"Все равно, что ими двигало! Человек может орать от ужаса, но делать свое дело!" - Игрис Трихвоста.
Он кричит, широко раззявливая окровавленный рот. Я стою рядом, слегка морщась от его воплей, потом снова дёргаю "нить". Он берёт молоток и с силой бьёт себя по большому пальцу на левой ноге. Негромкий хруст раздробленных костей и новая порция воплей. Это уже порядком надоедает...
- Заткнись, - буркаю негромко.
Он замолкает, лишь страдальчески смотрит на меня полными слёз глазами. Затравленно, умоляюще... Пяток Пьявомилл. Серийный убийца, сумевший выскользнуть из рук правосудия, оправданный за недостатком улик. Помню его самодовольную рожу при выходе из зала суда...
- Больно? - спрашиваю с наигранным участием. Он быстро кивает головой в знак согласия.
- Но это не так больно, как было детям, которых ты запытал до смерти, - продолжаю неторопливо, - так что продолжим.
- Это не я, - хрипит он через силу, но я лишь отмахиваюсь и вновь дёргаю "нить"...
Пожалуй, хватит. Я - кукольник, маг-манипулятор, но не садист. Поэтому немного ослабляю контроль и киваю на одежду, разбросанную по полу:
- Одевайся. Прокатимся...
Тёмный фургон на обочине шоссе. Он сидит за рулём, недвижимо и молчаливо, подчиняясь моей воле. В правой руке - пистолет. Я рядом - заклинание невидимости надёжно укутывает меня. Дорожный патруль, ослепляя мигалками, останавливается неподалёку. Не мудрено - в этом месте стоять не положено. Двое полицейских неторопливо идут к фургону. Глубоко вдыхаю, сосредотачиваюсь и начинаю "играть"... Несколько выстрелов и всё кончено. Фенита ля... Его труп обыщут, потом заглянут в фургон и найдут связанного пацана, которого мне пришлось украсть. Этим не горжусь, но пацан переживёт. Правосудие свершилось. Теперь я могу отдохнуть.
Меня зовут Алистер Трёглавый. Я - маг и адепт Равелина. С тех пор, как Игрис Предатель опубликовал ту злополучную запись, изменилось многое. Общество не взорвалось, но было близко к этому. Многие поверили, остальные - нет, маги объявили запись чушью и провокацией, но памятники Равелину тихо, без помпы и под благовидными предлогами, убрали, а подвиг Двенадцати вырезали из учебников истории. Остались только мы - истинные адепты. Нас немного, но мы есть везде. Даже в полиции и в "Коршуне". Нас называют манипуляторами и кукольниками, мы - вне закона, но люди - глупцы и не понимают. Запись подлинная, но это ничего не меняет. Манипуляция - лишь орудие. Как нож, молоток или отвёртка. Равелин сделал из двенадцати подонков героев и спас страну, а мы... Спасти жизнь, остановить убийцу, свершить правосудие. Наши деяния не так глобальны, но не менее значимы. И наше главное оружие - манипуляция.
Я молча отхлёбываю кофе, ставлю чашку на стол и поднимаю взгляд. Она напротив. Агата Солнечный Зайчик - так её имя. Моя рыжеволосая и курносая страсть. Сидит, мило наморщив лоб, размышляет. Всегда удивлялся её позитивному отношению к жизни, несмотря на её профессию. Она - следователь прокуратуры.
- О чём задумалась, солнышко? - спрашиваю неторопливо.
- Да, вот, - она поднимает взгляд, смотрит на меня, - думаю об этом убийце, Пятоке. Его застрелил патруль три дня назад. При попытке покушения на копа.
- Знаю, - согласно киваю, - газеты писали. Весь город гудит.
- Ага, - мило отвечает она, - только там много странностей.
- Каких? - спрашиваю якобы равнодушно.
- Ну, во-первых.., - она начинает загибать пальцы, - он всегда был очень осторожен. А тут припарковался, где не следует. Словно бы специально хотел, чтобы его заметили. Во-вторых, был сильно избит. Зубы выбиты, пальцы на ногах раздроблены... - Она качает головой. - Словно бы его избили или пытали перед этим. Как он вообще мог ходить или вести машину в таком состоянии?
Она берёт свою чашку с кофе, отхлёбывает, ставит на стол.
- Может и избили, - безразлично говорю я, - а остановился, потому что не мог машину вести и хотел помощи попросить.
- Может, - задумчиво говорит она, - только зачем тогда стрелять в полицейских? И ещё этот мёртвый паренёк в фургоне...
Внезапно ноет сердце, болезненный ком подкатывает к горлу.
- Мертвый? - мой голос хрипит, с усилием проходит сквозь глотку. - В газетах об этом ничего не было.
- Да, - отвечает она, - эту информацию мы попридержали. Что с тобой?
- Ничего. Просто, - снова могу говорить нормально, - вот оно - правосудие. Его выпустили, а он убил опять.
Она отрицательно качает головой:
- Не совсем он. Он его связал, заткнул кляпом рот, в фургоне было жарко. А парень оказался астматиком. Просто задохнулся. Раньше он таких ошибок не допускал. Да и патрульные говорят, что Пяток как-то странно себя вёл. Словно... - она замолкает и снова задумчиво морщит лоб.
Молча сижу, стараясь переварить услышанное. Пацан переживёт. Так думал я тогда. Не пережил. По моей вине. Как я мог не проверить?
- Что ты собираешься делать? - наконец спрашиваю негромко.
- А? - она встряхивает копной рыжих волос и отвечает: - Наверное, обращусь к магам. В "Коршун". Что-то мне чудится, что здесь поработал кукольник. - Она встаёт, подходит ко мне, целует в щёку. - Всё, мне пора. Не скучай...
Молча смотрю ей вслед. Недопитая чашка кофе стоит на столе, но мне уже не хочется кофе.
Трубку снимают на третьем гудке. Хриплый, знакомый голос скрипит в ухо:
- Слушаю.
- Это я, - говорю по привычке, словно мой номер не определился на той стороне, - у меня тут...
- Знаю, - перебивают меня, - пацан умер. Не переживай.
- Как так? - мой голос растерян. - Это я его убил!
- Нет! - отрезают там. - Это - случайность. Накладка в плане.
- Но... - пытаюсь что-то сказать, но мне опять не дают:
- Послушай меня. Наша работа трудна и грязна. И ошибки случаются. От этого никуда не денешься. Смерть паренька - трагедия. И тебе с этим жить. Но не дай этой ошибке поглотить тебя. Только подумай сколько жизней мы спасли, остановив этого Пятока? Сходи выпей, помяни пацана, поплачь, в конце концов! Но потом снова принимайся за работу. Ты меня понял?
Я плохо запомнил следующие три дня. Потому что напился вусмерть. Очнулся в участковом "обезьяннике". Знакомые голубые глаза по ту сторону решётки смотрят участливо и чуть осуждающе. Виновато опускаю голову, вздыхаю. Боль тут же пронизывает башку от висков до затылка, заставляет стонать сквозь зубы.
- Что с тобой, Алистер? - голос Агаты мягко проникает в уши, словно сквозь вату. - Никогда не видела, чтобы ты так напивался.
- Да так, - бурчу чуть слышно, стараясь не мотнуть головой, не расплескать боль опять, - друга встретил. По армии.
- Ты служил в армии? - спрашивает она чуть удивлённо. - Разве маги служат?
Молчу. Сказать мне нечего, да и не могу я сейчас говорить. Агата вздыхает:
- Ладно. Сейчас я всё оформлю, и поедем домой тебя лечить...
Я молча отхлёбываю кофе, ставлю чашку на стол и поднимаю взгляд. Она напротив. Смотрит на меня, говорит:
- Это случилось опять?
- Что это? - спрашиваю равнодушно.
- Опять нашли труп мальчишки. Его пытали до смерти. Похоже, Пяток был не при чём.
Холодеет спина. Боль поднимается от желудка к сердцу.
- Ты не шутишь? - спрашиваю взволновано.
- Какие тут шутки, - качает головой она, - всё как и раньше. Сначала подумали, что подражатель. Но там такие нюансы, которые мы не разглашали и их может знать только настоящий убийца. И записочка приложена. Ехидная, издевательская: "Ну что, нашли меня, свиньи?".
Молчу, стараюсь унять дрожь в руках. Как же так? Это не я, хрипел он окровавленным ртом. Я не стал слушать...
- Теперь с нами работает "Коршун", - между тем продолжает она, - мы думаем, что убийца - кукольник. И Пятока он подставил под пули специально...
Поднимаюсь и иду в ванну. Мне нужно... Не знаю, что не нужно.
- Куда ты, милый? - голос Агаты позади.
- Мне нужно умыться, - бросаю через плечо...
Вода приятно холодит разгорячённое лицо. Достаю мобильник, набираю номер:
- Слушаю, - знакомый голос скрипит в ухо.
- Мы ошиблись, - мой голос хрипл и беспомощен, - как же так получилось?
- Возможно и ошиблись, - отвечают на том конце, - а может и нет. Не раскисай раньше времени.
- Нет, - машу головой, как будто меня могут увидеть, - Агата бы не стала врать.
- Агата... - на том конце замолкают на несколько секунд, потом продолжают. - Я всегда говорил, что твоя связь с работником прокуратуры порочна.
- Почему? - спрашиваю зло. - Боитесь, что я сдам нас всех? Хотите убрать меня?
- Не боюсь. Об этом мы позаботились. Наши механики творят чудеса. Я боюсь, что эта связь разрушит твой мир.
Молчу, собираясь с мыслями. На том конце продолжают:
- Приезжай в контору. У нас есть выход из всей этой неприятности.
- Неприятности? - переспрашиваю тоскливо. - Всего лишь неприятность. Как вы сможете с этим жить? Правосудие, справедливость...
- Не смогу, - как-то мягко отвечают там. - Поэтому механики поработают над моей памятью. И тебе советую сделать тоже. Ты забудешь обо всём и будешь служить дальше, но уже в другом месте. Такие как мы, кукольники, слишком редки и слишком важны, чтобы нами разбрасываться попусту.
- А как же Агата? Её я тоже забуду?
- Да. Но подумай вот о чём - твоя связь с ней может убить тебя. Но эта связь может убить и её. Нам противопоказано любить. Так что решай.
- Ладно, - отвечаю устало, - я приеду.
Засовываю мобильник в карман, закрываю воду, выхожу из ванной...
...и чёрный зрачок пистолетного дула смотрит мне между глаз. Агата. Пальцы с побелевшими костяшками крепко охватывают рукоятку оружия. Смотрит, молчит. Делаю удивлённое лицо, спрашиваю:
- Что ты делаешь, солнышко?
- Не называй меня так, - хрипло, с какой-то брезгливостью отвечает она. - Так это ты. Ты убийца-кукольник.
- С чего ты взяла?
- Я поставила микрофоны в квартире. Когда ты валялся в отключке после той пьянки. Но заподозрила раньше. Ты слишком много спрашивал и очень странно себя вёл. Я слышала сейчас твой разговор в ванной. Только тебя, но мне хватило.
- Я не убийца, - говорю мягко, успокаивающе. - Когда убили последнего мальчишку?
- Два дня назад.
- Но вот видишь. Ты в это время забирала меня пьяного из "обезьянника".
Она задумывается, потом отвечает:
- Возможно. А может у тебя просто есть сообщник. Хотя... - она морщит лоб, замолкает на несколько секунд, потом продолжает. - Но тебя не было в тот вечер, когда застрелили Пятока. Да, ты не серийный маньяк. Но ты, наверняка, кукольник. Один из этих адептов Равелина.
- Нет, - мотаю головой я, - я не манипулятор. Я невиновен ни в смерти Пятока, ни в смерти Ливана... - говорю и тут же осекаюсь.
- Правда? - прищуривается она. - Тогда откуда ты знаешь имя мальчишки из фургона?
Молчу, потом буркаю зло, глядя ей в глаза:
- Я не кукольник.
- Я не верю тебе. - Её палец дергается на спусковом крючке. Поздно. "Нить" уже натянута как струна, Агата замирает.
- Я так и знала, - с ужасом шепчет она, - Алистер, послушай. Пойдём со мной...
Я не слушаю. Жгучая ярость вперемешку с горечью захлёстывает грудь, не даёт дышать. Она собиралась убить меня. Та, ради которой я был готов умереть и даже больше - забыть себя.
- Ты собиралась убить меня, солнышко? - спрашиваю хрипло, сквозь зубы.
- Нет, Алистер, нет. - Она говорит часто и быстро, как проклятая врунья. - Пистолет не заряжен. Алистер, пойдём со мной. Если ты не убийца, то тебе помогут...
Я не слушаю. Зачем мне этот жалкий лепет и беспомощные оправдания. Ярость выплёскивается наружу.
- Умри молча! - заклинание вырывается, словно пуля. Я с ужасом спохватываюсь, закрываю рот руками, словно пытаясь загнать слова обратно. Поздно. Слово Погибели нельзя остановить...
Пустота. Льдисто-застывшая и безразличная. Подхожу на негнущихся ногах, пытаюсь нащупать пульс. Бесполезно. Её тело уже начало коченеть - верный признак смерти от заклинания. Я убил её. Поднимаю пистолет - он не заряжен...
Капли дождя лениво стучат о жестяные полосы навеса. Я сижу на крыше, курю, вгоняю дым в лёгкие, не чувствуя вкуса. Не курил уже лет пять. Пяток, Ливан - как давно это было. Давно и безразлично. Мне уже всё безразлично. Мой Солнечный Зайчик погас. Зачем она поступила именно так? Почему не вызвала полицию и арестовала меня? Мне было бы плохо, но она бы осталась жива. И что мне делать теперь?
Выбрасываю окурок, становлюсь на край парапета, смотрю вниз. Бездна, разбавленная блеском полицейских мигалок. Скоро они поднимутся в квартиру, найдут её, начнут искать меня. А у меня впереди лишь бездна. Стоит только сделать шаг...
Тело внезапно деревенеет, невидимые "нити" опутывают его, не давая шевельнуться. Это не мои "нити". Усмехаюсь горько. Ну конечно. Манипуляторы слишком ценный ресурс, чтобы ими разбрасываться попусту. Кто-то очень не хочет моей смерти. Меня арестуют, начнётся следствие, а потом я случайно "погибну". Кого надо подкупят, что надо - подделают, и настоящий я, с вычищенной памятью и блеском в глазах, будет служить где-нибудь ещё. Во имя справедливости и правосудия. Впрочем, тоже выход.
Но я - кукольник. И у меня внутри - пустота. Льдисто-застывшая и безразличная. Мысленным усилием, словно ножом, обрезаю чужие "нити" и делаю шаг вперёд...
"Двенадцать в самом деле совершили то, что совершили, но двигала ими не любовь, не ярость, не вера в победу, не преданность своему народу. Ими двигала чужая воля, грубо и безжалостно. Они орали от страха, пачкали штаны, корчились. Это было, наверное, жуткое и жалкое зрелище..." - Алистан Каменный Берег.