С календаря на стене Руте бессмысленно улыбался младенец в синей вязаной шапочке. До рвоты приторная, раздражающая картинка. Сорвать бы ее, скомкать и выбросить, но Рута сдерживалась. Не хотелось ссоры, да и глупый это был бы поступок, если по-честному. К тому же, на стене сразу оказался бы другой календарь, и фотография на нем могла быть еще хуже.
Намного хуже.
Ее свекровь была одержима календарями. Они висели в каждой из трех комнат, на кухне, в прихожей, даже на двери туалета. Абсолютно безобидное хобби, и Рута была вовсе не против. Вот только она предпочла бы нейтральные иллюстрации - цветы, пейзажи, архитектуру. Но свекровь обожала умильные фотографии - зевающих щенков, котят с бантиками, деток. Особенно деток. Спящих, показывающих язык, чмокающих друг друга в щечки... Рута вообще-то любила детей, но от одного взгляда на подобное можно было заработать диабет. Вдобавок, в том, что календарь с младенцем поселился именно в их спальне, ей постоянно виделся невысказанный упрек: вы столько лет женаты - и где результат? Впрочем, здесь она могла быть несправедлива. Свекровь прекрасно знала, что дело не в нежелании.
Рядом с календарем висела газетная вырезка: пара столбцов текста и фотография парня в полицейской форме, очень похожего на мужа Руты, только помоложе. Он тоже улыбался, но на него смотреть было приятно. Мешала лишь траурная рамка, по соседству с грудничком в шапочке выглядевшая особенно дико.
"...при исполнении служебных обязанностей..."
Рута вздохнула, отбросила одеяло. Выглянула в окно: снег так и не выпал, редкие прохожие обреченно месили ногами слякоть. И не скажешь, что уже двадцать девятое декабря. Зима выдалась на редкость дурацкой и мрачной. Как и весь год.
Она подошла к шкафу, открыла дверцу и потянулась за халатом, но остановилась. На верхней полке стояло что-то, чего там быть не могло. Что-то до ужаса знакомое, хотя Рута никогда не видела его вживую.
Черный ящик.
Она боязливо коснулась его пальцами: настоящий. Не видение. Приподнялась на цыпочки и сняла ящик с полки. Он оказался совсем не тяжелым, хотя и был размером с небольшую микроволновку. Крышка откинулась легко, и внутри оказалось именно то, что Рута ожидала - и побаивалась - увидеть. Листок бумаги с ее именем.
- Руточка! - послышалось из прихожей. - Ты проснулась?
Рута вздрогнула и попыталась спрятать ящик обратно в шкаф, но не успела. Дверь открылась, и в комнату, вытирая руки передником, вошла свекровь.
- Завтрак готов! - провозгласила она. - Иди кушай, а я схожу прогуляюсь, поболтаю с...
Глаза ее сфокусировались на Черном ящике, и свекровь отшатнулась.
- Ой... - сказала она. - Рута, это же... Это же...
В голосе ее смешивались недоверие, испуг - и восторг.
***
На самом деле он не совсем черный. Скорее темно-серый: сквозь тонкий слой краски просвечивает фанера. Но название закрепилось все равно. В таких вещах важна не точность, но звучность. А "Серый ящик" - не звучит. И даже "Ящик цвета мокрого асфальта" - не очень.
По стенкам его разбросаны блестящие наклейки - желтые и розовые звездочки, голубые снежинки. Крышку украшает пышный подарочный бант. Внутри ящик выстлан травяного цвета бархатом. К одной из стенок небрежно приколот листок с правилами использования.
Кроме этого листка, в Черном ящике ничего нет.
***
Яичницу Рута в итоге выбросила. Ее немножко лихорадило, и еда не лезла в горло. Зато безумно хотелось пить, и она залила в себя три чашки кофе.
Из окна был виден двор и столпившиеся около подъезда пенсионерки. В центре их кружка стояла Рутина свекровь, размахивала руками и что-то взволнованно говорила.
Разболтала. Ну конечно. Рута прокляла свою нерасторопность. Никому нельзя было показывать ящик. А теперь... Еще пара часов - и весь город будет в курсе. А потом и вся страна.
Она налила себе еще кофе и снова повернулась к окну. Свекровь теперь молчала, зато все ее подруги говорили разом. Эти ей насоветуют.
Позвонить мужу, подумала Рута. Ну почему я не могу позвонить мужу?
***
Вот что написано на листке, который можно найти внутри Черного ящика:
"Поздравляем, (здесь неровным полудетским почерком вписано имя нового обладателя)!
Сегодня 29 декабря, и вы только что получили главный новогодний подарок в своей жизни. На ближайшие три дня этот ящик ваш и только ваш. Не спешите заполнить его домашней мелочевкой. Он может изменить вашу судьбу.
ПРАВИЛА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ:
1. Использовать ящик может только его обладатель, (снова имя нового обладателя, вписанное от руки). Ящик нельзя выбросить. Ящик нельзя подарить или продать. Для любого другого человека он бесполезен.
2. Обладатель ящика может положить в него 1 (одну) вещь, прямо или символически связанную с тем, что причиняет обладателю горе/боль/иные неприятные эмоции.
3. Поместив вещь в ящик, обладатель должен захлопнуть крышку. ВАЖНО! Как только крышка захлопнулась, открыть ее снова невозможно.
4. Закрытый ящик требуется поместить под новогоднюю елку. Сделать это следует до 23:59 31 декабря нынешнего года. При отсутствии елки допускается любое другое место хранения. ВАЖНО! Не касайтесь ящика в момент наступления полуночи!
Новогодняя ночь - время чудес и обновления. Ровно в полночь старый год уходит в прошлое. Вместе с ним останутся в прошлом и этот ящик, и то, что причиняло вам страдания. Не упустите свой шанс!"
Разумеется, этот текст абсурден и поверить ему невозможно.
Разумеется, в нем говорится чистая правда.
***
- Я дура, да?
Свекровь стояла в прихожей, мяла в руках меховую шапку и заискивающе смотрела на Руту.
- Я дура. Сама знаешь, у меня язык быстрее мозгов работает. А тут такая штука... Ящик...
Рута небрежно махнула рукой. Обычно этого хватало, но сейчас свекровь не успокоилась. Кажется, ее колотила мелкая дрожь.
Она боится меня, подумала Рута. Она в самом деле меня боится! С чего бы? Боги, неужели можно подумать, что я запихну в ящик чью-то фотографию, пусть даже у человека не язык, а помело! Мы несколько лет прожили вместе, она должна бы меня уже неплохо знать!
"Вот только, - мелькнуло у нее в голове, - тебя же нельзя по-настоящему хорошо узнать, правда? Для этого есть... препятствия".
Рута задохнулась от внезапно прилившей ярости. Свекровь втянула голову в плечи и стала похожа на престарелую сову. Руте пришлось подойти к ней, обнять и примиряюще погладить по спине.
- Не сердишься, да? - Заискивающий тон никуда не делся, но голос свекрови стал куда спокойнее. - А все равно я дура. Слушай, надо же... надо Лёну позвонить, да?
Рута кивнула. Свекровь отбросила шапку и заторопилась к телефону - в ее комнате до сих пор стоял старый, с трубкой на проводе, а пользоваться новым она так и не научилась. Говорила, что путается в кнопках, хотя ее сыновья, Лён и Лавр, подозревали, что мать просто не хочет выбрасывать привычный древний аппарат.
Рута прислушалась к нервному чириканью свекрови, но не смогла разобрать ни слова. Да это было и не важно, главное, чтобы муж разобрал. Хорошо бы ему удалось сегодня отпроситься. Вечер никогда не казался ей таким далеким.
Звонок. Рута вздрогнула и машинально, не успев себя остановить, открыла дверь. На площадке никого не было, только внизу чьи-то каблуки выбивали дробь по ступенькам.
У самого порога на коврике лежал конверт. Рута очень не хотела его поднимать, она уже знала, что найдет внутри. Но все же подняла. По-другому было нельзя.
- Руточка, кто там? - свекровь заглянула в прихожую, увидела конверт и со злостью ударила себя по лбу. - Дура, как есть дура. Вот кто меня пытал, а? И как они быстро, ведь и часа не прошло.
Действительно, подумала Рута, ведь и часа не прошло.
***
Впервые Черный ящик появился восемь лет назад, в квартире пожилой, очень близорукой женщины. Конечно же, она сочла это идиотским розыгрышем, но выбрасывать нежданный подарок не стала. А за полчаса до нового года, посмеиваясь над собственной глупостью, положила внутрь свои очки.
До самой полуночи ящик простоял под ее скромно украшенной елочкой. А когда с улицы донеслись радостные крики и хлопки фейерверков, его там уже не было. Женщина, привычно щурясь, осмотрела всю комнату, а потом поняла, что щуриться ей не надо - она и так прекрасно видит.
Такая вот история. Как о ней узнали все остальные люди? О, это самое интересное. Все это показали по телевизору на следующий же день - странный, плохо смонтированный короткометражный фильм, снятый как будто десятком скрытых камер. Он прошел по всем каналам одновременно, разрывая надвое праздничные концерты и прочую новогоднюю шелуху. Кое-кто немало удивился, узнав в героине фильма свою соседку. Но еще больше этих людей поразило то, что в фильме у нее на носу были очки с толстенными стеклами, хотя пожилая дама всегда хвалилась острейшим зрением.
На все расспросы она отвечала, что никакого ящика никогда не находила.
***
В конверте были фотографии. Счастливая девочка в цветастом платьице. Она же, чуть старше, верхом на лошади. И она же, исхудавшая, на больничной постели.
К фотографиям прилагалась история болезни. И записка с одним словом: "Пожалуйста".
Свекровь немедленно прослезилась и захлюпала носом.
- Вот же сволочи, - прогнусавила она. - И жалко их, и придушить хочется. Хоть бы в глаза посмотрели, прежде чем просить. А девчоночка хорошенькая...
Рута отобрала у нее фотографии, сложила обратно в конверт и бросила его на книжную полку. Почему я, подумала она. Почему именно я? Боги, это же только первый конверт. Их будет больше. И даже если я решу помочь кому-то, остальные меня возненавидят.
Она посмотрела на стоящий посреди комнаты Черный ящик. Хотелось откопать в кладовке топор и разнести чертову коробку в мелкую труху, но это было бесполезно. Кое-кто из прежних обладателей уже пытался это сделать. Обломки никуда не исчезали, но неподалеку сразу же обнаруживался новый ящик.
Опять звонок, на этот раз телефонный. Свекровь метнулась в свою комнату, схватила трубку:
- Алло. Что? Нет, она не может подойти к телефону. Нет, и не сможет. А если вы спрашиваете, почему, значит, вам и не надо сюда звонить. Да засуньте свои деньги... До свидания.
Свекровь вернулась к Руте, мрачно осмотрела комнату, и вдруг сказала:
- Покажи-ка мне еще раз, как этой новой трубкой пользоваться. Там хоть видно, кто звонит.
***
В третьем явлении ящика ничего запоминающегося не было. Однако фильм о нем неожиданно продолжился еще одним сюжетом.
Некий мужчина, из тех домашних тиранов, что выплескивают на жен все то, что не способны высказать начальству, решил сыграть злую шутку. Сколотил из фанеры ящик, выкрасил в черный цвет, распечатал и положил внутрь разошедшиеся по сети "Правила использования". Обладательницей ящика распечатка называла его супругу.
Неизвестно, чего он хотел добиться своим розыгрышем. Но спросить уже некого, потому что в поддельном ящике оказалась половинка свадебной фотографии, и ровно в полночь он растворился в неизвестности, прихватив с собой и мужа-шутника.
Лицо женщины в этом сюжете скрывала мешанина пикселей. Лицо мужчины было прекрасно видно - но кто мог узнать его в мире, где он никогда не существовал?
***
- О, - сказал пьяный. - Кр-рсавица. Кр-р-рсавица с ящиком.
А ведь Лён говорил ей, что съездит в магазин один. Фотография Руты уже мелькнула в новостях. Теперь каждый мог ее узнать, каждый мог наброситься со своей - самой важной в мире! - просьбой. Но как отпустить в магазин человека, который не в состоянии отличить курицу от индейки?
И вот теперь Лён вместе с тележкой свернул куда-то не в тот проход, а дорогу Руте загородил воняющий спиртом и потом мужик.
- А скажи мне, кр-р-рсавица... П-пчему ты на звонки не отвечаешь? Тебе люди звонят. Проблемы у людей. А ты не отвечаешь. Почему?
Рута попятилась, но пьяный с неожиданной прытью рванулся к ней и ухватил за руку.
- Нет, ты ответь. Ч-чего молчишь? Гордая? Ничего, сейчас заговоришь...
Тяжелая ладонь легла мужику на загривок и нежно, почти незаметно сжала. Пьяный взвизгнул, дернулся, но Лён держал крепко.
- Она немая, - шепнул он в налившееся кровью ухо мужика. - Немая, понял? Хочешь на собственном опыте узнать, каково это? Могу устроить.
Пьяный снова взвизгнул, мелко-мелко замотал головой, и Лён брезгливо оттолкнул его в сторону. Подошел к Руте, обнял.
- Прости меня. На секунду задумался - и не уследил. Пойдем отсюда. На кассу - и домой. А там я сразу полковнику позвоню.
***
Пятым обладателем ящика стал подросток, только что осознавший врожденную и неизлечимую порочность человека как вида. Появление в своей комнате легендарной уже черной коробки он воспринял как знак свыше.
У него дома как раз отыскался глобус, идеально поместившийся в Черный ящик. Новогоднюю ночь подросток встречал с восторгом, ощущая себя Судией, карающим человечество за его многочисленные грехи.
Однако новый год наступил, а планета продолжала существовать. Просто оказалось, что в одной ничем не примечательной квартире никогда не было глобуса.
***
По телевизору шла война. Уже три месяца, с тех пор, как правительство ввязалось в посторонний конфликт, там как будто показывали только ее, или разговоры о ее крайней необходимости. В последнюю пару недель военные репортажи перемежались жизнерадостными новогодними заставками, и анимированные елочные шары казались полными крови.
Лён, как и обещал, говорил по телефону с полковником, еще недавно - начальником его брата.
- Конечно, - сказал полковник. - Конечно, у меня есть знакомые ребята, которые могут вас посторожить. Что-то на вас в этом году все валится. С Лавром эта беда, с Рутиной работой, теперь ящик...
- А говорят, - хмыкнул Лён, - что ящик - это самый главный подарок.
- Ящик-то, может, и подарок, а вот то, что к нему прилагается... Рута как?
- Молодцом.
- Хорошо. Слушайте, давайте мы к вам снова на Новый год придем? Все равно не знаем, что делать, а так и вам веселее будет.
Лён вопросительно посмотрел на Руту. Она, в общем-то, не горела желанием снова встречать Новый год с семьей полковника. Хватило и прошлого. Тогда их пригласил Лавр. Сам полковник оказался отличным собеседником, а вот жена его просидела всю ночь с кислой миной и постоянно одергивала мужа. Их сынок и вовсе закатил истерику, обнаружив, что ему подарили какую-то не ту игровую приставку, и не успокоился, пока не получил затрещину от отца. Но все-таки Рута согласно кивнула. Чем больше людей будет рядом, тем лучше.
- Давайте, - сказал Лён. - Будем ждать.
- Ну и отлично. Ребятам я сейчас позвоню, они скоро подъедут. Никого не пропустят, будь спок. Давай, до завтра.
Лён выключил телефон и сел рядом с Рутой. Она прижалась к нему теснее, положила голову на плечо.
- Никого не слушай, - тихо сказал он. - Никого. Сделай только то, чего хочешь сама. Никто не имеет права вешать на тебя свои беды. Видят боги, у тебя собственных достаточно. Только подумай, у тебя может появиться голос. Или... впрочем, нет. Это мои желания. Меня тоже не слушай. Только если ты хочешь того же.
Кто-то снова барабанил в дверь.
***
Трое из обладателей ящика не сумели его утаить, и на их головы посыпались бесчисленные просьбы, предложения, требования, угрозы. Двое сдались (один - предварительно попытавшись уничтожить ящик). Один - нет. На всех троих, когда их истории показали по телевизору, обрушился совершенно одинаковый вал ненависти. Поддавшихся ненавидели за то, что они сделали неверный выбор, не поддавшегося - за черствость.
Еще один человек продал место в ящике на интернет-аукционе. Получил двадцать миллионов от какого-то толстосума, страдавшего от неназванной болезни. Правда, в итоге оказалось, что толстосум ничем никогда не болел, а значит, и никаких денег не платил. Кажется, ящик обладал своеобразным чувством юмора - и справедливости.
***
Тридцать первое декабря.
Ящик все еще был пуст. Рута сидела рядом с ним, перебирала фотографии - те, что успели дойти до нее прежде, чем "ребята" полковника перекрыли людям доступ к их почтовому ящику. Дети, старики, молодые девушки и парни. Болезни, травмы, просто невыносимые жизненные обстоятельства. Все степени отчаяния. Слезные просьбы и откровенный шантаж.
Лён говорил никого не слушать, но она не могла. И сделать выбор не могла тоже.
Где-то сбоку бубнил телевизор, решивший ради праздника забыть о войне - но каждой натужной шуткой, каждой навязшей в зубах комедией напоминавший о ней.
Со стены приветливо улыбался мертвый Лавр. И Рута не могла не замечать, как суетящаяся свекровь время от времени украдкой бросает на фотографию взгляд.
***
Никто так и не смог понять, откуда берется ящик и куда он исчезает.
Никто так и не смог понять, как попадают на телевидение фильмы о его хозяевах.
На самом деле никто и не хочет этого знать.
Но почти все втайне мечтают, что в следующем году повезет им.
***
23:52.
Стол уже накрыт, хозяева и гости заняли места. Все молчат. Все смотрят в одну точку.
Ящик пуст. Рута все еще сидит рядом с ним. Когда с ней пытаются заговорить, она лишь прикладывает палец к губам.
На экране появляется довольное лицо президента. Он говорит красивые, гладкие, придуманные слова. Что-то о будущем, о счастье, об отважных солдатах, которые прямо сейчас...
- Выключи ты его, - говорит Лён матери.
И в этот момент Рута поднимается с пола. Бросается в спальню. Сдирает со стены календарь, сминает довольного младенца, а вместе с ним - весь этот осточертевший год с его войной, смертями, бедами, бесснежной зимой и треклятым Черным ящиком.
Забрасывает получившийся комок в жадно разверстую зеленую пасть. Захлопывает крышку.
Пытается поднять ящик, но тот внезапно наливается тяжестью, и Рута едва может оторвать его от пола. Лён и полковник наперегонки бросаются к ней на помощь.
Ящик занимает свое место у елки.
Бьют часы.
***
Под елкой ничего не было, кроме горки подарков, дожидавшихся полуночи. Да и что еще могло там быть?
- Рута? - окликнул ее Лавр. - Эй, ты куда смотришь? С Новым годом!
Она повернулась обратно к столу и смущенно улыбнулась.
Почему-то ей было легко.
- Подарки! - завопил полковничий сын и бросился к елке прежде, чем родители успели его удержать. Нашел коробку со своим именем, сорвал упаковочную бумагу...
Не та, вдруг подумала Рута. Там не та приставка. Сейчас начнутся вопли.
Сын полковника недоуменно посмотрел на коробку, разочарованно скривился - и вдруг замер, будто вспомнил о чем-то.
- Спасибо, - выдавил он и полез неловко обниматься с родителями.
Хороший мальчишка. Почему она ожидала от него скандала?
Рута поднялась из-за стола и прошла в спальню. Свой подарок Лёну она спрятала там, а не под елкой. Заранее содрогаясь, взглянула на стену: последние полчаса старого года свекровь провела, методично заменяя все старые календари новыми, и Рута боялась увидеть то, с чем им придется сосуществовать ближайшие двенадцать месяцев. Отчего-то она была уверена, что на календаре окажется до омерзения жизнерадостный младенец в синей шапочке. Однако Лён, похоже, провел-таки с матерью разъяснительную беседу - никакого младенца там не было, а был горный пейзаж: вершины в снежно-белых судейских париках и прозрачная синева неба, за которой как-то особенно явно ощущалась бесконечность вселенной. Рута замерла, очарованная.
- Эй! - крикнул из соседней комнаты Лён. - Ты решила стать отшельницей? Тогда я доедаю твой салат!
Она встряхнулась, заглянула под кровать и вытащила оттуда коробку с подарком. Перед тем как выйти из комнаты, провела пальцами по глянцевой поверхности календаря. Горы дышали морозным спокойствием.