ОТЗВУКИ(Сборник стихов)ОГЛАВЛЕНИЕ
I. К СЕРДЦУ
II. ТВОРЧЕСТВО
III. ТВОРЕЦ
IV. АТОМНАЯ ДУША
V. СПЯЩИЙ ГОРОД
VI. РЕВОЛЮЦИЯ
VII. СНЕГ ФЕВРАЛЯ
VIII. РОСЧЕРК
IX. ЯЗЫЧНИК
X. ЗАКАТ ЭПОХИ
XI. ИППОЛИТ БОГОБОРЕЦ
XII. ОCЬ ВРЕМЕНИ
XIII. РАДИАЦИЯ
XIV. СКАЛЫ
XV. СЛЕПОЙ ПОЭТ
XVI. ДОЛИНА ЛЖИ
XVII. ДОСТОЧКА
XVIII. ПРОСТОТА
XIX. ДО ВОЙНЫ
XX. СЛЕПЫЕ
XXI. ПРЕКРАСНЫЙ БРАТ
XXII. БЕЗВРЕМЕНЬЕ
XXIII. ПСИХЕЯ
XXIV. ЛУЧ
XXV. ПОСЛЕДНИЙ НЕБОЖИТЕЛЬ
XXVI. ЛУНА
XXVII. ВЫЖИВАНИЕ
XXVIII. НЕСМЕЯНА
XXIX. ПОТЕРЯННЫЙ ВЗВОД
XXX. ШЕКСПИРОВСКИЕ СТРАСТИ
XXXI. ВCЁ РАВНО
XXXII. ОЧАРОВАНЬЕ
XXXIII. ДУША
XXXIV. СЛОВА
XXXV. ЗАКАТ ЛЮБВИ
I. К СЕРДЦУ
Под строгим оком Вечной Красоты
не видеть неба рваные лохмотья
и жалкие озябшие кусты,
непущенные греться в подворотни.
И Истина надменна, как была,
до наших новых тяжеб ей нет дела;
иль блуд, иль флуд - она белым бела
и в будничном, как прежде, неумела.
Товарищ третий, Сердце, не молчи!
Что могут без тебя вот эти двое?!
Всё так же к Красоте хранишь ключи?
Всё так же с Истиной бежишь на волю?
II. ТВОРЧЕСТВО
Собрать себя тугой стрелой,
Поющей как песок в пустыне,
Из жизней, сломленных судьбой,
Создать одно святое имя;
Бродить ненужной и простой
И звать, чего уж нет в помине,
И оживить одной слезой
Тьму капель, сросшихся во льдине;
Объединять... разъединять....
И время заклинать без смысла...
И слишком рано умирать...
Зачем же мной играют мысли?
Я жизнь из призраков творю
Иль чувству образ придаю?
III. ТВОРЕЦ
Творец - создатель новых форм,
Его искусство своенравно -
И прилежания закон
Принять он должен благонравно.
Но всё же - мудрости чужой
Всегда прилежный наблюдатель -
Упорной одержим мечтой
Превысить образец ваятель;
И в каждой форме зрит изъян,
И в каждом гении конечность,
И превращается в туман
Последней правды безупречность.
Лишь смысла овладев игрой,
В себе он бога осязает,
И, осознавши жребий свой,
Он бога в форму воплощает.
IV. АТОМНАЯ ДУША
Цепной реакцией oхвачена душа,
а телу всё еще неймётся -
и проигравшим полководцем
оно лавирует на кончике ножа.
Звенит разорванных сцеплений разнобой;
энергий новых неувязка
и ядер злой отлёт и пляска
стремятся яростно стать силою взрывной.
Вольнонаёмные незрячие рабы!
Богов опущенные руки,
обиженной природы звуки -
как достижение, приветствовали вы!
Но назначение душевных сил не в том,
чтобы кормить ничтожных тело, -
всё ощутимей звон предела,
где стынет вечный лёд на вираже крутом.
Из вольных атомов сотворена душа
и атомной энергией взовъётся
и к телу, победившая, вернётся,
радиактивностью свободною дыша.
V. СПЯЩИЙ ГОРОД
Над миром встал таинственный рассвет,
Никто не знал, что скрыто в этом дне,
Но солнце двинулось уже вослед
В туманной мгле крадущейся судьбе.
И мысли миллионов, как звон шпаг,
Скрестились в уходящем с утром сне -
И было не понять: кто друг, кто враг,
А кто под маской к ним проник извне.
Вставал рассвет; спал город в страх одет;
А где-то там - невидим, нелюдим -
Боролся с призраком минувших лет
Их новый, их грядущий господин.
VI. РЕВОЛЮЦИЯ
"Tu me crois la marée et je suis le déluge."*
Victor Hugo
Карлики, шуты, уроды, шарлатаны -
Королей забава и безверия оплот.
Короли от грубой власти были пьяны
И трезвели от проклятий, что им слал народ.
Научились быть жестокими как звери,
Сделали народ безмолвней всех других зверей;
Карлики и шарлатаны поглупели,
Перестали шутками тревожить королей.
Изменилось всё: исчезли балаганы,
С королями тоже всё пошло наоборот -
Карлики, шуты, уроды, шарлатаны
Потащили королей на шаткий эшафот.
*"Ты думал, что я - прилив, а я - потоп."
VII. СНЕГ ФЕВРАЛЯ
А.А.Б.
"Один и тот же снег - белей
Нетронутой и вечной ризы."
А.Блок
Неверный инок, чудо совершил ты,
Когда среди страданий и войны,
Ты не отрёкся и не изменился,
А принял на себя болезнь страны.
И в немоте неназванных сомнений
Ты сердцем снежно-белым различил,
Что должен быть принесен в жертву гений,
Когда для черной вьюги час пробил.
Я вновь смотрю в глаза твои больные,
Cтихи пророческие слышу я,
А чёрный ветер воет над Россией
И слепит липким снегом февраля.
VIII. РОСЧЕРК
"Иль я не с вами таю, дни?
Не вяну с листьями на кленах?"
И.Анненский
1.
Твой росчерк уж растаял на стекле
Квадратных окон мирозданья,
И солнца пыльное дыханье
Его сожгло в бессмысленной жаре.
Растаял он в безбрежной вышине
Ушедшего вперед сознанья,
Чтоб возвращаться по утрам к земле
Рассветной мудростью молчанья.
И в час, когда приходит новый день,
Легко так верить: мир прекрасен;
И ночь была не ночь, а просто тень;
И добрый гений к нам причастен;
И пахнут снегом лилий лепестки;
И нет в душе проклятой той тоски.
2.
Встаёт, зовёт, горит, ведёт
Любви и счастья ожиданье
И поражает наотлёт
Неотвратимостью страданья.
Но, презирая вечный гнёт,
В тоске и вере упованья,
Смотрю на алый небосвод,
Где жгут ненужные желанья.
Что проку в них таких смешных?
Что пользы в них таких ничтожных?
И всё же небосвод горит
В мечтах моих неосторожных, -
Ведь с ними ты в грядущей тьме
Себя сжигаешь в вышине.
IX. ЯЗЫЧНИК
Вот наконец настал и мой черёд
С судьбой играть в удачу и потерю,
Себя за неуменье презирать
И притворяться: в Бога я не верю.
Я заклинал богов меня понять,
Их имена скрывая в сердца выси, -
Меня ж учили всем пренебрегать
Те, кто умней, сильней был или выше.
Но и язычник понял: Бог - един,
Когда, сметя богатство и удачу,
Разверзлась бездна времени пред ним
И ненависть исчезла в общем плаче.
X. ЗАКАТ ЭПОХИ
Всё равнодушнее незримая рука,
Что разрушала и душила в прошлом,
И, словно раны, не дают заснуть века,
Когда сползает тьма, сгущаясь в рощах.
А, может быть, умней не слушать приговор,
Неотвратимой всуе не боятся -
И верить, что гласят пророки вздор
И жизнью нужно только наслаждаться?
Как явственно молчит жестокий истукан
В закатном свете тёмного столетья, -
А мир опять спешит к неведомым богам,
Родившимся в пучинах лихолетья.
XI. ИППОЛИТ БОГОБОРЕЦ
И выросли цветы, прозрачнее росы,
Свежее утра и рассвета краше,
На девственных лугах нетронутой души,
Презревшей гулкий зов зверинной чащи.
Рождённые, как сон, отчаянной мечтой
Отдаться до конца божественной Диктинне,
Они поведали о праве быть собой
В задавленном страстями тёмном мире.
Чудовище иль бог, мятущийся титан,
Капризный словно помыслы Киприды,
Как издевался ты, как злился, как терзал
Того, кто не нанёс тебе обиды!
И что за дело мне: царевич я иль нет,
Коль куклой я стою перед богами?
Мой жребий: смерть или безумья гневный бред, -
Я был раздавлен чуждыми страстями!
Исходит кровью мой богоподобный век,
Химеры наводняют век грядущий,
А я, разыгранный богами человек,
Скольжу, как тень, в таинственные кущи...
XII. ОCЬ ВРЕМЕНИ
На оси времени две точки не чета,
В дилемме каверзной они одна с другою:
Коль эта в будущем, - конечно, в прошлом та,
Поскольку связаны они одной прямою.
На оси времени весь хаос устранен
И время движется всегда вперёд стрелою,
Но вижу в будущем вчерашней мглы заслон,
И слышу прошлое, идущее за мною.
И в тёмный день, когда у прошлого в плену,
Мне точкой маленькой покажется планета,
На циклы вечности с надеждой я взляну
Глазами юными античного поэта.
XIII. РАДИАЦИЯ
Это всё о том же выживаньи -
Дождь радиоктивный без конца;
Новый круг извечного страданья -
Равнодушье мертвого лица.
Не старухи омывают тело,
Чтоб земле родной его предать;
А ребенок в мире опустелом
Разбудить не может плачем мать.
XIV. СКАЛЫ
До неба поднимался океан
И, наполняя небо черной влагой,
Сознаньем удали и силы пьян,
На скалы несся с дикою отвагой.
И небо, в гневе, с ним объединясь,
Над скалами с угрозой нависало;
В морских пучинах жутко удвоясь,
Зловещими зарницами сверкало.
И в этом грохоте сплошной грозы,
И этом царстве мрака и тревоги
Стояли скалы, вечны и просты,
И равнодушны к злобе, словно боги.
XV. СЛЕПОЙ ПОЭТ
В безбрежье чувств, в громаде лет,
В мечтах незрячего поэта,
Возник неповторимый свет
Неповторимого рассвета.
Был это сон иль просто бред -
А, может, тайная примета? -
Но вспыхнула страстей вендетта
В огне вещаний и комет.
Года и страсти не ушли,
Лишь круг вражды стянулся ближе:
Угроза жжёт золы угли,
А буря громче, ярче, ниже...
Что это: страх иль надежды стяг -
Рассвет, застигнутый в слепых очах?
XVI. ДОЛИНА ЛЖИ
Растёт меж господином и рабом
Долина лжи и горестных сомнений,
Где правят призраки чужих богов,
Где нет простых и ясных впечатлений;
Долина - где нет места для судьбы,
Где карлики с тенями исполинов
Ведут на смерть безликие ряды,
Безумием охвачены единым;
Где чудесами кормится душа,
Где мысли иль нужда, иль страх диктует,
И где звучат слова, как шум дождя,
А правосудие без права судит.
О, если бы исчезла навсегда
Та небыль, что нас до смерти морочит,
То смысл начальный обрели б слова
И стало б чуждым нам безверье ночи.
XVII. ДОСТОЧКА
По досточке, по тоненькой,
Над пропастью иду -
Меж ложью и неправдою
Я правды не найду.
Над этой правдой голенькой,
В бесcтыжества чаду,
Он тешится, веселенький,
В потерянном саду.
И, что сказать завещано,
Опять я не скажу,
Но, что забыть обещано,
На камне напишу, -
И досточка удержится,
И бездна не разверзнется.
XVIII. ПРОСТОТА
Начало и конец всего земного
В скольжении божественых границ,
Ты дала нам все хрупкие основы,
Чтоб мы от многоличья отреклись.
И робкою идеею святого
Завешивая таинство гробниц,
Из хаоса ты вывела нас снова,
Когда пред хаосом мы пали ниц.
Как я люблю твой лепет чинный,
Народ доверчиво идущий за тобой,
И облик твой то страстный, то невинный,
Что слепо мы назвали простотой.
Ты - высшего единства отсвет дивный,
Угаданный раздвоенной землей.
XIX. ДО ВОЙНЫ
Любила тебя, как Джульетта Ромео, -
Ходили не видя, как время чернело,
Ходили не слыша, как рвётся судьба,
Как свищет, беду вызывая, беда.
Девчонки от зависти просто белели,
Ребята от восхищенья балдели,
И смело взымалися к небу качели,
А до войны оставались недели.
Мы пили, как счастье, пьянящую брагу,
Веселья хватало на всю ватагу,
А горя хватило на всю страну,
Когда ты навеки ушёл на войну.
XX. СЛЕПЫЕ
Vision is the virtue of kings.
В этом мире темно:
Звёзды все погасили
И глаза уж не видят во мгле;
А слепым всё равно -
Это сказки иль были,
Что искрились раз звёзды во тьме.
А слепым всё равно,
Как звезда серебрится,
Как в смятеньи алеет закат,
Но ударит в окно
Перелётная птица -
И слепой насторожится взляд.
Из колодца смертей,
Из сознанья утраты
Эхом крикнет в ответ высота -
Отзовутся царей
Поредевшие раты,
Штурмом бравшие неба врата.
XXI. ПРЕКРАСНЫЙ БРАТ
Я выйду за порог и тихо стану
Под старых лип раскидистую сень,
Полупонятной песнею Бояна
Причудится мне пораженья день.
И мимо всадников и пеших тени
Пройдут, не замечая ничего,
Мирьядами изменчивых видений -
Всё мимо, мимо дома моего.
Их судеб тайнопись неуловима -
Забвенье затаилось как паук,
И в сумерках уже неотвратимых
Сомкнулся неразгаданного круг.
Бесстрашных дум сгоревшие виденья,
Непонятых дерзаний крестный ход ...
И всё же не сомненье, а прозренье,
Мне дымный ветер с пеплом принесёт.
И ты, ушедший друг, что тайно правишь
Непримирённостью моих ресниц,
Ты отзовёшься, ты себя объявишь
В неправде преждевременных границ.
И ляжет ветер тихий и усталый,
И в сердце выше зазвучит струна,
И мысль, презрев пустоты и опалы,
Так просто скажет, что она жива.
Ведь разве тень, кто отозвался смело?
И разве тень, кто сну души не рад?
Дорогой этой, в этой пыли белой,
Сквозь время мы идём с тобой, солдат.
Отвагой неоконченного дела
Меня благословит твой ясный взляд -
В нём вижу я грядущую победу
Над поражением, Прекрасный Брат.
XXII. БЕЗВРЕМЕНЬЕ
Только бы выжить - мечта или бред?
Бьёмся мы больно во власти у тлена.
Что мы: предвиденье новых планет
Или вчерашнего неба измена?
Тонем мы жутко в бессмыслице лет,
Слабые дети чужого колена, -
Но набухает безвременьем Лена
И наша слабость нисходит на нет.
Вечно за нами палач или тать -
Ночь отзывается колоколами;
Крикнем, - но эхо не будет звучать,
Будто оно притворяется нами.
Только застывшего горя печать
Медленно тает пред образами....
XXIII. ПСИХЕЯ
Младенческий покров разорван грубо.
Наивная в прозренье роковом, -
Не ведая, что чуждо и что любо,
Она пришла средь призраков и снов.
Был иль не был супруг, и были ль боги -
Прошедшее не мучит, не страшит;
Лишь очи стали сумрачны и строги
Над бледностью прозрачною ланит.
Ей суждено непонятой остаться
И испытать всех впечатлений рой,
В плену у смерти тлену не податься,
Всё потеряв, всё заменить собой.
И люди навсегда её отринут,
И боги, как неровню, не поймут,
А амазонку назовут Марией
И ночью душной на костре сожгут.
Её метаморфозам нет предела:
Как бесконечен их круговорот!
Надменная, она оставит тело,
Которое держал в плену Эрот.
XXIV. ЛУЧ
"И нет для тебя ни названья, ни звука, ни слепка."
О.Мандельштам
1
Я подражать тебе хочу
до умопомрачения,
Но в подражании тебе
мне просто нет везения:
Подхватит легкокрылый луч
твоих волос свечение,
Но этот взгляд, что так летуч, -
мгновеннее прозрения.
Скажи, что на звезде твоей
оставил ты с печалию?
И что в твоей земной судьбе
опять не замечаю я?
2
Aх, поэт-пируэт,
дерзок твой кругозор:
Потерял, что нашёл,
а нашёл лишь раздор.
Едок призрачный свет
безглагольных основ,
Ты ж создал монумент
из прозрачнейших слов.
Знаешь только лишь ты,
как истоки просты:
В мути жёлтой вражды
вечно белы листы;
Кличешь ты лебедей
среди мёрзлых снегов -
Забавляешь людей,
разражаешь богов...
И крошась впопыхах,
немоте вопреки,
Прокормили тебя
в разношерсть языки:
Из Эллады привет -
слова вечного свет,
За решёткою лет -
соль одна на обед.
Знаешь только лишь ты,
как истоки чисты:
В хороводе звезды -
равноправны мечты.
Скинешь бремя оков,
где поёт Лорелей, -
Забавляешь богов,
раздражаешь людей...
3
Твой голос чуден и беспечен;
Ты в будущее смотришь: и вдали
Встают Эллады нежные холмы
И к нам бегут сквозь бред навстречу.
Солёны звезды междуречий,
Солёны вехи, версты и угли...
Но в лихолетьи Бога не зови,
А лишь тверди, что боль конечна.
4
День на землю спустился, раскованный,
и увидел странный кабак,
на углу угольком намелёванный,
где вино распивал чудак.
А из тонких фарфоровых чашечек
кофе свой торопливо хлебал
гладкий мэр разуздалых замашечек,
неуёмный как самосвал.
Банкомёт и пастушечка в джинсиках,
а пастух - ну, что твой Арлекин! -
и луч звёздный в созвездии винтиков,
что поэт обронил один.
XXV. ПОСЛЕДНИЙ НЕБОЖИТЕЛЬ
Зачем во снах высматривать любовь,
Узорами расписывать пустыни?
Зачем скрывать безжалостность оков,
Как будто стёртой кожи нет в помине?
Слабеет с каждым годом прочность уз,
И только кажется, что чудо ново, -
Всё держится на обнищанье чувств
И жертвенной тоске живого слова.
И узелки на памяти чужой,
Как чётки, беспокойно я считаю -
В них нахожу незнания покой
И что случилось с нами, забываю...
Что знаем мы о той - иной - судьбе?
И знать хотим ли более, чем знаем?
Всё вверх по стёртой каменной тропе -
Голгофа всех покорных принимает.
О, Возрождения чумной цветок:
В избытке красоты - тоска утраты,
Под сводом - ангелочка голосок,
На роскоше - безверия заплаты.
А небо также сине над тобой,
И солнце у небес никто не отнимает;
И миг, один-единственный, - он твой -
Тут красота для сердца станет раем.
И если нету бога в небесах,
И если на земле его обитель -
Пусть будет счастлив он в своих рабах,
Забыв, что есть последний небожитель.
XXVI. ЛУНА
Я буду долго плакать в полутьме...
И грубый будет рад понасмехаться,
А гордый в снисхожденье улыбаться;
Но ты вздохнёшь печально обо мне.
Причину слёз моих поняв вполне,
Ты скажешь, что глаза без сна слезятся
И звезды, как безумные, искрятся,
Бесспорно, только по луны вине.
Она сегодня яркая, как солнце,
И шлёт лучи насквозь в моё в оконце,
И даже кот в углу не хочет спать.
Скажи, зачем нам эта благодать,
Когда задвижка дьявольски сильна
И не открыть ни двери, ни окна?
XXVII. ВЫЖИВАНИЕ
Наитием судьбу понять
И - как бы ни был навод неточен -
Не промахнуться во мраке ночи,
Когда не повернёшь уж вспять.
На переломах устоять,
Не сдавшись бреду чужих пророчеств;
Единобразие избрать,
Презрев соблазны всех многоточий.
Пусть безрассудство летит, как птица,
Легко с ним взвиться, легко разбиться, -
С ним сладко умирать, не жить,
А нужно жить и нужно быть...
О, выживанья обоюдный нож -
судьбы покорной жертвенная дрожь.
XXVIII. НЕСМЕЯНА
Лишь смертью хранима, лишь ветром любима,
Невнятна, как исповедь ночи,
Скользит между нами, неслышно, незримо,
Всех наших печалей источник.
Хрупка как надежда, как вечность безбрежна,
Овеяна сказками мифов,
Занесена в сердце судьбою проезжей,
Сиротка, двояшка, трусиха.
Камнями воспета, жестока как Лета,
Поэта тоска Лорелея,
Бледнеет с рассветом, не слыша ответа,
Царевна, русалка, лилея.
Зачем мы не боги... зачем мы не звери? -
И прошлое нами забыто...
Как сладко живется в незнанье, в предверье
Каких-то минувших событий...
И вновь начинаясь, и вновь изменяясь,
В бессмысленном страхе обмана,
Тебя я предам, улыбаясь и каясь,
Царица моя, Несмеяна.
XXIX. ПОТЕРЯННЫЙ ВЗВОД
Этот маленький мир
бесцельных страданий,
Этот маленький мир
больших ожиданий -
Cамолёт, что несёт
наше время вперёд;
В нём - штрафной,
в нём - окопный,
в нём - потерянный взвод.
Видишь: дышит во сне,
рот открывши, сосед,
Стюардесса катит
поднебесный обед:
- Не ложите мне лёд
в размороженный сок -
В этом мире средь льдов
я, как Бог, одинок!
Этот мир, отражённый
на зыби сознаний,
Этот мир, проглотивший
безликость названий, -
В нём расчёты пойдут
неизбежно вразброд:
Раз - штрафной,
два - окопный,
три - потерянный взвод.
Слышишь: вечность гудит
за непрочным бортом,
Никому не расскажешь
об этом потом, -
Как разряженный вдох
ты окончить не мог,
Как метался во мгле
твой обманутый рок.
Этот мир, где любовь
ты не станешь хранить,
Этот мир, где на кухни
растрачен гранит, -
Не уйти от него
ни по суше, ни вброд:
Взлёт! штрафной...
Взлёт! окопный...
Взлёт, потерянный взвод!
Чуешь: ноет опять
жизни рваный торец...
Но не создал твой мир
безобразья творец!
Повороты дорог
предсказать ты не смог,
Но хранит след колёс
затвердевший песок.
Этот мир на посадку
уже не отправить,
Этот мир не спасти,
от зла не избавить -
Ты в ответе опять
и за этот полёт,
Мой штрафной,
мой окопный,
мой потерянный взвод...
XXX. ШЕКСПИРОВСКИЕ СТРАСТИ
Мы так не можем больше говорить -
Для нас политика чужое дело:
Молчишь ль, кричишь ль ... - ничем не удивишь
Их - этим миром правящих умело.
Но в странных драмах старины:
Католики и протестанты вровень
Встречались в вере: короли, как мы,
Страстями горькими уходят в корень.
Кровавых несогласий разнозвон
Смирялся пред сознанием единым,
Что Лир - отец, - и этим мир спасён,
И нам толпой идти за скорбным Лиром.
Театр - но не людей, а смелых чувств, -
Где убивают более, чем тело,
Где призраков невыносима грусть
Живущим в рамках нового предела.
Поэзия политики сродни:
Неиствуют предательства и страсти
И умирают, не узнав любви,
Чтоб укрепить оплот незримой власти.
Мы так не можем больше говорить,
Но где-то, у истоков горькой тайны,
Мне за Шекспиром хочется вторить,
Что страсти сердца в мире не случайны...
XXXI. ВCЁ РАВНО
В какой-то грустный вечер,
Через безверья дрожь,
Тень позабытой встречи
Ты тихо позовёшь.
Не потому ли вечен
Незаданный вопрос,
Что тьмы противоречий
Столкнулись в нем всерьёз?
Сомненья о разгадке
Сморщинили чело,
Но верить без оглядки
Нам больше не дано.
Друг, в этот грустный вечер,
Скажи: "Мне всё равно".
XXXII. ОЧАРОВАНЬЕ
Очарованья тоненькая нить -
дыханье неба или паутинка,
весною нерастаявшая льдинка -
как без тебя мне на земле прожить?
Многообразием неточных форм
угнетено усталое сознанье,
слагая идеал мировозданья
материи всегда наперекор.
И вновь ты подаришь ему простор,
и излечишь его в волнах забвенья,
и сохранишь до нового прозренья,
остановив обид жужжащих хор.
Лишь за тебя держась я буду жить,
Очарованья тоненькая нить...
XXXIII. ДУША
Душа - творение слепых стихий,
В ней их подобие, их образ тайный;
В её желаниях несбывшаяся быль,
Наитие её - венец познанья.
Прав иль не прав всевидящий визирь,
Остановивший рост святых дерзаний, -
Но к сердцу путь найдёт лукавый змий,
Пока оно открыто для желаний.
Чьё сердце может однозначным быть?
Чей ум внушенья все отвергнуть может?
И долго ль странник робкий простоит,
Забыв себя, у горного подножья?
Хоть знает странник: путь закрыт вперёд, -
К вершине он непознанной пойдёт.
XXXIV. СЛОВА
Есть в словах бесконечность сознанья,
В них волнуется время дыханье -
Сколько раз им внимали, вторили,
Сколько губ их в веках повторили.
Разогреты они, как каменья,
Дикой, страстною негой горенья,
И тепло отдают нам обратно,
Но оно, как душа, непонятно.
И не внемлим мы Слова законам,
Онемевшие от перезвонов,
Повторяем слова понаслышке,
Как урок прогулявший мальчишка.
Как опасны и как нелюдимы
Те слова, что без сердца творимы, -
Вновь грозят нам бедою кометной,
То ль знаменья они, то ль приметы.
Всё звучат и всё также не слышим,
А они всё туманней, всё выше -
Без надежды, любви и печали...
Знаки, символы, - мы их назвали.
XXXV. ЗАКАТ ЛЮБВИ
Прощай. Отсюда я пойду одна -
Дорога вверх взлетает круто.
Тут гравитация упразднена
И бесконечности равна минута;
Тут горе белизной слепит глаза,
Чтоб спрятаться в алмазной дали;
А смерть залила кровью небеса
И о бессмертье не лукавит.
Тут страшно и легко идти вперёд
По краешку любви заката
И чувствовать её блаженный ход -
Всегда без цели и возврата.
Ирина Стырта
22 мая 2012 г.