|
|
||
Каждый ищет то, чего ему не хватает | ||
Капитан обоза был взволнован и удовлетворен одновременно. Он понимал, что после случившегося его назидания будут излишними. Дело в том, что на протяжении уже нескольких месяцев один из его охранников увлекался совершенно бредовой идеей. Он вознамерился найти неведомое ранее движение: параллельное и подобное движению их обоза. Глупость несусветная, но охранник, по прозвищу Аутсайдер, все время норовил отклониться от генерального движения обоза и обнаружить свое заветное параллельное движение.
"Конечно это от недостатка жизненного опыта, - думал Капитан. - Параллелей в природе не бывает. Все это - праздные абстракции, далекие от реальной жизни", - но своей демагогией Аутсайдер оказывал заметное влияние на настроение общества, в особенности на неискушенную в жизни молодежь. Сколько раз был предъявлен ему регламент движения обоза. Все - безрезультатно, подлинно, "дуракам закон не писан".
Аутсайдер уже обнаружил движение теней, но они не всегда двигались параллельно движению их обоза. Казалось, что ему нужно только найти причину этой небольшой неувязки, и всем станет понятно, что их обоз не единственный... Общение с параллельными обозами могло бы коренным образом изменить всю их жизнь...
По утру, Аутсайдер ушел на свои поиски как обычно, но как вернулся - никто не видел. И вот - все кончено. Теперь никто не сомневается в единственности их обоза, а несчастный Аутсайдер в каких-то мелких порезах без числа, сидит унылый и безмолвный. Его оппоненты не злорадствуют. Слишком велико торжество благоразумия.
Правда, следует еще обратить внимание на одно незначительное происшествие, оставившее смутные воспоминания у некоторых из обывателей.
К обозу прибился какой-то уродец. Он был долговязый и неуклюжий. Его бледное и невыразительное лицо больше напоминало маску. У него отсутствовали какие-либо жизненные навыки. Не способный ни к чему, он не пригодился даже для игры с малышами.
Периодически, уродец без всякого повода и причины столбенел, но всем он казался совсем безобидным. Он иногда реагировал на происходящее в обозе, но всегда с большим запозданием. За ним закрепилось прозвище - Заторможенный.
Иногда с Заторможенным случались недоразумения. Он начинал вмешиваться в жизнь обоза, пытался воспрепятствовать естественному ходу событий, надоедал всем по очереди, делал непристойные телодвижения, иногда начинал грубить всем подряд. Все старались этого не замечать, хотя раздражение в обществе от его выходок нарастало.
Любому терпению есть предел... Последней каплей в баке терпения общества, была последняя заявка Заторможенного. Как-то по утру, он вдруг очнулся от своего обычного оцепенения и заявил о своем лидерстве среди молодежи. Мог бы объявить себя Капитаном обоза, и на это никто не обратил бы внимания, но сейчас, именно, бак терпения переполнился. Сразу Заторможенный получил хорошую трепку.
Его никто не изгонял из обоза. Он сам ушел.
А в это же самое время, в этом же самом месте, Биолог по имени Бил ранним утром проводил наблюдение за небольшим стадом обезьян. Он заранее расположился на пути их движения. Таким образом, не растревоживая стадо, Бил оказывался в обществе этих забавных животных. Все другие попытки проникнуть в расположение стада сопровождались предупредительными криками и агрессивными выпадами взрослых самцов. Конфронтация между ним и стадом могла продолжаться довольно долго. Все зависело от настойчивости Биолога, но какое-нибудь неосторожное его движение, показавшееся обезьянам опасным для них, завершало его вторжение дружным бегством всех обезьян. После такой "победы" - отношения между обезьянами и Биологом портились, и сближение с ними приходилось начинать заново.
Другое дело - экстраполировать траекторию движения стада, разместиться поудобнее на их пути и ждать, не делая резких движений, пока стадо само окружит Биолога...
Животные привыкли к смиренному Биологу, и позволяли ему наблюдать за ними. Со временем Бил понял, что обезьяны начинают воспринимать его как члена их стада, и он старался не разочаровать дружелюбных к нему обезьян. Месяцы такой "дружбы" позволили Билу описать социальную структуру стада, разобраться в их иерархии, порой неоднозначной.
Цепочка отношений среди животных не была замкнута на вожаке и на всем своем протяжении имела пробелы. Бил - обнаружил, что одно и то же животное в стаде в разных ситуациях и в различном окружении своих сородичей могло быть доминантным или смиренно-послушным. Оно могло выказывать свое превосходство перед сильными стада сего или позволять с собой делать все другим животным, казалось бы, находящимся по иерархии намного ниже его. Все эти неувязки разрушали, казалось, уже законченную и стройную картину сообщества обезьян, представленную Билом.
В общем, работа была успешной. Она нравилась Билу, и уже можно было думать о ее завершении, но иногда Билу в голову приходила мысль, что он занимается откровенной ерундой и все его логические построения о сообществе обезьян - ничто иное, как его личный взгляд на жизнь, а животные живут себе своей ему неведомой жизнью. Проверки таких сомнений подтверждали его опасения и доводили Била до полной растерянности, и только его воспоминание об университетском образовании и его обращение к научному методу восстанавливали его душевное равновесие и возвращали ему надежду в успешное завершение всей его работы.
Бил, осознав преимущество положения члена стада перед пассивным его наблюдателем, начал проникать в тонкости социальной их структуры. Он осторожно вписался во взаимоотношения членов стада, и был принят их сообществом...
В этот, как выяснилось, злосчастный день, Бил, как обычно, произвел учет всех особей в стаде. Все были на месте и до наступления полуденной жары неутомимо кормились, но один самец был жестоко изранен. Он сидел посреди стада с затравленным видом. Самки ему явно сочувствовали, а самцы великодушно его не тревожили.
Израненный самец вздрагивал, озирался и ни на кого из стада не обращал внимание. Осмотрев горемыку самца, Бил понял, что ранения нанесли ему не его сородичи. То не был результат обезьяньей драки. Бил осторожно приблизился к несчастному и продолжил осмотр. Самец не замечал человека. Значит, изранили его не люди. Извалялся в колючках он, что ли? Удалившись от побитого самца, Бил продолжил свою работу... День, казалось, был обычным.
Бил, осторожно передвигался среди обезьян, соблюдая их этикет. Он делал все это уже не раз и не один день, но именно сейчас животные все разом набросились на него. Он это понял, ощутив пронзительную боль во всем теле от несчетного количества зубов, впившихся в его плоть. Звери - свирепствовали.
Непонятно откуда в душе у Била вспыхнула ярость. "Схватить самого наглого и швырнуть его на камни - вдребезги", - но обезьяны отскочили от него так же внезапно, как и нахлынули. Отскочили и продолжили свои обычные дела, как ни в чем не бывало.
Бил побрел к своей машине. Одежда его набухала от крови. Он понимал, что его душит обида: "Эх, отравить бы всю эту похотливую банду. Ведь всех отравить - нечего делать. Никто этого даже не заметит".
Кое-как, забравшись в свою машину, Бил осмотрелся. Вроде бы, крупные кровеносные сосуды не повреждены, но количество укусов он не мог определить. Он терял кровь и силы. Доберется ли он до госпиталя?
Машина привычно катилась по дороге и хорошо управлялась. Это успокаивало Била. Он был в полной безопасности. Сейчас, ему самому казалось бессмыслицей искать интеллект у приматов. Он уже не вспоминал о своей былой гипотезе, что обезьяны - это мы люди, но в процессе их эволюции, приобретшие неведомые для нас способности, закрепленные у них наследственно в виде двух дополнительных хромосом, доведших их общее число в ядрах клеток до 48. Бил полагал, что мы, изучив это таинственное приобретение обезьян, опередим нашу эволюцию... Бил старался больше не думать об этом. Он еще немного злился на этих непредсказуемых зверей.
Добравшись до селения, он совсем успокоился, но предпочел проехать по улицам до госпиталя, не обращая на себя чьего-либо внимания.
У бензоколонки перед площадью напротив магазина, как обычно, толпилась молодежь - кому делать нечего. Они там общались. К удовольствию Била молодые люди были чем-то заняты. Похоже, там была потасовка. В его сторону никто даже не взглянул.
Каково было его огорчение, когда он на дверях госпиталя увидел замок. Там никого не было уже несколько дней. По своему тускнеющему восприятию света и преобладанию сине-фиолетовых оттенков в цветоощущении, Бил понял, что сам он уже никуда не доберется.
Неподалеку стояла одинокая машина. Бил заглянул в нее. Там сидели, кажется, трое. При ясном знакомстве Бил обратил бы внимание, что все трое в машине - близнецы и одинаково одетые.
Бил, стараясь держаться прямо и идти ровно, подошел, поприветствовал людей в машине и спросил:
Дверь открыла медсестра, явно озабоченная своей внешностью. Увидев грязного и шаткого пьяницу с жалкой внешностью на пороге ее госпиталя и больше никого, она была разочарована.
Хирург, прибывший для осмотра пострадавшего, был молод и старался не замечать ничтожество вновь прибывшего клиента, но с первой же фразы их разговора, Хирург понял, что перед ним человек его круга.
Обменявшись мнениями о происшедшем, Хирург и Биолог принялись обрабатывать ранки.
Она работала в госпитале недавно. Работа ей нравилась. Она считала, что без нее здесь все остановиться. Она была в курсе всех дел, и все старалась устроить наилучшим образом, но сейчас про нее все забыли, она загрустила и просто захотела домой...
По прошествии нескольких дней, Бил прощался с персоналом госпиталя. На местах былых укусов остались чуть заметные пятнышки. Прямо из госпиталя, Бил направился в полицию за своим джипом. Он был без причины весел, и казалось, - ничто не может омрачить его жизнь...
На месте поселка с площадью перед магазином и бензоколонкой у дороги когда-то был крупный торговый центр, но со временем городище превратилось в провинциальный городок, далее - в захолустное селение, а сейчас - всего лишь вымирающий поселок. Молодежь от тоски и однообразия этого всеми забытого музея под открытым небом норовила уехать куда угодно, а те, кто остался, собирались на площади перед магазином у дороги посмотреть на изредка проезжавшие автомобили, чтобы поделиться впечатлениями после увиденного. Других новостей в поселке не было.
Молодежь была добродушной и ленивой. Все остальные или сбежали, или повесились. Молодежь ко всем приезжим относилась с недоверием и даже с испугом, и над незнакомцами все дружно спешили посмеяться, это чтобы самим не стать посмешищем.
Никто не обратил внимания, как на той площади объявился бродяга. Никто не сомневался в его происхождении, так как никто не знал, где он живет. Бытовало мнение, что бродяга коротает ночи в придорожных кустах. Туда он уходил, оттуда он возвращался.
Бродяга был немного странного вида. Его телосложение не могло не вызвать улыбку. Его большой живот на фоне его неказистой фигуры мешался у растопыренных ног, ходил он мало и медленно. Никто не видел, чтобы он бегал. Бродяга ни с кем не разговаривал, и для своего сидения выбирал тупички между стен домов. При этом он умудрялся не попадаться никому на дороге. Все его считали местным, и поэтому над ним никто не смеялся. Откликался он на кличку Инвалид. Его так все звали из-за его большой головы с явными симптомами отека мозга. Глаза у Инвалида были большие и раскосые, но их никто не помнил, из-за их невыразительности.
Инвалид никому не мешал, но и скрашивать вездесущую тоску и однообразие не собирался. Местные мальчишки и бродячие собаки пытались завести с ним знакомство, но безрезультатно. Сочувствия к нему не было, потому что он особо ничем не выделялся среди других. Его ровная предупредительность снискала уважение посетителей площади.
Иногда Инвалид норовил изменить привычность своего безмолвного присутствия, чем вызывал раздражение окружающих: "Больной так пусть лечится, зачем же к людям вязаться?"
Площадному сообществу порой приходилось переживать беспричинную хандру. Наиболее эффективным действом, в таких случаях была ругань. Покричали друг на друга и утешились. Особо целебными при всем этом были чьи-либо слезы.
Однажды, в период очередного площадного уныния из своего закутка выбрался Инвалид. На него наорали и в надежде увидеть слезу сбили с ног и попинали...
Инвалид поднялся, развернулся и, не отряхиваясь от пыли, ушел в свои кусты. Больше его никто не видел.
Особо наблюдательные местные жители обратили внимание на джип старого- знакомого натуралиста. Ехал он медленно, зигзагами, по всей ширине дороги. Казалось, - джипу на дороге тесно...
А накануне, инопланетяне прибыли на Землю с единственным вопросом: "Есть ли интеллект на этой планете?" Капитан экспедиции, по материалам предыдущих посещений, достоверно знал, что на Земле встречаются крайне злобные живые организмы. Поэтому он предпочел высадиться на Землю через сопредельное пространство. Открытые высадки, предпринятые ранее, сопровождались агрессивными выпадами самцов гуманоидообразных, образующих на этой планете довольно крупные скопления. У них были рефлексы, достаточно развитые для применения ими камней, палок, металлов, взрывчатки и прицельного их использования, что делало крайне нежелательными встречи с ними. Капитан все это знал, и это у него был основной аргумент в утверждении, что на этой планете интеллекта нет, но у некоторых по этому поводу были сомнения.
Вокруг гуманоидообразных существ - сложилась неоднозначность. Выдвигалось предположение, что некоторые из них развились до проявления интеллекта. Что касается свирепых стад воинственных самцов, то это всего лишь отсталые формы - атавизмы дикости.
Перед высадкой Капитан уточнил глобус планеты и в соответствии с методикой Верховного Совета всех наук его Планеты, для получения сопоставимых, осредненных и достоверных данных, выбрал на этой планете средних размеров материк и в средней его части приметил среднее по численности скопление гуманоидообразных существ без дурных наклонностей дикости - скопления вооруженных самцов...
Основные исследования экспедиции проводились на станции, но один Исследователь, с вживленным телеметрическим оборудованием, установил наблюдение непосредственно в скоплении гуманоидообразных. Капитан и его команда знали все, что происходит с Исследователем и вокруг него. Кроме этого, группа инициативных исследователей сосредоточила свои усилия на поиске негуманоидных форм интеллекта. К удивлению Капитана оба этих направления исследований дали положительные результаты.
Исследователь в скоплении гуманоидообразных узнал, что их самоназвание - люди, и они, по его мнению, имеют все признаки зачаточного интеллекта. У них были обнаружены основы письменности. В частности, они могли записать слово "Вход", далее воспроизвести его вслух и даже понять его смысл. Также слово - "Выход". Посредством таких явно интеллектуальных признаков люди организовывались и управлялись.
Вторая группа на станции добилась не меньших успехов при наблюдении лучей, отражавшихся от поверхностей на планете. Исследователи обнаружили интеллектуальные спектральные смещения, несущие информацию о происходящем, при этом агрессивности, присущей дикости, у них замечено не было.
На других планетах также наблюдались спектральные линии поглощения в отраженных лучах, но они не были интеллектуальными. Здесь же исследователи установили контакт и попытались расшифровать язык спектральных смещений. Оказалось, что эти смещения сами быстрее разобрались с языком инопланетян. От этого возникло удобство общения на одном языке...
Исследователь в скоплении людей столкнулся с трудностями. Люди периодически, вопреки интеллектуальным критериям, проявляли откровенную дикость: угрожали друг другу, дрались и даже входили там, где был "Выход" и выходили - где был "Вход". Без разумного объяснения таких аномалий, вопрос об их интеллектуальности зависал.
Исследователь, отчаянно пытаясь спасти предположение об их интеллектуальности, в которое он уже сам не верил, доставил на станцию им же зафиксированного в консерванте людского новорожденного. Его вид поразил всех членов экспедиции. То был младенец мужского пола, но по внешнему виду - сформировавшийся мужчина, только маленький. Исследователь по такому внешнему сходству хотел доказать наличие у людей интеллекта. Хотя, взрослые особи людей на интеллектуалов не были похожи.
Капитан счел нужным развенчать даже такой слабый аргумент. Он отловил несколько взрослых особей и препарировал их...
Такого потрясения для своих убеждений он не ожидал. Людские внутренние органы оказались - как у гуманоидов. Капитан пережил одну из самых черных минут своей жизни. Неужели Он загубил интеллект, препарировал его! Такая ошибка в Метагалактике - непростительна, но положение спасли генетики. Во взятых ими пробах тканей людей оказалось, что в ядрах их клеток не 44 хромосомы, как у нормальных гуманоидов, а - 46. Возникшее было замешательство, нейтрализовалось, и прежняя истина проявилась.
Но Исследователь не унимался. Он сходу выдвинул предположение, что люди - гуманоиды, но от превратностей Космической судьбы они приобрели дополнительно две хромосомы, которые и затмили первоначальный интеллект, низвели их до такого жалкого прозябания, которое мы сейчас за ними наблюдаем.
Опять слабый аргумент, но и его необходимо было опровергнуть корректно. Капитан верил, что истина восторжествует, и долго ждать ему не пришлось.
При проведении очередного эксперимента над людьми в среде их естественного обитания, связь с Исследователем неожиданно прервалась. Оперативное тестирование систем связи, слежения и десантирования выявили в них деформации, несовместимые с работоспособностью. Все на станции поняли, что Исследователь никогда не сможет вернуться обратно. Однако он вернулся и довольно скоро. Как это произошло, он не помнил.
По остаткам информации, сохранившейся с черных и белых ящиках контроля систем, сопровождавших Исследователя, удалось выяснить, что люди обычно находятся в нейтральном состоянии схожим со спячкой, но, пробудившись, они начинают свирепствовать, обнаруживая свою подлинную звериную сущность. Исследователь чуть было не погиб.
Вторая группа исследователей также пришла к разочарованию. При направлении интеллектуального луча, согласно - общепринятой методики спектрального анализа, навстречу другому лучу, они не сложились и не дали интерференционную картину, как ожидалось, но интеллектуальный луч дал зернистое, красное смещение спектра и исчез. Никакие другие попытка еще раз обнаружить его ни к чему не привели. Эксперименты, первоначально, казавшиеся удачными, были не воспроизводимы, а значит случайными, ошибочными.
Капитан был удовлетворен. Экспедиция, как он и ожидал, увенчалась успехом, и его дальновидный прогноз подтвердился: "На этой планете - нет интеллекта".
Весть о завершении экспедиции и возвращении домой облетела станцию мгновенно. Все сразу прекратили всякие эксперименты и приступили к консервации исследовательской аппаратуры. На станции воцарилась праздничная, чемоданная атмосфера. Все любили всех и даже Капитана - зануду. Это крайне обеспокоило его самого. Он понимал, что в таком эмоциональном состоянии, охватившем его подопечных, уровень ответственности и безопасности экспедиции резко снизился, и вся станция стала крайне уязвимой для всяких нештатных ситуаций.
|