Я вытер пот со лба. Поправил лямки рюкзака, которые изрядно врезались в плечи. Димка, должно быть, уже на орбите Леониды, а я до сих пор тащусь в эту глухомань. Угораздило же меня на Землю по распределению попасть! Только в Прикарпатье уже третьи сутки потерял, а к месту не прибыл. В этом заповеднике времени и сам экспонатом станешь. Нет, чтобы здесь работать, надо иметь определённый тип личности. Миросозерцательный. Не моё это, не моё.
После Марсианского этнографического коллегиума все рвались подальше от Солнечной системы. На курсе бытовало мнение, что найти перспективный для анализа материал можно только в чуждой тебе социокультурной среде - свежий взгляд и всё такое... Наверное, доля правды здесь есть. Я успокаивал себя, что в Карпатах можно не только проводить исследования в полевых условиях, но и погрузиться, так сказать, в жизнь предыдущих поколений, почувствовать дух ушедших веков и тому подобную лирику. Ерунда, конечно, хотя поначалу возбуждало неподдельный интерес. К исходу вторых суток мне уже расхотелось вживаться в образ диких предков, я мечтал о массажном кресле и об ионном душе. И чтобы физические нагрузки - исключительно по графику. Более того, при нынешнем техническом уровне развития и постоянном ускорении ритма жизни уныло плестись по едва намеченным тропинкам - непозволительное расточительство. Мне вспомнилось, как начсправки Храмцов просмотрел мой сопроводительный регистрационный код.
- Цюрупа Вячеслав Борисович... Этнограф? Хмм... Ну, до Львова вас подбросят, а там лучше сразу к администрации заповедника обратиться: может, бричку какую-то организуют, - он подмигнул с ухмылкой. Я шутку оценил, даже не предполагая, насколько маленькая доля шутки там скрыта.
Представитель администрации, добродушный усатый верзила, от души похлопал меня по плечу - я даже пошатнулся.
- Коня я тебе, конечно, не дам, и не проси. Как я понимаю, на своём Марсе сидеть в седле тебе не приходилось в принципе. Ну, вот воз какой-никакой попутный хоть к предгорью я тебе найду, - он задумался, - а дальше по навигатору, на своих двоих.
Просить коня, безусловно, я не собирался, но перспектива долгого перехода не вдохновляла. Я невольно вздохнул и получил ещё один - должно быть, ободряющий - удар.
- Считай за начальную земную физподготовку. А то вы, марсиане, с вашим недотяготением все какие-то мягкотелые, - губы представителя неодобрительно искривились.
Хозяин, меня подвозивший, выглядел эдаким пожилым крестьянином в своей средневековой линялой одежде и видавшем виды брыле. Кроме ладненько сложенных мешков на возе оказалась и вполне современная штукенция из стали и квазиземных сплавов никеля и молибдена. Дядька прикрыл её холстиной, по-хозяйски так, и в ответ на мой вопросительный взгляд объяснил:
- Надо мельницу усовершенствовать. Внучка на каникулы приедет, без энергетического запаса - никак.
Дорога поначалу была веселее, чем я предполагал. Фрол Васильевич, которого называли попросту Силычем, оказался вполне современным инженером малых энергетических систем. В Карпатском заповеднике он регулярно проводил отпуск, интересовался историей и местным народным творчеством. Ему просто здесь нравилось, он даже планировал через десяток-другой лет поселиться в одной из заповедных деревень и поменять специализацию на что-нибудь, как он выразился, "более заземлённое". Силыч был уверен, что наши предки могли выбрать совсем другой путь развития, ближе к леонидянскому. И теперь он занимался тем, что искал, как и когда мы так радикально поменяли наши изначальные установки. А конкретнее - следы древних контактов с внеземными цивилизациями. Я слушал его с неподдельным интересом. Хотя моя тема касалась космогонических мифов, некоторые идеи Силыча витали в воздухе. И даже когда наши дороги разошлись, а силуэт подвозившего меня транспорта скрылся за очередным горным отрогом, мысли всё так же продолжали двигаться в заданном направлении.
Я спускался вдоль реки. Силыч сказал, что таким образом просто невозможно промахнуться и обойти поселение стороной. Ближе к обеду я решил сделать привал и перекусить - мой попутчик настаивал, чтобы я принял от него в качестве угощения молоко местных буйволов и ароматный, испечённый в печи на дровах, хлеб. Спрятавшись в тени прибрежного кустарника, с удовольствием отметил, что не ел ничего вкуснее этого хлеба. Вот уж, действительно, ничто так не возбуждает аппетит, как хорошая физическая нагрузка.
Солнце палило нестерпимо, но от горной реки веяло прохладой. Некоторое время я просто лежал, запоминая ощущения, которые ещё совсем недавно мне были незнакомы. Земля - уютная планета... домашняя... безопасная... Как только я об этом подумал, невдалеке послышался подозрительный треск и утробное порыкивание. Волосы на затылке невольно зашевелились, мышцы сковал испуг. Сквозь полуприкрытые веки я увидел медведя, который уверенно направлялся к реке - должно быть, чуть ниже по течению имелся спуск к руслу. Лесной великан приостановился, поднялся на задние лапы и начал приближаться ко мне.
Я попытался вспомнить, что же я знаю о медведях. В голове вертелось только одно: самые страшные хищники в этих широтах. Всеядны, умеют всё - бегать, плавать, лазить по деревьям. Нигде от них не скроешься! Пока я в оцепенении подсчитывал шансы остаться живым после падения в речное ущелье, - летать ведь мишки не умели, а я мог бы попробовать - послышались глухие удары. Когда медведь был совсем рядом, в каких-то десяти-двадцати метрах, из-за густого кустарника выскочил всадник. В первый момент мне показалось, что ожила какая-то древняя картина. Парень в простой холщёвой одежде бросил поводья, прямо на ходу вскинул короткий лук и пустил стрелу в зверя. Тот присел и через несколько секунд завалился на бок.
- Ты его убил? - спросил я первым делом, когда всадник подъехал ближе и спешился. Он оказался совсем ещё ребёнком, не старше четырнадцати. Крепкая поджарая лошадка тыкалась розовыми губами в его плечо, навязчиво толкала в спину.
- Это всего лишь капсула со снотворным. Меня зовут Антей.
Я представился в ответ.
- Собственно, я выехал тебе навстречу. Как вижу, не зря.
Я поблагодарил его за спасение, параллельно выпытывая, что в таких случаях делать. На что получил вполне логичный ответ: не попадать. А ещё, никогда не пробовать прыгать вниз, если не знаешь, что там. Надёжнее всего - притвориться мёртвым: падаль медведи не едят. Мы поравнялись с телом животного. Антей передал мне повод и осмотрел зверя. Поднял стрелу, и мы отправились дальше.
В посёлке было тихо. Парень повернул в первый же двор и, расседлав лошадку, оставил её пастись у дороги.
- Хозяйка, принимай гостей! - крикнул в дверях. Оттуда выскочила девушка, пухленькая, с выразительными глазами чайного цвета и курчавыми каштановыми волосами, заплетенными в нетугую косу. Она, как и мой спутник, смахивала на сказочную героиню. Была в них с Антеем какая-то неуловимая схожесть. Дом внутри оказался не столь древним, как выглядел снаружи: я принял ионный душ и обосновался в предложенной комнате. В обстановке старинные элементы интерьера уживались с вполне современными. Ментограф на резной полке соседствовал с бумажными фолиантами (я даже полистал, убеждаясь, не бутафория ли это - такое я видел только в музее), не вызывая особого диссонанса.
Девушку звали Стелла. Она практически всё время жила в заповеднике, хотя и училась дистанционно в одном из университетов Земли на факультете теоретической астрофизики. Как раз в этом году она должна была защищаться. Антей оказался её младшим братом.
- Ради него я до сих пор живу в карпатской идиллии, вместо того, чтобы проверять свои теории на практике, - с шутливым укором Стелла потрепала густые волосы брата, когда обед уже закончился, и поначалу официальный сухой разговор перетёк в неспешную личную беседу.
Она рассказала, что это поселение - лишь часть тренировочного комплекса КОМКОНа. Здесь проходят подготовку прогрессоры, которые впоследствии работают на планетах, близких по уровню развития цивилизации к эпохе неолита или примитивных культур. А чуть позже, когда Антей ушёл, добавила:
- Мой брат тоже втайне мечтает стать прогрессором, хотя и знает, что это нереально: из-за синдрома АРГ ему никогда не покинуть Землю. А ещё он очень чувствителен к перепадам давления, поэтому горные вершины и океанские глубины ему тоже недоступны. Вдвойне тяжело от того, что я собираюсь улетать, и, быть может, мы никогда больше не встретимся.
Вечером я пересёкся с начгруппы археологов, которые изучали недавно открытый комплекс пещер с петроглифами эпохи Великого переселения, а может и более ранними, как неолитическое становище в километре от них. Лев Александрович объяснил мне, что рисунки на стенах касаются именно моей тематики. По крайней мере, некоторые изображения они идентифицировали. Мировое Древо, Предвечное Яйцо и другая символика объединялась в причудливый ансамбль со спиралями, эллипсами, многолучевыми звёздами, заставив археологов задуматься. Особенно странным показалось изображение звезды, обращённой внутрь себя. Я усмехнулся:
- Это как?
Он включил невнятную видеозапись. Из-за плохого освещения и сложно было охватить панораму целиком, но рисунки на стенах угадывались. Непонятные помехи постоянно искажали изображение. Я невольно поморщился.
- Да и вправду, зачем это? Завтра вы сами всё увидите, - убеждённо сказал Лев Александрович.
Наутро он поднял меня, едва только далёкие вершины осветились первыми лучами. Антей оседлал лошадей и вызвался сопровождать нас до лагеря группы. Мой новоиспечённый начальник не возражал. Лошади вереницей тащились по каменистому спуску. Лев Александрович рассказывал истории из археологической практики, иногда забавные, иногда жутко таинственные, полные призраков и древних пророчеств. Я поддакивал с нарочитой серьёзностью, которая никак не вязалась с моими ироничными репликами, впрочем, иногда нервно похихикивая. Антей был молчалив - ему пока не приходилось ездить этим маршрутом. Он вёл себя беспокойно, хоть и не мог разобраться, почему.
В лагере что-то оживлённо обсуждали. Оказалось, как минимум, треть группы не выспалась из-за тревожных сновидений. В пещеру идти они категорически отказывались, их не способны были подстегнуть даже насмешки коллег. Я же, напротив, хотел приступить к осмотру как можно быстрее, поэтому едва дождался окончания завтрака. Антей упросил начгруппы взять его с собой.
В пещере чувствовалась сырость и затхлость. Да и пещерой-то это каменное изваяние было сложно назвать. Узкие проходы между валунов, накрытые громадными мегалитами, напомнили мне виденную на уроках Каменную Могилу. Эти бескиды, как на местный манер их называл Лев Александрович, были разрисованы чёрным, красным, расчерчены неглубокими борозенками. Многие символы читались сразу, некоторые - удивляли. Безусловно, на изучение требовалось время, но почему-то мне казалось, что это всё сделано в один определённый отрезок времени, а не на протяжении какого-то периода, как в Каменной Могиле. Если её надписи - это объявления и заметки, то местные петроглифы - рассказ, или даже повесть. Мысль мне понравилась, и дальше я решил ментограф не выключать.
- Пещеры эти обнаружили не так давно, - рассказывал Лев Александрович. - Несколько веков назад здесь поблизости был цеолитовый карьер. Его разработка велась при помощи варварского метода - взрывов. Вполне вероятно, что тогда и открылась одна из пещер. Только в те времена люди не очень-то стремились сюда с исследованиями. Место обросло легендами и жуткими историями, а после землетрясения в девяносто восьмом о ней и думать забыли. В прошлом году случился атипичный оползень, он-то и привлёк сюда учёных геологов и гидрографов. Подозревали, что найдут геотермальные новообразования, а открыли всё это.
Он осветил стены и потолок самой просторной галереи из всех, которые попадались нам в пути.
- А вот, кстати, и обращённая внутрь звезда, - Свет вырвал из темноты рисунок восьмиконечной фигуры. Чёрточки, направленные от её края к центру, должно быть, и навели археологов на такую мысль.
- Интересно... - Я начал разглядывать стены дальше. Угадывались человеческие фигурки, перечёркнутый крестом круг, волнистые линии - должно быть, означающие воду. Каменный выступ мешал подсветить и увидеть дальше.
- Антей! - негромко позвал я, собираясь просить помощи. Ответа не было.
Начгруппы забеспокоился. Галереи, которые мы оставили позади, не имели скрытых коридоров, только тупики. Но всегда существовала вероятность кое-что упустить. Мы возвращались, осматривая все углы и закоулки, негромко звали и прислушивались: а вдруг он провалился в какую-нибудь малозаметную расщелину? Вот и разобранный завал - за ним выход. Лев Александрович собирался повернуть назад и обыскать каждый сантиметр грунта.
- Вот только доведу вас до выхода, - сказал он и споткнулся о лежащее тело. Антей был без сознания.
Я не на шутку испугался. В полном безмолвии мы вынесли парня на воздух. Лев Александрович сразу вызвал подмогу - у входа нас уже ждали.
Возвращались мы другой дорогой. Антей молчал, изредка просил ехать быстрее, жаловался на головокружение. Потом попросил сделать привал у реки, чтобы окунуться. Солнце жгло немилосердно, поэтому мы с Львом Александровичем не возражали. Течение здесь было довольно сильное, хоть река и находилась в долине. Я разулся и прошёлся по приятному тёплому песочку, но как только вошёл в воду, ступни едва не свело судорогой от холода. Мои спутники вошли глубже и окунулись, весело крича и отфыркиваясь. Я почувствовал облегчение, когда увидел, что паренька отпустило. Он сложил руки в замок и окатил меня водой с ног до головы. После такого душа жара больше не пугала.
Стелла встретила нас нарочито весело. Болтала о чём-то без умолку, смеялась, рассказывала, как соседская буйволица убежала с пастбища и пришла домой, по дороге ощипав соседский горошек. Только однажды я поймал её тревожный и полный ужаса взгляд. Я понял: она знает, что в пещерах что-то случилось. Она очень боится за брата. Именно поэтому начгруппы предпочёл довести нас до границы посёлка и вернуться в лагерь - он не хотел лишних расспросов.
- А завтра, - полушутя-полусерьёзно сказала Стелла после ужина, - я поеду с вами. Мне тоже не терпится взглянуть на эти таинственные пещеры.
Вечерело. Я решил пройтись вокруг посёлка и обдумать события сегодняшнего дня. Что именно прячется за петроглифами? Почему посещение пещеры так отразилось на самочувствии Антея? Нужна ли ему эта поездка вообще?
Стелла не давала мне покоя. Всё время видел перед глазами её полный горечи взгляд. Чтобы хоть как-то отвлечься, я включил ментограф и начал вспоминать последовательность пещерных рисунков. Спирали, люди, круги, звёзды... Всё это казалось какой-то раскадровкой истории. Звезда, обращённая внутрь, люди, поток... Так, здесь мы обнаружили, что Антей пропал. Я проскочил немного, убирая поиски. Внезапно экран вспыхнул, я увидел светлый, яркий песок. На грунт упали зёрна.
- Лучше включи его на запись, - услышал я за спиной голос Стеллы.
- Я всё равно не могу сосредоточиться. Боюсь, что зря меня сюда прислали.
- Тебе ведь мифы нужны? Так бери их, они везде. Думаю, те, кто принёс сюда жизнь, зашифровали в иносказаниях историю возникновения мира. Мифы - универсальные ключики к пониманию. Только вспомни: "Вот вышел сеятель сеять. Когда он сеял, то иное семя упало при дороге и было потоптано, и птицы поклевали его. Иное же семя упало на каменистое место, где было мало земли; оно взошло, но скоро засохло, потому что не имело корня и влаги. Иное упало в терние (дикая, сорная трава), и терние заглушило его. Иное же упало в хорошую добрую землю, оно выросло и принесло обильный плод". Не о семенах ли жизни эта притча?
Я задумался. В принципе, я всегда склонялся к тому, что в мифах есть рациональное зерно. Осталось только определить, где же оно таится. Стелла тем временем продолжала:
- Знаешь, у меня есть теория, что космические чёрные дыры - это и есть те лунки, через которые Сеятели или Садовники когда-то давно посеяли жизнь во Вселенной.
Она говорила и говорила - красиво, образно, витиевато. Если бы я не узнал раньше, что она занимается астрофизикой, я бы подумал, что она имеет отношение к литературе, а скорее даже к поэзии. Её слова вдохновляли, вели за собой, даже если предполагалась дорога в один конец. Я твёрдо решил, что куда бы Стелла ни планировала отправиться, я обязательно буду рядом. Я сосредоточился на её словах.
- Хороший хозяин не бросит сад на произвол судьбы, он будет поливать деревья, чистить, следить, как дерево растёт, развивается, плодоносит ли... Думаю, есть ещё и маленькие чёрные дыры, порталы планетарного масштаба. Вернее, были. Они, словно следы на песке, ещё некоторое время видны позади идущему, но уже вряд ли способны помочь ему ступать след в след. Я ищу кое-что более основательное.
На следующий день мы отправились к пещерам втроём со Стеллой. Не доверяя приборам, она взяла листы и карандаши. Антей настаивал, чтобы мы поехали тем же маршрутом, которым вчера возвращались - быть может, он что-то чувствовал? Я как-то интуитивно понимал, что чутьё у паренька звериное. В лагере нас уже ждали. Лев Александрович согласился взять нас со Стеллой, но её брату категорически запретил даже приближаться ко входу. Ещё вчера они произвели замеры и зафиксировали аномальную гравитационную зону.
- Быть может, это и есть один из "следов на песке", о которых ты говорила? - прошептал я Стелле, когда мы вошли.
- Возможно.
Девушка попросила провести их, прежде всего, в последнюю галерею. Не теряя времени на поверхностный обзор, она сразу взялась копировать петроглифы, начиная со звезды, обращённой внутрь. Быстрыми точными росчерками Стелла делала наброски в альбоме специальными флуоресцентными карандашами. Я восхитился её мастерством, ведь она рисовала практически вслепую! Мы с начгруппы молчали, только изредка манипулировали фонариками, как того просила наша спутница. На каждой картинке она маркировала условное её расположение на стене и своде. Когда рисунки галереи были скопированы, Стелла расчертила условную сетку и засмеялась.
- Слава, так это же карта, звёздная карта! Смотри...
Мне послышался далёкий приглушенный крик. Стелла затихла, но звук больше не повторялся.
- Мне показалось, что это голос Антея, - озвучил Лев Александрович наши опасения. Стелла решительно закрыла альбом. Я ещё раз посветил на стены и свод, убеждаясь, что мы ничего не упустили. В следующей галерее девушка так же всё зарисовала. Мы увлечённо наблюдали за ней.
- Уходите, - со стороны выхода послышался еле слышный стон.
Я рефлекторно перевёл луч в направлении звука. Антей стоял в проходе, едва держась на ногах. Чувствовалось, что он превозмогает себя, своё тело, и это стоит ему нечеловеческих усилий. Не медля ни секунды, Лев Александрович подскочил к парню и удержал его от падения.
- Уходите! - крикнул он нам со Стеллой, пропуская нас вперёд. Я схватил девушку за руку и повлёк к выходу. И тут тряхнуло.
Пещера устояла, хотя из расщелин полетели мелкие камешки. Я бежал, не оборачиваясь, думая только об одном: лишь бы не выпустить руку Стеллы. Она всё время порывалась выдернуть руку из моей и истерично кричала, что должна помочь брату. Я пытался говорить какие-то успокаивающие слова, красивые глупости, всё, что только взбрело в голову. Ведь больше всего на свете я боялся, что она не услышит звука шагов Льва Александровича и освободит-таки свою ладонь из моей.
- Смотри на меня! Смотри на меня! - дико кричал я, минуя последний поворот перед выходом. Я выскочил наружу, дёрнул её за руку и отшвырнул подальше от входа. Последнее, что я увидел - нереально медленные, размеренные взмахи альбома, на титульном листе которого красовалось витиеватое "Йормала".