"Кто-то сказал, что изменения не могут проходить незаметно. Если ты меняешься, то меняешься резко и без долгих прелюдий. Наверное, мгновенно.
Я тоже так хочу..."
Слова в дневнике казались сейчас насмешкой. А ведь писала их Сашка всего два года назад.
А сейчас Сашка сидела у окна и плакала. Вспоминала себя до попадания в эту "открытую клетку", так она называла своё инвалидное кресло.
Сашка изменилась, но кто мог знать, что желания сбываются не всегда так, как этого желаешь ты. Самое печальное, что оно сбылось.
Почему я не написала "Я хочу всегда быть счастливой" или "Я хочу быть всегда молодой и красивой", спрашивала она себя, теребя в руках уголок старой тетради. Никто не мог переубедить Александру, что надпись не значит ничего, что это всего лишь случайность, совпадение. И ведь под машину попала она не по своей вине, она не нарушила правила, это вина водителя.
Но Сашка знала, что если бы она не оставила свой дневник почти на два года лежать на полке в шкафу с последней написанной строчкой "Я тоже так хочу...", все могло быть иначе. Девушка мысленно продолжала себя ругать за то, что забросила свой дневник из-за какого-то Стасика.
Стасик.
Полтора года он удивлял Сашку то билетами на концерт, которые никто не мог достать, то плюшевым зайцем, больше самой Сашки, то разрисованным асфальтом под ее балконом с признанием в любви, то роликами и бесконечными ночными прогулками. Родители видели все и понимали, ей не запрещали гулять допоздна, если Стас сам проводит ее до двери. Два семнадцатилетних человека считали себя и свою любовь взрослыми.
Ошибались ли они?
Он пришел всего один раз после аварии. Пришел только в больницу. Где он узнал, что ходить она не сможет, а возможно и ложку в руках тоже не удержит самостоятельно.
Стасик выглядел почти взрослым в свои семнадцать лет. В больнице же он был растерянным подростком. Он стоял у кровати, и глядел на Сашку, как ей показалось, обвиняюще. Почему именно ты? Почему никто другой? А как же я?..
Вслух же он сказал только:
- Ты поправляйся, Сашка. Будь сильной.
И после этого ни Саша, ни ее родители больше ничего не слышали о Стасике с соседнего подъезда. Скорее всего, он переехал к папе, который после развода жил отдельно, а может, Стасик просто не хотел, чтобы его кто-то видел.
Сашка подъехала вплотную к окну и посмотрела за стекло. Ей были видны только верхние этажи и крыши домов, деревьев с девятого этажа она заметить не могла. Но она услышала шорох крыльев птиц, взлетающих с тополя под окном. А потом увидела крылатую стаю. Птицы ныряли в воздух, а потом поднимались выше и выше. Вновь вниз, поворот, и вот они уже кажутся лишь рассыпанными по небу черными крупинками. Мелкими-мелкими, еле заметными на фоне голубизны неба.
Она увидела, как птицы изменились. Мгновенно.
Для нее.
Значит, важна точка отсчета, пункт, с которого ведется наблюдение.
А что насчет времени?
Сашка не могла дождаться прихода мамы с работы. Девушка буквально сбила ее с ног, когда мама успела лишь переступить порог:
- Мама! У меня к тебе большая просьба! И важная, правда. Очень важная, для меня... - Сашка по-прежнему держала в руках толстенный дневник, который тут же протянула маме. - Посмотри, мам, мне нужна точно такая же тетрадь. Сможешь достать? А?
Мама смогла.
Сашка забыла спросить, где она достала тетрадь, которую выпускали лет десять назад. И мама не рассказала, как она обходила все издательства и книжные рынки, звонила всем знакомым и почти незнакомым. Это того стоило. Просто за полгода это была первая Сашкина просьба, и первые радостные глаза.
Стоило матери закрыть дверь, как девушка подъезжала к столу, доставала две одинаковые тетради и начинала писать. Сашка почти не отрывалась от работы - ей предстояло переписать свою жизнь.
Сашка переписывала слова, строки, фразы, события, истории, эмоции.
Ей казалось, что она проживает их заново, пересматривая так тщательно и внимательно, как ей того хотелось, то погружаясь в яркие краски прошлого, то ловя себя на мысли, что это не прошлое, а происходящее с ней сейчас.
Как много значат слова. Они рисуют наш мир. Мы сами рисуем себя словами, создаем образы, разрушаем истины. Слова не бывают бессмысленными. У каждого своё назначение и шансы на жизнь. Слова умеют жить.
"Знаешь, дневник, я не умею прощать. Я все запоминаю, и хорошее, и плохое. Вот тебе я не прощу, что тебя подарили только на моё десятилетие. Я бы столько успела написать за те десять лет..."
"Оля и Катя так и не заметили, кто подбросил записку. Они поверили, что это сделал Колька с параллельного..."
"...как же больно. Все такие глупые. Почему никто из взрослых не может вспомнить себя в 13 лет, да ведь они же тоже были детьми? А по ним и не скажешь. И даже мама, как она не понимает, что я чувствую. Ушла к подруге, ну конечно, она всегда забывает обо мне, когда у меня проблемы..."
"Сергей Константинович на уроке посмотрел мне в глаза 4 раза, я на полях помечала. Жаль, я не осмелилась поднять руку и ответить параграф... Вот дура! Я же всю ночь учила. Все, я обещаю себе, что на следующем уроке..."
Каждый вечер Сашке все труднее и труднее было оторваться от переписывания тетради. Словно надо было проснуться. Сон такой яркий и четкий, не то, что ее реальность.
Мелкий почерк, ошибки, зачеркивания, - все это Сашка переписывала с особой тщательностью, словно повторяя каждый свой шаг.
Воспоминания становились реальностью, еще чуть-чуть и, казалось, произойдет что-то из ненаписанного в дневнике: может, позвонит Катя, или забежит в гости Юлька. Сашка погружалась в мир дневника с головой. И год шел за годом, и события становились все ярче и красочнее. Они стали намного реальнее той ручки, что она держала между пальцами и которую совсем не замечала. Реальнее комнаты вокруг и кресла под ней.
Каждая фраза - свой маленький мир, страница - почти вселенная. Только надо перешагнуть грань. Всего лишь перейти черту. Но мир притягивал назад, словно магнит.
"... он подошел первый, я так и знала. Я знала, что тоже ему нравлюсь. Как хорошо, что я не позвонила сама, он бы подумал обо мне черт знает что. Стасик - красивое имя. Интересно, он Станислав или Стас? Надо будет спросить..."
"Фильм был плохой, а может хороший, я даже не заметила. Главное, что Стасик держал меня за руку. Как же я его люблю!.."
"Стасик всегда что-то читает, как ни спрошу, то все новая книжка. Когда он успевает? Надо бы и мне подумать о себе. Поступление на носу, а я даже домашку по руск. литу прочитать не могу. А он еще ходит в музыкалку, играет на гитаре. А по четвергам в тренажерный зал. А я все тяну и тяну, пора и мне как следует за себя взяться. Все, решено! С завтрашнего дня читаю каждый день по два часа, и зарядку по утрам. И надо бы опять к репетитору по английскому... А то Стасику скоро со мной стыдно будет. Что бы ни случилось, начинаю меняться с завтрашнего дня. Кто-то сказал, что изменения не могут проходить незаметно. Если ты меняешься, то меняешься резко и без долгих прелюдий. Наверное, мгновенно..."
У Сашки все похолодело внутри. Она выпала из воспоминаний прямо в реальность.
Ей стало страшно.
Она боялась написать последнюю фразу.
Она должна была что-то написать.
Сашка стиснула сильнее ручку похолодевшими вдруг пальцами. Она боялась ее раздавить, но еще больше боялась упустить ее из непослушных пальцев.
Девушка начала писать, дрожь в пальцах не помешала вывести крупные ровные буквы.
Перед Сашкой теперь лежали две одинаковые тетради, написанные одной рукой, различавшиеся лишь одной фразой.
Сашка теперь знала, что надо делать, и как.
Старая тетрадь быстро была разорвана в клочья и сожжена в раковине. Пепел смыло проточной водой. Сашка действовала быстро, у нее оставалось совсем немного времени. Она почти захлебывалась новыми словами, которые требовали выхода.
Она сможет.
Она умеет.
Сашка должна создать новую точку отсчета. Она поняла, какими словами можно перейти грань.
На балкон ей удалось выбраться не сразу, слишком тяжело было переехать коляской через порог. Уже близко, уже скоро, еще немного сил и...
На столе осталась лежать открытой старая, словно доживающая свой век, толстая тетрадь. Еще не скоро ее заметит мать, взволнованная отсутствием Сашки. Не скоро пробегут ее глаза по ровным строчкам. Только намного позже, через неделю бессмысленных поисков, остановится на долгую секунду ее взгляд на последней записи в старом дневнике.
"Кто-то сказал, что изменения не могут проходить незаметно. Если ты меняешься, то меняешься резко и без долгих прелюдий. Наверное, мгновенно...