К слову сказать, город Вавилон раскинулся в степной климатической зоне. В этой самой зоне водились самые разные животные, ещё не уничтоженные индустриализацией и плохой экологической ситуацией. В частности, к северу от Свалки жил да поживал себе самый обыкновенный Суслик. Довольно часто, прогуливаясь между огромных живописных куч Свалки, он находил какую-нибудь книжку или даже Энциклопедию с картинками. Тогда Суслик забывал обо всех насущных делах и, помогая себе всеми четырьмя лапами, хвостом и зубами, тащил находку к своей норе, где потом и тратил несколько дней или даже недель на её тщательное прочитывание. Впрочем, если содержание книги оказывалась неинтересным или противным мировоззрению Суслика, наш мохнатый парень прогрызал в обложке пару отверстий и выбрасывал книгу в речку Вонючку, протекавшую неподалёку, глубокомысленно замечая, что ценность этого чтива ничуть не лучше вкуса бумаги, на которой оно напечатано. Книга в речке Вонючке, как это ни странно, тонула. Понравившиеся же книги Суслик старательно складывал в специальном подземном хранилище.

Однако Суслик довольствовался пищей не только духовной. Проголодавшись, он оставлял любимые книги и совершал визиты на сельскохозяйственные поля, дабы полакомиться сельскохозяйственными продуктами. Эти визиты почему-то не одобряли бойцы сельскохозяйственного фронта. В один прекрасный день наиболее активный их представитель собирал в рюкзачок сельскохозяйственные подарочки для начальства и шёл бить челом к самому Мэру.

Мэр обычно в поте лица трудился во благо города. Порой он занимался мощением улиц, когда в каком-нибудь стареньком переулке выковыривали веками лежавшую там брусчатку, булыжники под видом мусора продавали какой-нибудь конторе, принадлежавшей самому Мэру, а перевозом этого мусора занималась другая контора, тоже не посторонняя; в конце концов камни укладывали на вилле того или иного влиятельного человека, но, так как мастера, владеющие секретами укладывания брусчатки, давным-давно переселились на кладбище, получалось из рук вон плохо; развороченный же переулок наспех покрывали асфальтом, этим занималась контора, директором которой была жена Мэра. Порой он занимался озеленением улиц, когда по всему городу ездила специальная машина (из конторы, руководимой сыном Мера) и без разбора пилила ветки всех деревьев подряд. Если дерево на следующий год засыхало, дерево спиливали уже под корень, потом другой уже машиной разворачивали землю вокруг, а потом выкорчёвывали пень или же, если это было не под силу, сооружали сверху аккуратный курган. Всё это, естественно, оплачивалось из городского бюджета. Ещё Мэр ставил многочисленные памятники, строил церкви, кормил через решётку тигрят, только родившихся в местном зверинце, тушил стихийные пожары в окружавший Вавилон с севера лесополосе, в общем, судя по его деяниям, он даже во сне думал о том, чем же ещё помочь родному городу.

Когда представитель обиженных Сусликом землевладельцев являлся к Мэру, тот отряхивал с костюма каменную пыль (если в тот день мостил улицы) или древесные опилки (если занимался озеленением), внимательно выслушивал жалобу, принимал подношения и, отечески улыбаясь, обещал разобраться.

На следующий день, как правило, у здания Мэрии появлялось объявление о разрешении охоты на Суслика.

Очень любил охотиться любимый сын Мэра, или Мерский сынок. Обычно охота заканчивалась тем, что добровольцы во главе с Мерским сынком вытаптывали пару гектаров посевов и восвояси возвращались по домам. Ещё через день он выступал по местному телевидению, клял коварство Суслика на чём свет стоит и говорил, что если бы из городской казны ему выделили деньги на покупку боевого вертолёта, то с бессовестным вредителем было бы покончено раз и навсегда. Но вертолёт папа ему купить никак не разрешал.

Однажды случилось так, что Мерский сынок отстал от сотоварищей по оружию, заплутал, забрёл на Свалку, побродил по ней, вдыхая своим нежным носом различные ароматы. От ароматов у непривычного к ним юноши закружилась голова, и, сам не зная как, он вышел прямиком к Сусликовой норе. Суслик сидел на задних лапах, грыз из пакетика свежеукраденное зерно и, щуря близорукие глаза, читал книгу "Вселенная и разум". Мерский сынок понаблюдал за грызуном, потом взвёл курки ружья и сказал:

- Руки вверх. То есть лапы вверх.

Стрелять врасплох, исподтишка было как-то неудобно. Суслик неспешно перевернул когтистой лапкой страницу, смерил взглядом охотника и тихо произнёс:

- Не мешайте, пожалуйста.

Мерский сынок подождал, пока Суслик дочитает до конца главы, и повторил:

- Лапы вверх. Быстро!

- А вы ко мне, хомо? - удивился Суслик.

Это наверняка было какое-то изощрённое оскорбление. От такой наглости Мерский сынок потерял на мгновение дар речи, и пока он соображал, что же ответить наглецу, тот успел высказать предположение:

- Быть может, вы ищете Людо Жера?

Людо Жером звали отшельника, чьё логово находилось за свалкой, на правом берегу речки Вонючки. Людо Жер слыл философом и женоненавистником и всем пищевым продуктам предпочитал человеческое мясо.

- Нет, - Мерский сынок шмыгнул носом. - Мне нужен вы. То есть ты.

- Зачем?

- Убить.

- Убить?! - Суслик чуть было не упал в обморок. - За что? По какому праву?

- За вредительство. Как царь природы.

- Царь природы? - непритворно изумился Суслик. - И кто вас короновал в эти цари? Ведь вы - такое же животное, как и я. Человек - это та же птица, только без перьев.

- Человек разумен. А суслики - нет.

- Я тоже разумен, - возразил Суслик, - и быть может, поболе вашего. Я мыслю. Я существую. Но я никак не возьму в толк, почему вы, люди, считаете себя существом более высшего порядка, чем я? По какому праву вы, хоминес, захватили и используете ресурсы нашей с вами общей планеты, а? Они ведь не безграничны!

Мерский сынок уже забыл о ружье и, открыв рот, наблюдал за справедливо негодующим зверьком. Суслик закрыл книгу, отметив нужное место закладкой, и пошёл в наступление.

- Почему у вам есть ботинки, а у меня нет? А из чего они сделаны? А вы знакомы с Людо Жером? Он любит таких вот пухленьких. А сколько вы посадили за свою жизнь деревьев? А что делал ваш прадедушка в 1801 году? А я тоже хочу такую симпатичную курточку. Это ведь чистый хлопок? А почему вы не поинтересовались моим именем, неужели вам всё равно? А вы пьёте коньяк по утрам? А как зовут вашу самку? А без хвоста вам очень неудобно? А вы верите в бога, хомо?

...Очнулся Мерский сынок спустя неделю в ласковых объятиях психоневропатологов.

- Деметрий, как ты себя чувствуешь? - спросил его сердобольный отец, укрывшись за бронированным стеклом.

- Меум номен эст хомо, - ответил Мерский сынок, пустил слюни и захихикал.

Вертолёт ему так и не подарили.