подсознание мужчины и всё сильнее и сильнее "разогревающие" его. И словно что-то завихряется, закручивается между двумя разнополыми существами: всё туже и туже взводится пружина взаимной страсти и влечения, словно цепная ядерная реакция разгоняется и вот-вот рванёт, вспыхнет взрывом... А у наблюдающей за этим "танцем" воли и подчинения Женечки душа наполняется ужасом и одновременно восторгом, как наполнялась бы при взгляде на приближающееся торнадо или на накатывающую на мореплавателя волну-убийцу... Но, вот музыка внезапно заканчивается. И Женечке тут же приходит мысль: "Он же вертел ею, как марионеткой! Дёргал за ниточки! Превратил человека в куклу! Пусть сам не осознавал того, но лишил человека его собственной воли!" И уже даже не ревность душит Женечку, а ярость на того, кто пусть на время, но лишил человека воли, а то есть - души!
   Что же делать, Женечке!? Рассказать ему... или всем, кто здесь сейчас был то, что она видела!? И видела ли!? Как словами описать это "шестое" или, бог знает, какое по номеру, чувство!? Разве поверят ей!? И поверит ли он!? И, вот ещё - Левшаков, ведь, сам не осознавал, что делал! И это она, Женечка, тоже видела. А Мелисса не осознавала, что фактически сама, добровольно, отдалась в полную власть другого человека. "Лёша, нельзя же так с людьми! Как объяснить тебе, что ты творил!? И как убедить тебя, чтобы ты так больше не делал!? Лёшенька, любимый, как хочется, чтоб ты остался обычным, нормальным человеком!... А я сама - нормальна ли!? Вдруг тоже так могу!? И делаю!? Только не осознаю этого!? Как и он!?"
   Погружённая в собственные размышления и на время потерявшая связь с реальностью Женечка не замечает, как Алексей и Мелисса выходят из танцзала. А когда спохватывается, приходит в себя - их нет уже и у столов в коридоре... И тут в Черновой просыпается обыкновенная влюблённая женщина и отодвигает в сторону наблюдателя. Теперь Женечкой движет ревность и злость, переходящая в ярость. Всё что угодно - лишь бы не допустить того, что неизбежно должно случиться сейчас между этой заморской соблазнительницей и мужчиной, которого она, Женечка, любит! Чернова выбегает в коридор. И едва успевает! Они ещё не дошли до его комнаты! Но вот-вот дойдут... И как остановить их!? Не в волосы же сопернице вцепляться! Простые человеческие эмоции захлёстывают девушку... И спустя несколько секунд Алексей словно вязнет на таком недлинном пути к двери собственного жилища. Свободная рука мужчины тянется ко лбу, как при сильной головной боли. Его невидящие окружающий мир глаза обращаются к Евгении... И момент истины наступает не только для Левшакова, но и для Женечки - все её до сего момента тайные чувства становятся известными Алексею. "И как мне теперь жить!?" - успевает подумать девушка, - "Я же словно голая перед ним!" А потом она замечает смятение, растерянность и стыд самого Алексея: "Ему, оказывается, не легче, чем мне. Тоже есть... было, что скрывать. Как же мы теперь будем!?"
   Алексей наконец-то чувствует спад напора эмоций влюблённой девушки. И у него снова прорезается обычное зрение: "Надо на свежий воздух! Под дождь. Смыть с себя..." Что именно "смыть с себя" у Левшакова слов не находится, но молодой человек, мягко освободив себя от рук Мелиссы, быстрым, но неровным шагом выходит из сумрака здания во тьму ночи, под мелкую сечку дождя...
   Снег, чистый белый снег... Над Новым Портом - снегопад! Крупные, словно кружевные, хлопья неторопливо оседают, тают на обращённом к низким тёмным небесам лице Алексея и стекают студеными каплями за ворот... Небо сжалилось, всё-таки, над жителями южного края русских земель. А никто из празднующих наступающий новый год, так и не заметил этого сюрприза! Белый ковёр выпавшего снега накрыл всю землю вокруг здания Флотского Экипажа, берег залива, причал, отгораживающий базу от собственно Нового Порта скалистый мыс, прибрежные пальмы... Всё-таки, кончился этот изматывающий душу дождь! Новогодний снегопад, как подарок, как детская мечта...
   Алексей наклоняется, зачёрпывает полные горсти чистой холодной влажной мякоти. Снежная маска - самое то для горящего лица. И, главное, для перевозбуждённого сознания младшего лейтенанта. За спиной негромко скрипит дверь. Алексей поднимается, чтоб увидеть вышедших следом за ним. Это Женя и Мелисса. Решительная, почти готовая заговорить Женя. И удивлённая, шокированная произошедшим и обиженная Мелисса. Первой нарушает молчание Чернова. Слова вылетают быстро, словно девушка боится, что её прервут, не дадут закончить мысль:
   - Не буду сейчас говорить о себе... о своих чувствах. Знаю, что ты и сам всё понял. Другое сказать хочу... То, что ты сейчас сотворил с этой англичанкой - просто ужасно! Запредельно! Ты же лишил её воли, почти душу, если она существует, украл! Это даже хуже, чем простое рабство, от которого ты же её и избавил! И знаешь, если она поймёт это когда-нибудь... а она поймёт, будь уверен, то возненавидит тебя! Тебе это надо!? Ты понимаешь это!? Как тебе объяснить!? Ну, поверь мне хотя бы просто! Левшаков, ты же не человек уже! Ты - чудовище, монстр, мутант! Но я... тебя, нЕлюдя такого... люблю! Проклятье! Сама, наверное, такая же...
   Исчерпавшись, Женечка не выдерживает - из её глаз начинают течь сверкающие в свете придверного фонаря слёзы. Но девушка даже не пытается их вытереть... Не понимающая происходящего Мелисса набирает воздух в грудь - тоже хочет высказаться. Но Левшаков опережает. Обращается одновременно к обеим девушкам, попеременно переходя с русского на английский:
   - Женя, я верю Вам... Тебе верю. Вернее, чувствую... ну, ты понимаешь, как чувствую, что всё, что ты сказала - правда. Давай, потом обсудим и произошедшее сейчас со мной, с Мэл, с тобой и то, как нам быть с тобой, как жить, как сосуществовать дальше. Потом. Не сейчас. Согласна? Вот, и хорошо... Мэл, извини меня, если сможешь. Но между нами не возможно ничего серьёзного. Кроме, может быть, секса. Но вот прямо сейчас - и он уже невозможен! Поверь мне. По крайней мере, попробуй поверить. Потом... завтра, послезавтра узнай, что обо мне говорят местные жители. Может быть, тогда ты поймёшь, с кем связалась. И ещё раз - извини, меня, пожалуйста!
   Сказанное Левшаковым немного успокоило Чернову, но не прояснило ровным счётом ничего для Мелиссы. Однако, что-то было в лице, в интонациях Алексея такое, из-за чего обидные слова в мужской адрес удержались внутри валлийки.
   Алексею очень хочется как-то разрядить обстановку. И ему в голову приходит странная идея, которую он тут же озвучивает:
   - Девчонки, а давайте, снеговика слепим... или в снежки поиграем. Так! Решено! Идите, переодевайтесь, а то ваши наряды не слишком для таких развлечений подходят. Я тоже, кстати, форму сменю... Ну, что встали!? Быстро переодеваемся и обратно сюда!
   И молодые женщины, переглянувшись, подчиняются...
   Через десять минут переодевшаяся в тёплые штаны и куртки троица дружно катает шары будущей снежной бабы... А ещё через некоторое время из открытой форточки кают-компании раздается звук кремлёвских курантов. Это, конечно, запись. Но это значит - Новый Год пришёл! Разгорячённый танцами и выпивкой народ вываливает на крыльцо. Крики "ура-а-а!". И в небо взлетают ракеты фейерверка. Туманное низкое небо расцвечивается размытыми всполохами разрывов... С Новым Годом, Новый Порт!
  
   01 января 0004 года, день.
   Новый Порт, причал у казармы Флотского Экипажа.
  
   Опершись о перила причала, в полуметре друг от друга, стоят двое: Левшаков и Чернова. Двое, без слов понимающие не мысли, но чувства, эмоции и желания друг друга. Не скрыть им этого, не спрятать. Не просто этим двоим будет так жить, точнее - просто тяжело. Иногда и очень часто - стыдно. Стыдно предельно, до испарины, до покраснения лиц, до невозможности поднять глаза... Но между ними уже всё обговорено. Отныне они партнёры по взаимному контролю. Взаимный уговор следить друг за другом, чтобы не подавлять волю других людей, так как, по мнению обоих, это аморально и потому недопустимо. А поскольку самоконтроль затруднён (вчерашнее "танго" это вполне доказало), то требуется чья-то помощь. Желательно близкого друга. Смогут ли эти двое стать таковыми друг другу? Поживём - увидим...
   А пока в голове у Левшакова бьётся тревожная мысль: "Что-то подозрительно легко я вчера успокоил Мэл, уговорил поверить мне. Ох, чую - не обошлось и тут без гипноза... хм... не обманывай себя Лёша, без подавления её воли! Вот как это правильно называется... И, вот, ещё. Во время дуэли с Пэрротом, уж, не внушил ли я своему противнику, как именно меня ножом бить!? Бить так, чтобы я смог и от удара его уйти, и сам ударить. М-да... Тогда получается, что не было у адмирала ни единого шанса против меня. Просто зарезал я его, как повар курёнка... Впрочем, эту сволочь и надо было прикончить. Без вариантов." И Алексей непроизвольно касается почти зажившего шрама на лице.
   А Женечка борется с непроизвольными порывами то нежности и любви к мучающемуся сомнениями Алексею, то злости и раздражения на саму себя. И пытается скрыть эти эмоции от своего партнёра по договору. Но пока получается плохо. До Алексея то и дело доходят то волны тёплых Женечкиных чувств, то колючие иглы её же злости. Внешне он этого никак не демонстрирует, но сейчас это совершенно не важно, вторично. Чернова просто знает, чувствует, что Левшаков все эти её эмоции ощущает... Вот, как им жить дальше!? Ничего не скрыть друг от друга!
  
   03 января 0004 года.
   Замок Россия, кабинет Сотникова.
  
   Завершая доклад об итогах новоанглийского похода, Демченко делает предложение Командору:
   - Алексей Александрович, мне кажется, нам надо какие-то награды Русского Союза ввести. А то королева английская наших людей уже награждает орденами всякими, а мы даже грамотами бумажными не балуем. Нет, конечно, материальные поощрения у нас вполне в ходу. Но и моральные нельзя игнорировать...
   - Ты, Сергей, прав. С языка снял. Сам хотел тебе предложить на эту тему подумать.
  
   Не будем дальше описывать последующие консультации Командора с главными специалистами Союза на данную тему. Но сообщим, что было решено ввести, а точнее просто принять здесь, на Платформе, некоторые земные российские и даже ещё советские награды: орден Мужества и медаль "За отвагу". Это, что касается воинских наград. А за трудовые успехи - орден "За заслуги перед Отечеством" и медаль "За трудовую доблесть". С Золотыми Звёздами Героев решили пока повременить. И ещё памятные медали решили учредить. Пока вырисовывались четыре такие медали: "За битву на Пакистанке", "За первый межконтинентальный поход", "За освобождение Чукотки" и "За Новоанглийский рейд". Первые награждения решили провести в очередную годовщину Переноса.
   Добавим также, что вскоре после появления первых орденов и медалей Русского Союза подобное затеяли и в Каире, и в Париже, и в Берлине. Так первой наградой, отчеканенной немцами, стала медаль, на лицевой стороне которой красовалась надпись на двух языках, на немецком и русском: "За оборону Берлина". И самыми первыми её кавалерами стали Гоблин, Кастет и все остальные члены команды "Дункана", самыми первыми пришедшими на помощь задыхающемуся во вражеской блокаде платформенному Берлину75). К слову сказать, у деда того же Гоблина на мундире красовалась медаль с похожим, но противоположным названием: "За взятие Берлина". Какая ирония...
   Да, вот, ещё, чуть не забыл! Степан Чайка теперь мичман, а Левшаков - лейтенант.
  
   Комментарии к главе 6:
  
   64 - Перевод Николая Стрижкова.
   65 - Немецкая фирма "Hohner Musikinstrumente GmbH" - всемирно известный производитель губных гармоник, гитар, ударных установок и прочих музыкальных инструментов.
   66 - Гяур - название иноверцев у мусульман. Существует вариант - кафир или кяфир.
   67 - Вест-Пойнт - высшее военное учебное заведение (академия) армии США. Находится в одноимённом городе (штат Нью-Йорк).
   68 - Урёма - густые заросли из кустарника и мелких деревьев.
   69 - "Волшебник страны Оз" и "Волшебник Изумрудного города" - детские книги-сказки. Вторая сказка фактически является вольным переводом-пересказом, осуществлённым русским советским писателем А.М. Волковым, первой книги, написанной американским писателем Л.Ф. Баумом. В обеих историях фигурирует дорога, вымощенная жёлтым кирпичом, по которой сказочные герои идут за помощью доброго волшебника в его владения.
   70 - Урман - густой тёмнохвойный лес из ели, пихты или кедра.
   71 - Мон-Сен-Мишель - скалистый остров-крепость у северо-западных берегов Франции, в проливе Ла-Манш. Периметр островка - всего около 1 км. Высота над уровнем моря - 79 м. Расположен на расстоянии 300...400 м от берега. Окружён обнажаемым во время отливом песчаным мелководьем. В 1989 году ЮНЕСКО причислило остров и крепость на нём к всемирному наследию человечества.
   72 - "Мостовая гигантов" или "Дорога/тропа великанов" - памятник природы в Северной Ирландии из нескольких десятков тысяч соединённых другу с другом базальтовых колонн, имеющих в основном шестиугольное сечение. Однако, имеются и пяти-, и семигранные колонны. Верхушки колонн сглажены и своеобразным "трамплином" уходят от прибрежных скал в море.
   73 - Хозяйка Медной Горы, Малахитница, Азов-девка, Каменная девка - узколокализованный персонаж легенд уральских горняков, дух-хранитель подземных богатств. Стала более широко известна благодаря сборнику сказов Павла Бажова "Малахитовая шкатулка" (1936-1945 гг.). Малахитница часто соблазняет горняков или мастеров по камню уйти к ней в подгорное царство. С кем-то ей это удаётся (как, например, с камнерезом Данилой-мастером, персонажем сказа "Каменный цветок"), с кем-то - нет (как с горняком Степаном - персонажем сказа "Медной горы хозяйка").
   74 - Сид - в кельтской мифологии потусторонний мир, населённый волшебными существами: феями-фейри, аналогом германских эльфов и скандинавских альвов. Также сидами называются холмы, так как считалось, что именно в холмах и располагаются входы в этот потусторонний мир.
   75 - В. Денисов 'Стратегия. Экспансия', Москва: 'Издательство Альфа-книга', 2012 г.
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"