Столпов Виктор : другие произведения.

Иллюзион

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
  
   Виктор Столпов
   Иллюзион
  
   Никто не возвращается с войны:
   Кого крылом своим она накрыла
   Пропали в ней - их нет...
   Могильные холмы... - не всем,
   Но те, кто живы, - уже не те...
   Они совсем чужие...
  
  
   *****
  
  Ян лежал на кровати, широко раскинув руки в маленькой однокомнатной квартирке "спального района" северо-запада Петербурга. Отсутствующий взгляд, устремленный в подвесной серебристый потолок медленно и бесцельно передвигался по его поверхности, цепляясь за каждую вмятинку, за каждую царапинку на его поверхности.
  Заканчивался очередной бесполезный день. На улице стояла зима, но дождливая петербургская погода, похожая больше на позднюю мокрую осень, так свойственная северной столице, казалось, не собиралась с этим соглашаться. В сумрачном воздухе, "висел" мелкий дождь, настолько мелкий и невесомый, что казалось каплям этой мороси никогда не коснуться земли без посторонней помощи. Порывы ветра играли с этой воздушно - водяной массой по своему желанию, завивая ее, как причудливую женскую прическу, в разные стороны,- создавая впечатление полного хаоса.
  Единственная комната квартиры представляла собой скорее библиотеку, чем помещение для жилья. Застекленные ярусы стеллажей, заполненных книгами, поднимались до самого потолка. Из мебели в комнате находилось обтянутое черной кожей, замысловатое сооружение для отдыха и сна, что-то среднее между софой и диваном. По бокам этого сооружения стояло две тумбы, так же отделанные кожей, под цвет спального места. На одной из них стоял ночной светильник, на другой располагался плоский монитор компьютера и клавиатура с мышью. Рядом с софой располагались два пуфика и журнальный столик, служивший время от времени то обеденной зоной, то рабочим столом, то, как сейчас, импровизированным полевым госпиталем, заваленным бинтами и всевозможными лекарствами. Из-за отсутствия большого количества мебели комната казалась достаточно просторной и светлой, а благодаря стоящему в воздухе запаху медикаментов создавалось впечатление присутствия, в каком-то лечебном учреждении.
   Квартира была далеко не единственной недвижимостью Яна, но самой любимой. Она досталась ему по случаю и очень дешево, от вдовы какого-то ученого мужа, то ли филолога, то ли писателя (он не вникал), попавшей в срочные финансовые затруднения. А заодно досталась и это хорошо подобранная библиотека, за которую он был крайне признателен судьбе.
  Голова была пуста, обрывки мыслей, внезапно возникающие из глубин сознания, доставляли досаду и боль. Хотелось покоя и сна, покоя и сна, но попытки отрешиться от всего земного ни как не увенчивались успехом - тело, пережившее серьезную аварию пару месяцев назад, все еще звонко ныло, в местах переломов и не до конца заживших ран.
  "За что-то боги сердятся!" - подумал Ян, тяжело переворачиваясь на бок, - "Видимо в чем-то я просчитался или грешен, но в любом случае - сам виноват!". Он глубоко вздохнул и задумался над посетившей его мыслью, вспоминая прошлое...
   *****
  Ян Закревский не был коренным Петербуржцем, его родители - славные строители коммунизма, были энергетиками и к Ленинграду имели довольно далекое отношение, если не считать, что их студенческая, послевоенная юность проходила именно здесь. Закончив "политех", где они и познакомились, родители всю жизнь прокатались по стройкам пятилеток и лишь почувствовав надвигающуюся старость, "остановились" в небольшом, но славным своей историей, городке под Рязанью, - с названием Пронск. Сам Ян родился в городе Волжском, где родители строили какие-то гидроэнергетические объекты, но не прожив там и года, он, вместе с родителями, начал свое долгое путешествие по стране. Где и в каких только условиях они тогда не жили: родители - зараженные духом строительства светлого будущего, переезжали с одного объекта на другой - туда, куда посылала их партия. Но когда надорванная возрастом и чрезмерно большими нагрузками чета Закревских собралась на пенсию,- партия в очередной раз послала их, но на этот раз очень далеко и нецензурно... Заботившаяся о будущем страны, но не заботившееся о своем личном будущем, семья, лишь по случаю умудрилась получить в собственность скромную двухкомнатную квартирку, выделенную им как служебное жилье в последней их "командировке".
   Окончив школу, Ян направился, было по стопам родителей - в политехнический институт города Ленинграда, но связывать свою жизнь с энергетикой не собирался и наперекор отцу поступил на факультет экономики и управления производством. Факультет считался "девчачьим" и отец долго переживал за решение сына, но, в конце концов, смирился.
  Учеба Яну давалась легко, но спокойная жизнь была не для него. Толи сказывалась беспокойная юность родителей, толи шалили гормоны, но к концу первого курса Ян "влип" в историю. Находясь в гостях у друзей, с "радиофака", он попал в драку с пьяными старшекурсниками - уже дипломниками и соответственно оказался одним из "крайних". Институту было не выгодно прощаться с почти готовыми выпускниками, и отчислили "салажат" - первокурсников. Ян не растерялся и смог перевести документы на вечерний факультет. Его приняли и на отлично закончив первый курс, он подал заявление на восстановление в свою группу дневного обучения. К удивлению Яна его восстановили, но в тот год с института сняли "бронь", и жизнь Закревского опять перевернулась: Яна, как и многих его сотоварищей не имевших "блата" забрали в армию. Но все было не так плохо, жизнелюбивый Закревский оказался довольным, попав не куда-нибудь, а в 16 "Чучковскую" бригаду ГРУ (г. Чучково Рязанская обл.)
   Физически развитому и закаленному походной жизнью семьи энергетиков, Яну служба давалась легко и уже через три месяца непрерывной подготовки, и зверствующей дедовщины он получил первые сержантские лычки. Время неслось, война в Афганистане обошла Яна стороной, но на последнем году службы довелось повоевать и ему. Сразу после подъема его вызвали в штаб бригады. Доложив о своем прибытии дежурному офицеру, Закревский немного удивился, когда его отправили в актовый зал. Там уже сидели четверо сержантов из разных подразделений, но не успев расспросить, что к чему Ян вытянулся по команде "смирно" прозвучавшей от двери. В зал зашли начальник штаба и два не знакомых подполковника.
  -Вот лучшие... От сердца отрываю,- начал начальник штаба, обращаясь к "незнакомцам". - Эти и в самоволку могут не пойманными... И стоять до последнего будут. Реальные пацаны... Не пожалеете и мы не опозоримся...
  Дальше были быстрые сборы и самолет на Кубинку, Московской области, где тогда дислоцировалась 22 бригада "Серые волки", а оттуда, получив груз для сопровождения, транспортником на небольшой военный аэродром у столицы Демократической республики Йемен - города - порта Адена. Вот тут их настигла война. Январский Йемен 1985 года взорвался революцией, в пекле которой оказался и груз и сопровождающие. Груз адресовался нашим военным советникам на секретную базу подготовки расположенной примерно в двухстах километрах от Адена, но стрельба была уже вокруг аэродрома. Невесть какой контингент обслуживающего персонала отбивался как мог. Сопровождающие груз офицер и человек в штатском, звание которого было не известно, в очередной раз отправились "добывать" автотранспорт, оставив Яна и его товарищей на охрану ангара в который выгрузили груз по прибытию борта. В ангаре они торчали уже третьи сутки, неразбериха, творящаяся в городе, постоянные боестолкновения происходящие в нем ни как не позволяли закончить транспортировку груза на место назначения. Встречающие груз - не прибыли и самое ужасное - не было воды. Жара в накалившемся от южного солнца, приземистом ангаре была неимоверной, и ребята мучились от жажды.
  -Ангар принадлежит нашему консульству. Кто бы не появился здесь, не назвав доведенного вам пароля - стрелять на поражение. - Постановил перед уходом майор,- Старший - старшина Закревский. На счет воды я помню, постараюсь добыть побольше. - Произнес он, заметив взгляды разведчиков.
  С ухода офицеров прошло почти три часа, узнаваемый стрекот "калашниковых" раздавался где-то совсем рядом, но в плотную еще не подошел. Разведчики, заняв оборону по периметру ангара, вглядывались в очертания города и поднимавшиеся над ним дымы пожаров. В дали - почти у здания аэропорта, если так можно было назвать ряд строений, из которых осуществлялось управление полетами, дымились остатки сбитого накануне самолета. Кто-то пытался вырваться из огня разыгравшейся войны, но лишь нашел свою смерть чуть раньше. Несколько стареньких Аннушек стояло на вечном приколе, представляя собой груды проржавевшего метала. Прошло еще часа два, но на непривычном для этого времени года солнцепеке - они казались вечностью. Из-за здания "аэропорта", до которого было примерно метров пятьсот, появились два желтоватых объекта и двинулись в направлении ангара. Через несколько минут стало понятно, что это джипы и джипы были не пусты - над кабинами виднелись головы стоящих людей находящихся в кузове. Люди размахивали оружием и что-то возбужденно кричали.
  -Приготовиться к бою произнес Ян. Кажется,- началось, братва...
  Он взглянул на свой подсумок и вздохнул, подумав про себя: "Голову бы оторвать изобретателю этой ерунды. Что тут делать с четырьмя магазинами? Где найти время, что бы их перезарядить из цинков если бой будет серьезным?" А вслух произнес:
  -Берегите патроны, пацаны, черт знает сколько нам тут торчать. Стрелять по моей команде - подпустим ближе, вдруг - наши... Джипы неслись во весь опор, клубы пыли, вихрясь, превращались в сплошную завесу, за которой уже нельзя было различить ни "аэропорт", ни прибытие возможной помощи. Люди, орущие в машинах, явно находились под действием наркотиков - они кричали, смеялись как ненормальные. Знакомых лиц не было и в помине.
  -Наших нет! - выкрикнул кто-то из ребят, - Одни "махмуды", а прут к нам, - стопудово...
  Словно в подтверждение этой догадки с автомобилей открыли беспорядочный огонь.
  -Помните о патронах... Огонь! - Скомандовал Ян.
  Стволы разведчиков "заговорили" почти одновременно. Автомат привычно дернулся в руках Закревского. Короткая очередь угодила в водителя первого джипа, размозжив его голову в нечто напоминавшее разбитый арбуз, чьи-то пули нашли своих жертв и среди его "пассажиров". Потерявший управление джип резко свернул вправо и, наскочив на соседнюю машину, перевернулся. Второй более удачливый джип, на всей скорости несся к ангару. Ручейки трассирующих пуль из его кузова поднимали пыль вокруг ангара, пробивали его стены. Настигнутый кем-то из ребят водитель этой машины был тоже убит, но, упав на рулевое колесо, вел свой автомобиль в последний бой. Ян приник к автомату и стал прицельно бить по колесам. Третья попытка удалась - левое колесо лопнуло, оголив диск, и машина, поменяв наклон, сменила траекторию движения. Изменение наклона джипа видимо сместило труп водителя и освободившаяся от нагрузки педаль акселератора, вернувшись на свое место, уже не добавляла скорость движения. Автомобиль, еще достаточно быстро катясь по инерции и получая дополнительную долю свинца из оружия обороняющихся разведчиков, натолкнулся на бетонную тумбу сигнальных фонарей и, развернувшись на ней примерно на шестьдесят градусов - застыл, задрав висящую на тумбе и развороченную выстрелами "морду" к верху. Стрельба прекратилась минуты через три - ребята добивали выпавших из джипов "нежданных гостей".
  -Первый тайм мы уже отыграли... - произнес Ян полушепотом и крикнул в почему-то ставшую звонкой тишину, - Все живы?
  -Василенко ранен.
  Ян внимательно осмотрелся. У первого подбитого джипа еще виднелось слабое шевеление. Но четко разобрать в куче разбросанных тел с этого расстояния было не легко. Кто-то из "гостей" был явно еще жив.
  -Как ранение?- спросил Ян.
  -Жить буду, плечо и рука... Не чувствую не хрена...
  -Ковальчук, окажи первую помощь- это шок у него, потом почувствует...
  Ян еще раз осмотрелся. Движений в их сторону пока не наблюдалось.
  -Петро прикрой меня - я оружие соберу, да проверю, кто там ползает у дальнего джипа.
  -Может помочь?
  -Справлюсь.
  Ян отработанными до механизма перебежками исполнял "маятник". Снайперов в "аэропорту" похоже, не было, а шевелившийся у машины видимо стрелять уже не мог.
  Укрывшись за первой машиной, Закревский в очередной раз присмотрелся к телам нападавших - очень не хотелось пули от какого-нибудь "недобитка". Вытащив из кобуры одного из погибших пистолет, удивленно хмыкнул, обнаружив, что это отечественный "макаров" и "для профилактики" сделал контрольные выстрелы во все тела находящиеся рядом. Ян перезарядил пистолет, вставил в автомат полный рожек и продолжил свой путь к дальнему автомобилю. До него было метров сорок. У "аэропорта" и с других сторон пока движения не наблюдалось, но неприятности могли повториться. Сделав небольшой крюк, Ян бежал загораживаемый корпусом перевернутого автомобиля - в случае появления реальной опасности его обязательно прикроет Петро. Петя Соломатин, - старый проверенный товарищ и то же был призван из Ленинграда, - ему можно доверять. Последние метры к машине Закревский проделал крадучись. За "перевертышем" кто-то тихо стонал. Ян перехватил автомат в левую руку и достал трофейный "макаров". Присев на колени он "выпал" из-за автомобиля производя выстрелы в увиденные им объекты. Доведенные до автоматизма рефлексы сделали свое дело - пули попали в шевелящиеся тела за долю секунды зафиксированные взглядом. Вот только один из двигавшихся - оказался ребенком... Ян так и не узнал, был это мальчик или девочка. Огромные испуганные глаза на головке маленького тельца обнимающего убитого отца надолго въелись в его память. Малышу было лет пять... Отброшенная ударом пули, голова скрылась за телом отца.
  -Твою же маму - на кол посадить,- выругался Ян,- кто ребенка, пусть и с папашей - уродом, на войну отпускает?
  Стараясь не поймать взглядом, то, что стало с малышом, Закревский нервно собирал боеприпасы в найденную в джипе спортивную сумку. Сердце не привычно ныло в груди.
  -Черт, черт, черт...- продолжал ругаться Ян,- Ну хоть тут повезло,- проскрипел он сквозь зубы - достаточно вместительная сумка уже наполовину была забита полными магазинами от АК.- Ух-ты, ну вот, а за это - отдельное спасибо, - не удержался он, обнаружив в кабине машины снайперскую винтовку, - И прицел целенький.
  Схватив добычу, он понесся к уже остававшемуся за спиной джипу. Правая рука тащила сумку с боеприпасами, левая гирлянду "стволов" схваченных за ремни. Повторив операцию "трофей" Ян поспешил к ангару.
  -Ну, как вы? Что с Василенко?
  -Плохо. Много крови потерял - вона, лужища какая. Что смогли - сделали, но если помощи не будет - хана пацану.
  -Если помощи не будет,- хана всем нам, - констатировал Ян. - Поделите оружие и боеприпасы, а я еще раз сбегаю - там полканистры воды. Петро, ты же у нас "Ворошиловский стрелок"? Разберись с этой западной красавицей и следи-ка за "аэропортом".
  -Ух-ты, - вот это оптика! - радостно воскликнул Соломатин. - Мне бы такую...
  -Дарю,- успел крикнуть убегающий Ян.
  Когда Закревский вернулся к ребятам, его встретила не приятная новость.
  -Янек, "аэропорт" занят, там человек сорок. Показывают на нас, что-то обсуждают.
  -Час от часу не легче, хорошо хоть мы прикопались. Снайперов не видно?
  -Вроде нет. Были бы - мы уже заметили бы...
  -Петро, ты давай без шуток таких... Твоя епархия - вот и займись. Как определил, что там чужие?
  -Они дежурного расстреляли, я его еще при выгрузке запомнил... Тот, правда и не сопротивлялся - на что надеялся дурачок?
  -Меняем позицию, братва! - произнес Ян, - Все в ангар. Делаем бойницы и оборона только от туда. Обзор конечно меньше, но целее будем.
  -Как скажешь начальник.
  -Петро ты пока тут. Все подготовим - свистнем.
  -Какие вопросы, Янек...
  За минут сорок удалось организовать более-менее приличные бойницы по всему периметру ангара. Критически осмотрев новую позицию, Ян произнес:
  -Людей у нас маловато. Василенко уже не помощник, так что каждому по стороне света... Зовите Петруху...
  Через пару минут, Петр устраивался у стены выходящей на здания "аэропорта".
  -Так-то вроде бы и ни чего, только сваримся мы тут, Ян...
  -Думаешь лучше вернуться наружу?
  -Посмотрим.
  -Что там новенького рассмотрел?
  -Ну, прибавка у них - человек пятнадцать. Три джипа появилось и микроавтобус. На одном из джипов пулемет - громадный...- по типу нашего КПВТ.
  -Достать сможешь?
  -Нет,- они же не полные кретины - машины поставили за зданием... Я их на подъезде только и увидел...
  -Жаль. Ну что же будем ждать.
  Через час началась вторая попытка захвата. Наученные горьким опытом "повстанцы" доставили в "аэропорт" двух снайперов. И выставив на полкорпуса джип с пулеметом, начали огневую обработку. Били аккуратно - только по самодельным бойницам, стараясь не повредить возможные ценности, хранящиеся в интересующем их строении... Под прикрытием огня примерно двадцать человек, ползком и перебежками начали двигаться к ангару.
  -Одного снайперка снял,- крикнул, перекатываясь от бойницы Петро,- Один - ноль, козлы...
  -Не радуйся - винтовку кто-нибудь подберет и станет ноль- ноль, как и было... Но все легче...
  Ян катнулся к присмотренному отверстию уже расширенному очередью крупнокалиберного пулемета. Застыв на мгновение, зафиксировал приподнявшуюся фигуру одного из наступавших и выпустил короткую очередь. Моментально сменил позицию и выстрелил еще дважды. Откатившись в сторону, хохотнул:
  -У меня двое. Семен, ты же у нас сибиряк? Где твои шкурки? Или сезон охоты не отрылся?
  Молчаливый крепыш, похожий на сказочного великана, Семен Воропаев улыбнулся.
  -Ты моих не считай, я сам с ними распоряжусь. У меня уже трое... Не вам городским, меня поучать...
  -Трое - это ты про девок на гражданке, или столько детишек настругал? - хохотнул Петро.
  -Сам ты девка. Вот кончится эта фигня - я тебя на свиданку приглашу...
  -А ты злобный оказывается...- вона как осерчал.
  При упоминании о детях, что-то опять екнуло в груди у Закревского, и улыбка моментально слетела с его лица. В горле почему-то пересохло.
  -Хватит зубы скалить...- прохрипел Ян - не равен час и у них охотники найдутся...
  -Не накаркай...
  Минут через десять атака нападавших захлебнулась в потерях, и они вернулись к "аэропорту". Стрельба стихла. Мастерство и удача разведчиков сделали свое дело.
  -Ну что - человек десять-то мы уложили...- произнес Ян - Что с патронами? Раненых не добавилось?
  Ребята доложили обстановку - потерь пока не было, да и расход патронов оказался минимальным.
  -Добже, братва. Что делать-то будем? Уйти нельзя и не уйдем - смерть...
  -Чему быть - того не миновать, - отозвался Петро, рассматривая в прицел происходящее у противника, - лишь бы похоронили по-человечьи.
  Ян закурил и, задумавшись, сказал:
  -Нам бы пару граников... А что мы сопровождаем? Может взломать ящики?
  -Ян, ты конечно за старшего, но это трибунал... А если там нет ничего толкового - тогда в тройне обидно будет.
  -Да уж.
  Со стороны "аэропорта" раздалась активная стрельба и несколько взрывов.
  -Что там,- насторожился Ян.
  -Похоже, к нам помощь пришла, - радостно закричал Петро и открыл вспомогательную стрельбу.
  Минут через пятнадцать на взлетную полосу выехали два БТРа и УРАЛ.
  -Ну, что же - будем жить,- констатировал Ян.
  Погрузка груза заняла почти два часа. Вымотанные жарой и боем ребята старались изо всех сил. Прибывшие на помощь люди славянской внешности были не многословны и работали в два раза быстрее.
  -А вы молодцы, - сказал человек в штатском, который был в сопровождении груза,- скажу честно - мы вас уже похоронили...
  Заметив вопросительные взгляды разведчиков, продолжил:
  -Майор погиб смертью храбрых. Ну а вас вернем на родину при первой возможности, хотя мне такие парни нужны. На всякий случай представлюсь: капитан Меньшиков.
  До окончания погрузки разговоров практически не было. Загрузив УРАЛ и подобрав оцепление оставшееся для охраны "аэропорта", колонна двинулась в лагерь. Дорога обошлась без боестолкновений, но потери были... Сержант Василенко, потеряв слишком много крови, уснул навсегда. Смерть его была легкой - ему снилось, что-то хорошее и на лице так и осталась почти счастливая улыбка. Хранить покойника было негде, и его похоронили,- на уже существовавшем в лагере кладбище. Группа Закревского пробыла в Йемене еще три месяца, активно участвуя в различных операциях и охране лагеря, но опять понесла потери - погиб "астраханец" Витя Белоусов. Возвращались в часть они прежним составом - гробы с останками товарищей были погружены на тот же борт. Встреча была пышной и торжественной. Бригада отдала дань памяти погибшим товарищам, а трое уцелевших - получили боевые награды. Посмертные награды были отправлены и семьям погибших.
   ******
   Дом стоял в глубине квартала, отгороженный от шумной улицы корпусами других зданий и зеленью тополей вымахавших чуть не до крыш. День подходил к концу. Солнце прощальными лучами пробиралось сквозь щели жалюзи, создавая в комнате приятный полумрак. Легкое гудение кондиционера убаюкивало, заставляя глаза закрываться. Полковник Сергей Петрович Меньшиков находился в состоянии сладкой полудремы, сидя за рабочим столом на своем излюбленном вращающемся кожаном кресле. На столе царил рабочий беспорядок- десятка два разноцветных открытых папок было разложено в Фоме причудливого пасьянса, открытый ноутбук мерцал картинкой заставки - в виде морского пейзажа с летающими над волнами уютной бухты чайками. Динамики тихо передавали шум волн и крики снующих птиц. У полковника была явно выраженная аристократическая внешность - тонкие черты лица, волевой подбородок, седые, чуть волнистые идеально уложенные волосы, врожденная грация и манеры общения. Он более походил на представителя богемы, нежели на умудренного опытом офицера госбезопасности. Прекрасный костюм подчеркивал атлетическую стройность фигуры, сохранившуюся не смотря на его пятидесятилетний возраст. Сонные мысли полковника блуждали в далеком прошлом, вынимая из тайников сознания одно воспоминание за другим.
   Тогда, в далеких восьмидесятых капитан Серега Меньшиков жил совсем другой жизнью. Уже успевшего зарекомендовать себя в Афганистане и Йемене, перспективного офицера направили за океан. Сферой его деятельности стали в основном Соединенные Штаты... Они были и его домом и его работой. Задач было много и большинство из них сводилось к предотвращению "антисоветской" деятельности бывших сограждан, "предательски" покинувших СССР. Методов было не меньше чем задач и не редко работа с "клиентом" заканчивалась его устранением. Сергей Петрович - агентурное имя "Серьга", был специалистом высокого класса и для выполнения особо сложных задач, периодически направлялся в разные точки мира, в том числе и в "дружественные" государства "социалистической направленности развития". Где он только не побывал... Сергей был женат на чудесной американской девушке Джейн, дочери одного богатого техасского фермера и был счастлив в браке. Джейн подарила ему двух обворожительных дочерей - красавиц с безбрежно-голубыми глазами. Каждый раз, когда полковник вспоминал свою "американскую" семью сердце его болезненно сжималось в клубок - как он любил их... Вот и сейчас его лицо вздрогнуло от переживаемой боли. Потом наступил девяносто первый год, и привычный мир не просто стал давать одну трещину за другой, а развалился в один момент. Вызов в Москву прогремел как приговор. Зная методы работы "конторы" Меньшиков не стал рисковать любимой семьей и, объявив Джейн о необходимости "длительной командировки" в Африку - вернулся на родину. Дальше была работа в Прибалтике, Боснии, Чечне, но о возвращении в Штаты вопрос все откладывался и откладывался, а потом и пропал совсем. По агентурным каналам полковнику сообщили об очередном браке заключенным его Джейн. Как любящая жена она пыталась разыскать его в течение трех лет, но, убедившись в его утрате, решила не ставить на себе крест безутешной вдовы и вышла замуж за преуспевающего банкира. Для Меньшикова это стало сильным ударом, он давно пытался расстаться с "конторой" и жил надеждой на счастливую жизнь со своей семьей. Но полковник оказался не готов ни только к потере семьи, но и к тому, что творилось с его Родиной. Великая страна разваливалась на куски, еще вчера казавшийся таким свободным и радушным советский народ оказался сволочным, жадным и меркантильным народишком, скрывавшим свое истинное лицо за полотнищами транспарантов с красивыми фразами и вековым страхом за свою жизнь. Грязь лилась отовсюду и везде. Вчерашние друзья становились врагами. Отцы и дети становились по разные стороны баррикад. В эти пропитанные "революционными" порывами годы Сергей Петрович глубоко осознал всю сущность русского народа и стал понимать первопричины позволившие большевикам развязать гражданскую войну в 1917 году. Великая помойка вместо великой души, затоптанная в грязь история и культура некогда великого народа, забытые боги и святыни, безверие в себя, в "кормчих" страны, так часто и бездумно меняющих курс корабля и цвет его парусов, и уж конечно безверие в босоного еврейского мальчика Изю распятого на кресте... Все насильно прививаемое этой уникальной, многовековой культуре можно было сравнить с обоями наклеенными на уникальные фрески. Причем толщина сменившихся обойных слоев увеличивалась до невероятных размеров, изменив не только вид комнаты, если за комнату принять культуру и душу народа, но и ее объем. Вот только комната оставалась все той же, и первоначальные фрески оставались все такими же прекрасными... Как пережил Меньшиков это время и эти разочарования оставалось для него тайной. Наверное, сказалась уникальная подготовка, которую "подарила" ему "контора" и личные данные, унаследованные от предков. "Контора" тоже дала трещину и перевернулась, как перевернулось все в стране. Сергей Петрович, как и многие представители его профессии, оказался не удел, но не надолго. В мутной воде российских событий "рождались" не только новоиспеченные миллионеры, бандиты, коррумпированные чиновники, но и борцы с этими явлениями, нанятые теми с кем предстояло бороться. Театр абсурда коснулся и "конторы" - с ее помощью и, основываясь на выращенных ей кадрах, были созданы несколько организаций для скрытного уничтожения особо зарвавшихся представителей новой России. Их действие распространялось на кого угодно, лишь бы пришло приказание "сверху". Кто был в этом "сверху" и чьи интересы оно представляло, было такой же тайной, как и загадка русской души. Естественно были фамилии людей-кукол отдающих приказы и подписывающих бумаги государственной важности, но самих кукловодов не было видно вообще. В одной из таких организаций, под благовидным названием "Белый парус", предложили место заместителя генерального директора и полковнику Мышкину. Сергей Петрович, разочаровавшийся во всем, что только можно и уже вкусивший "прелестей" безработицы - согласился. Работа ему не нравилась, как собственно и вся жизнь в России, но свои обязанности он выполнял скрупулезно и профессионально. Уже пару раз, в порывах захлестывающего душу отчаяния он собирался застрелиться и серьезно подумывал о возвращении в США, но от воплощения этих идей его удерживала лишь надежда, что выполняемые его новой "конторой" мероприятия хоть немного очистят так любимую им Родину от накопившейся грязи, к которой он относил и себя.
   Услышав приближающиеся шаги, к двери своего кабинета Меньшиков очнулся - многолетняя практика отточила рефлексы самосохранения практически до совершенства. Коснувшись клавиатуры, он взглянул на монитор ноутбука, который тут же отобразил изображение с камеры скрытно установленной с той стороны двери. На пороге стояла дама - очень изящная, лет сорокапяти, в очках... Белый верх, темный низ, с элегантным черным бантом, обхватывающим ворот блузы и спускающимся к достаточно высокой груди. Она напоминала образ женщин до революционной эпохи, умных, свободолюбивых, эксцентричных.
  -Заходите, Элеонора Павловна, я вас жду,- произнес Меньшиков.
  Дверь отворилась и в кабинет царственно вошла секретарша Сергея Петровича.
  -Вот документы, которые вы просили,- она раскладывала принесенные папки и файлы перед полковником,- а это отчет аналитического отдела по "заказным"...
  -Спасибо Элеонора, пригласите ко мне кого-нибудь из аналитиков и принесите кофе, пожалуйста.
  Меньшиков углубился в изучение принесенных документов.
  Задача поставленная "Белому парусу", находившемуся в Санкт-Петербурге, не отличалась оригинальностью - и на этот раз заключалась в том, что бы снизить процент заказных убийств захлестнувших Москву и Питер. Этой проблемой занимались и официальные структуры, но устранение киллеров и заказчиков на данном этапе "следственно- розыскных" мероприятий поручили "конторе" Меньшикова. Естественно каждый серьезный шаг при исполнении задания надо было согласовывать с "Литейным" - дабы не перейти дорогу "своим" людям и не расстроить ход расследования других подразделений. Несмотря на свою прозаичность, задача была архи-сложной и архиважной, как говаривал товарищ Ленин. Обе столицы были буквально наводнены охранными предприятиями и службами безопасности всевозможных структур, частных лиц и отставных генералов. Кадры этих организаций зачастую превосходили своим качеством не только "Белый парус" но и многие управления "конторы". Об используемом этими организациями оборудовании и спецтехнике говорить вообще не приходилось - сравнивать было не с чем.
  -Остается одно,- только лечь умереть,- произнес Сергей Петрович, вспомнив строку из песни В.Высоцкого,- Да, чем дальше в лес, тем больше дров...
  -Разрешите войти?- раздался голос из приоткрытой двери,- Вызывали Сергей Петрович?
  На пороге кабинета возвышалась двухметровая глыба начальника аналитического отдела Андрея Голубцова. Глыба переминалась с ноги на ногу, ощущая хрупкость и замкнутость помещения.
  -Заходи Андрюша, ну вот расскажи мне, когда ты стучаться научишься?
  Меньшиков исподлобья взглянул на вошедшего здоровяка и невольно содрогнулся,- ну вот куда такого взять? А ведь опять проситься на оперативную работу будет! Двухметровая, почти квадратная мишень, на которую-то на улице все оборачиваются, он ведь в двери боком проходит... А парень,- просто умница. Нет,- пусть пока в аналитиках посидит.
  Голубцов аккуратно присел на предложенный ему стул и вопросительно посмотрел на полковника.
  -Ты на меня не гляди, чай не красна девица. Давай поведай мне - с какого краю нынче за клубок возьмемся?
  -Приоритетным направлением, Сергей Петрович, считаю разработку "Пулковских". По нашим данным они расширяют сферы своего влияния, да и мурманские к ним зачастили - Чистякова только за этот месяц засекли у них дважды. Ими открыта сеть коммерческих заведений и очередное казино, причем на местах "внезапно разорившихся" или "пропавших" коммерсантов. Прямых доказательств естественно нет, но косвенных предостаточно. Дела на "центровых" я вам предоставил,- работа будет не сложной. "Литейный" не против и с предоставленным списком согласен.
  -Что с "мурманскими"?
  -Ну, тоже пару аварий устроим - оправятся не скоро...
  -Добро. Согласуй с первой группой. Докладывать постоянно.
  -Сергей Петрович, а как же на счет моего вопроса? Разрешите с "первой"?.. и Голубцов умоляюще посмотрел на полковника.
  -Нет, Андрюша, пока ты мне здесь нужен, потерпи.
  ******
  Через несколько месяцев, в те далекие времена, Ян дождался увольнения в запас. Заехав на недельку к родителям, он отправился в Ленинград. В институте его встретили с распростертыми руками и, не смотря на то, что учеба уже давно началась, его восстановили. Новая группа была на редкость богата красивыми девчонками. Создавалось впечатление, что он попал не в "политех", а в школу манекенщиц. Кроме Яна в группе было еще двое парней. "Маменькины сыночки", как окрестил их Закревский, были выходцами из "приличных" семейств, отцы которых занимали какие-то заоблачные посты. Примерно такое же положение было и у большинства одногруппниц, поэтому в общежитии на Лесном проспекте из группы жил только Ян. Зато там жила почти вся его "доармейская" группа. Старая группа встретила Закревского как родного. Оперившиеся и заблатневшие третьекурсницы, в их группе уже не осталось мужчин, - "усыновили" Яна, взяв его на полный пансион. Полный набор конспектов и курсовых был в его распоряжении, и учеба давалась почти так же легко, как и до службы. Конечно многое подзабылось, но смышленый ум Закревского быстро нагонял упущенное. Девушки из его сегодняшней группы безумно ревновали "конкуренток" и стали частыми гостьями "общаги". Ян чувствовал себя падишахом и скоро его популярность начала выходить за рамки родного факультета. Он был молод и неутомим, а воспитанное мамой уважение к женскому полу делало его вне конкуренции. Ян никому не обещал заоблачного счастья и вечной любви, но женщинам, с которыми ему доводилось проводить ночь, он отдавался без остатка, доводя их до исступления. Он был обожаем, но и сам, даря искреннюю любовь "слабой половине человечества" - делал все, что бы не стать камнем раздора. Безусловно, его ревновали, и, безусловно, иногда, происходили женские стычки за раздел ими самими определенной "собственности", но Ян, еще не встретивший настоящую любовь, оставался верен себе и женскому телу, которое он боготворил. Со всеми женщинами он вел себя с такой искренностью и нежностью, что даже сидящие с ним за одним столиком в кафе или ресторане "конкурентки", не могли определить его большего предпочтения и иногда оказывались в одной постели.
  Май удался на славу, с первых дней балуя северную столицу прекрасными солнечными днями. Соскучившиеся по теплу ленинградцы, на конец-то поскидывали зимнюю одежду и потянулись на природу.
  Вот и на общем собрании группы Закревского, было решено, выдвинутся на шашлыки. Ян знал одно живописнейшее место на 34 километре выборгской железной дороги - маленькая, но очень рыбная речка, песчаный берег, к сожалению пока бесполезный, но прекрасный дикий малинник, лес. Единственное неудобство- отсутствие автомобильной дороги компенсировалось гарантированным безлюдьем. Предложение выдвинуться туда - было одобрено большинством голосов и все с нетерпением ждали выходных, связанных с празднованием Дня Победы. Время, наполненное предсессионной подготовкой, пролетело незаметно и вот - шумная группа студентов, собравшаяся на Финляндском вокзале, уже загрузилась в "выборгскую" электричку. Яна радовало присутствие трех новых ребят появившихся в их компании. Это были женихи его одногруппниц и, судя по округлившемуся животу одной из них, - наступал сезон свадеб. Ребята то же были студентами "политеха", но принадлежали другим факультетам. Они были примерно ровесниками Яна, и тот надеялся, что благодаря их помощи, ему не придется взвалить все труды по обеспечению этой поездки на себя. Под песни и гитару дорога показалась слишком короткой и веселящееся студенчество, вывалив на перрон, направилось вслед за Яном, продолжая распевать. Путь занял чуть более часа, но место, указанное Закревским, действительно стоило того. Чудесная поляна, окруженная березками, располагалась недалеко от воды и завораживала своей красотой.
  -Здесь русский дух, здесь Русью пахнет...- процитировал кто-то.
  Лагерь разбили довольно быстро. И скоро дымок от костра расположенного в середине расставленных палаток стал доносить ароматы жареного мяса. Девушки шумно и весело накрывали "на стол". Ян, собрав рыболовн6ые снасти, пошел по реке, устанавливая жерлицы и донки. Менее трех щук он никогда здесь не ловил. Он отошел от лагеря метров на семьдесят, когда взгляд его приковала удивительно хорошо сложенная, обнаженная женская фигурка, распластавшаяся на траве. Огненно рыжие длинные волосы обрамляли восхитительно красивое лицо загарающей девушки. "Откуда она здесь?"- пронеслось в голове у Яна, но, бросив беглый взгляд по сторонам, он обнаружил ответ - на противоположном берегу реки аккуратной кучкой лежали вещи "купальщицы"- "Понятно - переплыла". Чуть ниже по течению, по той стороне реки, начинался не большой дачный кооператив. "Значит - дачница", - сделал вывод Закревский - "Но, боже мой, какая красота..." Увлеченный своим восторгом Ян наступил на предательскую ветку. Раздался громкий хруст. Девушка приподняла голову и посмотрела в его сторону. Осмотрев Яна с ног до головы оценивающим глазом, рыжая нимфа закрыла глаза и вновь опустила голову, подставляя лицо солнечным лучам. Выказанное ей безразличие болезненно задело какие-то нотки его души. Решение родилось само собой. Ян быстро разделся до гола и, сложив стопкой свою одежду, переплыл реку. Вода была обжигающе холодна - выйдя на берег, тело оказалось покрыто "гусиной кожей", но зато как было приятно прикосновение солнечных лучей.... Ян развалился на траве и блаженно закрыл глаза. Его мускулистое атлетически сложенное тело растворялось в удовольствии... Краем глаза он взглянул на реакцию рыжеволосой, но та казалась спящей волшебной царевной. Так прошло часа два, но весеннее солнышко начало поворачивать к закату и его лучи уже не доставляли прежнего удовольствия. Становилось зябко, но тренированное тело вовсе не собиралось сдаваться, и Ян с удовольствием предвкушал картину купания прекрасной незнакомки. Наконец-то послышались шаги человека входящего в воду. Закревский приоткрыл глаз и сквозь ресницы любовался открывшимся ему зрелищем. Гибкая красавица, волнующе грациозно передвигая свое тело, входила в воду. Красноватые отблики солнца придавали ей золотой цвет, и она была похожа на ожившую, античную статую.
  -Теперь я понимаю некоторых из насильников - констатировал он про себя внезапно появившуюся мысль,- за такую не только в тюрьму, на край света можно...
  Девушка вышла из воды и бесстыдно рассматривала Яна. Немного обсохнув, она начала медленно и демонстративно одеваться, задорно поглядывая в его сторону. Теперь настала очередь Яна делать невозмутимое лицо отдыхающего человека.
  -Здравствуйте лесной принц.
  Услышал Ян над своей головой.
  -Вы случайно не снежный человек? Я его примерно таким и представляла.
  Ян приоткрыл глаза и, изобразив удивление, ответил вопросом на вопрос:
  -Господи, я уже в раю? Вы ангел? Каким волшебным ветром вас занесло в эти места? Проделки злой феи?
  -Нет, скорее доброй... Меня зовут Надя.
  -Я так и думал, что вы ангел... Надежда... Что может быть нужнее человеку.
  -Вы про себя?
  -Нет - про человечество.
  -Так вы, сударь, - филантроп... А о себе иногда думаете?
  -Иногда...
  -Поэтому вы так наги?
  -Да, все для людей - а на себя-то времени почти и нет.
  -И как зовут столь доблестного человека?
  -Этого человека зовут Яном, но я надеюсь, что, говоря о доблестях, вы подразумеваете мой внутренний мир?
  -Не только,- в человеке должно быть все прекрасно...
  -Надеяться при самой Надежде - не пристало, но быть может, мы встретимся с вами еще? Тут не далеко расположен наш лагерь, я буду польщен вашим присутствием.
  -Не знаю. Я здесь с визитом на тетушкиной даче. Отпустит - так приду,- хохотнула она, потихоньку отходя от Яна,- К тому же вы наги - у вас там все такие?
  -Да нет...
  -Так значит только вы? Мой кавалер...- она залилась звонким смехом и помчалась по еле заметной тропинке.
  -Так ты придешь?- крикнул он ей в след.
  -Не знаю... - донеслось из-за деревьев.
  Все происходившее показалось Яну сказкой, недоразумением. Его дикая выходка с нудистским пляжем, эта рыжеволосая красавица, этот разговор - на вы... Он развернулся и, бросившись в воду, несколькими взмахами переплыл речку. Вода отрезвила, но впечатление оставленное лесной феей томительно отзывалось в сердце.
  -Какая красавица...
  Ян подошел к месту, где лежала его одежда, но ее там не оказалось.
  -Вот шельма, рыжая бестия...
  Яну стал понятен ее хохоток по поводу его нигляже...
  -Куда же она могла спрятать шмотки? Вот блин попал...
  Обшарив все ближайшие заросли, и окончательно убедившись в своем полном фиаско, Ян потихоньку направился в лагерь. Голова в ускоренном темпе разрабатывала версию пропажи одежды...
  -Вот стыдобушка-то, ну погоди - за мной не заржавеет,- ругался он,- Следующий ход будет за мной.
  Подходя к лагерю, он проверял установленные снасти и к своему удовлетворению снял с одной из жерлиц хорошенькую щучку - килограмма на 2-3.
  "Вот и ушица, какая- никакая. Еще бы ершей для навару наловить!" - подумал он. Добравшись до лагеря, Ян спрятался за покрытым мелкими, только набирающими силу листочками, кустарником. Ожидание было не долгим - одна из одногруппниц направилась к воде всполоснуть тарелку.
  -Светик,- тихо позвал он ее,- Свет!
  Девушка обернулась на знакомый голос и прыснула заливистым смехом.
  -Да тише ты. Принеси мне что-нибудь из одежды, а то пока я плавал, кто-то мою одежду свистнул... Да, и вот эту рыбину забери.
  Светлана, пытаясь подавить смех, присела на корточки.
  -Ой, рыбачок... И удочка такая, - знатная... Щука-то ее не сломала?
  Светлана "умирала" от смеха
  -Тебе там леска там не мешает?.. Ой, держите меня - описаюсь.
  Ян начинал сердиться.
  -Да тихо ты, дуреха. Ты еще весь лагерь позови...
  -А это мысль, - сквозь смех выдавила из себя девушка, видимо представляя эту картину.- Позвать?.. Ладно, ладно - иду...
  Светящаяся от пережитого веселья Света, с рыбиной в руке направилась к лагерю. Послышались восхищенные голоса, обсуждающие нежданную добычу. Минут через пять девушка вернулась, но не одна - рядом с ней предвкушая интереснейшее зрелище, плелась ее подруга- Зоя.
  -Вот он - спиннингист,- опять рассмеялась Света,- Слышишь, Ян, а можно и мне немножко половить?
  Девчонки залились дружным хохотом.
  -Сейчас вы у меня обе... наживками станете... Одежду принесли?
  -Ой, как страшно... А насаживать-то прямо на удочку будешь или на крючок?
  Подружки прыснули дружным смехом. Они явно не торопились вызволять Яна из создавшейся ситуации.
  -Э-Э-Эх, совести у вас девоньки нет. Вот попадете и вы куда-нибудь, вот уж я отыграюсь.
  -Уж, не к тебе ли на удочку?
  Девчонкам явно нравился сложившийся диалог.
  -Ну бабы,- будьте людьми...
  -А до этого мы кто, по-твоему, были? Русалки что ли?
  Обессилившая от смеха Светлана опустилась на траву, держась за живот.
  -Ладно, держи рыбачок - уж не обессудь... Это все, что есть.
  И девушка кинула Яну майку с рюшечьками и тонкими бретельками на плечах.
  -Ой, либо рожу, либо все же обмочусь - почти захлебываясь от смеха, произнесла она, катаясь по траве.
  Вид у Яна действительно был комический. Женская маечка в плотную обтягивала его могучий торс, выставляя наружу его мужское достоинство.
  -Хватит ржать - штаны бросай, рявкнул Ян.
  Светлана из последних сил швырнула в него спортивные штаны. Рядом с ней загибалась уже болезненным хохотом ее подруга Зоя.
  -Нет, Ян ты прекрасней всех... Тебе косметику принести, - рыбачок?
  Штаны были очень коротковаты, но это была одежда. Обойдя корчащихся от смеха девушек, Ян отправился к костру. Уже слегка подвыпившая компания встретила его бурными овациями. Несколько девушек не сговариваясь, начали "сползать" на землю давясь заразительным смехом. Ян подошел к своему РД (ранец десантный), отстегнул спальный мешок и начал доставать сменную одежду.
  -Янек, ну пожалуйста, походи еще так,- произнесла подползшая к нему Светка,- умоляю - не прекращай этот праздник... И опять зашлась в приступах смеха.
  "Похоже, я попал... И на долго..." - подумал Ян,- "Теперь весь институт полгода говорить будет... Вот дела..." Переодевшись в палатке в нормальную одежду, Закревский подошел к костру и почувствовал, как проголодался. Народ еще не успокоился и похохатывал, вспоминая увиденное.
  -Ладно, хохотушки, угощать-то чем-нибудь будете?
  Девушки заботливо засуетились вокруг Яна. Как ни как, - а любимчик... Налили вина, принесли горячий шашлык. Расселись кружком вокруг него. Успокоившаяся Светка подошла к нему и чмокнула в щеку.
  -Спасибо Ян - я никогда так не смеялась. Наверное, из таких моментов и состоит настоящая жизнь. Ты мое самое светлое воспоминание на сегодняшний день. Не сердись.
  -Да я и не сержусь, самому смешно. Вот ведь попал в историю...
  -Только ради этого - уже стоило ехать сюда. Нет, правда - спасибо!
  Светлана наклонилась к его уху и шепотом, что бы ни кто не слышал, спросила:
  -Может ночью, вместе на рыбалку сходим?
  -Здравствуйте,- раздался голос за спиной Закревского,- Мне нужен Ян...
  Обернувшись, он встретился с взглядом "лесной феи". Рыжеволосая была все также прекрасна.
  -Я пришла,- просто сказала она.
  ******
  Надежда оказалась "северянкой", так как родилась и выросла в Мурманске. Отец ее был капитаном судна, а мама работала бухгалтером. "Рыжеволосая бестия" пока нигде не училась, так как провалилась на вступительных экзаменах в МГУ и усиленно занималась перед второй попыткой. В Ленинграде у Нади жила тетка - родная сестра ее отца, у которой она и гостила. После их первого и такого памятного знакомства, Ян и "лесная фея" встречались почти целый месяц, в свободное время, бродя по музеям и другим достопримечательностям Питера (в обиходе Ленинград и до переименования в Санкт- Петербург назывался Питером), а потом она уехала домой в Мурманск - до вступительных экзаменов оставалось слишком мало времени. Каждую встречу, Ян пытался уговорить ее поступать в ЛГУ (Ленинградский государственный университет), но Надежда грезила только Москвой. После ее отъезда, Ян написал ей несколько писем, но ответов не последовало и неокрепшая влюбленность в "рыжевласку" начала понемногу угасать. Лишь иногда, когда кто-нибудь из одногруппниц в шутку называл его "рыбачком", теплые воспоминания о "лесной фее" приятно согревали душу. Лето пролетело быстро. Стройотряд, десятидневный отдых на море и вот уже сентябрь. От обычной в те времена помощи сельскому хозяйству Ян умудрился открутиться и на "картошку" не поехал. Дополнительный месяц отдыха был не лишним - тогда он сильно увлекся живописью, и днями пропадая в "Эрмитаже" или "Русском музее", вечера проводил в среде знакомых художников. Его первые работы получили ободряющую оценку, и Ян начинал подувать о смене учебного заведения. Один из его новых знакомых имевший уже достаточно известное имя проживал в Выборге, и Ян частенько навещал его холостяцкую квартиру, в которой располагалась и мастерская. В тот вечер он задержался в институте - наконец-то началась учеба, и еще не приняв решение о смене выбранной профессии, Ян полностью отдавался ей, относясь к живописи как к увлечению. Но впереди был выходной - воскресение, а значит, у Яна появлялась возможность еще один день поучиться чему-нибудь у именитого мастера. Заехав в общежитие, Ян оставил сумку с конспектами и, предупредив своих "усыновительниц" о своей поездке, отправился на Финляндский вокзал. Он немного опаздывал на запланированную электричку, но ему повезло - электропоезд до Выборга еще стоял у перрона и Ян, не покупая билета в кассе, побежал к вагонам. Все складывалось чудесно - он успел забежать в тамбур вагона до закрытия дверей и пассажиров, как не странно, оказалось не так много, а значит, можно было рассчитывать на сидячие места. Облегченно вздохнув, Ян решил пройти в первый вагон, но немного задержался, приобретая билет у оказавшейся в вагоне "кондукторши". Попросив запомнить свое лицо, он предупредил ее, что будет находиться в первом вагоне и, получив согласие, отправился к "голове" электропоезда. Пройдя несколько вагонов, он оказался свидетелем драки и с изумлением увидел, что активной ее участницей является удивительно красивая, миниатюрна девушка. Однако, спустя мгновение она, получив не плохой удар в грудь, отлетела к входной двери в тамбур, за которой он стоял. Возмущенный избиением женщины Ян, вступился за девушку и находящегося с ней парня, но получил ножевой удар в спину. То, что происходило дальше, он помнил с трудом. Очнувшись в чужой, совершенно не знакомой квартире, он опять увидел эту миниатюрную девушку и почему-то обрадовался. Ян помнил, что они о чем-то говорили, он даже помнил вкус коньяка, которым она его угостила, а потом опять наступила темнота. "Зарема."- звучало в голове,- "Меня зовут Зарема..." Как получилось, что его сердце, вдруг стало принадлежать этой чеченской девушке, Ян не помнил и не понимал. Прожив в квартире Заремы и Рамзана более двух недель, он просто обнаружил, что не может без нее жить. Это чувство было так ново для него, что приходилось делать огромные усилия над собой, что бы его переживания не стали известны любому. Душа пела и плакала одновременно, хотелось кричать и метаться в головокружительных пируэтах. Яну казалось, что он сходил с ума. Когда рядом долго не было Зорюшки - как называл он Зарему, ее запаха волос, ее нежного, "мурлыкающего" из-за легкого акцента голоса, приступы "сумасшествия" становились невыносимы. Его "мамки", естественно заметили столь значительные перемены в Яне и старались хоть чем-то помочь влюбленному, но их усилия были бессильны... Закревский пропускал лекции, совершенно забросил живопись и подруг, все свое время, пытаясь проводить рядом с возлюбленной. Так продолжалось почти год, а потом... Потом появился отец Заремы. Остановившаяся рядом с ним машина, была даже не замечена, только что расставшимся с "Зоренькой", Яном.
  "Молодой человек!" - раздалось почти рядом, и Закревский невольно обернулся. В машине сидело несколько мужчин - кавказской наружности. "Я именно к вам обращаюсь!" - сказал один из них,- "дело касается Заремы... Мы могли бы с вами поговорить?" Не ожидавший от незнакомцев упоминаний о дорогой его сердцу девушке, Ян немного растерялся.
  -Касается Заремы?
  -Да, вопрос очень серьезный и если не возражаете, я хотел бы пригласить вас на разговор, - продолжал седоватый, но видный кавказец. - Присаживайтесь в машину, мы поговорим в ближайшем ресторане.
  Возбужденный и заинтригованный услышанным, Ян влез в отрытую ему дверь автомобиля и уселся на заднем сидении. Через двадцать минут, сидя за богатым столом какого-то ресторана - Ян ни за что бы не вспомнил его название и маршрут, по которому они ехали, седоватый продолжил разговор:
  -Дело в том, что Зарема - моя дочь.
  Незнакомец изучающе - внимательно посмотрел на Яна, разлил по фужерам вино, и вновь заговорил:
  -Как вы понимаете, молодой человек, я очень хочу, чтобы она была счастлива, ведь она такая тонкая, ранимая, прекрасная - настоящий горный цветок. Давайте с вами выпьем - за нее и за понимание друг друга.
  Все сидящие за столом подняли фужеры и, чокнувшись, выпили.
  -Я понимаю и уважаю ваши чувства, - заговорил седоватый, - но и вы постарайтесь понять меня. Зарема выросла в среде своей национальной культуры, традиций, обрядов...
  Сделав паузу, он с грустью смотрел на Яна.
  - Вы должны расстаться... И дело не в том, что вы русский, просто Зарема еще девочкой сосватана другому человеку. И выполнение данных мной обязательств - дело чести.
  -Но ведь это - атавизм! На дворе двадцатый век! Вы что? - вспылил Ян, - Ради этих дремучих традиций вы готовы разрушить счастье своей дочери?
  -Если бы все было так просто... Атавизм... Вы знаете, что такое обидеть горца? А что такое обидеть тейп? Слово, данное мной о свадьбе моей дочери, было дано прилюдно и я не могу его забрать.
  Отец Заремы опять разлил вино.
  -Давай выпьем, сынок. То, что я скажу,- будет тебе очень неприятно...
  Фужеры опять поднялись в воздух.
  -За честь мужчины, - произнес он. Допив до дна, седоватый продолжал:
  -Дело в том, что этим предстоящим браком будет скреплена дружба некогда враждующих родов - или тейпов. И если я нарушу данное мной обещание - это воспримется как оскорбление. Я уже не молод, как ты заметил, и я не боюсь смерти. Но Зарема еще слишком юна, что бы участвовать в жестоких играх мести. Пожалей ее, прошу тебя. Любовь бывает слепа, но еще слепее смерть... Я не хочу лишиться своей девочки из-за вашей,- пусть даже огромной, но обязательно станущей короткой, любви. Ты меня понимаешь? Горские законы свирепы, но справедливы. Я дал слово и если его нарушу - Зарему найдут, даже если вы уедите очень далеко...
  Выпей еще, и он пододвинул налитый стакан вина.
  -Я надеюсь, ты переживешь это как мужчина. Мне действительно жаль...- какой отец не хочет своей дочери большой, красивой и вечной любви? Не надо было ее отпускать сюда...
  Мужчины выпили, Ян сидел за столом, пытаясь не сорваться на крик, не притронувшись ни к предложенному вину, ни к многочисленным блюдам.
  -Я понимаю как тебе плохо, в свое время я примерно так же потерял свою первую, настоящую любовь. Давай мы тебя отвезем? Куда ты хочешь?
  -Я доберусь сам, - зачем я буду портить застолье...
  -Как знаешь, только не пей - прошу, а то еще натворишь глупостей. Будь мужчиной.
  Ян попрощался с кавказцами и вышел в город. Где он бродил всю ночь он не знал, только раннее утро застало его у Невы, рядом с "летним садом". Очнулся он от легкого толчка в спину.
  -Молодой человек, ваши документы, пожалуйста.
  Обернувшись, Ян увидел двух милиционеров стоящих за его спиной. Не поворачиваясь, он достал студенческий билет и протянул одному из них.
  -Что-то случилось? - спросил изучавший билет - Вы тут стоите почти три часа... Может, нужна помощь?
  -Нет спасибо большое. Проблемы личного характера...
  -Девушка?- сочувственно поинтересовался второй милиционер.
  -Типа того, - со вздохом вырвалось у Яна.
  -Понятно. Надеюсь, топиться не собираетесь?- спросил первый, возвращая "студенческий".
  -Ну, если за три часа не собрался, то уж, наверное,- нет.
  -Значит, мысли были?- сразу ухватился милиционер за слова Яна.
  -Да не было никаких мыслей, мужики! Просто мне очень плохо, отстали бы вы меня...
  -Ну, раз такое дело... Только ты бы это... Шел бы домой... Светает уже...
  -Вот-вот! - подхватил второй, - водочки возьми... А тут-то чего? Да и на хулиганов, не равен час, наткнешься. Хочешь, подвезем?
  -Спасибо!- слегка оживился Ян,- А вам до "Лесной" не очень далеко будет?
  -Да уж как-нибудь... Мы что, - не мужики? Понимаем...
  *****
  Вернувшись в общежитие, Ян завалился на кровать и опять погрузился в свои грустные мысли. При складывающейся ситуации с "Зоренькой" надо было действительно расстаться. Вырвать из сердца может и не удастся, но встречи необходимо прекратить раз и навсегда. Закревский представил умирающую Зарему окруженную небритыми горцами с окровавленными кинжалами. "Господи, какие дикари! И это в наше время..." - вырвалось у него из груди, - "И ведь действительно ничего не сделаешь. Убежим с Заремой - погибнет ее семья и как с этим жить тогда? Не убежим - я ее потеряю, и опять тот же вопрос..." Вот тогда Ян впервые задумался об иллюзии жизни... Решение, о его отношениях с Заремой, давалось мучительно трудно, но оно родилось: попрощавшись с ней навсегда, Ян взял академический отпуск и уехал на заработки - в Сибирь. Старый армейский товарищ, с которым они побратались в Емене, - Сема Воропаев, встретил его в Минусинске, а потом еще полдня вез - "черти знают куда". Место, в которое привез его Семен, казалось не просто глушью, а концом цивилизации. Дорога, очень быстро ставшая проселочной, вскоре пропала совсем и старенький УАЗик Семы, урча и то и дело опасно наклоняясь в разные стороны, покорял осеннее бездорожье. Ориентируясь по одному ему известным приметам, Семен уверенно маневрировал среди деревьев и валежника, не на минуту не прекращая свои рассказы. Выждав мимолетную передышку, вызванную тем, что "Воропаич" прикуривал, Ян вставил и свое слово:
  -Семен, ты ведь раньше таким молчуном был... Что случилось?
  Сема затянулся папиросой и слегка надувшись, изобразил обиду:
  -Не нравиться моя трескотня? Тоже мне, друг... Я его столько не видел...
  -Да, ладно тебе, - примирительно сказал Ян, - просто это так на тебя не похоже, а слушаю я тебя со всем вниманием - я ведь тоже по тебе соскучился.
  -Ты попробуй один по полгода в лесу... Я ведь охотой промышляю, - все сам увидишь. Тяжело без живой души - с собаками много не поговоришь. А тут мне твою телеграмму, из деревни, младшой братан принес - вот и прорвало на радости.
  Охотничий дом Семена, был под стать ему самому - добротный, крепкий. Большое подворье, огороженное частоколом из срубленных молодых деревьев, охранялось тремя могучими псами, радостно бросившимся к прибывшему хозяину.
  -Это свой! - сказал он собакам, показывая жестом на Яна. - Свой!
  Собаки, приветливо размахивая хвостами, одна за другой подбежали к Закревскому, обнюхивая его.
  -И что, теперь не тронут?- поинтересовался Ян.
  -Конечно. Они меня с полуслова понимают.
  -Вот смотри, знакомься - это моя фазенда, так сказать...
  Хозяйство было справное: банька, конюшня, гараж, несколько складских помещений, пустующий коровник, отгороженный птичник.
  -Я смотрю, ты раньше и живность держал?
  -Нет Янек, это отцовское, батяня покуда жив был - тут и жил. Бабенка, из буряток, у него была, от матери-то моей он давно ушел, вот эта буряточка хозяйство тут и содержала. Мне не потянуть - в лес ушел, так месяц могу не прийти. Лошадку держу без нее - беда... Вот, для тебя еще одну привел - посмотри.
  Сема повел Закревского в конюшню.
  -А бурятка куда подевалась?- спросил Ян.
  -А кто же ее знает. Пропала. Как появилась, разлучница, - не ведомо, и куда делась - не понятно... Как сквозь землю провалилась, - не видел ее никто. А видная была - просто страх... Колдовство какое-то... Бывало, заглядишься на нее и ничего тебе не надо... Я батяню шибко понимаю, вот только детишек они так и не нажили... Ну вот смотри - Марыня. Хороша?
  Услышав имя лошади у Яна, опять потеплело на сердце. "Где ты лесная красавица? Поступила в свой МГУ или опять в Мурманске снежинки ловишь? Рыбачок..." Ян заулыбался воспоминаниям. Вслух сказал, признавая красоту лошадки:
  -Хороша... - твоя правда.
  Остатки осени и всю зиму, Ян вместе с Семеном бил зверя, ставил капканы и силки. Охота была знатной, шкурок накопилось порядочно.
   -При деньгах будешь! - радовался Семен. - Но это ягодки, по весне и золотишком займемся.
  -А тебя, "Воропаич", что деньги вообще не интересуют?
  -А по что они мне? Я тайгой живу - любо мне тут. Хотел бы в город, - так у меня еще от батяни кой чего осталось, не бедствовал бы... Да только не жизнь там, - суета одна... Вот и тебя эта маята ко мне загнала...
  А тут... Вздохнешь по утру во всю грудь не воздух - саму природу, и чувствуешь, как по жилкам жизнь побежала. Росинка на руку упадет - как божья слеза, искрится вся... и на душе птички поют... Из родничка студеного водички зачерпнул, испил - словно зелья молодости выпил - силы до вечера не обуздать. На кой мне твой город, деньги твои? Вот где жизнь.
  Семен обвел рукой тайгу.
  -И ты бы оставался, нет там добра...
  -Спасибо "Воропаич", спасибо. Но вот только не нашел я себя и здесь не мое... Душа тает, расплывается, но не мое. По осени в институт вернусь, ты не серчай. Может когда, навсегда к тебе приеду...
  -Не приедешь, Янек, не приедешь. Твой дух ратный - всю жизнь борьбы искать будешь, небось, и Аден частенько вспоминаешь?
  -Правда твоя. Особенно мальчонку, помнишь - я рассказывал. Схоронили хоть его?
  -По душе когтями скребет, ночью враз приходит?
  -Бывает, до боли...
  -Зовет он тебя... Нет, не на небо... Будешь ты еще воевать Янек, помяни мое слово. Зовет он тебя, что бы ты его горе и боль испытал, - вот что. Мое слово верное - не лыбся, у меня в семье почитай все ведами были. Снег сойдет, - к матери тебя сведу, она подтвердит, да еще кой-чего скажет...
  -Еще что-то ждет? Скажи - не обижусь...
  -Сказал бы, да сомневаюсь я. Мать верное слово скажет, - потерпи.
  Весну мыли золото. Отец Семена нашел не плохую жилу, в двух местах она выходила наружу, причем не далеко от ручья. Работа была тяжелой, но давала свои плоды. Разбитую породу сеяли, переносили к ручью и промывали, следы своей деятельности тщательно маскировали, но золотые самородки и крупинки, оседавшие в лотках, заметно прибывали с каждым днем. Как и обещал, Семен свозил Яна в деревню и познакомил с матерью, да с младшими братьями. Съездили и в районный центр, к делягам - шкурки за хорошие деньги сдали. Матушка Семена, действительно оказалась ведуньей, да еще такой, что знающие люди приезжали к ней из самой Москвы.
  -Помыслы у тебя чистые и душа славная, да вот крови на тебе парень много будет, - правду тебе сынок мой сказал, одно хорошо - кровь эта грязная... Волком лес человеческий чистить будешь, и жить волком начнешь. Вижу стаю твою... Горы вижу в крови и города в крови... Ой, тяжелая парень жизнь у тебя будет! И охотников на тебя вижу, и ничего тебя не спасет, если ведунья за тебя свое сердце не отдаст, но не вижу я пока ее на твоем пути... Прошел ты ее что ли, или рано еще? Вот в этом и сынок мой засомневался. Убьют тебя парень, если судьбу в корне не изменишь. Оставайся, - сын верное слово сказал... Не жизнь там... Вот, что я тебе еще скажу - сотню жизней в одну не сложишь, выбери одну... Если не понял - потом меня поймешь.
  В деревне они пожили несколько дней и опять отправились в зимовье. Сказанное матерью Семена, бередило душу Яна противоречивыми мыслями и он ходил задумчивым и молчаливым. На прощание матушка - ведунья отдала Яну кожаный мешочек и напутствовала добрым словом:
  -Смотри не потеряй его парень. Нравишься ты мне, да и сыну люб. Носи с собой - в нем оберег от многого... Удачи тебе. Только сердце свое не запирай, боль пройдет - а людям твое тепло еще пригодится. Может и сладится твой путь...
  Отъехав от деревни достаточно далеко, Семен обратился к другу:
  -Янек, считай, что ты под чистой звездой родился, раз мать твою дорогу подправить взялась, да оберег дала. Вот только где ты ведунью найдешь? Хотя, - Русь матушка велика...
  Ян промолчал, и они двинулись в путь.
  До конца августа, друзья сеяли и мыли золото, изредка выходя на охоту, и строили еще одно зимовье на месте выхода жилы.
  -С егерями и начальством - я договорюсь, если, что, - утверждал Семен, - А если ты действительно следующим летом подъедешь, так я тут и без тебя много что доделаю.
  -Конечно приеду, не государству же родному эту делянку отдавать... Мы ему, вроде, уже все с лихвой отдали...
  ******
  Вернувшись в Ленинград, Ян через связи "высокопоставленных" одногруппниц нашел сбыт на привезенное золото. Сдавал аккуратно - частями и боги отнеслись к нему благосклонно. Деньги, вырученные от его продажи и те, что он привез от реализации шкур, сделали его весьма богатым человеком. На них он купил свою первую квартиру и свой первый автомобиль - "Жигули" шестой модели. Жизнь налаживалась, восстановившись в институте, он с головой ушел в учебу, радуя деканат и своих "усыновительниц". Несколько раз он подумывал навестить Зарему, но каждый раз останавливался. Весна принесла в его жизнь горстку печали - его "мамочки" начали писать дипломные работы, а его запланированный отъезд к Семену делал невозможным их чествование. Устроив прощальную вечеринку и заранее поздравив выпускниц своей "доармейской" группы, Ян опять отправился в Сибирь. Семья Воропаева была рада его приезду и подаркам, которые он привез с собой. Особенно радовался Сема - прекрасное помповое ружье, являвшееся в те времена огромной редкостью, было единственным на всю округу и вызывало зависть у многих охотников. Но к удивлению Яна, на зимовье Семен взял свой старенький карабин... Лето пролетело как мгновенье. Новое зимовье строилось споро, и помаленьку принимало законченный вид. Золота в этот раз добыли даже больше прежнего, и добывать его стало немного проще,- закрытые от посторонних глаз, друзья более тщательно проводили просев, и работали допоздна - свет от маленького дизельгенератора позволял работать хоть всю ночь. Отработанную породу частично промывали, а частично высыпали в строимые сооружения. Так, что полы в зимовье можно было назвать "золотыми". Вход в образовавшуюся шахту, не маскировали - любому пришлому можно было сказать, что роется погреб, да, по сути, так оно и было. К сентябрю Ян опять возвратился в Питер, предварительно договорившись об очередном своем визите к Семену. Но вернулся Ян уже в другую страну - началась перестройка. Набирало оборот Кооперативное движение, народ заигрывался политикой, потихоньку разделяясь на противоборствующие лагеря. Пустели прилавки магазинов, стали дефицитом сигареты и алкоголь... Такого кавардака, Закревский еще не видел в своей жизни. Удивленно взирая на происходящее, он влился в рутину учебы... Но привезенное золото лежало мертвым грузом и в свободное от учебы время, Ян, не торопясь и с повышенными мерами безопасности, помаленьку сбывал его, пользуясь уже отработанными каналами. Присмотревшись к процессам, происходящим вокруг и обнаружив не початое поле для деятельности, Закревский рискнул и вложил часть полученных средств в открытие кооператива. Дело пошло и к лету у Яна функционировали: не плохой магазин, пару кафе и несколько видеосалонов. Компаньоном в начатом деле, Ян принял своего одногрупника из "маменькиных сынков" - Ильюшу Ройдбурга. Парнишка оказался толковым, а благодаря связям его отца, сидящего где-то очень высоко, их совместное детище получило "ментовскую крышу" и не сталкивалось с серьезными проблемами ни с административными структурами, ни с рэкетом. К очередной поездке в Сибирь, Закревский уже обзавелся кой-какими связями и опытом, и, собираясь в дорогу, готовился заняться не только браконьерской добычей золота, но и легальными поставками сибирского леса. В этот раз дорога к "Воропаю" предстояла более долгой, - Ян перегонял другу подарок. Не плохой внедорожник "LandKrauser" шел легко, и дорога, для любящего скорость Закревского, оказалась приятной и неутомительной. Прибыв на место, Ян не стал отдыхать и после праздничного застолья и раздачи подарков ставшей уже родной ему семье "Воропая", с самого утра вместе с Семеном отправился по леспромхозам. Через неделю, подписав договоры поставок и связавшись со своим компаньоном, Ян отправил в Питер первый состав кругляка и облегченно вздохнул, - теперь можно было отправиться в полюбившееся ему зимовье. Подаренный внедорожник пришелся Семену по вкусу, и он обхаживал его как "любимую женщину", поэтому на "прииск" они поехали на стареньком УАЗе. Зимовье его стараниями разрослось, окрепло и выглядело уже почти жилым, а Семен, обладая хозяйственной хваткой и верным словом, не терял времени и "по блату" уже оформил его на Яна. Лето опять прошло в трудах и в сентябре, Ян и еле согласившийся Семен отправились на заслуженный ими отдых. Заехав на несколько дней в Питер, они быстро избавились от золота и, повидавшись с компаньоном Закревского, отправились на Черное море. "Бархатный" сезон был в самом разгаре и Сочи встречал друзей ласковым солнцем и изобилием загорелых женщин. Поселившись в гостинице "Приморская", они не стали терять время на знакомство с местными достопримечательностями и сразу отправились на пляж. Ослепительная в своей красоте и безбрежности водная гладь плавно перетекала в голубое, безоблачное небо, восхищая своим убедительным доказательством их единения и родства. Семен, всю жизнь проживший в Сибири, видел море только по телевизору, да еще издали во время службы в Йемене, и поэтому радовался как ребенок, практически не выходя из воды. Ян, возлегая на расстеленном покрывале, потягивал холодное пиво и умилялся непосредственности Семы, первое время, наблюдая только за ним, но постепенно перевел свое внимание, на изобилие молодых женских форм, получая от этого истинно эстетическое удовольствие. Ближе к вечеру, проголодавшиеся за день друзья, вернулись в гостиницу и, переодевшись, отправились подкрепиться в ресторан, находящийся в этом же здании. Не смотря на еще далеко не позднее время в ресторане уже было многолюдно, но встретивший их официант предложил очень не плохой столик не далеко от эстрады. Радостно согласившись, друзья, под влиянием голодных желудков, сделали огромный заказ и, попивая моментально принесенный коньяк, непринужденно болтали, обмениваясь первыми впечатлениями. За соседним столом, развалившись на стуле, сидел здоровенный азербайджанец с длинной прической и серьгой в правом ухе. На нем была залитая вином, разноцветная приталенная рубашка с глубоким вырезом, открывавшим сильно волосатую грудь. Мужчина был пьян и постоянно, что-то выкрикивал, то на ломанном русском, то на своем языке. Видимо он пользовался здесь авторитетом или являлся постоянным клиентом, но на его поведение не обращали внимания ни снующие официанты, не музыканты на эстраде, к которым иногда относились его тирады. Здоровяк не дебоширил, и друзья, увлеклись поглощением долгожданных яств, тоже перестали его замечать. Коньяк и хорошая пища сыграли свою роль - Ян и Семен прибывали в состоянии блаженства и умиротворения, они курили и почти не разговаривая, рассматривали разворачивающуюся вечернюю жизнь. Ресторан ожил, - разгоряченная выпитым публика, становилась все шумнее. Смех и возгласы становились все громче и доносились уже почти со всех столиков, у эстрады появились танцующие, а музыканты стали исполнять танцевальные хиты.
  -Нам не пора? - поинтересовался Семен, - Становиться слишком шумно...
  -Посидим еще полчасика, - ответил Ян, - Вот допьем коньяк и пойдем. Смотри сколько красивых женщин, тебя они совсем не "трогают"?
  -Ну почему же... Мне многие нравятся, только, что в этом толку? Просто переспать? Конечно, - это тоже удовольствие, но кто из этих шлюшек поедет со мной? Мне зазноба нужна, - что бы и хозяйка была, и мать, и жена. В кабаке такой не найти...
  -А вдруг... Семен, вот ты ведь - не из этих "приблатненных", а ведь тоже сидишь здесь. Вдруг и дивчина, какая с подругами просто поужинать пришла. А?
  -Удивляешь, ты меня Ян. Ты же городской, а в бабах смотрю, - ничего не понимаешь. Баба она кто? Паразит... И не смотри на меня так. Паразит в прямом и переносном смысле. Мужики - созидатели, они строят и перекраивают мир, сеют доброе, сильное, вечное... Все на них! А что делают бабы? Всего и делов, - что всю жизнь ищут самца, рядом с которым слаще да сытнее, ну и детишек стряпают, что бы мягкое мужское сердце, умилившись, не дало бы мужику их змеиную душонку рассмотреть. А от кого дитя родилось - зачастую им самим не ведомо. Не зря господь, по Евиной вине, Адама из рая выставил, да вот уму-то разуму Адама это не научило. А сейчас вообще, - свобод им надавали... Равными мы вдруг стали, слышь - равными!.. Так в "благодарность", они еще и кровушку нашу пьют! И я тебе вот, что еще скажу: виноваты в этом - импотенты, пробившиеся к власти,- все бы отдали, да и отдают, в том числе и честь мужицкую, что бы их угасающие члены еще приласкали. Башкой думать надо, а не причинным местом - какую волю этим паразиткам давать и особливо это касается городских! Поужинать пришла... Кто и пришел, - так что бы самца себе найти, который бы, если не всю жизнь оплатил, так хотя бы ночь...
  -В чем-то может ты и прав, Сем, но ведь ради женщин мужской пол и создает цивилизации. Разве нет?
  -Нет, ты меня сегодня удивляешь Ян! Все, что создает мужчина - создает ради своего я, ради тщеславия. А если уж создает ради кого-то,- то только ради детей, то есть ради продолжения своего я. Ты что, хочешь сказать, что, соревнуясь с мужиками в уме, силе, ловкости - ты думаешь о бабах? Ерунда... Я считаю, что и в природе самцы бьются с собой исключительно из своего самолюбия, а обладание гаремом самок - одно из следствий победы, а не как ни цель...
  -Ну а как же любовь?
  -Послушай моего слова, Ян. Есть, конечно, любовь, была вернее... Раньше-то ее встретить не просто было, если верить прадедам, а нынче и подавно. Я тебе так скажу - бывают среди мужиков выродки, - вот и среди баб иногда люди встречаются. Это аномалия, но если повстречалась - считай повезло, а остальное так, - игра. Сколько жабу не люби, - жабой и останется, только душу свою поранишь, а то и совсем загубишь. Ты думаешь, почему у мусульман, бабы со скотиной вровень?
  -Смотрю, Сема больно тебя укусила одна из них. И в самое сердце... - раз уж так долго обиду помнишь. Знаю обидчицу-то? Уж не Клавдия ли, что через два дома от матушки твоей живет?
  -И твоя правда и нет. Клавка, верно - по юности мне всю душу извела, да видать не мое, - сердцем чую, а то давно бы украл да на зимовье увез. Но и то верно, что не ровнять мужа с жинкою. Не ровень мы, и ровенью не стать... И это не слова обиды какой-то, а правда жизни, веками отточенная.
  В это время, пьяный азербайджанец, сидевший за соседним столом, вдруг ожил и направился к танцующим. Вклинившись могучим телом в плотную толпу веселящихся людей, он обнял понравившуюся ему девушку и начал ее ощупывать. Девушка, беспомощно оглядываясь вокруг, пыталась вырваться из "железных" лапищ, но не она, не ее поспешившие на помощь подруги, ни чего не могли сделать. Азербайджанец громко хохотал и слюнявил ее своими поцелуями, отмахиваясь от подоспевших подружек, как от надоедливых мух. Танцующие и сидящие за столиками мужчины, делали вид полной непричастности к происходящему.
  -Да помогите, же кто-нибудь! - громко разнеслось по залу в перерыве между песен.
  Друзья обернулись на голос кричащей девушки и вскочили с мест. Тут же у их столика появился невесть откуда выросший официант.
  -Пожалуйста, не вмешивайтесь, а то у вас будут серьезные неприятности - это Мирза, он один из "авторитетов" - произнес он, - Ничего с этими девками не случится, повыпендриваются, а потом о цене договорятся.
  В это время, Мирза, получивший звонкую пощечину, обрушил на лицо девушки свой огромный кулак. Ян подоспел вторым, а потому опоздал - Семен, мгновенно опрокинувший драчуна, сидел на спине уже лежащего азербайджанца, заломив тому руку, и методично долбил его головой паркетный пол, обернув вокруг своего кулака длинные волосы поверженного.
  -Слава богу, не убил! - промелькнула у Яна запоздавшая мысль,- Шустрый по-прежнему...
  Защитников у Мирзы не было и, увидев приближающийся наряд милиции, Закревский поспешил к ревущей и окровавленной девушке, успокаиваемой подругами.
  - С вами все в порядке? Помощь нужна? - обратился он, но в ответ услышал совершенно неожиданные слова:
  -Янек! Ну где же ты был? Эта скотина...
  -Мы знакомы? - удивился Ян, присматриваясь к девушке. И та на мгновение открыв свое красивое, но припухшее от удара лицо сказала:
  -Конечно, "рыбачок"!
  -"Лесная фея"? Надюшка, ты? А что же с твоими волосами?
  -Покрасилась, дурочка...- уже почти не плача, пожаловалась девушка, пытаясь улыбнуться.
  Разбирательство с милицией заняло не более двадцати минут. Массовые свидельства очевидцев изобличали антиобщественное поведение Мирзы и благородство подоспевших друзей. Профессионально быстро сняв показания и записав координаты свидетелей, милиция удалилась, уводя с собой пьяного дебошира. Друзья расплатились по счету и проводили девушек до снимаемой ими квартиры. Умывшаяся и немного оправившаяся от происшедшего Надя, безумолку рассказывала о себе и о своих надежных подружках, первыми оказавшими ей помощь. Ольга и Светлана, тоже оказались болтушками - "ой-ей-ей"... и компания разошлась лишь под утро, договорившись далее отдыхать вместе... "Последствий", так обещаемых официантом не последовало, а наоборот - протрезвевший Мирза, пришел к ребятам с извинениями и бутылкой коньяка. Он оказался не плохим парнем и за доставленные неприятности приобрел Наде и ее подружкам золотые безделушки, но, сославшись на мучающий его стыд, попросил передать их без него. Девушки, узнав о встрече ребят и "насильника", долго шумели и отказывались принимать его дары и извинения, но потом уступили и почти целый час крутились у зеркала, примеряя украшения. Оставшиеся две недели отдыха были безмятежны и сказочно прекрасны. Новоиспеченная компания была практически неразлучна, - переселившись в одну гостиницу, они расходились по своим комнатам лишь на короткие часы сна. Оказавшись большими знатоками Сочи и его окрестностей, девчонки устроили шикарную экскурсионную программу для Семена, насыщая его и без того восторженную душу, незабываемыми моментами. Но время неумолимо двигалось вперед и наступило время расставания. Компания собралась на прощальный ужин, в одном из кафе у самого моря. Инициативу, по уже сложившейся традиции, взяли на себя девушки, и каково было удивление ребят, увидевших ожидающий их катер "ракета", стоявший у пирса.
  Поднявшись на борт, друзья обнаружили прекрасно накрытый стол и небольшой музыкальный коллектив, из трех человек, заигравший какую-то печальную мелодию при их появлении. Чудесный голос девушки - певицы, разносил над морскими волнами историю о прощании влюбленных. Суровый сибиряк - охотник Семен, не привыкший ни к роскоши, ни к обилию переживаний, вдруг растрогался, и неумело скрывая наворачивающиеся у него слезы, сердечно благодарил девушек, за все, что они для него сделали. Тем временем, катер оторвался от пирса и понес своих пассажиров в неизвестность морских просторов. Вечерело и прекрасный, бардовый закат разворачивал свою панораму над виднеющимся вдалеке городом.
  Прекрасные баллады и блюзы, исполняемые зволнующим голосом певицы, настраивали на лирический лад. Ян и Надежда стояли на корме катера, любуясь закатом и седоватыми, пенистыми бурунами, оставляемыми катером после себя, над которыми кружились десятки крикливых чаек, в поисках добычи. Было облачно и уходящее солнце создавало феерическое зрелище, перемешивая краски заката с золотистыми бликами своих последних лучей, запутавшихся в розоватых облаках. "Рыжеволосая фея" обвила шею Яна своими нежными ручками и, заглядывая в глубину его серо-зеленых глаз, спросила:
  -Мы еще увидимся с тобой?
  -Если ты, опять не пропадешь на пару лет...
  -Ну, Янечек! Я же тебе все объясняла, - это мама не передала мне твои письма. Она так относится ко всем моим друзьям и ухажерам... А твой адрес, я потеряла... Ну прости меня!
  Глаза Наденьки стали влажными, а голос стал срываться.
  -Ну ладно, проехали! - выдохнул Ян. - Только не плач, пожалуйста - я тебе верю.
  Надюша заулыбалась, вытирая ладошками уже появившиеся слезинки.
  -"Не виноватая я, - он сам ко мне пришел..." - хохотнула она, и добавила,- Я правда по тебе скучала и даже тетку просила разыскать тебя, но она как мама - считает, что мне слишком рано заводить романы или любовь...
  И она опять стала заглядывать в глубину его глаз, пытаясь там разглядеть что-то важное для себя. Закревский прижал Надежду к себе и поцеловал в щеку.
  -Не переживай малыш, мы встретимся... Обязательно встретимся... Двадцать лет спустя...
  И Ян залился заразительным смехом. Хохочущая вместе с ним "лесная фея", стучала по нему кулачками.
  -Фу, дурак какой. Типун тебе на язык, - балаболка... Какой ты не серьезный оказывается...
  -Ну, ты-то у нас сама серьезность... Золотой фонд страны, стратегический запас я бы сказал...
  Ян не успел договорить, - нежные губы девушки, так пахнущие молоком и какими-то лесными цветами, закрыли ему рот долгим и сладким поцелуем. В глазах на минуту потемнело...
  -Не обижай меня! - произнесла она, переводя дух. - Я буду для тебя всем... Всем, что ты захочешь.
   Утром друзья расставались в аэропорту - Надежда и Ольга улетали на учебу в Москву. Через час после их отлета ожидался рейс Семена и Светланы, оказавшейся сибирячкой и улетавшей с Семеном, для знакомства с его семьей. За время их двухнедельного знакомства, что-то произошло в круговороте жизни, и теперь она готовая бросить университет, родителей в родном Новосибирске и весь мир вместе взятый, неслась на край света с самым дорогим для нее человеком. Все время державшая себя в руках Надежда, после объявления ее рейса, разрыдалась как ребенок, и Яну пришлось приложить неимоверные усилия, что бы хоть как-то ее успокоить. Еле оторвавшись от его плеч, она уходила на посадку, всхлипывая и постоянно оборачиваясь к нему даря теплые прощальные взгляды. Расставание с Семеном, тоже было не легким. Расчувствовавшийся могучий сибиряк, постоянно бубнил слова благодарности, звал в гости и не на минуту не выпускал из своей могучей руки ручку своего только обретенного счастья. Смущенная Светлана прятала свое лицо на груди своего таежного принца, изредка стреляя оттуда своими карими, влюбленными глазами, не сколько не переживая за расставание с подругами и с уходящим миром ее прежней жизни.
  -Ну и как теперь, твои пресловутые принципы?- подтрунивал над товарищем Ян, - Городскую дивчину ведь увозишь и не туда где слаще да сытнее...
  -Это другое, - отнекивался Сема, - а от принципов я не отказываюсь. Просто две половинки сложились... А я дурак, еще ехать не хотел! Спасибо тебе, Янек!
  -Спасибо! - подхватила Светлана, - Наш дом - твой дом...
  И опять засмущавшись, скрылась на груди любимого, предварительно вскинув на него глаза, светившиеся бесконечным доверием. "Счастлив мужчина, на которого так глядит любимая женщина!" - отметил про себя Ян - " Дай бог, вам всего ребята...".
  -Верное слово сказала! - подтвердил Семен слова Светланы, - Да ты и сам все знаешь... Только приезжай.
  Друзья обнялись, и молодая пара сибиряков направилась на регистрацию билетов их прибывшего рейса. Они отошли уже на добрый десяток метров, когда Светлана, оторвавшись от Семена, развернулась и, подбежав к Яну, повисла у него на шее, целуя в щеки.
  -Спасибо Янек, такое спасибо тебе!..
  В очередной раз смутившись, бросилась обратно - под тень и в объятия своего таежного красавца.
  ******
  Надежда, после расставания в Сочинском аэропорту, появилась неожиданно быстро. Не прошло и недели после возвращения Яна домой, а у него зазвонил мобильный с высветившимся именем - "Фея".
  -Але, Наденька, здравствуй! - обрадовался Закревский, - как добралась?
  -А откуда ты знаешь, что я в Питере? - удивилась она.
  "В Питере?" - пришло время про себя удивиться Яну, - "Вот дает! Не девка - ураган". Но в трубку произнес:
  -Сердцем почувствовал - уже час ноет. Так и думал, что это ты.
  -Правда? - продолжала удивляться Надежда, - А я так хотела сделать сюрприз...
  -Ты его и так сделала, где ты находишься? На вокзале? Я выезжаю...
  -Да, я - на Московском. Где тебя ждать?
  -Надюша выходи в центральный зал, там, у памятника Петру и встретимся...
  Через полчаса, с огромной охапкой желтых роз - любимыми цветами Надежды, он подкрадывался через зал ожидания, стараясь оказаться не замеченным первым.
  Наденька стояла почти у самого монумента, озабоченно осматриваясь по сторонам. Ее великолепные рыжие локоны, были перетянуты резинкой в обворожительно пышный хвост.
  "Лучше бы распустила" - подумал Ян, - "Но уже здорово, что опять рыжая! Как же она хороша!".
  -Здравствуй, зажданушка! - произнес он, сзади обнимая ее за вздрогнувший животик, - Стосковался я по тебе сладкоустая...
  -Янек!- растаяла она в ослепительной улыбке, - Янек!
  И ее нежные губы впились в него медовым, поцелуем.
  -Я так соскучилась, что не могла долго сидеть в Москве. Боже мой, как я счастлива!
  Надя гостила целую неделю, а после отъезда возвращалась почти каждые выходные. Через полтора года они сыграли свадьбу, а еще через год она подарила ему сына. Свадьба была веселой и по-студенчески шумной, приехавшие на нее родители, оказались довольны, но, погостив неделю, разъехались по домам, на перебой, приглашая молодоженов к себе, - в гости.
  За год до рождения своего первенца, Ян лишь на месяц заехал к старому другу Воропаю, и был очень обрадован прибавкой в его семье, - Светлана родила Семену двойню. Крепкие, - в отца, близнецы, были награждены чудесными глазами и улыбкой мамы. В ту поездку, Ян опять путешествовал на автомобиле, только в этот раз он гнал подержанный, но очень приличный грузовичок, забитый до самого потолка его вместительного кузова. Автомобиль был специально подобран для Семена, и прибыл с очередной партией автомобилей, поставляемых фирмой Закревского из Соединенных Штатов. Сема как ребенок радовался новому приобретению для своего крепкого хозяйства и все хлопал в ладоши, да цокал языком, обходя автомобиль со всех сторон. Не меньше радовались и остальные члены семьи, выгружая тысячи мелочей привезенных Закревским. Матушка Семена, выбрав момент, когда они с Яном остались одни, подошла к нему плавной походкой рыси, и, обняв за плечо, тихо произнесла:
  -Балуешь ты нас парень. Низкий поклон тебе. Вижу, крепка у вас дружба с сынком, но промолчать не могу... Не отпускай от себя свою зазнобу от себя - расстанетесь... И большая боль вырастет в твоем сердце, и жизнь переменится не к добру - к крови. Не ведунья она... Хочешь уберечь - уезжай из города, - не жизнь там. Порадовавшись счастью друзей, Ян погостил пару недель, и, посетив поставщиков леса, забрал подготовленное Семой золото вернулся в Петербург, - предстояли деловые поездки за рубеж. Тайна настоящего предназначения зимовья Закревского, оставалась лишь их тайной и даже близкие им люди продолжали оставаться в неведении. Перед расставанием, друзья посетили его, и у них состоялся разговор:
  -Как думаешь, Семен, ты сможешь на этом месте организовать, что-то шумное и большое - звероферму, хозяйство, какое? Договоришься с властями?
  -Зачем тебе, Ян?
  -Если заняться разработкой серьезнее, нужны люди, оборудование и прикрытие. Добра тут не на один год работы. Может, - займемся?
  -Ты же знаешь Янек, мне и того, что имел, было достаточно. Суета это все... Я не знаю твоих мыслей, но если надо - сделаю, что скажешь. Не понял ты еще жизнь...
  -Ладно, знаток! - обнял друга Ян, - У всех дорога своя. Я и так благодарю богов, что наши пути все так же рядом, да еще и пересекаются каждый год.
  -Бросил бы ты все, да переезжал сюда...
  -Может быть, когда-то я именно так и поступлю. - сказал Ян, посмотрев в глаза друга, - Но в начале, я сам должен убедиться, что этот путь верный.
  -Дело твое, но песок времени течет безвозвратно...
  Июль и половина августа следующего года, пронеслась в зарубежных командировках, бизнес разрастался не вероятными темпами, и оглянуться на свою жизнь не хватало времени. Надежда почти все лето работала на практике в каком-то московском журнале, и встречи молодых супругов приобрели почти случайный характер. Но в середине августа они все же освободились, и отправились в соединивший их Сочи. Еще в конце мая, перед его отъездом к Воропаю, когда он повез на "зимовье" первых людей, Надюша сообщила о своей беременности, и Ян не мог надышаться своей любимой и уже заметно растущим в ее чреве наследником. От нахлынувшего на него счастья Ян в буквальном смысле носил жену на руках, осыпая цветами и подарками, что не оставалось не замеченным окружающими и вызывало жгучую зависть к Надежде у большинства женщин пансионата, в котором они проживали. Но лето заканчивалось и, вернувшись домой, молодые опять расстались на период учебы - Надя уехала в Москву, а Ян приступил к занятиям в "политехе". Посещение им института, нельзя было назвать учебой в полном смысле этого слова - Ян, в основном занимаясь, совей компанией, посещал лишь выборочные лекции и занятия на кафедре. В институте на это закрывали глаза, учитывая его успеваемость и постоянную помощь в улучшении материальной базы кафедры, а Закревский этим беззастенчиво пользовался. Новый год молодая семья встретила в месте и даже смогла слетать в Мурманск, - навестив родителей Нади. А в марте у них родился первенец - Ярослав. К рождению сына, Ян уже оканчивал институт, но собирался взять очередной академический отпуск, для того, чтобы посвятить малышу все свое время - Надя, тоже учившаяся на последнем курсе, не желала бросать университет, беря послеродовой отпуск, и вся тяжесть "материнства" легла на Яна. Надюша все так же моталась из Петербурга в Москву, и с ребенком все время сидел новоиспеченный глава семейства. Узнав о произошедшем, оказать помощь по ухаживанию за младенцем, поспешила мать Яна. И ее приезд, был как нельзя кстати, - не то что бы Ян уставал или не справлялся с малышом, просто накопилось слишком много дел по работе, да и возможность окончить институт раньше предполагаемого им срока, то же была не лишней. Разгруженный от части забот Закревский, за неделю управился с основными объемами накопившихся хвостов и вздохнул полной грудью счастливого человека.
   Окончив институт, Ян забросил уже не нужный диплом в дальний ящик стола и полностью отдавался работе и сыну. Его матушка, уехала к отцу, и ее место заняла молодая няня, нанятая Яном через знакомых. Женщина по образованию была педиатром, но деньги, получаемы ей за работу няней, превосходили заработок детского врача в несколько раз, и она давно не помышляла о врачебной карьере. У Надюши, все опять складывалось по своему, и она "зацепилась" в Москве, - получив перспективную работу в одном из престижных журналов. Она по-прежнему появлялась дома лишь несколько раз в месяц и их подрастающий малыш - Ярослав, относился к ней как к посторонней тетке. На этой почве иногда разыгрывались скандалы, - Надежда обвиняла мужа в преднамеренном сокрытии от ребенка ее фотографий и видеозаписей и устраивала сцены ревности, обращенные то к няньке, то к надуманным ею любовницам. В сложившейся ситуации Ян принял единственное казавшееся ему правильным решение - купил квартиру в Москве. Не затягивая со сроками переезд организовали очень споро, но ситуация не изменилась - Надюша сутками пропадала на работе и стала частенько отлучаться в зарубежные командировки, продолжая ревновать к почти ставшей членом семьи нянечке сына. В управлении своими компаниями Ян, еще принимал активное участие, но не интернет, ни телефонные переговоры, не заменяли его личного участия, но благодаря усилиям его компаньона - Ильи Ройдбурга, дело продолжало развиваться и приносило очень не плохой доход. Илья понимал Яна и поддерживал его одинокое отцовство как мог. Вскоре Ярослав пошел в ясли, и свободного времени у Закревского заметно прибавилось, - теперь он мог позволить себе отлучаться в Петербург, иногда даже на неделю. Через пару лет стабилизировался и рабочий график Надежды - она получила повышение, и уже входила в состав директоров какой-то медиа-группы, больше проводя времени в офисе и на телевидении, чем в бесконечных командировках. В связи с этим, она наконец-то стала появляться дома, принося с собой уже ставшую забываться радость и волшебство. Рыжая фея, превратилась в обворожительную красавицу, с женственно округлившимися формами, лишь подчеркивающими ее красоту. Счастье опять вернулось в дом Закревского, но не надолго. Лишь начиная привыкать к его радости, через год Ян похоронил отца, а через несколько месяцев и не пожелавшую переезжать мать. "Сгорела как свечка!" - говорили ее соседи на похоронах, - "Видимо сильно любила-то отца твоего!". Отца она действительно любила и еще, будучи малышом, Ян на всю жизнь запомнил ее ясные, голубые глаза, ласково смотревшие на мужа, с глубокой и нежной теплотой. Но неприятности на этом не закончились, и, не успев отойти от постигшего его горя, Ян узнает о гибели своего компаньона. Славного, спокойного парня зарезали пьяные ублюдки, в нескольких десятках метров от своего дома. Вышедший за сигаретами Илья, столкнулся у ларька с пьяной компанией молодой шпаны, пытавшейся его ограбить. В сутолоке борьбы, кто-то из них достал нож и несколько раз воткнул его в спину Ильи и тот скончался в больнице, так и не придя в сознание. Выродков, конечно, нашли, но вернуть потерянную жизнь уже ничего не могло. После траурных дней на замену Илье, в компанию пришел его младший брат - Лев, но он был еще слишком молод и ничего не понимал в предстоящей работе, поэтому Яну, с согласия Надюши, пришлось временно перебраться в Питер.
  Потихоньку зарастали душевные раны, и жизнь начинала налаживаться, Лев оказался не менее способным, чем его брат и с честью выполнял все возложенные на него задачи. Ян еще редко появлялся дома, но надеялся на быстрый рост своего нового компаньона и прикладывал к этому все усилия. Почти целый год, Закревский посвятил развитию своего бизнеса и "натаскиванию" Льва, но в один из очередных приездов в Москву, он вдруг не обнаружил, ни Надюши, ни своего сына... На столе, в аккуратно прибранной квартире лежала записка, написанная женой: "Не ищи нас и прости, если сможешь. Я люблю другого! Прощай". Коротенькая записка, оборвала все труды и надежды Яна. Как в полудреме, он опустился на стул и так просидел до самого вечера. Очнувшись от шока, полученного от неожиданного предательства, Закревский обзвонил своих влиятельных знакомых и в течение суток выяснил местонахождение супруги. Надежда с сыном, как, оказалось, выехала в Германию, где у нее уже несколько лет развивался роман, с одним известным журналистом. После их знакомства, в одной из Надиных командировок, этот немец, почти два года возглавлял Московскую редакцию своей газеты, и по окончании срока своего пребывания в России, сделал Надюше предложение. Она не отказала, учитывая их давние и далеко не дружеские отношения. Немец, оказывается, частенько бывал в доме Закревских в отсутствие Яна, связанными с похоронами и выездом в Питер, и очень привязался к Ярославу, который к ужасу Закревского, даже не разу не упомянул, про приходящего "немецкого дядю". Значит жена, смогла его в этом убедить... Ян не ушел в запой, и не бился головой об стены, он тихо переживал свое горе, практически не выходя из квартиры, постоянно размышляя о жизни. Так продолжалось неделю, Закревский ожил и, приняв какое-то внутреннее решение, продал квартиру и вернулся в Петербург. Но и любимый Питер, задержал его не надолго, Ян, переговорив со Львом Ройдбургом, об условиях своего отсутствия, собрал вещи и отправился на Кавказ...
  *******
  Василий Лихолет, тихо насвистывая какую-то мелодию, сидел в своем кабинете. День выдался тяжелый и теперь перед уходом с работы он обдумывал планы на вечер.
   Офис занимал двухэтажное здание в глубине дворов Московского района и не выделялся на фоне остальных посеревших от времени построек. У входа висела невзрачная табличка с надписью уведомляющей о наличии в здании общественной организации ветеранов локальных войн и охранной структуры "Щит" принадлежащей этой же организации. На первом этаже располагались кабинеты сотрудников, а весь второй этаж занимал спортивный зал, его раздевалки и душевые. Охранное предприятие "Щит" существовало уже третий год и занималось охраной десятка коммерческих структур принадлежащих Василию и его близким друзьям. Дела шли не плохо, но особой радости все растущее благосостояние Лихолету не приносило.
  Родившись на Ставрополье, в небольшом городке, еще в недалеком прошлом,- станице, он тяжело вписывался в мир бизнеса и по-прежнему, как и в детстве, грезил горами. Горы для него были всем, или, по крайней мере, очень многим. Он любил их и болел ими, он мог пропадать в них месяцами, и скучал без них, как не скучал ни о чем в ЭТОЙ жизни. Василий редко бывал в Питере,- основная его деятельность распространялась на Северный Кавказ, и потому, что там были горы, и потому, что там шла война...
  ЭТА жизнь началась для Лихолета всего около трех лет назад - когда он по стечению жизненных обстоятельств разорвал очередной контракт с Министерством обороны. Все произошло в Введенском районе Чечни - на двух БТРах их разведгруппа шла на перехват боевиков, координаты которых, по переговорам, засекла радио - электронная разведка (РЭР). Для преследования экстремистов, на вертолете была высажена еще одна группа разведчиков, которая преследовала боевиков "по пятам". Но то ли "чехлы" хорошо разыграли РЭРовцев, то ли у боевиков было несколько отрядов в этом районе, только разведгруппа в которой двигался Василий, нарвалась на засаду. Обе машины взлетели на воздух почти одновременно, - первая подорвалась на фугасе, во вторую успевшую затормозить и открыть огонь по ближайшим зарослям, - врезались сразу два заряда из гранатометов. Быстрый бой дальше напоминал просто бойню: оставшиеся в живых, несколько контуженных и раненых разведчиков, отчаянно отстреливались от появившихся боевиков, но гибли один за другим. Расправа была короткой и жесткой, тяжелораненых добивали, перерезая горло или отрезая голову совсем. Через несколько минут, кроме обезображенных мертвых тел и двух горящих машин на предгорной дороге уже никого не было - ваххабиты исчезли в лесу так же внезапно, как и появились.
  Василий очнулся через несколько часов после подрыва, взрывной волной его подбросило высоко вверх в направлении леса, ветви деревьев смягчили его падение, а кустарник, в который он рухнул без сознания, скрыл его от глаз нападавших - сохранив ему жизнь. Голова гудела "разрываясь" на части и резкой болью при первом же движении дал о себе знать разорванный ветками бок. Лихолет, вслушиваясь в шумы леса, осмотрелся, проверил валявшийся рядом автомат, стараясь не совершать лишних движений и не шуметь, снял разгрузку и перевязал рану. Вколол промидол - стало легче, но в голове продолжался болезненный гул и мысли не хотели выстраиваться во что-нибудь определенное. Он помнил подрыв и часть своего полета, значит цель - проверить есть ли кто живой и выбираться к своим. Василий, вслушиваясь в шорох леса, пополз к дороге видимой в просвете деревьев. Через несколько метров обзор увеличился, и он увидел рваные остовы еще дымящихся машин и тела погибших разведчиков. Подходить было опасно,- боевики могли заминировать место боя или продолжать засаду, дожидаясь дополнительную группу федералов, которая все равно после долгой потери связи с погибшим отрядом, рано или поздно, но прибудет на место происшествия - забрать 200-х (погибших) и эвакуировать технику. Другой вопрос, на сколько это ожидание может затянуться, и какие силы подтянутся, для выяснения пропажи отряда... Лихолет задумался - ему естественно была совершенно не известна судьба второй разведгруппы, высаженной в горах. Знали ли о ней "вахи"? В сложившейся ситуации вариантов и у Лихолета и у боевиков было два: найти место поукромнее и дожидаться прихода федеральных сил или быстрее убираться отсюда.
  В этот момент размышлений с левой стороны от Василия раздался шум далекой беспорядочной стрельбы. Судя по силе звука, боестолкновение происходило на расстоянии около километра. "Вот и вторая группа напоролась" - подумал Лихолет. Как бы в подтверждение его догадки в районе боя прогремел взрыв, и выстрелы стали реже. "Подорвались... Это же осколочная направленного действия... Ну гады..." Василий вскочил и короткими перебежками направился в сторону затухающего боя. Пробежав с полкилометра, Лихолет выбрал удобную позицию и приготовился к бою - выстрелы звучали уже совсем близко, приближаясь к нему. Через какое-то время появились и участников разыгравшейся схватки - двое разведчиков, что не сложно было определить по "горкам" и славянским лицам, отстреливаясь, отходили от преследовавших их бандитов. Преследователей в зоне видимости Лихолета было семеро. Прицелившись в нападающих, Василий короткой очередью убрал сразу двоих "чехов" бегущих друг за другом. "Удачно"- пробурчал он себе под нос. Не меняя положения, он подстрелил еще одного и перекатился правее почти на целый метр. Маневр был своевременным - его стрельба не осталась не замеченной и пули веером подняли землю около его предыдущей позиции. Заметили его помощь и отступавшие - они почти мгновенно залегли, встретив "вахов" прицельным огнем. Ситуация на поле боя изменилась - еще двое чеченцев вскрикнув в последний раз уткнулись в землю. Два оставшихся в живых бандита, решили не играть с судьбой в русскую рулетку и бросились в лес, но уже в обратном направлении. Вслед за ними устремился и один из разведчиков. Лихолет "маятником" перебежал к месту, где отстреливались спецназовцы, и понял, почему преследовать террористов, бросился лишь один... Широко разбросив руки, уже глубокими не видящими глазами смотрел в небо Димка Павлов - его земляк, с которым они прослужили бок о бок два контракта. Василий хорошо знал его еще до войны - жили на одной улице, и в армию пошли одним призывом. Срочку, правда, служили в разных местах, но, встретившись здесь, сдружились как братья. Год назад, после госпиталя Дмитрий ушел в другой отряд и вот... Верхнюю часть головы спецназовца буквально "срезало" автоматной очередью. "Не повезло" - с горечтью мелькнуло в голове Лихолета, и "про себя" рассыпаясь руганью, он ринулся в погоню за убегавшими "чехами". Но все уже кончилось, - на встречу ему возвращался напарник убитого Димы. Это был кряжистый мужчина среднего роста, лет 30-35. Правильные черты лица, мускулистая фигура, бритая голова - обычный набор для представителей спецназа... Но что-то не поддающиеся описанию - на уровне подсознания, заставляло сразу проникнуться уважением к этому человеку. Они присели, переводя дыхание и обмениваясь информацией о случившимся.
  Так Лихолет познакомился с Яном Закревским, и ЭТА жизнь началась. Все его догадки о второй группе сбылись. Она тоже нарвалась на засаду, которую успели организовать преследуемые боевики. МОНка, взрыв которой слышал Василий, была установлена не дилетантом и в самый разгар боя, унесла жизни сразу шестерых разведчиков, выманенных "отходящими" чеченцами на периметр ее действия. Оставшиеся трое продолжая отстреливаться, стали отходить. Остальное, кроме гибели еще одного спецназовца, Лихолет видел сам. Обговорив сложившуюся ситуацию, они на время разделились, - собрать жетоны погибших и обшарить трупы чеченцев на предмет поиска документов и сбора возможной информации. Через полчаса они встретились вновь и, узнав друг у друга, результаты поисков отправились к "своим". Радиостанции были уничтожены, а переговорки "уоки-токи", в данной ситуации были бесполезны - надеяться на помощь не приходилось.
  Скрываясь, они не успели пройти и десяти километров, когда на дороге, параллельно с которой они двигались - послышался шум колонны. Убедившись, что это "федералы" Ян выпустил две зеленые и одну красную ракеты - пароль "свои" на эту неделю. Колонна остановилась, ощетинившись стволами занявших оборону солдат. Через пять минут они были у "своих".
  Но сценарий детектива только начинал разворачиваться. Что-то странное было связано с этой операцией. Для начала их отправили в Ханкалу, где допрашивали много и часто, место боя было исследовано с дотошностью, которую они не встречали ни разу за все годы, проведенные в Чечне. Их сразу разъединили, поселив в разных местах, вызывая на допросы ежедневно, иногда и по нескольку раз. Нет, их не пытали и не держали в зендане, не испытывали сывороткой правды, но чувствовалось что они с Яном и вся погибшая братва,- были участниками какой-то другой игры о которой им не соизволили сообщить ни при начале операции ни тем более сейчас. Лихолет так и не понял тогда, что от него хотели. Рваную рану на боку ему зашили еще в день возвращения и через две недели после допросов, целого и невредимого, вернули в отряд. Дней через десять к ним пришла колонна с продовольствием и боеприпасами, в сопровождении которой был и Ян. Он привез отношение на Лихолета о переводе того в свою часть, Василий согласился, и все его поняли. Сборы и оформление перевода заняли все время,- до самого вечера, но колонна уходила утром, и Лихолета это устраивало. Еще целый год после этих событий Василий вместе с Яном продолжал участие в "вечной" Кавказской войне. По прежнему продолжались боевые операции, по прежнему шли потери, но Лихолету везло... В тот день они с Яном лежали в "секрете", время двигалось медленно, летнее солнце стояло в зените и жарило не милосердно.
  -Завтра ты увольняешься,- вдруг произнес Ян.
  -С чего это вдруг? - удивленно подняв брови, спросил Василий.
  -Так надо братишка, поверь...
  Лихолет давно привык беспрекословно подчиняться "старому", как в отряде называли Яна, поэтому промолчал.
  -Я потом тебе объясню. Как вернемся - пиши рапорт.
  -Понял - не дурак.
  Через неделю Лихолет уволился и вернулся к себе на родину.
  Задачи, которые поставил ему "старый" перед отъездом, были решены за пару месяцев, но давались с большим трудом. Василию надлежало зарегистрировать несколько общественных организаций ветеранов в разных городах Ставрополья, и все было бы ничего, но Лихолет кроме гор и войны ничего не видел и ничего не знал, так что всему приходилось учиться "на ходу". Сутки были расписаны по часам, кроме занятий с преподавателями которые занимали львиную долю времени, самостоятельных занятий и освоения компьютера, Василию приходилось ежедневно наносить визиты в десятки организаций и предприятий. По плану "старого" одна из зарегистрированных организаций должна была заработать в полную силу, остальные же должны были существовать "номинально", создавая впечатление достаточно мощного союза объединений ветеранов. Задуманная Яном программа начинала действовать. На помощь Лихолету один за другим стали возвращаться со службы и другие "братки" направляемые Яном. Все это были неоднократно проверенные люди, настоящие боевые друзья. Деятельность союза набирала обороты, появились первые коммерческие предприятия, первая ощутимая прибыль. Под ветеранским флагом вопросы решались достаточно легко административные, милицейские и бандитские структуры старались их не замечать, и не шли ни на контакты, ни на противодействие. Обнаружив полную свободу "Союз" вовсю пользовался сложившимся нейтралитетом, хотя сильно не наглел. Единственными заинтересовавшимися появлением и ростом новоиспеченной ветеранской структуры, как всегда, оказались представители ФСБ. Наученные "горьким" опытом деятельности с "Афганцами", скромные ребята "всевидящего ока" то внезапно появлялись сами, то приглашали заинтересовавших их сотрудников Лихолета на "дружеские беседы". Но после трехмесячного наблюдения "подопечных"- рвение у них поубавилось и хватку на "союзе" слегка ослабили, хотя совсем не забывали. Лихолет с редкостным для себя уважением относился к ГБшникам. Не смотря на то, что структуры ГБ и ГРУ находились в постоянной конкуренции, они частенько проводили совместные операции, и Василий не понаслышке знал цену этим парням и их работе, а потому испытал облегчение, получив информацию от руководителя службы безопасности "союза" о снятии прослушки с их офиса.
  *****
  Ян появился внезапно, как и все, что он делал в то время. Служба безопасности, которую так лелеял и растил Лихолет - прозевала нежданного гостя. Войдя в свой кабинет
  в сопровождении тараторящей о запланированных мероприятиях, длинноногой секретаршей, Василий невольно охнул, обнаружив за своим столом улыбающуюся физиономию Закревского. Рука, метнувшаяся к пистолету в наплечной кобуре, остановилась у сердца.
  -"Старый", ек-макарек, ну нельзя же так, - Лихолет расплылся в улыбке, направляясь к Яну с распростертыми для объятий руками,- Как я тебя ждал!
  Ничего непонимающая, испуганная секретарша - Ниночка Смирнова, прижавшись к стене, медленно отходила к двери, прижимая папку с подготовленными для подписи бумагами. Еще минуту назад щебетавшая без умолку молодая женщина, сейчас напоминала испуганного котенка, забившегося в угол.
  - Василий Николаевич, я, наверное, попозже зайду,- произнесла она сдавленным голосом.
  Лихолет разжал объятия с Закревским, его глаза подозрительно блестели...
  -Так Нинуль,- все дела потом. Сейчас организуй нам быстренько... Ну сама знаешь... Такой день... Давай быстрее.
  -А ты смотрю - приобтерся к этой жизни,- произнес все еще улыбающийся Ян,- настоящий "новый русский" не меньше. Ян залился заразительным хохотом.
  -Ну, хоть чиновником не обозвал - уже за это спасибо,- огрызнулся Василий.
  -Не злись, я же любя.
  -Да я и не злюсь, как на тебя "старого" злиться можно.
  Друзья еще раз обнялись.
  -Ладно, братка,- давай рассказывай, что натворить успел,- Ян похлопал друга по плечам, потрепал ладонью его светло-русую шевелюру,- Оброс - совсем гражданским стал...
  -Да я прямо сейчас...
  -Брось,- тебе идет. Более того - ты теперь обязан так выглядеть.
  Ян критически оглядел Лихолета с ног до головы.
  -Ну,- оделся прилично, только с военной осанкой надо еще поработать,- пока заметна. Мы теперь мирные люди, а обывателя всегда "напрягает" излишняя мужественность. Да,- и ствол пореже носи - заметно, да и войны пока не с кем не ведете... Что "спецухи" (специальное вооружение: пистолеты скрытого ношения, выкидывающиеся в ладонь самострелы, и т.п..) не найти? Закажи умельцам, в конце концов...
  -Помню "старый", помню. И стараюсь вовсю, а что до "спецухи",- пока проблема... Да и ГБшники за нами присматривали долго.
  В дверь постучали, и в приоткрывшемся проеме появилось виноватое, но весьма привлекательное личико секретарши.
  -Василий Николаевич, я накрою?
  Лихолет молча кивнул и прикурил сигарету. Ниночка, покачивая обольстительными бедрами, вкатила элегантную тележку, заставленную тарелками со снедью, и засуетилась у стола.
  -Быстро все у тебя,- похвалил Закревский, наблюдая за процессом сервировки.
  -А то! - в два голоса произнесли Ниночка и Лихолет, повернувшись на голос Яна, и захохотали как сумасшедшие...
  -Послушай Василиса, вот теперь начинаются серьезные дела, - произнес "Старый", наполняя бокалы коньяком, после ухода секретарши, - Прослушек естественно нет?
  -Уже, слава богам нет. Но мы ежедневно проверяем, да и генераторы помех работают и здесь и на окнах. Говори.
  -Завтра ты отправляешься в Питер. Заместители толковые у тебя, надеюсь, есть. Там, по указанному адресу, встретишься с человеком - управляющим моей компании и получишь кругленькую сумму. Часть денег передашь в Москву - "Хохлу", созвонитесь - он в курсе. Часть потратишь на приобретение турбазы - выберешь сам - тебе виднее как альпинисту. Не далеко - в Архызе или Домбае. На остальное - купишь частные дома в округе и городах где у нас уже есть "филиалы". Посели в них надежных ребят - пусть начинают раскручиваться - как ты здесь. Информацией не сори и щеки не надувай - нам лишняя известность, пока не нужна... Ну, - за встречу!
  Закревский поднял налитый бокал и дружески похлопал Лихолета по плечу.
  -За встречу "старый", мне так не хватало тебя.
  Друзья выпили. Ян налил по второй и продолжил разговор.
  -Я заеду в Ростов к "Улыбке" и потом пропаду в Москве и Питере на пару недель или месяцев - сейчас спланировать не могу - как сложатся дела, так, что мы с тобой там, скорее всего не встретимся, поэтому встречаемся здесь, я предварительно сообщу о времени прибытия... До моего приезда подбери тройку надежных парней и подготовься сам - с первым теплом на пару дней надо будет скататься в Чечню и поездка будет не простой...
  Лихолет удивленно поднял глаза, - он только что вспоминал "Улыбку" - Дениса Трегубова, "поймавшего" вог (вакуумная осколочная граната) "зубами"... Граната попала ему в левую щеку, ближе к губам, и вышла с правой стороны, разворотив всю ротовую полость. Сколько не бились хирурги над его лицом - результатом осталась страшная не сходящая "улыбка" Гуиндплена. А ведь писаной красоты был парень...
  -Как в Чечню? Это зачем?
  -Помнишь, как мы с тобой познакомились? Как нас потом расспросами утомляли? Так вот - "чехлы" тогда баксы перли полевого командира Алу Датоева... Помнишь наверное такого. Тот то ли на оружие их хотел истратить, то ли себе на счета отправить - знает только Аллах, но сумма накопилась у него приличная и кто-то из наших генералиссимусов знал об этом. И, похоже, из нашего отряда был знающий человечек, иначе и операция бы по-другому проводилась. Давай выпьем, а то у тебя лицо высохло...
  Чокнувшись, бывшие спецназовцы опустошили бокалы и молча закусили.
  -Так вот,- продолжал Ян,- эти баксы, там так и лежат... "Чехи" когда заметили, что мы идем по пятам, двоих, с баблом, постарались отправить в другую сторону - припрятать или вынести. Но вот только этого у них не получилось - мы с Димоном Павловым, вечная память пацану, пошли на перехват, ну и "сделали" этих бедолаг... РДшки (ранец десантника) с баксами, аккуратненько в расщелине припрятали, ну и чехлов "прихоронили" в одной удобной ямке. Пока наших догоняли - войнушка началась,- дальше сам знаешь...
  Ян взял бокал и поднялся. За ним вскочил и Василий.
  -Третий,- сказал Закревский, и глаза его слегка заблестели.
  Они молча выпили предварительно слив часть содержимого бокалов на пол и остались стоять.
  -Какую братву потеряли,- с горечью в голосе произнес Ян, - А сколько еще 200-ми станут... Чего стоишь - садись,- набросился он на Лихолета.
  Они присели на свои места. Ян опять наполнил бокалы.
  -Ну, теперь, что бы за нас дольше третий не пили...
  Друзья выпили и, не сговариваясь, потянулись за сигаретами.
  -И ты все это время молчал? - прорвало Василия,- Столько времени...
  -Меньше знаешь - крепче спишь. А если бы мы раньше баксы рыскать начали, то нас давно бы к братве на встречу отправили - в Вальхаллу. Ты думаешь, зачем мы еще столько времени в Чечне торчали? Да и ГБшники может не спроста тут к тебе присматривались. Знать бы прикуп... Единственное, что мне удалось выяснить - это кто был в курсе этого денежного каравана. Так, что ты не держи обиду - знают двое - знают все... Это не из-за того, что я тебе не доверяю. Так было верней.
  -Понятно. И кто же этот уродец с чьей помощью братва погибла?
  -Это полковник Никитин - зам начальника разведки ОГВс (Объединенная группировка Войск (сил)), да ты помнишь - кривоногий такой, урод. Он и без этого столько крови попил... Сколько групп напарывалось "на - кол" из-за его тупых приказов и хотелок. А эти бесконечные смотры и проверки... Конченый урод. Где делают-то таких? Маму с папой сразу бы к стенке... Так вот, этот полковник нынче в Питере - в ЛенВО (Ленинградский военный округ), кем не знаю...
  -Наградить бы его за подвиги...
  -Наградим, наградим - только всему свое время. А крест "за мужество" вместе выберем...
  -В военно-мемориальной что ли?
  Друзья расхохотались.
  *****
  
  "Улыбка" не обижался на свое прозвище. Жить после ранения стало тяжелее, но он не унывал. Сам он родился в Сочи, и там прошла большая часть его жизни. Но возвращаться домой он не мог. За время его службы в Чечне мать вышла замуж, и мешать ее внезапному счастью не хотелось. Его родной отец погиб давно,- нелепой смертью на производстве, и мать ни разу ни испытывала судьбу - пока Денис был маленьким. Женщина она была видная, и ухажеры увивались за ней все время, но она была непреклонна и всю свою любовь дарила только сыну. Когда "улыбка" ушел на службу, она наконец-то решила изменить и свою личную жизнь. Мужчина, которого она выбрала - ухаживал за ней с детских лет и был другом отца Дениса, но в юности мать выбрала не его. Он ушел из семьи и переехал к ним. Мать жила в небольшой двухкомнатной квартирке и Денису очень не хотелось нарушать создавшуюся идиллию своим присутствием. После ранения он отслужил еще полгода, получил 3-ю группу инвалидности и уволился вместе с сослуживцем, обещавшим ему помочь устроится в Ростове. Сослуживец не обманул, и Денис выгодно устроился в охранное предприятие. В молодые годы "Улыбка" слыл перспективным "рукопашником" и достиг определенных спортивных успехов, но неудачная помощь запоздалому прохожему, отбивавшемуся от грабителей, перечеркнула всю его спортивную карьеру. Двое из нападавших остались инвалидами, а самому Трегубову грозил срок. Не дожидаясь окончания следствия, Денис ушел в армию - помогли слезы матери в высоких кабинетах. Закончив срочную службу в "десантуре" он отучился на прапорщика и собирался посвятить службе не один десяток лет, тем более, что попал служить в спецназ ГРУ (главное разведывательное управление), но жизнь как всегда внесла свои поправки. Первые ранения в плечо и руку он перенес легко, все заживало "как на собаке". Но от полученного ВОГа, что-то случилось в голове, и частые головные боли заставили его принять решение об увольнении. В Ростове его спортивное прошлое опять пригодилось - в охранном предприятии с красивым названием "Барс" он получил должность инструктора по рукопашному бою и очень приличный оклад. Жизнь начинала налаживаться. Наличие большого количества военных госпиталей в Ростове, тоже играло не маловажную роль в его переезде - Денис надеялся подлечить голову и "подлатать" лицо.
   Тренировка, проводимая Денисом, была в самом разгаре, когда на пороге зала появился человек в "горке" (спецобмундирование применяемое в разведывательных и др. спецподразделениях). "Улыбка" не увидел, - почувствовал его "затылком" и сразу обернулся, собираясь обрушить на вошедшего шквал брани. Он изначально поставил свою работу на строгие рельсы дисциплины, одним из условий которой был полный запрет на посещение зала во время тренировок. Нарушителям доставалось "по первое число", но инциденты иногда происходили.
  -"Старый"? "Старый" ты! - он повернулся к тренирующимся и уже хорошо поставленным голосом произнес,- Продолжаем без меня. Старший - Семенов.
  Денис повернулся к вошедшему и, не скрывая радости, бросился в уже раскрытые объятия боевого друга.
  Весть о прибытии в офис "Барса" еще одного "спеца" разнеслась моментально. Трегубова не просто уважали, его почти боготворили - и было за что. За несколько месяцев своего пребывания на новом месте работы - Денис уже трижды выступил на вызовах с грандиозными дебютами, подняв имидж предприятия на небывалую высоту. Собственно охранное предприятие "Барс" являлось официальным прикрытием боевой группы одной их ростовских банд, но, учитывая специфику развития российской экономики и государственности - это считалось нормой. Наверное, уже и не было в стране ни одного мало-мальски прибыльного бизнеса, которого бы кто-нибудь не "крышевал" или который сам не являлся "крышей". Все смешалось в доме... российском. Все негативное вдруг стало позитивным, черное белым - белое черным. Те,- кто раньше должен был сидеть в тюрьме, сегодня сажал сам, занимая места во властных или коммерческих структурах. А те, чьими достижениями еще вчера гордилась не только страна, но и весь мир - находились на гране нищеты, а то и за ее пределами. Вот и "операции", в которых "прославился" накануне Дэн, были прямым олицетворением новой жизни - выяснением отношений двух конкурирующих структур за рынок "обслуживания". Несколько ларьков и магазинчиков "вдруг" перешли под охрану предприятия, в которое устроился Денис, что вызвало понятное негодование бывшей "охраны". "Разбор полетов", естественно, вначале произошел на уровне бойцов, а уж потом переместился в кабинеты руководителей. В последний, или крайний (как называл ее Денис, по старой суеверной привычке спецназа) раз группа захвата выехала по тревожному вызову владельца ларьков. Прибыв на место, они застали неприглядную картину "разноса" охраняемыми ими торговых точек представителями конкурирующей фирмы. Витрины ларьков были разбиты, на земле бесформенной кучей мусора валялись выкинутые товары... "Конкуренты" столпились у одного из ларьков распивая "трофейное" пиво и громко хохоча. Где-то в нутрии "осаждаемого" ими ларька разыгрывалась сцена "наказания" молоденьких продавщиц крики и мольбы, которых приглушались взрывами хохота. Хозяин торговых точек, больше похожий на освежеванный кусок мяса, валялся тут же - у ларька, иногда издавая булькающие нечленораздельные звуки. Нападавшие овеянные дурманом победы и употребляемыми напитками даже не соизволили отреагировать на появившихся "барсовцев", увлеченные представившимся зрелищем "наказания". Уверенные в своей силе и безнаказанности они не сразу осознали тяжесть проблемы появившейся у них в виде человека - "улыбки". Услышав стоны и увещевания молоденьких беззащитных девчонок принуждаемых к сексу, Денис "сорвался"... Остальные представители группы захвата, прибывшие в месте с Дэном, оказалась лишь свидетелями кровавой драмы разыгравшейся у них на глазах. Все закончилось молниеносно быстро,- недавние триумфаторы, не успевая сообразить, что происходит падали на землю скорчившимися, окровавленными телами, нуждающимися в срочной медицинской помощи. "Улыбка" разил страшнее молота - кости ломались как щепки, плоть превращалась в кровавое месиво, недавно улыбающиеся лица представляли собой угрюмое зрелище из серии "жертвы войны". Денис мог расправиться с ними менее изощренными и более эффективными способами, но жажда крови за надругательства и учиненный над продавщицами беспредел застилала глаза. Когда "барсовцы" вошли в ларек ставший ареной кровопролития, то увидели в нем не менее шокировавшую их сцену. Две избитые, молоденькие продавщицы, испуганно прижимавшиеся друг к другу в подсобном помещении ларька, с нескрываемым удовлетворением наблюдали за действиями двух оставшихся "беспредельшиков", руководимых Дэном. Оба незадачливых "конкурента" так и оставались со спущенными до колен штанами. У одного, припертого к стене головореза, глубоко во рту торчал его же собственный пистолет, на курке которого удерживался палец Дениса, второй, стоя на коленях перед "коллегой" совершал обратно - поступательные движения головой, в волосах которого накрепко засела вторая рука "улыбки", насаживая свой окровавленный и уже беззубый рот на фаллос товарища.
  -Ну, прямо голубки! - констатировал Денис, увидев вошедших, - Вот ведь с какой публикой приходится работать... Вы не в курсе, - у них все так друг друга любят?
  "Барсовцы" рассмеялись... Слегка расслабившись от пережитого ужаса, робко хохотнули и продавщицы.
  -Вызывай вторую группу. - Обратился "улыбка" к одному из "барсовцев", - Пусть по быстрому тут наведут порядок, а мы пока с этими уродами разберемся.
   "Конкурентов" скрутили и, загрузив в их же машины, вывезли за город. После устроенного ими беспредела, завершенного взаимными оральными ласками особо отличившихся, об их судьбе беспокоиться не стоило - скорее всего, они уже были "не жильцы", поэтому машины бросили так, что бы ими быстрее заинтересовались следственные органы.
  Весть о "любовных связях" друг с другом и устроенном беспределе конкурирующей организации разлетелась моментально, не просто подорвав ее авторитет, а практически растерев в порошок. Внимание на сферы ее деятельности обратило не только бандитское сообщество, но и ее побратимы из государственных структур. За несколько дней все было кончено, а авторитет "Барса" и его хозяев приподнялся еще на одну ступеньку.
   Друзья, похлопывая друг друга по плечам и радостно переговариваясь, направились в кабинете Дениса, но не успели они прикрыть за собой дверь, как на пороге, собственной персоной, появился директор "Барса"- Илья Семенович Дудковский. Это был рыхловатый мужчина лет пятидесяти - круглолицый, полнеющий весельчак с живыми как у ребенка глазами.
  -Ну что же ты, Денис Викторович, таких гостей прячешь? Весь офис о твоем сослуживце балагурит!- выпалил он не здороваясь,- Ты ведь у нас на лучшем счету,- типа "ударник" социалистического соревнования...
  Дудковский звучно прыснул в приступе смеха, сделав упор на слово ударник.
  -Не сердитесь на меня молодые люди, но я вынужден вас забрать с собой - стол по случаю прибытия твоего друга, Денис, - накрыт. Мы всегда рады гостям. Кстати ты нас не представил друг другу...
   Денис глубоко вздохнул, но, сдержав свое негодование, произнес:
  -Знакомьтесь - мой сослуживец Ян Закревский, прошу любить и жаловать. А это...,- Денис повернулся к Яну, указывая ладонью на весельчака,- мой шеф Илья Семенович...
  -Вот и чудненько, - заулыбался Дудковский,- Прошу за мной господа. Прошу, прошу, прошу...
  Илья Семенович подхватил друзей под руки и увлек за собой, ни на минуту не останавливая свою речь...
  *****
  Уставшие от хлебосолья "Барсовского" директора, друзья возлежали на креслах в съемной квартирке Дениса, их взгляды были устремлены в экран телевизора, по которому неслись сюжеты видеоматериалов из их недавней жизни. Коллекция видеокассет о Чеченской войне у "улыбки" была внушительная - в ней были материалы, отснятые обеими сторонами в разные годы и в разных частях республики. Были и эксклюзивные материалы, гордость коллекции - трофейные записи, которые они, в свое время, изъяли у убитых "вахов" и просто не передали "по команде" - ни наверх, ни в ФСБ. Но сейчас они смотрели на своих... Знакомые лица ребят, многие из которых уже лежали в земле, улыбались, дурачились или наоборот, были сосредоточенно серьезными, находясь на очередном из заданий, вызывали бурю эмоций в сердцах Яна и Дениса, но ни один из них не произносил ни слова. Как, сговорившись, они молча потягивали пиво из жестяных банок и лишь глаза, иногда становившиеся чуть более блестящими, - выдавали их волнение. Но вот по почерневшему экрану поползли полосы - кассета закончилась.
  -Послушай Дэн, мы так толком и не поговорили. Сам понимаешь - я приехал не просто погостить.
  -"Старый", я знаю тебя не первый год, так что мог бы и не говорить. Что затеял в этот раз и, что нужно от меня?
  -Зришь в корень, но давай пойдем, прогуляемся,- Ян многозначительно обвел глазами потолок,- Что-то у меня от выпитого - голова раскалывается...
  Выйдя из подъезда, друзья медленно побрели по улице по направлению видневшимся в дали ларькам.
  -"Наружки", похоже, нет, а жучков цеплять - еще не доросли.- Констатировал "улыбка", - Ну говори, зачем пожаловал.
  -Как ты сам понимаешь - в вашей конторе я работать не собираюсь,- полушутя начал Закревский,- да и тебе не советую. А приехал я сватать тебя на службу.
  -Уж не обратно ли на курорт?- хохотнул Дэн.
  -Нет к себе.
  Ян сразу стал серьезным.
  -Понимаешь Денис, мне нужна своя армия, не большая, но с очень, очень большими возможностями.
  -Я не пойму, а воевать то с кем? Ты подробнее объясни.
  Ян опять улыбнулся и обхватил друга за шею.
  -А до этого ты с кем воевал? С на-ро-дом, дубинушка ты - с на-ро-дом.
  -Ну ты даешь... И с каким? Или со всеми сразу?
  -Нет,- ну ты посмотри, что "гражданка" с людьми делает... Объясню доходчивее - с землянами. Теперь понятно?.. А уж с кем конкретно из них - разберемся по ходу пьесы.
  Ян заинтересовано, но, улыбаясь, заглядывал в глаза Денису.
  -Понятно,- спрашиваю?
  -Доходит, но как-то с трудом.
  -Старик ты, что - с блондинками часто спишь? Или не протрезвел еще? В общем, так - получать будешь столько же, сколько сейчас плюс пайковые и боевые... Ребят будет человек тридцать. Будут меняться - три тройки через три месяца, но подготовить ты их должен лучше, чем у нас были...
  -Где базироваться будем?
  -Вот это уже разговор... Базироваться будем действительно в курортных местах. Нет,- не там где ты подумал... Лихолет купил одну запущенную базу в Архызе, ремонт уже ведется.
  -Когда выезжаем?
  Денис засмеялся, а, увидев удивление в глазах товарища, произнес:
  -Представляешь, что будет с Дудковским, когда он узнает, что не только ты к нему не пойдешь, но и я увольняюсь? Его "кондратий" хватит.
  -Выезжаем, как только ты рассчитаешься и соберешься, но вот только в разные места,- мне еще в Москву и Питер заехать надо.
  -Это без проблем,- лишь бы адрес назначения был.
  -И еще вопрос - ты прикинь, на досуге, кого еще из инструкторов подобрать надо - для полного комплекта. Потом обсудим... Ну и "спецуха" нужна по самой полной программе.
  -Ты полковника Коротнева помнишь? Он сейчас здесь - за "боевые" судится. Вот через него, что хочешь достанем. У меня и адрес, и телефон его имеется.
  -Давай звони, но встречу чуть ближе к вечеру назначай, а то печень посадим.
  -Да здоровье не резиновое, по пивку?
  Друзья засмеялись. Успокоившись "улыбка" достал "сотовый" и набрал номер. Соединилось почти мгновенно.
  -Ало. Владимир Владимирович? Узнали? Да это я. Вы знаете кто в Ростове? Нет? Сам генерал Иванов пожаловали... "Старый" тебя...
  Денис передал трубку Яну.
  Генералом Ивановым "старого" называли исключительно свои, вспоминая давнюю историю, которую Закревский рассказывал лишь близким себе людям. Тогда, Ян только что окончивший институт, вовсю силу влился в свой достаточно успешный бизнес, начатый еще в студенческие времена. В те первые "перестроечные" годы его оптовая фирма торговала продуктами питания. Дела шли очень хорошо, но занимали массу времени, и Ян постоянно перемещался по стране и зарубежом. Многих друзей он не видел по полгода, а, будучи человеком привязчивым, "старый" тосковал. Вернувшись из очередной длительной командировки, в один из прекрасных летних дней, Закревский решил устроить встречу старых друзей. Заказав места в любимом ресторанчике "Корвет", накрыв стол "банкет продолжается" в своей новой квартире и "пригласив" группу стрип-девочек с которыми можно бы и продолжить отношения далее... Ян "сел" на телефон обзванивать своих друзей. Был разгар рабочего дня и естественно - многих из них не оказывалось на рабочих местах. Тогда, Закревский стал повторно набирать номера сотоварищей и, представляясь секретарем генерала Иванова из седьмого управления КГБ, а то и самим генералом, требовал предоставления немедленного личного контакта с интересующим его лицом с последующим немедленным выездом "для конфиденциального разговора". Тут же сообщались номера ожидающих машин. Требования генерала из "семерки" выполнялись со скоростью метеора. Для полной правдоподобности к подъездам офисов, где работали его друзья, были высланы черные "волги" из гаража фирмы Закревского. В общем - шуму он наделал много... Перепуганные сотрудниками друзья, вызываемые с совещаний и переговоров, поднимали трубку и после первых же слов расплывались в улыбке. Розыгрыш оказался весьма полезным - многие из них уверенно поднимаясь по ступенькам карьерного роста - уже достигли достаточно весомых должностей, в том числе и в административных структурах, и знакомство с "генералом из седьмого управления", моментально распространяемое сороками - секретаршами, поднимало их в глазах сослуживцев и партнеров на недосягаемую высоту.
  -Владимир Владимирович? - Ян прижал к уху трубку телефона,- Он самый... Я тоже ужасно рад. Необходимо встретиться. Давайте в 20.00 у ресторана "Кавказский"? Добро.
  Ян отключил телефон и передал его "улыбке".
  -Ну - теперь по пивку и давай чуть-чуть отоспимся?
  *****
  "Кавказский" был известен почти всем, чья служба была так или иначе связана с СКВО (Северо Кавказский военный округ). Здесь была неплохая кухня с умеренными ценами, "свое" окружение и относительно недорогая гостиница с "полным сервисом услуг" для военных. Девочки были "ничего" и просили не много. Одним словом - рай "на гражданке". Друзья появились чуть раньше назначенного времени и, заняв столик, сделали предварительные заказы. Зал ресторана, выполненный в белых тонах, был занят примерно на одну четверть. Публика, была исключительно военная и практически вся в форме, кроме трех дам сидевших с кавалерами в погонах, через один столик от товарищей. Дамы заливисто хохотали и вели себя достаточно непосредственно, но что-то выдавало в них женщин - военнослужащих. С левой стороны от входа возвышалась небольшая сцена, на которой находилась группа музыкантов из трех человек и девушка певица, что-то исполняющая на плохом английском. Миловидные, длинноногие официантки - единственно ценное украшение зала и вечера, в коротких, как и юбки, белых передничках и маленьких кокошниках, сновали профессионально быстро - радуя глаз поворотами бедер и соблазнительными округлостями молодых тел. Полковник Коротнев появился ровно в назначенное время. Поприветствовав друзей поклоном головы, он пожал им руки и присел за столик.
  -Ну-с, орлы - головорезы, приятно удивлен вашей компанией. Сколько лет, сколько зим... Рассказывайте...
  Ты "старый" насовсем или в отпуск? Тебя то я просто рад видеть... Денис не обижайся.
  Дэн не обиделся, он знал, что полковника и "старого" объединяет не одна "веселая" история, из которых они вместе выбирались живыми. Крайняя, связанная с подрывом и боем у Хасавюрта надолго уложила полковника в госпиталь и "старому", за тот бой, полковник был обязан очень многим.
  -Все Владимир Владимирович. Вроде бы насовсем...
  -Ну, слава богу! Я и раньше не понимал и не одобрял, что ты там делаешь. И сейчас не понимаю. У тебя, что десять жизней? Слава богу, завязал...
  -Завязал да не совсем,- хохотнул "улыбка".
  -Да, - вот так, Владимир Владимирович. - Улыбнулся Ян,- Помощь ваша нужна,- позарез.
  -С этого места поподробнее, пожалуйста...
  -С удовольствием, но разговор не для посторонних ушей... Давайте поужинаем, поболтаем, а о делах чуть позже, в другом месте. Надеюсь, вы согласны?
  -Нет, ты посмотри на него,- произнес полковник, обращаясь к Денису,- Он когда-нибудь успокоиться?
  -В этой жизни нет,- улыбнулся Денис,- Кому сейчас легко?
  -Да,- кругом война... точнее ее иллюзия...,- ответил за полковника Ян.
  -Ты прав,- вздохнул полковник.
  *****
  
   Беседа с полковником устроила все стороны. В былые времена Владимир Владимирович был одним из лучших специалистов 6-го управления по спецоборудованию в "стекляшке" ("стеклящка", "аквариум" - название ГРУ среди сотрудников сложившееся из-за архитектурных особенностей задания). Но перестройка внесла свои коррективы во все механизмы государства. Он был "пиджаком" (название офицеров вышедших из гражданских ВУЗов на военном сленге) с кандидатской степенью по аналитике, но, попав на стажировку к "технарям" - так "заболел" чудо-приборами, что его решили не тормошить и оставили в отделе технического обеспечения. В перестроечное время, избежав сокращения, Коротнев воспользовавшись былыми связями, перешел в РЭР и, написав рапорт, отправился в Чеченскую республику - поправить критически пошатнувшееся благосостояние семьи.
   Полковник с радостью согласился с предложением Закревского - возглавить создаваемое им собственное ГРУ - узнав о предполагаемом переезде в Петербург. В Питере у Владимира Владимировича училась любимица-дочь Светлана, которая была для него и жены отрадой всей жизни. Жена Люба, - верный друг и спутница жизни Коротнева не смогла подарить ему сына, и дочь для него была всем, в том числе единственной продолжательницей рода.
  -Человек- загадка этот Закревский,- размышлял полковник, готовясь к отъезду,- Умница, но темная личность... Успешный коммерсант, далеко не бедный человек, пользуется успехом у женщин, проблем с законом и криминалом не обнаружено... Что ему надо в этой жизни? Зачем появился в Чечне? Его данные там "пробивали" дважды - значит где-то засветился... Где, на чем? С "чехами" дела не имел - это точно. Но дыма-то без огня не бывает...
  Полковник открыл холодильник и, достав бутылку "колы", погрузился в воспоминания.
  С Закревским я познакомился на одной из проверок стационарных станций радиоперехвата. Тогда в сопровождении еще четырех офицеров из штаба группировки, я объезжал точки, выбранные для этой проверки. Сопровождала нас группа разведчиков - натасканных, матерых парней. Ян выделялся на фоне остальных - возрастом, манерой общения и тем, что ему подчинялись, не смотря на то, что официально старшим группы был другой человек... Этот крепкий парень, точнее - мужчина не совсем вписывался в общую картину. "Странный" разведчик запомнился мне и не напрасно - дальнейшая служба часто сталкивала нас бок о бок.
  "Странного" разведчика все звали "старый", это немного проясняло уважение и послушание, выражаемое ему среди других разведчиков, но не вырисовывало общую картину. Он был интересен мне, впрочем - как интересен и теперь. Мне нравилось наблюдать за ним. Его плавные движения и мягкая поступь напоминали тигра готовящегося к прыжку. Умные, глубоко посаженные глаза завораживали потаенной силой, казалось, что их взгляд не останавливается на поверхности, а проникает далеко в глубину... В глубину всего,- на что они смотрят. Я изучал его... Безусловно, этот человек был не только авторитетом, но и общим любимцем. Манера разговора, интеллект, глубокие познания во многих вопросах, умение увлечь и убедить собеседников - зачастую делали его просто незаменимым. С ним советовались, ему жаловались, ему вываливали свои проблемы и наболевшие мысли. Когда возникали споры и разногласья - именно он выступал в роли третейского судьи. Именно ему приходилось мирить поссорившихся друзей и разнимать врагов. "Старый" был нужен везде - как необходимая вездесущность.
  Лето выдалось жарким, дождей уже не было несколько недель, трава и зелень деревьев начали жухнуть. На УАЗиках начиненным РЭРовским оборудованием в сопровождении неизменной группы разведчиков на БТэре(БТР) и двух БРДэмках, мы очередной раз колесили по Чечне, проверяя и отлаживая деятельность наших подразделений. Вечерело, мы разбили лагерь для ночлега, бойцы занялись приготовлением ужина. Двое сопровождавших меня офицеров спали в машине, утомленные дневным переходом и выпитым алкоголем. Вскоре, расставив секреты и посты охранения, вернулись разведчики. Как всегда недовольные тем, что их отвлекли этим сопровождением от настоящей "работы", они хмуро поглядывали на меня и УАЗы. Среди вернувшихся, - был и Закревский. Быстро перекусив, он уже собирался уложиться спать, но я подозвал его к себе. Поговорив о планах предстоящего дня, я предложил ему кофе, и присев на спальных мешках мы углубились в беседу. Не буду скрывать - мне нравились разговоры с ним. Умный и тонкий собеседник, он мог говорить на тысячи тем, зачастую поражая меня своими мыслями и объемом своих познаний. В этот день я решил расспросить его о нем самом.
  -"Старый", я давно хотел спросить тебя, что такой умный и образованный человек как ты,- делает в этом вертепе? Неужели ты не мог найти себя "гражданке"?
  -А вы, товарищ подполковник?
  -Ну, во-первых, - сколько можно говорить о том, что во внеслужебное время хватит называть меня по званию, тем более, что мы знакомы с тобой не первый день. Во-вторых,- на вопросы вообще-то не принято отвечать вопросом... если у тебя, конечно, нет на то родовых причин...
  - А зохн вэй, шма-Исраэль... Конечно же нет, Владимир Владимирович. Хотя у какого поляка нет еврейской крови...- шутка естественно. Вы задаете сложный вопрос, на который и у меня нет простого ответа.
  Ян отхлебнул дымящегося кофе и по привычке осмотрелся по сторонам. Я тоже с наслаждением сделал несколько глотков. Приятное тепло разбегалось по телу, достигнув пальцев ног, спрятанных в добротные, американские берцы. "Старый" закурил, и на минуту погрузившись в размышления, продолжил:
  -В моем случае появление в Чечне, наверное, чуть более органично, чем у других... Я просто-напросто ищу ответы... Ответы на то,- что вообще такое - жизнь... И где, как ни тут, их можно найти?
  -Слишком расплывчато Ян...
  -Владимир Владимирович, вот вы сами говорите, что знакомы мы достаточно давно, а ведь вы так и не поняли, что душу на распашку я ни перед кем не открываю - самому бы еще разобраться, в чем сыр-бор...
  Не обижайтесь, но более точного ответа я вам не дам...
  Я поднял голову и посмотрел на Яна, ожидая, не скажет ли он чего-нибудь еще. Перехватив мой взгляд, Ян опять отхлебнул кофе, улыбнулся и продолжил:
  -Может быть, когда-нибудь... Но не сегодня и не здесь...
  Второй разговор на эту тему возник месяца через три. Середина осени больше напоминало лето. Настоящих дождей по-прежнему не было. Я прибыл в Ханкалу с очередной проверки. Уставший и возбужденный после получения "взбучки", я отправился на рынок к железнодорожному вокзалу. Настроение было упадническое и очень хотелось выпить. Машину я уже отпустил и добираться пришлось пешком. Подойдя к рынку, прошел между рядов с бойкими торговками, разглядывая товары. Чего тут только не было. С Хасавюртовским - на котором можно было купить даже оружие, его, конечно, сравнивать было нельзя. Но выбор был на любой вкус. Подойдя к домам, расположенным у самой платформы, я свернул в их сторону. Практически в каждом из них "радушные" чеченки могли приготовить "настоящую" еду, по которой я уже стосковался. К тому же там всегда была выпивка, а выпить действительно хотелось. В штабе мне устроили несправедливый разнос, и душа требовала успокоения. Я подошел к домику Заремы. Миниатюрная и очень красивая чеченка ласкала взгляд своей грацией и чудесными девичьими формами, к тому же она отличалась приятным бархатистым голосом и способностью поболтать, поэтому я чаще всего обедал у нее. Не заходя во двор, я позвал ее по имени. Через минуту из-за коврового полога показалась ее красивая головка.
  -Зарема, пообедать можно?
  -Можно товарищ полковник, но у меня обедают два разведчика. Вы подождете или с ними?
  -Давай с ними - уж очень проголодался.
  Зарема проводила меня в комнату, где обедали два человека. По привычке сидя лицом к двери мужчины, мгновенно подняли глаза.
  -Ой, Владимир Владимирович! Здравия вам желаем, присаживайтесь, - поздоровался один из них.
  В перепачканном лице я не сразу узнал Закревского. Оба разведчика были в запыленных горках и с невероятно грязными лицами. Заметив мой взгляд, Ян сообщил:
  -Мы только с брони, неделю минизаводы бензиновые бомбили - так, что это сразу не смыть... Вы-то, откуда, смотрю тоже с выезда?
  -Как обычно - проверки, да пеленгация...
  Шустрая Зарема принесла пельмени, салат и большой кусок жареной баранины.
  -Что-нибудь еще, товарищ полковник?
  -Зарема, пожалуйста, бутылочку водки, только не "паленой" и три банки пива "Балтика", - какое есть,- и, обращаясь к разведчикам, я предложил:
  -Давайте слегка расслабимся, а? Ян ты как? Кстати познакомь меня с товарищем.
  -Знакомлю, - это старший лейтенант Борис Васильев. В простонародье - Боб. Ну, а это - подполковник Коротнев, или Владимир Владимирович.
  Я пожал руку "старлею" и разлил уже принесенную хозяйкой водку.
  -Борис, вы не обижайтесь, но первую рюмку хочу предложить за "старого" - мне очень приятно, что жизнь свела нас на этой земле.
  -Поддерживаю вас целиком и полностью,- ответил "старлей"- "старый" - на особом счету и у нас и "чехов". Сколько они уже за твою голову-то дают?
  "Старлей" обнял Яна за плечо.
  -Клад.
  Мы выпили. Закусив, я разлил по второй. В общем - мы засиделись... Уже "готового" "старлея" - забрали пришедшие разведчики, а мы с Яном засиделись допоздна.
  -Послушай, Янек! - начал я, - мы уже о многом с тобой поговорили, но я очень настырный... Расскажи мне - какого черта ты все-таки тут делаешь?
  -Не знаю, как вам ответить, Владимир Владимирович. Попробую так: вам не кажется, что все, что происходит вокруг, причем не только эта война - это иллюзия, большой и несуразный спектакль, который разыгрывается даже без определенного сценария? И что мы играем в нем тысячи ролей, которые взбредают нам в голову, но не имеют ни какого отношения к реальной жизни. Кто из нас спускался в зал, что бы рассмотреть происходящее на сцене? А кому удалось увидеть себя со стороны? Мы так заигрались, что и не вспоминаем про что-нибудь другое. А ведь есть режиссеры, которые мне кажется, тоже лишь играют свою роль. И, наверное, есть сценаристы... История, как и жизнь, проходит мимо нас... Вот вы - образованный и цельный человек, наверняка любящий и любимый, что делаете вы в этих горах, сознательно готовый лишить кого-то жизни? Я ни за что не поверю, что вы ищите себя, подвигов, или карьеру... И дети ваши не голодают, но вы готовы убивать... Ради чего? Ведь это не ваша роль... Вернувшись домой, многие кто здесь побывал, я не беру в расчет "срочников", будут считаться героями и будут так считать сами. Но это иллюзия... Мало того, что они пришли на несправедливую войну, о чем они прекрасно знают, они пришли - скрываясь от проблем навалившихся на них там, - на гражданке. Для них - рисковать своей жизнью и лишать ее других - проще, чем найти себя в обычном мире. Так кто герои? Люди идущие под пули здесь, готовые за это отнять чужие жизни, или те, кто ежедневными усилиями тащит страну из всего этого, прошу прощения, - дерьма? Вот вам и иллюзион в готовом виде. И самое не понятное мне - почему им всем, в том числе и мне, так нравиться эта бойня? Может потому, что здесь есть возможность побыть режиссером чьих-то судеб? А почему так много "уродов" в нашей "доблестной" милиции? Почему те, кто еще вчера был бандитом или завтра обязательно бы им стал, - заполонили органы правопорядка? Причина, думаю, та же. Наш мудрый народ не даром называет каждого из них - "мусор". Как тонко подмечено... А ведь они тоже считаются героями и даже борцами за справедливость. Вот вам и продолжение иллюзиона. НЕ "мусор" ли общества мы? Если присмотреться внимательнее, то иллюзорно и относительно буквально все. К тому же, я где-то вычитал, что иллюзия - это производная от слова эль... То есть иллюзии не что иное как галлюцинации полученные от употребления алкоголя... Очень похоже, учитывая, что алкоголь, как и адреналин, вырабатывается самим организмом... И называть нашу жизнь надо ЭЛЛЮЗИЯМИ или ЭЛЛЮЗИОНОМ.
  Ян прервался и, выпив очередную рюмку, продолжил:
  -Как я вам уже говорил - здесь я ищу ответы... Близость смерти - заставляет думать быстрее. Но как я их найду - обязательно вам расскажу, если конечно этот поиск - не очередная иллюзия. А ведь в подтверждение этому предположению, уже есть предпосылки - на каждый ответ рождается еще сто вопросов.
   ******
  Зарема, по обыкновению, трудилась с раннего утра. Помогла родной тетке вынести и разложить товары в принадлежащие той палатки. Убрала в доме, накормила скотину и птицу. И вернувшись в дом, занялась ухаживанием за прикованной к постели, двенадцатилетней племянницей - Макой. У Маки был поврежден позвоночник - во время бомбежек Грозного и теперь она тихо угасала. От былой резвой и непоседливой девочки осталось лишь красивое лицо и ласковый голос. Тело было не подвижно, и лишь пальцы левой руки подавали признаки жизни. Это была дочь Рамазана. Ее мать, как и родители Заремы погибли во время тех горестных событий, о которых так не любила вспоминать Зарема. Зареме повезло - во время ракетного удара она вместе с Макой возвращалась с рынка и оказалась на улице. Пытаясь скрыться от рвущихся, смертоносных разрывов Зарема схватив за руку племянницу, бросилась к открытому подвалу одного из домов и в этот момент часть стены, казавшейся спасительной пятиэтажки, - рухнула прямо на них. Очнувшись, Зарема не сразу поняла, где она находится. Страшно болела голова, тело и сломанные ноги. Подошедший человек в белом халате оказался русским.
  -Где моя племянница? - спросила Зарема,- Мы были в месте...
  -Не волнуйся она тут, жить - будет, хотя еще очень тяжела. Досталось ей... И побольше твоего, но вы обе "родились в рубашках".
  -Сколько я здесь?
  -Вас привезли три дня назад. Но я настоятельно рекомендую тебе поменьше говорить...
  Через четыре месяца ее и племянницу забрали родственники, от которых она узнала о гибели семьи. Их перевезли в дом тетки и Ханкала - стала ее домом. Еще молодые кости Заремы срослись и она начала помогать, взвалив на себя груз работ по дому и небольшому кафе. Рамазан, узнав о свалившемся на него горе, приехал из Петербурга, и не надолго заехав к Зареме, лишь взглянул на дочь и ушел в горы.
  Покормив племянницу, Зарема протерла ее влажной тканью, промассажировала ей все тело и принялась читать. Книг, у тетки работавшей до войны учительницей, было много, и они были единственным развлечением для несчастной девочки. После полудня начинался основной приток посетителей, и Зарема включив радио для племянницы, уже не могла уделять ей внимание. Посетители шли один за другим. В очередной раз, услышав свое имя, Зарема вышла во двор и увидела двух дожидавшихся ее "гоблинов".
  -Покормите хозяюшка?
  "Чтоб вы сдохли, русские собаки! Да будет на это воля Аллаха!"- подумала она про себя, но в ответ произнесла другое.
  -Заходите, всегда рады.
  "Разведчики!" - сделала она для себя вывод, увидев их горки и оружие, - "Этим бы головы бы поотрезать, да помучить перед смертью как следует". И она улыбнулась, представив, что она могла бы с ними сделать. Один из "гоблинов" расценив ее улыбку по-своему, начал разливаться в комплиментах:
  -Всегда приятно видеть таких красивых и радушных девушек. А вы знаете, что у вас необыкновенно прекрасная улыбка?
  -Ну, вы тоже скажете,- сделала вид, что кокетничает, Зарема и подумала,- "Будет тот день, когда твою брехливую глотку перережет нож горца. Как жаль, что я не мужчина..." - и с улыбкой продолжила,- Заказывать, что будете? Есть курица, пельмени, баранина, жареная картошка...
  -Нам баранины с картошечкой, пару салатиков и пельмешек. Ну и по пиву, только если можно - его в первую очередь, а то жажда замучила.
  Заказ делал все тот же говорливый, второй "гоблин" оказался молчалив. Оба разведчика были перепачканы чем-то жирным, и от них несло гарью. Поставив разогревать заказ, Зарема принесла пиво и еще раз осмотрела клиентов. Внезапно у нее перехватило дыхание, как будто что-то тяжелое с размаху ударило ее в грудь. "Это же Ян!"- тот парень из не такого далекого и счастливого прошлого, тот, кого она точно могла назвать своей первой любовью, пронеслось у нее в голове,- "Не ужели и он не узнал меня?.. Узнал,- потому и молчит". Сердце бешено стучало в груди. Зарема развернулась и быстро ушла на кухню. "Мы теперь враги? Но он здесь, значит - мы точно враги... Почему он тут? Этого не может быть! Он не должен быть здесь ..." - мысли Заремы перескакивали с одной на другую,- "Он женат? Что привело его сюда? О, Ян! За, что ты-то меня наказываешь?" Она принесла сделанный разведчиками заказ и, расставляя на столе тарелки, пыталась понять по лицу Закревского, узнал ли он ее. Но лицо Яна было похоже на непробиваемую маску. Зарема вышла в кухню и чуть не разрыдалась. "Враг, "гоблин", убийца. Как ты мог?" - звучало в ее голове.
  -Зарема, - послушалось с улицы.
  Девушка выглянула из-за полога прикрывающего вход в кухню - за калиткой, в запыленном камуфляже и разгрузке, стоял подполковник, из постоянных клиентов.
   -Зарема, пообедать можно?
  Зарема, "как в тумане", проводила посетителя за стол к разведчикам, те оказались ему знакомы. Принеся сделанные подполковникам заказы, девушка ушла на кухню, прислушиваясь к так знакомому ей голосу. Сквозь ощущение безраздельного горя и подступающие слезы на нее нахлынули воспоминания.
  Она родилась в хорошей обеспеченной семье инженера- нефтяника. Детство прошло беззаботно и счастливо. Красивый большой город, не смотря на "нахмуренное" название, - Грозный, одаривал ее всеми красками и впечатлениями так необходимыми беспечной юности. Все давалось легко. Учеба, друзья масса увлечений. Отец часто выезжал за границу, иногда забирая с собой семью, что позволило Зареме "посмотреть мир" и подтолкнуло к изучению языков. Семья была не большая по меркам ее народа: кроме отца была красавица мама и старший брат. Жили они дружно, вызывая заслуженное уважение соседей и знакомых. Как была прекрасна та жизнь...
  Брат Рамазан, окончил школу на два года раньше и, решив продолжить дело отца, - уехал учиться в Ленинград. С братом они были очень дружны, и ей было одиноко без него, Рамазан иногда приезжал на каникулы, но Зареме этого не хватало и она, - скучала. С нетерпением, дождавшись окончания школы, собралась уезжать и она. Перспектива жизни в "северной столице" возбуждало ее воображение. Она твердо решила стать переводчиком и собиралась поступать в Ленинградский университет. Родители грустили, собирая ее в дорогу, и постоянно отговаривали, предлагая продолжить образование в местных ВУЗах, но Зарема была непреклонна. Сборы закончились, - небольшой чемоданчик с вещами, и сумочка с документами и не хитрой косметикой, золотая медаль за окончание школы, - вот и все ее достояние с которым она отправилась покорять мир. Триста рублей деньгами и несколько золотых украшений, переданные ей отцом на вокзале, - были гарантией того, что первое время у нее не будет серьезных трудностей. Дни дороги пронеслись незаметно, и началась ее самостоятельная жизнь. На перроне ее радостно встретил брат. Он сильно изменился - возмужал, став по-мужски басовитым - у него не привычно изменился голос. Изменились и его манеры, походка, стиль одежды. Только глаза, глубокие и с веселой искоркой в глубине, оставались прежними. Они обнялись и, перебивая друг друга рассказами о своей жизни, за время разлуки, - отправились в приемную комиссию университета. Информация об огромном конкурсе сильно озадачила ее, но не испугала. Не смотря на европейский образ жизни, отец прививал им национальную гордость, традиции и обычаи присущие воинственному горскому народу и это приносило свои плоды. В свои шестнадцать лет Зарема ничего не боялась, она великолепно стреляла, владела массой приемов самообороны, умела переносить трудности и лишения. Почти каждое лето она гостила у своего деда, высоко в горах, получая навыки не только национального быта, но и умения выживать. Дед ее очень любил, и все - равно всегда жалел, что она не родилась мальчиком.
  Она усиленно занималась, даже наняла репетиторов, и экзамены в университет были сданы блестяще. Начались напряженные дни учебы, будучи очень ответственной Зарема полностью отдалась занятиям, игнорируя многие радости студенческой жизни. Нет,- она любила бродить по музеям, посещать литературные кафе, интересные вечеринки, все то, что могло пригодиться ей в будущем или повышало ее уровень знаний, но многочисленные праздники, дискотеки и застолья она пропускала стороной. Первое время она жила в общежитии, однако из-за слишком шумного образа жизни студенческой братии пришлось переехать на съемную квартиру. Узнав об этом, переехал к ней и Рамазан. Она с искренней радостью приняла брата, сетуя на то, что они не сняли жилье сразу. С братом ей всегда было хорошо, к тому же он взял на себя все расходы, что ощутимо облегчило ее финансовое состояние. Он учился уже на третьем курсе и уже где-то неплохо зарабатывал. Зарема не лезла в мужские дела, а он не хотел об этом говорить. Двухкомнатная квартира, которую они снимали, находилась на одной из окраин города. Метро туда не проложили, и добираться до нее было быстрее на электричке, чем на автобусах или трамвае с многочисленными и утомительными пересадками. Электричка отходила с Финляндского вокзала почти каждый час, и такая отдаленность квартиры устраивала обоих. Иногда они с братом встречались на вокзале и добирались домой в месте.
   В тот памятный вечер она и Рамазан, тоже встретились у электрички. Было уже достаточно поздно, - около девяти вечера, стояла сумрачная осенняя погода, и моросил мелкий, противный дождь. Двери электропоезда были открыты и пассажиры, не желая мокнуть, рассаживались по местам. Зарема с братом тоже забежали в вагон и уселись у окна. Им было, что рассказать друг другу, и они непринужденно болтали в ожидании отправления.
  Скоро нудный голос машиниста объявил об окончании посадки, перечислил станции, на которых остановок не будет, и пожелал счастливого пути,- поезд тронулся. Ехать им было не далеко - на четвертой остановке надо было выходить.
   Продолжая весело переговариваться, они не сразу обратили внимание на вошедшую из тамбура толпу подвыпивших молодых парней. Те шумно и радостно, что-то обсуждали, громко хохотали и матерились. Пройдя половину вагона, компания вдруг приостановилась.
  -О, - зверьки, - раздался, чей то пьяный голос. - И на своем базарят..., - сволочи. Какую-нибудь дрянь про нас. Уже ни где от них жизни нет.
  -С рынка, небось, чешут,- вторил ему другой голос. - Бабла на русских срубанули и в кайф...
  -А чувырла с ним знойная, - донеслось из компании. - Может, повеселимся? Отшинкуем ее, а на следующей сойдем, а?
  Дальше Зарема плохо помнила,- все понеслось как в кино на ускоренной прокрутке. Ближайший к ним тщедушный парнишка, чувствуя за собой несокрушимую силу компании, вдруг резко ударил Рамазана в лицо. Рамазан вскочил со своего места и ударил в ответ... Началась свалка, - дракой это никак назвать было нельзя, - человек двенадцать пьяных, орущих придурков, пытались дотянуться руками и ногами до брата Заремы, да и она сама, помогая брату отбиваться, получила несколько хороших ударов откинувших ее к выходу из вагона. Какой то человек, дурно пахнущий перегаром, склонился над ней и начал обшаривать карманы ее одежды, - лучше бы он этого не делал... Дверь в вагон отворилась и вошедший незнакомец быстро оценив обстановку нанес сокрушительный удар незадачливому грабителю, размозжив половину его лица. Сделав пару шагов вперед, незнакомец бросился на помощь к зажатому у окна Рамазану. В течение нескольких минут он с невероятной силой раскидал наступавшую компанию, нанося жестокие, калечащие удары.
  "Слава Аллаху, он не на их стороне!" - мелькнула мысль у Заремы.
  Ругань и стоны нападавших, крики пассажиров слились в один сплошной гвалт. Кто-то пронзительно звал милицию. Незнакомец обернулся и, подхватив под руку Рамазана, направился к уже сидящей на полу Зареме.
  -Нам нужно уходить. Вам ведь не нужны неприятности..., - произнес он, - мне они точно не нужны.
  Как по волшебству в тамбуре, на другой стороне вагона, появились милицейские фуражки.
  -Сваливаем, - прошептал незнакомец.
   Но тут один из пришедших в себя хулиганов, бросился к уходящим победителям, что-то свернуло в его правой руке и незнакомец, внезапно охнув, присел, лицо его побледнело, но он развернулся и коротким, но ужасным ударом превратил лицо нападавшего в кровавое месиво. Рамазан, подобрал выпавшую из рук бандита "выкидушку" и, подхватив незнакомца за пояс, вытолкнул его в тамбур. Судьба благоволила к ним - двери вагона почти сразу открылись, и Зарема узнала свою станцию.
  -Быстрее, - взмолилась она.
  Мужчины вышли на перрон. Поезд тронулся и, набирая скорость, начал исчезать вдали. Незнакомцу становилось все хуже, легкая куртка на правой части его поясницы побагровела от крови.
  -Ножом сволочи, - сказал Рамазан, перехватив ее взгляд, - Вот этим.
  И вручив ей свою страшную находку, скомандовал:
  -Быстро ищи такси.
  -Только не в больницу, ребята! - прошипел незнакомец. - Иначе институту - хана.
  -Понял,- ответил Рамазан. - Мы сами студенты.
  Как это было давно... Россия, была тогда еще Советским Союзом, и вылететь из института можно было за гораздо меньшие происшествия.
  Зарема вернулась минут через пять, подхватила шатающегося незнакомца с другой стороны и сообщила брату: "Синяя копейка в метрах тридцати, - ближе не подъехать".
   Минут через пятнадцать они были уже дома. Рамазан, сняв верхнюю одежду с незнакомца и уложив его на диван лицом вниз, уехал с тем же таксистом за знакомым врачом.
   Зарема помогала брату, не уступая ему ни в чем, а, оставшись одна, первым делом обработала рану пострадавшего перекисью водорода и наложила временную повязку.
  Закончив перевязку, она потрепала раненого по голове:
  -А ты молодец, спасибо тебе... - за все.
  Тот криво ухмыльнулся. Незнакомец держался, но чувствовалось, что ему очень плохо.
  -Пойду, замочу твою одежду, герой, иначе потом не отстирать,- в чем на танцы пойдешь?- подбодрила она его.
  -Только вытащи все бумажки из карманов.
  Зарема собрала вещи и направилась в ванную. Вывернув карманы, она обнаружила несколько бумажек исписанных мелким, ровным подчерком, маленькую, но толстую записную книжку, несколько банкнот по пятьдесят и двадцать пять рублей и студенческий билет. Развернув его, она прочитала вслух:
  -Закревский Ян Павлович..., ты поляк что ли?
  Ответа не последовало, и она выглянула в комнату. Раненый приподнял голову и прошипел:
  -Не доставай, а? Мне сейчас не до родословной...
  И уткнулся лицом в диван.
  -У тебя выпить есть? - разобрала она его голос.
  -Сейчас,- смутившись, ответила Зарема. - Коньяк подойдет?
  -Неси уж,.. только быстро...
  Она быстро сбегала на кухню за стаканом и вытащила из буфета початую бутылку "Самтреста".
  -Налей половину, - попросил Ян.
  После коньяка он, казалось, забылся, а может, - уснул, но дышал ровно, и Зарема отправилась в ванную отмачивать его вещи.
  Где-то через час, вернулся Рамазан, с "доктором" - студентом Ахмедом Зараевым, земляком из Грозного, заканчивающим медицинский. Тот осмотрел рану, сказал, что особо серьезного ничего нет, разложил свои инструменты и, сделав распоряжения о необходимом, занялся больным...
  После оказанной помощи Ян, прожил в их квартире более двух недель. Первые дни он был очень плох, и Зарема постоянно находилась рядом с ним. Но молодой, крепкий организм Янека, шел на поправку легко, и вторую неделю она уже смогла посещать занятия, возвращаясь, домой как можно быстрее. Что-то перевернулось в ее душе с появлением этого парня. Сидя с ним, первые дни, она любовалась его лицом и мощной фигурой. Ян очень нравился ей. "Как жаль, что он русский..." - иногда думала она, строя в голове головокружительные фантазии-"Родители все равно никогда не разрешат нам даже встречаться. Тем более Рамзан..." Еще в первый день Рамзан и его друг - медик Али, отвели Яна в ванную и аккуратно отмыли его от крови и грязи, и тогда он лежал совершенно обнаженным. Эта мысль почему-то волновала ее. На следующий день, Рамзан одел раненого гостя в свой спортивный костюм, но волнение не покидало Зарему. И иногда проклиная свою гордость и пытаясь не сознаваться себе в этом, она жалела, что не увидела Яна без одежды. Когда Яну стало лучше, оказалось, что он интересный собеседник и Зарема беспрестанно болтала с ним до прихода брата. Рамзан возвращался поздно, иногда приводя с собой все того же Али, который внимательно осматривал и обрабатывал рану Яна, ставил какие-то уколы. Когда приходили мужчины, Зарема накрывала на стол и уходила к себе в комнату и готовилась к занятиям. Английский давался ей не легко и она много занималась. День за днем ее отношения с Яном становились все теплее, и к своему стыду, она осознавала, что не хочет его выздоровления - ведь тогда ему придется уйти... Однако этот день настал. Поблагодарив Али, за сделанное освобождение от занятий, пожав руки обоим мужчинам, Ян поблагодарил ее за заботу и подарил ей такой взгляд, от которого у нее оборвалось все внутри. "О, великий Аллах, он любит меня!" - мелькнуло у нее в сознании. Однако подаренный ей взгляд не остался не замеченным и Рамзаном. И после ухода Яна, брат долго внушал ей догмы о нравственной чистоте чеченских женщин и о том, что ее мужем должен стать только чеченец. Нет, он не ругал ее, но, будучи сам благодарен этому русскому, не отходил от национальных традиций и требовал того же от сестры. Однако Ян оказался настойчивым парнем и, не смотря на все ухищрения Заремы не встречаться с ним, всегда выходил из их негласного поединка победителем. Ян умудрялся приходить на ее лекции, провожать до вокзала, находил ее в библиотеках. Он даже посещал экскурсии, которые проводила она, устроившись на лето в "Интурист", - чтобы шлифовать свой разговорный английский. Он был везде... Как это отражалось на учебе Яна, и где он зарабатывал на постоянные подарки и цветы, она могла только догадываться. Зарема была счастлива, ее сердце пело от наслаждения, а жизнь казалась такой прекрасной. Ей казалось, что она не жила, а "парила", и ее глаза, наверное, светились счастьем даже ночью. Но всему бывает предел, и когда почти через год их такого чудесного "романа", в Ленинград приехал отец, ее всевидящий брат все рассказал ему... Что произошло между отцом и Яном, она не знала и, наверное, не узнает никогда, но только встретивший ее Ян был уже другим... Ян ждал ее у ступенек из вестибюля, в руках его был неизменный букет цветов, вот только лицо было просто бело от горя.
  -Что случилось?- взволновано спросила она тогда, подбежав к нему.
  -Я должен уйти, прости. Так будет лучше.
  Ян обхватил ее могучими руками, приподнял до уровня своих глаз и крепко поцеловал ее в губы. Это был первый и последний их поцелуй. Передав ошарашенной и взволнованной Зареме цветы, он развернулся и ушел, так и не обернувшись. Зарема, потеряв счет времени, продолжала стоять. Ласковое прикосновение его губ осталось в ее памяти навсегда, она смаковала пережитое ощущение всепоглощающей нежности, исходившее от Яна в момент поцелуя. Но его слова ввели ее в оцепенение и теперь она боялась пошевелиться, что бы не почувствовать боль от осколков разбившегося сердца... Зарема вспомнила возбужденные голоса отца и брата, что-то оживленно обсуждавших накануне и была совершенно уверена, что произошедшее расставание было спланировано именно ими. Ян не был трусом, и любые угрозы не могли бы повлиять на него, так что же они ему сказали? Что? Слезы не произвольно потекли из ее глаз.
  -Зарема! - совсем рядом послышался голос ее отца,- Дочка, ты плачешь? Из-за этого русского?
  Его слова вывели ее из оцепенения.
  -Что вы сказали ему?
  -Это не важно, пойдем дочка... - ответил отец, пытаясь обнять ее за плечи.
  -Вы просто разбили мне жизнь, - почти шепотом произнесла она. - Я люблю его!
  Зарема бросила цветы к ногам отца и, развернувшись, пошла в направлении "дворцового" моста. Отец, склонив голову, не остановил ее, лишь провожал печальными глазами.
  -Так надо, девочка... - прошептал он.
  
  ******
  Холодная черная ночь висела нескончаемо долго. У земли было почти тихо, но над зубчатой стеной мокрого леса тяжело ворочались низкие облака. Небу плохо спалось, и, похоже, скверные сны одолевали его. Не спалось и Лихолету. Где-то далеко тоскливо и жутко выли собаки. Сквозь поддверную щель полуразрушенного здания недавно приобретенной турбазы просачивался дрожащий свет дежурного костра.
  Вот уже почти неделю Василий жил здесь, занимаясь подготовительными вопросами по восстановлению некогда заброшенного и раскуроченного предприимчивыми людьми "Сокровища". Это название пришло ему в голову, когда он только впервые появился на ее территории. Несколько полуразрушенных, усыпанных опавшей листвой и остатками мокрого, выпавшего накануне снега, бараков жилого комплекса и более-менее сохранившееся административное здание, заросшие до пояса, уже высохшим ароматным разнотравьем, находились на фоне такой изумительной природной красоты, что у Лихолета перехватило дух... "Сокровище, истинное сокровище"- вырвалось у него тогда. "Сокровище" как настоящая драгоценность находилось в прекрасной оправе восхитительных горных пейзажей. "Архыз, как много в этом звуке..." - постоянно цитировал Василий своим помощникам прибывшим вместе с ним. Ребят он отобрал толковых и "рукастых" - такие из ничего сделают конфетку, и касалось, это применимо к любому роду деятельности. "Левши вы мои!" - похваливал их Лихолет наблюдая, за отточенными движениями "золотых" рук. Ребята "свои"- все прошли "жерло Чеченского вулкана" и естественно в войсках "премудрого" назначения. Но, тем не менее, он отбирал их долго и тщательно - во-первых, потому, что действительно нужны были парни "на все руки" и во-вторых, потому, что ему не пришлось с ними сдавать совместные экзамены в Чечне. Ошибаться Лихолет не любил...
  Поездка в Петербург прошла без лишних сюрпризов - все, что задумывалось "старым" было выполнено со знаком плюс. Оставалось привести в порядок только эту турбазу. Материалы, оборудование и ремонтный персонал были заказаны, тормозили не до конца оформленные бумаги,- но деньги и профессиональная команда помощников, которую так долго и скрупулезно создавал Василий - делали свое дело.
  Лихолет проснулся от треска подброшенных в костер веток. Он вообще всегда спал чутко, а появляясь в горах - эта годами выработавшаяся привычка проявлялась особенно резко. Дежуривший сегодня Ваня "Бур", или как его еще называли - "Бурмистр",- получивший кличку из своей сокращенной фамилии - Бурмистров, был из "любимчиков" Лихолета. Толковый, сообразительный парень, легко "схватывающий на лету" действительно нравился Василию. Потенциал Ивана был высок и Лихолет пророчил его на место смотрителя лагеря, или директора - как не назови... Огромным плюсом было и то, что "Бурмистр" был без пяти минут юристом, заканчивая заочный факультет одного из ВУЗов. Название института Василий не помнил, но по оценкам их штатного адвоката - из парня мог выйти толк. Понятно, что возглавлять "Сокровище"- не лучшее место для начала юридической карьеры, но уж очень ответственное место в структуре, создаваемую "старым", она занимала... "Потом придумаем, что-нибудь" - успокаивал себя Лихолет,- "Сейчас кадров не хватает". Иван был единственным из прибывших с Лихолетом ребят, которого он знал еще "по войне" и действительно заслуживал доверия.
  "Что же ты так шумишь "Бур"", - с негодованием подумал Василий, стараясь опять уснуть.-"Спецразовец ты гадкий... Понаберут в армию по объявлению..."
  Лихолет спал - если это можно было назвать сном. Состояние ночной полудремы, в которую впадал его уставший организм, не отключал органы чувств, которые находились в полной готовности, и почти всегда не отключал работу мозга. Вот и сейчас на половину отдыхающий разум все же прокручивал результаты его поездки.
   Сумма обещанная "старым" действительно была внушительной. Судя по офису и автомобилям встретивших Василия людей - дела в бизнесе Закревского шли в гору. Прием был организован "на высшем уровне", все было подготовлено, и Лихолет созвонившись с Москвой - позволил себе редкий случай расслабиться, ожидая приезда .
  Дмитрий Семенович Хохлов был одним из самых преданных друзей и "старого" и Василия. Знакомы они были, казалось уже тысячу лет, вместе прошли и "Крым и Рым", и были невероятно привязаны друг к другу. Дмитрий являлся представителем "золотой молодежи"- сын генерала, выпускник когда-то легендарной "Бауманки", программист от бога, тем не менее, в свои тридцать четыре оставался отчаянным шалопаем. Единственному ребенку в семье позволялось все и плыл по течению реки жизни, не обращая внимания на ее пороги и перекаты. Благодаря связям отца и не менее обширному кругу своих знакомых он был "вездесущ" и мог решать тысячи вопросов. Он мог бы стать "большим" человеком- Дмитрием Семеновичем, но постоянно проводил время в ночных клубах и на всевозможных party (вечеринка, прием), оставаясь "Димоном" или "Хохлом". Решение "посетить" Чечню было принято им после очередного развода - женщины не выдерживали ритма и стиля его жизни. Разнос, устроенный отцом- генералом и разочарование в светлых узах брака - требовали "выпуска пара" и явились хорошим катализатором для дальнейших действий. Быстро оформив все документы, на время избавился от наскучившего московского бомонда и собственных переживаний, связанных с разводом. Поступив на "государеву службу" Дмитрий сразу нашел себе применение, став основным добытчиком всего отряда в который ему довелось попасть. О его возможностях стали ходить легенды, но где и как он доставал несметные богатства, которые появились на складах и в палатках,- было известно, наверное, только богу. "Срочку" он отдал разведке еще в студенческие годы, будучи отчисленным из института в связи с затянувшимся загулом. Как тогда бесился его отец... Вернувшись в институт, Дима на зло отцу не стал посещать военную кафедру и по окончанию ВУЗа офицерское звание так и не получил. А появившись в Чечне, не стал пробивать себе лейтенантские звездочки, а словно по мановению волшебной палочки, получил звание прапорщика - почти мгновенно. "Пусть батя побесится..."- поговаривал он - "Мне это офицерство, с детства, как камень в горле сидит..."
   прибыл в гостиницу только к вечеру и обрадованные встречей друзья не спешили переходить к делам.
  -Послушай Василий, а не посетить ли нам здешние места? Я слышал, в Питере есть, где отдохнуть. Время у нас есть, а я устал - за рулем сам понимаешь... Да в шумном месте и по делам поговорить вольготнее - если что...
  -Умеешь ты людей убалтывать, но надо охрану предупредить все равно не отвяжутся... Куда пойдем, знаешь, или справки навести?
  Хохол удивленно поднял брови.
  -Ты уже с охраной? Ну, вы братки даете... "Старый" говорил, что вы что-то замутили... Но это уж слишком... Нет, ну вы посмотрите на него... Охрану ему надо предупредить...
  -Да ладно тебе... Все расскажу - не подкалывай. А ребят предупредить надо - обидятся, к тому же ты их знаешь...
  -Кто такие? Давай их сюда...
  -"Соболь" и . Сейчас позвоню...
  -Оба на... Да я смотрю, вы всех крутышей собираете? Молодца... Такие тебя действительно не отпустят. Вот уж буду рад...
  Лихолет набрал номер на "сотовом" вытащенным из кармана.
  -Братишки зайдите-ка ко мне... по вам соскучился... Да, уже здесь...
  Убирая трубку, Василий, улыбаясь, взглянул на товарища.
  -Только без нежностей тут... А то привыкнешь к мужским ласкам... Не ровен час...
  Василий заразительно засмеялся.
  В дверь постучали условным сигналом, и Лихолет сразу отреагировал:
  -Заходи братва.
  На пороге появились два крепыша с бритыми головами.
  -Хохол!
  -Хлопцы!
  Мужчины с радостью заключили себя в объятья.
  -Ну вот,- праздник голубизны,- констатировал Лихолет.
  -Да пошла б ты, Василиса... Лучше бы имя сменил - толи девка, толи кот...- весело огрызнулся .
  -Ну как вы, пацаны, - Васька со "старым" не обижают?
  -А то ты их не знаешь? Да как у Христа за пазухой... Вот только вкалывать заставляют...
  -Козлы... Ну как же так? - обращаясь к Лихолету, хохотнул Дмитрий,- таких пацанов и работать?
  Все засмеялись. Друзья болтали еще минут тридцать, а потом приняли решение "выйти в город".
  Машины решили не брать и таксист, услышав "пожелания трудящихся" доставил их в какой-то клуб на Лиговке. Двухэтажное здание светилось бесчисленными огнями, откуда-то из глубины доносились звуки музыки.
  -Надеюсь вам понравиться, хорошего вечера! - "откозырялся" шофер, получая расчет.
  -Спасибо на добром слове.
  Друзья направились к входу.
  -Беспредел не чинить и пить в меру - завтра тяжелый день!- полушутя скомандовал Лихолет.
  -Пленных хоть брать можно?- отреагировал "соболь".
  -Сстественно, но только до утра...
  Вечер удался... Но утро оказалось невыносимо тяжелым. Лихолет поднялся около семи утра от ужасной сухости в горле. Трещала голова. "Как после контузии"- констатировал Василий. Запасенное с вечера, божественно прохладное пиво оказалось чудесным лекарством - легчало. На скомканной постели виднелись изящные формы женской фигуры. "Бог мой,- она такая же хорошенькая, как и вчера..."- пронеслось в голове у Лихолета - "Значит выпили не так и много. И зовут ее Машенька - как в сказке. Вот только с медведем ей опять не повезло - пора будить и прощаться. А ведь и в правду, - какая хорошенькая".
  Где-то в глубине могучего тела сжалось сердце,- "Боже как хочется любви, детей, покоя..." Лихолет вздохнул и краешком прохладной бутылки нежно провел по обнаженной груди спящего ангела.
  -Просыпайся кудесница... Пора...
  Девушка приоткрыла сонные глаза.
  -Это ты, мой солнечный принц? А сколько времени?
  -Без малого - семь. Скоро ко мне придут...
  -Как не хочется вставать... Ты просто обессилил меня. Так хорошо...
  Машенька сладко и грациозно потянулась, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, и внезапно повернулась к Лихолету.
  -Ты только не подумай про меня... чего-нибудь. Со мной впервые такая история... Но как я не жалею...
  Она опять потянулась обворожительным, молодым телом.
  -А у нас есть хотя бы еще полчасика?
  -Прости усладушка, но времени действительно нет. Пора собираться, но вечером я надеюсь на головокружительное свидание, если принимаешь мое приглашение...
  -Этого так долго ждать... А если я умру от тоски? Тебе меня не жалко?
  -Машулечка - жаль, конечно, но дело есть дело... Вставай, завтрак я уже заказал.
  С завораживающей женственностью Машенька завернулась в простыню и направилась в ванную. Лихолет с наслаждением проводил ее взглядом и, приложившись к бутылке спасительного напитка, начал обзванивать партнеров и друзей. Через несколько минут послышался стук в дверь и официант вкатил тележку с утренними яствами. Сервис был на высоте! Головокружительные запахи, прорывавшиеся из-под закрытых серебристыми крышками блюд, вызывали непроизвольное слюноотделение, и организм Василия требовательно звал его к столу. Официант сноровисто и быстро накрыл завтрак - более напоминавший обед, из-за заказанных Лихолетом блюд, и, получив хорошие чаевые, испарился как сказочный джин.
  -У тебя будут гости? - произнесла появившаяся на пороге ванной Машенька,- Или ты всегда так завтракаешь? Я просто хотела бы знать...- смутилась она, заметив взгляд Лихолета жадно поглощавшего пищу. - Вдруг пригодится...
  Лихолет оторвался от поглощаемого эскалопа и ответил:
  -Утреннее солнышко, после вчерашнего винного изобилия, - надо восстановить организм, а так - я очень не прихотлив. Присаживайся - у нас, к сожалению, мало времени. Но прости за хамство - ты великолепна...
  Розовая после душа и искрящаяся жизнью Машенька зарделась.
  -Ну ты скажешь тоже, - обыкновенная я. Но все равно - спасибо.
  Девушка собрала свой вечерний наряд и отправилась в ванную переодеваться.
  -Ты не хочешь заглянуть ко мне? Поправить, что как?- многообещающе промурлыкала она.
  -Зависть богов - ты прекрасна - как аленький цветочек. Можешь даже не одеваться, но у меня сегодня, действительно, важный день. Потерпи до вечера...
  *****
  Яну всегда нравились длительные поездки на поездах. Возможность выспаться под равномерный, убаюкивающий стук колес действовала на него как наркотик, и он всегда с радостью отправлялся в командировки. Сколько он себя помнил - сна ему всегда не хватало, но так жаль было тратить на него время... Единожды, еще в глубокой юности, определив для себя то, что жизнь безобразно коротка, он старался успеть узнать все ее стороны и жил "на всю катушку". Вот и в этот раз он с удовольствием сел в "московский" поезд, предвкушая возможность для долгого и спокойного отдыха. Впереди было почти двое суток пути и времени для сна и размышлений было предостаточно. Соседи попались спокойные и радушные,- семейная пара пожилых людей, направлявшаяся в столицу погостить у дочери - бизнесвумен, тихо ворковала у окна. Ян лежал в полудреме, просматривая бесконечный "фильм" зимних, русских пейзажей проносившихся в окне. Беспорядочные мысли по обыкновению "роились" в его голове превращаясь то в красивые короткие сны, то в неясную систему размышлений, по разного рода интересующим его вопросам.
  Вот и сейчас наблюдая за меняющимися картинками пригорода приближающейся какой-то крупной станции, Закревский задумался.
  Господи, что же случилось со страной... Всего за десятилетие произошли изменения, которые в корне изменили не только людей, но и "лицо" земли. А может быть, я просто не замечал всю серость и разруху окружающую нас? Может детские "розовые очки", представляли мир в ином свете? Нет, вряд ли... Действительно сдавать стала Русь - матушка и все из-за народца своего... Куда девались те удивительно гармоничные люди, которые были так близки и дороги ему в детстве. Он точно помнил глубину и доброту их глаз, их шутки, их добрые и сильные руки. Он помнил их великие дела, поднявшие страну из развалин невиданной войны. Он помнил их разговоры и споры. Он помнил многое... Они были разные: национальностью, верой, образованием, прошедшие ужасы сталинских лагерей и пекло войны, трудности гигантских новостроек и ежедневных трудовых будней. Колхозники, полярники, пенсионеры, студенты, домохозяйки, но все они были ЛЮДИ. Как часто ему приходилось получать их помощь, как часто он сам помогал совершенно незнакомым людям... Безусловно, и среди них были отщепенцы, свойственные любой цивилизации,- воры, коррумпированные чиновники, негодяи, насильники, но в соотношении к общему числу населения их было не так много и главное - их было не заметно. Что же случилось, почему так быстро все изменилось? Он вспоминал первые годы перестройки - рухнувшая система социализма взбудоражила спящий муравейник страны, толпы возбужденных людей выливались на улицы, собирались в актовых залах и на кухнях всероссийской коммуналки. Везде спорили, ругались, строили планы и прогнозы.
  Под шумок массовой истерии развернулась бурно развивающаяся коммерция. Строились финансовые пирамиды, присваивалось и в наглую разворовывалось все, включая то, что выставлялось чиновьичим аппаратом, - на так называемую приватизацию. Армия "челноков" и мелких торговцев оккупировала рынки и стадионы. Народ сходил с ума от навалившейся "свободы", безработицы и отсутствия средств. На большинстве предприятий зарплата не выплачивалась не только месяцами, но и годами. Беспомощность, тогда еще не до конца потерявшей совесть, власти компенсировалось внезапно появившимся, всеместным и вездесущным бандитским сообществом. Бандитские группировки росли с невероятной скоростью, заменяя многочисленные государственные функции, подменяя "понятиями" закон и утверждая "справедливость" исключительно силовыми методами. Их становилось так много, что конкурентная борьба друг с другом привела к эволюции: из обычных рэкетирских бригад вырастали экономические монстры, сросшиеся с административными и силовыми структурами государственного аппарата. Все это напоминало Закревскому события революции 1917 года, тогда примерно такими же методами, группы людей очень схожие по характеристикам с новоиспеченными рэкетирами, с помощью силы, оружия и денег с "запада", тоже "приватизировали" не ими созданные материальные и культурные ценности, так что для российского народа это было не весть - какой новью. Попытки переворотов 91-93 годов, еще больше разделило общество на несколько лагерей, и Ян тогда с напряжением ждал начала очередной гражданской войны. Но ментальная медлительность и леность россиян, подкрепленная определенными комфортными условиями, приобретенными за время "советского" периода и отсутствием достаточного количества лидеров у противоборствующих сторон, решило исход ситуации - Россия, просто "поплыла по течению"...
  Москва встретила Закревского в лице преданного друга. Поезд еще двигался у заснеженного перрона, а в окошке купе уже показалось улыбающееся лицо . Он радостно махал руками, что-то кричал и почти бегом следовал за движением состава. Движение вагона плавно остановилось и Ян, еле успев повесить через плечо свою дорожную сумку, уже оказался в объятиях ворвавшегося как ураган товарища.
  -Ну наконец-то! Дождался! Привет бродяга!- возбужденно кричал похлопывая Яна по плечам - Погостишь хоть пару дней, а?
  Ян не успевал отвечать и увлекаемый под руку Дмитрием вышел на перрон. Словопотоку не было границ - на пути к ожидающему у вокзала автомобилю он успел рассказать почти все о своей жизни с момента их расставания. Людской поток, подхвативший их еще на перроне, разветвлялся на десятки рукавов и ручейков, но все же вынес их к нужному месту. Садясь в припаркованный "Opel" Закревский со злобой взглянул на хаос московского муравейника,- господи, он так не любил столицу. "Что же будет с землей дальше, если уже так тесно?"- мелькнула у него мысль- "Клоака - просто клоака..."
  -Куда едем? - оживленно поинтересовался .
  -Для начала к тебе - надо привести себя в порядок.
  -Понятно. Принять ванну, выпить чашечку кофе...
  Машина рванула с места со скоростью ракеты, - какой же русский не любит быстрой езды...
  -Димон, ты бы меня пожалел... Так ведь и голову потерять можно.
  -Не боись "старый" - доставлю в лучшем виде.
  -Надеюсь не в морг?
  Друзья заулыбались.
  Пятикомнатная квартира представляла собой скорее маленький клуб, нежели жилое помещение, да и отделана была именно в клубном стиле. Огромные, почти во всю, стену арки объединяли все комнаты практически в одно целое. Барная стойка с левой стороны этого сооружения, со скрытым за ней кухонным гарнитуром и оборудованием - напоминали о том, что в этом месте была кухня. Примерно по такому же принципу угадывались и остальные комнаты этой квартиры. Несколько полукруглых диванов и круглых столиков перед ними располагающиеся по стенам, говорили о том, что здесь частенько собираются многочисленные компании. Огромный плазменный телевизор, закрывавший почти всю стену, и многочисленные световые и музыкальные приспособления, подсказывали, что народ встречается здесь не для светских бесед. Единственными комнатами, стены которых не подверглись реформаторским новациям Дмитрия, оказались ванная и спальня. Эти "святыни" были отделаны с особой тщательностью и вкусом и видимо являлись гордостью квартиры.
  -Вот так вот и живем,- произнес обводя рукой свое жилище,- Будь как дома.
  Он зашел за барменскую стойку и, колдуя над многочисленными бутылками, расставленными на полках, произнес:
  -Выпьешь чего-нибудь?
  - Нет, а вот от пивка не откажусь,- ответил Ян, распаковывая сумку,- Только если не слишком холодное.
  -Нет вопросов.
  Дмитрий открыл холодильник и, достав пару банок пива, подошел к другу.
  -Все что ты просил я выполнил. Сегодня отдыхаем или сразу к делу?
  -Давай пополам,- улыбнулся Ян,- До вечера еще далеко - так, что работнем слегка, как я всполоснусь, а вечерком можно и оттянуться немного, тем паче, что так давно не виделись.
   Склад, на который приехали друзья, располагался в подвале одного из дачных домиков в Подмосковье. Эти дома, точного количества которых не знал ни кто из его окружения, были приобретены им в начале перестройки и являлись и местом его уединений и выгодным вложением денег. Дачные домики находились в разных районах, и Дмитрий старался не раскрывать их наличие и расположение, приводя знакомых лишь на одну из них. Дом ни чем не выделялся среди окружающих строений поселка, а благодаря тому, что большинство домов были заселены постоянно, то кражи и хулиганские проникновения на его территории были большой редкостью. Тем не менее, вход в подвал был не только хорошо замаскирован, но и имел несколько степеней защиты - так что при желании проникнуть в него могли быть поставлены в тупик даже профессионалы.
  -Вот,- все то о чем ты просил, - произнес проведя Яна в свою "сокровищницу - Смотри, щупай и если все устраивает, давай решать вопрос с отправкой.
  Ян шагнул к расположенным рядами стеллажам, заставленными разногабаритными ящиками и коробками.
  Раскрывая ящики один за другим, он удовлетворено цокал языком. Чего только не добыл хозяйственный . Дмитрий, стоя за спиной друга, комментировал происходящий осмотр.
  -Здесь дальнобойные снайперки. Три "ковровки" (КСВК крупнокалиберная снайперская винтовка ковровская, СКБ Ковровоского завода им.В.А. Дегтярева), одна "тульчанка" - ОСВ-96 (КБ Приборостроения в Туле) и одна "штатовка" - Ее М98 ELR "МакМиллан", "береток" ("Баррет Файрармз Мэньюфэкчуринг") пока не нашел. Оптика - "Леупольд Ультра" М1, с кратностью увеличения 20х, с креплениями и для наших.
  -Молодечек ты наш. Вот это- дело.
  -Здесь обычные наши - ВСС (винтовка снайперская специальную "Винторез"), АСС (автомат специальный "Вал"), пара "абаканов" и "калашей" в нагрузку, ПБэСы к ним. В этих ящиках ППэшки (пистолет пулемет), тут и "кедры" и " каштаны", и еще кой чего - сами разберетесь все с ПБэСами (ПБС - прибор бесшумной стрельбы - глушитель). Тут граники и огнеметы - "шмели", "мухи", "осы", даже "лучины". Это пистолеты- все "наше", естественно "бесшумки",- ПСС, п-9 "Гюрза", двуствольные - С-4 и С-4м "Гроза", МСП. Если импорт будет нужен - скажи. Тут, - "малыши" (малогабаритные пистолеты для скрытого ношения), наши - ОЦ-21"Малыш", ну и западные вся разно - лишь бы не заразно. Ножи - сам видишь от НРС (нож разведчика со встроенным неавтоматическим однозарядном пистолетом в рукояти) до "вампиров" (метательные ножи). Бронники - английские "Сайкон", рации "Сейко" - япония... Разгрузки (комплект тактического снаряжения, состоящий из жилета с подсумками и патрульного ранца)- на выбор. Ну, а это моя гордость - импульсный боевой лазер "Светлячок". Слыхал? Я и не знал, что такое бывает не только в фантастических фильмах - суперсекретное вооружение, уж как достал - не спрашивай. Ну а тут всякая ерунда - "полярное сияние" (стимулирующее средство, используемое в спецназе) и тому подобное. Теперь твоя душенька довольна?
  -Нет слов, для начала даже очень неплохо.
   ******
  Ян прибыл в Петербург на кануне дня снятия блокады. Результаты переговоров и решений, накопившихся в столице дел, - были выше ожидаемых, к тому же верный друг и сослуживец Дмитрий Семенович Хохлов обрадовал жизнь Яна не только радостной встречей, но и выполнением сразу нескольких деловых заказов. Партия спецназовского вооружения была подготовлена гораздо быстрее ожидаемых результатов и уже перевозилась по указанным адресам, но это было не самым главным. Благодаря Закревский за время своего пребывания в Москве успел подписать несколько очень выгодных контрактов.
  -Семеныч, бросай заниматься ерундой, - с твоими связями и умом, ты давно бы был одним из богатейших людей России!- уже не в первый раз говорил Ян своему другу.
  -"Старый" какой я есть, такой и есть. Спасибо за заботу конечно, но я живу той жизнью, которая мне нравиться. Если пойму, что мне необходимо стать богатеем, я задумаюсь над твоими словами, а пока, - не в обиду - отвали.
  Бороться с "хохлом" было бесполезно - если уж его папаня не смог сладить с характером сынка, то Яну в этом вопросе не светило вообще...
  Едва поезд затормозил у перрона - Ян первым из вагона шагнул на петербургскую землю, по которой он так стосковался. Вздохнув полной грудью вокзальный воздух "Северной Пальмиры" полной грудью, он прикурил сигарету и, затянувшись, с блаженством произнес: "Дома!". Медленно и с ощутимым удовольствием он шел по перрону в направлении московского вокзала. "А все-таки как хороша жизнь!"- мелькнуло у него в голове.
   Ольга Петровна Зеленина была соседкой Закревского. Бывшая зенитчица, не сумевшая завести детей из-за ранения полученного во время блокады Ленинграда, доживала свой век в одиночестве. Муж, прекрасный человек и единственный мужчина в ее жизни, скончался несколько лет назад. Ольга Петровна была не из тех, кто за время перестроечного периода поменял свои политические убеждения. Она не принадлежала ни к тем, кто раньше ругал советскую власть, а теперь со вздохами вспоминает о "застойных" временах, ни к более редкому типу людей - поддерживающих любое правительство. Ольга Петровна была и осталась убежденной сталинисткой, уверенной, что только "жесткая рука" и есть единственно правильный способ управления государством. Она не приветствовала ни хрущевскую "оттепель", ни вакханалию цинизма при Брежневе, а нынешних правителей не желала обсуждать вовсе. При этом она не была завсегдатаем митингов и демонстраций, ибо обо всем судила здраво. "Скопище сумасшедших" - так она охарактеризовывала их "толпы" митингующих, встречающихся ей на улице. Тем не менее, вся эта "политическая суета" не мешала ей самой встречать праздничные даты забытого советского прошлого. А сегодня был ее день - день печали и радости, день снятия блокады. Она накрыла стол белой крахмальной скатертью - пусть на одного человека, однако по всем правилам хорошего тона. Расставила на столе закуски - салат "оливье", несколько кружков твердокопченой колбасы и тут же пару ломтиков сыра, порезала соленый огурчик, буженинку... Поставила масло, и столовый прибор с солью и пряностями. На отдельную тарелочку поставила граненый стакан, наполненный до половины разбавленным медицинским спиртом и закрытый куском черного хлеба. Закончив накрывать на стол, старушка облачилась в темно-синий, строгий костюм, увешенный боевыми наградами, и присела на краешек стула. Скупая слезинка начала скатываться по морщинистой щеке. Пора собираться на возложение цветов, Ольга Петровна посмотрела на часы. Где же Янек? Он обещал сопроводить. Впрочем, он хороший мальчик и к тому же воевал. Нет, определенно он не может подводить. Как бы в подтверждение ее слов раздался дверной звонок.
  -Входи Янек, входи - дверь не заперта.
  Закревский, зашедший в коридор, держал в руках огромный букет белых гвоздик.
  -Ольга Петровна, ваше приказание выполнено - автомобиль у парадной, цветы в машине, а это лично вам, от меня.
  Ян протянул цветы.
  -Спасибо, спасибо.
  Только это и сумела произнести пожилая женщина и, окунув голову в цветы, не сумев сдержать давно напрашивавшиеся слезы, разревелась. Ян обнял ее за плечи и, проводив до старенького дивана, усадил успокоиться. Быстро принес стакан минеральной воды и, поглаживая ее руки, нашептывал:
  -Баба Оля, баба Оля.
  Справившись со слезами, Ольга Петровна решительно вытерла остатки соленой влаги под глазами, попыталась улыбнуться и, извинившись перед Яном, начала устанавливать цветы в вазу.
  -Ты не подумай, я сильная, просто сорвалась... Больше сегодня плакать не буду...
  -В такой день всплакнуть не грех, тем более вам. Такое пройти...
  За суетой с цветами Ольга Петровна успокоилась совсем, и смущенно поглядывая на Яна, произнесла:
  -Ну, что Янек, поехали?
  -Я в вашем распоряжении мэм...
  -Только давай по пути Матрену заберем на Лесном проспекте, ты меня к ней возил несколько раз...
  -Я помню, где это. Конечно, - заедем.
  Закревский помог ей обуться и, замкнув дверь, они вошли в лифт.
  "Славный мальчик",- думала Ольга Петровна,- "вот только холостой. Что он себе нормальную девочку найти не может... Сам видный, характер безотказный, уважительный... Спросить его, что ли? Нет не сегодня. Да и не бедный он, смотрю, - машина как у "новых русских", но на них не похож... Вот ведь и воевать ему пришлось, а люди после войны многого стоят. Сам то не говорит, а вот прибиралась в его квартире, когда он опять уезжал, видела его ордена в столе, я тогда книжки для платежей искала... Значит скромный... Жаль, что на долго уезжает, он мне как сынок стал, - скучаю, думаю о нем. Вот опять почти полгода пропадал, говорит в Москве. Бизнес... Что за работа такая?"
  Солнечный свет резанул по глазам после полумрака лифта.
  -Прошу вас Ольга Петровна,- произнес Ян, галантно открыв дверцу автомобиля.
  ******
  Восстановление "Сокровища", не смотря на наступившие холода, продвигалось быстрыми темпами, и Лихолет уже стал собираться покинуть строительство. Подрядчики, нанятые им, оказались толковыми, согласование и оформление всех документов по базе прошло успешно. Ваня "Бур" справиться дальше сам, в его надежности Василий не сомневался. Со дня на день должен был приехать Денис Трегубов, а тогда и "Буру" станет полегче. Пора было заняться подготовкой назначенной "старым" "оздоровительной" поездке в на Чеченские "курорты".
  -А с чего это Ян не берет "Трегуба", - размышлял вслух Лихолет,- "Улыбка" мог бы сильно пригодиться... Но на нет - один ответ...
  -Чего ты все бурчишь,- прервал его монолог, вошедший Бурмистров,- Опять чем-то недоволен?
  -Да нет, все идет как надо. Вот - собираюсь. До приезда "улыбки" все на тебя,- справишься?
  -Не обижай. Мог бы не спрашивать. Когда отъезжаешь?
  -Хочу сегодня, часа через три. Бумаги еще надо разгрести. Всех ребят оставляю с тобой. Но как закончите, оставишь себе шестерых, а остальных - назад ко мне. Выезд на учебу согласуем по телефону. Подбери себе среди наших - ЗАМа. Бухгалтера пришлю дней через пять, среди местных, - не ищи. Оборудование средств безопасности установите, - как уйдут подрядчики. Подумайте, что еще можно придумать. Разрешение на оружие будет на днях. Что еще? Аккуратнее тут, да что мне тебя учить.
  -С топливом для электростанции, что?
  -Молодец, что напомнил. Сегодня же закажу бензовоз, оплатишь сам - по прибытию.
   Не смотря на отсутствие Лихолета "союз" прекрасно продолжал работу и без него. Уже сложившаяся и отлаженная работа его механизма и удачно подобранный коллектив продвигали его коммерческие достижения все выше и выше. Поэтому Василий не заботился о том, что его могут ждать неприятности или масса накопившихся дел и полностью отдался размышлениям о предлагаемой "старым" поездке. Автобус, на котором возвращался Лихолет, слегка укачивал, и тянуло в сон. Давно тускло отгорел зимний закат и в окошке, у которого сидел Василий, в черной ночной темноте среди блесток опускающихся снежинок изредка мелькали далекие огоньки каких-то строений. Прикрыв уставшие глаза, Лихолет размышлял:
  "Если деньги спрятанные "старым" не нашла ни одна из сторон, то вполне возможно, что их негласный розыск продолжается до сих пор. Проехать в Чечню ни когда не было проблемой, как и выехать из нее. Этот факт первое время бесил Василия, но потом он смирился. Явно коммерческая война, вид которой разыгрывался министерством обороны и коммерческими структурами, само собой подразумевал лояльное отношение к исполнителям этой пьесы. Сколько раз захваченные нами боевики отпускались "за недоказанностью улик" или просто растворялись в неизвестности? Устанешь считать... Но и мы не лыком шиты - пленные просто "перестали попадаться". Сколько их прикопано по всей Чечне - только богу известно. Жаль потерь с обеих сторон, но каждый знал, зачем идет..."
  Автобус остановился и Лихолет поинтересовавшись, что за остановка вернулся к размышлениям.
   "А каким раздольем является Чечня для карьерного роста офицерья? Сколько боевых наград "заработали" эти "защитники отечества", а пенсии, а выслугу год за три? Понятно, что ситуация в армии критическая и многим эта война стала финансовым подспорьем, но почему так много "блатных" и совершенно лишних? Лихолет недолюбливал офицерский состав и одной из причин были награды. На то, что большинство увиденных им за службу офицеров не отвечало ни каким стандартам, и не имело право носить погоны - можно было закрыть глаза, так как - по его мнению, Министерство обороны давно превратилось в сборище проходимцев и тунеядцев всех мастей. Но как распределялись награды, Василий не мог простить ни генералам, ни обществу в целом. Ведь помимо этих "звездных мальчиков", с одной извилиной и стаканом в руке, - являющихся основной массой награжденных, - ведь были и настоящие офицеры, которым, к сожалению, не грозили ни генеральская карьера, ни ордена... А еще были простые солдаты и сержанты, на чьих плечах держалась и держится вся Чеченская кампания, но большинству из которых, так же не грозили эти, действительно заслуженные награды. А ведь многие из них, - являлись действительно профессионалами с большой буквы и в итоге, могли бы стать прекрасными офицерами, но уже никогда не станут, просто потому, - что не захотят запачкаться этой грязью офицерского мракобесья, культивируемой одними подонками для других..."
  -Молодой человек, ваша остановка, - услышал Лихолет сквозь полудрему мягкий женский голос.
  -Спасибо огромное, барышня, - задумался, что-то, - произнес Василий и вышел из автобуса.
  В офис идти было поздновато, хотя там постоянно находился дежурный и охрана. Заходить к сотрудникам и друзьям тоже не хотелось,- размышления в автобусе расстроили его. Сколько раз он уже давал себе слово не думать об этой Чечне, но работа с ветеранами и матерями погибших, сводили его старания на нет. Вот и ожидаемая поездка растормошила лишние мысли. "Возьму-ка я коньячку и домой!"- пришло неожиданное решении. - "Утро вечера мудренее".
   Накрыв поздний ужин и налив в низкий, квадратный бокал коньяку, Лихолет опять вспомнил про предстоящее посещение "Чеченского курорта":
   "Что там Ян говорил о полковнике Никитине? Служит спокойно, прослушка и слежка ничего не дала... Может и правда, - забросил дело с "баксами"? А если он не единственная фигура. Вдруг там спецтехники нашпиговали и ждут гостей до сих пор? Вряд ли - если конечно это дело не завязалось на какие-нибудь спецструктуры, да и сколько времени прошло". "Спецы", да с подобающим оборудованием наверняка смогли бы найти тайник, если уже не нашли... Где гарантия, что груз еще в сохранности? Достаешь РД... и бабах...- вместо баксов - просто мина,- в подарок...
  Коньяк приятно обжег гортань и наполнил желудок расползающимся теплом. Крякнув от удовольствия, Василий закусил ломтиком лимона и навалился на закуску, но голова продолжала работать:
  "Но предположим груз не найден... Если было известно о передвижении "денежного каравана", то что еще могли знать обе стороны? Номера купюр? А все ли деньги не являются фальшивками? Уж этого добра ходило и ходит несметное количество и как сбыть фальшивки понятно... Но если фальшивок нет, - не влетим ли мы при их отмывании? Маловероятно, но все может быть. Кто знает, есть ли эти купюры в розыске? Одни вопросы.... А что предприняли "чехлы"?
  Тут совсем не понятно - от кого ожидать больших неприятностей? Дельце, похоже, будет не очень простым.
  Туда пройдем, - не проблема. Остаются три основных вопроса: 1. Нет ли телекамер и других следящих систем на месте тех событий; 2. Не нашпигована ли территория минными "подарками", от обеих сторон; 3. Отход на нашу территорию и сбыт или вложение полученных "баксов". Да, - только начать да кончить..."
  Лихолет налил коньяк и закурил. Как не крути, а не было понятно ничего. Как он не любил не проработанные операции... Был вариант договориться с летунами, - вертушка с тепловизором подсказала бы наличие живых существ в интересующем квадрате. Необходимо прихватить с собой датчики движения, выбрать сапера из лучших, проконсультироваться на счет возможно установленного оборудования и средств его обнаружения... Со спутника наверняка слежки не будет - не тот уровень и не те деньги, но чего только в жизни не бывает...
  -Всего не передумаешь, пора спать,- произнес Лихолет самому себе, допил коньяк и направился в спальню.
  ******
  "Улыбка" появился в офисе "союза", через три дня после возвращения Лихолета из "Сокровища". Заместитель Лихолета, искренне обрадовался прибытию армейского знакомца и, поинтересовавшись о цели прибытия, сообщил,- что у Василия сегодня выходной и, что он находится дома. Обменявшись последними новостями и узнав адрес Лихолета, "улыбка" попрощался и направился на поиски друга. Но, не успев дойти до выходной двери, его догнал представитель охраны и, сославшись на распоряжение руководителя, - предложил услуги служебного автомобиля. Денис согласился и потом не жалел о своем решении - дом Лихолета оказался не близко, и без посторонней помощи искать бы его пришлось неимоверно долго. Подъехав к дому Василия, Трегубов поблагодарив, отпустил водителя и, подойдя к запорошенным, редким ставропольским снежком воротам, нажал на кнопку звонка. Через минуту, во дворе раздался звук открываемой двери и сонный голос произнес:
  -Ну, кого там черти носят?
  -Послушай "Лихо", я под твоими дверями всю юность должен провести? - нарочито грозно рявкнул Денис.- Еще и на такой холодрыге!
  -Ой, боюсь, боюсь, боюсь! - расхохотался за забором Василий, - К нам никак мисс "Улыбка" пожаловали? Проездом из Парижа в Крыжопль или уже обратно? Нежные как подснежник...
  Дверь в воротах приоткрылась и из проема выглянула заспанная голова Лихолета.
  -Трегубыч! Ну, заходи дружище, заходи. Сколько лет, сколько зим...
  Денис крепко обнял друга, но через минуту, произведя манипуляцию с захватом кисти товарища, зафиксировал Лихолета в очень не удобной и смешной позе. Прием был жестоким и Василий даже не пытался вырваться беспомощно улыбаясь.
  -Так, что ты там говорил о мисс "Улыбке"?
  -А, ты об этом... Была тут одна - до тебя проезжала, с конкурса красоты... Я с недосыпу-то и перепутал. Не ужели ты думаешь, что я стал бы издеваться над боевым товарищем? Еще и девицей красной называть? Всем известно - ты солдафон...
  Денис чуть сильнее вывернул руку товарища.
  -Ой, ой, беру слова обратно - это про Яна говорили. Ой, опять вру - про меня... Это все я...
  -Ладно, на первый раз прощаю, - смилостивился "Дэн" и отпустил друга.
  -Ну здорово, братка! Форму как вижу - не теряешь! - продолжил Лихолет, похлопав Дениса по плечу. - Пойдем в дом. Ты голоден, наверное, с дороги?
  Усадив гостя на кухне. Лихолет сноровисто готовил плотный завтрак - на одной сковороде поставил жариться уже нарезанные куски свинины, а на другой готовил добротный омлет из полутора десятков яиц.
  -Может тебе кофейку пока или что покрепче? - поинтересовался он у друга.
  -Кофейку можно, - ответил Денис, а пока суть да дело рассказывай, - что тут "старый" замутил...
  -Да рассказывать особо нечего. Основной вид деятельности созданного нами "союза" - защита и реабилитация ветеранов боевых действий. Миссия благородная, но не благодарная... Для оказания помощи ветеранам создали ряд коммерческих предприятий - от торговли до сельскохозяйственных ферм, несколько рынков у администрации выбили, ну и занимаемся сбором пожертвований с предприятий...
  -Типа рэкета, что ли?
  -Ну ты скажешь... Сами дают!
  -Ага, вам не дашь, - так потом не только совесть, так и здоровье мучить будет! - хохотнул "улыбка".
  -Ну, это ты зря, мы и спасибо говорим, и в газетах благодарности печатаем. - Ответил хитро улыбающийся Лихолет, - А ты - рэкет. А если ты про совпадения, - насчет пожаров, или хулиганских нападений там, так к нам это ни каким боком не относится, - вот те крест.
  Василий не умело перекрестился, но улыбка так и не сползла с его лица.
  -Понятно. Ну, а полученные средства куда вкладываете?
  -Частично в развитие, а частично на нужды ветеранов. Кому с домишкой помогли, кому со свадьбой, кому работу предоставили, а то и бизнес помогли открыть. Братвы-то по углам, сам знаешь, сколько спивается... Кому, кроме нас, они тут нужны? Отвоевал - свободен, или другое: "мы вас туда не посылали"... Земельку скупаем, недвижимость и не только по югу России... Так, что двигаемся...
  -Ну, а я и спецы, которых набираете - для чего?
  -Это тебе не ко мне надо - к "старому". Что он там себе в голове накручивает, - поди, разберись.
  -Вась, вот только не надо мне байки травить, всем известно, что вы с Яном - рука об руку... Что бы ты чего-то не знал? Вы же, - как семья...
  -Ты еще скажи - "муж и жена"! А ты у нас - сиротка, всеми позаброшенный и позапокинутый...
  -Да я не в этом смысле.... Я про то, что вы как братья...
  -А ты? Ты в "дыню" грамм девять не хочешь, сестренка? А? Рукопашник я не такой как ты, но стреляю-то получше твоего. Ты смотри, как он разделил... Может хватит сиротиться или я тебя обидел чем?
  -Да ладно тебе - завелся... Что, точно ничего не знаешь?
  -Почему ничего. Теми темпами развития, какими мы двигаемся, мы уже переходим дорожки многим предприимчивым людям...Серьезной реакции пока нет, но что будет дальше? Тем более, что "старый" планирует развивать бизнес в центре. В общем - помимо службы безопасности, Ян хочет создать группу быстрого реагирования, вот для этого и нужны, - такие как ты. А как эта группа будет работать, и какие задачи ее ждут, - это к "старому". Как видишь, - я знаю не больше твоего! Так что плакаться, что тебя тут ни кто не любит, или тебе не доверяют, или тебя нет в нашей семье, - тебе просто должно быть стыдно. Садись есть, сиротка, - пока я добрый.
  Покончив с завтраком, друзья перешли в зал и, рассевшись в мягкие кожаные кресла, продолжили разговор.
  -Василек, так что же делать мне - дожидаться Яна или сразу на базу?
  -Я думаю - на базу. Там у нас пока и рук не хватает, и голов. Вообще с проверенными людьми проблема, а кого попало,- брать не хочется. Сегодня же экипируем тебя "по-полной", и давай...
  *******
  
  Прибыв домой, подполковник Коротнев отправился по магазинам. Жена еще не знала о его возвращении и должна была вернуться не ранее 18.00. Полученные "боевые" были переведены на книжку, но так хотелось отметить их получение. Поводом для праздника служил и скорый переезд в Питер - на обещанную Закревским работу. Тем более, что подполковник уже получил весьма солидный аванс. Вот только как к этому отнесется жена - Любаша? В Москве у нее была любимая работа, подруги, знакомые. Согласится ли она на переезд? Но попытка - не пытка, раньше они с Любой всегда находили общий язык, наверняка найдут и сейчас. Подполковник стосковался по жене, он очень ее любил и был благодарен судьбе за свой брак. Закупив продукты для предполагаемого ужина, Коротнев отправился на поиски подарка для любимой, но решиться на какое-нибудь приобретение ни как не мог. Наконец его выбор остановился на ювелирном магазине - он давненько не баловал жену украшениями. Как только подросла дочь все дорогие подарки доставались только ей, и жена не обижалась, понимая, что материальное состояние семьи после перестройки невозможно было назвать даже средним. Владимир Владимирович был благодарен жене за это, но в душе сильно переживал. Наступил час реванша, - решительно перешагнув порог магазина "Клондайк", подполковник приступил к изучению ассортимента. Яркое освещение витрин заставляло переливаться камни выставленных украшений волшебным, радужным блеском. Глаза "разбегались" по сторонам, не привыкший к изобилию роскошных вещей и ничего не понимающий в ювелирных изделиях, Коротнев - опять растерялся. Заметив его замешательство, ему на помощь пришла миловидная продавщица.
  -Позвольте поинтересоваться, я вижу - вы в затруднении, вас что-то интересует?
  -Да, пожалуй. Я хотел бы сделать подарок жене. Но здесь так много всего...
  -Действительно, ассортимент у нас очень большой. Вы хотите, что-то конкретное - кольцо, цепочку с кулоном или еще не определились?
  -Честно сказать - не знаю.
  -Есть браслеты, броши, ожерелья...
  -Нет, наверное, все же кольцо.
  -С каким камнем? Может быть перстни?
  Девушка подвела Коротнева к одной из витрин.
  -Есть полные гарнитуры...
  -Наверное, просто кольцо, с брильянтом.
  -Вот - присмотритесь к этим экземплярам.
  Продавщица показала на ряд колец размещенных на черном бархате.
  -Пожалуй, вот это.
  Коротнев показал понравившееся колечко. Цена казалась ему запредельной, но гулять - так гулять.
  -Какой размер у вашей жены?
  Подполковник смутился. Ведь он знал, что кольца покупают по размеру, но все кольца покупались вместе с женой. Как он мог не запомнить такую важную вещь? И на каком пальце это колечко будет лучше смотреться? Заметив сконфуженный вид покупателя, продавщица опять постаралась помочь:
  -Не расстраивайтесь, я свой и то иногда забываю. Может быть, вы позвоните жене или это сюрприз?
  Полковник кивнул.
  -Может кому-нибудь из знакомых или родственников?
  -Спасибо! Конечно! Как я сам об этом не додумался.
  Коротнев достал "сотовый" телефон и начал набирать номер дочери. После нескольких гудков в трубке раздался голос дочери.
  -Ало Светочка, это я. Ты на лекцию? Я не задержу, только подскажи, какой размер кольца у мамы? Да обручального. Спасибо, вечером созвонимся, у меня есть новости. Целую.
  -Ну вот, узнал,- произнес полковник и расплылся в белоснежной улыбке.
  С упакованным в красивую бархатную коробочку кольцом, подполковник спешил домой, надо было успеть приготовить романтический ужин - Любаша, так долго была лишена простой человеческой нежности. Его долговременные командировки, связанные с его последним местом службы не могли разрушить их счастливый брак, но давили тяжелым грузом вины. Ощутив это чувство в очередной раз, Коротнев приостановил свой шаг. Вспомнился разговор с Закревским в Ханкале. И нехорошие мысли заполнили его голову:
  "А ведь он прав. Сколько раз я уже думал об этом. Я давно живу не ради себя, а ради жены и дочки... Ради этих, любимых мной женщин. А где же потерялся я сам? Мои мысли, надежды, мечты? Мне давно надо было бросить "стекляшку", тем более что лет десять я ее воспринимал как тягостную повинность. Это не моя роль и не моя жизнь... Все это - декорации к другому спектаклю. Кто я и что тут делаю?"
  Коротнев уже подошел к коммерческому ларьку, располагавшемуся не далеко от дома, взял бутылку пива и присел на лавку в небольшом и давно любимом им скверике.
  "Господи, я прожил столько лет и никогда не задумывался о том, правильным ли путем и куда я иду. Все было ясно и опосредовано, многое приносило удовольствие, что-то не нравилось... Но сегодня мне кажется, что вся жизнь оказалось чужим холстом, на котором я не сделал ни мазка... Разве только семья... Да, - вот он, единственный, может быть даже талантливый, мазок на чужой картине жизни".
  Пиво оказалось слишком терпким и пилось без удовольствия. Подполковник поставил бутылку у мусорной урны и, продолжая разбираться в нахлынувших грустных мыслях, пошел домой.
  *****
   "Улыбка" прибыл в "Сокровище" под вечер. Встретившие Дэна спецназовцы, поселили его в двухкомнатный номер одноэтажном домике персонала. Почти полностью восстановленная Лихолетом база выглядела превосходно. Новые стройные корпуса, погружались в естественную тень сохраненных деревьев, чудесным образом вписываясь в окружающую красоту.
  "Как же здорово здесь будет летом!" - представил себе Дэн.
   "Улыбка" был совсем не из тех, на ком радостно или хотя бы умилённо останавливается человеческий взгляд. Наоборот - при виде его лица большинство людей испытывает отчётливое смущение. Кое у кого оно выливается в жалость. Таким людям кажется, будто Дэн, подобно им самим, осмысливает свою внешность и очень переживает из-за неё. Эта жалость может приобретать самые разные формы. В том числе и такую: "Что же не убило-то тебя, чтобы не мучился?" Гораздо больше, однако, людей, чьё смущение откровенно прорывается злобой, как будто человек с таким уродством перед ними виноват уже тем, что на свете живёт. "Вот гадость, какая! Чтоб тебя..." Новые знакомые, с которыми Денису предстояло работать, не смотря на свою подготовку и серьезный боевой опыт, в остальном оставались все теми же обычными людьми... И тщательно скрываемая жалость к его физическому недостатку, который он сам именовал "подарком войны", все же проскальзывала в их взглядах и повышенном внимании к его особе, обычно не свойственному среди "своих". Переубеждать кого-либо в отношении к себе Денис не собирался - само пройдет...
  Первая группа появилась лишь через полтора месяца. Девять тщательно отобранных "союзовцами" спецназовцев, были собраны из разных регионов: шестеро представляли южный регион России, и трое являлись коренными Петербуржцами. Их ожидал не только каторжный труд, но и инструктора, которые этот труд подготавливали. Лучшие специалисты по своим направлениям, которых "старый" собирал по всей стране, уже давно засиделись от безделья и рвались к работе. И она началась. Дни были расписаны по минутам и не смотря на свою предыдущую подготовку, на ребят из группы "Ноль", временами было жалко смотреть. Название группы было придумано Лихолетом, и с чем оно было связано, если было связано вообще, - никто не знал. "Нулевиков" отрабатывали на износ, но результаты того стоили, даже по признанию самих ребят их мнение о полученном ранее опыте изменилось в корне. Однако выдавались и не очень загруженные дни.
  Весенние грозы, путали планы и графики подготовки, заставляя проводить занятия в закрытых помещениях, уделяя теории гораздо большее внимание, чем было запланировано. Грозы в горах, это более опасное проявление природы, чем их сестры на равнине и под непогоду приходилось подстраиваться. В тот вечер занятия, опять закончились, гораздо ранее обычного и весь состав базы, кроме наряда, занимающегося безопасностью, собрался на ужин в столовой. Денис сидел за столом, вместе с двумя "нулевиками", и, ковыряясь в своей тарелке, смотрел на разыгравшуюся стихию в окно. Мертвенные зарницы полыхали почти беспрерывно, и на их фоне, вращаясь, медленно двигалась огромная черная туча. Ветер доносил яростные раскаты грома, и время от времени - чудовищный рев блуждающего ветра. Где-то высоко в горах дробились от страшных ударов гранитные скалы, и вниз обрушивались потоки битого камня, сверкавших в отсветах молний, своими мокрыми гранями, будто драгоценные россыпи, просыпанные из ларца забывчивого ювелира. Особенно сильные вспышки порой озаряли громоздящиеся заоблачные вершины, и в них на мгновение представали сюреалестичные, вычурные узоры божественного художника.
  -Какая нереальная красота! - проговорил Дэн, не отрываясь от зрелища.
  -Так же, как не реально все, что существует в мире, - ответил один из спецназовцев.
  Уловив знакомые нотки разговора, "улыбка" отвлекся от созерцания грозы и изучающе посмотрел в глаза неожиданного собеседника:
  -Как я понимаю ты знаком со "старым"?
  -Да, мы с Яном лежали в одном госпитале, но вот служить вместе, - не довелось.
  -Ну, Янек! Он везде уже пустил корни этой заразы. То, что ты сказал - это твое мировоззрение, или просто цитата?
  -Наверное, мировоззрение... Мы со "старым" лежали вместе почти три месяца и мне многое очень близко из того, что он говорил. А потом я и сам начал размышлять над устройством мира и жизни.
  -Вы о ком говорите? - обратился к собеседникам второй спецназовец.
  -Общий знакомый по Чечне, - ответил Дэн, - Он вроде занимается ветеранами в Петербурге.
  -Мир тесен. Да и нас не так много...
  -Так еще раз о нереальности, - поинтересовался "улыбка", - ты действительно считаешь, что мы живем в нереальном мире?
  -Конечно. Помимо нереального восприятия мира, мы его еще и разбавляем своими фантазиями.
  -Это как?
  -Ну раз и вы знакомы со "старым", вы, наверное, должны бы это знать, хотя он, конечно, не распространяется по этому поводу со всеми...
  Дэн промолчал, ухмыльнувшись про себя. Спецназовец продолжил:
  -Мир не устойчив, но нашим органам чувств, не дозволительно увидеть протекающие в нем процессы. Желание ли это божественных сил или недостатки эволюционного развития - это вопрос вторичный. Просто не дано... Миллиарды частиц перемещаются со скоростью, которую мы не можем себе даже представить, как не можем представить действие законов, не вписывающихся в нашу трехмерную систему.
  То, что воспринимает наш мозг - это не восприятие действительности, а лишь урезанное нашими органами осязания отображение полученной информации на данный период времени в данном месте, в данных трехмерных координатах. Это все равно, что делать вывод о никогда не виденном предмете по его куску. Дальше полученная информация перерабатывается мозгом и на основе полученных нами знаний, помноженных на наши фантазии и разделенные на наше психофизическое состояние, выдается абстрактная картинка того, что мы называем реальностью. Понятно?
  -В общих чертах. Объясни про фантазии и психику...
  -Ну, это, на мой взгляд, самое простое. Ян объяснил бы гораздо лучше, но я попробую. Фантазия - это способность творческого воображения, способность человека, отобразить, что-либо несуществующее или малопонятное в своих образах или более конкретно - на бумаге, холсте, каких-то других носителях информации. На мой взгляд, именно фантазия является основным двигателем развития человечества. Так вот мир фантазий - это более верное название, той жизни, в которой мы живем. С самого детства и до глубокой старости, мы придумываем себе задачи, роли, смыслы, не имеющие ничего общего ни с реальным положением дел, ни с реальной необходимостью. А психика только помогает нам избежать осознания не реальности происходящего. Мы занимаемся самовнушением, самообманом и еще невесть чем, для того, что бы оградить свою нервную систему от возможных стрессов связанных с истинным положением дел. Приведу простенький примерчик: вот например я, - еще несколько дней назад, мне казалось, что круче меня бывают только яйца... Я понимал, что существуют великие сенсэи - мастера стрельбы, единоборств, виртуозы взрывного дела, но на своем уровне я считал себя великим спецом. То, что я думаю о своей прежней квалификации сегодня, мне тяжело выразить без мата... Это было на уровне детского сада... Но это сегодня, а вчера я искренне верил в свой профессионализм. Закончив подготовку, я поднимусь на одну ступеньку мастерства, и опять буду считать себя специалистом, и опять буду в этом ошибаться... Но мое восприятие псевдодействительности еще напрямую зависит и от психофизического состояния - больной или огорченный человек все видит несколько не так, как видит здоровый и счастливый. И так по кругу и так во всех вопросах. Понятно?
  -Да, запудрил ты мозги, узнаю школу "старого"! - вздохнул Дэн, а про себя подумал - А ведь я сам этим давно болею. Может это возрастное? Так нет - этот паренек "салага" в сравнении со мной, а уже туда же...
  Одни иллюзии... Так, так ли я живу и живу ли вообще? Может действительно, в каждом человеке просто заложена программа, а мы лишь носители - временные диски, биохимические машины, производящие накопление и частичную обработку информации, для чьего-то внеземного гения, думающее о себе невесть что, и видящие вокруг лишь то, что кому-то нужно?
  Попрощавшись с спецназовцами, "улыбка" ушел к себе и еще долго размышлял о жизни.
  
  *****
   Подполковник Коротнев, прибыл в Петербург не один - вместе с ним в одном поезде приехал и Дмитрий Хохлов, - старый друг Закревского. С Дмитрием, Коротнев был еле знаком - так, пересекался пару раз в Чечне, но в этой поездке им предстояло познакомиться поближе. Создание информационно - разведывательной структуры, о которой говорил Ян, подразумевало под собой целый комплекс серьезных задач, первоочередной из которых были кадры. Подполковник уже переговорил с несколькими своими товарищами по работе в "стекляшке" и повстречался с некоторыми людьми, к которым предложил присмотреться "старый", так, что первые "наметки"- на счет будущих работников, уже появились. Хохлова, или как он сам представился "Хохла" - ему порекомендовал Ян, - как прекрасного компьютерщика и человека который может достать все, правда, сразу предупредив о привычке Дмитрия к разгульной и свободной жизни. Коротнев еще слабо представлял, как можно полагаться на этого бесшабашного человека, но собирался присмотреться поближе: "старый" вряд ли стал предлагать никчемное знакомство. Петербург, встретил теплым весенним дождем, искрящийся от яркого солнца мокрый асфальт слепил глаза, редкие капли дождинок, срывающиеся с неба, оставляли влажные горошины своих следов на одежде спешащих к метро пассажиров. У начала платформы, скрываясь от мороси под зонтами, стояли группы встречающих. На встречу подполковнику и идущему с ним рядом Хохлову, вышел молодой человек и, сделав приветственный кивок голой, поинтересовался, обращаясь к Коротневу:
  -Владимир Владимирович?
  -Собственной персоной. С кем имею честь?
  -Милаш Ковальский, к вашим услугам... Я должен встретить вас и вашего друга... - ответил встречающий, делая кивок в сторону Дмитрия. - Прошу к машине...
  Мужчина сделал указательный жест в сторону вокзала и, повернувшись, пошел рядом с подполковником.
  -У вас здесь польская мафия? - улыбаясь, спросил Коротнев.
  -Не совсем,- как бы сожалея, вздохнул Милаш,- есть и русские... И он рассмеялся приятным задорным смехом.
  -Ну, что вы. Мы, как и все нации, конечно, пытаемся быть ближе друг к другу, но это не отражается на общем подходе к делу. Когда Ян создавал свое детище, его партнером был еврей, хотя и с русской фамилией, а сейчас кого у нас только нет... Но главное, - что у всех светлые головы и отсутствие национального снобизма...
  Милаш, загадочно улыбнулся, не закончив фразу.
  -Так свойственного этим русским... - закончил за него Коротнев.
  -Заметьте, я этого не говорил, - улыбнулся Ковальский,- но доля правды в этом есть, - слишком давно у россиян, точнее у русских россиян, не было ничего национального, вот сегодня и заполняется этот пробел, хотя и не самыми верными путями.
  Милаш улыбнулся и, посмотрев в глаза полковника, сказал:
  -В том числе, даже у вас...
  -Вы считаете меня националистом?
  -Нет, но национальный снобизм на лицо - вы только, что поинтересовались на счет польской мафии... А это значит, что подспудно вы издеваетесь над возможностями других наций, оставляя приоритеты за русскими... Не обижайтесь,- это свойственно большинству людей и естественно всем национальностям, так как наше общество пока не совершенно. Но оставим наши диспуты на другое время. Я предлагаю осмотреть варианты помещений под офис и ваши квартиры, а разговор можно продолжить по дороге.
  И обернувшись к собеседникам Милаш, смутился:
  -Простите меня, может, вы голодны, или желаете привести себя в порядок?
  -Я бы, наверное, слона съел, - сознался Хохлов, - со вчерашнего дня росинки во рту не было...
  -А вечерний коньяк в поезде? - поинтересовался подполковник.
  -Владимир Владимирович, не путайте эстетизм с потребностями организма, ведь кроме лимона мы ничем не закусывали, а у меня действительно вчера не было времени ни на обед, ни на ужин.
  -Еще раз прошу меня простить, за мое не гостеприимство - вмешался Ковальский, - сейчас все исправим, вы душ принять не желаете? Побриться может?
  Увидев знаки согласия, он продолжил:
  -Тогда предлагаю, сразу заехать на любую из ваших квартир. Мебель, средства гигиены, постельное белье, - все в наличии, а после этого можем позавтракать в ближайшем ресторане... Или заказать все на дом?
  Гости согласились, приняв предложение позавтракать на ближайшей из квартир.
  Ближайшей оказалась квартира Владимира Владимировича. Трехкомнатная, но очень уютная и хорошо обставленная, она вызвала полное удовлетворение у будущего хозяина, но вызвала улыбку у привыкшего к другим масштабам . Быстро приведя себя в порядок и поглотив уже доставленный завтрак, новоиспеченные компаньоны отправились знакомиться с вариантами офисных помещений. Понравившийся дом, представлял собой двухэтажное здание, прилепившееся к стене возвышающейся за ним четырехэтажки, в глубине двора одного из привычных питерцам "колодцев", не далеко от Московского проспекта. Просторный дворик был отгорожен закрывающейся воротами аркой и принадлежал только предполагаемому офису, так как входы в соседние дома, окна которых даже не выходили во двор, располагались по обеим сторонам этой арки, но со стороны улицы. Причудливое строение, скрытое в глубине непроницаемого колодца, сразу приглянулось, родив решение как можно скорее заняться решением проблем связанных с его документальным оформлением и переустройством.
  
  *****
  Весна нагрянула неожиданно быстро. Вернувшийся из поездки по филиалам Лихолет, обнаружил , по паспорту Князева Игоря Олеговича, за просмотром сериала о подвигах российской милиции. Жадно упершись в экран телевизора в центральном холе, лишь на секунду оторвался от зрелища и, приподняв руку, поприветствовал его:
  -Привет командиру! С возвращением.
  -Игорек, тебе, что заняться нечем?
  -Командир,- это же практически учебный фильм... Мало ли пригодится.
  Направлявшийся было к своему кабинету, Лихолет остановился.
  -Дурак ты, Игорь. Это не учебный фильм, а прививка тупости, таким как ты и другим гражданам России. Тебе не кажется, что героизм этих ментов, в основном завязан на полном беспределе?
  -Ну, так с бандюками по другому нельзя...
  -То, что человек является бандитом в начале надо доказать..., а пропаганда насилия и хамства происходящая в таких сериалах приучает наших сограждан к тому, что "мент" - всегда прав. Ты помнишь старые фильмы? Там культивировались другие ценности, хотя был "совок" и народ прекрасно помнил "прелести" 37-го. Но была, по крайней мере, предпосылка задуматься над действиями милиции не соответствующей экранному образу и пожаловаться "куда следует". А сейчас наоборот заранее отбивает охоту, хоть что-то сделать. Мент прав всегда - и баста, а в дополнение - сериал про "зону", что бы человечек и там не рыпался.
  -А ведь ты прав, командир... А я вот, что-то не задумывался над этим. Вот ведь козлы,- как тонко работают... А я-то думаю, с какого ляда этих артистов так МВД чествует - то награды им какие-то, то вдруг на их годовщинах - опять же спасибо на всю страну...
  -Вот и я говорю - нечего смотреть эту дрянь, кто его знает, может там еще и двадцать пятый кадр есть. Ты раз уж свободен,- лучше почитай статистику про них - сколько этих кровососов в стране, сколько преступлений они раскрывают, кто в итоге сидит. Пройдись когда нечего делать, да и посмотри - как они на свои "маленькие" зарплаты живут, и на каких тачках ездят. Адреса в базе данных возьми. Их как бешеных собак - отстреливать надо, а ты про них эту рекламу смотришь...
  -Это точно: хороший мент - мертвый. У меня вона, на улице где живу - два больших дома и оба - ментовские, а тачки у обоих - мне до пенсии копить, а ведь получаю я не плохо.
  -Так я об этом я тебе и толкую, что ты думаешь - они бизнесом еще подрабатывают? Или по ночам у станка, на заводе стоят?
  -Да понятно, командир, - рэкет, ворье, - но под защитой государства. Наркота, девки, паленая водка - все под ментами. Добровольные взносы на дорогах, - чтобы ГАИ прокормить. В государство-то хоть что-то идет? Или они живут по Марксу: от благосостояния отдельно взятого гражданина, зависит благосостояние всей страны?.. Вот и стараются, да?
  -Будь я президентом, Игорек, я бы в первую очередь всех ментов посадил - поверь, преступность упала бы раза в три. А вот что бы бюджет в стране поднять, - вслед за ментами всю таможню и половину налоговиков отправил бы...
  -А я бы командир, очки бы во все административные структуры разослал.
  -Это зачем?- удивился Василий.
  -Не видят же ничего,- а так уже не отмажешься... "Не заметили мол, не уследили..." А тут им - "Очки получали, расписывались? Просим на Калыму, - стране золотой запас нужен!"
  Лихолет рассмеялся:
  -В корень зришь. Но вот только кто этих администраторов сажать будет и кто охранять? Те же менты?
  -ФСБ пускай поработает.
  -Ну,- там тоже дерьма хватает, поменьше конечно, но есть. Я так думаю, что пора создать отдельную службу надзора за силовыми и финансовыми структурами и набирать туда - с таким жестким отбором, которого пока нигде еще нет... А потом выращивать им смену в спецшколах- с измальства в закрытых интернатах. Что бы зарплата у этих была - дай бог, но и ответственность - продался, струсил, пожалел кого - сразу контрольный в голову... Или как у нас было - пропал безвести... погиб при исполнении...
  -Вот это - верно. Пойду-ка я почитаю, командир.
  "Братвой надо серьезно заняться!" - подумал Василий. - "Кадры решают все, а наши что-то плавают...Мое упущение..."
  -Игорек, ты мне бухгалтера и юриста позови, пожалуйста. Я у себя...
  Зайдя в приемную, Лихолет поздоровался со своей секретаршей и поинтересовался на месте ли его зам.
  -Константин Викторович на месте с самого утра, как будто и не уходил. Совсем себя не жалеет...
  -Вы Ниночка, что-то уж больно сердобольной стали - случаем, не любовью ли заразились?
  Лихолет внимательно посмотрел на секретаршу. Ниночка вспыхнула и покрылась алым багрянцем.
  "Значит, угадал!" - подумал Василий. - "Зарделась, как клубничка. Эх, девка... Вот нужна ли твоя любовь Косте? Не нужны бы сейчас такие отношения". Внезапно Лихолету вспомнилась его Питерская пассия - Машенька. На душе стало как-то теплее, и Лихолет улыбнулся. Вот уж до чего хороша и телом, и душой, а не вовремя... Улыбка сползла с его лица и, вздохнув, Василий вошел в кабинет.
  -Василий Николаевич! - начал зам, приподнимаясь с вращающегося, черного кожаного кресла,- "Здравствуйте, здравствуйте, а мы вас тут заждались."
  -Хорош врать Костик,- ответил Лихолет, пожимая протянутую для приветствия руку,- Заждались... Что, хочешь сказать - не справляешься без меня? Или переутомился уже?
  -Да нет...
  -Вот то-то и оно. Откуда ты эти прихлебательские манеры-то берешь? Мы знакомы с тобой тысячу лет, а он мне - заждались... Ладно, теперь о главном. Я всего на пару дней и то показываться не буду, - как появиться "старый" мы уедем на недельку - другую. Так, что привыкай - я вообще думаю это место за тобой оставить, мне и так есть чем заняться. Сейчас вот только точки над базой поставим и я уйду. Бухгалтера и юриста я уже вызвал - не суетись, - добавил Василий, заметив движение зама к селектору.
  -С главняком-то куда собрались?
  -Ты про "старого"? Да кто же его знает? Предупредил, что едем и все... Заберу с собой и Севу.
  -Меркулова? И зачем это вам сапер?
  -Много вопросов задаешь.
  Заметив смущение, проскользнувшее по лицу Кости - добавил:
  -Не обижайся, но каждый делает свое дело и поверь - тут нет вопроса о недоверии к тебе или еще кому-нибудь.
  "Надо всю планируемую спецгруппу выводить из штата и перевести на базу или в отдельную контору!" -подумал Лихолет - "Ребята они, конечно, все свои, но при играх затеваемых Яном, пора отделять котлеты от мух... Меньше знают - крепче спят, да и дольше живут!" - а вслух произнес:
  -Не в обиде?
  -Не маленький, понимаю.
  Обсудив с прибывшими сотрудниками все, что касалось завершения ремонта и юридического оформления "Сокровища", Лихолет попрощался с бухгалтером и юристом, и, пригласив Константина на "вечернее пиво", отправился к . Игоря он застал в комнате охраны, назидательно поучающего остальных присутствующих о вреде "ментовских" сериалов и о беспределе, творящемся в органах правопорядка.
  -Здравствуйте ребята! Вам этот лектор еще не надоел? Игорь, ты мне очень нужен, - извинись перед хлопцами.
  Охранники поздоровались в ответ и с пылом продолжили между собой, затронувший их разговор о ментах.
  Игорь вышел в коридор вслед за Лихолетом.
  -Послушай, Игорек! Найди-ка Миронова, и приезжайте оба ко мне - есть дело. Я подпишу тут несколько документов и через час буду вас ждать...
  Ребята прибыли оперативно быстро. Полутороэтажный домик, который купил для себя Лихолет, располагался в частном секторе, на самой окраине города. Крайний на улице и удачно отдаленный от остальных большим земельным участком, он оказался расположенным "на отшибе". В дополнение ко всему дом скрывал двухметровый забор и заросли посаженных вдоль него деревьев - видимо предыдущий его владелец был очень нелюдимым человеком. В доме было пять комнат и добротный высокий подвал, приспособленный бывшим владельцем под винный погреб с бильярдной. Во дворе находились летняя кухня и хозяйственные постройки, которыми Лихолет ни когда не пользовался. Чуть дальше начинались запущенные Василием земельные угодья и небольшой сад фруктовых деревьев
  Еще на подъезде к дому обратил внимание на Лихолета открывающего для них ворота. Въехав во двор, он заглушил двигатель и вышел из любимого "Cherokee".
  -Прибыли, командир! - доложился Игорь, закрывая дверь машины. - Куда прикажешь?
  -Проходите в дом, а я пока ворота закрою.
  Сева и Игорь не спеша, направились к входной двери дома. Пока они рассматривали внутренности двора, в котором им приходилось бывать достаточно редко, Лихолет запер ворота и нагнал их еще у порога.
  -Заходите, заходите.
  Усадив гостей на широкий кожаный диван зала, Василий сходил на кухню и вернулся с начатой коробкой баночного пива.
  -Судя по всему, - заметил Сева, - разговор будет длинным...
  -Угадал, Севлантий, угадал.
  Друзья разобрали по банке и, открыв их, застыли в ожидании. Лихолет обвел их внимательным взглядом и начал:
  -Дело весьма серьезное и связанное не только с возможностью гибели, но и получением очень серьезных неприятностей. Поэтому, не смотря на все наши отношения и отбор произведенный "союзом", я обязан спросить вас о согласии и предупредить, о секретности всего, что здесь будет сказано.
  -Ну наконец-то, настоящая работа! Лично я согласен обеими руками, - с радостью в голосе сообщил . - Обидно, что так долго ее не было, а ведь ты, - еще когда обещал...
  -Я тоже согласен,- ответил Сева. - Действительно, - не резон боевых псов так долго на цепи держать... Стосковались уже.
  -Добро. Тогда о деле... Нам надлежит незаметно пробраться в Ножай-Юртовский район, найти спрятанные "старым" более года назад эРДэшки и еще более незаметно вернуться назад. Что думаете по этому поводу?
  Василий, как бы задумавшись, незаметно изучал реакцию ребят и потягивал пиво.
  -Груз понятно незаконный, - сделал вывод . - Конфеты из чечни никто не тащит, но особой проблемы с доставкой я не вижу, тем более, что стволы мы уже привозили...
  -Поскольку оказался нужен я, - включился Сева, - подозреваю, что груз находится в заминированной зоне или придется минировать пути отхода и то и другое говорит о том, что, скорее всего, предстоят прямые контакты с противником. Я прав? Груз находится на территории контролируемой "вахами"?
  -Частично, Сева, частично. О грузе, несмотря на давность произошедшей истории, возможно известно и "чехлам" и нашим. Есть угроза того, что место хранения груза находится под скрытым или явным наблюдением с любой из сторон. Не буду скрывать, речь идет о внушительной сумме "зелени".
  -Доллары? Нет, "старый" всегда был сюрпризом, но в этот раз, даже я в шоке!- оживился - Где он их достал? Ну надо же...- "Старый"!.. Вот красавчик!
  -Вы еще больше удивитесь, после того как узнаете, что о деньгах не знал даже я, несмотря на то, что был участником тех событий...
  Заинтригованные взгляды парней устремились на Лихолета, и ему пришлось рассказать историю своего знакомства с Закревским.
  -Теперь вы все знаете! - закончил свой рассказ Василий, и, разложив на столе приготовленную карту Чечни, произнес, указывая пальцем на быстро найденную точку. - Цель нашего визита, находится вот здесь. Ваши мысли, господа?
  Первым откликнулся :
  -Кто из близкого окружения полковника Никитина остался в Чечне? Выяснить удалось?
  -Мы пока не настолько сильно стоим на ногах. Удалось выяснить фамилии офицеров, которые находились с ним в то время, но кто из них сегодня находится в Ичкерии - для нас полная тайна.
  -К кому из полевых командиров принадлежала преследуемая вами группа?- продолжил задавать вопросы Игорь.
  -Алу Датоеву и деньги принадлежали ему, самого его уничтожили около полгода назад, - под Хасавюртом... Местные жители заметили группу боевиков и сообщили "федералам". Вы же знаете как дагестанцы "любят" "чехлов". В перестрелке, при попытке задержания - группа была полностью уничтожена. Кто из его банды, из тех, кто владел информацией о валюте и еще остался в живых - для нас, опять же загадка.
  -Да, дело ясное, - что дело темное! - хохотнул Сева. - Но волков бояться,- в горы не ходить...
  
  ******
  Как и планировалось, до Хасавюрта они добрались совершенно без приключений. Два поста находившиеся до границы с Чечней, тоже большой опасности не вызывали, но из побуждений не "светиться" лишний раз, решено было обойди их стороной, хотя на это терялось лишние полдня, так как переход в Чечню планировалось произвести ночью. Передвижение по самой Ичкерии - представляло собой не менее легкую задачу, - "старый" позаботился о сборе всей возможной информации по интересующей их территории. Каждый член группы наизусть знал расположение подразделений федеральных сил и сил МВД, а так же возможные участки временных дислокаций и троп бандформирований. Оставив машину у знакомого дагестанца, живущего у "главпочтамта", друзья отправились к рынку, собираясь закупить продукты, послушать местные новости и перекусить. Надежность дагестанца не вызывала сомнений, - они останавливались у него не один раз, к тому же,- он был братом одного из их сослуживцев и сам побывал в Чечне проходя службу по контракту. В командировочных, которые "союзовцы" взяли с собой, значилось, - что они являются торговыми представителями одного из ставропольских предприятий, прибывшими для закупки сельскохозяйственной продукции, поэтому друзья не беспокоились на счет возможной проверки документов, хотя это было бы не желательно. Разместившись в одном из кафе на рынке, они обедали, прислушиваясь к разговорам местных жителей, когда изменчивая удача повернулась к ним лицом - в кафе заглянули два подвыпивших офицера и сопровождающий их боец. Заметившие военных официантки сразу засуетились, распознав в вошедших выгодных клиентов. Они моментально выставили за дверь группу молодых дагестанцев, уже долгое время "бесполезно" занимавших один из столов и, заменив на нем скатерть, усадили "почетных" гостей. Офицеры оказались не полными снобами и сопровождавший их боец, смущаясь, присел рядом с ними. Заказывали они, с отработанным еще в училище, "шиком" не забывая и про примостившегося солдатика. Принесенная водка разливалась в два стакана - по уставу военнослужащим пить не разрешалось, но апельсиновый сок распределялся и на рядового. Через полчаса уже изрядно охмелевшие офицеры, начали поглядывать на часы и отослали бойца на поиски задерживающегося автомобиля. В этот момент к ним подсел Лихолет. Поприветствовав офицеров, он поинтересовался, где располагается часть, в которой несли ратную службу, столь доблестные защитники отечества. Услышав нужное направление, он вытащил свои документы и начал излагать правдивую историю, о том, что ему с товарищами для окончательного решения суда по "боевым" необходимо попасть в Ножай - Юрт, что бы получить необходимые справки об участии в боевых действиях. Его негодование, по поводу невозможности пересечения границы с Чечней, были так убедительны, что он сам начинал верить в свою легенду.
  -Ну хорошо ребята, мы сможем вас добросить почти до Балансу, а дальше вы либо на попутках, либо на автобусе. Только сами знаете - если что, мы вас не знаем и не видели. - начали сдаваться офицеры, - Ну, а с вас в качестве компенсации за возможный риск и наши переживания - две штуки...
  -Дороговато, - для проформы начал торговаться - нам же еще обратно добираться...
  -Ладно,- полторы. Но это крайнее слово. По рукам?
  -По рукам. - изображая озабоченность растратами, согласился князь. У нас две сумки, с едой да барахлом, так мы сбегаем - мигом.
  -Да вы не торопитесь, мы еще сауну заказали... Так, что выезд будет через четыре, ...нет, - через пять часов. Сейчас подъедет, Урал - мы тут стройматериалы закупали... Так вы вместе снами сразу и поедите, а потом, пока мы паримся - вы с бойцами скатаетесь шмотки забрать. Добро?
   Лихолет обернулся в сторону друзей и, увидев одобрительные кивки, согласился.
  -Добро!
  Сопроводив офицеров в сауну, "союзовцы", взяв с бойцов слово о неразглашении, - завезли их пообедать и, угостив от души, заработали их полное расположение. За время обеда, шустрый Лихолет съездил за сумками со снаряжением и решил обсудить со "старым" складывающуюся ситуацию. Отозвав его в сторонку "перекурить", он задал давно уже мучающий вопрос.
  -Янек, не кладем ли мы голову на плаху? Ночью конечно тоже не сахар идти, но в этой ситуации мы можем вляпаться... Боеприпасов по минимуму... К тому же эти солдатики, нас запомнят...
  -Так мы экономим больше суток. Сколько времени ты думаешь, мы бы добирались до Балансу в скрытном режиме? А если мы вляпаемся, - то поверь, свидетельства этих мальчишек ни какой роли играть не будут. Нам бы такую же фортунку на обратный путь. Желательно с "чехом" каким-нибудь.
  -Машину забрать?
  -Проще договориться - им сейчас деньги ой как нужны... А потом, - можно и в расход...
  Отправка из Хасавюрта состоялась около 19 часов. Пропарившиеся и отдохнувшие с барышнями самой древней профессии, офицеры еле стояли на ногах. Распевая бравурные военные песни, и поддерживая друг друга, они направились к автомобилю, и кое-как погрузившись в кабину, - приказали трогать. Машина резво помчалась в сторону границы, - бойцам не очень хотелось колесить по Чечне в надвигающихся сумерках. На постах, где, по-видимому, номер Урала был хорошо знаком, их даже не притормозили. Грохоча по разбитой дороге, "Урал" несся с максимально возможной скоростью. С левой стороны дорога заканчивалась высоким обрывом, открывающим прекрасный вид на витавшую внизу речушку и вырастающие почти из нее лесистые горы.
  -Да, если на мину нарвемся, лететь придется далеко! - прозаично оценил природную красоту Сева, - это я вам как сапер говорю...
  -Во всем надо искать положительные стороны, - наставительно начал поучать "Князь" , - Нет худа,- без добра, - хоть полетать поучимся, а то ведь с парашютом каждый может. А так...
  -Ладно, герои беспарашютного спорта! - подхватив веселое настроение Князя, улыбнулся Лихолет, - Вы хоть в курсе - что героизм, это форма предрасположенности к суициду? Что драка, а значит и война - скрытая форма гомосексуальности? Что адреналин, которого теперь вам не хватает - все равно будет востребоваться вашими организмами, - как наркотическая зависимость? Зачем это вам все это? Может, откажетесь от этой поездки?
  - Постой, постой, отговаривать! А героизм на войне, это выходит - суицидальная форма гомосексуализма? - хохотнул Князь. - А уж при выбросах в кровь адреналина, - так это вообще: наркотическая гомосексуальная зависимость...
  И не сумев сдержать свой восторг от произведенных им выводов, рассыпался в приступах смеха.
  -В такой трактовке - да, - заражаясь смехом от друга, произнес Севлантий. - Так и Ленина можно перефразировать - "Советская власть - это коммунизм, минус электрификация всей страны...".
  -Слышите, бойцы - обратился к солдатам улыбающийся "Старый", - Запоминайте, - вам пригодится! Такие умы с вами едут!
  ******
  Дорога начала переходить к спуску, высота обрыва, так завораживающая с левой стороны, становилась все меньше и меньше. Начинало смеркаться, потемневшее небо казалось, начинало опускаться на землю, а ничего не знающее о войне солнце, - выполняло свою ежедневную работу, разворачивая панораму восхитительного заката.
  -Сейчас будет село, - прокричал "старый" прислонившись к уху Лихолета, пытаясь пробиться сквозь шум автомобиля и звенящего в ушах ветра, - Сразу за ним будем выходить, дальше я эти места знаю. Пойдем вдоль вон той сопки.
  Он указал на возвышенность показавшуюся с правой стороны.
  -Предупреди ребят, а я бойцам указание дам.
  Лихолет кивнул и стал передвигаться в направлении отдыхающих на упаковке бруса ребят.
  -Скоро выходим, - прокричал он им, приблизившись как можно ближе.
  Закревский, сделав несколько шагов по заставленному стройматериалами и трясущемуся кузову, подсел к трем бойцам, сидевшим у самой кабины.
  -Пацаны, - начал прокрикивать он солдатам, - Мы выйдем за этим селением, пока не стемнело, - попробуем поймать попутку!
  -Может, вы у нас переночуете? - поинтересовался один из бойцов, - с утра не так опасно...
  -Пока не совсем стемнело, что-нибудь придумаем, а у вас сразу начальство навалится - кто такие, что тут делаете, кто разрешил... Сами понимаете...
  -Да нет, - вы не переживайте. Наш ротный - капитан Звягинцев,- в кабине, он нормальный мужик. Вот ведь и подвозим вас... А начальства до часов восьми не будет... Поспите по человечески, а с утра и рванете...
  -Спасибо конечно, но береженого - бог бережет. Нам эти места знакомы - прорвемся.
  -Как знаете... Бог в помощь вам, - по любому.
  -Ну, спасибо, на добром слове... Я "маякну", - как наше место будет, ты уж водиле постучи...
  -Добро!
  Через пятнадцать минут "союзовцы" стояли на запыленной обочине, выжидая удаление высадившего их "Урала". Как только машина скрылась за поворотом, друзья, не сговариваясь, метнулись к зеленке. Распределив оружие и боеприпасы, мужчины сверились с картой и переглянулись.
  -Ну началось, - возбужденно прошептал , - С богом, братва!
  -К черту! - отозвались голоса.
  -За мной, - скомандовал старый, - не мне вас учить, что делать знаете...
  И разведчики один за другим исчезли в густой "зеленке" леса. Выбранный маршрут, был пригоден лишь для хорошо подготовленных бойцов, но обладал самым большим преимуществом - вероятность столкновения с кем-либо, кроме диких животных, как казалось, была близка к нулю. Добрую половину пути предполагалось пройти по широкому, холмистому ущелью, пролегающему между двумя высокими предгорьями, но и эта часть маршрута была далеко не простой. С наступлением ночи, команда воспользовалась приборами ночного видения, и не прекратила своего движения. Около восьми утра, обнаружив удачное укрытие в хорошо замаскированной валежником, но немного влажной яме, не далеко от пробегающей по всему ущелью реки, было принято решение остановиться для отдыха и сна. Русло речушки загромождали стволы упавших деревьев, сучья и мусор, принесённый талой водой, и ее не сильный поток мерно шумел на не больших каменистых перекатах. Наверное, где-то выше понемногу задыхались ледники, питавшие некогда бурные воды, или не редкий в этих местах, горный обвал, перекрыл их источники, усмирив в своих тяжких объятиях некогда норовистую реку, но место для укрытия на день было идеальным. Распределив время дежурств, и установив растяжки в местах возможного появления "нежданных гостей", "союзовцы" распластались на дне своего укрытия и отдыхали до наступления сумерек. Проснувшись, проверив снаряжение, спецназовцы подкрепились черным шоколадом и снова двинулись в путь. Ночь прошла в напряженной ходьбе, небольшие привалы, изредка устраиваемые "старым" не компенсировали затраченные силы и к утру, уставшие разведчики подыскивали место для "дневки", - предвкушая сладостные минуты отдыха. День с утра выдался ясным, но непостоянна погода в горах, - а каменный обрыв высокого холма, у одной из расщелин которого остановились разведчики, как раз и отграничивал заросшее лесом широкое и холмистое ущелье, по которому пролегал их путь, - от матёрых гор. И вот оттуда, с этих поднебесных вершин, надвинулось внезапное облако и похоронило солнечное небо вместе с солнцем, уже выглядывавшим из-за хребта, погрузив ущелье в неприятную и прохладную темноту. "Союзовцы" переглянулись, - не было бы дождя, но порывы ветра, блуждающего в высоте, очень быстро сдвинули коварное облако за перевал, и в небе опять разыгралось солнце, вселяющие в душу легковесную радость. Ползучий утренний туман кое-где еще вихрился у самой земли и рвался на забавные облачка, но непогода казалось, прошла. Выбранная для дневки расщелина, была достаточно глубока и вместительна, а снаружи прикрывалась шикарной зарослью кустарника, почти полностью скрывающую ее от посторонних глаз. Аккуратно перебравшись через естественную маскировку их убежища, разведчики стали готовиться к так желанному сну.
  -Вот ведь как меняются ценности, в зависимости от ситуаций, - почти прошептал Сеня Меркулов, выискивая удобную позу для сна и подтрунивая над "князем",- Девочки, наверное, Вас сегодня не интересуют, сэр? А то я тут парочку симпатичных пастушек присмотрел...
  -Да пошел ты, со своими пастушками! - шепотом огрызнулся Игорь.
  -Если передумаешь - толкни, - хохотнул Сеня, - Схожу, так и быть, за штуку баксов...
  -Э-э-э, а чего так дорого? - поинтересовался , выравнивая облюбованное место.
  -Ну, не хочешь - пройдись, найди дешевле...
  -Закончили базар, всем спать! - тихо скомандовал "старый" - Балаболки... И обращаясь к Василию, сказал:
  -Василек, что-то не по себе мне сегодня, не доброе чувствую - под ложечкой сосет... Ты повнимательнее...
  Разведчики переглянулись, но, не сказав ни слова, закрыли глаза.
  Первые три часа дежурства приходились на Лихолета. Ребята уснули, приученные к опасностям и отдыху в экстремальных условиях они совершенно не шевелились и дышали почти неслышно. Удобно устроившись у входа в дневное убежище, он слегка раздвинул кусты и просматривал местность в прицел "Леупольд", установленный на ВСС. Двадцатикратная импортная оптика ему нравилась, и подходила к винтовке гораздо лучше чем "штатная" - отечественная. "И чего бы не закупать такую в войска, если уж самим слабо сделать?" - подумал он, - "Вот бы ребятам-то радость была...". На втором часу дежурства, его внимание привлекло изменившееся щебетание птиц и появившийся холодок опасности под лопаткой. "Чехи" - понеслись мысли, - "Точно "чехи", - я их кожей всегда чувствую. Вот и сорока взлетела раскаркавшись. Наших рядом и в помине нет, значит "старого" не зря предчувствие мучило. Ошибки быть не может..." Обернувшись через плечо, он аккуратно постучал обутой в берец ногой, по плечу "старого". Чуткий организм Яна отреагировал моментально, - будто и не спавший Закревский открыл глаза и вопросительно посмотрел на Василия. Лихолет, будто бы медленно мигая, прикрыл и открыл глаза, - говоря "да" и медленно переведя взгляд в сторону ожидаемого противника, возвратил его на Яна. Все понявший Закревский, давая сигнал о том, что сообщение принято - тоже прикрыл веки и разбудил спящего . Приложенный к своим губам палец "старого" мгновенно стряхнул остатки дремы и с него, а через минуту уже бодрствовал и Сева. Яркий дневной свет скользил по зелени предгорного леса, окутывал мерцающей дымкой испарений округлые холмы и вырисовывал величественность горного хребта возвышающегося вдалеке. Вдоль нешумной протоки, окруженной нагромождениями валежника, взлетали и кружились стайки потревоженных птиц. Минут через десять, раздались тяжелые шаги передвигающихся людей, не особенно скрывающих свое присутствие. Не громкая, но отчетливо распознаваемая чеченская речь и всплески не громкого хохота, были слышны до появления самой группы боевиков, скрытых за зарослями. Рослые, бородатые здоровяки видимо меняли базу - сами обвешенные оружием и снаряжением, они гнали еще несколько ослов, нагруженных солидными узлами. Несчастные животные с уже заметно подгибающимися ногами, видимо шли далеко не первый час и ужасно устали. Группа чеченцев достигала порядка тридцати человек и, соблюдая дистанцию, растянулась почти на пятьдесят метров. Они медленно, по-хозяйски, но расчетливо профессионально шли по родной земле, обмениваясь шутками, и подбадривая друг друга, всего в тридцати метрах от скрывающихся спецназовцев и скоро "растворились" в лесной тиши. Успокоившиеся птицы, защебетали по-прежнему, и лесная жизнь пошла своим чередом.
  -Вот вам и безопасный маршрут, - прошептал Ян, - их где-нибудь не бывает? Мне начинает казаться, что их больше чем русских...
  -Они одни, или следующая группа будет? - поинтересовался Лихолет.
  -По сводкам, а получили мы их перед выездом, - здесь вообще ни каких передвижений быть не должно. Так, что кто его знает - будут еще или нет... Но идут не плохие спецы - настоящие волки. Хорошо хоть растяжки я не разрешил ставить, вот уж зашумело бы все... А нам это сейчас не к чему. Ох, весело...
  -План продвижения изменяться не будет, как я понимаю? - спросил Василий.
  -Правильно понимаешь, усиливается только бдительность и тишина. Всем спать, моя очередь дежурить, - ответил Закревский, начиная меняться местами с Василием.
   -Мыши - животные ночные! - произнес он, намекая на эмблему разведчиков - летучую мышь, - Вот ночью и покумекаем, что делать.
  Оставшаяся часть дня и ночь сюрпризов не принесли, как и не принесли следующие сутки и, наконец "союзовцы" вышли в интересующий их квадрат.
  -Сегодня самый тяжелый день, - сообщил на завершающем переход привале "старый", - Внимательность должна быть на пределе. Если все обойдется - завтра, дорога домой. Отдыхаем четыре часа и вперед...
  Выбранные для отдыха кустарники, напомнили Лихолету - те другие, спасшие ему жизнь. Отчего-то вдруг заныл давно не беспокоивший порванный бок. "Рефлекторная память..." - пронеслось в засыпающем мозгу Василия. - "Тело помнит все..."
  Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым призрачным серебром.
  -Пора,- поставил точку "старый" - Будем живы - не помрем.
  Ян, взглянув на Севу, пропустил его первым, проводив взглядом, бесшумно скрывающуюся в темноте фигуру двинулся сам, а за ним, соблюдая дистанцию, в пять - шесть метров потянулись остальные. Двигались медленно, внимательно изучая все вокруг и вслушиваясь в звуки ночи. Севлантий шел впереди, "прозванивая" и прощупывая наличие мин импортным миноискателем и собственным чутьем. Внезапно он остановился и присел, подняв правую руку. Разведчики опустились на землю, просматривая лес и поглядывая на сапера. Сева медленно начал передвигаться, практически сливаясь с землей. Остановившее его седьмое чувство не подвело - немного продвинувшись вперед он почувствовал запах. Это был запах смерти - так мог пахнуть только мертвец. Через несколько метров в кустарнике он обнаружил и сам источник запаха - это был труп молодого чеченца или араба, по наличию оружия и НАТОвской униформы явно принадлежащего к боевикам. Над трупом ужу изрядно потрудились лесные обитатели, но то, что "ваха" завалили свои, было очевидно - выстрел был произведен в голову сзади и выходное отверстие на лбу, ни как нельзя было спутать с зубами зверя или клювом птицы. Подняв руку с вытянутым вверх указательным пальцем и махнув рукой на себя, он дал знак приблизиться одному из разведчиков. Подобравшийся к нему Ян осмотрел останки боевика и подозвал остальных. Убедившись, что все разведчики усвоили информацию о возможной опасности, он посмотрел на экран портативного датчика движения, взглянул на Севу и жестом разрешил дальнейшее движение. Несмотря на обнаруженный труп, дальнейший путь до тайника оказался спокойным, ни мин, ни оборудования для контроля за интересующей территорией обнаружено не было. "Хитрый" прибор из коллекции полковника Коротнева, определяющий работу электронной аппаратуры, засекал лишь источники, находящиеся на разведчиках в виде прицелов, приборов ночного видения, датчиков движения и даже часов. "Хорошая вещь!" - похвалил про себя Коротнева Ян, - "Надо отблагодарить по возвращении". Остаток пути "старый" и Сева двигались вместе, Ян, обладающий чуть ли не феноменальной зрительной памятью, уверенно направлял группу в направлении тайника. Подойдя к подножью горного подъема усеянного каменными развалами и многочисленными трещинами, разведчики поняли, что цель их опасного мероприятия достигнута - именно так и описывал Ян общий вид его денежного захоронения. Выставив в охранение и проверив завал на возможное минирование, разведчики практически бесшумно стали разбирать указанный Яном завал. Время и природные явления сыграли на руку Закревскому - расщелина, в которой были заложены камнями и плитами РДэшки, немного обвалилась, тщательно замаскировав его "банковский вклад". Работа, казавшаяся продвигающейся катастрофически медленно, в итоге заняла не более двадцати минут. "Сокровища" оказались в полном порядке, лишь один из рюкзаков, находящийся в самом низу, слегка пропрел и покрылся на месте соприкосновения с землей зеленовато - желтой плесенью, но целлофановая упаковка, в которую заботливо были завернуты пачки долларов, защитило содержимое от вредоносного влияния влаги. Обрадованные удачей разведчики еще с полчаса провозились с восстановлением каменного завала на прежнее место и, удовлетворившись результатами своей работы, двинулись в обратный путь.
  *****
  
   Ярко светила луна, озаряя своим серебром зелень уснувшего леса. Днем в нем кипела чудесная жизнь: наливалась соком трава, трудились над цветами пчелы и бабочки, выходили пастись мало кем пуганые олени и кабаны. Но вот наступила ночь, и все затихло кругом, лишь сверчки да редкие всполохи птиц нарушали тишину, создавая лесу ореол волшебной таинственности. Замершие под луной горные хребты дышали тяжким морозом, укутав свои далекие, величественные вершины в богатые снежные шапки и зорко смотрели со своей высоты за происходящим вокруг. Юный, в сравнении с могучими горами, лес ворочался во сне, прикрывшись призрачной дымкой легкого тумана. Озаренная сказочным, лунным светом, ночная трава была похожа на стрелки ломкого серебра. Чутко прислушиваясь к сонному дыханию ночи, на прогалине леса появилась группа людей. Ведущий, присев на колено погладил кажущуюся столь хрупкой гладь травы, внимательно рассматривая, что-то понятное только ему, приподнял руку и сделал короткий взмах к себе. Быстрой и низкой тенью к нему приблизился один из уже залегших разведчиков.
  -Неприятности? - прошептал он, приблизившись вплотную.
  -Свежий след. Трое прошли здесь сегодня, несколько часов назад, в направлении нашего следования. Следы глубокие, значит идут груженые или здоровые, с ними женщина, а может ребенок, - не могу разобрать... Можем напороться... Что будем делать?
  -Продолжаем движение. При обнаружении противника действовать по обстоятельствам, но бесшумно.
  -Есть, "старый" - произнес ведущий, поправляя "ночник" (прибор ночного видения) и с легкостью дикой кошки пересек прогалину. Вслед за ним, по одному двинулись и остальные разведчики. Разбуженный лес недовольно вздохнул уханьем пролетевшей совы и опять задремал. Горы ласково взглянули на малыша -
   пройдут тысячи лет, повзрослеют и сменятся правнуками эти хрустальные заросли леса, не останется даже праха от этих уснувших цветов, промчавшегося вдали выводка кабанят и куда-то спешивших людей, а они будут все так же вздыматься к черному, усеянному холодными звездами небу, красуясь перед луной, и молчать, вспоминая, что видели...
   Встречи с группой "вахов", почему-то идущих в туже сторону, избежать не удалось, - через пару часов "союзовцы" обнаружили лагерь устроившихся на ночлег боевиков. Издали, заметив огонек прибора ночного видения, разведчики отключили свои и, замедлив движение, стали обходить ненужных попутчиков с правой стороны, по менее крутому подъему окружающих гор. Обогнув лагерь стороной, Ян уже начал благодарить богов войны, за предоставленное везение, но вдруг из-под ног идущего впереди Севлантия с шумом вспорхнули две испуганные птицы и, пролетев несколько десятков метров, затихли, найдя новое убежище. Этого было достаточно - со стороны лагеря раздалось несколько одиночных выстрелов, и звучный голос стрелка, на чеченском языке, потребовал показаться и назвать себя. Присевшие и готовые к бою разведчики, в ожидании решения, внимательно поглядывали на "старого". Не услышав ответа, со стороны лагеря послышалось движение людей направляющихся в сторону нашумевших птиц. Ян отрицательно покачал головой и спецназовцы бесшумно залегли в траве, пытаясь слиться с землей. Два боевика поднявшиеся на склон для проверки встревожившего их шума, но поднялись не слишком высоко и лишь по случайности не заметили вжавшихся в землю разведчиков. Перекинувшись друг с другом парой фраз - на счет бестолковых птиц, чеченцы начали спускаться вниз. После ухода боевиков к своему лагерю, "союзовцы", прислушиваясь к происходящему внизу, лежали еще минут двадцать и по знаку поданному Закревским, продолжили путь. В этот раз обошлось, - бесшумные тени разведчиков, словно призраки растворились в лесу, за лагерем боевиков. Мерное, ночное дыхание леса, создаваемое легким ветерком, шевелящим листву, скрыло их движение, уже не позволив ворваться в свою тишину посторонним звукам.
  -Слава великому Одину! - прошептал Ян, когда их группа отошла достаточно далеко, - Пронесло.
  Но одноглазый бог воинов, видимо, не слышал его молитвы, и встреча с разминувшимися в этот раз чеченцами произошла вновь.
  Трое вооруженных, могучих мужчин и не менее хорошо экипированный мальчик лет четырнадцати, осторожно пробирались сквозь заросли кустарника и завалы обвалившихся старых деревьев. Солнце уже садилось, за прозрачной занавесью начавшегося летнего дождя: небо горело теплым бардовым пламенем, а на востоке, перегибаясь через холм, переливаясь своим разноцветьем, стояла великолепная радуга. Разведчики, заметившие нежданных гостей еще издалека, сидели в достаточно обширной яме, получившейся из вывороченной корневой системы могучей сосны. Дерево, когда-то давно начавшее было валиться: из-за прошедшего здесь ураганного ветра, наклонилось, но не погибло. Уцелевшая половина вывернутых корней живуче разрослась, цепко ухватившись за землю, ствол глянул вверх, вздымая крепкие пушистые ветви, создавая у земли не плохое укрытие. "Союзовцы", подкрепляя силы, жевали шоколад и мрачно посматривали в сторону приближавшихся боевиков, - как не хотелось обойтись без жертв и шума, а от неудачных "попутчиков" надо было избавляться. Когда до приближавшихся чеченцев оставались не более двадцати метров, раздались несколько еле слышных хлопков, напоминающих звук открывающихся банок пива, и их тела в неестественных позах уткнулись в землю. После молниеносной перебежки, ощетинившись оружием во все стороны, разведчики распределились у трупов. Подобравшись к телам "вахов", Ян перевернул их на спины. Как он и предполагал, добивать было не кого - аккуратные дырочки в головах, - говорили каждая за себя. То, что прочитал по следам Сева, оказалось правдой - чеченцы были очень крепки. Двухметровые, мускулистые парни, в натовской экипировке напоминали героев голливудских кинокартин, вот только сегодня им не повезло, как не повезло их семьям и женщинам, которые наверняка теряли головы, влюбляясь в таких красавцев. Замыкающий их группу подросток, лежал на боку, устремив свой последний взгляд в сторону радуги, которой, наверное, любовался, перед тем как пуля лишила его жизни. Вьющиеся темные волосы, по-детски нежная смуглая кожа, огромные черные глаза... Вот, значит, из каких мальчиков вырастали знаменитые, гордые воины, слава страны: еще бриться не начал, а уже с оружием в горах. Закревский симпатизировал горцам, и проклинал командование федералов, когда войсками проводились ракетные и артиллерийские обстрелы населенных пунктов, где еще оставалось мирное население. Но зверские издевательства чеченцев над пленными и рабами, а так же спекуляции "вахов" с захваченными в заложники женщинами и детьми, все чаще отождествляло их в голове Яна не с волками, отображаемыми на знаменах, а с забившейся в угол стайкой шакалов. Шакалы Яну не нравились и он начинал мстить... В принципе, особой мягкостью ни страдало ни одно подразделение - везде шли бои, и за потери среди своих мстили все... За чеченцев и говорить не приходилось: когда-то гордый, воинственный народ, потихоньку опустившийся до позволения работорговли и взрывов в метро, с древних времен почитал кровную месть делом чести, а учитывая, что практически в каждой чеченской семье потери исчислялись не одним человеком - кладбища сплошь были уставлены пиками "джихада". В итоге - "чехи" воевали все! Смешно и больно было слушать передачи новостей постоянно твердящих о мирных, инициативных чеченцах, которые не хотят войны... Войны-то, они может уже и не хотели, да вот только пики с могил поснимают - лишь когда отомстят... И отомстят непременно. Но не верь, когда тебе рассказывают о вражде двух народов, и один предстает мужественным страдальцем, а другой - сплошным семенем негодяев! Начнешь разбираться, и оба окажутся хороши... Вот и в России уже появились полчища подонков, которые под национальными лозунгами не брезгуют убийствами ни стариков, ни женщин. Еще более интересным в этом плане представлялся Яну "экстремальный туризм" в Чечню, предлагаемый отдельными фирмами, с которыми ему совершенно случайно довелось столкнуться в Питере. Эти "турфирмы" доставляли своих клиентов в зону боевых действий и по желанию заказчика, могли устроить резню или нападение на любую из сторон - только плати.
  Ян прервал свои размышления и опять взглянул на убитого подростка. Он часто вспоминал глаза мальчишки, которого случайно застрелил в Йемене, и всегда ожидал такого же потрясения здесь, но этого не происходило. "Видимо совсем черствым стал!" - подумал Ян, и произнес в слух:
  -Трупы обыскать и под дерево - там закопаем. Василек, а ты гильзы подбери...
  Через десять минут, все было закончено и разведчики вновь отправились в путь. Очередная ночь, прошла без происшествий, но выматывающее тяжело. Уставшие разведчики шли, внимательно оглядываясь по сторонам, в надежде быстрее разыскать подходящее место для дневки. Они опять вышли к реке, но здесь она протекала, почти на открытом пространстве и от нее держались вдалеке. Солнце ещё не выбралось из-за леса, но его лучи уже играли в утренних облаках, медленно наплывавших с юго-востока, и этим зрелищем можно было бы любоваться до бесконечности, будь на то хоть какое-нибудь время и силы. Неожиданно, в метрах тридцати от них, разгоняя щетинистой спиной, редеющие пряди тумана, с лёжки устроенной в зарослях мелколесья, вырос огромный кабан. Он был один. Наверное, когда-то у него было стадо, но он уже давно потерял его - благодаря охотникам или не щадящей никого войне. А может, стадо он не терял, а его просто выдворили из него, за то, что к исходу жизни он начал выживать из ума, становясь всё более гневным и скорым на расправу. Он был страшен... Огромные, круто загнутые клыки, больше человеческого пальца длиной, которыми наверняка, он очень хорошо умел пользоваться, уже нацеливались на ближайшего врага... Кабан замер на месте, яростно поглядывая на появившихся в его дебрях людей. Его щетина встопорщилась воинственным гребнем, но вдруг движение огромного тела, напрягшееся в готовящемся рывке, только что казавшееся совершенно неостановимым, изменилось - кровожадные стальные пчелы, вылетающие из оружейных стволов разведчиков, с невероятной силой впиваясь в его тело и голову, отбросили могучее тело на шаг назад. В глазах появилась дикая боль и удивление. Вепрь словно заметил в лицах появившихся врагов нечто, способное отрезвить и остудить даже его утраченный с возрастом рассудок. Он рванулся вперед... Но неумолимые пчелы, бурунками выбивающие из него все новые ручейки крови, были неумолимы. Пробежав всего несколько метров, кабан уткнулся в землю изуродованной "пчелами" головой. Слишком не равны были силы...
  -Нет, ну непруха за непрухой! - тихо выругался Ян, меняя магазин - Что будем делать с этой тушей?
  -Придется прикопать - ответил подошедший Лихолет, - Чем дальше, тем смешнее... Действительно не везет...
  Почти час ушел на "похороны" вепря и поиск нового дневного укрытия. До стоянки, которую использовали ранее, было около пяти километров, но идти днем, учитывая все неожиданности которые уже случились, было слишком рискованно. Место, выбранное для дневки, было не самым удачным, из всех которыми пользовались до этого. Маленькая ложбинка, расположенная на крутом подъеме, находилась среди зарослей молодых деревьев и не просматривалась снизу, зато редкая зелень молодняка, практически еле скрывала верхний обзор. Пролети здесь вертолеты и возможность засечься, за группу боевиков, была достаточно большой. Оставалось надеяться, на цвет уже запачканного камуфляжа и ветки, накиданные на себя сверху. Неприятности, продолжались и, предоставив всего несколько часов спокойного сна, на разведчиков стал накрапывать коварный майский дождик. От первых капель проснулся Закревский, взглянув на дежурившего , он задрал голову и, посмотрев на затянувшие небо облака, поднял воротник куртки. Влажная морось между тем сделалась гуще. Воздух не мог больше удержать плавающих капелек, начинался самый настоящий дождь - мелкий, унылый и зябкий, отнимающий тепло хуже мороза. Облака все густели, и оттого казалось, будто дождь зарядил навсегда. "Слава богам, не гроза!" улыбнулся себе засыпающий Ян, - "А это переживем". Неудачная дневка, подходила к концу, промокшие "союзовцы" сидели в укрытии, подкрепляя силы надоевшим шоколадом. Над мокрой землей висело неприютное серое небо, но дождь больше не шел. Грохот, доносившийся со стороны реки, с наступлением ночи сделался заметно тише. Большая часть воды, скатившейся с гор во время дождя, успела прокатиться вниз, перелопатив русло и забив грязью берега.
  -Может "засияем" - предложил Ян ("полярное сияние" - стимулирующее средство, используемое в спецназе), - Или рановато?
  -Да есть еще и порох в пороховницах, и ягоды в ягодицах! - отшутился Лихолет, посматривая на ребят, - Сдюжим еще. А вот спиртику по глотку - в самый раз.
  -Как, братва скажете... - пробубнил "старый", не любивший использование алкоголя во время заданий, - Раз уж дождь... Сейчас достану.
  И он потянулся к нагрудному карману, где всегда прятал небольшую фляжку НЗ) неприкосновенный запас).
  Разведчики с удовольствием сделали по паре глотков. Приятное тепло, распространяющееся из желудка, разбегалось по всему телу, согревая застывшие члены.
  -Другой разговор! - улыбнулся Князь, - Вот теперь хоть на край света. Когда выступаем?
  Закревский, сделав единственный глоток, завинтил крышку фляги и вздохнул:
  -Да сейчас и пойдем.
  *****
   Остаток пути до места своей высадки, разведчики преодолели без происшествий. Лишь один раз вдалеке прошумели винты вертолета, да постоянно моросящий дождь сделал их путь чуть тяжелее. Где-то, очень далеко - в еле различимой дали, как это возможно только в горах, - полыхали отсветы молний. Гром не мог преодолеть такого расстояния, но зарницы все-таки долетали. Молчаливые, блеклые, нереальные. Словно детские воспоминания, когда-то яркие, как полуденное солнце, и невероятно дорогие, но с тех пор уже успевшие поблекнуть и затуманиться. Плотные белёсые щупальца предрассветного тумана медленно обтекали тополиные стволы и кусты можжевельника, достигая видневшейся среди зарослей дороги.
  Хрустально чистым воздухом, промытым затяжными дождями, дышалось невероятно легко и разведчики, заканчивая "крайний" привал, дышали им полной грудью, запоминая его "вкус" и аромат, с сожалением поглядывая на покидаемые ими горы.
  -Ну, что орлы? Осталось не так много. Начнем? - поинтересовался "старый".
  Увидев одобрительные кивки товарищей, он махнул рукой и переодевшиеся в "гражданку" (гражданская одежда) "союзовцы" направились в сторону дороги. Ждать пришлось около сорока минут, и наконец-то из-за виднеющегося вдали поворота появилась бардовая "шестерка". На обочину с поднятой рукой вышел Лихолет. За рулем автомобиля сидел пожилой чеченец и, увидев "голосующего" русского без военной формы, он с не охотой остановился.
  -Чего тебе надо парень? - спросил он, приоткрыв дверь.
  -Я не один и нам надо незамеченными добраться в Хасавюрт. Любые деньги, в пределах разумного. Штука долларов пойдет?
  Старик с подозрением осматривал Василия с ног до головы.
  -Сбежали что ли? Так ты не срочник по возрасту... Да те бы и денег не предлагали...
  -Тебе не без разницы, отец?
  -Э! Отец я своим сыновьям! - возмутился чеченец, - Сколько вас?
  -Четверо и вещи...
  -Хорошо, только ко мне заедем. На этой машине вас видно будет. Я "таблетку" возьму... Знаешь УАЗ такой, - раньше в "скорой помощи" работал?
  Заметив не хороший блеск в глазах Лихолета, продолжил:
  -Слово даю, проблем не будет. Ты деньги платишь, - мне семью кормить надо. Я своим словом, - не разбрасываюсь. Согласен?
  Лихолет кивнул и дал знак ребятам. Выбежавшие разведчики быстро уложили эРДэшки в багажник и, захватив с собой сумку с оружием, разместились на сиденьях. Горец, тоже не стал мешкаться, и машина рванулась с места. Хозяйство у старика оказалось крепким. Добротный дом у ворот, которого остановился "жигуленок", был обнесен высоким забором из красного кирпича, из-за которого выглядывали многочисленные хозяйственные постройки. Две женщины выскочившие открывать ворота, были еще достаточно молоды, для того, чтобы считать их женами горца. "Дочери, или невестки..." - сделал вывод Закревский.
  -Зайдите в дом, кофе выпейте, а я быстро машину выгоню, - обратился старик к Лихолету, и крикнул женщинам на русском: - Примите гостей. Кофе там, чай... Быстро...
  Захватив вещи, разведчики поднялись вслед за хозяйкой на высокое крыльцо. Женщина открыла дверь:
  -Проходите, только разуйтесь, пожалуйста. Комната была просторной и полупустой - кроме стола, двух диванов и двух кресел, в ней находилась лишь тумба с японским телевизором и небольшой шкаф с посудой. На шум открывшейся двери из соседней комнаты выглянула ватага детишек - двое мальчиков и три девчонки, примерно одинакового возраста приветливо улыбались гостям.
  -Вы к дедушке? - поинтересовалась младшенькая, подающая надежды на великолепную красавицу.
  -Быстро в другую комнату! - оборвала ее женщина.
  Детишки шумно и весело убежали.
  -Простите их, совсем от рук отбились, - извинилась хозяйка, накрывая на стол.
  -Да ничего, - ответил за всех "старый", - Что бы не делал ребенок, его ведет рука всевышнего. Пусть радуются - еще вся жизнь впереди.
  -И то верно, - улыбнулась чеченка, - Угощайтесь, пожалуйста.
  Через пять минут, в комнату вошел, старик:
  -Можно отправляться, машина готова! - и, смутившись, добавил, - Я понимаю, что это не по договору, мало ли что бывает в дороге, но нельзя ли часть денег получить сразу... Сами видите сколько ртов.
  Василий и Ян обменялись мгновенными взглядами, и Лихолет достал из кармана приготовленные деньги:
  -Пятьсот долларов хватит?
  Ни от кого не ускользнул, лучик тревоги, промелькнувший в глазах молодой женщины.
  -Конечно, - заспешил горец, принимая деньги, - Лейла, на вот, возьми...
  Старенький потрепанный УАЗик, только внешне походил на развалюху, заработавший двигатель работал как часы, да и, судя по новой резине на колесах, - с ходовой все тоже было в порядке. По привычке быстро и слаженно загрузившиеся в машину "союзовцы" вызвали грустную улыбку у старика:
  -А ведь вы из военных ребята... Я угадал?
  -Нет, почтенный, мы служили, - но очень давно... - нашелся Ян.
  -Ладно, ладно, - мне все равно, - не поверил старик. - Вас отвезу и сразу забуду.
  УАЗик долго плутал, по известным, только старику тропам, оберегаемые суровыми горцами от постороннего любопытства, но слово свое горец сдержал. Уже подъезжая к Хасавюрту, он вдруг обернулся к разведчикам и спокойно спросил:
  -Вы же убивать меня будете?
  -С чего ты взял, уважаемый? - ответил Закревский, - Ты ведь выполнил свое обещание. Не скрою, - мысль такая была, сейчас ведь война... Но долг платежом красен, если ты выполнишь еще одно свое ещание, - забыть про нас.
  -Я уже говорил, что словом своим не бросаюсь. Что сказал - тому и быть.
  -Мы верим тебе старик. - продолжил Ян, - Высади нас у почты, рядом с рынком и мы рассчитаемся. Вот только скажи еще, - ты деньги дома просил, подозревая, что уже не вернешься?
  -Я давно среди войны, у меня и сыновья воюют. Что могут сделать люди такого склада, как вы, мне известно. Я пожалел, что согласился вас подвести, когда вы вышли на дорогу. Но слово назад не вернешь. Я ведь вижу, что вы не из обычных... Ну это не мое дело. В общем, деньги я попросил, что бы семье хоть половина осталась...
  -Примерно так я и думал, - вздохнул "старый", - За тревогу хозяйки, наверное, уже в слезах изошлась - с нас подарки женщинам и внучкам. Ну и тебе - за то, что настоящий. Достань еще "пятихатку", - обратился он к Лихолету.
  -Я лишнего не возьму! - заартачился горец, - Говорили о штуке, штука и цена.
  -А я тебе, уважаемый не милостыню и подаю. Мы с Чечней не воюем, у нас своя война. Так, что эти деньги за лишние хлопоты и нервы, от нас полученные. Мы в твоем доме хлеб ели. Может, когда еще свидимся...
  -Я обычаи знаю.
  -Так, что же ты спрашиваешь, будем ли мы тебя, того... - удивился Закревский.
  -Люди разные бывают, сразу всего не рассмотришь, - оскалился в улыбке старик. - Будете еще раз в горах, приму как гостей, - слово.
  -Спасибо, отец, - поблагодарил Ян, поглядывая на старика.
  Чеченец промолчал...
  *****
  
   "Каждый поступок о чём-то да говорит, обладая не только внешней стороной, но и духовным смыслом, так или иначе звучащим в общем круговороте. Вот, завалили мы этих чеченцев... Это может быть убийством... Это может быть подвигом... Это может быть предательством... Это может быть оскорблением целому тейпу или даже народу. Меняются обстоятельства, меняется с ними и смысл. А уж если дело касается целой цепи поступков - тем более..."- размышлял Ян по дороге из Хасавюрта. Дорога была не близкой, но знакомо до слез. Уж на этом пути неприятностей, ожидать не придется. За окном автомобиля мелькали встречные машины, проносились бесконечные пейзажи равнинной части Дагестана. И вот так - километры и километры. Всё разное, всё непохожее... и некоторым образом повторяющееся. Ян, убаюкиваемый равномерным движением, засыпал. Рядом с водителем, которым по всеобщему одобрению являлся , восседал Сева, и душа Закревского была спокойна - все под контролем, можно отдохнуть, и он заснул. Ему снилось глубокое детство, еще то - когда каждый день можно было назвать счастливым и незабываемым. Вернувшись домой, избитый и окровавленный он бросился к матери - это бывало нечасто в последнее время, - он взрослел и уже начинал стесняться откровенной ласки и тем более жалости. Спрятав глаза, он уткнулся ей в мягкие колени лицом и разревелся уже вовсю, отчаянно, в голос, чувствуя, как гладят его встрепанную голову родные теплые руки и, не заботясь о том, что его окровавленное лицо испортит ее праздничную юбку. Прижаться к своему, родному, заново понять, что ты не один, что все будет хорошо, что тебя любят, жалеют и готовы простить, простить даже твое поражение... Да какое там! При самом твоем рождении заранее уже прощено все, что ты еще родителям причинишь... Материнская да отеческая любовь, тепло родного дома, объятие и ласка, в которой тебе никогда не откажут... Вот оно, счастье. Пусть даже сегодня ты оказался слабей...
  -Не надо плакать сынок, - шептала мать, - Мужчины не плачут. Я не буду тебя ругать, ведь я горжусь тобой... Умойся и вернись доказать, чего ты стоишь!
  Резкий клаксон, встречного грузовика, разбудил его на середине пути. Ян приподнял голову и спросил:
  -Игорек, все нормально? Может подменить?
  -Все путем, "старый" отдыхай. Мы справимся! - обернулся улыбающийся , - К тому же меня Сева вовсю развлекает.
  -Добже. - проговорил Ян, погружаясь в очередной сон.
  В этот раз царство снов опять погрузило его в воспоминая. Получив реабилитационный отпуск после первого ранения, он заехал на несколько дней в Петербург, и, ознакомившись с делами компании, решил посетить Петрозаводск, где находилось ее представительство. У ребят, что-то не ладилось, а не привыкший бездельничать Закревский, рвался в "бой". Вынужденный отдых в госпитале, накопил неуемное количество энергии, которая стремилась вырваться наружу, так что оставалось лишь направить ее в нужное русло. С приобретением билетов проблем не оказалось и радующийся жизни и полученной свободе, Ян "хромал" на посадку. Осколочные ранение в ноги, полученное от разорвавшейся под товарищем мины, при выполнении очередной задачи, еще побаливали, но "старый" не обращал на это внимание. "Главное, что я жив!" - постоянно звучало в его голове. Весенние сумерки длительны и неторопливы. Солнце отлого уходит за горизонт, оставляя небеса тлеть тихим малиновым заревом. Зарево переползает всё севернее и очень медленно меркнет за горизонтом, и тут начинает казаться, что уже невидимое светило так и не позволит себе отдыха - снова засияет на небе, ни на мгновение, не отдав его сопернице - темноте. Ян сидел у окна своего купе. И наслаждался великолепием заката. Мерно стучали колеса, навеивая грусть и мысли о бесконечном пути мирозданья и бесконечностях его направлений. В купе он ехал один, да и в самом вагоне было всего несколько пассажиров. Было тепло и уютно, лишь в правой ноге изредка "покусывались" заживающие раны. "Ну, и что ты нашел, на этой войне?" - вдруг сменились направления мыслей, - "Ты стал лучше? Или быть может, страна так нуждалась в твоей руке? Может быть "вахи" не отрезали пару лишних, славянских голов, но кто сказал, что это хорошо? Даже если высшее Я мироздания, не предопределило все события на времена и результаты, то кто поручится, что оставшиеся благодаря тебе люди не окажутся в дальнейшем носителями бед для других соплеменников? И кто тебе внушил, что спасенные тобой "негры" (сленговое название рабов, из-за темноты кожи, связанной с ужасной грязью) или пленные, не были бы спасены другими? И что мальчишки, яко бы не погибшие из-за помощи подоспевших профессионалов твоей группы, не отстрелялись бы сами? В чем смысл, твоего пребывания там? Ведь среди убитых тобой "чехлов", мог оказаться так и не успевший вырасти великий поэт, или ученый, или отец поэта? Или все же это давно предопределено и их смерть все равно состоялась, в независимости от тебя, или именно благодаря тебе? И быть может, ты это знаешь, где-то внутри, не ясно, но поступаешь именно поэтому? Именно поэтому ты вырабатываешь реки адреналина - гормона страха, и тебя тянет снова и снова туда, где вершатся судьбы. Но если всё заранее предопределено и ты это знаешь и лишь скрываешь от себя? Не страшнее ли чувствуют себя осуждённые к этой смерти, которых судьба ведет лишь для исполнения казни, - приговор оглашён, и его не изменит ничто, ничье великодушие, никакое усилие духа, никакое напряжение тела... Что бы ты ни сказал, что бы ни сделал - лишь виднее становятся жерла ружейных стволов, ожидающих впереди... Зачем тогда всё? Зачем слова и поступки, зачем размышлять о Зле и Добре, делать выбор и сомневаться в его правильности, если от этого всё равно ничего не зависит?.. Если Судьба уже выпряла всю нить и занесла острые ножницы, и ты доподлинно знаешь, сколько витков осталось крутиться веретену?.. Страшна неизвестность, но предопределённость - хуже стократ. Так знаем ли мы? Знаешь ли, именно, ты? Что тянет тебя обратно? Ты устал делать деньги? Устал от обыденности и благополучия? Или тебя направляет перст судьбы?"
  -Довольно, пока ты не сошел с ума, - произнес Ян вслух, поймав себя на том, что обращается к своему я во втором лице, - Пойду, проветрюсь, заодно и поужинаю.
  Захватив еще не разлучную трость, Ян отправился к купе проводников. Улыбчивая, молоденькая проводница, поднялась ему на встречу.
  -Могу быть чем-нибудь полезна? - заигрывающее улыбнулась она.
  -Подскажите, Хозяюшка, а ресторан далеко?
  Проводница опустила свой взгляд на трость, примеченную у крепкого пассажира еще на вокзале:
  -Через три вагона, но я могу сама сбегать, - вам, наверное, трудно...
  -Ну, вот и дожился... - улыбнулся Закревский, - Я так ужасно выгляжу? Немощным старичком?
  -Да нет, конечно, вы еще ого - го! - прыснула девушка, прикрывшись ладошкой, - Не подумайте чего плохого... Но я действительно могу сходить...
  -Спасибо, добросердцая! Дай бог тебе мужа хорошего, да лет долгих. Но схожу сам, а то век хромать буду. Да на людей посмотрю - что-то вагон совсем пустой.
  -У нас до Петрозаводска, частенько так бывает, - как бы оправдываясь, ответила проводница.
  -Вот-вот, а мне там выходить. Так, что пойду...
  -Вам если скучно будет, ко мне заходите,- поболтаем... Мне тоже одной, не очень...
  -Ну, если чаем напоите, - зайду непременно.
  -Конечно же, напою, - зарделась девушка и опять спряталась в ладошках.
  "Стеснена..."- подумал Ян о хозяйке вагона,- "Не перевелись, значит... Вот только тяжело ей будет на этой-то работе".
  Пыльный и жаркий вагон - ресторан, встретил запахами далеко не вызывающими аппетит. Но столики были заняты почти все. Дохромав до свободного, Ян присел за него в надежде дождаться официанта. К счастью полногрудая работница сервиса не заставила себя ждать и появилась почти мгновенно:
  -Чего желаем, молодой - интересный?
  -А чем угощаете? - в свою очередь поинтересовался Закревский.
  -Начнете с десерта? - лукаво закатила глаза официантка, тормоша верхнюю пуговку халата.
  -Хотелось бы подкрепиться поплотнее,- улыбнулся Ян.
  -Тогда тебе повар нужен!- залилась заразительным смехом девушка,- Он такой жирный... Вот согласится ли? Могу позвать... Пе-тро-вич!
  Она вытерла выступившие от смеха слезы линялым фартучком и приподняла голову:
  -Тушь не размазала?
  Она хохотнула еще раз.
  -Ты прости, касатик, день сумасшедший был... А из съедобного предлагаю пельмени и салат. Коньяк не плохой. Остальное - фуфло... Меню дать?
  -Зачем? Ты и так все рассказала. Давай сто коньячку, двойные пельмешки ну и салат посъедобнее. И побыстрее, "десертная" ты моя, - Ян легонечко шлепнул, по крутой выпуклости зада убегающей официантки.
  -А ты проказник, - хохотнула она, - Уже несу...
  Ян просидел в ресторане почти полтора часа. Хохотушка - официантка, посвящала ему все свое время, непрерывно забавляя анекдотами и историями из своей жизни, постоянно присаживаясь к нему за стол. "Старый" не возражал, - думать не хотелось, а с этой неугомонной говоруньей было легко и весело. Допив коньяк и выслушав очередную, развеселую историю, Ян расплатился и, попрощавшись с любезной хозяюшкой, отправился в свой вагон.
  -Заходи еще, я с тебя и денег брать не буду! - услышал он за спиной, ее прощальный голос.
  Пройдя разделяющие вагоны, Закревский остановился перекурить в тамбуре своего вагона. С наслаждением, затягиваясь ароматным дымом, требуемым организмом после еды, он смотрел в окно. Сколько хватало глаз, вблизи и вдали вздымались темные заросли леса. На фоне черного неба, покрытого редкими звездами, он показался Яну, бесконечной траурной лентой... "Что-то случилось или случится..."- дошло до Яна. Не хороший холодок появившийся под лопаткой, дал тому подтверждение. Закревский бросил недокуренную сигарету и, опираясь на трость, открыл дверь вагона. Стук колес перекрикивала какая - то попсовая песенка, льющаяся из включенных репродукторов. Посередине вагона, держась за поручни у приоткрытого окна, рассматривал темноту ночи какой-то мужчина. Взгляд, которым он наградил вошедшего Яна, сквозил наглостью и неприязнью, но в нем на секунду мелькнула искра страха, и Закревский ее уловил... Чувство опасности, уже звенело у него в ушах, и Ян, поддаваясь его сладкому призыву, пошел через весь вагон к купе проводников. Подходя к стоящему у поручней мужчине, "старый" явственно почувствовал "запах" страха исходящий от этого типа, и заметил тщательно скрываемый, его напряженно бегающий взгляд. "Похоже, это одна из неприятностей!" - сделал вывод Ян,- "Что дальше?" Он протиснулся между мужчиной и купе и просто ощутил на себе испепеляющий взгляд незнакомца, брошенный в спину. "Нет, это не проблема - это проблемка." - размышлял Ян,- "Товарищ явно из слизняков и от него прет алкоголем, за целую версту. Проблема - это кто-то еще". В это время он уловил сдавленный крик проводницы, донесшийся из приближающего купе. Ян рванулся вперед и дернул ручку купе. Дверь к его радости оказалась не заперта. Справа от входа, на нижней полке происходило обычное изнасилование. Зажав рукой рот проводнице, над ней возвышалось тело крупного мужчины лет сорока - сорокапяти. В нецензурной форме, предлагая девушке согласиться на соитие самостоятельно, он своей правой рукой, тем не менее, пытался сорвать с проводницы трусики. Девушка отбивалась, как могла, но силы были не на ее стороне. Голая, волосатая задница насильника, перекатывалась то на право, то на лево, пытаясь раздвинуть ноги жертвы. Ян шагнул вперед и, перехватив трость за ее нижнюю часть, словно крюком, поддел шею здоровяка рукоятью трости и аккуратно поддернул на себя. Удар по кадыку, был не смертелен, но насильник моментально отпустил жертву, схватившись за горло. Резкая боль, с последующим прекращением поступления воздуха, остановила в нем все мысли и желания кроме одной - выжить. Короткий, но жестокий удар ногой в открытую левую почку, довершил свое дело. Стекающий с полки, от навалившегося бессилия и боли, "голозадый" освободил от себя девушку, и та залилась протяжным душераздирающим воем. В следующую минуту, за спиной Яна показалась уже знакомая ему фигура "быстроглазого", замахивающегося на него, пивной бутылкой, схваченной у кипятильника. Заметившему надвигающуюся опасность разведчику, потребовалась лишь доля секунды, для того чтобы сделать короткий шаг на встречу нападающему. Продолжив надвигающийся удар, уже с помощью своей руки, он удвоил приложенное нападавшим усилие, просчитывая наиболее безопасное завершение приема. Но передумал - чуть смещаясь влево, Закревский, перехватил бутылку из совершившей свою траекторию, оказавшейся у "быстроглазого" за спиной руки, и отпустил ее, лишь слегка подправив тростью врезавшееся в косяк лицо противника, - чуть в сторону, чтобы не испачкаться хлынувшим потоком крови. На крик, поднятый девушкой, сбежалось несколько пассажиров. И невесть, откуда взявшийся наряд транспортной милиции. Рыдающая проводница, прижавшись к Яну лицом, давала сбивчивые показания и не отходила от него на шаг, вцепившись как в спасительную соломинку. Закованные в наручники, "жертвы" Закревского, как оказалось, были сотрудниками одной компании и следовали в командировку в одном купе. Приглянувшуюся, но не согласившуюся на утехи проводницу, решили обслужить по очереди, - ведь все равно согласиться... Следственная бригада, подсевшая на следующей станции, занималась писаниной и допросами, нескончаемо долго, так и не дав никому вздремнуть, и вышла в месте с Яном в Петрозаводске. Слава богам, его встречали. Выяснив, все произошедшее, представители карельского филиала, достаточно быстро освободили Яна из рук транспортной милиции. Статья, за превышение необходимых мер самообороны, грозившая Закревскому несколькими годами тюрьмы, накрылась "медным тазом". Впервые в жизни Ян был благодарен, процветающему взяточничеству и коррупции. "Лучше бы ты их убил!" - сказал следователь, на прощанье, - "Тогда бы и нам, подтасовывать, факты было бы проще. А так,- сам видишь, сколько мороки..." "Лучше бы ты их убил!"- пронеслось в голове у Яна, и он проснулся. Теперь он точно знал, откуда родилась идея создать свою армию. "Лучше бы ты их убил!"... Сон окончательно покинул его тело, и Ян осмотрелся по сторонам.
  -Подъезжаем, командир! - раздался веселый голос , - Операция завершена!
  *****
  Первые дни после возвращения из Чечни, ребята расслаблялись в доме Лихолета: баня, сон, обильная еда и питье. На счет женщин вопрос не поднимался - все знали наложенное "старым" табу, на посещение жилищ "союзовцев" посторонними людьми.
  -Если невмоготу, то гостиницы и сауны - открыты круглосуточно! - наказывал он, - Дома, пока вы в "союзе", не должно быть ни кого постороннего. Адреса свои тоже не светите.
  Возражающих не было. Не смотря на отсутствие официоза, когда не было "чужих", дисциплина оставалась железной всегда. На третий день началась работа, - Игорь и Сева отправились по своим местам, а Лихолет и старый занялись деньгами.
  -Братве, как обещали по пятьдесят штук, отлистнешь. - напомнил "старый", разворачивая вытащенные из потайного сейфа, пачки.- Только не из этих...
  -Да помню я все, Ян! Ты бы рычал, - когда, что-то не так... - весело огрызнулся Василий.
  -Когда будет, что-то не так, - может быть уже поздно! Когда твой специалист прибудет?
  -К 11.00, сэр! - вытянулся в струнку Лихолет.
  -Нет, Вася, ты балбес все-таки! - улыбнулся Ян.
  -Так точно, сэр! - рявкнул по "штатовски" Лихолет продолжая дурачиться.- А, что, "старый", сомнения есть? Прибор, вроде показывает, что настоящие...
  -Вот то-то и оно, что вроде. Я вот уверен, лишь в том, что знаю и умею сам... А то будет как в песне, помнишь: "В каждом деле, нужен мастер, я на каждой на реке, сосчитать могу все мели, словно пальцы на руке..." Чем кончилось - знаешь. В серьезных делах, абы как нельзя... Тем более, что сумма не маленькая.
  -Шесть, двести пятьдесят, - заглянул в записи Лихолет.
  -Ну, а что у нас на счет транспортировки в Питер?
  -Машина с полым бензобаком готова, мы на ней уже чего только не перевозили... Назначение время выезда,- за тобой...
  -Если все в порядке, завтра и выезжаем оба, - ты мне будешь нужен. Что у тебя с заместителем?
  -Пока не жалуюсь, - очень толковый парень. Я его вообще пророчу, на главного, - по ставрополью.
  -Не спеши, - посмотрим, как дела пойдут. Кстати, у нас еще полчаса в запасе, давай-ка хоть кофе попьем...
  *****
   Подготовка к отъезду "старого", заняла несколько дней: получение визы, приобретение билетов прошло без затруднений, а вот текущие вопросы: обсуждения общего состояния дел и направлений решения назревших задач, подписание накопившихся бумаг и многочисленные встречи с "нужными людьми", еле уложились в его плотный график перед отъездом. Все это время Василий занимался поставленными Яном задачами, практически не встречаясь с ним. В вечер перед отлетом, Закревский организовал прощальную вечеринку, но пригласил Лихолета, за долго до ее начала.
  -Василек! Я уезжаю на несколько месяцев, так что, основная масса забот, - упадет на твои плечи. Все, что касается бизнеса, более менее уже отработалось, даже Ставропольское направление дает не плохие дивиденды. Так, что необходимые средства, для твоих деяний всегда согласуешь с местной шляхтой и без меня. То, что я прошу сделать тебя, на мой взгляд, гораздо важнее. Безбедную жизнь, может организовать себе любой подонок, у нас другие цели. Твоя задача, на это время - поставить на ноги не только союз, но и все, что связано с "Сокровищем".
  Ты уже состыковался с Коротневым?
   -Да, с Владимиром Владимировичем, мы на короткой ноге. Он почти укомплектовал свой штат и оборудование и людьми, и даже подобрал специалистов для обучения наших "нулевиков", - слежению и пользованию хитрой "спецухой". Ну и приборчики у него, я тебе скажу... - загляденье. Он и с нами обещал поделиться.
  -Вы и он, - одно целое. Центр создаваемый им будет полностью работать на "нулевиков". Кстати, с чего ты взял такое название?
  -Я думал ты догадался! От слова - обнулить...
  -Вот жизнь, - старею! Действительно просто. Да, как двигается вопрос с открытием "охранки" (охранного предприятия)?
  -Двигается: регистрацию мы уже прошли, лицензию тоже пробили, подобрали помещение и толкового руководителя - из наших. Коротнев его "пробил" - человек стоящий, ты его прекрасно знаешь - это Сережа Казакевич. Осталось сделать ремонт и разобраться со штатом. Да, мы же с Коротневым теперь соседи - наш офис тоже в Московском районе.
  -Подожди, Казакевич - это из "Вымпела", капитан?
  -Ну да,- только уже майор. Его списали под чистую: досталось парню, - будь здоров, больше года по госпиталям... А нам пригодится.
  -Пригодится? Да ты моли бога, что к нам такой спец пришел!
  -Да недолюбливаю я ГБшников, - от них чего хочешь ожидать можно... Сегодня наш, а завтра опять ихний...
  -Вот вы с Коротневым и сделайте, что бы нашим был всегда. Если подполковник сказал: "стоящий", значит действительно стоящий. Мы, как знаешь против родины не прем, - нам за державу обидно...
  -Попробуем, - вздохнул Лихолет. - В конце концов: спец, спеца - поймет без трындеца...
  -Что у нас с подбором "нулевиков"?
  -Пока работаем, подобрал четверых. Как укомплектую - сразу на базу.
  -Постарайся не затягивать. Да на счет "охранки", как добьешь все до конца, обратись к Ковальскому или Вишневскому - сразу получите объекты.
  -Янек, а что в Питере большое землячество поляков? Я давно заметил, что у тебя русских почти нет...
  -А ты Василек кого набираешь? Казакевич, как мне кажется, - не Иванов. Лизоблюдствовать начал, в усладу мне, да?
  -Да ты чего? - сконфузился оторопевший Лихолет.
  -Шучу я, конечно. Нет, я не набираю поляков, просто так сложилось. Между прочим, я по паспорту - русский, ты это должен помнить... Хотя где-то ты прав, то, что происходит в Руси, меня не просто бесит, а заставляет задуматься о русской нации вообще.
  -Ты о чем?
  -Ну, как? Начнем с того, что, спасибо "советам" конечно, эта нация единственная на территории бывшего Советского Союза, в которой не культивировались ни национальная культура, ни национальные традиции и уж тем более ни национальная гордость. А отсюда, как я понимаю, - в ней нет ни взаимопонимания, ни общих целей, ни общих задач. Собравшиеся в кучу грузины - это представители нации, собравшиеся в кучу русские - это толпа. Возьмем тебя, Вась: ты в курсе, что твое красивое имя не славянских корней? Это длинная история... Но в двух словах попробую рассказать, остальное сам разузнаешь. Самоуничтожение русских началось с крещением Руси. Мало того, что были забыты боги и заветы пращуров, многовековой пласт культуры и традиций, так появились новые, отформатированные в рамках христианства сказания, которые стали приучать русичей к своей не состоятельности. Естественно большинство религий не дают приближаться или сравнивать себя с богами, но выставлять себя полными кретинами, они тоже не дают. Если ты по уши в дерьме, тебя хлещут по щекам, не отчаивайся - тебе воздастся на небе. Ты вспомни, какие сказки слушает наша детвора с самого "пупенка"? Иван - Дурак, сидел на печи, да вот счастье привалило - щуку поймал волшебную, и все - жизнь удалась. Или Ильюша Муромский, аж из села Карачарово, - сидел, сидел, да вдруг калики - перехожие подошли, да на воду-то нашептали, и опять - герой страны... А ведь раньше таких сказок не было, и имен-то таких ни кто не слыхивал. Все имена-то насквозь из царства Иудейского, да из библейских писаний. Куда подевались Ратиборы, Доброславы, Услады? Вот к евреям, я отношусь с уважением - везде успевают и друг за дружку держаться. А какую религию половине мира насадили, а? Чем вот наш Даждьбог был плох? А вот пропиарить не смогли, про рекламу забыли... И привет, - другой товар на лицо, - бах - аж, до крови... А уж с христианством дело в раз пошло - свободные племена под каблук, да в крепостничество... Вот и все... Что осталось - дураки, да дороги... Чем и "гордимся". Это я вкратце. Как тут не переживать, да не злиться? Но Россию я не меньше твоего люблю, от того и злюсь.
  -В принципе, я с тобой согласен. Но вот еще вопрос: тебе что, очень не нравиться христианство? Я частенько слышу, что ты к Одину обращаешься.
  -Вот тут ты почти угадал. Христианство, мне действительно не нравится, хотя я крещеный католик, - так уж случилось, что в глубоком детстве бабушка крестила меня, не смотря на то, что Советском Союзе это было, чуть ли позором. Естественно этот факт ни где не афишировался, даже среди близких знакомых. Но я недоволен этим событием хотя бы уже потому, что это решение принято без меня. Кто сказал, что, не смотря на корни, я буду верить в тех богов, в которых верили мои предки? Я не знаю более кровавой религии, чем христианство. Насаживаемая на острие меча, с невиданной инквизицией, - обитель добра? Что за бог, который считает подобные проявления "любви" к ближнему, у своих вероподданных, - благопристойными? Даже если считать появление христианства на Руси, - мудрым политическим шагом, перед лицом надвигающихся по миру крестоносцев, кто сказал, что было великой необходимостью искоренять великую веру отцов? Ведь во время татаро-монгольского ига, почему-то, Россия не приняла веру оккупантов. Значит, была народная воля и народная мудрость. Так почему же не сохранили свою истинную веру? Ну, а то, что происходит с христианством в России сейчас - это вообще немое кино... Вчерашние партийные босы, воротилы бизнеса, руководители страны, - внезапно стали безумно верующими... Все так же продолжая обворовывать народ, и творя бесчинства. Хотя, что можно ожидать от верующих в то, что их появление на земле, благодаря Адаму и Еве, ознаменовалось рождением убийцы Каина, который, убив брата Авеля, ушел в землю "Нод" на восток от Едема, где и познал жену свою... А у Адама и Евы родился третий сынок - Сиф, " у которого так же родился сын, и он нарек ему имя Енос". Вот и смотри Вась: родив трех сыновей, прародительца Ева родила убийцу, который, за отсутствием других женщин на земле, видимо, родил сына от ослицы, и еще одного братца - Сифа, который, наверное, справился с родами и вовсе без женской особи, ибо в ветхом завете об этом не упоминается. И их сыновья: взяли себе, где-то жен, некоторые и по две... и пошел род человеческий. Ну, как тебе? Чего можно ждать от людей так созданных, - этим богом? Но дальше-то было еще забавнее: не понравилось богу, как живут первочеловеки, тогда посадил он Ноя и его родню в ковчег, зверья всего по паре насадил... Помнишь, наверное? И утопил остальных... Но результат - Содом и Гоморра, да еще разные прелюбодейства, дочерей Лота с отцом, и так далее. И чудесный завет Аврааму: шустро обрезаться - ибо они избранные! А остальные народы, которые заранее уже разделены на разные языки в Вавилоне - смерды вонючие, над кем править будут сыны Израилевы... И все как один - слава Христу! Не уродство? А уж, сколько крови в библии - в боевиках иной раз меньше бывает. Вот тебе и религия. А к Одину, я обращаюсь потому, что он - покровитель воинов... Есть конечно Марс, Арес, другие боги войны. Но Один, мне как-то ближе, опять, наверное, потому, что у него пиарщиков нынче больше чем у других.
  -Да, вот ты грузить любишь Янек! Придется библию прочитать... Давно собирался, да все руки не доходили...
  -Молодечек! Но осторожнее - уж очень странная религия, я тебе не говорил, что все ученики Христа - мужчины? А это: "возлюбите, друг друга, как я возлюбил вас..." - вообще напрягает, - хохотнул Ян. - Но если серьезно, обязательно прочитай,- может, найдешь, то, что я не нашел.
  Закревский поймал вопросительный взгляд Лихолета и продолжил:
  -Я про истину. Может, я слишком погряз в грехах и войнах, поэтому и не вижу промысла божьего во Христе? Я серьезно...
  -А, ты что-нибудь знаешь о буддизме, или магометанстве?
  -Вот именно что-нибудь... Нет, Коран я так и не дочитал, а с буддизмом, не смотря на огромную библиотеку по этому поводу, знаком совсем поверхностно.
  -Так, может быть все религии - просто средство одурманивания и вымогательства денег?
  -Не знаю, Вась! То, что, что-то есть, - я уверен. Бог ли это или вселенский разум... - я не знаю. Но то, что есть силы, не поддающиеся осмыслению - это наверняка. Хотя, это может быть лишь проявлениями воздействия параллельных миров и цивилизаций. Но вот, что я знаю наверняка, так это то, что я нигде не видел такого изобилия толстых священников, как в православных церквях. Видимо - последствие постов... Знаешь, как организм вес набирает, - после голодания? И рожи у всех аж лоснятся, - видно от ежедневных молитв и воздержанного образа жизни.
  -Ну, на счет этого я с тобой соглашусь, - не бедно живут служители господа, и машины-то у них "антихристовы создания" весьма престижных моделей. Видно не все средства, пожертвованные прихожанами, на благостные дела идут. Житие мое...
  *****
  Доллары оказались не поддельными, и доставка в Петербург, прошла без затруднений. Через представителей оффшорных банков, давно сотрудничавших с компанией Закревского, сумма была вывезена из страны и через ряд подставных фирм, растворившись в Китае, уже в безналичной форме и с "наваром" сконцентрировалась на одном из счетов в Нью-Йорке. Оставив Лихолета в Питере, для создания охранного предприятия и открытия представительств "Союза" на Северо - Западе страны, Ян вылетел в США. В штатах он уже бывал, но эта поездка была особенной. Во времена первых лет перестройки многие из знакомых Закревского покинули Россию навсегда. Страна за бесценок сдавала "с молотка" свои предприятия, под видом "приватизации", у народа отбиралась созданная не одним поколением собственность. Миллионы людей создававших под страхом "Гулагов" или романтических комсомольских порывов будущее страны, оказались в этом будущем бесправными голодранцами, живущими ниже порога прожиточного минимума. Возбужденные телевизионными призывами, многочисленной прессой и нахлынувшей нищетой людские массы, уставшие от пустых прилавков, дефицита и проблем с заработной платой устремлялись кто на митинги, кто в коммерцию. А самые мудрые потянулись заграницу... Впитавшие в себя нравственные ценности поколений, им было стыдно за страну и уж тем более они не могли участвовать в ее разбазаривании и разграблении. Новую волну иммиграции встречали предыдущие, и как оказалось, - в России спираль исторических повторений весьма коротка в диаметре. Люди, выехавшие из страха смерти после 1917 года, диссиденты советской эпохи и иммигранты времен перестройки испытывали примерно одни и те же чувства - чувства стыда, любви и надежды. Стыд за себя, за любимую родину сменялся надеждой, что матушка Россия переживет и это. Это были очень талантливые люди, светлые, умные, многих из них можно было охарактеризовать как будущее мировой науки. Революция, произошедшая в России, была тиха и бескровна, но население внезапно оказавшееся нищим, почему-то начало вымирать, как вымирали еще вчера цветущие предприятия. Тщательно спланированные и продуманные на несколько шагов вперед, мероприятия, давали свои плоды: к власти, как и после любого революционного переворота, пришли воры и убийцы, заботящиеся лишь о своем благополучии и своем эго.
  "Не пожелай врагу жить в эпоху перемен..." Знакомые Закревского были мужами науки, - талантливые ученые и программисты, они мгновенно нашли свои ниши в "прогнившем" капиталистическом мире и помогали ему "загнивать" дальше. Ян долгое время переписывался с ними, а когда дела его компании пошли в гору, даже приезжал несколько раз, но не непосредственно к ним, - а по вопросам бизнеса, не забывая, однако, навестить старых друзей. Иван Гусаков, был одним из тех, к кому Закревский заглядывал не только с большим желанием, но и трепетом. Закончив биофак ЛГУ, он трудился над созданием электродов для мозга и возможностями воздействия ими на различные мозговые центры. Это казалось Яну, заоблачными высотами достижения науки и он с благоговением, выслушивал, малопонятные его непросвещенному в этих областях, разумом, долгие объяснения Ивана. Не смотря на свои научные титулы и достижения, Ваня, ко всему еще был, чудесным и интересным человеком, и Закревский, всегда останавливался у него, - приезжая в Нью-Йорк. Вот и в этот раз, предупредив заранее о своем отправлении, Ян летел в Америку, уверенный, что в аэропорту его будут ждать приятные его сердцу люди. Иван женился на американке, ирландского происхождения, и был счастлив и на работе и в семье. Его жена -Анни, оказалась смешливой, не глупой женщиной, с очень близким русскому менталитету характером и весьма симпатичным личиком. Бурная встреча друзей, закончилась за полночь, гости разъехались и Закревский с супругами Гусаковыми, остались втроем. Дети Ивана гостили у бабушки, Анн, возилась в столовой,- убирая посуду, а друзья, с неизменными бокалами скотча, сидели в библиотеке, вспоминая прошлое и обсуждая дела.
  -Что тебя привело в этот раз, если конечно не секрет? Опять закупка автомобилей или продуктов? - поинтересовался Иван.
  -Нет, Вань. В этот раз есть вопросы несколько другого характера. Помимо закупок, я хочу выгодно вложить деньги. - Ян внимательно посмотрел на друга, - И хочу получить гражданство.
  -Наконец-то, "я слышу речь не мальчика, но мужа"! Если помниться, я тебе давненько советовал подумать над этим вопросом. Что, в России совсем худо стало?
  -Нет, Ваньша! Это решение, пока ни как не связано с ситуацией в стране. Матушка Русь, хоть и не без ошибок, но с коленок встает. Но стабильности нет по-прежнему...
  -А когда она там была? Во времена застоя, разве что... И то, - это была лишь вершина вулкана, что творилось внутри...
  -Я очень надеюсь на твою помощь.
  -О какой сумме идет речь? - поинтересовался Иван, сделав глоток.
  -Пять миллионов.
  -Не много, но больше чем достаточно, что бы решить вопрос с гражданством. С этим, можно сказать, - вопрос решен. Где бы ты хотел поместить средства?
  -А вот этот вопрос, я хотел бы переложить на твои плечи. Ты здесь уже давно и тебе виднее, куда более выгодно и безопасно...
  -Тогда, не отходя от кассы, предлагаю вложить в мой бизнес. Завтра же ознакомишься, со всеми бумагами и примешь решение. Мои последние разработки, дают сногсшибательную прибыль и, судя по всему, в ближайшее время апокалипсиса в этом деле не будет. Ну как?
  -По рукам. Тем более, что я не намериваюсь постоянно находиться в Соединенных Штатах.
  -Еще какой-то бизнес?
  -Дела в России идут успешно, так зачем их бросать?
  -Согласен, - задумчиво произнес Иван. - Воевать-то ты закончил? Или нехватка адреналина до сих пор мучает? Я могу тебе обеспечить впрыск адреналина в любой пропорции! Мы тут докопались...
  -Не надо, все эти ваши штучки с воздействием на мозг... - улыбаясь, прервал друга Ян, - Я помню, как ты мне предлагал стать половым гигантом еще в Питере. Помнишь? Что бы деньги полились рекой, а ты типа - сутенера...
   Ян расхохотался:
   - Не надо... Тогда, конечно смеялись, но то, до чего сегодня доросла медицина - меня просто пугает. С войной - я распрощался.
  -Ну, да! Это клинический случай, батенька! Болезнь! Что теперь от вас ожидать? Экстрим в горах, под водой? Привычка к адреналину, сходна с наркозависимостью, так, что ваши надежды на спокойную жизнь - это абсолютная чушь. Ломок еще не было?
   -Не было. Как я понимаю, ты это серьезно?
  -Серьезнее не бывает. И если ты не нашел альтернативы, то поверь. Рано или поздно ломки будут! Я бы тебе приведу статистику ветеранов вьетнамской войны, - цифры с ног сшибающие. За время после боевых действий, смертность среди ветеранов оказалась фантастической - через три года после окончания воны, потери среди ветеранов превысили потери американских войск за весь период вьетнамской компании, а через пять - превысили их в три раза...
  -Я слышал об этом, - подтвердил Ян. - И в свое время много размышлял о последней, - великой войне. Сколько же в итоге жизней отняла у нас борьба с фашизмом? Вот и думай после этого, - в каких мирах и на каком уровне продолжаются "законченные" войны и каким боком они выходят обеим сторонам. Мне все это напоминает мираж - где-то там далеко и не сегодня идет призрачная война, вот только смерть кружиться здесь и сейчас, и она реальна. Мне порой кажется, что пуля попавшего в прицел человека, все равно его находит, пускай через десятки лет. Смерть, посланная взглядом стрелка, достигает свою жертву, пускай и не в оболочке свинца... И не один реалист в мире не докажет мне, что это не так!
  -Тут я с тобой полностью соглашусь Янек, Даже конченые реалисты живут в сплошной иллюзии. В нашей жизни нельзя существовать, основываясь лишь на законы открытые наукой. Все действительно слишком призрачно. Да и о чем может судить существо, которое, несмотря на большую мозговую массу и обилие самостоятельных мозговых центров, почему-то пользуется только пятью чувствами и малой частью серого вещества. Мы только начали подходить к изучению наших возможностей, а уже спешим сделать вывод обо всем мире. Наука уже много лет изучает возможности мозга и способы воздействия на него, для выявления возможных способностей, нашего "серого вещества". Но результаты проделанной титанической работы - пока раскрыло лишь песчинку из секретов громады этой тайны. Это как если на хороший компьютер, с огромной памятью и быстродействием процессора загрузить всего одну "левую" программу,- например любой текстовый редактор, и с ее помощью пытаться решить не только тайны мироздания, но и стараться познать устройство самого компьютера. Постоянно усовершенствуя этот редактор, добавляя к нему дополнительные утилиты и шрифты, мы топчемся на одном месте... Изучая тем, что является предметом изучения, да еще с одной программой трехмерного понимания мира и всего пятью органами его восприятия - очень сложно быстро прийти к каким либо положительным результатам...
  -Лишь опыт, - сын ошибок трудных, и гений, - парадоксов друг, - исказив строку Пушкина, процитировал Ян.
  -Да, - как слепые котята, - все только опытом и на ощупь... О каком реализме можно говорить вообще? И очень может быть, что смерть, мысленно подаренная стрелком, о котором ты рассказывал, или просто вспылившим человеком, - не столько уж абстрактна, как кажется на первый взгляд. А уж, на сколько опасна для человека мысль о возможной гибели - это вообще отдельная тема для разговора. В организме начинает действовать программа саморазрушения, рожденная опять же нашим не изученным мозгом, что и приводит к летальному исходу. Как мне кажется, столь необходимый вашему брату адреналин - это, грубо говоря, производная этого процесса. Правда бывают случаи, когда организм наоборот начинает мобилизовать все свои ресурсы, и тогда могут происходить совсем не вероятные события - рассасывание раковых опухолей, мгновенная регенерация тканей - например на простреленном сердце. Есть и такие аномалии. И как поведет себя мозг в той или иной ситуации, можно только догадываться. Так, что все понятно,- что ничего не понятно.
  
  *****
  С помощью связей Гусакова, вопрос с гражданством, по мнению Яна, решился очень споро, - не прошло и месяца, а у него уже появился весь набор документов, подтверждающих его статус законного гражданина великой страны.
  -Ну вот, - начал поздравлять его Иван, на небольшом домашнем, торжестве посвященному этому событию, - Теперь ты гражданин, двух самых великих держав в мире, но если у тебя будет желание продолжить этот список, то обращайся - поможем и с Китаем, и с Израилем... С чем захочешь... Тем не менее, поздравляю!
  Друзья чокнулись бокалами с вином и душевно обнявшись, выпили.
  -Сбылась мечта идиота! - улыбнулся Ян, - Спасибо, Ваньша!
  -Не за что! Мне так нравиться, как ты меня называешь, где ты вычитал такую транскрипцию имени?
  -Да не где, - само родилось.
  -Что у тебя с домом? Подобрал что-нибудь?
  -Да, есть несколько вариантов, но я пока не остановился ни на одном. То, - не так, это, - не эдак... Ищу пока.
  -Ну, а по бизнесу все закончил? Контракты, для твоих российских компаний подписал.
  -С этим полный порядок, не волнуйся. А вот, что за не привычная любознательность, Вань? Я вам, часом не надоел?
  -Не глупи, Янек! Мы знакомы тысячу лет... Я интересуюсь лишь потому, что хочу пригласить тебя выбраться отсюда - в Калифорнию. Если у тебя есть несколько свободных дней, мы бы могли вспомнить молодость и "оторваться по полной".
  -Я согласен! Прости, если чем обидел, но есть еще один вопрос: Анни, поедет с нами?
  -Нет, - ее не отпускает работа. Я люблю свою жену, но в этот раз, я просто рад, что она занята. Устроим настоящий мальчишник... Я уже обзвонил наших, но, к сожалению, сможет вырваться только Борис. Три мушкетера! - захохотал Иван.
  -Да, но у них был еще один друг - Д,Артаньян.
  -Так ведь еще не вечер, может еще кто-нибудь отзовется. Ну, а если нет, - то бог троицу любит...
  ******
  Пятница началась скверно. С утра на летучке начальник курирующего их отдела полковник Дружинин, выслушав отчет Меньшикова о том, как идут дела по "Пулковским", покачал головой и сказал:
   - Слабовато. Очень слабовато. Шире копайте, подключай агентуру. Все понятно? И о других делах не забывай. Может напомнить тебе о долге или о средствах, которые тратит государство на обеспечение вашей работы? Или напомнить о благородной цели "Белого паруса", столь необходимого для страны?
   Меньшиков, хотел было пройтись по поводу "благородства" "робингудовских" целей "Паруса", самого Дружинина и его отношения к начальству и службе. Но против лома нет приема... Придется терпеть. Иначе работать не дадут. А строптивость лучше приберечь для других, более принципиальных случаев.
  Возвращаясь с Литейного, он сидел на заднем сидении "Мерседеса" и печально разглядывал проносившиеся за окнами улицы города.
  - Послушай, Володя! - обратился Меньшиков к водителю, - В "контору" не спеши, - заедем пообедать. Придумай сам, - где уютно и малолюдно...
  Водитель знавший привычки шефа, согласно кивнул, не проронив ни слова. Сергей Петрович прислонившись виском к прохладному стеклу окна, бессмысленно рассматривал "шевелящийся" город. Думать, после полученного разноса не хотелось совсем, и он просто смотрел, как за окном проскальзывают слайды жизней, сотен совершенно не знакомых ему людей. Он любил Петербург, любил за многое... За его неспешность не сравнимую с Москвой, за его людей, которые также, - на порядок, - отличались от жителей столицы, за красоту, историю, за все... Даже отвратительная погода, сопровождающая город с момента его основания на Невских болотах, - была мила его сердцу. Что-то было в этом городе, построенном на костях, что-то было... Что-то неуловимое, но очень главное, сущностное... То, что помогло выстоять его жителям в блокаду, то, что не понятным образом сохраняло в нем культуру России, не смотря но общую "американизацию" и "европеизацию" всей страны... Что-то было... Думать не хотелось... Меньшиков постарался уснуть, но возбуждение, полученное на Литейном, - покидало его тело с неохотой.
  -Старею, - с грустью подумал Сергей Петрович, - в былые времена, нервы были покрепче... Годы, годы...
  Меньшиков достал телефон и набрал номер секретаря.
  -Элеонора Павловна? Я задержусь на пару часов. Что-нибудь новенькое есть? Понятно... Ну тогда до связи...
  Положив "сотовый" на место. Он опять прислонился к окну, но через мгновение оживился - мимо них видимо в направлении "Староохтинского" кладбища двигалась похоронная колонна дорогих иномарок.
  В изобилии смертей захлестнувших слои видных бизнесменов, чиновников и даже политиков наблюдалась историческая справедливость. Волки, разорвавшие тело страны, грызлись между собой за ее куски и в этой схватке побеждали сильнейшие. Меньшиков не переживал за утраченные жизни "цвета нации", не сочувствовал "переживаниям" семей и соратников покойных, оставшихся "упакованными" до конца своих дней за счет многострадального российского народа. Он с удовольствие посещал пышные похороны "лучших" сынов отечества, постоянно прикидывая, - сколько детских домов безбедно могли просуществовать в течение года, на средства, затраченные для "проводов дорогого товарища". Огромное удовольствие проникало в его сердце, при виде скрываемых, но торжествующих глаз, большинства пришедших "почтить" - "вечную" память покойного. Забавлял и парад траурных платьев, представляемый спутницами "почитателей" и "друзей" усопшего, заказанных в самых престижных салонах Европы. Балаган, устраиваемый многосотенной толпой падальщиков, шакалят и самих волков радовал сердце - грызня продолжается. Но получаемое удовольствие от траурных процессий не облегчало сердце от общих переживаний за судьбу страны - слишком много живых и реальных преступников еще продолжали терзать страну. Посещать похороны приходилось не только для получения морального удовольствия, но и для того, что бы на месте попытаться определить расстановку сил в появляющихся и распадающихся кланах нуворишей. Обязательная скрытая съемка подобных мероприятий давала многое, но взгляды, отдельные фразы и даже тона покашливаний присутствующих, добавляли пищу для размышлений и позволяли сделать дополнительные выводы. Но, находясь среди ненавистных ему людей, Меньшикова посещали и крамольные мысли, - так на память Сергея Петровича приходили воспоминания о произошедшем с "афганцами" на Котляковском кладбище. Какая из спецслужб инициировала пресечение деятельности приподнявшего голову "ветеранского" движения, подобным образом, оставалась тайной "за семью печатями" и по сей день, но идея подрыва на кладбище, вызывавшее, в свое время, протест не только у Меньшикова, но и у всей страны, начинала нравиться ему все больше и больше. Проходя среди групп, скопившихся людей он мысленно представлял их истерзанные и разбросанные взрывом останки, висящие на деревьях и уцелевших могилах. Как много работы лишилась бы его "контора" и профсоюз киллеров, периодически пощипывающий эту свору. "Уж не сговориться ли с кем, из удерживаемых под надзором наемников, о "прощении" "конторой" совершенной им "преступной" деятельности,- за реализацию вот такого проекта?" - иногда подумывал Меньшиков. Поимка или уничтожение ребят смежной с ним профессии, всегда вызывала в его душе бурю протеста. "Чистильщики" - как называл он их деятельность, были ему весьма симпатичны. Работа отдельных из них, вызывала у него просто восторг, - своим отточенным до искусства мастерством и выдумкой. Чистильщик, выполнявший свою работу с изяществом, огоньком или удачным подчерком, даже попав в сети Меньшиковской конторы, мог существовать, не подозревая о своем бесславном провале, еще достаточно долгое время, выполняя свою работу благодаря эстетическому удовлетворению профессионального любопытства Сергея Петровича. С "любимчиками" Меньшиков расставался с большой не охотой, не смотря на многочисленные выговоры и потери кому-то так нужных людей. "Вор должен сидеть в тюрьме!" - вспоминалась фраза из любимого им кинофильма. "Но если воры сидят на верху, возглавляют эти тюрьмы и даже руководят государством, то концепция должна измениться сама собой!" - размышлял он. - "Понятие "Вор в законе" поменяло свою сущность, как и воровской мир. Вор, ворующий у вора - это уже "крыса"... Вот порадовалось бы этой мысли, теперь уже "мелкое" жулье, сидящее в тюрьмах и считающее себя продолжателями воровских традиций. Как далеко им до сегодняшних воров... А то, что эти воровские сообщества еще не объединились, так это явление временное - как говориться: "Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе"...". "В чрезвычайной ситуации, нами должны применяться чрезвычайные меры!" - вспомнились слова Ф.Дзержинского. "Вот и будем, эти меры применять..." - в очередной раз успокаивал себя Меньшиков, - "И чем больше - тем лучше. Вор - должен лежать в земле!"
  И он улыбнулся, провожая взглядом траурный кортеж.
  -Слышишь, Володь! Не знаешь, кого повезли? - обратился он к водителю, - "Судя по машинкам, не простой человечек...".
  -Как не знать, Сергей Петрович, знаю! - откликнулся водила, - Это Карманников,- из пенсионного фонда... Два дня назад - убит в подъезде собственного дома.
  -Подходящая фамилия, для заботливого попечителя стариков, а?
  -Почти, что Раскольников, только не топором старушкам черепа кроил, но думается в могилу, - не одной бабульке помог уйти, пораньше себя...
  -Прямо - "преступление и наказание"... А ты злой Володя, да?
  -Вы сами машины видели, Сергей Петрович, - у честного человека будет столько богатых друзей? Если их такими можно назвать... Да и сам он по "слухам" - очень не бедный был мужчина. Вы думаете все руками, да головой заработал?
  -А ты думаешь задницей, Вов? Конечно руками и головой. Другой вопрос о законности всего этого "прихватизированного" и так сказать "заработанного". Но отдать должное человеку надо - и хватка была, и мозги. Вот только направил все не в то русло...
  -А по мне, - собаке - собачья смерть. Жаль, что раньше никто не завалил этого гаденыша, может какой старушке - блокаднице, лишний пряник бы достался.
  -Нет, ты точно злой! - констатировал Меньшиков, улыбаясь про себя, - Мы обедать-то будем?
  -Да уже подъезжаем, на Среднеохтинском есть чудесное кафе - тихо и повар отменный.
  Кафе действительно оказалось славным, простое и уютное одновременно, с отсутствием ставшим модным "евроремонта", превратившем многие учреждения подобного типа в обыкновенный офис. Приятный полумрак, низкие потолки и прохлада от работающих кондиционеров располагали. Бордовая мягкая мебель, "под старину", низкие резные столики, радующие глаз натуральным деревом и многочисленные полотна неизвестных художников, развешенные по периметру зала, в искусно исполненных рамах, - так и звали погрузиться в романтическую атмосферу, заботливо созданную хозяином заведения.
  "А здесь действительно мило!" - похвалил про себя водителя Меньшиков и, оглянувшись, убедился в его присутствии. Володя уже присел за столик ближайший к выходу из кафе, - "С Вовкой мне повезло!"
  Сделав заказ, появившейся молоденькой официантке, он откинулся на мягкую спинку дивана и проводил ее взглядом. Она была невероятно, просто бессовестно хороша. Фигура почти соответствовала растиражированному капиталистами идеалу 90-60-90. Короткая, темно-зеленая юбка более смахивала на набедренную повязку, из-под которой устремлялись вниз обтянутые черными колготками волнующие бедра, переходящие в соблазнительные колени и далее в изящные икры. Такие ноги обычно можно увидеть лишь на подиуме у блистательных моделей. В сочетании с тонкой талией, слегка пышноватым бюстом (практически открытым благодаря прозрачной кружевной, белой вставке) и томным, но коварным взглядом большущих глаз, эти ноги живо напомнили Сергею Петровичу о существовании животной страсти, о потной горячей постели, не имеющей ничего общего ни с любовью, ни с общностью интересов, ни с дружбой.
  "До чего хороша, с ней бы прямо здесь и сейчас..." - промелькнуло у Меньшикова в голове, - "Что же ты делаешь девонька, с такими-то данными, в этом кафе? Да за такую красоту, - многие бы полжизни отдали... Вот только ничего не знают об этом месте, где такое сокровище прячется...". Меньшиков вздохнул и в ожидании заказа потянулся за сигаретами. "Господи, куда пропадают, вот такие красавицы? Ведь раньше их было значительно больше... Неужели всех вывозят за границу, как генофонд, а то и просто проститутками, или это просто мое возрастное восприятие изменилось? Да нет же, - их действительно было больше, и здесь, и в "штатах". Помню - выйдешь на улицу, - глаза разбегаются... Нет, все-таки - это старость,- надо смотреть правде в глаза. Раньше и деревья были выше..."
  *****
   Отдохнув в калифорнии и закончив дела, Ян возвращался из "штатов" в Петербург. Первый приезд в Россию с паспортом американского гражданина, ему давался не легко. На сердце, что-то ныло и казалось, что каждый встречный смотрит на него с осуждением и укоризной - вот, мол, они какие - предатели родины... Пройдя пограничников и таможенный контроль, Ян облегченно вздохнул - тяжесть от прямых взглядов в глаза миновала. "Ну, здравствуй, матушка Россия!" - воскликнул он про себя, вздохнув всей грудью, пьянящий воздух родины - "Вот я и вернулся". В этот раз Закревского ни кто не встречал, - он специально не сообщил о своем прилете, для того, чтобы адаптироваться к не привычному и немного гадостному ощущению. Чувство, что он совершил, что-то до ужаса неприличное, напоминало ему детский страх, пережитый в глубоком детстве, - тогда, впервые посаженный за взрослый стол, во время какого-то важного праздника, на виду у всех гостей он опрокинул бокал вина, стоящий к нему слишком близко... То, что он пережил тогда, наблюдая в замедленном темпе разливающееся по праздничной скатерти, бардовое озерцо и появившиеся саркастические улыбки на лицах взрослых, он не мог сравнить ни с чем произошедшим в его жизни потом, до сегодняшнего дня. Его память опять раскрыла всю гамму тех далеких, детских переживаний: накатывающиеся и еле сдерживаемые слезы, страх за то, что своим позором он не только подвел возложивших на него надежды родителей, но доказал всем, что он еще совершенно ребенок, которому еще так рано вступать в круг взрослой жизни. Вот и сейчас он переживал, что-то подобное, как будто нечаянно совершил какую-то позорную, непростительную и беспредельно глупую ошибку, за которую придется отвечать оставшуюся половину жизни, доказывая, что это было простой случайностью. Из аэропорта Ян отправился прямо на железнодорожный вокзал и, купив билет на поезд до Петербурга, к его удовлетворению отправляющийся всего через полтора часа, направился в кафе, дожидаться объявления посадки. Время тянулось медленно и Ян, потягивая из бутылки так любимое им пиво "Калинкин", погрузился в размышления. "Ну, что же дорогой друг!" - обратился он к себе, - "Сделано не мало, но жизнь опять потускнела. Неужели Ваньша Гусаков так прав - и это начинаются адреналиновые ломки? Может, не стоило возвращаться с войны? Нет, я просто обманываю себя - война происходит везде и со всеми. Глупо считать войной лишь место, где свистят пули или звенят мечи - война это сама жизнь, борьба за существование. Кто сказал, что брошенное ядовитое слово, проклятие или злобный взгляд не доведут свою цель до смерти? Ваня прав, но прав он и в том, что переживание эмоций у всех людей индивидуально и естественно не стабильно. Помню: в глубоком детстве я постоянно смущался за героев кино, которым становилось плохо при совершении убийства негодяя, или виде трупа бандита. Мне совершенно было не понятно, почему люди обходящие стороной труп умершего животного, с наворачивающейся слезой или ярко выраженными рвотными рефлексами, с наслаждением обгладывают кости другого зверька вытащенного из супа уже через час после увиденного. И лишь и пройдя не один год войны, я понял, что все это лишь проявления игры. Игры, которую человек играет сам с собой, с вечно меняющимися правилами, приспосабливаемыми под создавшиеся ситуации. И вот я, к примеру: положительный следователь, ударник социалистического соревнования, непримиримый борец со злом. Как я могу показать свое отвращение к злу, даже если его совершаю я? Правильно - мне плохо, мне противно. Или вот, к примеру: сегодня у меня все хорошо, - я блестящий от жира и лоска муж государственного чина, весьма обеспеченный, окруженный заботой близких и гарантиями государства. Я решаю судьбы людей, я властен, естественно я могу себе позволить поиграть в милосердие, заботу, в филантропию, в изысканную манерность. Я могу умилиться при виде сироты или чудного щенка, подкинув одному доллар, а другому сахарную косточку. Но это лишь поведенческие стереотипы, почерпнутые мной из вирусов - книг, кинофильмов или примеров других людей, уже играющих свои роли. Я даже не вспоминаю, какое количество бездомных и голодных в стране, и какими социальными проблемами это вызвано, я просто играю... И мне приятно ощущать себя актером, удачно вписавшимся в данную роль. Но я не задумываюсь об этом или глубоко прячу эту догадку, причем я настолько сильно внушаю себе, что я такой и есть, - как пытаюсь себя выставить остальным, что в итоге искренне считаю это реальностью. Но вот незадача, - жизнь забрасывает меня на "Титаник" или в концлагерь, или в нищету, - и все... - начинаются либо другие правила игры, либо проявляется истинное, зачастую просто звериное лицо человека. И куда делись манеры, гордость, милосердие? Вот вам и человеки без актерской маски...
  Монотонный голос дикторши о начале посадки на поезд до Санкт - Петербурга, прервал размышления Яна, он встрепенулся и, допив пиво, отправился на перрон. Разыскав свой вагон, он поздоровался с проводницей и, предоставив билет, направился в свое купе. Сверившись с номером указанным в билете, Ян отворил дверь и обнаружил своего попутчика... Вернее попутчицу, - молодая женщина, лет двадцати пяти, в деловом темно синем костюме, была весьма миловидной особой, к тому же достаточно общительной, судя по ее первым словам:
  -Здравствуйте, здравствуйте! - обрадовано произнесла она, - А я уж думала, что буду скучать целый вечер, - так мало народу вышло на перрон, а к нашему вагону вообще подошли только трое - я и две пожилые леди, поселившиеся через два купе. Как вас зовут?
  -Здравствуйте и вы! - немного смутился Закревский, - Зовут меня Ян Павлович, наверное, проще будет - Ян.
  А вы, как понимаю, до самого Питера едете?
  -Да, в Питер! - восхищенно вздохнула попутчица, взволнованно взмахнув руками, - Я так люблю этот город и иногда так жалею, что родилась москвичкой, - вы представить себе не можете! А вы тоже до конечной?
  -Да, я живу в Петербурге, хотя, как и вы в нем не родился.
  -Ну что же, у нас уже много общего, надеюсь, мы не плохо проведем время! - кокетливо улыбнулась женщина, - Меня зовут Лариса. Устраивайтесь поудобнее.
  Лариса сделала приглашающий жест рукой и с непосредственностью детского любопытства, стала разглядывать обустраивающегося Яна. Подождав, пока Закревский разложил вещи и, сняв пиджак, расстегнул ворот рубашки, она продолжила:
  -Я заметила у вас бирки на сумках, вы вернулись из заграницы? Куда ездили?
  -Вы очень внимательны. Да я был в командировке, - произнес Ян, скрывая нахлынувшее стеснение, связанное с обжигающей аурой вырывавшейся из американского паспорта, лежащего у него в кармане пиджака, и которую он опять начал явственно ощущать. - В соединенных штатах...
  -Это профессиональное, - как бы между прочим, но не без гордости заявила Лариса. - Я работаю в охранном предприятии "Белый парус", может быть вы слышали? В Питере у нас очень крупный филиал вот в него-то меня и послали в эту командировку. Я так счастлива! Опять увижу Невский, жемчужины Монферана... Какой прекрасный город. Вы хорошо знаете Петербург?
  -Не плохо, - ответил Ян, размышляя над тем какой подарок ему преподнесла судьба, сведя в дороге с болтушкой из ФСБшной структуры, о которой он был наслышан. - Я живу в нем уже достаточно долго - со студенческих лет. Так, что если у вас будет свободное время, я с удовольствием покажу вам заповедные уголки Северной Пальмиры.
  -Ой, не знаю! - продолжала кокетничать Лариса, - Я бы конечно не против, но тамошний шеф такой бука, что я совершенно не представляю, будет ли у меня хоть минутка, для того, что бы встретиться с вами. Но я польщена вашей любезностью и постараюсь выкроить ее.
  Лариса многообещающе сверкнула зеленью, своих огромных глаз:
  -А вы-то найдете на меня время или это простая учтивость?
  -Обижаете, Ларисочка! Стал бы я сам предлагать свои услуги экскурсовода, будь я хоть на мгновение не уверен, в том, что не смогу уделить время, столь обворожительной особе?
  -Вы мне льстите, но это очень приятно. А чем вы занимаетесь, если можете свободно распоряжаться своим временем? Или у вас послекомандировочный отпуск?
  -Нет! - засмеялся Ян, - Не отпуск, хотя это можно было бы назвать и так. Я бизнесмен, и зачастую распоряжаюсь своим временем сам. К стати о времени - вы не чувствуете, что пришло время поужинать, я приглашаю.
  Девушка загадочно улыбнулась, и скромно опустив веки с пушистыми, красивыми ресницами кивнула.
  Ужин прошел весело и непринужденно, кухня ресторана была, на редкость приемлемой, а превосходный коньяк развязал и без того болтливый язычок Ларисы.
  Лариса оказалась специалистом в области компьютерных технологий, и несвойственный женскому населению планеты склад ума, компенсировался за счет ее непосредственности и простодушия, а так же откровенного влечения к мужскому полу. За несколько часов общения Яну так много удалось выведать о структуре и направлениях интересующей его фирмы, что он с благодарностью подарил себя Ларе на всю ночь, решив непременно продолжить столь полезное знакомство.
  Утром, уставшая, но счастливая Лариса, приводила себя в порядок у зеркала, тихо мурлыкая какую-то песенку.
  -Ларисонька! - обратился к ней Ян, - Вас будут встречать или вас подвести? Мы уже подъезжаем, а мне бы не хотелось оставлять вас на произвол судьбы.
  -Нет, встречать меня, не будут, и я с удовольствием воспользуюсь твоими услугами, - обожгла она Яна пылающим взглядом. - Надеюсь, рабочий день сегодня будет не очень длинным...
  Лариса томно вздохнула и опять посмотрела Яну в глаза:
  -Пообещай, что эта ночь была не последней! Может быть, мы встретимся сегодня вечером?
  -Ларисочка, я же обещал, что буду твоим экскурсоводом, запиши мой номер, и я встречу тебя как ты освободишься. Если хочешь - ты вообще можешь переехать ко мне на время твоей командировки.
  -Не буду обещать, - произнесла девушка, присаживаясь на калено Яну, пропустив его между своими изящными ножками, еще облаченными в одни чулки, - Я еще не знаю планов начальства на мое поселение, - возможно мне уже оплатили гостиничный номер. Но то, что я вырвусь к тебе уже сегодня, - это точно.
  И она нежно обвила голову Яна руками, даря сладострастный поцелуй.
  ******
   Доставив Ларису к месту работы и еще раз договорившись с ней о вечерней встрече, Ян отправился домой. Его соседка, как будто знающая о его прибытии, одиноко сидела на лавочке у подъезда.
  -Янечек, родненький, вернулся! - обрадовано бросилась она ему на шею. - Я так скучала по тебе, мой мальчик, так скучала. Я как чувствовала, дай думаю, спущусь вниз - воздухом подышу.
  -Здравствуйте Ольга Петровна!- расплылся в улыбке Закревский. - А я вам подарки привез, заморские.
  -Да, бог с ними, с сувенирами этими! - возмутилась старушка, суетливо бегающая за Яном вокруг машины, пытаясь помочь ему выгрузить сумки. - Главное сам вернулся, я то так волнуюсь, так волнуюсь...
  -Ольга Петровна, да я сам справлюсь, что вы будете надрываться, - укорил ее Ян за, неустанные попытки помощи. - Вы бы мне входную дверь подержали.
  -Конечно, Янечек, конечно...
  Стосковавшаяся женщина, безустанно говорила и говорила, сопровождая Яна до его дверей.
  -Янечек, ну так ты может сразу ко мне? Чайку попьем, у меня и обед готов, - ты, наверное, проголодался с дороги?
  Не желая ни как обидеть, заботливую женщину Ян ответил:
  -Конечно, Ольга Петровна, сейчас вот только сумки поставлю и к Вам.
  Старушка обрадовано закивала головой и поспешила к себе накрывать на стол.
  Одинокая, квартира встретила Яна, аурой не жилого помещения. Аккуратная соседка поддерживала в ней чистоту и проветривала почти каждый день, но, что-то не зримое, все равно выдавало сиротливость и какое-то скорбное одиночество пустующего жилья.
  -Ну, здравствуй, дом! - произнес Ян, оглядываясь по сторонам. - Ты то по мне скучал или одна Петровна, обо мне сохнет?
  Квартира молчаливо вздохнула, шевельнув занавесками на окнах потревоженных сквозняком от открытой двери. Быстро расстегнув одну из сумок, Закревский достал из нее приготовленные подарки и отправился к ожидающей соседке. Женщина уже стояла у своей приоткрытой двери и с нетерпением следила за дверью Яна, в ожидании своего любимца.
  -Ну, что же ты так долго! - укорила она его, покачивая головой. - Я уже управилась,- стол накрыт...
  -Спасибо, Оленька Петровна! - приобнял женщину за плечо Закревский, проходя в ее квартиру. - Нука, - примерьте только вот это, вначале...
  Ян развернул один из пакетов, принесенных с собой.
  -Какой шикарный халатище! - воскликнула соседка, примеряя обнову. - Дорогущий, наверное, да? Зря ты меня балуешь, Янек, - лучше бы жене оставил.
  -Когда она еще будет, эта жена, - улыбнулся Ян. - И будет ли вообще, а появится, - так ее не обижу, Ольга Петровна. Так, что примеряйте и не волнуйтесь.
  -Ну, жену-то я тебе найду, если сам не можешь, - хохотнула старушка. - Было бы желание! Давно бы тебе Янечек, любавушку-то найти надобно.
  Ян разворачивал принесенные пакеты, удивляя старушку снова и снова.
  -Ну, спасибо, Ян! Прямо модницу из меня сделал! - весело щебетала Зеленина, крутясь у зеркала. - Ну, хороша! Мне бы еще лет сорок скинуть... и хоть под венец!
  -А это,- особый подарок, - сказал Ян, разворачивая последнюю маленькую коробочку. - Это сотовый телефон, Ольга Петровна, что бы всегда могли со мной связаться, если что...
  -Если, что? - осеклась Петровна, серьезно взглянув на Закревского.
  -Ну, если соскучитесь, или понадобиться, что... - смутился Ян. - Я в хорошем смысле...
  -Ну, тогда ладно! - опять повеселела соседка. - Пошли к столу?
  Яну нравилось говорить с соседкой. Прожившая большую и сложную жизнь Ольга Петровна была прекрасным рассказчиком и собеседником. Как много жизненного опыта и впечатлений предыдущих поколений с благодарностью впитывал он из этих бесед. Ольга Петровна, как любая женщина чувствовала его не поддельный интерес и теплоту, и платила тем же. Стол на кухне Петровны был уже накрыт и посередине дымился большой, темно-синий заварник, доставшейся хозяйке еще от ее родителей.
  -Настоящий антиквариат, - хвасталась Ольга Петровна, указывая Яну на заварник и разливая по чашечкам чай, - сколько он повидал на своем веку... Он ведь и моим родителям по случаю достался, еще до революции - то ли в подарок от кого-то, толи в оплату отцу, за его труды. Он у нас знатным краснодеревщиком был... Мать рассказывала, - дерево под его руками не только светилось - пело... Я его плохо помню, еще малой была, - когда он погиб, - в ЧК работал...
  Ольга Петровна загрустила, погрузившись в пелену воспоминаний. Ян не мешал ей и молча прихлебывал ароматный, горячий напиток, с любопытством рассматривая сосредоточенное лицо женщины. Ольга Петровна очнулась и с укоризной посмотрела на Яна.
  -Ты, Янечек, уж одергивай старуху, когда она забывается. Сама с ней борюсь - в душе-то я молода. Так ты уж мне помогай, - не обессудь.
  -Как скажете, Ольга Петровна. Позвольте мне задать вам несколько вопросов?
  -Конечно, спрашивай! Буду счастлива тебе помочь хоть в чем-нибудь...
  -Ольга Петровна, буду откровенен с вами... - мне кажется у меня сейчас некоторый переходный процесс, наверное, связанный с взрослением... Многое, вдруг становится не понятным, сумбурным, не определенным... Даже из тех вещей, которые еще недавно, были так ясны,- как божий день...
  Ян замолчал, обдумывая следующую фразу.
  -Чем жили вы тогда... - во времена своей юности и, что такое жизнь - для вас сегодня?
  -Твои переживания мне знакомы - они и сегодня, иногда приходят ко мне... Ну что же слушай... Я была младшей в нашей семье, детей было всего двое - я и старший брат, погибший в Отечественной... Но семья была дружной и, наверное, счастливой. Род наш когда-то был купеческим, но со временем стал мастеровым. Отец до революции, как я уже говорила, был потомственным краснодеревщиком, а мама обычной домохозяйкой. Отцовские руки ценились не только Петербурге, были заказы и из Москвы и из Нижнего Новгорода, так что семья жила в достатке. Революционные идеи, отец принял как что-то родное и, вступив в партию, полностью отдавался борьбе с контрреволюционными силами. Мама, не очень-то разбиралась во всем происходящем, но наступившее голодное время заставило и ее поступить на работу. Как грамотной и образованной женщине ей предоставили должность руководителя ... На седьмом году после моего рождения, отца убили во время проведения операции по задержанию главаря какой-то банды. Мама, действительно любившая отца, убивалась от горя и уже никогда не выходила замуж. Но надо было жить,- хотя бы ради нас с братом и она, оправившись от постигшего горя, всю свою любовь дарила нам. Именно благодаря этой любви, сформировалось мое "Я" и мое понимание своего места в этом мире. Все, что происходило вокруг, только подкрепляло мою любовь. Братство, равенство, стремление к всечеловеческому счастью - как могли кому-то не нравиться эти понятия? Поэтому репрессии 37-го, я воспринимала как должную чистку и готова отстаивать ее необходимость и сейчас. Ведь наказывают расхитителей собственности, так почему не наказывать тех, - кто мешает создавать счастье? Что ценнее по твоему, Янек?
  На мой взгляд, любой легче перенесет потерю золотой безделицы или денег, нежели счастья или свободы. Все блага можно нажить, а вот любви, счастья, свободы достичь гораздо труднее. Так почему до сих пор закон наказывает суровее тех, кто крадет материальные ценности, а тех, кто разбивает жизни людей, зачастую даже не касается. Еще и термин придумали - моральный вред... Вот объясни, мне, дорогой, - кто мне его возместит, когда со всех сторон теперь говорят, что мое поколение прожило жизнь не так. Что все наши чаяния, надежды и труды - это "историческая ошибка"... Я понимаю, - свобода слова... Но кто оценит, что я испытываю, когда с экрана телевизора мне говорят, что появление фашизма было спровоцировано появлением советского государства, говорят мне - ветерану и инвалиду войны. Кто имеет право разрушать мое убеждение, честной советской труженицы, о том, что я прожила, светлую, не замаранную жизнь, во благо моего народа? Ты знаешь, сколько пожилых людей отправилось на тот свет из-за этой информационной войны? Честнее было бы, как в 37-ом, - к стенке, если уж признали нас врагами. Что-то я разошлась, Янек... А давай-ка, мы с тобой выпьем, а?
  -Да я собственно не против...
  Ольга Петровна, пытаясь отвлечься от захлестнувшего ее негодования, засуетилась на кухне, доставая рюмки, приборы и закуску. Наконец-то накрыв стол, слегка успокоилась и обратилась к Яну.
  -Ну, наливай уж, мужчина у нас - только ты.
  Закревский наполнил рюмки холодной водкой, хранившейся у запасливой хозяйки в морозилке. Те сразу заиндевели, покрывшись полупрозрачной, влажной дымкой, словно рекламируя свое содержимое. Взяв рюмку в правую руку, Ольга Петровна подняла ее до уровня глаз и, посмотрев сквозь нее на свет, объявила тост.
  -За любовь Янек, только она и спасет мир, если спасет...
  Выпив, Ольга Петровна со смаком надкусила соленый огурчик и, взглянув на Яна, решила продолжить разговор:
  -Так, на чем я остановилась? А, - на любви. Так вот Ян, - все, что я не делала в своей жизни, все делала из любви. Мне так хотелось быть счастливой... И так хотелось,- чтобы все вокруг тоже были счастливы. Я никак не могла понять, как можно играть свадьбу, в одном дворе с похоронами? Как можно радоваться хлебу, украденному у старушки или ребенка и тем обреченных на смерть? Как можно радоваться жилью, полученному после "расстрельных" или умерших от голода и тифа? Как можно радоваться покупке футбольного клуба, потратив миллионы долларов, когда ежедневно умирают сотни стариков и детей от нехватки медикаментов и нормального ухода в больницах. Я не понимала и не пойму. Ведь не бывает счастья на чужом горе и не бывает полного счастья, когда кому-то плохо. Вот и пыталась я хоть что-то изменить. Человек, несущий любовь не может не служить общему благу, не может делать зло или быть равнодушным. В этом и была цель моей жизни. Ответила я на твой вопрос?
  -Не совсем. А что теперь?
  -А ничего, наверное, не изменилось Янек... Добавилось обид, горя, морщин, но цель все та же - дарить любовь. Не так конечно, как эти девочки, что на панели стоят, а в высшем понимании этого слова.
  -Так значит, в служении общему благу - и есть смысл жизни?
  -В служении с любовью! - поправила Ольга Петровна и с удивлением, появившимся на ее лице, спросила, -А ты думаешь по-другому?
  -Не знаю пока, - знал бы, вас бы не расспрашивал...- ответил Ян.
  " Да, вот еще бы, что такое "всеобщее благо" для себя уяснить бы, - уж слишком много трактовок этого понятия существует в мире" - подумал он про себя.
  
  ******
  
  Столь неожиданное знакомство с представителем "Белого паруса" приносило свои плоды. Лариса оказалась действительно не плохим специалистом и устанавливала в "Парусе", какое-то новое оборудование и программы. Работа ее затягивалась, что-то шло не совсем так, и она задерживалась допоздна. Ян не допытывал ее о профиле ее деятельности, передав это дело в руки Коротнева, ставшим частым гостем в одной из квартир Яна, где поселилась Лара. Они сразу нашли общий язык и уже частенько встречались без участия Закревского. Ян подозревал, что Владимир Владимирович, уже снабдил не подозревающую Ларису, какими-нибудь хитрыми вещицами, а то и установил их уже в самом "Белом парусе" - это была не его епархия, и в спор интеллектов он не ввязывался. Коротнев пытался ему объяснять принципы действия этих "штучек", но Ян постоянно откручивался, обходя слишком не понятную для него тему. Тем не менее угадывая в лице Коротнева искорку самодовольства, Закревский сделал вывод, что дела у него движутся не плохо. Лара возвращалась всегда уставшей, и всегда встречая ее в полуквартале от офиса Меньшиковской конторы, Ян жалел бедную девушку, стараясь ей угодить. Очень часто они даже не заезжали поужинать и сразу неслись домой, - в постель, о которой так мечтала засыпающая Лариса. Но, появляясь в квартире, в Ларису как будто вселялся бес и сразу после ванны, распутница прилагала все усилия, что бы добиться нескольких часов безрассудной любви, удивляя Яна своими безграничными возможностями. Насытившись любовными играми, она мурлыкая засыпала, на несколько коротких часов, но на следующий день все продолжалось опять. Редкие выходные они проводили в экскурсиях по Петербургу, и Лариса восторженно восхищалась красотой города и сокровищами его музеев. В эти дни, до позднего вечера у них засиживался Коротнев, и Лариса болтала с ним о совершенно не понятных вещах, порой забывая о существовании своего "экскурсовода". Ян не расстраивался, - Лариса, безусловно, нравилась ему, но влюбляться он не собирался. В тот вечер, Лариса позвонила ему чуть раньше обычного и сообщила об окончании своего рабочего дня. Закревский подъехал на условленное ими место и, не обнаружив присутствия Лары, вышел за цветами, которые всегда покупал в небольшом магазинчике, расположенном чуть ближе к "Белому Парусу". Лариса любила коалы, и к счастью Яна, в этом магазинчике они были всегда. Привычно поднявшись по ступенькам, магазина Ян зашел внутрь наполненного волшебными ароматами помещения. Сделав покупку, он собирался уже выходить, но через украшенную цветами витрину Ян внезапно заметил свою гостью, идущую вместе мужчиной, лицо которого Закревский очень хорошо знал. Парочка о чем-то разговаривала и даже смеялась, но перед лицом Лихолета была уже не улица, наполненная спешащими пешеходами, а события давно минувших лет. Нещадное южное солнце, пекло невыносимо жарко... Белые разводы соли, на выцветшей форме уставших спецназовцев, возвращающихся в лагерь, растворялись в пятнах свежего пота выступающего на их спинах. На встречу разведчикам, поднимая облака пыли, несся открытый джип с находящимися внутри двумя пассажирами. Остановившись у группы разведчиков, сидевшие в джипе, опустили закрывающие лица платки, и Закревский узнал человека вытащившего их из аэропорта. Мужчина по-прежнему был одет элегантно и со вкусом: легкий, светлый костюм песочного цвета покрывал безукоризненно белую сорочку с галстуком.
  -Ну, что пацаны, ваш день настал - завтра ваш борт на Родину! - весело выдал он информацию. - Мы с вами, наверное, уже не увидимся, так, что спасибо за службу! Рад был нашему знакомству...
  -Служим Советскому Союзу, - вяло ответили улыбающиеся разведчики.
  -С вами все в порядке? - услышал Закревский у себя за спиной, и мягкая рука продавщицы нежно опустилась ему на плечо, смахивая нахлынувшие на Яна воспоминания.
  -А? Да, все нормально, - успокоил ее Ян. - Простите, у вас стакана воды не найдется?
  Девушка участливо исчезла за прилавком.
  -Вот, пожалуйста, возьмите.
  Ян медленно выпил воду, приняв бокал из ласковых рук спасительницы, наблюдая за происходящим на улице. Парочка уже расставалась. Мужчина поцеловал руку Ларисе и, улыбнувшись на прощанье, быстро зашагал в обратную сторону.
  -Огромное спасибо! - поблагодарил, продавщицу Закревский. - Простите меня, что-то сердце прихватило...
  -Ничего, ничего, всегда рада услужить такому покупателю! - кокетливо улыбнулась девушка.
  Закревский, еще раз поблагодарив продавщицу, вышел на улицу. Лариса стояла у его машины, озабоченно осматриваясь по сторонам забавно щурясь своими голубыми глазами. "Все же какая она хорошенькая!" - заметил Ян про себя и двинулся к ней на встречу. Заметив его, Лариса засияла счастливой улыбкой и, сложив пальчики рук в маленький замочек, нетерпеливо подпрыгивала на месте, напоминая собой крохотную девчушку, получившую долгожданный подарок в день своего рождения.
  -Здравствуй, солнышко! - поприветствовал ее Ян, целуя в щечку. Лариса, обхватив его шею, повисла на нем всем телом, согнув свои стройные ножки в коленях.
  -Ну, что ты так долго? - игриво надула она губки.- Смотри, - уведут!
  -Уж не тот ли мужчина, с которым ты так нежно ворковала, не более пяти минут назад? - поинтересовался Ян.
  -Ты ревнуешь? - умилилась Лариса. - Ты меня ревнуешь!
  Она звонко захохотала и, прижавшись к нему губами, сказала:
  -Нет, дурашка, это мой шеф - Меньшиков Николай Петрович. Я закончила работу у них в филиале, и сегодня мне устраивали банкет! Вот он меня и провожал...
  -Ты уезжаешь? - огорченно спросил Ян. - Все... Все уже кончилось?
  -Нет, я еще побуду в Питере неделю, а потом буду приезжать почти каждый месяц! Так, что ты так просто от меня не отделаешься. С завтрашнего дня, ты надеюсь, побудешь со мной? Я подарю тебе так много нового... -
  Лариса, заговорщицки глядя ему в глаза, залилась мелодичным и удивительно приятным смехом. - Взамен на твои экскурсии...
  -Надеюсь по тебе? - улыбнулся Ян.
  -И по мне тоже! - прошептала Лара, впившись в его губы нежным поцелуем.
  
  *****
   Работа "Союза" набирала обороты. Руководство коммерческими структурами Лихолет отдал своему бывшему заму и теперь занимался лишь решением "ветеранских" вопросов. Сеть подразделений "союза" разрасталась на глазах, а вслед за ней покорялись все новые и новые ниши рынка. Когда-то не заметную организацию, наконец-то рассмотрели, но она уже крепко стояла на ногах и не просто показывала свой оскал, но и больно кусалась. Первыми на контакт как всегда вышли представители госбезопасности, а потом потянулись и остальные... Собственно ФСБисты ни когда не отпускали "союз" из поля зрения, но с выходом ее на новый уровень, изменили и свое отношение. Поводом для сотрудничества стала проведенная "союзовцами" операция по освобождению из плена солдата срочной службы. Официально, все выглядело как обычный выкуп, но на самом деле Лихолетом и его сотрудниками была проведена огромная работа. Через старые и многочисленные новые связи, "союзовцы" установили около двух сотен адресов и мест проживания семей боевиков. В этот список входили и семьи полевых командиров, и семьи рядовых членов бандформирований, но главное это были ниточки реального давления, которыми Лихолет собирался воспользоваться и воспользовался. Получив информацию о прибытии "в отпуск" одного из "вахов", Василий, воспользовавшись работой группы захвата, провел "мирные" переговоры о необходимости освобождения одного из пленных. Заниматься этим вопросом постоянно Лихолет не собирался и провел эту операцию как показательную, для "обучения" представителей силовых структур, отвечающих за подобные акции. Естественно он не забывал, какой рекламный успех ждет "союз" в случае успешного окончания "обмена". Операция прошла удачно, и многочисленные публикации сделали свое дело - прикрыв деятельность "союза" дополнительной броней неприкосновенности, они подняли его престиж на серьезный уровень. Естественно Лихолет воспользовался и этим подарком судьбы - расталкивая локтями конкурентов по бизнесу, а то и совсем прекращая деятельность их предприятий, структуры "союза" помаленьку завоевывали ведущее положение. Почувствовав силу клыков ветеранского движения, некоторые коммерсанты стали просить у него помощи и поддержки, а объекты для охранных предприятий "союза" уже находились "сами" и выстраивались в очередь, в надежде на получение надежной "крыши". В это время появилась работа и у "нулевиков" - тройка петербуржцев отправилась в Питер, под руководство Закревского, а ставропольцы помогали отлаживанию работы охранных структур по городам края, иногда выполняя "специальные заказы". Но "Сокровеще" не пустовало и тренерский состав базы, готовил уже вторую группу "нулевки". "Подружившись" с ФСБистами, "союзовцы", наверное, больше потеряли, чем приобрели, но информация, которой они начали обмениваться, иногда оказывалась полезной. Именно благодаря ей, Лихолету стало известно, что их "подвиг" с выкупом срочника, не остался забыт "благодарными" боевиками и, что, по всей видимости, ему, как инициатору и главному переговорщику, лучше всего на время покинуть Ставропольский край, так как в ближайшее время планируется его устранение. Это было объявление войны, но для Лихолета, война с Чечней уже закончилась и, посетив несколько семей боевиков с подарками для беженцев из чечни, он не только намекнул этим на свои возможности, но и поставил точку на все вероятные угрозы "союзу" в дальнейшем.
  -Вот и я становлюсь творцом иллюзий, - частенько задумываться Лихолет, - Прав "старый", ох как прав!
  *****
   Первая информация о "наезде", на собственность "союза", прошла еще по осени, когда к руководителям выкупленных "союзовцами" бывших колхозов, прибыли слишком наглые покупатели зерна. Привыкшие вести себя по хозяйски, прибывшие "заготовители" предложили чрезвычайно низкую цену, объявив, что без их участия не продастся ни одно зернышко и пригрозили, что в случае не согласия с предлагаемыми условиями, количество неприятностей, а может быть и более серьезных вещей, - возрастет многократно. Лихолету пришлось выехать в Александровский район, что бы на месте выяснить происходящее.
  В кабинете председателя, вольготно расположившись в его кресле, сидел полноватый и очень наглый мужчина. На вид ему было около пятидесяти, может пятидесяти пяти. Круглое, лоснящееся лицо и большие залысина покрытая родимыми пятнами предавали ему отдаленное сходство с первым президентом СССР, но совершенно не вызывало доверия. Бегающие маленькие глазки и крупный, картофелеобразный, все время шмыгающий нос создавали образ пройдохи, за наглостью которого скрывалась пугливая душонка мелкого пакостника. Двое других представителей "заготовительской бригады" больше были похожи на сторожевых псов, чем на новоиспеченных бизнесменов, и молчаливо сидели с правого края стола. "Близнецы" - окрестил их для себя Василий, осмотрев крепкие фигуры, одетые в одинаковые костюмы.
  -Вы, что, думаете нам, все равно, как живет сельский труженик? Поверьте, мы предлагаем вам очень хорошую цену, она действительно несколько ниже цены Москвичей, но самое главное, что зерно реализуется централизовано, и часть прибыли, полученной от продажи - вернется на развитие сельского хозяйства, в виде дотаций, дешевых удобрений, кредитов и так далее... - поприветствовав Лихолета, начал толстяк, - К тому же вы знаете политику нашего края, - зерно на сторону можно продавать лишь по утвержденным квотам и только тем предприятиям, которые выиграли тендер. Вы что хотите оставить Ставрополье на голодную смерть? Нет, батенька, в крае сидят умные головы, они все давно просчитали и продумали за вас. Вас ведь, что, простите, интересует - только собственный карман, а они думают обо всех жителях края. И вот, что я еще скажу - на тех, кто не соблюдает общие интересы и правила игры, мы всегда находим управу...
  -Ну вот!- прервал монолог выступающего Лихолет, - Начали за здравие, а кончили угрозами...
  "Псы" толстяка, оскалились в улыбке.
  -Я вам, вот, что скажу, - продолжил Василий, - и поверьте, - в первый и последний раз... Мне глубоко наплевать, на ваши правила, квоты и угрозы. Мне совершенно наплевать на обещаемый вами голод в Ставрополье.
  Василий гневно зыркнул на начинавших приподниматься "близнецов" и усадил их жестом на место.
  -Мы не собираемся гнать зерно за рубеж, более того, даже не собираемся его вывозить за пределы края - это проблемы покупателя. Так что, дорогой товарищ, - все ваши доводы для меня просто пшик...
  Толстяк побагровел, но, сдержавшись, продолжил все в той же поучительной, нагловатой манере:
  -Мы представляем здесь интересы, видимо вам знакомого господина Бурдакова, так не ужели вы будите отрицать факт его компетентности в этом вопросе? Вы ведь в курсе, что почти вся квота по вывозу зерна принадлежит его компаниям? Мы действуем по плану закупок зерновых согласованному с министерством сельского хозяйства, и вы должны понимать стратегическую важность данного аспекта.
  -Послушайте, уважаемый, можете не продолжать переливания из пустого в порожнее, - мне совершенно не интересно ваше словоблудство. Данное предприятие является собственностью ветеранов. Могу произнести по слогам: ве-те-ра-нов. Вам это о чем-нибудь говорит? Мне действительно наплевать на все, что не касается обустройства их судьбы и благополучия, естественно в рамках существующего законодательства. Полагаю на этом наш разговор оконченным. Но на прощание, хочу вам напомнить о том, что "палка о двух концах", и если неожиданно, в данном колхозе, возникнут пожары, гибнуть скот, начнет пропадать техника, или что-нибудь еще в этом роде, - мы со своей стороны, не будем предпринимать ни каких действий, что бы примерно то же самое не произошло у вас.
  Лихолет в очередной раз усадил на место "близнецов" и продолжил:
  - Более того, припомнив весь наш разговор, мы еще и обратимся в компетентные органы, но не в местные, где у вашего господина Бурдакова,- девятеро из десяти, если не родственники, - так знакомые или подкупленные, а в федеральные, где к ветеранам может, и относятся без любви, но зато уж прислушиваются наверняка.
  -Вы угрожаете нам? - возмутился толстяк, - Вы что, совсем с головой не дружите?
  -Нет, - я как раз таки дружу. Весь наш разговор записан нашей службой безопасности и в случае, каких бы то ни было разбирательств, данная информация будет приобщена как факт, нашей полной законопослушности и благопристойности. На сим, прошу вас, милостивые государи, меня великодушно извинить и распрощаться.
  -Ну, знаете! - заговорил возмущенный толстяк, поднявшись с занимаемого кресла, и направляясь к указанному Лихолетом выходу, - Вы не оставляете нам выбора! Вы забываете про административные ресурсы, - да мы вас просто раздавим в таком случае, и поверьте, ни какие москвичи к вам уже не приедут, - я вам обещаю.
  Выпроводив гостей, Лихолет обратился к председателю:
  -Ну, что думаете, Петр Афанасьевич?
  Петру Афанасьевичу, было около тридцати, молодой, поджарый, уроженец этих мест, вернулся в родные края, комиссовавшись по причине ранения, полученного в первую чеченскую компанию, и слегка прихрамывал. Именно по его инициативе "союзовцы" выкупили почти развалившийся колхоз, и он был единодушно выбран земляками в председатели нового хозяйства.
  -Да чего тут, говорить, Василий Николаевич, - с этих станется... У меня здесь одиннадцать человек наших, - афганцы, чеченцы, ну молодых мужиков еще человек сто пятьдесят, - почитай все отслужившие, так что сил порядочно, даже если стариков не беспокоить. Составлю график, разобью на группы, ну и будем дежурить по основным объектам... Что еще можно, пока они не начали? А уж начнут - на вас одна надежда.
  -Добро, Петр Афанасьевич, держите с нами связь. Ну и мы со своей стороны сделаем, все, что возможно. Я прямо сегодня, попрошу своих орлов заняться вопросом этих "закупщиков", да и самим Бурдаковым, - так, что если они будут продолжать, то я им просто не завидую...
  
   *****
   В июне на Ставрополье, частенько, опускается влажная удушливая жара, но этот день был совсем не таков. Легкий ветер гнал по небу маленькие отары белых облаков. Летучие тени скользили по цветущим садам, невесомо перебегали быстротечную Кубань и спешили вдаль по ярко зеленеющим полям, распростершимся на том берегу, ненадолго застревая в зеленых ограждениях лесополос. Такие дни сами собой западают в память и потом вспоминаются, точно благословение Бога. Лихолет плавно раскачивался в гамаке, растянутым между тенистыми абрикосами, попивая пиво. Не вдалеке, на еле дымящем виноградной лозой мангале, доходил шашлык, распространяя по округе божественный аромат. Наступившее воскресенье радовало возможностью побездельничать, обдумать накопившееся вопросы и проблемы, и просто попить пивка, по которому Василий уже стосковался. Но радужное настроение, кто-то пытался нарушить - в дверь позвонили... Лихолет не довольно поморщился и, зайдя в дом, посмотрел на экран домофона, и, нажав кнопку, открыл входную дверь:
  -"Князь"? Заходи! Ты, что не знаешь, что у меня выходных и так почти не бывает? Что случилось?
  -Привет, Вась! Добрый ты сегодня! Спасибо, что хоть собак не натравил. Но, раз уж сегодня выходной - расшаркиваться не буду, считай, что я по-дружески зашел. Но вот теперь вижу, как ценится фронтовая, понимаешь, дружба. За нанесенное оскорбление, - с тебя пиво... - Игорь покосился на ароматно дымящийся шашлык и, сглотнув слюну, продолжил, - Я и от шашлыка, радушно предложенного хозяином, не откажусь, а вот потом, может быть, я чего-нибудь толковое расскажу.
  -Привет! Ну, извини, что не поздоровался. Только, понимаешь, разомлел - думу задумал, - нате кого-то черт несет. Ну и вспылил... Извиняй! Тебе-то я всегда рад...
  -Заметил, - пробурчал , - За пивом тоже самому сбегать или я в гостях?
  -Нет, ну вы посмотрите на него! Чуть слабинку дали, - так он уже и на шею сел, и ножки свесил, - расхохотался Лихолет, вскарабкиваясь на гамак, - Я полчаса залазил на эту штуку, а теперь тебе за пивом побегу? Ты, что издеваешься надомной, где холодильник не знаешь? Нет, так день начинался хорошо...
  -Ладно, ладно, - не шуми! Но вот попомни мое слово - прейдешь ты ко мне в гости, я твой сервис тебе припомню...
  -Ой, ой, ой! Боюсь, боюсь! Ладно, выкладывай, зачем появился? Мне ли не знать - не было бы дел, ты бы сейчас с девками кувыркался или на пляже торчал.
  Князев открыл бутылку "Карачаевского" и, подойдя к мангалу, перевернул шашлыки, слегка вспрыснув их приготовленным вином...
  -Не торопи. Ты меня накорми, напои... К стати - не пора ли снимать?
  -Снимай, раз уж пришел. Так, насчет твоих пожеланий - баньку тоже истопить?
  -Да, ты только обещаешь!
  -Нет, ну ты наглец,! Пришел - уже наследил... В доме-то, небось, не разувался, по привычке? Сейчас пиво мое вылакает, весь шашлык умнет, ну, и после этого ему еще и баньку организовать? Девочек вызвонить...
  -Все-таки умеешь ты Вась, гостей принять! От порога так и сыплешь радушием. И пивом угостил, и шашлыка предложил... - накрывая на маленький стол, ехидно огрызался Игорь, - Командир, вот ты все-таки скажи - кто ты по национальности? Вот и гостеприимен не погодам, и фамилия какая-то непонятная - Ли-хо-лет... Что-то она на "ов" не заканчивается, а? Подозрительно!
  -Много будешь знать - скоро состаришься! Фамилия моя ему не нравиться... Ладно, "птица - говорун", там, - в холодильнике, еще пару салатов и водочку захвати, а я пока слезу с этого гамачилы.
  Усевшись за сервированный "Князем" стол, друзья, продолжали разговор, не забывая наслаждаться кулинарными изысками Лихолета.
  -Ладно, не томи, Игорек! - интересовался Василий, разливая водку, - С чем пожаловал-то?
  -Ой, Вась, не знаю с чего начать. В общем, раскопали мы на господина Бурдакова такую компроматину, что дальше уж тянуть не стоит. Ты все по мирному с ними - суды, да пересуды. А он Вася, не только кучу людей сгноил, да разорил начисто, а еще и детишек малых пользует!
  -Не понял! - поперхнулся Лихолет, удивленно уставившись на друга.
  -А чего тут не понимать? Голимый педофил. Он, - маму его на куски, специально для своего хобби, пару детских домов лично курирует, ну и детишек, причем обоих полов, имеет,- аж шуба заворачивается... Я как лично увидел, как к нему двух девчушек двенадцатилетних повезли, чуть сам его не прикончил, гаденыша, да сдержался.
  Аппетит и настроение у Лихолета пропали. Опрокинув в себя рюмку водки, он задумался. То, что решение проблем, возникших у ряда предприятий "союза", в связи с господином Бурдаковым, давно назрело - было понятно как ясный день. Но начинать серьезные игры с таким "крупняком", Лихолет не решался. Эта новая жизнь, организованная и созданная "старым", все еще не вписывалась в рамки, в которых продолжал жить Василий. Вот был бы тут Закревский! Он наверняка решил эту проблему одним махом. Не ошибиться бы, - столько времени, сил, денег вложено в создание и подъем "Союза"! С более мелкими бизнесменами и чиновниками, Лихолет особо не церемонился, но что может начаться от войны с империей Бурдакова - было не понятно. Официально, единственным его партнером была жена, но его связи и известные акционеры, нескольких компаний, не говоря уже о деньгах, - могли сделать невероятно много...
  -Обрадовал, ты Игореша! - проговорил Лихолет, наполняя рюмки, - Это явный перебор... Давай-ка, выпьем и ты отзвонись в Аэропорт, - на счет возможности отлета в Питер. Если ничего нет - берем машину и сегодня же выезжаем. Оккей?
  Сев в самолет Лихолет немного успокоился от беспокоивших его мыслей и твердо решил отдохнуть во время полета, что бы немного разгрузить уставшую голову. Дождавшись взлета, он, уютно устроился в кресле, склонил голову к иллюминатору и попытался уснуть, отстранившись от всего постороннего. Но сон не приходил, к тому же великолепно сложенная стюардесса, на которую он обратил внимание еще при посадке, как специально прохаживалась туда - сюда, заставляя инстинктивно приоткрывать глаза, что бы еще раз хоть на мгновение насладиться роскошью женской красоты, подаренной девушке природой. Постоянно отвлекающийся от сна, утомленный мозг, начали возвращаться и тревожившие мысли. Василий пытался избавиться от них, думая о посторонних вещах, но это скверно у него получалось и все возвращалось "на круги своя". "Может быть, я зря вылетаю к "старому"?" - тревожно скреблась одна из мыслей. - "Посмеется надо мной, а решение заставит принимать самому, - сколько раз он так поступал с другими... И ведь будет прав!" Лихолет в очередной раз проводил взглядом крутобедрую стюардессу и, не удержавшись, восхищенно цокнул языком, заставив обернуться улыбчивую красавицу. Девушка, забавно наклонив голову к плечу, подмигнула Василию, и, подарив ослепительную улыбку, продолжила свой путь, толкая впереди тележку с напитками. Лихолет вновь прикрыл глаза. Что он собственно хочет от Яна - решения задачи, о которой он еще ничего знает? Совета? Или просто хочется снять с себя бремя ответственности, столкнувшись с не весть какой проблемой? Что собственно рассказать "старому" об этой проблеме? Бурдаков, не смотря на свой авторитет и возможности, пока не причинил особых проблем, - он, конечно, напустил на ряд предприятий "союза" представителей проверяющих и силовых структур, были арестованы и некоторые счета, но это был набор обычных ходов конкурирующих фирм, пытающихся устранить своих противников. Ни ожидаемых поджогов или пропажи руководителей, пока не происходило. Крепкий хозяйственник и удачливый руководитель, Бурдаков конечно же, мозолил глаза и кое-где переходил "союзу" дорогу, но эффективно поднимал из перестроечной разрухи предприятия края, предоставляя тысячи рабочих мест. Так, может быть удовлетворение его не здоровых прихотей, оправдывалось благополучием тысяч граждан, которые не выжили бы его продуктивной деятельности? Философия "старого" опять начала овладевать мыслями Лихолета. Наверняка, в административных "наездах" организованных Бурдаковым, есть и вторая сторона медали, если еще не десяток - ведь будь попроворнее руководители предприятий "Союза", спорных вопросов или претензий могло не появиться совсем. Не будь недостатков в деятельности фирм и компаний, поводов для арестов счетов или длительных проверок, то же могло не быть, а если бы они возникали на голом месте, то уже по отработанной схеме, приборзевших чиновников, быстро бы поставили на место, или просто списали как бракованный материал. Иллюзорность "наезда", представителей Бурдакова становилась понятной. Так, может и не стоит вмешиваться в его дела? Может, наоборот, - стоит сделать движение на встречу, найти общий язык, а с его "причудами" пусть разбираются соответствующие органы? То, что они находятся у него под каблуком - это тоже не проблема "союза". Стоп, тогда, что является нашими проблемами? Если общество и государство, по большому счету плюет, на нужды и чаяния своих ветеранов, когда-то брошенных в жерло войны, то это не значит, что мы должны уподобиться этому обществу, мы должны, стиснув зубы, искать варианты выживания и изменения самого общества. Хотя и это иллюзия - мы уже ни кому, ни чего не должны, разве только себе и своим близким. И кто знает, есть ли среди детишек, покрываемых Бурдаковым, сыновья и дочери нашей братвы? Нет, хотя бы ради своих, живых и двухсотых, этого уродца надо "обнулить", пусть даже в ущерб экономики и проблем трудоустройства.
  -Ладно, все равно, посоветуюсь со "старым", заодно зайду к Коротневу и в "Щит", - прошептал Лихолет и погрузился в сон.
  ******
   Где-то далеко, далеко, в насквозь мокром лесу глухо и протяжно завыла собака... Светало. Прозрачная пепельная заря разливалась по небольшому двору "Сокровища", зыбкая, негреющая, и такая неласковая в ожидании солнца. Гроза кончилась еще ночью, но небо хмурилось, вспоминая ее бесчинства - ни кто не любит нежданных гостей. "Улыбка", сопровождая группу "нулевиков", возвращался с пробежки. Всю ночь, терзая себя размышлениями, он ни на минуту не сомкнул глаз, вот и сейчас он вспоминал вчерашний разговор со спецназовцем. Но чем больше он думал, тем больше запутывался. "Просто вирус какой-то!" - выругался он про себя, - "А с вирусом, - только к доктору. Ян подскажет!" Только когда еще, "старый" появится в этих местах? Правда, была еще возможность поговорить, с спецназовцем, поднявшим эту тему, но Дэн стеснялся и боялся потерять авторитет.
  "Да, парень... так уж, получается - придётся теперь тебе каждый день самому отвечать на вопросы. Теперь, когда ты только-только начал приобретать понимание и разохотился их задавать..." - подумал Денис, глубоко вздохнул и отправился в душ. Напряженные тренировки, забирали все время. Дэн тренировался сам и тренировал других. Возможностью натаскаться у других инструкторов он не то что не брезговал, а пользовался по полной программе. "Раз уж вытащил счастливый билет, зачем упускать такую возможность?" - говорил он себе. Впрочем, он был не одинок, - все инструкторы занимались друг у друга.
   Время летело не заметно и, наконец, подошло время первого "выпуска".
  Застав группу в тире, отрабатывающей приемы стрельбы в движении, Трегубов дождался окончания занятий и, выдержав паузу, осмотрел ожидающих его слов ребят:
  -Ну, что, - опять есть работа... Мне нужна одна тройка, кто считает, что готов - шаг в перед.
  Выстроившиеся в ряд "нулевики", все как один, шагнули вперед.
  -Другого не ожидал! - хохотнул улыбка, - Поступим так, - от каждой группы выберете человека, который будет представлять остальных. Задача проста - в мишень для стрельбы из лука, ваши представители кидают по три сурикена. Кто победит - тому и работать.
  
  
  ******
   Песчаная колея старой дороги, отлого спускалась к Кубани, бежавшей здесь около нескольких болотец с сверкающими гладями. Утреняя прохлада, раннего лета породила у речки особенно густой и плотный туман: дорога ныряла прямо в белое молоко, плывшее над водой. Позже, когда дневная жара хорошо прогреет суглинок, дорога здесь станет совсем удобной, сухой и проезжей. Но это потом, а пока - кусок дороги, размытый дождевым разливом реки, сам напоминал небольшое болото - поперёк пути расплылась необъятная лужа густой коричневой грязи. Немного впереди, под берегом, за узкой полоской мелкого песка, лежала небольшая заводь, едва тревожимая ветерком. Длинный мыс, по гребню которого росли разномастные деревья, отгораживал заводь от речной стремнины.
  -Вот там, клев знатный будет! - произнес Бурдаков, указывая на приглянувшееся место, и обратился к водителю, - Притормози за грязью.
  Поверхность заводи, отполированную ночным покоем, не тревожила ни рябь, поднятая утренним ветерком, ни круги от плеска кормящейся рыбы, ни даже невесомый след водомерки. Из воды прямо на глазах вырастали тончайшие нити тумана. Они густели и сплетались в пряди, ветер, неосязаемый для человеческой кожи, завивал их в кольца и табунками отправлял в путь. Табунки собирались вместе, стекались и растекались, кружились в таинственном, медленном хороводе, заставляя глаза упиваться их чарующим танцем... Леонид Юрьевич был доволен, он очень любил природу, но выбираться из своего кабинета получалось крайне редко. Разросшаяся империя, когда-то созданная им с "чистого листа", занимало слишком много времени. Когда-то скромный партийный работник, он воспринял начавшуюся перестройку как свой шанс, для того чтобы добиться чего-то в этой жизни. И он пошел, и еще как пошел - по головам, не жалея ни себя, ни тех кто оказывался на его пути. Буквально за несколько лет, он стал сельскохозяйственным магнатом, владельцем не одного десятка предприятий и нескольких банков, а уж где его только не было в числе акционеров... Профиль его предприятий был настолько широк, что зачастую Леонид Юрьевич просто путался в производимой ими продукции, но останавливаться не собирался. Помимо официальных направлений бизнеса, Леонид Юрьевич не упускал возможности организации полукриминальных структур занимающихся производством "паленой" водки, выращиванием и производством наркотиков, поставками "чеченского" бензина. Он был вездесущ, уважаем и во многих вопросах незаменим.
  Машины охраны, после проверки местности, выстроились по периметру предполагаемого места лова, но на достаточном удалении от джипа Бурдакова, - Леонид Юрьевич в гневе был страшен и к тому же не любил назойливого попечительства охранников. "Я здесь хозяин!"- любил он повторять слишком назойливым бойцам, - "Кто меня здесь тронет? Вот когда мы в Москве или еще где на выезде..." Собственно охрану ему приставила жена. Друг и соратник, неимоверного ума женщина, была вторым человеком в его империи. Любовь между ними давно прошла, но доверие и взаимовыручка остались и Леонид Юрьевич, всегда мог положиться на ее плечо. Двое дочерей, которых родила ему супруга, учились где-то в Англии, на берегах "туманного Альбиона" и Бурдаков почти не вспоминал о них.
  Разложив снасти на берегу заводи, Леонид Юрьевич, подошел к накрытому не вдалеке столу, и налил себе водочки из заиндевелого, хрустального графина. Обозрев окружающую его красоту, он глубоко вздохнул и со смаком выпил. Потянувшись от наслаждения, закусил огурчиком и обратился к водителю:
  -Ты это, Петро, - не мозоль глаза, скажи охламонам - пусть дров тебе натаскают... Да шашлыков нажарь - вон там... - он указал рукой выбранную для готовки поляну, - Что бы не дыма, не тебя, - пока не позову... Понял?
  -Как не понять, - ответил водитель, - Сейчас, только мясо заберу. Организуем, Леонид Юрьевич!
  Когда водитель ушел, Бурдаков налил себе еще рюмку:
  -Ну, за рыбалку!
  Опрокинув в себя спиртное, он вздрогнул и поморщился:
  -Ух, - ключница делала! Хорошо-то как, а!
  Закусив "чем бог послал", он направился к воде. Размотав пару удочек, Бурдаков насадил наживку и сделал первый заброс и в ожидании клева присел на заранее приготовленное, раскладное кресло.
  -Лепота...
  Он опять потянулся, но в это время, что-то серебристое мелькнуло со стороны реки, и впилось в его открытую шею. Леонид Юрьевич схватился за горло, пытаясь остановить пронзительную боль и извергающиеся потоки крови, он захрипел и, пытаясь встать, шатнулся в сторону, но лишь уперся в подлокотник кресла и обрушился обратно... Тело, уже не направляемое гаснущим сознанием, забилось некрасиво и непристойно. Перерезанные сосуды струями и брызгами извергали из него жизнь. Потом алое биение начало утихать и, наконец, совсем успокоилось. Руки, вскинутые было к шее, вытянулись, из них ушёл суетливый судорожный трепет. Лицо Бурдакова, перекошенное внезапной гримасой изумления, ужаса, смертной муки и понимания конца жизни, стало разглаживаться.
  Его смерть обнаружили лишь минут через сорок, когда водитель, принес "задремавшему" в кресле боссу ароматные шампуры дымящегося шашлыка.
  -Леонид Юрьевич! - произнес он, предупреждая Бурдакова о своем приходе, - "Шашлычки, как вы просили, горяченькие...
  Тут ему в глаза бросилась грязно - бордовая лужа крови у кресла начальника и не совсем натуральная поза, в которой тот сидел, слегка склонившись набок...
  -Убили! - заорал он во все горло. - Бурдакова Убили!
  
  *****
   После напряженного дня, в ожидании встречи с Яном и Лихолетом, приехавшими на базу для анализа последствий решения "Бурдаковской" проблемы, "улыбка" отдыхал в своем номере, щелкая каналы спутникового телевидения. Закревский как всегда, подошел слишком тихо и Денис, услышав стук в дверь, недовольно хлопнул себя по голове:
  -Заходи братское сердце, заходи!
  -Привет, улыбчивый ты наш! - поздоровался Ян, - Ну как ты?
  - Спасибо, идут помаленьку. Как ты подкрадываешься, все не привыкну...
  -Это врожденное! - хохотнул Ян.
  Друзья обнялись.
   - Послушай Янек, у меня к тебе серьезный разговор, - замялся Денис.
  -Ну, так начинай! - улыбнулся Ян, усаживаясь на диван.
  -Помнишь наш давний разговор в Ростове? Я понял, то, что ты говорил о войне, приглашая меня на работу! И я хочу участвовать в этом! Действительно - все игра! Но вот только хочется быть не просто актером.
  -Дэн, а с чего ты взял, что режиссер - это вовсе не роль? - внимательно посмотрел на друга Закревский, - На мой взгляд, это совсем не так. Режиссер - это таже роль, только в другом театре. И зрители там другие, и режиссеры свои.
  -Ой, не начинай, Ян! У меня и так, проблемы с головой, после каждой встречи с тобой. Я только - только начал разбираться в твоих понятиях. Лучше прямо скажи - заберешь ты меня из "Сокровища" или нет?
  -Дело хозяйское Дэн! Я ведь тебя берег, - как старого друга. Если я не ошибаюсь, ведь ты и из армии ушел по причине здоровья? Что-то с головой, если я правильно помню. Да и лицо мы тебе еще не починили. Давай так, - если твое решение твердо, мы положим тебя в клинику, причем на столько, на сколько это потребуется. Пока тебя там чинят, ты еще раз все основательно обдумаешь, и потом мы опять об этом поговорим. Пойми, - ни тебя, ни Лихолета, мне терять не хочется, - не так много дорогих людей на этой земле. Но и неволить я вас не в праве, - каждый живет свою жизнь сам. Будь вы другими, наверное, и наши отношения складывались бы иначе.
  -Будь, по-твоему, Янек! Когда и куда мне выезжать?
  -Узнаю, твою не терпеливость, а еще разведчик! - уколол друга Закревский и улыбнулся, - Как только, - так сразу!
  -Понятно, - насупился "улыбка", - Только бы поскорее Ян, - я так соскучился по делу.
  -Вызову тебя через несколько дней. Скажи мне только "мальчик - тоска", ты, почему соскучился? По крови? По риску? Или просто жить надоело? Только честно?
  -Да нет же, Янек! Я хочу жить! Но жить, а не прозябать... Жить полной жизнью и не той которой мне навязывают, а своей! Пусть с риском, с кровью, но своей!
  -Странные вы все, шальную пулю между глаз! - горько выругался Закревский. - Полная жизнь не в том, что бы быстро умереть, получив кучу эмоций, которую вы даже переварить не успеваете... А в тихом счастье... В семье, в детях! В любви бесконечной... Ты задумывался хоть раз об этом? Память - слишком сомнительная награда... Сколько вас таких уже в землице-матушке? Герои... Только вспоминают о вас раз в сто лет, да и то больше ради понта, а не от чистого сердца... Я не хотел бы тебя потерять, Дэн!
  -А сам-то, раз такой умный, какого ляда в такую кутерьму лезешь? - вспыхнул "улыбка", - Ты не рискуешь? Сидел бы на завалинке с внуками, встретив старость, так нет - все вокруг кладбища круги нарезаешь... Сам-то молодым никак, собрался уйти, уже и местечко небось выбрал?
  -Дениска, Дениска! У каждого свой путь... Но это не означает, что он верный... Если вообще есть этот путь...
  -Опять начинаешь? - улыбнулся "улыбка".
  -Так без этого не куда... Реально лишь то, что воспринимает наш мозг. Значит, погружаясь в фантазии, мы продолжаем жить там. Я часто мечтаю о семье, детишках, спокойной жизни - возможно, мне этого хватает, более того - у меня это есть...
  -В мечтах? Нет, Янек! Странный - это слово которой подходит только к тебе. Я еще в Чечне тебя не "старым", а "странным" называл, и чем дальше, тем больше убеждаюсь в своей правоте...
  -Послушай, Дэн! Я может быть и странный, но поверь, когда-нибудь и ты задумаешься над сущностью всего окружающего, смысле жизни... Когда-то я прочитал о трудах Брайена Джозеферсена - нобелевского лауреата, автора теории о возможности существования параллельных миров и это, наверное, стало первопричиной долгих размышлений и той жизненной философии которой я теперь предерживаюсь. По трудам Джозеферсена время определялось как особого рода квазиматериальная сущность, как связующий материал, соединяющий воедино всё сущее. Тем самым оно было не внесущностно, то есть - сама жизнь, а из всего исходило, что по большому счету нет вообще ничего, кроме времени. Тут же вспоминались слова Эйнштейна о том, что деление на прошлое, настоящее и будущее есть не что иное, как иллюзия,- хотя и достаточно устойчивая... Стало быть, вся эволюция земли - просто историческая парадигма. Идея, порождённая убогим трёхмерным восприятием пространства при линейном одномерном понимании времени. И тут у меня в мозгу начался полный сумбур.... Выходило, что все "труды господни",- результат взаимодействия хрональных, разночастотных полей, искривленных пространств, и еще черт знает чего, но, - результат, воздействующий на частицы, которые в нашем мире могли быть... простым булыжником, а в "соседнем" - ...частью атмосферы. Дальше все становилось еще запутаннее, - раз мы воспринимаем действительность сознанием, скованным бременем догм и формальной логики, то это ни есть сознание, а лишь отображение одной из сущностей, скорее всего, одного из хрональных полей в отрезке одного из пространств. Если же рассматривать фантазию как одну из составляющих сознания способную воспроизводить материальные и нематериальные образы, их движение и действия, то нереальность этих образов ставится под сомнение. Значит и внутри воспринимаемого нами мира, могли существовать другие миры создаваемые или отображаемые нашим разумом, тем более что без него становился не отображаемым и сам мир. Так представители жизни на земле - воспринимают и ощущают мир по разному - в силу своей природной организации, - разницы в органах осязания, мозга и так далее... Мир дельфина - это не мир хамелеона, и даже мир одного человека, - совсем не похож на мир другого. Потоки нейронов в головном мозге это всего лишь часть огромного движения частиц во вселенной, но для человека они создают ощущение реальности, воспринимаемого им мира, реальности такой же, как и у мира наших фантазий, ощущение материализации которой возможна - если не в параллельных мирах, то в мире своем, при создании определенных условий. Примером частичного воплощения такой возможности может представляться в виде виртуальной реальности, создаваемой компьютерными гениями. И не смотря на то, что создается она с помощью дополнительного оборудования, в итоге получается, что создается все той же божественной природой и нейронными окончаниями нервных клеток мозга...
  Ян взглянул на озабоченно сидящего друга, потирающего виски.
  -Я понимаю, что это трудно осознать в один момент, но размышления над этими вещами, над иллюзорностью всего происходящего, преследуют меня всю жизнь...
  -Единственно чего я побаиваюсь, Янек, так это "заразности" твоих размышлений. Уж слишком часто этим начинают "болеть" люди повстречавшиеся с тобой... Вот похоже и я начинаю или уже начал давно...
  
  
   ******
  Проверив работу Ставропольцев, Ян возвращался Петербург. Уютное и так любимое постукивание колес, успокаивало, настраивая на размышления. В СВ они ехали одни, Лихолет мирно дремал на соседнем месте, высыпаясь в дороге и видимо попав в сладкий сон, чему-то улыбался. Закревский тоже прикрыл глаза и отдался воспоминаниям.
   Сколько хватал глаз, вблизи и вдали вырастая один из-за другого, вздымались, величественные холмы, а за ними начинались и вовсе не досягаемые пики гор. Лес на склоне, по которому поднимались разведчики, делался то гуще, то реже, потом под ногами зазеленел густой мох и начало влажно хлюпать верховое болотце. Осень еще не вступила в свои права, и лишь слегка поджелтевшая листва середины сентября, напоминала о календарном изменении сезонов. Яркое летнее солнце, по-прежнему нещадно жарило взмокшие плечи спецназовцев, поднимая над влажной почвой воздушную зыбь испарений. В тот раз группа "старого" направлялась в якобы заброшенную чабанскую хижину, находящуюся на травянистом плато высоко в предгорье. Вертолетчики, недавно засекли у нее двух человек с оружием и для выяснения обстоятельств дела, и проверки местности на наличие бандформирований, к ней направили группу разведчиков. Пастбище находилось прямо над дорогой, и с ее обочины в бинокль можно было рассмотреть его край, но не саму хижину, не близлежайшие лесные массивы видно не было. Двигаясь тройками, на расстоянии видимости, разведчики бесшумно передвигались по лесу, приближались к дому. Лес был "чист", - если здесь и были боевики, то скрывались они именно в этой хижине. Выставив "секреты" по периметру возможного появления "вахов", основная группа собралась на окраине леса. Старый бревенчатый домик без единого окна, снизу был аккуратно обложен камнями, немного покосившаяся крыша, представляла собой накат из небольших стволов деревьев и лишь единственная дверь выходящая на луг, была сделана из добротных досок. Тройка "старого", короткими, низкими перебежками устремилась в направлении дома и через несколько секунд, замерла у стены. Ян, напряженно вслушивался в окружающие звуки и его чуткий слух уловил, стон, послышавшийся из-за стены - в хижине кто-то был. Кивнув напарникам, Закревский подкрался к двери, за ним подтянулись остальные. Дверь открывалась наружу и имела металлическую ручку, какие обычно используются на окнах. Жестами, указав напарникам, порядок проникновения, Ян схватился за ручку и с силой рванул ее на себя. С виду массивная дверь распахнулась на удивление легко, в открывшийся проем сразу полетела дымовая граната. Из дома раздалась автоматная очередь, выбивающая из двери разлетающиеся щепки. Потом раздался раздирающий кашель, дверь приоткрылась, и на траву выбросили автомат.
  -Выходить по одному! - выходить по одному, выкрикнул Ян. - И сразу мордой в траву, оружие выбрасывать у двери.
  -Не стреляй, русский! - сдавленно раздалось из нутрии. - Здесь раненые! Автомат я выбросил, сейчас вытащу первого.
  Из дома, не переставая, раздавались стоны и душераздирающий кашель. Дверь приоткрылась и сквозь клубы валящего дыма, выдвигаясь спиной в согнутом состоянии, появился чеченец, вытаскивающий раненого.
  -Ложи здесь, - выкрикнул один из разведчиков, указывая место, вне зоны сектора возможного обстрела из двери дома, и сам лицом к стене. Разведчик быстро обыскал "санитара" и, оттолкнув его к двери - под прицел товарищей, принялся за обыск раненого и удовлетворенно вытащил у того из одежды гранату и пистолет "Макарова".
  -Там одни раненые! - торопливо проговорил "чех" сквозь раздирающий его кашель и бросился внутрь домика.
  -Вижу, какие раненые,- рявкнул Закревский, - Кому сказано, оружие выбросить?
  В это время, дверь опять приоткрылась, и на пороге появилось искаженное лицо задыхающегося раненого, доползшего до выхода самостоятельно. Клубы уже ослабевающего дыма вырывались из открытой двери. Раненый вздохнул чистого воздуха и потерял сознание. Здоровый чеченец, подскочил к нему, и с трудом приподняв его за одежду, стал вытаскивать дальше. В это время в домике раздался взрыв. Обоих чеченцев отшвырнуло взрывной волной, сорванная с петель дверь рухнула у порога, накрыв плоским ударом незадачливого "санитара". Легкая пелена остаточного дыма струилась в открытую дверь. Ян аккуратно заглянул в дымящийся проем и увидел на искореженной кровати корчащееся тело боевика. Ослабевшие руки видимо не удержали гранату, и эпицентр взрыва произошел на полу, но чеченцу досталось, и он явно умирал. Оторванная чуть выше локтя рука и правая половина груди представляли собой кровавое месиво, покрытое нескончаемыми родничками крови, пробивающимися из тела с неестественной в этом случае жизнерадостностью. Стволом автомата, Ян повернул к себе лицо умирающего.
  -Рамазан? - глаза Закревского округлились от потрясшего его удивления.
  -Я, - простонал, дрожащими от боли и залитыми вырывающейся из него кровью губами, чеченец. - Я тоже не ждал тебя здесь увидеть. Почему?
  Рамазан замолчал, облизывая губы, и сквозь кашель продолжил:
  -Не важно, - я ухожу... Ведь Зарема тебя любила... Прошу тебя...
  Но чеченец не смог договорить, он вновь сильно закашлялся, с трудом вдыхая в себя воздух, несколько раз содрогнулся всем телом и замер, его глаза потухли, отражая в себе лицо Яна.
  -"Старый", ты, что знал его? - поинтересовался стоящий у входа спецназовец.
  -Еще как знал...
  Ян присел, на краешек изувеченной взрывом кровати.
  -Допросите пока живых, - он устало махнул на раненых. - Мне надо похоронить этого. Я должен...
  Разведчик понятливо кивнул и вышел из дома. Ян поднялся и, подойдя к очухивающемуся "санитару", спросил:
  -В округе еще есть ваши?
  Чеченец замотал головой:
  -Нет, наш человек ушел за помощью, но когда вернется, - не знаю.
  -Понятно, - вздохнул погрустневший Закревский, - Пойдем, Рамазана надо похоронить.
  Удивленный чеченец поднялся с земли и пошел к указанному Яну местом.
  -Копай! - приказал Закревский, кинув ему саперную лопатку. - Как там у вас это делается.
  Неожиданно устроенное "старым" погребение задержало разведчиков почти на час. Пленных допросили и оказали медицинскую помощь. Один из раненых чеченцев оказался известным командиром и, доложив об удачной находке, спецназовцы ждали прилета вертушки.
  Сидя у могилы Рамазана, Ян то задумывался о своем, то прислушивался к разговору одного из разведчиков с пленным "санитаром".
  -Послушай, "чех", расскажи мне тугодумному, вы, что не понимаете, что воевать с такой страной как Россия - дело не просто опасное, а глупое?
  -А мы и не воюем с Россией, с чего вы взяли? Мы воюем с войсками, которые находятся на территории нашей страны. Уходите - и война кончится. Нам не нужна война: ни на вашей земле, ни тем более на своей....
  -Ага, а терракаты по всей стране, они из воздуха вырастают? Дети, женщины гибнут сами по себе?
  -Нет, мы делаем лишь захваты заложников - чтобы привлечь внимание мировой общественности на нашу проблему, а подрывы - это работа ваших спецслужб, что бы настроить всех русских против нашего народа.
  -Ну, а то, что находят исполнителей и они чеченцы - это тоже проделки наших спецслужб? - не унимался разведчик.
  -Конечно! Вы же сами спецназовцы, должны знать, что могут в НКВД, вспомните тридцать седьмой год: какие люди соглашались с тем, что они враги народа... А уж заставить в чем-то сознаться селянина из горного аула - я думаю, и вам особых проблем не составит. А вот вы мне скажите...
  Чеченец напрягся, боязливо посматривая на разведчиков:
  -Зачем вы то пришли сюда? Кто вас звал или просил? У вас, что дома дел нет? Чем вам не угодила маленькая Чечня? Зачем такие жертвы? Бомбите города зачем?
  Услышав его вопрос, разведчика прорвало:
  -Если бы вы своими бандитами не заполонили наши города и не сосали бы со всей страны деньги, добытые грабежами и обманом, да не прятали у себя преступников всех мастей, а жили бы спокойно и без криминала - кто бы вас трогать-то стал? Так нет, вам все мало!.. Ты знаешь, какая доля в валовом продукте страны приходится на Чечню? А сколько вы в итоге получаете? Все бы вам на халяву и побольше... Только замахнулись вы своим малым народцем на слишком большой кусок - не по зубам... А теперь скулите, когда придавили вас, да в угол загнали, как волчата без мамки. Кто кусает грудь кормящую? И про жертвы тебе скажу - ты, когда по лесу идешь, не подскажешь, - сколько за день муравьев, да букашек раздавливаешь? Нет? Так, что ты хочешь от русской медведицы, которую твои волчата из берлоги подняли?
  -Верно говоришь, разведчик! - пришла очередь вспыхнуть чеченцу. - Да вот только медведицу вашу в наше логово не звали. Если уж мешали наши волчата - то надо было вышвырнуть их из берлоги, а не рвать в своей дикой злобе на куски. Когда вы успокоитесь, если успокоитесь вообще? Мало вы друга дружку с семнадцатого года режете? Так и резали бы дальше, мой-то народ причем? А пришли воевать - так воюйте... а не бомбите ракетами из далека.
  -А вы не прячьтесь за бабами да за детишками, из-за них отстреливаясь!..
  -Э-Э-Э! - прикрикнул на спорщиков Ян, вы еще подеритесь тут... Что забыли кто пленный, а кто на задании?
  "Господи!" - подумал Ян,- "Совсем дети еще, им бы в песочнице с друг другом спорить или на кафедре институтской, а они уже с оружием друг на друга... Какие они враги? Вот тебе и очередная иллюзия на счет войны. Они не враги - но с легкостью убьют друг друга в любой момент! Но убийство в бою - это одно, а вот откуда берется ненависть, жестокость? Откуда, из каких глубин подсознания вырываются эти животные инстинкты? Или на войне собираются люди определенного склада? Это не черта характера и не выплески злобы за горькие обиды полученные в детстве... Это, что-то более глубокое, спящее внутри, - память рода, тысячелетний опыт предков... Как объяснить, спокойствие и даже интерес в глазах, воина перерезающего горло или режущего уши? Как объяснить улыбки на лицах пытающих жертву? Это месть, за обиды предков? За сегодняшние потери? А может это просто месть, за свою будущую смерть? Нет, это не бравада и не вымещение горя - в большинстве случаев, по крайней мере... Непонятно... Откуда этот звериный блеск в глазах, торжество? И ведь это не единичные проявления... Да к тому же с обеих сторон... Не ужели этим больно все человечество?".
  *****
  Поездка в Петербург, посвященная Бурдакову, затянулась у Лихолета навсегда - Ян тут же организовал с ним поездку в Ставрополье и, не желая его отпускать от себя, теперь все время загружал работой. Дела Петербургского "союза", как и дела его коммерческих структур, шли хорошо, но Василию работы хватало... Вопрос, по которому изначально приехал Василий, был решен положительно, и, лично передав полномочия по его решению "улыбке" и своему заму, они с Яном вернулись в Питер. Дела с Машенькой, тоже продвигались, но продвигались в пугающем Василия направлении. Они уже практически жили вместе и хотя о свадьбе речь ни кто не заводил, угроза лишиться холостятской свободы витала в воздухе. Ко всему прочему, Лихолет испытывал неудобство перед "старым", - семейные узы, которые он сам еще недавно считал рабскими оковами, но так сладко и страшно щемившие душу сегодня, могли серьезно повлиять на его мобильность, особенно при появлении детей. Василий все чаще задумывался по этому поводу, но решения не находил. Не решаясь поговорить об этом с Закревским, он поспешил за выручкой к , как не странно прижившегося в Питере и даже немного изменившего свой уклад жизни. Хохлов, вместе с Коротневым работал в созданной ими информационной структуре, которую никто иначе как "центр" не называл, и, наверное, впервые в жизни был чем-то действительно серьезно заинтересован. Он изредка посещал Москву и его отец, судя по рассказам Дмитрия, наконец-то начинал гордился им. Истинную подоплеку "центра" естественно держали за семью печатями, но это не мешало увлеченно рассказывать о своих достижениях в области программирования. Договорившись с другом о вечерней встрече Лихолет, весь день провел в лихорадочном ожидании и к назначенному времени уже сидел в своей машине у подъезда, в котором жил . Дмитрий слегка задерживался, и Лихолет возбужденно курил, прикуривая одну сигарету за другой. Появившуюся машину товарища, выезжающую из-за угла, он встречал с нескрываемым ликованием.
  -Послушай, Василис! - озабоченно обратился к нему Хохлов, закрывая автомобиль. - Я тебя таким ни когда не видел. Что-то случилось?
  -Не знаю, Дим, не знаю! Пойдем к тебе, я все расскажу...
  Друзья поднялись в квартиру Хохла, и, разместившись на кухне, стали соображать холостяцкий ужин.
  -Слышь, Вась! Мне сразу грамм триста накатить или вести, которые ты принес, не совсем разрушат мою нервную систему?
  -Водки может и не стоит, а вот пивом запастись надо было,- разговор будет длинным и обстоятельным, - улыбнулся Лихолет, открывая холодильник. - Да... Нашел я кого учить жизни - здесь не на один вечер хватит.
  -Старый воин - мудрый воин! - довольно ухмыляясь, ответил заканчивая сервировку. - Ну, говори, с чем пожаловал?
  -Ты присядь, Дим...
  -Стоп, стоп, стоп! Ну-ка достань-ка водку из холодильника... Ишь начал...
  Лихолет послушно достал сразу запотевшую бутылку и передал . Дмитрий наполнил из нее низкие толстоватые бокалы, и, подняв свой не чокнувшись, опорожнил его до дна.
  -Быть добру, - выдохнул он. - Хорошо пошла... Мне валидол, тоже, понадобиться?.. Или валерьянка?
  Хохол закусил сосиской, дымящейся у него на тарелке.
  -Ну, что ты молчишь, я готов...
  Лихолет выдержал торжественную паузу и глубоко вздохнув, выложил:
  -Я жениться хочу, Дим!
  Дмитрий поперхнулся, и очумело закашлялся от неожиданности. Запив раздирающий его кашель водкой из так и не тронутого Лихолетом бокала, хрипло поинтересовался, переходя на смех:
  -Хоть не на мне?
  -Нет, зря я к тебе пришел, - обиделся Василий. - Я к нему серьезно, а он...
  -Так ты уже свататься пришел? Вот так сразу? - продолжал хохмить Дима, похохатывая. - Как-то неожиданно, я даже фату, не успел приготовить...
  -Дурень ты стоеросовый! - вспыхнул Лихолет. - У меня действительно судьба решается, а он тут хи-хи развел.
  -Так ты серьезно? - уже не выдержал Хохлов, рассыпаясь в приступах смеха. - Ну, тогда, - я, конечно согласен! Только не плач... И бог с ней с фатою этой,.. главное - любовь...
  Дмитрий, схватившись за живот, судорожно трясясь от хохота, сползал со стула:
  -Вот и я дождался, наконец... Вот мамочка-то рада будет - не зря приданое готовила... А отец еще не верил в мое счастье...
   валялся на полу, не в силах сдержать приступы болезненного хохота, почти переходящие на рыдания:
  -Ой, мамочка моя... Ой, умру я сейчас!..
  Лихолет скорбно смотрел на товарища с высоты стула. Наконец-то совладал с собой и, вытирая набежавшие слезы, поохивая уселся за стол. Губы его подергивались, еле сдерживаясь снова сорваться безудержным смехом..
  -Прости меня, - начал Дима. - У меня в первый раз...
  И он опять залился заразительным потоком смеха, упав головой на стол.
  -Да и у тебя, надеюсь тоже... Или ты уже и Яну предлагал...
  Просмеявшись и проохав, он встал и, сгибаясь, от видимо мучающей после дикого хохота боли, улыбнулся Василию в очередной раз, вытирая глаза:
  -Прости Вась, пойду, умоюсь, а то перед женихом не удобно... да и не выживу я так... Вот радость-то принес...
  Он продолжал заливаться хохотом, отправляясь в ванную. Через пять минут, он вышел мокрый и взволнованный:
  -Вась, серьезно прости, но ты сам так начал... Как там: "Язык мой,- враг мой!". Обещаю - это не повториться.
  -Так, кто избранница? - ослепительно улыбнулся, но сумел сдержаться. - И так она звалась Татьяной?
  -Ты ее знаешь, Дим, - это Машаня!
  -Все таже? - недоверчиво поинтересовался .
  -Да, все таже. И я не уверен, что выбираю правильное решение... Нет, не потому, что не уверен в ней или себе, - просто с сегодняшней работой...
  -Теперь я понял, почему ты пришел ко мне, а не к Яну! А я все мучаюсь в сомнениях, уж не поругались ли вы. Ну если тебе интересно мое мнение - слушай...
  Хохол сосредоточился где-то внутри себя и задумчиво смотрел на только, что открытую банку пива.
  -Так вот: я не могу тебе быть советчиком, как не может быть ни кто в этой жизни... В чужую душу, как и в чужую "башню" - не заглянешь.
  Лихолет опять задумался на минуту и, поднявшись, снял висящую у холодильника гитару:
  -Как бы тебе объяснить, что я чувствую, послушай...
  И Дмитрий запел:
   -Призрачно все, в этом мире бушующем. Есть только миг - за него и держись. Есть только миг между прошлым и будущим... Именно он - называется жизнь!
  Пропев куплет, он оценивающе взглянул в глаза Лихолета:
  -Примерно так. Живи, братишка, пока живется, если есть желание жениться - женись. Если считаешь, что сейчас для тебя главное работа - работай. Только все хорошенько взвесь. Я уже дважды был женат, как ты знаешь... И больше, наверное, уже не отважусь. Все это так призрачно, иллюзорно, наигранно.
  -Узнаю лекции "старого"! - запротестовал Василий. - А мне твои мысли интересны...
  -Ну, свое мнение, я тебе высказал - делай, как тебе кажется верным, и ни кого не слушай, но все взвешивай раз по двести...
  -А сам бы женился?
  -Лично я? Как Хохлов Дмитрий? - посмотрел в сторону Лихолета в ожидании одобрительного кивка и, дождавшись, продолжил:
  -Я бы - не за что! Мое отношение к женщинам слишком своеобразно.
  -Ну-ка, ну-ка... - заинтересовано заерзал на стуле Василий. - Поподробнее.
  -Я большой ценитель их форм, в пору созревания и зрелости, но я ярый противник того, что называется их внутренним миром. Я ценю ту радость, которую они могут подарить мне и всегда плачу взаимностью, но никогда не буду заниматься этим как повинностью... В общем-то, по большому счету, у меня к ним отношение как в анекдоте: "Встречаются, два грузина и один другого спрашивает: "Гиви, ты помидоры любишь?" А тот в ответ: "Кущать да, а так, - нет!". Вот и я примерно так же женщин люблю: вкусить - да, а так - нет!
  -Ну а как же, многотысячелетняя культура, воспевающая женщин? Стихи, романсы, жизни, в конце концов,- посвященные женщинам? Тебе это ничего не привило?
  -Как ты не понимаешь, - это просто игра, но игра весьма коварная. Мы, и я в том числе, действительно восхваляем их и порой с глубокого детства, превозносим до небес, иногда ставя целью всей жизни, но мы все равно будем считать их недочеловеками, помидорами, - кем угодно... Это как с детьми, - мы говорим ребенку, что он самый талантливый, сильный, умный, в надежде, что он действительно почувствует себя таким, а затем и непременно станет. Но взрослые особи, подобные слова воспринимают совсем по другому, и придумывают о себе не весть что, совершенно отбрасывая сравнительные образы и принимая их за чистую монету... А теперь рассмотри человека, которого не только с детства пичкали информацией о том, что он лучший, особенный, великолепный, но и продолжают это внушать в течение всей жизни... Это уже не нормальный человек, а больной с поврежденной психикой, не способный к сравнению и реальному восприятию себя в этом мире... Так вот люди такого типа - женщины.
  Дмитрий остановился и, посмотрев на друга, убедился, что тот заинтересован в дальнейшей беседе и, горячась, продолжил:
  -Критически завышенная самооценка женщиной не только себя, но и своей половины человечества, помноженная на издержки связанные с развитием и индустриализацией цивилизации, приводит к тому, что они пытаются выставить себя чуть ли богами. В действительности, являясь лишь красивой, но совершенно пустой оболочкой, они напоминают мне подарочные коробки, в которые так и не положили подарок. Еще их можно сравнить с куклами "барби" содержащих в себе лишь воздух, но представляющих собой предмет вожделения и фантазий миллионов девочек, превращающихся в таких же кукол. Виной всему - наша жалость, жалея как детей, за их физическую слабость, не способность к мышлению, за будущее материнство и физиологические проблемы, связанные с постоянными выделениями, просачиваниями и болями, - мы постоянно успокаиваем их, говорим комплименты, делаем поблажки.
   Хохол опять остановился и, переведя дух, сделал несколько охлаждающих пыл глотков. Василий выжидающе молчал в ожидании продолжения.
  -Теперь взгляни, к чему все это привело - сегодняшняя статистика говорит о том, что около 80% разводов совершается по инициативе женщин, примерно такие же цифры связаны с изменами в браке. И это на фоне народного мнения, что все мужики - неугомонные кобели. Вот только каждый кинолог тебе скажет: "Кобель не вскочит - если сучка не хочет...". А ты знаешь, кто является основным растратчиком денежных средств и основным покупателем в мире? Естественно не мужчины и соотношение - опять же около 70 процентов. А вот на зарабатывание денежных средств и производство продукции сил у женщин уже не хватает... Зато их хватает на борьбу за свои права, которые уже с лихвой превышают мужские. Они тихо, но уверенно захватили детсадовские и образовательные учреждения. Ссылаясь на материнское чутье, воспитание человечества, в том числе и ее мужской половины - уже под их контролем. И как много мужественности и стойкости воспитывается у мальчишек сугубо женским коллективом преподавателей? Зато преклонения и благоговейного страха перед слабым, но очень хитрым полом - в избытке. Как можно было это допустить? На западе, за любопытный взгляд на женщину уже могут привлечь к уголовной ответственности - за сексуальную агрессию! Слава богу, до нас это еще не дошло, но когда-то дойдет - будь уверен... А какая экспансия женщин в банковских, финансовых сферах, среди нотариусов и работников судебной системы... Хотя официальная война не объявлена - они оккупируют все значимые места... Шоу - бизнес, реклама - почти все построено на пропаганде женского тела и женского мира. Забывая, кто копается в недрах, создает науку, искусство, охраняет границы, они позволяют себе считать себя самостоятельными и успешными. Шутка об отсутствии настоящих мужчин, уже не принимается ими как шутка. Мужчины - это всего лишь путь к успеху, упряжка коней, которые должны делать свое дело и иногда баловать их в постели. А что будет дальше? Единственно за что я спокоен, так это за то, - что, не смотря на все их ухищрения в воспитании мужчин, они никогда, не выработают стратегию, при которой бы мужчины приняли их за равных. Каждый из нас, пусть подспудно, но презирает вторую половину человечества. И связано это не столько с их лживостью и скудоумием, а исключительно по физиологическим особенностям. Мужчина по своей сути - существо целостное, его тело ассоциируется с его "Я", и проникновение в его тело может произойти лишь с помощью оружия или при оказании медицинской помощи. В отличии от мужчин - женщины создания "общественные" и их "Я" не так ассоциируется со своим телом... Сколько мужчин, женщин и инородных предметов побывают в теле любой из них с момента первого гинекологического осмотра? Только богу известно... Я уж не говорю о появлении новой жизни - это для большинства мужиков особая, больная и святая тема, но я не знаю мужчин, которые со стопроцентной гарантией были бы уверены в рождении своего ребенка. То, что в женское, заповедное и детородное тело лазят все кому не лень, и сами женщины не против принять в него, кого попало - никогда не позволит мужчинам считать женщин, за полноценных граждан. А еще никогда мужчины не отдадут пальму первенства... Согласись, понятия "я поимел" и "меня поимели" - не могут ни конкурировать, ни сравниваться. Но, тем не менее, - мы отдали женщинам слишком много позиций, и я боюсь, что эта, на мой взгляд, ошибочная фаза развития человечества еще подарит нам массу неприятностей.
  Дмитрий выговорился, и устало, протянув ноги, как будто пробежал десяток километров жадно припал к банке пива.
  -Ну, ты что-нибудь понял? - поинтересовался он, утолив жажду.
  -Я долго слушал тебя Дим, но почти во всем с тобой не согласен. Ты сам заговорил о том, что продолжение жизни свято для мужчин и в этом, правда. Дающие жизнь - вот кто такие женщины и уже за это, на мой взгляд, им можно простить все. В древние времена, когда от количества людей в роде зависело его выживание, многие из племен почитали женщин за божество. Рождение ребенка считалось не только таинством, но и великой благостью, и не таким важным считался вопрос отцовства. Более того, считалось удачей, если женщина зачинала от могучего или мудрого воина из других племен, а уж если дело доходило до женитьбы, то именно мужчина переходил из своего племени в племя жены. Я до сих пор не понимаю, почему фамилии и роды стали считать свои истоки по мужским ветвям.
  -Это было давно, и цивилизация слишком далеко продвинулась вперед и в количестве населения, и в качестве жизни... Не берусь судить за всех, но на мой взгляд, сегодняшнему мужчине как наверняка и мужчинам прошлых столетий, все равно хочется быть уверенным, что ребенок, рожденный его женой, - рожден от него. И ты ведь не станешь отрицать тот факт, что именно мужчинам обязано сегодняшнее состояние мира? А отсюда и мужские ветви!
  -Отрицать не буду, как и не буду это ставить в заслугу только им. Во-первых: я совершенно уверен, что подавляющее большинство детей, рожденных в браках, все же являются законными. Во-вторых: кто рожал и лелеял этих мыслителей и героев, параллельно занимаясь хозяйством и тысячей незаметных мелочей, давая возможность мужам творить и воевать? В-третьих: ты знаешь, как короток женский век? Мы и в пятьдесят, и в шестьдесят еще можем быть окружены молоденькими красотками и продолжать активную жизнь во всех ее областях. А женщины, что остается им? А помножь это на то, что они живут гораздо больше, - и ты увидишь, что им выпадает судьба - полжизни прожить никому не нужными старухами... Дети разлетаются из гнезда, мужья или уходят в могилы, или пьют, глядя на живущее рядом с ними безобразие, или бегают по молоденьким барышням... Так может им позволительно, взять хоть что-нибудь из этой жизни, хотя бы в молодости? В четвертых: нас вообще нельзя сравнивать, - это все равно, что равнять телевизор и компьютер, лишь по признаку того, что они электроприборы и выпущены одним заводом... Мы настолько разные, что выполнение нами одинаковых действий или обладание одинаковыми возможностями - это всего лишь совпадение... Мы РАЗ-НЫ-Е! И внутри и по назначению, и по возможностям! В пятых: даже если человечество придет к тому, что детей можно будет выращивать из собственных клеток и детородная функция женщин изживет себя как их предназначение, даже тогда, - ни кто не заменит их тепло, наивность и любовь. Все остальное, я считаю игрой, если помнишь теорию "старого"... Если бы не хотели иметь стерв, распутниц, врушек, - мы бы их не имели. Если бы женщины не хотели иметь разнузданных хамов, грубиянов, насильников - не было бы и их. Мы сами создаем окружающий мир и в так называемой реальности и в своей голове... Что в принципе одинаково... Исходя из этого, - последний пункт: кто виноват, что сегодня моральные ценности стали столь мелочными и незначительными? Кто? Тебе не нравиться разврат, поведение и жизнь сегодняшних женщин, так чья в том вина? Тем более, что миром еще руководят мужчины! И если ты считаешь, что мужчины так высоки, то почему ты так озабочен женской конкуренцией? По-моему, ты кидаешь камни только в наш огород, и разбираться, в конце концов, надо только с собой. Я слышал: "Нет дыма, без огня!". Может, что-то нее так в "датском королевстве"? Может ты сам, хочешь, что бы мир - в твоих глазах, был именно таким? Может быть так тебе удобнее? Или наоборот, - ты, просто, любишь трудности? И вообще: если нас растят женщины, - откуда столько ханжества, а? Мне тебя поучать, оказывается надо, а я к тебе за советом пришел!
  Лихолет опустошил свой бокал пива и нервно закурил.
  -Ну ладно, ладно! Завелся! - дружески похлопал его по плечу Дмитрий, - Все мы разные и этим прекрасен мир. Мы сейчас, что женщину или сокровища делим? Нервишки сдавать стали?
  -Прости Дим, сорвался, что-то. Ну уж больно шаг серьезный женитьба... Возможно, в чем-то ты и прав, раз у меня такая реакция. Но я люблю ее, черт побери и хочу быть счастливым...
  
  *****
  Уже добравшись до дверей своей квартиры, Ян вспомнил о том, что надо было заглянуть в магазин. Перед своим отъездом в Ставрополье он полностью опорожнил содержимое холодильника, а это значило, что в доме нет ничего съестного. Были не большие запасы круп и макаронных изделий, но это не та еда, которая бы удовлетворила потребности здорового мужчины. Самое обидное, что и магазин находился в трех минутах ходьбы от подъезда. Ян открыл замок и вошел в коридор своего жилища.
  -Дом, милый дом... Вот и я. Ну, принимай своего беспутного хозяина - бродягу.
  Квартира светилась идеальным порядком и сразу родилась мысль:
  -Ольгу Петровну надо отблагодарить обязательно. Золото, а не человек. Вот сейчас сбегаю в магазин и к ней. Уж с чем - с чем, а с соседями мне повезло.
  Ян выложил содержимое сумки на диван и оценивающе посмотрел на нее. Объема на предполагаемые покупки должно хватить. Он подошел к двери и вышел в подъезд. Тут же щелкнул дверной замок соседской квартиры, и на пороге появилась седовласая женщина.
  -Янечек! Приехал! А я то думаю, кто это к тебе вошел? Уже милицию собралась вызывать... Заходи, чайку попьем, поговорим... Я уже, и соскучилась по тебе. Как съездил?
  -Здравствуйте, Ольга Петровна! Да, вот - прибыл. Вы подождите меня минут пятнадцать,- я за продуктами сбегаю.
  -Конечно Янечек! А я пока чайку разогрею. У меня и варенье твое любимое осталось.
  Покупки заняли чуть более двадцати минут и Ян в сопровождении одного из продавцов, нагруженного пакетами со снедью поднялся на свой этаж. Ольга Петровна в нетерпении ждала его на площадке.
  -Янек, так долго, - я уже волноваться начала.
  "Действительно стосковалась!" - подумал Ян.
  -Ольга Петровна, заходите ко мне - быстренько все разложим и я ваш.
  Вдвоем дело спорилось, быстро загрузив холодильник и шкафчик для консервов, Ян достал коробку конфет и большой пакет с чайными смесями, которые так любила его соседка.
  -Это вам от чистого сердца.
  -Янечек, все балуешь меня. Спасибо. Ну, пойдем пить чай?
  -Уже бегу, вот только ключи найду...
  Яну нравилось говорить с соседкой. Прожившая большую и сложную жизнь Ольга Петровна была прекрасным рассказчиком и собеседником. Как много жизненного опыта и впечатлений предыдущих поколений с благодарностью впитывал он из этих бесед. Ольга Петровна, как любая женщина чувствовала его не поддельный интерес и теплоту, и платила тем же. Стол на кухне Петровны был уже накрыт и посередине дымился большой, темно-синий заварник, доставшейся хозяйке еще от ее родителей.
  -Настоящий антиквариат, - хвасталась Ольга Петровна, указывая Яну на заварник и разливая по чашечкам чай, - сколько он повидал на своем веку... Он ведь и моим родителям по случаю достался, еще до революции - то ли в подарок от кого-то, толи в оплату отцу, за его труды. Он у нас знатным краснодеревщиком был... Мать рассказывала, - дерево под его руками не только светилось - пело... Я его плохо помню, еще малой была, - когда он погиб, - в ЧК работал...
  Ольга Петровна загрустила, погрузившись в пелену воспоминаний. Ян не мешал ей и молча прихлебывал ароматный, горячий напиток, с любопытством рассматривая сосредоточенное лицо женщины. Ольга Петровна очнулась и с укоризной посмотрела на Яна.
  -Ты, Янечек, уж одергивай старуху, когда она забывается. Сама с ней борюсь - в душе-то я молода. Так ты уж мне помогай, - не обессудь.
  -Как скажете, Ольга Петровна. Позвольте мне задать вам несколько вопросов?
  -Конечно, спрашивай! Буду счастлива тебе помочь хоть в чем-нибудь...
  -Ольга Петровна, буду откровенен с вами... - мне кажется у меня сейчас некоторый переходный процесс, наверное, связанный с взрослением... Многое, вдруг становится не понятным, сумбурным, не определенным... Даже из тех вещей, которые еще недавно, были так ясны,- как божий день...
  Ян замолчал, обдумывая следующую фразу.
  -Чем жили вы тогда... - во времена своей юности и, что такое жизнь - для вас сегодня?
  -Твои переживания мне знакомы - они и сегодня, иногда приходят ко мне... Ну что же слушай... Я была младшей в нашей семье, детей было всего двое - я и старший брат, погибший в Отечественной... Но семья была дружной и, наверное, счастливой. Род наш когда-то был купеческим, но со временем стал мастеровым. Отец до революции, как я уже говорила, был потомственным краснодеревщиком, а мама обычной домохозяйкой. Отцовские руки ценились не только Петербурге, были заказы и из Москвы и из Нижнего Новгорода, так что семья жила в достатке. Революционные идеи, отец принял как что-то родное и, вступив в партию, полностью отдавался борьбе с контрреволюционными силами. Мама, не очень-то разбиралась во всем происходящем, но наступившее голодное время заставило и ее поступить на работу. Как грамотной и образованной женщине ей предоставили должность руководителя ... На седьмом году после моего рождения, отца убили во время проведения операции по задержанию главаря какой-то банды. Мама, действительно любившая отца, убивалась от горя и уже никогда не выходила замуж. Но надо было жить,- хотя бы ради нас с братом и она, оправившись от постигшего горя, всю свою любовь дарила нам. Именно благодаря этой любви, сформировалось мое "Я" и мое понимание своего места в этом мире. Все, что происходило вокруг, только подкрепляло мою любовь. Братство, равенство, стремление к всечеловеческому счастью - как могли кому-то не нравиться эти понятия? Поэтому репрессии 37-го, я воспринимала как должную чистку и готова отстаивать ее необходимость и сейчас. Ведь наказывают расхитителей собственности, так почему не наказывать тех, - кто мешает создавать счастье? Что ценнее по твоему, Янек?
  На мой взгляд, любой легче перенесет потерю золотой безделицы или денег, нежели счастья или свободы. Все блага можно нажить, а вот любви, счастья, свободы достичь гораздо труднее. Так почему до сих пор закон наказывает суровее тех, кто крадет материальные ценности, а тех, кто разбивает жизни людей, зачастую даже не касается. Еще и термин придумали - моральный вред... Вот объясни, мне, дорогой, - кто мне его возместит, когда со всех сторон теперь говорят, что мое поколение прожило жизнь не так. Что все наши чаяния, надежды и труды - это "историческая ошибка"... Я понимаю, - свобода слова... Но кто оценит, что я испытываю, когда с экрана телевизора мне говорят, что появление фашизма было спровоцировано появлением советского государства, говорят мне - ветерану и инвалиду войны. Кто имеет право разрушать мое убеждение, честной советской труженицы, о том, что я прожила, светлую, не замаранную жизнь, во благо моего народа? Ты знаешь, сколько пожилых людей отправилось на тот свет из-за этой информационной войны? Честнее было бы, как в 37-ом, - к стенке, если уж признали нас врагами. Что-то я разошлась, Янек... А давай-ка, мы с тобой выпьем, а?
  -Да я собственно не против...
  Ольга Петровна, пытаясь отвлечься от захлестнувшего ее негодования, засуетилась на кухне, доставая рюмки, приборы и закуску. Наконец-то накрыв стол, слегка успокоилась и обратилась к Яну.
  -Ну, наливай уж, мужчина у нас - только ты.
  Закревский наполнил рюмки холодной водкой, хранившейся у запасливой хозяйки в морозилке. Те сразу заиндевели, покрывшись полупрозрачной, влажной дымкой, словно рекламируя свое содержимое. Взяв рюмку в правую руку, Ольга Петровна подняла ее до уровня глаз и, посмотрев сквозь нее на свет, объявила тост.
  -За любовь Янек, только она и спасет мир, если спасет...
  Выпив, Ольга Петровна со смаком надкусила соленый огурчик и, взглянув на Яна, решила продолжить разговор:
  -Так, на чем я остановилась? А, - на любви. Так вот Ян, - все, что я не делала в своей жизни, все делала из любви. Мне так хотелось быть счастливой... И так хотелось,- чтобы все вокруг тоже были счастливы. Я никак не могла понять, как можно играть свадьбу, в одном дворе с похоронами? Как можно радоваться хлебу, украденному у старушки или ребенка и тем обреченных на смерть? Как можно радоваться жилью, полученному после "расстрельных" или умерших от голода и тифа? Как можно радоваться покупке футбольного клуба, потратив миллионы долларов, когда ежедневно умирают сотни стариков и детей от нехватки медикаментов и нормального ухода в больницах. Я не понимала и не пойму. Ведь не бывает счастья на чужом горе и не бывает полного счастья, когда кому-то плохо. Вот и пыталась я хоть что-то изменить. Человек, несущий любовь не может не служить общему благу, не может делать зло или быть равнодушным. В этом и была цель моей жизни. Ответила я на твой вопрос?
  -Не совсем. А что теперь?
  -А ничего, наверное, не изменилось Янек... Добавилось обид, горя, морщин, но цель все та же - дарить любовь. Не так конечно, как эти девочки, что на панели стоят, а в высшем понимании этого слова.
  -Так значит, в служении общему благу - и есть смысл жизни?
  -В служении с любовью! - поправила Ольга Петровна и с удивлением, появившимся на ее лице, спросила, -А ты думаешь по-другому?
  -Не знаю пока, - знал бы, вас бы не расспрашивал...- ответил Ян.
  " Да, вот еще бы, что такое "всеобщее благо" для себя уяснить бы, - уж слишком много трактовок этого понятия существует в мире" - подумал он про себя.
  
  
  
  *****
   Зареме не спалось и, набросив на плечи легкую курточку, она вышла во двор. Холодная черная ночь длилась нескончаемо долго. У земли было почти тихо, но над палаточными лагерями Ханкалы, созданными военными, недовольно ворочались низкие облака. Может быть их беспокоили многочисленные огни, которые не должны были здесь находиться или предрассветные залпы САУшек, отгремевшие где-то у взлетной полосы? Небу тоже плохо спалось, и, похоже, скверные сны одолевали и его. Вечером, Маке стало совсем худо и Зарема, планировала отвезти ее к врачам, как только взойдет солнце. Бедная девочка! Сколько же горя ей еще надо перенести, что бы жизнь ей, наконец, улыбнулась? Не смотря на войну, черноволосая ночь опять украсилась блестками звезд и совсем не напоминала гордую, дочь Кавказа. "Неужели и она с этими русскими!" - подумала Зарема, разглядывая выглядывающие из-за облаков созвездия, - "Все ей не почем - ишь как вырядилась....". Постояв еще немного, Зарема вздохнула и, обведя небосклон в надежде увидеть приближающуюся зарю, зашла в дом. Мака не спала и, увидев вошедшую Зарему, попыталась отвернуться.
  -Ты чего же красавица, плачешь? - подбежала Зарема, вытирая скользящие по щекам росинки детского горя, - Васе еще будет хорошо, вот увидишь, сегодня доктора тебя посмотрят, а к концу недели мы с тобой в Москву поедем...
  Девочка, по-мужски тихо продолжала плакать, стараясь не выпускать рвавшиеся слезы.
  -Я знаю как тебе тяжело, дорогая! - продолжала Зарема, - Но ты должна вытерпеть, для себя, для отца. Он ведь даже поседел, как тебя увидел. В Москве нам помогут, должны помочь...
  Зарема начала чувствовать подкатывающийся к ее горлу комок. Не разреветься бы самой. Но она прекрасно понимала, какие трудности их ждали в столице русских, и как тяжело будет устроить к действительно хорошим специалистам пострадавшую чеченскую девочку, - у них своих раненых пруд пруди...
  -Я сегодня умру! - вдруг произнесла Мака, - Я знаю...
  -Да что же ты говоришь, такое, девочка моя! - всплеснула руками Зарема, и стала нежно гладить племянницу по волосам, - "Не смей даже думать об этом. Ты еще должна воинов родить, что бы за тебя и маму отомстить смогли. Ты, что? Аллах всемогущ, - он поможет тебе, ты только верь в свои силы...
  -Нет, тетя, я знаю... И мама меня уже ждет на небесах, - она приходила ко мне...
  У малышки опять задрожали, посиневшие губы, сдерживающие плачь.
  -Успокойся, милая, успокойся! Мама, наверное. Просто поддержать тебя хотела. Успокойся и поспи, - тебе силы нужны. Хочешь я спою?
  Мака чуть качнула головой, выражая свое согласие. Зарема запела старину колыбельную, которую ей пела мать и поглаживала племянницу по голове. Петь Зарема умела и ее мелодичный, красивый голос, разносился по комнате ласковым шепотом всех матерей ее рода, успокаивающим любимое дитя.
  Мака уснула, чтобы не проснуться ни когда...
  
  *****
  
   Похоронив племянницу, Зарема, приняла твердое решение - мстить. От брата, не было ни каких вестей, и она очень переживала, что не сможет быть с ним, в тот момент, когда ей это так нужно. Попрощавшись с родственниками и знакомыми, Зарема собрала не большую сумку и уехала в Грозный. В этот же день, обратившись по адресу, подсказанной тетушкой, она получила кров, еду и снайперскую винтовку, которая в разобранном виде помещалась в небольшую хозяйственную сумку. Днями, прогуливаясь по городу, гордая мстительница собирала дрова и высматривала удобные позиции, для реализации своего плана, изучая так изменившийся город. Вечерами, сидя у самодельной печурки, она готовила еду и обдумывала все увиденное, анализируя все достоинства и недостатки выбранных ею мест. Основательно изучив развалины домов, продумав возможные способы маскировки и отхода, Зарема решилась на первую вылазку. Ранним утром, когда до зари еще оставалось несколько часов, захватив сумку с оружием, она выдвинулась к первой выбранной ей точке. Низкие, тяжелые облака не спали и были сумрачны в ожидании родов. Неуклюжие как все роженицы - они медленно переворачивались с боку на бок и вздыхали легкими раскатами далекого грома. Уже скоро... "Хорошо, что я захватила болоньевый плащ!" - похвалила себя девушка, - "Конечно, он уж слишком шуршит, зато не промокну до конца." Первые схватки у облаков, произошли чуть быстрее, чем она ожидала и мощный удар грома, предвосхитили две ослепительные молнии. С небольшим перерывом, громовые раскаты повторялись один за другим и наконец-то мучения страдающих облаков разрешились теплым июльским дождем. Сынок, - слышалось в шуме дождя, - долгожданный... Дождю были рады не только облака, но и стосковавшаяся земля. Она жадно впитывала первые, еще не полновесные капли и безмолвно радовалась, вдыхая посвежевший воздух. Через полчаса Зарема добралась до выбранных ею развалин не далеко от площади "Минутка". От дома не осталась даже стен, и огромная куча несуразных обломков, представляла собой не самое удобное место для укрытия, но зато самое надежное. Втиснув свою миниатюрную фигурку в заранее присмотренный развал, Зарема в который раз поблагодарила Аллаха, за то, что она родилась не крупной женщиной. Место было выбрано удачно, - скрытое от посторонних глаз соседними развалинами и зарослями травы, оно, тем не менее, обладало обзором участка дороги, по которой частенько проходили колонны ненавистных федералов. Подтащив к себе несколько кусков бетона и кирпичей, девушка закрыла вход в свое убежище, оставив лишь не большое отверстие для наблюдения. "Теперь можно немного отдохнуть!" - подумала она, собирая винтовку. - "Хвала всевышнему! - здесь сухо, а значит спешить некуда". Закончив с оружием, Зарема подтянула к голове сумку и, еще раз осмотрев заваленный вход, удовлетворенно вздохнула и закрыла глаза. "Я смогу!" - пронеслась в голове давно мучающая ее мысль, - "Я обязательно смогу, - за отца, за маму, за малышку Маку, за всех...". Но внутренней убежденности все еще не было. "Они ведь тоже люди!" - продолжали кружиться мысли, - "Ведь и у них то же есть матери и дети. Кого я накажу больше, - человека пришедшего на мою землю с автоматом или его ни в чем не повинную мать? К тому же, ведь многие сюда пришли не по своей воле - их просто пригнали - как стадо овец... Но если они не мужчины и не могут не делать, то, что противно их душе, значит, они не против этой войны и заслуживают той же смерти - как бараны... И матери, родившие этих баранов, виноваты в их смерти сами... Нет, я обязательно смогу. Я должна!" Зарема приподняла голову и, взглянув на небольшие просветы в своем укрытии прислушалась к шуму дождя. Тихо. Не слышно ни каких посторонних звуков, только дождь. Девушка опустилась щекой на свою руку: "Надо уснуть, они еще не скоро появятся. Я обязательно смогу и не один раз!" Не выспавшиеся глаза, начали медленно слипаться, но и через опускающуюся завесу сна, продолжали вспыхивать искорки мыслей: "Я отомщу, отомщу много раз, но что потом? Они уйдут из нашей страны, и мы отстроим наши разрушенные города. Но я? Разве я смогу забыть все эти ужасы артобстрелов, клочья разорванных людей? Гибель родителей, последние слезы умирающей Маки? Разве я смогу быть когда-нибудь счастливой? И даже Ян, несколько раз приходивший на рынок, даже он не сказал ни приветливого слова, ни поинтересовался, как я живу. Он вообще сделал вид, что не узнает меня. Что же сказал тогда ему отец? Какой счастливой я была тогда в Петербурге. Не было войны, не было отца, мы так дорожили друг другом и парили, парили так высоко... над всеми... над жизнью. И вот он опять здесь, такой близкий... и такой чужой...". Зарема вздрогнула и проснулась: "Он здесь, и он на другой стороне. Он с оружием и он - из разведки... Что может быть хуже? Как он мог? Или он тоже мстит, только за сказанные слова, за разбитую любовь? Он тоже враг...". Ее сердце сжалось в крохотный, болезненный комочек. Лишь на мгновение, представив его такое родное лицо в прицеле своей винтовки, она непроизвольно охнула и испуганно огляделась по сторонам. Но вокруг была лишь предрассветная тишина, и шел дождь... "Неужели я до сих пор его люблю?" - вздохнула Зарема, - "Не знаю. Он враг, но от мыслей о нем, становиться и больно и тепло. Если бы отец не разлучил нас тогда..." - девушка на бок и задумалась вновь, - "Что бы я делала сейчас, если бы мы были в месте? Я была бы самой счастливой на свете. Я родила бы ему сыновей, и они были бы так похожи на него... Но потом началась бы война... И что тогда? Я бы ушла от него, вернулась в Чечню, взялась за оружие? Как все сложно... Я не знаю, что бы я делала... Какой ужас, - я обожаю свою страну, свой народ, его традиции и его свободу, но я до сих пор люблю русского... Я ненавижу его братьев принесших сюда войну, я готова и буду их убивать, но я так тоскую по его плечам, улыбке, голосу". Зарема вытерла сбежавшую слезинку, оставившую теплый след на продрогшей щеке. Ну вот, - я уже плачу, но не по Маке, не по родителям, а по этому ненавистному русскому, который даже не соизволил узнать меня! Какая же я дрянь! Аллах ни когда меня не простит!". " Да и не нужна я ему" - стала успокаивать себя Зарема, - "Раз не узнал, значит, я ему безразлична... Или наоборот, - это проявление гордого самолюбия и какого-нибудь обязательства данного покойному отцу? Если бы я была ему безразлична, он бы подошел, да и сказал бы об этом!" Сердце девушки опять заколотилось в бешеном темпе, и она еле сдерживала участившееся дыхание - "Значит, и он меня любит!". Зарема вздохнула и сжала до боли кулачки: "О чем я думаю, перед тем как отомстить за Маку? Я совсем сошла с ума! У нас нет с ним ничего общего - ни сейчас, ни в будущем! Я начинаю свою войну и, буду продолжать ее до конца, вот только кому я останусь нужна, потом, когда все закончится, если останусь живой, конечно?" Негожие это были мысли... Живи, - пока жива, и не предавайся таким размышлениям, а не то они могут далеко тебя увести... Зарема уснула. В этот раз ей снилась мать. Ее плоть давно была укрыта землей, но душа все еще беспокоилась за любимую доченьку и частенько навещала ее по ночам. В этот раз они с мамой сидели на берегу какого-то озера и, накрывая обед на расстеленной прямо на траве скатерти, любовались шумной возней отца затеянной вместе с маленькой внучкой.
  -Он все такой же мальчишка! - улыбалась мама, - Совершенно не собирается взрослеть, а уже пол головы в седине.
  -Твой - то как? - неожиданно спросила она, посмотрев на дочку внимательным и нежным взглядом, - Все так же делаете вид, что не знакомы?
  -Ты про кого мама? - удивилась Зарема.
  -Про Янека твоего, про кого же еще?
  -Мама, ты же не знаешь о нем... Не знала...
  -Ну, что ты, доченька, - материнское сердце видит и знает все. Поверь мне, станешь матерью - убедишься. Так, как вы?
  -Мы давно чужие, мамочка, и зря ты называешь его моим...
  -Сердце не обманешь! - улыбнулась мама, - Я чувствую, как оно у тебя бьется, - так поет лишь влюбленное сердечко... И трепещет оно, наверное, по нему?
  -Не знаю, мама. Я совсем запуталась...
   Сон Заремы оборвал, громкий сигнал автомобиля, - по дороге неслась военная колонна - видимо всегда спешащим военным, кто-то мешал, и предупреждающий сигнал, поданный водителем БТРа, напомнил зазевавшемуся чеченцу о том, что война еще не кончилась. Испуганный "жигуленок" прижался к обочине, не желая получить ливень свинца из ощетинившегося стволами, сидящих на броне солдат, бронетранспортера. Зарема подтянула к себе винтовку и, прицелившись, спустила курок. Сидевший на переднем правом люке военный, неестественно дернувшись, обронил автомат и стал оседать, пропадая в машине.
  -Первый! - прошептала Зарема, - Это Мака, - за тебя!
   На БТРе, произошло оживление, - весть о гибели товарища разнеслась по всей колонне. Раздались отдельные короткие очереди, направленные бойцами в подозрительные места, но колонна, не останавливаясь, пронеслась дальше. Зарема заложила отверстие для стрельбы куском бетона и в напряжении стала ожидать последствий. Прошло несколько часов, но в звуках проснувшегося города, не было слышно тревоги - ни кто не собирался проверять место, где недавно оборвалась жизнь незадачливого федерала. Может военные посчитали, что снайпер уже сменил место своего расположения, а может просто посчитали случившееся - перстом судьбы, пославшим погибшему шальную полю, - этого она не знала, но страх связанный с возможной поимкой и жуткой расправой производившейся над снайперами, о которых она была наслышана, стал проходить. Пролежав еще несколько часов, Зарема приоткрыла свою бойницу и стала наблюдать за происходящим. Изредка проезжающие машины были исключительно гражданскими и девушка, провожая их взглядом, размышляла о возможности второго выстрела. "Может сегодня уже не стоит?"- думала она, - "Первый раз обошлось, а на второй могут обратить внимание... Хотя если колонны будут из разных частей, то информация о произошедших в одном месте событиях, состыкуется очень не скоро, и если даже сюда направят поисковую группу, - я буду уже в другом месте..." После первой удачи ее охватил азарт и голова работала как взведенный часовой механизм чей-то смерти: "Лишь бы колонна не остановилась, но они не остановятся, - кто знает, не сидит ли тут еще и гранатометчик, да еще несколько человек прикрытия? Если и будут "зачищать", то придут натасканные волки и придут без этой шумной техники. Решено, - сегодня еще один, или двое сразу. А насчет гранатомета надо подумать... Закрепить ночью "муху" или даже "шмеля", протащить шнур, или закрепить механизм с будильником - и "подарок" готов! Ищите потом исполнителя, - как ветра в поле. Спрошу у мужчин...".
  
  *****
  Вернувшись в офис, Сергей Петрович, вызвал к себе гиганта Голубцова. Начальник аналитического отдела аналитики появился в кабинете, опять позабыв постучаться, закрыв своей громадой весь дверной проем.
  -Вызывали, Сергей Петрович?
  -Заходи, Андрюша, заходи! Когда ты стучать-то научишься? В дверь естественно...
  -Да я все как-то забываю, Сергей Петрович, извините.
  -Да ладно, - проехали. Расскажи-ка мне, милый друг, что нового в нашем королевстве?
  -Да особо порадовать пока ничем не могу, но есть определенные соображения.
  -Соображения, - это хорошо! - улыбнулся Меньшиков, пребывающий после обеда в прекрасном расположении духа. - Рассказывай. Но для начала, - запроси у своих справочку на некоего Карманникова, из пенсионного фонда.
  -А что ее запрашивать, - она у меня с собой. Вот, возьмите, ознакомьтесь, - гигант передал Меньшикову несколько листов печатного текста. - Николай Анатольевич Карманников, был убит два дня назад, но исходя из наших данных, по каким - либо делам не проходит. Просто агнец божий. Хотя имущества нахапал товарищ, будь здоров... Две иномарки, два загородных дома, дом на побережье черного моря, катер за полмиллиона долларов и так далее. Акционер в десятке компаний, в общем - вдова остается бедной наследницей. Нам данного товарища еще не передавали, но убийца сработал чисто, - ни кто, ни чего не видел и не слышал... А почему вы заинтересовались, Сергей Петрович?
  -Мы с Володей, сегодня его похороны видели. А у тебя он почему? - с любопытством взглянул на Голубцова полковник.
  -Вот с этим я к вам и пришел. По полученным материалам со всех концов страны, связанных с убийствами и смертями видных чиновников, бизнесменов и криминальных аторитетов у меня складывается не здоровое предчувствие, что в стране появилась серьезная группировка профессиональных киллеров.
  -С каких пор мы стали руководствоваться предчувствиями, Андрюш? Что говорят факты?
  -Да в том то и дело, что факты не говорят ничего, просто количество виртуозно проведенных убийств выросло многократно. И не смотря на то, что подчерки все время разные, у меня создается впечатление о работе именно группы. Слишком гладко все происходит исполнение и самой работы, и отхода, и ко всему - отсутствие улик. Здесь не просто превосходная подготовка перед исполнением заказа, здесь какой - то шарм...
  -Что ты имеешь в виду.
  -Многие убийства исполнены так, как будто это отчет заказчику - вот мол, исполнено. А ведь трупы по этим делам были обнаружены в местах, где скрыть преступление - плевое дело. Например: три убийства произведено на рыбалке, в отдаленных и безлюдных местах и что? Убийцы убирают своих жертв, даже не тронув охрану, и незамеченными скрываются с места преступления...
  -И что тебя настораживает?
  -А то, - что люди, обладающие таким мастерством, даже не пытаются представить убийство за несчастный случай!
  -Тут ты прав. Если уж смогли незаметно добраться до своих жертв, то логичнее было бы не поднимать лишнего шума в прессе и внимания органов. И много у тебя таких примеров?
  -Вот диск с материалами и моими выводами. Тут есть еще интересные примеры, - смутился Голубцов, но, заметив любопытство в глазах Меньшикова, продолжил. - За последние полгода зафиксированы четыре убийства с применением дальнобойных винтовок.
  -И что? Сейчас за деньги можно купить все.
  -Так то оно так, Сергей Петрович, да вот только не каждому дано с полутора - двух километров попасть в голову или сердце. Это явно работа хорошей профессиональной группы.
  -А почему не одного или нескольких снайперов, но из разных группировок? Может это одиночки вообще?
  -Нутром чувствую, товарищ полковник, только не смейтесь... Уж очень чистая и наверняка слаженная работа. И у следственных органов одни догадки, - ни каких улик, ни каких зацепок.
  -Так, с этим покумекаем. Поработай ка с возможными заказчиками по этим делам, можно даже в негативе, только не переусердствуйте. Что с мурманскими?
  -Вопрос подкорректировали - их лидер, - Чистяков, погиб в автокатастрофе, группа из четырех его активных бойцов погибла, - застряв на железнодорожном переезде, еще два неформальных лидера погибли при не выясненных обстоятельствах - один утонул на рыбалке... - Андрей заулыбался, - Другой погиб на охоте. Просто фонтан не везений у ребят...
  -Пути господни неисповедимы... Вот так, - жил, жил человек - и нет его. Не многовато ли за пять месяцев?
  -Да вроде бы нет. Не везет им конечно, но подозрений пока не выявлено.
  -Ну ладно, что у Пулковских?
  -Этим, пока повезло больше... Верным путем идут товарищи, вот и погибло-то у них только двое - и то беспредельщиков. На них и так давно уже смерть поглядывала. Савицкий, помните? Отгулялся - пьяным под трамвай попал, бедолага, - насмерть... Ну и Черепко, как накаркал себе - сердечный приступ... Подробности у начальников групп. Вызвать их к вам?
  -Не стоит. Этой информации мне пока достаточно. Что-то я руководства не пойму, - сегодня по "Пулковским" разнос получил, а конкретных задач - никаких... Что-то готовится, а вот что, и против кого конкретно? Если, накопаете чего-либо, сразу ко мне, понял?
  -Так точно.
  *****
  
  "Улыбка" все еще не мог привыкнуть к своему новому лицу. Стоя у зеркала, он брился, разглядывая отражение "незнакомца" в точности повторяющего его движения. "А ведь не плохо получилось" - размышлял Дэн, - "Жаль только, что я так не похож на себя прежнего...". Вихрь воспоминаний закружился у него в голове, и он на мгновение застыл с поднятой бритвой в руке. Денис Трегубов, которым он был, до того боя в Чечне, тоже был симпатягой... Только гораздо моложе и с большими наивными глазами указывающими на доброе сердце и простодушный характер. Куда делся тот милый, застенчивый мальчуган? Лицо смотрящее на него в зеркало даже отдаленно не напоминало то юное создание... Мужественная красота зрелого человека не склонного ни сантиментам, ни к жалости... А глаза, что стало с ними? Прищуренный взгляд хищного зверя готовящегося к прыжку, холод, спокойствие, уверенность... "Нет, это не я!" - пытался убедить себя Дэн, - "Я не мог так измениться!.. Это хирурги, что-то не учли - особенности физиономии, мышечной структуры... Но вот глаза... Глаза не врут... Я изменился и изменился далеко не в лучшую сторону!.. И не надо грешить на врачей...". Дэн глубоко вздохнул и, проведя бритвенным станком по пенному раствору на щеке, задумался вновь. Нет дело даже не в том ВОГе который попал ему в лицо изуродовав до неузнаваемости и придав губам форму постоянной, ужасной улыбки давшей ему прозвище... Все началось гораздо раньше и возможно не закончится уже никогда, до самой смерти, от которой еще ни кто не убегал... С раннего детства Денис не был обделен умом и не имел физических недостатков. Все складывалось, как и у большинства подростков, рожденных в СССР: еще захваченное им пионерское детство, школа, светлые цели общечеловеческого ЗАВТРА, счастливая семья, любящие родители... Но случайная гибель отца от сорвавшегося с крана груза на заводе где тот работал - перевернули жизнь Дэна, заставив повзрослеть быстрее своих сверстников... Бессмысленное щебетание вчерашних друзей, что во дворе, что в школе выводило его из себя, Дэн замыкался в себе и находил отдушину лишь в спортзале. Увлекшись восточными единоборствами, он показывал не плохие результаты и тренера прочили ему успешное спортивное будущее, но вот тут Денис впервые показал свой характер. Не смотря на удачное начало спортивной карьеры, он менял секции одну за другой, пытаясь отыскать стиль, который бы ему подходил более всего. Желание объять необъятное не останавливало Дэна, не смотря на подпортившиеся отношения с бывшими и недоумевающими от его поступков тренерами... "Да, наверное, тогда все и началось!" - мелькнула мысль в голове у Дениса - "Именно с того момента, когда я впервые начал искать себя, смысл,... цель жизни. С тех пор, видимо, и начали меняться эти глаза..." Дэн еще раз внимательно посмотрел в свое отражение. Жесткое выражение глаз неприятно покоробило его еще раз. Размышляя о том, на какие мысли наводит этот взгляд окружающих, Денис все же решил добриться. Закончив с ванными процедурами, он вышел в зал и завалился на диван. Настроение было хуже среднего, и ехать на работу совершенно не хотелось. "Может взять выходной?" - пришло ему на ум, - "Отлежатся, обдумать все... Или наоборот пуститься в разгул, напиться до чертиков? Жизнь слишком стремительно пролетала мимо,.. и это не на шутку беспокоило Дэна. Он так много хотел бы попробовать и узнать, но времени, а зачастую и необходимых средств не хватало. Нет, платили ему хорошо, и Денис давно не ни в чем не нуждался, но его фантазии заносили его слишком далеко. Он мечтал объездить весь мир, посетить самые удаленные и затаенные уголки мира, он мечтал не только посмотреть и пощупать чудеса света, но и пожить жизнью народов населяющих планету, познать их быт, культуру, ценности, тайны воинского мастерства... Дэн мечтал и о своем острове, на котором можно было спасаться от навязчивых и зачастую надоедавших ему людей... Да и много еще о чем он мечтал... С людьми, надо признать ему было тяжелее всего... Он и стремился к ним, и убегал от них... Слишком много неприемлемого для него несла человеческая цивилизация в которой Денису доводилось жить. Слишком много... И одна из них - непрекращающаяся война... Скрытая или явная, осознанная или нет, с ненавистью или профессиональной сдержанностью, но без начала и конца... Основополагающая, двигающая все и вся, страшная и неумолимая... Как не странно, но Трегубов постоянно ловил себя на том, что войну, как и очень многое другое в своей жизни - он любит, ненавидит и непринимает одновременно. Именно одновременно, а не по пословице: "От любви до ненависти - один шаг...". Ему не надо было делать этого шага, но противоречивые чувства иногда приводили к тому, что он начинал беспокоиться о своем психологическом состоянии и собственной вменяемости. Вот и сегодня именно она, точнее ее последствия, так изменившие его лицо, разрушила, так прекрасно начинавшееся утро...
  -Нет, на работу я сегодня не пойду, - произнес Денис вслух.
  "Срочных дел нет, а мне просто необходимо прийти в себя..." - соображал он, - "Надо отзвониться в контору, что бы не забили тревогу...".
  Денис встал и подошел к журнальному столику, на стеклянной поверхности которого лежал, подзаряжаясь, сотовый телефон. Набрав номер, "Улыбка" сообщил о своем предполагаемом отсутствии и вернулся к дивану.
  "Ну-с, чем мы сегодня займемся?" - обратился он к себе, - "Может действительно набраться?
  Слабые пьют, чтобы расхрабриться, а потом шумят, чтобы не потеряться... Сильные пьют, чтобы расслабиться, и ведут себя тихо, чтобы никто случайно не пострадал... Дэн очень боялся сорваться...
  -Нет, пить мы не будем, разве что - чуть-чуть...- констатировал он свое решение. - А пойдем-ка мы просто пошляемся, городом полюбуемся, на людей посмотрим... Может и родятся какие мысли или планы...
  Выехав на "Староневский" "Улыбке" сразу бросилось в глаза радостное, яркое, белое пятно: по тротуару, в метрах ста впереди повиливая бедрами, шла по своим не понятным делам, юная красотка с умопомрачительной, точеной фигурой. "Бабье лето в разгаре" - ухмыльнулся Денис. Легкое белоснежное платье слегка приподнималось порывами ветра, оголяя красоту ее безупречного тела и бесконечных ног. Девушка придерживала поднимающейся шальным ветерком подол платьица, но усилия ее были тщетны... Засмотревшись на разыгрывавшееся приятное мужскому взгляду представление, Денис опомнился лишь тогда, когда услышал впереди себя звук столкнувшихся автомобилей... Перекинув взгляд на проезжую часть, он резко нажал на тормоза, чудом избежав столкновения с остановившимися машинами, врезавшимися друг в друга минутой ранее... Вышедшие, к счастью не пострадавшие водители матерились проклиная красоту незнакомки, моду, себя...
  -Башкой, а не членом надо было думать! - донеслось до Дениса из отрытого окна, выражение одного из водил обращенное к другому...
  "Странно!" - размышлял "Улыбка" объезжая место аварии, и искоса поглядывая на фигурку юной прелестницы, которая даже не приостановилась на шум произошедшего, - "Кто и когда придумал, что мужчины думают и живут своим членом?.. Какому "мудрецу" пришла в голову такая ахинея?".
  - А ведь как хороша! - невольно восхитился Дэн, поравнявшись с незнакомкой, - Создает ведь природа шедевры!
  "Но пусть бы объяснил этот "умник"", - вернулся Дэн к своим мыслям, - "Чем думают мужики, когда отдают места в шлюпках тонущего корабля или прощаются со своей жизнью, закрывая телами женщин, стариков, детей... Что заставляет более сильных, умных и таких "озабоченных", оборвать свою жизнь ради других? Пусть даже таких, как эта... Уж точно не мысль об утехах... И не гордыня... И даже не воспитание... Жизнь - это ведь все... Она одна и тут уж не до соблюдения этикета или мыслей о славе, памяти, почете... Из ста спасенных - дай бог, один скажет спасибо уже через день... Да еще и посмеиваться начнет вспоминая перекошенные страхом лица, восхваляя свой "героизм". Уж такова природа человека. Вот и эти двое столкнувшихся из-за любви к красивым ножкам, совершенно не рады друг другу, а ведь остались живы... Так что же движет, мужчинами в критических ситуациях? Или женщинами, бросающимися на верную гибель, спасая ребенка? Хотя нет... За чужого ребенка бросится одна из тысяч... - остальные сославшись на природную слабость или испуг останутся на месте... Хотя и среди мужчин попадаются такие же "умники"... Нет, опять не верно... Не умники, а те которые не рванутся по порыву врожденного инстинкта... "Потерявшие инстинкт"... - интересны термин... Это хорошо или плохо? Это развитие или регресс? А у кого эти самые инстинкты еще есть - они-то кто? Дураки? Или, быть может, так и должно быть - сам погибай, а слабого защищай... И выживут одни слабейшие или хитрейшие... Забавно... ".
  Денис выехал на Невский проспект и стал выбирать место для стоянки.
  "Эмоции - вот что движет мужиками!" - продолжал он свою мысль припарковывая "Cherrokki" в приглянувшемся месте. - "Только, что засматривался очередной юбкой, а в следующий миг уже готов броситься под автомобиль, спасая ребенка... Сердцем они живут - не мозгами... Есть такое слово - надо! А уж откуда оно, из каких глубин подсознания...".
  -А сейчас надо выпить пивка! - произнес Дэн закрывая машину. - И ведь действительно надо...
  Включив сигнализацию, он глубоко вздохнул и огляделся вокруг. Город кипел жизнью... Юркие прохожие куда-то спешили двигая ногами планету в совершенно разных направлениях. Они кишели по тротуарам и перебегая улицы в неположенных местах, казалось, стремились вытеснить и автомобили.
  "Тесновато становится на матушке земле... Эдак Петербург превратится в пригород Москвы
  " - подумал Денис и медленной походкой сытого зверя отправился в направлении "Пассажа", рассматривая озабоченные лица питерцев. Куда спешат? Что успевают заметить? - размышлял он, - ведь и я, вот так же несусь куда-то годами, пока не надоедает... Так сколько же чудесных мелочей, мыслей, ощущений я пропускаю в этой суете? И не из них ли складывается жизнь? Вот ведь иногда останавливаешься осмотреться, как сейчас, а вспомнить-то и нечего - все пропустил... Вот и красотку сегодня упустил, запоздало сообразил он. Куда спешил? Сегодня и спешить некуда, а не сообразил... Все из-за аварии этой - задумался... Может вернуться? Вдруг, ее еще можно догнать? Чем черт не шутит, - может судьба...".
  Трегубов остановился, подставив щеку ласковому солнышку, но решение не приходило.
  "Нет, не побегу. Если судьба - встречу еще раз" - подумал он и, заложив руки за спину, медленно зашагал по улице.
  Он шел по Невскому, все еще вспоминая увиденную красотку, и размышлял над тем: почему у людей принято подспудно и, скорее всего не осознано, но делить друг друга на группы, прилепляя этим группам особые, зачастую не верные ярлыки. С одной стороны, казалось, все это само собой разумеющимся - разные расы, различные физические данные, удачные или наоборот ущербные наборы генов, среда воспитания... Но с другой стороны - у красиво сложенного и умного паренька может оказаться неизлечимая болезнь: лейкемия или СПИД к примеру, а у длинноногой красавицы, в разрез к общему мнению - оказаться большое человеческое сердце, рожденное для любви... И уж в полнее вероятно, что очкастый замухрышка из далеко не благополучной семьи, в вечно засаленной одежонке и с взлохмаченной шевелюрой - вдруг становится Нобелевским лауреатом... Из каждого правила - тысячи исключений, естественно, при условии, что данное правило является верным.
  Из "Елисеевского" магазина этак по-хозяйски стремительно вышел коренастый, крепкий, русоволосый парень с большим пластиковым пакетом, наполненным разной снедью. Проходя мимо Дэна, он ощутимо задел его плечом, "Улыбка" обернулся, но, посчитав произошедшее проявлением неуклюжести со стороны незнакомца, а не хамством, заполонившим всю страну, ограничился лишь короткой фразой:
  -Молодой человек! Могли бы хотя бы извиниться...
  -Ща! - с вызовом ответил крепыш, опровергая версию Дэна о случайности грубого поступка, - Каждому мыдору, раскланиваться начну... Ты бы хавальник прикрыл, советчик! А то неровен час, залетит чего...
  Парень заржал, своей шутке, открывая дверь припаркованного "Ауди". Денис очень не любил хамства, в особенности направленного на него. День с утра пошедший наперекосяк, портился окончательно... Улыбнувшись Денис подошел к незнакомцу.
  -Позвольте я вам помогу...
  Крепыш, не успев ответить, внезапно стал оседать и поправляемый "заботливыми" руками Трегубова, разместился на правом сидении автомобиля. Захлопнув дверцу, "Улыбка" обошел машину и, усевшись на водительское место, осмотрелся. Город продолжал жить своей жизнью, никто не заметил, произошедшего... "Лучше бы я за той красоткой погнался!" - мелькнула мысль у Дениса выруливающего в общий поток машин.
  Остановившись у Апраксиного двора, давно превратившегося в рынок, где всегда стояло, множество автомобилей, Денис обшарил незнакомца и салон его "Ауди".
  -Ни что так не повышает нравственность граждан, как материальная мотивация! - хохотнул Дэн, вытаскивая деньги и документы, крепыша. - Ух ты, мы еще и ствол с собой возим! Не простые мы ребята, оказывается... Жаль, другие у меня сегодня планы... А то бы я тебя по другому по воспитывал!
  "Зло порождает только зло!" - грустно подумал Денис, - "Куда я качусь... Но таких гадов учить надо, все равно... Вот очнется через полчасика - может поймет чего о манерах... Хотя вряд ли... По виду - либо мент, либо бандит, с такими бесполезно... Вот и "Макаров" в подтверждение. Как там говорилось: "... кто более ценен? Мы говорим партия - подразумеваем Ленин...". Да уж, - близнецы братья! Красные придут - грабят, белые придут - грабят... Вор - должен сидеть в тюрьме... как и мент...". Забрав пакет с приобретенными "воспитуемым" продуктами, "Улыбка" вышел из машины и направился к Невскому. По дороге он отдал его замеченным им ранее беспризорникам, "тусующимся" у "Гостинки" (универмаг "Гостиный двор"), а "изъятый" у хама ствол, ключи от машины и документы, заранее обернутые промасленной бумагой, найденной в салоне, полетели в мусорный бак.
  -Вот теперь точно пивка, причем исключительно на "спонсорские" средства!
  
  *****
   Сергей Петрович, сидел перед экраном монитора, обрабатывая предоставленную Голубцовым информацию. Да, видимо прав был начальник аналитического отдела, в своих рассуждениях и выкладках. Молодец, мальчишка, - славная смена растет. То, что по делам многих преступлений, предоставленных ему для изучения, выходило, что они были выполнены весьма подготовленной группой, - уже не вызывало ни каких сомнений. Но вот одной ли? Во всколыхнувшейся памяти всплыло воспоминание, об одной организации с очень похожими параметрами:
  С 1993 года московский РУОП занимался уникальным делом о криминальной структуре под грозным названием "Федеральное сыскное бюро России" (ФСБР), созданной Указом президента РФ, как потом выяснилось, фальшивым. Два года существовала эта странная организация, с лидерами которой здоровались за руку даже сильные мира сего. Как следовало из материалов уголовного дела: финансовую поддержку ФСБР, в частности, оказывал старший брат тогдашнего вице-премьера правительства России, - Геннадий Шохин. И интересовало ФСБР многое: " получение полной и достоверной информации оперативнее госведомств России и СНГ, внедрение сотрудников ФСБР в органы власти, сбор информации из теневых структур, составление списков "нежелательных" граждан, физическое устранение руководителей преступных группировок". Почетными членами ФСБР тогда являлись граждане - Михайлов, Аверин и Тамм, в "солнцевских" кругах более известные под кличками Михась, Авера и Арнольд, и другие известные "авторитеты". А уж о мастерстве исполнителей ФСБР, можно было слагать поэмы. Не ужели, что-то подобное, создано вновь? Уж очень не простые люди, нынче умирали от рук невидимок и слишком спокойно те к ним подбирались. И вот что самое интересное - ни какой шумихи в средствах массовой информации... А ведь это, только лишь вершина айсберга, - сколько этих людей умерло "своей" смертью или в "неожиданной" катастрофе? Да, - эти дела необходимо пересмотреть еще раз, и подвергнуть дополнительному анализу и расследованию. Уж очень все похоже на работу наших... А может быть и работой, какой-нибудь из частных, "генеральских команд" - которых так много расплодилось во времена развала силовых ведомств.
  -Элеонора Павловна! - нажал он на кнопку селектора, - Зайдите ко мне, пожалуйста. Да, и кофе покрепче принесите.
  "Отличная секретарша, что называется, божьей милостью!" - подумал он про секретаршу. - "Надо бы чаще
  ее баловать подарками...".
  -Слушаю вас, Сергей Петрович! - начала с порога Элеонора. - "Кофе будет, через несколько минут. У вас, что-то срочное?".
  -Мне нужна информация, по всем не формальным спецслужбам и охранным предприятиям, которые что-то стоят или стоили, а так же все, что у нас имеется по уволенным и пропавшим специалистам элитных спецподразделений, работникам КГБ - ФСБ, ГРУ. И полный перечень руководящего состава силовых структур уволенных за годы перестройки. Подключите Голубцова с его отделом, ну информационщиков - само - собой. Чем быстрее, тем лучше.
   ******
  
  Михаил Дубяга, был "самоваром"... Когда-то попав в плен к чеченским боевикам, те "наградили" его кошмарной жизнью, которую он проклинал. Ампутировав руки и ноги, вырезав язык, вахабиты оставили ему зрение, слух и детородный орган, который в его теперешнем состоянии являлся больше обузой и горестным воспоминанием о былых похождениях. Напоследок, его скальпировали, вживив на место родной шевелюры безобразный кусок бараньей шкуры, и выбросили у расположения одной из федеральных частей.
  Там его и подобрали - свои. Шкуру у него соскоблили еще в госпитале, в котором он еще провалялся с полгода, но на голове остался огромный безобразный шрам. А потом его передали на руки родным - в Петербург и у него началась эта ужасная жизнь. Старенькая мать и две сестры со своими детишками проживали в одной трехкомнатной квартире, оставшейся после смерти отца. Сестры, не удачно вышедшие замуж, в итоге вернулись к матери, хлебнув семейного "счастья", но вернулись не одни - у старшей, Ирины - родилась двойня, а у Оксаны, пожившей в браке, почти шесть лет - было трое погодков, две девочки и шумный малыш Валерка. Появление Михаила, когда-то постоянно мотавшегося по военным городкам, естественно не вызывало радости ни у кого, а жалость и постоянная забота которой его пытались окружить, только раздражала его. Пенсия, назначенная родиной калеке, была смехотворной, и его содержание многодетной женской общине было явно в тягость. Посидев дома около трех месяцев, Михаил принял решение, которое передал сестрам морганием и одобрительными мычащими звуками, с помощью показываемых ему букв. Так он и появился в переходе между "гостиным" и "пассажем". Одетый в военную форму, он сидел на своей коляске не более четырех часов, но этого хватало - деньги которые ему давали сердобольные прохожие за день, зачастую превосходили месячный заработок одной из сестер. Дела начали улучшаться, если это сравнение можно было применить к его жизни. Тем не менее, сестра Ирина уволилась со своей работы на конфетной фабрике, и теперь полностью уделяла время семье, - заботясь о нем, детишках и больной матери. В квартире начали появляться новые вещи, а холодильник уже не бывал пустоватым, как в былые времена. Постепенно Михаила стали вывозить "на работу" не ежедневно, а лишь пару раз в неделю. Одним из огромных достижений, вызвавшее всеобщую радость в семье, было и то, что он впервые с момента своего пленения - улыбнулся, наблюдая за возней малышей - племянников. Но внезапно, все опять изменилось, - в переходе, после плодотворного "рабочего дня", когда его забирала сестра к ней подошли двое здоровенных парней, одетых в одинаковые кожаные куртки. Один из них, покатил коляску возмущенно мычавшего Михаила, а второй наставительно, что-то сообщал сестре, ведя ее под руку. Как объяснила ему дома сестра, это были бандиты, требовавшие не просто плату за место, а невероятно большую сумму в месяц, отработать которую можно было бы только, при ежедневной "работе" Михаила. Сестра заламывала руки и заливалась слезами, проклиная правительство и войну, так искалечившую брата, но сквозь слезы и причитания смогла объяснить, что при отказе работать на них, бандиты обещались устроить скорую расправу, не только над ней, но и над детьми. Михаил, глубоко вздохнул, но с этого дня стал сидеть в переходе ежедневно.
  
  *****
  Говорят, как проведешь новогоднюю ночь, так проведешь и весь год... Как не хотелось в это верить... В ту ночь капитан Михаил Дубяга, долго не мог заснуть из-за не отпускавшего его лихорадочного возбуждения. Он не мог сказать, с чем это было связано, но что-то бередило душу. Это был его второй новый год встреченный в Чечне. Новогодняя ночь, застала его колонну в Ханкале - "стоп колеса" объявленные для передвижения военных, задерживали их отправку дней на десять - пятнадцать. Из-за ожидающихся терактов, посвященных христианскому празднику (как ни крути, а сегодняшнее летоисчисление ведется от Рождества Христова), многие части не успели вовремя подвезти не только новогодние посылки, но и свежее продовольствие. Часть Михаила находилась под Дышне - Ведено, и ее колонна, застрявшая в Ханкале, в этот раз перевозила не только припасы, но и молодое пополнение "сроков" (солдаты срочной службы) размещавшихся в соседних палатках пересыльного пункта, где ночевал Дубяга. Устав вертеться в кровати, и не совладав с нахлынувшей тревогой, капитан встал и быстро одевшись, вышел из палатки. Тяжелый, влажный воздух неприятно наполнил грудь. Ночью явно был заморозок, но теперь вдруг потеплело и от "взлетки", находившейся не более чем в ста метрах, от палаточного лагеря "пересылки", клубился сырой туман; утро было не самое приятное. "Может, сегодня отправимся?" - подумал Дубяга и, закурив, пошел проверять дежуривших у его машин бойцов. Ожидания Михаила сбылись и в полдень, колонна получила добро на выезд и через полтора часа они двинулись. Два БТРа и ЗУшка, установленная на бортовом Урале, сопровождали четыре КАМАЗа, груженных продовольствием и новобранцами. Машины медленно юзили, прорываясь сквозь кашу грязи "пластилиновой долины" - как называли здесь Ханкалу, почти утопая колесами в этом жутком месиве. Наконец-то пройдя КПП, колонна выехала на асфальт трассы и прибавила ходу. Почти полутора часов спокойная езда оборвались разрывами гранатометных выстрелов и пулеметной стрельбой. Не успевший опомниться после легкой дремы в тепле автомобиля, Михаил ошарашено осматривался по сторонам, выискивая очаг зла, нарушающий тишину. Внезапно на лобовом стекле появилось несколько круглых, аккуратных отверстий обрамленных узором "изморози" и по лицу больно ударили бусины блестящих осколков, водитель с залитым кровью лицом упал на руль. В следующий момент, КАМАЗ, в кабине которого ехал Дубяга, вдруг подбросило вверх, что-то невероятно громко грохнуло под грузовиком, и огненная боль пронизала все тело Михаила, вылетающего через лобовое стекло... Очнулся он от сильного удара ноги о камень, вызвавшего болевые ощущения, и ужасно ныла разбитая голова. Приоткрыв затекшие глаза, Михаил осмотрелся вокруг: серый лес, по которому шел не большой отряд "вахов", был завален сырым, рыхлым, еще ненадежным снегом. Его тащили под руки, два испуганных срочника, в обгоревших бушлатах, один из них все время возбужденно и неразборчиво шептал, часто повторяя "мама". Отряд спускался в ущелье и далеко впереди, над лесами алели, возвышаясь над всем миром, снеговые зубцы гор, их еще озаряли лучи солнца, опускающегося за горизонт. "Долго же мы идем" - сделал вывод Дубяга, сейчас часов семь, - "Значит плен... Во как...". Сознание опять погрузилось в темноту. Очередное пробуждение было вызвано леденящим холодом пронизывающим все тело. С трудом, разлепив склеившиеся от крови ресницы, Дубяга оглядел небольшую, заснеженную поляну на которой он находился. Крепко завязанные за спиной руки затекли и он не чувствовал даже пальцев, пошевелив ногами Михаил обнаружил, что связаны и они.
  -А,- русская свинья проснулась, - послышался невдалеке голос с сильным акцентом и в следующий момент в бок Михаила, невыносимой болью врезался чей-то ботинок. - Ну, что, капитан, готовься к смерти, только не обмочись со страху... У вас, русских, - это в крови или вместо нее?
  Голос захохотал, и удары посыпались снова и снова. Как-то постепенно стали растворяться в уже ставшей привычной темноте небытия, силуэты леса и гор, затихли смеющиеся голоса, шум леса, остались лишь огоньки звезд, висящие драгоценными россыпями между землёю и небом... Дубяга опять провалился в беспамятство. Когда Михаил очнулся опять, было раннее утро, и понемногу начинал моросить снег. Луна мутно-жёлтым пятном пробивалась сквозь облака, лишь слегка освещая спящий в зимнем убранстве лес. Он вздрогнул, передёрнув плечами, - то ли от холода, то ли прогоняя мимолётную тень неуверенности. "Умереть,- так с музыкой!" - зашевелились смутные мысли в его голове, - "Я хоть зубами да вырву из них хоть один кусок мяса, когда они резать меня подойдут. Или ещё что-нибудь сделаю. Но стоять перед ними, как баран, - не буду... Смотри не обмочись... Легко зубоскалить над связанным человеком, гады..." Дубяга огляделся вокруг. Рядом с поляной, прямо за кромкой начинающегося леса, виднелся вход в землянку, а может быть в блиндаж, и рядом с ним, закутавшись в овчинный полушубок, сидел часовой. Тело ныло почти везде, беспомощные руки, уже не чувствовались совсем. "Что же придумать? Пусть смерть, лишь бы не было позора..." - лихорадочно вертелось в голове.
  -Эй, шакал! - прохрипел Михаил, силясь оскалиться в улыбке, - Я тут вот, что подумал: пока я не сдох, ты бы отыграл у меня на кожаной флейте, а? Пора бы привыкать, а то наши придут сразу во все дырочки тебя... А так, - ты уже умелец...
  Дубяга не договорил, сильный удар в зубы нацеленный ботинком, попал точно в цель. Рот заполнился солоноватой, густой кровью и осколками выбитых зубов, но память не угасла. Михаил злобно выплюнул, сгустки крови:
  -Зря ты так... Я же по доброте душевной. Мне ж, твою задницу жалко...
  Очередной удар по голове, на минуту погасил окружающее, но Дубяга справился. Ком тошноты подкатывал к горлу, в глазах рябило:
  -Слышь, джигит, у нас женщины бы постеснялись связанного бить, а у вас вон как... Ага... Значит, наши бабы посправней ваших мужиков будут...
  -Не заткнешься, гоблин, - я из тебя женщину сделаю... - произнес со злобой чеченец, но бить передумал.
  -Я понимаю тебя, - криво улыбнулся Михаил, - Я бы тоже ваших волосатых телок, иметь не стал, лучше уж ослицу, или ...
  В этот раз удар погасил его память надолго. Когда Дубяга сумел приоткрыть щелочки глаз распухшего лица, по глазам ударили яркие лучи солнечного света, на некоторое время, ослепив его сумрачное сознание, через полминуты зрение вернулось и первое, что увидел Михаил - чуть припорошенную узорчатыми снежинками, бордово - черную лужицу замерзшей крови. У входа в свое жилище, о чем-то переговаривались боевики, слышался задорный смех. "Веселятся, сволочи!" - выругался про себя Михаил, и постарался рассмотреть сквозь распухшие веки, лица болтающих чеченцев.
  -Эй, лесные братья, - прохрипел он в сторону "вахов". - Глоток воды дайте...
  От группы говоривших отделился молодой чеченец и, на минутку скрывшись под землей, вышел наружу с кружкой воды. Кто-то из боевиков, начал выговаривать его на своем языке, но горец лишь отмахнулся и подошел к Михаилу. Присев на корточки он приподнял тело Дубяги и помог ему сесть. Придерживая Михаила за спину, он поднес кружку к его разбитым и почерневшим губам:
  -Пей русский, может в последний раз... Зачем издеваться? Лучше бы сразу убили...
  -Спасибо, - поблагодарил участливого "чеха" Михаил. - Может ты, и завалишь, - чего тянуть?
  -Нет, мы Рамазана ждем, - он старший, ему и твою судьбу решать.
  -Сроки-то где, не скажешь? - поинтересовался Дубяга, оглядывая поляну.
  -Солдат мы в аул отправили - обменяем или работать будут. А вот с тобой, Рамазан, что-нибудь решит.
  Чеченец опустил Михаила на снег и отошел к своим.
  Рамазан, о котором говорил напоивший Дубягу чеченец, прибыл ближе к вечеру. Окоченевшего и затекшего от веревок капитана, впервые внесли в тепло. То, что Михаил принимал за землянку, оказалось просторным, многокомнатным бункером, имеющим ко всему прочему даже электрический свет. "Хорошо устроились, сволочи!" подумал Дубяга, - "Но откуда у них электричество, шума дизеля не слышно, да и запаха не чувствуется".
  -Бросьте его здесь, - указал на середину комнаты Рамазан и стал внимательно рассматривать Михаила и, остановившись на его петлицах, спросил: - Значит, ты артиллерист, капитан?
  -А ты что не видишь или в армии не служил? - огрызнулся Дубяга.
  -Борзый! Что же вы борзые такие, не с мужчинами воюете, а издалека по мирным жителям норовите попалить, а? У меня к вашему брату и к "летунам" - особая любовь... Вы как шакалы - укусите побольнее и за спины настоящих мужчин - юрк... Вот такие же как ты, всю мою семью в Грозном под стенами домов похоронили. Тоже, наверное, борзые были...
  -Вы бы не прятались по лесам, да за женскими юбками - и потерь среди мирных граждан бы не было, хотя какие они мирные...
  -Дурак ты русский! Нам, что против вашей миллионной армии в поле надо выйти? Или опять в Казахстан,- куда вы нас сослали, опять уехать, что бы вы успокоились? Это моя земля и земля моих предков! И мой народ имеет полное право жить на своей земле и жить, как хочет, не спрашивая на то позволения у русских! Я тебя звал сюда? Или может быть, ты назовешь имя чеченца, пригласившего тебя на эту землю? Нет, ты пришел сам и пришел с оружием... Или ты настолько труслив и глуп, что приказ твоего командира загнал тебя сюда, под страхом смерти? Может ты бесправный срочник? Шакал ты, - себе кусок хлеба здесь из трупов выгрызаешь... Дома-то охотиться не получается, да? Кишка тонка... А вот толпой на маленькую Чечню - это запросто. Шапками закидать... И то двести лет возитесь, - герои хреновы. Видишь ли, не нравиться им как мы тут живем! Вы сами-то научились? Давно строить свою страну под штыками перестали? Теперь к нам опять вернулись... Что молчишь?
  -Бандитам - бандитская смерть! - с трудом выговорил Михаил, - Мы не с народом воюем...
  -А с кем, русский? Крепко из вас мозги советская власть выколотила... Или ты из тех, у кого одна извилина и та от фуражки? Поэтому, наверное, и в армию пошел, да? Ну, мы тебе это поправим... Знаешь поговорку - "Не можешь работать головой - работай руками"? Знаешь? Мы пойдем от обратного: что бы твоя голова заработала, и ты бы уже никогда не брался за оружие - мы тебе руки отрежем...
  Рамазан улыбнулся своей удачной шутке и продолжил:
  -А что бы твои ноги, больше не топтали нашу землю - мы тебе и ноги отрежем... Ну и что бы ты гадости про мой народ не говорил, своим паскудным языком - мы тебе его вырвем. Да, самое главное я тебе не сказал - член мы тебе оставим, что бы побольше дураков в России рождалось.
  Рамазан рассмеялся и повернулся к своим, хохочущим людям:
  -Ахмед! Зараев! Ты где? А, вот ты где, прости, не заметил, сквозь слезы, - все еще хохотал Рамазан. - Ну, приступай.
  Двое боевиков подхватили Михаила под руки и, поставив на колени, наступили своими ногами ему на икры, задрав ему голову назад. Медленно подошедший, смеющийся Ахмед отжал нижнюю челюсть Дубяги заготовленной проволочной петлей, просунув ее между зубами и с силой потянув вниз, свободной рукой достал из кармана щипцы и, захватив трепещущий язык где-то глубоко в гортани, с силой рванул иго на себя. Хрястнули обрываемые мышцы и сосуды, горло Михаила наполнилось шумно клокочущей кровью, и он неосознанно закричал. Вырвавшиеся булькающие звуки развеселили и без того смеющихся боевиков, они вновь прыснули приступами хохота.
  -Что ты сказал, русский? - спросил кто-то из толпы. - Может тебе трибуну принести?
  Державшие Дубягу боевики, улыбаясь, подхватили окровавленное тело Михаила под руки и потащили в соседнюю комнату, обустроенную под лазарет.
  -Остальное сделаю под наркозом, - сказал Ахмед, обращаясь к Рамазану. - Боюсь, не выдержит...
  *******
  
  Наступила промозглая Петербургская осень. Холод создаваемый проникающим в переход ветром, постепенно проникал под кожаную куртку, добираясь до тела и сковывая его ознобом. Дубяга, как всегда сидел в своем кресле - коляске, пропуская перед своим взором бесконечную вереницу людского потока. Иногда, из этой людской реки возникали лица, участливо походящие к нему и кладущие деньги в притуленную к креслу коробку с прорезью. Некоторые из них пытались заговорить, но, прочитав табличку с надписью - НЕМОЙ, закрепленную на подлокотнике, отворачивались и уходили. Михаил почти не обращал на них внимания, он был погружен в свои мрачные мысли. "Так мертвый я или живой" - проносилось в мозгу Дубяги. - "Если живой, но это не жизнь, - то, что это, как не смерть? Или это слишком затянувшийся коридор между фазами бытия, тогда почему он такой длинный? И за, что это - мне?" Михаил постоянно вспоминал свою жизнь, ища ответ на этот главный вопрос, но ни как не находил. Может это проклятие предков, которое сбылось именно на нем? Почему это не случилось с более достойными наказания? Ведь сколько подонков бродит по матушке - земле, вот и эти, - которые заставили его сидеть здесь ежедневно, ради благополучия своей семьи...- разве они не достойны наказания, за то, что творят в этом мире? А может, я просто чего-то недопонимаю? Может эти суетливые, проносящиеся мимо человеки, еще более несчастны, чем я? Нет, этого не может быть... Хотя почему - может они просто не замечают своего счастья, может они убиваются из-за пустяков, наживая себе инфаркты и разрывая свои сердца чепухой, кажущейся ими трагедиями вселенского масштаба. Ведь и я, еще совсем недавно так же, куда-то бежал, решал какие-то проблемы, переживал из-за баб... Полный кретин, мечтающий стать генералом и всеобщим любимцем. Если бы мне дали второй шанс! Господи, но ведь я вру самому себе, - если бы мне дали его, я бы опять бегал по девкам, опять рвал бы задницу на фашистский крест, прорываясь по служебной лестнице... Я ведь и живу не воплощенными мечтами, той - прошедшей жизни, а зря... Надо было жить не так, а уж детей, которые могли бы появиться, надо было бы и учить с измальства другой жизни, не той, которую преподавали мне -может тогда, хоть немного, но этот мир изменился бы. Я никогда бы не пошел в армию и не позволил бы этого сыновьям, - охранять мир нужно не с оружием в руках, а изменяя души людей, которых как не уважало у нас государство, так и не уважает, хотя это относится и не только к нам. Но речь не о других... Лишь изменив души, можно достичь того, что никто и не подумает целится друг в друга, а уж тем более делать так, как поступили со мной. И не было бы этих подонков, заставляющих инвалида под страхом за семью, выпрашивать милостыню... Надо было жить по другому...
  -Здравствуй, братишка! - раздалось у него над головой. - Как дела?
  Михаил поднял голову и увидел двух мужчин, склонившихся над ним.
  -Вижу, что не песня, - сказал один из подошедших, вздохнув, и показывая взглядом на отсутствующие ноги, спросил. - Это с войны?
  Михаил утвердительно кивнул.
  -Тогда, так, - заговорил второй. - Мы из союза ветеранов, браток, вижу, что и языка у тебя нет, судя по надписи, как бы нам с тобой и с родственниками твоими покалякать? Помочь мы тебе хотим, да и себе тоже - не гоже воину искалеченному побираться. Себя перестанем уважать... А государство хреново, и про здоровых-то не вспоминает... Я тебе цифры на часах покажу, а ты кивни, когда нам подойти, добро?
  Дубяга опять кивнул.
  Договорившись на шестнадцать часов, ребята ушли, а Михаил опять окунулся в лавину мыслей... Может действительно сумеют помочь, да и от этих бандюков, как-нибудь освободят? Хорошо бы... Вот, - тоже воевали, а зачем? По возрасту видно - не срочники, а офицеры как я или контрабасы (сленговое название контрактников). Тоже, наверное, в детстве геройских книжек начитались: борьба за свободу, рыцари без страха и упрека. Иначе и быть не может, - потому что гладкие да спокойные романы никуда не зовут. Вот так, - жил, жил человек всю жизнь у себя дома, жил в довольстве, в любви, в достатке, детишек славных растил, а потом тихо помер лет в сто, в окружении правнуков. Будут о нём книги писать? А если будут, то кто их читать возьмется?.. А вот про войну, про подвиги, про мечи в крови вражеской обагренные, - это да! И не важно, что у героя ни семьи не детей, зато одной рукой голову кому хочешь свернет, и деньги, и женщины ему не нужны, а уж если нужны, то все силушкой своей, да мастерством воинским возьмет. А, то, что у него, душа иногда плачет, так это и пролистать можно!..
  Братва, из союза ветеранов, не подвела, подойдя ровно к 16.00. Михаил уже начинал нервничать - сестра пришла немного раньше обычного, планируя зайти по магазинам, и он как мог, пытался уговорить ее задержаться. Дубяга мычал и отрицательно крутил головой, заставляя сестру нервничать, и она, в итоге что-то сообразив, осталась рядом с ним. Знакомые лица "союзовцев", появившиеся в конце перехода, Михаил приветствовал одобрительным уканьем и кивками головы. Подошедшие поздоровались с его сестрой и изложили суть их знакомства и уже произошедшего с ним разговора.
  -А я-то, дура, думаю, что это с Мишаней случилось? - выслушав мужчин, сообщила Ирина. - Конечно, это полное безобразие, что Михаилу тут приходится сидеть, но дело в том... Послушайте, это не минутный разговор и совсем не для лишних ушей. Давайте продолжим его у нас дома? Заодно узнаете, как ваш товарищ живет.
  Михаил закивал головой, и одобрительно заурчал.
  -Без проблем! - ответил Лихолет. - Мы на машине. Сереж, без обид, - махни там водиле, чтобы ближе подъехал!
  Казакевич, кивнул и направился к выходу.
  -Мы же не влезем в машину, - обеспокоилась Ирина. - Может мы на метро, а вы подъедите?
  -В эту влезете, и еще место останется, - улыбнулся Василий.- Мы специально на микроавтобусе приехали.
  -И-а, - произнес Михаил, толкая головой сестру. - И-а...
  -Помню, я Мишаня, помню, - ответила Ирина и, обращаясь к Лихолету, объяснила: - Это он пивка просит взять, - первая радость, после телевизора и племяшей...
  -Конечно, - виновато засуетился Василий, - Я сейчас возьму... Может еще чего-нибудь надо?
  -Давайте остановимся у нашего универмага, я все равно собиралась за покупками...
  -Подъехали, - сообщил Казакевич. - С левой стороны. Пойдемте?
  Через час "союзовцы", сидели в квартире Дубяги, выслушивая рассказ Ирины о несчастьях, свалившихся на их семью с появлением бандитов.
  -В общем, положение такое, что хоть опять на работу устраивайся, - всхлипывала Ирина, - Только вот на кого я их оставлю...
  Марина указала на Михаила, посасывающего через длинную пластиковую трубочку, пиво из стоящей перед ним бутылки, и на мать, грустно выслушивающую ее тираду, лежа на диване.
  -Да и не отстанут они от него, - добрых людей много, знаете, сколько ему за день накидывают? Вот и сегодня было ого-го, только вот пришли вы поздновато, - они уже "кассу" сняли, а то бы сами увидели.
  -А во сколько это происходит? - поинтересовался Казакевич.
  -Когда как, к концу рабочего дня - около четырех часов вечера. Позже мы не сидим, народ спешит по домам и денег приходит не так много, да и Миша, долго быть привязанным не может - все затекает... Хорошо хоть терпит по нужде - вы сами видели, как его трудно распеленывать...
  *****
   Стояла та пакостная погода, за которую Петербург недолюбливают все приезжающие: сырой, темный и холодный вечер был насквозь продуваем холодным ветром смешанным то с мокрым снегом, то с мелкой моросью, попеременно сменяющими друг друга. Петербуржцы стоически переносят этот сезон, но народу на улицах становится заметно меньше. По безлюдному тротуару в направлении Невского проспекта, шагал Лихолет. Василий покосился на интимно подсвеченные окна ресторанного зала "Гранд-отеля Европа", мимо которого он как раз проходил и, не удержавшись, заглянул внутрь. За опрятными столиками сидели дамы и господа в вечерних нарядах. Большинство из них беззаботно отдыхали, болтали и смеялись, за несколькими столами велись серьезные разговоры, остальные молчали, романтически грустили, пуская тонкий дымок в сторону заплаканного окна. Многие явились в зал из уютных номеров, являясь жильцами отеля, но кого-то ждали у выхода лоснящиеся иномарки... Василий отвернулся, перешагивая поток воды, изливавшийся из водосточной трубы. Его ноги еще сохраняли былую ловкость спецназовца и исправно несли его через лужи, но от мокрого снега туфли неотвратимо промокали. Возле очередной освещенной витрины он оттянул левый рукав и посмотрел на часы. Времени до назначенного часа было еще предостаточно. Свою машину он оставил у небольшого ресторанчика, куда собирался вернуться, оставив за одним из столиков скучающую Машеньку. Но дела есть дела и встречу с "нулевиками", он откладывать не имел права, тем более по такому вопросу. Тонированный микроавтобус - джип "Ford Еxcursion", принадлежавший группе "ноль", появился как всегда неожиданно, резко притормозив у обочины. Из него выскочил молодой мужчина, одетый во все черное и направился прямо к Лихолету, ступая мягкой походкой барса.
  -Добрый вечер! - "откланялся" Василий, и сразу приступил к делу. - Адрес вы получите по электронной почте, но, учитывая особую специфику, возникшего вопроса, хотелось поговорить лично. Я вас не задержу, поэтому в машину или еще куда либо, мы не пойдем. Суть вопроса такова: адресаты - из наших, большая часть офицеры из разных родов войск, но есть и спецназовцы, что в принципе не меняет дела. Эти подонки, заставляли инвалидов- "чеченцев", вкалывать на паперти собирая милостыню, которую потом тратили на девок и красивую жизнь. Я хочу, что бы в этот раз вы сработали, не как всегда...
  Василий, нахмурившись, посмотрел на представителя "нулевиков".
  -Так, что бы никому не повадно было... Одного - двух оставьте, для живого примера... И вот еще, что: мне нужна информация обо всех инвалидах, кого они использовали. Естественно ни следов, ни наших интересов...
  Молчаливый собеседник Василия, кивнул ему головой и, пожав руку, отправился к машине.
  -Не узнал! - произнес "улыбка", усевшись рядом с водителем. - А еще корешок называется...
  
  ******
  -Вечером в районе поселка "Озерки", произошла предположительно разборка между криминальными группировками. Полностью уничтожена группировка Л. А. Саматова кличка "Сам". В доме, записанном на его имя, обнаружены двенадцать человек. Десятеро погибли, в том числе и сам Саматов, еще два человека, доставлены в реанимацию 4-й городской больницы в крайне тяжелом состоянии. Личности устанавливаются, - зачитывал оперативную сводку Голубцов.
  - Черт побери, Саматовцы же под Пулковскими ходили, - Голубцов прочитал сообщение еще раз, - ничего не понимаю!
  Рядом с ним озабоченно потирая лоб, стоял командир первой группы захвата Алексей Фролов.
  - Как-то у вас с соображением плоховато, Андрюша! - язвительно заявил Меньшиков. - Прошляпили - так и скажите, вот вам и "все под контролем"! Представляю, что мне скажут на Литейном.
  - Но кто?.. - Голубцов снова уставился в экран, пытаясь вычитать что-нибудь между строк.
  - Конь в кожаном пальто! Знали бы, написали бы. Это же сведения не для "Криминальной хроники" на TV, а для служебного пользования. На мой взгляд, это работа Манишевских, - они давно уже с "Самом" не в ладах и по крупному. Естественно все будем проверять. Где у них "основные"? Будем брать, вот так...
  - Проще всего взять их базу. Выборгское шоссе, по левой стороне, не далеко от Комарово. - напомнил информацию о Манишевской группировке Голубцов. - Остальных возьмем по квартирам.
  -Да помню я. Взять всех! По возможности живыми. - Меньшиков, присел к компьютеру и, пролистав несколько папок, открыл интересующий файл. На экране возник снимок, сделанный с воздуха: шоссе и прилепившаяся слева база отдыха.
  - Вот тут. Все понятно? - подтащив за рукав Фролова, спросил он.
  - Да, - кивнул командир группы захвата. Но если мы ошибаемся?
  -Если ошибаемся, то на них и так дерьма всякого висит - на червонец каждому, при хорошем адвокате...
  Меньшиков увеличил масштаб. Широкий плазменный дисплей, позволял различить на снимке мельчайшие детали. Стали видны дома с площадками для игр, хозяйственные постройки и даже тропинки, как всегда протоптанные наискось добротным бетонным дорожкам, ведущим к домикам. При достаточном увеличении можно было бы, пожалуй, пересчитать количество бревен в каждом доме. Меньшиков переместил светящийся квадрат на один из домов, выделяющийся среди остальных своими размерами. Замысловатое строение в старорусском стиле было удивительно красиво, - полковник кликнул "мышкой", и теперь стали видны детали - подстриженный газон, хитрые узоры резьбы на окнах и двери, высокое крыльцо.
   - Здесь они окопались, сволочи, - сказал Меньшиков обращаясь к Фролову. - Это бывшее здание управления. Как ты понимаешь, заснять внутренность помещения мы не могли, - в окно ни на вертолете, ни на воздушном шаре не влетишь, да и спутники здесь бы не помогли, но мы получили план в архитектурном отделе. План - в следующем окне. Остальные дома базы используются по назначению - для грибников и любителей отдохнуть. Давай действуй, - на ознакомление даю пять минут.
  Меньшиков встал и задумчиво начал ходить по кабинету.
   Алексей Фролов несколько раз обвел "мышкой" весь участок. Внимательно осмотрел металлические ворота - явно с электронным устройством и телекамерами. Ничего интересного, ворота такого плана - от мелкого хулиганья, но против настоящих профессионалов - как мертвому припарки. Забор производит внушительное впечатление, а вот с входной дверью явно не продумали. Или пока строили, не учитывали ситуацию, что дом может брать группа захвата. Алексей перешел в другое окно и внимательно ознакомился с планом базы. Нет, ее строили явно не бандиты. Никаких запасных выходов, бойниц, ничего... Обычные домики отдыха стилизованные под старину: комнаты, сауна с небольшим бассейном, кухня для приготовления пищи, - ничего особенного. Дома, наверное, строились еще при советской власти и лишь частично переделаны умелым дизайнером. Хотя кто его знает... Фролов вернулся к снимку участка, уменьшил масштабность, вышел на план местности и прикинул, как лучше всего подойти к базе. Пожалуй, слева, хотя вся база располагалась в густом лесу, где можно укрыть батальон, а не то, что группу захвата, просто с этой стороны проходил не большой овражек очень удобный для скрытого перемещения. Все было ясно. Общий план действий был понятен, а детали, как известно, предугадать невозможно. Детали, - они на то и детали, чтобы решаться на месте.
  - Сергей Петрович, я готов, а ребята давно уже в машине. Разрешите идти?
  -Так и нечего им задницы парить! Иди уже, - наверно запрели совсем.
  Фролов развернулся и быстро исчез за дверью кабинета.
  -А вот с тобой Андрюша, нам предстоит покумекать! - повернулся к Голубцову полковник. - Ну ка, напомни мне, что нам известно об этом Саматове?
  -Леонид Алексеевич Саматов, - начал зачитывать Андрей, открыв файлы по группе Саматовцев, 1965 года рождения...
  -Послушай, Андрей! - прервал его Меньшиков, - Ты у нас целый начальник аналитического отдела, а не секретарша, так и давай мне суть, - данные я и сам могу пролистать.
  -Ну, что я могу сказать о нем, Сергей Петрович - странный тип... Бывший офицер-разведчик, воевал в Афгане и Чечне, награжден несколькими орденами и медалями, уволился из рядов сам, но при возникновении расследования связанного с жестокими издевательствами над пленными боевиками и их дальнейшим уничтожением. Открылось совершенно случайно - местные чеченцы нашли захоронение боевиков, с явными следами пыток и издевательств, ну и завертелось - местная милиция, военная прокуратура,... в общем, выяснили кто "работал" в тех местах... Ну и потянулось одно за другим... Дело попахивало статьей, но его прикрыл дядя - полковник ГРУ, Никитин Александр Александрович, нынче продолжающий службу в нашем военном округе. Дело замяли и, в общем-то, парню повезло, но он озлобился на любимую армию и страну в целом, и, вернувшись домой, организовал банду, которая весьма быстро начинала приобретать авторитет. Явных психических отклонений не замечалось, правда, как там с головой у всех отвоевавших - одному богу известно, но врагов не миловал - были случаи, когда с коммерсантов кожу живьем снимал.
  -Виноватым, стало быть, себя не считал... Обидели, - хмыкнул Мышкин размышляя. - Ну, а что с дядей, помогал ли дальше племяшу?
  -У самого Никитина детей нет, и сынок его сестры был единственным продолжателем их фамилии, точнее семьи, - однофамильцев-то у них пруд пруди... Но вот помогал ли он племяннику или нет, - не известно. Единственная совместная встреча, зафиксированная, после возникновения группировки Саматовцев, - состоялась на похоронах его сестры, - матери Саматова. Далее - одни вопросы.
  -Не густо. Дядя, сам не где не светился?
  -Нет, Николай Петрович, - у них ведь структура еще та... - чист как стеклышко. Про самого Саматова и то информацию по случаю получили...
  -Да, конкуренты из "стекляшки" ребята тертые... Но вот как, боевого разведчика, так устряпали в собственном доме? Уж не прав ли Фролов с поспешностью моих выводов? Ну, да ничего - проверка лишней не будет, да и к начальству, если что, - приду не с пустыми руками. Ты мне вот, что еще растолкуй, - что за люди были в банде "Сама"?
  -Опять интересная история, Николай Петрович, половина его боевиков, - бывшие офицеры и спецназовцы. Но при этом, их группировка создала и контролировала работу "нищих", работавших под пострадавших от войны ветеранов. И вот, что примечательно, - большая часть этих попрошаек - были действительно инвалиды - "чеченцы". Как это вам, - эксплуатировать труд своих? С такими нравственными устоями они далеко бы пошли... Вот только не успела их группа опериться, а то, наверняка они Пулковских в итоге подмяли бы под себя.
  -Да, к Саматовцам, надо было более пристально приглядеться. Ладно, прервемся, - подождем результатов захвата.
  Через пять часов, секретарша Меньшикова сообщила о прибытии Фролова.
  Командир группы захвата, вошел в кабинет Меньшикова, чуть более спокойно, чем обычно, но опытному глазу подполковника было достаточно и этой мелкой детали.
  -Что случилось Алексей?
  -Да как вам сказать, Николай Петрович? Группа Манишевцев захвачена, потерь естественно нет, ведутся допросы. По первым данным - они не причастны... Но наши люди успели побывать на месте гибели группировки Саматова...
  -Ну и что нового?
  -Ничего особенного, - вы на бойне когда-нибудь были? Так, вот то, что сделали с "саматовцами" я не берусь даже описать...
  -Конкретнее, Фролов! - вспылил полковник. - Здесь все кой чего видели, сравнить есть с чем!
  -Так вы сами посмотрите, я вам кино привез.
  Алексей достал из нагрудного кармана кассету видеокамеры и, вставив в адаптер, воткнул ее в приемное отверстие видеомагнитофона. Подполковник подошел к своему столу и, разыскав пульт, включил просмотр.
  На экране, группа криминалистов "Белого паруса", входила в дом, оцепленный милицией. Оставшихся в живых, бандитов уже увезли, но над трупами работали представители МВД. На территории дома и внутри, был необычайный порядок, как будто произошедшее с находящимися внутри телами, было совершено по мановению волшебной палочки. Трупы лежали посередине холла, расположенные ровно в ряд.
  -Обратите внимание! - начал комментировать командир группы захвата, - То, что вы видите, это изобретательная находка работников убойного отдела, - трупы расположены в таком порядке, для наилучшей идентификации и осмотра. Следующий нюанс, на который следует обратить внимание, - как вы видите, тела раздеты, - вот это уже работа киллеров.
  На экране, меняя одного за другим, понеслись изображения изуродованных, до неузнаваемости тел.
  -Убийства и предшествующие им насилие, - не исключаю, что пытка, происходили в бассейне данного дома.
  Экран плазменного телевизора представил красочное изображение бассейна, с розоватой от крови водой.
  -Как вы видите, все следы издевательств тире пыток, уничтожены. Тела плавали в этом бассейне, кроме тех двух, которых доставили в реанимацию, видимо оставленных в живых по каким-то соображениям. Скорая помощь, обнаружившая данное преступление, была вызвана, с абонентского номера, принадлежащего Саматову. Тела выживших, были расположены в открытых душевых кабинах, вот, кстати, и их изображение.
  Еще один ньюанс, - на некоторых телах, включая двух доставленных в больницу - срезаны татуировки... Как вам это? В завершении хочу сообщить, что более полный доклад будет предоставлен завтра, после результатов исследований наших экспертов.
  Экран телевизора погас, и Мышкин несколько раз кашлянув в кулак, произнес:
  -Да, зрелище не из приятных, но сработано чисто. Таких натасканных псов, как можно судить по их личным делам, сделали как щенят...
  -Николай Петрович, теперь то видите, что моя версия о появлении группы профессионалов, имеет под собой основу? Обратите внимание на ритуальность удаления наколок! Готов поспорить на ящик коньяка, что срезанные наколки принадлежали представителям спецструктур! - с жаром, поддержал начинающийся диспут Голубцов - А значит все, что произошло, связано со спецназовским прошлым этих покойничков.
  -Не факт, Андрюша, но в твоей версии действительно много правды, не будем пока торопиться со скороспелыми выводами... Что на счет показаний свидетелей, следов машин и другой дополнительной информации? - обратился к Фролову полковник, подойдя к нему ближе.
  -Ничего. Свидетелей нет, группа исполнителей, подошла с торца дома, проникновение осуществлено через забор, далее, на мой взгляд, был применен один из нервно-паралитических газов, - данных от экспертов пока нет, но если он не был использован, то все остальное становится похожим на фантастику. Есть следы от обуви, и несколько микроволокон от одежды, но ни отпечатков, ни еще каких либо дополнительных данных нет. Наши специалисты подобрали несколько волосков и ресниц, но вы сами понимаете, какое количество народа там уже натоптало... Огнестрельное оружие не применялось, но при пытках покойных бандитов использовались медицинские инструменты.
  -Да, - работали просто красавцы! Как ты думаешь, Алексей, нам бы такие бойцы понадобились?
  -Я бы не отказался, - невозмутимо ответил Фролов. - Подготовка высшего класса.
  -Так, Андрюшенька! Голубцов! - окликнул задумавшегося аналитика полковник. - С этого момента хорошенько проработайте твою идею "фикс", если нужна помощь наших кураторов или еще кого - только свистни. Но сделай так, что бы даже наши люди, кроме присутствующих здесь, не догадались о направлении твоих поисков, - эти красавцы мне нужны лично.
  -Похоже, у вас новые любимчики? - улыбнулся Голубцов.
  -Посмотрим.
  ******
   "Старый" бушевал в серьез, за время знакомства с ним еще никто не видел его в такой ярости. Приехав на базу "нулевиков", располагающуюся в пригороде Питера, в здании небольшого пансионата, некогда принадлежащего одному из предприятий города, он учинил не просто разнос, а разгром в самом прямом смысле. Вместе с ним приехал и Василий Лихолет, стоявший теперь в спортзале рядом с руководителем группы, утирая окровавленное лицо.
  -Вы, что салабоны паршивые, все еще из пеленок вырасти не можете? Мне этого ждать до смерти прикажете? В игры они играть надумали... Здесь война, уроды! И более жестокая, чем там! Вы, что всех под монастырь решили подвести?
  Закревский шагнул вперед и не сдержавшись, наградил обоих ударами в челюсь. Спецназовцы удержавшись на ногах, и опять встали перед ним.
  -Мне, что вам ликбез устроить спецназовцы сраные? Кто башкой думать будет? Может и вам идиотам наколки срезать, а? Вы бы еще адреса, там свои оставили... Кого вы думаете теперь искать будут? Честь спецназа они отстояли. Смирно, когда я с вами разговариваю!
  Закревский свирепо взглянул на переступившего с ноги на ногу Лихолета. Его движение не успели разглядеть оба провинившихся, он сделал короткий шаг, левая рука хлестнула наотмашь, разворачиваясь ладонью. Неожиданный удар в грудь подбросил Лихолета в воздух и опрокинул на спину несколькими шагами назад.
  -Я никого здесь не держу, но раз вы взялись за это дело, то буду спрашивать втройне, - в сравнении с Чечней! - рявкнул "старый" склонившись над задыхающимся Лихолетом, - Еще один такой промах, - убью, не смотря на то, что мы друзья!
  Он отошел от корчащегося Василия и подошел к "улыбке":
  -Ну, а ты? Что совсем голову от нового лица потерял? Вернуть на место? Вы же всех, может быть, - уже погубили!
  -Виноват, командир! - прямо глядя в глаза Яну, отрапортовал Дэн. Из его носа струились полосы вытекающей крови. - Оправданий действительно нет, - сглупили... Готов смыть свою вину кровью!
  "Старый" опять взорвался бурей гнева и коротким ударом в солнечное сплетение и сопровождающим ударом ладонью в лоб отправил друга в след к лежащему Василию.
  -Кровью! Блин, они все еще в войнушки играют! Это Родине насрать сколько нас двухсотыми в землю зароют! А у нас каждый человек на счету... Кровью! Я тебе такую кровь покажу!
  Озверевший Ян несколько раз пнул ногами лежащих спецназовцев.
  -Встать! Привести себя в порядок, что бы вас бойцы такими не видели, и встречаемся в кабинете через десять минут. Да, мне кого-нибудь с коньяком пришли! - сказал он, уже тише отходя к окну.
  Друзья поднялись и отправились к умывальнику.
  -Опять сердце у "старого" прихватило, вздохнул Дэн. - Довели...
  -Да уж, лохонули по полной, я его таким вообще не помню. У тебя телефон с собой?
   -С собой, а что?
  -Звякни своим, - на счет коняка, чтобы Янек нас не ждал - вдруг мотор...
  -Конечно, сейчас...
  Через десять минут, в кабинете "улыбки", происходил уже спокойный разговор.
  -В общем, так, мужики! - начал Закревский. - Дело Саматовцев ведет не безызвестный вам "Белый парус". Уровень чувствуете?
  -Да! - опустив глаза, подтвердил Лихолет. - При таком раскладе, нам головы просто так могут продырявить...
  -Башкой, надо было думать! - опять вспылил Ян. - Ладно, проехали - нечего по десять раз об одном и том же. В общем, так: судя по всему, сейчас будут шерстить все ветеранские клубы, - Василий тебя касается в первую очередь. Подчистите, если что было не так, бумаги поправьте, если есть не совсем надежные люди - отправьте их куда-нибудь, или избавьтесь. Особое внимание охранным предприятиям - их прощупывать будут в первую очередь. Парня этого - Дубягу, и всех инвалидов, с которыми вы контактировали - из Саматовских "побирушек", не забывать, типа ветеранская помощь, оказываемая по плану утвержденному давным давно. Вообще глобализируйте этот вопрос, составьте годовой план работы, график поступлений средств на программу помощи инвалидам, ну и так далее. О Саматовцах естественно никто и ничего не знает. Теперь о группе "ноль"...
  Ян повернулся к "улыбке":
  -Ваши базы, надеюсь, не принадлежат ветеранским "союзам"?
  -Все кроме "Сокровища" - не принадлежат! - ответил Денис. - Но и по сокровищу, беспокоиться не стоит - по бумагам она работает как база отдыха, жалоб от местных нет, ну а что там творится знаем только мы. В случае проверки, все "нулевики" находящиеся на курсах повышения квалификации, моментально становятся простыми жертвами Чеченской войны, поправляющими здоровье.
  -Понятно, - тем не менее, лишняя тишина не помешает. На время прекратите все занятия проходящие вне зала, а еще лучше разгрузи пока базу совсем - открой к примеру здесь курсы английского языка с глубоким погружением... Заодно наши пусть натаскаются, но уже как обучающиеся, а не хозяева... В общем: уходим "на дно", - месяца на три. Действовать по специализации - только с моего личного разрешения и в случае крайней необходимости! Объявляю "тихий час", - отдохните ребятки!
  
  *****
  Полковник Александр Александрович Никитин, ехал на квартиру своей сестры. Настроение было прескверное, и он потягивал коньяк, из маленькой серебряной фляжки. Весть о гибели племянника донеслась до него быстро, и он еле сдерживался, что бы ни на ком, не сорвать свою злость. "Вот и кончился, наш род!" - клокотало у него в груди. Будь прокляты те чеченские баксы, исковеркавшие жизнь Леонида! Хотя, кому известно: не сложил ли бы он свою голову в Чечне, если бы не уволился тогда, после дела об издевательствах и убийствах пленных боевиков? Да и в бандиты его ни кто за руку не тянул. От смерти не убежишь, видать - так ему на роду написано... Интересно, - кому он дорогу перешел? Надо будет обязательно выяснить. Сколько раз ему говорили - заведи семью! И что теперь? Кому все это теперь нужно? Дома, квартиры? Кому? Сам полковник, физиологически не мог воспроизвести потомство - еще в детстве, он провалился под лед и, не смотря на счастливое спасение, долго болел, а спустя более двадцати лет, озаботившись отсутствием детей в своем браке, пройдя проверку в одной из клиник, он узнал о катастрофических последствиях того "купания". Жена, не желавшая оставаться бесплодной, от него ушла и Никитин, уже никогда не связывал свою жизнь семьей.
  "Усыновить, что ли кого?"- пронеслась у полковника мысль - "Теперь-то для кого жить? Для Родины, что ли? Чтобы под старость, мою жизнь как жизни отцов, в унитаз спустили?"
  -Вот и пожил... - произнес Никитин в слух. - Кто спасибо теперь скажет?
  -Что, Александр Александрович? - обернулся к нему водитель.
  -Ничего, Толик, ничего - коньяк у меня кончается, ты уж тормозни где-нибудь.
  "А все-таки, все началось с тех проклятых баксов!" - понеслась опять карусель мыслей. - "Хитрозадые "чехи" все же вытащили их тогда, но вот куда? Следов так и не удалось найти. Группа спецов, преследующая тех боевиков, погибла почти полностью, хотя если бы они успели найти деньги, то не уцелел бы никто... Жаль конечно, мальчишек, но деньги есть деньги. Получись бы тогда, все как планировалось, сидел бы я же где-нибудь в Мексике,- на пляже". "Кто тогда остался в живых?" - напряг память Никитин и, не вспомнив, полез во внутренний карман, за записной книжкой. Осмотрев свои записи, он вспомнил: из бандитов, которых удалось вычислить по этому делу, - не остался никто, из спецназовцев - Закревский и Лихолет! Лихолет был ранен, вроде бы, но оба ничего не знали о перемещаемых долларах. Повезло парням - остались живы... Хотя может быть зря, - не дай бог всплывет эта история... Хотя, что они могут сказать? То же, что говорили тогда - преследование, боестолкновение, приход поддержки... Вот только ту поддержку возглавлял Леня! И опять - ну и что?.. Все - таки надо было их убрать, - для спокойствия, или послать куда-нибудь на невыполнимую миссию... Где они сейчас?.. Надо проверить, да и подумать о необходимости их существовании, хотя Леонида уже нет, а до меня добраться... Что-то я не о том думаю!" - поймал он себя на мысли, - "Похоронами заняться надо... Черт, - или его бандиты хоронить будут?"
  Полковник со злобой попытался сделать глоток коньяка, но фляжка оказалась пуста.
  -Толя, у меня, коньяк кончился, - сбегай куда-нибудь, что ни один магазин не проехали?
  -Одну минуту, Александр Александрович, вон супермаркет виднеется, я и сбегаю.
  Машина повернула к обочине, остановившись, водитель выбежал из кабины и бросился к магазину. Полковник достал телефон и набрал номер:
  -Але, Петренко! Подъехать ка ко мне сможешь? Дело есть. Я сейчас на квартиру сестры еду, буду тебя ждать там. До связи.
  Никитин вздохнул:
  -Может зря, я это затеваю? Ну, хоть узнаю, чем заняты мальчуганы...
  Похороны Саматова, взяли на себя Пулковские, дядя, конечно же, был приглашен, но Александр Александрович из соображений своего служебного положения, на похороны не приехал. Простившись с племянником в морге, он попросил у него прощения и посетил его могилу после, того, когда кладбище освободилось. Леню похоронили рядом с матерью, рано умершей от рака, и обе могилы буквально были завалены цветами. На высокой памятной плите, установленной Леониду, он выглядел как живой, вырезанный в полный рост образ кому-то улыбался, а удачно схваченные художником глаза, буквально светились счастьем!
  -Мир праху твоему, солдат! - позволил всплакнуть себе полковник и положил на общую кучу, свой букет, - Спи спокойно, племяш.
  Вернувшись к себе с кладбища, полковник отпустил водителя и горько запил. Об его отсутствии, связанным с похоронами единственного племянника, начальство было предупреждено, и Никитин спокойно отдался своему горю, размышляя о вечных проблемах и опустошая одну бутылку за другой. Мысли о безысходности душили его: "Человек не может быть один! Ему обязательно нужен спутник, который будет с ним рядом и в радости и в горе, как свидетель того, что он жил и дарил радость другим! Будь это жена, ребенок или племянник, - как в моем случае! А если все же человек один?.. Неважно как он прожил свою жизнь, важно какая память останется о нем, после того как его не станет... И даже если ничего кроме памяти он не оставит после себя, она будет жить в сердцах людей которые его знали, но которые знали его только поверхностно... Но видимо недолго... Кто будет долго помнить постороннего человека? Никто не продолжит его дела, никто не продлит его род... Как это не грустно, но как это часто встречается в жизни... Вот и со мной... Со мной! Дети! Дети, - продолжатели нас! В них будет виден труд, который совершали родители каждый день, час, миг... Нет, я все-таки усыновлю кого-нибудь, - пока не поздно! Пока я еще не слишком стар! И пусть эта кровь будет чужой, но душа будет моей, нашей, Никитской!"
  Он очнулся через неделю. Водка еще была, но на душе отлегло. Горе навалившееся столь неожиданной лавиной отошло, но Никитин до сих пор удивлялся своему скрытому, за тысячеслойным панцирем профессионала, чувству, которое так поразило его. Ни кого до этих пор он не терял так тяжело и так безнадежно. Приведя себя в порядок, Александр Александрович проглотил наскоро приготовленный завтрак и, выпив пару бутылок пива, уселся в кресло перед телефоном. Трезвеющая голова выстраивала список первоочередных дел. Но, не дожидаясь окончания этого процесса, полковник, продолжая обдумывать запущенные вопросы, стал набирать телефонные номера, по-деловому сообщая вызываемым абонентам о своем выходе в жизнь. Он выдавал указания, назначал встречи, отчитывался перед руководством - это снова был прежний Никитин. Закончив с делами, посвященными службе, полковник занялся своими: в очередной раз, набрав номер, он пригласил к телефону Петренко и, дождавшись, попросил его о встречи у себя дома. Получив положительный ответ, Никитин положил трубку, и удовлетворительно потерев ладони, друг об друга, направился на кухню побаловаться так отрезвляющим пивком.
  Майор, Олег Петренко служил в отделе, возглавляемом полковником Никитиным. С некоторых пор, попав в милость к своему руководителю, он выполнял конфедициальные просьбы шефа, за что не оставался не награжденным: Никитин всячески содействовал Олегу и даже выбил для него квартиру, поставив Петренко в зависимое положение должника. Получив приглашение шефа, майор незамедлительно выдвинулся к нему и через пол часа уже сидел на диване Никитина.
  -Ну, докладывай, что там накопал? - улыбаясь, поинтересовался полковник.
  -Да, трудную вы мне задачку подкинули, Александр Александрович, но кое-что нашел: интересующий вас Закревский проживает здесь, в Петербурге, холост, вот его анкетные данные. Как вы и говорили у него свой бизнес, начатый еще до его появления в Чечне. Пока удалось установить две компании, в которых он является соучредителем. Вот его координаты прописки, загородного дома и адреса предприятий. В обоих предприятиях он является владельцем контрольного пакета акций. Компании занимаются ценными бумагами, экспортом леса, торговлей, имеют сеть магазинов, в том числе и автосалон. Вот документация, полученная из налоговых органов. Человек он, судя по всему серьезный, как и его служба безопасности - так, как бесследно пропали люди осуществлявшие за ним "наружку". Просто испарились... А топтуны были тертые, с десятком лет практики за плечами!
  Никитин поднял от полученных бумаг удивленный взгляд:
  -Надеюсь, эти люди ничего не знали о заказчиках?
  -Обижаете, Александр Александрович! По Закревскому все, вот несколько фотографий, которые удалось сделать. Он сам, офисы фирм, подъезд дома... Разрешите вопрос по Закревскому, товарищ полковник?
  -Ну, давай.
  -Он, что больной? Имея такое состояние, возможности, внешние данные на конец - поехать в Чечню? Тем более, что он как оказывается, воевал...
  -Олежек, а ты был на войне? - поинтересовался Никитин, заранее зная ответ.
  -Не довелось пока, Александр Александрович! А что?
  -Тогда бы не задавал таких вопросов! Это болезнь - побывав раз, ты все время будешь о ней вспоминать и более того - тянуться к ней. Так, что его поездка , причем как видишь, длительная поездка, - полковник показал на открытое дело, - меня не удивляет, ну не поехал бы в Чечню, поехал бы в другое место - мало ли где стреляют, а то бы и сам охоту на людей устроил, тем более при таких деньгах. Если бы ты знал сколько таких "отпускников - туристов" уже посетило театры боевых действий на недельку, месяц, два... Так, что Закревский - это скорее правило, чем исключение. Ну, а что по второму узнал?
  -С Лихолетом сложней! Закревский вот он - под боком, а с Лихолетом пришлось повозиться... Вот его анкетные данные.
  Петренко передал лист бумаги, испещренный машинописным текстом.
  -По адресу прописки, указанному в архивах строевой части, нам обнаружить его не удалось. Родители уже умерли, военкомат ни какими данными не располагает, дом продан новым хозяевам. Выписался и выехал... Но, совершенно случайно нам удалось выяснить, что сейчас он тоже здесь. Посмотрите на этот снимок - здесь он выходит из квартиры Закревского, где он пока и проживает. Чем занимается и с какой целью прибыл в Петербург, пока не понятно, но мы выясняем... На сегодняшний день, - это, пожалуй, все...
  -Ну, спасибо и на этом! - Никитин пожал руку Олега, давая понять об окончании встречи - Если еще, что вынюхаешь - сразу ко мне! Поподробнее по Лихолету отработайте.
  -Разрешите идти, товарищ полковник?
  -Ну, зачем так официально, Олежек? Пойдем, я тебя провожу.
  Оставшись один, Никитин задумался о полученной информации, мучаясь вопросом о том, как поступить с выжившими разведчиками. То, что они были не причастны к исчезновению долларов, скорее всего, было правдой, да и серьезная служба безопасности Закревского, о которой сообщил Петренко, говорила о рискованности иметь с ними дело. Но, что-то свербело в душе полковника и желание, хоть кому-нибудь отплатить за потерянного племянника, ядовитой змеей вылезало наружу. "Обращусь ка я к Федорову!" - вдруг родилось решение - "Он тертый следак, каких только дел не вел, уж поможет, как-нибудь избавиться от этих парней - свидетелями их тоже не назовешь. Да и должок за ним - я его сынков от армии отмазал!". Окончательно успокаивая себя в правильности принятого решения, Никитин подумал о том, что в этом случае он не рискует своими людьми,- а это уже не маловажно. Почувствовав в себе отеческую заботу о подчиненных, он совсем успокоился и удовлетворенный принялся за очередную бутылку пива.
  Он еще не знал, что совершил, наверное, самую большую ошибку в жизни, не считая операцию по перехвату чеченских денег.
  
  *****
   В горах осень всегда наступает раньше, чем на равнинах. Вот и теперь близкие холода уже начали золотить на окрестных склонах, кусты и низкорослые деревца. Утомленные ночным переходом разведчики, отдыхали на привале. К этому времени ночная темень начала понемногу редеть, и ей на смену шли молочно-белые утренние сумерки. Почему-то от этого стало еще холоднее, и бойцы зябко поеживались, подняв воротники и натянув капюшоны горок. На жухнущей осенней траве сверкала изморозь. Это был первая ночь с заморозками на почве. Цель, поставленная им командованием, была секретна, но лаконично проста - уничтожить или задержать одного из главарей бандформирований - Муссу Каранаева. Тот являлся близким соратником известного полевого командира Алу Датоева, погибшего при задержании у Хасавюрта, и очень интересовал представителей разведуправления, один из которых даже участвовал в этой операции. Это совершенно не вписывалось в обычную рутину работы разведчиков, но они были выучены быть не любопытными. Самого Каранаева, в сопровождении нескольких сподвижников, по уже складывающейся традиции, заметили и опознали местные жители, в одном из отдаленных аулов. Бандиты не были уроженцами этих мест, и жители чуть не с удовольствием выдали местонахождение вооруженных чужаков, которые давно уже надоели своими поборами. Идти оставалось не долго, - сразу за холмом, должны были появиться первые хижины поселения. Каранаев и его люди могли находиться под кровом одного из домов, а могли расположиться во временном лагере, расположенном где-нибудь неподалеку, но за продуктами они обязательно должны были прийти, как приходили предыдущие дни. Передохнув, разведчики подтянулись к вершине холма и, выбрав удобные позиции, начали вести наблюдение. Горцы, как и все люди, живущие трудом своих рук, начинали свой день с наступлением зари. Где-то еще слышалось пение петухов, а аул уже начал шевелиться. То и дело открывались двери жилищ и трудолюбивые женщины начинали суетиться по двору, улаживая дела со скотиной и наводя порядок в хозяйстве. Чуть позже появились и мужчины: кто-то выгонял на пастбища баранов и коров, кто-то собирался на охоту, кто-то садился в машины, что бы отправиться по своим делам. Жизнь закипела. Деловито проворчал трактор, волокущий за собой телегу с сеном, у кого-то заработала бензопила. Поднимающееся, ласковое солнце начинало дарить первые лучи тепла, своей любимице земле. До полудня ничего особенного не происходило, веками устоявшийся уклад жизни, приносил свои плоды - везде кипела работа, связанная с подготовкой к трудной зиме. Около часа дня из леса, с противоположной стороны от расположения разведчиков, появилось трое вооруженных людей. Они о чем-то оживленно переговаривались и даже смеялись, указывая руками на происходящее в ауле. Вот и дождались,- облегченно вздохнули разведчики, переглядываясь между собой. Все произошло гораздо раньше, чем приходилось ожидать. Боевики спустились в аул и прямиком направились в один из домов, видимо заранее имея какие-то договоренности. Там они пробыли около сорока минут, и возвращались с двумя большими сумками. За это время разведчики сменили свое позицию и аккуратно переместились к месту их появления. Как и ожидалось в лесу оставалось еще двое бандитов, наблюдавших за безопасностью перемещения своих товарищей. Один из них наблюдал в прицел снайперской винтовки, за происходящим в ауле и вокруг него, второй озираясь по сторонам, поглаживал автомат и следил за лесом. Двое разведчиков ящерицами, подкрались на выгодную позицию и спустили курки. Стук затворов, поглотил звук самих выстрелов, но был практически не различим в шорохах дневного леса. Наблюдавший за лесом боевик охнул первым и, схватившись за грудь, опрокинулся на спину. Обернувшись на шум, созданный падающим напарником снайпер, тут же получил черно - бордовую впадинку между глаз и "выстрелив" из нее фонтанчик разбитого мозга, выдавливаемого проникающей пулей, откинулся на скрывавшие его от аула кусты. Разведчики подали знак своим и заняли места над телами противников. Раскинув непослушные руки, автоматчик еще хрипло дышал, распластавшись на земле, и с ненавистью смотрел на приблизившегося врага. Пуля пробила его грудь и крепко засела между позвонков, а из угла рта и левой ноздри пролегли густеющие темно-красные струйки. Уже бесполезный автомат лежал возле него.
  Разведчик наступил ему коленом на грудь и, достав из закрепленного на щиколотке чехла нож, улыбнулся ему в лицо:
  -Умри как собака, нелюдь! - тихо сказал он, глядя в меняющие выражение глаза боевика. Затем, схватив левой кистью руки, волосы раненого, чуть повернул его голову и сделал глубокий разрез на горле, перерезая судорожно двигающийся кадык. Неудовлетворенно качнув головой, заметив ужас появившийся в глазах своей жертвы, он резанул еще несколько раз, проникая глубже, пока нож не заскрипел о шейные позвонки. В тишине заурчал вырывавшийся ручеек крови, в горле чеченца заклокотало, кисти рук, и ноги слегка подрагивали, тянясь вслед за уходившей жизнью. Боевик еще несколько раз дернулся и, захлебнувшись в своей крови, затих навсегда. Пустые глаза неподвижно смотрели вверх, туда, где за туманом облаков скрывался Млечный путь, недосягаемый для черной души. Разведчик, с силой резанул еще дважды и освободившаяся от бремени тела голова, повисла у него на руке.
  -Привет всем "вахам"! Это за наших! - произнес воин, и, отрезав у осунувшейся головы, так и оставшейся с открытыми глазами, правое ухо, отшвырнул ее в кусты. Вытерев нож о тело убитого, он вернул его в ножны и, спрятав свою кровавую добычу в заранее приготовленный целлофановый пакет, запихнул ее в карман.
  Подходящих боевиков ждала не лучшая участь. Только поднявшись к казавшемуся им родному и спасительному лесу, их встретил свист врезающихся в их тела пуль и сильные руки, уволакивающие в глубь зарослей. Раненый Каранаев держался как воин, не смотря на простреленные колени, раздробленные пальцы рук и уже отрезанные уши, он тихо выл, как подобает волку уходящему из жизни. В этой отчаянной песне звучали и страсть, и мольба, и трепещущая гордость одинокого волка. Он так и не сказал, допрашивающим его русским, то, что они так пытались от него узнать.
  -Чтож, - произнес старший в отряде разведчиков, - Не хочешь предстать перед аллахом мужчиной, - так тому и быть... Мало того, что мы тебе отрежем голову, как свинье, которую вы так не любите, - ты уйдешь на свои небеса еще и без мужского достоинства.
  Военный сделал знак, своим подчиненным и те, подскочив к Каранаеву, приподняли его с земли. Прорезав его окровавленную горку с обеих сторон, они сорвали с него нижнюю одежду.
  -Открой лицо, русский! - процедил сквозь зубы, Мусса, - Хочу его увидеть, что бы искать тебя после смерти.
  -Ты лучше скажи, где деньги Датоева, шакал! Вот тогда и увидишь мое лицо.
  -Да пошел ты! - ответил Каранаев и попытался плюнуть в лицо врага. Плевок не получился, зато в это время, что-то обожгло в низу живота, и дополнительная боль остро врезалась в начинающий угасать от болевого шока мозг.
  -Воткните кол в задницу этой шлюхи! - скомандовал русский, - Коротенький, - пусть удивится своему счастью, когда очнется. Да не забудьте обрезать ему пальцы на руках, - пускай уж веселится по-полной, если выживет. Где там второй баран?
  Разведчики выволокли из кустов еще одного подраненного боевика. Он был бледен как полотно, видя и слыша участь, доставшуюся своему командиру.
  -Ты, конечно, тоже ничего не знаешь? - поинтересовался старший, - И естественно тоже, мечтаешь, стать любимицей в гареме своего бога? Срежьте с него штаны, братишки.
  -Мало мы вас русских за двести лет порезали, - захохотал пленник, - И мало ваших потаскух, которых вы зовете матерями, поимели, но у нас растут сыновья, они продолжат...
  Ему не дали договорить, подбив ему ноги, разведчики поставили его на колени и резкая боль сзади, чуть не прервала биение его сердца, он почувствовал как внутри его продвигается прорывая внутренности заточенный ствол деревца, проходящий уже через грудь. Через мгновение лопнула прорываемая кожа и ткань камуфляжа на его плече, у самой шеи, и среди окровавленного месива, показалось окончание древка. Его бросили на землю, перед лицом возникла трава, совсем близко ползали и копошились букашки. Какие-то мгновения он еще разевал рот, хватая воздух и тщетно силясь протолкнуть его в грудь, из глаз текли слезы. Он лежал, уткнувшись в землю, и не мог повернуть головы. Проклиная семя всех русских, так давно пытающихся завоевать его родину, он пытался выразить это не послушными губами, но не смог. Потом смерть, охватившая его тело ниже шеи, распространилась и выше.
  -Всех закопайте, кроме этой дамочки!- произнес Саматов, указывая на тело Каранаева и злобно сплюнув на землю сквозь прорезь обезлички, добавил - Похоже, они ни черта не знают. Но эти не все, - где-то рядом их лежбище и там - судя по сумкам с едой, еще примерно столько же бойцов. Их тоже надо допросить или, по крайней мере, уничтожить. Так, что пошевеливайтесь...
  
  *****
  Вечерело. Закончив очередной рабочий день "тихого часа" устроенного Закревским, Лихолет возвращался из офиса охранного предприятия "Щит". Когда-то созданное им детище, радовало своими успехами - и прибыль была хороша, и ребята - как на подбор. Проверка показала отличные результаты, и сердце Василия пело от радостных чувств. День прошел удачно, а вечер обещал быть просто чудесным - его ожидала Маша... Когда-то случайно произошедшее знакомство, переросшее в безумную ночь любви, оказалось началом долгих и возможно серьезных отношений. Каждый приезд в Петербург, ознаменовывался ставшей традиционно не изменой встречей Маши. Не взирая на день недели и время приезда Лихолета, она бросала все дела, и со счастливыми глазами неслась на железнодорожный вокзал, прихватив по дороге цветы.
  -Я же не женщина! - укорял ее Василий, но на душе было радостно.
  В этот раз в Петербург он приехал на машине, однако предупрежденная его звонком Маша, встречала его еще на трассе, и в руках ее были цветы... Каждое утро им приходилось расставаться,- на безумно длинный рабочий день, и с нетерпением дожидаться вечера. Автомобиль Лихолета, чувствуя настроение хозяина, возбужденно летел по вечернему городу, обгоняя своих собратьев возвращающихся по домам. Желая угодить хозяину, - он летел по Ленинскому проспекту, лишь изредка притормаживал на светофорах. Мария жила на проспекте Маршала Жукова и до него оставалось не так далеко. Перед пересечением двух проспектов, с правой стороны, было облюбовано постоянное место жриц любви, и проезжая мимо Василий всегда с интересом рассматривал девушек, пытаясь понять по их лицам, какие причины вытолкнули на панель ту или иную красавицу. Вот и сейчас группка девчонок, расположившись друг от друга на расстоянии десяти - пятнадцати метров, настороженно смотрели в одну и ту же сторону. У обочины дороги стояли две милицейские машины, у одной из них билась в руках двух милиционеров, несчастная жертва в разорванной кофте и почти не заметной мини-юбке. Девушка явно не собиралась садиться в машину, вырывалась и что-то кричала, а двум молодым ментенышам, ни как не удавалось запихать возмущенную фурию в открытую дверцу автомобиля. Лихолет, заинтересованный происходящим, начал потихоньку притормаживать. На помощь не справляющимся бедолагам, из второго автомобиля, вышел высокий, полноватый милиционер и, подойдя в плотную к сопротивляющейся девице, неожиданно, дважды ударил ее в живот. Оторопевший Василий вывернул к обочине и нажал на тормоза. Скорчившуюся на асфальте девицу пинали ногами... Лихолет выскочил из автомобиля и закричал:
  -Мужики, вы, что с ума сошли? Оставьте девчонку в покое, убьете ведь!
  Милиционеры обернулись на подходящего Василия. Из второй машины высунулись головы еще троих представителей правопорядка.
  -А ты кто такой, жеребчик? Ни как сутенер бесхозной? Это место зафрахтовано...
  -Какой к черту сутенер!- произнес Лихолет и понял, что совершил ошибку, - Я просто мимо проезжал.
  Менты посмотрели на машину Василия и, заметив номера Ставропольского региона, оживились.
  -Ваши документы товарищ! - произнес толстяк.
  Ян вытащил из внутреннего кармана толстое портмоне и достал из него паспорт.
  -Так, товарищ Лихолет! - произнес милиционер, скользнув взглядом по толщине портмоне, - Прибыли к нам из 26 региона, можно сказать из рассадника террористической заразы, а временной регистрации у вас нет... Или имеется?
  -Я приехал позавчера и на сколько я знаю по Питерскому законодательству, имею право, находится без регистрации в течение трех суток. Я председатель ветеранской организации и прибыл в командировку по вопросам ветеранского движения. Вот командировочный и удостоверение.
  Мент с неохотой взял протянутые документы и начал пристально их изучать.
  -Значит ветеран, твою мать! Шлюху - разносчицу заразы пожалел... Проедем те в отделение, там разберемся.
  -Мои документы в порядке? - поинтересовался Василий - Если в порядке, вы не имеете права меня задерживать.
  -В порядке, да вот сильно ты мне напоминаешь одного уголовника, что в розыске числится. Не ровен час, документы поддельные, а то и у трупа изъятые. Дайте ваши ключи, вы поедите с нами, а машину поведет наш сотрудник.
  -Вы не имеете права! - произнес Василий, сунул руку к телефону и, нажав на нем тревожную кнопку, вытащил его из кармана - Сейчас я позвоню своему адвокату, в какое отделение ему приехать?
  В затылке, внезапно, раздалась невыносимая боль, и в глазах моментально потемнело. От полученного удара Лихолет медленно сполз на землю.
  -Валера, машину обыщи и брось где-нибудь во дворах, звякнешь "пулковским" - пусть заберут, они не подводят и делятся хорошо. Вы, двое недоносков, этого идиота, - в машину, да не так как с девкой, а то и такого не упакуете. Валер, смотри, сколько бабла у ветеранишки, небось, - "чеченские". Раз он не местный, мы еще с него срисуем, посмотрим, что там можно повесить на него. Петров, ты ему водки с клофелином в глотку налей - что бы в отделении лишних вопросов не было, - услышал Василий сквозь звон в ушах и его разум погас...
  Очнулся он от яркого света, бьющего в лицо. Мерзкий запах паленой водки ударил по проснувшемуся обонянию. Лихолет приоткрыл глаза. Перед ним сидя на краешке стола, сидел незнакомый мужчина с лампой в руках. На вид ему было чуть больше сорока, темноволосый крепыш, в джинсах и кожаной жилетке одетой поверх голубой рубашки.. Лицо ни чем примечательным не отличалось - таких лиц на любой станции метро - пруд пруди.
  -Где я?- спросил Василий, оценивая обстановку. Он сидел на стуле с заведенными за спину руками, застегнутыми сзади спинки стула наручниками.
  -Где положено! Вопросы здесь задаю я, - ответил незнакомец, ставя лампу на стол.
  -Ну, что голубчик, натворил ты делов, - на десятерых хватит.
  -Я ничего не натворил. - Ответил Лихолет, превознемогая боль в голове, - Я просто девчонку хотел спасти.
  -Какую девчонку? - удивился допрашивающий.
  -Ваши, в форме, проститутку избивали на Ленинском...
  -Да, богатая у тебя фантазия, на фоне алкогольного отравления. А как бушевал у казино "Бинго" не помнишь? А как девку изнасиловать пытался? Как двух прохожих, пытавшихся тебя утихомирить, избил? У нас и протоколы свидетелей имеются и заявления потерпевших. Они в аквауриме тебя дожидаются.
   "Аквариум", - пронеслось у Василия в голове, - "Почему они меня ждут в "Аквауриме"? Причем тут штаб ГРУ, я же в Питере? Господи, - это они так камеру называют... А почему, якобы потерпевшие в камере? Да потому, что ничего не было!". Василия мутило, - скорее всего, сотрясение мозга. Он постарался восстановить все произошедшее с ним.
  -Я имею право на один телефонный звонок! - произнес Лихолет.
  -Звонок! Насмотрелись западных кинофильмов! Ты имеешь право - на место у параши, да на ласковых любовников в камере! Вазелин я тебе и так дам...
  -Ты языком-то не тряси, мент! Не ровен час, - прикусишь. Не даешь позвонить - сам позвони, у меня в портмоне визитка адвоката.
  -Вот мы как заговорили? - приподнялся толстяк, и в эту минуту на лицо Василия обрушился тяжелый кулак, - А вот тебе еще раз. А это тебе визитка. А это адвокат...
  С каждой фразой на Лихолета обрушивались хорошо поставленные удары, сколько это длилось, он не помнил, но, очнувшись, медленно осознал, что висит на своих руках связанных за спиной. Тело невыносимо ныло, ноги, едва касавшиеся пола, самопроизвольно подрагивали. Веревка, выламывающая руки и плечи проходила между локтями и крепилась к небольшому кольцу в потолке.
  -Очнулся ветеранчик? Как издеваться на мирными чеченцами - вы герои, а тут что-то не шибко... Сознаваться надумал? Мы тут с барышней поговорили, к которой ты под юбку лез и с этими сознательными гражданами, которым из-за тебя досталось. Они не против забрать заявление, если ты им заплатишь. Ну и нам за заботу. Если нет, - то смотри восемь лет тебе по минимуму: попытка изнасилования, хулиганство, причинение вреда здоровью средней тяжести...
  -Я без адвоката, говорить не буду...
  Очередной удар в голову погасил сознание Лихолета почти сразу, но он еще успел услышать:
  -Не убить бы, составляй документы и вызывай его адвоката. Теперь не отвертится, - либо заплатит, либо сядет, что тоже не плохо... Шлюха показания дала?
  В очередной раз Василий очнулся в камере. Если не двигаться, боль, наполнявшая тело, становилась терпимой. Вот только в голове гудели колокола, а глаза лучше было вовсе не открывать: все вокруг плыло.
  Лихолет почувствовал, как погружается в липкую черноту. Маша меня так и не дождалась. И не дождется сегодня... Восьмерик... Сопротивление сотрудникам правоохранительных органов. Попытка изнасилования. Хулиганство. Нанесение побоев средней тяжести. Хохот подступал к горлу Василия. . Восемь лет... Он попытался представить лица ментов, когда им объяснят правду-матку, и не смог. То, что случится с этими уродами в погонах, - было облегчением боли, по-прежнему плескавшейся и пульсировавшей в ребрах и пояснице. Потом окружающий мир стал окутывать снег, его зазнобило, Лихолет понял, что теряет сознание, и подумал: лишь бы не смерть... Это оказалась не смерть: он начисто лишился ощущения времени, но сознание все-таки возвратилось... Рядом с ним тихо сидел старичок нищий. Он находилась здесь для выяснения личности, но сделать это было затруднительно, ибо он сам, уже который год этого не помнил. За ним на досках отсыпался избитый мужик, а рядом валялся - студентик в изорванной джинсовой куртке.
  -Компания хоть куда, - пронеслось в голове Лихолета - Вот эти двое, наверняка, и есть свидетели.
  В это время, что-то начало происходить рядом со "стекляшкой" дежурного, послышался какой-то шум и легкая возня.
  -Еще кого-то захапали, козлы! - подумал Василий и приподнял голову, что бы попытаться рассмотреть происходившее.
  Вслед за раздающимися вскриками и звуками ударов, в коридоре появилось несколько человек в масках.
  -Это за мной - "нулевики"! - с радостью подумал Лихолет, и в его глазах опять потемнело.
  Дверь в обезьянник открылась и наклонившаяся к нему тень спросила голосом "улыбки":
  -Ты в порядке?
  -Жить буду, но этот следак, Федоров... - у него мои документы.
  Тень развернулась и, обратившись к другим, произнесла:
  -Давайте его в машину, "третий" ты со мной.
  Василий опять погрузился в темноту...
   Крупный, слегка седеющий мент, стоя возле своего стола, медленно наматывал на кулак тугую волну светлых, шелковистых волос своей очередной жертвы. У его ног на полу извивалась полунагая проститутка - молодая красавица с нежным, чуть худоватым телом, покрытым свежими синяками. Нога следователя давила ей в поясницу, рука тянула за волосы, заставляя ее тело беспомощно выгибаться.
  -Ну, что милая, отрабатывать надо, - ухмыльнулся он, - тебя же предупреждали, что на нашем участке только свои работают, а ты за старое... Платить за место надо, Наташенька... Так, что вначале меня обслужишь, а потом "заяву" на своего заступничка нарисуешь.
   Следователь Александр Федоров самодовольно смотрел на нее сверху вниз, как на лакомое блюдо, только что поданное к столу. Это выражение не успело сразу пропасть с его лица, когда в комнату следователей ворвались люди в масках. "Спецназ? Бандюки? Террористы?" - пронеслись вопросы в голове милиционера, - "Что за ерунда? Мы прокололись или захват? На всякий случай, надо достать ствол..."
  У следователя, под мышкой, в плечевой кобуре висел пистолет "Макарова", оружие с которым он не расставался даже ночью и которым с таким удовольствием он любил обрабатывать задержанных. Натренированная рука следователя метнулась, было к нему, но слишком поздно. Пальцы одного из вошедших, рубанули ему по глазам, и на замену пропавшего зрения пришла невыносимая боль в глазницах, затем последовал удар ноги в пах, и пальцы железной хваткой смяли его горло. Милиционер забыл про пистолет и попытался разомкнуть эти пальцы, потом перестал дергаться и обвис. Трегубов разжал руки. Тяжелое тело мешком соскользнуло на пол и осталось лежать. "Улыбка" подошел к столу следователя и, осмотрев бумаги, разбросанные по нему, забрал документы и протоколы Лихолета.
  -Помоги забрать урода, - произнес он, взглянув на "третьего" и обратился к лежащей девушке, - Ты с нами или будешь следующего дожидаться...
  Испуганная девушка вскочила на ноги, прикрывая ладошками наготу:
  -С вами, если можно...
  "Нулевики" выбежали из кабинета, волоча под руки обмякшее тело следователя, и поспешили к выходу.
  Недавняя пленница, успевшая подобрать свои вещи и документы, не отставала от них ни на шаг. У выхода из отделения стоял охраняющий их отход спецназовец. Он прикрыл погрузку в тут же подошедший микроавтобус и запрыгнул в него сам. Еще один боец запрыгнул на ходу, в метрах десяти от здания Остальные спецназовцы уже находились внутри. Дэн оглянулся по сторонам, проверил прочность узлов на руках уже связанного мента, и подмигнул сидевшей рядом с ним девушке, которая, обхватив его руку, затравленно смотрела на мужчин в масках.
  -Не робей. Все уже позади.
  В это время к нему обратился "седьмой":
  -Докладываю командир: машину "шефа" уже забрали, менты у которых был его сотовый - погибли в перестрелке с неизвестными, братков, угонявших тачку - доставили на базу, задержанные из отделения вывезены второй группой, менты проснутся через полчаса, но с полной амнезией о произошедшем ...
  -Молодцы. Но пока четверочка - ошибки разберем позже.
  ******
  Первым очнулся Жердяй, приоткрыв глаза, он обвел еще мутным взором плывущую перед лицом стену. Значит, жив - погрустнел он, а значит, как было принято в его кругу, - еще будут пытать... Жердяй повернул голову и почти уперся в лицо товарища.
  -Але, Муха, ты живой? - поинтересовался он вслух, раскачивая лбом голову друга. Муха, что-то промычал не слушающимися заплывшими губами и открыл глаза:
  -О, блин! И ты тутачки...
  Жердяй (Жердяев Вячеслав Вадимович) и Муха (Николай Антонович Мухин) - были рядовыми бойцами, и все, что произошло с ними при перегоне отданной ментами на продажу тачки, не укладывалось в их головах. Очнувшись в полутемном помещении, напоминавшем подвал, освещенном лишь одной маленькой лампочкой у входа, он обнаружили себя лежащими на полу. Руки и ноги были прочно стянуты между собой, и от этого болезненно ныли уставшие спины.
  -Какого, хрена? - произнес Муха, нахлынувшие воспоминания произошедшего, не давали ему покоя, - Кто-то борзеет по беспределу, что ли? Где эти бздило мученики.
  -Дурень ты стоеросовый, Микола, скоро тридцатник разменяешь, а все как в детском саду.
  -Не понял, растолкуй...
  -А чего тут растолковывать, брала нас вчера не братва, а спецы, да еще такого полета, что менты рядом с ними - шантропа безусая.
  -А ты откудава это понял? По технике? Что-то я вообще ничего не усек, - раз и темнота...
  -Вот, то-то и оно. Если зайца долго бить, - можно научить курить. Я уже лет пять тренируюсь, но что бы так, как с нашкодившим мальчишкой, со мной еще ни кто не обходился. Такому в обычных залах не учат,- скажи спасибо этим орлам, что мы живы остались. Вот только, что таким птицам от нас надо? Машинку-то, похоже, менты не пробивали... Теперь им самим головы пробьют. Не туда нырнули, товарищи...
  -Ну, и что теперь, Кранты? - потускнел Николай.
  -А черт его знает, Микола... Но на всякий случай, - прощай! Прости если, что не так... - улыбнулся Жердяй. -Ты Муха, того, если в чем грешен, признайся мне, как на духу - легче будет. Глядишь и в рай попадешь...
  -Издеваешься, гад? Ты лучше, скажи, как выкрутится из этого дерьма.
  -Да никак Микола, теперешних хозяев надо дожидаться, они тебе все и разъяснят. В общем - дела, как в Польше: тот прав, у кого член больше... Раз уж не смогли свалить - так и некого винить...
  -Стихоплет хренов! Наши-то хоть знают, что мы пропали?
  В то время в двери послышался звук поворачиваемого ключа.
  -Вот и хозяева! - хохотнул Жердяй, - Со всем списком вопросов - к ним, если конечно вопросничек готов.
  -Веселитесь? - раздался голос над головами бойцов, - Молодцы, но к вам ребята и у нас есть парочка вопросов.
  -Жить-то будем? - поинтересовался Муха, - А то шли бы вы...
  -Смело! - похвалил вошедший человек в "обезличке", - просто героизмом пахнуло. Но вот поведение мне ваше совсем не нравиться - хамством отдает.
  -Ладно, не томи, - ввязался в разговор Жердяй. - Спрашивай... А на товарища моего, зла не держи, - он головой сильно ударился, - еще в детстве.
  -Вопросов, собственно всего два... Кто из ментов вам тачки поставляет, и вопрос второй: кто из ваших за обиду заплатит - машину-то мы у вас забрали...
  -Рад бы помочь. - ответил Жердяй. - Да не к нам вопросы. Мы простая пехота, но если надо - вопросец ваш можем передать. И за ответку похлопотать, раз уж хороших людей задели. Но мы не при делах - сказали пригнать, мы и пригнали...
  -Ну, уж нет, мил человек - так мы далеко зайдем. Значит по твоему, я тебе сейчас башку отверну, а твоей маме скажу, что человек на улице попросил - с него, мол, и спрашивайте, так?
  Вошедший, приподнял голову Вячеслава с явным намерением ее крутануть. К горлу Жердяя подкатил не хороший комок и холодный пот, дурного предчувствия каплями побежал по спине. Он побелел и несколько раз сглотнул внезапно высохшую слюну. Одного взгляда на эту мускулистую руку и холодные глаза говорившего, было достаточно, что бы понять, что твоя жизнь если еще не кончилась, то уж точно ничего не стоит.
  -Так, я спрашиваю? - повторил вошедший здоровяк.
  -Я отвечу! - внезапно сорвавшимся, из-за пересохшего горла, голосом произнес Жердяй. - Отвечу я!
  Здоровяк, чуть пошевелил головой Вячеслава, как бы примериваясь, - как она будет выглядеть в оторванном виде и Жердяй к своему ужасу почувствовал горячую влагу, бьющуюся у него под штанами. При этом, от взгляда незнакомца не ускользнуло появляющееся темное пятно промокаемых джинсов.
  -Ответит он! - не став унижать Жердяя случившимся фактом, произнес незнакомец, - Человек ты твердый я смотрю, да вот жопа у тебя мягкая... Отвечалка-то выросла? В общем, так - мучить я вас не буду, но мне нужны координаты вашего босса, - я с него сам спрошу...
  -С нами-то, что будет? Отпустите или того...- сдавленным голосом поинтересовался "Муха". - Мы даже номера машины не запомнили...
  -Может и не запомнили... - задумался вошедший, - Только, что вы "братве" базарить будете, если отпущу? Где были, куда тачка запропастилась? Вас же свои порвут... Или вы байку, про не известных, которые вас бомбанули, лепить станете? Так опять же виноватыми останетесь...
  -К своим, нам теперь не резон! - согласился Микола, - А мы, мы с Жердяем из города рванем, а?
  Его глаза нервно забегали как у испуганного зверька.
  -Ты за себя базарь, Муха! - подал голос Вячеслав, - У меня мать больна, - на кого я ее брошу? Ты, что думаешь, к ней справиться обо мне не придут? Или квартиру за пропавшую тачку не отнимут?
  -Проблемы негров, - шерифа не касаются! - прервал диалог плененных незнакомец, - В бандюки, вас ни кто насильно не записывал. И торговаться я с вами не намерен - уж поверьте, вы все равно ответите на мои вопросы. С желанием или без него - это уже на любителей острых ощущений.
  
  ******
  Встреча с любителями чужих тачек, "официальной" не была... Вспоминая предыдущие ошибки с Саматовцами, на совете у Яна, было принято решение не афишировать имя владельца угнанной автомашины и уж тем более его принадлежность к ветеранскому движению. Полученные от захваченных баньдюков данные, еще раз пробили через контору Коротнева и, выяснив координаты интересующих людей, так плотно работающих в купе с милицией, "нулевики" получили очередное задание.
  Витя Мешков, - один из "бригадных генералов" Пулковской группировки, был весьма перспективным мужчиной... К своим тридцати, он успел закончить университет и совершить две ходки на "зону". Сроки, благодаря адвокатам, были смехотворными, но факт оставался фактом. Обладая недюжинным умом и могучими бицепсами, помноженными на многолетние тренировки в боксерском зале, принесшими ему даже звание мастера по спорту, давали ему огромное преимущество среди своих. При всех раскладах, его ожидало быстрое продвижение, как в бандитской среде, так и в сфере официального бизнеса. Он и так уже достиг, достаточно многого, но на достигнутом останавливаться не собирался. Здоровые амбиции, не глупого человека двигали его вперед, и для подстраховки результатов своей деятельности он заводил выгодные знакомства во всех ветвях всех властей. Это отнимало не мало времени и большие средства, но окупалось с лихвой. Политики, журналисты, представители судебных, административных и силовых структур, - кого только не было среди его знакомств, а отношения с некоторыми из них, помаленьку перерастали в дружеские...
  Особое место в появляющихся связях, Виктор отводил представителям правоохранительных органов и прокуратуры. Были, конечно, и знакомые судьи, но больших результатов их взаимоотношения, пока, не приносили. Вот и организованный им бизнес по продаже автодеталей и краденых машин, был создан при непосредственном участии "ментов". Пропажа двух бойцов, убывшими за очередной тачкой, не оказалась не замеченной, но и особой озабоченности, пока не вызывала - мало ли, что могло произойти... В случае непредвиденных осложнений, они обязательно бы отзвонились, а так... Автомобиль уже, конечно, в одном из гаражей, а сами оболтусы, наверное, сорвались по каким-нибудь делам. Разберемся... Много чему в жизни Мешков уже не удивлялся и из многих ситуаций был готов выйти если не победителем, то по крайней мере не утратив достоинства, но появление этих людей вызвало шок даже у него.
  "Братва" давно выпрашивала у него "субботник" от контролируемых ими проституток, и немного устав от дел, Виктор согласился. Девок вывезли на дачу одного из его корешей и веселье было в самом разгаре - шикарное застолье, сауна, бассейн, да и сами представительницы древнейшей профессии - трудились в поте лица... Но вот настроение у Мешкова было не очень... Как-то слишком обыденно и скучно проходила очередная "разгрузка".
  -Слышь, Славентий! - обратился он к хозяину "дачи" - на самом деле двухэтажной хоромине с огромным подворьем. - Ты говорят, лошадками увлекаешься?
  -Да, Витос! И уже давненько... У меня же папаня из казаков был. Помню, как меня в Краснодар еще мальцом увозили - к деду... Красота! Ширь полей бесконечных, и ты на коне... С тех времен и болею... А ты, что прокатиться надумал? Так сейчас прикажу...
  -Да, нет... Я не о том! Ты мне скажи, - у тебя жеребцы или кобылы?
  -Два жеребчика и кобылка, породистые... Да ты, смотрю, не как коневодством заняться решил?
  -Точно! А пойдем, взглянем на них, а?
  -Не вопрос, Витюнь, для тебя - че хош...
  Уютные теплые клети конюшни, были чисто убраны и засыпаны свежей соломой. Чудные, доверчивые животные фыркали у своих яслей, переговариваясь между собой и кося огромными глазами на вошедших мужчин.
  -Красавцы! - похлопывал Слава узнавших его скакунов, по приветливо высунувшимся мордам. - А это моя любимица, смотри какая! Мне ее аж из Буденовска привезли, - подарок...
  -Что, хороши, то хороши Славян! Только ты вот, что - свистни там Толяна с Саней, они пусть массажный столик принесут из сауны, а ты закуси с пойлом принеси, да пару девок сюда пригони - из тех, кто провинился поболее. Хочу проверить - не импотенты ли твои скакунята! - захохотал Мешков, - И им в кайф и нам забава! А уж девкам какая практика, - просто ликбез! Давай, шустрее...
  Но праздника не получилось... Не успев выйти из конюшни, Славик обернулся, услышав звук падающего тела.
  -Витос! Что с тобой? - заорал он во всю глотку, подбегая к Мешкову.
  Безвольно распластавшееся, могучее тело "бригадира" пугало своей неестественной белизной и беспомощностью. Полузакрытые веки, на перекошенном болью лице, не скрывали еще живые глаза, с непроизвольно выступившими слезами.
  -Помогите, кто-нибудь! - заметался Слава, не находя правильного решения.
  Осознав, что отдыхающая братва его не услышит, Славик еще раз взглянул на Мешкова и с диким ревом рванулся к дому.
  Приехавшая "скорая", зафиксировала смерть, вследствие обширного инфаркта.
  -Алкоголь, сауна! - объяснял прибывший доктор. - Такое бывает... Беречь себя надо, молодые люди!
  Недоумевающие "братки", погрузив тело "командора", для отправки в морг, удрученно разъезжались по домам. И никто не заметил, притаившийся у выезда из поселка тонированный джип, в котором, загадочно посмеиваясь, сидел чуть запыхавшийся "улыбка"...
  
   ******
  Промозглое осеннее утро больше походило на непрекращающиеся сумерки. Небосвод так и оставался, затянут скопившимися над городом еще с вечера, черными тысячеслойными облаками о чем-то спорящими между собой, Желтоватый свет луны практически не пробивался сквозь их толщу, и поэтому теней не было вовсе. Первые раскаты грома, приближающейся грозы, разбудоражили сладкие сновидения спавшего Никитина. Он приподнялся на постели, посмотрев в полуприкрытое шторами окно. Видение счастья от еще не закончившегося сна дрожало и колебалось в тихом ночном воздухе. Успокоившийся полковник, опустил голову на теплую подушку и прикрыл глаза в предвкушении продолжения чудного сна. Но раскаты грома вновь повторились с уже набирающей силу мощью. Полковник недовольно встал с кровати и, пытаясь не потерять нить своего сна, подошел к окну. Закрыв форточку, он стал поправлять сбившиеся шторы и в это время за окном полыхнули серебристо - белые зигзаги молнии, а раскатившаяся канонада грома, казалось, произошла у самого дома. Никитин вздрогнул от неожиданности и еще раз взглянул в окно. Паутины следующей молнии были так ярки, что на мгновение осветилась каждая мелочь в квартире полковника, но раскатов грома не последовало. Молния заставила Никитина вскинуть голову вверх окна, и его потрясло то, что он увидел на небосводе. Еще недавно спорившие облака, превратились в одну огромную страшную тучу, на глазах обретающую некий внутренний порядок, облик и дьявольскую жизнь. В небесах над городом вставал в полный рост сам князь тьмы...
  -Чертовщина, какая - то! - передернул плечами полковник, холодея от ужаса, и в этот момент почувствовал, что он в комнате не один. Никитин обернулся, и запоздало вспомнил о пистолете лежащем под подушкой, с момента убийства Леонида, он не расставался с ним даже ночью.
  -Кто здесь? - прошептал полковник, боком пятясь к кровати.
  -Тот, кого вы так искали полковник! - ответил мужской голос.
  В комнате включился свет, на мгновение ослепивший Никитина, и проморгавшись, он увидел двух человек, одетых во все черное, стоявших на пороге его спальни.
  -Одевайтесь, Александр Александрович! - произнес один из незнакомцев.
  Полковник лихорадочно надел на себя штаны и пытался попасть в рукава кителя.
  -Стареете полковник, - мандраж появился! - улыбнулся уже говоривший незнакомец. - Вы меня не узнаете?
  Полковник оделся и внимательно посмотрел на непрошенных гостей.
  -Не узнаю, - ответил он на вопрос. - Чем обязан вашему визиту?
  -Пройдемте в ваш кабинет, полковник, там будет сподручней. Кофейку не желаете? - не дожидаясь ответа полковника, незнакомец обратился к напарнику: - Дэн, свари нам кофейку, пожалуйста.
  Незнакомец пригласил Никитина следовать за ним. По мягкой, неспешной походке крепыша, полковник сразу узнал походку профессионального бойца. "С таким связываться нет смысла..." - подумал он.
  -Делать глупости, полковник не советую - обернулся незнакомец, угадывая течение мыслей Никитина.
  - Прошу вас! - сказал незнакомец, остановившись у двери в кабинет, указывая направление предлагаемого пути.
  Полковник повернул рукоять дверного замка и вошел в кабинет.
  -Присаживайтесь за стол, я все же гость, - улыбнулся нежданный визитер.
  Полковник уселся на предлагаемое место и повторил свой вопрос:
  -Так, чем обязан, столь странному визиту?
  -Вы искали меня, полковник! - вздохнул "гость". - Я Закревский.
  Никитин подпрыгнул на стуле от неожиданности.
  -Действительно стареете. На допросах в Ханкале вы были еще в форме. Вот и квартира у вас - лежбище Обломова, а не офицера разведки. Мы тут без вашего позволения слегка огляделись...
  -Так, что вам от меня надо, Закревский? - внезапно покрывшись испариной, проговорил Никитин.
  -Это я у вас хотел спросить, полковник! Об этом же мог бы поинтересоваться и Лихолет, но ваши доблестные помощники из милиции, заставили его уйти в короткий отпуск. Так, что вам нужно, полковник? Вам мало жизней ребят погибших тогда? Или вам нужна наша благодарность за оставленную жизнь? Ведь ваш племянник и верные ему люди, должны были нас уничтожить, верно?
  -Откуда вы это знаете? - удивленно спросил Никитин, вытирая выступившую испарину.
  -Ваш племянник рассказал, мы были очень дружны с ним последнее время.
  Полковник, зная, что спецназовцы никогда не используют слово последний, сделал вывод:
  -Так это ваша работа! Вы убили Леню, а теперь пришли за мной?
  -Долг платежом красен, Александр Александрович! Или мы с Лихолетом, просто должны были посидеть, - лет так по десять?
  -Что вы от меня хотите, раз до сих пор не устранили?
  -Очень не многого, полковник... А вот и наш кофеек,- отвлекся от разговора Закревский, - Угощайтесь Сан Саныч!
  Никитин взял предложенную ему чашку, кофе действительно был очень хорош.
  -Сигару или сигарету? - полюбопытствовал Ян. - Любой каприз, какой пожелаете...
  -Как я понимаю, ваш интерес ко мне весьма риторичен...
  -Вы догадливы, полковник, с таким опытом могли бы и не спрашивать. Я даю вам шанс уйти достойно, как вы служили большую часть своей жизни. Согласитесь, - дань уважения, присуща и нашему поколению... Я даю вам мять минут. Вот пистолет. Да, прошу вас - напишите пару строк, - мол, прошу не винить... Вы знаете...
  Разведчики вышли из кабинета, на исходе пятой минуты в кабинете раздался приглушенный выстрел.
  
  
  ******
  День не задался с самого утра. Для начала не сработал будильник: и полковник, чуть было не проспал работу. На Литейном ему опять устроили взбучку, но полученный разнос был как всегда не справедлив. Погода стояла прескверная, за окном все рядил бесконечный дождь и даже кофе принесенный Элеонорой Павловной оказался настолько горяч, что Меньшиков обжог себе небо и губу.
  -Весь мир сегодня озлоблен на меня, - пожаловался полковник секретарше, принесшей ежедневные бумаги. - Скажите, Элеонора Павловна, я, по-вашему, это заслужил?
  - Ну, что вы, Николай Петрович! Это случайности, вы - самый замечательный шеф за всю мою карьеру!
  -Спасибо на добром слове! - поблагодарил Меньшиков, вчитываясь в принесенные бумаги. - Элеонора Павловна, душенька, ну ка вызовите ко мне эту гору мяса - Голубцова... Нет, ну надо же и это я узнаю последним... Что за день?
  Через пару минут в дверь кабинета Меньшикова постучали:
  -Разрешите войти? - раздался голос Голубцова в приоткрывшейся проем.
  -Войдите! - ответил полковник, не отрываясь от бумаг. - Андрюша, боже мой, что случилось? Ты в порядке?
  Вошедший Голубцов не понимающе переминался с ноги на ногу, рассматривая, что-то важное на своих ботинках.
  -Да ты проходи, присаживайся, - продолжал Меньшиков. - Как так вышло, что ты постучался? Чувствуешь за, что-то вину или завтра снег красный пойдет?
  -Да, нет, - предчувствуя не доброе, ответил Андрей. - Чисто из уважения к вам, вы же столько меня ругали... Вот - решил исправиться.
  -Из уважение говоришь? - ехидно взглянул на подчиненного полковник. - А вот скажи, Андрюша, почему ты не мне доложил о самоубийстве Никитина? Почему, все, что касается Пулковских, и этой бригады невидимок я узнаю последним? Ты, что меня сегодня не видел или я все время в разъездах?
  -Нет, я вас, конечно, видел, но мы как раз занимаемся анализом полученных данных. Я собирался к вам с докладом...
  -Но не дошел?
  -Дошел, ваш "Цербер" не пустила,- сослалась на ваше дурное расположение духа. Мол, пока кофе не попьете, нервы не успокоите - лучше вас не трогать. А я забочусь о вас, командир!
  -Подхалим... Ой, подхалим! Заботится он. Ладно, ближе к делу, что известно о смерти Никитина?
  -Немного. Крайнее, точнее последнее время много пил, переживал смерть племянника, три дня назад вышел из запоя. Начал заниматься делами, но в своей конторе так и не появился. Оставил предсмертную записку - так и так не вижу смысла в дальнейшем существовании... Выстрел произведен из наградного оружия, следы насилия отсутствуют, в доме порядок. Суицид совершен около пяти утра, смерть наступила мгновенно. Кровать расправлена, но полковнику видимо не спалось - на кухне на половину пустая кофеварка, допитая чашка кофе и на его рабочем столе. Отпечатки пальцев принадлежат только хозяину дома. На дверных замках следов инородного металла и следов взлома не обнаружено. Опрос соседей ничего не дал - ни кто ничего не слышал и не видел. В целом - все говорит о добровольном уходе из жизни.
  -А тебя не встревожило, то, что он застрелился не во время запоя? В таком состоянии решить свои проблемы с жизнью, было бы более оправдано...
  -Не встревожило, Николай Петрович. Суицид это вообще очень специфическая штука, но наши психологи говорят о том, что люди, такого типа как полковник Никитин, склонны принимать ответственные решения... А это в полнее соответствует с решением о самоубийстве в трезвом уме и здравой памяти.
  -Что-то тут не так, Андрюша! Седьмым чувством, кожей чувствую, - есть еще какая-то подоплека... А вот как ты думаешь, полковнику за племянника ни кто не мог на голову сесть? Те же Пулковские, или Манишевские... Мы, кстати, всех взяли?
  -Манишевских, взяли всех, - кто попал в поле зрения оперативной разработки. Может, кто и есть еще из шестерок, но это уже не существенно. Дела и люди переданы в прокуратуру, за исключением тех кто "бросился в бега", надеюсь гореть им в Гиене огненной.
  -Ну, нельзя так о покойниках, как там народная мудрость говорит: "О них либо хорошо, либо ничего!".
  -Но, наверное, не при нашей работе, Николай Петрович... К вопросу о возможных "наездах" на Никитина: мы анализировали подобную возможность...
  Голубцов задумался на мгновенье, уставившись в одну точку на стене.
  -Не тот уровень отношений, на наш взгляд. Даже если после смерти Саматова, после него остались какие-то грешки или долги, - то решать их с таким дядей, каким был Никитин... - Голубцов покачал головой. - По моему мнению, могли или уж очень отчаянные люди или полные идиоты.
  -Хорошо, что ты скажешь о срезанных татуировках?
  -Как я и предполагал, все кто подвергся данной процедуре - военные. Кто-то посчитал их вчерашнюю деятельность не соответствующей регалиям, которые они носили на теле. Мы постарались выяснить причину такого зверства при их уничтожении и возможные причины подобного отношения к армейским тату. Я ошибался, когда говорил, что срежут татуировки только у спецназовцев - этому подверглись все, кто носил армейскую атрибутику... Так вот - на наш взгляд существует три варианта: первый - произошедшее как-то связано со служебной деятельностью кого-то из окружения Саматова или его самого, порочащей кодексы военной или спецназовской чести. Второй вариант вытекает из первого, но мы выделили его отдельным пунктом: это чеченский след... И тогда с Саматовцами расправились за их зверства, учиненные при участии в боевых действиях, тем более, что эти факты имеют место быть. Третий вариант как бы двойной: или данные действия были совершены, для того, что бы повести следствие по ложному следу, или это было совершено в качестве мести, за браваду своими военными подвигами и квалификацией. Вот, мол, вам и спецы, - одни понты...
  -Ну и к какому выводу пришел ваш отдел в итоге? - в задумчивости поинтересовался Меньшиков, вращаясь на своем кресле.
  -Учитывая слишком профессиональное исполнение расправы - нам кажутся более перспективными первые два варианта. Хотя ставших вольными специалистов стало слишком много... Вот подборка документации по охранным структурам, службам безопасности, и ветеранским организациям в которых явно или косвенно присутствуют специалисты приличного уровня.
  Голубцов протянул полковнику коробку с диском.
  -Здесь организации Москвы и Северо - запада России. Сбор и обработка информации по другим регионам в процессе работы. Прямых связей с Саматовым пока не обнаружено, но большинство из этих организаций могут быть потенциальными исполнителями - без криминала, сейчас редко кто работает, вы сами знаете.
  -Что насчет бывших сослуживцев Саматова?
  -Отрабатываем и его самого, и его людей, но уж очень большой объем работы. Интересного пока ничего - правда, по уже отработанному материалу статистика совсем не веселая...
  -Ну и чем она тебя опечалила?
  -Спиваются ветераны, многие сидят - кто в психушках, кто в тюрьме. Многие ушли в мир иной. Если честно: я не представлял масштабы этой катастрофы... Такое впечатление, что пришлось изучать дела не заслуженных воинов, а изгоев, да уголовников... До сих пор не приятное впечатление...
  -Это заботливые руки страны, Андрюша! Ты вот просишься на оперативную работу, а не ровен часть тебя ранят, да и спишут из конторы... И все - ты такая же статистика, как только что мне рассказывал. Так, что видишь: я о тебе тоже забочусь...
  Меньшиков засмеялся, довольный высказанной версией о недопущении Голубцова в группу захвата - пусть анализом занимается человек - гора.
  -Одним словом Николай Петрович, ни каких данных о возможной мести, серьезных разногласиях, среди окружения изучаемых нами лиц, пока не обнаружено.
  -Так, а кто становится правопреемниками Саматовцев, в их не легком труде?
  -Пулковские,- они уже назначили одного из бригадиров на контролируемые Саматовцами сферы и территории. Данные подготовить?
  -Ты у себя все держи и рука, что бы все время на пульсе. Понял?
  -И так стараемся, Николай Петрович.
  -Ладно, Андрюшенька, крайний вопрос к тебе - что, там: на счет этих побирушек из ветеранской среды, которых контролировал Саматов?
  -Ситуация проста: нехватка денег, не благополучные жилищные и социальные условия...
  Голубцов поморщился, потирая лоб ладонью:
  -В общем скотское отношение выставляет инвалидов на улицу, но сердобольные граждане дают не плохие деньги, что сразу же интересует криминал - "халявой надо делиться"... Но в итоге, большинство инвалидов стало просто рабами - кого на иглу подсадили, кого на водку, кого на страхе за семью держат. А учитывая, нравственные позиции саматовцев - им было все равно, ветераны их побирушки или обычные инвалиды... Двое из их рабов - бывшие бомжи, которых специально искалечили профессиональные хирурги, создавая образ так сказать. Весь "коллектив" сейчас должен перейти к Пулковским, но они вроде бы таких вещей чураются... Жизнь покажет, кто их оприходует если Пулковские все же откажутся - свято место, пусто не бывает.
  -Ну, а за этих ветеранов - побирушек, как ты думаешь, Саматовцев "расписать" не могли?
  -Претендовать на них вроде бы не кто не претендовал, нам, по крайней мере, это не известно, - отвечал Андрей, - А по нравственным соображениям - вряд ли... Ухаживает, тут за ними одна ветеранская организация и фонд милосердия, но с бандюками им тягаться... Нет, Николай Петрович, на мой взгляд, уничтожение целой группировки из-за стайки инвалидов - это совсем не вариант, даже если учесть их экономическую ценность, так сказать...
  -Да, наверно, ты прав, слишком не правдоподобная версия... Ладно, Андрюша ты пока свободен - иди, работай и давай почаще ко мне заглядывай, Элеонору Павловну я предупрежу.
  *****
  Ты ожидал, что в отношении тебя поступят так-то, и был уверен в этом, а поступили иначе. Ты рассчитывал, что к тебе или твоему поступку отнесутся так, как тебе этого хотелось, а получилось наоборот. Ведь это очень просто, если разобраться - просто проследи причинно следственные связи, посмотри на себя со стороны, оцени по достоинству тех, с кем имеешь дело, не занижая их достоинств и не завышая свои возможности. Вот только следователь, майор Александр Федоров, никогда не следовал, своим же изречениям, которыми так любил блеснуть перед молодыми сотрудниками. Вот и сейчас оказавшись подвешенным в таком же положении, как недавно пытал этого проклятого Лихолета, Федоров не вдавался в анализ произошедшего, а матом крыл полковника Никитина, подсунувшего ему такую подставу. То, что он попал не к простым людям, которым оказывается вовсе не проблематично, вот так вот, выдергивать майоров милиции, из своих охраняемых кабинетов, он уже давно понял... Как и понял то, что не случайно более весомый и могущественный полковник разведки, занялся этими людьми не сам, а попросил его - Федорова, видимо заранее предугадывая плачевный результат.
  -Ну, сволочь, ну полковник, подожди! - изливал свою злобу майор. - Я не выйду, так они тебя сами порвут! Я твою задницу прикрывать не буду. У, гнида!
  Майор осознавал, что после произошедшего в отделении, его вряд ли отпустят, - кому нужен подобный свидетель. Он понимал, что веревки, спутывающие его руки и ноги растягивая тело между полом и потолком - надеты то же не для красоты. Но гнев вызванный своим проигрышем в этой неудавшейся комбинации с Лихолетом, продолжал пылать в его сердце и голове.
  -Ну, где вы? - орал Фролов. - Идите сюда, я вам все расскажу. Это все негодяй Никитин, это все из-за него... Ну, гад! Так подставить, - ты его посади, говорит!.. Посадишь тут!.. Ну где вы?
  Попытки следователя привлечь к себе внимание увенчались успехом, - дверь отварилась, и в комнату вошли два человека: мужчина и женщина. Оба не скрывали своих лиц и Федоров, к своему ужасу узнал в лице молодой женщины - ту самую проститутку, с помощью которой задержали Лихолета. Проститутка почти постоянно нарушала установленные правила работы на Ленинском, но ни побои не вывозы девушки далеко загород, ни периодические изнасилования ментами и бандитами, не имели над ней ни какого влияния. Федоров знал, что девчонку выгнала на панель жестокая болезнь ее матери, но она упорно не платила установленный "налог" и поэтому была лишней. Подозревая, что Лихолет не оставит в покое, избиение молодой женщины, произошедшей на его глазах, наряд ДПС специально был доставлен по обычному маршруту "клиента", как раз к месту постоянного выхода настырной шлюшки. И дождавшись появления "клиента" уже на Ленинском проспекте, о чем предупредила "наружка" приставленная к нему, начался тот жестокий спектакль, большинство актеров которого, даже не подозревало о своих ролях.
   "Что она-то тут делает?" - задал себе вопрос майор, - "Какого черта?"
  -Узнаешь? - обратился вошедший мужчина к своей спутнице. - Теперь вы можете поквитаться...
  -С кем поквитаться? - заорал следоатель. - Слышь, браток, я не знаю, чьи вы, но проблемы вам решать стоит не со мной. Это все Никитин, оторвать головы его родителям! Что я могу, - когда такие люди указания дают?
  -То есть, - твои издевательства над этой гражданкой, обусловлены задачей поставленной полковником Никитиным? Ты это имеешь в виду, мент?
  -Конечно, а какого бы ляда, она мне сдалась? Что бы я еще шлюшьем всерьез занялся? А работать тогда, кто будет? У меня только мертвяков - трое висит, так какого бы хрена, я с мелюзгой такой бы занимался?
  -Юлечка, а что правду говорит этот мерзавец? - обратился незнакомец к девушке. - Вы до этого не встречались?
  -Да этот слизняк, почти каждую неделю меня насиловал! - вырвалось из груди Юли и ее глаза повлажнели от скрываемых слез. - Он знает, что у меня мать при смерти, и что все деньги, что я зарабатываю, - на ее лекарства уходят, да на врачей. Так он все равно - на меня такую дань пытался навесить, что я чуть ли не даром работать должна была бы.
  -Ну вот видите! - откровенно веселясь, спросил незнакомец, обращаясь к майору. - А вы утверждаете совершенно обратное. Кому же мне верить?
  -Что, слово шлюхи подзаборной уже стало весомее слова майора? Или она вас тут уже всех обслужила, что бы на мне зло выместить? И вообще, я что-то не пойму - меня, что вот так распяли - из-за нее?
  -И за нее тоже. А ты в курсе майор - что майором тебе только в ментовке быть? Ваши поганые звания ни в армии, ни где-либо еще вовсе не котируются. Тебя даже "пожарники" майором к себе не возьмут. В общем, так, майор, раз ты так себя величаешь, у тебя два выхода... Первый: ты начинаешь работать на нас и делать, что тебе скажут, не бесплатно естественно, но если ты уже понял, за двойную игру или предательство, мы тебя просто на куски порвем, где бы ты не был, хоть в Кремле. Вариант второй: он попроще и поспокойнее - Юленька сейчас оттяпает тебе все твое хозяйство, и когда ты истечешь кровью, мы тебя закатаем в бетон или на колбасу пустим, что бы прибыльнее было...
  В голове следователя все померкло и перемешалось, он побледнел, но держался молодцом:
  -Вот это влип, блин! - выругался майор.
  -Не то слово, "следак", за все надо платить - сам знаешь.
  -И что я буду объяснять у себя? Кто-то крадет мента, а потом его возвращает? Вы, что меня за дурака держите?
  -Ну, а если ты сбежал? Мы координаты тебе оставим, где это произошло, и доставим туда - осмотреть, так сказать место заточения, ну и легенду посимпатичнее придумаем... Вот только подрехтовать тебя слегка придется - для правдоподобности.
  Федоров посмотрел на блестевший в руках девицы скальпель, потом перевел взгляд на серьезное лицо незнакомца:
  -Выбор, как я понимаю всего один... Вы победили. Но позвольте последний вопрос?
  -Слушаю.
  -Что будет с Никитиным? Он... Одним словом он весьма влиятельный человек и, наверное, уже озабочен моим исчезновением... Могут быть неприятности.
  -К сожалению, Александр Александрович скончался, - скорбно произнес незнакомец. - Видимо не пережил потери племянника, - огнестрельное ранение в голову, несовместимое с жизнью. Самоубийство.
  ******
   Лежа на большой, двуспальной кровати, Лихолет чувствовал себя прескверно. И не столько от боли, которая его еще мучила, сколько от сострадания и ухаживаний Машеньки. "Какого черта я еще не предложил ей руку и сердце?" - носилось у него в голове, - "Еще дурак, с "Хохлом" советоваться решил. Нашел с кем... Потеряю лебедушку...".
   Так стыдно ему не было очень давно. Почему-то вспоминалось свое второе ранение: тогда впереди идущий разведчик погиб подорвавшись на мине, а Лихолета зацепило осколками. Меркнущее сознание иногда возвращало его к действительности, и он понимал, что его несут, тащат, везут, вырывая из объятий смерти. Но к боли, добавлялся невыносимый стыд, - еще при подрыве, когда в тело впились кровожадные зубы осколков, сфинктер прямой кишки расслабился, и, сквозь пелену спутанных мыслей, теряя сознание, она почувствовал, что обделался. Эта мысль тревожила его больше, чем возможность смерти и он, не смотря на то, что сам неоднократно перетаскивал раненых и убитых, вымаранных в своих испражнениях, все представлял лица молодых санитарок готовящих его к операции... И сгорал и от боли, и от стыда... от боли, и стыда... Примерно такое же чувство преследовало его и сейчас.
   Сразу после освобождения из "ментовки", его отвезли в какую-то частную клинику, где его осмотрели сразу несколько специалистов. К счастью, хирургического вмешательства не требовалось, но врачи озабоченно покачивали головами. Не смотря на их настоятельные требования, валяться в клинике Василий не собирался, и лишь примчавшийся туда Закревский смог убедить его остаться на пару дней.
   Но по истечении оговоренного срока, Лихолет опять закапризничал и его перевезли на квартиру. Теперь Лихолет искренне жалел об этом. Самомнение о своем здоровье, как, оказалось, было слишком завышенным и теперь ему приходилось терпеть умопомрачительную заботу Марии. Василий сгорал от стыда и ненависти к себе, но стойко выносил, весь комплекс лечения организованный Машенькой. "Не лежалось мне в клинике!"- ругал себя Лихолет, - "Воспоминания у него скверные! Тебе, Васенька в пору платьице примерять! Не мужик - девка капризная! Теперь пусть твоя любавушка мучается... В сортир тебя водит, задницу подмывает! Ну ты урод, Вась, а! Она уже и не помнит, наверное, когда спала нормально...".
   Воспоминания о больничной койке у него действительно были не самые радужные. Госпиталя, в которых ему приходилось бывать, были перезаполнены исковерканными, изуродованными телами бойцов, и Лихолету всегда было в тройне тяжелее смотреть на них, нежели переносить свою боль. Ни кто не любит больницы, а у Василия ко общему негативу добавлялась память о прошлом... Его никогда не мучили воспоминания, о которых так часто говориться в книгах и кинофильмах, - война не "доставала" его ни во снах, ни на яву. Но память о госпиталях, об обрывках тел, и кромешной, смертельной безысходности, в глазах молодых инвалидов, не просто тревожили, а мучили его сердце... Лихолет не мог спокойно пройти мимо инвалидной коляски, или парня на костылях и все время ловил себя на мысли о том, что он еще не все сделал на той войне... Может быть слишком рано он увлекся этой НОВОЙ жизнью, предложенной Яном? Но обдумывая, это еще и еще раз, он возвращался к тому, что зло надо искоренять в очаге, а не заниматься устранением его последствий.
   Поиск и уничтожение боевиков, на его взгляд сильно походило на подрывы оружия, найденного в схронах... Само по себе оно было безопасно и еще могло бы послужить для других целей, но кто-то "мудрый" на "верху" решал, что правильнее будет превратить его в прах, в груду искареженного метала... Чей-то чужой труд, как и жизнь, давно перестали быть ценностью в матушке России. Игра в солдатиков на поле "монополии" увлекала больные умы генералов, политиков, бизнесменов... Вот и продолжалась, эта "смешная" война, как называли ее бойцы, - все дальше и дальше. Ни кто из "мудрых" не считал, ни деньги, ни оторванные ноги, потерянные в этой игре, но зато считались свои барыши и начищались новенькие ордена...
   Лихолет бесился, думая об этом... Он не понимал, что можно изменить и с кем необходимо бороться, если в принципе, каждый второй взятый россиянин не любит свой народ, а в итоге себя? Он не понимал, как можно носить награды обагренные чужой, и к тому же незаслуженно пролитой кровью. Он не представлял, как можно приносить в семью зарплату полученную, за гибель своих людей: "Здравствуй Маша, сегодня мы потеряли сорок человек, но смотри, сколько я получил, а! И очередной орденок на подходе - уже представили! Живем! Может нам на Канары слетать?". И добавить Жуковское: "Россия большая, - бабы еще нарожают...". До него не доходило, почему люди гордящиеся своими погонами и шириной лампасов, не стреляются от позора... Куда подевалась офицерская честь и просто честь человека? Он не понимал, как можно радоваться горю других, попавших в беду, хотя сталкивался с этим практически каждый день. Он не понимал многого... Но не собирался сидеть с опущенными руками... Конечно, все это напоминало борьбу с тенями в дремучем лесу, но оставаться в безучастным он не мог...
   Как-то в разговоре с Закревским он прямо поднял эту волнующую его тему:
  -Янек, объясни мне, пожалуйста... - и он слегка смутился тогда, пытаясь найти правильные слова.
  Закревский поднял на него свои изумительные глаза, так часто завораживающие людей:
  -Всегда, рад тебе услужить, о чем ты?
  -Я пытаюсь разобраться в своей жизни и пытаюсь понять основную цель нашей работы...
  -И что тебя интересует?
  -Ян, ну создали мы группу "ноль", ну работает у нас мощная информационная компания... Мы собрали громады дел на сотни негодяев, но практически не используем их. Почему? Чего мы ждем?
  -Все не так просто! - грустно улыбнулся Закревский. - В данной ситуации, на принятие решения играют тысячи факторов... Как ты понимаешь, устроить массовый террор или репрессии - дело не хитрое, но меня волнуют последствия, которые за этим могут начаться. Естественно интересует и личная безопасность наших людей, но это вторично... Главным, мне представляется то, что бы решения не были скороспелыми... Помнишь как у врачей - "не навреди"? Место на троне устраненного "важняка", не останется свободным... Поэтому, чтобы быть уверенным, в том, что новый король не будет хуже прежнего, приходится проводить много дополнительной работы...
  -Ян, ну, а если уничтожить сам трон, развалив королевство?
  -Тогда, надо менять существующий строй Вася... Тебя, что потянуло к Ленинским идеям?
  -Да нет... - Лихолет смутился, - Я понимаю, что все это связано с переходным периодом, преобразованиями в стране, с ломкой мировоззрений... Понятно, что сложившиеся политические или экономические ниши, структуры, другие образования, - уничтожить нельзя... Ну а как на счет их контроля?
  -Друг мой! Это тоже вопрос не сегодняшнего дня и, скорее всего, не к нам. Ты готов взвалить на себя...- империю Бурдакова, например?
  Лихолет отрицательно качнул головой.
  -Нет? Вот видишь... Где найти, такое количество грамотных, надежных людей? Как создать контролирующую структуру за ними? Да, да - контролирующую, ведь безгрешных и среди святых не бывает... То, что ты предлагаешь - это практически государство в государстве, к тому же ты забываешь о том, какое противодействие пришлось бы нам испытывать, появись мы в форме подобного гиганта... Мы совершенно не готовы к подобного рода деятельности, но в чем ты прав, так это в том, что стоять на месте тоже нельзя. Твои же смогли, - урвать кое-что из Бурдаковского "наследства"?
  -Да, но не так много... Мы действительно не готовы... - согласился Василий, - К тому же его жена, оказалась весьма рачительной хозяйкой и хотя до мужа ей, пока далеко, но большую часть предприятий она смогла удержать за собой...
  -Учиться, учиться, учиться - как завещал великий Ленин! - улыбнулся Ян, - Надо растить кадры и совершенствоваться самим, а отстреливать, - ради насечки на прикладе,... наверное, не стоит. Есть, естественно, исключения из правил, но каждый шаг необходимо обдумывать, взвешивать, просчитывать... Понимаешь?
  -Не совсем... Тебе не кажется, что это похоже на рулетку? Как просчитать вариант того, что выпадет именно желаемое число? Может быть, будет вернее, сократить количество возможных вариантов? Оставить на колесе рулетки - одно два числа, желательно одного цвета...
  -Игрой в рулетку, можно назвать любую жизнь, Вась! Естественно, сделать более-менее правильный прогноз - титанический труд. Но ведь ты был у Коротнева?
  Василий кивнул и возбужденно прикурил сигарету:
  -Да, я видел, процесс их работы - просто фанаты какие-то, удивляюсь, как ему удалось набрать такой штат... Молодцы ребята!
  -Уж в чем был прав, товарищ Ленин, - так это в том, что кадры решают все, Вася! Но я, сравниваю нашу сегодняшнюю деятельность, даже не с рулеткой, а с озлобленным зрителем в кукольным театре... Этому зрителю не нравятся не только некоторые из персонажей, но и развитие сюжета в целом... И что? Он не находит ничего лучшего, - как начать палить из револьвера в головы не понравившихся кукол. Но, Вась, - проблема-то состоит в том, что кукловоды остаются прежними и, не смотря, на неплохой сценарий, - этот спектакль все равно не будет популярным. И в итоге, знаешь, чем завершаться такие действия зрителя?
  -Знаю, - вздохнул Лихолет, - Усилят меры безопасности в театре...
  -Правильно! Но более того, для успокоения публики, может быть даже сменят спектакль... Вот только кукловоды останутся все те же...
  -И что? Как вычислить этих "виртуозов" своего жанра? Этих горе кукольников?
  -А вот это, - работа уважаемого Владимира Владимировича Коротнева... А нам, Васенька, - растить кадры и закрепляться на всех местах и ложах театра. Ну и совсем уж из области фантастики, - не плохо было бы иметь своих людей, как в администрации, так и среди кукловодов!
  -И в отделе культуры и в службе безопасности...
  -Ну вот, - ты и сам все понимаешь! - рассмеялся Закревский. - Всему свое время, а с дуру, - не только руки сломать можно...
  Лихолет поймал руку нежно вытирающую выступившую испарину на его лбу.
  -Машенька! Сейчас не самое подходящее время, но поверь - то, что я скажу от чистого сердца, в здравом уме и памяти... Пока не поздно...
  Маша озабоченно заглянула ему в глаза:
  -Тебе, что совсем плохо? Может скорую вызвать?
  -Да нет! Зачем скорую? Выходи за меня замуж!?
  
  ******
   Ограничив на время действия отлаженной работы "нулевки", Ян занялся вопросами бизнеса, собираясь к очередной поездке в штаты... Но ситуация возникшая из-за необдуманного поступка "нулевиков" все еще не давала ему покоя. "Когда они перестанут заниматься самообманом? Ведь они не кому-то в очередной доказывали, что люди спецназа - это люди другого полета, более чистых и верных понятий, а только самим себе..." - думал Закревский, возвращаясь с работы уже под утро. -" Тем уродам, позволившим себе жить за счет ребят, с которыми еще не давно лежали под пулями - что-то объяснять уже бесполезно. Они сделали свой выбор, нашли свою нравственную позицию, в которой им было комфортно. Это не детская ошибка и не стечение жизненных обстоятельств, - это осознанное решение. И что толку, что за минуту до смерти, они успели о чем-то подумать? А в результате, такая улика просто указатель - ищите ка ребята в направлении ветеранов. Мы тоже были не сахар... Вспоминая один из законов спецназа - "сколько ушло, столько и должно вернуться", вспоминается и другой - "задача должна быть выполнена любой ценой...". Да, приходилось и добивать своих "тяжелых", что бы не мешали выполнять задачу и не попали в руки "чехлов", приходилось убивать и калечить гражданских, выжидая появления сердобольных боевиков появляющихся с гор, получив известия о свалившемся на них горе. Много, чего было, но это было там и ни когда не перекладывалось на своих...". Ян спустился к парадной офиса и, попрощавшись с охранником, отправился к своему припаркованному автомобилю. Сев за руль, он завел двигатель и, оставив его прогревать машину, опять погрузился в размышления. "Нет, Янек, тут уже ты обманываешь себя, ничего и не где не изменилось, просто ты сменил фронт. Ты опять живешь в мире иллюзий создаваемых собой, что бы не сойти с ума. Разве твои люди не продолжают выходить на задания, рискуя жизнью и забирая чужие? Война, начавшаяся еще в семнадцатом году, если не брать более ранние события и борьбу отдельно взятого человека за свою жизнь, все еще продолжается. Брат убивает брата, сын продает своего отца, а женщины по-прежнему оплакивают своих сыновей. И все продолжают считать себя героями, видя в себе спасителей человечества, но замечают лишь чужие недостатки и ошибки. Приученные годами давления христианской церкви и советскими проповедниками, русский народ продолжает жить возможным счастливым завтра, забывая жить сейчас. Вот и я вместо того, что бы дать ребятам нормальную жизнь, создаю лишь иллюзию этой жизни, заставляя думать о том, что их поступки, чего-то стоят. И они, как дети, тянутся ко мне из страха перед этой не понятной жизнью, этими чуждыми ценностями, этой бестолковостью... Перед страхом оказаться не нужными, бесцельными, одинокими... Что-то надо менять! Наверное, путь, выбранный мной, годится только для меня, а ребят надо распустить - пусть попробуют найти себя... Что они видели не в окуляр прицела, а что чувствовали кроме биения сердца, перед возможной смертью?.. Их надо по новой учить жизни, ее вкусу, ее радостям - как новорожденных. Да, я совершенно не вправе лишать их этого, предлагая взамен суррогатную жизнь военного похода и заоблачной цели хоть немного изменить страну. Изменять ее надо в себе в своих детях, хотя... Ведь и моральных уродов может родиться потомство, если их вовремя не выкорчевать, как сорняк на поле. А уж их детишки вряд ли вырастут прекрасными цветами, тем более, что и некоторые из цветов становятся наркотиками.. Хотя опять же не факт... Иллюзии, иллюзии! Цветы остаются цветами, прекрасными, ароматными, жизнелюбивыми. Лишь похотливый и расчетливый разум находит в них потаенное зло, ни за что бы не вырвавшееся изнутри без посторонней помощи. Иллюзии, как избавить от них ребят, или оставить лишь самые красивые из них и естественно наиболее целесообразные?.. Зло порождает зло, умный, совершив зло - во благо, дает пример тысяче дураков, которые в его поступке видят лишь возможный путь решения проблемы, не задумываясь о последствиях... Вот и выходит, что все дураки... И я в том числе!"
   Ян почувствовал наваливавшуюся на него усталость и вспомнил, что ему просто необходимо поспать хотя бы несколько часов. Оглянувшись по сторонам, он тронулся с места. Взвизгнув колесами по обледенелому асфальту, машина плавно покатилась от стоянки офиса и, повинуясь рукам хозяина, направилась к дому Закревского. Петербург, как и положено большим городам вовсе не спал, а лишь чутко дремал, окутавшись, плотным пледом облаков. Миллиарды огней горели на его парадном сюртуке, стройные ряды фонарей, освещали далеко не спящие улицы, порождая удлиненные тени одиноких прохожих, и проезжающих автомашин. Изредка раздавались сигналы автомобильных клаксонов или сирен торопящейся скорой помощи, и город недовольно вздрагивал от этих звуков. Где-то прозвенела трель одинокого трамвая, развозящего первых пассажиров. Закревский любовался ночной красотой любимого города и иногда притормаживал в памятных или любимых местах. Вырулив на Полюстровский проспект, он опять задумался о необходимости распустить "нулевиков" . "Ни к чему перекладывать на плечи других выбранный тобою груз. Я заставляю их балансировать на грани жизни и смерти, не давая рассмотреть ни то не другое, причем больше представляя смерть, во всей ее простоте и величии, чем могущество и многогранность жизни. Пусть по переженятся, нарожают детишек, познают любовь... Они давно этого заслужили... Вон и Лихолет который месяц собирается, да все посматривает на меня, как будто я против буду... Любовь - вот настоящее, ради чего стоило бы жить... Хотя, что я о ней знаю? Вот была, ведь одна, или еще есть? Как понять свое сердце, где влюбленность, как у нас было с "феей", а где настоящее, что вспоминаешь и лелеешь всегда. Я ведь не сильно-то убивался, когда от меня ушла Надежда, больше переживал за сына, а вот Зарема... В этот момент на встречной полосе дернулся и пошел юзом, в чьих-то не очень умелых руках, джип "LandDrover". Его водитель, еще что-то пытался сделать, но машину развернуло, и бросило на притормаживающий "Mersedes" Яна. Удар пришелся как раз в его сторону...
  -Вот и решение проблемы! - успел произнести Закревский, и его сознание оборвалось...
  *****
   Будильник прозвонил ровно в шесть утра. Сказать "затемно" - значит, не сказать ничего. Потому что в Петербурге в это время года светает не раньше девяти. Зарема открыла глаза и, все еще борясь со сном, всматривалась в зеркальный потолок над кроватью, рассматривая свои неясные очертания. Тусклый свет электричества, проникающий сквозь зашторенные окна, от сиротливых фонарей уличного освещения, оставлял на стенах призрачные, желтоватые полосы, которые, отражаясь от зеркальных плит потолка, создавали впечатление приближающегося рассвета. Зарема откинула одеяло и поднялась, - предстоял тяжелый день. Компании, которые достались ей после гибели брата, были небольшими, но занималась далеко не совместимыми направлениями: две туристические фирмы, риэлтерская контора, ресторан и несколько разноплановых бутиков, - вот перечень того, что теперь предстояло ей возглавлять. Как справлялся со всем этим разномастьем Рамазан, оставалось только догадываться. Уже несколько месяцев, Зарема вникала в незнакомое ей дело. С турфирмами было чуть проще, работа в Интуристе, которой она занималась еще в университете, давала хоть какое-то представление о деятельности этих организаций, все остальное приходилось осваивать практически "с нуля". Конечно, можно было все оставить на попечение существующих руководителей, и проводить оставшиеся годы в отдыхе и печальных воспоминаниях, но Зарема была не из таких. Да и надежды, что тебя не разорят, твои же бывшие работники, или компаньоны, тоже была не слишком устойчивой. Ко всему прочему, после отъезда из Чечни, она до сих пор не отучилась ненавидеть русских, и это играло не маловажную роль - в оставшихся после брата фирмах, работало всего пятеро "кавказцев": два чеченца и трое дагестанцев. А какое доверие может быть к врагам? Отсутствие людей в камуфляже, понемногу оттаивало сердце, но процесс продвигался слишком медленно. Сотрудники тоже приняли новую хозяйку без особой радости,- весть о том, что Рамазан погиб, разнеслась мгновенно, и ни кто из них не сомневался, что его смерть не была случайной и наверняка была связана с бандитской деятельностью. Зарема знала, что для большинства россиян каждый чеченец ассоциировался с террористом, но объяснять людям, что такое война и чего может стоить свобода, она не собиралась. Она часто ловила на себе косые взгляды, и эти взгляды не пылали любовью, но объяснять кому-то свои чувства или чувства ее народа - было просто бесполезно, так же бесполезно как объяснять слепому цвет и глубину неба, которое он никогда не видел... И Зарема работала, просто работала, понемногу отучая окружающих от сложившегося к ней негатива. Встав с постели, Зарема подошла к трюмо и посмотрелась в зеркало. Красивая, молодая женщина с чуть смугловатой кожей смотрела на нее в отражении.
  -Привет! - поздоровалась она с отражением, - Как спалось? Вот и еще один день начинается, а ты все по-прежнему одна. Так, наверное, и останешься одинокой девой, и ни кому-то твоя красота не достанется.
  Поправив волосы, она придирчиво осмотрела свою точеную фигуру и, улыбнувшись отражению, отправилась в ванную комнату. День начался... Приведя себя в порядок и выпив чашку горячего кофе, Зарема, вышла из квартиры и спустилась во двор, где, заиндевев от ночного мороза, ее ожидал любимчик "LandDrover".
  -Привет, красавчик! - поздоровалась она с автомобилем, поймав себя на мысли, что чаще общается с вещами или своим отражением, чем с другими людьми - "Замерз? Сейчас мы тебя прогреем!".
  Прогрев в машину, Зарема села за руль и задумалась: дел было действительно много, но с чего начать сегодняшний день она еще не решила. Наверное, вначале заеду к двоюродному дяде, - решила она и плавно тронулась с места. Залимхан Шаролович, был известным человеком и не только в светских кругах, брат, слушался его как родного отца и видимо, поэтому его дела Петербурге, шли в гору. После отъезда Рамазана в Чечню, именно Зелимхан Шаролович, проследил за тем, что бы компании брата не только не развалились, но еще развивались в нужном направлении. Ну, а теперь он оказывал очень серьезную помощь Зареме. Залимхан, знал историю ее семьи и по-своему жалел молодую родственницу, но в делах был серьезен и жесток как камень. Дядя вставал очень рано, но на всякий случай Зарема сделала ему предварительный звонок и, получив согласие, летела по не проснувшемуся городу с огромной скоростью. После нескольких резких поворотов "LandDrover" выскочил на разбитую безлюдную улицу, по обеим сторонам которой тянулись обшарпанные кирпичные заборы. Звук мотора гулко разносился по каменной кишке. Ни такси, ни любителей "побомбить" ночью здесь быть не могло - за заборами вздымались решетчатые фабричные окна, и Зарема вдавила педаль газа до самого пола. Выехав на Полюстровский проспект, она лишь чуть-чуть сбросила газ, заметив встречные машины, и продолжала наслаждаться быстрой ездой. То, что произошло дальше, она не могла вспомнить: ее автомобиль вдруг заюзил по гололеду и, потеряв управление, вылетел на встречную полосу. Страшный удар выстрелил подушку безопасности, больно ударившую по груди, и лицу и Зарема потеряла сознание. Очнулась она от прикосновений спасателей, достававших ее из автомобиля.
  -Где я? - удивленно спросила Зарема у человека обрабатывающего ушибы на ее лице.
  В течение трех последующих секунд выражение глаз врача менялось от удивленно-сосредоточенного до насмешливо-презрительного и остановилось на внимательно-озабоченном, четко отразив ко всему прочему беспокойство по поводу ее умственных способностей, видимо пострадавших в аварии.
  -Вы, девушка, в машине скорой помощи. Вы что-нибудь помните? Как вас зовут, куда ехали, что произошло?
  -Да, я Зарема Харачоева, ехала к дяде, а потом меня занесло...
  -Ну, слава богу! - выдохнул из себя доктор, - "С головой, вроде бы, все в порядке. Что у вас болит? Где-нибудь боли чувствуете?
  -Голова и в груди, что-то ноет...
  Потом ее отвезли в больницу, приехали представители ГИПДД, ее адвокат и даже сам дядя Залимхан. Голова кружилась, и первые дни после аварии Зарема вспоминала с трудом. Кроме сотрясения мозга и незначительных ушибов она не очень-то и пострадала, а вот водителю Мерседеса, в который она врезалась, повезло не очень.
  -Многочисленные переломы конечностей, переломы ребер, многочисленные рваные и резаные повреждения мягких тканей, - объяснял ей дядя, придя навестить, - Он еще в реанимации и что самое плохое - он гражданин США. К нему уже приезжал консул - так, что дела у нас не самые хорошие. К пострадавшему пока естественно не допускают, но я думаю, мы договоримся о мирном урегулировании конфликта, если он выживет. Твою машину я уже отдал в ремонт - как починят, продадим, а тебе купим другую - какую сама покажешь.
  -Когда меня выпишут? - устало поинтересовалась Зарема.
  -Доктор сказал еще три - четыре дня тебе надо полежать, а потом мы тебя домой перевезем. - ответил Залимхан, - Можно, конечно и сейчас, но лучше потерпи, дочка.
  -Хорошо, дядя, потерплю. А как звали того, в кого я врезалась?
  -Сейчас скажу, - произнес Залимхан, доставая телефон и виновато посматривая на нее. - Старею, не все в голове держится. А тебе-то зачем, милая?
  -Ну, как зачем? Человек из-за меня пострадал, а я его имени даже не знаю. Тем более американец.
  -Да из русских, он твой американец - чуть больше года как паспорт получил. Американец... - злобно ответил дядя, набирая номер адвоката, - Все как крысы с тонущего корабля... Але! Олег Станиславович? Подскажи-ка мне, дорогой, как зовут-то пострадавшего по делу Заремы? Ага, ну спасибо, дорогой!
  Зелемхан спрятал телефон и доложил:
  -Узнал я про твоего американца! Из поляков он что ли? Закревский какой-то, Ян Павлович...
  -Ян? - произнесла Зарема и провалилась в обморок, - впервые в жизни.
  ******
   Очнувшись от обморока, Зарема, чувствовала себя совершенно разбитой. Дядя, видя состояние племянницы, вдруг заторопился на какую-то очень важную встречу и, распрощавшись, ушел, оставив на тумбочке Заремы, корзинку фруктов. Зарема уснула, а, проснувшись, обнаружила, что находится в палате одна. За окном было сумрачно, и определить время суток, было не возможно. "Сколько же я проспала?" - подумала девушка. - "Сейчас утро, вечер?". Отвернувшись от окна, она достала из корзинки ароматное большое яблоко, и, вонзив в него свои зубки, откусила приличный кусок. Яблоко оказалось кисловато - сладким и проголодавшаяся Зарема расправлялась с ним с удивительной быстротой. В дверь постучали, и в палату вошел лечащий врач. Включив свет, он одобрительно посмотрел на занятие не отвлекающейся Заремы.
  -Так, так, милочка! - обратился он к ней. - Судя по всему, мы пошли на поправку! Прекрасный аппетит, - уже пол дела. Ну-с, как мы себя чувствуем?
  -Здравствуйте, доктор! - запоздало отреагировала Зарема. - Простите, - задумалась. У меня все в порядке, правда еще немного кружится голова, но ни тошноты ни болей нет. Болячки тоже рассасываются. Давайте уж выпишем меня, а?
  Доктор весело рассмеялся:
  -Нет, уж голубушка, еще два - три дня, потерпите, а то если я начну прислушиваться ко всем больным - мне лечить некого будет.
  Он осмотрел ее ушибы и царапины и одобрительно чмокнув, попрощался:
  -Потерпите, красавица, заодно у вас и эти не симпатичные синячки сойдут...
  Доктор ушел и Зарема, взяв еще одно яблоко, задумалась о сказанном дядей. Какое невероятное совпадение событий сталкивало ее с Яном. Может это не случайно? - думала она. Может это перст судьбы, двигающий ее к чему-то важному, к достижению какой-то цели, предначертанной свыше? И Ян, является частью путеводной нити, ведущей к чему-то заветному и пока ей не известному? А быть может, Ян и есть цель моей жизни! - защемило у нее в сердце. Только я не смышленая не вижу всех указателей, что посылает мне судьба... Но ведь я его чуть не убила, да и первая наша встреча могла обернуться для него смертью! Нет, я несу ему только горе и не важно, что давно и бессовестно в него влюблена... Что бы сказал отец или брат, будь они живы и знай о моих чувствах?.. Да и он мне не много радости принес: забрал мое сердце, принес весть о смерти брата, при которой, оказывается, присутствовал, он же и хоронил его - "неверный". Нет, - не быть нам вместе!.. Но я так не хочу его отдавать никому, даже смерти... Я буду молиться всевышнему, что бы он позволил ему выкарабкаться из ее лап. Лишь бы он выжил... Лишь бы выжил... "Надо будет узнать его адрес у дяди..." - подумала она. - "И обязательно навестить". Зарема достала свой "сотовый" и набрала телефон дяди. Ответ последовал незамедлительно, но к удивлению Заремы, дядя объяснил ей, что пока возбужденное, адвокатами Яна, дело по известной ей аварии не будет закрыто, встреча ее с Закревским не желательна, - так как может рассматриваться как попытка давления на потерпевшего, а учитывая его состояние, так и вообще как попытка устранения. С его слов, все должно было образоваться, когда Ян почувствует себя лучше и сможет принимать осознанные решения. Он рассказал, что ему давно известен адрес больницы, в которой находится Ян, как и известен его домашний адрес и настоятельно просил ее не волноваться, а использовать все свои силы для выздоровления. Выслушав дядю, Зарема совсем поникла духом. Вот значит как: мало ее переживаний и душевных мук, переносимых за любимого человека, так теперь ее еще могут считать его убийцей. Ну справедлива ли жизнь? Она опять достала телефон и набрала еще один номер.
  -Девушка, позовите, пожалуйста, Аслана Калоева!
  На том конце линии, некоторое время стояла тишина и, наконец подошедший к телефону мужчина, спросил:
  -Але! Это Аслан, здравствуйте. Вы кто?
  -Здравствуй, Асланчик, тебя Зарема Харачоева беспокоит. Мне нужна твоя помощь, ты не мог бы подъехать?
  -Салам, Зарема! Я выезжаю, где ты находишься?
  -Я в больнице...
  Зарема продиктовала адрес и облегченно откинулась на подушку. Теперь все будет так, как она хочет. Аслан был директором одного из ее предприятий и до последнего времени выполнял все ее просьбы, он был когда-то очень дружен с ее братом, и Зарема верила в него... Калоев появился минут через сорок, неся в руках цветы и пакеты с гостинцами:
  -Э, сестренка, ты, что это надумала болеть? Жизнь ключом бьет, а ты в постели... Не хорошо. Как себя чувствуешь, а?
  -Нормально Аслан, нормально. Спасибо, что спросил. Помоги мне...
  Зарема вкратце объяснила Аслану историю с аварией лишь слегка упомянув, что водитель потерпевшей стороны ей знаком.
  -Я хочу его увидеть! - объясняла она. - Спать не могу, есть не могу...
  -Понимаю тебя, сестренка... Сегодня и увидишь, раз так надо. Я сейчас отъеду на час - другой, узнаю, где твой пострадавший лежит, ну и договорюсь обо всем. Как подготовлюсь, вернусь за тобой. Ты тут сама договоришься или мне поговорить?
  -Езжай, Аслан, езжай, я обо всем тут позабочусь сама.
  Аслан ушел, и Зарема вышла из палаты в поисках дежурной медсестры. Деньги делают все и, заручившись поддержкой медперсонала, Зарема стала с беспокойством ожидать возвращения друга. Калоев вернулся через полтора часа и без бахвальства рассказал, что он все устроил. Девушка, просто пылала от нетерпения, с трудом скрывая свои чувства. Они спустились во двор больницы и через пять минут уже неслись по сумрачным Питерским улицам. Моросил легкий снег, которым не хотя поигрывал уставший ветер. Призывно светились огни реклам и по улицам разбегались в разные стороны ручейки спешащих прохожих.
  -Как странно! - вдруг сказала Зарема, Указывая на пешеходов. - Вот они бегут, бегут, все время спешат и днем, и вечером, и, наверное, даже ночью. Они и детей-то рожают наверняка на ходу, - так, между прочим, на небольшом перекуре между беготней по делам. А настоящая жизнь не спеша, проходит мимо. Но ведь они об этом даже не догадываются и ценности ее не знают... Ну пропало пару человек, из бегущих по соседству, так чтож? Вокруг еще миллионы таких, будет с кем на бегу перекинуться парой слов. А кто из них - не видел, а наслаждался видом звездного неба или роскошью красок восхода, - не набегу, а по настоящему? Кто из них замечает в улыбке своих детей улыбку не только деда, а счастливую улыбку всего рода? Кто-то из них бывает счастлив хоть иногда, кто из них знает любовь? Все бегут, бегут...
  Молчавший все это время Аслан, с удивление посмотрел на Зарему.
  -Сестренка, и давно у тебя такие мысли? Я не к тому, что ты ударилась головой... - как бы извиняясь, произнес он. - Просто я сам частенько над этим задумываюсь. Здесь не моя жизнь... Этот темп, эти ни кому не нужные проблемы, эти склоки из-за места в метро, под солнцем, на кладбище... Я давно подумываю вернуться назад - в горы. Как закончится эта война, если она закончится когда-нибудь, я сразу уберусь от сюда...
  -Я тоже тоскую! - вздохнула Зарема. - Но я не смогу жить на Родине, - там все залито кровью моей семьи, моего народа. Я там просто сойду с ума...
  Зелимхан опять с удивлением и печалью посмотрел на Зарему, открывая ее в своих глазах в совершенно ином образе:
  -Ты совсем другая, сестренка, чем я представлял... Сколько же боли ты перенесла на своих плечиках, если так говоришь...
  Подъехав к больнице, Аслан ненадолго оставил Зарему в машине, а сам забежал в ее здание. Вернувшись минут через пять, он открыл дверцу со стороны Заремы и позвал ее следовать за собой:
  -Пойдем сестренка, сейчас тебя проводят.
  В холле их ждала женщина в белом халате:
  -Это вы к Закревскому, девушка?
  Зарема кивнула.
  -У вас будет двадцать минут, следуйте за мной.
  Палата Янека, была просторной и когда-то рассчитанной на добрый десяток мест, но сейчас, он лежал там один. Рядом с его одинокой кроватью находился стеллаж с медицинским оборудованием и стойка капельницы, увешанная какими-то растворами.
  -Его только сегодня перевели из реанимации, - сообщила медсестра. - Так, что вы его не беспокойте, а я завами зайду.
  Оставшись одна, Зарема подошла к кровати Яна. Он был бледен и покрыт бинтами, но они опять были вдвоем, как тогда - много лет назад, когда Ян впервые попал в ее жизнь. Зарема провела рукой, по его щеке чувствуя жесткость появившейся щетины. "Здравствуй, дорогой!" - поздоровалась она с Яном про себя. - "Вот и опять мы с тобой вместе, и опять у нас все не как у людей. Только и был у нас, один счастливый год... Как же я хотела бы вернуть все обратно!" Тихие слезы покатились из счастливых глаз Заремы, она гладила Яна по голове и испытывала необычайное счастье, от которого хотелось, и петь, и рыдать, и смеяться одновременно. Время пролетело не заметно, и Зарема вздрогнула, когда на ее плечо опустилась рука медсестры:
  -Вам пора.
  -Да, да, конечно! - засуетилась Зарема, вытирая слезы.- Я уже иду.
  Она наклонилась к Яну и, поцеловав его в сухие губы, тихо прошептала:
  -Я еще приду, ты только держись...
  -В одной машине, наверное, были? Смотрю, ты тоже вся побитая... Вы ему не жена, часом будете? - поинтересовалась медсестра, провожая Зарему к выходу из больнице.
  -Можно сказать и так, - вырвалось у Заремы, и она вспыхнула от своей отчаянной мысли и вранья.
  -Да не краснейте так голубушка! - улыбнулась медсестра. - Если есть любовь, штамп в паспорте - пустая формальность.
  -Вы правы... - пошептала Зарема, запоминая ее слова.
  *****
  *****
   Ночной Грозный, был безумно красив. Освещенный серебристой луной и редкими огоньками в полуразрушенных домах, он выглядел зачарованным старым замком, о которых рассказывают легенды Англии и Германии. Обрубки оставшиеся от многоэтажек были похожи на стены старой крепости, только - что оставленной своими защитниками в неравной борьбе. В принципе так оно и было, только защитники этих стен ни куда не ушли, а, притворившись покорными горожанами, продолжали свою войну по ночам. Здесь, в Заводском районе, вот уже который день работал снайпер, а может быть даже не один. Несколько дней и ночей подряд, разведчики пытались вычислить не известного стрелка, но пока это не удавалось. Сделав одинокий, но точный выстрел из "бесшумки", он пропадал на несколько часов, а потом проявлялся опять. По пулям, извлеченным из тел убитых, удалось установить: что стрельба велась из обычных, наших ВССок. Но пользовались ими видимо мастера. Опять "чулки" появились - поползло мнение среди разведчиков. Опять слаломистки из "фашистской" Прибалтики. Не всех зеленых братьев, дедушка Сталин изловил - вот их-то дочери на рожон и лезут. Сколько их уже порвали БТРами, скольких на куски живьем порезали,- нет, - не помогает. Толи за долларом сюда прут, толи Российским мужикам за своих тормознутых импотентов мстят? Кто их разберет. Разбившись на тройки и поддерживая связь между группами, разведчики отправились на "зачистку" наиболее выгодных для стрельбы домов, от чаще всего обстреливаемого КПП ОМОНовцев. Передвигались бесшумно, и почти не применяя приборы ночного видения - в "ночнике" издалека видно работу такого же прибора, и будь он у снайпера, даже короткого включения, было достаточно бы, для определения присутствия посторонних. К полуразрушенной, пятиэтажке тройка Закревского подошла с торца здания. Остальная группа взяла на себя близлежайшие дома. Из когда-то существовавших трех подъездов доставшегося для проверки дома, - оставалось только два, - на месте третьего поднималась большая куча мусора и обломков кирпича. Бесшумно проверив первый этаж, Ян оставил одного из спецназовцев внизу,- на случай возможного отхода снайпера или группы боевиков (кто же знает, на что в итоге нарвешься?), а со вторым, поделив между собой подъезды, отправились проверять оставшиеся этажи. Аккуратно поднимаясь по ступеням и вслушиваясь в ночную тишину, Ян проверял квартиру за квартирой и уже подбирался к четвертому этажу. Все провернные квартиры были совершенно пусты, редкие обломки мебели и кирпичей составляли все убранство, некогда жилых помещений. "Вот ведь люди..." - думал Закревский, - "Война войной, а все чужое добро по- прибралось к рукам. И ведь по всему миру так. Невзирая ни на национальности, ни на религиозные убеждения. Человек человеку - вор! Вот так-то!". Зайдя на площадку четвертого этажа, Ян с кошачьей мягкостью вошел в квартиру слева и застыл, вслушиваясь в тишину. Под лопаткой, засосало знакомое чувство опасности. "Кто-то есть!" - промелькнуло волнение. Ян почти кожей ощутил движение воздуха перемещаемого дыханием кого-то живого, находящегося за коротким отрезком стены, а чуть позже - услышал еле различимый вздох, и шорох одежды. Сделав несколько крадущихся шагов, он присел и взглянул в комнату, приготовившись к стрельбе. В тускло освещенном проеме окна, в снайперский прицел винтовки, вглядывалась головка миниатюрной женской фигуры, она была одна. "Возьму живой!" - принял решение Ян. И коротким рывком оказался у своей жертвы. Снайперша еще не успела оторвать глаз от окуляра прицела, а ее винтовка и жизнь уже принадлежали Яну. Беззвучно охнув, плотно зажатым ладонью Яна ртом, получив легкий удар пальцами в низ шеи и жестокий в солнечное сплетение, женщина оказалась прижата к стене, развернувшим ее лицом к себе Закревским. Бессильно пытаясь вдохнуть воздух ставшими вдруг не послушными легкими, и одновременно борясь с пытающимся вывернуться наружу желудком, женщина вытаращила ошарашенные глаза, понимая приближение смерти.
  -Зарема? - вдруг тихо произнес Ян, удивленно всматриваясь в лицо - Какого черта, - ты?
  Его рука, плотнее зажала ее губы, а в голове проносились тысячи мыслей, ни как, не укладываясь в решение создавшейся проблемы. Наконец он выбрал невозможное:
  -Я дарю тебе жизнь! - прошептал он ей на ухо. - "Для меня это почти смерть, но я дарю ее тебе. Но, если ты еще раз возьмешь оружие - найду на краю земли и убью лично!"
  И он слегка надавил ей на шею, передавливая артерии. Глаза Заремы закатились, и она стала оседать. Ян медленно уложил ее на пол и с грустью провел пальцами по ее лицу: "Дурочка...". Забрав все патроны, он вытащил из винтовки боек, и быстро осмотрев остальные квартиры, спустился вниз.
  -У меня все чисто! - доложил он напарникам.
  Ян проснулся в холодном поту...
  -Где же ты сейчас Зоренька? - произнес он вслух, вытирая влажный лоб.
  Сны о Чечне не часто беспокоили Закревского, но уже несколько раз подряд ему все время снилась последняя встреча с Заремой.
  Ян лежал на кровати, широко раскинув руки в маленькой однокомнатной квартирке "спального района" северо - запада Петербурга. Отсутствующий взгляд, устремленный в подвесной серебристый потолок медленно и бесцельно передвигался по его поверхности, цепляясь за каждую вмятинку, за каждую царапинку на его поверхности.
  Заканчивался очередной бесполезный день. На улице стояла зима, но дождливая петербургская погода, похожая больше на позднюю мокрую осень, так свойственная северной столице, казалось, не собиралась с этим соглашаться. В сумрачном воздухе, "висел" мелкий дождь, настолько мелкий и невесомый, что казалось каплям этой мороси никогда не коснуться земли, без посторонней помощи. Порывы ветра играли с этой воздушно - водяной массой по своему желанию, завивая ее, как причудливую женскую прическу, в разные стороны,- создавая впечатление полного хаоса.
  Голова была пуста, обрывки мыслей, внезапно возникающие из глубин сознания, навеянные сном и воспоминаниями о Чечне, доставляли досаду и боль. Хотелось покоя и сна, покоя и сна, но попытки отрешиться от всего земного ни как не увенчивались успехом - тело, пережившее серьезную аварию два месяца назад, все еще звонко ныло, в местах переломов и не до конца заживших ран. Сны еще были отрывистыми и болезненными и Ян постоянно чувствовал себя "разбитым", и осознание этого вызывало у него саркастическую улыбку.
  -Пивка бы,- мечтательно и с причмокиванием произнес он вслух, побуждая себя к действию, - Просыпайся...
  Вставать не хотелось - дополнительные болевые ощущения при перемещении помнила, казалось, каждая клеточка тела.
  -Нет определенно пивка, - успокаивая себя и болезненно напрягающиеся мышцы, выдавил он из себя, медленно приподнимаясь на левой, не загипсованной, руке - пивка, пивка...
  После нескольких неудачных попыток, наконец, ему удалось зафиксировать вертикальное положение и, переведя дыхание, сидя на краю своего ложа осмотреть окружающую обстановку.
  Единственная комната квартиры представляла собой скорее библиотеку, чем помещение для жилья. Застекленные ярусы стеллажей, заполненных книгами, поднимались до самого потолка. Из мебели в комнате находилось обтянутое черной кожей, замысловатое сооружение для отдыха и сна, что-то среднее между софой и диваном. По бокам этого сооружения стояло две тумбы, так же отделанные кожей, под цвет спального места. На одной из них стоял ночной светильник, на другой располагался плоский монитор компьютера и клавиатура с мышью. Рядом с софой располагались два пуфика и журнальный столик, служивший время от времени то обеденной зоной, то рабочим столом, то, как сейчас, импровизированным полевым госпиталем, заваленным бинтами и всевозможными лекарствами. Из-за отсутствия большого количества мебели комната казалась достаточно просторной и светлой, а благодаря стоящему в воздухе запаху медикаментов создавалось впечатление присутствия, в каком то лечебном учреждении.
  Квартира досталась ему по случаю и очень дешево, от вдовы какого-то ученого мужа, то ли филолога, то ли писателя (он не вникал), попавшей в срочные финансовые затруднения, из-за проблем оболтуса - сына, влезшего в серьезные неприятности, а заодно досталась и это хорошо подобранная библиотека, за которую он был крайне признателен судьбе. Книги он очень любил, в свободное время читал запоем и, находясь среди них, частенько предавался размышлениям, которые словно наркотик, надолго уводили его от действительности.
   Ровные ряды сочинений, особенно в больших скоплениях: в библиотеках или магазинах всегда его завораживали. Они, как бы, жили своей собственной жизнью, излучая энергетику даже в закрытом состоянии. Миллиарды мыслей, океаны чувств, бури эмоций, тысячи характеров и судеб (вымышленных и реальных), перенесенные на бумажные носители информации, выдающимися умами человечества за годы напряженного труда, представляли собой другую, но не менее живую, реальность...
  И он глубоко задумался...
   Его забавляла мысль о том, что литература являет собой - не что иное, как вирус, причем и болезнь, и программу в одном целом. Попадая в человеческий мозг, она могла "отравить" его, а могла возвысить. Но в любом случае, она изменяла взгляды и мировоззрение человека, его духовность, нравственность, мир его представлений. Могла даже на столько изменить существование человека, что это привело бы его к биологической гибели, или, наоборот, к достижению, не вероятных, для его судьбы, высот.
  По его мнению, воздействие этого вируса на человека, прежде всего, было болезнью и зависело от зрелости и морального состояния индивидуума. Как и любая другая,- эта болезнь могла проходить мягко, почти не заметно, а могла принимать и другие, далеко не спокойные, а зачастую и небезопасные, для того или иного общества, формы. Безусловно, все это было связано с тем, что по его великому убеждению,- большинство писателей были глубоко несчастными и далеко не нормальными, душевнобольными, людьми, живущими в своих иллюзорных, выдуманных мирах, в сотнях жизней и ролей, практически не пересекаясь с реальной жизнью. Талант, в любом случае,- отклонение от нормы, но он был убежден, что это отклонение является, лишь, следствием душевной боли или, по крайней мере, мучающей неуравновешенности, а, следовательно - душевной болезни; с чем это связано, в каждом отдельном случае,- это отдельная, крайне занимательная, тема для размышлений, и даже многотомных исследований, но в основном,- для представителей психиатрии. Частично эти изменения были вызваны воздействием все тех же "программ- вирусов", но ведь существовал и первоисточник этой болезни...
  Это его убеждение относилось не только к писателям, но и к художникам, к музыкантам, к мужам науки и даже обычным трудоголикам, - ко всем людям пытающимся разобраться в окружающем мире, в душах, в образах, в себе. Однако все они с "головой" отдаваясь работе. Они - убегали от "реальной" жизни, всеми способами отдаляясь от "настоящих" поисков причин своей неиссякаемой, неясной, мучающей (а может сладкой?) боли; от того,- что у них отбирало (а может, наоборот дарило?),- настоящее счастье и спокойствие. Тем не менее, он был глубоко убежден, что эти люди более счастливы чем остальные, так как они могли не только существовать, но и жить сразу в двух, а то и в нескольких мирах. Если конечно и это не было заблуждением.
  - Иллюзия, все иллюзия - все настолько двойственно, тройственно, многогранно... Хватит сидеть, так можно и самому сойти с ума - произнес он про себя и встал. В глазах на секунду потемнело, но это не остановило его перед выполнением, поставленной для себя, задачи и, слегка прихрамывая, он отправился на кухню.
  Кухня была довольно просторная и обставлена с хорошим вкусом, к тому же, все в ней было приспособлено для автономной жизни: маленький угловой столик с мягким диванчиком, плоский большой телевизор, плита с посудомоечной машиной, кухонная техника и утварь, раковина со смесителем и очистительным фильтром для воды, шкафы с массой продуктов, сотни милых и явно продуманных мелочей. Но главная ценность этого мирка - холодильник...
  У него, как у человека выросшего в стране больших экспериментов, в период "застоя" и всеобщего дефицита, сложилось особое и даже болезненное отношение к изобилию продуктов, их приготовлению и кухне - в самом широком смысле этого слова. Нет, его семья никогда не голодала и жила даже чуть выше среднего уровня достатка советских граждан, но "все эти вкусности", которые всегда хранились в холодильнике,- почти всегда являлись лишь показным атрибутом достатка семьи,- используясь для "эстетического" удовлетворения желудков "нужных" гостей и по праздникам. Это всегда вызывало бурю протеста и негодований в его, тогда еще детской душе. Вследствие этих переживаний, еще в детстве, он научился отлично готовить, и, не хвастаясь, мог приготовить сотни блюд,- практически "не из чего" и на более чем профессиональном уровне. Он действительно стал эстетом и гурманом в области кулинарного искусства, но исключительно для себя и никогда не задумывался сделать это профессией.
  В холодильнике, заваленному всевозможными припасами, оставалось всего две заиндевелые бутылочки "Tuborg", что было совершенно не свойственно этому сейфу пищевых удовольствий. Открыв одну из них с быстротой фокусника, он поднес ее к губам и с наслаждением, не отрываясь, опустошил ее до дна. Замерев от переполняющего и желанного удовольствия, он предался ощущениям, вызванным попаданием в организм любимого напитка, но недолго,- послевкусие от пива всегда вызывало у него желание закурить. Оглянувшись по сторонам, он нашел местонахождение сигарет и пепельницы, открыл вторую бутылку и, прикурив сигарету, присел на диван,- медленно, с удовольствием, затягиваясь ароматным дымом.
  -Как, иногда, мало надо для получения ощущения счастья, - подумал он,- все великое просто...- почувствовал себя живым, выпил пива - и уже полная эйфория...- "пик жизненных ценностей".
  -Убожество... - мысленно выругался он на себя, - Пора возвращаться к нормальной жизни. Столько проблем, а ты валяешься здесь как постельная девка,- та хоть за это деньги, с удовольствием, получает...
  -В проститутки б я пошел...,- пусть меня научат,- процитировал, он в слух и сам себе удивился,- Чего это я?
  Давно не балуя себя сигаретами, он вдруг почувствовал накатывающую, как лавина, всепоглощающую слабость. Вначале стали чуть ватными ноги, затем потяжелела голова и, наконец, начали покалывать десятки иголочек в кончиках пальцев. "Никотин - действительно яд...",- пронеслось у него в голове, которая самопроизвольно опустилась на руку, с дымящейся сигаретой, лежащую на столе.
  -Полный улет..., - подумал он, - Боже, как я еще слаб...
   Так продолжалось, какое то время, пока тлеющая сигарета не стала жечь пальцы. Затушив ее в пепельнице, он с неохотой поднял голову и сделал несколько глоточков из открытой бутылки, закурил новую сигарету и уставился, блаженствующим взглядом, на вечереющий город - сквозь полуоткрытые жалюзи окна. Уже включили вечернюю иллюминацию..., и город представлялся в своем парадном вечернем наряде, во всей своей сногсшибательной красоте. Для него это был самый любимый и важный город во вселенной, - просто все то, что было в его сорокалетней жизни, случилось или начиналось здесь. Первая настоящая любовь, первые шаги в самостоятельной - взрослой жизни, первые удачи и первые неприятности, свадьба, развод, рождение сына, очередная война, иммиграция... Вся, практически вся, его сознательная жизнь прошла здесь или была связана с этим городом. Петербург стал его родиной, его хранилищем, - сердца, привязанностей, памяти.
  Продолжая любоваться вечерними огнями, так напоминающими праздничные огни парка аттракционов, его мысли переключились на обдумывание родившегося сравнения и далекие воспоминания.
   ******
  Эрна неслась как "сумасшедшая",- с огромной для города скоростью, "подрезая" другие автомобили, срываясь с места, на загруженных вечерним потоком машин, перекрестках - как только зажигался желтый свет. Сосредоточенная на своих мыслях и на своей цели, она ни на что не отвлекалась и ни на что не обращала внимания. Бешено работали стеклоочистители, убирая набрызгиваемую дорожную грязь и морось, в такт им бешено билось и ее сердце. Она опаздывала... Нет, - не на деловую встречу или назначенное романтическое свидание, - ее сердце рвалось к человеку, которого она знала, уже лет пять, но в которого, что стало для нее совершенно неожиданным сюрпризом, - она оказалась страстно влюблена...
  Это случилось пару месяцев назад, когда в такой же пасмурный вечер, в дверь ее квартиры постучали... Она собиралась на какую-то вечеринку и, почти готовая к выходу, поправляла макияж у зеркала в прихожей. Почему-то на этот стук, сердце ее оборвалось, упало куда - то вниз, в глазах на секунду потемнело, руки безвольно опустились вниз... Не понимая причину своего состояния, она подошла к двери и, не поинтересовавшись, кто там ее беспокоит, почему-то дрожащими пальцами повернула щеколду замка и открыла дверь. На пороге стоял молодой человек лет тридцати, в хорошем дорогом костюме и не менее дорогих, безукоризненно блестящих, туфлях. Это был один из тех стопроцентных самцов- мужчин, которые обычно "сводят с ума" женскую половину общества,- чуть выше среднего роста, с красивым, мужественным лицом и мощной фигурой, подтянутый, с слегка коротковатой, но безупречно выполненной стрижкой он был олицетворением галантности и сексапильности. От него веяло дорогим изысканным парфюмом, а ухоженность рук и наличие небольшого количества драгоценных, и видимо очень дорогих, безделушек, не ускользнувших от привычных женских глаз,- выдавали, истинное и весьма успешное, материальное благосостояние владельца и принадлежность его к определенной классовой прослойке.
  -Мужчина с обложки...,- промелькнуло у нее в голове,- олицетворение мечты многих ее подруг (да и ее самой,- чего греха таить), мечты о сладкой, беззаботной жизни, с таким вот красавцем, которую в изобилии рекламируют страницы глянцевых журналов,- Ну и мужик...,- Что ему нужно?
  - Эрна Владимировна Кеслер, если не ошибаюсь? - произнес он бархатистым, завораживающим баритоном, - Я к вам по поручению Яна Закревского...
  Сердце у нее опустилось еще ниже, куда-то в бездну, стало трудно дышать...
  -Что случилось? - выдавила она из себя, пытаясь успокоиться, но с не произвольным удовольствием рассматривая внешность незнакомца. В первый момент она подумала о возможных неприятностях, которые могли случиться с ее родителями, находящимися в долговременной командировке за границей. Но известия о Яне, от чего-то, ни сколько не уменьшили ее тревогу.
  -Почему вы не позвонили?- спросила она, не дав ответить незнакомцу на первый вопрос.
  -О простите великодушно,- слегка смутившись горячности и напору собеседницы, ответил незнакомец,- ...Ян в больнице.... И чтобы вас не напугать... Одним словом,- я решил лично заехать к вам и передать его просьбу,- навестить его... С ним ничего страшного, - быстро заговорил он, - заметив волнение которое проявилось на ее лице,- В прочем, вы сами все увидите... А в дверь я не позвонил из-за того, что ваш звонок...гм..., - испорчен. Наверное, мальчишки..., - и он указал на разбитую коробку звонка. -... Если хотите, мы можем навестить Яна прямо сейчас...
   Он вопросительно посмотрел на нее в ожидании ответа.
  -Да, да, конечно, - затараторила Эрна собираясь с мыслями, уставившись на разбитый звонок, - Все так неожиданно... С ним, в самом деле, ничего серьезного? - она обернулась к незнакомцу, - Тогда почему он,.. - в больнице?
  Тысячи мыслей проносились у нее в голове, но так и не укладывались в стройную систему, она не чувствовала себя "в своей тарелке". Обычно все ее действия моментально отслеживались и направлялись ее острым умом или интуицией, но сейчас... Она находилась, в несвойственной ей, растерянности. С Яном они были знакомы давно, и он был для нее...- своего рода "ангелом - хранителем", но отношений, которые бы вызвали у нее такую бурю эмоций, у них никогда не было... И еще этот молодой, красивый мужчина,- он явно смущал ее своим присутствием. Она не понимала себя, своего волнения, и совсем не понимала, что надо делать в настоящую минуту.
  -Да, да,- продолжала тараторить она,- Наверное, ему что-нибудь надо купить, лекарства, продукты, цветы... Нет цветы конечно,- это...не то.
  -Да вы не волнуйтесь так...,- проворковал своим сексуальным баритоном незнакомец,- у Януша все есть, конечно,- мы заедем купить каких-нибудь гостинцев, но он ни в чем не нуждается... Поверьте мне на слово.
  -Конечно,- наконец то решилась она, сверкнув взглядом на собеседника,- поехали, сейчас только переобуюсь и поехали...
  Эрна быстро обулась в короткие полусапожки, накинула на себя белоснежную спортивную куртку, схватив сумочку, бросила туда связку ключей и "мобильник", захлопнула дверь и помчалась за уже начавшим спускаться по ступеням парадной лестнице крепышом. Усевшись в уютный салон, через галантно приоткрытую незнакомцем дверь, в припаркованный у самого парадного "Mersedes" она, успокаиваясь, глубоко вздохнула и закрыла глаза.
  С Яном они познакомились при весьма забавных обстоятельствах: она, тогда еще совсем молоденькая, несмышленая "дурочка", - со всей своей, еще детской, непосредственностью отдавалась свободе и приключениям,- внезапно подаренным ей судьбой...
  В тот год, она закончила школу и без особых проблем поступила в театральный. Сбывались все ее детские мечты... И к тому же родители, достаточно известные работники дипломатического корпуса,- опять умчались работать в какую то ближневосточную страну, подарив ей полную свободу действий и порядочную сумму денег - на ее содержание. Она впервые оставалась одна,- без гувернанток и нянек, которые окружали ее в детстве, особенно во время бесконечных отъездов родителей. Свобода и юность кружили ей голову... Лишь строгая тетка,- сестра отца, иногда, омрачала ее безоблачное существование,- редкими телефонными звонками ей и на кафедру института.
  Как она была счастлива... Новые знакомства, новые ощущения, ночная жизнь города,- все это приводило ее в неописуемый восторг. Все давалось легко и на все хватало и времени, и сил, и денег. Она восторженно носилась по городу, окрыленная своими успехами, успевая на все мало-мальски значимые события в культурной и светской жизни северной столицы. Она была безумно хороша собой,- яркая блондинка, с великолепными, уже развившимися формами, с правильными, утонченно - аристократическими, чертами лица, подчеркивающими волшебство ее врожденной красоты. Еще девочкой она заметила повышенный интерес к себе у окружающих ее людей. Взрослые мужчины и мальчишки, вдруг останавливались, оборачивались на улице и в метро, - провожая ее глуповатыми, восхищенными взглядами. Женщины вскидывали руки, и притворно восхищаясь ей, уже видя в подрастающей красавице соперницу и прямую угрозу своим бракам, тем не менее, осыпали ее похвалами и комплиментами. Получив от родителей не только редкое имя, красоту, но еще и острый ум, она очень быстро научилась пользоваться, предоставленным ей судьбой преимуществом и всегда старалась быть в нужном окружении "нужных" людей или их подрастающих отпрысков. Мужчины увивались вокруг нее в огромном количестве, открывая перед ней двери туда, куда даже благодаря весу ее родителей, она не попала бы никогда. Эрна помаленьку становилась искушенной светской львицей с большими амбициями и с большим будущем. Все складывалось как нельзя лучше...
  Но в один из этих прекрасных вечеров, ее чуть не сгубила единственная болезненная страсть - игра. Казино...
  Казино, тогда, для нее было воплощением счастливого мира розовых грез, миром небывалых возможностей - где без особого труда можно за несколько часов превратиться если не в королеву, то в принцессу - наверняка. В тот вечер, возвращаясь, домой с очередной вечеринки, она, проезжая мимо одного из этих призрачных и манящих тысячами рекламных огней заведений, вдруг, осознала острую необходимость заглянуть в этот сказочный и любимый ею мир,- хотя бы на один час. Ей почти всегда везло и редко, очень редко она возвращалась домой без выигрыша в несколько сотен долларов, что еще больше убеждало ее в своей правоте по отношению к безграничным возможностям отрывавших человеку- казино. Припарковав свой маленький "Opel Cadet", Эрна быстро миновала обязательный "фэйс - контроль" и как фурия ворвалась в игровой зал. Ее глаза горели азартом, грудь учащенно поднималась и опускалась в глубоком вырезе декольтированного вечернего платья. Не обращая внимания на откровенно заинтересованные взгляды, посыпавшиеся на нее со всех сторон, она осмотрела весь зал и, сориентировавшись, направилась к ряду небольших подковообразных столов для блэкджека. Казино, освещенное множеством массивных люстр, тонуло в голубоватой дымке неона, отраженного темно-синим ковровым покрытием полов. Посетителей, блуждавших от стола к столу сложными хореографическими траекториями, было довольно много, и они, создавали характерный, монотонный шум - напоминающий шуршание пчел, передвигающихся по сотам в переполненном пчелином улье. С шипением, радугой сверкали над черными и красными номерами на столах круги рулеток. Красно - белые рубашки карт скользили по зеленому фетру. Монотонные голоса дилеров то тут, - то там объявляли о начале или окончании ставок. Она присела за выбранный ею столик и начала игру.... Вечер начинался как обычно, - уже через полтора часа она была в выигрыше около трех тысяч долларов. Играя, по максимальным ставкам сразу на две руки, она полностью отдалась своему чутью и везению. Казалось, - ангелы-хранители оберегают ее от неудач.
  Она перешла к столу рулетки и тут удача, какое-то время, держала ее на плаву. Но азарт загонял ее в пропасть, и в итоге фортуна отвернулась от нее... К утру, съездив домой за очередной суммой денег, и уже в другом казино, - она проиграла все.
  Уставшая и разбитая она не помнила, как вышла из казино и села в машину, как почти целый час носилась по просыпавшемуся городу, пытаясь задавить в себе горечь от проигрыша. Осмысливая происшедшее, досаду и злость начал сменять страх. Страх за возможные последствия..., за свою репутацию, за свою жизнь оставшуюся без средств к существованию.
  Самое ужасное в этой истории заключалось в том, - что она проиграла не только свои деньги... Она проиграла и солидную, для ее тогдашнего положении, сумму, переданную ей подругами - однокурсницами, на оплату уже заказанных путевок и билетов к предстоящим каникулам. То, что она может не поехать на "карибы" ее, конечно же, расстраивало, но то, что она может сорвать отдых своим лучшим подругам, - просто убивало ее.
  Скандал назревал грандиозный. Родителям позвонить она не могла,- на этом бы кончилась вся, только что полученная и такая дорогая ее сердцу, свобода. По этим же причинам она не могла продать что-нибудь из ценностей, принадлежащих ее семье. Обратиться к родственникам или родительским друзьям,- тоже было сомнительным решением, - все тайное все равно становиться явным и информация о ее проигрыше все равно дошла бы до "предков".... Оставалась лишь единственная возможность, - обратиться к новоиспеченным товарищам или одноклассникам о предоставлении ей займа на какое-то время. Но врожденная, еще не поломанная гордость и отсутствие хоть какого-нибудь опыта в таких делах, делали и эту возможность невероятной.
  Эрна была в истерике.... Для того, чтобы хотя бы частично снять навалившийся на нее стресс, ей не пришло в голову ничего более подходящего, - как заехать в ближайший супермаркет, купить бутылку виски и впервые в жизни "набраться до чертиков"- не выходя из салона автомобиля. Алкоголь сыграл с ней дурную шутку, - эмоции, которые и так разрывали ее ранимое еще детское сердце, совершенно раздавили ее и, подъехав к набережной Невы, она решила, что лучшим выходом из этой позорной ситуации, - будет ее смерть. Бросив машину у "Литейного" моста, смертельно бледная от выпитого и принятого ей решения, не выпуская из рук полупустую бутылку, Эрна, шатаясь, начала спускаться по ступенькам к реке. В таком ужасном состоянии, ее и перехватил Ян, случайно проезжавший мимо. Став свидетелем происходящего кошмара, ему с огромным трудом удалось перехватить ее у самой воды.
  -Дура... Ну и денек начинается...- это были его последние слова, которые она помнила...
   Очнулась она под вечер, в незнакомой квартире и в ужасном состоянии... Ее мутило, голова "раскалывалась" на части, а тело периодически пронизывали болезненные судороги. С трудом осмотрев комнату, в которой она находилась, и, ощупав себя, ей стало спокойнее, складывалось впечатление, что, скорее всего, она находится в безопасности. Это была спальная,- большая, уютная, отделанная умело и со вкусом, богато обставленная белой мебелью и, скорее всего, выполненная профессиональным дизайнером. В комнате было прохладно, но к счастью, хозяева квартиры заботливо прикрыли ее теплым одеялом.
  Смеркалось и легкий полумрак уже начал вползать во все уголки ее временного убежища. На журнальном столе, неподалеку от огромной двуспальной кровати, на которой ее аккуратно поместили, - стоял открытый литровый пакет молока, высокий полулитровый бокал и две бутылки светлого пива, рядом, в беспорядке, валялось несколько коробочек каких-то лекарств. К пакету был приставлен, сложенный вдвое лист бумаги, на котором жирными буквами было написано: прочти. Эрна потянулась к столу и, взяв, видимо предназначавшееся ей, послание, прочитала следующее: "Милостивая сударыня, не имея понятия, чем вы обычно поправляете здоровье, - оставляю вам известные мне средства. Остальное найдете в холодильнике или в аптечке ванной комнаты. Буду к 19.00. Прошу Вас дождаться."
  Подписи не было.
  -Господи, где я? У кого?- прошептала она, начиная вспоминать происшедшее с ней накануне.
  -Что я натворила...
  Слезы опять навернулись в уголках ее глаз.
  -Как я могла?.. Что же делать?
  И Эрна тихо зарыдала... Плакала она долго, все прокручивая и прокручивая у себя в голове сложившуюся безвыходной ситуацию.
  -Надо успокоиться и позвонить!.. Лишь бы я не потеряла телефон...
   Эрна подняла заплаканные глаза, стала взглядом разыскивать свою сумочку.
  Увидев ее лежащей у трюмо, она налив бокал молока, "залпом" осушила его до дна, присела на край кровати и задумалась.
  -Позвоню Степанычу, Володе и Галке,- соберу хотя бы по частям. - У них должны быть... У Саши Дунжич. Роза Соломоновна,- не даст, это верняк..., и еще растрезвонит всем знакомым. Бабашка Клара дала бы, но она за границей,- гостит у дочери. Как же я влипла...
  Эрна приподнялась с кровати, оправила чуть смявшееся платье и, подойдя к зеркалу, достала из сумочки "сотовый". Но позвонить ей не пришлось, - накатившаяся тошнота подступила к самому горлу, молоко, столкнувшись в желудке с алкоголем, стало вызывать рвотный эффект, - и она, пытаясь как можно скорее сориентироваться в чужой квартире, побежала разыскивать ванную комнату. Ее ужасно выворачивало, и Эрна почти полчаса не отходила от умывальника. В зеркало на нее смотрело бледное, мученическое лицо, с всклокоченными волосами и подрагивающей нижней губой.
  - Допрыгалась, дурочка! - выпалила она отражению, переводя дыхание. - Будешь знать...
  За ее спиной раздался хохот... Эрна обернулась, - в проеме не запертой ею двери,- улыбаясь, стоял мужчина.
  -А вы самокритичны,- сдерживая смех, сказал он, - Здравствуйте...
  Это была ее вторая встреча с Яном...
  *****
  -Что же давайте знакомиться, - Ян Павлович Закревский,- к вашим услугам.
  -Эрна,- ответила она в крайнем смущении. - Простите, но мне очень плохо... Вы не могли бы прикрыть дверь - я смущаюсь...
  И она опять наклонилась к умывальнику.
  К своему удивлению, она услышала то, что совсем не ожидала...
  - Ну, уж нет, голубушка, вы у меня на правах нежданного гостя и, поверьте, в медицине, особенно случае касающегося состояния подобного вашему, - я разбираюсь гораздо лучше.
  Эрна с удивление подняла на него глаза, хотелось, что-то сказать, возразить, но не было сил.
  -Желудок у вас, милая - пустой, и все ваши мучения - это лишь последствия отравления той гадости, которой вы вчера наглотались. Виски... Кто вас обучал уму разуму? Папа, мама есть?- говорил мужчина, не останавливаясь, в то же время, вытирая ей лицо полотенцем - Сейчас поедите, слегка выпьете - и все, как рукой снимет. Лом, ломом вышибают, - слышали такую поговорку?
  Сопротивляться или возражать не было сил. Они прошли несколько комнат и оказались в огромной столовой пересеченной на неравные части сооружением наподобие барменской стойки.
  Сильные, но мягкие руки усадили ее в мягкий диван. Накрыли каким-то пледом или одеялом. И продолжали завораживать ее взгляд,- появляясь то тут то там, что-то видимо, готовя... Она следила за ними как зомби, - эти руки... ей нравились... Голова была неимоверно тяжела и совершенно не собиралась думать или воспринимать все окружающее. Руки, - одни только руки занимали ее внимание и мироощущение. Мужчина, что-то говорил, иногда смеялся, но ее мозг отказывался воспринимать другую информацию.
  -Его зовут Ян, - пронеслось у нее в голове,- Ян, Ян, Ян... Инь и Янь...
  Она начинала уходить в глубокий сон,- Инь и Янь - говорили какие-то голоса - Ян, Ян, Ян...
  Мягкие, так понравившееся ей руки тормошили ее обессилившее тело.
  -Вставай, маленькое сердце, - говорил нежный мужской голос, - Вставай...
  Она очнулась в душе. Холодные потоки воды пронизывали ее, покрывшееся "мурашками", тело до самых костей.
  -Что за ерунда?- пронеслось у нее в мыслях.
  -Сука,- вырвалось с ее губ,- она начала приходить в себя.
  Улыбающееся, где-то даже нахальное, но знакомое лицо, - это было первое, что она успела осознать очнувшись.
  -А я тебя знаю, - промурлыкала она. - Ты - Инь. Я тебя видела, - во сне...
  Было жутко холодно, и разум все быстрее возвращался к ней.
  -Ну ты чего? Хочешь, чтобы я простыла?
  В ответ послышался мурлыкающий хохоток...
  -Ожила...
  -Оживешь тут... Выключи воду...
  В ответ на ее восклицание вода стала лишь теплой, приятно согревая замерзшее тело.
  -Ну, ты сволочь...- она злилась.
  -Уж какой есть... По другому тебя невозможно было привести в чувство.
  -Ага, ты бы еще кипятком облил - быстрее бы проснулась.
  -Не шуми... Пора ужинать.
  Руки вынули ее из ванны, окутали огромным полотенцем и понесли. Ей было так хорошо...
  Ее посадили, на что-то мягкое, обернули еще в какие-то ткани, сунули в руку низкий, но широкий бокал.
  -Пей,- услышала она командный голос.
  -Вот ведь, - не уймется,- пронеслось у нее в голове.
  Но она выпила... Жидкость обожгла ее гортань, согрела желудок и начала заполнять теплотой все ее тело. Откуда-то издалека, - но все ярче и отчетливее, начали появляться предметы окружающей ее обстановки, всплывать отрывочные воспоминания всего, что случилось. Она приходила в себя.
  Она сидела перед столом, накрытым как в хорошем ресторане, напротив нее сидел уже знакомый ей мужчина с широкой добродушной улыбкой.
  -Ну, здравствуй еще раз, солнце богов! - произнес он. - Ян Закревский,- для тех - кто не помнит...
  -Я помню,- смутилась Эрна, - вы тот, кто оттащил меня от Невы... Простите, что накричала на вас в ванной...
  -Так,- разговоры потом, а сейчас есть, и есть молча, - скомандовал он, пополняя до половины выпитый ей бокал.
  -Я больше не буду, - вспыхнула Эрна, - я вообще больше не буду...
  -Потом не знаю, - хотя верится с трудом, а сейчас будешь...
  Она взглянула на него и сконфузилась. Эрна никогда не видела таких глаз... Нет ни их цвет, ни размер заставляли ее, да и, наверное, любого человека, отвести взгляд,- в них что-то сквозило... Холод, тоска, власть, непонятная доброта - глаза уставшего хищника среди детенышей, готового воспрянуть от мимолетного утомления - в любой момент и разорвать на куски любого, кто приблизился к нему слишком близко. Эти глаза не пугали,- они завораживали, заставляли подчиняться...
  -Так, глазками стрелять будешь потом,- осек он ее, поймав взгляд на себе. - Сейчас есть...
  Подождав, когда она съела примерно половину наложенного ей в тарелку, он пододвинул к ней бокал:
  -Теперь выпей.
  Уже поняв, что сопротивление бесполезно, она с глубоким вздохом выпила... Жизнь начинала возвращаться, - заработала голова, соображение, мироощущение... Продолжая трапезу, она, наконец, осознала, что завернута в мокрых трусиках, беспокоивших ее холодком влаги, что остальные предметы одежды покоятся где-то в другом месте. Мило вспыхнув, она прошептала:
  -Ты раздел меня? Ты видел меня, -... голой?
  Это была изначально обреченная на провал самооборона - на самом деле ей льстило внимание этого крепкого, бритого наголо и достаточно симпатичного мужчины. Она помнила мягкость его рук, помнила то, что обязана ему жизнью, но правила игры, отточенные поколениями женщин и зарытые где-то на генном уровне, требовали своего соблюдения и выхода на сцену.
  -Негодяй! Воспользовался слабостью беззащитной женщины...
  -Стоп, стоп, стоп...,- он выставил руку развернутой ладонью вперед. - Где ты видишь женщину, - ребенок? Ты хотела, чтобы я бросил тебя под душ в вечернем платье? Кто вообще давал тебе слово для выступлений? Вот денек...
  Он улыбался, прекрасно понимая и принимая, ее игру. А что она вообще должна была сказать? Ее благодарность этому человеку была огромна, горе постигшее ее на кануне еще не овладело ее мыслями, а протрезвевший мозг требовал общения. Она опять смутилась.
  -Мне... надо переодеться,- произнесла она, рдеясь, - я мокрая...
  -Сейчас доешь и все устроим.
  Он встал из-за стола и, захватив бокал вина, исчез в полумраке соседней комнаты. Эрна быстро скинула беспокоившие трусики. Все было, невероятно вкусно и она, воспользовавшись одиночеством, налегла на приготовленные блюда.
  Ян вернулся минут через десять, держа в руках, довольно вместительную, коробку со всевозможными предметами женской экипировки. Здесь было во что переодеться - пакеты с нижним бельем, колготками, несколько платьев, пара джинсов, майки.
  -Вот, - сестренка как-то покупала для себя, да забыла забрать... Может тебе подойдет, - вы примерно одинаково сложены. Мне выйти,- или ты примеришь в спальне?
  -Да мне вообще-то ничего не нужно,- мне бы просто мокрое снять... - соврала она.
  -У тебя пятнадцать минут, - где спальня, надеюсь,- вспомнишь, а мне надо сделать пару звонков.
  Ян удалился, а Эрна схватив коробку, направилась разыскивать свое бывшее ложе. Квартира оказалась весьма впечатляющих размеров. Хорошо и со вкусом подобранная обстановка впечатляла редкостным изобилием картин на стенах.
  -Наверное, - он художник,- подумала Эрна, - и явно холостой...
  Женское чутье, одежда сестры и отсутствие "женских штучек" в квартире, подтверждали ее догадку.
  В спальне она обнаружила свое "пропавшее" платье и, оставив коробку не тронутой, одела его на голое тело. Спрятав трусики в свою сумочку, она достала из нее расческу и привела в порядок еще влажные волосы.
  -Пора домой, - сделала она вывод, осмотрев себя в зеркало. - Я итак загостилась...
  Платье, конечно, несло на себе отпечатки следов столь беспокойной ночи, но воспользоваться чужими вещами не хотелось, да и кто ее увидит?
  Эрна вернулась в столовую. Ян, уже сидел на своем месте, продолжая разговор по сотовому телефону и что-то жестко выговаривая на английском. Его глаза, так поразившие ее недавно, горели гневом. Заметив ее,- он что-то резко сказал в трубку и выключил связь. -Прости. Небольшие неприятности по работе... Ничего не подошло?- спросил он, обведя ее взглядом.
  -Я постеснялась...- ответила она, опять смущаясь. - Мне ничего не нужно... Пора домой... Спасибо за все...
  Я стыжусь его, - удивилась она своим ощущениям,- именно стыжусь.
  -Ну нет... Только не сейчас и не сегодня, - услышала она голос Яна. - Присаживайся и рассказывай, что произошло. А потом...- если сочтешь нужным, я вызову тебе такси, - раз мы оба сегодня выпили. Но рекомендую остаться у меня до утра - выспишься, придешь в себя... Приставаний, как понимаешь, не будет - я по-другому воспитан...
  Не понимая, что с ней происходит, Эрна присела на отведенное ей место. Зная себя как достаточно взбалмошную, самолюбивую и гордую барышню, она не понимала своих поступков навязываемых ей... практически незнакомым мужчиной. Казалось, попроси он совершить ее, что-либо непристойное - в сей же момент, - она безропотно выполнила бы его прихоть... Это был не страх, и не гипноз, это было скорее чувство первобытной женщины, преклоняющейся перед мужчиной - воином, вождем, кормильцем. Чувство совершенно не знакомое ей. Это была не любовь и не влюбленность, - просто с этим человеком она почувствовала себя в полной безопасности. Даже с отцом у нее ни когда не возникало такого чувства. Хотелось прижаться к этому могучему телу, зарыться у него на груди и если не заплакать, то, по крайней мере, затаиться, - как зверек в своей норке, чувствуя себя в тепле и неприкосновенности.
  -Налейте еще - вдруг, осмелев, сказала она. - Мне трудно все рассказать... просто так...
  Ян, взглянув ей в глаза, молча наполнил бокал коньяком. Эрна выпила несколько глотков и попросила сигарету. Закурив, она еще несколько раз глотнула из своего бокала и начала рассказ. Ее как прорвало - она принялась жадно говорить, безудержно, сумбурно, перескакивая с пятого на десятое иногда, по девичьи, срываясь на слезы и размазывая их по щекам. Он молча слушал ее речь,- не сводя с не глаз, практически не шевелясь, и казалось - не дыша.
  Как хищник, выслеживающий добычу, в своей засаде,- мелькнуло у нее сравнение,- нет, он не художник... Уж точно не художник.
  -Понятно,- вымолвил он, дослушав ее перешедшую на плач историю,- продолжаем разговор...
  Он улыбнулся,- и искорка из его глаз наполнила ее теплотой и благодарностью. Ян пополнил содержимое бокалов.
  -Это,- присказка не сказка,- сказка будет впереди. Я сам был молодым...
  Они еще долго говорили и выпивали в этот вечер, сидя на одном диване, улыбались и прижимались друг к другу, как родственники или старые друзья.
   Утром, он, любуясь ее красотой,- ни что не ускользнет от женского взгляда, "разбудил" ее мягким поцелуем в лоб:
  -Вставай сладкий ребенок, - кофе готово. Нас ждут великие дела.
  Она, с пластикой кошки выгибаясь всем телом, приподнялась на руке, бодрая и пышущая жизнью, скрывая, что видела его взгляд через свои прикрытые, густые ресница... Вчерашнее похмелье ни как не проявлялось в ее молодом теле, но мысли разбудившие ее часом ранее не давали покоя.
  -Спасибо тебе. Нет, честно - спасибо,- проговорила она, увидев негодование, сверкнувшее в его глазах после ее фразы.
  -Пока не за что... И давай не будем...
  -Ладно, а где обещанный кофе?
  Ян подал ей поднос, накрытый завтраком.
  -Счастливой будет женщина околдующая тебя,- хохотнула Эрна.
  -Не дождетесь... Поторапливайся,- я в столовой.
  С наслаждением, позавтракав и выпив кофе, Эрна сладко потянулась в постели и стала собираться.
  Какой мужик, а?- размышляла она про себя,- с таким бы я...- переспала,... или бы...- женила на себе. Жаль, что он воспринимает меня как ребенка. Но как смотрел сегодня утром... М-м... Посмотрим, чья возьмет...
  Приведя себя в порядок, и в очередной раз, убедившись, в этом в зеркале, Эрна вышла из спальни.
  -Быстро. Я и не ожидал...- раздался голос Яна.
  -Ага, а теперь скажи, что женщины в твоем доме - редкость... С кем сравниваешь то?
  -Ну,.. - у меня есть мама и сестра. А что это ты взъелась? Не с той ноги встала? Бурчит еще, ...недотепа.
  "Прямо муж и жена утром",- хохотнула она про себя. Януш - так окрестила она его про себя,- явно не выспался и был похож на большого дремлющего кота, а не на хищника,- как вчера.
  -Я не поняла,- теперь мне надо кофе принести? Ты еще спишь!
  -Нет, я в порядке, - ответил Ян. - Поехали.
  Януш, оказался богатым и не скупым человеком, приняв ее как младшую сестру или дочь, - что стало задевать ее женское самолюбие,- он подарил ей, не смотря на все отговорки, не только утраченные деньги подруг, но и весь ее проигрыш.
  Взамен он потребовал лишь одного, - что бы она, по мере возможности, следила за порядком и своевременной оплатой сервисных услуг квартиры, в которой они познакомились - во время его отсутствия. Гораздо позже, она узнала и то, что он имеет двойное гражданство и большую часть времени живет в США, что в Петербурге у него - сеть торговых компаний и три квартиры за одной из которых ей и надлежало присматривать. Квартиры не числились на балансе его бизнеса, и он не хотел афишировать их наличие.
  С этого момента, началась их долгая и непонятная дружба...
  Эрна отодвинула воспоминания в сторону - сейчас для нее существовала лишь одна цель - быстрее добраться до него, прижаться к нему, заглянуть в его роскошные, "с грустинкой" голубые глаза и почувствовать себя женщиной,- маленькой, уютной, желанной...
  Небольшая пробка на очередном светофоре, задержала автомобиль Эрны, позволив немного расслабиться. Эрна обдумывала, свою долгожданную и уже такую близкую встречу с Яном. Сегодня он будет моим, обязательно будет! И улыбнувшись этой мысли, она погрузилась в мечты.
  Она стояла у окна, и с наслаждением затягиваясь ароматным дымком сигареты. На ней был темно-зеленый шелковый халатик, растрепанные после сна волосы свободно спадали на плечи. Блуждающая улыбка не сходила с ее лица. Ян неслышно, словно барс, с которым она его иногда сравнивала, подошел к ней сзади. Ему не терпелось ощутить аромат ее тела, убедиться, что предыдущая ночь была реальной, и ему это не приснилось... Он не касался ее, но она ощущала его присутствие каждой клеточкой своего тела... Впечатление чудесной ночи приводило их обоих в неописуемый восторг и одновременно пугало... Они так долго избегали любых проявлений каких-либо чувств, что просто не были готовы к той искре вспыхнувшей между ними... Наклонив голову он стал целовать ее в шею, нежно шептать ей на ушко ласковые слова... Он чувствовал как реагирует ее тело на каждое его прикосновение... Потянутый за поясок, халатик медленно сполз с плеч, представив хозяйку во всей первозданной красе... Развернув ее к себе лицом, Ян любовался ею. В его глазах горел огонек желания, дыхание немного участилось, и мощная грудь, красиво подымалась при каждом очередном вздохе. Она провела рукой по его лицу, его груди, улыбнулась и чуть припухшими от поцелуев губами прикоснулась к его губам... Поцелуй был нежным, ласкающим, манящим... Одежда Яна падает рядом с ее халатом... теперь между ними нет преград... они - упиваются друг другом...
  "Господи, как же я люблю его! Сколько же счастливых минут, часов, дней я проворонила, дура!" - мелькнуло в сознании Эрны, и она опять погрузилась в пелену прекрасных фантазий.
  Резкий сигнал сзади стоящего автомобиля, вернул ее к реальности.
  -Козел! - выругалась Эрна, - Некогда ему...
  Ее автомобиль рванулся с места... Ехать оставалось совсем не долго, Эрна уже различала вдали, ряд многоэтажек, где находилась "библиотека" Яна. Это была небольшая однокомнатная квартирка, уставленная стеллажами книг, но Яну она почему-то нравилась. К удивлению Эрны он проводил в ней большую часть своего пребывания в Питере и более того, был там прописан. "Странный все-таки он!" - рассуждала Эрна, - "Богатый и симпатичный мужик, а живет как монах в келье. Мне порой кажется, что он специально загоняет себя в такие рамки, как будто стесняется своего положения или брезгует тем достатком, который имеет... Но ведь он не украл же его!? Хотя, кто знает... Есть ли вообще - честные большие деньги? Да бог с ним, лишь бы Ян быстрее поправился, а уж я постараюсь, что бы кроме меня у него вообще мыслей не было... И черт с ними, с этими деньгами, лишь бы он был только мой, пусть на краю света, пусть в этой квартирке, но мой! Только мой! Куда я раньше смотрела, чем думала?".
  Машина плавно въехала в уже знакомый Эрне двор. Сердце бешено заколотилось в груди.
  -Волнуюсь как школьница, на первом свидании! - отругала себя Эрна, - Что делает со мной этот мужик, а?
  Она вышла из машины и, собрав пакеты с продуктами, громоздившимися на заднем сидении, захлопнула двери.
  -Потерпи немного, я уже бегу! - успокаивала она то ли себя, то ли Яна, пытаясь справиться с нахлынувшей нервной дрожью, - Ну, с богом...
  ******
   Выписавшись из больницы, Зарема вернулась к себе домой, и еще несколько недель отлеживалась в квартире. Еще немного мутило, но основной проблемой были не до конца зажившие царапины и синяки. В таком виде выходить на люди не хотелось и Зарема, проводила дни в чтении книг и в воспоминаниях. Она вспоминала свое детство, школьные годы, свою тогда счастливую семью, но все чаще вспоминала то, что было связано с Яном. После того, как она увидела его в больнице, он стал ее навязчивой идеей. Его бледное лицо, высохшие губы, щетина. Ян снился ей по ночам, мысли о нем преследовали ее днем, она уставала от него и жила только им. Несколько раз заезжал дядя Залимхан, передавая новости от адвокатов и из больницы, в которой лежал Закревский. Дело, с согласия начавшего поправляться Яна, закрыли, но его адвокаты уже успели высосать с Зелимхана, деньги за автомобиль и на лечение своего постоянного клиента, о чем, в общем-то, прижимистый дядя сильно переживал. Зарема слушала его в пол уха, прислушиваясь лишь к рассказам о здоровье "этого поляка",- как называл его Зелимхан. О Яне теперь ее интересовало буквально все. Наведя справки через одно детективное агентство, она узнала, что он был женат и что даже имеет сына, который проживает вместе с матерью в далекой Германии. Узнав эту новость, она прорыдала две ночи, имея ощущение, будто ее предали. Нет, она понимала, что Ян, не давал ей ни каких обещаний, и, что жизнь идет своим чередом, но душа ныла и ныла чрезвычайно болезненно. Она навзрыд рыдала в спасительную подушку и это была древнейшая, как само время, Песнь Ночи... Океаны, наверное, и рождаются из девичьих слез... Устав от рыданий, охрипшая и опухшая от пролитых слез, Зарема закапала воспаленные, покрасневшие глаза и ознакомилась с другими материалами, предоставленными агентством, запивая свое горе холодным молоком. Оказалось, что Ян уже давно прописан в Петербурге, имеет квартиру и не плохой бизнес. Выяснилось, что он холост, но периодически проводит время с представительницами женского пола, хотя об интимных подробностях этих отношений информацию добыть не удалось. Жалость к себе опять подкатилась к глазам Заремы.
  -Он еще и встречается с кем-то, "неверный", когда я - мусульманка, схожу по нему с ума...
  Зарема с ненавистью швырнула не допитую кружку об стену, та звонко разбилась, оставив на обоях мокрый след молока.
  -Животное, похотливое, грязное животное... - опять разрыдалась Зарема. - Как он может...
  Понемногу, но слезы опять иссякли, и она уселась на краешке кровати, вытирая заплаканное личико.
  "А чего я реву?" - подумала Зарема - "Я-то сама, даже не попыталась узнать его адрес, хотя догадывалась, что он продолжает жить здесь, а ведь в Петербурге я не первый месяц... И если я сама не знаю, люблю я его или ненавижу, то, что должен был делать он, не имея даже намека на мои чувства? Может Янек, вообще про меня давно забыл и лишь наши случайные встречи, приносящие ему только зло, напоминают обо мне снова и снова... Может быть я для него навязчивое воспоминание, которое лишь бередит зажившие раны, как осенняя сырость? Но мне, как не странно все равно... Все равно? Конечно же нет! Я просто лгу себе в лицо, - дура... Мы не должны быть вместе, но я не хочу его отдавать, - даже если он не мой!.. Как собака на сене...".
  Выйдя на работу, Зарема старалась полностью погрузиться в нее с головой, но это чаще всего не получалось. "Я должна его увидеть!" - проносилось в ее голове ежедневно, но каждый раз уже почти собравшись выехать к нему, она срывалась в последний момент, не решаясь сделать этот шаг, после которого может не быть возврата. Но в этот день все было не так. Ночью ей приснился ужасный сон, в котором Ян поднимался по тропе ведущей на гору, в до боли знакомых ей местах. Это были места рядом со старым домом ее деда, умершего еще в самом начале войны. Ян поднимался все выше и выше, вот уже вдали показались очертания крыши дома, но внезапно прогремел удивительно сильный раскат грома, солнце скрылось, и сразу стало темно. Из грозовой тучи ударила первая молния. Она залила все предгорье, трепещущим мертвенным светом и пришлась как раз в то место, где находился Ян... Зарема закричала и проснулась, в это время прозвонил будильник... Вытерев холодный пот, гроздям выступивший на лице, она стала собираться на работу, но все валилось из рук и ей даже пришлось переодеться по причине чашки кофе перевернувшейся на платье. Выйдя на улицу и сев в свой новенький джип, она на первом же светофоре, вдруг обнаружила перед собой слово ЯН, красовавшееся на номерном знаке впереди стоящего автомобиля. Это стало пределом для ее сил - развернувшись на перекрестке, она вернулась домой. По возвращению, Зарема достала из своих вещей старый выкидной нож, когда-то чуть не лишивший Яна жизни, Рамазан подобрал его тогда, и она так бережно хранила его все эти годы. Схватив его в руку, она как безумная отправилась на квартиру Закревского. "Он увидит его и поймет, как много он значит для меня!" - уверяла она себя. - "Он все поймет!".
   Зарема поднималась на лифте не знакомого подъезда, сердце бешено стучало в ее растревоженной груди, - вот еще несколько этажей и будет его дом, его лицо, его плечи, этот родной запах... Дверь лифта отворилась почти бесшумно и она вышла на просторную площадку этажа. Оглядевшись по сторонам, она нашла номер квартиры и дрожащей рукой нажала кнопку звонка.
  -Сейчас, сейчас, - раздался до боли знакомый голос. - Кто там?
  -Это я Янек! - взволнованным голосом проговорила Зарема, почти задыхаясь.
  Дверь, щелкнув запором замка, отворилась.
  -Зарема?
  -Не ждал? - неожиданно вызывающе, даже для себя спросила она. - Может, пропустишь, или так и будешь держать меня в подъезде?
  -Проходи! - удивленно разводя руками, ответил пораженный Ян.
  Зарема вошла в прихожую, собираясь с духом, что бы не броситься ему на шею, но из соседней комнаты раздался женский голос:
  -Кто там, Янек?
  Если бы небо обрушилось на землю, Зареме, наверное, было бы гораздо легче... Вся пережитая ею боль, несостоявшаяся, разбитая жизнь пробежали перед ее глазами... Внезапно разрушенная, невостребованная, огромная, оскорбленная любовь, перевернула ее сознание... В глазах потемнело, и невероятный порыв гнева родившейся в ее сердце, выплеснулся наружу: Зарема выхватила так долго хранимую ей "выкидушку", нажала на кнопку выкидывающую лезвие и ударила Яна в грудь... Оцепеневший от болевого шока, Закревский, даже не охнул и только удивленно смотрел на ее руки. Уловив его взгляд, Зарема тоже взглянула на них: судорожно сжатые кулачки, были мертвенно бледны, и в одном из них был зажат окровавленный нож...
  -Тот самый? - удивился Ян. - Но за что?
  Шокированная содеянным, Зарема отшатнулась и уже ничего не помня, выбежала на улицу...
  "Он все-таки достал меня..." - подумал Ян - "Я оказался прав: вся жизнь это лишь затянувшаяся иллюзия... - я умер еще тогда! Эх Зарема, глупышка...".
  Закревский улыбнулся, закрыл глаза и беззвучно стал оседать на пол...
  Где-то очень далеко, в заоблачном краю Валхалы, там, где всегда царит пир, где всегда изобильна еда и у каждого есть свой дом, в окружении прекрасных валькирий за бескрайними столами восседали воины. Они были разных времен и разных народов, разных религий и с разным цветом кожи, но среди них было так много знакомых, счастливых лиц... Они уже небыли врагами, и держа в руках наполненные кубки, они ждали его...Сидя во главе стола, ему улыбался, одноглазый Один. Златокосые валькирии, приветливо махали руками, а воины пели песни о подвигах, когда-то совершенных в боях...
  -Мы ждем тебя, Янек...
  
  2004г.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"