Генеральный директор Баблобанка Сан Палыч Бак очень любил окружать себя красивыми вещами, особливо - относящимися к интерьеру.
В его приемной под роскошной перуанской пальмой, за широким столом из светлого дерева, в кожаном, цвета топленого молока, кресле сидела и работала грациозная, золотоволосая и синеглазая секретарь Оленька, очень похожая на фотомодель Клавдию Шифер. А просторный кабинет самого Сан Палыча был образцом дизайнерской мысли: узорчатый паркет, который мог бы соперничать с эрмитажевским, изысканная лепнина на потолке, умопомрачительная люстра, респектабельные письменный стол и конференц-стол, отделанные карельской березой, пухлые стулья и диванчики с обивкой в викторианском стиле. На такие не стыдно и лорду присаживаться.
Свою любовь к интерьерным фишкам перенес Сан Палыч и к себе домой - в скромный двухэтажный особнячок. Комнаты его жилища с полным правом могли заиметь статус выставки интерьеров. Хай-тек, ампир, ренессанс, колониальный, египетский, античный, японский, -- все стилям нашлось местечко в берлоге Бака (так свое обиталище называл сам директор).
Однажды Сан Палыч "заболел". В общем-то, "болел" он регулярно - резко и до боли в затылке начинал мечтать о какой-нибудь интерьерной мелочи или крупности. И пока не приобретал желаемое, не мог успокоиться.
Вот и в этот раз заболел серьезно. Запал ему в душу столик с крышкой из хрусталя и постаментом из ценного мореного дуба. Вещь это была дорогая, но необычно красивая: производила впечатление экстра-состоятельности и значимости, от нее прямо-таки исходила аура надежности. Короче, с какой стороны ни подойди, а этот столик был сделан специально для директора Баблобанка, Сан Палыча Бака, и для его кабинета.
Отличавшийся целеустремленностью генеральный директор не замедлил пощипать свой личный счет и приобресть-таки вожделенный столик, перехватив его у других покупателей. Мебельному салону пришлось даже что-то вроде аукциона устроить. Бак хоть и переплатил, но победил.
Доставляли столик долго. Директор ехал в микроавтобусе вместе с грузчиками, бережно подпирал собою покупку и командовал водителю: "Тише ехай! Куда гонишь?! Смотри - колдобина! Берегись - спящий коп!"
Весь Баблобанк высунулся в окна смотреть, как шеф, в стильном итальянском костюме, весьма нецензурно покрикивая, почти на своих лопатках тянет на крыльцо столик, не доверяя дюжим парням в синих робах грузчиков.
- Красиво, - заметил Вольдемар Иоаннович Евтух, начальник служб безопасности, покуривая у крыльца. - С обновкой тебя, Палыч.
Вотдемар Иоаннович кивнул, выстрелил недокуренной сигаретой в урну и принялся помогать, раз уж вопрос о замачивании был решен.
Замачивали обновку на конференц-столе, предварительно застелив его скатертью. Замачивалось хорошо, с директорским размахом: было много выпивки и россыпи всевозможной закуски.
- Чтоб стояло и не упало! - в рифму тостовал, поднимая рюмку-бочонок, Вольдемар Иоаннович.
- Ишь, заграничная вещь, - хихикал цитатой из "Формулы любви" Саша Перченко, верный зам Евтуха, и щупал дубовые ножки мебели.
Кроме безопов в кабинет Бака на замочку были приглашены другие влиятельные в Баблобанке фигуры - замы, директора департаментов и их замы.
- Хрупким выглядит, - заметил директор внешнеэкономического, пальцем постучав по хрусталю.
- Ерунда, - отмахнулся Сан Палыч. - Специальное стекло - молотком не разобьешь!
- Разбить любое стекло можно, - авторитетно заметил Дима Котин-Львов. - Критическая точка даже у бронированного есть.
- Я его не для разбивания покупал, - ответил Сан Палыч, - а для красоты и гармонии в кабинете.
Подчиненные согласились и выпили за долголетие стола еще раз. А потом еще раз. И еще, и еще, под полендвицу, под бутерброд со шпротой, под морковь пекинскую, под язык заливной и прочее, прочее, прочее.
За широкими окнами Баблобанка уже стемнело по-ночному, когда из кабинета директора потянулись по домам хмельные гости. Каждый, уходя, считал своим долгом еще раз погладить гладкую и мерцающую от света люстры поверхность столика и пожать руку счастливому его обладателю Сан Палычу Баку.
Последним уходили Котин-Львов и стойкие безопы - Вольдемар Иоаннович и Перченко.
- Я завтра с утра припоздаю, - намекнул на желание выспаться хитрюга Евтух.
- Не вопрос, - сказал свою любимую благодушную фразу Сан Палыч.
И они разошлись: безопы - к выходу из приемной, директор - обратно в кабинет - еще раз полюбоваться столиком, забрать пальто и шляпу.
Тарарах! - от этого грохота весь Баблобанк сотрясло, как при ковровой бомбардировке.
- Столик, - коротко предположил даже присевший от неожиданности Перченко.
- Хрустальный, - согласился Вольдемар Иоаннович, поднимая выпавшую из рук барсетку.
Котин-Львов просто судорожно сглотнул и ослабил галстук.
Парни втроем на цыпочках подобрались к дверям кабинета Бака, где после "тарарах!" установилась мертвая тишина, и осторожно заглянули внутрь.
Картина была душераздирающая: Сан Палыч с лицом крайне несчастным сидел в раме из мореного дуба, как всеми забытое в манежике дитя. Вокруг него весело мерцала россыпь мелких хрустальных осколков, рождая ассоциации о новогоднем празднике.