Прогуливался участковый Лампов по своему району. И вот на подходах к местной лесопарковой зоне нагнала его шустрая бабка и заголосила:
- Мафиозные разборки тут! Стреляют, бьют что-то!
Лампов не очень-то старушке поверил, тем более, что она напомнила ему тещу, хотя выстрелы и он теперь услыхал. Решив разобраться на месте, участковый решительно поправил фуражку и направился в сторону шума.
Полянка, на которой происходило то, что увидал Лампов, выглядела весьма живописно. Посредине горел огромный "пионерский" костер, в который багровый костровой подкидывал цельные елочки, видимо, выдранные с корнем. Присутствовал и мангал со шкварчащими сочными шашлыками и несколько ящиков непочатых бутылок водки; на расстеленном целлофане - гора помидоров-мутантов и огурцов с пупырышками. На краю поляны располагалось большое бревно, на нем были выстроены в рядок пустые бутылки, а напротив тоже выстроились, но уже не так стройно, шатающиеся веселые мужички. Они лихо палили по бутылкам из настоящих "Макаровых" то из-под локтя, то с вытянутой, то "кандыбобрыком".
- Что это тут происходит?! - зычно рявкнул Лампов.
- О! Брателла! - с таким возгласом участковому открыл объятия один из весельчаков.
Остальные разделили его восторг по поводу явления Лампова.
Через минуту Лампов уже знал, что у опера Леши Дяка сегодня день рождение, и вот его коллеги отмечают вместе с ним эту знаменательную дату на природе. Через пять минут Лампов пил и закусывал вместе с бравыми операми, слушал истории про их боевые будни, рассказывал про свою рутинную работу. Через час задушевных посиделок он уже палил из своего табельного в одном строю с операми по увеличившемуся количеству бутылок. А еще через час Дяк бросил всем вызов "а слабо по летающей мишени попасть?!", и Лампов самоотверженно отдал операм свою фуражку, которая благодаря конструкции имела неплохие аэродинамические свойства. И фуражка полетела...
Домой участковый вернулся поздно и не в лучшем для жены виде. Не слыша упреков благоверной и не видя ее возмущенного лица, он добрался до дивана, рухнул на него и тут же уснул без снов.
Утром, придя в себя, услыхал Лампов жалобные всхлипы жены. С досадой подумал: "Опять пилить будет". Пройдя на кухню (откуда и неслись звуки), увидал следующее: жена Люся сидела, утирая красные распухшие глаза передником в крупные ромашки, а перед ней на столе как-то очень по-геройски возлежала милицейская фуражка Лампова, простреленная в нескольких местах (опер Леша Дяк по ней ни разу не промахнулся)...