Аннотация: Да, подумал Ипполит Федорович, от такой Мадонны и такого хрена Иисус не родится!
Анатолий Субботин
Мадонна и свиньи
Ипполит Чайников был фермером мелкой руки и выращивал свиней. Раз в год он отвозил партию своих питомцев в районный центр, в ближайший мясокомбинат. За свиней платили мало, фигурально выражаясь, медными пятаками, и Ипполит Федорович, выходя из конторы мясокомбината, грустно вздыхал: "Вот, опять обменял живые пятаки на медные"!
Он получал пенсию, выращивал на огороде овощ, и этого в общем-то хватило бы ему на пропитание. Но он по-своему привязался к свиньям, а главное, боялся остаться без дела, потому что в голову начинали лезть всякие мысли.
Так год за годом, пятак к пятаку, скопил Ипполит Федорович небольшую сумму и собрался в Москву. Надо ехать, думал он, тянуть дальше некуда, мне скоро 70. Помереть, ни разу не увидев столицы своей родины, по его мнению, означало преступление. Ипполит Федорович был законопослушным гражданином и потому поехал.
Под вечер прибыл на Курский вокзал. И там остался переночевать: гостиница была ему не по карману. Когда он дремал, сидя в зале ожидания, к нему подошел милиционер и учтиво попросил документы. Ипполит Федорович показал блюстителю порядка паспорт и пенсионное удостоверение.
--
Зачем приехали в Москву? - спросил человек в форме.
--
Повидаться, - сказал фермер.
--
С кем?
--
Так с ней же, со столицей то есть. Ведь ни разу не был... Вот завтра Кремлю поклонюсь и - обратно, в родное село.
--
Понятно, - сказал милиционер и удалился.
Утром, съев кусок хлеба и огурец со своего огорода, Чайников сел в метро и доехал до центра. Гулял он по проспекту и дивился обилию людей и машин. Это ж сколько свиней надо вырастить и продать, чтоб купить такую! - думал он, глядя на иномарку. Поразила его также длинная очередь, хвост которой торчал из какого-то здания. И за чем бы надо стоять людям? - гадал Ипполит Федорович. - Продукты сейчас в магазинах есть, одежда, вроде, тоже... Советское время кончилось, когда, бывало, зайдешь в сельмаг, а там, на полках одна морская капуста, словно мы опустились на дно и стали поддаными царя морского.
--
Красавица, - обратился Чайников к крайней девушке, - скажи, пожалуйста, какой такой в Москве дефицит? За чем очередь?
--
За билетами на Мадонну.
--
Как на Мадонну!? На ту самую? - обомлел старик.
--
На нее, - ответила девушка.
Вот повезло-то! - подумал Ипполит Федорович, вставая в хвост. - Выходит, сподобилась матушка, посетила русский народ. Да и то сказать, давно пора. Заждались... И как хорошо, что я в такое время здесь оказался. Небось, она только в столицах является. Попробуй, явись в каждой деревне - никаких сил не хватит! Ничего. Буду делегатом от села, и всем все расскажу.
Очередь преимущественно состояла из молодежи. Были также люди, которым за 40, но таких стариков, как он, Ипполит Федорович, сколько ни всматривался, не увидел. Вот оно, советское воспитание! - грустно подумал свиновод. - Сама Мадонна к ним снизошла, а они не верят. Зато порадовался он за молодежь, какая она пошла доверчивая! Это, наверно, потому, что церкви стали отстраивать. Раньше ломали, теперь строят. Не сидят без дела... Покоробило только его, что девушки сплошь носили брюки и какие-то поддергайки, так что пупы были наголе. Ну, ничего, успокаивал он себя, узрят Мадонну - засовестятся, прикроют женским платьем животы и ляжки.
Купив билет, Ипполит Федорович спросил у кассирши: в каком храме явится Мадонна? Кассирша усмехнулась и сказала, что та выступит на стадионе в Лужниках. Это несколько смутило Чайникова, и он хотел спросить еще что-то, но наседавшая очередь оттеснила его.
Причем тут стадион!? - недоумевал старик, бредя по проспекту. - Мадонна - это же не футбол, это даже совсем наоборот. Но, поразмыслив, он согласился с организаторами встречи, что желающих узреть святой лик очень много, и в церкви, пожалуй, все не поместятся.
Весь день он бродил по центру столицы. Поклонился Кремлю (и, кстати, только это сделал, как из Кремля выехал кортеж из черных машин; ишь ты, удивился Чайников, вот она, сила русского поклона!), пообедал у памятника Пушкину, достав из сумки хлеб, сало и помидоры, прошелся по Арбату, останавливаясь возле музыкантов и художников, работающих на воле. А вечером опять прибыл на Курский вокзал. Сел на знакомое место в зале ожидания, и к нему подошел знакомый милиционер.
- Ну что, поклонились Кремлю? - спросил служивый.
- Да, - ответил Ипполит Федорович, - но завтра Мадонна прилетает, сам понимаешь, мил человек, от такого нельзя отказаться. Я и билет купил. - Он показал милиционеру билет.
- Да Вы, я вижу, передовой! - сказал тот. - Но только учтите, послезавтра пусть сам Майкл Джексон прилетит, Вас чтобы тут не было!
- Конечно, конечно, - закивал Чайников, - не нужны нам никакие Майки.
На следующий день, уже за час до начала действа народ стал стекаться к стадиону. Не привыкшему к толпе, не по себе было Ипполиту Федоровичу. Но ради предстоящего святого зрелища он крепился. Все зрители проходили между какими-то железными ящиками, возле которых стояли милиционеры. Когда проходил Чайников, ящики пикнули. Молодой сержант остановил Ипполита Федоровича и спросил, что у него в карманах. Да так, ничего, ключи, мелочь. А футляр для очков есть? Есть. Дайте его мне и пройдите еще раз. Чайников прошел, ящики промолчали. Вот ведь железяки! - подумал он. - На очкариков реагируют.
Пришлось поволноваться Ипполиту Федоровичу, пока он отыскал свой ряд и место: уж больно велики эти трибуны. Наконец, он сел и постарался успокоиться. Он настраивал себя на чудо. Интересно, в каком она возрасте? - думал он про Мадонну. - Что скажет?.. А может, и сын с ней появится!? Это что ж получается - Второе Пришествие!? А мы не готовы... Дерево я, правда, посадил, но вот с сыном загвоздка - ни жены, ни детей. Свиней только выращивал, да и тех на убой. Ох, не миновать мне ада!
Вдруг потемнело среди бела дня. И загрохотало, и засверкало. И на футбольное поле выскочило существо женской породы, видавшее виды, в черной куртке и штанах, пошитых из свиной кожи. И заголосило существо не по-русски, и задвигало неприлично бедрами. А потом уселось на стульчак, приделанный к железному столбу, и, обвив столб ногами, включило механизм, так что стульчак поехал кверху. Движущийся между ног столб недвусмысленно олицетворял мужскую хреновину. От всей этой картины и грохота Ипполит Федорович аж вспотел.
- Это что же, и есть Мадонна!? - крикнул он сидящему рядом парню.
- Она самая, - отрыгнул парень пивом.
- Да откуда же она такая?
- Из Америки, откуда же еще.
Да, подумал Ипполит Федорович, от такой Мадонны и такого хрена Иисус не родится! И родится ли кто-нибудь вообще? Но, глядя на беснующуюся толпу, понял: вот они, они чем не дети подобных матерей! И не помня себя, в ужасе бежал он со стадиона.
Приехав на вокзал, старик обнаружил, что у него не хватает денег на обратный билет: все потратил на адское зрелище. Он достал из сумки шмат сала и вышел на перрон. Не простоял он и пяти минут, как к нему подошел упитанный малый.
--
Ты что, дед, на нашей территории торгуешь? Плати мзду или проваливай.
Пришлось убрать сало в сумку. Но тут Чайников заметил знакомого милиционера и бросился к нему, как к единственно близкому человеку.
--
Выручи, мил человек, купи сальца. Домой не могу уехать.
--
Идемте в отделение, - сказал милиционер.
Там он попросил у своего коллеги нож и отрезал тонкий слой от шмата. Блюстители порядка пробовали, а Ипполит Федорович нахваливал: "Хорошее, ребята, сало, домашнее"!
--
За сколько продаешь, отец? - спросил второй милиционер.
--
Мне бы 300 рублей. На билет не хватает.
--
Идет, - сказал первый и достал кошелек. - Ну как, отец, понравилась Мадонна?
--
Это не Мадонна! - перекрестился Чайников.
--
А кто же?
--
Чертовка, не к ночи будь сказано.
Милиционеры рассмеялись.
В вагоне Ипполит Федорович познакомился с худощавым человеком лет около 40, который всю дорогу пил пиво и ходил в тамбур курить. Его звали Анатолием. Анатолий первым заговорил с молчаливым попутчиком:
--
Хочешь пива, отец?
--
Нет, спасибо.
--
А что такой, извини, смурной?
И Чайников рассказал, как он ездил поклониться Москве, чтобы дожить свой век умиротворенно, с чувством выполненного долга, а столица подсунула ему свинью, то есть чертовку вместо божьей матери, и теперь он возвращается с тяжелым сердцем.
--
Ты смотришь телевизор, отец? - неожиданно спросил Анатолий.
--
Мало, а что?
--
Вот если бы ты смотрел больше, ты бы понял, что мы живем в аду, и не изумлялся так, не переживал при встрече с чертями... Как бывший советский человек ты, наверно, помнишь о холодной войне между СССР и США. Так вот. Либо американцы нас в ней победили, и мы теперь глотаем их бес-культурную жвачку, и сами производим подобную, либо мы тогда уже внутренне были, как они, и воевали лишь по причине внешних различий. Перестройка и демократия освободили все это внутреннее дерьмо, оно всплыло, и вместо самого читающего в мире духовного общества обнаружилась мелкобуржуазная куча, потребляющая дешевку.
--
Мудрено ты говоришь, что-то не пойму я, - сказал Ипполит Федорович.
--
Народ всегда жаждал хлеба и зрелищ, - продолжал Анатолий, не обращая внимания на реплику Чайникова. - Если налицо дефицит того и другого, случается революция. Ведь почему в 17-ом году всё перевернулось? Хлеба было мало, а зрелищ еще меньше. Кино только нарождалось, телека вообще не было. Вот скучающие россияне и устроили балаган... Так что надо, отец, надо развлекать народ, чтоб он не думал о грустном.
--
Чертями что ль развлекать?
--
А это зависит от культурного уровня каждого зрителя. Большинство не понимает серьезного искусства (ведь оно требует умственных усилий), и тащится только от бесовщины.
Смотрел Ипполит Федорович на пролетающий за окном среднерусский пейзаж, но не испытывал уже умиротворения при виде этих полей и перелесков. Казалось, за деревьями прячется нечисть, и вот-вот из-за березки высунется черт с рогами и скорчит Ипполиту Федоровичу рожу.
Дома хлопоты по хозяйству постепенно вернули Чайникова в привычную колею, и он стал забывать о столичном потрясении. И все же оно не прошло для него бесследно. Случалось, задавая животным корм, Ипполит Федорович вдруг останавливал взгляд на одной точке - на грязном углу свинарника или поросенке - и, вспоминая бесноватую толпу, невольно сравнивал и думал: неужто свиньи лучше людей?