Баба Яга с Домовым солили грибы. Яга брала гриб из лукошка, очищала его от хвоинок и бросала в ушат. Гриб плюхался в воду, всплывал, тут его подцеплял Домовой, полоскал, отряхивал и укладывал в дубовый бочонок шляпкой вниз. Слой грибов, потом соль и ворох душистых листьев, и снова грибы. Укладывал, а сам посматривал на пригорок, где опершись на ствол березы сидела Кикимора. Когда последний слой грибов был уложен, Домовой не выдержал, обтер об штаны лапки и пошел на пригорок. Кикимора не обратила на него внимание и продолжала напряженно всматриваться вверх. Домовой сел рядом и тоже стал вглядываться в переплетение ветвей.
- Ну что там? - не выдержал он.
- Там вдохновение, - важно проговорила Кикимора, - я стихи сочиняю.
- Ну читай, чего насочиняла.
- В небо прозрачное падают листья, нежность мою унося. В ветре дыханье мое растворяется, я забываю тебя, - немного гнусаво продекламировала Кикимора.
- Иии?
- И всё, больше нету, не пришло.
- То есть ты, кочерыжка трухлявая, грибы не солила, а два часа на эту муть убила? - разъярился Домовой. - Вот тебе стихи: "Лист на макушку, гриб в кадушку".
- Макушка как кадушка. Это ты про себя?
Яга закрыла бочонок, положила сверху камень-гнет и пошла в лес. За её спиной супружеский скандал перерастал в супружескую драку. На опушке леса Яга столкнулась с Лешим, тот пыхтя утаскивал в чащу валежину.
- Здорово, старая. Вот поляну расчищаю, скоро осень, гон, место готовлю, что б не поломали в запале мои сохатые себе ноги, - пояснил Леший, и снова попятился в лес.
Яга покивала и пошла дальше к речке. Там утки вывели на воду подросшие выводки. Иногда молодые утки пронзительно крякали, били крыльями и взлетали. Покружив над рекой, они снова садились на воду и подплывали к своим. У берега вынырнул Водяной, махнул рукой Яге.
- Привет, садись, да только мне с тобой болтать некогда, видишь утят тренирую, - и Водяной нырнул, снова ушел хватать под водой за лапки ленивых уток.
Рядом с Ягой уселся огромный ворон.
- Как дела Ворон Воронович? Что видел? Что люди делают? - спросила Яга.
- Осень скоро. Люди, да как всегда люди, картошку копают, огурцы солят, детей к учебе собирают.
- А наши как?
- И наши к осени готовятся. Морозко пишет, что скучает, и скоро придёт. Кот Баюн придумывает на зиму новые сказки, хвастается, что совсем новые, интересные. Врёт, наверное. Змей самогон гонит. Кощей посчитал деньги, расстроился, он рассчитывал, что с санкций больше заимеет. Теперь новую хитрость думает.
- А ты?
- А что я? Ну если Кощей еще надавит, может и я что удумаю. Люблю я осенние заварушки, они самые кровавые получаются.
Темнело, от реки поднялся туман и потихоньку скрыл в своем белом мареве уток, камыши, а потом и двоих, сидевших на высоком берегу.
Домой Яга вернулась, когда луна стала желтой, а по небу пролег Млечный путь. На столе шумел самовар, пахло пирогами, Домовой с Кикиморой, обнявшись смотрели тарелочку. На блюде-экране бледная девица бежала по лесу, а рядом со свистом мелькали размытые тени.
- Скажи Яга, неужто упыри такими сильными могут быть?- поднял на Ягу расцарапанную мордочку Домовой.
- Да если крови вволю напьются, так и смогут, - авторитетно заверила Яга.
- А вот у нас они смогут жить?- спросила Кикимора.
Яга всмотрелась в экран, где с бледной девицей разговаривал еще более бледный узкоплечий юноша.
- Это он её что, охмуряет, чтоб зимой схарчить? Про запас? - поинтересовалась она.
- Да ты что, - замахала на неё лапками Кикимора, - у них же любовя!
Яга еще раз посмотрела на блюдечко и уверенно сказала:
- Нет, у нас вампиры не приживутся. Легкомысленные слишком. Нет в них сезонности, не в лад с природой живут.