Странник Стелла : другие произведения.

На перекрестке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ занял четвертое место в конкурсе "Моя планета - 2018", номинация "Этно" с занесением на Доску Почета МП-2018.
  В этот вечер шел дождь. Обычный тропический ливень, когда небо превращается в гигантскую насадку для душа и из этих дырочек под мощным напором бьют струи воды. Они настолько близко находятся друг от друга, что кажется - идет сплошной поток. И такой ливень может зарядить на несколько часов, а то и - суток, правда, с небольшими перерывами "на обед". Видимо, боги, отвечающие за силы природы, тоже хотят отдыхать.
  Я возвращалась домой с экскурсии в сопровождении милой смуглолицей девушки по имени Санти, которая отлично говорит по-английски, а также знает несколько русских слов. Ну, тех самых, что может легко понять и повторить любой бармен, служащий банка или паркинга, студент, школьник, а может, и грудничок, их я не спрашивала. И слова эти такие: "да", "нет", "спасибо", "давай", "после", "не знаю"...
  На острове Бали нет времен года, если не считать двух сезонов: "свежий ветер" и "свежий дождь". Почему "свежий"? Потому что теплый и приятный, даже если его много. Что такое пронизывающий вихрь и тем более - ураган, местные люди не знают - здесь всегда легкий бриз. Да и вообще, в силах природы есть некая продуманность, стабильность, а может, и гармония. Например, круглый год держится температура воздуха +26, с отклонением на 2-3 градуса, а солнце всегда приходит и уходит по одной дуге, примерно в одно и то же время: утром в 6.00, вечером - в 18.30.
  
  Над островом уже часа два-три висело черное покрывало без луны и звезд, да к тому же - и прохудившееся. Мрачную, гнетущую атмосферу не могли разрядить ни горизонтальные струи света фар, ни вертикальные сегменты освещения от уличных фонарей. И это создавало ощущение некоторой тревоги, чего-то фатального.
  Наша машина, а талантливым водителем была опять же Санти, медленно продвигалась с потоком других легковушек, грузовичков, неповоротливых туристических автобусов и многочисленных скутеров. Последних было, конечно же, больше всего. Из такого потока невозможно отклониться ни влево, ни вправо даже на сантиметр - сразу же заденешь какое-нибудь авто, а еще хуже - двухколесник с восседающим на нем привидением в длинном блестящем дождевике, в ярком шлеме и в медицинской маске вместо лица.
  Прижимаясь к левой обочине дороги (на Бали левостороннее движение), мы искали глазами кафе вдоль трассы, чтобы было удобно к нему припарковаться. Ужин - святое дело, даже если он чуть запоздалый. И вот, наконец, то, что искали: небольшая площадка перед яркой вывеской с названием ресторанчика совершенно пустая, так что есть возможность припарковаться. Двери заведения гостеприимно распахнуты настежь, так что здесь - явно не "санитарный день". Да, и самое главное! Из зала доносится ритмичная песня на английском языке, значит, кухня не только местная. И ощущение праздника - оно исходит даже от пальмы, украшенной гирляндой из цветных лампочек, словно зазывающих клиентов и весело им подмигивающих.
  
  Мы выбрали столик в углу, откуда отлично просматривается улица, сделали заказ, и я осмотрелась по сторонам. Обе стены этого угла как-то и стенами-то трудно было назвать: скорее, их имитация. На самом деле - ажурная кованая решетка с небольшими нишами, куда можно вставить горшок с цветами. А вот и они, красавцы, разрослись, обхватив побегами буквально все пространство. Никакого остекления! Так что струи дождя естественно омывали и произведение кузнечных дел мастера, и налитые зеленью крупные продолговатые листья.
  Через квадратный проем, а он был на уровне глаз, я увидела, что напротив нашего ресторанчика, на противоположной стороне переулка, стоит местное дешевое кафе, их здесь называют варунгами. И переулок упирается в широкую улицу, по которой мы и приехали. На открытой террасе варунга стоят три столика, и все - пустые. А хозяйка - и повар, и официантка, помешивает что-то в высокой конусной алюминиевой сковороде и поглядывает на дорогу. Видимо, надеется, что найдутся посетители и в такую унылую погоду.
  И вот... из кромешной тьмы узкой улочки выбежала небольшая собачонка, явно не породистая, хотя из разряда еще не исхудавших. Приземистая, коротконогая, скорее, длинношерстная (об этом трудно судить, когда идет дождь). И засеменила в сторону кафе, никак, почуяла запах съестного... А вдруг и "столоваться" здесь собирается? Но - добежала до него и... двинулась дальше - к проезжей части с двумя потоками машин - в ту и в эту сторону. А там... села на обочину, ожидая удобного момента, чтобы перебежать эту трассу. Я замерла. Что ей понадобилось на той стороне улицы? И что там, вообще, находится?
  За потоками машин трудно было что-то разглядеть. Никаких огней, никаких очертаний зданий! И только немного присмотревшись, я заметила распахнутые настежь ворота.
  
  В это время собачонка, лавируя между колесами машин и моторбайков, перебежала на ту сторону и села метрах в двух от этих ворот, внимательно вглядываясь в непроглядную темень, что стояла за ними. Она явно кого-то ждала! Но кого? Неужели хозяин оставил свою любимицу здесь и приказал его дожидаться? Мол, сиди Малыш, я ненадолго зайду по делам в одну контору, только вот за эту черту не переходи... Но тогда почему этот Малыш прибежал откуда-то из переулка? Не дождался хозяина и ушел, а потом опять вернулся? Этот вопрос грыз меня изнутри, словно червь. Но мучило и сомнение: а куда хозяин мог уйти, если за воротами не может быть ни банков, ни супермаркетов, ни жилых домов? "Черное окно", за которым не горит ни одна лампочка, не походит даже на строительную площадку.
  Собачка сидела минут пять, а может, больше, потом, поджав хвост, заняла позицию на обочине трассы, чтобы улучить момент и шмыгнуть между машинами назад. Ей это удалось, и вскоре она опять семенила вглубь переулка, не обращая внимания ни на варунг, ни на наш ресторанчик.
  Когда Малыш скрылся из поля зрения, я, видимо, довольно шумно выдохнула. Надо же, даже дыхание сперло, так переживала за собачонку, и вопросительно взглянула на Санти:
  - Не поняла... Так рисковать на дороге... Или ждала кого-то?
  - Скорее всего, увидела... - еле слышно прошептала Санти.
  - Кого же? - мой вопрос можно было прочитать разве что по губам, потому что в этот момент я проглатывала слюнку при виде подноса, который держала в руках официантка.
  Ожидала, что подадут тарелку с горой риса, овощей и рыбы песо, приготовленной в специальной сковороде, чтобы размягчить косточки... Но мой взгляд замер на белом плоском блюде, где не сразу можно было заметить эту самую "песо". Похожая на кильку, но размером с карасика или красноперку, она казалась еще меньше на этом пространстве огромной тарелки, похожей на засыпанную снегом тундру. А рядом с ней... да, именно так - стоял маленький снежный сугроб - ну словно ровный холмик с закругленной макушкой. Скорее всего, рис высыпали на эту безбрежную "снежную пустыню" из маленькой китайской чашечки, что подносят с ароматным напитком на чайных церемониях. В такой чашечке может быть не больше двух глотков этого терпкого напитка, чтобы оставалось место для его аромата - непревзойденного, тягучего, или легкого, травяного. Овощей тоже было, по балийским меркам, более чем достаточно: два кусочка запеченного баклажана, пол-листа белокочанной капусты и несколько колец паприки - красной и желтой.
  
  - Увидела кого-то... - еще тише прошептала Санти, а потому и более зловеще. Она при этом бросила тревожный взгляд на входную дверь в ресторан, а потом огляделась по сторонам.
  Я тоже оглянулась. В зале кроме нас никого не было. Парочка туристов, скорее, из Китая или Кореи, занимавших столик в противоположному углу, резко исчезла. Видимо, закончили трапезу. Официантка растворилась в растянутом ритмичными звуками пространстве. И только в ярко освещенном проеме из кухни промелькнула чья-то тень, словно резко вспорхнула бабочка, взмахнув крупными темными крыльями.
  - Кого же? - я так жестко ввернула эту фразу, как вкручивают шуруп в стену. Однако дрель натужно дребезжала в моих руках, но бетон не очень-то и поддавался. Санти смотрела на меня широко распахнутыми черными глазами, не моргая, с застывшим в них чувством сожаления и... страха. Явно, она не хотела обсуждать эту тему и переживала, что сказала что-то лишнее. Но почему? Может быть, об этом не принято вести разговор, занимаясь таким "земным" делом как прием пищи? А может быть, нельзя говорить на такую тему именно на этой территории, рядом с зияющей "черной дырой"? Я буравила Санти пронзающим взглядом, пока в нем не появились нотки злости:
  - Так кого же мог Малыш увидеть? Не дьявола, надеюсь?
  - Откуда ты знаешь его кличку? - удивленно вскинула брови Санти.
  - Ну, это я так, просто представила... - пролепетала я. - Да какая разница? Если ты знаешь, кого песик увидел, то почему не говоришь?
  - Он увидел, конечно же, не дьявола, - начала длинную фразу моя спутница, - а...
  - Кого? Не тяни...
  - Ладно, как будто сама не знаешь, - с невозмутимым спокойствием проворчала она, но потом, прочитав на моем лице недоумение, собралась как пружина и выстрелила:
  - Думаю, что песик увидел своего хозяина...
  
  Скорее всего, мои зрачки расширились до размеров тех самых чайных чашек, что находятся где-то в Китае, но именно здесь, на Бали, одной из них отмерили порцию риса для моего сегодняшнего заказа с не претендующим на экстравагантность названием - "Рыбка песо". А может быть, и размером с само белое блюдо - как безграничную снежную равнину, но это уже - гротеск, а рассказ мой - реалистичен.
  - Санти, у меня есть глаза! - не скрывая раздражения, произнесла я, как с торжествующим видом поставила под письмом на имя президента личное факсимиле.
  - Ты тоже видела, что рядом с Малышом не было ни одного человека! - добавила я еще громче, размахнувшись, чтобы подпись проявилась как можно отчетливей.
  На невысоком лобике моей спутницы со сдвинутой в порыве стоического спокойствия черной ровной челкой, нарисовались и застыли морщинки. Однако, совсем ненадолго. Морская рябь собралась в одну волну и пошла на меня:
  - Алена, я имела в виду другое... Песик мог увидеть дух своего хозяина!
  - Дух?
  Кажется, мое факсимиле никуда не годится, его нужно переделать.
  - Опять - "дух"? Но... Санти... У вас куда ни пойди - везде - ду`хи! То по острову сами прогуливаются, а то - пристраиваются к праздничной церемонии... И куда ни глянь - скульптуры! У нас с такими почестями великим людям ставят памятники, да и то - не всем... А тут - каменные "красавцы"! Это я так говорю о них в переносном смысле, потому что на самом деле они... страшилы. Помнишь, вчера только видели одного с круглым пузиком, с носом картошкой и с подгнившими зубами... А в том же парке был еще один - высокий такой дядька с вытаращенными глазами... в длинной юбке и... с языком, перекинутым через плечо...
  - Там были злые духи! - запальчиво начала тараторить она. - Те, которые приходят на остров и хотят здесь поселиться... Потому люди их и выгоняют... А скульптуры... ну, неужели непонятно, что иногда нужно и умилостивить злодеев...
  - Типа - не прогнать силой, а задобрить? - уточнила я.
  - Вот именно! Всех же не выгонишь! Кто-то незаметно для людей может и остаться. Ну... тогда... пусть увидит свой облик в скульптуре или... картине... и... сам подобреет...
  - Подожди, Санти, ты сказала, что там были злые духи... А что здесь? Здесь - не злые?
  - Нет... Здесь песик мог увидеть дух своего хозяина или еще какого близкого человека, потому что за этими воротами и начинается "дом для умерших", то есть, последнее их пристанище...
  - Ты хочешь сказать, что открытые ворота ведут на... кладбище?
  - Ну... если вы так именно и называете это место... - в ее словах я прочитала недовольство, видимо, такое слово ей совершенно не нравилось.
  И когда я спросила, почему же это не нравится, она ответила:
  - У вас людей хоронят, ну.. как бы - навсегда... а у нас - со скорбью и печалью оставляют здесь на какое-то время, чтобы потом снова радостно встретиться с ними...
  - Как это - "встретиться"? Да еще и радостно! На том свете, что ли? - Я не сдержалась и невольно взглянула в проем каменной решетки.
  Там опять был Малыш! Он торопливо семенил к большой дороге! А на ней... Двумя потоками не просто двигались автомобили, а - неслись с удвоенной скоростью, видимо, где-то впереди разгрузился трафик. Малыш присел на мокрый асфальт и терпеливо ждал момента, когда можно проскочить на ту сторону трассы. И опять перебежал! И опять пристально всматривался в черноту, что зияла за открытыми воротами, не смея приблизиться к ним и тем более - войти вовнутрь. Песик искал кого-то глазами! Но находил ли, если не выражал ни радости, ни скорби - одно только тяжелое ожидание, напряженно вздрагивающий хвост и поднятые кверху, прислушивающиеся к окружающим звукам, уши.
  
  Голос Санти вывел меня из забытья:
  - Почему же на том свете? На этом... - заметила она и опустила глаза в свою тарелку с жареным рисом и курицей. Кажется, я не заметила, когда официантка принесла это блюдо... Явно, что уже после моего песо...
  - На этом... - пронеслось над залом запоздалое эхо, отчего я вздрогнула. Эхо совпало с маленькой паузой между пронзительно-ритмичными песнями, и потому прозвучало особенно зловеще.
  - Для нас самая важная церемония - не похороны, как это называется у вас, а кремация, по-нашему, нгабен. И это - не просто процедура сожжения, нет... Пойми, Алена! Это - древний похоронный ритуал балийцев, позволяющий усопшему правильно покинуть этот мир и перейти в другую жизнь. Это о-о-чень важный момент, а потому и очень пышный, торжественный! И главное - он не грустный, а счастливый, ведь люди радуются, что душа близкого им человека вознесется туда...
  Санти подняла глаза к потолку, где медленно вращалась огромная люстра с десятками маленьких лампочек под матовым стеклом. "Может быть, и мы горим вот так, в одиночку бледно, а вместе - ярко? - подумала я. - Может быть, кто-то и наши судьбы вращает таким вот образом?"
  - Да, люди не плачут во время этого праздника, а радуются. Скорбить нельзя...
  - Нельзя... нельзя... - пронеслось опять по залу, будто прошелестели прошлогодние листья. Нет, скорее, пример неудачен - на Бали нет прошлогодних листьев, вечнозеленые деревья сбрасывают одежду постепенно, по нескольку листиков каждый день. А будет ли вчерашний лист шелестеть как прошлогодний? Странные мысли лезли мне в голову, и чтобы вернуть их в нужное русло, я тоже повторила:
  - Нельзя? А почему?
  - Да потому! - сказала Санти. - Потому что если будем скорбить, то душа почувствует это и не захочет улететь...
  Мне показалось, что на ее глазах что-то блеснуло. А может, это отсвет одной из вращающихся лампочек?
  
  - И на такой праздник приходит много людей? - высказала я предположение.
  - О! Еще сколько! Вся община, а то - и несколько общин, это зависит от популярности человека. Бывает - несколько сотен, а то и - десятков тысяч человек! И не только родственники, друзья, коллеги, но и музыканты, певцы, актеры... Считается, чем больше людей помолится за душу усопшего, тем счастливее будет он на том свете. Да, и еще... Бывает, тело плохо горит, а это значит, что на церемонию пришли не все родственники. Такого допустить нельзя... И тогда священник просит привести недостающих членов семьи...
  - Санти, я видела другие церемонии. Там столько реквизита задействовано...
  - О, да! - горячо поддержала она меня. - На кремации - тоже! Обязательно есть кремационная башня, по-нашему, баде. Ну, это такая высоченная, метров на двадцать, а то и больше, конструкция со ступеньками... Разукрашенная фигурами мифических животных. Кстати, тяжеленная! Башню для известного человека будут нести человек сто! Потом - гиганский бык, или кремационный саркофаг, мы его называем лембу. Тоже тяжеловесный... А сколько на кремации всяких мелочей: корзиночки приношений богам, ароматические палочки, национальные цветы - франжипани, как же без них... Без них нет ни одного праздника...
  - Подожди, Санти, ты сказала "саркофаг"? - невольно перебила я ее.
  - Да. А что здесь такого? Или ты думаешь, что трупик положат на "пьедестал почета" и просто подожгут? Нет! Это очень серьезная процедура. А черный бык - отличный "футляр" для покойника, особенно - не для самого "свежего", пролежавшего уже какое-то время под землей. Поджигают быка, и когда он вовсю разгорается, начинает полыхать и тело человека...
  - Так бык - это картонный муляж?
  На этот вопрос она отреагировала опять же активно:
  - Что ты, Алена! Это настоящая скульптура! Из дерева и ткани! Причем, настолько искусно выполненная, что отлично видны все его "примечательности", ну, понимаешь, какие, чтобы не перепутать, например, с коровой...
  
  Дождь не прекращался. Хотя немного и приутих. Казалось, что он бьет по земле уже не с таким, как раньше, остервенением, а просто выполняет свою повседневную работу. Мой взгляд рассеянно скользил по большому белому блюду с маленькой рыбкой Песо. Есть не хотелось даже ее. Сдерживала себя, чтобы не посмотреть на ту самую "черную бездну", возле которой сидел Малыш. Но - не смогла. Это место невероятным образом приковывало внимание, от него исходила какая-то притягательная сила... Как от магического шара или же пирамиды... А может быть, потому, что уже знаю, что именно находится за открытыми воротами? Клад-би-ще!
  Я перевела взгляд на противоположную сторону улицы и увидела ту же самую картину. Песик сидел в паре метров от открытых ворот, именно на том месте, где и до этого, и пристально вглядывался в темную бездну. Он вернулся! Казалось, вот сейчас, сейчас появится в этом черном проеме некто и ласково скажет: "Привет, Малыш! А вот и я. Прости, что так долго тебе пришлось меня ждать..." И тот взвизгнет от радости и завиляет хвостом! Но он сидел тихо, и его хвост не выражал никаких эмоций.
  - Санти, значит, для вас кладбище вроде вокзала? Перевалочный пункт, на котором один человек не засидится надолго, а другой застрянет на годы и даже десятки лет, пропуская другие поезда...
  Она молча кивнула и попыталась было нанизать на вилку листик салата, но тот выскользнул.
  - Увы... - тихо произнесла моя спутница и решительно зацепила кусочек курицы. - Кого-то готовят к кремации сразу же после смерти. Помещают в отдельную комнату, обрабатывают тело, ставят рядом еду: а вдруг усопший захочет есть? А кого-то оставляют в храме, пока готовится кремации. Ты ведь понимаешь, что не у всех людей есть деньги на столь пышную церемонию... Вот поэтому-то покойника и закапывают временно в землю. Не хоронят! Поняла? А временно прощаются с ним, чтобы накопить денег на кремацию или же дождаться такой церемонии среди более обеспеченных людей и пристроиться к ним. На это может уйти несколько лет и даже - вся жизнь. Так что...
  - Да, я поняла, Санти... Кремация - очень дорогая процедура. Ну, а с точки зрения вашей религии... она ведь тоже, наверно, имеет значение?
  - В балийской хинду кремация - это церемония очищения и возвращения вселенной пяти элементов...
  - Да, эти элементы я знаю!
  Мою реплику она проигнорировала, как будто бы вообще меня не услышала. И только, чуть прищурившись, одарила меня заговорщическим взглядом:
  - И какие же элементы?
  Ее вопрос прозвучал настолько сурово, словно учительница вызвала к доске ученика, заранее зная, что он не выучил урок. И сама же ответила:
  - Пять элементов, которые сформировались в теле человека на протяжении его жизни... Перечисляю для "просвещенных"...
  Последнее слово она произнесла с некоторой насмешкой, явно вкладывая в него обратный смысл:
  - Итак... земля, жидкость, свет, воздух и космос...
  Скорее всего, я несказанно удивилась и мои глаза опять расширились до размеров китайских фарфоровых чашек для чайной церемонии, но Санти уверенно, чеканя каждое слово, продолжила:
  - Земля, или твердая материя - это мясо, кости, зубы. Жидкость - это кровь, слезы, слюна, слизь. Свет - это аура и сияние глаз. Воздух - это дыхание и энергия. И, наконец, космос - это эфир, или абстрактные элементы человеческого тела... Поняла?
  Я молча кивнула.
  
  Потом мы вышли из ресторана и сели в машину. На улице было такое же скопление транспорта, это видела я боковым зрением, опасаясь наткнуться взглядом на Малыша. И все же не выдержала! Когда проехали перекресток, я оглянулась. Песик сидел, замерев по команде "смирно", и всматривался в "черную дыру", зияющую за распахнутыми воротами. Как в бездонную пропасть, как в бездну вечности, как в омут, затягивающий все живое!
  Он сидел на перекрестке двух миров. И не сводил глаз с дороги, ведущей в мир неизбежности, в мир существующий, хоть и невидимый глазу. Эта дорога - с односторонним движением! И знает ли кто, где пролегает путь, по которому можно вернуться назад?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"