(о сочинениях Козьмы Пруткова)

Сергей С. сказал мне: "Есть проект. Собираем мнения и впечатления о Козьме Пруткове и его творчестве". "Так я же, - говорю, - его сто лет назад читал, ещё в юности. Да и читал ли? Не помню. Знаю только, что К.П. - это псевдоним, причём сразу четырёх авторов, работающих артелью: Алексея, который Константинович, Толстого и братьев Жемчужниковых. Писал шуточные стихи и афоризмы".

Для того чтобы высказаться более конкретно, пришлось перечитать сочинения Пруткова (или познакомиться впервые), о чём, конечно, не жалею. Оказалось, сей многосторонний талант и его родственники (дед, отец и сыновья) оставили нам в приятное наследство, помимо стихов и мыслей, короткие рассказы анекдотического содержания, штук 8 пьес и даже прожект о введении единомыслия в России. Все жанры им, Прутковым (и скрывающимся за ними мистификаторам) были по плечу.

Рассмотрим по порядку, то есть с конца. Среди пьес выделяются "Фантазия", "Черепослов, сиречь френолог", "Опрометчивый турка", "Любовь и Силин", "Торжество добродетели". Странный и в то же время узнаваемый мир предстаёт перед нами. Старуха готова выдать замуж свою юную родственницу за того из 6-ти женихов, кто найдёт её пропавшую моську ("Фантазия"). Учёный, делающий выводы о человеке по строению его черепа, отказывает двум женихам своей дочери, потому что те, якобы, не способны любить женщин, у них нет "шишек любви". Тогда один жених с помощью молотка и постороннего лица набивает себе шишки. Впрочем, папаша сразу раскусил обман, увидев, что шишки не настоящие ("Черепослов..."). Предводитель дворянства надеется быть переизбранным на эту должность, поскольку выучил французский язык (на самом деле - несколько слов). Вдова-генеральша хватает проезжего гишпанца и, взвалив его на плечо, тащит в беседку, ибо только любовь способна её вылечить от немоты. И уж совсем фантастично: в конце комедии ("Любовь и Силин") появляется невидимый жутковатый персонаж - Голос из оврага. А что нужно, чтобы стать товарищем (должность) министра? Оказывается, достаточно быть здоровым и не иметь на лице прыщей ("Торжество добродетели").

"Фантазия", написанная, якобы, сыновьями К.П. - Антоном и Агапием, заканчивается весьма неожиданно. Герой наклоняется в оркестровую яму, берёт у музыканта афишу и начинает рассуждать о данной пьесе и её авторе. "Автор, - говорит, - не опубликовал свою фамилию. И вообще комедия - дрянь. Но я и другие актёры не слушали суфлёра, говорили от себя, потому вышло гораздо лучше". Таким образом, герой как бы выходит из пьесы, перестаёт быть героем. Таким образом, может быть, впервые на театре, задолго до Брехта, осуществляется приём отстранения.

Чушь подчёркивается не только ситуациями и плохим взаимопониманием персонажей, но и семантически. Так, представляя действующих лиц "Черепослова...", автор, якобы, отец К.П., пишет: Мина Христиановна, седая, но дряхлая. Всё дело в этом "но". Здесь по-нормальному должен стоять союз "и". Но поелику в пьесе изображается мир зело странный, потому - "но". Вообще гг. Прутковы, как поэты (а среди них и были поэты), хорошо чувствуют язык, что в частности выражается в подборе эпитетов. В том же перечне действующих лиц сказано: Лиза, полная, с сдобным голосом. Жанр "Черепослова..." обозначен как оперетта. Здесь много поют. Но с диалога на песню переходят и в других пьесах. Что это как не приём гротеска? В "Черепослове..." же дело пошло ещё дальше. Отвергнутые женихи поочерёдно бегут за Лизой и пытаются объясниться; их объяснение превращается в танец-галоп.

Особое место среди драматических произведений занимает "Опрометчивый турка". К.П. характеризует его как новый род драматического представления и называет "естественно-разговорным представлением". Эту вещь словно бы не К.П. написал, а Введенский или Хармс в 30-х годах ХХ века. На сцене ничего не происходит, герои просто говорят. Их речь выдаёт провалы в мышлении и взаимопонимании.

КН. БАТОГ-БАТЫЕВ (с подвязанною щекою; говорит шепелявя и с присвистом)
Фирдин?.. Какой Фирдин? Не тот ли, который ранен был на дуэли ротмистром Кавтыревым?

ЛИБЕНТАЛЬ (говорит торопливо, большею частью самолюбиво-раздражительно)
Нет, не Кавтыревым! Кавтырев мне свояк. С ним действительно был случай; но он на дуэли не убит, а просто упал с лошади, гоняя ее на корде вокруг павильона на даче Мятлева. При этом еще он вывихнул безымянный палец, на котором носил чугунный перстень с гербом фамилии Чапыжниковых.

КУТИЛО-ЗАВАЛДАЙСКИЙ
Я не люблю чугунных перстней, но предпочитаю с сердоликом или с дымчатым топазом.

КН. БАТОГ-БАТЫЕВ
Позвольте, вы ошибаетесь!.. Сердолик и топаз, в особенности дымчатый, как вы весьма справедливо сказали, - два совершенно различные именованья!.. И их не надо смешивать с малахитом, столь искусно выделываемым его превосходительством Демидовым; так, что даже могу сказать перед целым миром и своею совестью: он получил за это диплом из собственных рук парламента, с английской печатью.

Никакого турки среди участников нет. Правда, вещь как бы незакончена. Но именно "как бы". Эти приёмы (название, не связанное с содержанием, и мнимая незавершённость) также будут подхвачены авангардистами ХХ века.

"Гисторические материалы Федота Кузьмича Пруткова (деда)" представляют собой короткие рассказы-анекдоты. Случаи (явно придуманные) из жизни известных и не очень исторических личностей. Правда, некоторые анекдоты с высоты сегодняшнего дня кажутся наивными и почти не смешными. Но все они призваны высмеять человеческую глупость. И, кроме того, интересны своим языком - этакой стилизацией под слог XVIII века, с устаревшими словами и оборотами. Вот образчик:

Два камизола
Интендант лангедокский господин де Графиньи, прогуливаясь в один летний день в двух черных камизолах, повстречался в сем удивления достойном наряде с дюком де Ноалем. Сей вопросил: "Господин интендант! возможно ли? два камизола в столь знойный день?" На что, с тоном печали, ответствовал: "Господин дюк! Злосчастие преследует меня: вчера скончался дед мой, а сегодня испустила дух моя бабка! Для чего и надел я сугубый траур".

Наконец, мы подступили к последнему (точнее, первому по расположению в сочинениях) разделу - "Досуги: и пух и перья". Сей раздел включает подразделы: стихи, военные афоризмы (выделенные особо!), плоды раздумья (мысли и афоризмы) и проект о введении единомыслия.

Понятно, что "Проект..." суть ёрничество и сатира. В чей огород сатира, догадайтесь сами.

В "Плодах раздумья" можно узреть яблоки, груши и ананас. А если серьёзно, встречаются мысли 1) серьёзные, напр., память человека есть лист белой бумаги: иногда пишется хорошо, а иногда дурно; 2) тривиальные, воспринимаемые только как скрытая шутка, напр., стрельба в цель упражняет руку и причиняет верность глазу; или даже знаменитое: никто не обнимет необъятного; 3) откровенно шуточные, напр., если хочешь быть красивым, поступи в гусары. Многие мысли основаны на сравнениях, что выдаёт руку поэта.

"Военные афоризмы", написанные в форме двустиший, якобы, сыном К.П. Фаддеем, поручиком, на поверку - никакие не афоризмы. За тривиальностью и впаданием в полную чушь скрыта ирония. Забавно, что эти записки, не чувствуя подвох, серьёзно комментирует командир полка.

Подавая сигналы в рог,
Будь всегда справедлив, но строг.

Да будет целью солдатской амбиции
Точная пригонка амуниции[1].
[1] Солдат имеет и другую амбицию: служить престол-отечеству. Странно ограничивать цель стремлений.

Лучшую жидовскую квартиру
Следует отводить командиру[1].
[1]Отчего же жидовскую?

Проходя город Кострому,
Заезжай справа по одному[1].
[1] Это можно отнести и к другим городам. Видна односторонность.

Чтобы полковнику служба везла,
Он должен держать полкового козла[1].
[1]В этом нет никакого смысла. К чему тут козел?

Два голубя как два родные брата жили -
А есть ли у тебя с наливкою бутыли?[1]
[1] Довольно остро.

Часто завидую я сорокам,
Что у них служба с коротким сроком[1].
[1] Опять нет смысла. Сороки не служат.

Если ты голоден и наг,
Будь тебе утехой учебный шаг.

В этом и других двустишиях видна пародия-издёвка на всякого рода лозунги.

Ай, фирли-фить, тюрлю-тютю.
У нашего майора задница в дегтю![1]
[1] Когда это было: я что-то не припомню.

Что бы нам, господа, взять по хлысту,
Постегать прохожих на мосту?[1]
[1] Шалость, могущая навлечь неприятности. Справиться, было ли исполнено.

Тому удивляется вся Европа,
Какая у полковника обширная шляпа[1].
[1]Чему удивляться? Обыкновенная, с черным султаном. Я от формы не отступаю. Насчет неправильной рифмы, отдать аудитору, чтобы приискал другую.

Держаться партии народной
И современно и доходно.

В конце записок Фаддей Козьмич говорит, что ему плохо, что он умирает. Замечание полковника показывает, что это произошло на самом деле.

Далее идёт церемониал погребения, утверждённый полковником. Это уже чистой воды карнавал. Поначалу вроде бы ничего изрядного. Проходят военные, поп, проезжает врач. Но за ними идут Буренин и Суворин, не военные, более того, реальные люди, известные в литературных кругах своей реакционностью. Дальше-больше:

Идут гуси, индейки и утки,
Здесь помещенные боле для шутки.

Идет мокрая от слез курица,
Не то смеется, не то хмурится.
...............

Идут славянофилы и нигилисты;
У тех и у других ногти не чисты.
Ибо если они не сходятся в теории вероятности,
То сходятся в неопрятности.

Славянофилы и нигилисты затевают у могилы спор. Что станется с человеком после его смерти? И этот спор также включён в церемониал!!!

Стихи подразделяются на собственно стихи и басни. Басни, на наш взгляд, представляют меньший интерес. Разве что любопытна басня "Звезда и брюхо". Высокое и низменное - этот контраст выступает против романтических штампов, коими была засорена тогдашняя поэзия. Увидев в небе звезду, брюхо было обрадовалось: сейчас хозяин, давший обет поститься до первой звезды, насытит его. Но, увы, звезда упала в болото. Тут автор предлагает не зависеть от звёзд небесных, а, достигнув высокого чина, получить звёзды как награды. Тогда и пост не нужен, ведь звезда всегда при тебе. Приём каламбура, употреблённый здесь, встречается и в других стихах, напр., "Эпиграмма ?2", басня "Чиновник и курица".

Тон стихов К.П. преимущественно пародийный. Впрочем, автор говорит в предисловии, что он не пишет пародий, а лишь подражает образцам, снискавшим любовь публики. Кому же он подражает? Один раз встречаем имя Фета - "Осень (с персидского, из Ибн-Фета)". По крайней мере, два текста посвящены г. Бенедиктову. Этот последний заслуживает особого разговора. Настроенный на серьёзное письмо, он, тем не менее, по причине плохого чувства языка допускал весёлые ляпы. Таким образом, Бенедиктов, может быть, является первым, хотя и невольным, абсурдистом в русской литературе. От него через Козьму Пруткова и капитана Лебядкина (персонажа Достоевского) связь тянется к обэриутам (или мы кого-то пропустили?). Вот стихотворение К.П., под которым мог бы подписаться, скажем, Николай Олейников.

Шея
Моему сослуживцу г. Бенедиктову

Шея девы - наслажденье;
Шея - снег, змея, нарцисс;
Шея - ввысь порой стремленье;
Шея - склон порою вниз.
Шея - лебедь, шея - пава,
Шея - нежный стебелек;
Шея - радость, гордость, слава;
Шея - мрамора кусок!..
Кто тебя, драгая шея,
Мощной дланью обоймет?
Кто тебя, дыханьем грея,
Поцелуем пропечет?
Кто тебя, крутая выя,
До косы от самых плеч
В дни июля огневые
Будет с зоркостью беречь:
Чтоб от солнца, в зной палящий
Не покрыл тебя загар;
Чтоб поверхностью блестящей
Не пленился злой комар;
Чтоб черна от черной пыли
Ты не сделалась сама;
Чтоб тебя не иссушили
Грусть, и ветры, и зима?!

К.П. пародирует не только конкретных авторов, но и стилевые приёмы (лучше сказать - поветрия), распространённые в лирике.

Блестки во тьме

Над плакучей ивой
Утренняя зорька...
А в душе тоскливо,
И во рту так горько.
Дворик постоялый
На большой дороге...
А в душе усталой
Тайные тревоги.
На озимом поле
Псовая охота...
А на сердце боли
Больше отчего-то.
В синеве небесной
Пятнышка не видно...
Почему ж мне тесно?
Отчего ж мне стыдно?
Вот я снова дома:
Убрано роскошно...
А в груди истома
И как будто тошно!
Свадебные брашна,
Шутка-прибаутка...
Отчего ж мне страшно?
Почему ж мне жутко?

Может быть подано с иронией и целое мировоззрение, общественно-политическое направление. Так, в стихотворении "Родное (отрывок из письма И.С. Аксакову)" высмеивается пристрастие славянофилов ко всему русскому, доходящее до бытовых мелочей.

Люблю подсесть подчас к старухам,
Смотреть на их простую ткань.
Люблю я слушать русским ухом
На сходках родственную брань.

Темы стихов К.П., разумеется, самые насущные, если не сказать, вечные. Любовная лирика, поданная легко и игриво, мысли о смерти, противостояние поэта и толпы. Стихотворение "Предсмертное" - уже на грани бреда, что как бы объясняется естественными причинами: К.П. умирает. Оно также вполне обэриутское (Введенский, Хармс, Олейников).

Мне до могилы два-три шага...
Прости, мой стих! и ты, перо!
И ты, о писчая бумага,
На коей сеял я добро!
Уж я потухшая лампадка
Иль опрокинутая лодка!
Вот, все пришли... Друзья, бог помочь!..
Стоят гишпанцы, греки вкруг...
Вот юнкер Шмидт... Принес Пахомыч
На гроб мне незабудок пук...

Подводя итоги, скажем: Козьма Прутков актуален и современнен и таковым останется всегда, ибо дурь человеческая никуда не делась и, смею вас заверить, не денется. И нам странно, что такого автора (авторов) не проходят в школе (или проходят?). К.П. учит (неназойливо) уму, остроумию, умению отделять зёрна от плевел (ложь от правды), смотреть (его слова) в корень, прививает чувство языка. Разве этого мало? Но в обществе нашем сложилось предубеждение (заслуживающее пера К.П.), что если произведение имеет ироническую, шутливую форму, то оно легкомысленно, и за ним ничего не стоит. О, какая дичь! Стоит, ещё как стоит! Не верите мне - сошлюсь на авторитеты. Александр Блок в статье "Ирония" писал: "Не слушайте нашего смеха, слушайте ту боль, которая за ним". А Максим Горький говорил: "Блоку верьте!" Нет, не верим ни Блоку, ни Горькому, верим глупому общественному мнению.

Конечно, мы ещё как-то воспринимаем смех сквозь слёзы, например, в "Шинели" Гоголя. Но тот же Гоголь написал "Нос", в котором особых слёз не чувствуется. Однако есть нечто другое, не менее важное. Не смейтесь - не сопли!

Писатели, пользующие гротеск и то, что мы называем доведением до абсурда, значительны уже тем, что исследуют разум человеческий; они - нейрохирурги от литературы. Они заставляют нас взглянуть на мир и себя отстранённо, в отличие от реалистов, которые описывают мир изнутри. А находясь внутри сумасшедшего дома, ты можешь не понять, где ты и кто ты.

Произведения К.П. и ему подобных могут не вызвать у нас слёз сочувствия героям, но они дают пищу для размышления, что, согласитесь, не мало.

Июль 2016 г.