Баба -Яга проснулась от того, что избушка зашаталась. "Богатырь? А и давно пора, вон курьи ножки уже в землю вросли". Подхватилась, волосы попышнее разлохматила, половичок на плечи накинула и с грозным видом выскочила на крыльцо. Никого. Только Глашка под кустом малины спит. Баба-Яга поежилась от прохлады белого предрассветного утра, потянулась, тут избушка еще раз дернулась, и Яга свалилась с крыльца. Под крыльцом играли Глашкины щенки. Прыгали друг на друга, кусали, прятались под избу и задевали пушистыми бочками курьи ножки. Изба вздрагивала от щекотки и пыталась почесаться. Тут Глашка подскочила, коротко тявкнула на волчат, прикусила самого расшалившегося за бочок и виновато посмотрела на Ягу. Прости, мол подруга, не уследила. Яга поглядела на сонную волчицу, на шкодные мордочки волчат, бросила половичок на крыльцо и, взяв корзинку, пошла в лес, по грибы. Зато хороший кулеш получился на обед - грибной. Так Яга и сказала.
-Хороший кулеш, вкусный.
- Надоело с грибами, мясца бы добавить, - фыркнул Ворон Воронович.
- Тухлятины не держим, - вскинулся домовой.
- Да ты!
Тут Баба-Яга боком-боком, да за дверь, что в ссоры гостей вмешиваться, сами разберутся, не маленькие. Вернулась она домой только к вечеру, таща огромную охапку березовых, дубовых, липовых веток на веники. Дома было шумно, но весело. Водяной пришел в гости, сома притащил и ведро ершей, домовой уху наварил, леший на огонек заглянул, и сейчас гости сидели за столом, уху ели и спорили. Ворон Воронович говорил, что лучше воздушного океана ничего нету, а водяной кричал, что океан, он должен быть соленым и мокрым. Леший ругался, что освоение просторов это только перевод леса и тискал волчат, Кикимора отчаянно кокетничала со всеми, а Домовой ревновал, тихо тыкал супругу в бок и ворчал "О доме думай, дура". Под столом Глашка рыбьи головы грызла. Яге место выделили, миску ухи налили, да только старуха усталые ноги вытянула и юшки зачерпнула, как в дверь стукнули.
На пороге стоял Банник. Весь рыжей шерстью заросший, красномордый и, ну просто не описать какой городской и модный.
- Здравствуй Яга! Примешь гостя, аль у тебя и без меня тесно.
- Да как не принять старого друга, проходи, присаживайся.
- Вот еще, старого. Я тебя века на четыре младше, я еще под шайкой прятался, а ты уже старухой была, - и Банник уверенно прошел на почетное место, - у тебя как всегда, гости. Да, уж некоторым делать то нечего, они только по гостям и шляются.
Леший поставил волчонка на пол и сказал: "Пойду я, пожалуй, я это, водяного искал, жена беременная рыбки захотела, ну да встретимся". И ушел. Баннику налили ухи, подвинули миску с сомятиной. Банник уху съел, три тарелки , и в рыбе стал ковыряться.
- Нет, не люблю сома. Жирный, тиной воняет. Вот если речка хорошая, быстрая, без застою, то там и рыба хорошая: форель, семга. Красная рыба. А есть ведь еще и белая. Осетрина там, севрюга. Но та рыба конечно, большого надзору требует, не каждому по уму такое вырастить.
Водяной фыркнул.
- Пойду я Яга, лешему рыбки наловлю, у него по-простому, без запросов, - и ушел. Щенок, который сидел, прислонившись к мокрому хвосту водяного, разочарованно тявкнул. Банник заглянул под стол. Щенок посмотрел на Банника, сел на попу и стал с наслаждением чесать задней лапой себя за ухом.
- Домашние животные в доме это конечно хорошо. Но за ними ухаживать надо, мыть, ошейнички одевать противоблошиные. А глистогонное давно давали?
- Тьфу ты, пакость, такое, и за столом, - в сердцах бросил Ворон Воронович.
Глашка собрала волчат, самого недотепистого за шкирку подхватила и выскочила в лес. Банник сурово посмотрел на Ворона.
- Ну уж, не вам трупоедам, брезгливость проявлять. Сам небось, и могильными червями не брезгуешь.
Все замолчали. Ворон Воронович сжал в руке черенок деревянной ложки, медленно разжал кулак... горстка трухи просыпалась на стол.
- Полечу я Яга, проведаю Змей Горыныча, - и вылетел чёрной птицей в окно.
- Не очень-то ты любезен, гость дорогой, - заворчал Домовой, - ишь, для каждого доброе слово нашел.
- Ой, скажите пожалуйста, какие нежные. Я что соврал? Или наговаривал? Вот ты, непонятно кто ты, а я с тобой говорю.
- Я домовой!
- Хреновый ты домовой. Дома не прибрано, рыбьи кости валяются, еда жирная, несъедобная. То-то ты не дома сидишь, а по гостям шляешься. Или ты бездомный домовой?
Домовой побледнел, покраснел, ногой топнул и ушел через подпол. Баба-Яга растеряно посмотрела на Банника.
- Что ж ты про себя ничего не рассказываешь, как ты поживаешь. Давно в наших краях не появлялся.
- Да, где был? В городе небось и не бываешь, там и баню не найдешь, всё души, да ванны, - влезла в разговор Кикимора.
- Это у твоих знакомых голодранцев души. А у приличных людей бани есть.
- Да знаем мы твои бани. Сауны это, с девочками!
- Ясно дело знаешь, тебя красавицу, только в такую сауну и могут пустить, полы мыть, - хмыкнул Банник.
- Да ты! Да я! - Кикимора выскочила на крыльцо, напоследок громко хлопнув дверью.
- Да, о чем бишь я. Если человек приличный он сразу баню себе заводит. Ну парная, так в каждом доме есть. Банное дело-то на месте не стоит.
- Ну не знаю, - проговорила Яга, - чать, всё финские сауны? Я вот сухой пар не люблю.
- Ты что! Сауна это уже не модно. Ну, парная в доме конечно должна быть, но теперь больше хаммамы строят. Пар мягкий, влажный. Термы, как римские прямо. А еще это, японские бани офуро ! Бочки фурако! Вот где развернуться можно. Ты смотри, я тебе и проспекты привёз, давай твою во что-нибудь толковое переделаем. Ведь кому сказать, баня у тебя по-чёрному топиться.
- Да давай. Только я тебя напоследок попарю в своей баньке.
И Баба-Яга повела его в баньку. Маленькую, на берегу речки. Натопила жарко, поддала щедро, с травами. Кипяточком банника промыла, три березовых веника об его спину исстегала, и в холодную речную воду бросила. Банник выплыл, сел на бережок и вздохнул.
- Хорошо то как. Это вот Яга баня! Все баням баня! А остальное это так, баловство. Так бы и жил у тебя в баньке, - еще раз вздохнул, - да нельзя. Пойду я. А то они без меня и париться не будут, грязью зарастут. Пусть хоть в бочке, хоть в бадейке, лишь бы мылись.
Распаренный банник подхватил пару дубовых веников, взял в лапу букет матрешки и ушел. А Баба-Яга пошла к дому. В избушке Домовой намывал пол, пятясь к дверям, Глашка сосредоточенно царапала лесную тропинку, на коньке сидел чёрный ворон и хрипло каркал вслед гостю. А Баба-Яга подумала, что гостю два раза рад, когда приходит и когда уходит. И бывает, что гостю больше рад во второй раз. Подумала, да ничего не сказала.