"...За меня не волнуйтесь, вернусь живым и здоровым. Остался всего лишь месяц и на дембель!
Всех целую! Всем привет!!!
Мама, позвони Свете, почему не отвечает на письма?
До скорого...
Василий".
Василий положил письмо в конверт, заранее подписанный, облизал по углам, тщательно разгладил на коленях.
Напротив зубоскалили, загорая на горячей броне бэтера: Аксан Тухватулин и Сергей Сорин. Обнаженные по пояс: на груди блестят солдатские медальоны, на плечах затаился, приготовясь к прыжку синий барс.
Узкоглазый татарин, с хитрым лицом и нахальными глазами, подмигнул Василию:
--
Светке, не забыл привет передать?
--
Отвяжись, - добродушно отмахнулся Василий.
Серьга поправил, постоянно сползающие на кончик носа, темные очки и хлопнул татарина по спине:
- Не завидуй, Аксан, слышал про приказ Президента? Скоро выведут всех, война закончена.
Василий спрятал письмо в нагрудном кармане, грустно улыбнулся:
- Да, для нас она никогда не закончится. - Он подумал о том, что примерно через неделю его, Серьгу и еще пол роты Тульской дивизии ВДВ, отправят в Тулу, а оттуда уже будут распускать по домам. Если это везение, - думал он, - то повезло месяц назад, когда вернули с гор на патрулирование в город.
Город... Василий его ненавидел - затаившийся; пропитанный подозрительной тишиной, словно чего-то выжидает; заселенный жалкими, запуганными войной, нервными людьми, вздрагивающими от любого шума. Не люди, а тени. Война превратила их в серые, дрожащие и скулящие по ночам, от страха, призраки. Неужели все это случилось с нами? Господи, я навсегда убедился, что нет в природе коварней, безжалостней, страшнее и подлее твари, как человек. Неужели, где-то есть иной мир, иные люди? Придет лекарь время и война превратится в мираж, редкие сны страшных сказок?
--
Царьков? Царь, не спи - замерзнешь, - окликнул Тухватулин.
--
Светке привет от нас передавай. От гвардейской и краснознаменной.
--
Лучше скажи, кто сегодня дневальный?
--
Ты ротному, Родионову, письмо отдай. Ему по дороге. Он сегодня на аэродром, в Моздок собирался, - подсказал Сергей, откидываясь на афганку, расстеленную на броне.
--
Понял, может еще поймаю, - Василий скоро зашагал в сторону КПП, где надеялся встретить ротного.
"Моздок, там, на аэродроме, еще в самом начале войны, был развернут госпиталь Всероссийского центра медицины катастроф "Защита". В одном из корпусов сейчас лежит Костя Счастливчик. Счастливчиком он стал после того, как во время высадки на аэродроме, его рота попала под бомбежку, в живых остался один человек - Костя, не получивший даже царапины. Костика перевели в роту Василия, где он поклялся, что рассчитается с "духами" за всех. В той бомбежке погибло шестьдесят четыре человека. Костик успел набрать очко, пока машина со старлеем, Пуховым и Счастливчиком, не напоролась в горах на мину. Экипаж погиб, а Костику и здесь улыбнулось счастье - оторвало ноги".
Василий стиснул зубы, до сих пор корил себя за то, что увязался с ротным навестить Счастливчика.
Бледное, прозрачное лицо, глубокие провалы черных, потухших глаз -- сухие, давно выплаканные. На трясущихся губах застывшая гримаса улыбки. Руки Счастливчика мертвой хваткой вцепились в простыню, словно завис над краем пропасти. Голос тихий, потому что где-то внутри, что-то перегорело, сломалось и мешало говорить.
--
Передавай привет пацанам....
--
Конечно Николай, передам. - Василий старался не смотреть в темные, источающие боль и муку, глаза Счастливчика.
--
Больше, наверное, не увидимся...
--
Колян, не пори чушь, мы....
--
Отец, прислал телеграмму... Двадцать шестого приедет... За мной... Дали первую группу... Семьдесят пять минималок в месяц.... Спасибо правительству и генералам за заботу... Суки... Ноги... Ступни до сих пор болят, а ведь их нет. Странно, правда?.. Разве такое может быть....
.... - Ох, бляха ты муха! - вырвалось у Василия. Он остановился и закурил, глубоко затягиваясь горьким, сухим дымом. - Сволочи, ненавижу, - данными словами все военнослужащие выражали свое отношение к Дудаеву, Ельцину, депутатам, правозащитникам и дебильному генералитету Грачева.
--
Неужели этот дурдом скоро закончится? Что я буду там делать?
Там. Это короткое "там", для Василия состояло из родного дома, провинциального городка состоящего из знакомых улиц и переулков, матери, невесты, отца, брата, друзей. В коротком "там", можно было никуда не торопиться, спокойно отдышаться, прийти в себя и долго-долго спать. Но существует ли где-то это сказочное "там"? Не верилось, после того, что успел увидеть и пережить.
"Нас где-то и кто-то ждет. Кто? Здесь привыкнешь ко всему, даже отмывать на броне бэтера расплесканные мозги друзей. И сам, с привычной, дикой и легкой радостью, выбиваю мозги "духам"; с чувством выполненного долга, только не за Родину и Кремль, а за Костика-Счастливчика, Пухова, Лозовского, за погибших друзей-товарищей. Нас научили не бояться смерти, а главное нас научили убивать и неплохо научили...."
Василий услышал громкий голос Родионова, тот распекал молодого, недавно прибывшего в полк лейтенанта-контрактника, заменившего старлея Сидоровича.
--
Эти ПНВ (приборы ночного видения) сдай обратно на склад и засунь их в одно место, тому полковнику, который приказал выдать.
--
Но товарищ полковник приказал...
--
Мне плевать на полковника! Ни один прибор не работает, складская крыса! - кричал Родионов - маленький, смуглый, с ежиком взлохмаченных гуталиновых волос. Шрам - белая полоска, пересекающая левую бровь, нервно дергался.
- Вам ясен приказ, лейтенант?
Так точно, товарищ капитан? - лейтенант переросток красный, как помидор, переминался с ноги на ногу. Родионов бросил косой взгляд на Василия:
--
Тебе что?
--
Письмо, товарищ капитан, - Василий протянул письмо. Родионов резким, нервным движением, вырвал письмо и в этот миг, где-то в городе, среди полупустых кварталов прогремел взрыв.
Лейтенант дернулся и огляделся по сторонам.
--
Что это было? - пролепетал контрактник. - У нас же перемирие?
Маленький капитан сжал губы, шрам перестал дергаться, он посмотрел на Василия:
--
Мина, - утвердительно сказал Родионов, - Где-то на Рабочей улице. Знаешь где? недалеко от проспекта Маяковского.
--
Наш район, - кивнул Василий. - Грохнуло недалеко от проспекта Маяковского. Капитан оценивающе, словно впервые видел, посмотрел на Царькова.
--
Вот что, там наверняка никого нет но, на всякий случай, возьми Сергея и ещё кого-нибудь. Прошвырнитесь в ту сторону.
--
Есть, - Василий отдал честь.
--
Броневик не дам, - капитан отвел глаза в сторону, - нечего машину гонять зря. Так и скажи Серьге. Пусть прогуляется, не рассыплется.
--
Есть!
--
Что есть?! - рявкнул Родионов. - Топлива в обрез! Раз не воюем, так ничего не дают, гады.
Василий, улыбаясь, пожал плечами:
--
Товарищ капитан, все будет о'кей.
...Он застал приятелей, по-прежнему загорающих на броне. Серьга и Татарин весело горланили:
- А пули летят, летят пули! Командир посылает в атаку, но солдат не пойдет в атаку, потому что летят пули... А пули летят, летят пули...
- Эй, на палубе! - закричал Василий.
Песня прекратилась. Сергей приподнял голову, в темных очках переливались два золотых солнечных пятака.
--
Чего горло дерешь, Царь?
--
Это вы горло дерете, собирайтесь.
--
Но солдат не пойдет в атаку, потому что гремят мины, - пропел Аксан.
- Вот из-за неё, родимой, пойдем и посмотрим, что она натворила.
--
Ну что она может натворить? Детишки шалят - Аксан рассмеялся.
--
Давай Серьга, одевайся и этого балбеса гони, - торопил Василий.
--
Царь есть царь, особенно, когда он старший сержант, - смеясь, ребята исчезли в чреве машины. Через пол минуты были готовы к выступлению в город.
...- Смотрите! - Аксан указал на сожженный танк. - Т-80У. Мудаки, додумались бронетехнику в город посылать. Сейчас весь мир смеется над нашими непобедимыми войсками. - Аксан сплюнул.
- Январский, - тихо отозвался Сергей. - Нам повезло, что не оказались первыми.
Черный, искореженный танк, с рассыпавшимися гусеничными траками, оттянули на край тротуара, под полуразрушенный дом, с оголенной, торчащей в разные стороны арматурой. В руинах жили и хозяйничали одичавшие собаки и соперничающие с ними в наглости крысы.
- Не нравится мне эта улица, - Аксан снял с плеча автомат и щелкнул предохранителем. Внимательно осмотрелся, цепкими глазами обежав по кругу.
- Отсюда рукой подать до железнодорожного вокзала. Основные бои здесь проходили, - сказал Василий. - Ребятам высунуться не давали, сгорали заживо внутри машин, - он отвернулся, чтоб не видеть танк.
- У нас танки, у них дома, - Сергей кивнул на заброшенный дом, - тоже ведь гибли. Всегда гибнут люди, которым плевать на политические разборки государственной мафии.
Василий ничего не ответил, поспешил за оторвавшимся вперед Тухватулиным.
Улица убегала, звала за собой. Или заманивала? Улица: сырое, темное ущелье, края которого составляли наполовину разрушенные дома, искалеченные осколками, разрывами снарядов и гранат. Иногда в темных окнах проглядывали обгоревшие комнаты, словно черный негатив с мебельным хламом; осыпавшаяся штукатурка обнажала кирпичные и бетонные язвы. Жильцов распугал человек с ружьем.
--
Город призраков, - Аксан остановился, поджидая друзей. -- Надо Родионову предложить устроить охоту.
--
Какую такую охоту? - спросил Сергей.
--
На крыс. Этих тварей здесь полно, только что видел одну - толстая, жирная. Небось, сучка, успела отведать солдатского мясца. Людей перестали бояться. Кто-то рассказывал, как неделю назад, на патруль рохлинцев напала стая диких собак... - Аксан подмигнул: - Царь, дай закурить.
--
И мне....
Закурили...
Медленно двинулись, прижимаясь к стенам домов, настороженно всматриваясь в темные рты подъездов и пустые глазницы окон. Василию показалось, что в одном из окон, мелькнул темный силуэт, испуганно отшатываясь в сторону, с глаз долой.
--
Говорят, когда рохлинцы штурмовали здание Совмина, в каждом окне висели наши ребята: мертвые и раненные, - сквозь зубы процедил Сергей.
--
Ты к чему?
--
У меня такое ощущение, что они здесь висят. В каждом окне.
--
Я никого не вижу, - возразил Аксан.
--
Ну и дурак.
--
Тоже мне, Рембо из Ростова, - фыркнул Аксан, подразумевая отрезанное ухо духа, которое Серьга повесил на шнурке, внутри бэтера.
--
Закрой рот.
--
Сам закрой.
--
Сейчас, закрою.
--
Отставить ругань. - Василий выплюнул сигарету, закинув голову, посмотрел в небо:
--
Серьга?
- Ну что?
- Как чувствуешь, скоро домой? - Нет, у меня чувства порохом присыпаны.
--
Давай, махнем ко мне? Познакомлю с подругой Светки - Лизой. Симпатичная девушка, у неё есть сексапильная родинка на щеке.
--
Какая?
--
Сексапильная, - Василий улыбнулся, перед глазами встало лицо Светки: худенькое, скуластое, вздернутый нос усыпан веснушками, большие выразительные глаза обведены черным карандашом, светлые длинные волосы разметаны ветром. Этот фотоснимок, присланный год назад, он хранил в военном билете.
--
Сексапильная, - пробормотал Сергей, ответил на улыбку:
--
Может и махнем, мне нравятся с родинками.
--
А я в институт буду поступать. В Красноярск поеду, город девушек, -- Аксан причмокнул. -- Там университет мой старший брат заканчивал. Я, как и он, пойду на радиотехнический.
--
Тебе, салаге, ещё полгода служить, - усмехнулся Сергей. - Вот я не знаю, чем займусь на гражданке. Помните Степана? Ходят слухи, что в киллеры подался.
--
Придурок. Придурком был, придурком и остался, - ответил Василий.
--
Может быть, - Сергей задумался. - Мне кажется, что до войны, все было каким-то ненастоящим. Похожим на сон. Этот, дерьмовый мир, в котором мы оказались, обладает большей реальностью, чем та гражданка, которая нас ждет. Отсюда мечты и планы кажутся нереальными, похожими на глупости. Война никогда не закончится. Для нас.
- Все когда-нибудь заканчивается, - неуверенно возразил Василий.
- Сдается, пришли, - тихо воскликнул Аксан.
Они вышли на перекресток, где улица Рабочая пересекалась с проспектом Маяковского. Проспект пострадал меньше, тут начинались более-менее сохранившиеся высокие дома, явно обитаемые.
Недавний взрыв распугал жителей и они поспешили спрятаться в квартирах и подвалах.
--
Как они еще живут? - Аксан указал на балкон, на котором сушилась детская одежда и простыни. Это был пятиэтажный дом, на другой стороне перекрестка - продолжение Рабочей улицы. Первый этаж занимал музыкальный магазин, он и пострадал от взрыва. Отсутствовала часть стены, витрина переливалась на солнце пылью мелких осколков, стальную внутреннюю решетку невидимый великан вывернул и перекрутил в рваные узлы.
--
Сильно громыхнуло, - прокомментировал Сергей. - Пойдем, Царь, глянем, что интересного в магазинчике, купим татарину балалайку.
Василий молчал, внимательно осматривая улицу, дома, окна.
--
Все давно разбежались. "Духи" оставили город месяц назад, сам знаешь. Видно пацаны пошалили, сейчас таких игрушек в городе полно, оружие сдавать никто не собирается. - Сергей беспечно зашагал в сторону магазина.
Немного поколебавшись, за ним последовали Аксан и Василий.
"Город все еще не пришел в себя, после боев и бомбежек, находится в полуобморочном состоянии", - думал, шагая по стеклянной пыли, Василий.
В центральных районах жизнь налаживалась: открывались магазины, аптеки, больница, но на окраинах иногда постреливали и гремели взрывы мин-ловушек. Мины оставили "духи", наученные импортными "специалистами".
Подходя к витрине, Василий боялся, что увидит чьи-то разметанные останки. Чаще всего гибли дети. Увидел лицо Сергея - улыбающееся, но в глазах, замороженные льдинки:
--
Все нормально, -- Сергей сделал приглашающий жест вовнутрь.
--
Что там? - Аксан выбил остатки стекла и оттолкнув Сергея, полез первым.
--
Осторожнее, балбес, - предостерег Василий.
--
Не учи ученого, я разбираюсь в минах не хуже тебя.
--
На кой черт они оставили здесь мину? - не дожидаясь ответа, Сергей полез за татарином.
Василий оглянулся, напоследок осматривая улицу. Не обнаружив ничего подозрительного, протиснулся сквозь разорванные прутья вслед за друзьями.
--
Ничего нет, - услышал Василий шепот Тухватулина. Пустой павильон заполняла серая дымка пыли, проглатывающая звуки. Солнце косо заглядывало в торцевое окно, наблюдая танец пылинок. Под ногами неестественно хрустело стекло. Пустые стеллажи, ослепшие и онемевшие, сиротливо жались к стенам. Было ясно, что магазином давно никто не пользовался.
--
Пойдем, - Аксан зябко передернул плечами, - Пусто, обойдусь без балалайки, - он усмехнулся Сергею.
--
Да, не магазин, а гробница Тутанхамона, - согласился Василий.
--
Кого? - протянул татарин.
--
Это не про тебя, был такой фараон египетский.
--
Я знаю.
--
Тогда чего переспрашиваешь? Пойду, посмотрю ту дверь и уходим, - Василий направился в сторону, где находилось единственное, освещенное солнцем окно. Там, в углу была приоткрыта дверь, которая могла вести в подсобное помещение, или кабинет.
Василий заглянул в окно, оно выходило на другую сторону улицы. Мимо торопливо пробежали двое прохожих, превращенные солнцем в резкие черные тени. Палец Василия полуобнял курок, подойдя к двери, ногой медленно отвел в сторону.
- Ребята! - эхо, неожиданно пробужденное, испуганной птицей, заметалось по магазину.
--
Что? Что там? - поспешили Аксан и Сергей.
--
Ого! - восхищенно воскликнул татарин, заглядывая в комнату:
--
Какой черный, и белозубый.
В углу, под узким, забранным толстой решеткой окном, стоял рояль. Крышка была откинута, обнажая черно-белую улыбку, облицованную пластинками слоновьих бивней.
--
Может он вообще не играет, стоит для красоты, - Василий прошел к роялю, осторожно смахнул с клавиш пыль. Она медленным, серым облаком осела на грязный пол. Василий нажал на клавишу, рояль исторг тонкий и долгий звук-стон.
--
Надо же, почти не расстроен.
Он наклонился, перекинув автомат за спину и стал что-то наигрывать, используя по два пальца с руки. Ребята замерли по бокам.
- Что ты играешь? - спросил татарин.
--
По идее, это должна быть Лунная соната, - смущенно ответил Василий. Оправдываясь, добавил:
- Я же говорил, что не умею играть.
- А Собачий вальс? - насмешливо потребовал Сергей. Василий быстро и виртуозно заиграл глупую, жизнерадостную мелодию.
--
Неплохо! - воскликнул Аксан и почему-то начал петь:
--
А пули летят, летят пули, командир посылает в атаку, но солдат не пойдет в атаку, потому что летят пули.
Сергей смешно насвистывал, изображая летящие пули. Все дурачились: Василий заиграл быстрее, кивая в такт головой, "а солдат не пойдет в атаку" - пел Аксан, Сергей свистел, стрекотал, подвывал. Суровая взрослость лиц исчезла, сползла ледниковой лавиной от мелких морщинок на лбу к подбородку. Подбородок стал не таким стальным и волевым, исчезла жесткость, расслабился почти всегда плотно сжатый рот, по-другому заблестели глаза. Возможно оттого, что забыли о том, что они солдаты и превратились в обычных ребят, проводящих время "по приколу".
Василий в последний раз ударил по клавишам и отступил от рояля. Прежняя, холодная изморозь военного времени проявилась на лицах. Аксан посмотрел на часы, его гордость - настоящий "Роллекс", снятый в горах с убитого "духа". Аксан утверждал, что это был залетный "дикий гусь" из Пакистана.
--
Мужики, пора в роту, скоро обед, - эти слова окончательно перенесли всех троих из мирного небытия в строгую реальность.
--
Пора, так пора, - Василий небрежно, с непонятной злостью уронил крышку рояля. По магазину пронесся обиженный, протяжный стон.
--
Короче, ничего страшного не случилось, - подвел Сергей итог, завистливо рассматривая часы татарина. Аксан поймал взгляд, хитро прищурился:
--
Нравятся?
- Им двух камней не хватает, сказать каких? Тухватулин рассмеялся и спрятал часы. - Нравятся, - констатировал он.
Ребята шумно покидали магазин, который окончательно проснулся, в его пустоте и пыли уже не ощущались страх и покинутость.
На улице остановились перед поваленным на мостовую светофором: Аксан споткнулся об торчащий из земли стальной прут.
--
Черт побери! - воскликнул татарин, хватаясь за носок ботинка.
--
Распорол?
--
Нет. Теперь понимаю, почему пьет сосед по дому - афганец.
--
Это связано с ботинком? - подколол Сергей.
--
Нет, с настроением. Когда уходил в армию, его в который раз забрали в ЛТП.
Василий полез в карман, щуря глаза от солнечных бликов, отбрасываемых остатками оконных стекол дома, расположенного напротив...
В этот миг грянул выстрел.
Сергей и Аксан, мгновенно сориентировались, отпрыгнули в стороны. Аксан упал возле злополучного светофора, в том месте, где он был выворочен из бетонной тумбы. Сергей влетел в витрину магазина, приземлившись на острые осколки.
Василий остался стоять на месте, с удивлением глядя, как на животе быстро расплывается красное пятно. В голове всплыл наигрыш Собачьего вальса, словно его продолжали играть в магазине. Василий удивился и хотел оглянуться, но покачнулся и упал лицом вниз.
--
Серьга, ты видел откуда?! - крикнул Аксан, вжимаясь в чернь асфальта.
--
Нет, проклятье -- отозвался Сергей, он здорово порезался и в эту минуту разрывал бинтовой пакет, перебинтовать левое запястье.
--
Царь?! - позвал Аксан. Новый выстрел заставил татарина вплюснуть нос в землю. - Вот сука. Царь!!!
Василий застонал, ему казалось, что он лежит по грудь в воде на берегу пляжа, залитого солнцем, как в далеком детстве, когда они отдыхали в Крыму у брата отца. Он судорожно вздохнул и застонал - этот стон и услышал Аксан.
- Снайпер, падла, наверняка, сидит в доме напротив. Караулит. Аксан, можешь перебежать ко мне? Я прикрою, - негромко сказал Сергей. Он закончил перевязывать руку.
- Не знаю, -- отозвался Аксан, - Ваську серьезно ранили.
- Царь, куда тебя угораздило?! - крикнул Сергей.
Василий раскрыл глаза, с удивлением рассматривая черную поверхность асфальта. Попробовал пошевелиться и прикусил нижнюю губу. По подбородку потекло что-то теплое, во рту появился соленый привкус. Низ живота полыхал, точно жменю раскаленных углей запихали внутрь пищевода. Собрав всю силу воли, он перекинул себя на спину. Перед глазами зависла яркая синь неба.
Появилось ощущение, что они несутся навстречу друг другу - он и небо.
- Это было бы неплохо, - прошептал он. - Серьга! - не крик, а хрип.
- Что?
- Ничего... не... получится, - Василий обессилено закрыл глаза, в кружащей небесной синеве появился рой алых точек. В голове продолжала звучать дурацкая, навязчивая мелодия Собачьего вальса. "Как глупо умирать под такую музыку", - усмехнулся Василий. - "Но все же лучше, чем похоронный марш".
--
Царь?!
--
Меня ранили в живот, - собравшись с силами, выкрикнул Василий и потерял сознание.
--
Я вытащу тебя! - закричал Сергей, он нажал на курок автомата и с остервенением стал водить по уцелевшим окнам дома.
--
Получи, ссука-а!
Аксан вскочил на ноги, оглянулся на Василия и бросился к спасительной витрине магазина. За автоматной очередью был неслышен винтовочный выстрел. Аксан вдруг раскинул широко руки и пролетел несколько метров навстречу витрине. На груди, с левой стороны, распустился алый цветок.
Лишь полметра отделяли Сергея от вытянутых рук Аксана: на левой блестел золотом браслет с часами.
- Аксан? Молчание.
Сергей поежился, на него вдруг напал страх, проступив над переносицей маленькими бисеринками холодного пота.
- Ничего, - успокаивал он себя, - наши должны были услышать выстрелы. Помощь вот-вот появится.
Сергей перезарядил автомат.
--
Царь! Васька! Аксан! - позвал он. Никто не ответил. - Может, я пристрелил того засранца?
--
Аксан?! Тухватулин?! - отклика не ждал, было ясно - татарин мертв. Сергей продвинулся вперед, щурясь на залитый солнцем дом. Взгляд упал на руку с часами - золото переливалось.
--
Черт побери. Проклятые часы. Что со мной? Просто подтяну татарина, вдруг Тухватулин ранен, - убеждал Сергей себя, продолжая шептать: -- Еще чуть-чуть... может, он жив... Татары, они живучие... Может быть... - Сергей продвинулся еще немного, ожидая выстрела, но выстрела не последовало.
--
Я убил засранца, - он прополз пол метра, почти полностью оставив темный угол.
--
А пули летят, летят пули, - чисто механически пропел Сергей, хватая Аксана за руку с часами. И тогда прилетела его пуля - прогремел выстрел. Голова Сергея с аккуратной дырочкой во лбу упала на кисть товарища, поливая кровью золотой Роллекс.
Василий открыл глаза: не понимая где он и кто он? Облизал сухие, пылающие губы. - Кажется, мы собирались с отцом на футбольный матч, но у меня поднялась температура? Нет... - в голове заиграл Собачий вальс - Глупость какая, - Василий усмехнулся, - зачем я упросил сестренку научить играть эту дурацкую мелодию? Проклятая мелодия, никак не отвяжется от меня... Какое синее-синее небо, а я падаю на него под звуки Собачьего вальса... Смешно...
Василий не слышал, как рядом затормозил бэтер, из него выпрыгнули: молодой лейтенант и трое десантников...
..."Здравствуйте, мои дорогие родные..."
Письмо пришло как обычно, солдатские письма приходят беззадержек, только похоронки могут их опередить.