Среди изумрудно-зеленых холмов, словно голубая воздушная змейка, извивалась хрустальная река, теряющая свой хвост на границе с пронзительно-синим небом. Пальцы солнечных лучей ласково щекотали кроны деревьев и то и дело пробегали по склону величаво-спокойной горы.
Что ни говори, а слухи об этом месте подтвердились полностью. К большому несчастью для Луга, чья правая нога в данный момент была практически перерублена огромным медвежьим капканом.
Луг попытался припомнить, с чего все это началось. Вроде бы, согласно какому-то распоряжению, сперва были закрыты музеи, и начали поговаривать, что оттуда спешно вывозятся и уничтожаются картины. Потом из магазинов начали пропадать краски, и приходилось смешивать их из подручных средств. Потом, вроде бы, началась слежка за использованием этих "подручных средств", поскольку продукты питания не всегда помогали найти нужную палитру. А потом начали ставить капканы и вводить отряды искусственных охотников, названных "Истребителями". То и дело географические карты художников попадали не в те руки, и поиск пейзажа принимал трагический оборот. До этого дня Лугу везло дольше остальных. Недавно не вернулся из Карелии Леша Светонос. Недалеко от Усинска группой "Истребителей" был в упор расстрелян Сандро-Пророк. Буквально на части разорвало какой-то хитроумной ловушкой отправившегося на Алтай Мишеля. Теперь вот оступился и Луг, прозванный друзьями "Ветерком" за умение практически неслышно передвигаться по земле. И, похоже, ему было не выбраться.
Внезапно Луг почувствовал тоненькую иглу взгляда, неожиданно впившуюся под лопатку. Он повернул голову. Метрах в трех от него, под нижней лапой могучего кедра, настороженно нюхала воздух серая собака. "Ну, теперь точно все", - подумал Луг и закрыл глаза.
Когда он пришел в себя, серой собаки не было. Однако не было и сил. Еле сдерживая крик, Луг вытащил из внутреннего кармана аптечку и зубами начал рвать упаковочную пленку. Достав первый из трех имеющихся шприцов, Луг ввел себе морфий и обессилено откинулся на спину. По небу пробегала стайка похожих на овечек облаков. "Пожалуйста, нарисуй мне барашка", - пробормотал он, ощупывая рукой пространство рядом с собой. К счастью, планшетка оказалась рядом. Открытая... Пустая... Почти пустая... Лист бумаги и кисть были на месте, а вот краски отсутствовали. Вернее, они присутствовали, но на некотором отдалении от Луга, и дотянуться до них было ему не суждено. "Кто бы сомневался", - подумал Луг и обессилено хмыкнул.
Когда под вечер на поляну вернулась серая собака, Луг лежал на левом боку, щекой прижимая к земле бумажный листок. В правой руке была зажата кисточка, измазанная йодом. Им же, обильно смоченным слезами, на листке была нарисована виднеющаяся в отдалении гора. Валяющаяся тут же баночка из-под зеленки намекала на то, чем были нарисованы холмы, а хрустальность реки была с потрясающей достоверностью передана слезами. Запах медикаментов не понравился собаке, и, оскалившись, она зарычала и несильно укусила за раненую ногу. Луг очнулся и увидел, что собака сидит перед ним с оскаленной пастью, то ли позируя, то ли пугая. Судорожно нащупав тюбик с цинковой мазью, он выдавил его на землю перед собой и несколькими штрихами нарисовал сидящую на берегу серую собаку, скалящую свою окровавленную пасть. Собравшись с силами, он дотянулся кисточкой до раненой ноги и обмакнул ее в собственную кровь. Через мгновение последняя картина Луга была завершена. Пробегавший мимо ветер накинулся на нее и, приподняв, закрыл ей лицо Луга. Поэтому он не видел, как со всех концов на поляну стекаются светлые тени. К серой собаке пришли друзья...