Аннотация: И под смех, плач, пальбу и крики “ура” оранжевый шар, наполненный горячим, как любовь, воздухом, взмыл вверх. Там было безоблачно.
ПИСЬМО - ГОЛУБИНОЙ ПОЧТОЙ
Дорогая Елена Владимировна!
Один летчик по имени Ас полюбил одну женщину, которую звали Ес. Но еще раньше он полюбил небо. Летчик ведь все же! Не мог он без неба, как без воздуху. И ежедневно вылетал туда подышать. Но и без женщины ему было довольно затруднительно. Надо совместить две любви в одну, подумал летчик. Небо сюда не приведешь. Значит надо взять Ес с собой в полет. К небу прибавим Ес, и выйдет все небЕСно!.. Хорошо, что двоелюбство не карается законом! А карается двоеженство. Но уж на небе-то я не женюсь, сколько бы оно меня об этом ни просило. Да и смешно было бы жениться на небе. О чем с ним говорить, когда оно ни слова по-русски!
... Милая Елена Владимировна, должен Вам заметить, что Вы прекрасно говорите по-русски. У Вас такой приятный акцент! И хотя других языков Вы не знаете, но зато русским владеете так, что сразу понимаешь: этот язык Вам - родной. А акцент Ваш - это акцент детства, акцент как бы слабого существа, имя которому - женщина. Слушая Вас, хочется погладить Вас по головке и сказать: "Ну что ты, девочка! Не бойся, успокойся, я с тобой, все пройдет, как вездеход".
... И сказал летчик Ас девочке Ес в телефонную трубку:
--
Милая Ес, я вижу, у тебя теперь каникулы. По сему случаю хочу предложить тебе увлекательную прогулку на воздушной шаре.
--
Я гуляю только на ДЛИННЫЕ дистанции, - сказала Ес.
--
Сколько же это будет в километрах?
--
Это будет во времени - вся жизнь!
--
Что ж! - обрадовался летчик. - Я как раз об этом мечтаю. Лишь бы шар выдержал. Сейчас бегу его надувать. Свадьбу сыграем прямо в небе. Фатой тебе послужит облако. Свечей с собой тоже не бери: для брачной ночи я приготовил звездную россыпь. Музыкант по имени Ветер сыграет нам на стропах...
--
Ну погоди! - прервали полет Аса на той стороне любовного провода. - Что-то ты разыгрался! А в ящик мы не сыграем?
--
Обижаешь, ласточка! Я выберу для нас самое уютное гнездышко...
... Кстати, Елена Владимировна, Вы мне тоже напоминаете какую-то красивую птичку. Не знаю, что за птица, знаю только, что она ведет ночной образ жизни. Вы и в этом с ней схожи. Помните, как Вы однажды спали у меня весь день, а потом полетели на ночь глядя?
В связи с этой Вашей способностью - видеть и разбираться в потемках - у меня к Вам, небесная Елена Владимировна, маленькая просьба. Посмотрите как-нибудь на досуге мою душу, почитайте в ней. Чего там наворочено? Ей-богу, порой сам себя не понимаю и боюсь.
... самую лучшую из корзин, их еще называют гондолами. Ну я пошел выбирать и надувать.
--
Стой, надуватель! Ты и меня, пожалуй, надуешь. Кто, скажи, нас зарегистрирует в небе-то?
--
Как кто? Бог, конечно!
--
Трепло! Да у твоего бога и печати, наверное, нет. А если есть, то не наша. А иностранные печати у нас недействительны. Поэтому сначала ЗАГС, а после хоть небо!
Как будто с коня сбили летчика, то есть слегка опешил он от столь явного предпочтения богу какой-то печати, сделанной совершенно чужими людьми. Но, человек сильный, быстро взял себя в руки летчик и не отнял руку, предложенную возлюбленной. На что только не пойдешь ради женщины, даже на безбожество!
И когда они выходили из ЗАГСа, спросил Ас свежеиспеченную законом жену:
--
Ну как? Теперь ты довольна?
--
Ес, - сказала Ес (она преподавала английский в школе). - Я на седьмом небе!
--
Да, - сказал Ас, - теперь нам осталось лишь небо.
День свадебного отлета выдался на редкость. А можно и так: выдался на резкость. Погода отрегулировала резкость, и все стало ясно и отчетливо. Взошло сразу два солнца. Одно, свободное, поднималось все выше. Другое, привязанное к земле канатом, замерло на высоте 6-го этажа. Но уже весело болтало оно с ветром, предчувствуя скорую амнистию. Оба солнца имели цвет Вашей куртки, Елена Владимировна, той самой, которая обнимала Вас в нашу первую встречу. У нее еще мех отстегивается.
Это весьма удобный принцип: отстегни - пристегни! А что если и наши с Вами отношения, Елена Владимировна, построить по этому принципу? Всякий раз, как душе Вашей станет прохладно, пристегните меня к себе, Елена Владимировна, пристегните меня к себе. Возможно, Вам будет теплее.
Было очень тепло. Друзья и родственники, провожающие новобрачных, окружили их атмосферой внимания. Стоя в гондоле, Ас взял прощальное слово.
--
Други! Как ни хорошо нам было вместе, но жизнь диктует свои законы. Этот диктатор вынуждает меня жить не с вами, а с женой, вынуждает создавать, надувать, заводить свою обособленную планету. И вот я лечу туда. Только вы меня и видели!
Прощай и ты, отец, и ты, мать!
Уже вам больше меня не обнимать,
Не ставить в угол, не драть ремнем.
Я обзавелся лихим конем,
Точнее, не конем, а кобылкой.
Она меня купила своими прелестями.
Ее ножки - две стройные бутылки.
Полюбуйтесь на ее круп, оцените ее челюсти.
Теперь я ее, а не ваш.
Уж заложен стоит экипаж.
Подкатился к горлу ком
Печали.
Я не ворочаю языком.
Пора, пора отчалить!
Юрка, руби канат!
Славка, салютуй шампанским!
Я ушел заниматься испанским
И не вернулся назад...
И под смех, плач, пальбу и крики "ура" оранжевый шар, наполненный горячим, как любовь, воздухом, взмыл вверх. Там было безоблачно.
Небеса имели цвет сигаретного дыма, словно покрывающего их купол ровным, тонким слоем. Я ведь почему Вас полюбил, Елена Владимировна. Я увидел у Вас пачку "ТУ", увидел пачку "Кометы". Боже, подумал я, она общается с небесными телами! У нее голубое дыхание! Каждый ее выдох - это маленькое небо! Она сама есть небесное тело! И подумав так, я полюбил Вас, Елена Владимировна, не раздумывая. Вы такая непонятная! Вы такая ароматная! Позвольте хоть раз затянуться небом из Ваших губ!
Шаровая любовь уносила молодоженов все дальше. Сначала - год, два, десять - время остановилось для них. Но потом горячий воздух любви начал остывать, шар стал падать, и песочное время не заструилось, нет, а повалилось за борт гондолы целыми мешками. И чем ниже падал любовный градус, тем быстрее выбрасывались мешки. Ас и Ес уже не столько любили друг друга, сколько убивали время вдвоем.
В одно прекрасное утро летчик сказал: "Дорогая, балласт весь вышел! Сейчас наша любовь разобьется вместе с нами. Чтобы сохранить хотя бы светлое воспоминание о ней, я делаю этот шаг"... И он шагнул за борт. Подлетая со свистом к земле, он напевал:
Ты прости меня, земля,
Что тебе я с небом изменял.
Ты теперь отомщена вполне:
Изменило небо мне.
И теперь, земля, я твой,
Пусть немножко неживой!
Всмятку даже вкуснее.
Кушай мое желе.
Но жену мою пожалей:
Мы же расписаны с нею!
Земля оказалась добрым малым и выполнила последнюю волю своего блудного сына. Шаровая любовь совершила мягкую посадку на стог сена. И хотя красивая вдова вскоре вновь вышла замуж (за молодого гренадера, случайно оказавшегося в этом стогу), она часто повторяла, вспоминая первого мужа: "Мы любили друг друга. Наши души и теперь любят друг друга"!
Гренадер не ревновал. Чего ревновать к мертвому!? Смешно ревновать душу. А тело Ес всегда было при гренадере.
Возможно, Елена Владимировна, Вы пожмете плечами: к чему, мол, он все это рассказал? Так вот потому и рассказал, что у Вас красивые плечи, и мне нравится, как Вы ими пожимаете.
О, чудесные плечи,
Я ищу с вами встречи!
P.S.: Не забудьте, Елена Владимировна, накормить голубка, что принесет Вам это письмо.