Степовой Сергей Валентинович : другие произведения.

Таёжный роман: сочинение на заданную тему

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Таёжный роман: сочинение на заданную тему

        -Ребята, сегодня мы напишем сочинение. Я прочитаю вам часть текста, а вы сами придумаете для него продолжение. Доставайте тетради и ручки... Так, уже готовы? Ну тогда начнём. В тайге есть избушки, в которых никто не живёт. Их называют "Избушками-подружками", потому что их строили для того, чтобы проходящий мимо человек мог согреться, отдохнуть, а может и переночевать. В этой избушке всегда есть дрова, спички и провизия. Этим всем можно свободно воспользоваться, но при одном условии: уходя, нужно навести такой порядок, какой был до вашего прихода. Бывает, что в эти избушки забредают медведи в поисках еды. Когда мы с друзьями во время своей прогулки подходили к одной такой избушке, вдруг.... Ну а дальше, ребята, вы уже сами.
        Я немного задумался и начал строчить в тетради что-то про зайцев, грибы и лесников. Но в моей голове всё время носилась одна и та же мысль: всё должно было происходить совсем по-другому.....


         Около 9.30 через реку переправился отряд специального назначения количеством семь человек.
        Это был я и моя верная шестёрка. Через три с половиной часа мы благополучно форсировали водную преграду. Чтобы не привлекать внимания мы сразу же после того, как сошли на берег, подорвали старое корыто, позаимствованное у соседей в качестве плавсредства. Когда затихло эхо взрыва мы помахали руками дяде Саше, переезжавшему старый мост через ручей и вошли в лес, сломав при этом всего четыре куста. Высадка десанта в зону боевых действий прошла успешно.
        Мы уже были на подступах к избушке, когда я услышал доносящееся изнутри глухое ворчание, изредка прерываемое грохотом тяжёлых предметов. "Медведь!"-крикнул я, и весь отряд дружно грохнулся в траву, заняв круговую оборону. Однако нас хорошо было видно на открытой местности, и я отдал приказ нарубить веток для маскировки. Через полчаса вокруг избушки в радиусе семидесяти метров не торчало ничего, что выросло выше травы, но зато отряд теперь был отлично замаскирован. Вскоре с жутким скрипом дверь отворилась, и из неё вывалился пьяный в стельку лесник. Как по команде все вскочили и с боевыми криками и воплями кинулись в атаку, попутно расшвыривая деревья, которыми накрыли себя, сидя в засаде. Дедуля, видимо выпавший в осадок от внезапно изменившейся местности и неизвестно откуда взявшейся толпы дико орущих мудаков, только стоял и тупо таращил зенки. Взяли его без боя, однако пришедши немного в себя, он кинулся врассыпную, оставив нам только полупустую бутылку тормозной жидкости, разведённую политурой. Решили брать избушку штурмом. Взяли Колю за руки и за ноги, раскачали и выломали им дверь, после чего ворвались в помещение и для начала жутко напились. Петрович повис на лампе, размахивал бутылкой и громко икал. Володя пел частушки до тех пор, пока это не надоело мирно спавшему в мусорном контейнере Коле, который метким броском боевого сапога, начинённого не менее боевыми портянками, прервал вокальные упражнения Володи. Вася вдруг вспомнил, что после себя нужно навести порядок, решив для начала наколоть дров. Но по ошибке вместо топора сорвал со стены ухват и прицелился в лежащую на полу колоду. Промахнувшись, выбил остатки стёкол из рамы, сорвал люстру вместе с висевшим на ней Петровичем, причём они (Петрович в обнимку с люстрой) высадили последнее окно и скатились в канаву, попутно загребая с собой вышедшего по нужде Шурика. Сам Вася получил по лбу опрокинутой им при размахе полкой с кастрюлями и свалился под стол. Что касается меня, то я дико блевал, свесившись из окна.
        Немного протрезвев, мы решили покинуть многострадальное строение, предварительно уничтожив следы нашего пребывания. Убирать загаженную избушку никому не хотелось. Начавшиеся было споры, Петрович прервал предложением просто подпалить эту корчму, что и было сделано.
        Мы продвигались в лес, изредка оборачиваясь и глядя на гигантский костёр, освещавший наш путь. Но будучи всё ещё под хорошей мухой, сбились с курса и ползали по лесу до вечера. Отряд уже подыхал от похмелья, когда из-за кустов морковки выбежал зайчик. "Обед!!"-дружно взревели мы и кинулись в погоню. Свежее жаркое, которое бежало впереди и нагло махало своим куцым хвостом приводило нас в ярость и придавало сил. Погоня длилась уже второй час, но вдруг зайчик исчез в какой-то норе. Видя, что ужин канул в Лету я издал звериный вой, с размаху всадил в нору свой BFG 9000, выдранный дебаггером из DOOM'а одним знакомым программистом, и влепил туда всю обойму. Чуть позже, стоя на обугленной земле, я подумал, что зря сделал это, так как от зайчика не осталось даже шкуры, которую можно было пожевать на досуге, размышляя о смысле жизни и расстоянии до ближайшей забегаловки.
        Угрюмые и небритые, мы продвигались в сгущающихся сумерках по притихшему лесу. И вдруг - опа! Избушка! Чистая, свежая, прямо как пирожок. А мы голодные... Коля и Вася сломали зубы при попытке сгрызть подобранный во дворе предмет, по виду напоминающий буханку хлеба с отрубями. Я им давно говорил: "На чужой каравай е..ла не раззевай". Васе-то ничего, а Коля испортил новую вставную челюсть. При более внимательном рассмотрении буханка оказалась вовсе не из хлеба, а из силикатного кирпича. Во дворе на земле аккуратными рядами лежали ещё пятнадцать штук подобных предметов. Воодушевлённые столь радушным приёмом мы с опаской приблизились к избушке. Возле двери находилась кнопка электрического звонка, молоточек и верёвка, свисающая с крыши. Петрович, как бывалый спецназовец, пошёл первым. Он приблизился к двери и нажал на кнопку звонка. Раздался треск, сверкнул электрический разряд, в воздухе запахло озоном, палёными волосами и ещё чем-то жутко знакомым, но не менее неприятным. Петрович валялся метрах в пяти от двери, от его сапогов поднимался лёгкий дымок. Если бы в этот момент на его причёску взглянули наши местные панки, то передохли бы от зависти при виде шикарного ирокеза, по сравнению с которым все их жалкие причёски походили на акварельные кисточки рядом с ядрёной метлой нашего алкаша-сторожа-дворника, которой панически боялись все околоточные БОМЖи, псы и шалавы. Когда общими усилиями привели Петровича в состояние частичной вменяемости, решили тянуть жребий. Выпало Шурику. Он осторожно подкрался к двери, приподтял молоточек и стукнул им в дверь. Жуткий вопль огласил засыпающий лес. Звери в испуге спрятались по норам, птицы забились в гнёзда, даже ветер перестал дуть. Шурик жутко, нечеловечески матерился, осыпая весь лес в целом и коварную дверь в частности такими обильными очередями многоточий, сравнимых разве что с интенсивностью огня хорошо разогнанного пулемёта системы "Вулкан". Пока Шурик тёр ушибленное ухо, которое не успел убрать, я решил открыть дверь лично. Приблизившись я остановился и задумался. Кнопка и молоточек были испытаны, оставалась только верёвка. Я смотрел на неё и решал наверное самый важный вопрос в жизни: дёргать или не дёргать?
        -А ты, как в сказке, дёрни за верёвочку, дверь и откроется - посоветовал Шурик.
Я подошёл к двери, собрался с силами и легонько дёрнул верёвку. Ничего. Я дёрнул ещё раз. Опять ничего.
        -Да ты дёрни посильнее - посоветовал Петрович, который благодаря воплям Васи к этому времени окончательно очухался. Я глубоко вдохнул и дёрнул верёвку изо всех сил... На голову мне грохнулся кирпич. "Да, прямо как в сказке..."- сказал я, ощупывая череп, на котором уже вылазила изрядная гуля. Кирпич оказался идентичен тем, что сушились во дворе. Это меня окончательно разозлило. Приказав всем отойти от двери я применил сверхсекретный приём. Дверь с лёгким скрипом повернулась на петлях. Оказывается, она всё это время была открыта.
        Мы вошли в избушку, готовые к любым неожиданностям. Я нашарил на стене выключатель и нажал на него. Как ни странно, меня не треснуло током. Свет залил помещение и мы увидели очень уютную обстановку. Левый дальний угол занимала печка, напротив входа на стене висела полка с кухонными горшками, справа находилась аккуратно застеленная кровать. Посреди избушки стоял накрытый скатертью стол, на котором лежали тарелки, стаканы, миска с пирожками, банка с вареньем и пепельница. Не долго думая мы накинулись на пирожки. Затем обследовали помещение, нашли под кроватью ящик самогона, разлитого в заткнутые капустными кочанами бутылки из-под шампанского, и снова напились. В самый разгар веселья, когда половина самогона была выпита, пирожки сожраны вместе с миской, варенье растеклось по стенке, полка держалась на одном гвозде, сами горшки превратились в груды черепков, пух от перины летал в воздухе а пепельница совершила кругосветное путешествие в печку, дверь распахнулась и перед нашими пъяными рожами во всей своей красе предстала Красная Шапочка с корзиной в руке и сигаретой в зубах. Окинув взглядом комнату она вытаращила глаза и открыла рот, выронив сигарету, после чего дико заорала на нас:
        -Это ещё что такое?! Стоило только выйти на пару часов и не закрыть дверь, как тут-же из леса шпанюги сюда понаползало! Засрали мне всю квартиру, сожрали пирожки... - тут её взгляд упал на пол, усыпанный остатками горшков, осколками от бутылок и кочанами, которыми их затыкали - Да ещё и весь мой самогон вылакали! Убирайтесь нахер отсюда!
        Петрович слегка протрезвел от этого монолога. Стоит заметить, что пъяный Петрович душой возвращался в дикие советские времена, когда за водкой надо было торчать в очереди всё утро и в телевизоре было только два канала, а порнуху и боевики не показывали вообще. Петрович поднялся на стуле и метнул на Красную Шапочку уничтожающий взгляд красного глаза, зелёным же оглядел её с ног до головы.
        -Всё имущество национализировано властью Советов, ты не имеешь права нас выгонять! - торжественно изрёк он.
Красная Шапочка ненадолго выпала в осадок, но быстро овладела собой и завопила ещё громче.
        -Что ты, морда синяя, несёшь! Проваливай отсюда и коллег своих забирай! - с этими словами она пнула ногой Володю, мирно спавшего на полу в обнимку с обломками табуретки - Припёрлись тут, рвань вонючая! Сволочи! Мародёры!
        -Гражданка! Не смейте оскорблять меня и моих спутников! Это квалифицируется как злостное хулиганство и карается тюремным заключением на срок от трёх до пяти месяцев.
        -А как ты квалифицируешь свои действия, жлобяра!?
        -Мы не мародёры, нам пришлось принять подобные меры для поддержания жизненного процесса, который чуть было не был прерван голодом, а ты, синья жирная, ещё тут возмущаешься!
        -И это вы называете поддержанием жизненного процесса? Нажрались до зелёных веников, перебили всю посуду, загадили помещение. Весь самогон выдули, алкаши вонючие! Пирожков вам мало, дармоеды!
        -Повторяю, квартира всё равно не ваша, а бухло мы изъяли для нужд общественности. От диких воплей Красной Шапочки мы стали понемногу трезветь.
        -Да иди ты к лешему - кричала, надрываясь, Красная Шапочка - моя это халупа, моя! Что хочу тут делать буду, хоть на жопе прыгать! У меня все документы есть, могу показать!
        -Довожу к вашему сведению, что существует закон, который позволяет представителям спецслужб изымать движимое и недвижимое имущество граждан для нужд госбезопасности. Так вот, я и мы - с этими словами Петрович широким жестом обвёл всех нас - являемся бойцами сверхсекретного спецотряда, выполняющего в тайге секретную спецоперацию мировой важности. Так что мы конфискуем вашу халупу для нужд закона! Мы окончательно протрезвели и с интересом наблюдали за бурной дискуссией. Исчерпав все словесные аргументы, Красная Шапочка решила применить грубую силу. С криком "Да ну вас всех к чёрту вместе с вашими спецоперациями, если вы сейчас же не уберетесь нах..й, я всем вам эту корзину в жопу засуну!!" она угрожающе раскрутила свой бурдюк над головой.
        -Вы не имеете право применять силу против мирных граждан, особенно если они прибыли издалека и не знают местных обычаев и порядков. Это рассовая и региональная дискриминация! Я как представитель закона буду вынужден жаловаться в соответствующие органы. Вас арестуют, вас будут судить, вас.... Мы так и не узнали, что Петрович хотел сказать, так как метко пущеная Красной Шапочкой корзина попала ему в рожу. Этот удар снёс Петровича со стула, впечатав его в противоположную стену и окончанельно доломал полку с горшками. Мы мгновенно вскочили на ноги и с криками "Наших бъют!" накинулись на Красную Шапочку. Быстро сломив яростное сопротивление связали её обрывками перины и сдёрнурой со стола скатертью, в рот засунули её собственную шапку и для надёжности на голову надели чудом уцелевший горшок, предварительно наделав в нём дырок для воздуха. Пока она мычала и брыкалась во дворе, Коля и Володя стянули с морды Петровича корзину Красной Шапочки. В ней оказалась бутылка "Метаксы" и немного пирожков. Выпили, закусили. Пока отважная шестёрка решала вопрос о ликвидации враждебного элемента, я предавался размышлениям на морально-этические темы, в частности я никак не мог понять, как Красная Шапочка собиралась засунуть нам всем в жопу одну корзину. Пока я решал столь важную проблему, моя команда уже нашла способ избавится от непрошенной гостьи. Петрович подошёл к Красной Шапочке, которая всё ещё пыталась освободится, схватился за горшок, надетый ей на голову и сильно дыхнул в одно из вентиляционных отверстий. Красная Шапочка сильно дёрнулась, издав резкий хрюкающий звук, и вырубилась. Не дожидаясь, пока она прийдёт в сознание, мы закинули её в избушку, заколотили все окна и щели а дверь для надёжности ещё и подпёрли бревном. Покидая избушку вместе с негостеприимной обитательницей, я наконец понял, зачем возле избушки сушились кирпичи, а когда понял, от чего они сушились, то облегчённо вздохнул, почесал синяк на голове и повёл свой отряд дальше в лес.

        Шли долго. Пока не закончилось горючее (то есть самогон, остатки которого были предусмотрительно захвачены нами в дорогу). Только у Петровича оставалась недопитая бутылка "Метаксы", которую он прижал к груди, бросая по сторонам предостерегающие взгляды. К тому же всех тревожило то, что Солнце давно уже село и идти приходилось в полной темноте. Я объявил привал. В лесу среди диких животных ночевать было не совсем приятно, и мы решили дежурить по очереди, охраняя лагерь. Однако, посовещавшись, дежурить поставили только Колю, так как знали, что на голодного Колю ни один зверь не полезет. Не дурак. Для надёжности дали Коле в лапы корягу, нацепляли на шубу мха и накрасили морду медным купоросом. Теперь не только дикие звери, но и мусора не сунутся. Все заснули крепким и спокойным сном.
        Рано утром, когда все, кроме меня и Коли, ещё спали, я сидел на бревне, чистя свою боевую рогатку и любуясь Колей, который в своей ночной маскировке очень эффектно смотрелся на фоне восходящего солнца. Внезапно за моей спиной раздался шелест травы. Для начала я очень сильно испугался и влез на дерево. Потом всё же решил узнать, кто это имеет привычку подкрадываться так рано утром и пугать храбрых бойцов спецназа. Высунув глаз из дупла, в которое забрался, я окинул взглядом место ночёвки. В поле зрения попал неопознанный двигающийся предмет, оказавшийся девочкой лет семи, вышедшей из кустов и направляющейся к лагерю. Она сначала обошла спящих бойцов, с интересом рассматривая столь экзотические формы жизни, после чего остановилась возле Петровича. Видимо её привлекла яркая этикетка бутылки, которую Петрович мёртвой хваткой держал в руке. В это время храбрый Коля, увидев неприятеля, собрался было идти в атаку, но мне было любопытно, что эта особа собирается делать, и я предупредительным выстрелом сигнального жёлудя подал Коле знак залечь в засаду. Коля как бывалый боец отряда специального назначения с первого раза понял сигнал и беззвучно плюхнулся носом в землю, мгновенно слившись с местностью. Тем временем девочка пыталась достать бутылку из скрюченных пальцев Петровича. Почувствовав, что бутылке грозит опастность, Петрович мгновенно проснулся и взревел как сирена противовоздушной обороны. Не удивительно, что ничего подобного не ожидавшая девчушка стрелой взлетела на соседнее дерево, а бутылка отлетела в кусты. Окончательно убедившись в пропаже, Петрович озверел, подскочил к дереву, на верхушке которого сидела виновница происшествия, выхватил из-за пояса сапёрную лопату и принялся рубить его, злобно взрёвывая при каждом размахе. Несчастная жертва на каждый удар лопаты об ствол отвечала только сдавленным писком и всё сильнее вцеплялась в ветку всеми четырьмя конечностями. Видя, что ничем хорошим это не кончится, я спустился со своего наблюдательного пункта, достал из кустов причину конфликта, то есть бутылку, и подошёл к Петровичу, который перерубил дерево почти до половины. В тот момент, когда он замахнулся для последнего решающего удара, я ткнул ему под нос вожделенную ёмкость. Мгновенно Петрович преобразился. Выронив лопату и широко улыбнувшись, он обнял бутылку, повалился на землю возле дерева, которое вот-вот грозилось рухнуть, и мирно заснул. Рёв Петровича послужил сигналом к пробудке. Отряд, зевая и матерясь, начал просыпаться. Постепенно рабочий ритм восстановился. Петя ругал Васю за то, что он во сне до половины сжевал его запасные сапоги, которыми Петя ночью заткнул рот Васи, чтобы тот не храпел. Володя с Шурой решили сходить к ручью умылься, но, как в последствии оказалось, то был не ручей, а прорвавшая труба канализационного коллектора. На шутку Васи, что теперь их можно использовать в качестве нового химического оружия, Шура от души отвесил ему пинка, подкреплённого подножкой Володи, после которой Вася кубарем улетел в пресловутый коллектор. Пока общими усилиями Васю выуживали из отстойника, я горько разочаровался в умственных способностях Коли. Оказалось, что жёлудь, посланный мною как сигнал к маскировке и наблюдению за противником, просто-напросто вырубил Колю на месте. Привести в чувство его не помог даже запах, который принесли с собой Володя, Шурик и Вася, основательно прочесавшие трубу в поисках последнего. Колю и Петровича, который никак не мог насладится сном с бутылкой в объятьях, пришлось буксировать за собой. Покидая место ночёвки, я взглянул на дерево, подрубленное Петровичем. Девочка всё ещё сидела на верхушке, казалось, что она спустится вниз только вместе с веткой, в которую она судорожно вцепилась не только руками и ногами, но ещё и зубами. Хотя физически она никак не пострадала, её нервной системе по-видимому был нанесён значительный урон.

        Несмотря на высокое моральное состояние отряда, нам всё больше хотелось жрать. Положение усугублялось ещё тем обстоятельством, что сражённый моим метким сигнальным выстрелом Коля и Петрович с бутылкой упрямо не хотели приходить в себя, вынуждая нас тянуть их по лесу. Кстати с Петровичем этот вопрос мы решили просто и изящно: Петя резким движением вырвал бутылку из его лап, и когда только он открыл было пасть, чтобы снова объявить воздушный налёт, Вася со всей силы треснул его по лбу плоской частью сапёрной лопаты. Петрович закрыл пасть, выпучил глаза и сел. Тогда Петя показал ему бутылку. Петрович только было начал подниматься с земли, как Вася снова врезал ему лопатой. Петрович опять сел на землю, но взгляд его стал более осмысленным. Тогда я взял бутылку и сказал ему, что отдам сокровище в обмен на обещание соблюдать дисциплину. Петрович кивнул, встал с земли, взял бутылку и пристроился в центре отряда. Что касается Коли, то хотя мы и испробовали разные варианты насильственного пробуждения, но ни черта не выходило. В конце концов все плюнули на попытки вывести строптивого товарища из состояния сна и в дальнейшем ограничивались пассивными методами: пока один тащил Колю за собой, остальные шли следом и по мере сил и возможностей пинали его, на что он отвечал только ворчанием и односложными матюгами. Где-то ближе к обеду нам повезло - прямо по курсу возник небольшой пруд, куда мы закинули порядком задолбавшее нас тело Коли. Присутствие затхлой воды в комплекте с болотной тиной сделали за несколько секунд то, чего мы не могли добиться несколькими часами яростных пинков и злобной ругани: Коля вылетел из озерца на берег как пробка из бутылки с шампанским. Отвесив ему ещё пару тумаков для надёжности и покрыв матом мы отправились дальше. Однако вскоре мы пожалели о том, что разбудили Колю. Ведь всё наше внимание, сосредоточенное ранее на попытках поднять его на ноги, было теперь устремлено на наши желудки, в которых ещё с прошлого вечера кроме пирожков и самогона ничего не было. Надо было срочно раздобыть хоть какой-нибудь харч, иначе это могло чёрте-чем закончиться. Решили устроить охоту, но всё, что могло двигаться, давно уже смылось куда подальше. Попытались насобирать грибов - они как назло исчезли. Ни ягод, ни съедобных кореньев на нашем пути также не оказалось. Положение становилось отчаянным, и тут среди деревьев показалась какая-то большая пещера, не вызывавшая особо радостных чувств. Старожилы говорят, что в ней живёт страшный и злобный леший. Но выбора у нас не было, возможно внутри кроме лешего есть ещё какая-нибудь еда. Мы перегруппировались, взяли оружие на изготовку и решительно двинулись к пещере.... Может быть, там и жил леший, но мы никого не обнаружили, не считая какой-то тени, которая высунулась из пещеры, издала испуганный вопль и бросилась в чащу. Мы вошли внутрь, бегло осмотрели помещение, но ничего кроме груды пустых бутылок на полу, ящика окурков и двух колод засаленных игральных карт с порнографическими изображениями не обнаружили. Разозлившийся Петрович настаивал на погоне, но я решительно отклонил его предложение и приказал внимательнее осмотреть всё вокруг. Отряд принялся рыться в бутылках, то и дело раздавалась злобная ругань бойцов, напоровшихся на осколки стекла. Петрович снова начал настаивать на том, чтобы догнать ретировавшегося обитателя пещеры. Я довольно строго осадил его, сказав, что наш приход по-видимому застал хозяина пещеры врасплох, иначе он бы обязательно угостил бы нас чем-либо. Тут к нам подошёл Петя, держа в руке огрызки огурцов. Они были ещё свежие, даже сок не успел весь высохнуть. "Ага, значит эта скотина специально всё сама сожрала, чтобы нам не досталось! Все за мной!!" - с этими словами я вылетел из пещеры и кинулся по следу, чётко выделявшемуся среди деревьев и кустов в виде повисших на ник клочьях шерсти жадного представителя лесной фауны, или флоры, или этноса.. на бегу и с пустым желудком я затруднялся классифицировать эту тварь (да и какая мне нахрен разница, чего или кого он там был представителем, главное, что он оставил нас без обеда). Смесь голода и злости придала моему отряду удивительную скорость и мы были уверены, что быстро догоним эту штуку.
        Отряд несся сквозь чащу, расшвыривая всё на своём пути. По усиливающемуся запаху псины и перегара я понял, что мы скоро догоним свою жертву. Вскоре сквозь треск ломаемых нами кустов и сдавленные ругательства Шурика, которому по морде били ветки, отпихиваемые на бегу Петровичем, мы услышали дикие вопли и выстрелы из дробовых ружей. Я повёл отряд в том направлении, откуда они доносились. Крики и выстрелы стали громче. По-видимому преследуемый нами леший (или что-то другое) напоролся на группу охотников, немедленно открывших по нему шквальный огонь. Внезапно буреломы кончилсь и мы, проломив густой терновник, кубарем выкатились на поляну. Я вскочил на ноги и бегло осмотрелся. Картина, открывшаяся моему взгляду, была довольно необычна: небольшая опушка была со всех сторон окружена густым лесом и от неё отходила лишь одна тропа, не считая магистрали, проложенной нами по ходу погони. Тропу блокировала группа охотников, состоявшая из четырёх человек, вёвших яростный огонь в центр опушки. Когда я посмотрел в направлении трасс картечи, то увидел картину, ещё более меня поразившую: в центре опушки находился некий заросший шерстью двигающийся предмет, оказавшийся нашим знакомым лешим, за которым мы так долго и упорно гнались. Он пытался утащить в чащу тушу жирного лося, которого видимо незадолго до этого подстрелили охотники. Судя по всему, они не хотели отдавать свою добычу и поливали лешего потоками свинца и яростной ругани. При виде нас леший застыл на месте, выпучил мутные глаза, издал ещё более испуганный вопль, чем при первой встрече, и бросился бежать. Поскольку из опушки вело две дороги, одну из которых закрывали сбившиеся в кучу и тяжело дышавшие бойцы моего отряда, он кинулся в сторону охотников, прорвал их оборону и завывая от ужаса скрылся в чаще. Но меня более не интересовал этот лесной хмырь, всё моё внимание было приковано к аппетитной туше лося. Мои мысли уловили остальные члены шестёрки. Синхронно у всех отвисли челюсти и в глазах сверкнул голодный огонь. Петрович, Шурик и Петя одновременно бросились вперёд. Увидев, что лосю угрожает новая опасность, охотники мгновенно заняли покинутые ими при самоубийственной атаке лешего оборонительные позиции и вскинули ружья...

        Закипел бой. Едва Петя с Шуриком и Петровичем достигли туши, как вихрь дроби вспорол воздух, прижимая их к земле. Петрович с Петей использовали тушу как прикрытие и залегли по обеим её сторонам. Шурик зубами впился в хребет лося, рычал и дико вращал выпученными глазами, давая понять, что с ним шутки плохи. "Все по деревьям! Эй, вы там, под тушей, держите оборону, мы вас прикроем!!" - во всю глотку заорал я, увернулся от заряда дроби, летевшего мне в рыло, и занял огневую позицию за ближайшим деревом. Вскоре мы оправились от первой, несколько неожиданной, атаки и начали действовать. Коля залёг за большой колодой и оттуда забрасывал охотников гнилыми сучами, землёй и всем, что попадалось под руку. Я со своей позиции вёл огонь сосновыми шишками из боевой снайперской рогатки, сатанински смеясь и завывая, когда мои снаряды попадали в цель. Вася с Володей залезли на дерево и с высоты бомбили противника меткими плевками и потоками отборной матерщины. Петрович с Петей кидали из-за туши куски земли, а когда Володя и Вася отвлекали огонь на себя, тянули за ноги Шурика вместе с тушей, за которую он всё ещё держался зубами, выпучив глаза и отбивая видом своей хари желание противника идти в наступление. Как только охотники замечали, что лось перемещается в нашу сторону, как немедленно начинали лупить по Пете и Петровичу, которые тут же отпускали ноги Шурика и вновь занимали позиции за тушей, размахивая из-за неё дулями, матерились и корчили рожи, вызывая этим ещё более яростный обстрел. На протяжении получаса характер боя не менялся, когда на очередной меткий плевок Володи один из охотников ответил не менее метким выстрелом из ружья. Володя слетел с дерева и грохнулся на опушку. Все мы уже думали, что пытавшегося встать под шквальным обстрелом Володю сейчас превратят в друшлаг, но эта мысль держалась в головах только долю секунды, затем мы начали действовать. Первого охотника, который прицелился в беззащитного бойца (на ровной местности представлявшего отличную мишень), прямым попаданием в рожу кривого сучкастого дрына вывел из строя Коля. Второй получил в лоб очень корявой шишкой из моей боевой рогатки и грохнулся в кусты, выронив ружьё. Остальных двух Петрович, Вася и Петя закидали шквалом гнилых веток, грязи и плевков. Воспользовавшись передышкой, Володя уполз в ближайшую канаву, откуда теперь поддерживал отряд навесной стрельбой большими вонючими комьями грязи из находившейся там лужи. Не ожидав такого поворота дел охотники начали отступать. После того, как последний из них скрылся за поворотом тропы, все разом кинулись к туше с намерением сожрать её на месте. Быстро подскочив к лосю я изо всех сил наступил Шурику на ухо. От боли он разжал челюсти и взвыл. Я быстро схватил его за шиворот, отодрал от туши, разворачивая лицом к несущимся на меня бойцам. Увидев морду Шурика отряд резко тормознул, я воспользовавшись этим моментом твёрдым голосом приказав спокойно взять тушу и нести её к пещере чтобы нормально приготовить и съесть. Бойцы сглотнули слюну и подхватили добычу. Пока отряд добирался до места назначения я шёл позади всех и время от времени лупил Колю по спине выкорчеванной с корнем молодой ёлкой когда тот прячась за Петей пытался отщипнуть кусок лося. Добравшись до пещеры мы быстро развели огонь и зажарили лося целиком. Тут мне опять пришлось воспользоваться Шуриком, так как бойцы чуть не разорвали только снятую с огня тушу. Отдолжив у Петровича сапёрную лопату я разделал добычу на равные части и раздал всем членам шестёрки. Через несколько минут мы уже лежали в полусонном состоянии, переваривая куски лося, оказавшегося очень жирным и аппетитным. Коля, Вася и Петя заснули, Шурик тёр ухо, которому сегодня здорово досталось. Петрович вытянулся во всю длину на полу и сказал, что для полного счастья не хватает только литров трёх сивухи. Я вяло поддакнул, всё больше погружаясь в дремоту. Вдруг Шурик, который сидел возле входа в пещеру, выставив многострадальное ухо навстречу ветру, стал проявлять признаки обеспокоенности. Он подбежал ко мне и начал трясти за плечо. Спросоня я послал его в места не столь отдалённые, но он столь энергично меня тряс, что мне пришлось с ворчаньем и руганью поднять сначала задницу, а затем все остальные части тела. Шурик схватил меня за руку и подтащил ко входу в пещеру.
        -Какого хера ты меня сюда припёр? Я что, леса не видел, что ли? - Злобно спросил я, цепляясь за край входа пещеры чтобы не грохнутся под тяжестью туго набитого живота.
        -Слушай! - Скомандовал Шурик, вытягивая руку в направлении чащи.
Я стал неподвижно и прислушался. Вскоре среди привычных лесных звуков я стал смутно различать грубые голоса. Они становились всё громче, уже можно было разобрать довольно цветистые выражения и треск ветвей.
        -Кой черт здесь происходит! Не тайга а постоялый двор! То Красная Шапочка с самогоном и кирпичами, то алкаш-леший, то охотники бешеные... Охотники!
Да, видимо это были они. После удачной стычки, в которой нам досталась их добыча, мы совсем забыли о них. Теперь они возвращаются, чтобы взять реванш, захватив с собой подкрепление. Голоса становились всё громче.. Приятной дремоты как не бывало.
        -Да их не меньше десяти человек! Отделение!! Подъём!! К бою!! Ноги в руки мать вашу разэтак, а не то нас самих как лосей на вертел через жопы понасаживают!! - С этими словами я выскочил на середину пещеры и начал пинать разлёгшихся на полу бойцов. Все мгновенно вскочили на ноги, но тут же упали под тяжестью туго набитых желудков. Я понял, что с таким багажом от погони не уйти. Это почувствовали и остальные члены шестёрки. Запасного выхода из пещеры не было, но если бы и был, вряд ли мы бы в него влезли в таком состоянии. Оставалось только занять оборону, но долго ли мы продержимся против дюжины вооружённых до зубов противников, у которых отняли недельный рацион? По всей видимости нас ждала верная смерть. Рёв разъярённых охотников раздавался уже совсем близко, между ветвей замелькали первые злобные хари.... И в этот час смертельной опасности Петрович показал своё истинное лицо... Д-а-а-а, зрелище не для слабонервных, даже видавший виды Коля, своей внешностью не раз распугивавший сатанистов на сельском кладбище, от страха спрятался за гору пустых бутылок. Петрович улыбнулся, от чего за бутылки спрятались остальные члены шестёрки (включая меня. Уж очень зрелище страшное) и смело вышел навстречу неприятелю. Вскоре раздался двенадцатиголосый вопль ужаса и топот бегущих ног. Через полчаса, когда самые храбрые бойцы отряда специального назначения вылезли из укрытия, Петрович уже стоял у входа в пещеру, улыбаясь своим обычным лицом. При обследовании близлежащей местности охотники обнаружены не были, зато найдено: 14 ружей, 462 патрона 5 пар сапогов и ещё 6 непарных (все на левую ногу. Видать половина охотников стартовала с левой ноги, пятеро обеими ногами, а один наверное по веткам убежал. В доказательство правильности моей теории при более тщательном обследовании близлежащих деревьев недостающая пара сапог была найдена среди размашистых ветвей одной из сосен, росшей вблизи пещеры), 19 бутылок самогона (ну и нагнал же Петрович на них страху, даже самогон бросили!), 9 ватников, 7 ножей и 12 мокрых пятен на земле. Всё это добро мы конечно же классифицировали как военную добычу и поделили между собой. Петрович, как особо отличившийся, забрал себе все шесть непарных сапог, так как у него обе ноги левые. Ружья распределили по два ствола на на бойца. Также каждому досталось по одному ватнику (два лишних забрал себе Петрович) и ножу. Половину найденного самогона тут же пустили в дело, отметив славную победу, остальное оставили про запас. Насчёт оставшихся мокрых пятен долго совещались, потом решили вернуться за ними когда те подсохнут.

        Мы с лихим и грозным видом углублялись в чащу леса. После перенесённых отрядом боёв с Красной Шапочкой, стычки с лешим и двойной победой над бандой охотников в последней битве с которыми нам досталась богатая военная добыча каждому из нас казалось что наша мощь несокрушима и любой встреченный на пути противник независимо от его силы и количества будет стёрт в порошок. Потому мы уже не прятались по дуплам, не пугались каждого шороха, а пёрли напролом через самые глухие места, ломая и топча на своём пути всё что попадалось под ноги. Каждая лесная зверюга, если она обнаглела от собственной храбрости и не забилась в глубину своих нор или буреломов от эха нашей победной поступи, обязательно это делала едва увидев суровые и полные решимости морды бойцов моего отряда и торчащие во все стороны стволы ружей. Триумфальное шествие продолжалось до самого позднего вечера, однако отряд порядком подустал от непривычной тяжести и я решил остановиться на ночёвку. Все члены шестёрки едва заслышав слово "Ночёвка" сразу грохнулись на землю и захрапели. Это было уже слишком. Атмосфера шапкозакидательства царившая последнюю половину дня в наших рядах начала приносить первые горькие плоды. Задрыхнуть посреди леса не только не окопавшись но и не выставив охрану... Ну щас я вам покажу! Я подскочил к Петровичу и со всей силы пнул его ногой. Петрович не просыпаясь послал меня на три буквы. Тогда я стянул с его левой ноги сапог и запустил им Шурику в ухо. Тот по привычке взвыл, выругался и снова отключился. Но зато проснулся Петрович.
        -Где сапог - лениво зевая спросил он.
        -Домой улетел. Там безопасно - злобно ответил я.
        -Что ты мелешь? Да тут мы одни, кого ещё бояться. Себя самого, что ли?
        -Это тебе не птичник, тут кое-что покрупнее индюков попадается. И более злое.
        -Да отвянь ты...
        -Какого ляда отряд распустил? Дрыхнут без задних ног посреди леса как у себя дома, храп наверно в деревне слышат.
        -Ну и хрен с ними, пусть дрыхнут. Кто тут их тронет? - Петрович презрительно оскаблился - Медведи с волками? Или может быть дворник Вася с метлой?
Я скорчил отсутствующее выражение лица - Ну-у-у, может быть Красная Шапочка с корзиной...
        -Мда-а-а... - Ответил Петрович машинально потирая рожу. Он быстро припомнил ощущения плетёной корзины на голове, удушающий запах пирожков и тяжесть бутылки "Метаксы" на макушке - Возможно ты прав... Надо найти укрытие... Хотя бы на эту ночь... Ну, ладно, уговорил.
        С этими словами он профессионально наступил Шурику на ухо. Тот опять взвыл на весь лес. Отряд нехотя проснулся. Петрович объяснил всем ситуацию и вскоре мы дружно пробирались среди скрытых в темноте деревьев разыскивая место для безопасной ночёвки. Нам повезло: через несколько сотен метров передовой разведотряд наткнулся на старую избушку, аналогичную той что мы встретили в самом начале путешествия, но в этой по-видимому уже давно никто не обитал. Мы заняли строение и основательно в нём закрепились, обложившись ружьями, патронами, ножами, сапогами и самогонкой. Теперь нам не был страшен ни один противник. Кроме грёбаных комаров. Они довели нас до бешенства уже в первые полчаса пребывания в избушке. Они, не обращая ни малейшего внимания на яростный огонь открытый по ним из всех стволов, нахально жужжали и беспощадно жалили каждого бойца. Шквал свинца практически не наносил им урона, на место одного убитого прилетали полчища новых кровопийц. Тщетность наших усилий я окончательно понял лишь когда изрешеченные дробью гнилые стены не выдержали и крыша избушки с треском рухнула нам на головы, похоронив весь отряд под горой источенных червями стропил и соломенной трухи. С яростными воплями и жуткими ругательствами мы вырывались из-под руин, затем сбившись в кучу продирались через вонючее болото (Откуда оно здесь?! Вася с Колей... Разведчики недоделаные!... Пристрелю к чёрту!... Ружьё!... Ружьё где!? В избушке осталось... И патроны... Твою мать!!) путаясь в водорослях, увязая в грязи, а над нами победно звенели комариные орды. Где-то ближе к утру мы выбрались из проклятой трясины на ровную почву, кровопийцы отстали и отряд перешёл с хаотичного бега на усталую хотьбу. Теперь мы уже не бравировали как раньше, не ломали кусты и не светили наглыми рылами на весь лес. Мы очень медленно и устало брели, спотыкаясь и тяжело дыша, между деревьев. Настроение было ни к чёрту. Во время боя и последующего позорного отступления отряд понёс большие потери. Из 14 ружей осталось лишь одно у Володи, и то я сильно сомневался сможет ли оно стрелять. Стволы были забиты смердящей тиной с болота и погнуты, пружины на курках вылетели, приклад отломался. С патронами ситуация была ещё хуже. От первоначального боезапаса осталось лишь четыре патрона, по недосмотру оказавшиеся в сапоге Васи и потому промокшие назквозь. Ножей осталось только два, половина членов шестёрки, включая меня, не досчиталась сапог, у некоторых пропали ватники, а самогон почти весь утонул в болоте. Осталась лишь одна бутылка, да и в той хватало только на два глотка. Медленно ковыляли мы вперёд, не разбирая дороги и не желая её разбирать, погружённые каждый в свои грустные мысли. Тьма постепенно рассеивалась, уступая место предрассветным сумеркам, а мы всё ещё брели, не видя ни цели ни смысла в своём движении. Внезапно раздался резкий удар по дереву и брёвший впереди отряда Петрович неуклюже взмахнув руками грохнулся на задницу. Это вывело меня из оцепенения. Петрович сидел на земле и тёр ушибленный лоб.
        -Понаставили тут столбов посреди леса, пройти, понимаешь, не дают. Я жаловаться буду! - ворчал он.
Столб? Посреди леса? Странно... Я подошёл поближе и присмотрелся. На столбе висел указательный знак из куска фанеры. В лесу всё ещё было темно, потому я попросил у Васи чудом уцелевший коробок спичек, достал одну, чиркнул и поднёс к знаку. На нём выгоревшей от времени краской было написано: "Пионерский лагерь "Синий бор" 1.5 км". Рядом с названием гвоздём было нацарапано слово "параша" и ещё пара борее крепких ругательств. Под столбом валялась пустая пачка сигарет. Все члены шестёрки стояли неподвижно. Казалось, что они все сейчас не смотря на усталость и предыдущие потери кинутся вперёд, туда где указывает кусок фанеры на столбе.
        -Ну вот, товарищи, мы и у цели. Нет, нет не сейчас, завтра, всё завтра, надо произвести разведку местности, оценить наши возможности... Эй, куда? Стойте, бараны, итрить вашу за ногу... Сейчас всё равно поздно, надо как следует выспаться, отдохнуть... Я сказал СПАТЬ!!!
Отряд нехотя подчинился, бойцы рухнули на землю прямо перед столбом и от усталости, и выпавших сегодня на их долю переживаний, моментально заснули. Я не заснул. Я сидел прислонившись к столбу и смотрел на медленно восходящее солнце. И вспоминал все те события, что заставили нас затеять это трудное и опасное предприятие...

        Всё началось недавно. Наверное около трёх недель назад. Руководству близлежащего пионерского лагеря после многолетнего и полного наплевательства на внутренние дела этого самого лагеря внезапно треснуло в голову провести среди своих подопечных воспитательно-трудовое мероприятие под лозунгом "Поможем родному колхозу". В качестве "родного колхоза" была выбрана наша деревня как наиболее географически приближённое и культурно отсталое поселение (вести всю эту гоп-компанию в областной центр вышеупомянутое руководство не решилось). В одно пекрасное утро персонал пионерлагеря организованно и быстро собрал по территории дрыхнувших пъяным сном пионеров, зашвырнул их в нанятый специально для этих целей самосвал, который в полдень того же дня радостно вывалил всю эту шантрапу на центральной улице нашего села и поспешно смылся. Мы остались один на один с приходившими в себя после вчерашних возлияний обитателями пионерлагеря "Синий бор". Немного очухавшись шпана начала расползаться по селу и сразу же вступила в конфликты с местным населением. Начались повальные исчезновения продуктов питания и выпивки, пропадали куры, гуси, свиньи, тачки, лопаты, сохнущее во дворах бельё. Каждое утро приходилось с боем выгонять основательно напившихся малолеток из сараев и курятников, вышвыривать их из посевов конопли, давя ногами тлеющие "косяки". Поганая пионерщина огрызалась и нередко вспыхивали настоящие побоища после которых мы чинили заборы, приводили в порядок изувеченные сады и огороды, восстанавливали свинарники и загоны для птицы, проклиная всё на свете собирали граблями растоптанную пшеницу чтобы сложить её в регулярно поджигаемые "бычками" стога. Делегация от сельсовета нанесла далеко не дружественный визит к руководству пионерлагеря чтобы узнать долго ли ещё будут продолжаться подобные безобразия. Руководство лагеря далеко не радушно встретило делегацию. В итоге мы узнали две вещи: выпущенных на свободу недоносков заберут не раньше чем через неделю, если вообще заберут, а директор лагеря умеет довольно метко стрелять из ружья. По полученным от делегации сведениям был сделан неутешительный вывод - начальство спихнуло на нас орду этих уродов чтобы они не мешали вышеупомянутому начальству вывозить из лагеря всё то, что ещё представляло ценность на современном рынке. В свете этих событий нам не приходилось надеяться на чью-либо помощь. Тогда жители села организовали отряды самообороны во главе со штабом ветеранов Великой Отечественной, и враг начал нести первые ощутимые потери. Вскоре был готов глобальный план по освобождению села от пионерской оккупации, но где-то произошла утечка данных. На следующее утро все в одно время поднялись со своих постелей, взяли в руки оружие, поцеловали на прощание жён и вышли за двери в полной решимости дать последний бой заклятому противнику, но воевать было уже не с кем. Зато картина открывшаяся каждому солдату освободительной армии была поистине ужасающая: всё село лежало в состоянии почти полной разрухи. Поломано всё что только можно было поломать, сожраны и выпиты все запасы провизии и самогона, затоптаны огороды, сожжены стога и скирды, скот и птица разогнаны по выгоревшим и изуродованным полям. Но самое страшное было конечно же то, что все виновники наших общих бед бесследно исчезли. Разведчики, прочесавшие окрестности села, доложили об обнаруженных ими следах неприятеля ведущих вглубь леса по направлению пионерлагеря "Синий бор". По всей видимости сопляки как-то узнали о предстоящей военной кампании, а поскольку их сил и умений хватало только на пъяные свалки, мелкие кражи и загаживание всего вокруг, при первых признаках реальной опасности они трусливо поджали хвосты и ускакали обратно в лагерь, напоследок устроив небольшой погром. Поздно было размахивать оружием и полосовать воздух бессильной руганью, теперь нам предстояло поднимать село из руин. Однако самые горячие головы (и те кому меньше всего хотелось учавствовать в восстановительных работах) настаивали на необходимости реванша. В их числе был я и остальные члены теперешней шестёрки. Из них был собран и экипирован отряд специального назначения для проникновения на территорию противника и произведения акта мести. Отряд выступил немедленно...

        Солнце стояло уже высоко когда первые солдаты армии возмездия стали просыпаться после трудной ночи. На свежую голову бойцы уже не рвались вперёд как вчера, а сдержанно выслушали мои распоряжения и приступили к работе. Я приказал организовать временный замаскированный лагерь, который можно использовать в дальнейшем как отправную точку наших набегов. Для этого мы забрались подальше в чащобу, вырыли яму, сделали над ней потолок из стволов упавших деревьев, который затем закидали ветками, землёй и прочим мусором. После этого решили произвести разведку близлежащей местности. Для этого оставили Петю и Васю в лагере нести боевое дежурство, а остальные разделились на две группы чтобы обойти лагерь с разных сторон. Цель нашей атаки (то есть пионерский лагерь "Синий бор", а ныне место сосредоточения сил противника) занимала окружённую со всех сторон густыми зарослями деревьев и кустов небольшую низину неправильной формы, некогда бывшую опушкой соснового леса. Теперь она была обнесена ржавой колючей проволкой, вяло висящей на покосившихся от времени бетонных столбах. Строений на территории было немного и все они, кроме административного корпуса, сгрудились в центре бывшей опушки. Там было несколько обшарпанных бараков, кухня со столовой, продовольственный и вещевой склады, чуть поотдаль располагался ряд грубо сколоченных деревянных сортиров, остальную часть территории занимали развалины кинотеатра, спортивной площадки, библиотеки, а также два полуразрушенных затянутых смердящей ряской бассейна. Между развалинами лежали горы бытового мусора, дальше вплоть до самого леса возвышались заросли сорняков. Вход на территорию был только один - размытая грунтовая дорога которая одним концом терялась в лесных зарослях а другим упиралась в ржавые покосившиеся ворота которые никем не охранялись, так как позывам пионеров прогуляться по окрестностям не могли воспрепятствовать ни охрана, ни колючая проволока, ни ворота, а желающих по доброй воле попасть на территорию лагеря было немного. Среди картины всеобщего хаоса и опустошения админкорпус выглядел воплощением порядка и чистоты. Он располагался почти у самых ворот, был отделён от остальной территории массивным каменным забором и имел отдельный выезд. Это было сделано чтобы в случае, если одна из многочисленных акций массового недовольства населения лагеря перерастёт в открытый бунт, начальство могло оперативно и безопасно покинуть территорию и, коротая время в ресторане областного центра, дождаться пока сотрудники низших рангов и вызванная из области милиция управятся с озверевшими пионерами. Для этих же целей во дворе корпуса стоял дежурный внедорожник марки Land Cruiser с парой крепких ребят, всегда готовых прикрыть задницы - прошу прощения... - спины отступающего руководства. В остальных отношениях лагерь представлял отличную мишень для наших атак. Оба разведотряда целый день вели наблюдение за противником. Впрочем, особо ценных сведений добыть не удалось. Весь день и пионеры и работники лазили по территории, пъянствовали, выясняли отношения, отсыпались по углам, затем всавали, пёрли на кухню, выходили оттуда и опрометью кидались в сортир, опять напивались и валились спать. Ближе к вечеру я повёл свой отряд в пробную вылазку. Мы без особых проишествий добрались до продуктового склада, проломив гнилую стену и забравшись внутрь набрали столько жратвы и выпивки сколько могли без труда унести, по пути спугнули двух пъяных в стельку пионеров и благополучно покинув территорию лагеря вернулись на исходные позиции. Вскоре вернулся второй разведотряд. Они тоже совершили пробную вылазку и принесли немало провизии. Хорошо поужинав мы почти до полуночи обсуждали дальнейшие планы по разгрому неприятеля, затем, сытые и довольные, улеглись спать.

        Первый серьёзный удар по "Синему бору" был нанесён на рассвете следующего дня. В предутренних сумерках два отряда диверсантов пересекли границу лагеря. Группа Петровича в составе самого Петровича, Васи, Пети и Шурика выдвинулась в направлении центра. Возглавляемый мною отряд, включавший кроме меня Колю и Володю, обошёл административный корпус с тыла и, преодолев каменный забор, проник на его территорию. Мы бесшумно скользнули в дверь служебного выхода и растеклись по зданию. В комнатах прямо на своих рабочих местах дрыхли жирные "канцелярские крысы", вскормленные на казённых харчах, щедро выделяемых пионерскому лагерю из местного бюджета. Однако на данный момент в наши планы не входила их нейтрализация, потому мы занялись другими делами. Прежде всего мы выкрутили все пробки на электрощите, затем сломали обе кофеварки на кухне, в сам кофе насыпали слабительного, забили слив унитаза, перерезали телефонные провода, залили чернилами столы и папки бумаг в канцелярии, исписали матюками дверь директорского кабинета, накидали на пол кнопок и налили силикатного клея в стоявшие у дверей галоши, сами галоши прибили гвоздями к полу. Пока всё это происходило, Володя по моему приказу выволок во двор одну печатающую машинку, пачку чистой бумаги и директорскую печать. Водрузив канцелярские принадлежности на капот Land Cruiser-а я стучал по клавишам отдавая напечатанные листы Володе, который читая и давясь от смеха ставил на них печать. Когда я закончил печатать машинку сняли с капота и общими усилиями поставили на приоткрытую дверь директорского кабинета с таким расчётом чтобы она грохнулась вниз при малейшем движении. Оставшуюся бумагу запихали в выхлопную трубу служебной машины, не переминув нацарапать на ветровом стекле несколько похабных выражений. Печать вернули на место, а отпечатанные листы я положил в карман ватника. После этого мы покинули территорию административного корпуса и направились к центру лагеря где работала группа Петровича.
        Они тоже не теряли времени даром. По прибытию на место Петрович первым делом взломал продовольственный склад и вместе со своим отрядом они съели столько запасов, сколько им позволяли объёмы желудков. Затем Вася с Петей проникли на кухню и устроили там погром. Погнули все алюминиевые вилки и ложки, поломали тарелки, продырявили кастрюли, высыпали все запасы соли и сахара в варившуюся на плите кашу, в суп накидали собственных волос и сапожной ваксы, забили дымоходы вытащенными из вещевого склада матрацами, намазали полы мылом, в столовой во все стулья и столы вбили гвозди острыми концами вверх. Продовольственный склад обрабатывали Петрович с Шуриком. Они сделали несколько рейсов к бассейнам, сбрасывая туда мешки крупы и просроченные консервы, затем скрепя сердце вылили весь самогон в сортир, рядом свалили горой разбитые бутылки. Тут как раз подоспел мой отряд. Мы сразу включились в работу. Коля и Володя помогали уничтожать продукты питания, а я тем временем носился по территории как угорелый и распихивал плоды своих творческих усилий по заранее определённым мною местам. Затем залез в кухню, оставил там на стенах пару надписей, влетел в продуктовый склад, наскоро стрескал буханку хлеба и две банки тушёнки, выгнал оттуда всех членов шестёрки, заколотил двери гвоздями и прилепил к ним очередную бумажку, воспроизвёл предыдущие действия на дверях вещевого склада, сделал ещё пару надписей на стене одного из бараков и только после этого отдал команду возвращаться на исходные позиции. Отряд быстро подхватил добычу и направился к месту укрытия. Однако достигнув его я приказал спрятать всё лишнее и следовать обратно к лагерю. Возмутившихся было бойцов унял обещанием "показать такой концент, что вы со смеху сдохнете", после чего все дружно последовали за мной на недавно обнаруженный прекрасный обзорный пункт на холме, с которого как на ладони была видна вся территория лагеря. Каждый боец занял удобную для наблюдения позицию и мы стали ждать. Близился рассвет.

        Я не ошибся за концерт. Сразу с восходом солнца началось столпотворение. Первыми проснулись работники общепита, это я заключил по прорезавшим утреннюю тишину истошным ругательствам, доносившимся из кухни. Вопли разбудили дрыхнувших где попало чернорабочих и пионерское кодло в бараках. Срывая с петель гнилые двери из кухни пулей вылетел завхоз, подбежал к вещевому складу и попытался открыть заколоченный мною накануне вход. После нескольких неудачных попыток от отступил назад, увидел присобаченный к двери лист бумаги, сорвал его, прочёл и истерически завизжал. Затем бросился обратно в кухню. Тем временем к столовой начали сползаться заспанные пионеры. Толкались у входа, тёрли немытые рожи, отрыгивали выпитым вчера самогоном. Всё это время из кухни доносилась ужасная брань завхоза и шеф-повара. Два пионера вразвалку зашли в столовую, но тут же вылетели обратно преследуемые по пятам летящей им в спины погнутой алюминиевой кастрюлей, после чего окно кухни открылось, в него высунулась красное от злобы рыло буфетчицы, посмотрело по сторонам, заметив толпу глазеющих на него пионеров перекосилось и исчезло. В окне появилась большая кастрюля, медленно качнулась и вывернула своё содержимое - пёструю вонючую массу - прямо под стену кухни. Следом за содержимым последовала и сама кастрюля, затем в окне снова появилось рыло буфетчицы, ещё больше перекосилось и со словами "Сами жрите, уроды!" метнуло в недоумевающую толпу пригоршню изломанных алюминиевых вилок и две закрученные штопором тарелки. Окно закрылось. Пионеры удивлённо переглядывались, когда со стороны туалетов до них долетел ужасный вопль отчаяния. Толпа встрепенулась и бросилась к отхожему месту. Вскоре вопль отчаяния был уже не одинок. Это был уже хор голосов, в котором смешались гнев, злоба, боль потери, жажда мести и невыносимая тоска. На этот вопль из кухни выбежали все кто там находился: завхоз, шеф-повар, буфетчица и посудомойка. Все были растерянные, злые, все размахивали зажатыми в руках листами с набранными на печатающей машинке текстами и голубыми директорскими печатями. Из-за угла бараков вывалилась толпа пионеров, но теперь это уже было не стадо, воющее о своей невосполнимой потере во всю глотку, но уже стая, яростная и решительная, готовая крушить всё на своём пути ища виновников катастрофы. Во главе стаи нёсся пионер размахивавший листом бумаги с корявым рукописным текстом. Сначала пионеры чуть не разорвали кухонную компанию, но завхоз неистово на них набросился тыча каждому в харю зажатые в кулаке бумажки. Потом все дружно взвыли и, объединившись, двинулись по направлению к административному корпусу. Когда они достигли его, запрудили весь двор, подняв дикий шум, закончилась прелюдия и началась основная часть спектакля...
        Можно было подумать что наступает конец света. Директор, красный как рак, одной рукой держался за огромную гулю на черепе, во второй руке судорожно сжимал ружьё которым бешено размахивал во все стороны и громко ревел, грозя нарушителям порядка городским ОМОНом. Толстозадые "канцелярские крысы" в панике носились по территории ища место где можно безопасно справить резко возросшую большую нужду, стрелой летели к находившемуся за бараками строю сортиров, но не добегали, гадили на половине дороги и сломя голову неслись обратно, подгоняемые комьями грязи, летевшими в них со всех сторон. Сортиры были окружены толпой пионеров, надеющихся унять похмельный синдром доносившимся из их недр запахом самогона. Шеф-повар тщетно пытался взломать двери продовольственного склада. По лагерю носились шайки пионеров, метеля всех кто попадался им на пути, особо яростно дрались при встрече с такой же шайкой таких же пионеров. Завхоз оставил попытки проникнуть в материальный склад и вместе с посудомойкой присоединился к штурмующим административный корпус чернорабочим, пионерам и служащим. Возле админкорпуса ситуация была накалена до предела. Забаррикадировав двери директор лагеря и несколько верных ему "канцелярских крыс" держали оборону против толпы недовольных. Директор, ухватившись за ружьё обеими руками, потрясал им в воздухе и громовым голосом призывал на головы штурмующих все кары небесные и уголовные. Синяк на его голове сверкал как знамя непокорной номенклатурной верхушки. "Крысы" суетились у окон второго этажа спихивая рукоятками швабр пытавшихся влезть в окна пионеров. Завхоз уже стоял на крыше Land Cruiser-а и держа в вытянутой руке пачку мятых бумаг громогласно взывал к директору, однако его нельзя было расслышать среди воплей атакующих и обороняющихся. Время от времени из окон вылетали пущенные руками "крыс" тяжелые предметы, такие как пепельницы, вазы, сапоги, горшки с цветами, которые заставляли толпу юлить перед зданием, время от времени раздавались вопли боли, свидетельствовавшие о том, что часть снарядов попадает в цель. В воздухе над головами стоящего под стенами бюрократической твердыни разношёрстного воинства витал вязкий запах дерьма и самогонки. Растрёпанная секретарша сорванным до хрипоты голосом визжала в гробовое молчание телефонной трубки. И только одна "крыса" пыталась прекратить этот кошмар, время от времени высовывая ряшку в окно и истерично пища: "Товарищи, прекратите! Это провокация! Товарищиии!!", но в ответ ей лишь летели обломки кирпичей.

        Отряд растерянно глядел на эти странные события. Никто не мог понять, почему вдруг всё население лагеря вместо того чтобы организованно искать врагов, совершивших акт диверсии, вдруг начинает кидаться друг на друга и вести себя как стая больных бешенством псов. Лишь я, Петрович и Володя знали истинную причину происходящего и веселились от души. Вдоволь насмеявшись я сказал:
        -Ну, теперь пора уходить. Они скоро поймут что к чему и начнут настоящие поиски, а нам стратегически важно сейчас не попадаться им на глаза. За мной.
Мы поднялись с земли и, незаметно покинув наблюдательный пункт, расположились в своём замаскированном убежище. Однако я потребовал дополнительных мер безопасности. Заткнув все щели изнури так чтобы ничего не было видно мы расселись кругом возле добытой в ходе вылазки керосиновой лампы. В её колеблющемся свете я оглядел бойцов. У четверых из них в глазах всё ещё стоял немой вопрос. Тогда я улыбнулся и начал рассказ о причине событий, которые они имели счастье наблюдать этим утром в лагере.
        Ещё с самого начала нашей реваншистской кампании меня беспокоила мысль о характере предстоящих боевых действий. Количество пионеров в лагере примерно равнялось населению нашего села, то есть около пятидесяти человек, а если включить в это число руководство лагеря и обслуживающий персонал, то получалось и того больше. Имеющимися в моём распоряжении силами нечего было и мечтать провести лобовую атаку лагеря. Вариант затяжной партизанской войны на территории противника в условиях отсутствия тылового обеспечения также отпадал. Нужно было искать другой путь разгрома супостата. И этот путь был найден. В ходе моих длительных совещаний с Петровичем во время ночных привалов, учитывая численность наших войск, численность и состав сил противной стороны, топорасположение лагеря и полученные в ходе первых вылазок разведданные, было принято решение проводить военную кампанию в два этапа: на первом этапе необходимо деморализовать и настроить друг против друга личный состав противника используя сложившуюся внутри лагеря обстановку, на втором этапе нанести по уже растерянным и небоеспособным скоплениям врага внезапный удар, рассеять их силы и в локальных стычках выбить с территории пионерского лагеря "Синий бор". Затем, уничтожив коммуникации, запасы и инфраструктуру лагеря, покинуть театр военных действий. План был одобрен, оставалось лишь реализовать его. Наша утрення вылазка была направлена на осуществление первого этапа кампании. Пока бойцы уничтожали материальную часть, мы с Володей готовили информационную атаку.
         Проснувшиеся пораньше чтобы что-нибуть скоммуниздить шеф-повар и завхоз с удивлением для себя обнаружили у своих кроватей отпечатанные на машинке извещения с личной печатью директора лагеря, в которых говорилось, что за неудовлетворительные показатели в работе, хамство вышестоящему начальству и регулярные дисциплинарные взыскания им приказано незамедлительно собирать манатки и катиться к чёртовой бабушке искать новое место работы. Аналогичные листки получили все работники за пределами административного корпуса. Для обслуживающего персонала пионерлагеря сие заявление означало стремительный бросок из тёплых казённых кормушек и бесшабашного времяпровождения в пламенные объятия родного колхоза, на пыльные поля, вонючие свинофермы и деревенскую сивуху. Подобный оборот событий вызвал благородное возмущение доблестных тружеников ведомственной организации. Завхоз решил не терять времени даром и, раз уж попёрли с насиженного места, то нужно хотя бы набрать сувениров на память. С этими мыслями он опрометью кинулся к материальному складу, но там наткнулся на ещё одну бумажку с печатью, которая возвестила его о том, что по причине многочисленных и систематических хищений склад опечатан и доступ к нему запрещён вплоть до приезда сотрудников прокуратуры из области. На дверях продовольственного склада каждый желающий мог прочесть приказ начальства о передаче всех имеющихся на вышеупомянутом складе продуктов питания в пользу гуманитарной миссии на Курильских островах. Не обращая ни малейшего внимания на этот декрет шеф-повар пытался выломать двери склада чтобы забрать часть продуктов на благотворительные цели местных масштабов. Буфетчица и посудомойка собрались было позавтракать напоследок сваренным на весь лагерь продовольственным пайком, но обнаружили, что ни суп, ни каша не являются пригодными в пищу. В довершение безобразия на стене столовой они обнаружили надпись такого содержания: "Хватит кормить народ помоями", ниже "Мы-за здоровую еду! Пусть помои жрут те, кто их готовит!", далее шла подпись: "Пионерский Освободительный Центр". Конечно же после такого сытного завтрака с закуской из намазанных мылом полов и торчащих во все стороны гвоздей, забитых в мебель, первые вошедшие в столовую пионеры были мгновенно выпровожены из неё яростно брошенной посудомойкой кастрюлей, а буфетчица решила устроить оставшимся завтрак на свежем воздухе. Информационная атака не обошла стороной и самих пионеров. Первому решившему сходить до ветра открылась жуткая картина: возле ряда деревянных сортиров лежала куча разбитых бутылок из-под самогона, от ямы с нечистотами во все стороны расходился совершенно неуместный там запах спирта. А к двери сортира был прикреплён листок со следующим текстом: "Мы - за свободу от алкогольного террора! Вычеркнем поганую самогонку из наших жизней! Мы уничтожили все запасы этой отравы, которые были на складах, и будем уничтожать её и в дальнейшем! Нас не остановить! Пионерский Освободительный Центр". Пионеры пришли в ярость и чуть не укокошили попавшегося им на пути завхоза и его компанию, но тот убедил их объединить усилия и двинуться на административный корпус.
        Начальство лагеря находилось почти в таком же аховом положении. Груда заспанных "крыс" пыталась привести в порядок выведенные из строя кофеварки. Несколько служащих совершили попытку выйти на улицу, но наступив на разбросанные по полу кнопки позапрыгивали на столы и принялись с воем вытягивать проклятые железяки из подошв. Их вопли разбудили директора лагеря, который вылетев из кабинета получил по голове пишущей машинкой. "Крысы" на кухне не смогли привести в рабочее состояние ни одной кофеварки и нажрались сухого кофе запивая его водой, после чего их прихватило. Мгновенно загадив туалет им пришлось босиком бегать по территории отыскивая глухие места. В добавок во всём здании не было электроэнергии, отсутствовала телефонная связь а служебная машина глохла после нескольких оборотов двигателя. Директор и большинство служащих считали, что это новая выходка бездельников-пионеров или распоясавшихся работников лагеря. Он уже хотел во главе отряда особо опытных в подобных делах "крыс" отправиться на территорию для выяснения причин происходящей неразберихи, но тут двор административного корпуса заполнила ревущая толпа.
        Две враждующие группировки столкнулись. Директор был уверен в том что эта хулиганская выходка - дело рук его подчинённых, работников лагеря и обнаглевших пионеров. Завхоз размахивал у директора под носом бумагами с его личной печатью, которые директор ни в какую не хотел признавать и в свою очередь орал, что это всё провокация и он никакого отношения к ней не имеет. Завхоз, шеф-повар, посудомойка, буфетчица и чернорабочие были уверенны в обратном, так как на всех листах голубым пятном сиял личный штамп директора пионерлагеря. Пионерам было наплевать на продуктовый и материальный склады, их заклятым врагом была якобы действующая в их рядах некая таинственная организация под названием "Пионерский Освободительный Центр", члены которой зверски расправились с лагерными запасами самогона. Все пионеры разделились на две независимые группы. Одна считала что организация ПОЦ управляется штабом, дислоцирующимся в административном корпусе, и потому двинулась на его штурм. Вторая группа, более многочисленная, решила искать ПОЦов в своих рядах, в результате чего она распалась на множество мелких отрядов, которые прочёсывали территорию лагеря, подозревая ПОЦа в каждом встречном а особенно в других группах пионеров. В разных концах лагеря то и дело вспыхивали жестокие побоища между членами антиПОЦовской коалиции и мнимыми отрядами ПОЦов, за которые группы коалиции принимали друг друга. В это время директор и оставшиеся под его командованием "крысы" были твёрдо убеждены что происходит узурпация власти объединёнными силами бывших сотрудников пионерлагеря и самих пионеров, а липовые приказы об увольнении - всего лишь повод для начала активных действий. Атакующие же были уверены, что начальство продало земли принадлежащие "Синему бору" и теперь пытается избавится от своих сотрудников и подопечных, посеяв в их рядах вражду и хаос.
        Успех первого этапа плана был полный. Противних дезорганизован, все цепи управления разорваны, связь с внешним миром отсутствует, никто не понимает, кто враг а кто друг, каждый ведёт войну против всех остальных. Начальство думает что отстаивает свою власть у вооружённых мятежников, сотрудники и работники лагеря подозревают начальство в финансовых махинациях и попытке ликвидации лагеря, пионеры ищут в своих рядах несуществующих ПОЦов. Если ситуация в ближайшие сутки не изменится, а удача и в дальнейшем будет сопутствовать нам, то второй этап операции завершится головокружительным и грандиозным разгромом "Синего бора".
        Когда я закончил свой рассказ и все бойцы отряда отсмеялись, сквозь стены нашей цитадели мы расслышали далёкие крики и треск ветвей. Я глянул на часы. День клонился к вечеру. Крики и треск приближались. Я погасил керосиновую лампу и отдал приказ соблюдать полную тишину. По всей видимости в лагере удалось навести частичный порядок. Кто-то заподозрил провокацию извне и сейчас инициативные группы пионеров объединённые с сотрудниками проверяли близлежащую местность на наличие враждебных элементов или следов их пребывания. Я заранее предвидел такой поворот событий и созданное отрядом укрытие надёжно защищало нас от рыскавших по лесу разведывательных отрядов противника. Через несколько часов вопли и треск ветвей стихли - разведчики не обнаружили ничего достойного чести называться внешним агрессором и теперь возвращались в лагерь ни с чем. Таким образом в рядах вражеской армии прочно утвердилась уверенность во внутреннем происхождении угрозы. Всё шло как по маслу. Можно было переходить ко второму этапу операции. Я провёл инструктаж личного состава и дал отбой пораньше. Этой ночью нам предстоял тяжёлый бой, в котором должна окончательно решится судьба ненавистного пионерского лагеря.

        Я поднял отряд в 2.35 ночи. Быстро собрали запасы провизии и выпивки, так как нам скорее всего не придётся возвращаться в убежище. Володя на всякий случай вычистил поломанное ружьё и зарядил его отсыревшими патронами. Мы выступили в поход. У границ лагеря отряд разделился на две группы, состав которых был тот же, что и в ходе диверсионной операции. Все сверили часы и разошлись в намеченных направлениях, прибыв на место развернули подготовительную деятельность. Лагерь носил отчётливые следы утренних беспорядков. Пионеры больше не ночевали в одном бараке, а разбившись на небольшие группы заняли столовую, кухню, развороченный продовольственный и материальный склады, близлежащие руины зданий. Стены бараков и остальных посторек были исписаны лозунгами типа "Смерть ПОЦам!", "Самогонка forever!" и другими подобными выражениями. Напротив административного корпуса развернулся городок заплесневевших палаток, извлечённых из недр материального склада. Во фронт здания ощетинился кривой частокол с висящими на нём грязными простынями, испещеренными надписями "Не допустим разворовывания коллективной собственности!", "Коррумпированное руководство - в отставку!", "Долой сухой закон!". В палатках дрыхли самые идейно стойкие представители пролетариата и примкнувшие к ним пионеры. В служебной машине напряжённо всматриваясь во тьму, покрывавшую лагерь осаждающих, сидела пара крепких ребят со следами перенесённых беспорядков на лицах.
        Ударные группы занимались подготовкой почвы для предстоящей атаки. Возглавляемый мною отряд снова бесшумно проник в помещение админкорпуса и собрал все оставшиеся внутри него тяжёлые предметы, вынес их на крышу корпуса и сложил в три кучи. Затем спустились вниз и нейтрализовали сидевшую в Land Cruiser-е пару довольно жестоким способом: Володя достал из полиэтиленового пакета свои старые носки, которые он носил не снимая весь прошлый год, и зашвырнул их в открытое окно машины. Почувствовав неладное ребята попытались вырваться наружу, но было уже поздно. От ужасного запаха носков их выворотило наизнанку а после они грохнулись в глубокий обморок. Затем мы снова забили выхлопную трубу, проткнули шины автомобиля и вернулись на крышу здания, попутно выкручивая и забирая с собой все попавшиеся на пути лампы освещения. Тем временем бойцы группы Петровича разбрасывали по территории разбитые бутылки, собирали снятые некоторыми пионерами перед сном сапоги и меняли их местами, подпиливали ступеньки и опоры навесов стоящих на территории лагеря построек, накидали украденных из кухни дрожжей в сортиры, создали на крышах запасы мешков муки из продсклада. Всё было готово к активным действиям.
        Конец лагеря начался в 4.00 утра. Ровно в это время сразу с пяти сторон территории лагеря запылали высохшие заросли сорняков. Через десять минут, когда они как следует разгорелись и залили всё вокруг зловещим красным светом, прозвучал сигнал атаки. Я схватил из своей расположенной на крыше кучи хлама первый попавшийся предмет, оказавшийся стулом-вертушкой, лихо размахнулся и швырнул его в палаточный городок. Вследом за стулом с максимально возможной скоростью полетели запускаемые из своих куч Колей и Володей метательные снаряды. Падая сверху на лагерь они сминали временные постройки, ломали укрепления, лупили по спинам и головам находившихся в них солдат пролетарской армии. В лагере поднялась паника. Всё войско немедленно решило, что засевший в административном корпусе противник проводит ночное наступление. Сбившись в кучу служащие и пионеры перелезали через частокол и бросались в отчаянную контратаку на освещённую багровым светом громаду административного корпуса. Одновременно мы подхватили выкрученные электрические лампы и начали метать их в помещение. Падая на пол они рвались с громкими хлопками, усеивая всё вокруг осколками стекла. Взрывы и вопли атакующих разбудили спящего беспокойным сном директора и его верных "крыс". Завидев несущуюся к зданию толпу они решительно встали к окнам чтобы до последнего держать оборону. Толпа захлестнула здание и начала ещё более яростный чем днём штурм. Мы незаметно покинули крышу корпуса и отправились вглубь лагеря на помощь отряду Петровича.
        Там тоже царил хаос. Петрович начал атаку истошным воплем "Бей алкашей!" и броском мешка гречневой крупы в место самого большого скопления пионеров. Те спросоня дико завизжали и кинулись врассыпную. Их крики разбудили остальные группы пионеров, разбросанные по территории. Паника быстро расползалась по лагерю. В трепещущем красном свете горящих сорняков метались яростные и перепуганные орды, подгоняемые издаваемыми бойцами моего отряда, расположившимися на крышах построек, боевыми кликами и бросаемыми ими в беспорядочно носящиеся по территории фигуры мешками с мукой. Петрович вконец озверел, он с воем "ПОЦы, вперёд! Бей врагов!" вихрем носился по территории лагеря отбрасывая в свете пламени пожара гигантские тени, неистово раскручивал над головой вывернутый из какой-то постройки огромный деревянный кол, которым лупил проносившиеся мимо беспорядочные кучи пионеров, заставляя их разлетаться в стороны, снова объединяться, в дикой ярости бросаться друг на друга и объятыми ужасом метаться среди циклопических теней стоявших на крышах воинов, швырявших неправдоподобно огромные мешки которые тяжело ударяясь о землю выпускали удушающие клубы белой пыли... Володя умудрился выстрелить в воздух из поломанной двустволки. Патрон необычайно громко грохнул разрывая левый ствол ружья. Звук выстрела заставил часть и без того перепуганных пионеров виляя между горящими сорняками броситься в лес. Когда подоспел мой отряд огонь уже перекинулся на кухню и столовую, ярко пылал ряд сортиров. Мы ураганом влетели на территорию, расшвыривая скопления пионеров, заставляя их позабыв про всё на свете нестись прочь из лагеря. Операция подходила к своей заключительной стадии. На территории уже почти никого не оставалось, когда я заметил две толпы, несущиеся со стороны административного корпуса к пылающим постройкам. В авангарде первой толпы нёсся размахивающий изломанным ружьём директор, за ним на максимально возможной скорости тащили свои задницы порядком потрёпанные "канцелярские крысы". Их по пятам преследовала толпа работников и пионеров во главе с завхозом. По всей видимости, пролетарскому воинству удалось взять штурмом оплот бюрократии и теперь эта самая бюрократия, отрезанная от основного выхода с территории лагеря, пыталась пробиться в сторону густых зарослей соснового леса. Завидев нас директор и "крысы" резко изменили направление движения, разделились на две группы, обогнули несущуюся на них толпу с флангов и бросились обратно к оставленным ими недавно позициям. Мы думали, что толпа пролетариев сейчас развернётся и возобновит погоню за убегающим директором, но этого почему-то не произошло.
        Среди устроенного нами бардака наиболее чёткую организацию действий сохранил штаб работников и примкнувшие к ним пионеры. Завидев мой отряд на фоне пылающих построек лагеря, освободительная армия, мгновенно позабыв о директоре и "крысах", ринулась в нашем направлении. Используя своё количественное преимущество и опыт предыдущих боёв, противник теснил нас, нанося по рядам моих бойцов внезапные сосредоточенные удары, заставлявшие нас всё больше отступать к границам лагеря. Ситуация усугублялась приближавшимся рассветом. Пока что нас спасал застилающий поле боя густой дым и предутренние сумерки, но когда первый стал понемногу рассеиваться, а вторые - светлеть, положение стало катастрофическим. Солдаты противника рассыпались дугой по местности и не давали нам пробиться к центру территории, сжимая линию фронта и оттесняя наши силы в направлении ограды из колючей проволоки. Мы медленно, метр за метром, сдавали позиции на выжженой пожаром земле. А за нами, не оставляя шансов на спасение, стояла густая стена леса. Когда дуга окружения сжалась настолько, что не было уже никаких шансов прорвать её, я отдал Петровичу приказ готовить отряд к внезапному и быстрому отступлению в лес. Но моим планам опять помешали. За нашими спинами раздался треск ломаемых кустов, и из-за деревьев начали появляться хорошо вооружённые охотники. Их становилось всё больше, вскоре толпа насчитывала уже не менее тридцати человек. Вылезши из чащобы на открытую местность армия охотников прерформировалась и стройной колонной по три человека в ряд двинулась в нашу сторону. Но не это было самое страшное. К нашему дикому ужасу шествие возглавляла громко кричавшая и жестикулировавшая наша старая и недружелюбная знакомая - Красная Шапочка, тянувшая рядом с собой за руку хищного вида старушонку (по всей видимости это была её знаменитая горячо любимая бабушка, которой Красная Шапочка вплоть до нашего прихода регулярно через весь лес таскала уже опостылевшие всем пирожки).

        Конец. Мы все дружно поняли это. Последний путь отступления теперь отрезан взявшимся неизвестно откуда ещё более могучим противником, чем тот, что прижимал нас к лесу. Теперь у отряда, зажатого с фронта и тыла наступающими вражескими армиями, не было никаких шансов на выживание. Петрович уже собрался поднимать наше жалкое воинство в последнюю самоубийственную атаку на ненавистных пионеров, когда я заметил нечто такое на лицах окруживших нас полукольцом бойцов неприятеля, что вселило в меня надежду. Я резко кинулся на Петровича и зажал ему рукой открытую для решительного приказа пасть. Петрович растерянно глядел на меня. Тогда я указал ему на толпу пионеров и сказал: "Смотри!". Наши недавние противники не обращали на нас ни малейшего внимания. Они, изумлённо открыв рты, стояли на месте и следили за приближавшимся ровным строем охотников, возглавляемым Красной Шапочкой. Во внезапно наступившей тишине теперь отчётливо звучал её яростный монолог:
        -Я точно знаю! Это всё проклятые пионеры! Это они, алкаши сраные, лазят по всему лесу, громят дома честных граждан, воруют законную добычу, жгут избы и разоряют деревни! Ну я вам всем покажу, я до вас доберусь! Это надо же, напасть на ни в чём не повинную девочку в её собственном доме! Сейчас я вам устрою, быдло алкогольное! Попадитесь только мне!
        Под градом жутких угроз пионеры начали отступать. Сначала медленно, потом быстрее, затем отступление перешло в паническое бегство. Это было ошибкой. Охотники увидели бегущих и бросились за ними в погоню. Я еле успел увести свой отряд с линии их движения. Спрятавшись в чудом уцелевших при пожаре кустах сорняков мы наблюдали, как пионерство и иже с ним в панике разбегаются по опустошённой и выжженой территории, а за ними по пятам яростно топча вражескую землю несутся охотники. С разных сторон то и дело доносились испуганные вопли и треск выстрелов. Красная Шапочка вместе со своей бабушкой и небольшим отрядом охотников направились к административному корпусу. Не теряя времени я повёл свой отряд в обход агонизирующего лагеря. Проходя мимо полуразрушенного админкорпуса мы увидели, как с его территории грохоча пробитыми покрышками вылетел преследуемый Красной Шапочкой Land Cruiser, по которому она немилосердно молотила корзиной. Автомобиль снёс оставшуюся створку ржавых ворот, отшвырнул её далеко в чащу леса, и подпрыгивая на колдобинах скрылся за поворотом единственной ведущей из лагеря дороги. Красная Шапочка ещё некоторое время что-то орала ему вслед, затем круто развернулась и направилась обратно к остаткам здания. Петрович, рискуя жизнью, подбежал ко въезду в лагерь и оторвал от забора ржавый лист железа на котором было написано "Пионерский лагерь "Синий бор" Добро пожаловать!". Затем быстро перебежав дорогу мы дружно подхватили сорванную створку ворот и поволокли её через чащу леса к сверкавшей вдали реке. Насколько я помнил карту, эта река могла вынести нас в непосредственной близоси от родного села, потому мы сделали из ворот и валявшихся рядом гнилых стволов поваленных временем деревьев плот, спустили его на воду, и вскоре спокойное течение реки медленно и осторожно уносило нас домой, всё дальше и дальше от теперь уже бывшего пионерского лагеря "Синий бор". На место где он раньше располагался чётко указывали величественно поднимавшиеся в ясное небо столбы редкого дыма, разносимые утренним ветерком в лёгкий туман над вершинами леса. Ещё долго мы могли слышать доносившиеся из чащи крики и беспорядочную стрельбу, но вскоре всё стихло.

        -Пегас-два вызывает Свет.... Свет, ответьте Пегасу-два.....
        -Свет на связи....
        -Я - Пегас-два, докладываю: квадрат И-8, к север-северо-востоку обнаружена дымовая завеса. Меняю курс для разведки обстановки.... Запрашиваю сведения о находящихся в квадрате ОНХ....
        -Пегас-два, я - Свет. В квадрате находятся две ветки железной дороги, четыре пристани, пионерский лагерь "Синий бор" и два малых населённых пункта....
        -Я Пегас-два, вас понял.... Кажется, это лагерь.... Чёрт!.... Ни хрена себе!....
        -Пегас-два, что у вас там происходит?.... Доложите обстановку....
        -Твою мать!....
        -Пегас-два.... Говорит Свет.... Прекратите засорять эфир.... Срочно доложите обстановку!....
        -Пегас-два докладывает Свету.... Я над лагерем.... Очень большое задымление, открытого пламени не наблюдаю.... Похоже, горит только территория лагеря.... Командир, я такого ещё не видел.... Как будто бы здесь была война.... Бетонная постройка административного корпуса разрушена.... Остальные строения на территории разнесены в щепки и выгорели.... Повсюду разбросаны предметы.... Такое впечатление будто через лагерь с боями прошла целая армия....
        -Пегас-два, говорит Свет.... Сколько человек находится на территории лагеря?
        -Я Пегас-два.... Докладываю.... В ходе наблюдений люди не обнаружены.... Тела тоже.... Свет?....
        -Я Свет, вызываю Пегас-два.... Связь с лагерем отсутствует.... На место выслан разведывательный отряд.... Приказываю возобновить курс.... Пегас-два, как слышите?....
        -Я Пегас-два, вас понял. Возобновляю курс.... Конец связи....

        Мы без особых происшествий добрались до дома. Победной поступью вошли в село и бросили на порог сельсовета вражеское знамя - сорванную Петровичем табличку с названием лагеря. Потом была пъянка, песни и танцы, долгие рассказы о бесконечно приукрашенных военных подвигах и мощи сражённого противника. Село понемногу поднималось из руин. Налаживалась мирная жизнь, вновь засевали поля и огороды, строили сараи, гнали свежие партии самогона. События, произошедшие в далёком отсюда лагере "Синий бор", уже не тревожили нас. Ходили разные слухи: в день разгрома лагеря жители нескольких окрестных посёлков видели ужасно разбитый Land Cruiser. Он полным ходом нёсся в направлении райцентра, раскидывая дорожную грязь ошмётками шин. Из его окон высовывались испуганные морды секретарши и нескольких "крыс", в открытом багажнике болтались две пары ног а из водительского окна торчала красная рожа директора пионерлагеря, которая орала на всю округу что "ноги его больше в этой заднице не будет". Якобы прибывшая по делу уничтожения лагеря областная комиссия, увидев оставшиеся на его месте руины, пришла в ужас и в своих отчётах написала, что дешевле будет построить где-нибудь новый лагерь, чем восстанавливать старый. Время от времени в лесу и на полях поодиночке попадались небритые и грязные пионеры, которые завидев людей кидались обратно в чащу. Одного такого поймали жители нашего села. Сначала он нёс какой-то бред, но после вопроса о лагере дико испугался, проорал что лагерь захватили инопланетяне и выжгли всем мозги, после чего вырвался и скрылся в лесу. Больше пионеров мы не видели. Понемногу события тех дней стали тускнеть в нашей памяти, их место занимали повседневные заботы. Вскоре о той неравной но победоносной войне стали вспоминать лишь после третьей бутылки, и тогда Володя показывал на висящее на стене искорёженное ружьё, оставленное им на память о его военных подвигах, и рассказывал всей захмелевшей компании о приключениях, выпавших на долю храбрых членов шестёрки. После таких разговоров я часто оставлял заснувшее после пятой собрание и выходил во двор. Стоял там и думал. О том, что теперь наша жизнь будет тихой и спокойной, без пъяных пионеров и бешеных охотников, злобной Красной Шапочки и коварного лешего, без подлых избушек и вонючих болот. А главное, без внезапных нападений на нашу родную землю с чьей бы то ни было стороны. Ну а если кто и сунется сюда с плохими намерениями, то я уже знаю, как мы их встретим... Впрочем, ничего конкретного пока не обещаю.

2002-2008


P.S. Огромное спасибо Паше П. Без него этот рассказ никогда не был бы написан.

P.P.S. Интересно, прочла ли Нонна его сочинение?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"